Так всё-таки, существовала ли полосатая Нутелла, как утверждают сторонники эффекта Манделы? Вы лично её помните? Чисто психологически? Вроде бы, уже давно разобрались, что нет. Сам производитель ответил, что никогда не выпускали. Но на ютубе есть видео шестилетней давности, где парень пробует двухцветную Нутеллу. И оно не от 1 апреля, а от 30 марта 2019 года!
У людей, увлеченных психологией, как и у начинающих психологов, часто встречается одна наивная (и весьма вредная для жизни) фантазия - фантазия об идеальном психологическом здоровье, состоянии полной и тотальной свободы от невроза.
Вооружившись этой фантазией, человек начинает ставить под сомнение все свои действия, мысли, проявления. Вот я устал после работы - это здоровая усталость или просто сопротивление работе? Я не хочу идти в зал - это моя здоровая часть не хочет делать кардио или это проклятый невроз ставит палки в колеса, чтоб ему пусто было?
Или того хуже - человек назначает здоровым себя, а своего партнера начинает "полечивать": "Чего это ты тут на меня дуешься? Разве не знаешь, что обида - признак инфантилизма? Давай-ка сходи со своими неврозами на терапию, а лично я только с твоей здоровой частью хочу встречаться."
Так вот, психология - не про то, чтобы превратить себя в идеального робота, который свободен от прокрастинации и всегда может вовремя выполнить работу. Психология - про то, чтобы понимать, что в некоторых ситуациях на преодоление невротических ограничений нужно слишком много ресурсов, про уважение к себе в таких ситуациях и про умение УЧИТЫВАТЬ свой невроз при планировании тех или иных прорывов. Учитывать не как досадный пень, который надо поскорее выкорчевать волевым усилием, а как плохую погоду за окном, которая обязательно пройдет, но, возможно, не прямо сейчас. И если она слишком плохая, возможно, отказаться от дедлайна, отменить планы, признаться себе честно - эта задачка пока что не по зубам - и не гнобить себя за это.
В отношениях с Другим психология - не про то, чтобы рассказать партнеру, где у него больное, а где здоровое, а про ясное понимание того, что "абсолютно здоровых" людей не существует. И про то, чтобы, когда партнер попадает в трудное состояние, не читать ему нотации о том, как ведут себя Воображаемые Здоровые Люди, а налить ему чаю и сказать: "Я с тобой. Могу ли я что-то сделать, чтобы тебе было легче и приятнее это переживать?"
Когда человек отказывает себе в праве хотя бы на 10% невроза (которые есть абсолютно у всех), он включается в бесконечную гонку за несуществующим идеалом. И, как правило, становится от этого только невротичнее, ригиднее и капризнее в общении с окружающими.
/Андрей Юдин/
Х. вопрос... Это последние лет стописят у мужика поменялись скажем так достоинства для жизни. А ещё в начале прошлого века умение зарезать конкурента было решающим. Увы женщины так быстро ещё не перестроились и гусары до сих пор у них в цене.
Поговорим о том, как праведный жар в комментариях превращается в ежедневную тревогу: «как вообще можно спать, когда в интернете кто‑то не прав?» Эта история — с лёгким сарказмом и сочувствием — о классическом сетевом рыцаре, который уверен, что несёт свет, пока сам не выгорел на углях дискуссий.
Он — не бот и не злодей. Он — Игорь, 30+, «обычный комментатор», который искренне считает, что спасает мир от «диванных экспертов». Специального образования нет, но есть твёрдая вера: если текст «похоже на нейросеть» — значит плохо.
По будням у него простая работа, по вечерам — ритуал: лента → триггер → «бой». Он охотится на «косяки»: лишние пробелы, неточность термина, «не тот источник». Сердце ускоряется, пальцы печатают быстрее, чем мысли догоняют смысл. Удар — «умнику» в ответ; ещё удар — автору «за некомпетентность».
