CreepyStory

Предыдущие главы: https://vk.com/topic-170046450_48339328

Жека проспал до обеда. Сон всё никак не шёл – донимали кошмарные сновидения. Во всех снах ему виделись трупы, кровь и агонии культистов. И было в этих снах что-то особенно мучительное, чего не было даже в реальности, когда он эти трупы увидел по-настоящему. Какое-то тягучее отчаяние, сожаление и ужас. Ещё снилось, как его хотят убить. Как он постоянно пытается убежать, выжить. Страх. Любой сон, даже изначально мирный, переходил рано или поздно в преследование, в убийства. Эти эмоции передавались в состояние бодрствования, едва стоило раскрыть глаза.

-- Твою ж мать… -- садился тогда Жека на диван с торчащими пружинами. Сердце колотилось. Его опутывал страх.

-- Всё хорошо… Это закончилось… -- говорил он себе, пытаясь успокоиться. Но эмоции шли откуда-то из глубины. Прилипчивые эмоции.

-- Чего бубнишь там?... – ворчала рыжая, спящая на другом конце дивана. – Задрал…

-- Чё, гнида, -- говорил из угла связанный Мельница. – Видишь Отца в своих кошмарах? То-то же! Они придут за вами, хе-хе…

Жека, едва успокоившись, пытался уснуть снова. Но получал очередную порцию ужаса.

В конце концов, он сдался и вышел из гаража покурить.

Игорь ковырялся в капоте своей «ласточки», а рядом ему помогала Диана.

Ей уже всё объяснили и она потихоньку вливалась в коллектив, что странно… Иного выбора у неё, правда, не было. Культисты быстро добрались бы до неё, останься она в своей квартире.

-- Быстро ты выспался, Женя, -- заметил Игорь.

-- Кошмары… -- отмахнулся Жека.

-- Что снилось?

-- Да так…

-- Кошмары свои можно унять медитацией… Очистить сознание от скверны. Я как нибудь научу тебя этому нехитрому делу.

-- Пожалуй, воздержусь… Как дела, Диан?

-- Я ещё не определилась, -- ответила красноволосая. – С одной стороны, меня теперь разыскивают. А с другой – я всё ещё жива благодаря вам.

-- Такая же хрень, -- сказал Жека и выпустил облачко сигаретного дыма. – Самому непривычно в бега податься. Вон – даже сна лишился. Ты это… извини, что мы тебя подставили. Я не подозревал, что они и за тобой проследили…

-- Ну, здесь-то ты, конечно, обмудок, -- сказала она. – Но больше всего меня злит, как ты воспользовался телом рыжей, чтобы переспать со мной!

-- Секундочку... – опешил Жека. – Кажется, ты забыла, как оно было на самом деле!

-- А ты не мог сразу сказать, что ты на самом деле не красивая девушка, а озабоченный парень в её шкуре?

-- Конечно, не мог. Ты бы поверила?

-- Но ведь сейчас-то поверила.

-- И тогда у меня были совсем другие планы. Я хотел стать содержанкой и зашибать бабос.

-- И со мной заодно переспать, ага…

-- Да больно надо. Ты вообще не в моём вкусе.

-- Вам, мужикам, всё равно с кем, хоть во вкусе, хоть нет, будто я не знаю! А ты и вовсе – хоть с собакой…

-- Э-э…???...!!!… -- Жека растопырил свои глаза и уставился на Игорёшу. Тот сделал вид, что ничего не слышал, ничего не знает. Натурально так, актёр чёртов. – Ну, зашиби-и-ись…

Жека одной затяжкой высосал половину сигареты и швырнул окурок на землю.

-- Задрало меня всё… И вообще, почему «озабоченный»? Вы, бабы, чуть что – сразу меня им называете. А я, между прочим, самый целомудренный из всей вашей шайки! Я к рыжей и пальцем не дотронулся. А от тебя вообще бежал, как от огня. Пока ты меня в ванной…

-- Ой, всё… -- Диана взяла гаечный ключ и принялась что-то откручивать. – А я и думаю, че брат «женечки» постоянно в отрубе. И чё это «женечка» так морозится от меня на ужине? А оно вон всё как просто!

-- Ага. «Просто»… А ты, Игорь! – Жека нахмурился и пригрозил пальцем. – Пачку сигарет мне должен… Блок! Два блока! За то, что про собаку ей рассказал! Я тогда был не в себе! Я себя не контролировал!

-- Но я ничего не рассказывал… -- удивился Игорёша и поднял брови.

-- А откуда она тогда знает? А?

-- Может, Шуруп проболтался?...

-- Про какую собаку вы говорите? – не поняла Диана, но потом её осенило. Да так, что ключ уронила. – ОН ЧТО. СЕРЬЁЗНО?? СОБА-АКУ??!

-- Кхм… -- кашлянул Игорёша в кулак. – Кажется, Диана в тот раз выразилась фигурально… Но метко, стоит признать.

-- Да пошли вы все… -- бросил Жека и развернулся, чтобы уйти к оврагу за гараж и там сгореть от стыда, скрывшись среди дикой природы от посторонних взглядов. Там шелестела листва и пели птички.

Но стоило углубиться в заросли, как Жека услышал голоса приближающихся Шурупа и Сеги.

-- …на стройке же вообще срать негде.

-- … да ладно, а сортиры…

-- Дык сортиры там такие! Даже за гаражом Учителя приятней. Хотя бы видок классный.

-- И чё, ты не срёшь совсем?

-- Ну как. Если уж совсем прижмёт. Мухи там с кулак!

-- Да ладно тебе, с кулак….

-- Базарю! Ссышь, а она на хер к тебе присесть норовит. А ты её струёй сбиваешь.

-- Как российские ПВО украинские вертолёты! – посмеялся просветлённый Рябина.

-- Хыыы!

-- …А украинцы тут причем вообще? – спросил Сега

-- А?.. Точняк. В этой Вселенной же… Да приснилось просто. Будто война началась.

-- Ну и бред тебе снится, конечно, Рябина, -- покачал головой Сега.

-- Да он же вышел за пределы нашей Вселенной, ёпть!

-- Надеюсь, меня никто не услышал, в конце концов, мы далеко от основной сцены. А то дизлайков наберём. От хохлов из мира моих снов! – Рябина снова расхохотался, как умеют смеяться только просветлённые.

-- Хы-ы-ы! Ниче не понял, правда…

-- Вот вам и «хы»!...

-- О, Жека проснулся! Здарова! – заметил Шуруп и помахал рукой, но Жека предпочёл быстро вернуться в гараж, на диван. И погрузиться в размышления.

-- Э, слыш, -- шикнул из-за угла Мельница. – Ты чё, в собаку вселялся?...

Жека сначала промолчал.

-- Э, я всё слышал. Внатуре? – лыбился Мельница.

Жека взял тряпку, встал и направился к пленнику.

-- Э, хорош, не надо, я пошутил… Не надо… Э-ээ… Хорош! ЭЭ! От неё ссаньём пах… бл-бл-шшш-ука! УКА! УУУКАА!

Жека снова вернулся на диван.

Итак. Если отбросить кучу нервов, кучу стресса и кучу прочего дерьма, что сейчас на него свалилось… То можно подумать о том, что действительно важно прямо здесь и сейчас.

Культисты всё ещё представляют угрозу. Отец жив. И с десяток культистов тоже. Они урыли пятерых. Мельницу тоже можно не считать. Было их около двадцати, судя по тому, что он запомнил из рассказов рыжей.

Что делать? Ждать, когда придёт Гипсокартон? Этот профессиональный киллер? Или когда за ними снова придут?

Вот что, подумал Жека, хватит прятаться! Иначе они снова окажутся в проигрышном положении. А второй раз может не повезти…

У Игоря есть последователи. Все сплошь – спортсмены-каратисты, да борцухи. Или йоги, не чувствующие боли. Но оружия – у них мало.

Игорь заинтересован в том, чтобы пойти на штурм. А значит, притянет и своих братков. Они, вроде, уважают его.

Значит проблема только в оружии.

И нужны не просто пистолеты. Надо достать что-нибудь потяжелее. Автоматы, например. Чтобы создать перевес в огневой мощи. У культистов же одни пукалки и обрезы… Если создать этот перевес, то можно будет смело пойти на штурм особняка.

Но тогда всё упиралось в деньги.

Где их раздобыть?

Назначить свидания со спонсорами? Нет, это слишком мало. Даже при щедром раскладе в сто тысяч – этой суммы не хватит, чтобы нормально вооружить и двоих. А если приобрести ещё и броники. И квадрокоптеры, для прикола… Всё продумать. Организовать.

Нужно было раздобыть эти деньги быстро. Желательно, в один же день.

Что же тогда?

Жека вытянул сигаретку и закурил прямо в гараже. С сигаретой думалось гораздо легче.

В один день. Как можно быстрее, пока культисты не очухались. Ограбить банк?

Не. Это бред. Невозможно, чтобы потом менты не достали.

Ограбить? Хороший вариант. Но тоже, слишком палевный.

Жека затянулся.

Не-е-е… сигареты – этого мало. Была бы возможность сейчас сходить до грядочки…

И вдруг Жеку осенило.

Быстро раздобыть денег. Совершенно без палева. И, конечно же, с минимальным риском навлечь на себя полицию.

-- Ты охренел курить прямо мне в нос?! – проснулась рыжая. – Иди на улицу! Господи… Что за… что за день такой! СПАТЬ МНЕ ДАЙ!

И со всего маху ударила Жеку подушкой.

Однако тот даже ничего не почувствовал. Он был увлечён очередной гениальной идеей. Он продумывал план, как бы проникнуть в больницу и выкрасть из лаборатории колбы с кровью для анализов.

_______________

Спасибо за донич!

Неизвестный меценат 1000 р

Источник: Паранормальные истории, от которых кровь стынет в жилах

– Как бабка Анфиса отбыла, – перекрестился дед Василий. – тута никого так и не было, - снимал он массивный накидной замок с хлипкой двери. – Мы уже думали ты больше не вернешься. Переехать решил или так, оглядеться?

– Не решил я еще, но лето точно здесь проведу, – обнадежил я старика, планируя перекантоваться здесь пару недель.

– Натворил чего? Глазенки-то бегают.

- В благие намерения здесь больше не верят? Тягу к корням? – опустил я глаза в пол, вспомнив красную морду Людкиного мужа.

– Вот жеть, – толкнул он дверь, и я замер на кухонном пороге. Пару недель здесь точно не проведёшь. Луч солнца, пробившийся через маленькое оконце, выхватил столб потревоженной пыли. В затхлом воздухе витали ароматы старой обуви, а из-под проломленной половицы выглядывал высохший трупик крысы. – Что морду скособочил? Недоволен бабкиным подарком? Родственничкам пиши, все вывезли, но Анфиса требовала дом тебе оставить. Они ж при ней грабили. Сначала одну комнату, потом другую. Я возмущался, но она останавливала. Все про дом трындела и про дверь заветную. Старая стала, плохая. Ремонту тут много. На дрова разобрать и то толку больше. Может лучше ко мне, не сможешь тут один. Чай я тебе тоже дед, одна кровь. Надумаешь – заходи, –захромал он к калитке.

Десять лет я не навещал бабушку и даже не был на ее похоронах, отчего испытывал стыд и радость одновременно. Для меня она так и осталась живым человеком, а не восковой куклой в деревянном ящике. Можно было обманываться, что она вернется, зайдет, по-утиному переваливаясь с ноги на ногу, вскинет от радости руки и затарахтит: «Пыроги надо ставить». Я ехал вдохнуть тёплый запах играющего теста и поваляться на воздушной перине, зарывшись в пуховую пирамиду, а нашел разруху и запустение.

