– Как думаешь, Вобла, они вообще друг друга понимают? – спросил Мирон, слушая перепалку. Ответ не потребовался: среди непонятных бандиту слов появился лингва франка – русский мат. Языковой барьер между Закавказьем и Средней Азией был преодолён.
После завтрака вполне неплохим шашлыком, не избежавшим, тем не менее, шуток про кошек и собак со стороны Аркадия, мужчины стали решать, что делать с автомобилем.
– Да оставь ты колёса здесь, – настаивал Вобла, – на кой хрен нам «кабановозка» на этой улице в три дома, а?
– Камиля мы через всю деревню под белы рученьки поведём? – парировал Мирон.
– Сначала на разведку сходим. Когда поймём, где крыса прячется, вернёмся сюда. Пешком хоть прогуляемся, а то я всю задницу отсидел.
– Твоя правда. Боюсь только, что тачку угнать могут.
– Так у тебя сигналка есть, голова.
Мирон сдался и отогнал «гелендваген» на импровизированную парковку напротив магазинов. Судя по всему, раньше это место было поляной, но шины превратили его в проплешину, безжалостно подавив всю траву. Бандит аккуратно поставил внедорожник между двумя фурами, недалеко от которых двое пузатых дальнобойщиков крыли друг друга по матери. «Мерзотно здесь, – подумал Мирон, – все собачатся, все…»
Напарники начали путь через деревню. Идти приходилось по обочине, отплёвываясь от пыли, которую поднимали проезжавшие автомобили. Впереди над раскалённым асфальтом подрагивало марево. В придорожных кустах оглушительно стрекотали кузнечики.
Перед глазами Воблы некстати встали картины из детства. Нагретый солнцем замшелый камень, на котором удобно было сидеть, тёплый шум сосен, аромат смолы. Дед, ещё живой и не тронувшийся умом. В последние годы старик вызывал только смесь отвращения и сочувствия, когда в очередной раз забывал имя внука или начинал ругать гномов, которые в очередной раз что-то у него украли. «Всё было к лучшему, – подумал Аркадий, – старому всё равно недолго оставалось. И какого хрена я так об этом беспокоюсь?»
Вдоль дороги стояли два ряда одинаковых коттеджей, явно построенных совсем недавно.
– Гляди-ка, – сказал Мирон, – быстро Тальберг тут всё освоил. Давай с его работягами пообщаемся, если встретим.
Вскоре коттеджи закончились, и вместо них мужчины увидели металлический забор, из-за которого раздавались звуки стройки и крики. Вобла обшарил глазами пыльный металл, высматривая технический паспорт объекта. Обнаружилась только порванная бумажная наклейка, из которой можно было вынести только одно – работы велись строительной компанией «Tal’ Berg».
– Работя-а-а-а-аги! – Мирон крикнул за забор и постучал.
Шум с той стороны стал немного тише. Со скрипом отворилась калитка, и перед бандитами возник мужичок в спецовке.
– Чо надо? – спросил он максимально невзрачным голосом.
– Добрый человек, – улыбнувшись, спросил Вобла, – расскажи, пожалуйста, как с вашим главным связаться, с Тальбергом. Мы хотим у него домик заказать.
– Он сам вас найдёт, – неопределённо ответил строитель, после чего захлопнул калитку. На дальнейшие попытки его позвать мужик не отреагировал никак.
Уже чуть позже бандиты поняли, что при необходимости описать внешность человека, с которым они разговаривали, не смогли бы назвать даже его цвет волос. Может, он вообще был лысым? В памяти компаньонов не осталось ни одной характерной черты. Также довольно сильно напрягала невозможность прочесть технические данные строившихся коттеджей. Буквы сливались и разбегались, будто во сне, и отказывались складываться в осмысленный текст.
– Ёпрст, лишь бы не солнечный удар, – Мирон поднёс руку к изрядно нагревшейся голове.
– У тебя хотя бы волосы есть, а мне с «ноликом» ещё хуже, – Вобла вытащил из поясной сумки бутылочку с водой и сделал несколько жадных глотков. Оставшееся вылил себе на лицо.
Аркадий задумался было, почему в расположенной в умеренных широтах области стало, вопреки прогнозам погоды, так жарко, но мысли быстро переключились на дом на холме. Именно в нём должна была жить Гавриловна.
