Авторские истории

Плиты. Такое ощущение, что бетонные плиты специально выпускались в огромном количестве для детей и подростков. Они были хаотично разбросаны по всей стране и лежали там десятилетиями, опасно торча арматурой. В некоторых были сквозные отверстия и там можно было что-нибудь спрятать секретное. Ну, кусок рубероида, например, который мы называли "рулероид" потому что он был в рулонах. Карбид прятали, который можно было положить в школьный унитаз и контрольную отменяли, как и уроки во всей школе, в принципе. Эту строительную колбасу, которой было удобно драться, да и просто ходить и мотать ей в разные стороны. Бывало спрячешь что-нибудь, придёшь через пару дней, а то что ты спрятал уже украли. Мало того, в твою плиту кто-то другой уже что-то спрятал. Жизнь била ключом. Как тогда говорили "гаечным".

Ну, "штабики" - классика жанра. Это были своего рода плохо сколоченные скворечники размером с собачью будку на дереве. Мы росли быстро, тяжелели, штабики не выдерживали, ломались и мы выпадали из них как птенцы ротвейлера. Их было две разновидности. Обмотанные какими-то простынями и одеялами были бабские. Просто деревянные с торчащими веером ржавыми гвоздями - нормальные, пацанские. Да, девчонки тоже были в наше время не лохини, хоть и слова тогда такого не было. В удачный день можно было до двух раз отхватить по морде от одной и той же сильной девочки. То выяснится, что это её колбаса была в трубе спрятана, то "а ну вылазьте, это наш штабик", то скажешь банальное "А Светка дура" и потом без зуба уже только "Шветка дула" получалось.

Любая вышка была отличным мочегонным средством, а у особо впечатлительных проходили и более серьёзные проблемы с циркуляцией биоматериалов в организме. В лесах стояли пожарные вышки и совершенно непонятно зачем, но мы на них залезали. Господи, как же там было высоко. Я видел эту вышку уже взрослым и пытался сам себе предложить денег, что бы туда залезть. Так и не договорились.

Ямка была самым близким от нас водоёмом и мы ходили туда купаться. Это был обычный полый бетонный куб метра три на три в который тупо набралось дождевой воды. Иногда, эта ямка напоминала Китай количеством детей на квадратный миллиметр. Плавать научиться там было невозможно, но окунуться в грязную воду в жару запросто. А это ли не счастье?! Чистая вода была дома. И это если не ржавая. Это вот сейчас орут про гигиену, мол, руки надо мыть за час до еды, сразу перед едой вместе с ногами, во время еды пару раз и после, желательно. А тогда вылез из этой самой ямки, надрал зелёных яблок, закусил зимними грушами если удалось из груши зубы вытащить и абсолютно здоровым человеком, даже не доходя до вышки...

Шухерный пруд был дальше "ямки", но по пережитым эмоциям и первой детской седине было очевидно, что этот водоём был куда интереснее. Мы ходили туда ловить карасей и сидеть на стрёме. Хуторянин тоже времени зря не терял и подолгу сидел в засаде чтобы и пацанов напугать, ну и караси на ужин. Было неизвестно с какой стороны он выбежит и мы расставляли постовых и патрульных. Иногда стоять на шухере надоедало и достаточно было просто громко крикнуть "Шуба" и всех как ветром с пруда сдувало. За ложную тревогу можно было удилищем по хребту схлопотать, но зато не скучно.

Тарзанки у нас было две. Одна сухопутная, где можно было мордой поймать дерево, вторая на реке привязанная к мосту. Плавать я умел только вертикально вниз, поэтому на речной не был ни разу, а в лесу пару раз с деревом обнимался плотненько. Там эта ветка-рукоятка, падла, почему-то именно на мне обламывалась.

У нас рядом была свалка "Вторчермет" и там легко можно было насобирать себе велосипед. Когда вывели войска, то и танк можно было собрать. Я не знаю зачем, но рядом с этой свалкой была яма с битумом. Там была смесь гудрона, битума и мазута на самом деле и в жару всё это дело плавилось. Ходили истории, что там кто-то из людей утонул, но как туда засосало собаку я видел сам. Не, спасли, конечно, но как - это отдельная история. Так-то на поверхности лежали доски и мы по ним ходили адреналинили, потому что они прогибались.

Но собака какая-то запредельно смелая попалась и пошла на пролом. В общем, одна лапа, видать, увязла и она медленно начала уходить в эту жижу. Кто-то, слава богу, это заметил и началась операция по спасению. МЧСом тогда был любой мужик, который находился рядом. Он начинал командовать парадом и орать "Принесите доску, положите туда, нет не туда а сюда..." и так далее. В итоге он залёг на доски морской звездой и начал добывать собаку. Собака, как ни странно не лаяла и не кусалась, понимала, что сейчас не тот случай. Понятно, что вскоре у битумной ямы собрались специалисты во всех областях науки и техники и давали советы. Мужик очень хотел всех поубивать, но был сильно занят. Когда собаку таки достали, из советчиков остались только химики, которые страшно срались между собой на предмет "Чем с собаки остатки чёрной слизи смывать". Бухарь дядя Коля, растолкал всю профессуру локтями и сказал, что бензин можно не только пить, но и собаку им очистить. Довод был железный, особенно про "пить" и через полчаса собака сияла радужными бензиновыми разводами, радостно чихала и вслух проклинала нефтебизнес.

Конечно, это далеко не весь список развлечений, но так для общей картины, думаю, вполне. А у вас тоже детство прошло нескучно?!

Грунька мне нравилась, хотя это приходилось держать в тайне от ребят. И я проследил за ней. У меня сжалось сердце от жалости, когда увидел её на коленях перед лопухами. А потом она вообще повела себя странно: сложила ладони домиком и сказала кому-то:

— Потихоньку-потихоньку, посиди лучше, а то рассыплешься.

Любопытство заставило меня подойти и поглядеть через её плечо — с кем это она разговаривает. Вот это да!

По листьям ползало нечто жёлтое и пушистое.

— Грунь, это что? — спросил я. — Оно живое?

— А как ты думаешь? Видишь — ползает, значит, живое. По крайне мере пока, — печально отозвалась Грунька. —  А что это, никто не знает. Сама придумала, и то не знаю.

Мы разговорились. Оказалось, Грунька вообразила существо, робкое и беззащитное, но очень милое. К тому же грустное, потому что одинокое. И оно вдруг материализовалось! Мы вдоволь налюбовались жёлтой пушистой милотой, а потом стали думать, что с ней делать. Так уж получилось, что снова заспорили и чуть не поругались.

Вообще-то я имел прозвище "Ломоносов" и занимал места на районных олимпиадах. Но создательница пушистика посчитала, что если фантуля её, то и последнее слово за ней, Грунькой.

Потом мы осторожно попытались пойти на контакт со странным существом, но вскоре пришли к выводу: фантуля творила, что хотела: росла и уменьшалась, кувыркалась и пыталась взлететь. А мы её не интересовали, и контакт с нами был ей по боку.

Когда Грунькина фантуля выросла с кошку и стала пушить шелковистыми волосками, как одуванчик, то вдруг решила переместиться в иной мир. Исчезла то есть.

Мы расстроились: вот только что рядом резвилось загадочное и милое существо, а потом раз — и стало пусто. Остались только щекотные пушинки на лицах и руках. Да ещё ощущение, что мы с Грунькой всегда будем близки, где бы ни находились.

Конечно, мы не раз пытались специально создать ещё хоть одну фантулю. Не получилось. Пришлось рассказать всё друзьям. И что вы думаете? На другой день появилась ещё одна!

Второму после Груньки подфартило Вальке. Он бродил, глядя себе под ноги, и вдруг в длинном прыжке расстелился на лопухах с воплем:

— Моделечка шестисотая... у меня такая была... стой, родимая!

Мы столкнулись носами в траве, выглядывая эту шестисотую модельку «Мерседеса», которую Валька много лет назад сменял не помню на что. Однако Валькина фантуля досталась Ксюше. Её хваткая ладошка подержала заветную для пацанов игрушку, которая потом растаяла в летнем сумраке лёгким дымком.

Зато после исчезновения фантули номер два всем стало весело: каждый вспомнил о достижениях, больших и малых, обо всём хорошем. Прекрасное настроение держалось неделю. Мы чувствовали себя родственниками, которые собрались на свадьбу. Фантули дарили счастье — одно на всех.

Совсем другой оказалась фантуля, которая, по первому впечатлению, появилась неизвестно из чьей головы. Вонючий мячик, вернее, нечто, похожее на вонючий мячик, выскочило возле Серёгиной кроссовки. Серёга его обошёл, мол, не моё и вообще ничего не знаю, но шар замаячил с другой стороны.

Потом Серёга признался, что незадолго до похода в овраг отшлёпал младшую сестру.

Мы пришли к выводу, что фантули могут быть не только милыми и желанными. Другой их вид мы назвали вреднулями.

В воскресенье была днюха нашей одноклассницы Лены Совиных. Нам очень хотелось подарить ей что-нибудь особенное. Полдня мы бродили по оврагу, но напрасно. Пришлось идти в магазин за подарком.

По пути мы увидели через ограду палисадника тёти Иры красивые розы. И это несмотря на холодный май и то, что до цветения розам ещё нужно вылезти из земли.

— Тёть Ира, можно розочек срезать? — крикнула Ксюша.

— Ага! — сердито отозвалась тётя Ира из глубины двора. — И ананасиков, и кокосиков не забудьте! Не благодарите!

Мы нарезали роз, Валька вырубил из мощной розетки ананас, я подобрал увесистый кокос, который свалился с невидимой пальмы. День рождения удался на славу.

