Лейтенант молча окинул взглядом друзей, остановил взгляд на почти докуренной сигарете Стаса. Тот все понял, достал из кармана пачку и предложил Матвею. Взяв у Стаса зажигалку, он еще несколько секунд помялся, и все-таки закурил. Первая затяжка горько обожгла легкие, и Матвей закашлялся. Переборов себя, он сделал еще несколько затяжек, и вскоре в глазах поплыло еще сильнее.
Раньше Матвей курил, но перед службой в полиции бросил, мотивируя в первую очередь тем, что его отец не курил, а еще тем, что слуга закона должен быть всегда в хорошей форме, и в случае чего быть готовым к погоне за преступником. Если бы от Матвея хотя бы раз на открытой местности убежал преступник из-за его слабых легких, он бы себе этого никогда не простил. Но таких случаев не было. Вчерашнему засланцу повезло, что призрак предупредил его об опасности, а то костей бы не унес.
— Можете меня с днем рождения поздравить, — хмуро отозвался Матвей, голос был с хрипотцой. Стас и Серега посмотрели на него вопросительно, — если бы не Полина, я бы вчера пополнил ряды парализованных дохляков.
— Это как? Че, херово было? — спросил Серега.
— Херово мне сейчас, вчера все было как раз-таки ништяк, — после этих слов он замолчал.
Почти докурив, Матвей еще с минуту гипнотизировал тлеющий окурок, потом выбросил его и начал говорить. Он рассказал все, что случилось минувшим вечером. Про призрак, явившийся к нему, про крестик, который сработал как оберег, про шныря во дворе, который улизнул, как только Матвей его заметил. Выдвинул свою догадку о том, что именно призрак причина массового паралича. Рассказал и про внешность самого призрака, от чего Стас немного смутился, снял кепку и погладил свою лысину, пробурчав что-то про дискриминацию причесок.
После рассказа лейтенанта замолчали и его друзья, достали еще по сигарете и дружно закурили.
— Да ну, Матвей, — успокаивал себя Серега, — ну не может же быть такого, мы только с одним привидением разобрались, и ты говоришь, что к нам еще одно приперлось? Ну не бывает так, на Омске ж свет не сошелся, в конце концов. Сколько городов вокруг, а? Целая страна, глобус из нее сделай, ткни хоть тыщу раз, а в Омск вряд ли попадешь!
— Ну да, хрень какая-то, и откуда они только лезут, — Стас почесал затылок.
— Может, показалось тебе чего, ну? Померещилось? — спросил Серега.
— Это мне тоже померещилось? — Матвей задрал футболку, продемонстрировав друзьям ожог от крестика, от чего они округлили глаза, — то-то же.
— Нихуясе! — выпалил Стасян.
Матвей опустил футболку, сплюнул.
— В общем, у этого урода на меня зуб имеется, а почему — не знаю. Может, не угодил чем, но это не важно. Важно то, что эта мразь приходит по ночам к детям, и присасывается к ним, как паразит. Дети долго не живут, больше девяти дней никто не выдержал. А значит, на следующей неделе у нас новая волна, после которой в городе объявят ЧП. Нельзя это допустить, пацаны… если Москва нами займется, нам пиздец.
— А че делать-то, Матвей? — спросил Серега.
— Да, че делать? — поддержал Стасян.
— Какой-то гондон таскает с собой этого призрака, и тот уже питается, кем хочет. Подозреваю, что прошлой ночью целью были вовсе не те три парняги, а я. А их так… за компанию, за то, что мешались.
— Делать то че, Матвей? — повторил Стас.
— Да я ебу что ли? — вспылил лейтенант, — я че вам, Пушкин что ли?
— Урода то найти можно, — вмешался Серега, — только надо знать, как. Ты говоришь, крестик нагревается, когда ублюдок этот рядом?
— Давно ты это чувствовать начал? — спросил Серега. Стасян почесал лысину и слушал дальше.
— Когда мы с Дашей в магазе были. Ну, после дачи, тогда он нагреваться начал, — сказал Матвей.
— Подозрительного никого не видели с Дашей? — спросил Серега.
— Да нет вроде, — пожал плечами Матвей, — хотя нет, пидор в меня врезался какой-то. Чуть не сбил, извинился и дальше попер, как танк. Часы у него еще были, золотые, кажется. Ну, это я так подумал.
— Так-то пидоры с золотыми часами это явление редкое. Посмотрю, что нарою, то скажу. А ты че тут, Стасян? Шел бы отсыпаться.
— Может, чем помочь смогу? Так-то одно дело делаем.