Добротная изба с бледно-голубыми, выцветшими на солнце, наличниками, обозначала границу, которую ещё не перешла стройка. Дальше по улице все дома были деревянными, причём каждый следующий выглядел хуже предыдущего.
– Здравствуйте! – Вобла постучал в калитку специально приколоченным к ней молоточком. – Как же её зовут… – бандит пробормотал нечто похожее на все женские имена сразу и продолжил уже громче. – Гавриловна! Нам спросить надо. Михась сказал, что можно к Вам зайти.
– Какой Михась? – с недоверием спросили из-за забора.
– Земляк Ваш, бородатый такой, на «уазике» ездит, рубашка у него клетчатая…
– Знаю такого, – в старушачьем голосе стало чуть меньше недоверия, – и почто он вас ко мне отправил?
– Мы человека одного ищем, он… – но договорить Вобла не успел.
–А вы сами-то кто? Менты, гэбэшники, шпионы натовские? Нам тут чужих не надо. И вообще, война идёт, а вы с расспросами лезете.
Мужчина крепко задумался, пытаясь понять, о какой войне речь. В данный момент на территории бывшего Союза боевых столкновений не происходило.
– Бабушка, мы не из полиции, – подключился Мирон, – мы в городе работаем, а сюда в гости к другу приехали.
– Славненько! – Гавриловна перебила и его. – С дружком своим нажрётесь и напакостите здесь. Мало нам, что в администрации все на рогах ходят, Шутов, гадина конторская, всю деревню пропивает – так ещё и вы тут. Тьфу!
– Бабушка, мы не пьём вовсе, – Аркадий изо всех сил пытался умаслить собеседницу, – и наш друг вовсе. Ему вера не разрешает, он татарин.
– Татарин? – последняя информация явно была лишней. Старушка уже набрала воздух в грудь, чтобы поделиться своим негодованием, однако её остановил глубокий бас.
– Степанида Гавриловна, что же Вы? Слышно, что люди порядочные.
– Знаю я таких порядочных, – склочно ответила женщина, – у соседки моей, Нюрки, такие вот молодчики прошлым летом поленницу спи… ой, Господи, прости, украли. А ну как эти нас по голове хватят и всё ценное унесут? У меня серебро прабабкино… – Гавриловна запнулась, осознав, что её понесло не туда.
– Не бойтесь, я офицер запаса, – спокойно ответил обладатель баса, – открываю.
– Голос у мужика больно знакомый, – шепнул Мирон.
За калиткой оказались полутораметровая сухая старушка с маленькими злыми глазками, наряженная, словно на собственные похороны, и казавшийся рядом с ней гигантом высокий священник в чёрной рясе. Лицо с волевым подбородком украшала окладистая рыжая борода, местами тронутая сединой.
– Ба, отец Павел! – Мирон раскрыл руки для объятий.
«Этот сраный добряк не перестаёт меня удивлять», – усмехнулся про себя Вобла. Степанида Гавриловна, удивлённо наблюдавшая за взаимными приветствиями мужчин, покосилась на Аркадия.
– Раз вы с батюшкой знаетесь, значит, правда не прохиндеи. Отец Павел у нас человек святой, мне исповедаться нужно было – сразу приехал, и добрый такой, знает очень много, – женщина рассыпалась в славословии с таким же рвением, с каким только что поливала всех грязью.
– Так сможете помочь нашего друга найти? – спросил бандит.
– Конечно, милок, спрашивай.
– Зовут Камилем Закировым, приехал недавно. На какой машине, не знаю. Лицо круглое и загорелое, волосы каштановые, стрижка короткая. Бороду обычно сбривает.
– Вроде, был такой, – задумчиво проговорила старушка, – к Тальбергу работать устроился. У того дом возле болот, где раньше деревня стояла. Это до конца улицы и дальше по лесу. Дорожка прямая, не потеряетесь.
– Спасибо, – Вобла кивнул.
Мирон тем временем обменялся со священником, кажется, всеми возможными любезностями. Узнав, куда предстоит держать путь, бандит предложил пройтись до припаркованного внедорожника вместе. Попрощавшись с Гавриловной, мужчины отправились к въезду в Новую Старьёвку.
– Так откуда вы знакомы? – по дороге спросил Аркадий.
– Мы с Пашей в Чечне познакомились. Он после войны в религию с головой ушёл. Уже с отцом Павлом я в следующий раз в начале десятых встретился. Мы тогда в соседних квартирах пару лет жили.
