Сообщество - Авторские истории

Авторские истории

40 257 постов 28 283 подписчика

Популярные теги в сообществе:

3

Глава 3: Первый аккорд

Понедельник начался с хороших новостей. Настолько хороших, что я даже не думала, что кто-то сможет мне испортить этот день.

Папе предложили писать небольшие музыкальные композиции для малобюджетных фильмов. Мы с ним позавтракали, обсуждая детали, и я видела, как он светится радостью. Он давно мечтал о чём-то подобном, и я не сомневалась, что у него всё получится.

Я пришла в колледж с лёгкостью на душе, даже не подозревая, что вскоре моя спокойная вселенная изменится.

— Агата и Каян, — объявил преподаватель.

Я замерла, переваривая услышанное.

Каян.

Я скользнула по нему взглядом, и в этот момент он как раз искал глазами своего лучшего друга — Алекса. Его пальцы сжались в кулак, и я поняла: он явно не ожидал оказаться в паре со мной.

Но мне не хотелось делать из этого проблему.

Я просто улыбнулась:

— Привет.

— Привет, — его голос прозвучал ровно, спокойно, но без малейшего интереса.

И вот тогда я почувствовала это.

Будто тонкая невидимая стена, отделяющая меня от него, сделалась ещё плотнее.

Каян сидел прямо, но при этом весь его вид говорил: «Я не хочу этого».

Но мне было всё равно.

Я сосредоточилась на задании.

На удивление, он действительно работал. Мы вместе что-то обсуждали, находили решения, и, вопреки ожиданиям, я говорила больше, чем обычно. Я рассказывала, объясняла, делала какие-то заметки, а он просто слушал.

Меня даже не раздражало его сдержанное отношение.

Потому что в какой-то момент я поймала себя на странном ощущении.

Рядом с ним мне не нужно было казаться кем-то другим.

Мы словно существовали в параллельных мирах, но в этой секунде оказались на одной линии.

Пара прошла быстро. Как только прозвенел звонок, Каян тут же собрал вещи и ушёл.

Но что-то он всё же забыл.

— Телефон, — пробормотала я, замечая его на парте.

Я подхватила его и выбежала в коридор.

— Каян, стой! — позвала я.

Я сказала его имя громко, но почему-то оно отдалось внутри меня странным эхом, заставляя сердце сжаться.

Он остановился, но не сразу. Развернулся медленно, будто нехотя.

Я шагнула ближе и протянула телефон.

И тут случилось то, чего я никак не ожидала.

Случайное прикосновение.

Тёплые пальцы, еле заметное касание.

Будто разряд прошёл по коже. Я резко вдохнула, сердце сбилось с ритма.

Каян тоже замер.

На какие-то секунды он словно потерялся.

В его взгляде не было привычной холодности. Скорее… что-то другое.

Но он тут же отступил на шаг, выхватил телефон из моих рук.

— Спасибо, — коротко бросил он, вновь надевая на себя привычную маску безразличия.

Я кивнула, стараясь выглядеть спокойно, но внутри у меня что-то сдвинулось. Я быстро развернулась и поспешила на улицу. Мне срочно нужен был свежий воздух.

Сидя на скамейке и вдыхая прохладный осенний воздух, я пыталась разобраться в мыслях. День выдался неожиданным, и внутри всё ещё оставался странный осадок. Я перебирала в голове детали случившегося, когда тёплые ладони мягко накрыли мои глаза.

Я уже знала, кто это. Даже гадать не пришлось.

— Эван, — улыбнулась я, произнося его имя вслух.

— Почему всегда я? — его голос прозвучал тепло, с лёгкой улыбкой. Он опустился рядом на скамейку, глядя на меня с привычной добротой.

— Ну, как минимум, некому больше так делать, кроме тебя, — я усмехнулась, но внутри что-то сжалось. Почему?

Потому что, даже не осознавая этого, я уже начала думать о другом.

— Как твой день? — спросил Эван, обняв меня одной рукой, как делал всегда.

— Сегодня произошло нечто… интересное. Я работала в паре с Каяном, — я произнесла его имя, и сердце снова сбилось с ритма, но постаралась спрятать странные ощущения за улыбкой.

Эван удивлённо приподнял брови.

— Ничего себе. Сам Каян Рид делал с тобой работу? Хотя, скорее, ты за него, да?

— На удивление, нет. Он работал вместе со мной, — я задумчиво покачала головой, вспоминая ту пару.

— Вот это да. Как такое могло произойти?

— Не знаю, — призналась я, переводя взгляд вдаль.

Эван усмехнулся, но потом вдруг хлопнул себя по лбу, словно вспомнив что-то важное.

— Чуть не забыл, — он вытащил из кармана листовку и протянул мне. — В эту пятницу играют несколько крутых групп. Думаю, тебе понравится. Может, сходим? Вдохновение иногда приходит в самых неожиданных местах.

Я взглянула на яркую афишу, наспех запомнила дату и убрала её в рюкзак.

— Хорошая идея. Почему бы и нет?

Мы ещё какое-то время болтали о всяких мелочах, как обычно — легко и непринуждённо. Потом каждый ушёл по своим делам, но остаток дня я уже провела в своих мыслях.

О Каяне.

Показать полностью

Кира

Неудобно, но страстно Кира с Феей состыковались на стоявшей рядом со служебной лестницей каталке. Фея обвила руками его шею, прикрыла в блаженстве глаза. Приходнуло стремительно. Кира почувствовал, что вот-вот.

И тут каталка поехала.

О, это был фееричный спуск!

И новые раны, новые шрамы!

«Лучше бы на полу, — подумал Кира. — Ничего, что бетонный и холодный, зато стабильный». Одной рукой утирая струящуюся изо рта по подбородку кровь, другой он помог подняться Фее.

***

Говорят, беда никогда не приходит одна. И говорят верно.

На Киру беды напали артелью. Не каждый бы справился с подобным нахрапом, с подобным дерзким насильем-подставой судьбы. Вот и Кира не сдюжил. Сломался. Упал и покатился.

Накрывало, как водится, постепенно. Но необратимо. Сначала упекли отца, и почти сразу после погиб лучший друг, а затем, будто табуретку выбили из-под ног, — он ведь уже чувствовал себя в петле, — Киру бросила невеста.

Осознав, что тонет, Кира, было, собрался, из последних сил засуетился, решил что-нибудь предпринять. Универ закончился, закончилась и отсрочка, и Кира пошел сдаваться в военкомат. Но в армию его не взяли из-за астигматизма и серьезной, хоть и без рентгена не видимой травмы, последствия ДТП, в которое, будучи на последнем курсе, они с невестой попали по его, как считал Кира, вине. И после которой родители Анжелы костьми легли, но изолировали свою дочь от Киры путем принудительной эмиграции. Изолировали успешно.