— Ты на себя посмотри, в таком состоянии ты мало чем поможешь. Иди домой, отсыпайся, вечером, если что напиши, как в норму придешь, — сказал Матвей.
— Да какой там, вечером! Еще одно дежурство, забыл? — хмыкнул недовольный Стас, — я Кравченко этому и так, и эдак, выходной мне нужен, мой законный, между прочим! А он уперся, как баран! Никак не утрясти.
— Считай, что уже утрясли, — ответил Матвей, — я к нему зайду сейчас. А ты давай, пиздуй домой.
— Че, правда? — Стас округлил глаза.
— Что бы через две секунды тебя тут не было, — отрезал Матвей.
Стаса как ветром сдуло, улыбаясь, он еще не забыл поблагодарить Матвея, но по его напутствию отправился на х… домой, в общем, Стас пошел.
— Давай так, Серег, пошерсти немного по теме часов, и как этот синюшный урод может быть с ними связан, а вечером в баре свидимся. Чувствую, если не прибухну сегодня — сдохну.
Серега согласно кивнул, они с Матвеем вернулись в отдел. Сержант пошел по своим делам, а лейтенант по своим. В коридоре он нарвался на нужную персону, вот так удача.
— Че там с Петровским? Почему выходной не даешь? — без обиняков начал Матвей.
— Да ничего особенного, товарищ старший лейтенант. Грубит боец, ведет себя неподобающе, вот, воспитательные меры принимаю, — ответил Кравченко.
— В общем, так, бойца я сегодня забираю, мне он нужен, но дежурство не снимай.
— Это почему? — нахмурился Кравченко, — у него сегодня дежурство в моей группе, у вас есть своя.
— Потому, что я так сказал, — отрезал Матвей. То, что он выслушал на счет Стаса, не могло его не задеть, — и не пизди мне тут, или про твою личную неприязнь быстро руководство узнает, и вылетишь нахуй отсюда подметать дворы, понял?
Матвей смотрел прямо в глаза задыхающемуся от возмущения Кравченко.
— Я не слышу? — Матвей приставил ребро ладони к уху.
— Понял, — сквозь зубы процедил Кравченко.
— Вот и умница, — Матвей наигранно улыбнулся и пошел дальше, оставив красного от злости Кравченко одного.
Вечером Матвей и Стас встретились в пивбаре. Матвей пришел первый, заказал пиво, арахис и ждал. Ожидание быстро наскучило, поэтому Матвей выпил первый стаканчик пива практически залпом, и чувствовал, как в груди теплеет, а рассудок приятно расслабляется.
Вскоре компанию ему составил Стас.
— О-о-о, шеф, да ты балуешь! — восхитился Стас, поздоровавшись с Матвеем, и они устроились за столом. Стас сразу отхлебнул пива из кружки, — че, где Серега?
— А я не понял, сержант, чего это мы алкоголь на дежурстве употребляем? — ухмыльнулся уже поддатый Матвей.
Стас чуть не поперхнулся пивом, исподлобья посмотрел на Матвея, забыв про свои «пенные» усы.
— Да расслабься ты, — усмехнулся Матвей, — с твоим Кравченко я утряс все, только сказал, чтобы он дежурство не снимал, что я заберу тебя.
— А тебе че, деньги за лишнее дежурство не нужны? Можешь мне их отдать, если не нуждаешься, — хмыкнул Матвей.
— Ты че это, начальник, конечно, нуждаюсь! Спасибо, в общем, вот, — Стас украдкой и с хитрецой посмотрел на друга, — че, сильно ему засадил? Прям по самые кишки? Ну, расскажи!
— Ниче я тебе не буду рассказывать, — сказал Матвей, — сам у него спросишь, если надо.
Мужчины продолжили пить пиво, закусывали арахисом и болтали практически ни о чем. Минут через двадцать к ним присоединился Серега. Едва не запыхаясь, он завалился к ним за стол, положив на него одну папку. Поздоровался с друзьями, выдохнул и сразу пригубил из кружки.
— Ну, чего у тебя? Нарыл чего? — спросил Матвей.
— Похоже, да, — выдохнул Серега, — нихуя не поверите, но это, — он постучал по папке, — дело из ранее секретного архива КГБ.
— Нихуясе! — шаблонно выказал удивление Стас.
— КГБ? Ты как до этого докопался? — спросил Матвей, взяв папку.
— Да пацанов поспрашивал, кто чего знает. Сам пошерстил по старым базам, а тут это дело и всплыло, — пожал плечами Серега и начал свой рассказ, пока Матвей изучал материалы дела.