– А теперь я несу служение в Кирове, – продолжил за Мироном батюшка, – иногда по деревням отправляют, здесь на много километров ни одного храма нет. Какие есть – заброшены. А вы, кхм, Вобла, тоже в ЧОПе работаете?
– Да, мы с Мироном коллеги, – согласился мужчина с «официальной» версией своей биографии.
Некоторое время все трое шли молча. Отец Павел резко помрачнел и оставшуюся дорогу о чём-то напряжённо думал, периодически покручивая в руке нательный крест. Вобла видел, как у священника играли желваки. Только возле машины, уже перед прощанием, отец Павел решился заговорить.
– Я ведь знаю, что вы не охранники и что не друга ищете, – глухо сказал он, – вернее, догадываюсь. Не бойтесь, – священник поднял руку, заметив, как вскинулся Вобла, – я вас не сдам. Особенности вашей работы мне рассказывал Мирон, а я не могу нарушить тайну исповеди. Просто хочу дать совет.
– Какой? – холодно спросил Аркадий.
– Не пытайтесь найти вашего Камиля. Он, вероятно, под охраной Тальберга, а он страшный человек.
– Так и мы люди серьёзные, – Вобла незаметным движением проверил, на месте ли пистолет, – а наше начальство ещё серьёзнее.
– Вы… ты не понимаешь, каким силам хочешь бросить вызов, – голос батюшки дрогнул, – мне довелось узнать, чем Тальберг занимался раньше. Для его недругов смерть от пробежки со вспоротым животом была самой безболезненной. Это работорговец и людоед, для него нет ничего святого, – в тёмных глазах отца Павла, пережившего ужасную войну, плескалась нешуточная тревога.
– Послушай, святой отец, – Вобла, уставший от долгого путешествия по стране, совершенно не был впечатлён, – мы столько времени гонялись за крысой не для того, чтобы отступать в самом конце. Мы не твоя паства, иди запугивать других лохов в другом месте.
– Вобла, пожалуйста, спокойнее, – тщетно пытался увещевать напарника Мирон.
– Я ведь хочу помочь! Тальберг связался с нечистым, он больше не человек! Я чувствую, что вам нельзя к нему идти, – клирик больше не звучал спокойно и чинно, – не только ваши жизни в опасности, вы рискуете души потерять, обречь себя на вечные муки! Думаете, не знаю, что вы про Тальберга ничего узнать не смогли? Он почти все свои следы стёр, только те, кто его лично видели, смогут сказать, кто такой. И я вам говорю – дьявол в нём сидит.
– Я тебя понял. А теперь вали в свой приход, пока я не подумал, что ты с Тальбергом заодно. И помни, – Аркадий поднёс расставленные пальцы к своим глазам, а затем указал на отца Павла, – мы друг друга не видели.
Священник тяжело вздохнул, осенил бандитов крестным знамением и потопал в сторону трассы, ловить попутку.
– Все твои друзья такие пришибленные? – спросил Вобла Мирона, когда немного успокоился.
– Зачем ты так? – голос напарника звучал подавленно. – Паша же правда помочь хотел. Прикинь, если этот местный решала окажется перекрытым сатанистом. Оно нам надо?
– Даже с таким можно договориться. Или хотя бы попробовать. Не можем же мы пересказать боссу сказочку про вятского колдуна: он нас в дурку упечёт.
До прежней Старьёвки мужчины ехали в отвратительном настроении. Вобла всё ещё не до конца остыл, а Мирон, чаще обычного постукивавший по «баранке», грустил от ссоры с обоими товарищами и мучился от неясных, но сильных опасений.
– Хорэ барабанить, – шикнул на него Аркадий. В машине повисла напряжённая тишина.
Асфальтированная дорога свернула в лес и быстро превратилась в отсыпанный гравием просёлок, который, в свою очередь, плавно перешёл в бездорожье. Тайга крепко сжимала «мерседес», хвойные лапы то и дело царапали по стёклам, а солнечному свету всё труднее было проникать через тёмно-зелёную завесу. Вобла открыл окно и задумчиво дымил, любуясь лесным царством и наслаждаясь долгожданной прохладой. В голове бандит перебирал формулировки, которые лучше всего использовать, если придётся просить подкрепление.