Фантули с нами подружились и уже появлялись не только в овраге. Да и вреднули тоже… Одна из них, размером с гуся, но по виду саранча, возникла средь огорода тёти Кати, которая щедро поливала свой участок фунгицидами и инсектицидами — мол, "дачники всё слопают". Зелёно-красная вреднуля крутила фасеточными глазками, выдвигала серпообразные челюсти. Тётя Катя завизжала, стала оборонять себя и посадки. Однако подручные средства в качестве метательных снарядов: тяпки, грабли, мотыги, — как по заказу, летели мимо вреднули. А муж тёти Кати, вышедший с ружьишком, оказался человеком разумным и посоветовал жене поменьше поганить землю.

Фантулей было много — знай лови! И каждая оставляла пустячок, милый душе. Чаще в виде настроения.

Вреднули же, несмотря на присвоенное название, помогали восстановить справедливость.

Однажды, как только мы ступили на скользкую от росы землю оврага, от наших ног порскнул фейерверк. Миниатюрный, конечно, не настоящий. Мы заскакали, пытаясь поймать в ладони негаснувшие огоньки, которые начинали извергаться то тут, то там.

А потом ойкнула Ксюша: огонёк помчался прямо за нею, пытаясь легонько ужалить в щёку. Скоро стало ясно: нас не торопясь, но настойчиво гнали к рассыпавшейся лодке дяди Саши.

Когда-то овраг был полноводным ручьём, инвалид дядя Саша ловил в нём рыбу. А когда он умер, ручей высох, стал оврагом, лодка сгнила. И вот фантулям понадобилось, чтобы мы настигли их прямо там.

Инвалида считали пьяницей, хотя он сроду забулдыгой не был. Имел одну особенность: ходил, не поднимая глаз от земли, чему-то улыбался и подмигивал. Кто так делает? По мнению жителей посёлка, только выпивоха.

— А помните, как дядя Саша нас на этой лодке катал? — спросила Грунька.

Она всегда знала, чем можно расстроить людей. И ведь расстроила!

— Помню, — тихо и печально сказал Серёга.

— А ещё он всегда смеялся, глядя себе под ноги, — предалась грусти Ксюша и натолкнула меня на мысль.

— Так может, он тоже фантуль видел? — воскликнул я.

Только зачем они нас сюда привели?

Пока мы решали этот вопрос, раздался препротивный голос Нинки, бывшей сожительницы дяди Саши, владелицы стаи громадных агрессивных гусей. Они нападали на прохожих, а детей вообще не считали людьми, брали в окружение, щипали, били крыльями.

— Нашли место для сборища... Шуруйте отсель, гусей сейчас поведу! — заверещала она.

— Нинка! Моему сводному брату комнату в доме выдели, как обещала! — вдруг сказала густым рокотавшим басом худенькая крохотуля Ксюша.

Звуки, казалось, ринулись к облакам, срикошетили от них и вновь загрохотали у земли. Нинка забыла про гусей и шустро полезла наверх, но, на свою беду, оглянулась.

Исчезнувшие было огоньки явились ей в форме креста.

Как выяснилось, это было нашим общим желанием — чтобы Нинка увидела крест и напугалась.

Так и произошло: жадная женщина пустила в дом сводного брата дяди Саши и гуси перестали быть угрозой для прохожих, потому что им больше не разрешали гулять по селу.

В первый год нашей охоты фантули возникли в конце весны и исчезли, как только вымахали лопухи. В этот раз после схода снега и случая возле лодки они активизировались, да так, что можно было говорить о весеннем обострении. Хотя при чём обострение — с посёлком всегда было не всё в порядке.

У нас имелись настоящие привидения! Одно время их часто снимало телевидение, даже несколько групп исследователей жили неделю-другую в палатках. Увы, результаты не разглашались, в стране других проблем хватало...

И только одна женщина из сторонниц какой-то науки, за изучение которой государственный диплом не выдают, осталась охранять "Этнический родник". Это была Августина Рафаиловна. Название месту, где обитали общественные привидения, дала его самозванная хранительница.

В Ходунце (таково современное название нашего посёлка) в восемнадцатом веке была поставлена часовенка барином, скорбевшим о сыне, убитом в боях. Возле часовенки разрослось кладбище. Вскоре всё стало ветшать, рассыпаться. Деревянные части повалились первыми и слились с землёю, потом вросли в неё непрочные слоистые камни. И ныне бывшая часовня с могилами представляла собой неровный луг с гигантскими зарослями.

В тихую ясную погоду слышалось, будто кто-то бродит по травке да вздыхает. Перед непогодой над травой вставали плотные туманы, и можно было даже кого-то увидеть. Хоть загубленную барышню, хоть убитого странника. Местные давно вызнали, что звуки и туманы появляются из-за подземного ручейка и пустот в грунте, и внимания на красивые мистические картинки не обращали.

С появлением Августины Рафаиловны внимания стало слишком много.

Это она привлекла телевидение, какие-то общества по изучению неизучаемого, а потом вовсе осталась одна. На фанерном листе у клуба, где предполагалась реклама, она повесила плакат: "Да не исчезнет Этнический родник! Увидел привидение — напиши здесь своё имя!"

Сначала появилась запись: "Пушкин!" А следом пришла очередь рисунков на тему, как Августина Рафаиловна ловит призраков. Но сторож клуба, старик суровый, одного живописца поймал. Другим стало неповадно.

Так вот, во вторую, особо удачливую на добычу фантулей весну, судьба столкнула нас с Августиной Рафаиловной.

На толстых пушистых краях лопухов уже высохла роса, от земли тянуло "болотными духами" - смесью сырости и пряной остроты, мы упоённо выслеживали сразу две фантули — в виде танчика и дрона.

И даже не заметили резиновых сапог, вельветового халата и ветровки. Всё это принадлежало Августине Рафаиловне.

— Данные объекты должны быть включены в перечень паранормальных явлений! — рявкнула она. — Вызовем из области группы, пусть фиксируют! Брысь отсюда!

Мы возмущённо заныли: ну как так? Да и право собственности есть — кто фантули первым обнаружил, а?

Нам было очень, очень обидно! И жаль расставаться с фантулями.

Но мы всё же слабо изучили новых друзей. Они запросто могли постоять не только за себя, но и за нас.

За спиной Августины вырастала из травы, сырости и "болотных духов" вреднуля феноменальных размеров.

Мы замерли с открытыми ртами.

Рафаиловна обернулась и взвизгнула.

Два чудовищных тазика, поставленных один на другой, образовывали классическое НЛО; из его иллюминаторов лился зловещий зелёный свет; трап изгибался, вращался, ловил норовившую уклониться Августину. За ней следом потянулись туманы. И НЛО исчезло вместе с хранительницей «Этнического родника».

Весь вечер мы горевали по ненормальной тётке, которая веселила посёлок.

И что ты будешь делать: с того утра исчезли фантули, туманы, то бишь привидения. Много что произошло, но главное — мы поссорились, хотя серьёзных размолвок не было с детского сада.

Весна кончалась, а вместе с ней катилась в никуда наша и без того несчастливая жизнь.

Однажды я утрамбовывал физкультурную форму в рюкзак и обнаружил записку: «SOS!» По наитию отправился к тому месту, где Грунька впервые нашла фантулю.

Она бросилась мне навстречу со словами:

— Скорее! Нужно всё вернуть, иначе будет поздно!

Я холодно отстранился, потому что... не знаю почему:

— Что ты собралась возвращать? Фантуль не будет, они не могут существовать в нашем мире. Может, их и не было. Придумали в игре, да и всё. Глюки они.

— Да не фантуль! — крикнула Грунька. — Туманы эти!..

Я заржал как можно обиднее и высказался:

— Привидений то есть? Их вместе с Рафаиловной поглотила тёмная материя в то время, когда нахлобученные один на другой тазики совершали межгалактический перелёт.

— Не привидения, нет... — прошептала Грунька. — Легенды, предания...

Вот так сказанула! Да никто из жителей нашего посёлка ни в жизнь в легенды не верил. Предания, чёрт возьми! А кто их слушал-то, а? Ну, болтали чего-то бабки, так мы в это время с пацанами играли, рыбачили, по хозяйству родителям помогали.

— Сказки, волшебство... — едва слышно прозвучало у меня за спиной. — Светлую материю душ наших предков, нас самих...

Вот это зря она так заговорила! Даже исчезнувшая Рафаиловна не толкала таких речей. Да за одну учительскую интонацию можно по «кумполу» получить!

Я резко обернулся.

Грунька куда-то провалилась.

А над подросшими лопухами металась... фантуля! Искрила серебряными бликами, переливалась.

Я накрыл её руками. Кожу словно защекотали крылья бабочек. Прижал фантулю одной рукой к земле, другой стянул кепарик с головы. Перекатил бедолагу в кепку, сунул за пазуху. Принёс домой и посадил в вазу из чешского стекла. Прикрыл блюдцем. На всякий случай.

Фантуля, совсем потускневшая, бессильно шевелилась на дне.

Я срочно позвонил всем друзьям.

— А правда, где Грунька? —  спросил Валька после сбора, и его нижняя губа подозрительно отвисла.

Я кивнул на вазу. За золотистым стеклом меркла фантуля.

— Ты хочешь сказать... — начал Серёга, но замолчал.

От сильных чувств на его шее задёргался кадык. Друг закусил губу, чтобы не разреветься.

— Да ты что? Сдурел? — возмутилась Ксюша. — Как так: был человек и стал фантулей?

— А мы не знаем, может, все прежние фантули — это души людей, которых уже нет на земле? — предположил я. — Дядя Саша-то даже заговорил... с того света.

Как всегда, предположил не то и не вовремя.

Ваза слегка осветилась. Одинокая искорка поднялась к горлышку посудины и погасла.

