Сообщество - Авторские истории

Авторские истории

40 258 постов 28 283 подписчика

Популярные теги в сообществе:

410

Булочная история

Эту историю рассказал мне человек, в семье которого хранится память об их предке - герое рассказа, который я записал несколько лет назад.

Аршак был булочником. Он выпекал булки и продавал их на базаре родного черноморского города. Помогали ему печь булки жена и племянник. С годами роли поменялись - Аршак стал помогать жене и племяннику печь булки. А вот продажу он никому не доверял - сам сидел весь день на рынке, в своей лавке. Городской рынок - это люди, это общение, это - жизнь! И булочник, согласитесь, в этой жизни человек не из последних.

Не будет ошибочным сказать, что Аршак был вхож в самое высокое общество в родном городе. Как минимум, в собрание местных предпринимателей. А для души... у Аршака был на его улице хороший сосед. Художник. Богатей! Большой талант, широкая натура и меценат. Всякий раз, когда художник отлучался по делам в столицу, или в Москву, или еще дальше - за границу, он предупреждал Аршака: Вернусь тогда-то, не забудь, заходи - посидим...

На такие посиделки собиралось человек по сто. Аршак был поставщиком булок к посиделкам. Кто-то поставлял рыбу, кто-то мясо, кто-то зелень или вино.

Веселые, добрые были времена.

Состарился художник и умер накануне нового века. Многие в городе гордились знакомством с ним. Городу остались в память о нем общественные здания, построенные на его деньги, художественная школа. Шли годы.

Однажды Аршак из своей лавочки увидел жену художника, пришедшую на рынок. Пожилая женщина несла несколько холстов. Она подошла и попросила разрешения встать возле его лавки. Она хотела продать картины.

Аршак ничего не понимал в живописи, но он знал, что такие картины покупали самые богатые люди в стране. А тут, на рынке небольшого провинциального города, кто ж даст за них хорошие деньги? И Аршак пошел к продавцу рыбой. Потом они вместе пошли к продавцу зелени, потом - к другим продавцам.

Властные южные мужчины запретили жене художника появляться на рынке с картинами.

- Одну женщину наш рынок сможет прокормить! - сказали они, вручая ей корзину с продуктами - Закончится, приходи опять!

По сю пору эти, не проданные картины, составляют фонд музея Айвазовского в Феодосии.

И. Айвазовский. Пристань в Феодосии, 1840 г.

И. Айвазовский. Пристань в Феодосии, 1840 г.

Показать полностью 1
1

«Великое зло» Рассказ

Всем привет, я пишу рассказы, темой этого произведения для меня стала истинная причина, по которой могут происходить иногда необъяснимо чудовищные поступки, и о цене, которую человек может заплатить ради спасения тех, кто об этом не знает и не просит.

«Великое зло» — мрачная городская мифология о жертвах, одиночестве и цене, которую человечество платит, чтобы уберечь мир от хаоса.

Под меланхоличным покровом Петербурга таится древняя тайна: в недрах крипты дремлет великое зло, удерживаемое Орденом и стареющим Хранителем Фомой.

Его битва разворачивается в Делирии — зазеркальном мире снов, где симулякры, сотканные из человеческих надежд и боли, грозят пробудить тьму. После трагической утраты Фома возвращается к своему бремени. Короткий, но судьбоносный эпизод на привокзальной площади, где переплетаются пути Хранителя и прошлого, может стать поворотным моментом не только для него, но и для всего города.

Текст в удобном ридере с Author.Today

«Великое зло» Рассказ
Показать полностью 1
15

СМС из ниоткуда

- Цезий, стой!.. Стой, СКО-ТИ-НА!..

Ага, щаз. Лидия, отчаянно пыхтя, матерясь и увязая в рыхлом песке, бежала за собакой, уже понимая, что не успеет. Куда тут успеть за этой яростной коричневой сосиской с характером гопника из подворотни 90-х годов! И папа тоже хорош, говорила она ему буквально вчера, что кольцо на ошейнике слабенькое, не то, что откормленную таксу, блоху не удержит, но то ж папа. Так же слушает её, как и его дурная собачища!..

А Цезий нёсся как ракета, уже представляя, как зубы сладостно впиваются в плоть врага. Врагом на сей раз оказался залётный франт из тех, что Цезий ненавидел особенно люто - йоркширский терьер, вот что за людишки вывели такую идиотскую породу, позорящую славный собачий род?!..

Ничего не подозревающий йорк, чью сливочно-серебристую ухоженную шерсть красиво  трепал балтийский ветер, задрал лапу у скамейки, явно довольный собой, и Цезий, такого святотатства не вынеся, залился яростным лаем, чуть не добежав до ненавистного щёголя. И это было ошибкой. Йорк среагировал мгновенно: секундная стойка, оскал, и вот по песку уже катится яростно воющий и рычащий комок, в котором перемешались сливочные пряди и гладкие коричневые бока.

- Да что же... это... такое! - Лида уже почти добежала, но тут на сцене появился новый персонаж.

Смешно взбрыкивая длинными ногами, со стороны моря бежал встрёпанный мужик в пляжных трусах и красной футболке с детским жёлтеньким ведёрком для песка - в сложившихся обстоятельствах он выглядел восхитительно нелепо.

Однако Лида ошибалась на его счёт: оказывается, в ведёрке была вода, которую тот ловко выплеснул на собак.

Эффект оказался поразительным - клубок тут же распался, и мужчина подхватил на руки измочаленного, но явно непобеждённого  йорка и начал его ощупывать, как показалось Лиде, очень умело. Она в свою очередь прижала всё ещё огрызающегося Цезия к песку и первым делом зацепила карабин прямо за ошейник. И её пальцы тут же окрасила кровь.

- Ну ё-моё! - ругнулась она сквозь зубы, чувствуя, как часто-часто стучит сердце. - Допрыгался, сволочь ты собачья...

- Дайте я, - вдруг сказал мужчина. - Лорд, сидеть. Тихо сидеть, я сказал!..

Йорк послушно сел у лавки, хотя всё ещё скалил зубы и тихо, но грозно ворчал. Цезий тоже сердито бухтел из-под Лидиной ноги, но особых попыток вырваться не предпринимал - видимо, боевой задор противника хорошенько поумерил его пыл.

- Э-э-э... Он ведь и тяпнуть может, - осторожно заметила Лидия.

- Просто держите его за пасть, - скомандовал мужчина и так же ловко пробежался пальцами по таксе. Цезий, на удивление, стерпел.

- Ничего страшного, ухо немного порвал. У йорков зубы, как шильца, они ведь только выглядят мило, но на самом деле тоже охотники... Зашивать не потребуется, но нужно обработать. Где у вас тут ближайшая ветклиника?..