Лес закончился внезапно. Деревья расступились, явив взору бандитов высокий кирпичный забор, за которым виднелся аккуратный двухэтажный коттедж. Из трубы валил дым. А за коттеджем начиналась Старьёвка. Оглашаемая редкими вскриками птиц, заброшенная деревня тоскливо смотрела в небо, медленно погружаясь в топь. Даже с большого расстояния было видно, что черневшие дверные проёмы нескольких лачуг были плотно затянуты паутиной. Вобла сглотнул, представив, сколько внутри могло быть пауков.
– Хорошо Тальберг здесь устроился, – выдохнул Мирон. Выйдя из автомобиля, он потянулся, снова проверил «ТТ» и снял пистолет с предохранителя. Аркадий проделал то же самое.
Несмотря на то, что дорога упиралась в забор, калитки на том месте не было. Вобла почесал голову и жестом показал напарнику следовать за ним. Когда бандиты проходили мимо давно прогнивших насквозь срубов, по спинам пробежали мурашки. Мужчинам казалось, что по ним скользнул взгляд прямо из болота. Неведомый обитатель Старьёвки, выглянув из полуразрушенного домика, без особого интереса посмотрел на незваных гостей и тихо нырнул в болото, дабы не привлекать лишнего внимания.
По всей секции забора, идущей параллельно мёртвой деревне, были установлены камеры наблюдения. Что характерно, на других участках их не было.
– Давай поскорее отсюда свалим, – шепнул Мирон, наклонившись к компаньону.
– Ага, – коротко кивнул Вобла, – когда схватим Каму, прыгаем в машину и гоним отсюда. Как проедем через деревню – жми максимальную скорость и не сбрасывай, пока в соседней области не окажешься.
Когда бандиты обошли кругом почти весь участок, калитка всё же обнаружилась. Слева от неё, чуть ниже уровня глаз, располагался звонок. Мирон с Воблой встали по обе стороны от двери, и Аркадий, держа одной рукой пистолет, нажал на кнопку. Где-то в глубине коттеджа раздалась еле слышная трель.
– Селем, селем, – раздался радушный голос Камиля, – сейчас открою.
Как только отворилась калитка, две руки сразу же схватили Закирова за воротник и вытащили его за забор.
– Здравствуй, родной, – прошипел Мирон, зажимая Камилю рот. Вобла же приставил к голове схваченного пистолет.
– Смотри, тело, – отчеканил Аркадий, – сейчас ты, не издавая ни звука, пройдёшь с нами. Если заорёшь, заставим замолчать. Больно.
Закиров не стал сопротивляться. Не оглядываясь, бандиты протащили его до «мерседеса», обогнув камеры.
– А теперь рассказывай, куда дел бабло? – вопрошал Вобла после того, как Камиль был усажен на заднее сиденье и связан.
– Там, где вы уже не найдёте, – Закиров улыбнулся во весь рот, – всё переведено моим бывшим жёнам.
– Ясно всё с тобой, фраер. Боссу это же расскажешь. С которым совсем скоро встретишься. Мирон, заводи.
– Погодь, Вобла, – ответил водитель, – не нравится мне, что Кама так спокойно всё выдал. Слышь, ты, – обратился Мирон к Закирову, – на дороге засада?
– Никак нет, друзья, путь чист, – Камиль продолжал лыбиться, – только вам всё равно не выбраться.
– Почему это? – Вобла напрягся.
– Не в дорогах здешних дело и даже не в Тальберге, чёрт бы с ним, – на этих словах Закиров глупо рассмеялся, – просто в вас говна и гнили уже слишком много, они на дно потянут.
– Заткнись, мурло, а то поездку проведёшь в багажнике. То же с тобой случится, если захочешь поорать и позвать на помощь. Кляп для тебя найдётся, поверь.
Камиль ничего не отвечал. С его лица не сходила блаженная улыбка.
– Под наркотой он, – констатировал Мирон скорее для самого себя, чтобы унять чувство тревоги, пока разворачивал внедорожник. Происходящее ему совсем не нравилось.
За окнами снова замелькал лес, подступивший, кажется, ещё ближе к дороге. Ветер нагнал мрачные тучи, от которых землю накрыл тяжёлый полумрак, и теперь начал в тайге зелёный шторм, сотрясая верхушки елей. Мирон жал на педаль газа и, не отводя глаз от дороги, боковым зрением следил за лесной чащей. Сидевший рядом Вобла с «Токаревым» в руке готов был отразить неожиданное нападение.