На секунду-другую в комнате стало тихо, как на месте исчезнувшего в земле кладбища.

А потом Ксюша зарыдала. Валька отвернулся к окну, его плечи затряслись. Серёга схватил меня за плечи и тряханул как следует.

И вдруг…

— Грунечка! — всхлипнула Ксюша и бросилась на шею подруге.

— Короче, завтра обойдём всех бабок и запишем их россказни, — заявил я. — Позаботимся о душах предков и своих собственных.

И тут Ксюша, которая всегда кривила нос, если дело не касалось игры, выдала такое! Я почувствовал укол прямо в сердце: похоже, прозвище «Ломоносов» до этого момента принадлежало мне совсем зря.

— При чём здесь россказни? Нужно добиваться, чтобы вокруг нас всё было правильным. Как это делали фантули! Вспомните-ка: мы были счастливы вместе. И от наших чувств таким же счастливым становился мир, — сказала она.

— Это будет непросто! — заявил Валька.

— А кому сейчас легко? — прозвучал вопрос как бы с потолка.

Мы задрали головы, но никого не увидели.

А голос-то был знакомый!

— Рафаиловна! Вернулась! — крикнули мы хором.

— Именно так, - в тон ему ответила я, начав подозревать, что он пытается играть со мной в какую-то игру. - Позвольте высказать предположение - вы работаете в сфере цифровых технологий?

—  Как вы догадались? - улыбка мгновенно сошла с его лица.

— Девять из десяти людей, которые используют фразу вроде: «Я всего достиг сам благодаря тому, что тяжело учился и трудился, пока мои друзья шлялись по барам и встречались с девочками», - являются айтишниками, - всматриваясь в его лицо, произнесла я. - Можно сказать, что гордость за свои достижения и очень часто скрытая зависть тем, кто это время проводил с удовольствием - является визитной карточкой этой категории людей.

— Думаете я им тоже завидую? - с вызовом спросил Андрей, но, прежде чем я ответила, сказал. - Наверное, вы правы, учитывая, что я до сих пор один одинешенек: без друзей и семьи, да еще и с родителями почти не общаюсь. И это, скорее всего, неисправимо, учитывая каким безнадежным циником я стал за эти годы.

— Вас это угнетает?

— Можно сказать и так, - устало вздохнул он. - Порой так хочется не быть одному в пустой квартире, но я уже так привык к этому и к невозможности найти себе пару, что, вероятно, научился жить с этим.

— Почему вы считаете, что не можете найти себе подругу?

— На то есть две причины, одну я уже упоминал - жуткий цинизм. Мне все кажется, что женщинам от меня нужны только деньги, квартира и другие блага. Умом я понимаю, что это не так, но сейчас изо всех углов лезут сообщения и посты как раз об этом. В добавок ко всему - практически все мои коллеги или пережили болезненный развод, или страдают в неприятных для них отношениях. Думаю, что вам, как психологу, не меньше меня известно, как мало сейчас счастливых браков.

— Это вопрос точки зрения, - кивнула я. - Ко мне действительно обращаются только люди, которые несчастливы в отношениях - но ведь это же моя работа помогать именно таким. Это как к пожарным - звонят только те, кому нужна помощь и судить по ним обо всем обществе, не стоит. Впрочем, в чем-то вы правы - в последнее время значительно усилилась пропаганда одинокой жизни, что не может не сказываться на количестве и качестве браков. А какая вторая причина, почему вы не можете вступать в отношения?

— Это как раз то, почему я к вам пришел, - сказал Андрей, а затем немного насупившись, продолжил. - Я, если честно, сам не могу сказать, когда это точно произошло… Скорее всего где-то во время периода активного карьерного роста. Дело в том, что чем меньше мне приходилось решать мелких задач и концентрироваться на крупных, тем труднее мне стало выполнять эту незначительную рутину в случае ее появления. То есть, если нужно просто сделать пятиминутное дело, то меня аж на куски разламывает от нежелания, а вот взяться за построение новой системы с нуля, изучить новый стек технологий или что-то подобное - вообще без проблем, берусь так, что аж пар идет.

— Это происходит с любыми мелочами на работе?

— Абсолютно с любыми, - устало ответил он. - Это настолько большая проблема, что я даже начал конфликтовать с коллегами и начальством, хотя повод для этих склок — абсолютно пустяковый: позвонить куда-то, что-то проконтролировать, отправить почту бизнес-партнеру и так далее. Но с недавних пор все стало еще хуже - эта проблема начала проецироваться и на мою повседневную жизнь. Мне не хочется готовить завтрак, стирать одежду и заправлять кровать. Словно какая-то хандра наваливается сверху и не дает делать даже самые простые и понятные дела.

— Вы как-то пытались побороть эту проблему самостоятельно?

— Заставлял себя, писал планы, вешал напоминалки - все бесполезно, - загибая пальцы перечислил Андрей. - Потом я пошел к круто распиаренному психотерапевту - он сразу же диагностировал у меня прокрастинацию в особо запущенной форме. Мы поработали вместе штук пять сеансов, по итогу которых выяснилось, что скорее всего - никакой прокрастинации у меня нет, о чем я сразу же сказал - ведь не в моих привычках откладывать дела на потом. То есть я всегда все делаю сразу, либо не делаю вовсе - потому что не хочу. Тогда он постановил, что у меня СДВГ, раз я мотивирован только на серьезные задачи, а рутина вызывает стойкое отторжение и отправил к психиатру.

— Что же он сказал? - внимательно записывая каждое слово, спросила я.

— Что СДВГ отсутствует и, прогнав меня через пачку тестов, заявил, что никаких патологий нет и предложил обратиться к психологу. Честно говоря, в этот момент, я уже собрался послать всех и вся как можно дальше, но потом вспомнил про то, как моя двоюродная сестра рассказывала, что вы помогли ей пережить развод с мужем, вот и решил попробовать - авось и мне повезет...

Он тихонечко верещал, дрыгая сухонькими руками и ногами, но разобрать это бормотание я так и не смог. За его спиной прятался мальчишка-заморыш лет десяти и, шмыгая курносым носом, подвывал:

― Дяденька демон! Пустите дедушку, это не он, а я убил вашего друга…

От таких слов я разжал руки, не слушая, как злоумышленник с кряхтеньем ударился о землю и жалобно застонал, поминая нехорошими словами всю родню пришлого идиота и свою больную спину. Мне было на это плевать. Я стоял на коленях перед лежащим Расом, осматривая кровоточащую шишку на его голове. Глаза напарника были закрыты, хотя рот кривился в знакомой ухмылке.

Сплюнул, легонько потрепав Избранного за его «расчудесную» косу ― это был самый действенный способ привести притвору в чувство. Как всегда, сработало на ура. Напарник мгновенно открыл миндалевидные жёлтые глаза с вертикальным зрачком и, возмущённо ткнув в бок кулаком, вскрикнул:

― А ну живо убрал руки, пока я их не отрубил… Это что у тебя на ладони ― кровь? С ума сойти… И как ты посмел такими руками коснуться драгоценной косы ― изверг, убийца, толстобрюхий паразит…

Я улыбался, наслаждаясь. Люблю, когда он ругается, это единственный момент, когда на бледных щеках друга появляется хоть какое-то подобие румянца. Поганец он всё-таки, хотя и симпатичный, чертяка…

Видя, что с Расом всё в порядке, сделав «злодейское» выражение лица, переключился на семейную парочку разбойников. Старик сидел, потирая ушибленную спину, мальчишка обнимал его, приговаривая:

― Прости, дедушка! Я испугался, что страшный чёрный демон тебя убьёт, а белолицый утащит меня в своё логово и съест, потому и ударил… Что теперь с нами будет?

Я хмыкнул, снова повернувшись к Расу:

― Так это мальчонка тебе лоб разукрасил? Как же ты так, «опытный разведчик»? Теряешь хватку, напарник…

Избранный отбросил косу за спину, задрав нос:

― Может, ты и прав, «чёрный демон» ― не ожидал от ребёнка, что он вытащит камень из-за пазухи. Всего-то хотел спросить, есть ли ещё в городе кроме них с дедом живые люди. А он, похоже, испугался… Хорошо, что Сан этого не видел, а то распустил бы нюни, что я опять людишек обижаю. Между прочим, этот старый хрыч собирался проткнуть тебе горло.

Старик прислушивался к нашему разговору:

― Ничего подобного, меч, чтоб мертвяков гонять. Мы с внуком пришли сюда проверить силки и обнаружили, что кое-кто позарился на это место, ― он выразительно посмотрел в нашу сторону, ― в городе не так просто найти пропитание. Вы, смотрю, чужаки. И чего это некоторым не сидится на месте? Неужели притащились сюда по своей воле? Хотя, что я спрашиваю, по-другому в этот кошмар попасть нельзя. Выхода отсюда тоже нет… Получается, вам, ребята, жизнь совсем не дорога ― заколдованный он, наш Мёртвый город…

― Врёшь, дед, можно и по-другому, ― я перевязал ладонь платком, ― какая-то дрянь утащила нашего друга через колодец, мы пришли за ним. Что на это скажешь?

Старик вскочил на ноги, забыв про больную спину, осеняя себя непонятными знаками:

― Так вы из Верхнего мира? Значит, проход опять свободен… Вот так дела ― столько лет живу, а такого не припомню. Ещё дед рассказывал, что иногда прореха открывается, но с тех пор, как город в последний раз разрушили и убили нашего Повелителя, такого не случалось. Неужели это знак, что он, наконец, к нам вернулся? Наш спаситель… ― и, прижимая к себе одной рукой внука, вытер слёзы рукавом рваной рубашки.