- Далеко, - вздохнула Лида и отпустила собаку, намотав поводок на кулак. - Ничего, я сама дома обработаю. Не впервой...

-Да уж, боевитый у вас пёс!

- Дурень у нас пёс, - Лида сердито посмотрела на Цезия, и тот виновато заелозил хвостом, косясь на йорка - мол, я-то при чём, вон из-за кого все проблемы!.. - Простите, что так получилось - сорвался, гад! Не любит новичков, считает весь пляж своей территорией. Местных-то давно построил, а тут... э-э-э...

- Понаехали всякие! - засмеялся мужчина и неожиданно протянул Лиде руку. - Я Игорь.

- Лида, - ответила она на пожатие. - А вы, я смотрю, опытный собачник?

- Ну, есть маленько, - почему-то смутился Игорь. - Вот, отдохнуть вырвался... Я с Питера, так-то. А вы местная?..

- Ну... есть маленько, - улыбнулась она. - Мы тут с папой на весь сезон квартиру снимаем каждое лето. У родственников, за недорого. А так тоже в Питере живём...

- А-а-а, дяденька, отдайте ведёрко!.. - к ним, сморщив личико, подошёл мальчик лет пяти, явно готовый заплакать. - Я его не бросил, оно моё-о-о!..

- Прости, малыш, - Игорь присел перед ним на колени, улыбаясь, и протянул ведёрко. - Знаешь, как оно нас выручило!.. Держи. Спасибо.

Мальчик недоверчиво зыркнул на них, схватил ведёрко и убежал.

А у Лиды почему-то защемило сердце, и настроение, и так не слишком радостное, окончательно испортилось.

- Ладно, извините, Игорь, пора мне. Надо Цезию ухо лечить. Пойду я.

- Цезий? - Игорь поднял брови, и в его тёмно-карих глазах зажглись смешинки. - Не Цезарь?..

Лида сердито фыркнула.

- Какой он, в задницу, Цезарь! У меня папа - химик с дурацким чувством юмора.

Игорь теперь уже хохотал вовсю:

- Да нет, послушайте, это классно! Не то, что мой скучный Лорд! Лорд, давай мы тебя переименуем, если это - Цезий, то ты у меня будешь... Стронций, во! Такой же невыносимый и радиоактивный!

Лида невольно улыбнулась.

- Тогда уж Радий. Или Уран.

- Уран, - мужчина чуть не согнулся пополам от смеха, и Лида вдруг поняла, что ещё чуть-чуть, и она засмеётся тоже.

Но нет. Хватит с неё мужчин. Даже таких умелых и обаятельных...

Она грубо дёрнула Цезия за поводок, отчего тот взглянул на неё с лёгким упрёком, и потащила домой.

Она не видела, что Игорь смотрит ей вслед пристальным долгим взглядом.

Так вышло, что с Игорем и его Лордом они стали встречаться каждый вечер на этом же пляже - мужчина снимал домик неподалёку, а Лида гуляла здесь каждый Божий день в любую погоду. Собаки, хоть и не воспылали дружбой, но хотя бы уже не дрались, а их хозяева общались вполне себе мило.

Так мило, что Лидии пришлось признать, что Игорь... хорош. Вот во всех смыслах хорош. И снаружи, и, как казалось на поверхностный взгляд, внутри.

Хотя нет.

Мужики  просто по определению хороши быть не могут, и ждать от них следует только неприятностей, как бы Ирка, её питерская подружка, не пыталась разуверить её в обратном.

Лида дважды была в долгих и, как ей казалось, в отличных отношениях. Но оба раза закончились катастрофой, добавив несносности и сарказма в её и без того не слишком лёгкий характер. И в результате к своим тридцати Лида окончательно решила, что отношения и семья - это для «феечек» с лёгкими стрекозиными крылышками, по одному движению пальчика которых стайки мужчин бросаются исполнять любой каприз. Вот как раз её лучшая подружка Ирка такие трюки проделывала на раз-два.

А грубая Лида один раз попробовала и так нахлебалась унижений, что завязала навсегда. Да и то - какая она феечка - с крупной тяжёлой фигурой, «ахматовским» носом, жёсткими, как проволока, непонятно-коричневыми волосами, пальцами, в которые намертво въелись частички золотой и серебряной фольги и пятнышки чернил - она работала реставратором старинных книг и рукописей в маленькой мастерской при библиотеке. И всё это сомнительное добро было наглухо, но по-своему честно припечатано фамилией «Громова». Гром-баба, одним словом.

Так что оставалось лишь принять неизбежную истину: с книгами ей было гораздо проще, чем с людьми.

Но что удивляло и настораживало сейчас - с Игорем было как раз очень просто. Хотя уже на второй день она применила тяжёлую артиллерию: фразу Раневской, которая действовала на случайных мужиков, как дуст на тараканов:

- Ненавижу, когда алюминевый тазик корчит из себя хрустальную вазу.

Игорь хмыкнул, весело прищурился на неё и спросил:

- Потому что под павлиньим хвостом скрывается обычная куриная ...опа?..

- Точно, - засмеялась Лида, скрывая внутреннее потрясение.

Ну не может же быть, чтобы мужчина настолько совпадал во взглядах?..

В предыдущих отношениях «вывозила» всегда она. Терпела, подстраивалась, угождала - ну как же, она же настолько корявая во всём, кроме любимой работы, что бедным её мужчинам и так-то было нелегко. А она и этим была счастлива - ну все так живут, кроме, разве что, феечек. Но феечек мало, а вот таких простых российских тёток, как она, ровно полстраны.

А между тем уже две, целых две недели, приправленных морским песком, Балтикой во всех её излюбленных капризах, смолистым запахом прибрежных сосен и их с Игорем прогулками и смехом пролетели настолько незаметно, что Лида не успела собраться, притормозить, прекратить.

Она влюбилась.

Ему она по-прежнему не верила, себе тоже, но вспыхнувшие чувства затолкать под подошву рациональности и хладнокровия так и не успела.

Да и чёрт с ними!..

Курортный роман не обязан быть долгим.

Она даже не попыталась выведать, кто он, что за человек, а он и не спешил рассказывать. Вроде бы какой-то удалёнщик, по его невнятным объяснениям. Да и пусть врёт, что хочет.... Возможно, он был женат. Возможно, ему нужна была лишь лёгкая интрижка. Пусть.

