Авторские истории

Утро началось неожиданно. Я не смог встать с кровати, ибо защемило что-то в спине. Меня расстраивало даже больше не больное туловище, которое в очередной раз не выдержало моего бурного жизненного ритма, а новая возможность посещения цитадели здоровья. Местечко, где отнимали душу и жизненные силы в обмен на краткосрочное исцеление.

Мой долгий путь лежал в старую задрипезную поликлинику на районе, куда я был прикреплен. Вообще рядом строили новую и современную, но это со слов нашего честнейшего мэра. Последние лет пять выше фундамента зданию подняться не удалось. Наверно, плохо удобряли, вот и не взошло. А какие надежды питали плакаты на заборе возле. Увы и ах!

У невропатолога я бывал и прежде, потому-то и знал, что меня ждет не только физическое унижение сидения в бесконечной очереди, но и моральное от злой бабки-врачевательницы. Талоны тут были только на фотографиях, которые висели на стенде с наглядной информацией прямо над неработающим терминалом, выдающим эти самые талоны. Такой вот медицинский сюр, но я привык. К слову, талоны из сего терминала получал все тот же мэр, окруженный улыбающимся персоналом. Это был исторический момент, ибо улыбки тут скорее исключение, чем правило. Скорбь и страдания буквально висели в воздухе этих коридоров. Пред глазами моими предстал филиал канцелярии Люцифера.

Расположившись в компании увядающих бабок и старичков, которые охали и ахали на тему, что я такой молодой, а уже со спиной пришел, а они в мои годы свеклу и картошку копали в колхозах, не то нынче поколение пошло. Красный флаг вам в руки, уважаемые, и барабан на шею, как говорится! В общем, получил все презрение, накопленное ими еще в собесе и поездке в электричке на дачу.

Страдальчески пересекая порог врачевательницы, я бросил взгляд на ее помощницу, хорошенькую девчонку в белом халате. Как вот женщинам идет униформа. Секс — одним словом. Секс — да не про вашу честь, Виталий!

— Ты сюда глазеть пришел или лечиться? — увидев мой животный интерес, резко сказала врачевательница.

— Эм-м! — неловко выдал я.

— Чего мычишь? На тебе направление, иди снимок делай! — она сунула мне бумажку, и я пошел на рентген, так ничего и не успев сказать. Как она это делает, известно только ей, ибо данный специалист, не побоюсь сего слова, постоянно угадывает с моим диагнозом, даже пальцем ко мне не прикоснувшись. Профессионал, наверное! Или крайне фартовая тетушка, продавшая душу дьяволу за эту суперспособность.

В рентген-кабинете меня снова облаяли, ведь теперь им придется перенастраивать аппарат. Никто не хотел здесь делать лишнего, абсолютно никто. Лозунг «Какая зарплата, такая и работа!» стоило повесить над входом цитадели здоровья. Я лишь виновато улыбался, хотя было не до радости.

Снимок дал какие-то знания врачевательнице, о чем она сообщила своей сексапильной помощнице. Та что-то писала кривым почерком в мою книжку. Разобрать сие было невозможно. Таблетки, наверно, или что-то из этой серии, может, заклинание какое. Отдам в аптеке книжку фармацевту, пусть сама переводит с медицинского на русский. Они как-то умудряются понимать каракули друг друга.

— Протрузии у тебя, похоже, надо на МРТ, — пояснила врачевательница.

— Ну давайте схожу! — я ничего не понял, но сделал вид, будто понял.

— У нас его нет, надо в платную идти.

— А дорого?

— Тысяч пять.

«Жесть, — подумал я, — очередной удар по моему бюджету». У меня, к сожалению, нет печатного станка, но мир думает иначе.

— Купишь таблетки пока. С результатами МРТ ко мне. И вот еще, — она сунула мне какую-то бумажку с картинками, — будешь гимнастику делать лечебно-физкультурную.

— Чего?

— Того! Каждый день! Все вот эти упражнения!

— Ага.

— До свидания!