Ночью — гонка мыслей и неровный сон. Утром — злость на «уродов» и желание «наконец‑то поставить всех на место». Игорь уверен: «Я же добро несу — указываю недостойным их место». Но заметить смысл текста уже труднее: глаз ловит форму, а не идею.
Есть и другая сторона, о которой он почти не говорит. Когда‑то Игорь пробовал писать — бросил на втором абзаце; хотел нарисовать — удалил наброски; мечтал о подкасте — страшно, что засмеют. Критиковать оказалось проще и заметнее: лайки приходят быстрее, чем опыт и качество. Ведь «обидеть художника может каждый», и за это почти никогда ничего не бывает. С годами страшнее становилось и труднее решиться: если выложу своё, меня «опустят» так же, как я опускаю других; встать в ряды авторов с каждым годом всё сложнее.
Эффект онлайн-дезингибиции: анонимность и отсутствие взгляда собеседника снижают самоконтроль и усиливают резкость; в сети пишут так, как не сказали бы офлайн (Suler, 2004 — The Online Disinhibition Effect).
У Игоря — не «порча характера», а история. В детстве он часто слышал: «ошибаться нельзя», «не позорься». В школе за «не тот ответ» стыдили перед классом; дома спорить было нельзя. Так родилась простая связка: «кто ошибается — тот плохой», а «правильность» стала бронёй от стыда.
Позже добавилось ещё одно правило: «Если не можешь создать лучше — найди ошибку у других». Свой пост он так и не дописал, картину — не дорисовал, подкаст — не запустил. Быть жёстким критиком — проще, эффектнее и безопаснее: тебя видно, а рисков почти нет. Созидание требует времени, смелости и уязвимости; укол — занимает секунды и даёт мгновенный эхо‑ответ.
Самооценка держалась на внешней «правоте»: чем громче спор и тоньше придирка, тем легче на минуту внутри. Со временем лента стала сценой, где Игорь борется не столько с «ошибками мира», сколько с собственным страхом быть никем и ничего не стоить. Непрожитая обида на тех, кто в детстве унижал за промахи, переоделась в роль «карающего редактора».
Интернет‑среда только подкрепила сценарий: анонимность, отсутствие взгляда глаз‑в‑глаза, награды за остроту — всё это снижает тормоза и раздувает жар. И чем меньше он создаёт сам, тем сильнее хочется доказать, что «другие делают хуже», а значит — он всё же «имеет право судить».
Когда дело доходило до собственного проекта, включалась старая самооценка на минимуме: «кто я такой», «засмеют». Созидание требовало уязвимости, а критика давала мгновенный дофаминовый щелчок и ощущение превосходства. В сети обидеть художника может каждый — и почти никогда за это ничего не бывает; это соблазн простых побед, которые укрепляют роль «судьи» вместо автора.
Тонкая мысль: критика без созидания — дешевая власть. Созидание без критики — слепота. Баланс начинается там, где человек умеет поставить себя на место другого и берёт ответственность за то, что несёт в мир.
Ночь. Игорь снова «держит оборону» под постом: у кто-то явно написал пост с помощью нейросети. Сердце колотится, в висках стучит, пальцы дрожат. Он допускает ошибку и в ответ прилетает десяток насмешек — возникает чувство, будто тебя раздели на площади. Утром он не приходит на встречу, ругается на коллег и впервые честно признаёт: «Нужна консультация. Иначе меня сожрёт собственная праведность».
На консультации Игорю предложили рабочий план: сначала — разминировать внутреннего «карающего редактора», потом — научиться останавливать импульс и менять среду так, чтобы вернулась жизнь вне комментариев.
На сессиях Игорь вместе со специалистом разбирает корневую связку «ошибка = я плохой/они плохие», работает с прошлым стыдом и заниженной самооценкой. Используют бережные техники переописания болезненных эпизодов и диалог «внутренний критик ↔ взрослый». Вводится упражнение эмпатии: перед любым комментарием представить, что это его текст/картина/проект. «Хотел бы я увидеть под своим постом такую реплику? Что бы я почувствовал?» — и только потом решать, писать ли.
