Горячее
Лучшее
Свежее
Подписки
Сообщества
Блоги
Эксперты
Сообщество - Авторские истории
Добавить пост

Авторские истории

40 276 постов • 28 286 подписчиков

Популярные теги в сообществе:

Все посты  Горячее  Лучшее  Поиск
0 просмотренных постов скрыто
28

Глава 9⁠⁠

Я уже упоминал, что без смены дня и ночи очень трудно определять время? Не знаю, да и откровенно не хочу знать, сколько прошло времени, когда на стороне с кубком и венком появилась цифра 1. Надо признать, это меня невероятно порадовало, и даже Артогаст, когда я ему сообщил о своей первой победе, сказал, что для такого неумехи, как я, это действительно достойный результат. Но и бочка дегтя присутствовала в моей ложке меда первой победы: число на стороне черепа с костями давно перевалило за сотню.

Немногим ранее я понял, что ничего не понимаю, мои умения и характеристики за прошедшее время никак не изменились. Погруженный в свои размышления по этому поводу, возвращаясь в лагерь, я, собственно, и "умер", изменив счетчик на стороне поражений одним из самых тупых, обидных и болезненных способов: а именно поскользнулся и кубарем скатился в заросли хищного ревеня... Да, да, ооооооо да! Именно хищного, и именно ревеня. Оказалось, что это растение, из которого делаются достаточно интересные варенья и цукаты, в Ночной пустоши мутировало так, что стало охотником, да не просто охотником, а одним из самых опасных противников. Фиолетово-зеленая сволочь из семейства гречишных первым делом выстрелив своими укрепленными и удлиненными корешками, оплетает жертву в кокон не хуже паучьего, после чего прорастает в свою добычу и на протяжении длительного времени условно "выпивает", пуская на свою собственную подкормку как удобрение. Почему обидно и тупо? Ну, во-первых, заметить его, да еще и издалека, не сложно, так как ревень Ночной пустоши габаритами ближе к борщевику, которому больше 40 дней; во-вторых, из корней легко выбраться, если иметь при себе хотя бы средней остроты кинжал и успеть его выхватить. Да, оплетает этот ревень быстро, быстро, но не моментально. Собственно, за то, что я выронил арбалет, который в любом случае был мне не помощник, а кинжала, о котором очень-очень много раз говорил вентрози, как и необходимости навыков по его быстрому извлечению из любого положения, у меня просто нет и не было, хотя вентрози много раз настаивал на добавлении его в амуницию для охоты. Я заплатил непередаваемыми ощущениями между тем моментом, когда меня оплели корни, и тем, когда растение-убийца исчезло, чтобы я действительно не умер. По моим ощущениям прошла целая вечность.

Выслушав мою историю встречи с растением-убийцей, пожилой вентрози в очередной раз сначала отвесил мне пару звонких подзатыльников для лучшего обучения, как он говорит, а потом прочитал целую лекцию о необходимости иметь при себе оружие ближнего боя, которое лучше никогда не понадобится, но будет, чем его не будет, когда оно может спасти жизнь. А после уже ответил на вопрос, с которым я к нему изначально направлялся. Как пояснил пожилой мастер-артефактор, в отличие от других, куда более простых магических полигонов, тот, который сейчас используем, не дает прироста ни навыкам, ни характеристикам, но его прелесть и преимущество заключаются в другом. Благодаря тонкой настройке можно создать и задать максимально боевые условия; изменение времени позволяет лучше нарабатывать навыки и поведенческие реакции, которые не менее, а возможно, и более ценны и важны, чем характеристики и навыки.

В этот раз, я, уже наученный горьким опытом от очередного предложения вентрози взять у него во временное пользование на период тренировок кинжал, подобный тому, который я смогу заказать для себя по возвращении с полигона, но похуже, взял и, расположив на левом боку, под правую руку закрепил поверх доспехов.

"Кинжал охотника на монстров"
Ранг: эпический, развивающийся, статусный.
Урон колющий: низкий.
Урон режущий: низкий.
Пробивание брони: низкое.
Это не оружие убийства, это инструмент, созданный для охоты на монстров Ночной пустоши и их уничтожения. Во время охоты на монстров активируется "Аура монстробоя".
Аура монстробоя - этот клинок на протяжении очень многих лет был помощником охотника на монстров и применялся как для защиты и нападения, так и для разделки добычи. Вдоволь напившись крови различных монстров, клинок получил ауру, которая меняет его свойства на следующие:
Урон колющий: колоссальный.
Урон режущий: колоссальный.
Пробивание брони: высокое.
Под воздействием ауры корректирует навыки разделки пользователя, позволяя более точно и легко добывать полезные ингредиенты.

Сам по себе кинжал был экстравагантным вполне заслуженно нося в своем ранге приписку "статусный". Клинок был покрыт тонкой чеканкой в виде мрачного пейзажа с проступающими мордами монстров, а навершие рукояти было украшено шаром, больше всего текстурно похожим на теплый и слегка шершавый камень, покрытый тонкой вязью рун в много слоев.

Глава 9

Но это я отвлёкся. Всё же история про изменение счётчика моих побед. И что удивительно, кинжал, выданный мне вентрози, не сыграл вообще никакой роли. Я справился при помощи наработанных навыков и полученных знаний! Время, проведённое на полигоне, да и что скрывать, звонкие подзатыльники с игрушечными смертями, что сопровождались реальной болью, сделали своё дело. Я сам ощущал, что что-то во мне менялось, менялось серьёзно и основательно. Теперь я не выходил из своего шатра, я из него вытекал крадущимся шагом, внимательно оглядывая и оценивая обстановку как внутри, так и вокруг безопасной зоны. Да, я смог приучить себя к тому, что в безопасности я нахожусь только здесь и сейчас: на реальной охоте магического защитного периметра у меня не будет. Внимательность и оценка ситуации вокруг стали моими постоянными спутниками и верными друзьями. Именно благодаря им, выйдя в очередной раз на охоту, я сумел заметить и опознать следы пепельных шакалов на влажной земле у края безопасной зоны. Зная о том, что эти монстры значительно слабее волков, я решил попытать удачи в охоте на них, несмотря на то, что знал: из-за своей слабости и трусости в одиночку они не охотятся, а выходят на охоту минимум тройками.

По цепочке следов, оставленной шакалом-разведчиком, я углубился в лес до того места, где количество цепочек следов увеличилось, показывая, что меня ждут всего два противника. Возможно, это старые особи, выгнанные из стаи, или третий шакал "погиб" в стычке с кем-то ещё. Всё же полигон обладал хоть и иллюзорной, но вполне, скажем так, живой экосистемой, так что заставлять монстров развеяться мог не только я или Артогаст, который вообще не покидал защищённый периметр; сами монстры тоже вполне прекрасно справлялись с подобной задачей.

Взобравшись на ближайшее дерево, я принялся ждать, когда пепельные шакалы меня почуют и решатся начать искать для нападения.

Спустя какое-то время, за которое мои ноги на дереве, несмотря на вроде бы удобное расположение на толстой и комфортной ветке, всё равно начали затекать, мне на глаза попались крадущиеся противники. Зрелище, честно говоря, было так себе: будучи размером с золотистого ретривера, монстры обладали клочковатой, местами с проплешинами, шерстью цвета сгоревшей бумаги. Выбрав своей целью одну из особей, я, как учил ещё Эрбент, максимально очистил разум от личных мыслей, полностью сосредоточившись на своей цели, сделал медленный и глубокий вдох, после чего спустил курок. С хлопком и лёгким свистом болт, выпущенный из арбалета, за пару мгновений преодолел расстояние до выбранного шакала, поразив его чётко в лоб, заставив обратиться серым туманом, который рассеялся, не достигнув земли. Второй шакал трусливо сбежал ещё до того, как я успел начать в него целиться. Однако и такой "победой" я был горд и очень доволен! За что очень быстро поплатился: поглощённый своим восторгом, я не заметил древесного питона, что является одним из самых безопасных монстров пустошей, если, конечно, слово "безопасный" в каких-то странных мечтах и фантазиях применять к обитателям Ночных пустошей. Дело в том, что данный монстр очень медлителен и способен ускориться только на краткий момент атаки. Именно этот момент, как, собственно, и само приближение питона, я умудрился пропустить. Болезненный и очень мощный удар крайне неудачно скинул меня с дерева, в очередной раз лишив арбалета и вызвав сильную боль от удара о землю. Однако в этот раз, имея оружие ближнего боя, хотя скорее последнего шанса, я выхватил кинжал и начал вставать; однако питон, которого падение с высоты ни чуть не смутило, успел раньше и, охватив меня своим телом, начал сжимать смертоносными кольцами. Пока мог, я начал наносить удары, веря в шанс выйти победителем в этой схватке. Однако когда напавший монстр развеялся, подобно шакалу ранее, счёт моих "побед" не изменился. Судя по показаниям амулета-счётчика, в этот раз "умер" я.

P.S : Дорогие читающие! Напоминаю, что ставить «+», как и колхоз, дело исключительно добровольное. Но мне, как автору данного произведения, которое даже мне не совсем понятно, почему с интересом читают, очень хотелось бы, чтобы вас, людей, читающих «Проект Репликация», стало больше. А для этого нужно повышать рейтинг очередной главы с целью увеличения охвата.

Прочитал(-а), понравилось и было интересно? Ткни плюсик! Это поможет в продвижении книги, которая как была, так и остается бесплатной и пишется для тех, кому она интересна, с целью добавления авторского контента, разбавляющего сиськи, жопы и котиков с политотой.

Показать полностью 1
[моё] Еще пишется Авторский мир Самиздат Литрпг Русская фантастика Писательство Текст Длиннопост Попаданцы Серия Роман
0
14

Я скуф и альтушка⁠⁠

Клуб назывался «Электроплазма». Это было место, где светодиоды бились в эпилептическом припадке, а басы пробивали стены, как кувалды. Здесь воздух был густым от духов, пота и чего-то ещё, чего я не мог определить. Может, это был запах отчаяния. Или надежды. Или просто дешёвый алкоголь, который лился рекой.