Как же дорого нынче болеть! Проще помереть, хотя нет, не проще: похороны — тоже довольно-таки затратно, но это, в принципе, уже не мои проблемы. Надо в завещании написать, чтоб сожгли меня и развеяли над Байкалом. Представляю лица своих родственничков, когда они прочитают об этом. В аптеке меня нагрели еще на трешку. Потрясающе!

К следующему дню мое тело погрузили в трубу, именуемую аппаратом МРТ. В руки дали какую-то грушу, на случай если у меня клаустрофобия, которой, к счастью, нет, а то бывает тут у людей нервные срывы, до пены изо рта доходят. Я закрыл глаза и попытался расслабиться, что не особо вышло, ибо вокруг что-то крутится и звенит, будто спишь на рейве под шаром со светомузыкой, но я все же смог приловчиться и дреманул минут двадцать. Правда, все равно без ЧП не обошлось. Когда меня выкатили из трубы, голова резко стала ватной и пошла кругом. Привет, кафель!

Очередной поход к врачевательнице был омрачен новой информацией касательно моей спины. Она мне так и сказала, что если не заниматься здоровьем сейчас, то потом меня или парализует, или ослепну. При плохом раскладе, конечно же. Но, знаете ли, такого рода мотивация подействовала на меня, как ничто другое. Я реально начал делать зарядку по бумажке, лежать на коврике с иголками по полчаса в день и перестал пить. Последний пункт был сложным, но жить сейчас хотелось полной жизнью, а не скрючившись в три погибели. Алкогольные возлияния остались лишь в мечтах — иногда я бухал во сне, а утро начиналось с фантомного похмелья. Чудеса, да и только!

Когда мне стало чуть легче, врачевательница отправила меня на массаж к бесплатному специалисту. Кабинет его напоминал пыточную, а сам он — полоумного маньяка. В первую же нашу встречу Джек Потрошитель скрутил меня в узел и раскрутил обратно. Особенно страшно было, когда он попросил расслабить мою шею. Как расслабить шею, когда ее крутят и хотят свернуть? В глазах мелькали вспышки, пелена сменялась темнотой, затем снова я обретал зрение, но вроде сие помогло. Мне действительно стало легче после десяти запоминающихся встреч с братом Ганнибала Лектора. К счастью, я выжил, но душа была истерзана пытками.

После массажа врачевательница решила, что в моей жизни слишком мало боли, и отправила меня на физиопроцедуры. Током. Где-то в аду хлопал в ладоши Менгеле. Я серьезно. На спину укладывали два тряпочных диска, промоченных какой-то проводящей жидкостью, и пускали ток. Горите в аду, чертовы фашисты!

Последним заданием по моему исцелению стал бассейн. Пришлось окончательно вытряхнуть копилку, вырвав какую-то бешеную акцию, дающую мне право окунаться в хлорированные воды с восьми до двенадцати утра каждый день почти за бесценок. Ну как за бесценок — девятьсот рублей в месяц. Думаю, приду пораньше и буду одиноко плавать, рассекая волны.

В 8:05 я вышел из раздевалки, и удивлению моему не было предела. На спортивных дорожках какие-то морские кони уже вовсю гребли, разгоняя волны, а на мирских — штук двадцать бабок. Алло, гараж! Поликлиника сегодня закрыта, да? Или собес? Или куда вы там еще в семь утра ходите? Может, в Черусти на дачу вам надо сгонять, не? Или на электричке куда-то ехать и загадочно смотреть в окно? Вы вообще тут как оказались? Это фитнес-центр. М-да-а-а! Поплавал в одиночестве!

А потом пришел их тренер, и началась водная аэробика.

«Окей, Гугл! Как стереть себе память?»

Чудо свершилось, и я стал более-менее жить, правда, в газетенке не поняли. Им вообще было плевать, болеешь ты или умер, — статья должна выходить в срок. главред понял, а вот директор вонял не на шутку. Бесчеловечные прогрессивные менеджеры, мать их. Ну ничего, теперь бравый журналист Виталя Штольман в строю и готов радовать людей своими историями. Как раз и получат рассказ о народной медицине.

