Авторские истории

— Звоню вам напомнить, что по договору самоубийство не является причиной для выплат, если вы не самурай и для вас это не дело чести.

— Я не самоубийца! — мгновенно вышел из себя мужчина. — Зачем вы звоните?

— У нас чутье на неоправданный риск. Настоятельно рекомендую вам проводить больше времени с родными людьми, которые являются совладельцами жилплощади.

— Идите лесом! Я отключаюсь.

— Виктор Соломонович, я знаю, что вы задумали. Ваша жена нам звонила! Не выходите на лед, я вам сам рыбу привезу, если хотите! Какую любите? Горбушу? Камбалу? Желтого полосатика?.. — кричали в трубке, но рыбак сбросил вызов и добавил номер в черный список.

Мужчина сошел с берега, под ногами приятно захрустело. С той стороны льда облизывалась хищная рыба. Съесть целого рыбака не получится, но месть все равно будет сладкой.

Дойдя до глубины, Виктор Соломонович включил эхолот. Рыба была повсюду и всех видов, даже морская и та, что водится в глубинах Амазонки. У мужчины загорелись глаза, сперло дыхание, но оказалось, что это была всего лишь рекламная заставка устройства, а под Виктором находится только небольшой мутный косяк.

Воткнув острие бура в лед, рыбак крутанул ручкой, и метровый шнек мгновенно ушел под воду прямо из рук.

— Слишком хорошо наточили, — бубнил Виктор Соломонович.

Разложив стул, он открыл свой ящик и начал доставать снасти. В этот момент почувствовался сильный удар. Виктор Соломонович испугался не на шутку: судя по всему, он забыл положить мотыля. Но, покопавшись, понял, что наживка в полном комплекте, и успокоился. Подняв голову, он заметил, что расстояние до его машины стало увеличиваться. Вскоре стало ясно, что он плывет на льдине. Зимняя рыбалка быстро превращалась в летнюю. Виктор Соломонович расстроился: от эхолота больше не было толку. Но мужчина был готов к такому исходу. С ним был его огромный рюкзак, из которого он достал фидер и телескопическую удочку.

Мужчина разжег спиртовую таблетку и, водрузив кружку с чаем на огонь, закурил. Через полчаса телефон поприветствовал его в соседней области, из которой он переехал три года назад.

— Как говорится, сколько ни уезжай, а корни все равно назад тянут. Матери, что ли, позвонить, чтоб ботинки рабочие заодно передала, — подумал вслух рыбак, проплывая знакомые пейзажи.

Вскоре островок доплыл до слияния двух рек, и с соседнего русла принесло еще одного рыбака.

— Как успехи? — крикнул коллега.

— Мелочовка, — ответил Виктор. — А у тебя?

— Щучка на полкило.

«Гаденыш, — ворчал про себя Соломонович. — Чтоб тебя на мелководье отнесло…»

Вскоре на берегу началась какая-то суета: машины, люди со спасательными кругами.

Тут у Виктора Соломоновича начало клевать, причем сразу всё. Кружка выпала из рук, рыбак не знал, за что хвататься.

— Сохраняйте спокойствие, — кричали в рупор с берега.

— Точно, надо успокоиться и действовать последовательно, — поблагодарил за совет Виктор и, сделав глубокий вдох, первым делом подсек ту удочку, что была опущена в лунку, а затем схватился за фидер.

— Мы вам помо-о-жем!

— Володьке Купатову никто не помогал таскать лещей, а я не хуже могу, — ворчал мужчина, борясь с удочкой. В пакете у него уже барахтались две упитанные рыбины, которыми вполне можно похвастаться перед друзьями.

Послышался звук мотора.

«Рыбнадзор!» — испугался Виктор и сделал еще один рывок. Леска оборвалась.

— Чтоб вас! — погрозил он кулаком.

Лодка МЧС быстро приближалась к рыбаку. Как только стало возможным, спасатели воткнули багор в льдину и потянули на себя.

«На абордаж берут, сволочи», — решил рыбак и начал скидывать крюк со своей плоской бригантины.

— Вы что делаете? Мы же вас спасаем, идиот! — кричали незваные благодетели, снова втыкая крюк.

— Вы бы лучше Ди Каприо тогда спасли, а меня не трогайте, я всю зиму этого момента ждал!

Выхватив у спасателей один из багров, он засадил его в льдину, чудом не расколов свой остров на архипелаг, и, сняв с себя огромный непромокаемый плащ, наскоро смастерил из него парус.

МЧС это все надоело, и они решили разбить льдину. По их задумке, в воде у этого буйного рыбака шансов просто не останется и ему придется сдаться. Они начали бить по льдине подручными средствами.

Заметив очередное ответвление реки, Виктор Соломонович развернул парус и красиво ушел в поворот. Лодку МЧС понесло по течению.

— Не на того напали! — плясал радостный рыбак.

Он победил. Русло оказалось безлюдным, эхолот что-то там кряхтел о наличии голодных стай прямо под ногами, к тому же у Виктора Соломоновича уже было две хорошеньких рыбки и целый набор снастей для поимки новых. Но счастье было недолгим. От его танцев льдина раскололась надвое, и та часть, на которой находились ящик, рюкзак, удочки и улов, начала отдаляться. Виктор Соломонович пытался нагнать дезертиров и поймать их багром, но ничего не выходило. Без паруса льдина теряла скорость. Вскоре успех начал таять на глазах и уходить под воду.

К берегу рыбак пристал уже на маленьком кусочке льда, без вещей и в совершенно расстроенных чувствах. Он достал из кармана телефон и, разблокировав номер страхового агента, позвонил.

— Скумбрию горячего копчения и пивка холодненького, — произнес он в трубку совершенно отрешенно.

— Будет сделано, Виктор Соломонович. Вы дома?

— Почти. Я на реке. Двести километров плюс-минус. Можешь забрать меня? А не то снова на лед выйду!

— Не выходите! Я скоро буду, пришлите свои координаты!

Александр Райн

Друзья, завтра у меня тут творческие вечера идут полным ходом. Завтра выступаю Оренбурге, а 20 марта в Самаре, дальше Ульяновск, Казань, Нижний Новгород и так далее... Приходите! Вся информация в моем творческом телеграме, где я так же выкладываю рассказы и заметки https://t.me/RaynAlexandr

Он стоял с этой ухмылкой, облокотившись о косяк, и насмешливо смотрел на меня.

— Что, Ромка, снова сбегаешь? Может, совсем свалишь тогда?

Я опустил голову и попытался протиснуться в подъезд, но он схватил меня за шею и прижал к стене.

За секунду его лицо из добродушного стало звериным, он что-то кричал, но я не слышал, привычный гул заполнил разум, красное марево заплясало перед глазами. Он схватил нож и попытался отрезать мне волосы. Не знаю как я смог вывернуться и садануть ему в челюсть. Я бежал по лестнице и смеялся как безумный, всё еще видя перед глазами его ошарашенную рожу.

Холодный воздух ворвался в легкие и я закашлялся, продолжая улыбаться. Наверное, со стороны выглядел как псих. Пригладил хвост, стянув клок волос. Выбросил их в урну и натянул капюшон. Утро еще холодило уши, особенно в тени.

В школу решил не ходить. На мое отсутствие уже давно не обращали внимания. Родителям было все равно, учителям тем более. Я просто бродил по улицам, набирая сообщения Лере. Она не читала, как всегда. Но я все равно писал, представляя, что мы ведем диалог. За год знакомства я хорошо знал, что бы она мне ответила и спросила. Эти сообщения стали для меня необходимыми. Пусть она их больше не читает, но мне нравилось думать, что мы всё еще говорим.

К вечеру я стащил бургер у паренька на скамейке. Он и не понял, куда подевался его пакет, оглядывался, пока я быстро уходил, пряча добычу в кармане. Колу взял в магазине. Иногда мне даже хотелось, чтобы меня поймали, какое-то нездоровое любопытство — что они со мной сделают? Останавливало то, что сообщат отцу. Вот его реакцию я четко представлял.

Ночь хотел провести у Сани, его родоки уехали в санаторий и он был один. Мы не особо дружили, но я думал, он не откажет. Отписал Лере о планах и вошел в подъезд. Открыла его мать. Я мысленно проматерился, но изобразил улыбку и спросил Саню. Она окинула меня подозрительным взглядом и позвала сына. Тот вышел, даже не подумав пригласить к себе, и я понял, что ночевка у него точно не состоится. Даже спрашивать не стал, потрещали ни о чем и я попрощался.

