CreepyStory

Я подобрал Филина на остановке. Он сел на пассажирское, закинув на заднее сиденье рюкзак. Выглядел Сергей так, словно только что пробежал марафон – нервничал, то и дело протирал лицо руками, ерзал на сиденье. Глаза были красные, взгляд бегал из стороны в сторону, меня он и вовсе, казалось, не замечал.

– Поехали, – только и сказал он.
Я выехал на дорогу и двинулся прямо.
– Что случилось-то? Только не говори, что опять…

Меньше всего я сейчас хотел услышать от бывшего коллеги, что тот снова увидел нечисть. После того, что с нами случилось – я поверю во что угодно. Но одно дело – верить, и совсем другое – снова с колом в руке охотиться на вампиров.

– У меня… Илья, у меня дочь пропала.

Я уставился на него, чуть не потеряв управление. Сзади раздался сигнал клаксона.

– Что?! У тебя есть дочь?
– Да, – ответил он. – Приехала ко мне на выходные. И если мы не найдём её до вечера воскресенья, мне конец.
– Мы?! Почему мы, а не полиция?
– Потому что, во-первых, в полиции нихрена не сделают. Во-вторых, потому что её мать не должна об этом знать. И, в-третьих… – Филин выдохнул и сделал паузу, – дурное у меня предчувствие.

Знаю я это дурное предчувствие. Уже не раз видел такой взгляд. Так Сергей смотрел на меня после встречи с Гундыром. С таким же выражением лица рассказывал, что моя девушка – вампир. И все эти истории тогда закончились жертвоприношениями, убийствами и сожжёнными телами. Может, хоть в этот раз нам повезёт, и окажется, что его дочь просто заблудилась и бродит где-нибудь неподалёку. Но верилось в это слабо.

***

Дочку звали Машей. В следующем году закончит девятый класс. После развода со второй женой Филин виделся с Машей только по выходным. Её мать не смутило, что Сергей проходил лечение в клинике – она считала, что он не опасен ни для себя, ни для других. О том, что её муж сбросил в пасть чудовища старика и хладнокровно воткнул в грудь вампира кол – ей знать необязательно. Девочке нужен отец.

Всё это Филин мне рассказал, пока мы кружили по улицам, высматривая потерявшегося ребёнка. Показал фотографию, на которой они втроём ещё были счастливы. Я пожалел, что не знал Филина до того, как наши жизни начали с бешеной скоростью скатываться в пропасть, а мы – всё больше сходить с ума.

***

Летом Сергей жил на даче в Подмосковье. Ловить тут нечего, развлечений для его шестнадцатилетней дочери – никаких. Но после всего, через что мы прошли, я был не удивлён тому, что Филин хотя бы раз в год искал уединение с природой, закрывался от остального мира и проводил время с ребёнком.
Проблема была в том, что кругом – сплошной лес. И если мы не нашли Машу, катаясь по городу, то есть большая вероятность, что она потерялась в лесу. Там, где даже взрослый человек может заблудиться, а подросток, будучи без еды, воды и связи, – и вовсе не выбраться живым. О чащах, болотах и диких животных предупреждают все поисковые отряды. И если людей в этих лесах не может найти толпа волонтёров, то шансы, что пропавшую девочку найдём мы – два балбеса, возомнивших себя охотниками за привидениями – и вовсе равны нулю.
– Ты запомнил, во что она была одета хотя бы?

Филин стоял возле машины и смотрел на тропинку, уводящую вглубь леса. Он не ответил. Лишь закурил сигарету и, судя по выражению лица, был где-то далеко в прошлом.

***

– Вы запомнили, во что была одета ваша дочь? Особые приметы может?
Полицейский с равнодушным выражением лица смотрел на человека, который из-за волнения не мог связать и двух слов.
– Жёлтое платье, босоножки, в волосах эта… как её… заколка. Серая.
– Полных лет ей?
– Шесть.
– Последний раз вы видели её у входа в торговый центр, верно?
– Верно. Потом я отвлёкся всего на минуту, выпустил её руку. А когда обернулся, её уже не было рядом.
Следователь тяжело вздохнул и записал показания в блокнот.
– Мы сделаем всё возможное, чтобы найти её. Сейчас идите домой. Как что-нибудь появится, мы сообщим.
На выходе из полицейского участка Филина ждала заплаканная жена. Не успел он к ней приблизиться и успокоить, как получил пощёчину.
– Как ты мог?! Как ты мог не уследить за ней?!
– Прости… Прости, я…
– Я тебе этого никогда не прощу.

***

– Зачем тебе столько вещей?

Филин шёл впереди. За его спиной болтался здоровенный чёрный рюкзак.

– Не пойми меня неправильно, – ответил он, обернувшись, – но… там бутылка святой воды, деревянный крест, есть даже старая потрёпанная Библия.
– Что? Крест? Библия?!
– Илюх, можешь считать меня психом, но, если бы в прошлый раз у меня под рукой был кол, мы бы закончили с твоей вампиршей ещё при первой встрече.
– Да, но там была немного другая ситуация.
Филин остановился и повернулся ко мне.
– Слушай, если Маша просто заблудилась или, не знаю, ногу сломала и не может добраться до города – хорошо. Мы втроём вернёмся и вместе посмеёмся над тем, что я таскал с собой все эти средства от нечисти. Но если опять… – он тяжело вздохнул и опустил взгляд, – если опять мы столкнёмся с чем-то потусторонним, то всё это здорово нам поможет.
– Хорошо, – я поднял руки и обошёл его. – Хорошо, ты прав. Но полезное у тебя с собой что-то есть, правда?
– Обычная вода и пара фонариков. На случай, если мы пробудем здесь до ночи.

***

Мы обошли этот жуткий лес и сорвали голос, пока выкрикивали имя девочки. Отвечали нам только шум ветра и птицы. Кругом – высокие деревья, река и заброшенные деревни. Солнце уже заходило за горизонт, становилось прохладнее, а наши поиски не приносили результатов.

Сергей всё больше злился и выходил из себя, пинал попавшиеся под ноги ветки и всё отчаяннее кричал:
– Ма-а-а-а-ша!
– Серёг, слушай, – я схватил его за рукав и повернул лицом к себе, – давай вернёмся сюда завтра. Толку от нас сейчас – уставших и на нервах – никакого. И я бы на твоём месте всё же сообщил о пропаже полиции или ищейкам.
– Ты не понимаешь. Тогда я больше никогда её не увижу.
– Уж лучше она будет живой, но не с тобой, чем считаться пропавшей без вести, так?!

Он замолчал и злобно уставился на меня. Ситуация становилась напряжённой. Застрять в глухом лесу с отчаявшимся человеком у меня не было никакого желания. Но, несмотря на мои опасения, Филин выдохнул и сказал:
– Ты прав. Вернёмся в лес на рассвете.

Филин достал из рюкзака два фонарика.

– А теперь надо выбираться отсюда.

Жуткую тишину, повисшую в лесу, нарушало только уханье сов. Наши поиски закончились ничем – ни девочки, ни её следов, ни мистических тварей из мифов.

Когда мы уже отчаялись, из темноты раздался крик ворона. Мы обернулись на звук. Сквозь заросли кустов и деревьев на нас смотрел яркий жёлтый глаз – свет из окна одноэтажного дома, который мы не заметили днём.

– Если Бог есть, – сказал Филин, светя фонарём в сторону дома, – то внутри мы найдём хоть какую-нибудь зацепку.

***

Дом одиноко стоял в чаще леса, из его трубы валил дым. Сергей трижды постучал в хлипкую деревянную дверь. На пороге показался хозяин – седой худощавый старик, опирающийся на трость.
Филин замер на пороге. Я узнал этот взгляд. Уверен, у него тоже промелькнули воспоминания об Амдерме – как нас приютил старый психопат, скормивший семью монстру.

– Поздновато вы, ребята, в гости ходите, – засмеялся старик, обнажив беззубый рот. – Проходите, нечего по лесам ночью шляться.
– Да нет, – перебил его Сергей, – мы только хотели узнать, не видели ли вы здесь…

Старик шире открыл дверь, и мы увидели, как за столом сидит девушка. Она поставила на стол кружку и посмотрела на нас.

– О, – улыбнулась она, – папа пришёл.

***

– Папа! Мама! – закричала Маша и, встав с качелей, подбежала к родителям.

Филин поднял дочь на руки и прижал к груди.

– Где ты была? Мы с мамой здорово испугались.

Сергей посмотрел на жену – та стояла со слезами на глазах, едва не падая в обморок от счастья.

– Я отошла посмотреть на шарики, а потом потерялась, – с грустью сказала девочка, слезая с рук папы. – Я испугалась и заплакала. Но дядя с тётей проводили меня до дома.

Сергей увидел в нескольких метрах от них молодую пару.

– Спасибо… спасибо вам большое, – сказала супруга Филина.
– Не теряйте её больше, – сказала девушка, – у вас чудный ребёнок.

Мать взяла Машу за руку и пошла в сторону подъезда, бросив взгляд на мужа. Филин был рад, что его дочь жива и невредима, но по тому пронзительному взгляду понял, что его отношения с женой разрушены навсегда.

***

Маша не спешила бросаться в объятия отца. Было ощущение, что мы тут гости, которые зашли к ней на чай. Она вела себя уверенно и даже отстранённо.

– Маша! – крикнул Филин и, чуть не сбив старика с ног, подбежал к дочери.

Я впервые видел Машу. Она не была похожа на отца. Если Филин смотрел на мир с любопытством, словно только и ждал встречи с очередным монстром, то во взгляде Маши было равнодушие и холод. Казалось, за шестнадцать лет она пережила нечто такое, что высосало из неё душу и погасило огонь в груди. Филина она обняла нехотя и без особой радости, будто тот опоздал на какое-то важное для нее событие.

– Что ты здесь делаешь?! Мы весь лес прочесали…
– Девушка заблудилась, – влез в их разговор старик, – здесь это не редкость. Я и пригласил её на чай. Не стану же отпускать её одну вечером. А проводить её я, к сожалению, уже не в состоянии, – он приподнял трость, намекая на хромоту.

С виду это был самый безобидный добродушный дедушка, который проводит одинокую старость у печки, слушая шипение огня и распивая горячий чай. Одет он был в серую вязаную кофту, из-под которой торчал воротник рубашки, и чёрные брюки.

– Спасибо вам…
– Константин Петрович, – добавила за него Маша.
– Да не за что, ребята. И вы оставайтесь. Выспитесь, а завтра с утра спокойно доберётесь до города.
– Нам идти надо, – сказал я, надеясь, что Филин с дочерью меня в этой идее поддержат.

Но поддержал меня только Филин. Маша бросила в мою сторону такой взгляд, словно я здесь был лишним и не имел права голоса.

– Да… – начал было Филин, но старик его перебил.
– Куда идти-то, хлопцы? Темень кругом. Нарвётесь ещё на волков… или кого похуже, – после этих слов Константин рассмеялся каким-то нездоровым смехом.
– Кого похуже?
– Даром что ли в этих лесах люди пропадают. Не верю я ни в маньяков, ни в трагические смерти. Нечисть их забирает.

Старик сел за стол напротив Маши и закурил. Было ощущение, что сейчас он уйдёт в себя и начнёт рассказывать детские страшилки про Бабу-Ягу, Кощея Бессмертного и русалок, утаскивающих добрых молодцев на дно. Но он замолчал и уставился в одну точку, то и дело затягиваясь сигаретой.

– Уж с кем с кем, а с нечистью мы справимся, – из уст Филина вырвался истеричный смешок. – Да, Илюх?
– Да ладно тебе, пап, – сказала Маша, – давай останемся. Невежливо это как-то.

Выбора у нас, похоже, не оставалось.

***

На следующее утро мы покинули жилище старика. На рассвете лес был солнечным и тёплым, пробуждающим приятные воспоминания о беззаботном детстве, а совсем не тем страшным и жутким местом, каким он казался ночью. Константин Петрович не оказался ни психопатом, ни реинкарнацией Дракулы, и я выдохнул, что эта история заканчивается счастливо.