В общем, история мутная была. После войны оказалось, что война то не совсем окончена, и немцы еще много дерьма на наших землях оставили. Те, что из общества Аненербе постарались особенно. Вот и организовали в КГБ секретный отдел по таким вещам. Самой опасной на то время считалась разработка Вольфганга Краузе, он сделал часы, в которые по слухам смог заточить Тибетский дух, Ракшаса. И попытался внедрить его на наши земли. Внедрить не получилось, наши ребята с мразью разобрались, но часы посеяли, а после войны их нашел какой-то мальчишка, Степанов Коля, на нем-то все звезды и сошлись. Дальше все еще интереснее, послали на адрес капитана с двумя бойцами, да никто из них не выжил, всех вперед ногами вынесли. В официальных отчетах списали все на бойню в квартире, а в КГБ забили тревогу, что дух из механизма, как его окрестили, сбежал.
Матвей закрыл папку с делом, положил ее на стол, отхлебнул немного пива. Стас слушал Серегу едва ли не с открытым ртом, только вытекающей слюны не хватало.
— Серег, этому делу под сраку лет уже, причем тут оно? Раньше бы узнали об этом… духе из механизма! Столько лет прошло, неужели он себя бы не проявил?
— А вот это уже интереснее, — ухмыльнулся Серега, — я пробил всех Николаев Степановых, и знаешь что?
— Че? — в один голос спросили Матвей и Стас.
— Две с половиной недели назад в центральном округе скончался Степанов Николай. Пенсионер, одинокий, нелюдимый. Соседей опросил, самое приметное, что у него было, это часы из белого золота. А через несколько дней началось… что? Сами додумаетесь?
— Блять… — Матвей откинулся на стуле, протерев лицо ладонью, — ну, сдох он, а часы куда ушли?
— Вот это уже я не смог узнать. Этот Николай в телеграм писал, что готов отдать часы тому, кто придет и выслушает их историю. А кто ему писал, это уже вряд ли получится узнать. Только с помощью ФСБ, — пожал плечами Серега.
— Нахер ФСБ, еще их тут не хватало, — хмыкнул Матвей, — так, а почему он так долго себя не проявлял?
— А ты в деле не видел инструкцию? Эту инструкцию писал Краузе специально для этих часов. С помощью нужной комбинации можно усыпить Ракшаса. Видимо, Коля все свое бытие часы не трогал, а как только передал их кому-то, тот чего накрутил по незнанию, вот и получилось то, что получилось, — ответил Серега.
— Что про этого Ракшаса вообще известно? — спросил Матвей.
— В целом Ракшасы безобидные, но терпеть не могут безволие. Тибетские духи они по природе своей вольные, и заточение может привести их в бешенство и свести с ума. Так же они очень адаптивные, сильные и злопамятные. Ни один человек не сможет выдержать одержимости Ракшасом, а прямой зрительный контакт может даже… — тут Серега замялся, — парализовать. После чего Ракшас забирает жизненную силу парализованных.
— Получается, этот урод целых две недели спокойно питался, пока мы в ус не дули? — Матвей тяжело выдохнул.
В этот момент у Матвея зазвонил телефон. Номер был не определен, но он все же взял трубку.
«Слышь, лейтенант» — послышался тихий голос из динамика.
Матвей шикнул, включил громкую связь.
— Кто говорит? — спросил Матвей.
«А тебя это ебать не должно. Я сейчас под окном… как ее? Даша, вроде?»
Стас и Серега напряглись, округлив глаза.
— Слышишь, сука, только тронь ее! — отрезал Матвей.
«А я никого трогать и не собирался. А вот он… ну, если успеешь, лейтенант, то спасешь свою плюшечку. Удачи» — раздались короткие гудки.
Матвей, Серега и Стас в это же мгновение сорвались со своих мест и рванули на выход из бара…
Приора с визгом тормозов остановилась у подъезда пятиэтажного дома. Из машины ломанулись трое, едва не сшибая друг друга по дороге. Они рысью забежали на четвертый этаж, Матвей открыл входную дверь, трое сразу же вломились в квартиру, но никого в ней не обнаружили. Никого, кроме Даши, что распласталась на кухонном полу. Она не могла пошевелиться, лишь беспомощно смотрела по сторонам…
Стасян неожиданно для себя проявил инициативу и позвонил в скорую помощь, называя адрес и суть проблемы. Серега был у входа на кухню, а Матвей стоял на коленях, поглаживая парализованную Дашу по волосам, при этом чувствуя, как крестик на его груди нагрелся.
— Тише, Дашуль, все хорошо будет, — скупо улыбнулся Матвей, погладив девушку по щеке, — веришь мне?
Но Даша лишь беспомощно смотрела на него. Вдруг, телефон Матвея снова зазвонил. Номер не определен…
— Слышишь, урод, это была твоя последняя вылазка! — свирепел Матвей.
