Авторские истории

Долгие годы моя квартира пустовала. О, какое это было блаженство! Тишина, только ветер в вентиляции да тараканы, которым всё равно, жив ты или мёртв.

Но два месяца назад всё изменилось.

Приехала пожилая пара из деревни. Сын им, видите ли, квартиру купил. У меня! В МОЕЙ квартире! В МОЕЙ крепости забвения!

Её звали Анна Ивановна, а его — Василий Петрович. Жена с вечным выражением недовольства, будто ей не только мир, но и сама Вселенная осталась должна. Муж — с усами, которые жили собственной жизнью и пытались сбежать. Притащили ковёр, который вонял на всю квартиру, и уродливую вазу. Вот вазу я особенно возненавидел.

Я наблюдал, как Анна поставила её на комод, любовно протирая тряпочкой. Во мне всё кипело. Я так разозлился, что махнул рукой — и ваза упала.

УПАЛА!

Я замер. Годы бесплотного существования и вот… Сила. Возможность!

С тех пор началась весёлая жизнь.

Сначала мелочи: падали ложки, исчезала зубная щётка, сам собой включался телевизор. Особенно весело было, когда я переключал канал на «Давай поженимся» каждый раз, как только Василий Петрович садился смотреть новости.

Потом — больше. Открывал окна в три часа ночи, когда на улице минус пятнадцать. Переставлял тапки, чтобы о них каждое утро спотыкались. Однажды я спрятал очки Анны Ивановны в морозилку — сколько крику-то было, когда она нашла их среди пельменей!

Один раз включил чайник ночью. Хозяева подумали, короткое замыкание. Анна Ивановна даже перекрестилась, Василий Петрович реалист — купил стабилизатор напряжения. Ха-ха.

Но главный смех случился позже.

Кристина Петровна, соседка с третьего, женщина с мозгом, пропитанным эфиром канала ТНТ, решила, что в доме нечисть. Удивительно, насколько близко она была к правде.

Она вырезала объявление из газеты:

«Чёрный маг и колдун, Бессмертный чародей Владлен, поможет в личной жизни, изгонит нечисть, наложит порчу, улучшит потенцию.»

И вот приезжает он. Владлен.

Макияж, чёрные губы, глаза подведены, как у подростка-гота из 2007-го. Плащ на голый торс, который он снял, как только вошёл в квартиру. Кожаные штаны — как у него ничего не сварилось-то? ТАТУИРОВКИ! На груди — перевёрнутая пентаграмма, на шее — глаз, а на спине, кажется, карта метро Москвы.

Он медленно и пафосно ходил по квартире, размахивал руками и бормотал что-то типа: — О, я чувствую сильное астральное загрязнение... Ох, сильное! Вот здесь, вот здесь особенно!

Особенно «загрязнённым» оказался шкаф с украшениями.

Потом он начал «обряд очищения». Велел Кристине взять яйцо, поднять над головой и закрыть глаза. Та покорно встала посреди комнаты с яйцом в руках, как статуя Свободы, только яйцо вместо факела. Владлен замахал руками, завёл глаза под лоб и начал нести тарабарщину:

— Мумбо-юмбо-лямбо! Очищаю, заклинаю, именем князя тьмы повелеваю! Мумбо-тумбо!

Пока Кристина вдохновлённо стояла с яйцом над головой, «чародей» аккуратно стащил серёжки и кольцо из шкатулки, приговаривая: — Очень сильная порча, ой сильная... надо уносить от вас негатив, я возьму его с собой, чтоб очистить...

Потом отвёл хозяйку в ванную и стал поливать её из душа, торжественно и пафосно вещая: — Смоем сглаз, порчу, и пробки в ушах... Буль-буль, буль-буль!

Кристина не видела, как он тихо смеялся, обрызгивая её водой. Тут-то я и взбесился.

Я не любил Кристину. Никого не любил. Но обокрасть старую дуру и глумиться над ней?!

Я почувствовал ярость, схватил шарлатана за горло, прижал к стене так сильно, что его ноги дёрнулись в воздухе. Лейка полетела на пол, вода хлынула на плитку. Владлен дёргался, выпучил глаза, хрипел, багровел, хватал воздух руками, отчаянно пытаясь оторвать от шеи мои бесплотные пальцы.

— П-помогите… — прохрипел он, мотая головой, словно рыба, вытащенная из воды.

— А-а-а! — завопила Кристина, открыв глаза и уронив яйцо на пол.

Адреналин, азарт, чувство всевластия… Никогда не думал, что быть мёртвым может быть так приятно.

Внезапно раздался шум. Сосед, услышав крик, вбежал в незапертую дверь. Я на секунду отвлёкся. Хватка исчезла.

Владлен рухнул на пол, судорожно вдохнул и, даже не подняв ботинок, вылетел из квартиры, вопя и матерясь. Больше его не видели.

Неделю после этого я продолжал пакостить. Но мысли возвращались к тому моменту, когда я решал, жить человеку или нет.

И вот сегодня, блуждая по лестничной клетке, скользя по плитке, которая всё ещё хранит запах старой краски, я вдруг почувствовал его.

Чужой. Сильный.

Он вошёл в подъезд неспешно, как хозяин. Высокий, в длинном пальто, тёмные глаза смотрели прямо на меня. А ведь я — невидимка.

Он остановился напротив, чуть склонив голову и спокойно произнёс:

— Здравствуй. Не хочешь поработать на меня?

— Это довольно серьезное обвинение, - подняв брови, заметила я.

— Мне тоже сначала показалось что все это глупости, и я себя просто накручиваю почем зря, но потом стало появляться все больше и больше звоночков. Все началось с того, что он стал брать дополнительные рейсы на работе, потом на выходных подработки в гараже с автомеханиками и закончилось тем, что он перестал заниматься теми вещами, которые раньше были ему интересны.

— Какими, например?

— Он уже много лет играет в третьих Героев – это такая очень известная старая компьютерная игра. Часто на каких-то чемпионатах по ней участвовал и даже занимал призовые места. Я думала он вообще до пенсии в них играть будет, но нет – забросил и вместо этого сидит, читает какие-то книжки по ремонту.

— Выглядит так, словно у него в жизни появились другие интересы.

— Вот именно! – с жаром воскликнула женщина. – Видите, значит мне это не показалось – он точно что-то задумал и держит это в тайне от меня!

— А вы спрашивали его о причинах такой смены в его образе жизни?

— Ну… я, конечно, спрашивала его о том, что происходит, но у него на все находились отговорки, вроде: «Там мужикам нужна помощь в гараже, а от меня не убудет, тем более что и платят за это в тройном размере», или «Да ну их этих Героев, со школы в них играю, пора бы и перерыв сделать, хотя… может на выходных загляну, там говорят новый сезон лиги начинается».

— А зачем ему книги по ремонту?

— Говорит, что подработку предлагают, только там нужно плитку уметь класть и еще кое-какие косметические штуки делать. Плюс еще и по дому пригодится - давно пора ремонт на лоджии сделать.

— Пока что все звучит довольно логично, - сделав несколько записей, подытожила я. – Но вас это все равно не успокаивает, верно?

— Все просто – раз он стал больше зарабатывать, то где, собственно говоря, эти деньги? – недоуменно сказала она, после чего, немного смутившись, добавила. - Я краешком глаза подглядела в его банковское приложение и узнала, что у него есть еще один счет, о котором я знать не знала. Правда, мне не удалось узнать какая на нем сумма и какие движения там происходят. Но факт остается фактом – он утаивает от меня эту информацию. А спросить напрямик я не хочу – иначе он обидится что я за ним шпионю.

— Но при этом, в остальном, у вас в семье мир и порядок?

— Живем хорошо, не бедствуем - хоть он и работает больше в последнее время, но свои обязанности выполняет, вниманием я не обделена. Вроде как можно жить и не тужить, но я все равно не нахожу себе места. А он же молчит как партизан и не колется, а вдруг он подсел на наркотики или еще какую-нибудь дрянь и ему нужна помощь? Может он врезался в кого-нибудь и теперь выплачивает долги, а меня беспокоить не хочет и тогда ему нужна двойная порция поддержки: я бы вышла на работу, чтобы помочь ему быстрее расплатиться и позанимала у знакомых.

— Вы пытались решить это через его родителей или, может быть, друзей?