Солнце спряталось, и холод стал просачиваться через огромные щели. Кинув куртку на пустую панцирную кровать, я упал сверху, поморщившись от боли. Любовное приключение стоило мне пары ребер и двух зубов. Последние было особенно жалко – новые уже не вырастут. Кто ж знал, что в довесок к Людке шел вспыльчивый муж, вернувшийся из командировки.

Холод не отпускал, и я решился растопить печь. Накидав найденных во дворе дровишек я чиркнул зажигалкой, любуясь бегущим по щепе огоньку. Сизый дым заволок комнату. «Чтоб ее, заслонка», – вспомнил я, но это не помогло. Пришлось вытаскивать дрова и пытаться пробить трубу изнутри. Просунув руку в дымоход, я наткнулся на тряпицу, обмотанную вокруг прямоугольного предмета, но так и не смог его достать. Пришлось лезть на прохудившуюся крышу. «Бог не только есть, он задался целью покарать мою грешную душу», – думал я с замиранием сердца пробираясь к печной трубе. Груз полетел вниз, и я услышал, как что-то звякнуло по чугунной плите.

В печке меня ждал подарок – треснувшая старинная шкатулка в которой лежал позеленевший медный ключ.

Огонек поедал дерево потрескивая от удовольствия, а я так и не мог понять какой замок открывает загадочный ключик. Вскипятив в чугунке привезённую с собой воду, я набил живот «быстрой» лапшой и растянувшись на кровати сам не заметил, как уснул.

Кошка Маруська так громко урчала под ухом, что я, не желая просыпаться, скинул наглое животное на пол. Тогда пушистая пакость продолжила громко мяукать, требуя моего внимания. Я закрыл уши и отвернулся, но кусок счастья прыгнула на узенький подоконник скинула оттуда ключ и растворилась.

Я вскочил с кровати и проснулся. Лунный свет прорезал комнату и осветил лежащий на единственном затертом половике ключ. «Видать выронил, когда медитировал у печки», - подумал я и повернувшись на другой бок, погрузился в сладкую дрему.

– Может в холодильнике его закрыть, вопросительно посмотрел раскрасневшийся муж на Людку, тыча меня мордой в лед.

– Закрывай! – согласилась стерва, клянущаяся в вечной любви.

Я поежился и открыл глаза. Хмурое утро заглядывало в окно. «Заслонка», – опять забыл. Надо было снова топить, а в животе противненько заскребся застарелый гастрит.

Подняв ключ, я почувствовал качание досок и вспомнил о крышке подпола. Чего там только не было, осмотрел я полки со снедью, насколько хватало обзора. Желудок встрепенулся, требуя немедленно спуститься вниз.

Огарок свечи, стоявший на первой ступеньке, зашипел и озарил царство живота. Разглядывая запыленные банки, я выбрал парочку и потянулся за связкой сушеных грибов. Соседний стеллаж скрипнул и поехал в стену открыв темный проход.

«Нет уж», – взлетел я по лестнице в комнату, вцепившись в банки и захлопнул ногой откидной люк. Снизу доносился скрип возвращающего на место стеллажа. «Что это могло быть? – думал я. – Партизанский лаз, средневековые катакомбы, тайных ход в дом барина». Страницы сайтов висли, и я отложил телефон в сторону. «С таким интернетом здесь на долго не зависнешь», - скривил я губы, подумывая вернуться в цивилизацию. Улов в виде двух банок варенья, не мог удовлетворить мои запросы. Пришлось наведаться в сельпо.

– Обжился? – сидел на скамейке дед Василий. – В погреб наведался?

– Наведался, – кивнул я головой и пройдя пару метров задумался: «Почему он спросил? Знает о тайном лазе?».

– Ты паутину с головы-то смахни и пузо у куртки оботри. В люди идешь, – заворчал вдогонку дед и я успокоился.

Вернувшись домой с тушенкой, крупой, хлебом и чаем, сгонял до колодца, набрал дров и принялся кашеварить. «Бабушкина пшенная каша всегда была «пальчики оближешь»», – вспоминал я, колдуя над старой посудиной. Опять вспомнилась Людочка. Как рассказывал ей про бабкин дом и подпол с соленьями. Прижмется бывало стерва и ласково так: «Ось, я с тобой и в деревне готова жить, а в старых домах и клады могут быть».

Наложив в старую жестяную плошку затянутой тонкой плёночкой каши, я подул и жадно схватил содержимое зубами. Пальто, конечно, было не то, но сильно хотелось есть.

Мысли о кладе совсем завладели мной: «Может он спрятан за фальшивым стеллажом, а ключ от сундука». Сделав пару глотков обжигающего чая, откинул половик и дернул на себя крышку люка.

Огарок свечи был маловат, с таким не пойдешь, сгорит минуты за три. Осмотревшись получше я нашел запас обглоданных крысами свечей, и засунув их в другой карман схватился за связку с грибами.

Стеллаж послушно отодвинулся, обнажая черный проем. Я протянул руку со свечой и услышал настырное мяуканье. Морда Маруськи выглянула из темноты и сверкнув маленькими прожекторами опять исчезла, зазывно мяукая из тьмы.

«Найти клад было бы неплохо. Машину поменяю. Может и на первоначальный взнос по ипотеке хватит. От матери съеду», – уговаривал я себя двигая за кошкой по пахнущему сыростью проходу.

То ли красномордый муж подпортил мое здоровье больше чем я думал, то ли узкое пространство прохода давило на меня своими земляными стенами, но вскоре я выдохся и присел прямо на холодный пол. Маруся остановилась и вернулась ко мне. Урча как старый трактор, она все сильнее обтиралась об мои ноги, подталкивая вперед.

Через пару метров показались небольшие кованые ворота с замочной скважиной посередине, и я потянулся к ключу.

– Ося, – обернулся я на голос Людочки. – Это обман, прости меня!

– Людочка, – хотел я вернуться, но вспомнив о красномордом муже, бегущем за своей ненаглядной, крутанул ключ в замочной скважине и как последний трус захлопнул за собой воротину и быстрым шагом пошел вперед.

Вскоре я уткнулся в заднюю стенку стеллажа, между щелей которой сверкали чистенькие баночки. Потянув за связку грибов, я дождался пока стеллаж отъедет в сторону и шагнул в бабушкин погреб. Запах пирогов проникал даже сюда, и я обрадовался – бабушка жива.

– Объявился, – обтерла она руки о фартук. Поправила седые волосы, выбивающиеся из-под беленького платочка и крикнула. – Нина, глянь кто тут у нас.

– Остапушка, - заглянула в погреб помолодевшая мама. – Дайка я на тебя, погляжу. Хорош. Не соврала Марья-покойница. Один в один он.

Мама была веселой, с задорным огоньком в глазах, который я не видел с самого детства.

Уплетая пироги и радуясь воздушным подушкам, прикрытым бело-голубым тюлем, я размышлял над тем, что клады бывают разные, а я, без сомнения, вытянул счастливый билет. Параллельный мир, скрывающийся в бабушкином подвале, был несомненно лучшей версией моего. Лишь где-то глубоко под сердцем огромный червяк сомнения нагло грыз мою радость. Что-то здесь было не так.

– Это тебя, Остапушка, – улыбнулась мама. – Павел Анатольевич.

Басовитый голос вскользь поинтересовался моим здоровьем и сразу перешел к работе.

– Как скоро будет готов проект по гидрейсингу?

– Почти готово, – привычно соврал я.

– Недельку тебе на отдых и жду в офисе – закончил разговор Павел Анатольевич.

– Слово то какое «гидрейсинг»? – вслух произнес я.

– Это дело твоей жизни, – медленно произнесла мама и помрачнела. – Гонки на подводных скутерах. Чем же ты занимаешься?

Я узнал этот взгляд. Фриланс был одинаково нелюбим по обе стороны ворот. «Может я зря посчитал этот мир лучшим», - подумал я, глядя в потускневшие глаза.

– Нам пора возвращаться, - кинула мне ключи мама. – надеюсь машину ты водишь?

– Обижаешь, - запрыгнул я на сиденье внедорожника по цене квартиры и заглянул в барсетку. Водительское удостоверение и паспорт были моими, значит и за коваными воротами не пропаду, выдержу, приспособлюсь к новой в целом не плохой реальности. Мне предлагалась постоянная работа, и отличная мечта. Нет, эта версия будет получше той, где я перебивался от заказа к заказу, отдавая львиную долю гонорара на ремонт старенькой иномарки.

Праздник жизни омрачала лишь одна проблема – мама. Даже здесь я не могу допустить, что она может быть другой.

– Останешься у меня или поедешь к себе, – и тут же добавила, словно боясь, что выберу ее. – Людмила тебя заждалась.

«К себе» – это было что-то новенькое. В паспорте на странице с пропиской красовался адрес Людочки и я присвистнул. С каждой минутой этот мир мне нравился больше и больше.

Радостная Людочка с порога кинулась мне на шею.

– Я так рада, что тебе стало лучше. Все наладится. Здоровье – это главное!

– Ты права, Людочка, все наладится, - обнял я ее и закружил по квартире.

– Людочка, - надула она губы. – Мила.

– Милочка, -– поставил я ее на пол и пошел разглядывать собственные хоромы, довольно причмокивая. У меня был неплохой вкус. В жизни бы не подумал, что мог бы так ловко обставить квартиру. Осталось только поработать над отношениями с родителями и разобраться с работой. «Гидрейсинг, когда же я мечтал о таком», – вновь зашевелился червяк сомнения.

Мила, целиком и полностью моя невеста, порхала по квартире пересказывая развития неизвестных мне событий.

– Надо было зайти к матери, с отцом поздороваться, – перебил я ее щебет.

– В таком состоянии тебе лучше не ездить на кладбище? – заботливо посмотрела она на меня.

- Какое кладбище, я позавчера с ним разговаривал? – прорезала мое лицо глупая улыбка. Новый мир был не таким уж безоблачным. «Неужели, это тоже моя мечта», - корил я себя за детские обиды.

– Ты сегодня аминдакрин пил? – испуганно посмотрела на меня Мила.

– Нет, извини, иногда на меня находит. Не могу никак смириться с потерей. Все наладится.

– Вы уверены, что новое лечение не имеет сильных побочек. Вчера он утверждал, что на днях разговаривал с отцом, а сегодня не мог вспомнить дату свадьбы. Пора делать ремонт, а он даже не заказал бригаду. Когда же мы объединим квартиры? - жаловалась Мила Нине Васильевне, поглядывая на входные двери.

– А где он сейчас?

– Отправился гулять по городу.

– Один?

– Да, никакие уговоры на него не действовали.

– Главное, чтобы не сбежал, – прошептала Нина Васильевна.

– О чем вы говорите. Привет, милый. С мамой. Он передает вам привет.

– А знаешь, что, покажи ему соседнюю квартиру, может это изменит ситуацию к лучшему.

– Пойдем к тебе домой, – предложила Мила.

– А сейчас мы где?

– У меня. Твоя квартира за стенкой и что мы должны сделать? – ожидала она моего ответа. Я развел руками и посмотрел на нее. – Объединить их. Нанять рабочих, снять временное жилье и сделать все по-быстрому, чтобы успеть до свадьбы. Время поджимает, – погладила она живот. – Надеюсь ты уже освободил прилегающую комнату?

Я пожал плечами и вошел вслед за невестой в соседнюю квартиру.

– Остап? – услышал я удивлённый голос Милы. – Как это понимать?

«Неужели здесь я спрятал любовницу», – пронеслось в голове, но реальность оказалась гораздо хуже. Второй я, окутанный проводами, лежал на медицинской кровати, а красномордый муж Людочки в белом халате задумчиво смотрел на цифры равномерно пищащего экрана. Мама, сидевшая рядом с вторым мной, холодно посмотрела на меня и встала с места.