Ещё один блок — опыт созидания: Игорь пробует сам сделать три интересные вещи (короткий пост, набросок, мини‑ролик), публикует и бережно собирает обратную связь. Он понимает, как непросто творить под взглядом толпы, и скорее выбирает помогать, а не карать. Экзистенциальные вопросы становятся компасом: что я сам несу в мир, кроме оскорблений? чью мечту я мог сломать? на кого я на самом деле обижен? Ответы возвращают ответственность и смысл.
Перед ответом — пауза: три медленных выдоха и таймер на 90 секунд. За это время Игорь проходит три вопроса: цель (зачем пишу?), польза (станет ли лучше хотя бы одному живому человеку?), цена (потеря сна/нервов). Если «пользы» нет — не публикует. Если есть — пишет двумя абзацами без сарказма: факт → мысль → вопрос, и уходит из ветки. Вечером — одно «окно комментариев» по 20 минут; после 20:30 — никаких споров.
Игорь сокращает триггеры: отписка от каналов, где «раздражение ради охватов»; один слот новостей 10 минут; «чёрный список» тем, где он не эксперт или просто не нравится стиль. Делает белый список, где его опыт реально полезен. Договор «не спорю, если…»: нет фактов, нет адресата, нет доброжелательности. Вместо «загрызть» — три альтернативы: спросить уточнение, предложить источник, проигнорировать. Раз в неделю — живой разговор офлайн (друг/клуб/спорт) вместо сотни веток.
Через несколько недель жара становится меньше. Игорь всё ещё любит точность, но видит, где его слово что‑то меняет, а где — корм для очередной драки. Сон крепче, голова яснее, и вдруг оказываются возможными тёплые разговоры, книги, прогулки. Желание объяснить всем всё на свете не исчезает, но перестаёт командовать жизнью.
Ещё в 1990‑х в сетевых тусовках родилось правило Godwin’s law: по мере роста дискуссии вероятность сравнения с нацистами стремится к 1 — напоминание, что спор легко переходит в карикатуру (см. Wikipedia: Godwin's law). В 2014 исследование Buckels, Trapnell & Paulhus показало, что троллинг часто связан с «тёмной тетрадой» черт, но ключевой вывод проще: чем больше «кормим», тем дольше тянется (Personality and Individual Differences, 2014).
• Введите «стоп‑коммент»: пауза 90 секунд → цель/польза/цена → публикуете или закрываете вкладку.
• Сделайте диету контента: один слот новостей в день, белый/чёрный списки тем, вечер без споров после 20:30.
• Дайте внутреннему «карателю» альтернативу: один живой диалог в неделю, один полезный комментарий без сарказма, остальное — мимо.
Если вы стараетесь, но «горит» всё так же, а жизнь крутится вокруг споров — обращайтесь к нам за помощью, мы поможем приручить импульс, вернуть сон и смысл, и оставить энергию для того, что действительно важно.
Интернет полон быстрых уколов. Помните Булгакова через уста Иешуа: «Злых людей нет на свете, есть только люди несчастливые». Берегите сердце: не каждую реплику стоит принимать внутрь; отделяйте шум от обратной связи и опирайтесь на тех, кто говорит по делу и с уважением.
Наш сайтVITERNAL.RUVITERNAL.RUVITERNAL.RUVITERNAL.RUVITERNAL.RU: VITERNAL.ruVITERNAL.RUVITERNAL.RUVITERNAL.RU
Мы за точность мыслей, но и за бережность к людям — даже в интернете.
Продолжаю свой эксперимент с эсциталопрамом. Прошло 18 дней спустя начала курса. Социальная тревожность полностью ушла.
Вчера вот была какая ситуация. Я занимался в зале, некоторые упражнения я делаю параллельно (сначала одно, потом отдыхаю 2 минуты, делаю другое и возвращаюсь обратно, и так по кругу). Так вот, делал тягу верхнего блока на спину, отошёл к скамье для жима лёжа, сделал подход, возвращаюсь, а на тренажёр уже уложила свои вещи девушка, и я без каких-то раздумий её спокойно согнал.