— Ром, а что хотел? — догнал меня его вопрос.

— Забей, — махнул я рукой и вышел.

По привычке открыл мессенджер, чтобы отписать Лере и замер. Сообщения были прочитаны и она набирала ответ. Сердце сделало переворот, руки затряслись совсем не от холода. Я ждал, ожидая, что она сейчас пошлет меня куда подальше, заблокирует, обматерит или... Я не знал, что еще она могла сделать. Мы поругались перед ее отъездом, прямо на автобусной станции. Я назвал ее тварью, сказал, что жалею о том, что мы познакомились, что она такая же как и все, раз бросает меня. Знаю, что был несправедлив, она приезжала на время и никак не могла остаться, но я так злился тогда. Она ничего не ответила, только дала мне пощечину и села в автобус. Я смотрел, как он уезжает и злился, так злился уже на себя.

Позвонил ей, потом снова и снова, она сбрасывала вызов. Написал "прости, пожалуйста", она прочитала и не ответила. Я отправил еще десяток сообщений, на которые она тоже не ответила. А потом и вовсе перестала их читать. Сначала я злился, материл ее, сразу же извинялся, и материл снова. Пока не понял, что я для нее теперь никто. Было странно, что она не закинула меня в чс, и я радовался этому. Мечтал, что однажды поеду к ней, мы поговорим и все станет как раньше.

И вот она пишет ответ. Я не чувствовал холода, не замечал ночи, не слышал, что происходит вокруг, пялился в эти точки на экране и ждал, словно от этого зависела моя жизнь.

"Здравствуйте. Это мама Леры. Роман, я прочитала вашу переписку, мне жаль, но Леры больше нет. Тот автобус, на котором она возвращалась домой, попал в аварию. Не пишите сюда больше."

Я вчитывался в эти строки, не желая верить. Мысли плясали в голове, это шутка, она решила так меня наказать, она не могла...

Но где-то внутри я уже знал, что это правда. Что моя жизнь потеряла тот единственный смысл, который в ней оставался.

Я стер сообщение. И набрал свое:

"Друг меня не впустил. Но ты не волнуйся, я знаю, куда пойти. Еще спишемся".

Нажав кнопку "отправить", я убрал телефон и посмотрел в небо. За светом города звезд совсем не было видно, но я знал, они там, высоко, далеко, где нет людей и где есть покой.

– Стоп! Мордобой откладывается до выяснения обстоятельств! (Буяну) Ты как, чувак, сухим из воды вышел?

Буян:

– Прачечная, сушилка, зонт, в конце концов. Москва, блин, море возможностей!

Гриша:

– Тебя десять секунд не было!

Буян:

– А ты время полета через "окно возможностей" учел?

Гриша(с сомнением):

– Что, опять замедлилось?

Буян:

– Это у вас почти остановилось, пока я за возможности хватался в полете. (Надувшись от гордости)Гелик на входе видел? Мой!

Жорик(оборачиваясь к Грише и Шульцу):

– Я чего-то недопонял: мы этому хмырю услугу сейчас оказали?

Шульц(выдвигаясь к Буяну с кастетом наперевес):

– Не знаю, зачем трупу гелик?

Отметелил Шульц Буяна, и поинтересовался у друзей:

– Тушу выкидать через окно или дверь?

Жорик:

– Если через окно, то он через минуту через дверь с личной бригадой ЧВК завалит, на пяти геликах...снова сухим.

Гриша(помогая Шульцу отволочь Буяна к окну):

– Проверим?

Проверили. Через минуту Буян завалился через дверь сухим, но без ЧВК.

Жорик:

– Исчерпал возможности, а чего сухой?

Буян(оправдываясь):

– Ну так, ливень прекратился.

Шульц(снимая кастет с руки):

– Не смею противиться Судьбе – дважды сухим из Москвы вышел. Пиво будешь?

Буян(угрюмо):

– Буду.

Жорик(наливая пиво):

– А воинственный запал где растерял?

Буян(осторожно притрагиваясь рукой к фингалу):

– Житейским опытом усмирил.

Гриша(выглядывая в окно):

– А гелик где твой?

Буян:

– Ну, как бэээ, его и обменял на житейский опыт.

Шульц:

– И что же тебе этот опыт подсказал?

Буян(сконфузившись):

– Лучше здесь с вами пиво пить побитым, чем в гелике костюм феном сушить. Воспользовался я многими возможностями, и понял: лучше без них, зато там, откуда они открываются...

Шульц:

– Хмм, спорно, но умиротворенно.

Гриша(подняв кружку):

– Ну, за мир!

- Не тянет, - буркнул Барс, выключил комп, сходил в лоток и свернулся в своей лежанке.

Дрон и Борис переглянулись. У Барса редко портилось настроение просто так. Значит, что-то его в новостях задело.

Борис выразительно взглянул на Дрона, потом на комп. Рыжий отрицательно покачал кончиком хвоста.

"Не сейчас", - сигнализировал он на желание Бориса узнать, что так расстроило Барса.

Борис согласился. Конечно, не сейчас, а когда Барс будет подальше. В способностях младшего партнера выяснить, что смотрел его друг, черный кот не сомневался. Борис немного подумал, посмотрел в окно.

Погода его не вдохновила на "погулять". За окном было сыро. Вчера вечером прошумел ливень, который выродился в мелкий дождик. Борис видел, как капли срываются с деревьев и поблескивают в свете магазинной вывески. Значит, дождь еще не закончился.

Барс опустил голову на лежанку, зевнул и решил спать дальше.

Утром Барс вел себя как обычно. Проснулся первым, просмотрел поступившие сообщения. Потом партнеры позавтракали и занялись делами.

Дел было не особенно много. В этом тоже было виновато время года. Людей в городе стало меньше. Они уезжали на дачи, в отпуска.

Мышей и то становилось меньше. Мыши в теплое время предпочитали жить на улице, поэтому охота на них в помещения того же ТЦ становилось не такой актуальной. О чем им доложил зашедший в гости Шмон.

- Что, вас выгнали что – ли? - поинтересовался Борис.

Он был скептиком по отношению к способности большинства людей благодарно относиться к тем, кто становился временно не нужен, - они что, думают лето навсегда пришло?

- Не выгнали. Сами поуходили некоторые, - возразил Шмон. – Погулять хотят. Потом вернутся. А у вас как дела?

- У нас тоже тише стало.

В нижнюю дверку "для своих" весело забарабанили. Борис открыл не глядя. Так делала только Магда. Клиенты стучали гораздо сдержаннее.

Бенгалка радостно залетела в офис.

- Давно тебя не было, не выпускали что ли?

Кошка фыркнула.

- Да попробовали бы! Котята росли, а я не люблю их оставлять, пока маленькие. И кормлю до последнего всегда.

Кошка погрустнела. Вспомнила, как неделю назад вылизывала последнего из трех мальчишек. Потом вздохнула. А чего грустить? Хозяев ее люди всегда искали хороших. Дети здоровые, крепкие. Теперь у них своя жизнь. Может и встретятся когда.

- Как у вас дела? Что на лето планируете?

Барс молчал почему-то, поэтому Борис взял разговор на себя. что они планируют? Работать по мере возможности.

- На юга нам не попасть…, - сказал он, вспомнив ночное бдение Барса.

Борис не то, чтобы сожалел. Купаться он не особенно любил, но вот новые места его манили. Иногда. Одно дело смотреть на экране, а другое – самому задрать голову и увидеть приближающиеся горы, а потом и гладь моря.

В этот момент в дверь офиса позвонили.

- Клиентка, - доложил Дрон.

Они впустили суетливую женщину, которая пожаловалась на кошку.

- Вот всегда рядом с домом гуляла! А нет неделю уже! Не могу сама найти.

Коты переглянулись. Неделя. Могла бы и раньше прийти! Тоже – хозяйка называется. Они навели справки, выяснилось, что кошка детей иметь не может, что она беспородная, но очень красивая.

Борис посмотрел на Барса, который по-прежнему был какой-то заторможённый.

- Мы с Дроном поищем, - сказал он и спрыгнул на пол. Рыжий кивнул.

- Я с вами, - вызвался Шмон, который не любил бездействия.

Когда они втроем удалились с клиенткой, Магда подошла к Борису.

- Что такой скучный?