– Вы вовремя, – посмотрела она на нас с Милой, а затем на оторопевшего доктора. – Я передумала, – мама подошла ко мне, обняла и вонзила в плечо небольшой шприц. – Возьмите из этого тела все что надо и верните мне моего Остапа. Где гарантии, что на той стороне ему станет лучше, а этот не сдохнет через пару месяцев? А так я хотя бы буду знать, что сделала все возможное для своего ребенка. Посмотрите на него – бездарь, глупый и ленивый, а Остап, он… Я продам фирму, квартиру, драгоценности, но верните мне моего сына, - зарыдала она, разжимая руки и я рухнул на пол, потеряв контроль над окаменевшим телом.

– Я вернула тебе твоего Остапа, – услышал я шаги и знакомый низковатый голос всегда грустной мамы, - а теперь хочу забрать своего. Там у него действительно есть шанс. Не удивляйся. Твой покойный муж рассказал тебе не всю правду. Он не просто украл ребенка, он подменил наших детей, боясь, что твой не выживет, но как видишь, он ошибался. Находясь в чужеродной среде организм гибнет, поэтому я рекомендую тебе остаться здесь. Мне удалось разработать лечение и поддержать в нем жизнь. К сожалению, многие процессы необратимы. Ося глуповат, но жив. Остап, довольно умен, но стоит на грани. Так что не стоит стараться изменить ситуацию, просто поверь, так будет лучше.

– Вылечи его здесь.

– Это невозможно, лечение длительное, а нахождение двух в одном мире станет катастрофой для пришедшего. Все процессы ускоряются, поэтому я так долго избегала встречи с тобой. Они и так провели рядом очень много времени. Я могу не успеть спасти Остапа. У вас есть выбор, Людмила, – повернулась мама к Миле. – Можете остаться здесь с Осей, отправится в след за своим Остапом или забыть последние несколько месяцев. На вашем месте, я бы выбрала последнее. Через пару месяцев, они будут равны по интеллекту. Впрочем, зачем вам эта морока. Начните с белого листа. Чуть не забыла, - присела мама рядом со мной и сделала еще один укол. – Скоро ты придешь в себя. Ключ я заберу. Тебе он больше не нужен.

Я слышал удаляющиеся шаги и не мог поверить в происходящее. Меня просто бросили в чужом мире на холодном полу пустой квартиры. Уже не нужный одной и непринятый другой матерью двадцатишестилетний мечтатель и трус. Постепенно мышцы оттаяли, и я начал приходить в себя.

Хлопнула дверь. Тихие шаги оборвались рядом со мной, и я увидел зареванное лицо Людочки: «Они разрешили мне пройти через ворота». Легла она рядом и погладила меня по голове, а я с благодарностью смотрел в ее раскрасневшиеся глаза. «Так важно быть нужным», - думал я, чувствуя оживающими мышцами ее теплые прикосновения.

– Я обманула тебя. Мне заплатили. Кто же знал, что легкая интрижка перерастет в большое чувство. Я не замужем. Нам надо было заставить тебя вернуться в тот дом. Я целые сутки просидела под воротами, пока не увидела заказчика, тебя и себя. Это так странно. Надеюсь ты простишь меня. Давай попробуем заново. – всхлипывала она, потирая время от времени глаза.

- Бла, бла, бла. Моя копия, оказалась влюбленной дурой. – вошла в комнату Мила. - Известно ли тебе, дорогая, что долгое пребывание в другом мире убивает чужака. Причем чем ближе находятся копии друг к другу тем сильнее этот процесс. Сначала теряется зрение, затем слух и так, пока не откажут все органы. Возвращайся к себе. Можешь ухаживать за моим мальчиком. Там ему действительно стало лучше, а вот Нине Васильевне хуже. У меня было время подумать, обмен ничего не меняет. Если Ося принадлежит этому миру, то так тому и быть. До свадьбы осталось совсем немного времени.

– Как скажешь, – приподнялся я, все еще чувствуя мышечную слабость. Глаза Людочки заволокло пленкой, и она забилась в истерике.

– Я слепну, – подвывала Людочка, прислушиваясь к каждому шороху.

– Увезу ее к воротам, сама в таком состоянии она точно не доедет, обратился я к Миле.

- Как знаешь. Ключ не забудьте. Мне он больше не нужен, - чмокнула она меня в щеку. – Я буду у себя.

– Не волнуйся, сейчас мигом домчим, – почувствовал я резь в глазах.

Прыгнув в припаркованный внедорожник, я дал по газам. За городом серая лента дороги стала стремительно растекаться по обочине и мне пришлось ползти в спасительном направлении бабушкиного дома. «Если я в своем мире, то почему теряю зрение», – рассуждал я, а сам пытался успокоить Людочку.

– Нельзя тебе туда, сгинешь, – встала грудью бабка Анфиса. – Она пущай идет, а ты здесь сиди. Как же так можно, – причитала она, рухнув на табурет.

– Ты чего, ба, – сел я на пол у ее ног. – Плохо мне здесь.

– Привыкнешь. Накрутили они делов, теперь вы разгребаете.

– Помру я здесь. Совсем глаза не видят.

– Так не должно быть, -–крутила она мое лицо в сухих шершавых ладонях. Кто же тогда там? Чего мне та Нинка наплела. Зачем Остапчика к себе прибрала? Поднимайся! – скомандовала она. - Гуськом за мной идите, если тамошние вы, у ворот полегчает. Дед твой дюже ученый был, открыл адовы врата, а теперь вы шастаете по ним туда-сюда. Все потеплее выискиваете. А нету потеплее. Где родился, там и пригодился, - бубнила она, открывая люк подпола.

Около ворот нам действительно стало легче.

– Я дальше не пойду. Жива Анфиса, чувствую ее, только мое здоровье такой встречи больше не выдержит. Разберись там внучок. Верни мне Остапчика.

Мои вещи, прикрытые курткой, так и остались стоять в углу панцирной кровати, отчего стало необычайно хорошо. Я был дома. Старенький ниссан понуро ждал моего возвращения и с благодарностью заурчал, прогревая свои бока.

Остап, занявший мою комнату, действительно похорошел. Впалые щеки пошли румянцем, и он даже смог приподняться на кровати, увидев меня.

- Мамы больше нет, - пытался сдержать он слезы.

- Твоей мамы, - поправил я. – Меня она так и не приняла.

- Она вам не мать, вы оба мои сыновья, – зашла в комнату та, которую я считал своей матерью. - Я рада, что ты так быстро вернулся. Зрение восстановится, - мельком осмотрела она меня. – Пора вскрыться правде. Двадцать шесть лет назад я родила прелестных близнецов, но вот незадача, в то же самое время, в том мире тоже рождается очень слабый малыш, с неутешительным прогнозом. Безутешный отец, любитель путешествовать между нашими мирами, решает восстановить равновесие и меняет одного из вас, подвергнув огромному риску. Идиот тогда еще не знал, что миры не принимают инородцев. Его родной сын мог выжить в своем мире, но переход подорвал и так слабое здоровье. Вот только Остап оказался живучим, а я так и не смирилась с горем. Стала врачом, чтобы докопаться до истины – отчего же умер второй ребенок? Повреждения клеток были слишком специфические. Вот только ответ был недоступен моему пониманию, пока постаревшую Анфису не замучила совесть. Эта тварь помогла украсть моего ребенка, за что и отбывает свой срок в худшем из пансионатов. Урод, укравший Остапа, гниет в могиле, а к своей копии я проявила снисхождение. Сначала хотела подставить ее, но передумала. Она не знала о преступлении мужа и отлично заботилась о моем ребенке. Доброта чуть не стоила Остапу жизни. Выкрасть взрослого человека я не могла, копия должна была сама вернуть моего сына, согласившись на обмен. В том, что ты вернешься, я не сомневалась, – с гордостью посмотрела на меня. – Ум – это не гонки на подводных самокатах, ум – это выживание в любых условиях. Параллельное развитие нарушено, теперь той ветки не существует. Я спасла свою линию, вернув Остапа домой. Все кончено.

– Мила беременна, а значит мне не раз придется вернуться домой, – поменялся в лице Остап.

– Это невозможно, мы должны… – заспорила с ним мама, не замечая моего бегства.

«Мама права», – бубнил я, раскидывая вещи в полуразрушенном сарае. Вот оно, две шашки динамита завалят проход между мирами раз и навсегда. Не зря дед Василий говорил, показывая мне в детстве железный ящичек: «Пригодится за Нинкой подтереть».

Три, два, один… Хлопок. Тишина. Дым развеялся и рядом с кованными воротами открылись еще два тоннеля. Я проиграл.

Источник: Паранормальные истории, от которых кровь стынет в жилах

Мимо пробежал ещё один, спасаясь от нападения. Отбиваясь от атакующих монстров, солдат поскользнулся на мокром камне и ударился головой о выступ, его тело быстро обмякло. Промино подскочил к нему и попробовал приподнять. Приказав вытаскивать раненого, он пошёл дальше сквозь безумную стаю крылатых грызунов. Солдаты палили по ним почём зря, совершенно потерявшись в пространстве. У одного из членов отряда внезапно вспыхнул порох - огонь охватил его руку. Словно опалённое чучело, он умчался в сторону реки.

Миллионы листьев мягко шелестели, подёргиваясь под мерными стуками дождевых капель. Несмотря на полуденное время, лес был окутан сумраком - солнечный свет едва пробивался через грозовые тучи и сплетённые друг с другом кроны высоких деревьев. Видимо, решив, что приближается ночь, местные сверчки и прочие многолапые отродья голосили изо всех сил. Сверху им подпевали каждые несколько секунд пернатые творения. Их свистящие и трещащие звуки хаотично вплетались в какофонию окружающего оркестра.

Маленький жучок с бронзовыми точками на панцире, деловито ползущий по тоненькой зелёной ветке, на пару секунд расправил крылья для жужжащего прыжка. Он приземлился на металлический наконечник, переходящий в древесное основание толщиной с человеческий мизинец. Не замечая подвоха, пятнистый обитатель джунглей направился вдоль ствола, временами поднимая крылышки, словно готовый улететь дальше - эта «ветка» была для него какой-то странной.

Наконец, он достиг белого оперения стрелы, но в этот же миг рука осторожно подняла её, спугнув пришельца. Снаряд поместили в небольшое продольное углубление. Послышался осторожный частый треск сплетённых волокон натягивающейся тетивы, сопровождаемый чьим-то тихим сопением. Арбалет аккуратно приставили к толстому полому бревну, аккуратно поводив его по мокрой блестящей поверхности в поисках опоры. Где-то вдалеке аукнул какой-то примат.

В полусотне метрах от укрытия это услышал четверолапый зверь - его уши, похожие на коровьи, дёрнулись. Хотя, возможно, так он отгонял вездесущую мошкару. Охотник старался не обращать на неё внимание, несмотря на то, что она нагло облепила лицо. Он внимательно изучал свою будущую жертву. Животное с бурой шкуркой походило на приземистого кабана, но вместо носа его морда носила мерзкий толстый хоботок длиной в десяток сантиметров. Этот отросток с пятачком на конце то и дело двигался подобно пятой конечности, выискивая и вынюхивая добычу.

Короткая лапа застыла в воздухе чересчур деликатно для такой невзрачной тушки. Верхняя губа приподнялась и уродец неожиданно пропищал куда-то в чащу. Спустя несколько секунд ему ответил сородич, таящийся за деревьями. Взгляд охотника мимолетно проследил за возможной второй дичью, но не увидел её. Мужчина сосредоточился на первой цели, его пальцы легли на спусковую пластину под рукоятью. Один глаз прищурился, губы сжались в напряжении.