— Мы здесь живем сравнительно недавно и родители наши на другом конце страны – не хочется их беспокоить по таким вопросам. Общими друзьями мы так и не обзавелись, а привлекать его коллег по работе считаю неправильным – вдруг это все мои домыслы и после этого к нему будут хуже относиться. Вот я и решила прийти к вам за советом, или может уговорить вас самой с ним побеседовать - может тогда он все расскажет?

И хоть нас много раз заверяли, что «жуки» ― их здесь называли талисманами ― никак не влияли на разум и душу человека-носителя, я в это не верил. Да, жить в этой «преисподней», где воздух отравлен ядовитыми испарениями вулканов и подземных источников, несущих воду, непригодную для питья ― почти невозможно. Так почему же вместо того, чтобы не препятствовать «учёным» подсаживать в своё тело непонятных тварей, облегчавших жизнь в этом без преувеличения Аду, люди просто не покинули такие страшные места?

Да потому, что им не позволили этого сделать. Кто и по какой причине приказал основать поселение, впоследствии разросшееся до нынешних границ, согнав в него свободных крестьян, торговцев и ремесленников ― ни в летописях, ни в других книгах не упоминалось. Конечно, это был один из Древних Повелителей, но кто именно ― почему-то держалось в тайне.

И наверняка у того, кто таким образом «осчастливил» часть граждан своей Империи, на то были свои причины, но меня это не утешало. Почему, еле выбравшись из грязи и только-только привыкнув к тому, что и безродному сыну горничной в этой жизни отмеряно немного счастья, я оказался в подобной ситуации?

Конечно, Хлою и Лиса терзали те же вопросы, но, кажется, в отличие от меня, они уже нашли виновника своих несчастий. С того самого дня, когда оба Стража позволили эмоциям взять над собой верх, они ни разу не поднимали эту тему. Но теперь, увы, я уже не мог им полностью доверять.

Поклявшись служить Ксандру, Первый Страж Селим собирался выполнить обещанное любой ценой, хотя, кажется, мог полагаться только на себя…

Что касается Ксандра, то он замкнулся в себе, словно чувствуя потерю опоры, хотя его вины в случившемся, конечно, не было. И глядя, как с грустным лицом не просто Правитель, а мой друг медленно расхаживает по кабинету, диктуя очередной указ, направленный на улучшение жизни подданных, я не знал, как облегчить его боль. И не только душевную…

Организм младшего сына нашего Господина не принял «талисман», и очень скоро его начали мучить головные боли, сопровождаемые длительным кашлем. Я пытался поговорить с Софосом, надеясь найти способ прекратить эти явления, но тот только печально разводил руками:

― Если бы мы знали, как бороться с ужасными последствиями ядовитых испарений ― давно бы выкинули «жуков», поверьте. Уже много лет учёные проводят исследования по созданию противоядия, но пока безуспешно. Единственное, что может поправить его здоровье ― немедленное возвращение на Родину…

При мысли, что «вот она, возможность вернуться во дворец», сердце забилось сильнее, но я не решался поговорить об этом с Ксандром. Однако сегодня он сам внезапно сделал это ― отошёл от большого окна, за котором с высоты птичьего полёты был виден город, и, сев за стол, подозвал меня к себе. Капюшон длинного одеяния был откинут на плечи, и багровый свет, струившийся из-за высоких облаков, сделал тени на его лице ещё темнее и резче. Сейчас он казался гораздо старше своих семнадцати лет:

― Селим, ты единственный из друзей, кто, кажется, не держит зла за то, что я притащил вас троих в этот город. Спасибо… Поэтому только тебе могу доверить одно деликатное поручение, не говори о нём никому, хорошо?

Я потрясённо кивнул, и он продолжил, внезапно встав и в волнении начав ходить по кабинету:

―  Дело в том, что моё недомогание никак не связано с окружающей обстановкой и заражённым воздухом… На потомков Повелителей всё это не действует когда-нибудь ты узнаешь, почему. Я уверен, кто-то меня травит, и хоть еду и напитки тщательно проверяют, это не мешает злоумышленнику продолжать своё «дело». Найди виновника и приведи сюда. Хочу с ним поговорить… Действуй, Селим, а то такими темпами скоро совсем свалюсь.

Поклонившись, я быстро вышел и долго стоял за украшенными золотом и резьбой дверями, пытаясь собраться с мыслями. Неужели под носом у Стражей, поклявшихся защищать своего Повелителя даже ценой жизни, происходит такое? Это невероятно, всё, что поступает к Ксандру на стол, трижды проверяется, а в заключение для полной уверенности я сам пробую каждое блюдо и напитки. Значит, яд добавляют уже после этого…

Меня бросило в жар, и ноги понесли взмокшее тело в небольшой, накрытый куполом сад, с таким трудом выращенный в этом бесплодном и засушливом месте. Опустившись на одну из увитых цветами скамеек, Первый Страж Селим бил себя по лбу, стараясь выбить из головы единственную и такую очевидную мысль ― Хлоя всегда сама относила блюда в покои Правителя Города…

Понадобилось время, чтобы взять себя в руки и, подозвав слугу, приказать ему передать сообщение обоим Стражам ― немедленно прийти ко мне. Мы договорились в случае опасности встречаться по первому зову любого из нас, поэтому уже скоро по каменным плитам сада простучали звонкие каблучки любимой. А ещё через несколько мгновений раздался еле слышный шорох ― высокий и упитанный Лис всегда умудрялся передвигаться неслышно, как, наверное, и полагалось настоящему шпиону.

Хлоя выглядела встревоженной и, обняв, первым делом спросила:

― Что-то случилось с Ксандром?

Я нежно поцеловал её ладонь:

― Нет, а должно было?

Брови красавицы удивлённо дёрнулись:

― Что за тон, Селим?

Прокашлявшийся Лис недовольно фыркнул:

― Ты позвал меня, чтобы я полюбовался этой «семейной» сценой? Между прочим, пришлось сбежать с тренировки местной стражи. Эти паразиты совсем обленились, пора вводить для них новое наказание ― порку для нерадивых… Не тяни, говори быстрее, времени мало.

Схватив его за плащ, заглянул в глаза:

― Да неужели, Лис? У кого мало времени, так это у Ксандра. Ну давай, признавайся, великий интриган, ты заодно с Хлоей?

Похоже первый раз в жизни мне удалось его озадачить:

― Вот, идиот, приревновал, что ли? Успокойся, бешеный, у Лиса подружка намного «солиднее» твоей, и, к тому же, не одна… ― он засмеялся, не отводя настороженного взгляда колючих глаз.

Я отпустил его, развернувшись к явно обеспокоенной Хлое:

― Отлично, тогда, дорогая, расскажи нам, мы же все тут ― друзья ― какие у нас могут быть секреты? Зачем добавляешь яд в еду Господина? Я тоже не в восторге от Мёртвого Города, но Ксандр ни в чём не виноват, он ― такая же жертва, как ты или Лис…

По тому, как изменилось лицо Второго Стража, стало ясно, что услышанное стало для него полной неожиданностью. Он переводил взгляд с меня на опустившую голову Хлою, внезапно покрывшись пунцовыми пятнами:

― Ах ты дрянь, да я тебя… ― меч мгновенно взлетел над головой Хлои, и только благодаря длительным тренировкам рука вовремя сумела перехватить смертельное оружие в опасной близости от прекрасной шейки.

― Подожди, не стоит торопиться… Я хочу услышать её ответ, но не сейчас. Пусть расскажет всё при Господине. Думаю, он давно догадался, кто так хочет его смерти, ему и решать судьбу предательницы…

Меч Лиса скользнул в ножны, а ладонь крепко сжала маленькие пальчики девушки так, что она вскрикнула:

― Отпусти, больно же… Я не собиралась его убивать, яд не смертельный, он немного ослабляет организм, и всё. Просто хотела, чтобы Ксандр вернулся домой, и мы вместе с ним… Не могу здесь оставаться, сил нет. Всё время думаю об этой гадости под кожей, ― и она заплакала…

Лис отпустил её руку, буркнув:

― Иди вперёд, перед Правителем будешь слёзы лить. Этот «добряк» так тебя любит, что наверняка поверит любым оправданиям. Но запомни, с этого дня я буду постоянно следить за тобой…

Ксандр выслушал Хлою и вместо того, чтобы примерно наказать, обнял, гладя по волосам:

― Бедняжка, я так и думал. Успокойся, забудем об этой истории, просто пообещай, что никогда больше не сделаешь ничего подобного…

Хлоя вытерла слёзы, упав на колени:

― Прости дурочку, Ксандр… Ты ― прекрасный человек, я была неправа. Клянусь однажды отдать свою жизнь ради моего Повелителя и искупить этот грех. Надеюсь, твоё здоровье не сильно пострадало? Торговка, продавшая это зелье, обещала, что оно просто… э… немного расслабит живот. Это же легко лечится, да?