Зато он читал все её любимые книги. Зато нестандартно мыслил, и над многими вещами, которые он говорил, хотелось ещё долго думать. Зато каждый раз приносил из кофейни на пляж её любимое латте с карамельным сиропом, заботливо обмотанное полотенцем, вместо глупых и пошлых букетиков и шоколадок. Зато у него было божественное чувство юмора, тонна мужского обаяния и аромат от него исходил настолько приятный, что у Лиды при одной мысли кружилась голова...

Так что пусть, пусть, пусть!..

Когда он исчезнет из её жизни, у неё останется ворох ярких прекрасных воспоминаний, словно коллекция фантиков и бусин у маленькой девочки. Она будет перебирать свои сокровища хмурыми питерскими вечерами в любимом потёртом кресле у книжного стеллажа, и они будут ещё очень долго согревать её унылую жизнь. А о большем даже мечтать не стоит.

И когда однажды их застиг дождь, и они, хохоча, попытались скрыться под огромной сосной, старожилом здешних мест, он прижал её к шершавому стволу и поцеловал, она даже не пыталась сопротивляться. Дождь капал с его волос на её глаза и лоб, его губы были умелыми и горячими, и она впервые в жизни ощутила как её поднимает ввысь счастье, похожее на тугую балтийскую волну во время шторма - сильное, могучее, прекрасное...

- Лид, - сказал он, наконец, оторвавшись от её губ. Его грудь тяжело вздымалась, взгляд, казалось, утонул в самой глубине души. - Мне завтра уезжать, ты знаешь. Поехали со мной в Питер. Я один живу, не Бог весть как, но...

- Игорь, - мягко сказала она, удивляясь собственному голосу - а где сталь, где жёсткость и сарказм?.. - Не поеду. Не проси.

- Но почему?.. - он провёл ладонью по её мокрым волосам, по горячей щеке, по длинной шее. - Почему?

И вот как ему объяснять?..  Её губы дрогнули, поехали в сторону, она отвернулась, но он резко развернул её к себе.

- Да что с тобой?.. Ты мне нравишься, я тебе нравлюсь, мы свободны, живём в одном городе, за чем дело стало?.. Чего ты боишься?..

- Пойдём ко мне? - вдруг сказала она. - Папа на три дня на симпозиум уехал, я чаю с коньяком сделаю - нам согреться надо.

И они согрелись! Ещё как согрелись...

Утром он спал так крепко, что не слышал приглушённую вибрацию своего телефона на тумбочке рядом в кроватью.

А Лида слышала и раздражалась. И в конце концов, ненавидя себя, взяла телефон, чтобы сбросить вызов. Но пока собиралась, вызов прекратился, а на экране высветилось сообщение.

«Может, уже пора рассказать ей правду?»

Она глотала горячий латте, сидя на лавочке во дворе своей питерской многоэтажки и не чувствовала никакого вкуса.

Хуже того, она не чувствовала никакого смысла.

Сентябрьский ветер тащил мимо по асфальту сухие листья с неприятным скребущим звуком, и Лида ощущала себя таким же бесполезным сухим листом.

Игорь так и не смог добиться ни номера её телефона, ни её питерских координат и уехал злой и растерянный. Она не стала его провожать, хотя тот торчал под её окнами до последнего, рискуя опоздать на самолёт. Он так и не понял, что случилось, отчего вместо тёплого бриза на него обрушился колючий арктический ветер.

Хотя Лидия ничего не объясняла ему и даже старалась быть милой - но на деле наглухо захлопнула створки своей ракушки. Чёртово СМС не давало ей покоя, словно Вселенная протрубила некий сигнал прямо ей в ухо, чтобы потерявшая голову от любви гром-баба совсем не слетела с катушек.

Говорят, моллюск из попавшей в тело песчинки делает жемчужину, обволакивая её слоями перламутра, чтобы та не царапала нежную плоть.

И вот Лидия сидела на лавочке после работы и уже привычно обволакивала. Но то ли перламутр она не умела вырабатывать, то ли вместо него выделялась едкая желчь, коей в Лиде всегда было предостаточно, но песчинка по-прежнему скребла её так, что хотелось выть.

- Привет, дорогая! Давно сидишь? - из яркой кокетливой машинки, притормозившей рядом, выскочила Ирка, та, что дышит духами и туманами и уж подавно не занимается всякой ерундой вроде обволакивания песчинок. - Извини, только освободилась. Ну что, куда поедем?.. Чего хотим?..

- Всё равно, - уныло отозвалась Лида.

- О-о-о... - Ирка склонила голову набок, изучая её. - Всё так плохо?.. Неужели не понравился тебе Игорь? Вы ведь два сапога пара, уж прости.

До Лиды доходило медленно, как до того жирафа. А когда дошло, она подняла на подругу потрясённые глаза.

- Откуда... ты знаешь про Игоря?.. Я тебе точно ничего не говорила...

Ирка присела рядом и похлопала подругу по плечу.

- Я тебе сейчас скажу кое-что, но сначала пообещай меня не убивать. Ладно? А то я тебя знаю. Я тебе сразу говорю - я действовала в твоих интересах!

Лидия только молча хлопала глазами, комкая в руке пустой картонный стаканчик.

- В общем... э-э-э... это я наняла Игоря за тобой поухаживать. Ну там - курортный роман, то-сё... Я даже не думала, что у вас так здорово получится - он мне отправлял селфи с тобой - у тебя такие счастливые были глаза!.. Зачем ты его отшила вообще?.. Он меня до сих пор достаёт, умоляет дать ему твой телефон и адрес, я уж не знаю, что и делать. Обещала с тобой поговорить. Только давай не здесь, а?..

Лидия медленно поднималась, как та самая грозная и могучая балтийская волна, а Ира  съёживалась под грозным взглядом как пробитый воздушный шарик.

- Как... наняла?..

- Ну вот так, ну не злись, - пожала плечами Ирка. - У него своя ветклиника, я Шварца только у него лечу. Давно его знаю, но так, только через собаку. Он такой мужик отличный, и я точно знаю, что одинокий, а тут ещё обмолвился он как-то, что клинику закрывать придётся за долги. А он за своё дело радеет - ты бы видела его отчаянные глаза. Ну я окольными путями высянила, что там за проблемы и предложила ему финансовую помощь и патронат от папкиного предприятия - ну ты знаешь, шефство там, то-сё, арендаторы скидку дают и пристают меньше.

- Но не просто так ты ему предложила... - медленно проговорила Лида. - А с допнагрузкой, да?..

- Лидка, поехали уже в кафе, - заискивающе предложила Ирка. - Кушать хочется феечке, прям сил нет!.. Я тебе твой любимый лагман закажу...