Я довёз Филина с Машей до города и забыл про это маленькое и нелепое приключение. Может, мир и полон нечисти, но гораздо больше он населён добрыми и приятными людьми, которые не хотят тебя сожрать или принести в жертву.

Этой же ночью я напился в баре, посмеиваясь про себя от того, что наша паранойя зашла так далеко, что мы теперь в каждом встречном видим существо, а в каждом происшествии – мистический подтекст. Хватит в моей жизни мистики, хватит в ней зла.

Так я думал ровно до того момента, пока не раздался звонок от Филина. В трубке был странный шорох и отдалённый голос, а через несколько секунд Сергей шёпотом сказал фразу, которая вернула меня в ту, плохую сторону реальности, где нет места ничему доброму и светлому.

– Илюх… срочно приезжай. То, что мы встретили в лесу – не моя дочь.

Лана сидела на скамейке в парке. И отчаянно скучала. А еще депрессировала. Ничего, казалось, не могло исправить ей настроение – ни теплая погода, ни свет солнышка с чистого неба. Даже любимое мороженое Лана надкусила и выбросила. Показалось, что оно совершенно не имеет вкуса, а для Ланы это было ужасно. Она любила яркие вкусы. И в жизни и в пище.

Девушка недавно увлеклась мистикой и разными необъяснимыми явлениями. С замиранием сердца Лана читала о городских легендах, странных домах, загадочных явлениях. Но увы, все это было посвящено другим городам. В их же «Зажопинске» ничего необычного не происходило. Город–то не маленький, но одно слово – Зажопинск. Впрочем, и здесь Лана нашла по соцсетям несколько групп искателей паранормального. Даже пыталась войти в эти группы. Но одни показались Лане полными дебилами, по которым психушка с коррекционной школой плачет. Вторых она окрестила «сумеркодрочеры» и быстро слилась с их вечеринки. А вот третьи реально ее напугали, там было уже не слабоумие, а чистая психопатия. Ну и садизм с принесением в жертву животных. Лана разыграла наивную дурочку и вроде ей поверили, не преследовали, когда она перестала с ними общаться. После этого желание искать подобное у Ланы пропало напрочь, и она вновь засунула нос в старые газеты, пытаясь узнать хоть что–то. Увы, опять по нулям. Ну не было в городе ничего странного и загадочного. Скучный обычный городок. Вот и этот парк, который Лана знала с детства по причине нахождения его рядом с домом. Ничего ни в одном уголке. Разве такое вообще возможно? Ведь парк древний, тут есть два дуба, посаженные еще каким–то классиком литературы, Лана не помнила каким, но было это лет двести назад. И ни–чего–го. Ну ничегошеньки необычного. Это просто удручало.
Девушка вздохнула. Мимо, не обращая внимание на Лану, прошла группа ребят в странной фэнтезийной одежде. Тут вроде в парке было какое–то новомодное мероприятие. Вот ребята и оделись как эльфы – острые ушки, вычурные украшения, даже оружие, такое же вычурное. Луки, деревянные мечи. Смех да и только. Если бы Лана была в более радужном настроении, она бы от души повеселилась над придурками. Иногда под настроение Лана залезала на подобные форумы и знатно троллила всяких Леголасов, Барадиров, и Арвеннов. Лана понимала, что это глупо - так спорить с идиотами, которые не умеют принимать реальность, но ничего поделать с собой не могла. Все имеют право на толику веселья, разве нет? А ведь были еще кретины, которые реально верили в эльфов, фейри, и прочую чушню. Совсем головка вава, больше и не скажешь.
Так что да, Лана бы здорово посмеялась над клоунами, что сейчас весело переговариваясь, шли на свою дурацкую встречу. Но у девушки не было настроения и сил даже для такого. Поэтому ребятам достался лишь презрительный взгляд. Очень презрительный, но совершенно ими не замеченный. Ну и ладно. Лана вновь вздохнула, наблюдая, как компания скрылась за поворотом. Она посидела еще немного, просто потому, что не знала, что делать, а потом все же встала, и медленно пошла к выходу их парка. Сегодня нужно было еще успеть в центральную библиотеку. Вроде библиотекарша – симпатичная веселая девчонка, выглядевшая ненамного старше школьницы Ланы, говорила, что нашла что–то, что может заинтересовать искателя паранормального. Сомнительно, конечно, учитывая, что Лана уже всю возможную инфу перерыла, но чем черт не шутит. Поэтому Лана направилась домой, чтобы перекусить, посмотреть пару серий сериала, и выпить пару чашек кофе – в библиотеку она должна была прийти к самому закрытию – подружка говорила, что лучше всего знакомится с такой инфой, когда посетителей не будет. Вот именно эта фраза больше всего внушала доверие.
Девушка так и нее заметила слежку. А за ней следили
–Она? – спросил один из следящих. Сейчас оба скрывались в листве, не принимая материальной формы. И самый внимательный взгляд различил бы разве что странное колебание воздуха. А самый чувствительный человек почувствовал бы нечто странное в ощущениях, не совсем приятное, колкое.
–Да, – передал второй собеседник
–Но она же просто никто. – сложно было улавливать эмоции при таком общении, но первый собеседник был явно раздражен.
–Я бы даже сказал – ничто, – поправил второй, – но ведь почему–то на нее обратили внимание.
–Глупо, – вновь отозвался первый, – ну да ладно. Она так она. Хотя уверен, при ее толстокожести попасть в ситуацию, когда мы нужны – странно. Хотя, не нам решать.
–Не нам, – подтвердил второй.

***
Лана успела в библиотеку чуть ли не под самое закрытие. Ее уже пропускать не хотели, но девушка умолила просто, что вот срочно нужна книга для доклада. Строгая мадам посмотрела на нее осуждающе, но пропустила, и Лана направилась прямо в читальный зал, где работала подруга. С Викой они недавно подружились. Та заметила, какие книги берет Лана и стала помогать ей с литературой. Как оказалось, Вика тоже интересуется этой темой, всяким мистическим и паранормальным. И тоже вовсе не в восторге от всяких «ельфов». А также совсем не в восторге от блистающих вампиров, само существование которых в литературе – позор для темы. Так девушки и подружились. У Ланы не было друзей. В классе были один придурки, во дворе и того хуже. Так что не удивительно, что девушки стали много времени вместе проводить.
–Вот, – Вика положила перед подругой старую, с ятями еще, книгу.
–И что это? – спросила Лана, недоверчиво разглядывая вовсе не претенциозную обложку грязно–красного цвета.
–Книга некоего Завадского. Таинственная личность. Вроде был ученым, изучал как раз все паранормальное. Вообще–то он жил далековато отсюда, в городе, который до сих пор этим самым паранормальным кишит. Ох, как хочу туда съездить.
–Что за город?
–Потом расскажу… – хитро улыбнулась Вика, – уверена, захочешь составить мне компанию. Там даже есть ребята, что помогают справиться со всякой мистикой.
Лана пожала плечами, вспомнив свой опыт общения с подобными группами
–Да нет, там они нормальные. Классные. Я уже общалась не раз. – проговорила Вика
Лана вздохнула и перевела разговор вновь на тему книги
–Так что там с этим Зава…как его?
–Завадский. Удивительная личность. Говорили что сам колдун, хотя он отрицал. Писал про свой город, но вот однажды был по каким–то делам и тут. Пробыл немного, но разродился такой вот книгой, которая теперь осталась в единственном экземпляре. Большинство сочинений погибло в пожаре, так что книги Завадского – редкость редкостная. Ладно, ты тут изучай, а у меня дела еще.
Лана кивнула и Вика умчалась в книгохранилище. А Лана стала изучать книгу. Которая, надо сказать, захватила ее с первых страниц. У этого Завадского был потрясающий слог, надо сказать. Но вот…

***
–Так что ты думаешь? – Вика принесла кофе и бутерброды. Сейчас девушки сидели в кабинете. Уютно грела настольная лампа, а перестук дождя за окном в ночи добавлял таинственности .
–Скажу, что ему бы романы писать, такая бурная фантазия, – с явным сожалением ответила Лана
–Ты не веришь? – спросила Вика
–Сама посуди. Как в это поверить? Вот откуда он брал инфу? Говорил с людьми, так. Но тогда эти люди бы и другим рассказывали. В общем, не только Завадский что–то знал. Вот тут – про то, что дубы – ворота в другие измерения к ..это что, эльфы какие–то?
–Чудь, – поправила Вика, – считается, что жила тут до людей такая раса. Не люди, но похожи. Но и не духи с демонами. Просто чудь.
–Ну местные эльфы значиться, – зевнула Лана разочарованно. – Большего ожидала от фантазера, кроме как попыток переплюнуть Толкина
–О чуди упоминают еще в древности, когда Толкина и в плане не было, – сказала Вика, – почти на каждой территории можно встретить легенды о расах нелюдей, которые жили тут давно, до того, как люди пришли. А потом либо уходили сами, оставляя землю новой расе, либо воевали и проиграли. Так и чудь белоглазая. Они считаются более низкими чем люди и глаза у них странные. А характер и подавно. Чудь – колдуны, но мы настолько с ними разные по мироощущению, по мировосприятию, что их колдунству не сможем выучиться, даже если найдется желающий учить. Разные есть мнения почему ушли чудины люди. Но некоторые, а с ними и Завадский, считают, что ушли они в другой мир, откуда могут навещать наш. По порталам.
–Ладно, ладно. Верю, – Лана подняла руки в жесте «сдаюсь». – в любом случае, это как пример. Чудь или эльфы – неинтересно. Но вот другой пример. Призрак графини.
–Обленской? – спросила Вика, заглядывая в книгу.
–Ну да, той, что типа и родилась только после пришептывания ведьмы на живот матери. Тут товарищ пишет, что ее не убили во время семнадцатого, а переселили в маленькую квартирку. А потом ей удалось и большую отхапать. Одной.
–Колдунья, – пожала плечами Вика
–Могу согласиться, – с видом знатока сказала Лана, – но вот штука. Переселили ее получается в мой дом. И после смерти тут говорится, стала она привидением, детей убивает, жизненную силу пьет.
–И?
–Сама подумай! Если бы в моем доме такое чудо было, разве я бы не знала? Я же все–все–все изучила по теме? Да и смертей у нас не было. Только две припомню. Один мальчишка с качелей упал неудачно виском о камень. А другая…от рака умерла. И особой потери жизненной силы не чувствую.

Вика вновь заглянула в книгу
–Тут говориться, что она может появиться в виде призрака только в полной темноте. И не заходит в квартиры. У вас есть полная темнота в подъездах или в подвале?
–Наверное, в подвале есть, – задумчиво сказала Лана, – но он закрыт, мы в детстве пытались туда пройти не раз. Разве что есть такой проходной подъезд. Если его закрыть днем, то будет темно хоть глаз выколи. Так что наверняка бы слухи ходили. И так со всем в этой книге
–Вообще со всем? – разочарованно спросила Вика
–Да. Собака призрак – так я облазила весь парк в свое время – нет ничего такого. Я бы точно увидела. Я просто таки чувствую, как в последнее время стала чувствительна ко всему потустороннему. Тоже самое и с домом на Останиме, дом как дом. И с церковью старой и со всем, в общем. Книга классная, но увы, не документальная
–А жаль, – вздохнула Вика
–Жаль, – подытожила Лана.
–Так что книга тебе ничем не помогла… – проговорила Вика
Лана задумалась, бессознательно гладя рукой страницы посвященные привидениям на улице Красовского. Эта улица пережила бурные времена и осталась с таким же названием. В статье говорилось о привидениях женщин, которые настигают прохожего, обязательно одинокого и настигают. Эти призраки не способны убить или даже ранить физически. Но вот галлюцинации, очень яркие глюки о том, как тебе отрезают голову, разрывают на куски, кидают в котел – это они обеспечить способны. Через какое–то время человек вновь оказывается на улице целым и невредимым. По крайней мере – физически. И ведь улица совсем близко от ее дома. Лана не знала, верить или нет. Никакого страха она не испытывала. Скорее странное возбуждение. Неужели это правда? В голове Ланы уже созрел план, что сегодня же она пойдет на эту улицу. Приглашать Вику? Но ведь прохожий должен быть в одиночестве. Потом Вика сама сходить сможет.
–Ладно, – сказала Лана, отодвигая книгу, – спасибо тебе.
–Не за что, – разочарованно пробормотала Вика, – я ведь ничем не помогла.
–Ты пыталась. И достала такую редкость. В любом случае – невероятно интересно. Но мне пора домой