Барс посмотрел не бенгалку.

- Как все прошло-то? Не заметили твои?

- Не. Да они за стандартами не сильно гонятся. Зря ты не пришел на пацанов посмотреть.

Барс смутился. Он хотел. Но побоялся и поэтому видел котят только на экране.

- Мне кажется, они все поняли и даже довольны. Не нужно было этого противного Деймонда звать! Терпеть не могу его морду! Так бы и расцарапала, – Магда побила себя по бокам хвостом. – Котят разобрали, как пирожки. Что еще надо?

Барс фыркнул. Он тоже не любил высокомерного, но очень чистокровного бенгала.

- Ты красивее, тойгер, - кошка ластилась к Барсу.

Барс оттаял от ее ласки, потянулся. Кошка лизнула его и резко отпрыгнула. Ей вовсе не хотелось снова сидеть дома с детьми в ближайшие полгода, тем более после того, как она узнала о планах своих людей.

- Так что летом-то будете делать? – снова спросила Магда, со своей обычной последовательностью, глядя на Барса с подоконника.

Тот помахал хвостом.

- Работать. Что мы еще можем.

- А что там Борис про юга пел? – поинтересовалась кошка. – Собираетесь?

- Ага. Купе заказали. Ну что ты глупости говоришь! Как мы поедем-то? Одни без людей? – голос Барса стал холодным.

Коты и детективное агентство – это норм. В определенном месте. Да, у них получилось. Их знают. Им верят, и они ведут дела. В своем городе. И хорошо ведут. И друзья у них есть, и даже "крыша", после того, как зимой они помогли людям прекратить собачьи бои.

Но путешествовать за пределы своего региона… брать билеты... сталкиваться со множеством незнакомых людей, среди которых разные попадаются… Это, увы не для котов! Даже детективов.

Все это он и выложил кошке.

Та посмотрела на него, мурлыкнула примирительно.

- Ну да, сглупила! – Магда никогда не боялась признавать ошибки, - но если вдруг? Ты бы хотел?

- Хотел. И Борис бы не отказался. Да и Дрон.

Они помолчали. Потом Барс предложил кошке закусить. Была уже вторая половина дня. После они пошарили в сети.

- Так, похоже, никто не придет больше. А мои скоро с работы явятся. Проводи меня! – распорядилась Магда.

Барс закрыл агентство и повел ее домой. Перед этим он связался с Дроном. Рыжий доложил, что кошку они не нашли пока. Обыскивают район.

- Надежды не теряем, но провозимся до вечера, - добавил он.

Барс довел Магду до квартиры. Они подождали ее людей. Потом еще раз закусили. Барс собрался домой, то есть в офис, но один из людей Магды его притормозил.

- Барс, разговор есть.

Кот повернулся и молча уставился на человека.

Глава 38

Саша посмотрел на Барса, потом махнул рукой в сторону комнаты. Пошли туда, там ноут. Барс согласился. Он немного волновался насчет партнеров, но подумал, что долгого разговора быть не должно.

- У тебя какие планы на лето? – спросил хозяин Магды.

"Этому-то зачем?", - подумал Барс, - "целый день сегодня на этот вопрос отвечаю".

- Ничего особенного, - напечатал он и добавил, - будем работать.

- А как, насчет, отдохнуть? – присоединилась к мужу Ирина.

- Ну, отдыхать тоже будем. Люди разъезжаются. Летом работы меньше, - ответил Барс.

- Ой, не могу! Нет, чтобы сразу сказать!

Магда запрыгнула на стол так резко, что люди отшатнулись.

- Короче! – заявила она Барсу, - мы едем на юг. На машине. Через две недели. Поехали с нами.

Барс почесал за ухом.

- Одного меня зовешь? – поинтересовался он у кошки.

- Ты дурак? Всех конечно! И Шмона до кучи. Он – милый!

Барс помедлил, потом напечатал:

"Магда говорит, что вы собираетесь ехать на юг на машине и приглашаете нас всех: меня, Бариса, Дрона и нашего друга Шмона. Верно?".

Саша и Ира переглянулись. Вообще-то про Шмона они не думали. Не вспомнили просто. Магда посмотрела на своих людей. Она сама про Шмона тоже только сейчас подумала. Вспомнила его в офисе. Дворовый кот ей не то, чтобы сильно нравился, но был симпатичен. Кошка вспомнила, как он помогал партнерам.

"Не обедняют", - подумала она. – "Билеты не покупать. Какая разница сколько на заднем сидении поедет четверо или пятеро. Машина широкая. Да и захочет ли Шмон".

- Верно! – подтвердила Ира, - поехали! Работать хорошо, но отдохнуть тоже надо.

"Большое спасибо за приглашение. Я должен обсудить с партнерами. Когда вам нужен ответ?".

Магда фыркнула. Политесы какие!

- Да хоть завтра, хоть через неделю, - весело ответил Саша, - билеты не покупать.

Барс еще раз поблагодарил и отправился в агентство.

Партнеры были на месте.

Первым делом они отчитались, что кошку нашли. Клиентка довольна и оплата перечислена, но по тому, как они переглядывались и фыркали, Барс понял, что это было настоящее приключение. Поэтому он решил не портить момент и потребовал подробности поиска.

Подробности начал излагать Дрон в стиле телепередачи:

- Внимание – вопрос: куда могла успеть смыться кошка, если ее хозяйка не сумела найти неделю?

Тут коты зафыркали хором.

- Что смешного-то? – не понял Барс.

-Смешно то, что мы, как дураки, облазили весь район. Прикинули скорость передвижения. Учли, что район старый и довольно благоприятный, в смысле входов в подвалы. Облазили эти подвалы. Несколько раз пришлось объясняться с местными, насчет того, что мы на их территорию не претендуем! Целый день почти потратили. Уже хотели звонить тебе и говорить, что сразу не найдем.

- Ну и?

- Собрались, мы, значит, около дома этой тетки. Она к нам – нашли? Мы головами мотаем. Как объяснишь-то! Тетке плохо. Мы – орать. Соседи выскочили, завели тетку домой. Мы тоже зашли. Смотрим – корм стоит. Половина миски. Свежий, пахнет потому как. Вода. Тоже свежая.

- Думаем – может, у нее две кошки? А чего не сказала тогда? – добавил Борис.

- Потом соседи ушли, я корму подошел. Тетка причитать: я уж насыпаю, наливаю. Вдруг Марочка вернется!

- Я решил напиться – замаялся по подвалам скакать, - присоединился к рассказу Шмон. – Только начал пить – шипение такое зверское! Поднимаю глаза и вижу – с верхнего балкона на меня пялится разъяренная кошка. Марочка эта самая!

- Не понял? Так она не пропала что ли?

- Мы тоже не догнали сразу. Потом уже кошка сама рассказала. Поругалась она, значит, со своей теткой и с балкона сиганула. Там не высоко – второй этаж всего. И решила - погулять. Тетка ее ищет, а лето - жарко, все нараспашку. Решетки есть, но это от людей. Вот кошка и приспособилась – приходила, ела, пила и смывалась снова гулять.

- А тетка должна же была заметить, что корма меньше становится?

- Тетка старая. Может у нее деменция начинается, - предположил Борис. - Насыпала корм и забывала.

- Нда, и так бывает.

- Короче. Поговорили мы с этой Марой. Чтобы тетку свою пожалела и не пряталась больше.

- И что?

- Вроде согласилась. Но по подвалам мы день скакали… Так что – давай ужинать.

Коты поужинали мясом. Хозяин Хана их не забывал и аккуратно раз в неделю снабжал партнеров телятиной.

- А у тебя-то что? – Борис наконец обратил внимание на задумчивость Барса.

- А я вот думаю, может нам отдохнуть летом и правда на юг съездить?

- Ты перегрелся? Бегали-то по району мы!

-Бегали вы, – ехидно согласился Барс, а я в гостях был. У Магды. Ее люди через две недели едут отдыхать и приглашают нас с собой. - Барс обвел партнеров глазами, - Всех приглашают. На юг. На машине. Ну что – едем?

Барс с удовольствием понаблюдал за реакцией своих друзей.

- Врешь! – выпалил Борис.

- Прямо-таки всех? - скептически поинтересовался Шмон.

Дрон молчал. Он, наверно, первый поверил и уже прикидывал, что нужно взять с собой. Плавки и тапочки им, конечно, не нужны. А вот кое-какая техника не помешает!