Короткий щелчок. Мимолётный свист. Резкий хруст, за которым последовал пронзительный тонкий рёв раненого зверя. Охотник стремительно перепрыгнул полено, побежав в его сторону. Животное со стрелой в шее, спотыкаясь, помчалось прочь. Лес вокруг тревожно зашумел, реагируя на происходящее. Уворачиваясь от свисающих сверху лиан и ветвей, человек гнался за «кабаном-слоном». В его руке блеснуло лезвие.

Внезапно зверь повернул в сторону. Меняя за ним направление, охотник поскользнулся на влажном ковре из листьев и земли - на скорости он упал боком, но тут же вскочил и продолжил погоню. «Хобот» вилял, как заяц, пытаясь укрыться за стволами деревьев. Он терял кровь, но всё ещё был способен удрать. Правда, в этой схватке у него был не один враг. Из кустов быстро выпрыгнул ещё один человек, повалив беглеца на бок всем телом и обхватив его за шею.

- Быстрее, он вырывается!

Догнавший их первый охотник проскользил перед остановкой и вонзил нож в брюхо зверя, провернув его внутри под тонкий визг умирающей жертвы. Тяжело дыша, он кивнул напарнику.

- Как поживаешь?

Тот, всё ещё борясь с брыкающимся парнокопытным, полурассеянно, будто не был занят чем-то серьёзным, пожал плечами.

- Да вот… собираюсь отужинать. Тебя ждать в гости или ты на службе?

Его друг сделал вид, что задумался.

- Зависит от капрала.

- А ты и его пригласи.

На этой фразе оба не смогли сдержать улыбок и добродушно рассмеялись. Зверь наконец-то затих, подергивая лапами в предсмертных судорогах. Лёжа на нем, Аугусто Кортес, немного полноватый молодой человек, приподнялся, чтобы оценить степень готовности добычи. Он одобрительно кивнул и похлопал дичь по морде.

- Я буду скучать по этому парню. Взгляни в его глаза - он так любил бегать, стремительный сукин сын.

- В армии не стоит привыкать к новым друзьям, сам знаешь.

Аугусто наигранно драматично взглянул на товарища, вздохнув. Он поднялся на ноги, отряхивая себя от листьев и земли. В чёрных кудрявых волосах застряла пара веток.

- Знаешь, я решил дать ему имя. Ну, не только ему - всему этому уродливому виду. Ты готов?

Блондин с волосами до плеч и сломанным носом хитро взглянул на него.

- И почему я уверен, что это будет что-то пошлое и связанное с членом?

Кортес принял надменный вид.

- Вообще то, я собирался назвать его «слоносвином», но если тебя возбуждает его хобот, кто я такой, чтобы судить тебя.

Его товарищ закатил глаза, вытаскивая нож из брюха.

- Ладно, я за арбалетом…

- Так, в этих твоих играх я участвовать не намерен, так и знай!

Спустя полчаса

Временный лагерь, обустроенный у подножия небольшой скалы с отвесной каменной стеной, встретил их спокойным бубнежом двух десятков солдат, треском сучьев для подпитки костра и лязгом клинка, затачиваемого капралом. Димас Промино сидел в стороне от всех, погружённый в нехитрый процесс. В своем отряде он теперь хоть и имел лидерское звание, но среди его подчинённых было немало людей и постарше. В этом походе участвовали многие ветераны Первой итальянской войны, нюхнувшие пороху сполна. Одним из таких был давно разменявший третий десяток лет Андрес Армандо - одноухий мужчина, чей язык давно сгрызли крысы в одном из фортов Неаполя.

Переживший пытку в ходе кампании против французов, засевших в землях макаронников, он уже долгое время считался старшим другом Промино и его неофициальной «правой рукой». Поговаривали, что воевать он пошел после нескольких лет удачного каперства, закончившегося оглушительным поражением от французского судна. В ходе того похода на кону стояло шаткое финансовое благополучие уважаемой кадисской семьи. Кроме того, Армандо был влюблен в хорошенькую дочь клиента, и та отвечала взаимностью. Но после такого провала он больше не мог рассчитывать на её расположение.

Мужчина встретил солдат, несущих добычу, довольным кивком и показал на подготовленный для разделки туши брезент. Кортес, кряхтя, опустил травоядное, тут же протянув руку к расстёгнутому вороту.

- Я уже не понимаю отчего мокрый, как лошадь. То ли от влажной травы, то ли от этой идиотской духоты.

Действительно, если на родном побережье Испании хотя бы помогал ветер с моря, несущий с собой спасительный кислород, то посреди густого влажного леса вздохнуть свободно было довольно непросто. Каждый участник отряда был взмылен до крайней степени, несмотря на то, что Промино не гнал их вперед, осторожничая на чужой территории. Запасы питьевой воды быстро подходили к концу, а потому «стремительная война» с туземцами незаметно отходила на второй план - с пересохшей глоткой они рисковали попросту не дойти до возможного местоположения врага. Следовало как можно быстрее отыскать источник пресной воды, но как назло никаких ручьёв в пути не наблюдалось.

Шёл второй день их похода вглубь джунглей. К счастью, ливень прошедший по побережью, лишь задел их по касательной, иначе было бы совсем худо. Здешняя природа не до конца была жестока по отношению к гостям и до сих пор нижняя поросль не была чересчур густой и непроходимой. Но там где флора давала слабину, фауна не щадила никого. Светловолосый Вито Иглесиас, товарищ Кортеса, в очередной раз прихлопнул москита, приземлившегося на его шею. Бесконечные рои насекомых тучками следовали за людьми, все больше нервируя в и без того неспокойной обстановке.

- У меня уже вся кожа покраснела из-за этих мелких негодников…

- А представь, что будет, когда они облепят нашего освежёванного носатого кабанчика, - Аугусто расстроенно протер мокрое лицо рукавом. - Сеньор Армандо, может я постою тут с факелом - поразгоняю эту дрянь, пока порося будут резать? Уже почти не капает...

Помощник капрала спокойно кивнул, приглашая других солдат заняться кухней. Ему, казалось, нисколько не мешают ни летучие кровопийцы, ни дерьмовая погода с духотой. Сам он неторопливо направился к одному из дозорных. Искать дикарей было решено, ориентируясь на наиболее легкие пути прохождения по лесу. Следов или признаков жизни эти аборигены не оставляли. Пока что найти их представлялось возможным только лишь благодаря слепой удаче. Впрочем, Промино нисколько не подавал признаков недовольства ситуацией. Наоборот, он уверенно вёл отряд всё дальше, словно лишь ему одному было известно, куда идти.

Спустя пару часов солдаты снова выдвинулись вперёд. Растянувшись цепочкой, они неторопливо шли за Промино и Армандо. Священник Исмаэль Торре, увязавшийся за ними, брёл в самом конце вместе с Кортесом и Иглесиасом, дабы лишний раз не мозолить своим видом глаза капралу. Два друга лениво обсуждали каких ещё диковинных зверей может скрывать здешняя обитель. Блондин Иглесиас, внимательно смотря под ноги, активно жестикулировал.

- Раз в природе запросто может существовать свинья-слон, то я не удивлюсь, если мы повстречаем быка-медведя. Или овцу-оленя.

- А я бы взглянул на петуха-волка, - на лице кудрявого Аугусто уже проявилась кривая ухмылка. - Представь, если петух кукарекает по утрам, а волк воет ночью, то визг этой тварины мы бы слышали весь день.

- Тяпун тебе на язык, меня и так уже начинают нервировать эти непрекращающиеся птичьи крики. А я эту живность даже разглядеть не могу.

- Ну… одного я уже давно приметил, - Кортес на ходу обернулся. - Глядите-ка, падре. Когда-нибудь видели такую сошку?

Священник, идя впереди них, не сбавляя шагу, взглянул назад. На одной из нижних веток ближайшего дерева на них глядела маленькая обезьянка размером с котёнка. Рыжая пушистая шерстка, густая грива и серьёзная, немного обиженная мордочка - очевидно, этот примат не представлял никакой угрозы и был очень красив. Кортес ответил ему не менее внимательным взглядом.

- Он за нами с самого утра увязался. Наверняка жратву чует.

Исмаэль усмехнулся.

- Он просто любопытен. Для него мы необычные чужаки, - он поправил лямки ранца. - Напоминает мне нашего приходского кота Элиу.

- Это в честь какого-то библейского ангелочка?

- Нет, Элиу был обычным человеком из книги Иова. Когда Иов подвергся каре Дьявола за слишком горячую веру в Господа, он сильно расстроился и всем рассказывал, что видимо чем-то разозлил Всевышнего, - падре тяжело дышал, но продолжал рассказывать. - Пока все уговаривали его отречься от Бога, Элиу не только заявил, что любое решение Господа справедливо, но и укорил самого Иова в неверном толковании его деяний. Элиу - это глас справедливости среди хаоса мнений.

Кортес невесело хмыкнул.

- Не помешал бы и нам такой персонаж тут, - он замолчал, но спустя минуту снова обратился к гражданскому. - Знаете, а я вас помню, сеньор Торре. Когда вы ещё служили при Чавесе. Впрочем, вы очень скоро ушли - через неделю после моего перевода.

Торре ответил не сразу.

- Время выдалось непростое. Мне нужно было вернуться к Церкви, к наставнику - чтобы мне вновь указали на мой путь.

- Было бы неплохо и нам его отыскать, - Иглесиас переглянулся с товарищем. - Рамирес с позавчерашнего дня сам не свой. И винить его в этом трудно.

Кортес поддержал тон друга.

- Увидеть такую жестокую расправу над лейтенантом, а потом и над своим сослуживцем - я бы после этого месяц спать не смог.

Священник сбавил ход, поравнявшись с ними. Впереди он углядел макушку Игнасио. Всю дорогу солдат не проявлял никакого интереса к окружающему миру, глядя себе под ноги. После инцидента, случившегося с его товарищем пару ночей назад, он не проронил ни слова.

- Я как раз хотел с вами поговорить об этом… Я плохо знаю его, но вы наверняка давно знакомы с ним. Не каждый на моем месте признает это, но, возможно, будет лучше, если вы обсудите с ним произошедшее. Я для него человек чужой.

Кортес задумчиво нахмурился.

- А что вообще можно тут сказать? Рамирес, он, знаете… весьма верующий человек. И если Бог позволяет вытворять такое, я даже не представляю, что у него в голове творится. Вы простите, падре, но тут уж никакой Элиу не докажет, что даже подобная жестокость имеет какое-то разумное основание.

Торре смиренно склонил голову, соглашаясь с таким мнением. Он дотронулся до деревянного крестика, висящего на шее под рубашкой.

- Элиу - лишь герой небылицы, Аугусто. А Господь - далеко, - Торре старался говорить медленно, чтобы успеть подобрать нужные слова, но всё равно поймал удивлённые взгляды солдат - священнику явно не подобали такие речи. - Когда человек нуждается в помощи, к нему приходит не Бог, а другой человек. Также как прихожанин ищет нужных слов в устах священника, так и солдату необходимо плечо товарища.

Он взглянул на Кортеса.

- Вам следует поговорить с Рамиресом. Не о Всевышнем. О нём. Вы поможете не только ему, но и себе. Наш дом остался за морем и всё, что у нас есть сейчас - это мы сами.

Иглесиас подал голос.

- Думаете, если мы поговорим с ним о его жизни, ему станет легче?

- Вито, я знаю, тебе не терпится обсудить с ним ваш список сказочных зверей, - падре улыбнулся. - Можешь и у него спросить, какую диковинку он хотел бы увидеть.

Товарищ Иглесиаса непривычно громко усмехнулся и тут же сконфуженно почесал нос, опасаясь внимания капрала.

- Знаешь, Вито, думаю, сеньор Торре прав. Перетрём языком с Рамиресом вечерком. А Библия, ангелы и демоны - это всё здесь вообще неважно. Важно лишь надрать зад этим дикарям и по возможности разжиться их золотыми побрякушками. Во славу Отечества нашего, конечно же, - последнее он добавил, косясь на священника.