- Нет уж, дорогуша! Или сейчас, или некому будет ехать в кафе, а твой очередной Алекс, Питер или Майкл будет рыдать над твоим хладным тельцем, феечка! Быстро! Выкладывай! Всё!

- Ну а что выкладывать - я уже всё рассказала, - заметелила Ирка, вскочила и на всякий случай обежала лавочку. - Я же СМСку ему отправила, как поняла, что у вас далеко зашло. Он должен был тебе всё рассказать!.. Мы изначально договорились, что если у вас и вправду любовь случится, он тебе всё расскажет!.. Ведь случилась же! Я же вправду феечка, ну Лидка, ну хватит на меня так смотреть! Ну дар у меня такой - вижу кто, кому и для кого подходит!.. Ну по-нормальному ты ж не соглашаешься встречаться! Я бы давно уже вас свела, не могла только придумать, как!..

У Лиды вдруг разом кончились силы, и она тяжело опустилась на скамью.

- А Лорд... что, не его собака?..

Почему-то именно это казалось ей особенно обидным. Ради спектакля и собаку взяли напрокат, так, что ли?..

- Да как не его, его... точнее, приютский Лорд. Брошеный. У него там куча таких Лордов... Игорь в приют при ветклинике все свои доходы и вбухивает, потому и разорился. Менеджер ему толковый нужен. Вот типа тебя как раз!

- Ну какая же ты сволочь, феечка... - Лида вдруг поняла, что щёки у неё мокрые, хотя не плакала весь этот месяц вообще. Вот ни слезинки не проронила, а тут...

- Лидка, - обняло её душисто-пушистое облако с ноткой клубники со сливками - Ирка обожала этот полудетский аромат. - Ну Лидка, я ж тебя люблю. Ну есть на свете нормальные мужики, есть!.. Этот как раз твой, а не те вот м..., с которыми ты лучшие годы жизни провела. Поверь своей крёстной фее, а?..

Ласковый пляж на Финском заливе Цезий не очень любил - никого тут толком не построишь, да и слишком он огромный, пахнущий тысячей чужих собак, то ли дело тот, который безраздельно принадлежал только ему.  А тут приходится быть паинькой... Тут можно  крепенько так огрести по сусалам.

Но стоп. В тени под группой сосен, торчащих прямо из песка,  что-то подозрительно копошилось, что-то небольшое, лохматое и отливающее блеском на осеннем солнышке.

Цезий рванулся было с поводка, но карабин на сей раз держал крепко. Ах ты ж, гадство, но это точно йорк, пропади пропадом эта несчастная порода!.. Хотя и среди них, надо признать, встречаются толковые. Был у него как-то...

Цезий принюхался, и неожиданно дёрнул хвостом. Да нет, не может быть. Он задрал голову на хозяйку. А та почему-то улыбалась, нервно так, неуверенно. А потом вдруг присела и отстегнула поводок.

Собаки встретились посередине, замерли друг напротив друга, неуверенно принюхиваясь, а потом синхронно завиляли хвостами. А потом припали на передние лапы, закрутились, заёрзали и понеслись к синей полосе воды, весело облаивая друг друга.

Люди же сближались медленно, словно шли против сильного встречного ветра. Но на их лицах всё ярче проявлялись улыбки, сначала робкие, неуверенные, но от них будто теплее становилось на осеннем северном ветру.

-----------------------------------------

Может быть, Вселенная всегда шлёт нужным людям нужные письма в нужное время, но они автоматически переадресовываются в папку «Спам»...

Периодически хорошо бы проверять.

Друзья, буду рада видеть вас на моём ТГ-канале со всеми историями и рассказами

СМС из ниоткуда
Показать полностью 1
24

Дикая охота

Глава 1

Велизар крался между деревьев, выслеживая Зоряну.

Сначала он этого делать не собирался. Он отправился прогуляться вокруг села, поймать какую-нибудь дичь. Голодным он не был, он просто не знал, что такое голодать, а вот охотиться любил. А как еще развлекаться молодому коту, когда весенний кошачий пир закончился и все кошки, которых он знал, были заняты потомством?

Можно было бы подраться, но было слишком жарко для этого, несмотря на то, что лето уже подошло к концу, поэтому Велизар отправился прогуляться.

Кот миновал поля за околицей. На полянке перед лесом он остановился и оглянулся: далеко отступил лес от села.

Велизар залез на дерево и еще раз поглядел на то место, где снова жил. Раньше село называли деревней и было оно куда меньше.

***

Он помнил, как уже бегал по тем же улицам котенком, потом молодым котом. Познакомился с чужаком по имени Кайрилл и жил у него в лесной сторожке.

Потом чужак стал в деревне своим, женился на девушке по имени Марьяна и Велизар стал хозяином большого дома. Кот помнил, как рождались и росли в этом доме дети. Велизар любил своих беспокойных людей и свысока смотрел на других деревенских котов: те-то и выбегали только за заборы, а он и в дальних странах бывал!

Ну а как же – не отпускать же своих людей без присмотра!

Долго жил кот, потом дети выросли, а он постарел. Велизар приготовился спокойно уйти в другой мир. Но разве с его людьми так просто уйдешь! Им нужно было помочь, и старый Велизар не отказался.

Северный шаман Хаук просил его стать Проводником по миру мертвых.

Велизар помнил, как он шел на скверный запах зла. Только он мог найти черного колдуна. И нашел.

Люди, которых он вел, не подкачали. Черный пропал. Совсем пропал изо всех миров. Люди вернулись в свой мир.

Напоследок Кайрилл так обнимал его, так не хотел расставаться, что Велизар решил не отдыхать.

- Я хочу снова стать котом. Я хочу жить с моими людьми!

Он стоял среди густой зеленой травы.

- Я хочу этого, - повторил Велизар еще раз.

- Отдохни, - шелестела ему трава, - ты долго жил там, ты испытал много тревог. Отдохни!

Но Велизар упрямо помахал хвостом, потом обернулся человеком и снова сказал:

- Не хочу отдыхать. Хочу вернуться.

Трава задумчиво шелестела. Велизар ждал.

- Ну что же – возвращайся! Доброй жизни!

Кот почувствовал, как он летит-летит-летит. А потом увидел мир живых.

Он был маленьким котенком, а вокруг шли люди, топали лошади, тарахтела повозка. Котенок испугался, но тут же увидел женщину. Она ехала верхом. Она была очень грустная. Котенок посмотрел на нее.

И женщина почувствовала его взгляд. Она спрыгнула с лошади, кинулась к нему, подняла на руки и протянула котенка молодому парню, который был рядом.

- Смотри!

На руках Марьяны сидел маленький котенок.