Ксандр поднял её с колен, грустно усмехаясь:

― Если бы всё было так просто, малышка… У меня сильнейшие головные боли и повреждены лёгкие, но с помощью магии я справлюсь. Сможешь узнать «торговку»? Хорошо… Тогда все трое займитесь поиском, надо её найти ― вот с ней-то стоит как следует поговорить. Боюсь, во дворце зреет заговор, и ваша задача как Стражей ― с этим разобраться…

Мы с Лисом шли за Хлоей, негромко переговариваясь, пока она вспоминала, за каким поворотом находилась та самая лавка с зельями.

― Твоя подружка сказала, кто посоветовал ей обратиться к травнице? ― Лис был мрачен, ему было явно не до шуток.

― Кто-то из местных служанок, я уточню, когда вернёмся… Скажи честно, ты не веришь ей? ― сердце сжалось, болезненно кольнув.

Лис вздохнул:

― Почему, не верю… Она достаточно простодушна, да у неё всё на лице написано ― и про чувства к тебе, и про желание сбежать отсюда. Плохо то, что ею могли воспользоваться наши противники, запудрив мозги. Надеюсь, Хлоя ничего не скрывает, не хочу потерять её ― у Второго Стража итак слишком мало друзей… Да что там, только вы трое.

Это прозвучало очень искренне, и, посмотрев на Лиса с удивлением, я впервые увидел неподдельную грусть на его симпатичном круглом лице:

― Знаешь, Селим, как я переживал, когда ты начал меня подозревать? Да, так уж получилось ― после истории с «жуками» Второму Стражу очень хотелось кого-нибудь прибить, но только не Ксандра. Ты многого о нас не знаешь. Я давно присматриваю за ним, но не потому, что отец приказал ― просто младший сын Господина не такой как все. Запомни, Лис ― не предатель, а человек чести…

Я остановил его, протянув руку:

― Прости, что сомневался, друг…

И он, внезапно обняв меня, улыбаясь, побежал следом за «оторвавшейся» Хлоей:

― Поторопись, Селим, наша красотка, кажется, вспомнила дорогу.

Мы завернули в переулок и увидели испуганно озиравшуюся по сторонам Хлою:

― Ребята, здесь точно был маленький магазинчик. Помню, как вошла в него и зазвенели колокольчики у входа. Помню хозяйку средних лет с лентами в волосах, она советовала купить травы… А вот что было потом? ― девушка в отчаянии сжимала пальцами виски, ― пусто, стёрлось, словно мел с доски. Что же теперь делать?

Лис хлопнул меня по плечу:

― Пора нашему замечательному магу взяться за дело. Должны же были остаться хоть какие-нибудь следы…

Я дал им знак не мешать, начав перебирать в уме все известные заклинания поиска, пока друзья, склонившись, что-то рассматривали на земле. До меня долетали обрывки фраз:

― Это бесполезно, Шек, столько времени прошло, мы ничего не найдём… Неужели иллюзия или просто гипноз…

― Никогда нельзя сдаваться, Хло, здесь тупик, значит, народ сюда не заходит. Может, что-то и осталось, бери всё, что попадётся, будь то пуговица или засохший лист…

Тем временем, «маг» раз за разом пытался начать поиск, но зацепиться было не за что ― здесь словно прошлись магической метлой, вычистив всё, и это приводило в отчаяние:

― Надо же ― Шек, Хло ― бесился я, ― какие нежности, а ещё недавно Лис был готов снести ей голову. Не знал, что они так близки…

Внезапно, что-то забрезжило в моём перепуганном мозгу, и, подбежав к ползавшим на карачках друзьям, сказал:

― Так вы подсказку не найдёте ― место вычищено магией, но если есть ливневый сток ― он ниже уровня земли…

Не успел ещё договорить, как оба бросились к грязной, примыкавшей к стене канаве, и Хлоя радостно вскрикнула:

― Кажется, тут что-то зацепилось…

Лис бесцеремонно оттолкнул её и, встав на колени, засучил рукав до локтя:

― Ну, с богом… ― и начал вытаскивать наружу всё, до чего дотягивалась рука ― нечистоты, труп земляной крысы, клочки каких-то тряпок и волос…

Вдруг Хлоя, зажимавшая нос рукой, пробубнила:

― Лента, это лента травницы… тащи её, Лис!

Обрадованный Шек потянул на себя и, выругавшись, вынул… целую голову, судя по длине волос когда-то принадлежавшую женщине.

Хлоя ахнула:

― Это она продала мне травы для Ксандра… теперь мы окончательно потеряли след, ― и заплакала.

Сосредоточившись, я прикоснулся к голове «торговки»:

― Есть, нашёл! Убийца прикончил свидетеля, оставив потрясающий магический отпечаток. Не плачь, дорогая, лучше поищи воды для Лиса, пусть вымоет руку ― этот жуткий запах всех распугает, а нам нельзя привлекать к себе внимание….

С водой в городе было трудновато, но Лис нашёл выход, вволю поплескавшись в городском фонтане. Гражданам, недовольным его своеобразным «ароматом» и морщившим носы, друг демонстрировал боевой меч… Действовало безотказно.

Теперь я вёл всех за собой, очень скоро остановившись перед гостиницей ― оказывается, и такие тут были. Раньше и в голову не приходило, что за пределами города тоже могут жить люди. Оттолкнув с дороги пытавшуюся загородить нам вход прислугу, я шёл по «следу», оставляя разборки на Лиса, и остановился только у номера на верхнем этаже под крышей здания.

Мне не понравился запах, сочившийся из-под его двери, и, обернувшись к застывшим в напряжении друзьям, сказал:

― Подождите здесь ― отсюда тянет чёрным колдовством. Это опасно для жизни, особенно для вас…

Они послушно кивнули, и, обняв обоих, я осторожно коснулся двери, собираясь прочитать необходимое заклинание. Но этого не понадобилось ― что-то холодное и мокрое «втянуло» меня внутрь, заставив почувствовать себя гусеницей, закутанной в плотный кокон. Ни пошевелиться, ни глубоко вздохнуть, ни, тем более, позвать на помощь…

Это продолжалось лишь несколько мгновений, стягивающее путы отпустили, аккуратно прислонив тело к стене. Руки и ноги тут же сковали цепи, и это пугало: обычная сталь не смогла бы удержать хорошего мага. «Особые оковы» не просто держали, они полностью лишали возможности применять магию.

― Почему «оковы», неужели похититель боится? Значит ли это, что он не очень силён в магии, поэтому «подстраховался»…

Окружавший мрак очень медленно рассеивался, и, показалось, что это сделано специально, чтобы произвести на меня впечатление. Как-то слишком театрально, как сказал бы Ксандр, раньше постоянно таскавший нас на представления. Ожидаемой «берлоги чёрного колдуна» я не увидел, как и её типичных атрибутов ― черепов, скелетов странных животных, алхимических приборов и стелящегося по полу тумана…

Напротив, это была светлая комната, похожая на кабинет учёного… или политика? Человек, сидевший за дорогим, инкрустированным перламутром письменным столом на гнутых ножках в белой мантии министра ― разумеется, не был похож на мрачного колдуна. Значит, всё-таки заговор, но не против Ксандра, а его отца, нашего Господина. Что делать, я в этом совсем не разбираюсь…

Похититель подошёл ко мне, и от его улыбки в животе вдруг стало холодно. Я знал этот тип людей ― они продолжают улыбаться в любой ситуации, даже когда медленно режут живого человека, чтобы только послушать, насколько громко тот кричит. Лишённые чувств, не знающие жалости ― именно к ним относился Второй Министр, Ксандр в своё время точно его описал…

Голос у него был вкрадчивый, а ударившая в живот рука ― твёрдой:

― Так вот ты какой, Селим, Первый Страж Ксандра ― любимчика Тёмного Господина… ― он засмеялся, ― вижу, малыш уже в курсе этой «тайны». Ладно, тогда слушай, у меня мало времени на всякое отребье вроде тебя ― государственные дела не ждут, ― и он снова ударил, на этот раз кулаком в челюсть.