Работать по специальности Кира решительно не хотел, несмотря на всю её престижность и перспективность. Оставалось одно — заниматься тем, чем он одержимо занимался всю свою жизнь, со средней еще школы и параллельно, а иногда и в ущерб всем остальным занятиям и учёбе, — делать музыку. Однако, к своему великому ужасу, да и к маминому горькому разочарованию (она, как и отец, никогда не препятствовала сыну, уважала его страсть, хоть и считала его творчество слишком мрачным, слишком угнетающим и очень грязным), Кира больше не мог сочинять. Портал закрылся. Киру словно парализовало. Душевные, а затем и физические силы, иссякли. А черпать было неоткуда. Депрессия забрала Киру по-честному, с потрохами и таки утопила, растворила в графитовых, маслянисто-вязких водах.

Он чувствовал, что своим эпатажным псевдоунынием накликал реальную чернуху. Он чувствовал, что сам себя похоронит.

Он думал о суициде, но… дрейфил, и оттого ненавидел себя, да и всех вокруг.

Не стесняясь, что услышат, плакал ночами в подушку. Любил самого себя, разглядывая фото невесты — так скучал по ее теплым нежным рукам, ее сладкому нежному рту, сладкому нежному горлу. Страшно скучал, болел. Выползал из дома, бродил. Бухал. Звонил. Писал барыге.

Последнее время Кира писал барыге регулярно.

Он отдался миру транса. Миру ночных клубов и кабаков. Как-то перебивался: то админом в компьютерном клубе, то кабельщиком, а то — продавцом в видеосалоне. Однако больше месяца-двух его нигде не держали. В конце концов он забил на трудоустройство, хотя деньги были по-прежнему нужны: на клубы, на стафф, на бухло и девочек. Он начал продавать вещи. Загнал свою и папину технику, более-менее ценные побрякушки и шмотки. Заложил (с надеждой выкупить) что-то из маминых украшений. А после — и свои гитары.

Это был край. Регрессия.

Однажды на Пасху на Киру (он даже не понял, что это было и из-за чего — возможно, из-за его блестящего, с ненормальным зрачком взгляда) набросился зэк. Откинувшийся с зоны сосед по площадке отчаянно приложил его несколько раз о металлический почтовый ящик. Правда, сам же потом отвел домой.

Кира стоял в дверях, пошатываясь, не чувствуя ни боли, ни тоски, и совершенно по-идиотски улыбался казавшейся ему в тот момент такой же бухой и обдолбанной, как и он сам, матери. А мать охала и металась с окровавленным тряпьем от телефона к раковине, от раковины к сыну. Скромные, но состряпанные с любовью и последнею надеждой на восстановление привычного семейного миропорядка пасхальные яства заветривались на столе.

В скорой Кира потерял сознание. Пришел в себя в реанимации уже только после операции. Череп залатали, на месте пробоины, чуть выше виска, остался шрам в виде цыплячьей лапки.

После этого происшествия мать перестала готовить. И почти не выходила на улицу, ну, разве что выгулять пса или проехать пару остановок на трамвае за арендной платой к жильцам, что снимали небольшую — но зато в историческом центре — квартиру, доставшуюся ей в наследство от тёти. Словом, замкнулась. Просиживала теперь дни напролет: то уткнувшись в книгу, то залипнув в телесериал, а то и все вместе, с бокалом красного в руке.

Их с Кирой дом стал похож на пыльный заброшенный склеп.

В следующей истории, в очень-очень грязной истории Кира с подругой по несчастью очнулись в одной кровати — полумертвыми. Рано или поздно, это должно было случиться: очередная доза грязной токсичной дряни ввинтилась и спеклась в их венах с молекулами грязной паленой водки. Подруга скончалась, Киру спасли чудом.

И чудом же ни мозг его, ни оболочка не пострадали. Не пострадали значительно и очевидно. Что-то местами уже, конечно, начало подгнивать, но в глаза не бросалось, червоточило себе покойно в глубине. Фасад же по-прежнему оставался безупречен.

Свое двадцатичетырёхлетие Кира отмечал со случайной компанией на случайной даче, в пригороде. Нажравшись, собутыльники потащились в лес. По грибы.

В лесу Кира заблудился, забурился в какие-то дебри. Зацепился за корягу и повалился на теплую, сырую, пахучую гать, придавив смертоносного местного жителя. Испугавшаяся незваного неуклюжего гостя стремительная, меткая гадюка выпустила весь накопленный за лето яд Кире в плечо.

Он еле выбрался, еле добрел до шоссе. Задыхаясь, рухнул на колени на обочине. Долго никто не останавливался, но в конце концов один сердобольный бомбила распахнул для него двери своего дребезжащего подвеской ведра.

Через трое суток интенсивной терапии Кира проснулся под капельницей с диким желанием покурить, выпить кофе, принять душ и… потрахаться. Он выдернул из вены иглу и себя — из ложа. Переждав приступ головокружения, отрыл в тумбочке джинсы и толстовку, выудил из-под койки кроссовки. Оделся и отправился искать буфет.

***

— Поебёмся? — шепнул Кира на ухо стоявшей впереди него в очереди девочке. Стройной, приятного вида блондинке с васильковыми глазами в стильном фирменном спортивном костюме, c прикольными золотыми ящерками в ушах. Девочке-playmate, в его вкусе самке.

Та в негодовании отшатнулась, и так же возмущенно звякнул на ее подносе стакан с морсом.

— Постой, погоди, je suis désolé, — хрипло засмеялся Кира. — Хочешь, какао угощу? На большее у меня не хватит. Деньги у приказчика, только вечером подвезет, — улыбался Кира, выуживая из карманов мелочь.

Первое впечатление стремительно сменялось вторым, и вот уже девочка смотрела на Киру с любопытством, кокетливо уже даже, и призывно.

Кира угостил девочку какао, она его — кофе, тефтельками, сигаретами и зубной пастой.

Весь день они болтали и смеялись. Девочка болтала и смеялась, а Кира старательно внимал и кивал каждому ее слову.

Девочка любила хоккей и Формулу-1. Кира тоже любил. Айртона Сенну. Девочка, разумеется, предпочитала Шумахера.

Девочка любила океан, красивые виды. Кира тоже любил и рассказал, как однажды квасил с футбольными фанатами в Лиссабоне.

И красивые стихи! — Кира вдохновенно почитал девочке Бодлера, самое страшное из его творчества, самое страшное из его творчества про женщин. Переводить, впрочем, тактично отказался, уверен был, Фея обидится.

Кира спросил у девочки, можно ли называть ее Феей, девочка согласилась и окончательно растаяла, потекла.