Ратмир даже рот открыл: котенок был точно такой, как Велизар, которого они похоронили час назад.

- У них все получилось! – с торжеством сказала Марьяна. – У них все получилось, и Велизар вернулся!

Его не обманул тот мир! Велизар снова был со своими людьми. Снова жил и радовался, снова наблюдал, как взрослеют братья Богдан и Ратмир, как хорошеет Зоряна, рождается и растет младшая дочка Марьяны и Кайрилла.

Ему нравилась такая жизнь.

***

Надо сказать, что людям эта жизнь тоже нравилась, хотя последние несколько месяцев Кайрилл и Марьяна то и дело как-то странно переглядывались и фыркали, когда их никто не видел.

- Все наши приключения начинались летом, дорогая.

- Лето уже почти прошло, - задумчиво протянула женщина.

- Значит, живем спокойно дальше, - засмеялся мужчина. – А может, быть мы с тобой уже все волнения пережили. И теперь будем переживать только за наших детей и друзей.

- Ты сам-то в это веришь? - Марьяна посмотрела на мужа.

Она запустила пальцы в его седеющие волосы.

- Уже три года не нужно никуда ехать, не нужно спасать мир от очередной беды.

- Так это же хорошо! – воскликнул Кайрилл, но жена покачала головой.

Она прижалась к мужу, обхватила руками его крепкое тело, пощекотала. Кайрилл снова засмеялся, но потом заглянул в глаза жены.

- Что тебя беспокоит, моя ведунья?

- Вот то-то и оно, что ведунья. Что-то будет, Кайрилл. И чем раньше, тем быстрее мы начнем действовать.

- Ты что-то чувствуешь? – мужчина стал серьезным.

- Да в том-то и дело, что нет. Просто…, - Марьяна не могла объяснить.

Безотчетная тревога впервые кольнула ее, когда Зоряна вернулась из столицы. Дочь была весела, привезла приветы и подарки от сыновей. От Танара с Любавой. Рассказывала, как они постоянно спорят друг с другом. Потом рассказывала о своей подруге, на которой два года назад женился Князь Вячеслав.

Произошло это очень неожиданно. Вячеслав жил холостяком. Хотя женихом Князь считался завидным и, при каждом удобном случае, вокруг него увивались все княжны, которым только удавалось попасть на очередную встречу Князей или какой-нибудь бал.

Вячеслав оставался равнодушным к их прелестям и уловкам.

Доверенные постоянно намекали, а то и говорили ему в открытую, что негоже не иметь наследника.

- Князь, живи долго! Но никто не вечен, - сердился, оказавшись с глазу на глаз, Харитон, глава тайной службы. – Я умру, меня есть, кому заменить, а тебя, Князь некому. На кого ты людей бросишь?

Вячеслав понимал, что друг прав, но не лежало его сердце ни к кому. Он вспоминал Кайрилла с Марьяной, смотрел, как спорят и мирятся колдун Танар и Хранительница Любава. И продолжал жить один. А три года назад он по какому-то делу заехал к Хранительнице.

Его встретила одна из старших учениц, поклонилась, проводила Князя в комнату, предложила холодного взвара и ушла за Любавой.

Любава пришла и распорядилась:

- Меня ни для кого нет, Рада!

Потом повернулась.

- Слушаю тебя, Князь!

Но Вячеслав ее не слышал. Он смотрел на дверь, в которую вышла девушка. Любава хмыкнула про себя и снова позвала ученицу:

- Рада, принеси нам с Князем ягод и кувшин воды ключевой.

Рада принесла требуемое, и Любава наблюдала, как глаза Князя следят за каждым движением девушки.

- Люба ли тебе моя ученица? Хотел бы ты жениться на ней? – спросила она, когда девушка накрыла на стол, поклонилась и ушла.

Князь посмотрел на нее, словно не узнавая, и покачал головой.

- Кому ты врешь! – вспылила Хранительница.

- Я не вру. Люба мне эта девушка, но я – старик по сравнению с ней.

Хранительница засмеялась.

- Князь, ты знаешь, сколько мне лет? - спросила она, и когда Вячеслав покачал головой, она стала серьезной и продолжила, - много мне лет, а Танару все равно было, когда он мне в любви признался. Ничего не скажу ни ей, ни тебе. Но если ее сердце откликнется на призыв твоего, то кто вы такие, чтобы идти против них?

Так оно и получилось.

Князь красиво ухаживал.

Рада сомневалась:

- Кто он и кто я? – говорила она Зоряне, - вон вокруг него в прошлом году княжны увивались, а я дочь мастерового.

Зоряна вспомнила своих родителей, Людина – сына главы клана убийц и Ульяну, Танара с Любавой.

- Дура ты, Радка! Какая разница кто он и кто ты? Если любишь, то это не важно. Я если полюблю, и он ответит, смотреть не стану кто он. Хоть еще один сын Ферруха!

Так и женился Князь.

На свадьбе Зоряна немало проклятий от подруги отвела. А как узнала об этом Хранительница, так силу выпустила. Бегали к ней потом папеньки, просили, чтобы дочки снова по-человечески говорить смогли. А то лаяли да квакали.

Гости уехали и зажили Князь с молодой женой счастливо. А через год и все княжество радовалось – сын у Князя родился! Наследника назвали Никитой. Мальчишка рос здоровым, радовался Князь, радовалась его мать.

И все вроде бы было хорошо, но что-то Марьяну беспокоило.

Глава 2

Велизар сидел на дереве. Что-то расхотелось ему от воспоминаний охотится. Он уже было начал спускаться, чтобы вернуться домой, как увидал, что по тропинке между полями подсолнухов бежит Зоряна.

Кот удивился, что девушка сюда забралась. Не было тут для людей ничего интересного. Ну, по крайней мере, он так до сих пор думал. В подсолнухах вообще мало кто появлялся. Семечки еще не поспели, на масло их косили и вовсе по морозу.

Велизару стало интересно, он забрался повыше и наблюдал за девушкой. Зоряна добежала до опушки, огляделась, потом замерла, и кот понял, что она снова осматривается, но уже магически. Он юркнул за ствол, но девушку деревья не интересовали.

Она пробежала еще немного, прошмыгнула между деревьями и начала углубляться в лес.

"Совсем непонятно", - решил Велизар. – "Ягод нет, грибов тем более. После такой жары-то".

Он соскользнул с дерева и отправился за девушкой.

Велизар старался не слишком приближаться. Зоряна была человеком, но силы у нее было много. Могла кота и заметить. Страшного в этом ничего не было, но Велизар хотел подольше за ней проследить.