С другого конца их живой цепочки послышался голос разведчика Валерио Кабреры. Промино высоко поднял руку, останавливая отряд. В тишине, прерываемой перекличкой пернатых, застывшие на месте бойцы настороженно сняли с плеч мушкеты. Капрал хмуро глядел вперёд. К ним шёл один из солдат, посланный оценить обстановку по маршруту. До парня оставалась всего сотня метров, как вдруг он резко пропал из виду - юноша провалился сквозь землю, даже не успев крикнуть. Промино дёрнулся было за ним, но сперва осадил подчиненных, увидевших произошедшее.

- Стойте на месте! Там могут быть ещё ямы.

За считанные секунды он перераспределил отряд так, чтобы их «цепь» двигалась вперёд одной линией. Выставив дула перед собой и нацепив на них клинки, испанцы начали осторожно продвигаться дальше, тыкая в траву лезвием. Все это время Промино выкрикивал имя пропавшего, но тот не откликался. В таком напряжённом молчании команда постепенно дошла до той точки, где исчез молодой человек. В этом месте среди густых зарослей по колено обнаружилось отверстие диаметром в человеческий рост.

- Кабрера! - капрал подполз ближе, пока другие страховали его. - Ты живой?

- Кажется, сломал руку, капрал!.. Но в целом, в порядке.

- Высоту оценить можешь?

- Метров десять вроде бы. По пути задел выступ, так что падение смягчилось.

- Мы спустим тебе верёвку. Схватиться сможешь, чтобы мы вытащили тебя?

- Постараюсь…

Промино отполз немного назад и протянул руку за уже поданным Армандо тросом. Верёвку быстро протянули вниз. Внезапно разведчик снова подал голос.

- Эй, там! Я, кажется, слышу шум воды!

Капрал быстро взглянул на помощника. Тот провёл по воздуху двумя скрюченными пальцами, тряся ими под ладонью другой руки. «Подводная река». Неужели они отыскали источник? Димас повернулся к дыре в земле.

- Оставайся там, мы сейчас спустимся!

Приказав связать ещё тросы, чтобы дотянуть верёвку до ближайшего ствола дерева, Промино поручил одновременно приготовить десяток факелов для освещения. Уже совсем скоро отряд был готов к спуску. Торре успел подумать, что будь здесь вместо бойцов волонтеры, поставленные задачи удалось бы выполнить минимум через час. Дисциплина солдат, их умение без лишних слов разобраться в ситуации внушали доверие.

Первым пошел вниз Армандо. Священник рассудил, что в случае опасности таким образом отряд не останется без главнокомандующего. Впрочем, даже без мудрого лейтенанта эта боевая ячейка оставалась действенной и опытной силой. Возможно и Армандо будет способен показать лидерство в случае чего. Промино кивнул Кортесу, указав на гражданского.

- Подвяжите падре страховку. Вы идёте третьим, Торре.

Аугусто спокойно снял с него ранец.

- Похоже, вы первый священник, который станет ближе к преисподням в буквальном смысле.

Иглесиас одним взглядом заставил его заткнуться. Торре лишь неловко улыбнулся в ответ на такую бестактность. Блондин помог ему разобраться с узлами страховки.

- Постарайтесь не дёргаться и расставьте ноги шире для опоры. Не бойтесь смотреть вниз. Иначе ещё Кабреру придавите, а он нам пригодится.

Надев обратно ранец, священник осторожно подошёл ближе к дыре. На дне в темноте уже светились факелы Армандо, склонившегося над разведчиком, и Промино, изучающего обстановку. Опасливо опустившись на колени спиной к отверстию, Торре крепко схватился за веревку, удостоверившись, что его держат. Глубоко вздохнув, мужчина пополз назад, почувствовав неприятную морось травы, тут же пропитавшую одежду.

Когда ноги повисли в воздухе, он оттолкнулся одной рукой от стенки, но солдаты начали слишком быстро его опускать - Торре внезапно оказался в пустом пространстве, чересчур сильно качаясь вперёд-назад, да еще и вокруг себя. Он приближался ко дну резкими рывками, потерявшись в темноте.

- Тихо-тихо, помедленнее!

Он еще крепче вцепился в трос обеими руками, тщетно пытаясь сориентироваться.

- Помедленнее, боже! Я сейчас стукнусь обо что-нибудь!

Но кажется его не слышали или решили позабавиться. Падре болтал ногами, надеясь найти опору и в то же время, боясь врезаться в препятствие. Казалось, его не спускают, а роняют прямо во тьму. Торре уже начал читать молитву, когда вздрогнул от чьей-то руки на его ноге.

- Вы на месте, падре. Можете расслабиться, - голос капрала был нейтрален, без успокаивающего или издевочного тона.

Исмаэль наконец ощутил под собой твёрдую поверхность, но руки продолжали мёртвой хваткой держать верёвку. Прошло всего секунд десять за время его спуска. Он огляделся, пока Промино развязывал его узлы. Своды пещеры, в которой они находились, терялись во мраке, но судя по эху их голосов, это был своего рода коридор шириной в церковный холл.

Восстанавливая дыхание, Торре увидел, как остальные бойцы, не теряя времени, скользят по веревке вниз, один за другим. При этом каждый второй держал факел. Отверстие зияло ярким пятном, несмотря на то, что небо скрывали деревья и тучи. Капрал, кинув взгляд наверх, уловил символизм в этой библейской зарисовке.

- Смешно и печально от того, что теперь наверху нас ждет не рай, а все тот же знакомый ад.

Он продолжил организовывать отряд, бросив священнику наказ не отходить в сторону. Кабрера уже стоял на ногах, но по его скривившемуся лицу было заметно, что травма достаточно серьёзная. Он прижимал левую руку к груди, пока другой солдат собирался наложить ему тугую повязку. К счастью, перелом был закрытый и несерьёзный. Экспедиторы уже спустились вниз в полном составе и теперь готовились к новому этапу их путешествия.

Здесь температура воздуха разительно отличалась от наружной. Путешественники быстро ощутили холод, исходивший от каменно-земляных стен. Кроме того, сквозное дуновение ветра несло с собой ледяную влагу. К счастью, у всех имелись дождевые плащи, которые спасали отряд на протяжении последних суток. Промино, отойдя в сторону, оглянулся на разведчика.

- Откуда ты слышал воду?

Получив направление, он окликнул всех.

- Идём только до возможного источника. Набираем воду и поднимаемся обратно. Держаться вместе, той же цепочкой по двое. Армандо - замыкающий. И смотрите под ноги.

Отряд двинулся вперед, подобно перевернутой гигантской гусенице с горящими лапками. На месте остался один солдат - тот самый раненый, в то время как наверху караулили двое. Торре не мог точно сказать, слышит ли он реку - шум действительно был, но это могла быть типичная для пещер обманчивая акустика, подобная шуму моря из ракушек. Он обратил внимание на заметное облачко пара, выдыхаемое изо рта. Из темноты сбоку выступила стена, вдоль которой капрал и повёл подопечных.

Все это место напоминало Торре катакомбы под мужским монастырём в Севилье, где он провёл юные годы. Разница была в масштабах - здесь было более просторно - и в отсутствии атмосферы святости. Если там Исмаэль ощущал величие веры, то здесь витал дух первобытной дикости. Это место не внушало тревогу, но заставляло чувствовать себя кем-то менее значимым, чем разумный человек. Зверем, ступившим на неизведанную территорию.

Спустя минут пять коридор резко закончился, открыв далее обширное пространство со свисающими сверху большими каменными «сосульками». Промино, остановившись, приподнял свой факел выше, изучая образования пещеры. Он повернулся к остальным, обратившись в полголоса.

- Ведём себя тихо и не орём. Эти конструкции могут обрушиться.

Солдаты пошли дальше, с настороженностью разглядывая опасные наросты. Кортес, нахмурившись, подошёл ближе к Торре.

- Падре, когда-нибудь видели что-то такое? Для чего эти штуки?

Священник не успел ответить - Иглесиас подал голос с другой стороны.

- Ты чего, в пещерах ни разу не был? Это сталактиты.

- А по моему прекрасному загару видно, что я провожу время в пещерах? Погоди, стала-чего?

Исмаэль, в чьих глазах читалось восхищение, ответил ему.

- Сталактиты, мой друг. От греческого слова «капля». Они образуются подобно сосулькам, растворяя известняк. Если не шуметь, то нам от них ничего не грозит.

- Ну, просто прекрасно… - Кортес недовольно покосился на потолок, чуть опустив свой факел.

Чем дальше продвигался отряд на шум реки, тем чаще встречались эти странные порождения времени, и тем длиннее они становились. А вместе с ними из земли вырастали аналогичные формы. Об одну из них споткнулся боец впереди, заслужив негодующее внимание сослуживцев. То тут, то там из темноты стали появляться целые столбы, объединенные этими «шипами» потолка и пола.

Вскоре отряд уже шёл мимо целого леса каменных атлантов. Примерно в середине каждый из них сужался. В этой части у столбов каким-то неведомым образом была сформирована небольшая плоская лепешка, словно пронзённая двумя пиками. К одному из них подошел священник и осторожно потрогал каменный нарост, словно проверяя на прочность. Он был на уровне его головы.

- Похоже, что это место раньше было погружено под воду. Эти плоские образования должно быть показывают уровень, до куда доходило подземное озеро.

Иглесиас тихо ответил.

- Что-то высоковато. Как бы нам тут не утонуть ненароком…

Армандо, шедший в конце, аккуратно оборачивал некоторые столбы кусками ткани - видимо, чтобы найти обратный путь. Тем временем, на лицах людей уже начали оседать капельки воды. Гремящая река очевидно уже находилась не более чем в сотне метров от них. Неожиданно потолок пропал вместе со сталагнатами, а пол наклонился вниз.

Впереди зияла тьма, в которой определённо ощущалось огромное пространство полное безвестности. Кажется, они вышли в основной зал пещеры, чей купол скрывался во мраке. Отверстий вверху, подобных тому, через которое отряд попал сюда, не наблюдалось. Промино снова обернулся назад, уже повысив голос, чтобы перекричать шум воды.

- Спускаемся к реке и смотрим под ноги - здесь мокрый камень. Идём также цепочкой. Фляги пока приберегите.

Теперь факелы отряда склонились к земле, выискивая опасные места. Кортес мрачно оглядел поверхность под ногами.

- В темницах лягушатников и то, наверно, приятнее, чем здесь.

Будучи в конце отряда, он, Иглесиас и Торре пошли за остальными, но вскоре столкнулись с бойцом, стоявшим на месте, как вкопанный. Священник обошёл его и с тревогой осмотрел.

- Рамирес. Ты в порядке?

В танцующем от пламени факелов полумраке было видно капли влаги на лице солдата и широко вздымающиеся ноздри.

- Я не пойду туда…

Иглесиас тронул его за плечо, посматривая вслед уходящим товарищам.

- Игнасио, здесь нельзя оставаться. Ты же будешь с нами, ты чего.

Рамирес нервно замотал головой.

- Там тьма. Там пустошь. Там смерть.

Пытаясь поймать его взгляд, Торре склонил голову.

- О чём ты, Игнасио? Кто там? Ты что-то увидел?

Парень резко взглянул на него. В глазах читался страх мальчишки.

- Там Они.

Исмаэль не успел задать новый вопрос - их окликнул возвращающийся Торре. Остальные уходили дальше с Армандо.

- Что здесь происходит? Почему вы встали?

Промино и двое солдат переглянулись между собой, не рискуя дать ответ. Тем временем, глава отряда подошёл ближе и внимательно посмотрел на своих бойцов, словно нарочито избегая встречи с глазами священника. Иглесиас подался вперед.