Ещё 18 дней назад эта ситуация вызвала бы у меня сильный дискомфорт и тревогу. У меня были бы мысли: а что она обо мне подумает? Как меня оценит? Вдруг я покажусь грубым или невежливым? Не подумает ли она, что я какой-то агрессивный или странный? Может, она решит, что я не умею себя вести? Вдруг другие в зале заметят и начнут обсуждать? Я боялся показаться неловким, боялся осуждения, переживал, что могу что она плохо ко мне отнесётся, посмеётся надо мной в глубине души. Какие же странные мысли в меня были в голове... Я бы не стал к ней обращаться, а просто уступил бы тренажёр, а сам ушёл на другой, чтобы избежать конфликта и не чувствовать себя не в своей тарелке.
Но теперь этих мыслей нет. Я не думаю, что должен казаться идеальным, не думаю, что должен кому-то понравиться, не думаю, что обо мне подумают другие, как оценят, мне совершенно плевать, захотел и сделал. Я не думаю, что должен подстраиваться под чьи-то ожидания, не думаю, что моё поведение как-то влияет на мой статус или отношения с другими. Я не думаю, что мне нужно быть "хорошим" или "приятным" в глазах окружающих, не думаю, что их мнение имеет хоть какое-то значение. Страх осуждения, желание "быть хорошим" в глазах других, боязнь конфликта всё это ушло, теперь я действую без этих фильтров. Я даже людей воспринимаю не как людей, а просто как фоновых персонажей в игре. Есть они, а есть я. Уровень похуизма такой, что при желании, я могу стать и ссать посреди толпы людей, не задумываясь о чьём бы то ни было мнении о себе - это невероятно.
Но цена этому — полное эмоциональное притупление, нулевое либидо, отсутствие мотивации к романтическим и социальным связям, и нулевая эмпатия. А я ещё думал, что не сильно эмпатичный, но теперь моя шизоидная акцентуация вышла на первый план, и в людях я вижу лишь обезличенную массу, просто объекты, которые двигаются в пространстве и ещё иногда говорят. Довольно интересная аналогия напрашивается с деревьями: люди как деревья, тоже вроде как живые, но только деревья не двигаются и шелестят листвой. Думали ли вы когда-нибудь, что о вас подумают деревья? Важно ли вам, что думают деревья, если бы они умели думать? Это же бред. С либидо забавно получилось: границы полностью стёрты, нет понятия красивая, некрасивая, привлекательная, худая, полная, высокая, низкая девушка, молодая девушка, мужчина, ребёнок, бабушка, дедушка — всё слилось в единую категорию — биологические объекты.
Никому не в обиду, рационально я понимаю, что люди - это личности со своим мнением, мыслями, страхами, мечтами, желаниями и т.д., я лишь описываю собственные ощущения. Ощущение такое, что я раньше пытался предсказать, проанализировать, что у других людей в голове, что они думают, что чувствуют, как это может сказаться на мне, а сейчас этого нет. Сейчас я как в компьютерной игре, "нажимаю кнопки" и взаимодействую с игровыми персонажами, которые говорят различные реплики. Даже близкие люди стали лишь персонажами. Ноль эмоций, ноль чувств, ноль желаний, только лишь действия.
Когда я начал, то обозначил такой масштаб проблем: шизоидная акцентуация, социальная тревожность, нездоровый перфекционизм, избегающий тип привязанности, низкая самооценка, неуверенность в себе, эмоциональная амбивалентность, подавленное эмоциональное состояние временами, ригидность мышления.
Всё кроме шизоидности ушло. Оказывается это был такой баланс, теперь он нарушен и шизоидность доминирует. Написал бы страшно, но сейчас я реально не испытываю такого чувства.
Эректильная дисфункция мне бонусом досталась.