Эти слова полоумного старика почему-то меня смутили:

― Прости, дед, что забрал твою добычу, мы тоже проголодались. Давай я помогу поймать дичь и поделим её поровну?

Он кивнул, и мы вместе с ним, прихватив внука, который наотрез отказывался оставаться рядом с «белым демоном», отправились на охоту, раздобыв ещё пару хвостатых кроликов. Рас ждал нас у костра, приготовившись разделать и поджарить добычу, но старик, уже не помнивший своего имени, позвал нас с собой:

― Вы тут, ребята, новички, ничего не знаете, а я по всем приметам чувствую надвигающуюся бурю. Страшная, скажу вам, вещь: если останетесь снаружи, потом костей не соберёте. Идите с нами, нынешнее укрытие хоть и небольшое, но должно выдержать. Переждёте ненастье, а потом уж отправляйтесь на поиски друга. Хотя, скажу вам честно, дело это безнадёжное…  Эй, Крэг, да скажи ты своему напарнику, чтобы не зыркал на нас своими страшными глазищами. Он, похоже, и родную маму готов подозревать…

Да, не стоило деду говорить последние слова… Я-то знал, как трепетно Рас относился к матери, никому не позволяя в суе даже упоминать о ней, поэтому еле удержал взбесившегося Избранного от немедленной расправы над стариком. Своим звериным чутьём напарник тоже почувствовал приближавшуюся непогоду и, хоть неохотно, согласился пойти за новыми знакомыми.

Осторожно спустились вниз по тропинке, старик шёл впереди, мы ― за ним. Наклонившись к другу, я тихо спросил:

― Ты сделал амулет поиска? Хорошо. Направление нашего движения совпадает с дорогой, по которой прошёл Сан? Отлично, и что же ты тогда всё время хмуришься, не нравится старик? Понимаю, но буря ― верная смерть для нас, переждём её и потихоньку уйдём. Потерпи, Рас…

Избранный недовольно кривил губы, но молчал. Пройдя немного, неожиданно больно схватил за плечо, испугав горячим шёпотом:

― Помяни моё слово, Крэг, это плохо кончится. Не нравятся они мне, оба. Я их даже магией проверил, вроде всё чисто, люди, не мертвяки, и всё же… Сердце подсказывает, мы добровольно идём в ловушку. Будь на чеку, брат…

От таких слов пересохли губы, и, ничего не ответив, я только крепче сжал рукоять меча. Дорога к убежищу оказалась недолгой: пройдя через несколько пустынных улиц с невысокими полуразвалившимися домишками, где в канавах вместо воды тлело пламя, мы спустились в подвал почти полностью разрушенного дома. Лестница привела нас во вполне обжитое помещение с несколькими кроватями вдоль стен и столом в центре.

Старик зажёг тусклую лампу:

― Располагайтесь где нравится, мы тут с внуком вдвоём живём.  В углу есть печка, сейчас приготовлю нам поесть. Запас воды ― в кувшинах у стены. Выпейте, вижу, что вы давно не пили вдоволь. Да не смотрите на нас с малышом с таким подозрением, не собираюсь я вас травить. Замышлял бы недоброе, сделал это ещё там, на уступе. Когда-то помогать путникам было нормой, никого это не удивляло, а теперь ― на меня смотрят, как на душегуба. Люди не доверяют друг другу… ― в голосе деда была неподдельная горечь.

Рас плюхнулся на кровать, на которой не было ничего, кроме голых досок, и усмехнулся:

― Жалуешься на недоверие? А сам ты хоть кому-то доверяешь? Вряд ли, старик. Наверняка у каждого в городе на это есть причины, так что не проси нас быть слишком простодушными, не получится…

Дед обиженно отвернулся к стене, гремя металлической утварью и что-то глухо бормоча себе под нос. Я сел на кровать рядом с обманчиво спокойным Расом:

― А куда это подевался твой внучок, а, дед? Вот-вот грянет буря, а ты отпустил ребёнка на улицу…

Спина старика дёрнулась, словно я ударил его палкой. Он закашлялся, уверенно ответив:

― Прямо у дома осталась заготовленная куча хвороста, попросил малыша занести её внутрь. Буря иногда длится несколько дней, надо запастись всем, чем можно…

Но я ему не поверил:

― Куда-то послал мальчонку, скорее всего, предупредить подельников или сообщить о нашем появлении. Плохо дело, снова Рас оказался прав.

Кивнул ухмылявшемуся другу ― он протёр глаза, что означало:

― Понял и готов к сюрпризам.

Крышка люка поднялась, и в подвал спустился внук, как и следовало ожидать, никакого хвороста с ним не было. Он улыбнулся нам, и это больше походило на оскал зверя ― глаза ребёнка недобро прищурились, глядя на нас с явным превосходством. Теперь «малыш» показался мне гораздо старше своих лет...

― Как там на улице, не потемнело ещё? ― как ни в чём не бывало спросил дед, но голос его был напряжён и, как мне показалось, испуган.

― Всё в порядке, дедушка, ― уже совсем другим тоном произнёс «ребёнок», ― их заберут, как только закончится буря. Никуда эти идиоты не денутся, правда, дяденьки? ― и он засмеялся так, что у меня больно заныло в затылке и стало горько на языке.

В то же мгновение воздух начал густеть, словно нас бросили в липкую патоку ― движения замедлились, глаза нестерпимо защипало, а я не мог даже поднять руку, чтобы протереть их, ― всё тело опутали тяжёлые невидимые цепи. Рас ещё сражался, жилка на виске вздулась от напряжения, но его магия проигрывала напору маленького колдуна.

Противный голос насмехался:

― Прекрати сопротивляться, Избранный! Только хуже себе делаешь. Я уже оценил твою силу, несомненно, достойную похвалы. Но в этом мире жалкая магия Верхнего мира ничто по сравнению с нашей. Сохрани её остатки для себя. Тебе ещё предстоит встреча с Повелителем, он сам любит пытать шпионов и предателей, и это будет не очень приятное время. Поверь, доверчивый Светлый, ты будешь умолять нас о смерти… и не говори, что я тебя не предупреждал. А что касается полудемона ― его ждёт другая судьба, впрочем, ты не прислушался к моим словам и теперь пожалеешь об этом…

Я сразу узнал этот голос, приветствовавший меня в Мёртвом городе, именно он угрожал Расу. С трудом посмотрел в сторону друга ― напарник уже не сопротивлялся, но по его кривой ухмылке стало ясно, что он не истратил все силы и готов для решающего удара. Эта тактика Избранного была мне хорошо известна: никогда не показывать противнику свою истинную мощь, вводя в заблуждение, а потом в самый неожиданный момент… Я всегда в него верил, и особенно теперь...

Главное было не спускать глаз с Раса, ждать условного сигнала, и, как только длинные ресницы друга затрепетали, меня отпустило. Я поднял голову, и, неожиданно споткнувшись, «малец» удивлённо подался вперёд. Задорно свистнув, меч в броске коснулся шеи колдуна, и его голова, подпрыгивая подкатилась к моим ногам. Перешагнув через неё, я поднял любимое оружие, любовно вытирая лезвие о первую попавшуюся тряпку.

Ею оказалась рубаха старика, которого Рас уже держал за шиворот, со смехом заглядывая в глаза перепуганного человека:

― Что, дед, не ожидал такого поворота, а? Что же теперь с тобой делать, наверное, отправить к внучку, а то ведь, наверное, будешь скучать о малыше?

Но тот на удивление быстро взял себя в руки:

― А вот и не угадал, маг. Уже больше ста лет жду, когда кто-нибудь прибьёт эту гниду и освободит от него. Это ведь я натянул на полу верёвку, чтобы он потерял контроль. Но дело твоё, хочешь, убивай ― одним мертвяком станет больше. Кстати, не забудьте сжечь тело шпиона Тёмного Господина, а то через сутки он поднимется и снова начнёт творить свои мерзости…

Рас отпустил его, мельком посмотрев на пол, с любопытством заглядывая в лицо:

― Интересно ты заговорил, и с чего вдруг такая нелюбовь к «внучку»?

Дед устало смахнул капли пота с лица и, оттолкнув Раса, сел за стол, опустив седую голову на натруженные руки:

― Смеёшься, чужак, а что ты знаешь о моей жизни, мальчишка? Больше ста лет назад у меня была семья, дети, внуки. Он появился на нашем пороге, заявив, что убьёт всех, если я откажусь помогать. Пришлось идти с ним. А что бы ты сделал на моём месте ради любимых людей? Молчишь? Так дед Ораст попал в рабство к шпиону Повелителя. Он не заставлял немощного старика убивать, мерзавцу нравилось смотреть на муки совести, когда очередная жертва попадалась в его руки. А я молчал, думая, что спасаю своих детей…

Я подошёл и сел за стол рядом с ним:

― Что с ними случилось, дед?

Он смотрел уже выплаканными пустыми глазами:

― Недавно, напившись, этот… колдун проговорился, что все они давно мертвы, но он не позволит мне умереть вместе с ними, пока я ему нужен… Так что, валяй, снеси старику голову красиво, в одно касание, мне понравился твой стиль, Крэг. В молодости я был отличным мечником на службе у Повелителя Мёртвого города, светлая ему память. Прекрасный был юноша, не то что его отец, хотя до тебя, полудемон, мне далеко. Сочту за честь умереть от умелой руки, но сначала выведу вас, ребята, отсюда ― иначе уже завтра окажетесь в руках Тёмного Господина. Поверху нам не пройти, буря не пустит, но я хорошо знаю подземные пути, не раз помогал людям бежать…

Я внимательно смотрел на Раса, и он, поняв немой вопрос, нахмурился, поправляя косу:

― Старик не лжёт, Крэг, и хоть особого доверия к пособнику шпиона у меня нет, думаю, нам стоит пойти с ним.