Я сидел за столиком, прижимая к себе пластиковый стаканчик с чем-то, что должно было быть виски. Но это не было виски. Это было что-то жгучее, как моя жизнь. Рядом со мной сидела она. Альтушка. Её звали Лера. Или Лена. Или, может, вообще не так. Но для меня она была просто Альтушка. Потому что она была альтернативна. Потому что она была яркой, как неоновая вывеска, и такой же недосягаемой.

Ей было двадцать пять. Ну, так она говорила. И я верил. Потому что верить было проще, чем думать. Её кожа была гладкой, как шёлк, глаза блестели, как звёзды, а губы всегда были чуть приоткрыты, словно она только что закончила целовать кого-то другого. Но это не важно. Потому что она любила меня. Она говорила это. И я верил.

Клуб был полон таких, как она. Молодых, дерзких, странных. Парень в коже и с ирокезом, который танцевал, как будто его били током. Девушка с розовыми волосами и пирсингом в носу, которая смеялась так громко, что это заглушало музыку. Кто-то в углу курил что-то, что пахло, как будто горит пластик. Кто-то другой кричал в микрофон, и его голос разбивался о стены, как стекло.

Я был здесь чужой. Скуф. Таксист. Неудачник. Мне было сорок два. Но я не чувствовал этого. Потому что рядом была она. Моя Альтушка. Она делала меня молодым. Она делала меня живым.

Я смотрел на неё, и она улыбалась мне. Её улыбка была как луч света в этом тёмном, душном клубе. Она говорила что-то, но я не слышал. Музыка была слишком громкой. Но я кивал. Потому что это было всё, что я мог сделать. Кивать и любить её.

Она встала и потянула меня за собой на танцпол. Я пошёл. Потому что я всегда шёл за ней. Мы танцевали. Вернее, она танцевала, а я пытался не упасть. Её тело двигалось, как будто у неё не было костей. А я был как деревянный манекен. Но она смеялась. И я смеялся. Потому что это было счастье. Потому что это была любовь.

Потом мы вернулись к столику. Она взяла мой стакан и сделала глоток. Её губы оставили след на краю. Я смотрел на этот след и думал, что это самое красивое, что я видел в жизни.

— Ты знаешь, — сказала она, — ты такой особенный. Ты не такой, как все.

Я кивнул. Потому что это было правдой. Я был не такой, как все. Я был скуф. Таксист. Неудачник. Но она любила меня. И это было всё, что имело значение.

Потом она посмотрела на меня своими большими глазами и сказала:

— Ты никогда не замечаешь, как я старею.

Я засмеялся. Потому что это было смешно. Ей было двадцать пять. Она не могла стареть.

— Я серьёзно, — сказала она. — Мне уже за сорок.

Я перестал смеяться. Потому что это было не смешно. Потому что это было невозможно. Я посмотрел на неё. На её гладкую кожу. На её блестящие глаза. На её губы, которые всегда были чуть приоткрыты.

— Ты шутишь, — сказал я.

Она покачала головой.

— Нет. Ты просто не замечаешь. Ты перестал замечать сразу после нашей свадьбы.

Я почувствовал, как что-то внутри меня сломалось. Как будто кто-то выключил свет. Я посмотрел на неё снова. И вдруг увидел. Морщинки вокруг глаз. Седина в волосах. Усталость в её улыбке.

— Нет, — прошептал я. — Это не правда.

Но это было правдой. И я знал это. Потому что я перестал замечать её старение. Потому что я перестал замечать многое. Потому что я был скуф. Таксист. Неудачник.

И всё, что у меня было — это любовь к Алтушке. Которая была не алтушкой. Которая была просто женщиной. Которая старела. Как и я.

И тогда я понял, что мы оба были просто двумя людьми в этом клубе. Двумя людьми, которые пытались убежать от реальности. Но реальность всегда догоняла. Даже в «Электроплазме».

Показать полностью
Рассказ Проза Альтернативная история Скуфы Текст
2
15

Из пионерского детства⁠⁠

Сама по себе, пионерская организация ничего особенного из себя не представляла, но был в ней один неоспоримый плюс - это пионерские лагеря. У нас в городе их было два, "Маяк" и "Нефтяник".

Мне довелось провести несколько смен в Маяке, и это, безусловно, оставило неизгладимые впечатления. Если забыть про официоз, линейки, девизы, и всю эту советскую обязаловку, то было вполне себе весело. Весело, начиналось уже в автобусе, по дороге в Микельторнис, где и находился лагерь. Запах свободы витал по всему автобусу и начинались какие-то шуточки, подтрунивания, дёрганье девчонок за косички и получение обратки в виде пощёчины.

Имена, конечно, многие уже позабывались, что немудрено. Страшно подумать, но прошло аж 40 лет с тех времён. Воспитателем у меня была Лариса Кимовна, молоденькая, только с института. Директорами в разные смены были Антон Иваныч Родовский, и пионервожатая всея третьей средней Елизавета Николаевна Казарина. Физруком был Станислав Станиславович Яцукевич, а бессменной пианисткой была Людочка, с неопределяемым возрастом.

Первое утро для новичков всегда было стандартным - отмывание зубной пасты со всех возможных частей тела. Там, помню, стоял длинный умывальник в виде трубы с кранами и, естественно, холодной водой. Туалет тоже запомнился, но тогда других не было. Полукилограммовые зелёные мухи и резкий запах хлорки.

Ну, затем линейка, поднятие флага, и хором что-то наподобие "Взвейтесь кострами". Потом незатейливый завтрак и по палатам, придумывать девиз и отрядную песню. Девиз, я, естественно не помню, а вот песню очень даже. Лариса Кимовна была человеком продвинутым, потому мы отошли от пионерских стандартов и учили песню из репертуара незабвенной Эдиты Станиславовны "Надежда, мой компас земной...". Название оригинальное придумывать - это уже был бы перебор и непозволительные вольности, поэтому банально и затаскано "Бригантина". Благо с памятью тогда было не так как сейчас, и уже на следующий день все всё помнили наизусть.

Если, вдруг, это будет читать кто-нибудь из поколения "Пепси", для него будет непонятно, как верхом счастья могла быть банка сгущёнки и пачка печения. Но, это действительно было самым желанным и самым вкусным, что мог себе представить тогдашний ребёнок. Мы прекрасно знали где в сарае, на складе лежали заветные банки и пачки и периодически делали набеги, чтобы полакомиться. Самым удобным моментом было, когда хозяйственный работник и, по совместительству, муж медсестры, вёз на каком-то тракторе продукты в столовку. Иногда он опрометчиво забывал закрывать дверь склада, а если не забывал, то мы умудрялись догонять грохочущий трактор, и стянуть пару банок прямо на ходу из кузова.

Ещё по поводу сараев, я не знаю с какой целью, но где-то там, то ли под сараями, то ли возле, жили выдры. Внешне приятными их не назовёшь, но в принципе они были абсолютно безобидны.

Было в лагере и культовое место - это клуб. Там, как правило, происходило самое интересное, ну а главное - танцы. Да, да, я застал ещё тот момент, когда не было дискотек, а были самые настоящие танцы, с самым настоящим ансамблем из соседней воинской части. Ну, о репертуаре, можно догадаться, но я точно помню, что самой популярной песней в моё время была "Ах, Одесса, жемчужина у моря..." Ребята из ансамбля играли её на бис раза по 3, каждый раз. Тут нельзя не отметить, что однажды в клубе произошло то, что поменяло мировоззрение многих пионеров раз и навсегда.

Я даже не представляю, что могли делать шведские военные на территории Союза, но они привезли аппаратуру и, для подавляющего большинства, это была первая дискотека. Играла популярная на западе музыка, и мы не очень понимали как под неё танцевать. Это как раз был период лохматого и блестящего Диско, и там звучали все звёзды того времени, Бони М, Модерн Токинг, Абба, Пет Шоп Бойз. Но, и это было не главное. То, что вытворяли шведы на танцплощадке, не поддавалось никакому описанию, и было космически далеко от танцев на пионерском расстоянии. Они танцевали Брейк Данс. Стоит ли говорить о том, что после дискотеки, лагерь наплевал на все правила и все начали пытаться повторять эти движения, в общем, это был своеобразный вирус. Мы тренировались с утра до вечера в любую свободную секунду. Надо признать, что получалось не очень, но у нас в старшем отряде был Миша (не помню фамилию), непонятно откуда и как, но он танцевал Брейк, как минимум, не хуже шведов. Миша был просто героем до конца смены.

Хоть пионерские приколы и были стандартными, но от этого они не становились менее весёлыми. (Кстати, слова "прикол", тогда не было в нашем лексиконе и как мы его тогда заменяли, я уже не помню.) Ну, зубная паста - это просто классика. Можно было полночи ходить на цыпочках по скрипучим полам и мазать пастой товарищей из другого отряда, и при этом самому проснуться измазанному полностью. Детские сонные личики сутра выглядели, конечно, невероятно смешно, а особенно не везло девочкам с длинными волосами. Они выходили сутра с такими невообразимыми причесонами, что от смеха не могли удержаться даже воспитатели. Были варианты и попроще, но не менее эффективные, как, например, разъединить крючки железной кровати посередине и аккуратно уложить сверху бельё. Успевали это сделать с какой-то неимоверной скоростью, достаточно было ночью выйти в туалет, и уже вернувшись, ты предвкушаешь продолжение просмотра сладких снов, как вдруг, вместе со всем бельём проваливаешься на пол под гомерический хохот остальных обитателей палаты. Определить, кто это сделал было невозможно, потому злиться приходилось либо на себя, либо на туалет.