Ближе к ночи, продолжая бродить по чужим отделениям, они обнаружили опрометчиво незапертый санузел для персонала и, после того, как Кира освежился, долго и запойно целовались там, пока влетевшая на шепот и шорох сестра-хозяйка не попросила их забористым матом вон.

Тогда они нашли убежище на служебной лестнице.

***

— Сынок… Сынок, ты же калекой мог стать. У-ро-дом, понимаешь? — всхлипнула, не сдержалась мать, нервно вцепившись в ручки сумки.

«Уже стал», — мысленно усмехнулся-ответил матери Кира.

— Чудом же… Доктор снимки показал, переломы альвеолярных отростов и… Что-то еще сказал. Серьезное. Еще бы чуть-чуть — и… — Мать почти плакала.

Кира сжал ее руку.

— Марина на днях приходила…

Кира представил единственную оставшуюся у матери подругу, так же по несчастью крепко подсевшую на транквилизаторы и так же проводившую вечера за сравнительным анализом вина.

— Мы фотографии старые разбирали. Посмотри вот… — Мать вытащила из сумки фото. — Посмотри, помнишь?

Кира взял протянутое ему фото.

Он помнил.

Второй курс. День помолвки. Он, демонстративно скалящийся неотразимой своей улыбой, демонстративно же на публику открывающий шампанское. Звезда. Первый красавец в потоке. Только сдал сессию на отлично по всем дисциплинам. Только сделал предложение. Она согласилась. Правда, упросила подождать до окончания и бла-бла-бла… какой же это тогда казалось ерундой.

И он — довольный, само-довольный, пожираемый хищными взглядами пускающих слюну крокодилиц (в то время Кира видел такими всех женщин, кроме своей невесты), да и чего уж там, и парней тоже. Кто на что тогда кончал: кто на его внешность, кто — на успех.

— Кира… сынок… Надо взять себя в руки, надо постараться, Кира, — совсем без энтузиазма захныкала-заскулила мать. — Ну ради меня! Ну пожалей меня хоть немного! — снова дренькнули истеричные ноты. — Ну поговори со мной! Что ты молчишь!?

Кира отшвырнул фото, взял с тумбочки салфетку и знаком показал матери дать ему ручку. Она снова порылась в сумке и протянула ему карандаш.

«Больно, мам. Не могу говорить. Извини, мам. Как там Фея?» — нацарапал Кира и протянул матери листок.

— Кирочка… Фея? Фея?

Кира жестами изобразил подобие полового акта — и подобие же улыбки.

— Вы сумасшедшие, вы… какие же вы… ненормальные. У твоей феи перелом ключицы, — мать огляделась, удостоверившись, что они с сыном одни в палате. — Мне доктор рассказал, что у него был похожий случай. Он в другом учреждении работал, так там пациенты сцепились аппаратами Елизарова, представляешь?

Кира снова попытался улыбнуться, но только поморщился и тихо застонал, приложил руку к залепленной марлей скуле.

— Как она-то могла, не подросток ведь уже? И потом, она же не знает тебя совсем. Ты же четыре дня здесь всего. Вы же здесь познакомились?

Кира кивнул.

— Ненормальная. Ненормальные, — причитала мать.

Кира нахмурился и подергал мать за рукав.

— Что же тебе принести? Что приготовить, Кирюш? Кушать нельзя… говорить нельзя… Сынок…

Кира снова взял и листок и написал:

— Бо́шек. И раствор для линз.

— Бо… шек? — мать недоуменно смотрела на Киру.

— Проехали. Забудь, — сделал он знак рукой и мотнул головой, отчего снова поморщился от боли.

Когда мать вышла еще раз переговорить с врачом, Кира вытащил из ее сумки пейджер (свой телефон он выронил во мхах, спасаясь от змеи), пачку сигарет и половину содержимого кошелька. «Не ахти, но на пару дней хватит», — подумал он, вернул обратно фото и запихнул сверху шелковый шарфик, оставленный матерью на спинке койки.

***

Мать ушла. Кира сполз с кровати, натянул джинсы и подошел к окну. Там агонизировало лето. Он открыл одну створку, оперся на подоконник и вдохнул вечерний, пыльный с гнилостным душком воздух.

Киру знобило, все тело ломило. Казалось, вот-вот — и от него отвалится кусок. Планового обезболивающего ждать было еще долго, но клянчить марафет в буквальном смысле не поворачивался язык, к тому же он уже клянчил. Два раза. В первый ему отказали, во второй — вкатили так, что он проспал и обед, и ужин.

Кира смотрел на двор, на стоявший в центре облезлый, лущащийся ржавчиной мусорный бак, рядом с которым дралась за деликатесы стая матерых котов. Коты, похожие на взъерошенных демонов из страшного фэнтези, дербанили пакет с кровавыми лоскутами-ошметками кухонных отбросов. Кире казалось, что он слышит жадное утробное урчание, казалось, что коты грызут ошметки его дёсен и похрустывают осколками его зубов.

Киру замутило.

Он вернулся к койке и вытащил из-под подушки пейджер. Решив, что пора возвращать себя в форму да и компенсировать Фее экстремальное катание с лестницы, Кира отправился в сестринскую, к телефону, сигналить «SOS» барыге.

2017

Кира

#душаветошь, #рассказ, #крайРегрессия

Показать полностью 1
19

Стажёр. Сомнения

Предыдущие части:

Первая

Вторая

Третья

Четвёртая

Пятая

Шестая


Игорь ворочался на продавленном матрасе, чувствуя каждую пружину, сквозь тонкий слой поролона. Каждое движение причиняло ему неудобство, но как бы он не пытался найти более удобное положение, сон не приходил. На кухне капала вода из плохо закрытого крана, каждая капля звучала словно стук молотка. Во дворе поскрипывали качели, звук в ночной тишине казался зловещим, где-то за окнами громко спорили два человека, без всякой заботы о том, что вокруг ночь.

Он пытался закрыть глаза, но мысли не отпускали. Их было слишком много. Люди погибали, а он стоял в стороне, бессильно наблюдая. Его работа, с её неизведанным и опасным миром волкодлаков, колдунов и тёмных существ, перевернула его жизнь, он до сих пор не мог привыкнуть к этому. Он не был готов. Но что ещё оставалось? Он не мог оставить всё это в стороне. Даже если бы мог, это не решило бы проблемы. Но пока он не знал, что делать. Понимание этого только усиливало его бессонницу.