― С этого дня ты станешь «послушной куклой», осведомителем и агентом ― Ксандр к тебе прислушивается. Скоро его отца и защитника не станет, надо, чтобы мальчишка с его невероятной силой не мешал нашим планам. Это же просто, да? Не пускай кровавые пузыри и не мычи. Я не собираюсь уговаривать внебрачного сына Повелителя предать собственного брата. Просто заменю того жука, что сидит у тебя в шее, на другого ― над ним уже поработали преданные маги. Теперь ты будешь делать всё, что я прикажу, даже не вспомнив об этом разговоре. Маленький предатель… ― он махнул кому-то рукой, ― приступайте…

Человек в мантии мага, резко схватив пленника за волосы, потянул голову вниз, ударив чем-то острым в шею. Дикая боль, казалось, пронзила каждый нерв, и я захлебнулся собственным криком. К счастью, сознание почти сразу покинуло поруганное тело, даже в омуте беспамятства продолжая испытывать невыносимые муки...

Очнувшись, понял, что лежу на чём-то твёрдом и холодном, а неприятный яркий свет слепит раздражённые от слёз глаза. Министр с любопытством ребёнка, впервые увидевшего пришпиленную булавкой, но ещё дёргавшуюся букашку, рассматривал меня с неизменной мерзкой улыбкой на губах:

― Вот и всё, дело сделано. Сейчас тебя немного приведут в порядок, подлечат и отправят к друзьям. Они, наверное, не успели соскучиться, ведь для них прошло всего несколько жалких минут, тебе же, наверное, проведённое здесь время показалось вечностью, бедняжка, ― я вздрогнул от прикосновения его ледяных пальцев к своей щеке, ― запомни, Селим, когда начнут спрашивать, что случилось, ты должен отвечать следующее…

Потом снова были боль и темнота. Слипшиеся веки не хотели открываться, но что-то внутри заставило это сделать. Перед глазами вздрагивала, расплываясь в нечёткое пятно, сотрясавшаяся от ударов дверь гостиницы. И охрипший голос Лиса кричал, чтобы я держался ― ещё чуть-чуть, и он обязательно вытащит друга оттуда.

Простонав, разбитыми губами произнёс заклинание, и слетевшая с петель дверь вылетела в коридор, унеся с собой Второго Стража.  Вскрикнув, заплаканная Хлоя бросилась мне на шею, но тут же, схватив за руку, потащила за собой, причитая и уговаривая немедленно спасти бедного Лиса, которому, кажется, здорово досталось.

Мысленно усмехнулся:

― Глупышка, да что ты знаешь о настоящей боли. Твоему Селиму во всех смыслах «досталось» гораздо больше… ― но, не откладывая, бросился на помощь.

Вместе мы помогли охающему Лису выкарабкаться из-под обломков. После исцеляющего заклинания он кое-как встал на ноги, поминая своих вечно бодавшихся «демонов», тут же принялся меня обнимать, задавая кучу вопросов, от которых страшно разболелась голова. Застонав, я сполз по стенке на пол и, проваливаясь в «никуда», словно издалека слышал, как кричала Хлоя, требуя немедленно прислать лекаря и повозку…

Пока я приходил в себя во дворце Правителя, друзья вместе с Ксандром не отходили ни на шаг. Сменяясь, ухаживали за раненым, не подпуская к кровати посторонних и искренне радуясь возвращению друга. «Героя» же всё время знобило, желудок не принимал еды, а рот, подчиняясь чужой воле, отказывался что-либо говорить. Наконец наступил момент, когда, собрав всех, Первому Стражу удалось с трудом произнести:

― Простите, друзья, я мало что помню ― кажется, мы сражались с похитителем, и это было страшно… К счастью, его больше нет, но и мне здорово досталось, особенно голове. А ещё там были взрыв и море боли, дальше в памяти ― провал… Очнулся уже перед дверью гостиницы. Наверное, понадобится время, чтобы всё вспомнить.

Хлоя плакала, Лис кусал губу, крепко сжимая руку в своей лапище, а Ксандр молчал, отводя взгляд, ни о чём не спрашивая...

Я рассказал им слово в слово то, что приказал Второй Министр, но кое-что в его плане пошло не так ― как только сняли «оковы», неглупый маг даже через боль сумел прочитать сохранявшее память заклинание.

Теперь, вопреки словам врага, я помнил всё, что случилось, но и тварь внутри тоже действовала. И это причиняло невыносимую боль, ведь Первый Страж Селим был обречён всю оставшуюся жизнь исполнять чужую волю, не имея возможности предупредить друзей…

Подозревал ли об этом Ксандр? Хотелось бы в это верить, как и в то, что рано или поздно он придумает, как мне помочь…

― Ах, так… Тогда не просите Крэга есть медленнее, ни крошки не оставлю, забодай вас… ―  и сел на жесткой лавке, не понимая, почему все уже за столом и с ухмылкой палятся на меня.

― Доброе утро, солнышко! ― промурлыкал, улыбаясь в рыжие усы, Командир, ― а у нас тут грибочки поспели, правда ты так сладко спал, что мы не решились будить…

Подозревая страшное, я вскочил с лавки, бросившись к столу босиком по ледяному полу, и под дружный смех неблагодарных дураков обнаружил целую миску варёных овощей с грибами. Плюхнувшись рядом с Саном, обиженно проворчал:

― И нечего ржать, такой кошмар приснился… Откуда вдруг свалилось это богатство?

Дарси протянул большой кусок свежей лепёшки, от одного запаха которой потекли слюнки и забурчало в животе:

― Ешь, Крэг, если бы ты вчера не вытащил меня из колодца… ― он грустно вздохнул, и только тогда я вспомнил прошедший день с вылазкой к проклятому кувшину. Бросил быстрый взгляд в сторону поседевшего Раса в надежде, что прекрасный чёрный цвет его волос вернулся, и, убедившись, что это не так, с мрачным видом начал ковыряться в миске:

― Значит, всё было на самом деле, а я-то надеялся, что это как сон ― игра воображения… А что там про колодец, Дарси? Не могу вспомнить.

Командир засунул кусок лепёшки в рот, разделив остальное на всех, и начал медленно жевать:

― Не в себе я вчера был, так расстроился… Выбежал из дома и пошёл куда глаза глядят. А тут метель снова началась, не видно ничего, ну и наткнулся на колодец… лбом. Дальше не помню, очнулся уже внутри, как-то умудрился зацепиться… Кричал, звал на помощь. Ты вытащил меня и отнёс домой, потому что ноги не двигались, совсем замёрзли… Посмотри, вон какая шишка на лбу, крепко, видно, приложился.

Я с интересом осмотрел посиневший лоб Командира:

― Ты хоть и небольшого роста, но всё же намного выше колодезного сруба, как же так угораздило? Сдаётся, кто-то «приветил» тебя по лбу, а потом сбросил в колодец. Не нравится мне это…

Сан охнул:

― Вот и я так подумал, когда Крэг принёс Дарси в дом. Неужели не помнишь?

Увлечённо уплетая вкуснейшее рагу, покачал головой, чтобы не отвлекаться от еды. И, с трудом проглотив слишком большой кусок, задушено просипел:

― Кто так крупно режет овощи, убийцы? Решили прикончить бедного полудемона?

Но никто не ответил, выдвигая свои версии о покушении на жизнь нашего славного Командира, только Рас буркнул что-то насчёт «чересчур торопливых болтунов», но я его простил. История с Дарси ушла на второй план ― куда важнее было разобраться в том, как помочь Избранному, но остальные члены отряда почему-то упорно молчали об этом, ухватившись за свежую новость, как за соломинку…

До меня не сразу дошло, что это был беззвучный крик отчаяния…

Я отложил сияющую чистотой ложку в сторону, предварительно облизав и миску, чувствуя себя героем, обречённым нести бремя вождя, и приготовился снова встряхнуть погрустневших друзей. Но дверь без стука распахнулась, впустив в помещение морозное облако, а в нём запыхавшегося вестового из соседнего отряда. Парнишка тяжело дышал, ища глазами Командира, и, обнаружив искомое, без объяснений бросился к нему, так что Рас, обнажив меч, приставил его к горлу «торопыги»:

― Не так близко, малец. Говори оттуда…

Мальчишка, по виду не старше Сана, вспыхнул:

― А ты кто такой, старик, чтобы останавливать донесение для Дарси?

Эти слова так подействовали на Раса, что он впервые на моей памяти опустил оружие. Я мгновенно схватил молодого глупца за шкирку, пообещав повесить его на ближайшем же дереве за неуважение к боевому офицеру. «Борода» разжал мою руку, отвесив вестовому крепкий подзатыльник:

― Рони, тебя что, не учили, как надо докладывать? Я вот пожалуюсь Сэму, что его младший брат совсем распустился… Ладно уж, говори, что там у вас случилось.