«Не в твоих интересах гнать, мусор. Не волнуйся, этот номер ты не выследишь. Хочешь, чтобы твоя Даша сдохла, или нет?»
— Че тебе надо? — выпалил Матвей.
«Мне от тебя ничего. А вот ему ты нужен. За бассейном Альбатрос есть, так называемся «коробка», там хоккейное поле, вот там и буду тебя ждать у теплотрассы. Приходи один, если не нужны проблемы» — раздались короткие гудки.
Матвей не уходил до тех пор, пока Дашу не погрузили на носилках в карету скорой помощи. Когда машина уехала, он обратился к друзьям.
— Мне надо ехать одному, — отрезал Матвей, пройдя к своей машине.
— Это с хуя ли? — выпалил Стас, — чтобы мы тебя оставили?
— Да, Матвей, какое-то западло получается, — поддержал Серега, — мы тебя не оставим.
— Не лезьте, блять! — выпалил Матвей, едва сдержавшись, чтобы не толкнуть их, — это приказ! Я сам разберусь, а вы валите по домам, по добру по здорову.
Затем он забрался на водительское место, завел двигатель, и Приора умчалась со двора, а Стас и Серега остались, в недоумении переглядываясь друг с другом.
Матвей доехал до бассейна Альбатрос, оставил машину у дороги и направился вглубь, к той самой «коробке». Обойдя пустующее, хоккейное поле, он подошел к теплотрассе. Почувствовалось неприятное жжение в груди, крестик давал о себе знать.
— Лейтена-ант! — услышал он голос, резко повернувшись.
В пяти метрах от себя он увидел фигуру Ракшаса. Сейчас его ноги были не такими короткими, как минувшим вечером. Теперь он был ростом больше двух метров, его мощные ноги были соразмерны мускулистым рукам и торсу.
Матвей тут же направил ствол на Ракшаса, услышав его веселый смех.
— Мне надо сделать так? — Ракшас показательно поднял руки и завел их за голову.
Матвей почувствовал, как крестик начал прижигать, и его ожог реагировал на это очень остро. Он понял, что смысла стрелять нет, и опустил пистолет.
— Зачем ты это делаешь? Из-за тебя гибнут дети! Я знаю, что это ты устроил, — выпалил Матвей и решил пойти ва-банк, — у нас мало бездомных? Бомжи, наркоманы, сидельцы, в конце концов! Да разве ж кто будет за них спрашивать? Почему ты забираешь детей!?
Ракшас убрал руки с затылка, размял плечи и вновь рассмеялся.
— Вот как заговорил лейтенантик. А ты что выберешь, протухшие помои из мусорки, или стейк из свежего, молодого мяса? Вот ваши сидельцы и бездомные — для меня тухлые помои! А дети, сколько в них чистой, жизненной энергии! Молодые, сочные души! Они делают меня сильнее. Даже сейчас со мной не сравнится ни один мой сородич! Всех раздавлю! И я не собираюсь останавливаться, и ты мне точно не помешаешь.
Матвей не нашелся, что ответить Ракшасу. Призрак не подходил, не решался, поэтому продолжил говорить.
— У меня есть для тебя предложение, лейтенант. Вижу, ты не из робкого десятка, — ухмыльнулся Ракшас.
— Какое у тебя может быть предложение для меня? — саркастически выпалил Матвей.
— Самое выгодное. Я перейду к тебе на службу, и вместе мы с тобой будем держать всю преступность этого города в крепкой узде. Я исполню одно твое желание, какое только захочешь. Слава, девушки, власть или богатство, мне все это под силу.
— А дети!? — выкрикнул Матвей, — те, что сейчас умирают в больницах по твоей милости!
— Ах… дети. Детей я отпущу, если тебе будет угодно, как новому хозяину. Им не обязательно погибать, ведь у меня уже есть все, что мне нужно. Я теперь не просто дух из механизма, — Ракшас продолжил с явной гордостью, — я Бог из механизма! Думай, Матвей, только времени у тебя не так уж и много.
Матвей серьезно задумался. А почему нет? Если он станет хозяином Ракшаса, то и проблемы все решатся. Не все, конечно, но большая часть.
— А этот? Который с часами сейчас, кто он?
— Дима? Безвольная тряпка, — Ракшас оскалился, прошипев это имя, — студент, ведомый только жаждой наживы. Ничего не смыслящий в истинном могуществе молокосос. Он даже не знал, что за часы принимает, деньги затмевают разум таким, как он, от чего ими управлять проще простого, но ты совсем другое дело, лейтенант. Тебе я готов присягнуть на службу, и ничуть не пожалею о смене хозяина. Пусть я и несколько сентиментальный, но ты мне сделаешь одолжение, если прихлопнешь эту рохлю и займешь действительно достойное для такого как ты место!