Зоряна добралась до небольшого ручейка. Он после засухи почти высох, но еще нес по земле прохладную воду. Девушка хлебнула на бегу. Велизар тоже остановился напиться, и когда он оторвался от этого занятия, то услышал тихие, но очень взволнованные голоса и плач ребенка.

Одной из говоривших была Зоряна.

- Тише, маленький, тише, - сказал второй голос и на полянке около ручейка появились две девушки.

Зоряна несла ребенка, вторая девушка казалась коту очень утомленной. Она еле шла, буквально упала около ручейка и начала, захлёбываясь, глотать воду.

Наконец она оторвалась от этого занятия.

- Уф. Спасибо тебе, я думала, совсем уже пересохла.

Ребенок захныкал. Зоряна погладила его по головке, по глазам и он заснул.

- Рассказывай, Рада! – велела Зоряна.

- Вячеслав пропал, Зоря, - выдавила из себя девушка.

- Как пропал? Когда пропал? – Зоряна смотрела на подругу, не понимая, куда это вдруг мог пропасть сам Князь.

- Да если бы я знала! – воскликнула Рада, - к нему приехали другие, знаешь, как у них принято – охота. Праздник потом. Вячеслав от праздника отговорился, а на охоту его все-таки сманили. Уехал три дня назад. А первой же ночью мне плохо стало – сердце так застучало! Я очнулась и вижу, даже чувствую, скорее, Вячеслав плывет ко мне призраком и говорит что-то. Не слышно.

Рада всхлипнула.

- Я вспомнила, как мы друг другу подсказывали в школе и по губам читаю – БЕГИ! И – пропал! Я вскочила: за окном ночь. Никитка спит. А сердце колотится, колотится. Я оделась, что было в опочивальне, собрала, из терема выскользнула. К тайному ходу пробралась, что за стену ведет. Вячеслав говорит – давно копали, но содержат в прядке. Ключ дал. Я его еле повернула – замок такой.

Выбралась пока, уже и светать начало. Дошла до выселок, купила коня и к тебе.

Зоряна за голову схватилась.

- А к Хранительнице чего не пошла? А к Харитону?

– Испугалась я, Зоря. Чую – беда какая-то с мужем. И нам с Никиткой грозит беда. Смерть нам грозит. От нее и бежала. А в голове словно стучало что – дальше беги, дальше…

Зоряна задумалась на мгновение.

- Сейчас тебе ничего не грозит. Посмотрела бы я на того, кто тебя у моих достанет. Надо перво-наперво тебе в село с Никиткой. Мать с отцом все узнают, тогда и решим, что делать.

Рада посмотрела на Зоряну огромными глазами. Девушка встряхнула подругу.

- Успокойся.

Она повернулась к дереву, с которого выглядывал девушек кот.

- Иди сюда, Велизар.

Кот почесался от огорчения. Заметила все-таки! Ведунья, вся в мать, хоть и молодая!

Он спрыгнул и подбежал к девушкам.

Рада посмотрела ему в зеленые глаза:

- Беги. Расскажи маме. Пусть зов шлет.

Велизар умчался. Зоряна пошарила по кустам, набрала подсохших ягод и протянула подруге.

"Что стряслось?" – услышала она в голове голос матери.

Рада кратко и четко передала рассказ.

"Выходите к дороге. Через час проедет телега. Уложишь Княгиню на нее. Пускай не боится. Возницей там Ждан. Глаз за селом пока нет. Отец встретит в воротах и в гости пригласит. Как посадишь ее, так сама быстро домой".

"Ясно".

Зоряна рассказала, что будут делать. Глаза Рады снова широко раскрылись.

- Или ты веришь мне, или нет, - заявила ей дочь Марьяны. – А мне веришь, так и тем, кому я доверяю тоже. Очнись, подруга. Все хорошо будет.

- Прости, - прошептала молодая Княгиня, - совсем я того... Все так, как в сказке было... А теперь как в страшной сказке...

- Сказки должны хорошо заканчиваться, Радка. Ты вспомни – колодец отец с матерью и с остальными истребили, черного совсем стерли. Кто против них сможет? А пискнет – мало не покажется. А Хранительница с Танаром? Разве они разрешат тебя обидеть?

Рада вспомнила все, о чем говорила Зоряна.

- А Вячеслав?

- Ты как сама чувствуешь? Жив Князь?

Рада задумалась. Вспомнила появление туманного духа, прислушалась к себе… она начала приходить в себя и вспоминать то, чему учила ее Хранительница.

- Жив, - твердо сказала она.

- И все. Это самое главное. Найдем, вернем и тому, что против был, мало не покажется. Все. Вставай. Идем.

Она повела подругу к дороге. Подождали в кустах всего ничего, и рядом с ними остановилась знакомая телега.

- Это Ждан, - Зоряна погладила по руке подругу, и они выбрались из укрытия.

Мужчина молча откинул мешковину. На телеге уже было устроено ложе. Он помог Княгине забраться, уложил с ней рядом сына и прикрыл так, чтобы дышать можно было. После этого он продолжил путь, а Зоряна снова помчалась между полей к дому.

Бегала девушка быстро.

- Куда несешься, сестренка? – окликнул ее всадник, почти рядом с родным забором.

Зоряна посмотрела – Ратмир! Она запрыгнула к нему за спину.

- Быстрей, чего встал! – ткнула она брата.

Тот пришпорил коня, явно намереваясь проверить, не свалится ли Зоряна. Девушка успела схватить его за рубашку.

- Не дождешься! – прошипела она.

Пара минут и вороной Ратмира перепрыгнул забор родного двора.

Зоряна показала брату язык. Ратмир спешился. Только теперь девушка увидела, что он явно провел в дороге много времени. Ехать брат мог, откуда угодно, но откуда бы ни был его путь, он был долгим: Ратмир был покрыт пылью и устал, хоть и не показывал этого.

Во дворе появилась Марьяна и Кайрилл. Отец кивнул детям и вышел.

- За Жданом пошел, - пояснила Марьяна, - Ратмир, быстро умывайся.

Ведунья повела рукой, обновляя охранные руны. То, что происходит в их дворе, мало кто мог увидеть, хоть и не был забор высоким.

- Зоря, сходи к Уле, зови ее и Людина. Пока не выслушаем Княгиню, будем так разговаривать.

Зоряна выскочила за ворота.

Ратмир, не успевший далеко уйти, стремительно обернулся.

- Что с Княгиней?

- Жива, здорова. Сейчас здесь будет. Ждан ее везет, отец навстречу пошел.

- Уф, - Ратмир расслабился, - я с этим же.

- Ставь коня, умывайся. Не дело грязным сидеть.