Оружие, однако, не понадобилось. За атакой, за доли секунды совершившееся на компаньонов, не стояло живое существо. Ствол высокой древней сосны не выдержал очередного порыва ветра и обломился. Поверженное дерево со стоном обрушилось на «гелендваген».
Когда Аркадий был маленьким, дед, изрядно напиваясь, учил его, как «постоять за себя». Старик говорил, что готовит внука к взрослой жизни и к дракам, без которых «настоящему мужику» никак не обойтись. Правда, спонтанные тренировки всякий раз оборачивались банальным избиением. Отец Аркаши мотал срок, мать была привязана к бутылке сильнее, чем к сыну, и мальчик оказывался беззащитным перед стариком. Оставалось лишь прятаться и ждать, пока дед протрезвеет. С годами богатырское тело усыхало от старости и алкоголя, тогда как Аркадий становился крупнее и сильнее, и вот ситуация изменилась. После одного раза, когда внук дал отпор старику и чуть не выколотил из него весь дух, «тренировки» прекратились.
Но даже спустя много лет Вобла помнил отвратительные ощущения после побоев: тупую боль по всему телу, злость и жгучую обиду на весь мир, наполнявшую голову белым шумом. Точно также бандит чувствовал себя и сейчас, очнувшись после аварии. Расколотое на множество частей сознание постепенно возвращалось вместе с памятью о случившемся.
– Миро-о-он, – слабым голосом позвал Вобла, – ты здесь?
Ему никто не ответил. Аркадий с трудом открыл глаза и осмотрелся. Он находился в мягком кожаном кресле посреди роскошно обставленного зала, освещаемого люстрой, которая куда уместнее смотрелась бы в оперном театре. Деревянный пол почти полностью был покрыт ворсистым ковром, в середине комнаты стоял стеклянный стол, ломившийся от разнообразной еды и дорогого алкоголя. В углу стояло ещё два кресла, а рядом, на стене, висел громадный плоский телевизор. Другая стена представляла собой окно в пол. За ним был виден ухоженный дворик с ровно подстриженными кустами, который пересекали галечные дорожки. На улице уже стемнело.
Вобла попробовал пошевелиться. Затёкшие конечности, крепко связанные верёвкой, пронзила боль. Аркадий зарычал: он готов был поклясться, что совсем недавно эту же верёвку он затягивал на Камиле.
– Дружище, буквально секунду, я сейчас подойду, – с радушием сказал Закиров. Судя по звуку, он спускался по лестнице за спиной Воблы.
– Эй ты, чепуха, совсем охренел?! – разъярённо закричал Аркадий. – Тальберг твой хочет с нами письками померяться?! Так развяжи меня, падла – я вас обоих на британский флаг порву!
– Воблушка, не нужно никого рвать, – елейный голос Камиля заставил Воблу заскрежетать зубами, – я сейчас тебя отпущу.
Камиль подошёл к креслу, достал из кармана костюма-тройки, в который успел переодеться, складной ножик и быстро разрезал верёвку. Аркадий тут же вскочил и со всей силы ударил мужчину по лицу. Тот упал на пол, но даже не пытался закрыться. Вобла набросился на него и принялся охаживать ногами. Потом схватил бывшего подельника за грудки и приложил об стол. С грохотом полетели на пол бараньи ноги и тарелочки с фуа-гра, к ним присоединилось несколько бутылок. Зазвенело разбитое вдребезги стекло, водопадом зажурчало игристое. Торт «Прага», оказавшийся прямо под спиной Камиля, расплющился и размазался.
– Ой, дурак, – Закиров, на котором, к удивлению Воблы, не было ни царапины, закатил глаза, – мы ж для тебя стол накрывали, старались. Молодчики, помогите.
За спиной бандита словно из ниоткуда возникли двое мужчин в бронежилетах и заломили ему руки. Аркадий покрутил головой, чтобы разглядеть их лица, однако взгляду абсолютно не за что было зацепиться. Внешность громил была никакой. По телу пробежали мурашки.
– Что за фокусы, мать твою? – севшим голосом спросил бандит. – Я ж тебе рыло расквасил.
– А вот, родной. Всякое в жизни бывает. Давай присядем, в ногах правды нет, – Камиль жестом пригласил собеседника в кресла.
Мужчины сели. Мордовороты отпустили Воблу под обещание не пытаться снова избить Закирова.