Лана вышла из библиотеки и пошла по обычному маршруту к дому. Но на полпути направилась к улице Красовского. Было уже очень поздно, но вроде бы их район всегда отличался спокойствием. К тому же, в такое время никого точно на улице не будет. Увы, чаянья девушки не оправдались. И в чуть поодаль она заметила прохожего, который тоже свернул на Красовского. Лана прикусила губу, но все же тоже свернула на улицу. Девушка шла за невысоким человеком, который пересекал улицу. Она уже предалась каким–то своим мечтаниям и шла, чисто автоматически уперев взгляд на свои ноги, как тут услышала крик. Подняв голову, девушка увидела, как кричит прохожий. Человек не просто кричал, он, бился в истерике, шатаясь от одного дома узкой улочки к другому, ударяясь о дома и двери. Иногда он застывал на месте, и на пару секунд вопли прекращались, чтобы начаться снова. Лана подбежала к человеку, и только сейчас увидела, что это мужчина лет сорока. На его лице была гримаса боли, а глаза готовы были выкатиться из орбит, как у божеств ада на китайских или индийских рисунках. Лана сомневалась, но все же прикоснулась к мужчине, и чуть не отпрыгнула – рука словно прикоснулась к раскаленному железу. Не отпрыгнула – не смогла, так как рука оказалась словно спаянной с человеком. Лана выдохнула и попыталась оторвать конечность, начиная паниковать. С силой она поддалась назад и упала вместе с незнакомцем. Летели вниз они секунду, не больше, по всем законам физики, но за эту секунду Лана успела увидеть небо, такое ярко–желтое, что больно было глазам, кроваво красные реки, стекающие в долину с гор, в которой барахтались человеческие фигуры, огромных птиц, с кровавыми когтями и крыльями. Услышала она и крики и стоны и какой–то непонятный визг. А еще успела почувствовать, что ее тело словно окунули в кипяток. Но Лана даже закричать не успела, как все закончилось.
Она и незнакомец сидели прямо на асфальте под успокаивающим светом фонаря.
–Что случилось? – спросил незнакомец, – где…ад?
–Ад? –переспросила девушка, – ну я бы не назвала наш городок адом, хотя тут так же скучно порой.
Незнакомец закрыл глаза и прислонился к фонарному столбу
–Крики грешников, желтые небеса и кровавые реки. И боль от кипящей крови.
–Вы видели это? – спросила Лана, донельзя растравленная любопытством.
–А вы – нет?
–Совсем немного, я не успела испугаться или …, – тут Лана замолчала
–Вы хотели подольше? – ядовито спросил незнакомец, – ну тогда вы глупы. Хотя…, – он внимательно посмотрел на Лану и улыбнулся чуть грустно.
–А, вы просто очень молоды. Глупая маленькая девочка.
Лана надула губки и встала, отряхиваясь. На языке крутилось оскорбление, но Лана не стала ничего говорить. Человек в стрессе, мало ли что мог сказать. Девушка лишь повернулась и пошла домой. Когда она обернулась через пару десятков шагов, незнакомец все сидел прислонившись к столбу и смотрел в небо. Только около дома девушка заметила, что практически бежит и сбавила шаг. Сразу же Лана легла спать, мышкой проскользнув в свою комнату. А утром…утром ночные события показались ей не такими уж пугающими, весь страх прошел, а вот любопытство и неудовлетворенность от того, что лишь чуть чуть прикоснулась к чуду, в которое хотела полностью засунуть нос, прошло мимо нее – о, это чувство прямо таки коробило девушку. Особенно при том, что ничего страшного ведь не происходит с людьми – все живы–здоровы. Ну да, опыт неприятный, возможно. Но это же понарошку. Зато какой опыт! И все досталось какому–то идиоту! Ух, даже зубами хотелось поскрипеть от злости. Но Лана не стала – что ей, зубы не жалко? Опять идти на Красовского? Но в статье говорилось, что опыт в жизни каждого такой может быть только один.
Девушка вздохнула. Как–то странно, но большинство других историй господина Завадского либо выветрились из памяти, либо, как те дубы, посчитались девушкой совершенно неприемлемыми для проверки. Уж точно никакие «волшебные» расы ей не нужны.
А вот графиня….Да, оставалась же графиня Обленкая. В их доме , который вился странной змеёй, был один сквозной подъезд, ведущий в небольшой внутренний дворик, засаженный всякой зеленью. Окон там не было, и если закрыть днем обе двери, наступала полная темнота. Сегодня выходной, и наверняка много детей во дворе и так просто подъезд на закроешь. А завтра…Лана уже подумывала о том, как прогулять школу. Вернуться днем. У них так получилось, что в доме все почти – люди рабочие, а детей младше школьного возраста и нет. Так что вполне провернуть можно. Как школу прогулять – это Лана уже знала, не маленькая чай. И хотя в статье точно предупреждалось, что тут уже не понарошку все будет, но Лану было уже не остановить. Впрочем, девушка даже набрала номер Вики, чтобы предложить ей поучаствовать, но не стала звонить, объясняя это себе самой тем, что подружка–то работает. Но на самом деле Лана просто не хотела делиться таким опытом с кем бы то ни было.
Наверное, это был счастливый день, как думала Лана. У нее все получилось! Девушка зашла в подъезд и закрыла обе двери. Было не страшно, но очень неприятно сидеть в темноте. Лана не знала, сколько провела там, боялась даже взглянуть на часы мобильника, чтобы не вспугнуть чудо. Считала сначала стук собственного сердца, а потом потеряла счет времени. Неизвестно, через сколько минут она решила, что хватит и прошла по ощупь к двери( она не отходила далеко от нее). Но только Лана на ощупь нашла ручку и положила руку на нее, как уже на ее руку сверху упала призрачно–белесая, но тяжелая холодная ладонь. Лана вздрогнула и попыталась убрать руку, но чужая рука сжала ее не отпуская.
–Не стоит, – прошипело в ухо.
Лана обернулась насколько могла и увидела старуху, полупризрачную и чуть светящуюся, неприглядную, страшную, с перекошенным лицом, которое казалось еще и обгоревшим местами. Кожа слазила неопрятными лохмотьями. И сама старуха была одета в какие–то лохмотья. Чепчик на голове ,грязно белый, шевелился, будто под ним были не волосы, а черви или змеи. Особо неприятно на лице выделялись губы, словно смазанные чем–то жирным, черным, что капало на пол. Ногти, больше похожие на когти вцепились в руку Ланы, оставляя глубокие раны.
–Хотела видеть? –прошипела старуха и улыбнулась. Только сейчас Лане стало по–настоящему страшно.
–Ну вот я и пришла, – прошипела старуха. – посмотри в глаза мне.
Лана не хотела, но старуха резко развернула ее к себе, проявив недюжинную силу. Одной рукой она приобняла Лану за талию, а другой приподняла ее подбородок, заставив смотреть в свои белесые, словно слепые глаза.
–Смотри! – прошипела она и Лана уже не смогла зажмуриться, покорившись этому голосу. Она почувствовала головокружение, а потом боль в глазах, которая пульсируя, все увеличивалась. Сначала Лане показалось, что глаза хотят вынуть, прямо выкорнуть из глазниц. А потом боль стала такой, будто в глаза вонзились иглы. Лана закричала…хотела закричать, но из горла не вырвалось ни звука.
–Красивые глаза…и вкусные. Я возьму…. – сказал призрак, –отдай бабушке глаза!
Лана уже ничего не видела от боли или от того, что…что не было глаз? Девушка смогла закричать. И поддалась назад чисто инстинктивно.
Упав на сочную зеленую траву? Зеленую? Лана протерла перестававшие болеть глаза и огляделась. Никогда не думала, что так обрадуется возможности видеть. Деревья, траву, небо,птиц.
И еще двух незнакомых парней. Один был чуть повыше Ланы, из тех. Кого называют жилистыми. Простое совсем лицо подкупало искренностью. В детстве у Ланы была сказка Морозко на открытках. Именно так там выглядел главный герой – кудрявый, светловолосый, румяный, с несколько наивным лицом. «Первый парень на деревне» сразу же окрестила его про себя Лана. А вот второй был высок, черноволос, с тонкими чертами лица. Крылья носа чуть подрагивали, словно у коня, фыркающего у воды. Бледная кожа, тяжелый взгляд темных, почти черных глаз. Руки и ноги у парня тоже были тощими, тонкими, длинными, что наводило на мысль о пауке.
–Ну да, он их любил, при жизни. Пауков, – рассмеялся «первый парень»
Лана покраснела, а потом спросила
–При жизни? А сейчас…
–А сейчас мы мертвы, да. Но не ушли. Решили побыть с городом, помочь ему.
–В чем?
–В спасении таких идиоток, как ты, – резко вмешался в разговор «паук» Голос у него тоже был резким и неприятным, визгливым каким–то.
–Я не…
-Ты знаешь, что с тобой было бы, если бы мы не вмешались? Тебя бы нашли в обмороке. И потом все было бы нормально. Пока вдруг у тебя не начало бы пропадать зрение. Быстро. Пока…пока ты бы не ослепла. Врачи говорили бы разные умные слова, делали бы операции, но тебе бы это не помогло. Твои глаза, их способность видеть ушла бы старухе. Которая давно не ела и очень голодна. Когда–то у нее было много пищи, и она часто щадила жертв, не уничтожая их зрение полностью, или беря только один глаз. Но она так давно не ела.

–Ох, –Лане опять стало страшно. Но только на минуту, пока она не поняла – вот перед ней то чудо, к которому она так стремилась. Хотя и выглядит странно.
–так вы меня вытащили? Это…но вы же…
«Паук» вздохнул и тут же, растаял темной дымкой. Потом дымка вновь возникла и сформировала его нескладную фигуру
–Здорово! – сказала Лана, – а вы всем помогаете? Почему тогда в нашем городе все же происходят преступления? И как вас зовут?
–Ты вообще тупая, да? – спросил «паук», – ты меня слушала? Ты чуть не лишилась зрения по своей глупости. Или у тебя есть еще пара глаз в запасе?
Лана покачала головой
–Преступления происходят потому что мы не всегда вмешиваемся. Преступники такие же дети города, как и жертвы и город не всегда позволяет нам что–то делать, – сказал «первый парень», – но ты действительно чуть не пострадала из–за своей глупости.
–Я всего лишь хотела встретиться с призраком…
«паук» хохотнул.
–И как – понравилось? – спросил он ядовито
–Нет, но ведь…ничего не случилось
–В этот раз. Пока мы были рядом. Но в следующий раз мы не будем помогать, даже если тебя убьют. Не можем тратить время на глупца, которого предупреждали. Так что – мой совет. Не лезь на ту сторону.
–Ну почему… – проканючила Лана, надув губки. Обычно на мальчишек эта физиономия действовала безотказно. Но видать, только на живых мальчишек. «Паук» нахмурился а «первый парень» присел на корточки рядом с Ланой и заговорил своим уютным и тихим, но на удивление четким голосом
–Есть несколько типов людей, которые стремятся на Ту сторону. Есть те кто родился с даром или получил его. Они знают, зачем им ТУДА и что они там будут делать. Но даже у них часто бывают проблемы. Не рассчитали, не справились. Бывают случаи, когда Та сторона сама находит человека или когда они лишь на секунду пересекаются, и тогда неизвестно что будет от таких встреч. Но бывают и такие как ты…Они ничего не знают о Той стороне, не обладают ни силой, ни защитой, но упорно стремятся туда. По сути это все равно что слепой бы упорно стремился на оживленную трассу…
–Ага, – подтвердил «паук», – с машинами людоедами.
–Да…скорее всего, так правильнее, – подтвердил его коллега, – потому что такие как эти люди для всякой нечисти хорошая закуска. Они сами пробивают дыры на ту сторону своим желанием, и потом по сути орут «Я вкусный пирожок! Идите и ешьте!» И идут и едят. До косточек обсасывают. И смерть не самое страшное, что может случиться с тобой. Безумие – вполне себе вариант.
–То есть…вы хотите сказать
–Что ты глупая коза, – резко оборвал Лану «паук». – и если ты еще раз по своей воле полезешь, туда, куда тебе вход закрыт – тебя съедят. И никто не спасет. Это ясно?
Лана только кивнула. Парень был ей явно неприятен и вся романтичность встречи с призраками испарилась.
Второй парень покачал головой и сказал
–Не хотел бы быть грубым, но мой…коллега прав. Мы не придем к тебе на помощь в следующий раз, если ты сама полезешь на ту сторону.
–А если…если я научусь?
–Ну попробуй, – хмыкнул «паук». А потом подбросил носком ботинка листок с травы и сказал
–Пойдем уже, сил нет. Ты же знаешь, у меня аллергия на тупость.
Коллега вздохнул и поднявшись, сказал Лане
–Не лезь ТУДА, пока ты не готова. И ТАМ нет для тебя места. Только если как для жаренного гуся на праздничный стол.
После этого оба парня развернулись, и пошли прочь. А Лана осталась сидеть. Она знала, что должна встать, определиться, где она, пойти домой, что–то сделать. Но девушка не могла. Она чувствовала, словно потеряла что–то важное, может даже более, чем зрение. Так что она сидела и сидела и сидела…