В голове снова всплыл момент с колдуном, его слова и взгляд. Игорь пытался отбросить эти мысли, но образ иссохшего человека не давал покоя. Старая, почти мертвенная кожа, словно время само высосало из него всю жизнь. Что если эта встреча была не случайна? Игорь вздохнул, в голове замелькали обрывки прошедшей недели, но мысли снова перешли к Лизе. Поцелуй. Он почувствовал тепло где-то внутри, как только вспомнил её лицо. Этот поцелуй был нежным, но одновременно и тревожным. Он до сих пор не мог понять, что он чувствует, и что этот момент значил для неё. Может, она сейчас тоже думает об этом? Может, она не спит, как и он? Он даже подумывал подняться к ней. Но что-то его удерживало. Он покачал головой. Не стоило торопить события.

Где-то на улице взвыла сигнализация машины. В подъезде хлопнула дверь. Он замер, прислушиваясь. Тишина. Лишь его сердце, как барабан, гулко отбивало тяжёлые удары в груди.

Его пальцы нервно теребили край дешёвого синтетического пледа, который слегка электризовался при каждом движении. Мысли продолжали метаться в голове.

Под потолком, кажется из вентиляции, послышался едва уловимый шорох, похожий на чьи-то осторожные шаги. Игорь невольно поежился. Надо будет как-нибудь спросить у Вячеслава про домовых... Может, они действительно существуют? Если да, то опасны ли?

Внезапно, где-то вдалеке послышался крик, эхом пронёсшийся по ближайшему двору: "Помогите!"

Этот крик моментально выбил его из состояния полудремы. Он резко сел на кровати, глядя на дверь. Что это было? Приснилось?! Игорь прислушался, на улице было тихо.

Он проворочался до самого утра, так и не сомкнув глаз.

Резкий звон будильника разорвал тишину комнаты — 7:00. Игорь не спешил вставать. Он просто лежал, глядя в потолок, пытаясь собрать себя в кучу. Тело будто не слушалось, словно оно было связано невидимыми нитями с постелью. Несколько минут он лежал, думая, что вот-вот провалится в сон, но вместо этого лишь ощущал тяжесть в каждом суставе.

Наконец, преодолевая эту невидимую тяжесть, он поднялся с кровати. Каждое движение давалось с трудом — мышцы будто налились свинцом. С трудом потянувшись, он пошел на кухню, еще не полностью проснувшись. По привычке плеснул в чашку кофе, но, находясь в полусонном состоянии, вместо молока налил туда масло. Первый же глоток заставил его скривиться — противное ощущение жира, окутывающее рот, вызвало приступ тошноты. "Да чтоб тебя!" — пробормотал он, выплевывая содержимое в раковину.

Он быстро налил свежий кофе и достал из холодильника бутерброд с колбасой. Уже собирался насладиться завтраком, как телефон завибрировал на столе. Отвлекшись на экран, Игорь случайно задел кружку, и горячий кофе выплеснулся прямо на него. "МЧС предупреждает: сегодня ожидаются сильные порывы ветра до 20 м/с. Будьте осторожны!" — высветилось на телефоне. "Вот же день начинается!" — выругался он, чувствуя, как боль от ожога добавляется к общему дискомфорту. Тоска и раздражение, словно глухая тяжесть, накатывали, но времени жаловаться не было.

Переодевшись в спешке и на автомате жуя бутерброд, он наконец вышел из квартиры. За дверью царила прохлада, которая хоть и немного, но привела его в чувство. У подъезда стоял дядя Митя — тот самый, о котором рассказывала соседка. Высокий мужчина с осунувшимся лицом и потухшим взглядом, словно потерявший всякую надежду. Его некогда дорогая одежда уже поизносилась, но все еще выдавала в нем ранее успешного человека. Он стоял, прислонившись к стене, но, заметив Игоря, сразу выпрямился и шагнул навстречу.

— Ты ведь новый помощник участкового? — начал дядя Митя, нервно оглядываясь по сторонам, словно пытаясь убедиться, что их не подслушивают. — Я тебя несколько раз во дворе видел.

— Да, я Игорь, — ответил Игорь, машинально поправляя воротник рубашки. — А что случилось? Вы ведь Дмитрий, если я не ошибаюсь?

— Послушайте… Вчера я видел тень… — Митя замялся, явно сомневаясь, стоит ли говорить дальше, его голос стал тише, а взгляд нервным. — Я их часто замечаю, они немного пакостят людям, а я гоняю их... — продолжил он после паузы.

Игорь напрягся, понимая, что сейчас услышит что-то, что выходило за пределы обычных разговоров.

— Она гналась за кошкой. Но она была… другая... — голос Мити стал напряжённым. Он снова огляделся по сторонам, словно что-то подслушивало их разговор.

— Она меня заметила. Поняла, что я её вижу. И сказала мне, что она Навий... — Митя сглотнул, и Игорь заметил, как его лицо побледнело. — Они никогда не говорили со мной. А потом она ушла. Но я уверен — она вернётся.

— Зачем ей кошка? — осторожно спросил Игорь, пытаясь понять, что именно произошло.

— Не могу точно сказать. Сейчас она появляется возле двора, но не заходит… — Митя нервно сглотнул. — Последние три дня я наблюдаю за ней. Она явно чего-то ждёт или кого-то высматривает.

Дядя Митя снова огляделся, как будто пытался убедиться, что никто не подслушивает их разговор. В его голосе звучало напряжение, почти паника.

— Только никому не говори, что я тебе это рассказывал. Подумают — совсем спятил... — Он замолчал на секунду, будто сам не знал, как лучше поступить.

— Надо передать эту информацию нужным людям, — серьёзно сказал Игорь, понимая, что дело серьёзное.

— Да, но… — Митя волнительно провёл рукой по волосам. — Только не говори, что это я тебе рассказал. Люди и так считают меня странным.

— Если что-то ещё заметите, сразу сообщайте мне, — сказал Игорь, доставая листок и быстро написав свой номер телефона. Он передал его дяде Мите. — Не стесняйтесь.

Дядя Митя пару секунд рассматривал листок, будто не до конца осознавая, что ему поверили. Затем, быстро сунув бумажку в карман, он обернулся и зашагал в сторону двора, оглядываясь через плечо.

Игорь стоял еще несколько секунд, переводя взгляд с пустого двора на уходящего дядю Митю, прежде чем отправиться на службу. Что-то в этом разговоре не давало ему покоя. Тень, Навий…  По пути он обдумывал полученную информацию.

В участке Игорь сразу рассказал начальнике обо всём, что произошло за последние два дня, включая встречу с колдуном и сегодняшний разговор с дядей Митей.

Максим Фёдорович сидел за своим столом, внимательно слушая, время от времени хмурясь, потирая подбородок и слегка наклоняя голову. Его глаза не отрывались от Игоря, и напряжение в воздухе становилось всё более ощутимым.