Пока рыжий кот мысленно составлял список, черный и полосатый сверлили Барса взглядами.

- Не вру, - возразил тот. – Да, и тебя тоже, - повернулся он в сторону Шмона.

Барс перехватил переглядывания людей Магды, но подумал, что полосатый Шмон может и не получить такого шанса больше никогда. Да и сколько он там места займет. А деньги у них есть. За себя заплатить они смогут сами. За еду. А ночевать могут и на улице. Лето же. Гостиницы им не нужны.

Шмон и Борис переглянулись.

- А работа как же? ТЦ?

- Сам говорил мыши на улицу ушли. Вот вернутся к холодам, и ты вернешься. Да мы раньше приедем.

- Ну, я не знаю. Как-то не верится, - Борис почесался везде, где мог.

- У тебя блохи? – очнулся Дрон от размышлений и полез за спреем.

- Сам ты… не верится мне. Вот.

Барс вздохнул.

- Я и сам не сразу поверил. Но все так.

- Давайте напишем, что мы согласны! – загорелся Дрон.

- Ты на часы посмотри! Завтра напишем. Хотя, вы же не сказали – согласны или нет?

- Я – да! – подпрыгнул рыжий.

Борис медленно наклонил голову. Согласен.

Шмон помахал хвостом.

- Не зря, парни, я с вами знакомство свел. И лежанка крутая у меня. И мясо цельный полковник полиции доставляет. И путешествие теперь. Одобряю! Согласен.

- Ну и договорились. Тогда Шмон, ты сам свои дела устраивай. С ТЦ, со сторожем своим. А то потеряет он тебя.

- Борис, Дрон. Наметьте, что нам нужно сделать, закончить и так далее.

- В архив сходить, - сразу сказал Борис.

- Непременно. Павел Модестович нас на выходных ждет. Еще что?

- За аренду заплатить на месяц вперед.

-Это я сам завтра…

Партнеры замолчали. В головы больше ничего не приходило.

- Короче – подумайте. А завтра я от имени всех даю согласие.

Глава 39

Две недели оказались на удивление суматошными.

Чемоданы собирать котам было не нужно. Всем, кроме Дрона. Рыжий кот не мог себя представить без ноутбука со всеми нужными программами. Кроме него на рабочем Дрона столе каждый день прибавлялись всякие мелочи. Гора росла, росла… В конце концов Барс взвыл:

- Ты как это все повезешь?

- Так, на машине же? – недоуменно уставился на него Дрон.

- Ты нахал. Думаешь, у людей своих вещей мало будет?

Дрон вздохнул и начал медленно перебирать свои запасы. Беру – не беру. Беру, ну надо! А это не беру, надо, но, раз нельзя...

В дверь забарабанили. Магда!

- Мальчики! Вы вещи собрали? – бенгалка уставилась на них вопросительно.

- Да какие у нас вещи? – лениво спросил проснувшийся Борис, нам купальники не нужны! И без тапок мы обойдемся.

Дрон грустно посмотрел на кошку.

- Ноут хоть можно взять?

- А почему нет? – удивилась Магда, - берите все, что нужно.

- А Барс сказал, что у твоих людей вещей много…

- Ха. Много! Два чемодана небольших.

Кошка так гордо выпрямилась, словно она лично учила своих людей бытовому минимализму.

- А багажник огромный, продолжила она. - Ну, там еще будут, конечно всякие шмотки. Акваланг, матрас. Но на ноут места хватит. И эти свои обязательно возьмите.

Магда покрутила головой, намекая на рабочие сумки-ошейники.

- Зачем? Мы же отдыхать едем!

- На всякий случай!

В этот момент в дверь офиса позвонили.

Барс посмотрел.

- Клиент. Да, кстати, Дрон. Размести в сети объявление о нашем отсутствии. На три недели, нет, лучше на месяц.

- Ладно, мальчики, я пошла. Готовьтесь.

Кошка гордо выплыла в открытую для человека дверь, заставив его посторониться.

- Слушаем вас! – голосовая программа Дрона очень облегчала общение с незнакомыми людьми.

Клиент котам не понравился.

Мужчина огляделся с какой-то надменной улыбкой. Чувствовалось, что он искал, к чему-бы придраться, но не нашел.

- Что у вас случилось? Вы потеряли кого-то из питомцев? – напечатал Борис, подумав, что человеку так будет легче.

- У меня ничего не случилось, - процедил мужчина, - а вот у вас может. Вы, вероятно, не в курсе недавно принятых законов об обязательном чипировании домашних животных.

- Мы в курсе, - ответил Барс, - а при чем здесь мы?

- Ну, вы же животные. Я являюсь любителем и ценителем вашего вида. У меня дома больше десяти котов и кошек. Я их всех очень люблю и ценю.

- Мы рады за них и за вас, но все-таки мы тут при чем?

- Как при чем? Вы живете в окружении людей. А вдруг у вас бешенство? Или другие заболевания. Люди могут пострадать. Я мог бы взять на себя ответственность, не бесплатно, конечно. И объявить себя вашим хозяином. И отвечать за вас перед законом.

В этот момент Дрон не выдержал, зафыркал и свалился под стол.

- Что это с ним? - надменно поинтересовался пришедший.

- А это у него бешенство начинает проявляться, - невинно пояснил Борис, который вдруг затрясся и вытаращил глаза.

Мужчина вскочил. Борис вздыбил шерсть, из пасти у него просто хлынула пена. Черный кот взвыл, припал к столу, на котором сидел и начал подкрадываться к вскочившему человеку, душераздирающе подвывая.

Тот в панике обернулся и увидел, что Барс стоит между ним и дверью в самой угрожающей позе.

- Не подходи!

Дрон вынырнул из-под стола и завертелся волчком.

- Спасите! Полиция!!! – подпрыгнул "любитель животных", не зная, в какую сторону ему удирать.

В дверь постучали. Барс нажал на панель, и в офис зашел лейтенант Дима.

- Кто звал на помощь? – поинтересовался он, изумленно оглядывая котов и посетителя.

А поскольку он был без формы, перепуганный вымогатель не принял его за полицейского. Борис взвыл особенно грозно и "любитель животных", оттолкнув Диму, выскочил в дверь.

Борис еще раз заорал, высунувшись в коридор, захлопнул дверь и тут же начал отплёвываться. Потом он спрыгнул к поилке.

- Это что было? – снова поинтересовался Дима.

- Бытовые проявления бешенства, - фыркнул Барс, а поскольку Дима не понял ничего, он быстро объяснил.

- Приходил брать за нас ответственность. А кстати, Дрон, сможешь установить личность?

- Да запросто, а зачем? Думаешь, он еще раз явится?

- Нет. Струханул он конкретно, но вот он сказал про десяток котов. Проверить бы… не думаю, что у такого хозяина им хорошо. Если, конечно, эти коты ему не померещились.

Дрон кивнул и начал работать.

- А у тебя что случилось? – полюбопытствовал Борис, спрятавший в стол кусочек мыла и теперь приводящий себя в порядок после выступления.

- Да у меня вроде бы ничего не случилось, - медленно сказал Дима, - но дело к вам будет, когда вернетесь.

- Откуда вернемся?

- Из путешествия. Я вчера с хозяевами Магды говорил, - пояснил он.

Коты закивали. Понятно.

- Ну а что за дело-то? Так, вкратце? Может, не терпит оно?

- Оно терпит. Сейчас большинство грызунов на вольном выпасе. На улице. А вот пару месяцев назад у нас вдруг резко выросло поголовье мышей и крыс. Взвыли сначала на фермах, а потом и в домах. И мне кажется, не просто так оно выросло.

- А кошки? Есть же в селе кошки?

- Есть. Ловили. Потолстели даже. Из-за кошек и других животных люди боялись применять яды. Потом потеплело, крысы вроде бы пропали. Но что-то мне подсказывает – не естественно все это.

Дима замолчал.

- Говори ты толком! – фыркнул Барс.

- Землю в селе очень хочет скупить один господин. Очень богатый. И построить там элитный поселок. Места у нас красивые. Лес, река.

Часть земли и заброшенных домов он уже выкупил. Но продавать готовы не все. Вот я и подумал. Биологическая атака это, - Дима замолчал, потом решительно продолжил: – да, это была именно биологическая атака, направлена на то, чтобы жители деревни охотнее уступили ему землю. У нас ведь все больше дачи теперь, как у Саши и Ирины. Мало кто живет из, так сказать, коренных жителей и круглогодично.