Предыдущие главы:

СЕМЬЯНИН-ВАМПИР. Глава 3


Выбор – это слово рефреном проходит через весь наш рассказ. Вопреки всем правилам, где суть истории надо показывать, а не рассказывать, я скажу прямо – эта история именно о выборе. Мы делаем его каждый день, практически каждый час. Из этих выборов состоит наша жизнь. Какой сделает наш герой? И можем ли называть его героем? Надеюсь, мы с вами найдем ответы на эти вопросы.
Напряженное молчание после странных слов ночного гостя вновь прервала Шерилл. Сделала она это не от смелости, а скорее от страха.

Тревога от поведения этого мистического персонажа, смотревшего на ее дочь, как на ужин, увеличивалась необычным поведением мужа. Он сидел, словно завороженный разыгрывавшимся перед ним спектаклем.
– Послушайте, – нервно говорила Шерилл. – Я не знаю, о каком выборе вы говорите, но…
Витор рассмеялся. Казалось, от этого смеха затряслись стены. Не дав ей закончить, он сказал:
– Я бы с радостью пояснил вам, сударыня, о каком выборе я говорю. Но боюсь, нам не дадут закончить.
– Кто не даст? – спросила Шерилл.
Витор артистично поднял руку, провел ей в воздухе, изображая стук в дверь, и шепотом произнес:
– Тук-тук.

Не успели все осознать, что это означало, как вдруг в дверь постучали.
– Господи, кого еще там принесло? – спросила с тревогой Шерилл. Но более всего ее пугало, что она догадывалась, кто стоит за дверью. Она хотела было открыть ее, но остановилась в нерешительности.
Ни одна черточка в ее лице не ускользнула ни от Витора, ни от Фрэнка. Последний на правах хозяина дома пошел открывать. За дверью стоял молодой парень, хорошо сложенный, с симпатичным, но испуганным выражением лица. В руках его был небольшой букет роз.
– Боже мой. Только не это. Не сейчас. – Прошептала Шерилл.

Но беда была в том, что молодой человек приходил именно в этот час практически каждый день. Это был тот самый поклонник Шерилл, с которым у нее не было ни романтических отношений, ни страстной связи. Было принятие с ее стороны его ухаживаний. Ухаживания эти заключались в том, что он мог писать ей, хоть она и не отвечала. А также в том, что он приходил в один и тот же час, стучал к ней дверь, дарил ей цветы, получая в награду лишь ее улыбку, и молча уходил.

Она не любила его. Шерилл любила лишь своего мужа. Но ей нравилась эта часть ее жизни, в которой она была хоть кому-то интересна, как женщина. Ей нравилось видеть в глазах молодого человека тот огонь, который когда-то она видела во взгляде Фрэнка.
Ей было жаль парня за то, в какую ситуацию он теперь попал, когда пришел не вовремя. В этом его необдуманном поступке было бы что-то рыцарское, если бы не его робкий и даже трусливый взгляд в тот момент, когда дверь открыл муж.

– Чем могу быть полезен, молодой человек? – спросил с усмешкой Фрэнк, разглядывая букет. Он мгновенно оценил ситуацию, и знал, кому адресованы цветы.
– Я…я… Ошибся дверью… – бормотал парень.
– Неужели? А к кому вы пришли? Я знаю всех соседей.
– Какая тебе разница, Фрэнк? – вдруг вмешалась Шерилл. – Оставь его в покое. Сказал ведь, что ошибся.
Парнишка обрадовался, предоставленной возможности уйти и хотел было ей воспользоваться...
– Постойте. Позволите взглянуть на букет? Он такой красивый, – продолжал усмехаться Фрэнк, чувствуя себя в выигрышном положении.

Парень почти дрожал.
Шерил бы никогда не призналась вам, спроси вы ее, что она чувствовала в тот момент. Но на правах рассказчика, то есть человека наиболее осведомленного, могу открыть вам тайну. Она испытывала разочарование. До этого момента она воспринимала своего ухажера, как молодую версию ее мужа – смелого, отчаянного, дерзкого. Но нет, все это было обманом. Фрэнк никогда бы не мямлил, словно загнанный щеночек, даже если бы чувствовал опасность. Этот мальчишка не заслуживал ничего, кроме грустного сожаления о потраченном на него времени.
Но больше всего в ту минуту она грустила о себе.

Ее жизнь, хоть и продолжалась, была пройдена. Дни ее стали похожи на титры в кино – они шли, но никому не были интересны. Самая интересная часть, интрига и кульминация уже были позади.
В ту минуту она хотела покоя. Хотела, чтобы весь этот цирк закончился. И чтобы за этим черным окном в их доме вдруг появилось солнце. Что же это все значит? И кто этот Витор, ночной гость, наблюдающий всю эту сцену? Она твердо знала, что его приход и тьма за окном – явления связанные. Но каким образом? В любом случае, приход ее поклонника ясности в эту картину не вносил.

– Фрэнк, – обратилась она к мужу грустным и усталым голосом. – Отпусти его.
– Не советую этого делать, – заговорил наконец Витор, словно пробудившись от каких-то раздумий.
– Почему? – спросил Фрэнк, знавший ответ. Но хотел его слышать.
– Парень заслужил.
– Что заслужил?
– Право присутствовать на ужине, – ответил Витор с лукавой улыбкой.
Не спросив согласия Фрэнк сильной рукой втащил молодого человека в дом, и закрыл за ним дверь. Он забрал цветы, аккуратно поставил их в вазу, и посмотрел на гостя таким взглядом, которому не ужаснулся только тот, кто больше всех его понимал – гость из ниоткуда, пришедший с необъяснимой тьмой.

Продолжение следует.

предыдущая часть - Нефилимы. Одиннадцатая ветвь

Серия пятая. Дневник. часть 2/2.

Жил Кирилл в одной из однотипных, панельных пятиэтажек, которых в посёлке насчитывалось порядка десяти. Мы высадили его около нужного подъезда и принялись ждать возвращения с тетрадью. Однако прошла минута, затем следующая, а парень так и не появился.

- Кстати, спросить хотел. Что вы собираетесь с ней делать? – нервно подёргивая ногой из-за затянувшегося ожидания, поинтересовался я у Сомова. – С тетрадью этой?

- А ничего. С собой заберём и всё. Покажем знакомцу моему. Подозреваю, фото, что пацан не смог вырвать, либо проклято, либо имеет какое-то отношение к неприкаянному духу. Вот тот и проказничает, сучёныш такой. По уму бы, конечно, сжечь, да и дело с концом. Но я вот о чём подумал. Тёмная энергия, что в карточке заключена, вполне способна нам службу толковую сослужить. Если, конечно, с умом к вопросу подойти.

- Это вы про взаимодействие с ТОЙ стороной сейчас?

- Ну, а о чём ещё? Мы же с тобой сюда не на экскурсию ехали, верно? Перед нами вполне конкретная задача стоит. Словить кого-то из этих тварей. Вот и давай её придерживаться.

Перед уходом мальчик предупредил, что живёт на первом этаже. Всё то время, пока мы ждали, я периодически посматривал на окна его квартиры, подсознательно ища в них какое-нибудь движение. Но так никого и не увидел.

- Может, всё-таки стоило с ним пойти? – обратился я скорее к самому себе, чем к Сомову, начиная по этому поводу всерьёз беспокоиться.

- Ещё чего. Не хватало какие-нибудь сердобольные бабки распереживаются из-за пацана и двух взрослых мужиков, вошедших за ним в квартиру. Полицию с дуру вызовут. Не кипишуй. Вернётся он. Никуда не денется.

Но «не кипишевать» не получалось.

Рассчитывая хотя бы немного отвлечься, я открыл окно, предварительно сунув в рот сигарету. Прикурил. Раз в двадцатый, наверное, посмотрел на окна Кирилла. Картина сохранялась прежняя. Две бордовые шторы по бокам и широкая полоска белой тюли посередине. Тишь да гладь. Никакого, даже крохотного намёка на присутствие кого-либо внутри квартиры.

Хотя постойте…

Вот же. Справа.  Край одной из занавески едва заметно колыхнулся. Как если бы там только что кто-то стоял и резко отошёл внутрь комнаты… Кто это? Кирилл? Если он, зачем ему так странно себя вести? Он же знает, что мы его здесь ждём… Или всё-таки показалось?

Забыв про сигарету, я интуитивно продолжил следить за занавеской. Даже невольно подался вперёд, чтобы лучше видеть.

Какое-то время, недолго, ткань оставалась неподвижна. Но затем полотно белой тюли едва заметно шевельнулось, натянулось и плавно выгнулось вперёд, планомерно принимая очертания лица подростка. Оно сначала просто «смотрело» прямо, а потом медленно повернулось в мою сторону, слегка наклонившись на бок и… плотоядно улыбнулось.

Мои глаза полезли из орбит. Я готов был поклясться, что непосредственно за занавеской было пусто. Однако отрицать, что сейчас сквозь неё на меня смотрит лицо подростка, я тоже не мог.

- Борисыч… - с трудом выдохнул я. – Смотри!

- Вижу… вот говорил же тебе, чуйка у меня!

Сомов потянулся к заднему сиденью, нащупывая спортивную сумку.

- Поступим так. Выходи и двигай в подъезд. Я следом. Без меня в квартиру не суйся, понял?

Я согласно кивнул и, не сводя с призрака ошарашенных глаз, осторожно приоткрыл дверь. Успел даже выставить одну ногу наружу, когда по правую руку внезапно зазвучал голос Кирилла, мгновенно выдернувший меня из своеобразного ступора. Я ошарашенно уставился на парня, а когда вновь обернулся к окну, ткань уже приняла своё естественное состояние. Вытянулась и распрямилась.

- Вот. – Улыбаясь, пацан протянул свёрнутую в трубочку, общую тетрадь. – Пожалуйста, пообещайте, что она больше никому не причинит вреда.

Сомов, с сумкой на плече, успел обойти машину, но обнаружив парнишку, не растерялся. По-доброму подмигнул ему и сделал вид, что планировал убрать сумку в багажник.

- Обещаю. – Скомкано пробубнил я, принимая у Кирилла тетрадь и одновременно втягиваясь обратно в салон. Прежде чем окончательно закрыть дверь, поинтересовался. – Ты извини, мы спешим. Уверен, что с тобой всё в порядке? Может, матери позвонить? Чтобы отпросилась, присмотрела за тобой? Шутка ли, такое пережить…

- Не нужно, спасибо. Я нормально. Честно. Вы только, прежде чем уехать, на один вопрос мне ответьте. В том, что произошло, моей вины ведь нет?

- Конечно, нет. Скажу больше - то, что ты старался всё исправить, дорогого стоит.

- Правда? Ну, раз так, тогда у меня вообще всё прекрасно!