Ракшас видел колебания лейтенанта, но он уже почти достиг цели и продолжал давить.
— А ты в курсе, что я такой не один? Не единственный дух, запертый в механизме их святейшеством — Аненербе?
Услышав это, Матвей встряхнул головой, уставившись на Ракшаса в недоумении. Казалось, даже температура крестика не может помешать сосредоточиться на разговоре.
— Что? В каком смысле — не один? Кто еще есть?
Ракшас утробно посмеялся, размял когтистые пальцы.
— Не включай дурака, лейтенант, мысли объективнее. Его величество Вольфганг Краузе, — Ракшас сжал кулаки и зарычал, назвав это имя, — за свою гнусную жизнь успел провести три эксперимента под названием «Дух из механизма», про первый я мало что знаю, насколько известно, удержать его не получилось, и он просто сбежал. Я, как ты понял, стал номером два. Но последний, ух-уху-ху-у, Краузе настолько слетел с катушек, что решил обуздать дух куда более могущественный, нежели я. Он даже сам не понимал, во что ввязывается, но его было не остановить. Фашистская Германия пировала, им было разрешено буквально все, и Вольфганг выбрал для третьего эксперимента… Лешего.
Последние слова прозвучали громом в пустом поле за «коробкой».
— Лешего!? — переспросил Матвей.
Конечно, Матвей пусть и не изучал досконально Славянскую мифологию, но и не был в оной последним чайником и понимал, кто такой Леший.
— Его сила — это же целый лес? Природа! Как это возможно?
— История умалчивает, — загадочно произнес Ракшас, — но у него получилось. Слышал про Нефтегорск?
— Что в Сахалине, — уточнил демон.
— Ну, город разрушенный землетрясением, и чего?
— Землетрясением ли? Да, в теории все так и было. Вот только город начали строить после войны, а что там было «ДО»? Не знаешь? Еще бы. А я тебе скажу, что там было. Краузе выкопал там целый бункер под землей, а внутри установил настоящие башенные часы. На шестернях намалевал символы из своих учебников, по типу тех, которые внутри моих часов, и во всю эту железную кашу он и заточил Лешего. Но, оценить по достоинству третий эксперимент Вольфганга не удалось, Союз показал себя, и фашисты начали рвать когти. Хлябь с часами законсервировали, все следы пребывания скрыли, а после войны туда уже никто не совался. А потом уже там возвели город. Леший был зол, очень зол, я во сне слышал его вопли. И вот, в 95-м году, защита видимо дала брешь, все-таки часовня была под землей, от сырости там никуда не денешься. И Леший наконец-то смог выпустить пар. Признаю, несмотря на защиту часов, я тогда чуть ли не проснулся.
— 28 мая… — задумался Матвей, — землетрясение в Нефтегорске, больше двух тысяч погибших… это Леший вызвал землетрясение!? Но…
— Безумие открывает множество сокрытых возможностей, — ухмыльнулся Ракшас, — и сейчас, в этом мертвом поселке, под землей до сих пор покоится Леший. А его тюрьма постепенно слабеет. Не ровен час, лейтенант, он вырвется на волю. Как ты думаешь, что тогда будет? За семнадцать секунд он забрал две тысячи жизней, будучи похороненным под землей. Во сколько раз приумножится эта цифра, если он окажется на поверхности?
— Объединиться, и вдвоем отправиться туда. Раньше я ему был не чета, но теперь я могу порвать его голыми руками! А в крайнем случае ты заминируешь весь механизм.
— И что это даст? — поинтересовался Матвей.
— Грубое разрушение всех механизмов вместе с защитными символами и контурами может вызвать всплеск энергии, который уничтожит дух. Ну, так что? Ты со мной, лейтенант? Наш союз выгоден не только для нас, но и для всей страны.
Матвей снова задумался, ведь в этом предложении он увидел шанс. Грела возможность спасти всех детей, которые заточены в чертогах собственного разума как Леший в тех башенных часах. И если он возьмет эти часы, и уйдет куда подальше, то и влияние Ракшаса иссякнет, даже если он сам не захочет отпускать детей. Так он считал.
Пока Матвей размышлял над предложением демона, сзади к нему беззвучно приближалась фигура.
— Сзади! — выпалил Ракшас.
— Я его не отдам! — раздался выкрик за спиной Матея, и ему пришелся удар по голове чем-то тяжелым, от чего он тут же потерял сознание…