В этом мы с напарником были единодушны и быстро собрались, прихватив с собой припасы и воду. Старик с печальным лицом надел мешок на плечо и, осмотрев своё пристанище, показал на тряпьё в углу.

― Запали прямо сейчас, там кое-что припрятано ― разгораться будет медленно, позволив нам уйти подальше, зато потом полыхнёт так, что мало не покажется. А ты, красавчик с косой, отодвинь–ка кровать, вот так ― дверь за тряпкой на стене, открывай, у меня–то сил уже нет.

Рас открыл небольшую скрипящую дверцу, из которой вполне предсказуемо потянуло сыростью и холодом, и мы по очереди вошли в узкий тоннель, предварительно убедившись, что оставленный в комнате «запал» работает исправно. Настроение было ужасным ― только что вроде выпутались из неприятной ситуации, и на тебе! Добро пожаловать в новую… эту самую…

Первым шёл сгорбившийся старик, следом Рас, освещавший тоннель магическим огнём, я замыкал наш небольшой странный отряд. На душе было тоскливо, и дело даже не в том, что мы с напарником оказались в дурацком положении ― плелись непонятно за кем и куда. Терпеть не могу, когда меня лишают выбора, а сейчас именно так и было. Судьба, карма… Да тьфу на них. Не умею я быть покорной овечкой, если бы Командир приказал ― другое дело, ему доверяю как себе, а так… Потому и бесился. Уверен, с Расом происходило то же самое.

Мы с трудом продвигались вперёд. Проход явно не был рассчитан на высокорослых полудемонов, да и на обычных людей тоже: всем, включая старика, пришлось пригибаться, и вскоре спина и поясница противно заныли, а мы в три голоса проклинали безголовых строителей, непонятно для кого продолбивших такие тоннели.

Старик пыхтел, не поднимая головы:

― Коридоры-то старые, никто уж не помнит, откуда они взялись. Дед мой говорил, что в давние времена в этих краях проживали совсем другие, непохожие на нас существа ― маленького роста с большими головами… Жуть, верно?

Я полюбопытствовал, чувствуя огромное желание разогнуться и превратить этот туннель в развалины:

― А куда ж они делись, эти большеголовые карлики?

Старик хмыкнул:

― Всех перебили. Мы же привыкли уничтожать тех, кто на нас не похож. Так, на всякий случай…

Рас чертыхался, переняв эту привычку у Сана, я же молчал, пока не задел головой выступ в стене. Тут меня прорвало, и, признаюсь, не очень вежливо спросил у старика, когда, наконец, можно будет разогнуться.

Не поворачиваясь, он прокряхтел:

― Ещё один поворот, и мы войдём в пещеру. Там немного передохнём, что-то сердце побаливает. Это странно, давно со мной такого не было… Всё равно спешить некуда, пока наверху бушует непогода. Там и заночуем. Дальше дорога будет полегче: несколько тоннелей ведут в разные части города. Мы пойдём по той, что выведет нас к центральной площади у бывшей Ратуши.

― А чем это место безопаснее других? ― Рас тоже устал гнуть спину, его голос был непривычно глух.

― Да ничем, везде опасно, но там стоит особенный Фонтан. Раньше в нём была целебная вода, но теперь он пуст, а жаль. В этом месте под камнем я иногда оставляю записки для друзей. Спрошу и в этот раз, не видели ли они вашего друга. Надеюсь, ему повезло, и он до сих пор жив… Может, нашёл укрытие.

Все замолчали, разговаривать совсем не хотелось. Мы с Расом уже убедились, что этот город далеко не райское местечко, и погибнуть тут очень просто. Но нас хотя бы двое, а Сан ― совсем один… Неожиданно послышалось шуршание, похожее на плеск воды, и старик облегчённо выдохнул:

― Пришли, ребята… Тут есть подземный ручей, стекает с одной из стен. Пополним запасы воды, она здесь очень вкусная, огонь, правда, развести не получится, но вроде и не холодно. Поужинаем лепёшками, думаю, вам не привыкать, а потом отдохнём. Караулить будем по очереди. Крупные твари тут не водятся, мертвяки за столько лет ― ни разу не попадались, но осторожность не помешает. А завтра пойдём по главному тоннелю, он выведет нас куда надо. Надеюсь, к тому времени и буря закончится…

Рас прибавил света, и, наконец разогнувшись, мы осмотрели пещеру.  От неё отходили как минимум с десяток ведущих в неизвестность коридоров, с одной из стен и в самом деле стекала вода, исчезая в небольшом отверстии, что обрадовало наши измученные жаждой и жаром тела. Мы с другом не только вдоволь напились, но и поплескались под холодными струями, брызгаясь друг в друга как дети.

Закончив шутливую перепалку, сели напротив старика, разложившего на камне несколько ломтей сухой лепёшки и вяленого мяса. Видя, что он о чём-то задумался, не стали его отвлекать, немедленно приступив к уничтожению «припасов». Утолив голод, я протянул лепёшку деду:

― Хватит грустить, поешь немного, а то завтра не будет сил идти вперёд.

Он не ответил, и мне это не понравилось. Я легонько коснулся его плеча, и тело нашего проводника рассыпалось пеплом, перепугав до икоты.

― Рас, что это? Он же говорил ― обитатели города не могут умереть: они или становятся мертвяками, или вынуждены жить, пока не вернётся этот их Повелитель. Что же с ним-то случилось?

Напарник расстроенно посмотрел на меня:

― Это последствие заклинания, наложенного на него колдуном. Думаю, дед знал об этом, но всё равно спешил нам помочь. И вот теперь мы под землёй в пещере без проводника и не знаем, куда идти. Час от часу не легче…

Я потёр виски, стараясь прийти в себя. Рас собирал остатки ужина в походный мешок, и по его бешеному взгляду было понятно, что сейчас к нему лучше не лезть. Но, не выдержав, всё-таки высказался:

― Старик говорил, что в городе везде небезопасно, так что можно идти по любому из тоннелей. Хуже не будет. К тому же, у нас есть амулет, поэтому пойдём по проходу, указывающему на Сана. Вот и всё, что тут думать. Я дежурю первым, ложись спать, Рас.

Мои слова успокоили друга, во всяком случае, он буркнул:

― Надо же, оказывается, ты умеешь не только мечом махать, но и думать. Иногда. Ладно, отдохнуть и в самом деле не помешает, хоть спину разогну… Если что ― буди.

Он улёгся прямо на каменистой земле, а я сел рядом с ним, осветив магией небольшой пятачок, ведь «огоньки» Раса погасли сразу же, как он заснул. Мне было грустно, да что скрывать ― жаль несчастного старика. А сколько в городе ещё шпионов Тёмного Господина? Те ещё сволочи, надо быть внимательнее, они могут прикинуться и детьми, и животными. Никому нельзя доверять…

Так, в размышлениях, прошла ночь, а может и день. Как тут разберёшь, в кромешной-то тьме? Я, кажется, задремал на посту, о чём мне невежливо сообщил пинающийся Избранный:

― Почему не разбудил, черно…, хм, красавец? А если бы кто-то подкрался и отпилил твои маленькие рога, а? Как бы ты жил с такой потерей, толстопузый дурень?

Я зевнул, протирая заспанные глаза рукой, и дал улыбающемуся Избранному ответного пинка, вернее, попытался это сделать. Вёрткий же, зараза…

― Помалкивал бы про мои прекрасные рога, желтоглазый, а то я проверю на прочность твою драгоценную косу. Кстати, где прах, оставшийся от деда. Надо бы его похоронить…

― Посмотрите, опомнился он. Я ещё вчера это сделал ― нашёл у стены ямку, теперь старик покоится в ней, а сверху камень поставил, ― и он кивнул на большой булыжник, ― еле дотащил, тяжёлый…

Мы немного помолчали, доели то, что осталось от вчерашнего ужина, наполнили фляги свежей водой и… остановились в нерешительности.

― Доставай амулет, Рас, чего тянуть? Пока дойдём, буря утихнет…

Он выглядел смущённым, что было совершенно непохоже на нахального Избранного. Я насторожился:

― Что не так? Только не говори, что потерял, убью…

Рас не спеша достал из-за пазухи медальон Сана и, посмотрев на него, почесал в затылке.

― Понимаешь, Крэг, я всё сделал правильно, и амулет работает, только тут в воздухе столько «чужой» магии, что, боюсь, направление может быть не точным…

Это был неприятный поворот:

― Ты уверен? И что теперь прикажешь делать?

Рас вздохнул:

― Пойдём по тоннелю, на который покажет эта штука. Полной уверенности нет, но лучше так, чем действовать наугад.

Это было спорное заявление, но тянуть время, пока наш младший напарник, возможно, да нет, наверняка в опасности, я не мог и хлопнул Избранного по плечу:

― Веди уж. В любом случае, надо выйти на поверхность, а там будем действовать по обстановке.

Мы прошли к боковому тоннелю мимо камня, под которым похоронили старика, и, бросив на него взгляд, я шепнул:

― Покойся с миром, дед. Не вовремя ты нас покинул, старый мошенник…

Из хорошего ― проход на этот раз был широким и высоким. Мы с Расом шли рядом, и я время от времени оглядывался назад, вспоминая предупреждение старика, что за нами придут приспешники Тёмного Господина. Кто знал, как они выглядят? Но сомнений в том, что эти твари бросятся в погоню не было. Оставалось надеяться, что «закладка» в убежище хорошо рванула, и ищейки не сразу найдут наш след. Хотя, они наверняка знали о подземелье и тайных тоннелях, а, значит, могли поджидать нас у любого из выходов. Что было малоприятно…

Рас, похоже, тоже подумал о такой перспективе, потому что был очень сосредоточен и всё время меня подгонял, лишь однажды сказав:

― Держи меч наготове.