Ратмир обиходил уставшего жеребца, по-быстрому сполоснулся. Когда он вышел из мыльни, то увидел, что во двор въезжает Ждан.

Кайрилл затворил ворота. Марьяна снова обновила заклинание и из телеги выбралась вымотанная фигурка Княгини Рады. Она держала на руках княжича Никиту.

Марьяна обняла девушку и увела.

Кайрилл заметил облегчение на лице сына, когда тот увидел, что девушка скрывается в их доме, надежном, как крепость. Он кивнул на дверь.

- Я так понял – ты с этим?

Ратмир кивнул.

- Танар послал.

Глава 3

Марьяна увела Раду в мыльню, она ни о чем не спрашивала, давая девушке прийти в себя. Через пару часов искупанный и накормленный Никитка спал, обнимая Велизара. Рада поела, поблагодарила Марьяну.

- Отдохнешь или рассказывать станешь? – сочувственно погладила она девушку по голове.

- Расскажу, - кивнула та, - хоть и не понимаю я ничегошеньки!

Марьяна привела ее в трапезную. Там сидели только домашние. Ждан уехал.

- Коли что надо – зови, сказал он Кайриллу, - а пока я домой.

Кайрилл с Марьяной уже немного знали, что произошло. Зоряна рассказала о первых суматошных признаниях подруги. Ратмир добавил.

- Князь отправился на охоту. С ним была охрана, само собой. Не нашли пока никого. К Князю приехали соседи, трое. Тоже с охраной. Отправились в сосновое урочище. Туда утром припасы повезли, а там нет никого.

- То есть и соседи пропали?

Ратмир кивнул.

- Вообще никого не нашли. Костер только погасший. Следы стоянки, а людей не было. Сейчас не знаю как там и что. Но человек из тайной службы с возчиками был. Как увидел – пусто в урочище – так назад, а тут еще – пропала Княгиня Рада. И княжич. Харитон к Танару отправился. Меня послали к вам. Пока через доску не велели говорить. Жалко Богдан далеко. Нас-то с ним подслушать никто не сможет. Все пока тайно делается. Князь – на охоте. Княгиня к Хранительнице в гости отправилась, пока муж не вернется. Пока так.

- Плохо, когда нельзя поговорить, - огорчилась Зоряна, - может и вернулся Князь уже!

- Нет, не вернулся он, я бы почувствовала! – воскликнула Рада, заходя в трапезную.

Мужчины встали. Рада посмотрела на них с мольбой – не надо!

- Ну и ладно. Садись, дочка, - Кайрилл подошел, погладил девушку по голове и усадил во главе стола.

Она благодарно улыбнулась. Спасибо. Ей не хотелось, что бы ее величали Княгиней. Только не сейчас! Ей величаний и в тереме хватало, да когда все ладно было. А здесь так по-домашнему, уютно.

Рада обвела глазами сидевших за столом. Она всех их знала! Марьяна и Кайрилл – друзья Вячеслава. Муж как-то сказал, что это самые близкие ему люди. Они и Харитон с Евдокимом-тысячником.

- Если бы все такими были, Радушка, можно было бы за спину не опасаться.

С Ульяной она была знакома еще в школе. Людина же воспринимала как ее мужа, хотя знала, как мужчина появился в их княжестве. Ратмир и Зоряна были ее друзьями до замужества.

Девушке вдруг стало легко и немного стыдно. Вот чего она так боялась? Эти люди... да куда против них князькам и всяким пакостникам поменьше? А есть еще и Хранительница, учительница ее дорогая! И Танар есть – первый колдун во всех княжествах. Они непременно придумают, как найти Вячеслава и наказать тех, кто на них покушался!

- Рассказывай, Рада, не торопись. Попробуй все-все вспомнить.

Девушка рассказывала, как приехали к ее мужу Князья ближние, соседи. Рада не любила разговаривать с ними. Она по обычаям была обязана отобедать с ними. Отобедала, ловя на себе косые взгляды.

Один из соседей дочку за Вячеслава сватал, другой какую-то дальнюю родственницу. Оба до сих пор злыми были на нее. Как же! Увела такого жениха из-под носа!

А что Князь Вячеслав и не собирался ни на ком совсем жениться, про это они забыли.

Пожалуй, только молодой князь Филипп, тот самый, которому вернули тень несколько лет назад, не имел зла на нее. И уважение его было искренним, и вопросы не таили коварства. Но все равно Рада ушла, как только уместно стало.

Вечером Вячеслав зашел к ним с сыном.

- Придется мне на охоту съездить с соседями, - сказал он, - от балов я отговорился, а тут не вышло. Да и Филипп поговорить хочет на свободе.

Рада улыбнулась.

- Поезжай, любимый. Мы с Никиткой ждать тебя станем. Привези интересное Никитке, если получится.

Князь уехал рано утром. День для Княгини был обычным. Дела хозяйственные. Рада старалась всем интересоваться. Не упускать из виду ничего.

Вечером спать легла. Одеяло рядом с собой погладила. А ночью проснулась. Сердце стучало как бешеное. Она сперва подумала – Никитка! Вскочила, к кроватке кинулась. Но сынок спал спокойно.

Рада выпила воды, из кувшина, стоявшего рядом с кроваткой сына, вернулась в их с Вячеславом опочивальню, а там!

- Как ветер холодный подул вдруг. Будто в стенах щелей стало немеряно. И фигура белая как из тумана соткалась около окна. И ко мне – не плыла, дергалась. Словно не пускал ее кто, - Рада остановилась, припоминая, что фигура то смотрела на нее, то резко отворачивалась, словно, словно бился с кем-то Вячеслав! А потом губы призрачные и прокричали – беги!

И все пропало.

- Я и побежала. Вячеслав мне давно тайные ходы показал. Говорил – наш терем, наш дом, ты должна его знать. Первый раз мне страшно было в темень-то такую идти, потом привыкла. Вот так и выбралась.

- Значит, холод был, и фигура дергалась, верно ли? – спросила Марьяна.

Рада кивнула – верно.

- Про холод не знаю, но, похоже, дрался с кем-то Князь, - сказал Кайрилл.

- Холод может быть, если Князя опоили чем-то, что силы вытягивает, - сказал Ратмир.

Доска, лежавшая около Марьяны, слегка завибрировала. Ага! Решились-таки из столицы сообщение послать.

"Людин с вами?".

Марьяна передала доску Людину.

"Да", - ответил он.

"Напиши Ферруху".

Людин достал свою доску и вышел в соседнюю комнату.

"О нем – ничего", - сообщил Танар.

Имен все-таки решили не называть!

"А о ней?" – написала Марьяна.