Какая зарплата, такая и работа!

Виталий Штольман

Вы только что прочитали отрывок из повести "Холостяк. Выжить после развода", прочитать ее полностью можно на любых литературных площадках.

Придраться, поныть, совершенно нет желания, все сделано так, как будто делали по нашему заказу, постоянно сверяясь с нашими пожеланиями и капризами.

Знаете, как было плохо тут ходить незрячим?

Кругом одни ямы или буераки. После дождя квест - дойди до дома, не набрав в обувь тонну лужи!

Порой, одна сплошная грязь, незрячие ходят вдоль путеводителей, а они стоят у самого края асфальта, и раскисшая земля лежит прямо под ногами. Такое себе удовольствие!

А зима? Зимой это отдельный вид экстремального вида спорта. Дойди до дома называется целиком. Вдоль путеводителя имеется небольшой уклон (вернее, имелся ранее). А после оттепелей, появлялась самая настоящая горка. Иной раз, идешь ноги, не отрывая от поверхности и рулишь тростью. Страшно!

Теперь асфальт выше обочины, стало гораздо удобнее. Да что там, стало невероятно удобнее.

Каждый раз, когда сейчас идешь по этой дорожке, испытываешь чувства благодарности тем, кто это сделал именно так, а не иначе. Поминая добрым словом этих людей.

Причем, это не только наше с женой ощущения, но и других незрячих, кто тут ходит.

Люди, вы даже не представляете, какая порой мелочь, может редкостно и качественно портить жизнь! Или наоборот, несказанно её облегчить незрячим.

Хочется выразить благодарность Администрации нашего муниципального округа. Особенное мерси рабочим, которые это делали. Всего вам наилучшего!!!

Мы писали так, как видится это с нашей стороны, стороны инвалидов по зрению. У других, может быть иная точка зрения, Бог им судья.

Коля не был из тех, кто гонится за призраками - ни карьерных лестниц, ни блестящих офисов, ни звонких титулов - все это казалось ему суетой, лишним шумом в тихой мелодии его жизни. Он был слесарем и это было его осознанным выбором и его руки, крепкие и мозолистые, знали толк в металле и могли с легкостью разобрать и собрать любой механизм - от старого велосипеда до сложного промышленного станка. В его мастерской, пропахшей машинным маслом и металлической стружкой, царил порядок, понятный только ему, каждый инструмент лежал на своем месте, каждый винтик знал свое предназначение.

Коля не стремился к "успешному успеху", как его называли по телевизору, не мечтал о виллах на Лазурном берегу или личных самолетах, его "успех" заключался в другом - чтобы утром, когда первые лучи солнца пробивались сквозь пыльное окно мастерской, он чувствовал удовлетворение от предстоящей работы, в том чтобы видеть, как оживает старый, казалось бы, безнадежный механизм под его умелыми руками, чтобы видеть благодарность в глазах людей, чьи проблемы он решал.

Его соседи, многие из которых работали на заводах или в офисах, часто недоумевали:

- Коля, тебе 40 лет, ты бы хоть подумал о будущем, о пенсии! О том, чтобы как то выбиться в люди! - говорили они, похлопывая его по плечу, но Коля лишь улыбался в ответ - знал, что его "выбиться в люди" уже произошло и он из тех, кто ценят свое время, свои руки и свой труд. Он не был беден, его заработка хватало на скромную, но уютную жизнь, мог позволить себе качественную еду, новую одежду, когда старая изнашивалась и даже иногда выбраться на рыбалку, свое любимое хобби.

Но главное - он не тратил свои силы и нервы на погоню за тем, что ему не нужно.

Как то  к нему пришел новый сосед, молодой парень по имени Артем - полон амбиций, в мечтах о собственном бизнесе, о миллионах.

Он свысока смотрел на Колю, на его простую жизнь.:

- Ты, Коля, как будто застрял в прошлом веке, мир меняется а ты все с гаечным ключом бегаешь - говорил он, размахивая модным смартфоном.