К концу смены, многие выдумывали всевозможные сигнализации на дверях, чтобы не быть измазанным зубной пастой, но у нас однажды случился прокол. Сигнализацию мы установили верную и пробраться к нам бесшумно было просто нереально, но мы перестарались. Ничего "умнее", как поставить железное ведро уборщицы на дверь, ещё и полное воды мы не придумали и, по иронии судьбы, в эту ночь на нашу палату никто не покушался. Мы мирно сопели, когда сигнализация сработала. Это был физрук, пришедший нас будить сутра. Несмотря на то, что лагерь был детским, лексика сыпалась совсем не детская. Ну, вдумайтесь, само ведро весит немало, а наполненное водой - тем более. В общем, что-то мы не рассчитали, и вместо того, чтобы перевернуться, ведру рухнуло Станиславу Станиславовичу на голову. Нам очень повезло, что мы его не убили, но кровь хлестала не на шутку. После этого, на всеобщей линейке был введён мораторий на применение зубной пасты не по назначению, под страхом отправки домой. Домой не хотелось никому, потому утренних мумий с того момента по утрам не было, что делало утро скучноватым. Надо сказать, что физрук не остался в долгу и у него созрел хитроумный план мести.

Вечером, после отбоя, к нам пришла Лариса Кимовна, и начала рассказывать жуткие истории про приведения, со светящимися ночью глазами, и пьющими кровь у спящих людей. Не повлиять на детскую неокрепшую психику это не могло, и мы долго не могли уснуть и поглядывали периодически в окно, а то мало ли что. Так или иначе, мы уснули. Я проснулся от дикого крика, посмотрел в окно и сразу присоединился к хору орущих пацанов. Мы жили на втором этаже и всё выглядело настолько правдоподобно, что половина из нас была на грани нервного срыва. В открытом окне стояло что-то белое, со светящимися глазами и кровавым ртом. Орали мы качественно, поэтому проснулся весь лагерь. Приведение медленно спустилось и исчезло в темноте за окном. Подойти и посмотреть ушло оно или нет, ни у кого даже мысли не возникало. Когда в палату вбежала Лариса Кимовна, отлично исполнившая свою роль, мы завопили и начали рассказывать, что к нам приходило приведение. Она искренне заулыбалась и сказала, что просто выдумала эту историю, и нам показалось. Стоит ли говорить о том, что по лагерю поползли слухи. Перепуганы были все дети и в каждой палате назначали часового, который следил за окнами. Это ж сколько у них было терпения не рассказывать нам об этом три дня. На очередной линейке, все всё спели, Ленину поклялись в верности до гроба и, вдруг, из-за домиков где жили воспитатели вышло оно - приведение. Когда раздался детский крик и визг, физрук снял с себя костюм приведения, в виде разрисованной простыни и мы чувствовали себя одураченными, если не сказать конкретнее.

В лагере, обязательно должны были быть "звёзды" и у нас они естественно были. Фамилии Ализар и Сотников на линейках звучали чаще всего. Основным их грехом было то, что они курили. Где они доставали сигареты, остаётся загадкой по сей день, но пахло от них постоянно. Их неоднократно обещали отправить домой, и так в итоге и не отправили.

Ну, и окончание смены - это был неизменный пионерский костёр. Зрелище, что и говорить, было впечатляющее. Всем лагерем мы пели песни у костра и немного грустили, потому что понимали, что смена заканчивается.

P.S. Ну вот, это то, что мне вспомнилось сегодня. Наверняка, можно было написать и про "Зарницу", про какие-то конкурсы, про футбол, но это было стандартной программой во всех лагерях союза. А я же попытался вспомнить какие-то особенные вещи, которые до сих пор живы в памяти и бередят душу. Каким бы оно ни было наше детство, оно никогда уже не вернётся и от этого, порой, становится грустно.

Из пионерского детства
Показать полностью 1
[моё] Воспоминания Истории из жизни Память Детство в СССР Лагерь Взросление Прошлое Длиннопост
22
8

История моей жизни, включая демонов (продолжение)⁠⁠

В беседке Ильяс Тарханович снял пальто, расположился на мягких подушках, выпил чашку чая с тремя ложками сахара.

— Кто меня только не просил с тобой встретиться. Ты же всех на уши поставил. По дюжине заклинаний в день доносилось. И ведьмы, и колдуны, и цыгане, какие-то утопленницы, дубы тысячелетние, не ровен час завтра бы кот-ученый позвонил. Знаешь, почему я согласился?

— Где ж мне знать.

— Из-за медальки. Водяной с медалью "За спасение утопающих" — это ж самый писк. Очень я порадовался. Медальку не потерял, нет? Ну, а чего хочешь-то?

— Обычно, вы сами знаете, что я хочу. Сейчас это было бы к месту, потому что я не могу пока сосредоточиться. Могу ещё чаю выпить, вода здесь вкусная, родниковая. Вам налить?

— Налей. Ну ты же предполагал и такой расклад, ты же не глуп. По крайней мере, не так глуп, как в молодости. Что там у тебя на стене написано? Слово из трёх букв, в середине "У".  Дай угадаю... Сейчас... "Комбинатом Управляет Димон". Ой нет, не Ди́мон. Де́мон! Верно? Так что ты теперь мнёшься, как передник у школьницы?

— Пытаюсь понять. Зачем вам всё это. Ведь не ради денег?

— Нет, конечно. Зачем мне деньги. Деньги, как учат мудрецы, нужны для комфортного существования. А я даже не уверен, что существую. Вот ты выбрал людскую жизнь и теперь твёрдо знаешь, что ел вчера на завтрак. А у меня нет личных воспоминаний. Я вне сущности. "Я сплетён из сожалений, озарений, страсти гневной..." Какие уж тут деньги. Скука — то единственное, что дано мне в ощущениях. Кроме скуки у меня ничего нет. С ней и борюсь.

— Но почему же так? Почему здесь? Это озеро, Айкала, оно особенное. Таких больше нет. Оно живое, идеальное, как будто само Добро.

— Добро, значит. Ты столько людей утопил, а теперь за экологию топишь? — усмехнулся демон.

— Но и спас многих.

—Я в курсе. Семьдесят девять человек и эту старую ведьму, которой теперь ещё полвека куковать. Тоже, кстати, о тебе говорила, просила навредить. В общем, про Добро не аргумент. Вот я, к примеру, считаюсь воплощением Зла. И что это? Ножик под ребро в ночном переулке — зло, а скальпель хирурга в сердце пациента — добро? Выглядит-то очень похоже! Вот у тебя была цель, ты шёл к ней, и всё, что служило цели, злом не считал. Так ведь? Моя же цель — борьба со скукой, а зло тут не причем. Тем более — добро.

— Тогда, быть может, вас развлечёт то, что я предложу. Я хочу, чтобы авария исчезла из времени. И Айкала снова стала такой же, как до аварии. Если подобное возможно, то скажите, во сколько мне это обойдется, — сказал я искренно и без всякой надежды.

— Так не получится, — ответил демон без тени иронии, — это ж сколько массы перелопатить надо и всё вручную, программ-то нет. Знаю, о чем говорю, после семнадцатого года меня убедительно просили убрать революцию, я тогда взялся за расчеты — нет, без вариантов. Но можно все эти события удалить из тебя и твоей жены, допустим. Для вас аварии не будет.

— Забвение? Это неприемлемо.

— Ну почему. Изменить реальность для одного-двух намного проще, чем для всех. И надёжно. Помнишь, как с Зойкой было?

Рука дрогнула, я разлил чай по столу.

— Извините. Я вытру. Случайно, не знаете, где сейчас Лёха-демон?

— В Госдуме. В комитете по рекламе. Вселился в председателя.

Из окна беседки открывался прекрасный вид на Айкалу. Солнце было ещё невысоко, длинные тени деревьев вились в волнах.

— Что же вы, Ильяс Тарханович, такую красоту погубили, — произнёс я с тоской.

— Мою роль не следует преувеличить, — отозвался демон. — Не я же построил комбинат на берегу Айкалы. Я вообще ничего не создаю, я ж не создатель, извини за каламбур. Не я придумал, как из-за глобального потепления комбинат оказался на са́мом берегу. Но этот ход изумительный. Именно тогда я и заинтересовался объектом, понял, что будет весело. И в самом деле: построили так, что нарочно не придумаешь, проще говоря, поставили бочку с ядом в чистейшую на свете воду и считали, — верили! — что ничего не прольётся, потому что цикл замкнутый. Опаньки! Очевидно же, что здесь назревает Cлучай! А случай — это как раз и есть Я. Заметь, не всегда "несчастный". Бывает ещё: "старинный", "досадный", "забавный", "нелепый", "возмутительный". А также: "курьёзный", "занятный", "непредвиденный", "пикантный" и мой любимый — "неслыханный". Так вот, я планировал три попытки, не больше. Развлечение дело тонкое. И быстрое, иначе надоест. Вначале придумал бурю замутить, чтобы волной чего-нибудь смыло. Но местные водяные не дали развернуться, всё затихари́ли. Ладно, думаю, пусть будет что-нибудь водевильное. Жена начальника смены очистного цеха догадывается по метке из прачечной, что трусы не её, а Подорожниковой, из планового отдела, с ружьём и большим патронажем врывается к мужу на работу и давай палить куда не по́падя, смена разбегается, процесс не управляем, кругом кальцинизация, приборы вопят, включается аварийный сброс. Но всё обошлось, даже для Подорожниковой. Тогда последняя попытка: от имени министерства требую снизить расходы, иначе ревизия всех родственников на предмет "откуда столько взял, сволочь?" И дальше они уже всё сами, я не вмешивался. Первым делом технику безопасности оптимизировали, а потом и полкомбината взорвали. Бездари. И всё это с наилучшими намерениями. Не скажу, что б меня сильно развлекло. Изящности маловато. Он сеял зло без наслажденья, нигде искусству своему он не встречал сопротивленья ... И?

— Зло наскучило ему, — продолжил я.

— Вот люблю иметь дело с культурной нечистью! А Лермонтов гений. Знал толк в демонах. И ведь всегда первым меня задирал. И мог победить, скажу тебе, мог! Но решил, что покой хуже смерти. Впрочем, это все мои домыслы, я ж не литературовед, я, собственно, никто, сын эфира, Эфирович. Что мне может дать такой, как ты? Хотя ты хорош по-своему, интереснее многих. Но не гений. И нет у тебя в запасе гения. И у меня нет... Есть один, но сидит на героине.

— И никак не снять?