Парень неожиданно пустил слезу, повесив голову:

― Командир Дарси, докладываю. Вчера Сэм с тремя бойцами ушли в дозор и не вернулись. Утром «наши» отправились по их следам и нашли только кровь на снегу… Монстры не появлялись здесь уже больше года, а противник окопался аж на том берегу реки. Что могло случиться? Помогите, вы же лучшие разведчики ―  найдите брата и остальных ребят, я не верю, что они…

Дарси хлопнул его по плечу:

― Вытри сопли и возвращайся к своим, мы немедленно выступаем… ― в его глазах я прочитал:

― Подожди, Крэг, сначала найдём разведчиков…

Попытка командира оставить Раса «дома» была встречена им в штыки, и через несколько минут отряд в полном составе, включая повеселевшего Селима, отправился в путь.

Ночью ещё больше подморозило, и снег забавно хрустел под ногами. Но сегодня это не радовало. Конечно, хотелось поскорее разобраться, что же случилось с братьями-разведчиками, но сердце прежде всего болело за Раса…

Как бы я ни распинался перед друзьями о «мыслях на свежую голову», что должны были помочь нам найти выход, на самом деле опасался, что моя головушка ― свежая или не очень ― ничего нового не придумает. Хотя никогда не считал себя глупее других. И это, как говорит наш Сан, чертовски бесило…

Командир поднял руку, остановив отряд ― мы пришли на место. Вокруг был редкий перелесок, спрятаться, в общем-то, негде, так что, если на ребят напали, они должны были без труда заметить противника.

― Здесь кровь, но совсем немного, ― присевший на корточки Рас осматривал снег, ― их оглушили, не убивая. А вот и кое-что ― тела тащили волоком в сторону реки, а между тем, человеческих, да и звериных следов совсем нет. Где же был похититель? Парил над землёй, что ли? Даже сильному магу сложно провернуть такой трюк, да и зачем?

― Чтобы нас запутать, ― Сан рассматривал ближние деревья, ― или запугать. Во всяком случае, похититель сделал всё, чтобы мы пошли за ним, ― и он уверенно указал в противоположную сторону, где темнел густой хвойный лес.

Дарси кивнул:

― Согласен, разведчиков похитили ― скоро узнаем, кто и зачем. Здесь недалеко есть зимовье, я раньше бывал в этих местах. Если и прятаться, то только там… Вон Селим как припустил к чаще. Они точно в старом доме, а все эти выкрутасы и путаница со следами ― просто насмешка над нами. Пошли, познакомимся с весельчаком…

Дом не производил впечатления заброшенного ― добротная крыша, сруб из толстых, потемневших от времени брёвен, прочная изгородь…  Дыма из трубы не было, как и следов вокруг. Мы стояли у калитки, ожидая команды Дарси, а он молчал, поглаживая недавно постриженную бороду:

― Что скажете?

Рас усмехнулся:

― Ребята точно там, ― я поддержал его:

― А то…  ― и он кивнул, ― вот схожу, разведаю…

Наше дружное «нет» его задело:

― Сговорились вы, что ли? Я пока, кажется, не умираю, и с магией всё в порядке, прекратите опекать…

Дарси положил ему руку на плечо:

― Не торопись. Что думаешь, Сан?

Наш юный маг показал на прижавшего уши Селима:

― Там ― опасность, смотрите, как мой старый друг напряжён. Вчера мы не обратили внимание на его поведение, и вот чем это закончилось. Давайте я пойду…

― Молод ещё, чтобы первым в пекло лезть. Наберись опыта, Сан. Я в отряде дольше всех, мне и идти, ― рука легла на затылок Селима, и тот от неожиданности вздрогнул, посмотрев на вечного «противника» с недоверием.  Это было забавно:

― Тебе не кажется, о могучий маг, что поскольку вчера мы оба лопухнулись, подставив Раса, нам и исправлять ситуацию. Пойдёшь с напарником в логово врага?

Селим наклонил лохматую голову, и его глаза озорно блеснули. Он тихо гавкнул, завиляв хвостом и ткнувшись носом в руку, что было расценено нами как согласие. Удовлетворённо кивнул:

― Сан, доставай эти… как их… «часы», которые тебе брат привёз из поездки в Дивный край, чтобы время считать. Если к одиннадцати не вернёмся, идите по нашим следам… Ну, блохастый, эй, да пошутил я ― зачем толкаться-то, будь хорошей собачкой ― ищи разведчиков…

Затылок и спина горели от встревоженных взглядов друзей, не посмевших спорить с Командиром, одобрившим наш с Селимом рейд в тыл неприятеля. Сердце вздрагивало, но не от волнения, для разведчика риск ― дело привычное, а от странного предчувствия ― я просто был обязан справиться. Ведь не зря же ещё вчера впервые в жизни просил богов о помощи. Не для себя, для лучшего друга…

Мы остановились перед дверью. Селим вёл себя спокойно, хоть и настороженно, и я потянул за ручку, перешагнув порог. Факел осветил просто обставленную комнату с печкой и столом в центре, на окнах ― пёстрые занавески, лавки вдоль стен. Ничего такого, разве что...

Знакомые ребята сидели на полу, прислонившись спинами к подобию тёмного шкафа, и, казалось, дремали, прикрыв глаза. Селим прижал уши, тихонько зарычав, и я поднял факел повыше, чувствуя, как по спине пробегают мурашки ― маг в звериной шкуре «ворожил»…

Результат меня потряс ― вся комната оказалась окутана висящими в воздухе тонкими, пересекавшимися лентами. Только не обычными, а сотканными из света. Вспомнилось, как однажды у костра Сан рассказывал историю, ещё в детстве увиденную в каком-то «кино» ― что это за ерунда, я так и не понял. Важно другое, там тоже один разведчик столкнулся с подобными штуками. И когда случайно задел одну из них ― остался без головы…

Посмотрел на Селима, едва пошевелив губами:

― Задевать нельзя?

И вот чем хотите поклянусь ― наш «умник» кивнул, совсем как человек… Более того, уставился куда-то под стол. Пришлось присесть на корточки, проследив за его взглядом. Что-то там темнело, и, буркнув:

― Дыра в подпол, что ли? ― услышал в ответ недвусмысленный рык, ― хочешь сказать, нам туда?  Да, понял, понял. Давай попробуем протиснуться, не касаясь этой дряни… Ты чего пихаешься? Первым пойдёшь? Ладно, веди и смотри, если ошибёшься, Крэг и без головы кое-кому хвост оторвёт…

Даже не буду описывать, как, изображая из себя худенького ярмарочного акробата, двухметровый Дылда, чертыхаясь и плюясь, корчился, складываясь втрое, чтобы, наконец, взмокнув до нитки, преодолеть хитроумную ловушку, протиснувшись под стол. Рядом, вывалив язык, тяжело дышал Селим, несомненно заслуживший мою похвалу:

― Молодец, напарник…

Посветив в яму, к своему удивлению не увидел там ничего особенного ― какие-то мешки, ларь для продуктов и бочка под соленья. Но Селим, не отрываясь, смотрел вниз, и, ругнувшись для порядка, спустился прямо на большой короб. Рядом мягко приземлился почти бесшумный пёс, сразу указав носом на бочку. Тяжёлая оказалась, зараза, но, сдвинув её в сторону, я обнаружил совсем маленький люк с кольцом.

Поворчав, что придурки могли бы вырыть секретный ход и побольше, потянул крышку на себя. Забодай меня все демоны сразу ― оттуда пахнуло сыростью, гнильём и такими помоями, что пришлось зажать нос от отвращения:

― Похоже, Селим, мы нашли самую большую выгребную яму. Что дальше? Я сюда разве что ногу протисну… Да не смотри, как на идиота ― вижу рычаг. Ну-ка, подвинься… Ё-моё…

Отверстие увеличилось почти втрое, но при свете факела в этом мраке невозможно было хоть что-то рассмотреть. И тогда хвостатый напарник опять применил магию ― вниз полетели большие светящиеся шары и начали медленно кружиться, опускаясь всё ниже и ниже. В их мягком сиянии я рассмотрел уходящую вниз пещеру без дна, к стенам которой примыкали закручивавшиеся спиралью террасы…

Понадобилось время, чтобы прийти в себя от потрясения:

― Неужели дорога в ад? Только не говори, маг, что и туда нам придётся лезть. И не сверкай глазами ― не боюсь я, вот только запах…

Показалось, что Селим ухмыляется; мурашки пробежались по спине в очередной раз, и мерзкая вонь пропала.