- Капрал Промино...

Падре перебил его на полуслове.

- Димас, нужно вывести Игнасио из пещеры. Ему нездоровится.

Сжав губы, Промино перевёл взгляд на Рамиреса, спрятавшегося за священником. Бесцеремонно отодвинув Торре в сторону, он по-отечески приложил ладонь к лицу солдата и внимательно осмотрел.

- Рамирес, ты плохо себя чувствуешь?

- Я… Сеньор Промино…. прошу…

- Чего? - капрал нахмурился.

- Мне не по себе. Пожалуйста, я не хочу…

Промино встряхнул солдата за плечо.

- Чего ты не хочешь? Говори ясно и чётко!

Торре поднял ладонь, останавливая его.

- Димас, не нужно…

- Не подходите, падре, - в голосе Промино сквозила угроза. Всё ещё держа факел, он схватил бойца за плечи и снова встряхнул его. - Ещё раз, Рамирес. Объяснись, что с тобой не так.

Игнасио явно был на пороге истерики. Его губы скривились, а тело тряслось. Это только разозлило капрала. Он шлёпнул его по щеке ладонью, приводя в чувства.

- Успокойся уже, чёрт возьми!

Торре быстрым движением встал между ним и солдатом.

- Хватит, Димас, он не в себе, поймите уже…

Эти слова падре договаривал уже на автомате - не дослушав его, Промино быстро всучил свой факел Кортесу и жёстко толкнул Торре назад, впечатав в один из каменных столбов. Остальные не посмели ему мешать. Священник спиной почувствовал осыпающуюся крошку и острые углы, скривившись от боли. Капрал приподнял правую руку, будто раздумывая ударить ли ею члена отряда. Он тяжело дышал, подбирая слова.

- Ещё раз… Ещё раз вы посмеете диктовать мне условия. Клянусь Богом, вы не представляете, какого врага приобретёте, если попробуете снова встать на моём пути, - Промино не сводил глаз с оппонента. - Вы здесь никто. Надоедливый голосок под ухом, который даже совета дельного пока не предложил. Я вам не прихожанин и за помощью не обращался. Как и мой боец.

Словно задумавшись, левой рукой он вытянул из под рубахи Промино верёвочку с крестом из дуба. Тот с каменным лицом перехватил его. Но капрал не обращал внимания на это неповиновение. Его голос стал немного тише.

- Ваше присутствие здесь… Исмаэль, объясняется лишь набожностью Чавеса, но мне лично плевать на эту деревяшку. Господь Бог никого здесь не спасёт, а вас и подавно. Думаете, я не слышал о причинах вашего ухода из Церкви? Сомнительно, что после такого можно рассчитывать на оберег Всевышнего. Так что не лезьте под руку, святой отец. Живее будете, это я вам как на духу говорю.

Промино разжал пальцы и отступил на шаг. В его движениях сквозило еле уловимое разочарование от своего всплеска гнева. Поворачиваясь обратно к бойцам, он остановился боком к священнику и бросил напоследок, грозя пальцем и смотря куда-то в сторону:

- А если продолжите обращаться ко мне не по уставу при моих людях, отправлю вас обратно на пляж сиюминутно же. Для вас я капрал или сеньор Промино. Вам это понятно?

Он снова уставился на Торре. Тот, опустив голову, прятал крест и поправлял одежду. Заметив ожидание главы отряда, он выждал несколько секунд, прежде чем ответить. На его лице отразились покорность, смешанная с едва скрываемым недовольством.

- Я не стану вам мешать, капрал.

Удовлетворённо кивнув, Промино пошёл прочь, показав бойцам на Рамиреса.

- Дайте ему воды и ведите за остальными. Боится темноты - пусть берёт в руки факел. Мы и так разбросали силы, я не стану оставлять бойцов каждые десять метров.

Иглесиас и Кортес сочувственно обменялись взглядами с Торре, но подходить не стали. Кортес лишь передал ему факел, держа почтительную дистанцию. Они взяли товарища под руки и настойчиво повели вперёд, не дожидаясь священника, надеясь, что тот пойдёт за ними. Исмаэлю ничего не оставалось, кроме как двинуться вслед за солдатами.

Неподалёку уже сияла стайка огоньков - отряд собрался у подземной реки, чей шум был достаточно громкий, чтобы вблизи неё перейти на крик. Во мраке не было видно, насколько она широкая и глубокая, но течение было достаточно хорошее. Судя по всему, она пересекала это пространство поперёк - вода протекала мимо людей куда-то в неизвестность и также было неясно, откуда она течёт.

Солдаты уже набирали фляги и другие ёмкости. Подошедшие бойцы присоединились к ним. Торре, всё ещё не отошедший от конфликта, отстранённо оглядывал берег, опустив факел. Он поднял взгляд дальше и прищурился, смотря куда-то вперёд. Иглесиас, стоявший неподалеку на корточках рядом с брошенным ранцем, окликнул его.

- Падре, вы свою флягу не потеряли?

- Там что-то есть.

Солдат посмотрел туда же, выпрямившись. Спустя несколько секунд он указал туда рукой.

- Что-то синее… светится, - Вито обратился к Кортесу. - Аугусто, позови капитана. Мы что-то нашли.

Продолжение в комментариях...

Автор Евгений Покинтелица

Третье место в  конкурсе сообщества CreepyStory и портал Литмаркет.

День крещения Руси.

Белобог трудился весь день. Множество рунических кругов покрывало всю поляну, а в центре гордо взгромоздился зеркальный лабиринт. Зеркала из полированного металла, которые создал для него Сварог, были великолепны. Они намного превосходили те, что были доступны простым смертным. Оно и понятно, божественное мастерство как никак. Так что с таким качеством всё точно получится. Его творение сработает. Врата Времени — так он гордо назвал его. Остальные боги явились как раз, когда работа была закончена.

— Зачем ты позвал нас, Белобог? — пророкотал Перун, предводитель божественной семьи.

— Братья мои и сестра, — сказал он с уважением поклонившись семье, — Будущее наше затянуто мрачными тучами. Последователи Единого всё больше и больше распространяют свою власть по миру. Тем самым и он сам. Не все сейчас примут эту веру, но со временем она укрепится до той степени, что нам уже не останется места.

— Глупости, — махнул рукой Семаргл, — Очередное временное веяние! Мы были и мы будем. Они же сами себя и сгубят.

— Погоди, брат, — сказал Перун, — Пусть закончит.

Семаргл послушно отступился, а Белобог благодарно кивнул.

— Я заглядывал в будущее и все пути ведут к тому, что вера в нас угаснет настолько, что нам просто не суждено будет выжить. Однако есть шанс.

— Что же ты предлагаешь? — спросил старший бог.

— Мы должны отправиться в будущее, во время, когда вера в нас вернётся, тем самым мы спасёмся! Получив ответ на свои мольбы, верующие укрепятся в своих убеждениях ещё больше и мы сможем отвоевать потерянное!

Перун лишь тяжело вздохнул и махнул рукой. Стоило ему отвернуться и пойти прочь, как остальные последовали его примеру. Никто не стал комментировать слова Белобога. Даже Сварог, который помог ему создать зеркала, сейчас лишь молча пошёл за старшим.

Провал. Белобог ожидал этого, но всё равно был разочарован. Они всегда считали его излишнюю мягкость и доброту слабостью. Так что и теперь сочли лишь страхом за свою жизнь. Но это было не так. Он боялся за них.

— Иди один, брат, — вдруг разрезал воздух знакомый голос, — Ты лучший из нас и заслуживаешь другого шанса.

Кто остался? Белобог оглянулся. Это был его брат близнец. Если бы не чёрные, как смоль, волосы контрастирующие со светло-русыми Белобога, никто бы не отличил их. Одинаково невысокие, но статные. Одинаково сдержанные в жестах и поступках. Но настоящая разница была внутри, в характере и стремлениях. В этом они были прямо противоположны. Поэтому Белобог был удивлён.

— Чернобог?

Странно это всё. Уж от кого он не ожидал слов напуствия, так это от близнеца.

— Что ты задумал? — спросил он, — Почему на моей стороне?

— Потому, что верю в твою правоту, — с печальной усмешкой ответил собрат.

— И всё же не пойдёшь со мной? — продолжил вопрошать Белобог.

— Нет, моё место здесь и сейчас.

— Хорошо. Тогда удачи вам. Надеюсь, я ошибался и вы выживете.

— Давай-ка присядем на дорожку, — сказал Чернобог.

Они взгромоздились на ближайшее поваленное дерево, посидели молча, а потом Белобог пожал брату руку и вошёл в портал, образовавшийся в зеркальном лабиринте, когда на него упал свет луны.

Что-то с самого начала пошло не так. Врата были настроены таким образом, чтобы перенести его во времена, когда вера в их пантеон вернётся. Время, когда они смогут продолжать существовать. Но вывалившись из портала посреди леса, Белобог тут же почувствовал слабость. Поток веры был такой слабый, что ему едва-едва хватало, чтобы продолжать существовать. Да и то пришлось принять облик человека, чтобы экономить силы.

Неужели прощальная подлянка от Чернобога? Если так, то «шалость» удалась. Даже пожелай Белобог попробовать снова отправиться в переход через время — у него не получится. Не с таким количеством силы. Из леса неподалёку от Воронежа ему пришлось выбираться долго и тяжко. Ещё какое-то время понадобилось, чтобы подкопить магии и зачаровать разных чиновников, чтобы занять место недавно погибшего одинокого мужчины.

Следующие несколько лет Белобог безуспешно пытался найти своё место в новом времени. Как он и ожидал, братья и сёстра не дожили до момента, когда неоязычество тоненьким ручейком начало подпитывать божеств своей силой, ну или спрятались так, что он не смог их найти. Так или иначе он остался один.

Сначала Белобог решил, что использует своё знание истории, настоящее, а не то, чем нынче пичкают людей, чтобы заниматься просвещением. Но наткнулся лишь на непонимание, неприязнь и насмешки. «Очередной альтернативный историк и его глупые фантазии», так он и его книги были окрещены. Попытки тем или иным способом помогать людям тоже заканчивались крахом. Вокруг этой индустрии было столько лишнего, что до помощи дело зачастую не доходило. Когда же доходило — он получал лишь недовольство и оскорбления.

Так постепенно теряя веру в людей и будущее, он и оказался в типичном семейном общежитии на окраине городка Глухоманьск, Воронежской области. В общаге, которая была полна монстров.

Несмотря на падение старых богов — другие мистические существа поменьше продолжили существовать. Более того, появлялись всё новые. Словно бы вся вера, что не доставалась Единому, отправлялась прямиком на создание монстров. Белобога монстры не признавали. Но и не трогали. Сторонились, так что в его доме потусторонние происшествия были крайне редки.

Но оставались и другие монстры. Куда более страшные, по его мнению. Соседи. Этих аура Белобога не только не отгоняла, но, казалось бы, ещё и наоборот провоцировала на агрессию. Хотя друг друга они ненавидели с той же пылкостью, так что, скорее всего, это просто была их суть.

Занятый вычиткой книги Белобог, устроившийся редактором, даже и не заметил, как в дверь очередной раз постучали. Лишь когда грохот раздался в третий раз — его выдернуло из собственных мыслей. Он тяжело вздохнул, встал с расшатанного стула, сунул ноги в потрёпанные тапки и подошёл к двери.

Наученный горьким опытом, он накинул цепочку и лишь потом приоткрыл дверь. Предосторожность оказалась уместной. Дверь тут же попытались распахнуть резким рывком. Но та лишь открылась до предела, который позволяла мощная стальная цепь, и остановилась, натужно заскрипев старыми петлями.

— Ну тыыыы! Тыыыы! Это уже ни в какие ворота не идёт!