— Никак. Всё уже перепробовал. Он сам не хочет.

— А внушить?

— Гению в голову не залезешь. Там такое, что не выберешься. Нам туда нельзя. Кстати, комбинат закроют к концу года. Твои экологи очень убедительны. Но дело не только в них. Спроса на продукцию нет. Больше скажу, в этом комбинате вообще не было никакой нужды, просто деньги осваивали. А люди, тем временем, перестали книжки читать. Если застанешь кого-нибудь за чтением классического английского романа, то будь уверен — это не совсем человек.

— Смешно, — отреагировал я без улыбки, — Вы согласи́тесь с закрытием комбината?

— Мне плевать. А напоследок я скажу вот что... Тот матч, в финале кубка, "Русалочка-Матрёшки" помнишь? Когда Катерина, в самый переломный момент, вторым темпом, вначале слева, потом справа...

— И три подачи на вылет, последняя — победная.

— Шикарная была игра!

— У меня запись хранится. Хотите?

— Не, себе оставь.

Мы покинули беседку и пошли на причал. Я спустился в катер и стал готовится к отплытию, Ильяс, обернулся к охраннику:

— Сюда иди.

— Слушаю, Ильяс Тарханович.

— Видишь катер? Вот если этот катер будет у нашего причала, сразу стреляй.

— Понял.

— Чего ждём?

— Не понял.

— Катер видишь?

— Так точно!

— У нашего причала?

— У нашего.

— Так стреляй.

— Э-э-э. Там же гражданин.

— Ах да, гражданин. Ну подожди, пока гражданин в воду сиганёт.

Разумеется, я хорошо слышал весь диалог. Негромко выругавшись, стал раздеваться. Не спеша, аккуратно складывая вещи на скамью.

— Ежели с первой обоймы катер взорвёшь, то получишь миллион.

— Сделаем, Ильяс Тарханович.

Я нырнул и на удобной глубине поплыл на север. Плыть мне долго. Слышал выстрелы. Взрыва, разумеется, не было. Ильяс плохих фильмов насмотрелся, видать. Обычной пулей бензобак не взорвешь. У нас, в "Куолжском речном пароходстве", это любой юнга знает. Если катер не сожгут, надо потом как-нибудь прийти за ним. Я впервые оказался в воде после аварии. Чувствовал, что вода больна. И чувствовал что я нужен ей, также как и она мне. Буду плавать каждый день, несмотря на все эти концентрации, решил я.

По возвращению продолжил работу в общественном комитете. Ялун мне помогает, её самочувствие улучшилось, животик чудесным образом округлился. Учёные разработали программу мероприятий, благодаря которым, с учетом закрытия комбината, можно прогнозировать восстановление Айкалы через тридцать лет. Как говаривал один куолжский губернатор: "С такими цифрами уже можно работать". А наш местный губернатор, который толстый, упал в собственный пруд, где его обглодали карпы. Ждём нового.

Плаваю ежедневно. Через какое-то время заметил, что вся одежда стала мне велика. Измерил рост — метр пятьдесят два. Поискал мудрые книги, прочитав понял, куда исчезли водяные. Мы не умираем, мы превращаемся обратно в воду, постепенно уменьшаясь. Вода при этом восстанавливается, получая нашу энергию, ну или как-то так. Прав был Владыка Леса. Как я понял из книг, он был когда-то великаном. Новое знание меня не напугало, я продолжил свои ежедневные купания. Рассчитал их время таким образом, чтобы дотянуть не только до рождения ребёнка, но и увидеть его первый шаг.

Теперь я уж точно сделал всё, что мог. Даже написал вот эту историю своей жизни. Надеюсь, что мой ребенок прочтёт, когда вырастет. Здесь нет нравоучений и жизненных советов. Прожитая нами жизнь сама по себе и есть главный пример и совет нашим детям. Опять же, нравоучения требуется изящно формулировать, за это я не возьмусь. Среди нас, водяных, писателей отродясь не водилось. Был, правда, один поэт-песенник, про одиночество писал. Красиво.

Завтра расскажу всё Ялун. Думаю, она поймет. А может даже придумает вариант получше. Я был бы не против.

иллюстрации автора

История моей жизни, включая демонов (продолжение)
Показать полностью 1
[моё] Водяной Приключения Демон Любовь Фантастика Длиннопост
0
7

Неандерталец⁠⁠

Профессор Шульц:

– Поговорим у наших кузенах, которых наши предки съели, перебили, взяли в наложницы, смешав немного нашу кровь сорок тысяч лет тому назад. Поговорим о неандертальцах.

Они существовали более ста тысяч лет, и антропологи преполагают, что несмотря на сопоставимый с нашим объем головного мозга, неандертальцы были глупее нас, потому и проиграли битву за выживание. Якобы, тип и качество нейронных связей у них были иными...менее эффективными, но сие недоказуемо.

А если я вам скажу, что мы откопали косточки только тех неандертальцев, которые являлись маргиналами внутри своего же вида? Неужели в это так трудно поверить, ведь и в рамках нашего собственного вида и по сей день на Земле проживают человеческие племена на уровне палеолитического развития?

Я хочу вам доложить, что неандертальцы сформировали таки высокоразвитую цивилизацию в пещерах Гренландии, подогреваемых горячими гейзерами, и современной науке их останки, ровно как и достижения, неизвестны только лишь потому, что мы ни хрена не искали в Гренландии...

А теперь...пруфы....

В аудитории надолго воцарилось молчание. Наконец, один студент посмел нарушить его.

Василий:

– Так где пруфы, профессор?

Профессор Шульц:

– Поехали со мной в Гренландию...покажу.

Василий:

– Ну, может быть, у вас есть какие-то фотки, видеозаписи?

Профессор Шульц:

– Неандертальцы не позволяют их мне делать.

Студенты взволнованно загомонили.

Василий:

– Так их высокоразвитая цивилизация продолжает существовать?

Профессор Шульц:

– Да, конечно, а что с ними станется? Они нашего нынешнего уровня развития достигли шестьдесят тысяч лет тому назад, а сейчас..ууу...нам не угнаться.

Василий:

– Почему же мы их до сих пор не обнаружили? Я не говорю об антропологах, которые Гренландию обследовали мало, но есть же радары, и уйма других приборов, которые могли бы зафиксировать активность целой цивилизации?

Профессор Шульц:

– Только за последние три года, во всем известном военном конфликте, появилось несколько поколений систем РЭБ, последовательно сменяющих друг друга, и все более эффективно "роняющих" вражеские дроны, или заставляющих сбиваться с курса. Чего же ожидать от тех, кто в этом продвинулся куда дальше еще тысячи лет тому назад?

После лекции в университетском кафе:

Федор:

– Ты серьезно надумал ехать с Шульцем в Гренландию?

Василий:

– А почему нет? Что, думаешь Шульц – фрик от конспирологии?

Федор:

– Напротив.

Василий:

– Почему? Ты же пруфов не видел.

Федор(вздохнув):

– Не видел, но выяснил, что Шульц в конце каждого семестра собирает команду из студентов, чтобы посетить цивилизацию ненандертальцев в тайных пещерах Гренландии, и никто никого из них, кроме самого Шульца, больше не видел.

Василий:

– Охренеть! Криминалом попахивает. И куда смотрит полиция?

Федор:

– Вроде, куда следует смотрит, да ничего не видит, видимо, все дело в продвинутых неандертальских системах РЭБ...ну, как вариант.

Василий:

– Если они такие продвинутые, то вряд ли сожрали прошлых членов экпедиций; если наш вид изучить хотели, и на органы разобрать пропавших студентов, или выпытать сведения о нашей цивилизации, то, думаю, давно уже набрали необходимого материала. Тема с маньяками тоже отпадает, мы же о целой цивилизации говорим, а не о какой-нибудь там секте...

Федор:

– Ты к чему клонишь?

Василий:

– К тому, что пропавшие студенты пропали лишь потому, что захотели остаться с неандертальцами.

Федор:

– Допустим, но версии с людоедством, растаскиванием на органы, и маниакальными замашками самого Шульца отметать нельзя. Согласен?

Василий:

– Согласен. Решено – еду.

Как всегда, экспедиционные сборы проходили на урюпинской Яйцебазе, где у Шульца имелась подпольная лаборатория. Как всегда, вошедших на территорию Яйцебазы студентов больше никто не видел, по крайней мере из представителей нашей цивилизации. Шульц заканчивал диссертацию "О жажде пруфов современным человеком", консервировал в банки тушеную молодую человечину, и на самом деле думал сгонять в Гренландию – прикупить новую систему РЭБ, взамен старой, с улучшенными функциями стимуляции выборочной слепоты и глухоты у людей.

Показать полностью
[моё] Критическое мышление Трэш Дичь Неандерталец Текст Длиннопост
0
6

55 лет ожидания: чем закончилась история потерянной любви. Часть 2⁠⁠

Я — бывший журналист, и в этой статье заканчиваю историю из 2018 года о женихе, которого нас, журналистов редакции «Комсомольской правды», попросила найти 81-летняя женщина. Кто не в курсе темы, прочитайте сначала первую часть, чтобы не портить себе историю и не нахватать спойлеров.

В первой части история женщины, в этой — её жениха, которого она видела в последний раз 55 лет назад.

Первая часть

*****

Закончили на том, что мы опубликовали историю Екатерины и обратились в органы и к народу, чтобы помогли нам найти Алексея или его родственников. В то, что что-то получится, верили не особо, всё-таки прошёл не один десяток лет, но повезло и мы узнали, что Алексей, как уехал от Екатерины, поселился в Городце.

Я и фотограф выехали в Городец, зная только улицу — Коминтерна, чтобы через соседей и знакомых найти мужчину и узнать о его жизни. И узнали.

После переезда в Городец Алексея взяли на фабрику «Городецкие промыслы» прессовщиком.

Прошлая жизнь стала забываться и он женился на местной девушке и у них родился сын Владимир. Жили недалеко от фабрики.

Алексей прослыл ловеласом и оказывал внимание другим девушкам, но жене не изменял.

Потом жена заболела и в 55 лет умерла.