- Ну, хорошо. Выгонят крысы людей. А потом он сам как же, олигарх этот?

- А что олигарх? Ему кошки и коровы без надобности. Траванет всех и все дела. Это я, конечно, только предполагаю. Может все и не так будет. Но как вернетесь, заскочите к нам. Приглядитесь. Вам проще это будет сделать. Мы тоже не просто так сидим, но ваша помощь может быть очень нужной.

- Поняли. Приняли. Заглянем обязательно, - махнул хвостом Барс.

Дима попрощался и ушел.

- Ну что у тебя? – спросил Борис Дрона. - Нашел?

- А то. Нашел. Узиков Эраст Пантелеевич.

Борис фыркнул:

- Эраст Узиков, это звучит гордо!

-Угу. Тот еще кадр. Когда точно мы едем-то?

Барс сказал, что у них ровно неделя.

- Сегодня суббота. Люди Магды планируют ехать в следующую субботу рано утром. В выходные машин на трассе меньше.

- Тогда успеем. А если нет, то Ледкову оставим все данные. Этот "любитель животных", тот еще фрукт.

(продолжение следует)

Голуби, усердно ворковавшие пару недель назад на стропилах под крышей моей каморки, уже свили гнездо, и голубка, сидя в нём, косит временами на меня своим невинным монашеским глазом. Мне голубка не мешает, но вот её супруг каждое своё возвращение домой обставляет с шумом, треском, хлопаньем молодецких крыл, и от всего этого поднимается пыль, летит пух и оседает на кресле. А кресло должно быть всегда чистым, ведь невозможно заранее узнать, когда придут...

Я протираю кресло влажной тряпочкой, потом сухой. И жду. Я умею ждать. Наверное, это я умею делать лучше всего. И я одинаково рад — и когда жду, и когда дожидаюсь. Обычно это бывает так: тишина, изредка воркование или шум крыльев, снова тишина, расчерченный накрест круг света от окошка под потолком взбирается на неровную половицу, снова шумят крылья, летит перо, оно окунается в поток света, мгновение сияет нежным белым пухом, выныривает и ложится на изголовье кресла потускневшим, я смахиваю его, снова тишина, круг света переваливает через спинку стула, срывается вниз, тишина... и вдруг — стук в дверь. Дождался.

— Здравствуйте.

— Здравствуйте.

— Можно?

— Конечно. Проходите, садитесь. Что сегодня?

— Служащий банка. Новенький ещё… — И будто извиняясь: — Новая постановка. Сцены из жизни заурядных людей. Так вроде бы неплохо должно получиться...

— Простите... а прежнюю не напомните?

— Конечно. Славный малый. Из студенческого капустника.

— Ах да… Точно-точно. Усаживайтесь. Вот так. Ну-с, начнём.

Как приятно размять грим отдохнувшими праздными руками. Это как первый утренний глоток воды. Как первая капля дождя на ладони. Руки, умелые и жадные, обретают собственную волю и с аппетитом, с радостью узнавания мнут и ласкают бездушный пока грим, готовясь вдохнуть в него жизнь на этом славном доверчивом лице...

Все, кто приходит ко мне, разные. Этот вот тихий и покорный. Свой новый землистый цвет лица и робкую, но подающую надежды залысину рассматривает в зеркале почтительно и смиренно. И зеркало рассматривает его — благосклонно и внимательно.

Кресло и зеркало — они всегда вместе, всегда друг напротив друга, они будто не существуют по отдельности. Действительно, зачем нужно кресло, если нет зеркала перед ним? И наоборот.

— Ну-с. Готово. Как вам?

— Н-неплохо... наверное… спасибо… — он затрудняется с обращением. — Спасибо, маэстро.

— Ну что вы, что вы! — я усмехаюсь, но, надо признаться, несколько польщённо. — Достаточно просто «мастер».

— Спасибо, мастер. Всего хорошего.

— Всего хорошего.

Скрипнула дверь.

Тишина. Пятно света разлило апельсиновый сок на комоде, робко о чём-то спрашивает голубка под крышей. Я жду. Когда долго нет посетителей, приходят мысли. Я думаю о многом. Часто просто перебираю всё, что вижу вокруг. Кресло, зеркало, окно, стену, комод. Останавливаюсь взглядом, держу мыслью, будто на весу, и — отпускаю. И комод медленно уходит в сумрак. Это как отпустить выловленную в воде корягу. Она чинно, без всплеска, ныряет под воду, теряет свои очертания. Вот последний янтарный блик нашёл почерневшую подводную кору. И пропал. Коряга ещё здесь, неглубоко. Где-то на границе зрения, её даже можно снова выловить, пошарив рукой в текучей, изменчивой воде...

Тишина. Пылинки в столбе солнечного света лениво переступают с места на место, как в церемонном, тягучем танце. Стук в дверь.

— Здравствуйте.

— Здравствуйте.

— Узнаёте меня?

— Конечно. Прекрасная нимфа, античная пьеса в современных декорациях. Главная роль и овации. Я ничего не напутал?

— О да!.. — Она даже немного смущена, какая прелесть! — Всё так и было.

— Я рад. Правда, очень рад. Что же тогда сегодня?

Она молчит и мнётся. Знакомая история. Повздорила с режиссёром, выгнали из труппы или ещё что. Наконец она решается.

— Домработница, нет, то есть домохозяйка. Скромная, с хорошим воспитанием. И подающая надежды! — это почти с вызовом. — Это новый... экспериментальный... семейный театр.

— Ну конечно, конечно, — я опускаю глаза. — Присаживайтесь.

Да, тут придётся постараться. Оставить все черты античной нимфы, придав им мещанскую добротность и домашнюю непритязательность, — это задача для мастера! Ну что ж, возьмёмся и сделаем.

Я подхожу к креслу. Она плачет.

— Вы знаете, мне очень... очень нравится эта роль, — говорит она очень убедительно своему отражению в зеркале. — Столько возможностей...

И плачет.

— Ну, ну. Успокойтесь. Всё будет хорошо. Вот, возьмите.

Она вытирает моим платком слёзы и теперь совсем по-детски доверчиво смотрит на меня из зеркала.

— Я ведь правда не сильно изменюсь? Ведь правда?

Я молчу. Я накладываю один штрих, другой. Чуть утяжелить веки, поджать выразительные капризные губы. Морщинок вокруг глаз, совсем чуть-чуть пока. И одну — поглубже — справа, возле уголка рта.

— Вы знаете, так неожиданно всё вышло, — она вздыхает и украдкой всхлипывает: — новая роль, новый театр. Так ведь бывает, да? Ничего страшного?

— Конечно.

— А ещё... я ведь привыкла к главным ролям, а тут... Но это же тоже ничего?

Она ещё и болтлива. Я промолчу, пожалуй, так лучше будет. И вправду — притихла. Вот умница.

Волосы собрать по-другому, конечно. И ещё поработать немного с цветом.

— Вот. Смотрите.

— Ой! Правда хорошо. Совсем чуть-чуть по-другому. Спасибо! Спасибо большое!

Она выпархивает за дверь. Я улыбаюсь. Может быть, я ошибаюсь, но, по-моему, скоро она придёт опять. Я редко ошибаюсь.

Тишина. Её так много в моей каморке, что нередко я чувствую себя у тишины в гостях. Она стоит на пороге, лежит в кресле, когда оно пустует, обнимает каждую мелочь и обволакивает, затягивает безголосой тиной мой светлый и глубокий омут. А я, как вежливый гость, стараюсь считаться с привычками хозяйки. И сижу неподвижно в невесомых объятьях тишины, принятый и успокоенный ею. Мне хорошо ждать. Ну а когда стучат в дверь, это же не я. Не я нарушаю покой хозяйки, и у меня есть полное право встать, мягко высвобождаясь из-под беззвучного покрывала, и встретить бестактного гостя, чтобы избавить тишину от беспокойств по его поводу.

— Добрый день.

— Добрый… — Разве день? Впрочем, неважно.

О, гостей сразу двое. Нечасто, нечасто такое бывает. Обычно ко мне приходят по одному.

— Я не себе. Ему. — Женщина решительно выдвигает вперёд светлого мальчугана, который часто моргает белёсыми ресницами и крутит головой по сторонам.

— Но он ещё так молод... Думаете, пора?

— Да, ему пора на сцену!