― А как спускаться будем ― той верёвки, что я взял с собой, явно не хватит. Эй, ты что творишь?

Словно гигантская рука подхватила меня, осторожно перенеся на одну из террас, уставленную множеством ящиков, подозрительно напоминавших большие заколоченные гробы. Стараясь ничему не удивляться и прикрикнув на взбесившееся сердце, храбрый Крэг без тени колебаний ― ну почти, дрожащие колени не в счёт ― последовал за осторожно пробиравшимся между коробами псом.

Перед входом в очередную дверь я остановился, спросив сосредоточенно нюхавшего воздух напарника:

― Уверен, что нам ― туда? Что-то у меня не очень хорошие предчувствия…

Он так жалобно посмотрел, снова кивнув, что я, подцепив мечом намотанную на ручку цепь, вырвал её и на этот раз первым вошёл в тёмный извилистый коридор, в конце которого маячил слабый свет. Поскольку других вариантов не было, осторожно двинулся вперёд. Хотя то, что уже доказавший свою храбрость пёс прижимался ко мне, порыкивая, не особенно радовало, заставляя крепко сжимать меч в руке.

Дорога предстояла совсем не длинная. Но чтобы пройти её, понадобилось всё мужество и куча ругательств, которые я только сумел вспомнить, когда сначала из одной стены вырвалось тёмное, напоминавшее пыльный смерч облако, бросившее нас с напарником на пол. Хорошенько при этом повозив разными частями тел по каменистой поверхности коридора. А потом, когда вопреки всему нам всё-таки удалось подняться, история повторилась: на этот раз «облако» вынырнуло с другой стороны, так же немилосердно отпинав обоих «непрошенных гостей»…

И сделало это зря: трудно остановить разъярённого полудемона с мечом в руке, впрочем, как и обиженного пса, рвавшего напавшую дрянь с большим вдохновением. Закончилось всё нашей решительной победой, во всяком случае, на тот момент ― «облако» рассыпалось кучей песка и камней, а победители, не теряя времени, со всех ног припустились к свету в конце тоннеля.

Открывшаяся нам комната своими сокровищами могла бы украсить любой дворец. Чего там только не было ― не хватило бы и десяти повозок, чтобы вывести хотя бы половину богатств. Но два запыхавшихся героя чесали ― кто в затылке, а кто и лапой за ухом, решая непростой вопрос:

― Зачем мы здесь? Что, задери меня толстобрюхий демон, забыли в этой бесконечной кладовой какого-то любителя побрякушек и золота?

Пока я от души скрёб себя, отряхивая с волос пыль и каменную крошку бывшего агрессивного «облака», рука нащупала под воротником камзола что-то твёрдое. Это оказался кусок того самого кувшина, ставшего вчера причиной несчастья Раса.

― Вот ведь дрянь, зацепилась, наверное, ―  радостный лай Селима не позволил мне выбросить кусок «глиняного монстра»[1] в кучу драгоценностей. Обнюхав его, напарник быстро потрусил по заваленной разным барахлом комнате.

Я задумался:

― Неужели… Слушай, дружище, ― от такого панибратского обращения Селим остановился, посмотрев с интересом, ― думаешь, монстр, похитивший время Раса, как-то связан с этим местом?

Вместо ответа маг-пёс гавкнул, продолжив свои поиски, и от волнения меня затрясло сильнее, чем когда мерзкое «облако» пыталось выбить душу из этого тела. Селим остановился перед резным шкафом, где на полках за стеклом стояли разного рода диковинки. И, положив лапы на золочёные дверцы, закрытые на внушительный замок, выразительно посмотрел в глаза.

Понятливо кивнув, я не стал заморачиваться в поисках ключа, просто разбив кулаком красивое, но хрупкое стекло, и открыл дверь. Селим внимательно всё обнюхал, ткнув носом в маленький глиняный кувшинчик, слишком напоминавший вчерашнего «монстра» из подвала. Быстро спрятал его за пазуху и, хлопнув напарника по спине, вздохнул:

― Скорее выводи нас наверх, чувствуешь, запах усиливается? Похоже, твоё заклинание теряет силу…

Мы вернулись в памятный коридор, где снова пришлось немного повоевать: сначала настырные мертвяки полезли толпой, но я быстро их успокоил мечом и «добрым словом»:

― Так вот откуда так несло, да сдохните же, наконец, вонючки!

Селим в это время разбирался с какой-то страшной мордой: увеличившись в размерах, старый друг Сана своим отвратительным рёвом так напугал эту дрянь, что она быстро вернулась в стену. Наверное, оглохла… Я, впрочем, тоже едва не лишился слуха, разумеется, оставив разборки с «крикуном» на потом.

В довершении всего, когда мы уже почти добрались до террасы с «гробами», похоже, нас посетил сам Хозяин этого гнилого местечка. Плешивый старикашка, больше похожий на обтянутый кожей скелет, в балахоне и с палкой в руках попытался вырвать кувшин, протягивая к нему костлявые руки с криком:

― Отдай, это моё! Я так долго ждал этого момента…

Клянусь, так устал, что просто не было сил вести с ним разъяснительную работу, и, ограничившись ударом кулака в челюсть, от которого тот рассыпался в прах, и фразой:

― Ну извини, видно, не судьба… ―  я поспешил дальше, не понимая, почему в повеселевших глазах Селима мне чудится уважение.

Наверху, в доме нас встретили испуганные и обрадованные друзья, уже выносившие разведчиков на свежий воздух. Я хотел было спросить, куда делись светящиеся ленты, но потом махнул рукой ― надо было как можно скорее доставить раненых в лагерь… И, помогая мастерить носилки, с умилением наблюдал, как Селим прыгает вокруг счастливого Сана. Как, покрикивая на нас, размахивает руками обрадованный Дарси и улыбается, теребя седую косу, Рас…

Вернувшись домой и передав пострадавших, но живых, хотя и сильно измождённых ребят соседнему отряду, поставил на стол добытый с таким трудом кувшин. Все смотрели на меня, ожидая объяснений и захватывающего рассказа, но, повернувшись к Селиму, я спросил:

― Что теперь с этим делать, напарник? Вдруг, открыв его, сделаем только хуже, и кто-то ещё пострадает?

Заколдованный маг подошёл, ткнувшись носом в руку, словно подбадривая. Кивнув, сдвинул тяжёлую крышку, и замер, не опуская меча. Сначала ничего не происходило, и в напряжённой тишине было слышно, как медленно капает на пол вода из опрокинутой Расом кружки. Как тяжело дышит уже немолодой Дарси и повизгивает Селим, не отводящий глаз от чёртова кувшина.

Первая голубая искра выплыла из узкого горлышка, а за ней ещё две. Просочившись через оконное стекло, они поплыли за санями, на которых увозили разведчиков. Ещё один яркий, как ночная звёздочка, огонёк замер в воздухе, направившись в грудь Раса, от чего тот охнул и засмеялся, поглаживая иссиня-чёрную косу:

― Ребята, кажется, моя жизнь вернулась…

Дарси с Саном бросились к нему, крича и тиская в объятиях, и только мы с Селимом продолжали следить за ещё одной сверкающей пылинкой: покружив в вышине, она внезапно метнулась ко мне, исчезнув в груди…

Перепугавшись, я быстро прикрыл кувшин, и повернулся к притихшему Селиму:

― Зачем «оно» это сделало? Я же здоров, верно? И, в отличие от них, не собирался умирать…

Пёс прижался к ногам, тихо поскуливая. Видно, у него не было ответа на этот вопрос, а если и был, сказать-то он всё равно не мог…

Рас налетел на меня, как сокол на добычу, и, прижав к себе, что-то смущённо бормотал о вечной благодарности, дружбе и братстве. Я улыбался, осторожно похлопывая его по спине, чтобы потом наш Высокородный, как обычно, не обвинил бедного полудемона, что тот своими лапами наставил ему новых синяков.

Вечером на устроенной Дарси пирушке, где к надоевшим овощам добавилась и собственноручно пойманные Командиром куропатки, подозрительно напоминавшие тощих цыплят, я жизнерадостно рассказывал друзьям о наших с Селимом необыкновенных приключениях. Разумеется, добавляя к ним «интересные» подробности, так что избушка время от времени вздрагивала от громкого хохота.