Мужчина тяжело пережил её смерть и стал пить. В таком состоянии его окрутила женщина Марина, которую местные называли «старухой», так как она любила крепко выпить и выглядела гораздо старше своих лет. Переехала она вместе со своей дочерью.

Вместе с Мариной Алексей совсем спился, даже перестал платить за коммуналку, а жили в бане, потому что там тепло.

Сын Владимир жил в Заволжье и из-за склочной Марины стал навещать отца всё реже, а потом мачеха хитростью подстроила так, что отец переписал дом на сожительницу, а не на сына.

В 67 лет у Алексея начали отказывать ноги, а в 76 он умер, будучи уже несколько лет лежачим больным. Это был 2009 год.

То есть, когда в 2018 году Екатерина начала искать Алексея, его уже не было в живых 9 лет как.

Марина после похорон продала дом и отбыла в неизвестном направлении вместе с дочерью. А сын Владимир тоже прожил недолго и умер в 53 года от сердечной недостаточности. Обоих похоронили там же, в Городце, на кладбище недалеко от дома.

*****

Мы ездили и на кладбище, и были у дома, который отреставрирован. Как только мы сообщили, что нашли место, где жил Алексей, внучка Екатерины Анна прилетела, чтобы всё увидеть вживую и передать бабушке.
Екатерина новость о смерти Алексея пережила плохо. Мне известно о том, что внуки её отправили на обследование из-за больного сердца.

Полная версия этой части с фотографиями с места событий есть на сайт Комсомолки → статья.

Показать полностью
[моё] Любовь Первая любовь Истории из жизни Городец Надежда Чувства Журналисты Счастье Одиночество Мечта Жизнь Текст
0
7

НЕВЕСТА И КАМЕНЬ ВДОВ \АННА: РОДОВОЕ ПРОКЛЯТЬЕ (Глава 7, часть 2)⁠⁠

***

Екатерина вышла замуж за идеалиста Сережу совсем юной. Пышную свадьбу играть не стали – торжество прошло в камерной семейной обстановке в отчем доме невесты. Мама, рано овдовевшая, даже ради свадьбы дочери не сняла черную кружевную повязку с головы. Она поманила юную Катю в спальню, откинула вышитую накидку на тумбочке и достала маленькую деревянную коробочку. Катя знала, что там хранится семейное сокровище – серебряная брошь с александритом. Мама приколола украшение, созданное руками отца-ювелира, к кофточке Кати:

- Передаю брошь тебе, чтобы она берегла семейное счастье. Надеюсь, вас с Сережей ждет более счастливая доля, чем нас с твоим отцом. Жаль, не видел он, как ты растешь, как в возраст сватовства входишь, как замуж выходишь. Живите дружно. Помогайте друг другу. Так и не заметите, как годы выбелят головы, детки вытянутся.

Здесь бы юной Кате задуматься над словами матери. Но так хотелось вернуться за стол и вновь взять любимого за руку, что девушка лишь поцеловала мать в теплую мягкую щеку и убежала к Сереже.

Недолго Екатерина была мужней женой. Как потом рассказывали почерневшей от горя молодой вдове, возвращавшийся со смены на заводе Сережа увидел, что в переулке пьяный мужик теснит перепуганную девушку. Воспитанный на советских идеалах парень, не задумываясь, вступился за незнакомку, когда сокрушительный удар в висок, свалил защитника с ног.

Девушка с истошным криком выскочила на центральную улицу и бросилась с мольбой к проходящим мимо парням. Те ринулись в переулок. Но поздно. Роковой удар уже был нанесен. Когда спешила помощь, Сережу убивали. Озверевший бугай зло пинал хлюпика, имевшего наглость встать между ним и симпатичной девкой. В приступе необъяснимой жестокости он спружинил ноги, взвился и обрушился всем телом на грудную клетку интеллигента.

Сергей страшно закричал. Какая-то древняя часть его натуры сразу поняла, что это конец и назад не вернуться.

- Он меня убил. Катенька, не будет нашей тихой старости в окружении большой дружной семьи.

На парня было страшно смотреть – казалось, что его переехал локомотив. На лице не было живого места. Сережа был еще жив, когда подоспели прохожие. На его разбитых губах вздувались кровавые пузыри. Переломанные пальцы с обломанными ногтями слабо скребли землю: он все старался подтянуть к животу ноги, но те не слушались. Молодой человек едва слышно хрипел, пытаясь вогнать хоть крупицу воздуха в пробитые переломанными ребрами легкие.

Прибывшие на место драки медики осмотрели жестоко избитого парня и обреченно развели руками. Когда Сережу грузили в карету скорой помощи, всхлипывающая девушка напросилась ехать вместе со своим спасителем. Это она горько плакала и тихонечко гладила его по руке всю дорогу:

- Ты только не умирай, миленький. Потерпи. Живи!

Заклинание не сработало – Сережа скончался по дороге в больницу. Он так и не узнал главного – его Катенька была беременной и носила под сердцем их ребенка. Девушка, которую Сережа защитил ценою своей светлой жизни, дождалась Катю в больнице. Она рассказала, как погиб самый добрый и чудесный человек.

- А вот теперь и дочь… Бедная Анечка так трагично потеряла Сашу, - сверлилась в голове Екатерины Григорьевны мысль. – Какие страшные параллели. Словно проклятье на семье лежит. Несчастливыми рождаются женщины в нашей семье. Хоть бы Аня мальчика родила.

***

У Ани родилась девочка - крохотное существо с трубным голосом и маленьким жадным вечно голодным ртом. Она требовательно завывала сиреной по ночам, пока Аня не брала на руки и не прижимала ее к разбухшей сочащийся сладким молоком груди. Малышку, как и мечтал Александр, назвали Наташей.

Екатерина Григорьевна так и не уехала в Крым. С мечтой о море пришлось распрощаться. Она не могла оставить дочь одну.

Аня постепенно справлялась с горем. Ее медленное тяжелое выздоровление была связано с радикальными внутренними переменами. Со смертью Саши в Ане умерла женственность и трогательность. Она больше не позволяла себе быть ранимой и слабой. Безжалостным скребком содрала с души чувствительность и нежность, оставив только твердую железную сердцевину. Молодая женщина с головой погрузилась в работу – с чужими детьми, своими пациентами, она возилась больше, чем с собственной малышкой. Она любила маленькую Татку, но отстраненной привязанностью измученного и окаменевшего сердца. К воспитанию девочки она подходила с профессиональной дистанцированностью опытного медика: не болеет и не простывает – хорошо, по неврологии здорова – прекрасно, развивается согласно возрасту - отлично.

Екатерина Григорьевна с глубоким беспокойством наблюдала метаморфозы в дочери, но ничего не могла изменить. В душе она надеялась, что Анечка когда-нибудь растает.

- Мам, я не могу здесь дальше жить. По крайней мере не сейчас, - однажды вечером сказала дочь.

Екатерина Григорьевна вопросительно смотрела на молодую женщину и молчала. Она видела, что Аня уже приняла какое-то решение. Оставалось узнать, есть ли в планах дочери место для нее.

- Мы с Сашей так много мечтали. Как поставим в этом углу детскую кроватку, шторы в цветочек повесим. Как будем жить и любить в нашем доме. Как вырастут дети, а мы вместе постареем. Весь дом теперь наполнен мертвым прахом этих мечтаний и надежд. Извини, тебе из-за меня пришлось отказаться от хорошей работы в городе у моря. Получается, я предаю тебя. Но меня здесь все сводит с ума. Я попросила институтских преподавателей помочь. Они нашли место со служебной квартирой. Далеко. Ехать придется несколько дней. Можем полететь на самолете. Если ты конечно, согласишься поехать со мной и Таткой.

Екатерина Григорьевна почувствовала, как острая заноза, было поселившаяся в сердце в начале разговора с дочерью, рассосалась. Женщина выдохнула, уверовав, что и ей есть место в жизни дочери и внучки. Вслух ничего не произнесла.

Дочь потеребила рукав халата, нервно переставила вазочку на круглом столе, провела ладонью по скатерти, поправляя несуществующие складки, и наконец взглянула матери в глаза прямо.

- Вылетаем через месяц. За это время нужно утрясти все дела в Иваново.

***

Анна наконец закончила свой горестный рассказ. Перевела дух и глубоко вздохнула. Нежно погладила дочь по руке. Взяла с тарелки пахнувший ванилью пышный оладушек, надкусила и медленно прожевала. Почти еле слышно добавила.

- Мы полетели в неведомый Кировабад – небольшой городок почти у границы большой, разноликой и многонациональной Страны Советов. Сколько надежд связывали с новым городом и как спешно потом бежали с насиженного места, подгоняемые разъяренной толпой.

Татка как завороженная тоже потянулась за золотистым печевом. Теперь пришла ее очередь рассказывать правду. Сердце девушки болезненно сжалось. Страх утяжелил дыхание и мешал протолкнуть воздух в легкие.

- Мам, я кое-что скрыла от тебя.

И Татка протянула на раскрытой ладони серебряную брошь. Анна с непроницаемым лицом наклонилась над семейным сокровищем, как-то неуверенно по-кошачьи потрогала его. Потом взяла в руку. Ощутила хорошо знакомую весомую прохладу металла. И задала только один вопрос.

- Откуда?

- Это стыдный момент в моей жизни и трагичный для двух людей. Я сейчас расскажу. Ты только не перебивай. Но сначала я хочу тебе показать одну фотографию. Предупреждаю, на снимке запечатлена мертвая женщина.

- Ты умеешь шокировать. Но мертвецом врача не напугать.

Татка достала телефон и нашла нужный снимок. Анна долго вглядывалась в черты мертвой женщины, лоб избороздили глубокие морщины раздумий.

- А я ее знаю. Вернее, когда-то давно знала, - произнесла наконец мать. – Это странная история, которая связана с последними месяцами жизни твоей бабушки.

Женщина встала и прошла в комнату Екатерины Григорьевны. Через несколько минут она вернулась на кухню, держа в руках пухлый семейный альбом в бордовой бархатной обложке. Здесь хранились все фотографии. Анна открыла одну из последних страниц и положил альбом перед Таткой на стол.