– Раз Вячеслав сказал не лезть к этому колдуну, то и правда не стоит, – сказал он, когда Игорь закончил. – Он, скорее всего, очень опасен.

Игорь кивнул, но что-то в его взгляде выдавало сомнение.

– Я понимаю, просто сложно оставить всё это так, когда увидел этот ужас, – добавил он.

Максим Фёдорович нахмурился. Он выглядел сосредоточенным, словно анализировал каждое слово Игоря.

– Если вдруг наткнёшься на него вновь, сообщай Вячеславу и мне на всякий случай, – произнёс он, откидываясь на спинку кресла. Его голос стал более решительным. – Ладно, с колдуном мы позже разберемся. А что насчёт Мити? Ты ему веришь?

Игорь невольно вздохнул, вспомнив странного мужчину, стоящего на пороге его подъезда.

– Он кажется немного… не в себе, но я не думаю, что он просто выдумывает. Что-то в его словах было убедительным. – Игорь посмотрел в сторону, как будто пытаясь найти точку опоры для своих мыслей.

Максим Фёдорович некоторое время молчал, его взгляд становился всё более задумчивым. Он теребил ручку и слегка покачивал головой.

– Навий… Ммм. Это что за зверь ещё? – его голос звучал устало и настороженно, как будто он размышлял, вспоминая что-то важное. Он помолчал ещё несколько секунд, а потом, внезапно приняв более решительный вид, сказал: – Передай информацию Вячеславу. Такие вещи лучше не оставлять без его внимания.

Игорь кивнул и достал телефон. Он набрал номер Вячеслава. Тот взял трубку почти сразу.

– Я слушаю, Игорь, – голос Вячеслава был спокойным, как всегда, но в нём уже слышалась лёгкая напряжённость.

– Вячеслав, тут у меня интересный разговор произошёл с утра. Я поговорил с одним человеком, дядей Митей, он заметил нечто странное. – Игорь кратко пересказал рассказ Мити, стараясь не упустить важные моменты.

– Понял, – ответил Вячеслав, но его голос немного изменился. – Хорошо, я пришлю специалиста к вечеру. Пусть проверит, что за чёртовщина там происходит.

– Ты о таком слышал? – осторожно спросил Игорь, сжимая телефон в руке.

– Я тоже не всё знаю, Игорь, но такие вещи требуют внимания. И если ты заметишь что-то или узнаешь новое, сразу дай знать. Нам нужно быть готовыми ко всему. В таких делах нет мелочей.

Игорь почувствовал, как напряжение немного спадает, но чувство тревоги не покидало его.

– Понял, Вячеслав. Буду держать тебя в курсе. – Он отключился и вернулся к Максиму Фёдоровичу.

– Что сказал Вячеслав? – спросил тот, не отрывая взгляда от стопки бумаг, которую он перемещал на столе.

– Специалист будет вечером, – ответил Игорь, облегчённо выдыхая.

Максим Фёдорович кивнул и отложил бумаги.

– Ладно, Игорь, ты молодец. Сегодня особо жалоб не поступало, так что можешь немного отдохнуть. Можешь просто пройтись по району, осмотрись. Мало ли что.

Игорь поднялся с места, ощущая, как напряжение в его теле начинает ослабевать.

Он прошёлся по району, стараясь немного отвлечься от тревожных мыслей. Утро выдалось ясным, но с порывами ветра, как предсказывалось в предупреждении от МЧС. Ветер был довольно сильным, свистел в переулках и гнул деревья, но сам день оставался тёплым. По мере того, как Игорь двигался по знакомым улицам, ощущение городской суеты приносило ему временное облегчение. Машины проезжали мимо, прохожие спешили по делам, дети с криками гонялись за мячом на площадке. Казалось, что жизнь идёт своим чередом.

Ситуация с колдуном не давала ему покоя. Особенно слова Вячеслава о том, чтобы держаться подальше от колдуна и не вмешиваться. Игорь до сих пор не мог забыть произошедшее вчера. Вячеслав был прав — такие люди опасны. Но Игорь не мог просто закрыть на это глаза. Это было не в его природе. Он не мог оставить без внимания то, что происходило вокруг.

С этими мыслями он подошёл к скамейке в парке, где решил немного отдохнуть. Солнце приятно грело лицо, холодный лимонад освежал.

– Хороший день, неправда? – раздался голос рядом.

Игорь повернулся.

На скамейке, чуть в стороне, сидел тот самый колдун. Спокойный, уверенный, но с каким-то неуловимым напряжением в глазах. Он не выглядел таким опасным, как в ту ночь, но что-то в его взгляде заставляло Игоря насторожиться.

– Ты Игорь, да? – продолжил он, не скрывая лёгкой усмешки. – Не лезь в это. Ты хороший человек. А вот этому вашему «особому отделу»… Не верь им. И Вячеславу в том числе.

Игорь молчал, стараясь не выдать волнения. Эти слова звучали как угроза, но он знал, что нужно сохранять спокойствие. В конце концов, колдун не просто странный человек, он несёт угрозу, неизвестно на что он вообще способен.

Колдун продолжил:

– Когда-то мне понадобилась их помощь. Я пришёл к ним с горем, с болью. Они мне не помогли. Просто сказали: «Это невозможно». – В его голосе появилась явная горечь. – Но я нашёл способ. Я всегда находил способ.

Игорь почувствовал, как его интерес возрастает. Всё это начинало напоминать что-то большее, чем просто случайный конфликт. Этот человек был не просто обижен. Он явно пережил что-то трагическое. Игорь не мог не задуматься: если «особый отдел» когда-то отвернулся от человека, которому нужна была помощь… Может это и правда было не в их силах?

– Способ для чего? – спросил он, пытаясь выудить больше информации.

Колдун отвёл взгляд и замолчал. Его лицо стало без выражения, как будто он скрывал нечто важное.

В этот момент послышался шум справа. Велосипедист едва не сбил старушку, еле успел свернуть. Игорь на мгновение отвлёкся, но когда снова перевёл взгляд на собеседника…

Колдун исчез.

Игорь резко встал, его сердце забилось быстрее. Вокруг было пусто. Он огляделся, но ничего не заметил. Как будто его и не было здесь. Он сжал бутылку лимонада в руке.

Игорь достал телефон, чтобы набрать Вячеславу. Но передумал. Сначала надо разобраться в прошлом этого колдуна.

Игорь вернулся в свою квартиру, погружённый в мысли. Все, что происходило в последнее время, не выходило у него из головы. С каждым часом он всё больше ощущал, что в этом деле есть что-то, что нельзя просто оставить без внимания. Он снял куртку и прошёл на кухню, стараясь немного расслабиться.

Зайдя на кухню, Игорь поставил сумку на стол и налил в стакан воды. Он не заметил, как начал нервно барабанить пальцами по краю стола. Вдруг в тишине кухни послышался тихий кашель.