— Ну хорошо, хорошо. А какая роль?

— Очень. Очень одарённый мальчик, гордость школы.

— Что ж. Присаживайтесь, молодой человек. Не вертитесь, не улыбайтесь, но думайте о чём-нибудь приятном. Начнём.

Женщина шумно и успокоенно вздыхает. И присаживается на краешек стула. Через какое-то время не выдерживает и придвигает стул поближе. Потом и вовсе встаёт, подходит и располагается у меня за спиной. Не люблю я этого. Я всегда стараюсь работать тщательно. Но в таких условиях... Я заканчиваю несколькими лёгкими мазками.

— Готово.

— А… — она медлит и подбирает слова. — А нельзя вот эти морщинки… на лбу… Нельзя их на следующий раз оставить? И глаза...

— Что вы, сударыня, так совсем ненатурально получится. Фальшиво.

Она вздыхает.

— Теперь вы, сударыня.

— Что — я?

— Присаживайтесь.

— Но я... я же не себе. — Она протестует слабо и бестолково. — Я — ему.

Я жду. И молчу. Она смахивает слезинку и устраивается в кресле.

— Не беспокойтесь, сударыня. Вам будет идти.

— Только подбородок... не делайте его слишком толстым, ладно? — это уже почти жалобно.

— Конечно.

Я работаю. Снова и снова разминаю грим, развожу тушь и превращаю их в лёгкие, едва заметные штрихи, оживающие, кажется, от моего дыхания. Женщина так обречённо смотрит в зеркало из-под век, тяжелеющих от каждого прикосновения, что мне становится её жаль. Вообще-то, так не полагается, ну да ладно. И последним взмахом я добавляю ей ямочку на округлившемся подбородке. Милую девичью ямочку, какая, наверное, и была у неё когда-то, до начала великой битвы с лишними килограммами. И зеркало благодарно улыбается мне.

Вот и они ушли. Как-то там мальчуган? Удобно ли ему с новым гримом? Странно, я редко думаю о людях, тем более — об их ролях. А тут вот...

Хлопают крылья, летит пух. Он летит медленно и ложится прямо в мои подставленные ладони. Он почти невесом, и в нём нежность уютного гнезда и голубиного воркования. Я улыбаюсь и снова думаю о мальчугане. У него всё будет хорошо. Наверное...

— Привет.

— Привет. Садись.

— Хорошо у тебя.

— Я рад, что тебе нравится. Как сегодня?

— Покороче. И... ну ты сам знаешь.

— Ага.

Я, вообще-то, не парикмахер, но тут уж ничего не поделаешь. Столько ролей, и все уже давно сыграны. Только подстричь. И седины немного добавить. Как обычно. Ну и ещё кое-что сегодня...

— У тебя соседи? — он смотрит наверх.

— Да, подселились. Я не гоню, пусть живут.

— У них птенцы скоро будут.

— Ага.

Тишина. Я взмахиваю ножницами, прихватывая вместе с волосами лоскутки тишины. Она тут же смыкается, глотая металлический шорох, и снова ждёт. Она, как и я, умеет ждать. И мой гость тоже.

— Послушай, к тебе отец давно заходил?

— Да, был. Но давно. Очень давно. Кажется, новая роль. Какая-то постановка южная. Курортная. Так, однодневка, скорее всего. Герой-любовник, кажется. Да, точно, я ему ещё бакенбарды клеил. А что?

— Да ходит он здесь неподалёку. Мается. Сейчас видел. Подходит к двери, а зайти боится.

— Скоро придёт, наверное.

— Да. Ты уж полегче с ним, ладно? А то он и так не любит к тебе ходить.

— Это уж как получится. Смотря когда придёт.

— Ну да.

Мы молчим.

— Готово?

— Да. Почти.

Я протягиваю руку в самое сердце тишины и зачерпываю пригоршню.

— Возьми.

— Что это?

— На бис.

— А... Пора?

Я молчу. Он медлит. Наконец протягивает руку и бережно принимает горсть тишины. Разворачивается, ссутулившись, и вдруг останавливается.

— Я тут... принёс тебе кое-что. Так, пустяк. Возьми.

Он протягивает мне пергаментный свёрток, перевязанный шпагатом.

— Мне теперь всё равно ни к чему уже… — Он вздыхает. — Да и она уехала... давно уже. Ты помнишь, наверное. Ты же сам готовил её к дороге, да?

Я молчу. Он сам всё знает.

— Ну... пока...

— Счастливо...

Скрипнула дверь. Я закрываю глаза, жду, потом шепчу тихо:

— Занавес...

Я сижу в тишине. И держу на коленях свёрток. Я почти знаю, что в нём, но всё равно бережно и медленно разворачиваю пергамент.

Скамейка, парк. Солнце садится, его лучи ещё держат в золотых рамах глубокие расползающиеся тени. Их двое. У неё сияют нимбом, выбившись из причёски, пушистые локоны, у него золотится недобритая щека. В глаза — серые и зелёные — входит сумрак летней тёплой ночи и волнуется там, где-то в тёмной глубине... Тёмно-серой и тёмно-зелёной глубине...

Новый слой пергамента. Ватное тусклое небо за окном. Возле окна — стол и лампа с коричневым абажуром. С цветочками абажур. Она читает и всё время поправляет сияющий локон, который всё падает и падает ей на глаза. Он обнимает её за плечи осторожно, будто держит бабочку, и зачем-то дует ей в затылок из сложенных трубочкой губ.

Ещё, ещё слои. И наконец — маленький неровный слиток из тусклого металла. Я беру его в руку, он тёплый, он греет мою ладонь и от неё — плечо, шею, всего меня, сердце... Вокруг поднимается какое-то смутное движение, и где-то в глубине меня… Слышится? Чудится? Нежное и страстное воркование. И вместе с ним — ожидание счастья. Я поднимаю глаза и смотрю на свою каморку. Она так прекрасна! Уютная и просторная, высокая и светлая, с нескончаемой круговертью перечёркнутого накрест солнечного апельсина. Кресло, вальяжное и благородно-матовое, смотрится в зеркало. А из него мне будто кто-то улыбается. Тишина? Ну да, наверное, она. Моя верная, нежная, молчаливая подруга. И я так счастлив вдвоём с нею... Ведь счастлив?..

Я бережно заворачиваю слиток в платок и кладу его на комод. Потом собираю листы пергамента и несу в угол, в корзину для мусора.

Приходят люди. Я работаю. Потом уходят. Я жду. Дожидаюсь. Снова работаю. Солнце расчерчивает перекрестьем то стену, то комод, то кресло... У голубей вывелись птенцы. Они порою галдят, но я терплю. Пусть растут.

— Здравствуйте.

— Здравствуйте.

— Спасибо.

— Не за что. Приходите.

— До свидания.

— Всего хорошего.

Птенцы пробуют летать, шумят. Они пошли в отца: так же трещат крыльями и разбрасывают пух и перья. Я протираю тряпочкой кресло. И виновато улыбаюсь тишине — это же я пустил голубей на стропила. Иногда я смотрю на слиток на комоде. Но никогда не разворачиваю его.

— Здравствуйте.

— Здравствуйте, молодой человек.

— Можно к вам?

— Конечно. Присаживайтесь. Что вам?

— Знаете... на ваше усмотрение.

— Но...

— Я не играю больше. Нет-нет, — спешит он объяснить, уловив мой оторопевший взгляд. — Ничего особенного, меня не выгнали и я не провалил ни одного спектакля. Просто не играю, не хочу.

— Простите меня, конечно, но так не бывает.

— Ну хорошо... Тогда скажем так: роль для театра одного актёра. И одного зрителя. В одном лице. Мне хорошо одному.

Он улыбается. Хорошо улыбается, беззлобно и открыто.

— Ладно... приступим.

А что — приступим? Как? Я в растерянности. Тишина, подскажи мне, что делать! Но хлопают крыльями голуби, и тишина, поджав губы, отсиживается по углам. А я действительно не представляю, как мне быть. Все люди разные, и роли разные, но все хотят одного. Новую роль. Как бы они это ни называли, но это всегда новая роль. Они уверены, что так будет лучше или легче. А мой гость — нет? Если нет роли, то и я не нужен.

И как тогда ждать? Ведь я всегда дожидаюсь...

— Знаете... давайте в следующий раз, — наконец говорю я и сам удивляюсь этой нелепости.