- Вот, смотри.

Девушка хорошо помнила день, запечатленный на снимке. Она тогда специально приехала из Москвы, с трудом отпросившись с работы. Очень хотелось попасть на открытие экспозиции в музее, тем более, что бабушка была на выставке в качестве почетной гостьи. Среди редких экспонатов выставлялась и уникальная брошь с александритом мастера Юрия Кузьмина. На снимке стояла бабушка в парадно-выходном бархатном платье. Она приветливо улыбалась высокой девушке. Высокие скулы, высокомерная складка в углах полных губ, четкая линия подбородка с ямочкой посередине, нервный нос с горбинкой. Черты, которые с возрастом выдадут хищницу, тогда не читались определенно и были сглажены обаянием молодости. Именно это лицо, только мертвым, Татка видела буквально несколько дней тому назад в искореженном в результате аварии автомобиле.

Совпадение? Женщины многозначительно переглянулись – они не верили в случайности.

- Кажется мы раскрыли преступление, которое завело в тупик полицию. Вор и потенциальная убийца твоей бабушки найдена, - глухо сказала Анна.

Татка лишь кивнула. Она собралась выключить телефон, когда палец чуть смазал движение и пролистнул следующий кадр в фотогалерее.

- Погоди-погоди, - превратилась в одну сплошную напряженную струну мать. – А вот и объяснение, почему следствие топталось на месте. Они были вместе?

- Да. Погибли оба. В полиции сказали, что супруги.

- Тогда все ясно. Это следователь по делу о кражи броши и убийстве твоей бабушки и добрейшего Магомеда. Так и поверишь в перст судьбы наказующий. Двух преступников одновременно покарал.

- Высшая сила или брошь? – страх ледяной змеей шевельнулся в животе Татки.

Показать полностью
[моё] Продолжение следует Писательство Любовный роман Текст Длиннопост
2
5

НЕВЕСТА И КАМЕНЬ ВДОВ \ АННА: РОДОВОЕ ПРОКЛЯТЬЕ (Глава 7)⁠⁠

Анна после школы поступила в медицинский институт и с головой погрузилась в учебу: днями и ночами зубрила латинские названия, изводила мать узкоспециализированными, взрывающими мозг разговорами о костях и строении мышц. Екатерина с удивлением замечала в дочери семейную одержимость и трудолюбие. Она сама с поразительным упорством изучала языки, доводя свое владение ими до уровня носителей. Вот и Аня погрузилась в медицину, оттачивая знание человеческого тела до уровня творец.

С подружкой детства Леной девушка почти не виделась. Та поступила на исторический. Когда Аня с головой погружалась в изучение физиологии человека, Лена ныряла в различные временные эпохи.

Подруга детства с тортиком в руках пришла в теплый летний вечер, когда первая сессия осталась позади и студентки отдрожали из-за волнения на экзаменах. По-хозяйски поставила чайник, примостилась на свое любимое место за кухонным столом. Разгладила ладонями до мелочей знакомую скатерть и мечтательно сказала:

- Тетя Катя, какие же мы счастливые были, когда за этим столом делали домашку. А тогда казалось, что вы, взрослые, нас специально на мучение в школу отправляете.

Девушка тихо засмеялась нежными колокольчиками. Замолчала.

- А я замуж выхожу – вдруг выпалила она на одном дыхании.

Аня, нарезавшая тортик, замерла.

- А ты с кем-то встречаешься?

- Ты за своими костями и мышцами ничего вокруг не замечаешь, - добродушно подколола подруга. - Мы уже полгода с Митей вместе. Сегодня подали документы. Через три месяца сыграем свадьбу и стану я Еленой Владимировной Соловьевой. Звучит?

- Еще как звучит! – порадовалась за подругу Аня. – Ты его любишь? Это настоящее?

Та смущенно заалела. В горле вдруг пересохло, и Лена порывисто сглотнула.

- Думаю, да. Когда он рядом, такая горячая волна внизу живота поднимается. Вы только тетя Катя ничего не подумайте! С ним просто так хорошо и тепло всегда.

Екатерина Григорьевна понимающе улыбнулась, уютно по привычке пристраиваясь в кресло с вязанием.

- Конечно, Лена. Я и не подумала ничего плохого, - успокоила она девушку и погрузилась в свои мысли. Из мечтательного состояния ее выдернул настырный голос Ани.

- Мам, ты хоть меня слышишь?

Женщина недоуменно подняла глаза, оторвалась от вязания, растерянно улыбнулась.

- Нет. Анютка, извини. Задумалась и совсем не слушала. Что ты хотела?

- Мы с Ленкой спорим, есть ли предопределенность между выбором будущей жены и бюстом матери мужчины.

- О чем, о чем вы спорите?

- Пятью-пять, начинай все сначала! Ладно, слушай. Мы в лабораторке как-то зависли уже после пар. И Маша Прозерова, учится у нас такая девушка, предположила, что мужчина интуитивно выбирает избранницу с тем же размером груди, как и у его матери. Правило действует только в том случае, если было грудное вскармливание. Мол, мужчина ищет такую же по форме грудь, из которой в детстве сосал молоко. Он стремится вернуться в младенческий счастливый мир защиты и безмятежности. Мы так загорелись идеей. Перешерстили кучу знакомых пар. Гипотеза работает! Ты как думаешь, мам?

- И ничего не работает! – запальчиво встряла Лена, покрываясь пунцовым цветом на глазах. – Вот у мамы моего Мити большая высокая грудь. Сначала в комнату входит бюст, потом опять идет бюст и лишь после появляется сама тетя Наташа.

Аня прыснула, чуть не подавившись чаем. Екатерина Григорьевна лишь недоуменно подняла бровь.

- Молодость! – тепло подумалось ей. – Размер груди, тонкая талия, красивое личико. Как это все волнует в молодости и как теряет важность потом в зрелом возрасте. На первый план выходит человек, а не размер бюста.

А вслух требовательно бросила:

- Анют, только не вздумай брать грудную гипотезу как тему для дипломной работы. Ты девушка предприимчивая. Пойдешь на полном серьезе исследовать влияние формы и размера грудей на выбор каждого отдельного мужчины. Родится какое-нибудь псевдонаправление бюстопоклонников и начнутся тотальные войны между сторонниками и противниками грудной теории.

Девушки уже хохотали в голос.

- Аня сможет. Будет гадалкой по бюсту. Еще и научную базу под исследование подведет. И назовет свой труд жизни как-то так… «Взаимосвязь счастливой семейной жизни с бюстом матери и избранницы супруга».

- Дурные вы! – вытирая выступившие на глаза от смеха слезы, сказала Екатерина Григорьевна.

Вскоре Лена вышла замуж и вслед за мужем уехала в далекий Новгород. Дружба между девушками истончилась еще больше. Хотя однажды Лена написала путаное письмо. Анна поняла, что семейная жизнь подруги дала течь, если не пошла на дно.

- Даю добро на создание твоего трактата, - писала подруга. – Ты была совершенно права, когда говорила, что мужчины выбирают женщину по матери. У Мити появилась любовница. Я ее видела. Лучше бы мне не знать. Анька, так больно. А грудь у нее четвертого размера, как у Натальи Семеновны – матушки Мити. Вначале входит в дверь грудь, а уже потом впархивает любовница моего мужа.

Аня несколько раз настойчиво пыталась связаться с Леной. Но та отгородилась от подруги детства и больше не написала в ответ ни строчки. Девушка не находила себе места. А как-то ночью проснулась словно от толчка, несколько минут пылающими глазами буравила темноту комнату, а потом достала из полки стола картонную папку зеленого цвета, развязала тесемки и вынула несколько листов. Это все материалы, что она кропотливо и упорно собрала о своей грудной теории, которую втайне продолжала разрабатывать несколько последних месяцев. Идея не отпускала, казалась смелой, эпатирующей и имеющей место быть в современной науке. В темный ночной час Аня почувствовала лютую ненависть к своей околонаучной гипотезе и с остервенением разорвала все наработки. Облегчения не пришло, но уверенность в правильности поступка почти примирила с ситуацией утраты. Снедаемая болью и одиночеством, студентка с памятной ночи крушения веры в любовь стремилась заполнить душевную пустоту учебой. Она с еще большей одержимостью бросилась штудировать анатомию и богу весть еще какие медицинские премудрости. Так пролетели три года. Для Ани они прошли под знаком полного погружения в изучение человеческих болезней и различных форм уродства. Девушка научилась дистанцироваться и стала проявлять холодную отрешенность талантливого хирурга. Она почти год успешно ассистировала в хирургическом отделении областной больницы, когда встретила своего Сашу.

***

Все спокойствие и профессиональная отстраненность от жизни как волны в одночасье разбились о гордо выступающую в середине океана скалу. Анна обрела новую страсть в лице худощавого мужчины с обезоруживающим взглядом голубых глаз – молодого преподавателя кафедры педиатрии. И девушка бесстрашно пошла на штурм своего избранника и другого направления медицины. Вскоре она стала первой на курсе в области педиатрии и в сердце Александра.

Пролетела сессия, успешно был сдан последний экзамен. Молодые люди, взявшись за руки, прогуливались по старой липовой аллее. Вековые деревья опьяняли теплым медовым запахом цвета, звали остаться под уютной тенью, перемежающейся с солнечными пятнами. Аня кружилась, тихонько напевая модную мелодию. Ее лодочки на каблуках легко скользили по асфальту, рисуя красивые пируэты. Подол платья надувался полупрозрачным куполом, бросая Александра, пристально следящего взглядом за девушкой, в расплавленный воск чувств.

Он шагнул к девушке так близко, что она каждой клеточкой кожи ощутила исходящую от мужчины горячую волну. Взял ее за руку, трепетно обнял за талию и медленно повел в танце. Внезапно пересохшими от волнения губами напевал на ухо любимой песню. Завораживающий голос звучал с чувственной хрипотцой и иногда прерывался от испытываемого Александром смятения. Остальной мир словно перестал существовать для молодых людей.