Игорь замер и перевёл взгляд на холодильник, откуда донёсся звук. Сначала он не поверил своим глазам. На верхней полке, среди кастрюль и коробок, сидело маленькое существо. Оно было меньше полуметра в высоту, с ушками на макушке и маленькими глазками, полными нескрываемого любопытства. Существо выглядело почти комично, но в его глазах была странная настороженность.

– Дяденька Игорь, – тихо произнесло оно, – вы меня извините за колбасу и спасибо за угощение. Я больше вам пакостить не буду. Меня Моа зовут.

Игорь не мог поверить своим ушам. Он пытался привыкнуть к тому, что происходило вокруг, но это явно выходило за рамки всего привычного.

– Моа? Ну, будем знакомы, – сказал Игорь, чуть не теряя дар речи. – А ты кто будешь, домовой?

Моа покачал головой, будто решая, стоит ли рассказывать всё сразу.

– Вы правы, домовой. Мне кажется, Навий опасный, – его голос стал тише, почти тревожным. – Я слышал ваш разговор с дядей Митей. Он правду сказал.

Игорь с трудом переварил услышанное.

– Ты слышал? – Игорь по-прежнему не мог привыкнуть к тому, что с ним разговаривает маленькое существо. – Навий?

Моа кивнул и поднялся с полки.

– Я передал информацию в особый отдел, – продолжил Игорь, – они должны прислать специалиста.

– Это хорошо, – сказал Моа, но его выражение стало беспокойным. – Но я немного боюсь особый отдел… вдруг они и меня…

Моа поёжился и потёр свои маленькие ушки.

– Вы там скажите, что я добрый, – произнес он, пытаясь убедить Игоря.

– Обязательно скажу, – Игорь улыбнулся.

В этот момент раздался звонок в дверь.

Моа исчез так быстро, что казалось, его унесло ветром. Игорь даже не успел заметить, как это произошло.

– Ну вот и специалист пришёл, – сказал Игорь.

Он направился к двери и открыл её. На пороге стояла Лиза. Она сразу обняла его, и Игорь, хотя был удивлён, почувствовал облегчение.

– К тебе можно? – спросила она с улыбкой, глядя на него глазами, полными искреннего интереса.

– Лиза? – Игорь был рад, но всё-таки удивлён. Он не ожидал её появления, особенно в такой момент. – Конечно, заходи.

Показать полностью
6

Кем-То

В бар "Бедный Йорик" вошел Творец всего сущего, как всегда в этом случае под именем Кем-То

Немногочисленные клиенты о чем-то оживленно спорили, сдвинув несколько столов вместе.

Кем-То приветственно махнул бармену Жорику, кивнул сыну, и тихонько подсел за общий стол.

Гриша:

– О! Новый посетитель! Мы тут о "теории эволюции" спорим", как вы относитесь к ней, уважаемый?

Кем-То:

– Одобряю, и всецело поддерживаю...

Шульц:

– Почему?

Кем-То:

– Повстречались как-то Создатель, космонафт, капитан дальнего плавания, и биолог. Создатель говорит:"Земля– плоская". Космонафт и капитан отрицательно замотали головами на это. Тогда Создатель обернулся горящим кустом, и спросил:"А так?". Космонафт и капитан поразились, устрашились, присмирели, и согласно закивали, а биолог дерзко ответил:"Ссылка на авторитета – самое паскудное, что может случится в околонаучном споре, и используется, обычно, тогда, когда других аргументов уже нет."....

Гриша:

– И что Создатель на это ответил?

Кем-То(пожав плечами):

– Пришлось согласиться. А что, против логики не попрешь...

Шульц(задумчиво):

– Рано сдался.

Кем-То:

– Отнюдь: наука не может ни подтвердить, ни опровергнуть наличие Творца во Вселенной, следовательно, внутри научного спора нужно вести себя по научному.

Гриша:

– А теория эволюции тут причем?

Кем-То:

– При том же: если теория эволюции стройнее и логичнее любого креационизма, то и Создателю неназорно согласиться с ней, ведь Он же и утвердил законы логики.

Шульц:

– А как насчет абиогенеза?

Кем-То:

– Тоже дельная штука, одобряю.

Жорик:

– А чем же Ты тогда занимался с начала времен, Создатель?

Кем-То(закуривая сигарету):

– Сказал же, законами логики.

Шульц(подходя к Кем-То, и выдергивая сигарету из его рта):

– Курить вредно, папа. А теперь, будь так добр, скажи все то же самое, что сказал сейчас, только в образе горящего куста.

Кем-То(вздохнув):

– Нет, сынок, когда говоришь таким образом, то слушатели превращаются в идиотов, готовых поверить любому Моему слову. А зачем тогда говорить, если равного разговора не предвидится? В с эволюционистами-атеистами поговорить сплошное удовольствие – не зря их научному подходу учил.

Показать полностью
4

Ведьма и котёл

Пустой котёл немым укором стоял на кухне.

Ведьма стыдливо отвернулась. Пора зелье варить, а ингредиентов нет. Да и как их собрать, когда не знаешь, чего варить.

Принца приворожить? Уже было.

Домик в деревне? Она и так в нём.

Зверя невиданного? Целый зоопарк уже собрала.

Чего бы такого наварить?

Мороженого? Купить проще, чем потом котёл отмывать.

Ведьма варит зелье. Иллюстрация от Kandinsky by Sber AI

Ведьма варит зелье. Иллюстрация от Kandinsky by Sber AI

— Может, в отпуск тебе сходить, — предложил ворон. — И ты отдохнёшь, и котёл.

— Отстань, — буркнула ведьма.

Схватила метлу и полетела к лесу.

«Так, с чего начнём?
А вот с чего. Хочу понять, чего я хочу. Для этого зелье и сварим.
Что бы мне собрать? Раз не знаю, чего хочу, буду собирать, что само в глаза бросится».

Первым на глаза гнездо попалось. Ведьма веточку с пушком прихватила.

Затем калины куст углядела. Набрала ягод, оно и для здоровья полезно.

Водицы из родника, травок-муравок.

Всё, что попадалось под руку.

Вернулась. Закинула в котёл. Варит, не торопится. Аромат калины с травами за пределы дома рвётся.

— Пробуди во мне желания,
Жажду жизни пробуди.
Сотри времени налёт
Да огонь в глазах зажги.

Лизнула с ложечки, потеплело внутри да обратно остыло.

Дальше намешивает.

Побольше хлебнула. Чайку захотела. Колданула. С чайком веселее в кресле сидеть, ждать как зелье поспеет.