– Где Мирон, гнида? – зло спросил Аркадий, глядя волком.
– Он сейчас беседует с Феликсом Васильевичем. Моим новым начальником, если так можно выразиться.
– По полной программе нас кинул, значит, Кама. А за что? Ради не самого большого бабла и кукования в этом медвежьем углу?
– Условия моей сделки с Тальбергом заключались не в этом, – Закиров в очередной раз расплылся в улыбке.
– Ты мне лекцию читать собрался? – презрительно хмыкнув, прервал его Вобла.
– Я постараюсь покороче. Ещё много лет назад я стал увлекаться, хм, запретными знаниями. Всякой оккультной шелухой, бо́льшая часть которой была совершенно бесполезной. Но недавно я нашёл действенный способ связаться с Иблисом. Он заговорил со мной, но я оказался слишком слабым, чтобы долго с ним контактировать, – глаза Камиля недобро сверкнули, – так что пришлось работать через посредников.
– Тальберга? – севшим голосом спросил Аркадий. Он всё ещё не особо верил Закирову, однако остро чуял беду.
– Да. Он в своё время столько на этой земле нагрешил, что по его душу явились шайтаны. Слыхал сказку про мужика и чертей?
– Не-а, – Вобла неуверенно помотал головой.
– Слушай тогда. Пришли к великому грешнику черти и стали его донимать. Он пошёл к знахарке одной, а та и посоветовала чертям работу дать, чтоб всегда при деле были. И Феликс Васильевич так сделал. Они и дом сколотили и теперь стерегут, и всю деревню скоро перестроят, и... да что уж всё перечислять?
– Ты сбрендил! – снова закричал Аркадий. – Придумал свою хрень и на понт меня взять пытаешься. Если с меня хоть волос упадёт – наши тебя в асфальт закатают!
– Не сильно у тебя много волос, родной. А так я не против, пусть попробуют до меня добраться, с моей-то "крышей". Феликс Васильевич и вас пытался образумить, но, видно, не слишком прозрачный намёк сделал. Понравился паучок, который ночью приходил?
Вобла хотел начать новую гневную тираду, но раздавшийся со второго этажа протяжный крик, от которого свело зубы, заставил его внутренне сжаться. Орал Мирон, разрывая связки, хрипя, срываясь на визг. Аркадий не мог представить, что могло заставить прожжённого мужика издавать такие звуки, исполненные смеси адской боли и первобытного ужаса.
– О, хозяин работает, – усмехнулся Камиль, – а нам уже пора. Всех чертей и выползней болотных кормить нужно, а то забалуют, от рук отобьются, слушаться перестанут.
Вобла от криков напарника впал в прострацию и не сопротивлялся, когда охранники потащили его на улицу. В заброшенной деревеньке оживились лягушки. Тревожное кваканье разносилось по всему болоту. Мужчины без лиц подошли к кромке дрягвы и бросили Аркадия в воду, после чего растворились в ночи.
Только сейчас Вобла пришёл в чувства. Он вскочил на ноги и принялся ощупывать пояс в поисках пистолета. «Токарев», естественно, пропал. Мужчина обернулся, чтобы взглянуть на дом Тальберга, и сердце ушло в пятки: на месте коттеджа теперь зеленела девственная тайга.
– М-мать… – зло выдохнул бандит, – надо валить отсюда. Вобла шагнул в сторону леса.
Однако, вопреки ожиданиям, он вернулся в топь. Снова возникли перед ним наполовину затонувшие хибары, лягушачий хор зазвучал ещё громче. Аркадий развернулся и по случайности встал в трясину, тут же погрузившись по пояс. Болотная жижа с сытым хлюпом сомкнулась вокруг него. Вобла лёг животом на небольшой островок, ухватился за кочку и со всей силы потянулся на свободу. Дрягва не спешила его отпускать.
– Снова свиделись, Аркаша, – проскрипел из темноты дед, – польщён я, что ты решил старика навестить.
Присмотревшись, Вобла рассмотрел, откуда шёл звук. На него надвигалась человеческая фигура, восседавшая на гигантском пауке.
– Ты какого хрена сюда явился, старая перхоть?! – ярость явилась для бандита естественной защитой, позволяющей не сойти с ума от увиденного. – Ты ж должен в земле давно гнить, в ад провалиться, где тебе самое место!