- Что же, – с изрядным облегчением улыбнулся я, – отлично! Рад за тебя. Бывай. Береги себя.

Захлопнув дверцу, я повернулся к Сомову. Молча продемонстрировал тетрадь. Старик удовлетворённо кивнул. Двигатель заурчал, и машина на малой скорости покатилась по двору вдоль пятиэтажки. Все это время я наблюдал за удаляющимся парнишкой в боковое зеркало. Пока мы не заехали за угол, он не сходил с места, провожая нас взглядом. Но за секунду до того, неожиданно поднял правую руку вверх и медленно помахал нам, будто прощаясь. Мне даже показалось, что он в тот момент на его лице играла улыбка. Вроде той, что проявилась на занавеске… Хотя на таком расстоянии, конечно, могло и привидеться. В любом случае получилось жутковато. Мотнув головой, я устало растёр лицо ладонями, желая избавиться от дурацкого наваждения. После глубоко вздохнул, окончательно расслабляясь, и полностью перевёл внимание на дорогу.

***

Миновав знак с перечёркнутым названием «Сойкино», Сомов направил машину к трассе. Я же, испытывая внезапный приступ любопытства, принялся листать дневник. Текст, текст, детские рисунки. Ага. А вот и «Сивый», лежащий в луже крови. Лосев, висевший на верёвке и перевёрнутая рядом табуретка. На следующей странице тягач с кривыми буквами «Камаз» на передней части кабины. Под колёсами неясное месиво из одежды и человеческих конечностей. Опять-таки лужи крови. Охренеть, конечно, художества…

Так, стоп.

Платонов должен был стать последним, но лист с изображением его гибели совершенно точно был продавлен грифелем и с противоположной стороны. Какого… там что, ещё один рисунок?!

От одной этой мысли у меня перехватило дыхание. Примерно догадавшись, что за изображение могло ждать на обороте, я через силу заставил себя перевернуть страницу…

- Ну, что там, молодой? Чего затих-то? – голос старика вырвал из временного оцепенения, вынудив поднять от тетради встревоженный взгляд. Не поворачиваясь к нему, я ошеломлённо уставился на дорожное полотно. В это время рисунок, что стоял перед глазами, начал штришок за штришком визуализироваться впереди, постепенно обретая реальные очертания и краски.

Невдалеке, метров сто, может, больше, поперёк шоссе моргала аварийкой, отечественная легковушка. От неё, к нам навстречу, трусцой двигался мужчина, совершая круговые движения руками. Задняя дверь машины была открыта. Внутрь салона склонилась женщина.

На висках проступил холодный пот. Онемевшие пальцы разжались, роняя тетрадку на пол. Увиденное впереди породило во мне настолько непередаваемый ужас, что я отчаянно завопил:

- Тормози!!!

Сомов рефлекторно ударил по педали тормоза, но эффекта не последовало. Он повторил удар. Раз. Второй. Третий. Но машина продолжала двигаться с прежней скоростью. Более того, вскоре стрелка спидометра и вовсе пошла вверх!

- Тормозов нет! – прорычал Борисыч, хаотично прожимая клаксон, оглашая округу низкочастотным воем.

В то же время мужчина на дороге испуганно замер. Опустил руки. Затем обернулся к женщине, стал что-то громко кричать. Не добившись желаемого, сорвался на бег в обратном направлении. Женщина, на тот момент уже забрав что-то в салоне, распрямилась и, с непонимающим выражением лица, обернулась на его крики. В руках она держала детскую переноску…

- Сворачивай, чего ты ждёшь?!

- Не могу, заклинило!

Без раздумий, я вцепился в руль, упёрся ногой в «торпеду» и изо всех сил потянул на себя. Но как мы не старались, как не хрипели от напряжения, тот и не думал поворачиваться.

Краем глаза я заметил движение в зеркале заднего вида и невольно бросил туда короткий взгляд.

В зазеркалье нас было трое!

Сомов, мёртвой хваткой вцепившийся в руль. Я, уперевшись ногами в «торпеду», тянущий заклинившее рулевое колесо на себя. И он…

Голова мёртвого мальчика торчала прямо из спинки кресла, над правым плечом Борисыча. Неестественно длинные, худые руки тянулись к рулю прямо сквозь тело старика и без особых усилий удерживали его в одном положении. Лицо призрака было искажено гримасой ненависти. Уголки рта искривлены в довольной ухмылке.

До столкновения оставались считанные секунды и, не придумав ничего лучше, я с силой дёрнул «ручник» на себя. Раздался скрежещущий звук, визг резины. Машину повело сначала в одну сторону, затем в другую. Занесло. Передние колеса хватанули обочину и, крутанувшись вокруг своей оси, автомобиль, подчиняясь силе инерции, завалился в кювет и, несколько раз перевернулся, ломая повстречавшийся на пути ветки придорожного кустарника…

***

Неизвестно, как долго я был без сознания, но когда в следующий раз открыл глаза, понял, что машина лежит на траве, среди деревьев. Опрокинувшись на крышу. Сомова рядом нет, а дверь с его стороны открыта нараспашку. Видимо, пришёл в себя раньше и сумел выбраться самостоятельно. Молодец старый. А вот я такой трюк проделать не смог.

Голова раскалывалась, как после сильного удара. По правой щеке сочилась кровь. Видимость была плохая, словно в тумане. Дышалось тяжело, короткими вдохами. Сделать глубокий попросту не получалось. Что-то неприятно давило в боку. Я попробовал отстегнуть ремень, но первое, маломальски конкретное движение, отозвалось резкой болью в районе рёбер.  Осознав, что самостоятельно освободиться мне не удастся, рискнул позвать на помощь старика.

Вышло не очень громко, но позади машины вскоре послышались быстрые, приближающиеся шаги. Боковым зрением я уловил тень, склонившуюся возле двери. Следом та открылась, и  кто-то принялся судорожно отстёгивать ремень безопасности. Я был уверен, что это Борисыч, поэтому, когда услышал незнакомый мужской голос, инстинктивно напрягся:

- Потерпите немного, я сейчас вас вытащу. Не волнуйтесь, всё будет хорошо. Жена уже позвонила в скорую. Уверен, они скоро приедут.

Из-за нескончаемых болевых ощущений, процесс освобождения показался вечностью. Так что когда я, наконец, оказался снаружи, то испытал поистине непередаваемое облегчение. В голове по-прежнему нещадно гудело, но картинка перед глазами уже начинала обретать конкретные очертания.

Выяснилось, помог мне тот самый мужчина с дороги. Он без конца что-то тараторил, пока не вытащил меня и не прислонил спиной к кузову автомобиля, да только я мало, что понимал. Закончив с моим обустройством, он подложил мне под голову какую-то тряпку и выпрямился во весь рост. Как я понял, намереваясь посмотреть аптечку в машине. Чтобы остановить кровь.

Резво развернувшись в сторону багажника, мужчина сделал череду шагов в том направлении. Но непосредственно возле, растерянно замер, неожиданно столкнувшись нос к носу с Сомовым. Никто из нас двоих не заметил, когда старик появился. Он будто из-под земли вырос. Сквозь мутную пелену, ещё частично застившую глаза, я услышал звук глухого удара, короткий стон. А после, оказавший мне помощь, незнакомец, рухнул на землю, как подкошенный.

- Иван Борисович, что… что происходит? – через силу просипел я, почувствовав неладное и интуитивно отодвигаясь в противоположную от него, сторону.

Сомов не ответил. Просто пошёл на меня. Неуклюжей, с прихрамыванием, походкой. И вот почему. Его правая нога была неестественно вывернута, из-за чего ему в буквальном смысле приходилось волочить её за собой. Вид у старика был потерянный. А движения механические, будто он не понимал, что делает и лишь подчинялся чьим-то указаниям. Вроде кукольной марионетки. Но больше всего меня напугало сверкнувшее на солнце, частично окровавленное, лезвие ножа. Крепко зажатого в его левой ладони.

Теперь стало ясно, почему упал незнакомец. А ещё, что угрожающее поведение старика, определённо, не предвещает ничего хорошего и мне. Нужно было как-то реагировать. Причём срочно.

Я принялся отползать обратно к распахнутой двери, рассчитывая укрыться в салоне. Но из-за нестерпимой боли в боку, продвинулся совсем чуть-чуть. От безысходности заозирался по сторонам, рассчитывая найти какой-нибудь предмет для самозащиты. Камень там или палку. Ничего такого поблизости не увидел, но в процессе наткнулся на обложку тетради, торчавшей из-под примятой травы. Судя по всему, она зацепилась за одежду или обувь, когда меня вытаскивали из машины, и сейчас лежала совсем рядом. От меня требовалось лишь руку протянуть.

Сомов уже был в двух шагах. Его глаза, необъяснимым образом лишившись зрачков, представляли собой два серых, цвета мутного льда, безжизненных круга. Как и выражение лица в целом, они источали исключительно безграничную ненависть и желание убить. Вот только сломанная нога не позволяла передвигаться быстро и, похоже, лишь благодаря этому я всё ещё оставался жив.

Догадаться, что старик одержим, большого труда не составило. За последние дни я насмотрелся достаточно, чтобы не удивляться чему-то подобному. Поэтому быстро перебрав в уме небогатый арсенал по борьбе со сверхъестественным, выбрал самый простой и принялся судорожно обстукивать карманы в поисках зажигалки. Обнаружив, вытащил наружу, одновременно потянувшись к дневнику. Вместе с этим, вдоль грудной клетки пронеслась такая волна боли, будто меня изнутри резанули ножом. Я вскрикнул, чудом удержавшись в сознании, но всё же сомкнул пальцы на измятой бумаге.

Стоило этому произойти, старик встал, как вкопанный. Проследил взглядом за моей рукой и, наткнувшись на тетрадь, изменился в лице. Его глаза сверкнули яростью. Кожа посерела, натянулась и плотно облепила скулы. Рот распахнулся в немыслимой для обычного человека, ширине. Окружающие звуки враз потонули, поглощённые истошным воплем ненависти и жажды крови. Борисыч упал на колени. Встал на четвереньки и, словно животное, в несколько коротких бросков преодолел разделявшее нас, расстояние.

Судя по всему, он намеревался в первую очередь добраться до дневника, но мне повезло. Я схватил тетрадь раньше. Машинально притянул к себе, лишая возможности перехватить и крепко прижал к груди.

Источая визгливый ор, от которого закладывало уши, старик мгновенно сменил направление атаки, паралелльно занося над головой кинжал для удара.

В попытке защититься, я схватил тетрадь второй рукой. Выставил перед собой, инстинктивно отстраняя голову и выворачивая её в бок. Лезвие воткнулось прямо по центру. Без сопротивления прошло все листы насквозь. И ещё бы чуть-чуть, вонзилось мне прямо в глазницу. Но вместо этого, неожиданно замерло, едва коснувшись острым кончиком поверхности века…

Сомов замолчал. Резко. Внезапно. Будто ему с силой вогнали в рот кляп.

Непонимающе вылупился на тетрадь и с десяток секунд смотрел на неё не отрываясь. Затем испуганно разжал пальцы. Попятился назад. Его тело затрясло в эпилептическом припадке. Голова принялась мотаться из стороны в сторону, словно резиновый мяч и в какой-то момент безвольно откинулась назад. Кожа старика натянулась ещё сильнее, обтягивая кости, повторяя каждый, даже крохотный изгиб. Глаза полезли из орбит, через раскрывшийся в мучительном стоне, рот, наружу повалил густой чёрный дым.

Всё это действо длилось не больше минуты. А когда закончилось, старик обессиленно опустил голову на грудь и затих.

Тяжело дыша, я отложил дневник в сторону. Приподнявшись на локтях, взволнованно позвал:

- Борисыч? Иван Борисович, вы меня слышите?

Сомов нехотя приподнял голову. Устало открыл глаза, обратив на меня рассеянный, отсутствующий взгляд. Наморщил лоб, словно пытался о чём-то вспомнить. Вроде бы даже хотел что-то спросить, но внезапно, его опередил женский голос:

- Эй, ты!