— Ну хорошо, — он пожимает плечами и снова улыбается. — Я тогда пойду.

— Да... постойте! — Меня вдруг осеняет — вот оно! — У меня для вас кое-что есть. Возьмите.

И я беру с комода слиток. Он удивлён и, кажется, рад.

— Что это?

— Так, пустяк. Потом посмотрите.

— Спасибо, мастер. До свидания.

— Всего хорошего.

Я улыбаюсь. Скоро он вернётся. Теперь я точно это знаю. Я редко ошибаюсь.

Закрывается дверь. Тишина. Тишина стоит передо мной и торжествующе улыбается и обнимает, как раньше. А, вот оно что: голуби улетели... Так странно — редко кто уходит от меня без грима. Или без подарка. Ничего, зато тишине теперь спокойнее. Она снова хозяйка в моей каморке. И снова заполняет её всю. Лежит в кресле и окутывает стропила, обнимает меня за плечи и смотрит на дверь. Кто придёт? Что попросит?

А я... Я снова жду... Жду, когда высоко-высоко надо мной, на стропилах под самой крышей, снова послышится нежное воркование. Прости, Тишина...

Редактор: Глеб Кашеваров

Корректоры: Александра Каменёк и Катерина Гребенщикова

Другая художественная литература: chtivo.spb.ru

Виктор пролистывал события и думал о переменах мира. Циничная сущность констатировала, что мир не менялся, какие-то виды вымирали всегда. Гибель отдельных представителей видов вовсе являлась естеством бытия. Люди, некогда свободные, теперь бродили по улицам, словно марионетки, контролируемые невидимыми нитями. Задень её — и очень скоро окажешься в ловушке. Сыр теперь оставался только в мышеловках, старая-добрая вольная охота устарела, охотники встречали на опустевших угодиях только подобных себе — и то всё реже.

Требовался новый способ обеспечить себя, но среди тысяч обучающих курсов в чейн-сфере никто не раскрывал значимых тайн.

Виктор отключился от сети и откинул шлем-терминал в сторону. Снова почувствовал застоявшийся воздух пропитанный запахом тел, сладкого дыма, пролитого энергетика и иссохшей мертвичины. Глазной датчик — наследие позапрошлой жизни, — среагировал на полумрак, вокруг зрачка загорелась инфракрасная подсветка, полетели ультра-фиолетовые лучи. Во мраке отрисовались линии потолка крошечной квартиры, похожей на кладовку или склеп. Виктор лежал на дряхлом матрасе, мысленно продолжая метаться между желанием прекратить мирские страдания и любой ценой продлить их. Он затянулся стим-стимом и выпустил струйку дымного пара. Когда она слилась с тонким слоем под потолком, повторил.

Теперь подгоняемое стимулятором тело требовало движения. И Виктор использовал момент для побега из цепких лап матраса. Стараясь не смотреть в сторону лежащего в соседнем углу брата, он подошёл к сумке активного охлаждения и достал из неё почти пустой полиэтиленовый пакетик с отводом капельницы. Виктор разблокировал зажим на конце шланга и набрал в рот тёмно-красной спасительной крови. Холод прошиб зубы, рецепторы принялись отправлять ликующие сигналы о контакте с живительной силой. Виктор удержался от того, чтобы не проглотить всё разом. Медленно согревая кровь во рту, он достал с корпуса контроллера управления квартирой бутылку воды. Доступ к бойлеру перекрыли за неуплату, но тепло электроники входило в стоимость аренды. Разведя кровь тёплой водой, Виктор направился к брату по тропе на вытертом линолеуме.

Игорь выглядел отвратительно. Труп вампира на трупе матраса. Из-за быстрого метаболизма кровь требовалась чаще. На урезанном рационе он слабел, высыхал. Бледная тень прежнего короля танцпола и стремительных нападений в темноте. Только движение глаз засвидетельствовало присутствие чего-то похожего на жизнь. Виктор показал пакетик с кровью.

— Пора порадоваться, красавица ещё наполняет наш кубок.

Он закрепил пакет винтике, вбитом прямо в пластиковую панель стены. Когда у Игоря было больше сил, он рисовал на её пыльной поверхности. Наверное, если включить подсветку в стеновых панелях или содрать тонировку с окна, то вся квартира оказалась бы расписана не хуже гробницы фараона. Виктор смочил губы Игоря кровавым раствором, подождал оживления и, когда брат смог держать зубами шланг капельницы, настроил подачу.

— Не кровь единорога, конечно, но и мы не в сказке, а супер экшине про непобедимых властелинов ночи, да?

Игорю ещё не хватало сил для ответа или распознания фальши.

— Набирайся сил. Мне пора идти. Думаю, всё получится, — быстро сказал Виктор, пока ком бессилия не сдавил горло.

Он осторожно подложил свою подушку, чтобы Игорю стало удобнее, проверил заряд в автоматическом инъекторе и вышел из квартиры. Призраки прошлой успешной жизни без устали терзали то место, где когда-то была человеческая душа. Но ещё тяжелее было смотреть на зеркало современности и гадать, что будет, когда он сам ослабнет до уровня брата.

Улицы, когда-то шумные от гула машин и шагов людей, теперь казались навеки спящими в одеяле тумана под мерное гудение бесчисленных трансформаторов и электромоторов. Жизнь укрывалась в бетонных пещерах, закрытых рекламными экранами. По дорогам, будто скованные одной цепью с одинаковой скоростью двигались роботы-курьеры и капсулы авто-мобилей. Редкие прохожие двигались, не ощущая принудительно-комфортные температуру и влажность тумана. Соблазнительно здоровые тела двигались по тротуарам под чутким контролем курсовых корректоров, которые берегли от столкновений, поросших травой трещин и ошибок в маршруте. Освобождённый от рутины разум впитывал трансляции с экранов или интегрированных чейн-модемов.

Виктор внимательно вглядывался в каждого человека. Он понимал ничтожность вероятности подарка от судьбы, однако, надежда на шанс для старых методов не покидала. Ещё один пойманный человек мог бы вернуть силы Игорю, дать им обоим время и возможность почувствовать себя хозяевами жизни. Но встречались только чейнорги, одинокие материально и окружённые толпой виртуальных кукловодов, собеседников и медицинских контроллеров. Мёртвое приведение внимало действительность среди живых зомби. Виктор затянулся стим-стимом и тряхнул головой, прогоняя навязчивую мысль плюнуть на безопасность и наброситься на ближайшую жертву. Не сейчас. Надо хотя бы попробовать вписаться в мир слуг и узнать, есть там миска спасительного корма или только намордник.

Наконец, видимая в дополненной реальности линия на тротуаре упёрлась во флажок с адресом. Виктор стоял перед зданием, чьи тёмно-серые рельефные стены уходили ввысь и заканчиваясь антеннами связи, через туман похожими на шпили старомодного замка. Ни один экран не нашёл себе места между высокими окнами. А массивные двери парадного входа в обрамлении искусственного камня величественно ждали, пока их откроют вручную.

Виктор нашёл домофон и нажал кнопку вызова.

— Представьтесь, — приказал динамик домофона.

— Здравствуйте. Меня зовут Виктор Дьяков, я на собеседование на вакансию…

— Вы опоздали, — перебил динамик, — Теперь собеседуется другой кандидат.

— Сорян… В смысле, вы правы, мне очень жаль. В двух кварталах отсюда столкнулись два курьера и рассыпали 1897 гранул фуд-корма для продуктора.

— Вы решили потратить моё время, чтобы сосчитать рассыпанные гранулы?

— Да. У меня это… Склонность к подсчётам на почве обсессивно-компульсивного расстройства. Но это только плюс для работы с большим количеством людей. Я могу очень внимательно следить за показателями и дозировками веществ.

— Любопытно. Вы можете войти.

Сердце Виктор забилось так, словно испытывало себя на прочность. Оно ликовало от дозволения проникнуть в пансионат и паниковало от незнания дальнейших шагов.

Интерьер пансионата поражал приверженностью к стилю старой роскоши. В центре просторного холла с фальшивым сводчатым куполом тихими всхлипываниями журчал фонтан со статуей скорбящей девы. На стенах висели распечатки плоских портретов в резных рамах. Пространство освещалось светящимися витражами в высоких окнах и диодными канделябрами. Прохладный воздух казался стерильно-свежим. Конечно, воплощение оставалось далёким от реконструкторского подхода, однако, неискушённый Виктор оказался под впечатлением настолько, что не заметил появления менеджера.