Коля слушал его терпеливо а потом предложил:

- Артем, у тебя там что то машина барахлит, я слышал, давай покажу как это чинится а ты мне расскажешь, как этот твой телефон работает.

Артем сначала отмахнулся, но потом, когда его машина действительно встала, пришел к Коле, тот не говоря ни слова, принялся за работу - не спешил, не суетился а просто делал свое дело и через час машина завелась. Артем был поражен - никогда прежде не видел, чтобы кто то так ловко и уверенно справлялся с поломкой. Постепенно Артем стал чаще заглядывать к Коле, наблюдал за его работой, слушал его неторопливые рассказы о механизмах, о том, как важно понимать их суть а не просто следовать инструкциям, видел, как Коля с удовольствием чинит старый велосипед для соседской девочки, как ремонтирует соседскому подростку мопед.

В один из поздних осенних вечеров Артем, уставший от своих бесконечных бизнес-планов и встреч, сказал:

- Знаешь, Коля, я, кажется, начинаю тебя понимать, может и мне стоит иногда остановиться и просто … сделать что то руками? А?

Коля улыбнулся - знал, что его выбор не был простым и требовал внутренней силы, умения отличать настоящее от наносного. Но он так же знал, что этот выбор принес ему не только спокойствие, но и глубокое, подлинное удовлетворение, ведь он не был рабом чужих амбиций или общественных ожиданий а был хозяином своей жизни, своей мастерской, своих рук. Артем, хоть и не отказался от своих стремлений, начал смотреть на мир иначе, стал замечать детали, которые раньше ускользали от его внимания, понял что "успешный успех" - это лишь одна из множества дорог и далеко не самая прямая или счастливая для всех и увидел в Коле не просто слесаря а человека, нашедшего свой путь, свою гармонию.

А Коля продолжал жить своей жизнью, наполненной смыслом и тихим достоинством - не искал признания, не жаждал славы, его мир был прост, но в этой простоте заключалась его сила. Он был слесарем и это было не просто ремесло а философия осознанного выбора, где главное - не то, что ты имеешь а то, кем ты являешься и то, что ты делаешь с любовью, пониманием.

И в этом была его настоящая, незыблемая свобода и что приносило ему не только спокойствие, но и глубокое, подлинное удовлетворение.

Однажды, в один из тех редких дней, когда мастерская Коли была особенно тихой а солнце играло бликами на полированных поверхностях инструментов, к нему зашел старый друг, Петр, когда то тоже работавший на заводе, теперь занимал солидную должность в крупной компании и в его глазах читалась усталость, которую не могли скрыть дорогие костюмы.

- Коля, привет - сказал Петр, оглядываясь по сторонам с легким недоумением - все так же, как и двадцать лет назад а я вот … знаешь, иногда думаю, правильно ли я выбрал. Бесконечные совещания, отчеты, интриги ... А ведь когда то тоже любил что-то руками делать ...

Коля кивнул, не прерывая своей работы над сложным механизмом:

- Каждый выбирает свой путь, Петр, главное, чтобы он был твоим.

- Но ведь ты мог бы! Ты же умный, руки золотые, мог бы свою фирму открыть, цех построить. А так … просто слесарь ...  

В голосе Петра проскользнула нотка жалости, которую Коля давно научился не принимать близко к сердцу.

- А что такое "фирма" или "цех" для меня? - спокойно спросил Коля, поднимая взгляд - это новые заботы, новые долги, новые люди, которых нужно контролировать. А здесь … я сам себе хозяин, я знаю, что делаю и делаю это хорошо. И мне этого вполне достаточно.

Петр вздохнул:

- Ты прав, наверное, просто я … как будто потерял что то важное в этой гонке. А ты, кажется, нашел ...

Коля улыбнулся:

- Я нашел свое место, где я чувствую, что мои руки не просто инструмент а продолжение моей души, где каждый винтик, каждая гайка - это часть моего мира, который я создал сам, без чужих правил и ожиданий.