Третий раз хлебнула и замерла. Ушла грусть-тоска подлючая, искорки в глазах вспыхнули.

— Прав был ворон-то! В отпуск хочу, — вслух подумала Ведьма.

Сняла зелье с огня, пусть настаивается к возвращению хозяйки. Ворону назначила дом охранять.

Уселась на метлу да рванула в тёплые страны.

— Вещи забыла, — крикнул ворон.

— Там наколдую, — донёс ветер.

Жанна «Юла» Коробкина

Из книги "Серьёзные сказки несерьёзного сказкотерапевта".

Показать полностью 1
3

Глава 2: Агата

Ну, привет. Я Агата. Девочка, которая не сильно выделяется, не носит брендовую одежду, не стремится стать отличницей — просто хорошо учится. Я добрая, мне нравится помогать людям, но только тем, кто этого действительно заслуживает. Я никогда не любила шум, внимание, не стремилась к популярности. Мне хватало моего маленького мира, где главной частью всегда была музыка. Когда становится слишком шумно, когда мир кажется слишком суетливым, я прячусь в одном месте. В колледже есть старый актовый зал, почти заброшенный. Там редко бывают люди. Иногда удаётся найти незапертую аудиторию с пианино. Я просто сажусь, нажимаю клавиши, позволяю пальцам двигаться наугад. Музыка будто сама рождается из воздуха.

Я не знаю, как это объяснить. Когда я играю, мне кажется, что мир становится понятнее. Будто ноты могут сказать за меня всё то, что словами выразить невозможно. Боль, одиночество, радость, страх — всё это сплетается в мелодию, разливается по комнате. Иногда мне кажется, что я могла бы рассказать о себе через музыку больше, чем за всю жизнь словами. Но я не могу позволить кому-то услышать это.

Я уже пыталась. Когда-то.

В девятом классе был конкурс самодеятельности. Учительница убедила меня сыграть. Я написала свою мелодию, долго репетировала. И в тот день, когда я вышла на сцену, сердце билось так громко, что я почти не слышала музыки. Я сыграла. Но никто не слушал. В зале было шумно, кто-то смеялся, кто-то говорил о чём-то своём. Они не услышали. А после ко мне подошла девочка из параллельного класса и сказала: «Это было скучно. Ну, красиво, но… неинтересно».

С того дня я больше не играла на публике.

Только два человека знают, насколько музыка для меня важна: мой лучший друг Эван и мой папа.

Эван — единственный человек, кто принимал меня такой, какая я есть. Мы дружим с самого детства. Пока другие девочки играли в принцесс, я могла часами сидеть на качелях и напевать мелодии, которые сама придумывала. Они считали меня странной. Пусть так. Мне было комфортно. А Эван всегда был рядом — слушал, подшучивал, но никогда не осуждал. Он мог рассказывать мне про свои переживания, а я слушала, поддерживала, радовалась его успехам. Идеальный друг, которому можно доверить всё.

Папа — человек, который научил меня слушать музыку по-настоящему. Не просто слышать ноты, а понимать их, чувствовать. С ним мы могли часами сидеть за инструментами — подбирать аккорды, сочинять мелодии, записывать их. Он всегда говорил, что однажды я выйду на сцену, а люди будут слушать мои песни, затаив дыхание. Пока это просто мечта. Но разве мечты не должны сбываться?

А теперь — Каян. Вы этого ждёте, да?

Знала ли я его? Конечно. Трудно было не заметить. Шутки, стиль, лёгкость, с которой он держался в любой компании. Он любил внимание, но не требовал его — оно приходило к нему само. И он этого заслуживал.

Каян — музыкант, каких редко встретишь. Его игра на гитаре завораживала. Я видела его выступления, знала, какой он виртуоз. Я не могла не восхищаться им. Когда Каян выходил на сцену, всё вокруг будто замирало. Его пальцы легко скользили по струнам, он жил музыкой, растворялся в ней.

Однажды я случайно застала его в том самом актовом зале. Он сидел на сцене, склонившись над гитарой, и что-то перебирал. Никаких зрителей, никакого внимания, только он и музыка. В тот момент он был настоящим. Не звездой колледжа, не парнем, который нравился всем, а просто человеком, который жил звуком так же, как и я.

Я замерла в дверях, боясь сделать лишний вдох. Мне хотелось послушать, запомнить этот момент.

Он заметил меня, но не осознавал кто это именно, так как я была в тени.

— Что? — Голос резкий, будто я сделала что-то не так. — Нравится, да?

И вся магия исчезла.

— Просто проходила мимо, — ответила я и поспешила уйти.

В такие моменты я забывала, какой он. Всё это не имело значения — он просто играл.

И всё же, когда он был не на сцене, он был другим. Грубым. Ветреным. Таким, кто не привязывается ни к чему.

Я думала, что он никогда не заметит меня. Слишком простая. Слишком тихая.

И лучше бы так и оставалось.

Показать полностью
5

Любовь в холодильнике

В глубине холодильника, где царил вечный холод и полумрак, обитало разношёрстное сообщество продуктов. Они строили планы на жизнь и болтали днями напролёт, обсуждая житейские проблемы.

Продукты были разные по духу и происхождению, но всех их объединяло одно — ожидание судьбоносной руки, которая то и дело вторгалась во внутреннее пространство холодильника, чтобы забрать кого-нибудь из них с собой в загадочный мир кастрюль и сковородок.

* * *

– Я непременно должна попасть в борщ, — сказала как-то утром краснощёкая свёкла. – Это моё истинное предназначение.

— Да ну тебя! – захихикала обезжиренная сметана. — Ты лучше, подруга, послушай, что мне тут про гречку рассказали. Умные люди говорят, что она аллергию вызывает. Это ж надо!

Внезапно дверца холодильника открылась, и на верхней полке появилась бутылочка шампанского.

— Всем привет! — игривым голосом поприветствовало шампанское.

— И тебе не хворать, красотка, — сказал вчерашний борщ. — Ну, как там на воле? Что нового в мире творится?

— А в мире всё, как всегда, — улыбнулась бутылочка. — свадьбы, вечеринки, романтические свидания. Обожаю мужчин романтиков.

— Мне кажется, дамочка, вы слишком ветрена и вульгарна, — возмутился борщ. — У вас одни развлечения на уме.

— А вот у меня в гипермаркете интересный случай был, — вмешался в разговор дорогущий сыр с плесенью. — Я тогда на витрине лежал, а какой-то хмырь меня решил умыкнуть.

— Ого, — удивился борщ. — А что дальше то было?

— Он в рюкзак меня положил и пошёл. Так охранник наш Михалыч дал ему хорошего леща и вернул меня обратно на витрину. А уж сколько раз на мою сырную шкуру новый срок годности клеили, так просто не счесть. Не такой уж я и свежий получается.