— Когда закончите рассматривать фонтан, — прокатился по холлу бархатистый голос, оставляя шлейф эха, — прошу вас следовать за мной. И здесь не пользуются паровыми стимуляторами.

Виктор вздрогнул.

— Прошу прощения, я искал стойку ресепшена или типа того. Но фонтан реально шикарен.

Менеджер перед ним сам походил на статую, облачённую в слегка потёртый двубортный зелёный костюм в клеточку. Однако бледно-голубые глаза пронзали оболочку сдержанности потусторонним холодом. И словно лучи сканера изучали Виктора, вытягивая наружу все тайны и страхи. Отсутствие видимых аугментаций подчёркивало статусность менеджера и его соответствие интерьеру. И добавляло ощущение неизвестной сокрытой силы.

— Следуйте за мной, — приказал менеджер.

В кабинете с массивным древополимерным мебельным гарнитуром их ждал другой претендент на вакансию. Пухлое и мягкое тело чейнорга, выдавало годы, проведённые в удобных креслах без массажёров, с питанием из продуктора и редкими встречами со свежим воздухом. Тщательно соблюдая рекомендации стиль-коучей, конкурент аутентично смотрелся в потоке образов сегмента товаров широкого потребления. Но контрастировал с окружением так, что казался несуразным. Виктор ощутил укол стыда за собственный вид, столь же неуместный в этих стенах.

Однако, слюна наполнила рот Виктора от одной мысли о вкусе глюкозной крови чейнорга.

Менеджер указал Виктору свободный стул напротив конкурента. Сам же мягко обходил периметр кабинета, задавая обоим вопросы, совершенно не заботясь о том, слышно ли его. Конкурент реагировал на каждую реплику морганием подсветки интегрированного чейн-модема и психологически-выверенными ответами нейро-ассистента. Виктор без предварительной подготовки контекста не попадал в нужные источники, паниковал и мямлил невпопад поток сознания, жёстко обрываемый новыми вопросами. Сочтя пытку достаточной, менеджер остановился.

— Мистер Нерфилд, можете начинать знакомство с внутренней документацией, — резюмировал он, и достал из ящика стола карточку с кодом.

— Яху! — воскликнул Нерфилд.

Подобно рыцарю, опускающему забрало, он надел VR-очки и атаковал информационное пространство, скрывающееся за кодом. Виктор услышал музыку, пробивающуюся из его наушников.

— У меня не было шансов, да? — спросил Виктор.

На лице менеджера медленно растеклась полоска улыбки.

— У вас всех не было шансов.

Виктор безуспешно пытался трактовать намёк и быстро сдался.

— У всех нас?

— У всех глупцов, считавших своё преимущество вечным. Я знал многих ещё когда нам грозили осиновые колья. Они кончились раньше понимания причин. Твоя молодость даёт тебе лишь одно: ты окончательно сдохнешь быстрее, чем совершишь хотя бы десятую долю их ошибок.

Лицо Виктор озарило просветление.

— Вы заманиваете их собеседованием, и они сами расписывают в резюме кто вам опасен, а чью пропажу даже не заметят?!

Улыбка исчезла с лица менеджера.

— Когда я говорю о непонимании, я говорю именно об этом. Ваши партии похожи одна на другую потому, что основаны на примитивной модели охотников и дичи. Тысячи лет сельское хозяйство показывает эффективность, невидимую для вас. Вы жаждите добыть тушу мамонта, а мир перешёл дальше в парадигму сбора росы с огромных полей. Мой пансионат заполнен людьми в анабиозе и автоматикой для их обслуживания. Они платят мне за возможность оставаться в чейн-лабиринтах, пока я собираю росу их артерий. Аз есмь творец истинной гармонии симбиоза людей и вампиров.

Виктор открывал рот, как рыба на суше.

— Но… Я…. Мне… Позвольте мне и моему брату-по-крови служить вам!

Голова менеджера медленно двинулась вправо, затем влево, а его глаза продолжали обжигать голубым льдом.

— Нет. Я не нуждаюсь ни в слугах, ни в конкурентах. Я полностью удовлетворил своё любопытство от встречи: я по-прежнему единственный додумавшийся предоставлять востребованный сервис и забирать всё, чем люди могут платить. Убирайся в своё логово и пересчитывай мусор за курьерами, пока не иссохнешь.

Опустошённый Виктор покорно встал и поплёлся к двери. Ему предстояло вернуться к брату с больше чем провалом. Зная о новых способах, они не смогут действовать старыми методами. Возможно, они ещё успеют попробовать сделать мышеловку для людей. Но надёжный план требует времени, качественное воплощение требует ресурсов. Игорь не дотянет. Всё развалится. Виктор в лучшем случае сможет напасть на чейнорга и будет убит. А в это время здесь кровь будет литься рекой в бокалы одного вампира.

Статуя скорбящей девы провожала его мраморным взглядом и меланхоличным журчанием слёз. Единственная скорбящая по всем, оставшимся за тяжёлыми входными дверьми. Виктор остановился поражённый мыслью, чьё даже смутное осознание кружило голову. Он всё ещё по эту сторону дверей, вместе с полнокровным чейноргом. Рука машинально нашла в кармане инъектор. Быстро войти, впрыснуть парализатор в менеджера, спокойно опустошить чейнорга. Убийство кандидата на собеседовании, самоубийство менеджера.

Виктор развернулся к кабинету и увидел менеджера. Старик читал его мысли, а может счёл должным убить за нерасторопность исполнения приказа уйти. В любом случае, пальцы менеджера играли ножом для писем, отточенным так, что можно было бриться. Старый вампир одним прыжком преодолел расстояние между ними и сшиб Виктора.

Один был молод, зол, ослаблен.
Другой отвык от борьбы, но полон свежей крови.

Оба остались без оружия, устали, сжали глотки друг друга. Пелена вечной тьмы туманила взгляд, и Виктор успел задаться вопросом, продолжит ли бороться, когда перестанет видеть или это будет конец. И тут он уцепился за случайную подсказку.

— Включить подсветку, — прохрипел он.

Нейро-ассистент не декодировал команду, сбросил параметры в анализатор чейн-сферы, который решил, что закрывающиеся глаза пользователя похожи на прищуривание, а оно свидетельствует о недостаточной освещённости. Вокруг зрачка Виктор включились ИК-УФ излучатели. С такого расстояния подсветка обожгла чувствительную сетчатку глаза старого вампира. Менеджер взвыл, ослабил хватку, Виктор смог вдохнуть, сбросить противника. Достав стим-стип, Виктор сделал глубокий вдох и бросился добивать врага. На всякий случай он приставил к шее избитого менеджера инъектор, впрыснувщий парализующий состав. Вскоре всё кончилось. Виктор смотрел, как под несмолкающий плач мраморной девы тело старого вампира стремительно мумифицируется.

— Ну и кто теперь проваливает, а? Здесь не курят, да?

Виктор затянулся стим-стимом.

— Не лезь в забытое, гармонист.

В кармане менеджера зазвонил ретро мобильник. Виктор подумал, что безответный вызов может показаться подозрительным и принял соединение.

— Здравствуйте. Моё имя Ван Хель Си, профсоюзный инспектор. Могу я говорить с Льюис Вестенра?

— Да, слушаю вас.

— Ваша апелляция на мой запрос проверки была отклонена. Поэтому проверка в конце месяца состоится. С удовольствием до свидания. С наилучшими пожеланиями.

Собеседник завершил разговор. Виктор ткнул носком ботинка тело менеджера.

— Слышал, Льюис Вестенра? Похоже, этот парень серьёзно решил тебя прижать. Хотя, какой ты теперь Льюис Вестенра?

Виктор профессионально осмотрел карманы клетчатого костюма и достал ключ-карту на имя Льюиса Вестенра. Подробный осмотр тела не выявил следов имплантаций. Значит, вся идентификация и аутентификация менеджера проходила по физическому ключу. Виктор расхохотался и повернулся к статуе в фонтане.

— Не грусти, красотка, давай начнём сначала. Меня зовут Льюис Вестенра, и я босс этого пансионата, а ты?

Он снова рассмеялся, подключился к чейн-сфере и начал заказывать транспортировку тяжелобольного на имя Игоря Латышева. А мраморная свидетельница продолжала одинаково оплакивать ушедших и оставшихся.

16.03.2025