Юлия Фёдоровна или, как звал её Белобог за красноту морды, Томат уставилась на него налитыми кровью глазами.

— Ты совсем охренел, Белов?

— В очередной раз хотелось бы узнать, что же конкретно случилось, прежде чем продолжать этот бессмысленный разговор, — максимально мёртвым голосом выдал Белобог или, как он был известен смертным, Борис Белов.

— Вы поглядите на него! Засрал умывальник, а теперь делает вид, что это не он! — и без того пронзительный скрипящий голос Томата стал совсем невыносимым.

— Что. Конкретно. Там. Случилось? — подавляя постыдные порывы снять цепочку и ударить женщину дверью, спросил Борис.

Подобное происходило настолько часто, что он начал замечать за собой тёмные мыслишки, которые всегда считал уделом слабых духом. Но поделать с собой ничего не мог. Местный филиал ада высасывал из него всю жизнь похлеще упырицы, недавно поднявшейся из могилы.

— Как это что? Ты посреди ночи в ванную ходил? Ходил! Наблевал на стену у умывальника? Наблевал! Убирать кто будет? Я чтоль? — смена интонаций с рычаще-утвердительных на визжаще-вопросительные причиняла Белову боль каждое мгновение, но он стоически закатил глаза и принялся разъяснять ситуацию.

— Там наблёвано выше моей головы, — сказал он, — Так что это физически не мог быть я. Но знаю кто мог. Более того, видел лично, как твой бухой Сёмочка, попутно являющийся двухметровым шкафом, эту самую стену и заблевал.

— Конечно! Мой Сёмочка? Да он даже не пьёт почти! Это ты! Табуретку небось поставил специально, чтобы его оговорить!

— Бритва Оккама — если отсечь лишнее и переусложнённое, правдой окажется самый простой вариант с наибольшей вероятностью, — ответил Белобог.

— Люди добрые! Белов совсем из ума выжил! Угрожает меня бритвой запороть! При свете дня! — завизжала Юлия, видимо, поняв только первое слово в предложении.

Белобог захлопнул дверь, запер замок и под злобный стук вернулся к работе. Первым делом он взял дорогие наушники с шумоподавлением, единственное, что было ценного в этом помещении. Надев их и включив музыку, мужчина погрузился в мир блаженного спокойствия. Раньше он предпочитал для этого классику, но всё чаще стал замечать, что включает тяжёлый рок.

К вечеру, закончив работу, он встал и решил поужинать. Открыв дверь, Белобог тут же наступил на крохотную горку земли. Анна, соседка слева, мнила себя мощной потомственной колдуньей, а потому подобное вытворяла постоянно. Правда, земля была даже не кладбищенской. Ведьма резонно считала, что подойдёт из клумбы, если добавить в это всё побольше собственной ненависти и пару дохлых мух из сетей паука Аркадия.

Борис грустно вздохнул, сходил за совком и веником, смёл землю и вытряхнул в мусорку. Покончив с «нейтрализацией враждебной магии», он отправился ставить чайник на общую кухню. Площадь этажа семейного общежития делилась на четыре холла, являющихся по сути сразу и гостиными и обеденными. На каждый такой холл приходилось по 4 комнаты и одному санузлу в пару кабинок и умывальник. На кухне, общей для двух холлов, было как всегда невозможно дышать. Смесь сигаретного дыма, сразу нескольких видов хрючева, включающих в себя тушёную капусту по какому-то ужасному рецепту, а сегодня, похоже, и жареную селёдку. Да ещё и варящийся холодец усугублял положение дел своим омерзительным запахом, не иначе кого-то из соседей на него пустили.

Холодец? Белобог поставил чайник и распахнул окно кухни, чтобы впустить хоть немного кислорода, а потом рассеянно посмотрел наружу. В лицо ему ударил ледяной ветер со снегом. Ну да, Новый Год ведь скоро, две тысячи двадцать второй от явления сына Неделимого. Глаз мужчины нервно дёрнулся. Новый Год превращал это место в ещё больший ужас, чем оно являлось обычно. Горько-сладкое лицемерие, словно штукатурка наложенная в дождь, лишь бы денёк продержалось, пока президент проедет, на тот же денёк скроет мерзкие характеры здешних людишек. Лишь чтобы уже на следующее утро безумие возобновилось с новой силой.

Хотя откровенно говоря, Новый Год вызывал болезненные мысли у Белобога потому, что был семейным праздником. Он же был один. Отныне и навсегда. Не раз ему в голову закрадывались сомнения. Правильно ли он поступил? Не лучше ли было быть со своими до самого конца? Но сделанного не воротить. Наказанием же ему будет продолжать существовать в этом кошмарном месте — год за годом.

— Не, ну ты чё, совсем долбень? — раздался хриплый мужской голос, — Окно закрой, сквозит!

Антон, забитый наколками щуплый мужчина, старательно строящий из себя местного авторитета, видимо, пришёл «бахнуть чефирьку», как он говорил.

— Э, ты оглух чтоль, Белый?

Борис сделал последний вдох ледяного воздуха и закрыл окно.

— Не шуми, ночь на дворе, — спокойно сказал он Антону.

— Не, ну, а шо ты тупишь, как чорт? — хмыкнул мужик и налил в свой заварник кипятку.

Из ЕГО чайника. Довольно маленького чайника, очень удобного на одну персону. Глаз Белобога снова нервно дёрнулся.

— Лан, бывай, тормоз, — бывший сиделец покинул кухню со своим заварником, а Борис снова налил воды и поставил чайник на огонь.

К счастью, на этот раз на кухню никто не явился. Так что Белобог смог со спокойной душой выпить чаю с сахаром, который хоть немного отогревал его душу, и отправиться спать. Ближе к обеду он проснулся и отправился в душ. Несмотря на его любовь к чистоте — каждый раз подобный поход оборачивался для него моральной болью.

Сам душ был общий на всю общагу и располагался в подвале. Да. Один душ с четырьмя кабинками на пятиэтажное здание. Вернее кабинками это называлось чисто условно, разделялись они лишь боковыми перегородками в три четверти роста среднестатистического человека. Так что единственной настоящей преградой служила только дверь ведущая в это помещение. Это, в свою очередь, приводило к тому, что вечером и утром очереди в душ случались чуть чаще, чем всегда. Так что Борис пользовался своей привилегией работы по удалёнке и ходил мыться днём.

Спускаясь по ступенькам ведущим к душевой комнате, Белобог старался не рассматривать стены, но всё равно в глаза бросались все прелести этого места. Наверху — где посуше, паутина, в которой то тут то там, висели засушенные трупики комаров и мух. Видимо, здесь Анечка и обзаводилась компонентами для своих ритуалов. Дальше хуже. Вечно влажный кафель с уже даже не пожелтевшими, а пооранжевевшими стыками, пропитанными влагой и плесенью, а по углам слизни.

Белобог честно пытался приводить это место в порядок. Просто чтобы не видеть, как слизни ползают по потолку. Но увы. Все его старания были тщетны. Слизни возвращались снова, а отмытые стены очень быстро становились грязными. Более того, контраст между тем, что было достигнуто и неотвратимым итогом, являлся столь резким, что, в конце концов, Борис сдался, просто чтобы не бередить душу лишний раз.

Сама душевая обладала всеми преимуществами ведущего к ней коридора. Но стены были ещё более сырыми, воздух значительно более тяжёлым, а кафель на полу опасно скользким. Белобог запер дверь и аккуратно, чтобы не коснуться стены, повесил полотенце на вешалку, после чего прихватил пакетик с душевыми принадлежностями и отправился в душ.

Стоило ему побороть коварный смеситель с двумя раздельными кранами, отрегулировав воду на приемлемую температуру, и встать под потоки то горячеватой, то холодноватой воды, как в дверь начали ломиться.

— Э, откройте!

— Занято, — рявкнул обычно тихий Борис.

Больше, чтобы его услышали за шумом воды и прекратили ломиться, а не ради выражения недовольства. Обычно это работало. Хотя сам он не раз был свидетелем, как торопливые мужики настойчиво протискиваются к чужим мальчикам, а тётки к девочкам, исключительно с целью поскорее добраться до свободной кабинки и намыть свои телеса. Всё потому, что «душ общий, а нам срочно!», так что допускать ошибку и запирать дверь лишь на крючок, без щеколды, Борис себе не позволял. Он, конечно, не мальчик, полуголые мужики его не пугают, но и комфорта в этом нет никакого.

— Э! Ну открой, ля! Мне срочно!

Судя по голосу — это была женщина. Так что даже возжелай он подсобить торопыге — ничего бы не вышло. По крайней мере, так думал сам Борис. Но тяжелые удары один за другим продолжали обрушиваться на многострадальную дверь. Спасало только то, что дверь была советских времён, так что несмотря на вечную сырость и прочие неприятные явления, она стойко выдерживала яростный напор обитателей общежития. А вот задвижка была новоделом. Это и оказалось слабым звеном обороны.

Жалобный скрежет выгибаемого металла ознаменовал победу неостановимого монстра. Дверь с грохотом распахнулась. Белобог выглянул из-за перегородки. Ну конечно же. Алёна. Бич всей общаги, а может и района. Беспардонное похотливое чудовище весом в два центнера и с волосами цвета радуги. Как там было в популярной песне — «Алёна даст»? Так вот тут, скорее, догонит и сама возьмёт.

— Выйди, пожалуйста! — воскликнул он.

Вода, которая в очередной раз стала почти кипятком, показалась Борису ледяной, ведь несмотря на его возмущения — незваная гостья начала раздеваться. Бежать некуда. Остаётся только надеяться, что она, и правда, куда-то спешит, так что сражаться за свою жизнь не придётся. Видя периферическим зрением, как голая женщина вышагивает по скользкому полу в своих розовых кроксах, Белобог неосознанно взмолился Единому, лишь бы только она поскользнулась и дала ему момент для побега.

Но мольбы его остались неотвеченными. Алёна беспардонно шлёпнула Бориса по заднице и задорно хохоча вошла в соседнюю кабинку.

— Засмущался-то как, — осклабилась тётка, — Борька, чё как не родной? Чё я у вас мужиков не видала-то?

Потому, что я и не родной, ответил мысленно Белобог, смыл остатки шампуня и быстро покинул кабинку. Далее он так же торопливо оделся и покинул душевую не вытираясь насухо.

Даже когда он уже сидел в своей комнате и сушил волосы — его подёргивало нервной дрожью. Ведь он знал, что бывает и хуже. Здешние мужики, покуривая на балконе, нередко полушёпотом делились личным опытом. Алёну до сих пор никто не пырнул ножом только потому, что все боялись, что удар не достигнет цели и им придётся отправляться в тюрьму зазря.

Вновь пользуясь тем, что общежитие пустеет днём, мужчина вышел на кухню, чтобы приготовить себе поесть. Но его внимание привлекли странные звуки. Приоткрытая дверь комнаты Анны призывно манила в себя заглянуть. Оттуда доносилось бормотание и тихое постукивание.

Белобог не удержался и подошёл ближе. В щель можно было легко разглядеть, как, одетая в свой привычный готический наряд, Анна сидела у пентаграммы и вонзала нож в куклу, очень похожую на самого Бориса. Ритуал на смерть, тут же понял мужчина.

Причём в отличии от обычной деятельности девушки — этот был очень похож на настоящий. С множеством ошибок, из-за которых он не сработает, но всё же близкий к реальному. Прямо сейчас — она пытается его убить. Хотя он за всё время проживания в общежитии ей и слова дурного не сказал. За что?

Белобог даже не заметил, как сделал шаг вперёд, задел дверь и та со скрипом распахнулась. Анна вскочила и взвизгнула, уронив нож.

— Ты... Ты что тут делаешь?! А ну выйди из моей комнаты быстро! Или я тебя прокляну!