Как будто я и сам этого не знал, умник… Время летело незаметно, на удивление, серьёзных препятствий на пути не было ― повороты, небольшой уклон вверх, мелкие камни под ногами ― вот и всё. И это тоже настораживало, словно кто-то заманивал нас в очередную ловушку. Когда совсем рядом наверху что-то грохнуло и покатилось, я невольно вздрогнул, посмотрев на напарника.

Он кивнул на поворачивающий тоннель:

― Чувствуешь, потянуло гарью? Мы на месте, Крэг. Доставай меч, пошли вперёд. Амулет сходит с ума, словно Сан стоит рядом… Готов к бою?

Вместо ответа вытащил клинок из ножен:

― Я выйду первым, ты ― страхуешь, ― и бегом повернул за угол, прислушиваясь то ли к бешенному стуку сердца, то ли ― к звукам шагов догонявшего Раса.

Свет не слепил, словно в городе Мёртвых не бывало другого времени, кроме сумерек. Буря прошла, окружившая тишина била по нервам не хуже кулака. Я прищурился после тьмы тоннеля, разглядывая разрушенные то ли непогодой, то ли временем стены домов. Песок, камни, пыль, и посреди этой разрухи прямо передо мной возвышалась абсолютно нетронутая огромная каменная чаша Фонтана, обнесённая небольшим бортиком. То, что именно об этом чуде говорил старик, сомнений не было…

Словно заворожённый, подошёл к Фонтану, заглянув в пустой бассейн, ставший пристанищем для разного мусора. На дне валялись всё те же камни, песок и куски стекла. Краны, из которых раньше струились потоки воды, почернели, хотя сама каменная чаша поражала красотой. На ней были вырезаны фигурки людей и животных, гуляющих по цветущему парку. Из горла невольно вырвался вздох восхищения:

― Посмотри, Рас, вот как раньше выглядел этот город. Тогда его вряд ли можно было назвать Мёртвым…

Рас промолчал, и я испуганно оглянулся. Он стоял за мной, обнажив меч и не спуская глаз с Фонтана, недобро прищувшись, что обычно бывало перед боем. Мгновенно развернувшись, увидел их: из-за каменной чаши появилась большая чёрная собака, в её жёлтых глазах переливались огни Преисподней. За ней, вздыбив шерсть, осторожно, словно кот, перебирая лапами, шёл лис, его пасть, полная маленьких острых зубов, угрожающе приоткрылась. Большая чёрная птица сидела на верхушке Фонтана, в любую секунду готовая броситься на нас в смертельном броске…

― Вот они, шпионы Тёмного Господина, уже поджидают нас. Ну что ж, посмотрим из чего сделаны ваши внутренности… ― я сжал меч, приготовившись атаковать, но напряжённый голос напарника прошептал:

― Погоди, сначала этот тип в плаще, думается мне ― он тут главный. Подари мне его голову, друг, умоляю…

И я усмехнулся:

― Не могу отказать, когда ты так просишь, Рас… ― отправляя клинок в смертельный полёт навстречу вышедшей из тени высокой фигуре, закутанной в тёмный плащ с капюшоном.

Время вдруг замедлилось ― противник применил магию, меч продолжал лететь вперёд к жертве, но очень медленно. Снова раздался голос Раса, но уже с другой стороны:

― Остановись, Крэг! Это был не я… ― он захрипел, и звук падающего на землю тела лавиной обрушился на мою голову.

Развернувшись, я закричал от ужаса: Рас лежал на земле, откинув голову назад ― полные страдания глаза смотрели на меня, а губы продолжали шевелиться, словно пытаясь о чём-то предупредить. Сбоку в шее Избранного торчала рукоять ножа, и кровь из раны тонким ручейком стекала на рубашку. Последнее, что я запомнил ― застывшие надо мной в прыжке звери с оскаленными пастями и нацеленный в глаз клюв чёрной птицы…

P.S.  Каждую пятницу две новые главы.

Он обернулся, схватив за руку и обдавая тошнотворным сладко-рвотным запахом из растянутого до ушей окровавленного рта, поправил на щеке кусок еле державшейся зеленоватой кожи:

― Ну что ты, деточка! Мы так давно тебя ждали, оставайся с нами ― будет весело…

Его безумные, вытаращенные белёсые глаза вращались в разные стороны, и это меня добило ― разлепив веки, я заверещал дурным голосом:

― Помогите! Там зомби, не переношу…

Меня накрыло тишиной, и это напугало не меньше только что посетившего страшного видения. Сглотнул, чувствуя, как по спине потекли горячие ручейки пота, когда стоявшее рядом «нечто», словно насмехаясь, покачало головой, шмыгнув просевшим носом:

― Успокойтесь, ребята ― он в порядке… Просто слишком впечатлился моей маскировкой… Говорил же, Тибериуса от мертвяков никто не отличит. Артист, тем более, такой хороший как я, всегда остаётся артистом. Бедный Повелитель не привык к подобным сюрпризам, могли бы его заранее подготовить. Тоже мне, Стражи…

Я вздрогнул от оглушительного смеха окруживших меня друзей:

― Тиб как всегда в своём репертуаре ― не может не хвастаться, ― веселился Селим, ― думаю, когда настоящие неупокоенные начнут рвать его на кусочки, будет и им с визгами доказывать, что те просто не ценят великий талант…

― Ой, да перестань, Первый Страж, просто вы все мне завидуете… ― жизнерадостно фыркнул незнакомец с оригинальной внешностью.

Ответом на это стал новый взрыв смеха, и, убедившись, что, похоже, опасности нет, я потихоньку сел. Страшный, как чёрт, Тибериус отступил назад, театрально кланяясь:

― Сердечно приветствую Повелителя Мёртвого города! Простите, что нечаянно смутил Вас. Я бывший актёр единственного городского театра Тибериус, помогаю Стражам следить за здешней обстановкой и шпионами Вашего отца, которые, к слову сказать, последнюю неделю заметно оживились. Они словно знали о скором появлении нашего Господина и, боюсь, доставят немало хлопот.

Я с опаской смотрел на это чудное создание, не решаясь спросить, как ему удаётся так поразительно выглядеть… Но он сам обо всём догадался, добродушно улыбнувшись, и меня передёрнуло от его жутковатой гримасы.

― Не пугайтесь, Повелитель, я ― обычный человек, только хорошо загримирован, а этот противный трупный запах, помогающий избегать ненужных встреч, создал мой друг Эрнест. Раньше он был парфюмером и делал удивительные духи. Когда-то Вы сами любили их покупать для одной прекрасной девушки, ― Тиб выразительно смотрел на Хлою, невозмутимо усевшуюся на моё плечо…

Прокашлявшись, скрывая смущение и стараясь выглядеть беззаботно и, по возможности, спокойно, что с дрожащими руками и бегающим взглядом было не так-то просто, неуверенно сказал:

― Что ж, рад встречи с Вами, Тибериус, могу я кое о чём спросить? ― и, получив утвердительный кивок, продолжил, ― как Вам удаётся понимать речь Стражей, и ещё ― столько времени прошло, а Вы всё помните?

Тиб печально засмеялся, и на этот раз в его словах не было игры:

― Знаю, о чём Вы думаете ― минули столетия, а этот болван заговаривается, что помнит меня прежнего… Проклятие наказало не только Вас ― все жителей города обречены жить долго, для нас время замерло: дети не рождаются, старики не умирают. Кто-то потерял человеческий облик, превратившись в «неупокоенные душу», а кто-то ― сохранил его. И поверьте ― это страшно, когда нет сил бороться, но и прекратить дышать ― нельзя… Мы все понимаем речь Стражей ― такова была злая воля… ― артист и шпион по совместительству грустно вздохнул, понурив голову, ― оставалось только надеяться и ждать, когда Вы вернётесь, чтобы защитить нас… Или отомстить…

Это случилось внезапно, подобно удару ― грудь затопила такая боль, что трудно было вздохнуть. Словно душа вдруг впитала страдания всех жителей города, который когда-то поклялся беречь и только сейчас об этом вспомнил. Во мне проснулся другой человек ― готовый немедленно ринуться в бой, и, содрогнувшись от его обжигающей ненависти, я едва устоял на ногах…

Почувствовав неладное, Селим рванулся ко мне, лизнув в щёку:

― Тебе плохо, Сан?

С трудом кивнул, прислушиваясь к внезапно охрипшему голосу:

― Как думаешь, старый друг, легко ли узнать о себе такое? Нужно время, чтобы прийти в себя…  Дело в том, что нынешний Сан и Ваш Повелитель ―  абсолютно разные люди: я всем сердцем хочу помочь, но не помню и крупиц того, что знал тот, настоящий маг… Скажи, Селим, существует ли вообще способ восстановить потерянные способности?

Мой вопрос почему-то вызвал смятение в дружеских рядах: Селим молчал, Шек начал крутиться, гоняясь за своим хвостом, что, как я понял, означало для него сильное волнение. Хлоя нервно перебирала лапами на плече, словно нехотя сказав:

― Нам всем надо подумать ― это было так давно, что мы многое успели забыть. Давайте пока послушаем Тиба, а после вернёмся к этому вопросу.