Что касается прошедших событий, посовещавшись, мы пришли к такому выводу ― вероятно, старый сбрендивший болван, решивший, видимо, жить вечно, наставил магических ловушек, собирая в них время, отпущенное богами другим людям. К счастью, нам с Селимом повезло найти и вернуть то, что было украдено. Поэтому Рас и разведчики остались живы. Звучало, конечно, не слишком правдоподобно, но ничего умнее в наши головы не пришло. А Селим промолчал, что, впрочем, и неудивительно…

Дарси с пеной у рта доказывал, что сумасшедший маг у колодца собирался забрать и его жизнь, и никто не стал с ним спорить, хотя сомнения на этот счёт были. Но разве это важно? Главное, что Рас был рядом и, смеясь, ругал мою буйную фантазию, подливая в кружку замечательный самогон нашего дорогого Командира…

Сегодня я был по-настоящему счастлив, не задумываясь о том, чем всем нам может обернуться внезапный «подарок» из магического кувшина…

[1] Глава 16 «Похититель времени – 1»

Пустой школьный двор пах летом и пылью. Лёгкий ветерок трепал порванную сетку на воротах, у клумб намело кучки тополиного пуха. На крыше тяжело и лениво колыхался флаг Рубежья: встающая над зелёным лесом верхушка солнца. Рядом деловито пробасил шмель.

У деревянной ограды спортплощадки их ждали. Старшеклассники, все из Заставы. И Валька Плющев тут — спрятался за чужими спинами и курит, будто взрослый.

Никита терпеть не мог Вальку. Жирный, мерзкий, лоснящийся. На год старше, в Заставе без году неделя, а туда же. Корчит из себя, а сам красный от диатеза, потому что сладкое метёт не переставая.

Завидев их, группка неторопливо двинулась навстречу, взяв Никиту в полукольцо. Смотрели лениво, без особой вражды. Кроме Вальки, конечно.

— Явился, мирила? — тонким голоском пропищал он. — Говорить с тобой будем!

— Тихо! — резко оборвал его Денис. — Короче, слушай сюда, Наумов.

Никита сглотнул и рефлекторно сделал шаг назад. Денис криво усмехнулся.

— Спокойно, не кипишуй. Я же сказал — поговорить. Пока, — многозначительно добавил он, сделав театральную паузу.

Никита растерянно посмотрел на Тольку. Набычившись, тот буравил его недобрым взглядом.

— В общем, из-за тебя у хорошего человека проблемы, — Денис картинно сплюнул. — К директору водили, исключить грозились.

Он ободряюще похлопал Тольку по плечу.

— А виноват-то в этом ты. Спровоцировал, получается, ещё и врагов хвалил.

— Я не хвалил, — пролепетал Никита, отчаянно надеясь на снисхождение. Всё же с Денисом на одной улице живут, когда-то даже общались. Пока их отец не бросил.

— А Толя говорит, что хвалил, — издевательски возразил Денис. — Хорошими называл, «не плохими». Правда, Толя?

Толька не ответил.

— Да правда это! — взвизгнул ломающимся голосом Валька. — Мне рассказывали.

— Засохни! — неодобрительно процедил кто-то. — Развонялся…

Валька умолк. Подождав, Денис закончил:

— Ещё раз такое устроишь — говорить будем за гаражами. Усёк?

Никита судорожно кивнул. За гаражи не хотелось, за гаражами били.

— То-то же, — подытожил Денис и небрежно махнул рукой:

— Пошли, пацаны.

Сунув руки в карманы, он двинулся в сторону примыкавшего к школе парка. Проходя, сильно зацепил Никиту плечом. Валька Плющев угодливо хихикнул, тряся мясистыми, покрытыми сыпью щеками. На него снова пришикнули.

***

Оперевшись на покосившуюся ограду, Никита подождал, пока компания скроется из виду. Потянув за лямки, сдёрнул портфель и потёр вспотевшую шею.

Ноги тряслись, навалилась предательская слабость. Застава — это не вам шутки. В прошлом году, когда Штефана Мауэра заподозрили в торговле «блиссом», его еле откачали в больнице. А ведь он был свой, даже на место Дениса метил. Что уж про Никиту говорить!

Он поднял глаза. В летнем небе безмятежно плыл самолётик, оставляя позади пушистые хвосты. Мирно плыл, спокойно. Будто не было на планете ни войн, ни Заставы.

— Никитка!

Из заднего выхода школы вылетела Маруська. Стремглав, запрокинув голову, кинулась навстречу, отчаянно шлёпая белыми летними сандаликами.

«Мышка». Или «Санька», потому что Санчез. Мария Родриговна.

— А ты чего такой? — нахмурившись, Маруська осмотрела друга большими карими глазами. — Это из-за Тольки? Он тебя не сильно побил?

На душе потеплело. Никита не смог сдержать улыбки.

— Да не, — как можно беззаботнее отмахнулся он. — Тут просто… Застава поговорить хотела.

Мышка испуганно ойкнула. Зачем, ну зачем он это брякнул? А с другой стороны… как же они достали! Лезут везде, всю школу запугали. И ведь раньше тихо сидели, а последние годы — как с цепи. И ничего не сделаешь — патриоты. Даже мэр к ним заглядывал.

— Маруська, хочешь уехать? — выпалил он. Наконец-то решившись сказать то, о чём уже долго думал.

— Куда? На каникулы? — с детской наивностью уточнила Мышка.

— Да нет, вообще. Из Тихореченска. Из Рубежья.

— А куда?

— Куда угодно, — отрезал Никита. — В Унию, в Колонии, хоть в Каракташ!

— А что там делать? — удивилась Маруська. — Там же далеко…

— Жить спокойно, чтобы никто не трогал! — Никиту прорвало. — Чтобы ЭТИХ не видеть. Чтобы…

В голове проносились картины. Сытая жизнь где-нибудь в Унийской столице. Непыльная работа, например, программистом. Никакой Заставы, никакой войны. Делай что хочешь, живи как хочешь. Никто и слова не скажет!

— Я не могу, — помолчав, очень по-взрослому сказала Маруська.

— Почему?! — взорвался Никита. — Папу с собой заберёшь. Делов то!

— Не поэтому, — серьёзно возразила Мышка. — Просто город бросать нельзя, понимаешь?

— Ты не Защитница, — парировал Никита. — Это папа твой в Ордене.

— Юрген тоже в Ордене не был, — тихо, но упрямо ответила Маруська. — Но город спас. Не сбежал.

Юрген-Защитник. Живший двести лет назад в Тихореченске, тогда ещё Штайнбрёкке, обычный пацан. Спасший город от предательского, коварного нападения и поплатившийся за это жизнью.

— При чём тут это, — раздражённо отмахнулся Никита. — И вообще, сказки это, поняла?

— Не сказки.

Порывшись в сумочке, Маруська вынула серебряную монету и протянула Никите. В венке из травинок — отчеканенная «десятка», на обратной стороне — мальчишеский профиль Юргена.

— Это же… — у Никиты перехватило дыхание. — 10 стебельков, Штайнбрёккская. Откуда?

— Папа подарил. — Маруська всё так же держала монету на смуглой ладошке. — Хочешь? Возьми.

— Да ты что! — воскликнул Никита. — Она ведь редкая, дорогая ужасно!

— Бери, — настаивала Мышка. — Тогда не уедешь.

— С чего это?

— Она волшебная, держать будет. Как якорь.

Осторожно протянув руку, Никита взял тёплую увесистую монетку. Настоящая. Ничего себе!

— А точно можно? — осторожно спросил он. — Папа не заругает?

— Папа сказал — она сама человека находит. И мне отдал. А я тебе.

Помолчав, Никита бережно убрал монетку в карман футболки.

— Спасибо! — протянул он. — Я буду беречь. Очень.

— Да ладно, — легко отмахнулась Маруська и улыбнулась. — Она твоя теперь, делай что хочешь. Пошли домой, чего тут стоять-то?

***

Бросив дома рюкзак и наскоро перекусив, Никита до вечера продурачился с Маруськой и ребятами. День выдался удачный — поиграли в развалинах речного форта, потом на пустыре, где отчаянно рубили лопухи. Позже, когда подтянулись остальные ребята, сыграли уже в настоящую экспедицию. Никита, конечно, был капитаном Деверо, Катька Лапина — старшим помощником, а рыжий Андрюшка Морозов — научным офицером. Он, правда, тоже хотел быть старпомом, но спорить с Катькой — гиблое дело. К тому же, рассудительному «Рыжику» очень шла эта роль.