Обернувшись на выкрик, я увидел женщину, которую мы чуть не сбили на дороге. Растрёпанная, вся в слезах, она стояла в шаге от нас, стискивая в руках баллонный ключ. Сомов тоже вяло повернулся. Прищурился, фокусируя взгляд, и уже в следующий миг рухнул прямо на меня, потеряв сознание от хлёсткого удара по лицу.

Отбросив ключ в сторону, женщина тут же направилась ко мне. Насколько смогла, приподняла бесчувственное тело старика и помогла выбраться. Толкаясь ногами, работая локтями, я всё это время помогал ей, как мог.

Как только освободился, первым делом отыскал глазами выроненную зажигалку. Дрожащими от напряжения, руками, поднял её и протянул вместе с дневником обескураженной женщине. Окружающие меня звуки уже терялись где-то на втором плане, а глаза планомерно застилала стена тумана. Чувствуя, что ещё немного и окончательно отключусь, я тихо прошептал:

- Сожгите… прошу.

***

Сознание вернулось благодаря яркому свету, бесцеремонно бьющему прямо в глаза. Я вяло приоткрыл тяжёлые веки и обнаружил, что лежу на кровати, в просторном, светлом помещении. Вероятнее всего в больнице. Потому как вокруг было расставлено различное медицинское оборудование и предметы мебели, обычно свойственные лечебным учреждениям.

Что же, вполне предсказуемо.

Как и то, что рано или поздно, рядом просто обязан был появиться человек в полицейской форме.

- Доброго дня, Игорь Витальевич. – Поздоровался мужчина, обнаружив на себе мой испытующий взгляд. Он сидел в кресле напротив, и по его довольной физиономии легко угадывалось, что только и ждал, когда я проснусь.

– Не волнуйтесь, вы сейчас находитесь в одной из частных клиник города N. Здесь вам ничего не угрожает. В плане здоровья – тоже порядок. Два ребра, правда, сломано. Но это так, ерунда.

- Со мной в машине ещё один человек был. Сомов его фамилия, что с ним?

- Иван Борисович? Ну-у, его ситуация посложнее вашей будет. Но, смею заверить, старик совершенно точно выживет. Учитывая, через что ему пришлось пройти, это, поверьте, большая удача.

Мужчина поднялся со стула, машинально оправив китель.

- Кстати, меня зовут Павел. Павел Кожевников. Служу в полиции, как вы уже, наверное, догадались. В звании майора. Вне службы вожу дружбу с Сомовым. – Он немного наклонился, чтобы мне было удобнее, и мы обменялись рукопожатием. После снова вернулся в кресло. - Игорь Витальевич, ходить вокруг да около, особого смысла не вижу. Поэтому, сразу перейду к сути. Старик вёз вас ко мне. Я в курсе про вашу пропавшую дочь. И про то, что случилось после. А самое главное, в состоянии многое объяснить.

Майор сделал многозначительную паузу, видимо, оценивая мою реакцию. Я же, в свою очередь, воспринял его слова спокойно.

- Допустим. Со мной столько всякой хрени произошло, что я теперь чему-то вряд ли удивляюсь. Правильно понимаю, погоны это так, для отвода глаз?

- Отчасти. Благодаря службе, я обладаю доступом к различного рода информации. Порой даже секретной. А в нашем деле это играет немаловажную роль.

Мне захотелось сесть и, приподнявшись на локтях, я облокотился на спинку кровати. Немного поёрзал, добиваясь максимально удобного положения. После спросил:

– Значит, про ведьму и то, что она нагородила, тоже знаете?

- В общих чертах, старику пока тяжело говорить.

- И? Что-то удалось выяснить?

- Игорь Витальевич, - Павел устало вздохнул и расстегнул пуговицу воротника рубашки, одновременно ослабляя галстук, - давайте так. Для начала я поделюсь с вами некоторой информацией, а уже после мы вернёмся к вашему вопросу, хорошо?

Я согласно кивнул.

- Отлично. Тогда ответьте мне, пожалуйста, на один вопрос. Вы когда-нибудь слышали о таких существах, как нефилимы?

- Нет, а что? Они имеют какое-то отношение к похищениям?

- Имеют. Причём самое прямое. Краткая справка. Бытует несколько версий происхождения нефилимов. Одна из них, что они являются потомками земных женщин и низвергнутых с небес ангелов. Она же – единственно верная.

В виду своей бесславной истории, нефилимы слыли существами мстительными, беспрестанно грезящими отмщением за унижение своих прародителей. Обладая по сравнению с людьми, недюжинной силой и высоким ростом, они откровенно презирали человечество. Нередко убивали ради забавы, калечили детей и с удовольствием насиловали женщин. Всячески игнорировали божьи заповеди и использовали любую возможность, чтобы настроить любимое творение Господа против него самого. Однако иногда среди них встречались и те, кто относился к людям с теплотой. Таких, правда, было немного и о них мало, что известно. Но факт остаётся фактом.

Так или иначе, настал день, когда человечество объявило охоту на исполинов. По итогу не только уничтожив их физически, но и сделав всё необходимое, чтобы навсегда стереть любое документальное упоминание о потомках падших ангелов на Земле.

Вы, наверное, думаете, зачем я вам всё это рассказываю? Игорь Витальевич, есть предположение, что ваша дочь, собственно, как и  вы сами, как и Сомов с внуком и другие семьи похищенных детей, принадлежите к родовым ветвям нефилимов. Каким образом удалось выжить именно вашим предкам и сколько всего сохранилось ветвей, мы точно не знаем. Но из тех, кого нам удалось обнаружить и отследить, ваша одиннадцатой будет.

- Однако… - несколько ошеломлённо прошептал я, усердно пытаясь осмыслить его последние слова, - вам-таки удалось меня удивить… и, по-вашему, детей крадут не просто так, а потому что они из рода, как вы сказали, нефилимов?

- Стопроцентно утверждать не могу. Но некоторые события, произошедшие за последние два года, вкупе с похищением вашей дочери, эту гипотезу косвенно подтверждают. Мы полагаем, для некоего обряда. Но какого именно, ещё предстоит выяснить.

- Кто это «мы»?

- Сообщество единомышленников, уже не одну сотню лет борющихся со злом. С порождениями тёмной стороны этого мира. Мы хотим предложить вам примкнуть к нам. Вы обладаете кое-каким опытом, нашли общий язык со стариком, а это немногим удавалось, и, что немаловажно, запредельной мотивацией. Взамен, обещаем сделать всё, чтобы помочь вам в поисках вашей дочери.

От обилия обрушенной на меня информации начала болеть голова. Помассировав виски кончиками пальцев, я криво усмехнулся.

- Вы на полном серьёзе считаете, что от такого, как я, будет толк? Сомов бы с вами поспорил…

- Игорь Витальевич, вы даже не представляете, какая сила может быть скрыта внутри вас. От вас лишь требуется пробудить её. Если удастся, вы сможете противостоять любому порождению мира Тьмы.

- И вы знаете, как это сделать?

- У нас практикуется одна процедура. Что-то вроде «крещения». Мы в обязательном порядке организовываем новым сотрудникам прямое столкновение с нечистью. Что позволяет нам, отделить, скажем так, зёрна от плевел. А испытуемому, окончательно уверовать в свои возможности и, тем самым, покончить с оставшимися сомнениями. Если таковые, конечно, будут иметь место на тот момент. Существует ещё вероятность героически погибнуть, – Кожевников театрально поднял руки вверх, – но тут уж, как говорится, на всё воля божья.

- И что, Сомов тоже проходил через это ваше «крещение»?

- Естественно. Я же сказал, процедура обязательна для всех.

Да уж – охотник за нечистью… в моём случае звучит, как оскорбление самих охотников. Но, как бы там не было, я уже давно для себя всё решил.

- Хорошо, я согласен. И когда это ваше «крещение» произойдёт?

- Сразу, как только залечите травму. – Майор поднялся с кресла, всем своим видом давая понять, что на этом разговор окончен. Обошёл кровать и неспешно направился к выходу. Будучи уже в дверях, остановился, на секунду о чем-то задумавшись. Обернулся. Встретился со мной взглядом и, слегка прищурившись, сказал. – Игорь Витальевич, у нас на примете один старый дом имеется. Внутри жилец. Не из живых. Вы поинтересуйтесь о нём у Ивана Борисовича, когда ему станет лучше. Старик в курсе. Думаю, именно с посещения этого заброшенного дома, наше с вами сотрудничество и начнётся.

Конец первого сезона. Продолжение следует…

От автора:

Друзья, я , конечно, облажался, пообещав выложить всю серию сразу и теперь вы вправе называть меня земляным червяком... И всё же, раз вы читаете эти строки, смею надеяться, вам было интересно. Посему прошу, не будьте равнодушными. Поделитесь впечатлением. Положительным/отрицательным – неважно. Главное, дайте обратную связь – заинтригованы ли вы развитием истории и будет ли интересно продолжение? Работа над следующим сезоном предстоит не простая, да и не быстрая. Так что, мотивирующие комментарии и стрелочки вверх под историей будут весьма кстати.)) Всем добра и хорошего настроения!

начало тут - Без названия (пока)

предыдущая серия - Нефилимы (первый сезон). Одиннадцатая ветвь

Серия пятая. Дневник. часть 1/2.

- Давай, вставай, лошара! – Сивый, из девятого «Б» кричал почти в самое ухо. Понторез, из тех, что смелые только в толпе.

Удар ногой по рёбрам.

А это уже «Лось». Та ещё скотина. Натуральный отморозок. Родители алкаши, особо никогда его воспитанием не занимались, вот и делал, что хотел. Батя, так вообще из тюрьмы недавно вышел. При случае с удовольствием срывал на сыне всю накопившуюся за жизнь, злобу. Ну, а тот перенаправлял её на своих ровесников. Что послабее, разумеется.

В пяти шагах от лица Кирилла, семиклассника, которого прямо сейчас избивали на заднем дворе школы, стоял  и с довольной рожей наблюдал организатор данной экзекуции - Платонов Николай. Отличник из параллельного класса и по совместительству сын главы администрации посёлка городского типа - «Сойкино». На чьей территории, собственно, та самая экзекуция и проводилась. У парня, учитывая высокое положение родителя, естественно, водились деньги. А эти два урода, за символическую пятихатку, с радостью готовы были попинать любого, на кого указывал «перст дарующий».

Причина избиения была до смешного проста. Отказался писать проект гадёнышу. Вот ручные шавки и подоспели. Им бы ещё девиз, да шеврон на одежду – «слушаю и повинуюсь». Был бы полный комплект.

- Постой! – Платонов поднял руку в характерном жесте, останавливая очередной удар. – Думаю, говнюку на сегодня хватит.

Вальяжно приблизился, опустился на одно колено. Запустил пятерню во взлохмаченные волосы, сжал пальцы и потянул вверх, вынуждая Кирилла взглянуть на себя.

- Слушай сюда, щенок, за свой последний косяк ты отхватил. Но имей в виду, пересдача через неделю. А значит, работа мне нужна уже послезавтра. Рискнёшь снова задинамить – пеняй на себя. В следующий раз отметелим так, что кровью ссать будешь.

Платонов отпустил волосы и брезгливо обтёр ладонь о джемпер Кирилла. Поднялся на ноги, отряхнул испачкавшуюся штанину и, кивнув своим дружкам в направлении школы, первым покинул задний двор.

Исподлобья провожая троицу ненавидящим взглядом, Кирилл, морщась от боли, тяжело сел на корточки. Зло сплюнул окрасившуюся красным, слюну.

Идти вместе с ними в школу не вариант. Завтра ему и так прохода не дадут. Ржать будут все, кому не лень. Но он хотя бы успеет привести себя в порядок. А если заявиться прямо сейчас, в измазанных грязью и травой, брюках, в

разорванном в двух местах, джемпере, с обсыпанной песком головой… не-а, это полный капец. Такого удовольствия он им не доставит.