Петр постоял еще немного, наблюдая за его ловкими движениями и в глазах мелькнуло что то похожее на зависть, но не злую и черную а скорее светлую, как будто он увидел в Коле отражение того, что сам когда то потерял.

- Знаешь - сказал Петр, когда уже собирался уходить - может и мне стоит иногда заглянуть к тебе, просто посмотреть, как ты работаешь. Может и мне что то вспомнится ...

Коля кивнул:

- Всегда рад, если что то сломается - обращайся, всегда готов помочь.

Петр ушел, оставив после себя легкий аромат дорогого парфюма, который, казалось, диссонировал с запахом масла и металла в мастерской. Коля же, не отвлекаясь от работы, продолжал собирать сложный механизм и для него это было не просто ремесло а своего рода медитация - каждый щелчок, каждый поворот ключа приносили ему чувство глубокого удовлетворения. Он не осуждал Петра, как и других, кто гнался за призраками успеха - ведь каждый человек искал свое счастье, свой смысл, просто пути у всех разные. Коля знал, что его путь - это путь мастера, путь созидателя, он не стремился к власти над другими, к контролю над их жизнями. Его власть была в его руках, в его знаниях, в его способности превращать хаос поломок в порядок функционирующих механизмов.

Иногда к нему заглядывали молодые ребята, студенты технических вузов, которые искали подработку или просто хотели понять, как устроены вещи и Коля с удовольствием делился с ними своими знаниями, показывал, как правильно держать инструмент, как чувствовать металл, как слушать, что говорит машина, видел в их глазах тот же огонек любопытства, который когда то горел и в нем самом. Он учил их ремеслу, уважению к труду, умению находить радость в процессе а не только в результате и говорил им:

- Не гонитесь за тем, что вам навязывают, ищите то, что отзывается в вашей душе. Если это гаечный ключ или компьютер - значит, это ваша дорога. Главное - чтобы это было ваше!

Когда Коля уже заканчивал рабочий день, к нему зашла соседка, бабушка Анна. Она принесла ему пирог, испеченный по старинному рецепту:

- Коленька, спасибо тебе, дорогой - сказала она, ставя пирог на верстак - ты мне опять кран починил а то я уже думала, всю ночь с тазиком сидеть буду ...

Коля улыбнулся, принимая угощение:

=Да что вы, Анна Петровна, это же пустяк.

- Пустяк для тебя а для меня - большое дело - ответила она, глядя на него с теплотой - вот ведь как бывает - одни за миллионами гонятся а ты вот так, просто людям помогаешь и ведь счастлив же, вижу ...

Коля кивнул - счастье для него было не в количестве денег или статусе а в возможности быть полезным, в ощущении гармонии с собой и миром, его мастерская была его крепостью, убежищем, местом силы, здесь он чувствовал себя настоящим, живым. Он не нуждался в признании или похвале, ведь эго удовлетворение было внутренним, знал что его труд важен, что делает мир чуточку лучше, чиня то, что сломалось, восстанавливая то, что утратило свою функцию.

В этом и был его осознанный выбор: жить просто, работать честно, быть полезным людям и обществу, быть самим собой - таким какой есть, без ломки сознания, характера и образа жизни.

И в этой простой, незамысловатой философии он находил настоящее счастье, которое не купишь ни за какие деньги и его жизнь была полна смысла а его руки - заняты делом.

Вы давно были на кладбище? А я вчера … Больше года прошло с момента похорон отца. Я единственная из нашей семьи, живущая очень далеко от места его захоронения. И вчера я отправилась проведать папу.

В черте города пару лет назад открыли новое кладбище. Кладбище небольшое. Оно аккуратно огорожено. Когда мы хоронили отца, то всего пара десятков могил заполняли его. Что же изменилось за это время?