– Так всё и было, – вздохнул дед, – да только ближе ад оказался, чем я думал. Здесь он, в глухих лесах и болотах, в мёртвых деревнях – везде, где людей нет. В преисподней место давно кончилось, вот и пришлось на земле отделения открыть. Милости прошу, внучок.
Последним, что Вобла почувствовал в своей жизни, была нестерпимая боль, пронзившая обе ноги. Словно нечто вцепилось в них острыми, как финка, зубами.
В «уазике», ехавшем в Новую Старьёвку, сидели четверо мужчин. Взглянув на них, можно было решить, что это охотники, отправившиеся искать новые места для промысла. Камуфляжная одежда, панамы с защитой от комаров и высокие резиновые сапоги – стандартное снаряжение – не давали повода в этом усомниться. У каждого имелось при себе по ружью «MP-133», что было вполне логично: мало кто ходит на охоту безоружным.
В багажнике же лежало четыре укороченных автомата Калашникова, нужных явно не для стрельбы по особо крупной дичи. Штурмовые винтовки, почищенные и заряженные, готовы были послужить для мести. В том, что Мирон и Вобла погибли, никто из четверых не сомневался. Отправившиеся за Камилем бандиты не выходили на связь уже три дня, и это стало поводом забить тревогу.
«Не зелень же, к делу подготовились. Нагнул их этот Тальберг, как лохов», – думал Слон, держа «баранку». Сидевший рядом Ташкент покручивал заплетённую в хвост бородку и с прищуром смотрел в окно. На обочине не встречалось ничего интересного, кроме кенотафов завершивших здесь земной путь автолюбителей и байкеров. На заднем сиденье дремали двое бритых наголо детин, похожих как две капли воды. Молчаливые братья, которых Слон различал только по прозвищам, на которые они откликались: Старший и Младший.
Деревня оказалась сравнительно небольшой. Поисковая группа проехала её насквозь и направилась в лес, где, по сообщениям местных, стоял дом Феликса Васильевича. Мёртвая деревня встретила новых гостей неестественной тишиной. Коттеджа, который бандиты ожидали увидеть, не оказалось. Вместо него тянулось на километры вперёд бескрайнее болото, утыканное похожими на скелеты великанов опорами ЛЭП. Между ними чернел утопленный «гелендваген».
– Осмотреться, – скомандовал Слон, открывая дверцу. За ним последовали подельники.
Вода не доходила до края сапог, и идти через топь можно было относительно спокойно. Подойдя к покорёженному «мерседесу», Младший аккуратно наклонился и заглянул внутрь.
– Мужики, – Слон впервые услышал его хрипловатый голос, – там внутри всё в паутине.
В ту же секунду лобовое стекло выбила длинная мертвенно-бледная рука, согнутая сразу в четырёх местах, которая схватила Младшего за горло и с нечеловеческой силой затащила внутрь салона. Остальные бандиты не успели выстрелить и теперь наблюдали, как кузов внедорожника сотрясался изнутри. Колебания сопровождались утробным клёкотом и чавканьем.
– Чё встали?! Огонь! – Ташкент дал залп по спрятавшемуся в «гелендвагене» существу. Заскрежетал и загремел от попадания дроби металл, зазвенело стекло, недовольно заворчало нечто, сидевшее внутри. С грохотом из кузова вырвались восемь многочленных конечностей, на которых оживший автомобиль быстро скрылся в брошенной деревне.
– Это что за дрянь? – выдохнул Слон.
Из домов раздался вой. На крыши сгнивших домов лезли двуногие твари, больше всего похожие на ожившие коряги. Кривые, с загнутыми когтями и рогами, замшелыми наростами по всему телу и горящими, как свечи покойников, глазами.
– Спина к спине, быстро! – рявкнул Ташкент. Внутренний голос кричал ему, что живыми выбраться уже не получится.
– Феликс Васильевич, а почему они нас не увидели? – спросил Камиль у бесформенной кучи гнилой плоти, сваленной в противоположной от телевизора углу.
– Ад у каждого свой, – пророкотало из её недр, – эти молодцы в первую очередь дружков искали, а не тебя. Вот хозяин им картину и подобрал.
– Думаете, ещё кто-нибудь нагрянет?
– Вряд ли, – гора мяса всколыхнулась, словно сидевший в ней человек пожал плечами, – побоятся. А жаль. Нам теперь думать, кем лешего будем задабривать.