Прозвучало как отговорка…. А между тем, все поспешно с ней согласились, переключив внимание на рассказ бывшего актёра, я же, наконец, встав с пола, сел на кровать, делая вид, что прислушиваюсь к бурному обсуждению новостей. А на самом деле ― все мысли почему-то были только о Расе и Крэге. Я чувствовал, что напарникам угрожала опасность, а меня не было рядом… И сколько ни старался отвлечься, ничего не получалось: новый Сан со своими незначительными проблемами в моей душе уверенно побеждал Повелителя Мёртвого города с его сотнями несчастных жителей…

Наверное, вид у Повелителя был настолько серьёзный, что старые друзья заговорили тихо, перейдя в другую комнату. Спрашивается, зачем ― чтобы не мешать мне размышлять, или у них были свои секреты? Я поймал себя на неприятной мысли, что до конца не доверяю этим малознакомым людям в зверином обличье. Школа Раса ― всегда будь настороже, всегда сомневайся и, возможно, останешься жив…

Как же в этот момент мне хотелось дать себе затрещину, или чтобы это сделал Рас ― он бил легонько, не то что Крэг своей лапищей… Надо было перестать отвлекаться на ерунду и, отбросив эмоции, хорошенько подумать о сложившейся ситуации ― а она была непростой... И дело не только в том, что душа оказалась поделена с совершенно незнакомым человеком, хотя это, конечно, было стрёмно, но и в том, что я привык во всём доверять друзьям. Сейчас, после первой эйфории, ко мне вернулись сомнения, в которых не хотелось признаваться даже самому себе.

Конечно, я боялся обидеть тех, кто долгие годы меня ждал. Но что, если за это время они устали от ожидания, любовь и преданность сменились отчаянием и ненавистью к виновнику их бед? Если эта радость на самом деле что-то наподобие маски Тиба? Пусть так, у меня даже нет права обвинять их в этом, но что, если, перестав быть друзьями, которых я не помню, они стали врагами? Не все, но кто-то из них вполне мог оказаться на другой стороне… Боже, как же мерзко на душе. Рас, Крэг, Командир ― вы так нужны мне сейчас…

Шелест крыльев отвлёк от неприятных мыслей, и я приветливо кивнул Хлое, старательно пряча ухмылку ― какой, интересно, из меня получится лицемер? Острые когти по-прежнему больно впились в плечо, и, охнув, решил ― с этим пора что-то делать. Может, кожаные накладки сверху, наподобие погон? И я приказал… Желание сбылось, а чёрная как ночь птица со смехом проворчала:

― Ну, наконец-то, увалень, до тебя дошло, что ты всё-таки маг, пусть многого и не помнишь. Так пользуйся хотя бы малыми крохами, завалявшимися в закоулках разума…

Я и так был на взводе, а это глумление довело меня до ручки ― раздражение плеснуло через край:

― Хлоя, не помню, что испытывал к тебе прежний Повелитель, но учти, я ― не он, и не потерплю такого обращения. Следи за словами и, предупреждаю, лучше не зли…

Резко повёл плечом, стряхивая птицу, быстро перебравшуюся на край стола. Я чувствовал ― она боится… Упс, молодец, Сан, хорошо же ты ведёшь себя с друзьями. И что теперь делать? Да, ничего… Некрасиво, конечно, получилось, но обращаться с собой как с тряпкой не позволю…

Демонстративно швырнул на пол сорванные с плеч накладки. Хлоя покорно молчала, но боль уже рвала виски ― похоже, прежнему Повелителю не понравилось, как я укоротил острый язычок его возлюбленной. Нажить врага внутри себя ― это надо уметь… И что со мной сегодня творилось, может, кролик был отравлен? Шутки шутками, а голову повело, и под шум крыльев и топот лап я полетел во тьму… Друзья спешили на помощь, но что они могли?

От холода веки дрогнули; колючая льдинка царапнула кожу, каплей скользнув по щеке. В глаза ударил яркий свет ― вокруг был снег, сугробы по пояс. С горы на портфелях съезжали девчонки, и, с хохотом падая на бок, снова упрямо спешили наверх…

А я стоял в расстёгнутой куртке без шапки, и, вытирая разбитый нос, смотрел, как двое взрослых ребят, смеясь, пинали мой новый рюкзак. Кровь капала в снег… Кулаки были сжаты, и тело готовилось броситься в неравный бой, но сделать этого я так и не успел.

Он закрыл меня собой, и, с разбегу ударив одного обидчика головой в живот, отбросил второго в сугроб. Высокий и худой, с горящими щеками ― светлые кудри трепал проказник-ветер, глаза смотрели совсем нестрого…  Присев на корточки, брат ласково взъерошил мои волосы:

― Санёк, дубина, где шапку потерял? Вот мама тебе устроит… Очень больно? Не плачь, терпи. Мы, Воробьёвы, никогда не плачем, а даём сдачи, усёк?

Аккуратно отряхнув куртку от снега, натянул мне на голову свою вязанную шапку, и, крепко сжав маленькую ладошку в горячей руке, повёл домой. Валя, Валечка, старший брат… Как же я мог тебя забыть?

А снег всё усиливался, кружа в морозном воздухе. Нет, это был не снег, а грязный серый пепел… Колючий ветер нёс его повсюду, закручивая вихри, наметая неправильные, тусклые сугробы. Печальный юноша в сером плаще стоял на том уступе, с которого я спустился в город, держа на руках изломанное тело.

Он прижимал к груди парнишку с короткими светлыми волосами, одетого в подозрительно знакомый, заляпанный кровью синий костюм. С безвольно качавшихся голых ног на пепел стекали бордовые капли.

― И где я умудрился потерять сапоги? ― глупая мысль крутилась в голове вместо другой, вполне очевидной, ― что случилось, Сан? Какая тварь посмела оборвать твою хрупкую жизнь?

Юноша в плаще был несчастен: он безутешно плакал, и я узнал эти прекрасные карие глаза. Мой друг Селим, мой Верный Страж. Как же ты не уследил за мной, как позволил случиться беде? Девушка с тёмными косами рыдала на плече обнимавшего её коренастого мужчины с добрым растерянным лицом. Селим, Хлоя и Шек. Они снова были людьми, значит, у меня всё получилось, но какой ценой…

Хлоя рвалась ко мне, но Шек не пускал ― меч Крэга упирался в его шею. Мой друг полудемон был мрачен: у его ног красивой сломанной игрушкой лежал Рас. Грустный ветер ласкал худое бледное лицо, дразня, трепал чёрную косу, швыряя пепел в жёлтые глаза, не в силах разбудить… Вздувалась парусом любимая рубашка ― чёрная с красной вышивкой его Дома, но не шитьё ― кровь заливала грудь Избранного.

Что же это было ― видение или сон? А может, страшное будущее, что ждало всех нас в скором времени?

Сильный порыв ветра обрушился на Хлою и Шека, безжалостно развеяв их фигуры, добавив новые серые хлопья к неистовому кружению над городом. Крэг опустил меч и, подойдя к Селиму, склонил перед ним голову. Поцеловав в лоб свою печальную ношу, тот передал её моему напарнику, тут же рассыпавшись горстью пепла…

Напуганный происходящим, я пытался что-то сказать, но так и не смог. Оставалось только наблюдать, как положив моё беспомощное тело на землю рядом с Расом, Крэг снова взялся за меч, а когда глаза погибшего Сана вдруг распахнулись, направил лезвие к его шее…

И вот тогда настоящий «я» открыл глаза, закричав так, что все находившиеся в комнате бросились прочь, забившись в угол, даже Тиб упал на колени, заткнув уши руками. И не подозревал, что умею так голосить:

― Нет, сволочи, это всё ложь, ложь! Не будет по-вашему, никогда не будет…

Голос в голове взвизгнул:

― Смирись, предатель! Скоро ты умрёшь, и они последуют за тобой.

Наверное, со стороны это выглядело дико: долгожданный Повелитель вдруг сошёл с ума, заговорив сам с собой. Но мне было не до подобных пустяков, я продолжал сопротивляться:

― Замолчи, тварь! Знаешь, как всё будет на самом деле? Смотри…

Я снова зажмурился, представив себя стоящим на том же месте с посохом в руке. У моих ног копошился клубок змей: они шипели, разевая капающие ядом пасти, готовые напасть в любую минуту. Из посоха вырвался ослепительно белый свет, и, ударив в пытавшихся сбежать тварей, превратил их в чёрную дымящуюся грязь.

― Вот это по-нашему… Что ж ты вдруг замолчал, не нравится моя версия? Привыкай к мысли, что скоро вы все сдохнете…

В голове наступила полная тишина, голос пропал ― похоже, моя «картинка» его сильно впечатлила. Обратив, наконец, внимание на до полусмерти перепуганных друзей, я, как казалось, приветливо им улыбнулся, хотя, полагаю, выглядел тогда не очень здорово. Во всяком случае, дышалось с трудом, и волосы на голове стояли дыбом.

Я сделал шаг вперёд, и от этого они заскулили, ещё больше вжимаясь в угол. Пришлось поднять руки в примирительном жесте:

― Ребята, не бойтесь… Враг пытался меня запугать, но я показал, что сделаю, когда до него доберусь. Эти крики предназначались ему, а не вам… Простите, просто не было времени объяснять.

Первым в себя пришёл Селим ― он осторожно приблизился, сев у моих ног. Я погладил его лохматую голову, обняв за шею. Следом потрусил Шек, жалобно тявкая, и тоже был обласкан. Лишь Хлоя так и осталась, нахохлившись, сидеть в углу. Пришлось самому подойти к ней:

― Прости, Хлоя, я был к тебе несправедлив, моё плечо ждёт твоих цепких лапок, дорогая…

Она забавно повернула голову набок и, взмахнув крыльями, осторожно приземлилась на привычном месте, нежно погладив клювом моё ухо. Мир между нами был восстановлен. И только перепуганный Тибериус, стоя у двери, нерешительно промямлил:

― Ну, мне пора ― дорога до дома неблизкая, ― быстро скрывшись из виду.