С другой стороны, продолжать сидеть в грязной жиже в ожидании, пока ученики разойдутся по домам – тоже не ахти какой выбор. С минуты на минуту должны были закончиться дополнительные занятия, и целая толпа вывалит на улицу. Его опять-таки спалят и тогда всеобщего унижения точно не избежать. И домой идти нельзя. По крайней мере, пока не заберёт из раздевалки рюкзак с курткой. А это возможно будет сделать опять-таки только после продлёнки. Замкнутый круг, мля…

Кирилл затравленно огляделся. Зацепился взглядом за старый сарайчик, что стоял неподалёку. Ну как сарайчик, так, небольшая деревянная постройка. Когда-то давно, когда в ведении школы имелся собственный сад, там хранили хозяйственный инструмент. Но сейчас строение пустовало. Парень решил, что имеет смысл отсидеться внутри. Хотя бы пока не подсохнет грязь и получится немного очистить одежду. Глядишь, большинство учеников к тому времени уже разбежится по домам, и у него появиться реальный шанс улизнуть максимально незамеченным.

Войдя внутрь строения, Кирилл расположился на стопке кирпичей и принялся размышлять о том, как бы правдоподобнее объяснить матери свой «ослепительный» внешний вид. И вдруг случайно заметил засаленную тетрадку, сложенную пополам и заткнутую между отсыревших досок. Буквально на расстоянии вытянутой руки. Не то чтобы он привык хвататься за всё подряд, но в этой стопке бумажных листов было что-то маняще-притягательное. Он бы даже сказал - зовущее.

Аккуратно высвободив тетрадь из древесного плена, парень осторожно распрямил обложку и прочитал.

Дневник ученика 5а класса

Кравцова Виталия.

Кирилл перевернул первую страницу. Поначалу текст был стандартным для такого рода записей. «Привет дневник, я проснулся…» «Здравствуй, представляешь, маму купила билеты в кино…» « Обалдеть, гулял около местной заброшки и нашёл старое, очень странное, чёрно-белое фото, сейчас покажу…» 

Далее страница с тем самым фото.

Посреди пустой комнаты, на стуле сидит мальчик. В пиджаке на голое тело и коротких, выше колен, шортах. Высокие, в пятнах, светлые гольфы доставали почти до колен. На одной ноге порваны, из дырки торчат грязные пальцы. Обувь отсутствовала, но один перевёрнутый ботинок валялся на заднем фоне. Руки мальчика лежали на коленях, а взгляд был устремлён прямо в объектив камеры. Причём глаза у него были словно не настоящие. Нарисованные что ли…

Кириллу фото не понравилось. Он даже захотел вырвать его, потянув за отклеившийся верхний уголок. Но в последний момент передумал, ощутив кончиками пальцев неприятное покалывание, стоило только его коснуться.

Брезгливо поморщившись, Кирилл оставил всё, как есть и быстро перевернул страницу.

«Дорогой дневник, я так рад, что ты у меня есть. Вечерами мне совершенно не с кем поговорить. Мама допоздна на работе, а отец совсем перестал звонить. Раньше он так не делал. Порой мне становится так грустно из-за этого…. Ребята в школе говорят, отцы всегда так делают после развода. Сначала прекращают с тобой видеться, звонить, а потом и вовсе забывают. Уверен, они врут. Специально выдумывают гадости про папу, чтобы сделать мне больно».

Далее шли короткие описания будней Виталика, а вот с девятой страницы на глаза начали попадаться загадочные фразы.

Прив ет. Ты исК  ал друг а? хоЧешь, Я им ста ну?

Я оЧЕнь люб лю игры. Скажи, т Ебе какая Бол ьше нравится?

В этих случаях почерк начинал разительно отличаться. Строчки плыли, игнорируя ровную линию разметки, а у букв постоянно менялся размер.

На пИши, если Зах очЕшь попроБ ОВать особенную.

Взрослую…

Кирилл так увлёкся чтением, что не заметил, когда начало смеркаться. Осознав, что школа давно опустела, и что теперь ему ничего не угрожает, мальчик быстро свернул тетрадку в трубочку, чтобы было удобнее нести, с опаской выглянул наружу и, никого не увидев, торопливо покинул своё укрытие. Прежде чем отправиться домой, забежал в школу за курткой и рюкзаком. Где попался на глаза гардеробщицы тёти Маши, успевшей к тому времени сделать влажную уборку и получил серьёзный нагоняй, за оставленные на полу, грязные следы.

Позднее, лёжа в кровати, он снова вернулся к просмотру дневника. Примерно с середины тетради, на страницах практически перестал встречаться текст. Вместо мыслей хозяина дневник всё больше демонстрировал его рисунки. Незатейливые. Простым карандашом. Вроде крохотных человечков, машинок. Вымышленных животных. С крыльями, например, или ходящих на двух ногах. Кирилл не любил рисовать и перелистывал «художества» без особого интереса. Одно за другим. Но на одной из страниц задержался, наткнувшись на картинку, надолго приковавшую его внимание.

Во-первых, она была нарисована цветными ручками. Во-вторых, над ней, очевидно, поработала рука другого человека. Это виделось довольно отчётливо. Как в плане пропорций, так и в уровне детализации.

Качество изображения было высококлассным и являло собой стол с высокими ножками. С закреплённым по центру зубчатым диском. Рядом лежал человек. Подросток. На лице гримаса дикой боли. Он держался за окровавленную руку, в то время как его отрезанная кисть валялась в стороне. Красная лужа, подразумевающая кровь растянулась на половину страницы и немного затекала на следующую. Чуть ниже рисунка жирным шрифтом выделялась надпись.

Серый.

Частично буквы подтёрлись, но всё же читались легко. Кирилл зацепился взглядом за это слово и долго в него всматривался, пока в недрах памяти, как-то само собой, не всплыло воспоминание о драке. Перед глазами тотчас возник чёткий образ мерзко улыбающегося «Сивого» и, повинуясь мимолётному порыву, парень потянулся к шариковой ручке, лежавшей рядом на журнальном столике. Вместо Е жирно вывел И, а Р заменил на В. Получилось…

Сивый.

Представив на миг, как его обидчик корчится в муках, как зовёт на помощь, Кирилл ехидно улыбнулся. Следом накатила такая дикая усталость, что глаза принялись закрываться сами собой. Мальчик отложил тетрадь на стол и, удовлетворённый отмщением, расслабленно прикрыл веки.

*  *  *

К полудню я сменил Борисыча за рулём. Судя по отметке на карте, что он оставил, путь предстоял ещё не близкий. Мелькнула мысль, что неплохо бы позаботиться о полном баке. И как только на трассе мелькнула вывеска, я без колебаний свернул в её направлении.

Сомов последние полчаса сидел с закрытыми глазами. Вроде не спал, но когда я выходил возле заправочной колонки и, по неосторожности громко хлопнул дверцей, он даже ухом не повёл.

Заполнив бак, я отправился к кассе. Оплатил картой. Налички с собой было немного, но решил пока не тратить. Пусть полежит ещё. На всякий случай.

По ходу купил кофе по акции и пару фасованных бутербродов. На подходе к автомобилю отметил, что Борисыч уже не спит. Более того, с напряжённым выражением лица склонился над магнитолой и что-то увлечённо слушал. Приблизившись вплотную к водительской двери, я захотел было поинтересоваться «что стряслось», сквозь приоткрытое окно, но старик грубо оборвал меня на полуслове:

- Тсс!

Несколько опешив от такой реакции, я послушно застыл на месте.

«... со слов свидетелей, ученик одиннадцатого класса Сивантьев Евгений Андреевич, находясь в школьной мастерской, без разрешения преподавателя, включил торцевую пилу и самостоятельно отнял себе правую руку чуть ниже локтевого сустава. К сожалению, из-за обильной потери крови, молодой человек скончался до приезда медиков. В данный момент причины столь безрассудного поступка выясняются следователями. Что ещё более ужасно - это не первый случай подобного характера в местной школе. Ровно год назад похожее происшествие также случилось на уроке труда. Возбуждено уголовное дело о халатности преподавательского состава, ответственного за соблюдение техники безопасности. Директор заведения временно отстранён от занимаемой должности. На сегодня это все областные новости к данному часу. После рекламы вас ждёт блок новостей спорта. Сто семь и два - оставайтесь на правильной волне!» 

Сомов отключил магнитолу.

- Что это сейчас было? – задал я старику вопрос, одновременно присаживаясь на сиденье и ставя картонный поднос на панель приборов.

- Местные новости.

- Ну, это-то я как раз понял. Почему они вас так заинтересовали?

В свойственной себе манере Борисыч предпочёл не отвечать. Задумчиво уставился перед собой и с минуту что-то обдумывал. После повернулся ко мне и безапелляционно заявил:

- Едем туда.

- Вот те нате… Вы серьёзно?

- Серьёзней некуда.

- И какого лешего, позвольте поинтересоваться, мы там забыли?

- Слушай сюда. Свидетели уверяют, что парень перед происшествием начал вести себя странно. Только что анекдоты травил и оп, - Сомов щёлкнул пальцами, - в одно мгновенье изменился. Будто вспомнил о чём-то. Осёкся на полуслове, взгляд остекленел. Медленно развернулся и прямой наводкой побрёл к торцовке. Никто даже и пикнуть не успел, а он себе руку по самое не балуйся оттяпал. Опять-таки, случай не первый. Что-то не так в этой школе - чуйка у меня.

- Чуйка? – здесь я и вовсе охренел. – Вроде той, что вчера, с вампиром была?

Сомов бросил на меня испепеляющий взгляд, очевидно желая нагрубить, но почему-то сдержался в последний момент. Поиграл только желваками немного и, ограничившись злым плевком в окно, обрезал:

- Крюк небольшой совсем, километров шестьдесят. Ерунда. Посмотрим, проверим, да и поедем себе.

Допускаю, что стоило ещё поспорить, но старик определённо соображал во всей этой херне куда больше меня. Полагаясь на его опыт, я махом допил остатки кофе и со словами «ладно, как скажите», послушно вставил ключ в замок зажигания.

***

Миновав дорожный знак с названием «Сойкино», наш тандем первым делом отправился в школу. Мне пришла в голову идея опросить свидетелей под видом журналистов районной газеты. Не сказать, что Сомов её прям одобрил. Но, за неимением лучшего варианта, согласился, и даже ради этого переоделся в строгий, серый костюм. Как оказалось, его, вместе с другой своей одеждой, он всё это время бережно хранил в багажнике. А вот от предложения выбрать что-нибудь для себя, я вежливо отказался. Ограничившись покупкой свежей футболки на местном, стихийном рынке возле парковки одного из вездесущих супермаркетов.

Заместитель школьного директора, запуганная следствием, так сильно нервничала, что даже не стала настаивать на документах, якобы случайно забытых в машине. Попробовала сопротивляться, ссылаясь на опечатанное место происшествия и наказ полиции никого туда не пускать. Но после того как Борисыч клятвенно пообещал осветить в одном из будущих номеров, намечающийся в школе конкурс талантов (о котором он сам узнал за минуту до этого, из стенгазеты), женщину как подменили. Недолго помявшись для вида, она всё же поддалась. Правда, с условием. С учениками разговаривать в её кабинете, в её присутствии и исключительно на переменах. Дабы не отвлекать и без того шокированных детей от важных учебных занятий. Возражать никто из нас, естественно, не стал и уже на следующем перерыве мы встречали первых представителей девятого «Б» в приёмной директора.

В основном одноклассники погибшего не рассказали ничего нового помимо того, что мы и так услышали в новостях. Мол, обычный парень, как и все. Да, частенько дрался. Курил. Бывало пил пиво в роще за школой. Из троек не вылазил, но и конченым тупицей не был. В тот день так вообще грозился сбежать с последней пары и то, что пришёл на урок многих удивило. С чего вдруг к станку направился, никто толком не понял. Единственное отметили, что поведение его в тот момент резко изменилось. Он стал каким-то заторможённым, вялым. Глаза помутнели. Но, если честно, и этому значения особого никто не придал. Потому как:

«Он уже бывал в школе пару раз в таком состоянии. Ну, вы понимаете, да?» 