— Ты уже этим занята была, — непривычно хриплым голосом сказал Борис, — За что? Что я тебе сделал?

Шаг за шагом он оказывался всё ближе и ближе к девушке.

— Я... Кричать буду...

Но закричать она не успела. Две необычайно сильных для такого худосочного телосложения мужских руки плотно сжали её горло.

— За что? За что? За что? — всё повторял он, пока девушка пыталась вырваться из его хватки, царапала его руки и тихо хрипела.

Лишь когда та совсем затихла, к Белобогу вернулся самоконтроль. К собственному удивлению, он не ощутил вины, лишь облегчение и, как ни странно, прилив сил. Словно бы выдернул долго беспокоящую тебя занозу и теперь можешь дальше жить нормально. Нахлынувшее спокойствие позволило осмотреться и подумать, что же делать дальше.

Белобог задумчиво выглянул в окно и с удивлением заметил там нечто неожиданное. Похожее на обезьяну с пёсьей головой существо смотрело на него пристальным, немного заискивающим взглядом. Это показалось ему странным. Раньше подобные монстры разбегались, завидев его. Но похоже этот никуда не собирается. Хотя, пожалуй, это даже кстати. Белобог открыл окно и потрепал пёсиголовца по шерсти.

— Проголодался наверное? — спросил он, — Вон, на полу угощение лежит.

Монстр запрыгнул внутрь, а Борис прикрыл окно. Он оглядел комнату, даже не обращая внимания на раздающийся рядом хруст костей и чавканье плотью. Его взгляд упал на книгу.

«Евгений Покинтелица. Чёрная Магия от А до Я.»

«Всё, что вы знаете о магии полная чушь. Но я расскажу вам истину. Только на страницах этой книги вы найдёте подробнейшие руководства по всем действенным ритуалам. Стать великим магом никогда не было проще.»

Борис схватил книгу, коробку с ритуальным барахлом Анны, ключ от комнаты девушки, висящий неподалёку на гвоздике, после чего вышел и запер дверь. Он ворвался в свою комнату, заперся изнутри и сел за рабочий стол. Открыв книгу, он принялся с подлинным интересом изучать её содержание. Несмотря на то, что сам Белобог всегда занимался лишь белой, в волшебстве он был подкован. Да и сама чёрная магия была лишь извращённым отражением белой. Так что каждая ошибка в книге резала его по нервам, как ножом.

— Автор бестолковый бездарь! Здесь свечи нужно ставить по углам. Здесь же наоборот меж углов на равной дистанции. Тут нужна пентаграмма, а здесь круг. Этот идиот совершенно не знает матчасти, но его опубликовали! При этом моей книге с настоящей историей даже шанса не дали?!

Многие приёмы, которые открыли для себя люди лишь с течением времени, были известны ему с самого рождения. Так что даже новомодные ритуалы он легко исправлял и делал функциональными. Весь день, всю ночь и до самого утра Белобог просидел над книгой, сжимая меж пальцев красную ручку и внося исправления. Когда наконец закончил — в руках у него оказался первый настоящий гримуар чёрной магии. Реальной, а не тех глупостей, которыми занимаются люди. Тогда и возник вопрос. Как же его использовать?

Но ответ пришёл сам собой. Стоило вспомнить облегчение, которое он испытал, когда не стало соседки, как план родился сам собой. Но теперь он будет действовать более изощренно и не своими руками. Осталось только решить с кого начать.

Однако и здесь ответ настиг его сам. Томат начала ломиться в дверь, вопя очередную несусветную чушь. Вот на ней и проверим, насколько хорошо проведена редактура, подумал Белобог, зловеще улыбаясь. Начать он решил с самого простого. Круг. Пентаграмма. Свечи. Быстрый ритуал призыва. Дух покойника с ликом ужасным возник внутри круга и принялся выть.

— Вон, там за дверью стоит баба, вся твоя, — сказал Белобог и стёр часть круга.

Призрак пролетел сквозь дверь и оттуда донёсся жуткий вопль. Мужчина сел и закрыл глаза, позволяя своему духовному телу покинуть материальное. Он также прошёл сквозь дверь и принялся наблюдать за происходящим. Томат, необычно бледная, металась по холлу, швыряя попадающиеся под руку предметы и жутко визжа. На шум вышли ещё несколько соседей. Илья, тихий алкаш, занимающий последнюю, четвёртую комнату в их холле, Сёмочка, сын Юли и Антон из параллельного.

Но они могли лишь растерянно наблюдать за происходящим, ведь мёртвых видят лишь те, кто скоро к ним присоединится. Или чародеи, которые их призывают. Сама Юлия же медленно седела, безуспешно пытаясь отбиться от призрака, высасывающего её жизненные силы. Сёмочка попытался успокоить мать, но получил ногой по лицу. Остальные даже не пытались вмешаться, сделав логичные выводы. Хотя даже так Илье прилетел в голову тапок. Томат же начала затихать. Её голос становился всё тише и тише, пока не затих совсем. Бледная, как лист бумаги, она смотрела остекленевшим взглядом в потолок, указывая закостеневшей рукой в пустоту.

На то, как будут вызывать скорую и прочее, он уже не смотрел. Вернувшись в тело, Белобог взялся за книгу, которую переписал, и принялся листать страницы, раздумывая, кто будет следующим и как это лучше провернуть. С его лица не сходила мрачная улыбка, выражающая одновременно и облегчение и некоторое злорадство. Да и вновь прибавившиеся силы, словно бы говорили «ты всё делаешь правильно, продолжай».

Для очередного ритуала пришлось немного повозиться. Компоненты были не из тех, что найдутся у колдуна недоучки, так что Белобогу пришлось прогуляться в магазин. Нет, не в оккультный. Обычный хозяйственный магазин и аптека смогли предоставить ему всё необходимое.

Дабы не привлекать лишнее внимание, сначала он занялся жителями других этажей, которые тоже успели ему досадить и не раз. Чреда аварий, несчастных случаев и прочего обрушилась на некоторых из них. По общежитию поползли слухи, что Анечка таки пробудила наследную силу и слиняла, чтобы чинить им несчастья. Запертая комната Анны лишь подтверждала эти подозрения. Белобог же, конечно, не спешил их развеивать. Но всё это было слишком скучно. Слишком обезличенно. Борис не ощущал удовлетворения от возмездия происходящего вне поля его зрения, хотя и возвращал утерянные силы довольно успешно. Так что вернулся к прежнему подходу.

Один из последующих дней он целиком просидел в ритуальном кругу, укреплённом руническими камнями, и старательно сводил Алёну с ума. Мужчина показывал ей жуткие видения, нашёптывал ужасные вещи, в общем делал всё, чтобы в, конце концов, она перепутала окно с дверью и вывалилась наружу, убегая от очередного образа. По удачному стечению обстоятельств под окном в этот момент курил Сёмочка. Так что Белобог убил двух зайцев одним выстрелом.

Самым занятным по его мнению было то, что каким-то чудом они оба остались живы, ненадолго, но всё же. Можно только позавидовать могучему здоровью Семёна. Хотя теперь уже скорее посочувствовать. Ведь лёжа переломанный на асфальте, он мог лишь хрипеть и захлёбываться кровью вместо того, чтобы обрести покой мгновенно. Двухсоткилогромовое нечто, расплескавшееся поверх, тоже продолжало какие-то шевеления, но звуки уже не издавало. А вот вопль, который она издала в падении, был таким громким, что к окнам прильнул практически весь район из тех, кто был дома. Правильно. Смотрите. Смотрите какими не надо быть. Или однажды вы тоже переполните чашу терпения сведущего в магии человека. Такие мысли вертелись в голове мужчины, пока он наблюдал агонию ненавистных соседей.

Попивая вечером чай на кухне и стоя у распахнутого окна, Белобог сожалел лишь об одном. Что так долго терпел. Ставший изрядно более тихим холл общежития был свидетельством успеха.

Да и сам мужчина почувствовал себя намного сильнее и бодрее. Это было странно и непривычно, ведь верить в него явно активнее не стали. Но, как оказывается, это и не обязательно. Злоба, гнев и жестокость стали для него куда более эффективным источником силы, чем он мог бы себе представить.

— Слыш, ты задрал уже, окно-то закрой! — разрезал воздух голос «авторитета».

Белобог закрыл окно и указал на руку татуированного.

— Это что?

— Нитка красная. А чё? Чё-то не нравится? — насупился мужчина.

Мило. Видимо, жуткие происшествия пробудили в людях суеверность. Примитивная защита от зла на руке сидельца никак не помогла бы от настоящей магии. Но сам колдун этого говорить не стал. Тем временем Антон потянулся к чайнику Белобога, опять. Но на этот раз его ждал неприятный сюрприз. Сидящий на чайнике саламандр укусил его за палец. Мужчина растерянно посмотрел на проявившегося ящера.

— Это ещё что за нахрен?

Однако вскоре ему стало не до того. Ведь сидящие на кухне мелкие монстрики один за другим начали набрасываться на него и впиваться своими мелкими зубами. Антон начал кричать и пытаться стряхнуть их с себя. Сам же Белобог подтвердил свои подозрения. Каким-то образом, чем больше он пользовался тёмной магией, тем лояльнее к нему относились монстры. На этот раз они явились, словно бы почувствовав его желание. Так же, как когда-то приходили на зов брата.

Под утихающие вопли пожираемого заживо человека, Белобог пошёл прочь из кухни. По пути через холл его взгляд упал на зеркало, висящее на стене. Его некогда русые волосы стали чёрными, как смоль.

— Прямо, как у брата, — задумчиво пробормотал он, пока его настигало осознание.

Чёрные волосы, возвращение силы, это всё не совпадение. Его мрачного брата близнеца никогда не существовало. Им был он сам! Расхохотавшись от осознания положения дел, Чернобог вернулся в комнату. Теперь он знает, что надо делать. Мужчина заказал доставку нескольких больших зеркал и, дождавшись, когда они прибудут, выстроил упрощённую версию Врат Времени. Пора возвращаться домой, с улыбкой подумал он. Осталось лишь запустить процесс.

Вечер наступил и лунный свет упал на сеть из зеркал, которую выстроил мужчина, чтобы подвести его к созданным им Вратам.

— Прощай, ненавистный двадцать первый век!

Воскликнул Чернобог и щёлкнул пальцами. По его команде множество монстров набросилось на всех тех, кто досаждал ему в этом проклятом общежитии, но ещё не успел понести наказание. Здание наполнилось криками боли и ужаса, аккомпанирующими финальному аккорду истории - тихому звону наполненных энергией Зеркал. Сам же Чернобог вошёл в портал ведущий в день, когда он и его собратья появились на свет. Зеркала завибрировали на пределе и взорвались, осыпав осколками пустой холл.

Спустя несколько минут входная дверь тихо скрипнула. Мужчина в чёрном деловом костюме, похожий на Чернобога, как две капли воды, вошёл в его комнату и взял книгу, которую тот оставил на столе. Он с усмешкой огляделся и поводил пальцами по собственным исправлениям.

Всё ощущалось так, словно было вчера, хотя прошло много столетий с того момента, как он здесь побывал.

Покинув здание, мужчина сел в свою люксовую машину и приказал водителю ехать прочь, пока сам набирал телефонный номер.

— Просыпайся, Андрей, у нас срочный тираж. Нет. Евгений прислал исправленную версию своей книги. Да, я знаю, что прошлый продался ужасно. Автор уверил меня в том, что эта — просто порвёт всех. Да, я уверен, что так и будет. Скоро сам поймёшь.

Чернобог зловеще улыбнулся. О да, теперь-то книга выстрелит, да ещё как. Уж он-то об этом позаботится.

Право на озвучку принадлежит каналу ЛИМБ.

Ссылку перешлю автору, так что пишите ваше мнение по поводу рассказа!