— Получается, что так, — засмеялся борщ. — В добром продукте плесень точно не заведётся.

В мгновение холодильник наполнился смехом. Смеялась даже старая засохшая горчица и майонез с канцелярским зажимом на уголке.

Но не все обитатели холодильника были увлечены пустой болтовнёй. Жила среди этих разношёрстных продуктов одна влюблённая парочка: пожухлый огурец по имени Зозуля и трёхпроцентная ряженка. Они так же, как и все, ждали судьбоносную руку, но не хотели тратить свои силы и время на пустые разговоры. Да, пока влюблённых разделяло мутное стекло. Огурец жил в нижнем отсеке для овощей, а ряженка смотрела на него сверху. Но они всё же надеялись воссоединиться и стать полноценной семьёй.

* * *

— Я не брошу тебя, Зозуля, — как-то сказала ряженка. — Я скисну, и мы вместе отправимся в мусорное ведро, а потом в романтическое путешествие на ближайший полигон бытовых отходов.

– Ой, дурёха, — вмешалась в разговор свёкла. — Ну пустят тебя на оладьи, да и делов-то. Ты, милочка, о мусорке даже и не мечтай.

Вдруг дверца холодильника распахнулась, дневной свет озарил внутреннее пространство. Продукты умолкли, и наступила волнительная тишина. Они прекрасно знали, что через секунду-другую кто-то из них покинет холодильник навсегда. Наконец, женская рука с красным маникюром ухватила апельсин и исчезла вместе с ним через мгновение.

— Честь имею, друзья! — закричал на прощание апельсин. — Не поминайте лихом!

Дверца сомкнулась, погасла подсветка, и обитатели холодильника вернулись к привычному укладу.

— Он ушёл в вечность, — сказал огурец. — Это билет в один конец.

— Милый, – заплакала ряженка. — Мы завтра же сбежим. Не хочу, как апельсин. Я мечтаю жить только с тобой. Я люблю тебя. Слышишь?!

— Хорошо-хорошо, дорогая, — сказал Зозуля. — Сделаю всё, что в моих силах.

— Совет вам, да любовь, — пропищала толстая варёная колбаса, которая лежала рядом с ряженкой. — Надеюсь, что вы обретёте долгожданное счастье на помойке.

* * *

Утром дверца холодильника вновь распахнулась, и женская рука с красным маникюром схватила ряженку.

— Зозуля! — закричала на прощание ряженка. — Я люблю тебя, милый!

От увиденного огурец впал в депрессию. Он просто не мог найти себе место. Зозуля думал только о том, что накануне сказала ему любимая. Он сомневался, что она достаточно скисла и её выбросят сегодня же в мусорное ведро, но прошёл час, и ряженка не вернулась.

— Получилось, – прошептал огурец. — Теперь главное, чтобы меня заметили.

— Успокойся, Ромео, — захихикала краснощёкая свёкла. — Твою ряженку пустили на оладьи. Так что гнить тебе одному до конца своих дней.

— Неправда! — возмутился Зозуля. — Я бы почувствовал запах. Я сердцем чую, что она жива.

— Не слушай эту красную дурачку, — вмешалась в разговор толстая варёная колбаса. — Я уверена, что любовь вас соединит.

* * *

После обеда Зозуля покинул холодильник навсегда. План сработал, и огурец оказался в мусорном ведре рядом с любимой. Уже к вечеру они были в уличном баке, а на следующее утро отправились первым же мусоровозом на полигон бытовых отходов.

Несмотря на все препятствия, они обрели своё счастье. Судьба наконец-то свела их вместе, и теперь остаток дней своих они проведут как муж и жена.

Показать полностью
12

Из тг-канала: 09.03.2025

Странное ощущение словил только что.

Сидел за ноутом, работал. Заиграл трек времён моего студенчества, прямиком из второй половины нулевых. Я сделал погромче, а потом неудачно повёл курсором, и всплыло окно календаря: дата 9 марта 2025 года. А под датой, собственно, сам календарь: прямоугольник чисел с подсвеченными выходными.

Когда я этот трек только услышал, когда с трудом нашёл его в .mp3 и по белому проводку перекинул на флеш-плеер, серебристый SunDisk на 512, кажется, мегабайт - самый ёмкий в линейке! - чтобы потом гонять в наушниках, иногда даже на репите... Вот тогда 2025 год казался страшно далёким. Чем-то из фантастики. Тогда казалось, что в 2025 и я сам-то должен был быть другим, и тем более мир вокруг меня. Причём, цифры года казались такими недостижимо далёкими, что я и не пытался представить, какими именно мы с миром станем. Просто было понятно: совсем, просто невообразимо другими. Абстрактно другими, потому что столь далёкое будущее казалось в то время непредсказуемым.

А сейчас.. А сейчас вот он, 2025 год. Я в старых трениках, за ноутом, передо мной зажигалка (для свечи, я же не курю... а тогда курил), сбоку кружка с почти допитым пивом, мои любимые часы лежат на столе, чтобы запястье отдохнуло... они ведь здоровенные и тяжёлые, эти часы, полностью стальные, насквозь электронные под стрелками, G-Shok. А тогда я носил лёгкие механические Orient. Короче, вот оно, то далёкое будущее: лежит передо мной на столе, как полусъеденная вобла на газетке.

И ведь мир-то изменился, конечно, но по-сути и не сильно, и я сам вроде другой, а вроде тот же самый. Но самое страшное, что теперь казавшийся невозможно далёким год обрел ясную структуру. Вот чёткая дата: 9 марта. А вот под ней даже числа: смотри, на какое выпал вторник, а под какими номерами будут выходные. Мало того, если тогда год был настолько абстрактным, что даты в нём не имели смысла, то сейчас я даже примерно знаю, что буду делать в конкретные часы этих дней. В семь встану, в семь-пятнадцать начну варить завтрак, в 10-14 приеду на работу (так-то мне к десяти, но я опоздаю), в 13-00 буду сидеть в кабинете на общем совещании... И так далее, и так далее, и так далее...

Далёкий до фантастичности 2025 стал пугающе конкретным. Почему пугающе? Потому что тот паренёк, который с энтузиазмом качал новый трек, встретился с неизбежностью стать скуфом и теперь тот же самый трек слушает как клёвое ретро из своей молодости. И уверенно движется к тому, что... что совсем уж неизбежно. Надеясь, что по пути будет ещё глубокая старость.

Эх.

Из хорошего: сейчас за ноутом я во всю работаю над новой книгой. Правда отвлекаюсь на то, чтобы всякую фигню сюда писать.

P. S. Иронично, что трек был Distimia - Never Again

Показать полностью
Отличная работа, все прочитано!