Анна смотрела в глаза любимому и тонула в прозрачной, уносящей куда-то синеве. Она почувствовала легкое головокружение. Мурашки пробежались по коже, вызывая не знакомое девушке до этого мгновения томление. Их губы впервые встретились. Это было сродни удару молнии. Она и не подозревала до этого мгновения, что любовь к мужчине может быть такой всепоглощающей и необъятной.

- Вы же советские люди. Срамота-то какая. При всем честном народе. Средь бела дня прилипли друг к другу. Хоть прохожих бы постыдились, бесстыдники, - раздался рядом сварливый голос.

На молодых людей возмущенно воззрилась еще не пожилая женщина в невозможном цветастом ситцевом платье с традиционной гулькой на голове. На ее увядшем лице притягивал взгляд неприятный рот гузкой, жадно вымазанный ярко-розовой помадой.

- Развратники, – припечатала прохожая.

Девушка повлекла Сашу в сторону своего дома. Отойдя подальше от недовольной вздорной тетки, она звонко расхохоталась. Ее смех мелодичными колокольчиками тронул слух Александра.

- И здесь бдительная бабка! – искрились озорством глаза девушки.

Но пробужденное чувство не отпускало Анну, ей хотелось остаться с любимым наедине. Анна не была ни наивной, ни робкой. Она еще не переживала момента физической любви, но как талантливый медик прекрасно знала, как мужчина и женщина познают друг друга. Ее сознание было совершенно свободно от условностей и укоренившихся с прошлых веков в советском социуме запретов –девушка не собиралась носиться с девственностью как со списанной торбой и ждать первой брачной ночи. Стоит признаться, некая романтизация любви, впитанная вместе с классической литературой, не была ей чужда. Анна запоем читала романы и невольно идеализировала отношения, представляя их в чудесном радужном цвете.  Она искренне верила, что у них с Сашей не может быть по-другому.

Закрывшись в комнате, молодые люди приступили к волнительной практике – воплощая в жизнь и осмысливая на ином уровне преподанную в вузе теоретическую базу анатомии человека. Анну не покидал образ сдачи удивительного и одного из самых определяющих экзаменов в ее жизни. Оба пылали от желания, но действовали несколько неумело и поспешно. Александр нежно касался губами совершенной линии уха любимой, спускаясь постепенно ниже. Вот под его жаркими поцелуями затрепетала жилка на шее девушки, а его уже влекла интимная и такая манящая впадинка в области ключицы. Молодой человек, прерывисто дыша, погрузился в жаркую подмышку, жадно втягивая ноздрями терпкий горячий запах Ани, чувствую безудержную волну страсти.

Первый опыт получился скомканным и немного стыдным. Им еще предстояло научиться двигаться в унисон, извлекая из каждого скольжения искры томления и наслаждения. А пока Александр слишком рано содрогнулся от последних пылких спазмов, чувствуя, как пульсирующая горячая жидкость извергается в девушку. Анна с легким разочарованием встретила только физическую боль, переросшую в острую фазу, когда произошел прорыв девственной плевы. Она так многого ждала от первого соития, а получила, как ей подумалось, лишь пронзительную опустошенность и неприятное режущее ощущение в самом низу живота. Александр, не подозревая о глубоком разочаровании Ани, продолжал ласкать ее бедра, покрывать поцелуями каждый сантиметр шелковистой кожи. И что удивительно, волна наслаждения постепенно поднималась из самой глубины девушки. Она вновь почувствовала нежность к своему партнеру. Раздражение и разочарование испарились.

Через несколько дней они, застигнутые страстью все на том же диванчике в комнате Анны, повторили свой любовный опыт. Второе вторжение мужской сущности в горячее таинство женщины прошло намного волнующе, Анна словно унесло на качелях страсти, она с пылким трепетом отвечала на движения партнера, пока не настал неимоверной силы пик наслаждения. Девушка каждой клеточкой своего прекрасного молодого тела познала чувственность и горение физическим блаженством.

***

А Екатерина даже не подозревала, что днем их маленькая уютная квартира превращалась в обитель эйфории для двух молодых людей. Но однажды утром, проходя мимо дочери, ощутила странный укол беспокойства. Что-то изменилось! Женщина шумно втянула воздух – ее почти звериный нюх уловил новые флюиды, ярким потоком исходящие от девушки. Мать каким-то шестым чувством всегда знала, когда с дочерью что-то происходило. Так повелось еще с младенчества Анечки. Екатерина, целуя малышку в шею, замечала малейшие изменения запаха. Так, вклинивающаяся в сладкий молочный запах кислинка предупреждала о развивающемся в теле дочери недомогании. Екатерина доверяла своему шестому чувству и всегда оставляла дочь дома, если улавливала запах болезни. Серьезным испытанием для матери стал переходный период Ани. Тогда в уютном нежном аромате Ани появились сильные, выраженные нотки женственности, ушел младенческий дух. Екатерина привыкла и истово полюбила новый запах дочери! И вот теперь ей примерещилось, что появился новый оттенок. Вернее, вновь добавилась уже почти забытая трогательная молочная нотка. Озарение накрыло, словно гром среди ясного неба.

- Анют, ты беременна? – в лоб спросила женщина.

Дочь смутилась, оторопело посмотрела на мать и честно ответила:

- Не знаю, мам.

- Ты ведь не доставишь милым соседушкам удовольствия и не дашь им возможности посудачить о беременной девке без мужа? – тихо уточнила Екатерина.

- Что ты хочешь этим сказать? - помертвевшими губами спросила девушка.

- Навскидку вижу два очевидных варианта, - чуть улыбнулась мать. – Либо ты выходишь замуж до того, как всезнающие соседушки проведают о твоем интересном положении и начнут из лучших побуждений выносить мозг и атаковывать нас моральными принципами. Либо мы с тобой ударимся в бега и откроем сезон беременной эмиграции.

Екатерина искренне рассмеялась, увидев полнейшее недоумение на лице дочки.

- Мне пришло приглашение от крымского университета. Они меня очень настоятельно зовут на работу – им нужен опытный преподаватель иностранных языков. Обещают выделить служебное жилье. Можно уехать, чтобы твоя беременность прошла без лишних осуждающе-сочувствующих взглядов. Избежишь бурю в стакане, которую в противном случае обязательно устроят соседушки, бдительно и неутомимо следящие за моральным обликом окружающих. Родишь в Крыму спокойно ребенка. А там, возможно, нам и понравится на новом месте, захотим остаться навсегда.

- Мамусь, я, пожалуй, выберу первый вариант, - робко зацвело счастьем лицо девушки.

- Вот и прекрасно! – обрадовалась женщина. – Распишитесь. Жить будете в нашей квартире. А я соглашусь на предложение университета. Давно хотела у моря пожить и Крым повидать.

Молодые расписались тихо и скромно. Однажды утром Александр зашел за Аней, они сели на трамвай и под ритмичный неспешный перестук большого механического сердца и колес доехали почти до самого ЗАГСа. Вошли с черного входа, поставили росписи в большущий талмуд. Даже символичными кольцами не стали обмениваться, решив, что их любовь значительнее различных условностей.  Окрыленные переменами, пешком прогулялись до небольшого кафе на набережной. Здесь молодоженов уже ждала Екатерина. Других гостей не намечалось – родители Александра не дожили до счастливого дня.

Втроем сидели за маленьким круглым столиком на неуверенных ножках и ели мороженое. Мечтали о будущем, глядя на плавное колыхание зеленых кос водорослей в прозрачных переливах реки. Единственное, что говорило о торжественности события – атмосферный букет крупных садовых ромашек на коленях невесты и легкая белая фата, украшавшая ее голову.

Екатерина достала маленькую коробочку, перевязанную ленточкой.

- Теперь она твоя! – несколько парадно и церемонно сказала она.

Аня подняла на мать недоуменный взгляд, а потом в нем отчетливо появилась догадка. Девушка развязала ленточку, откинула крышечку и воззрилась на старинную брошь. Наплывы черненого серебра все так же загадочно рисовали удивительные узоры, потрясающий камень, вынырнув из непроницаемый тьмы коробочки, зажег цветовое шоу в глубине зеленого оттенка рождались и гасли таинственные багрово-красные всполохи.

Александр замер в немом восхищении. А Екатерина бережно достала брошь из шелкового ложа и приколола семейную реликвию на простенькое повседневное платье дочери.

- Брошь вручается в день свадьбы в знак передачи дочери родового плодородия.

Анюта вгляделась в мать, а потом задорно прыснула.

- Признайся, ты сейчас сама это поверье придумала. К тому же я досрочно управилась с заветом предков, - весело сказала девушка. – Умудрилась забеременеть и без старинной броши.

Тут уж засмеялись все втроем, смахнув невольный пафос церемонии передачи семейной реликвии.

В родной двор вошли неспешно. Вечные бабушки, оккупировавшие лавочки, тут же получили вагон и малый короб поводов для пересудов.

- Ой, Катенька, радость-то какая. Анечка, поздравляем тебя, красавица наша, - запели они дружно лживыми лилейными голосами, - Катенька, можно тебя на минуточку? А вы, молодые, идите, помилуйтесь немного.

Женщина лукаво подмигнула дочери и подошла к самой влиятельной когорте советских времен – войску придомовых бабушек в разномастных ситцевых платьях.

- Жить-то молодые где будут? У тебя? А что так быстро обженились? Свадьбу по-человечески играть не будете? Жених кто? Работает али еще учится? Молоденький, незрелый такой, – неслось со всех сторон. Пожилые женщины в это мгновение напоминали стаю любопытных вороватых сорок.

Екатерина задорно улыбнулась.

- Он не фрукт, чтобы ждать, когда дозреет на ветке и женится. Передам молодым ваши пожелания лада в семье и любви, - весело попрощалась она с дворовой армией контроля морального облика соседей.

Если бы можно было следующий месяц длить вечно.

***

Александр и Аня купались во взаимной любви. Екатерине было тепло и уютно рядом со светлыми юными людьми. До ее отъезда в Крым оставались считанные недели.