Селим засмеялся:

― Сан, а ты здорово напугал нашего храброго артиста, боюсь, в ближайшие дни мы его не увидим…

― Вот и хорошо, ― фыркнул Шек, ― Тиб слишком увлекается «духами», мой чувствительный нос потом неделю не различает запахи.

― Я кое-что вспомнила, ― голос Хлои звучал озабоченно, ― это касается памяти Сана. Что вы думаете о Фонтане на городской площади?

Селим улёгся у ног, начав усиленно выгрызать блох, а Шек сморщил длинный нос, словно вот-вот собирался чихнуть:

― Ты это серьёзно, Хлоя? Городская легенда, не более… ― он поднял на меня глаза, ― Сан, я уважаю ум нашей красавицы, но на этот раз стоит поискать другое решение.

Меня удивила такая категоричность:

― А что за Фонтан, и как он может вернуть забытые знания?

За Шека ответил Селим:

― Это поверье появилось в те годы, когда мы ещё учились в здешней Академии. Да, не удивляйся, хоть ты и был Повелителем города, но обожал всё новое, заставляя и меня, как мальчишку, вместе с тобой бегать на лекции.

― Что ж, это были хорошие времена, ― я представил, как Хлоя улыбается, ― не притворяйся, Селим, тебе это тоже нравилось. Среди студентов ходили слухи ― если выпить воды из Фонтана, можно не готовиться к экзаменам, и так всё вспомнишь. Некоторые верили в это, не брезгуя пить грязную воду.

Я заинтересовался:

― И как, помогало?

Хлоя фыркнула:

― Не могу сказать точно. Кое-кто хвастался, что сдал экзамены только благодаря волшебной воде, но большинство ― пропускали сдачу. У них были проблемы с животом, и довольно серьёзные, ― она засмеялась, и мне понравилось, как задорно звенел её голосок.

Селим тоже хмыкнул:

― Даже если когда-то это и было правдой, то теперь не имеет значения ― Фонтан сто лет не работает, воды там давно нет.

Хлоя вспорхнула, перелетев на спину Селима, заставив меня почувствовать непонятный укол ревности:

― Может, и так, но, с другой стороны, в нашем городе за столетие накопилось столько магии, что я бы не стала отказываться от этого варианта. Или у кого-то есть другие предложения?

Все промолчали, и девушка-птица продолжила:

― В таком случае, решать тебе, Сан. Сейчас наверху буря, выходить нельзя, но завтра она кончится, и мы попробуем добраться до центра города. Там, перед старой ратушей, стоит Фонтан. Это ― единственное, в чём я уверена. Он словно заговорённый, его ни один пожар не берёт, даже камни не потемнели.

― А ты откуда знаешь, Хлоя? ― усмехнулся Шек.

― Недавно пролетала над ним, Фонтан ― на месте…

Я вздохнул. В убежище не было окон, а мне так хотелось взглянуть на бурю, и потому, не выдержав, спросил о ней Селима.

― Ничего интересного в буре нет ― кружение песка и камней, полная тьма. Нечем дышать, а тому, кто неосторожно покинет убежище, грозит верная гибель от удушья или несчастного случая. Можно, например, угодить в расселину или сгореть в пожарах, которые не прекращаются даже в это время. А почему спрашиваешь ― из любопытства, или есть другая причина? Всё равно я тебя в такую погоду не выпущу. Если понадобится ― укушу, ― засмеялся друг.

Улыбнувшись в ответ, лёг на кровать, больше–то делать было нечего. В голову почему-то лезли видения, как Рас и Крэг пробираются сквозь бурю, но я гнал их прочь, считая происками врага.

― Хоть напарники ― мои друзья, но сюда, конечно, не сунутся. Это самоубийство, в любом случае Командир отговорил бы их от безумной затеи. Нечего фантазировать, Сан, надо рассчитывать на свои силы. Вот завтра, например, придётся тащиться по этому «приятному местечку» в поисках пустого Фонтана. Что-то такое я уже слышал в детстве, кажется, сказки о мёртвой и живой воде. Во всех мирах одно и то же…

Я задремал, пока друзья не разбудили, и пришлось снова готовить себе еду. Селим развлекал меня историями о наших совместных проделках, Шек травил байки о своей службе, и время летело незаметно. Неожиданно Хлоя принесла в когтях книгу, сказав, что раньше она мне очень нравилась. Обрадованно её открыл, но буквы были не знакомы, а попытки исправить положение с помощью волшебной фразы «я хочу» ― не помогли.

Наконец этот бесконечный день закончился, и мы улеглись спать. На душе было так тоскливо и безнадёжно, что, поддавшись унынию, чуть было не расплакался как ребёнок. В голову то и дело лезли страхи о друзьях, постоянно казалось, что они где-то рядом, а я не знал, как им помочь… Долгожданный сон ненадолго избавил меня от мучений, пока кровать не подскочила от ужасного грохота.

Я подпрыгнул вместе с ней:

― Что происходит?

Шек, зевая, ответил:

― Очередное землетрясение. Но не волнуйся Сан, убежище укреплено, ничего не случится. Пусть боятся те, кто сейчас оказался снаружи.

И от этих слов заныло сердце. Я зажёг «свет», со страхом глядя, как при очередном толчке осыпаются стены и потолок нашего «надёжного жилища». Однако друзья вели себя спокойно, а после того, как тряска закончилась, Селим, взяв меня зубами за рукав, привёл в комнату, где среди разного барахла нашёл метёлку.

― Как же ты вовремя появился, о Повелитель. Теперь будет кому убирать весь этот мусор, ― смеялся вредный друг.

― Почему я? ― заныл, хотя прекрасно знал ответ:

― Потому что только у тебя есть руки. Не языками же нам подметать…

Все как ни в чём не бывало улеглись спать, а я занялся уборкой, всё равно сны были ужасными: друзья потерялись во время бури и чуть не погибли. Я предпочёл подметать пол, чем снова переживать за них, и потому, собирая песок в кучу, повторял:

― Да что с ними может случиться? Наверняка дрыхнут себе в доме или ушли на задание… Пусть будут где угодно, только не здесь… А вдруг?

Душу охватила граничившая с паникой тоска:

― Боже, как же хочется увидеть «свой мир»… Какой же ты, Сан, дурак ― всего год назад был шанс остаться там навсегда, но ты им не воспользовался ― бросил всё, чтобы найти названого брата, так и не разыскав родного…

Внезапно дыхание перехватило ― воздух словно не хотел проходить внутрь. На помощь пришла Хлоя: подлетев ко мне, она ударила клювом в грудь и, несмотря на боль, меня отпустило. Ноги подкосились, и колени больно ударились о земляной пол. Вовремя подскочивший Селим подставил спину, не дав упасть.

Я проглотил непрошенные слёзы, вытирая щёку рукавом балахона, и еле слышно произнёс:

― Где-то далеко остался мой мир, Селим. Мир, который твой глупый Повелитель сам бросил. И что я за человек? Может, поэтому жизнь снова и снова меня наказывает?

Друг явно был удивлён:

― Не понимаю тебя, Сан ― что ты считаешь наказанием? То, что нашёл друзей, ждавших тебя столько лет, а теперь вдруг ставших в тягость, так, что ли?

Я смутился:

― Прекрати, даже не смей так думать. Просто нелегко постоянно терять тех, кого любишь, делая это, чаще всего, по собственной глупости…

Селим вздохнул, впервые его голос прозвучал серьёзно, даже с упрёком:

― Повзрослей уже, мальчик. Мир не крутится вокруг одного тебя, другим людям в жизни тоже приходится несладко. Перестань хныкать и борись ― думаю, оба твоих брата сказали бы то же самое…

Опустив хвост, он ушёл на старый коврик, свернувшись в клубок и спрятав голову. Мне стало стыдно за своё малодушие, но я не знал, как об этом сказать. Поэтому просто подошёл к нему и, опустившись рядом на подстилку, обнял, зарывшись носом в густую собачью шерсть. К моей спине осторожно прижался Лис, а Хлоя взобралась на плечо:

― Не переживай так сильно, Сан. Завтра наступит утро, и будет новый день. Всё обязательно получится ― ты же Повелитель Мёртвого города, которого все так долго ждали. Перестань сомневаться в себе. Как бы ни был силён враг, пока есть друзья, остаётся и надежда…

Я прошептал:

― Спасибо, Хлоя! ― и наконец-то уснул спокойно, отбросив мучившие тревоги и страхи, потому что она была права. Что бы ни сулил следующий день, я был готов к встрече с ним. Во всяком случае, наивно в это верил…

P.S.  Каждую пятницу две новые главы.

Почему мы все любим котов? Особенно тех, которых близко знаем?
У них очень красивые глаза. Всегда. Честные и чистые.
Они не умеют говорить на нашем, привычном, человеческом языке.
И, черт побери, как же это хорошо.
В этом мире так много бесполезных слов…

У меня есть кот. Бафомет. Имя ему дал мой лучший друг. Потому что Люцифер – это было бы слишком банально для черного кота.

Ах да. Прошу прощения. При чем тут воспитание?
Да при том, что нам есть чему у них поучиться.
Коты всегда видят, что нам плохо или хорошо. В отличие от нас.
Они верны нам до конца. Они воспитывают нас. Но они любят в первую очередь себя.
И нам есть чему у них поучиться.
Они делают, что хотят. Всегда. Они смешные и искренние.
Не в этом ли счастье?

Однажды, когда мне было очень-очень плохо, ко мне подошел Бафомет, запрыгнул на колени, обнял, внимательно-внимательно посмотрел в мои глаза и заплакал.
Как умеет. По-кошачьи.
С его рта закапали слюнки, а глаза были широко открыты и смотрели мне прямо в душу.
Он меня воспитал.
Теперь я понимаю, что самое главное в этой жизни.
А вы?