«Цель оправдывает средства», «деньги правят миром», «всё упирается в деньги» — эти мантры я впитывал с детства. И я поверил в них. Всю жизнь зарабатывал как мог, искренне полагая, что именно в этом и заключается правда жизни.
Но где-то в глубине души тосковала та часть меня, что не терпит отчуждения. Без неё я чувствовал себя биороботом. Я был сыт, одет, обут и даже занимался спортом, но смысла во всём этом не ощущал. Это было бессмысленное, поверхностное счастье. Окружающие твердили: «Живи ради самой жизни! Она должна приносить радость, просто расслабься». Я следовал этим популярным советам, но раз за разом оказывался в том же тупике. Я не был экономным, стараясь утолить каждую сиюминутную прихоть, но спустя время внутренняя пустота возвращалась и начинала мучить с новой силой.
Чего же мне не хватало? Секса? Когда я научился "подкатывать" этот вопрос был решён. Квартира, дом, семья, профессия, стабильность — всё, к чему я так стремился, думая, что это и есть счастье, обесценивалось в тот самый миг, когда становилось моим. Психиатр Виктор Франкл, прошедший через ужасы концлагерей, писал: «Счастье подобно бабочке: чем больше ловишь его, тем больше оно ускользает. Но если вы перенесете свое внимание на другие вещи, оно придет и тихонько сядет вам на плечо». Моё внимание было поглощено погоней, а не сутью.
ЭГО — неотъемлемая часть человека. Без него мы не выживем: оно кормит нас, защищает, удовлетворяет наши базовые потребности. И... исчезает вместе с нами, когда наступает смертный час. Всё, что остаётся, — это ресурсы, накопленные за годы жизни. Но эти ресурсы уже неподвластны своему бывшему хозяину, ими распоряжаются другие, как бы мы ни пытались их удержать.
Но за этой суетой скрыт невидимый смысл, нечто большее, чем машины, квартиры, красивые тела, комфорт и изысканные блюда. Это «НЕЧТО» остаётся и нарастает, как снежный ком, когда тебе за сорок. Оно постепенно вытесняет с поля зрения тот мир, ради которого ты жил. Ты заработал денег, но ради чего? Создал семью, но какова конечная цель? Стал врачом, но в чём высшее предназначение?
Жизнь начала обратный отсчёт. Ты уже не взрослеешь — ты стареешь, и это неизбежно. Вот ушёл из жизни знакомый, которому было всего 38. Недавно коллега в 42 оставила всё «накопленное». Придёт и твой час, даже не сомневайся. И тогда главный вопрос встаёт во весь рост.
Так ради чего?
Общаясь с людьми, я начал вглядываться в их глаза. Есть глаза, которые просто смотрят, а есть те, что несут в себе таинственную, живую энергию. Доступ к этой энергии открыт, но в повседневной суете я часто оказывался не в состоянии её принять. Состояние принятия! Сколько же пришлось пережить, чтобы его достичь. Как далёк я был от мысли, что для того, чтобы принять, нужно иметь чем принять.
Здесь я понял простую истину, мы забываем, что наш внутренний мир — это не склад для достижений, а сосуд, который уже должен быть чем-то наполнен мной самим. Невозможно наполнить пустой сосуд извне, можно лишь поделиться его содержимым, обогащая другого и взамен обогащаясь самому. И этот ресурс — единственное, что не исчезает. То, чем я поделился из своего сосуда — знанием, теплом, участием, — будет жить дальше, обогащая других: случайных людей, знакомых, близких, детей... И это делает нас единым целым, частью чего-то большего. Как писал философ Мартин Бубер: «Через “Ты” человек становится “Я”». Только в подлинном диалоге с другим мы находим самих себя.
Всё материальное — лишь средства для выживания. А Эго — не больше чем инструмент, который можно и нужно время от времени откладывать в сторону.
С тех пор моё Эго часто просто отдыхает в углу. Я беру его, когда оно необходимо, но оно больше не мой хозяин!!!