Кто же знал, что смерть уже положила в карман брюк остро заточенный самодельный нож, вышла из дома и неспешно затянула по дороге «Приму».

Александр почти не курил, но иногда баловался сигаретой перед сном. Мужчина не хотел, чтобы беременную жену мучил запах табака, поэтому обычно дожидался, когда Анюта засыпала, по-детски сложив ладошки под щекой. Тихо выскальзывал из квартиры, выходил на улицу, садился на остывающую после дневного зноя лавочку у подъезда и наслаждался минутами тишины. Он мечтательно запрокидывал голову, здороваясь за знакомыми созвездиями, и неспешно тянул сигарету, вглядываясь в разгорающийся во время затяжек огонек.

В ту ночь он по привычке пристроился на лавочке и неспешно выкурил сигарету. Чуть еще посидел, а потом направился в сторону горящего электрическим светом прямоугольника проема подъезда. Сзади раздалось легкое покашливание:

- Здравствуй, сосед! Что так поздно?

Александр близоруко прищурился, но подходивший к нему мужик показался вовсе не знакомым. Признаваться, что совсем не узнает говорливого «соседа» показалось неловким, поэтому Александр поздоровался в ответ:

- Да вот, выходил воздухом свежим подышать перед сном. Ночь-то какая теплая стоит.

Мужик весело хохотнул, подошел еще ближе и обдал молодого человека запахом застарелого перегара.

- Ну, и правильно, свежий воздух – это завсегда полезно для здоровья. Ты ж сто лет жить собрался, сосед, - продолжал он весело балагурить, пристраиваясь рядом с Александром.

Тот ускорил шаг, желая уже поскорее оказаться дома и наконец отделаться от чуть выпившего болтливого собеседника. Так вместе и поднялись до двери квартиры Анны и Екатерины. Александр попрощался, развернулся спиной и вставил ключ в замочную скважину, когда почувствовал странный тычок в спину. А потом еще один. И еще … Боль пришла не сразу. Когда тело убивали, боль милосердно задержалась.

То, что случилось непоправимое. Александр понял, увидев быстро полнящуюся лужицу крови у себя в ногах. Он не мог ни крикнуть, ни прохрипеть – ледяной спазм сдавил горло, перехватил дыхание.

А незнакомец вконец озверел – он как дикое животное втянул сладковатый тяжелый запах крови и хотел только рвать и уничтожать. Он наносил и наносил хаотичные удары ножом. Стены и пол подъезда обильно забрызгало красным. Невозможно было представить, что в человеке циркулирует столько крови. Саша не падал навзничь только из-за того, что каждый новый удар словно подбрасывал его израненное тело вверх. Наконец убийца выдохся и замер, тяжело дыша. Кровь пропитала его одежду. Он разжал руку, но нож не выпал - кровь словно клеем намертво прикрепила оружие к коже.

Молодой муж стал заваливаться, а потом и вовсе рухнул на холодные плиты пола.

- Там же Анютка, мама Катя, - пронеслось в угасающем сознании. Но он уже не мог ничего сделать, ничего исправить, ничем помочь. Он умер.

А мерзавец обтер лезвие ножа о рубашку молодого человека, ощерился и открыл дверь в чужую квартиру. Замер у порога, привыкая к темноте. А когда глаза стали различать выплывающие из мрака предметы интерьера, скользнул в ближайшую дверь. Прислушался – в маленьком помещении кто-то спал, размеренно дыша во сне. Преступник подкрался к кровати, наклонился ниже:

- Девка! Да еще и красивая – пронеслось в воспаленном черном сознании.

Похоть пришла мгновенно, он навалился на хрупкое тело, прижал нож к горлу Ани. Девушка открыла глаза. Увидела давящую на нее черную тушу, отвратительно воняющую перегаром и чем-то тяжелым железным, и закричала.

- Тише ты, - грубо прохрипел насильник. – Не то горло перережу.

Анна забилась, пытаясь спихнуть с себя тело, горло холодила острое лезвие, что-то горячее стекало на плечо. Насильник жадно и нетерпеливо шарил руками, пытаясь задрать подол ее сорочки. Вдруг она увидела, как призрачная тень скользнула за спиной преступника. На голову негодяю обрушился тяжелый бронзовый бюст Шекспира, который стоял на тумбочке в комнате матери. Насильник обмяк, намертво придавив Анну. Совместными усилиями женщины кое-как спихнули мерзавца на пол. Екатерина сильными руками разорвала наволочку на полосы и связала недочеловека.

Она проснулась несколькими минутами раньше. Женщина знала о привычке зятя иногда выходить на улицу по ночам. Сколько раз она видела из окна одиноко мерцающую в темноте точку его сигареты. В ритуале Александра женщина угадывала заботу о юной беременной жене. На границе сна она зафиксировала, что зять вновь выскользнул за дверь. Екатерина безмятежно перевернулась на другой бок и сладко уснула. Она видела какой-то сон, когда Сашу убивали, и не проснулась, когда кто-то вошел в квартиру. Но что-то встревожило чутко спящую женщину: то ли осторожные шаркающие шаги чужака, то ли его неуверенное блуждание по квартире. Окончательно она проснулась и взвилась с кровати, когда услышала сдавленный вскрик дочери. Екатерина Григорьевна сразу поняла – случилась беда. Схватила тяжелый бюст с тумбочки и бесшумно поспешила в комнату молодых. Она еще надеялась, что ошиблась. Еще верила, что сейчас испытает момент неловкости, застав пару за близостью, и готовилась незаметно выскользнуть прочь. Но увиденная картина насилия развеяла все иллюзии – женщина, не сомневаясь ни секунды, обрушила на голову мерзавца металлический предмет, вложив в удар всю свою силу.

Екатерину Григорьевну била крупная дрожь, выплеснувшийся в организм адреналин обострил все чувства. Женщина, страшась непоправимого, склонилась над дочерью, увидела темный четкий след, оставленный тонким лезвием, на тонкой шее девушки. Аня была ранена, но жива.

Екатерина выбежала в коридор, непослушными руками набрала 02 и вызвала милицию. Позвонила в скорую. И только, повесив трубку телефона, заметила приоткрытую входную дверь.  Ее мечущийся в панике взгляд натолкнулся на скрюченное тело Саши, лежащее в багрово-черной луже крови. Площадка была похожа на бойню. Женщина в ужасе закрыла глаза. Она сразу поняла, что зятю уже не помочь – в таком неестественном вывернутом положении мог находиться только безжизненный труп.

- Бедный мальчик. Господи, моя Анечка, - судорожно глотая воздух, произнесла она непослушными губами.

Дочь сидела неподвижно в углу прихожей прямо на полу, ее взгляд был прикован к двери. Увидев вошедшую мать, девушка, заикаясь, спросила:

- Он мертв?

- Да, милая.

И Аня завыла как раненый зверь. На одной ноте, зажав во рту кусок сорочки. Такой ее и застали милиционеры, прибывшие на вызов. Такую же увидели фельдшеры кареты скорой помощи, которые предложили отправить девушку в больницу. Но Екатерина решительно отказалась, заверив, что сама выходит дочь. Она лишь попросила врачей осмотреть беременную Аню.

Мерзавца, так и не пришедшего в себя, забрали милиционеры. Несостоявшийся насильник потом не смог на допросе объяснить, почему пошел за Александром и решил убить парня. Говорил, что просто мог зарезать, раз у него в кармане лежал нож, вот и зарезал. Единственное, что он не мог понять – приступ оголтелого безумства, вдруг овладевший им после первого удара.

- Я бил и бил, никак не мог остановиться. Уже рука устала, сил не осталось, а хотелось слушать как чавкает лезвие, входя с податливую плоть.

Аня словно умерла вместе с любимым. Целыми днями она с неподвижными глазами лежала на кровати, рассматривая и не видя образовавшийся после протечки грязно-ржавый узор на потолке.

Екатерина Григорьевна гладила дочь по голове и не находила слов утешения. Ей казалось, что девушка как герои греческих трагедий частично ушла вслед за любимым в подземный мир и сейчас блуждала где-то у берегов Стикса. Когда состоится возвращение Ани в мир живых, она не знала. Она боялась себе сознаться, что возвращения может и вовсе не произойти.

А тут еще и лейтенант милиции, ведший расследование, придумал себе версию, в которую поверил, несмотря на отсутствие улик. Картина убийства не укладывалась в обывательскую логику и не давала ответ на вопрос:

- Почему убийца выбрал именно Александра Булавина? Почему расправился с ним с такой жестокостью?

Молоденький милиционер с гусиной шеей и едва проглядывающими усиками на узком лице выслуживался и возмечтал о погонах капитана – короткий путь к продвижению по карьерной лестнице он увидел в жутком убийстве. Как красиво все сложилось в его голове:

- Это точно теща наняла убийцу. Невзлюбила зятя и избавилась от него. Если смогу доказать, что действовала преступная группа по предварительному сговору, то уголовная статья будет совсем другая. С таким делом можно потом выйти на руководство о повышение чина.

Он затаскал женщину в отдел милиции для дачи показаний и уточнения каких-то несущественных сведений. В действительности, решил взять ее измором и заставить написать явку с повинной. Екатерина Григорьевна оказалась совершенно уязвимой перед таким жизненным испытанием.

Помощь пришла от Ани. Дочь словно очнулась от коматозного сна, когда нависла опасность над матерью. Молодая женщина не стала разводить церемонии, а решительно пожаловалась милицейскому руководству, обратилась в прокуратуру.

Полковник милиции, сотрясая кабинет децибелами голоса и обильно брызгая слюной доходчиво объяснил подчиненному:

- Дело завершай и готовь для отправки в суд. Бабу оставь в покое. Или ты хочешь дослужиться до неполного соответствия? 

И страшный сон Екатерины Григорьевны закончился. Но женщина еще долго не могла отойти от шока. Она словно вновь пережила гибель своего Сережи – отца Ани. Екатерина Григорьевна поражалась схожести судьбы дочери со своей историей.

Показать полностью
[моё] Продолжение следует Писательство Любовный роман Текст Длиннопост
0
Отличная работа, все прочитано!