Признаться, мне эта игра в следователей жутко не нравилась. Мало того, что, совершенно точно, была противозаконной, так ещё и по факту не принесла ни одного более-менее разумного объяснения произошедшему. Я уже готовился высказать Борисычу всё, что думаю о дурно пахнущей затее и пустой трате времени, как вдруг один из учеников случайно обмолвился, что погибший водил дружбу с представителем местной «золотой» молодёжи. И что совсем недавно они вместе с другим учеником – Максимом Лосевым - знатно отделали тихого паренька из седьмого «А». Предположив, что у столь близких друзей Сивантьева пролить свет на причины странного поведения товарища шансов больше, чем у остальных, мы попросили на следующей перемене пригласить именно их. Но оказалось, что ни один, ни второй сегодня в школу не пришли. Тогда мы попросили отыскать того самого тихоню. И какого же было наше удивление, когда выяснилось, что и он отсутствовал на занятиях.

- А вот это уже интересно. – Заключил Сомов, стоило нам остаться в кабинете наедине. – Совпадение довольно странное, не находишь?

- Ну, вообще-то нет. Мало ли кто в школу не пришёл. Заболели, может, одновременно?

- Да нет, не скажи. От всей этой истории за версту говном несёт. Ладно. Чего-то нового мы здесь уже вряд ли услышим. Поступим так. Ты давай в машину дуй. А я у однокашников адреса этой троицы узнаю. Прокатимся до них и если там также пусто, плюнем на эту историю и со спокойной душой поедем дальше.

***

Когда мы припарковались возле дома Лосева, водитель «скорой», что на тот момент стояла у второго подъезда, уже закрывал заднюю дверь бело-красного фургона. А вокруг машины столпилось человек двадцать, которые что-то живо обсуждали.

- Та-а-а-к… - протянул старик, глуша двигатель, - чует моё сердце, хреновый нас ожидает «поворот».

- Да ладно вам, жути нагонять, Иван Борисович. Сейчас всё выясним.

Я вышел из машины и, сунув руки в карманы джинсов, с непринуждённым видом вклинился в самую гущу событий.

- Ой, батюшки, он же мальчишка совсем… ужас, что делается.

- Говорят, батька его по пьяни руки распускал. На парне живого места не было.

- Мало ли что говорят. Он и сам не подарок рос. Этот ваш мальчишка. Вон давеча, Сашку Ветрова прямо во дворе седьмого дома избил. Посреди бела дня. Бедняжку мать потом на такси в травму возила. Шесть швов наложили.

- Да ты что! Кошмар какой… А участковый-то наш куда смотрит?

- Бабулечки, родненькие, постеснялись бы. Какой не какой, умер он. – Вмешался водитель, оборвав разглагольствование местных и неодобрительно покачал головой. – О нём теперь либо хорошо, либо никак.

- Простите, а не подскажете, что, собственно, случилось? – состроив максимально взволнованное выражение лица, решился, наконец, и я подать голос.

- Что, что? – обернулась ко мне знакома Сашки Ветрова, - повесился малец. Не иначе папка-зэк до ручки довёл. А бедняжке бы жить да жить…

Вот тебе и поворот. Два друга и оба умерли с разницей меньше, чем в сутки. Паранормальным, конечно, назвать это было пока ещё сложно. Но и для обычного совпадения выглядело, пожалуй, чересчур. Неужели Сомов был прав, и в посёлке творилось нечто странное? Риторический вопрос. Который, однако, не преминул зародить во мне зерно сомнения…

Благодарно кивнув случайной собеседнице и покружив для отвода глаз возле подъезда ещё с минуту, я торопливо вернулся к машине.

- Удивительное дело, Иван Борисович, - начал я, плюхнувшись на пассажирское кресло, - Лосев тоже покойник. С той лишь разницей, что в его случае - самоубийство. Повесился.

- А я тебе говорил, молодой - чуйка у меня!

- Ну… - засомневался я, – всё же, на мой взгляд, с выводами вы немного спешите.

- Это с какой стороны посмотреть. Может и спешу. Да только в нашем с тобой случае, куда важнее - не опоздать. Пристегнись, едем к Платонову.

***

Двухэтажный дом семьи Платоновых располагался на самой окраине посёлка. Совсем недалеко от федеральной трассы. Высокий кирпичный забор открыто намекал на солидный статус хозяев, и надёжно скрывал их внутренний быт от любопытных глаз проезжающих. Прямо посередине возвышались резные ворота. Сомов съехал на обочину с противоположной от них стороны дороги и, выключив зажигание, принялся с интересом разглядывать витиеватые хитросплетения металлических прутьев.

- Ну и какой план? – напомнил я о цели нашего визита, когда уже отчаялся услышать его замысел.

- Очень простой. Я у ребят в школе телефон его взял. Сейчас позвоним и попросим выйти. Скажем, что…

Не успел Борисыч договорить, как к врезанной в металлические ворота, калитке, с внутренней стороны двора подошёл белокурый парнишка, лет четырнадцати. В спортивной ветровке. Искусственно состаренных, местами надорванных, синих джинсах и белых, с чёрными вставками, кроссовках. На плече у него болтался школьный рюкзак.

- Бывает же такое, - Сомов удивлённо приподнял брови, - на ловца и зверь бежит!

Распахнув калитку, Николай лениво прошёлся по каменной дорожке, ведущей к проезжей части. Остановился возле края дороги. Достал из рюкзака наушники со смартфоном. Со скучающим выражением лица уткнулся в экран.

- Похоже, маршрутку собрался ждать?

- Или такси…

- Пошли тогда, пока не уехал? – я приоткрыл дверь.

- Подожди. Не спе-ши. – Почему-то по слогам протянул Сомов. - Понаблюдаем ещё.

- Да чего тут наблюдать? У нас что, времени вагон?

- Уедет и мы за ним. Не упустим, не бзди. А пока сидим. Не нравится мне всё это…

- Опять чуйка? – съязвил я, намеренно громко хлопая дверью.

- Херуйка.

Театрально закатив глаза, я снова повернулся в сторону парня. Он по-прежнему безотрывно изучал содержимое телефона. И вдруг… отстранился. Медленно поднял голову, исподлобья посмотрев прямо на меня. Встретившись с ним взглядом, я испытал необъяснимое чувство неприязни, что-то до тошноты отталкивающее и неловко вздрогнув, отвернулся. При этом успел вскользь захватить отражение зеркала заднего вида. Достаточно, чтобы увидеть, как из-за поворота дороги показалась кабина грузового тягача.

В груди неприятно кольнуло плохим предчувствием. Я взволнованно перевёл взгляд обратно на парня. Он вернулся к созерцанию мерцающего экрана и невозмутимо, раз за разом, смахивал большим пальцем транслируемые устройством, изображения. Вот только…

Теперь он был не один!

Из-за спины мальчишки выглядывал второй подросток. В пиджаке не по размеру, явно пошитому на взрослого, широкоплечего мужчину. И коротких шортах на голое тело. Открытые участки кожи имели синюшно-багровый цвет, а в тёмных провалах глазниц, от краёв которых в разные стороны расползались паутины чёрных вен... отсутствовали глаза.

Боковым зрением я заметил поравнявшийся с забором большегруз.

Мёртвый мальчик злобно оскалился, а Платонов качнулся, как от удара в спину. Рефлекторно сделал пару шагов вперёд, в попытке сохранить равновесие, сам того не желая, он одной ногой вступил на асфальт.

Мои веки сжались даже раньше, чем я осознал произошедшее.

Послышался громкий визг тормозов. Глухой удар. Сомов, не раздумывая выскочил из машины. В следующую секунду, очнувшись от мимолётного шока, распахнул дверцу и я. Вместе мы опрометью бросились на помощь.

Парень неподвижно лежал на обочине в нескольких метрах от места столкновения. Из кабины грузовика, выехавшего в процессе торможения на встречную полосу, вывалился очумевший мужик в растянутых спортивных штанах и засаленной футболке. Испуганно вытаращив глаза, он в голос завопил:

- Я не успел! Он внезапно шагнул. Я просто не успел!

- Звоните в скорую, быстро! – скомандовал Сомов, пробегая мимо.

Добравшись до парнишки, мы первым делом проверили пульс, дыхание. Вроде был ещё жив, но дышал тяжело, прерывисто. Остекленевший взгляд смотрел в никуда, а под головой медленно растекалась лужица крови.

У меня возникло острое желание поднять его на руки, отнести в машину и, как можно скорее, доставить в больницу. Я даже склонился, вытягивая вперёд руки, но Борисыч грубо остановил меня, уперевшись ладонью в грудь.

- Сдурел?!  Трогать нельзя. Что если позвоночник травмирован?

- Твою мать! Твою мать! – чуть не подпрыгнув, заорал я в ответ, растерянно кружа на одном месте. - Вы покойника видели? Это он его толкнул, видели?!

- Да видел, конечно. Не ори!

Ага, как бы не так! Вид раненого ребёнка буквально выкручивал нервы до предела, напрочь лишая самообладания. Не зная, куда деть дрожащие от волнения, руки, я тупо схватился за голову и принялся беспомощно расхаживать туда-сюда.

– А что тогда делать-то?!

- Ничего! В звонок вон, позвони, сходи. Может, дома кто есть.

Повторять дважды не пришлось. Я пулей метнулся к воротам, но, сколько бы не нажимал на кнопку вызова, мне никто так и не ответил.

В конце концов, раздражённо пнув по металлической поверхности, я засобирался обратно, но именно в тот момент в поле зрения попал ещё один паренёк. Он испуганно выглядывал из-за угла забора, и в отличие от того, кто толкнул Платонова, был, очевидно, жив. Мальчишка заинтересованно следил за нашими действиями, но когда понял, что я его заметил, резко исчез из виду.

Предположив, что он стал невольным свидетелем аварии, я посчитал нужным догнать его. Убедиться, что он в порядке и ему не требуется помощь. Но стоило добежать до угла, обнаружил парнишку сидящим прямо на траве и рыдающим навзрыд.

- Я не хотел… не хотел, чтобы так вышло! – твердил он одну и ту же фразу. А осознав, что больше не один, поднял заплаканные глаза и с мольбой посмотрел на меня. – Это не я! Я не рисовал. Это всё он! Он говорил, это просто игра! Что это всё ради шутки! Помогите, прошу вас. Я просто не знаю, что мне теперь делать…

***

Скорая приехала быстро. Не заставили себя ждать и инспекторы ДПС. В то время, пока врачи оказывали Платонову первую помощь и готовились везти в реанимацию, сотрудники опросили нас, как свидетелей, и сразу, стоило закончить процедуру оформления ДТП, отпустили.

Между делом мы с Сомовым успели внимательно выслушать объяснения Кирилла. Так мальчишка представился. И должен заметить, даже с учётом того, что и сам много чего насмотрелся за последние пару дней, я всё равно прилично охренел.

С его слов, все трое стали жертвами некоего мёртвого мальчика, чей дух живёт в дневнике. Общей тетрадке, случайно обнаруженной Кириллом в заброшенном сарае. Выходило так, что нарисованные на её страницах, события, призрак осуществлял в реальной жизни, представляя данное занятие некой «весёлой» игрой. То, что всё происходит на самом деле, мальчуган заподозрил лишь после того, как узнал о самоубийстве Лосева. Но так как авария с Платоновым уже была им проиллюстрирована, не придумал ничего лучше, как отправиться к дому Николая, в надежде опровергнуть страшную догадку. Либо в противном случае помешать тому приблизиться к автодороге.

- Я думал, успею. Предупрежу. Придумаю что-нибудь, чтобы не пустить. И тогда ничего не случится. Прибежал, а тут… - бедняга обхватил голову руками и снова безудержно разрыдался.

Если лично я ещё только привыкал ко всей этой сверхъестественной дури и посему терзался определёнными сомнениями, то Сомов, не задумываясь, принял слова пацана на веру. Обосновав ему, что мы якобы из специальной секретной службы правительства, где нашей работой является борьба с подобными потусторонними вещами, потребовал у парнишки немедленно отдать злосчастную тетрадь.

- С собой у меня её нет. – Мгновенно успокоившись, проговорил парень с отдельными нотками восторга. Видимо, приняв нас за кого-то вроде братьев Винчестеров из телека. - Она дома осталась.

- Значит, полезай в машину. – Строго распорядился Иван Борисович. - Да поживее. Не хватало, ещё какой-нибудь малахольный додумается порисовать…

окончание здесь - Нефилимы. Одиннадцатая ветвь