Игра удалась на славу. Близнецы Димка и Серёжка Гончаровы изображали инопланетных чудовищ, «специалист по безопасности» Вася Пономарёв героически погиб, спасая экипаж и корабль, а Рыжик получил тяжелое ранение и отправился к Маруське в корабельный медпункт.

Когда совсем стемнело, Никита с Маруськой рысью припустили домой. Девятый час, не шутки. Да и завтра, пусть расслабленно-летняя, всё же ждёт школа.

Зайдя домой, Никита увидел, что у них гости. На кухне сидели папа и Виктор Егорович, старый друг и сослуживец. Пахло сигаретами и немного коньяком, на столе стояло нехитрое угощение: нарезка, хлеб и шпроты.

— Привет, сын, — поприветствовал отец. — Что стоишь как на плацу? Заходи. Разговор есть.

Скинув кроссовки, Никита неуверенно подошёл. Взрослые посиделки он не любил: скучно, неинтересно. Да и «разговор» доверия не внушал.

— Что в школе стряслось? — начал расспрашивать папа. — Подрался ты, говорят. С Заставой отношения выяснял.

— Ром, да оставь ты парня, — мягко вмешался Северов. — Брякнул, не подумав. С кем не бывает.

— Вот именно, что не подумав, — насупился отец. — А надо думать!

В этот раз Северов промолчал, выжидающе глядя на Никиту.

— Я… я же не хотел… — Чувствуя, как горят уши Никита уставился в пол. — Просто…

— Просто болтать не надо! — перебил папа. — Ты соображаешь вообще — «не все плохие»? Хочешь, чтобы меня со службы попёрли? Хорошо, дядя Витя прикрыл. А если Застава жалобу накатает?

— Рома, не перегибай, — снова вмешался Северов. — Всё он понял.

— «Понял он», — проворчал отец. — Что за мужик вообще? Его лупят, а он терпит. Маменькин сынок.

— Не смей про маму! — со слезами воскликнул Никита. — Обещал, что найдёшь, а сам… Сам ты не мужик!

— Ты… — наливаясь кровью, папа привстал. — Щенок!

— А ты трус! Молчишь и боишься!

Взбежав по лестнице, Никита запер дверь и ничком упал на кровать. Его плечи тряслись от беззвучного плача. Подушка быстро намокала от слёз.

***

Спустя несколько минут в дверь постучали:

— Сын, открой. Надо поговорить.

— Уйди! — буркнул Никита, ещё больше зарываясь в подушку.

— Слушай… — помолчав, выдавил из себя отец. — Я…

— Как ты мог так про маму?! — давясь слезами, вскрикнул Никита. — Как ты…

Он снова зарыдал.

— Ладно, я пойду, — глухо сказал папа. — Если что — еда в холодильнике.

Скрипнули половицы, затем ступеньки. Снизу раздались приглушённые голоса.

Утерев слёзы, Никита сел в кровати и посмотрел в окно. От лёгкого сквозняка занавески шевелились, словно нашёптывая. В тёмном небе россыпью сияли звёзды.

И вспомнилась вдруг мама. Как выбирала эти занавески, как спорила с папой о цвете стен — нежно-голубом, лёгком, небесном. Папа был против, да что он понимает? Он же не художник, даже рисовать не умеет.

Мама… где ты, что с тобой? Ждёшь, наверное, что тебя найдут. Надеешься. Не зная, что про тебя давно забыли.

Снова скрипнули половицы. В дверь тихонько постучали.

— Я же сказал — уйди! — шмыгнув носом, крикнул Никита.

— Это дедушка, — раздалось за дверью. — Можно?

Вскочив, Никита отпер дверь и крепко обнял дедушку Андрея — единственного, казалось, человека, который его понимал. Дедушка был тёплый и пах табаком. И дышал немного тяжело и с хрипотцой.

— Ну, ты чего? — ласково приговаривал он, гладя внука по голове. — Сидишь тут, ревёшь. Папа позвонил, сказал — поругались. Опять.

— А чего он… — отстранился Никита. — Маменькиным сынком обозвал. И вообще… злой он стал какой-то.

— Ты прости его, — мягко сказал дедушка. — Он как лучше хочет, переживает. И на службе сейчас тяжело. Вся часть, почитай, на нём, а тут ещё…

Он замолчал, но Никита всё понял без слов. В Видеоне только и разговоров про Готландию и готовящееся вторжение.

— Дед, а на нас же не нападут? — с надеждой спросил он. — Нам Уния оружие присылает. Танки, ракеты. Чтобы защищаться.

Грустно усмехнувшись, дедушка потрепал Никиту по голове.

— Танки… Это, Никитка, не для защиты. Просто одни бодаются с другими, а такие, как мы, всегда в проигрыше. Сложно это, не бери в голову. Пошли лучше с папкой мириться.

— Не пойду! — Никита сел на кровать, уткнувшись подбородком в загорелые коленки. — Он меня «маменькиным сынком»! Про маму, понимаешь?

Вздохнув, дедушка опустился рядом, крепко прижав внука к себе.

— Знаешь, я ведь когда-то таким же был. Думал, чем строже — тем лучше. И папку так воспитывал. А он — тебя. От любви, понимаешь? Я с годами понял, что одной строгости мало. И он поймёт, просто не до того ему сейчас. И маму он обижать не хотел. Вырвалось.

— «Вырвалось», — мрачно передразнил Никита. — Ничего у него не вырвалось. И маму он забыл давно. Даже не ищет.

— А вот это ты зря, — строго сказал дедушка. — Любит он маму, даже очень. Просто сделать ничего не может.

Мама пропала три года назад. Вышла вечером из дома — и не вернулась. Говорят, её видели за рекой, у поворота с трассы на грунтовку. Она стояла на обочине рядом с какой-то машиной и курила. А мама никогда не курила.

За рулём машины сидел человек. Мужчина. Он что-то сказал маме, она села в машину, и они съехали на грунтовку, идущую к заброшенному пионерлагерю «Ветерок». Больше их не видели — ни мамы, ни водителя, ни машины. Папа даже солдат из части привозил, они там всё прочесали. И полиция ничего не знает. И добровольцы не помогли.

С тех пор папа замкнулся, стал другим. Про маму говорить избегал, а из её студии на втором этаже сделал склад — заставил всё какими-то коробками. Иногда, когда отец не видел, Никита пробирался туда, к мольберту. На нём висела незаконченная картина: мальчишка на берегу озера, босиком, в лёгкой рубашке — будто ждал кого-то. Ещё от мамы остался старенький приёмник «Вега-Патриот». Боясь, что папа от него избавится, Никита забрал приёмник в шалаш. Он включал его, когда смотрел в телескоп на звёзды, или просто задумчиво крутил колёсико, будто надеясь что-то услышать в перешёптывании голосов и мелодий.

— Я её найду, — решительно посмотрел он на дедушку. — Вырасту — и найду. Обязательно.

— Конечно, найдёшь, — улыбнулся дедушка. — Ты молодец, я тобой горжусь. И папа гордится, просто не говорит. Ты помирись с ним, ладно? Он себе места не находит.

— Ладно, — вздохнул Никита. — Но вниз не пойду. Можешь поесть принести?

— Конечно, — кивнул дедушка. — Могу и сказку на ночь почитать. Хочешь?

Улыбнувшись, Никита помотал головой. Но дедушка всё равно остался, пока он не заснул.

***

В ту ночь ему опять снилась мама. Она спала на широкой кровати в просторной, светлой, красиво обставленной комнате. За окном шумели деревья, пели птицы и светило солнце. И радостно было на душе, мирно и спокойно. Словно вернулся наконец домой.

Словно что-то почувствовав, мама открыла глаза. Увидев Никиту, потянулась к нему. И он рванулся — изо всех сил. Но не мог сдвинуться с места, будто застрял в вязком киселе.

Мамины губы шевелились — она что-то говорила. И Никита говорил. Кричал, бился, отчаянно пытаясь дотянуться хотя бы кончиками пальцев.

— Прости, — вдруг отчётливо и тоскливо произнесла мама. Словно кто-то резко включил звук.

Никита замер:

— За что?

Мама не ответила. Комната начала тускнеть.

— За что простить? — Никита сорвался на крик, отчаянно пытаясь удержать ускользающее видение.

Молчание.

И снова будто вернулся в тот вечер.

Когда понял, что мама больше не вернётся и теперь они с папой одни.

«Прости».

За что простить тебя, мама?

За что, мама?!

Мама…

За что?