Захожу на территорию кладбища. Если честно, то я даже сначала растерялась. Могилы … Свежие могилы аккуратными рядами одна за другой заполнили почти всю территорию городского кладбища. Я помню, где хоронили отца и поэтому, немного постояв, чтобы сориентироваться, я направилась к тому месту. Узкий проход между оградками, шириной сантиметров сорок, не дает возможности быстро идти. Я неспешно продвигаюсь в нужном мне направлении и время от времени бросаю взгляд на проходящие мной захоронения. Люди, умершие в последнее время и похороненные после моего отца, были рождены, в основном, в 1957-1969 годах. То есть, на момент смерти им было 54-65 лет. Страшно… И не разгонишься по этому узкому проходу… И могилы все свежие… И все время присутствует чувство, что за мной наблюдают. Оборачиваюсь… Никого…

Въехала машина на территорию кладбища. Делаю вывод, что это такси, потому, что из машины вышла женщина в траурной повязке и направилась в глубину захоронений, а машина уехала. «Ух… не одна!» - выдохнула я и продолжила свой путь.

Я знала, где находится могила отца и, что б ни пройти мимо, смотрела на фотографии. Но, увы… Отец, видно обиделся на меня и решил проучить. Я трижды прошла мимо его могилы! Ужасное разочарование в сторону моей памяти и умению ориентироваться на местности… А еще, мне все время казалось, что если сейчас обернусь, то увижу, что умершие тычут в меня пальцем и смеются! Я остановилась…

- Папочка, ну что же ты обижаешься на меня! Я не могла раньше приехать! Ты же знаешь! Ты сейчас все знаешь! - сдерживая слезы, произнесла я.

За моей спиной, у наблюдателей, пропала улыбка, и они виновато опустили взгляд. Я уже подумала, что ошиблась, что не в том ряду ищу могилку отца, и хотела было повернуть назад, чтобы начать поиски заново, но прямо передо мной был деревянный крест с фотографией. Боже! Я стояла возле могилы отца! Стояла рядом и в «упор» не видела! Как пелена, какая - то упала с глаз.

-Ну… Здравствуй, папа... Прости меня, что так долго не могла к тебе приехать...

Поставив свою сумочку на лавочку, я вырвала выросшую траву с могилки и положила цветы. Потом поговорили с отцом … То есть - я говорила, а он, смотрел на меня с фотографии…

В общем… посидела часок … А потом, оставив на столике в пакете помин в виде конфет и печенья, я попрощалась и направилась на выход.

Все время, пока я обратно шла по узкому проходу между оградками к выходу, было впечатление, что мои наблюдатели смотрят мне в след. Ощущение, что возле каждой свежей могилки стоит ее хозяин или хозяйка с грустным лицом. Они провожали меня печальным взглядом. Я обернулась… Ровные ряды свежих могил, уложенных венками и деревянные кресты, освещенные ярким, летним солнцем…

А ночью мне приснился отец. Он стоял возле своего дома и улыбался. Я чувствовала, что он очень рад, потому, что его помнят и любят. Ведь люди живы, пока память о них жива.

– Вполне рисковый парень на войне и в лихие времена, но скромный, осторожный, робкий даже и мнительный во времена спокойные и стабильные...

Шульц:

– Женился и остепенился – перешел на пиво?

Жорик:

– Все это, и даже хуже – полюбил "букву закона", и его сильно бесят те, кто "пьет шампанское" в спокойные времена.

Шульц:

– Смелый и дерзкий на адреналине, и скромняга при его отсутствии?

Жорик:

– Именно, тот самый случай, когда осторожность не спутаешь с притрусоватостью, или скованностью детскими комплексами...

Шульц:

– И с чем же тогда он путает осторожность?

Жорик:

– С "виной выжившего", экстраполированной в будущее: он видит неоправданно идущих на риск в стабильные времена, и ощущает вину за то, что они с высокой вероятностью обосрутся.

Шульц:

– Жалеет их заранее?

Жорик:

– Жалеет тех, кого перемалывает рискующий пока лес рубит...а щепки летят, понимаешь ли.

Шульц:

– Что мешает ему остановить "идущего на неоправданный риск"?

Жорик:

– Робость, скромность, мнительность...и пиво.

Шульц:

– Как пиво?

Жорик:

– А рискующим "впадлу" с ним пиво пить, коли шампанское уже заказали...