"Пусто".

Кайрилл вопросительно посмотрел на Раду.

- Сказать, что ты здесь? Танар это.

Девушка закусила губу и кивнула.

"Она здесь".

Доска даже подпрыгнула. Так получалось, когда сразу двое хотели написать.

"Жива? Одна?"

"Живы. Оба".

***

Любава в столице кинулась колдуну на шею.

- Жива! И Никитка жив! Умница девочка. Смогла!

- Хорошо, что у них добрые вести, - сказал Танар, - у нас бы еще такие были.

***

Спавший рядом с мальчиком Велизар проснулся. Он почувствовал беспокойство, словно какие-то щупальца пытались проникнуть в дом.

Кот выглянул в окно. На улице вечерело. Мимо ходили сельчане, никто на их двор не косился, около забора не останавливался, но Велизару все равно было неспокойно.

Он вернулся на кровать и потерся щеками об спавшего ребенка, пометив его своим запахом. Кот пытался сказать, что это – не человечек. Это кот. Котенок. По-видимому, ему удалось, щупальца исчезли, но может быть, их не пропустила защита, установленная ведуньей.

Велизар снова лег рядом с мальчиком. Он начал думать, как бы рассказать о щупальцах Марьяне.

Кот помнил, как вел по миру мертвых людей, которые победили потом черного колдуна. Тогда он мог оборачиваться человеком! И говорить с людьми. Как ему этого иногда не хватало!

Велизар так и не придумал, как объяснить Марьяне, что чувствовал. Кот уснул, а во сне он увидел того шамана, который приходил к нему в прошлой жизни.

"Что Проводник, снова у вас что-то не так?" – спросил кота шаман.

Велизар показал ему плачущую Раду, спящего мальчика.

Хаук поцокал языком.

"Пускай мальца к нам везут. И мать его тоже. У нас никто не найдет".

Велизар рассердился. Как он расскажет-то про это?

"Сны помогут".

Шаман Хаук пропал.

Сны помогут. Тоже мне – объяснил! Кто должен спать? Он? Марьяна? Кайрилл? Или еще кто-то?

В это время вернулся Людин.

- Глава клана пишет, что его двойка нашла мертвых людей. Много. Позвали его. Одного он узнал – видел в столице. Из охраны Князя.

- А как двойка в горы попала? – спросил Кайрилл.

Людин усмехнулся.

- А как опоили тогда Ферруха, так он и стал посылать людей к каждому из князей. Выясняли чтобы, что творится в княжествах. Одна из таких двоек следила за князем Буслаем. В его горах мертвых и нашли.

- Где точнее?

Людин назвал город и ближайшую деревеньку. Кайрилл достал карту. Она была не особенно удачной, нашли только город, деревеньки не было.

- Надо сообщить Харитону. Пускай выясняет. Как они туда попасть-то могли? Это ж пару дней от соснового урочища топать!

(Продолжение следует)

Показать полностью
5

Скачок

Чтобы не потерять нить рассуждений, исследуя проблему, человек старается действовать последовательно: от простого к сложному; от сложного к простому.

Действуя от простого к сложному, на определенном этапе, система рассуждений становится настолько запутанной, что разложив ее на мелкие составляющие уже трудно расставить эти составляющие по преоритетам важности.

Пахом задался целью вычистить коровник:

Этап 1: схватился за лопату;

Этап 2: бросил лопату в тачку;

Этап 3: вкатил тачку в коровник;

Этап 4: приметил кучу навоза в первом стойле;

Логично будет предположить, что пятым этапом будет уборка коровьих лепешек в первом стойле, шестым – во втором, и так далее.

Но, затуманенный похмельным синдромом мозг Пахома упрямо подбрасывал бредовую идею:"Начну уборку с восьмого стойла, ведь раньше я делал все последовательно, и никакого интересного опыта из работы не извлек, а вдруг в куче говна восьмого стойла алмаз закопан, и покамест я добираюсь последовательно до восьмого, алмаз уже успевают перепрятать? Сволочи! Сволочей нужно учить и наказывать: порву этим гадам шаблон – сам наживусь, и сволочей на алмаз нагрею. А если сволочей и алмаза нет, то я ничего не теряю..."

Этап 5: Пахом чистит восьмое стойло, и действительно, находит в навозе алмаз.

Налицо теория заговора, которая, к удивлению самого последователя теории оказалась верной!

Предупреждение: не повторяйте этот эксперимент в домашних условиях, ибо вышеописанный трюк в посте проделан профессионалом, и может быть опасен, если его постараются повторить люди без надлежащей квалификации и соответствующей психологической подготовки...

Этап 6: Пахом бросает чистку коровника, несет алмаз в ломбард, и неприлично богатеет.

Этап 7:

– Коровник остается недочищенным, Пахома увольняют, сочтя шизиком(если он успел рассказать начальнику о поиске алмаза), или просто хреновым работником(если Пахом не поведал о своих планах), не способным оптимизировать простую работу, и последовательно, а значит качественно, выполнить работу в срок. При любом раскладе, никто не собирается слать письма Пахому на Бали, требуя разъяснений его халатности.

Этап 8:

Пахома начинают одолевать навязчивые мысли:"Существует ли некая Сила, в соответствии с принципами квантовой запутанности и теорем "о неполноте" Курта Геделя, великодушно позволяющая человечеству поэтапно двигаться до концепций ньютоновского мироустройства и уравнений Максвелла, но закопавшая через несколько последовательных этапов в этом говне алмаз, и жутко довольная тем, что людишки не обнаружат этот алмаз до тех пор, пока тщательно не пройдут все предыдущие этапы?"

Этап 9: На фоне описанных мыслей, Пахома начинает захватывать параноидальный бред, как следствие, галлюцинации. К Пахому приходит та самая Сила.

Сила:

– Дароф, Пахом, отдавай мой алмаз.

Пахом:

– Вероятность твоего существования крайне мала. Скорее всего ты – мой параноидальный бред. Зачем мне отдавать алмаз глюку?

Сила:

– С такой же вероятностью твой алмаз – глюк.

Пахом:

– Зачем отдавать глюк глюку?

Сила:

– Кесарю кесарево, не?

Пахом:

– Не, это не про то.

Сила(нервно закуривая сигарету):

– Ты ведь алмаз уже монетизировал, не так ли? Это ли не подтверждение того, что алмаз – не глюк?

Пахом:

– А зачем отдавать неглючный алмаз глюку?

Сила:

– А если я тебе докажу, что я – не глюк?

Пахом:

– Этого мало. Тебе придется доказать так же, что мое балдение на Бали тоже не глюк.

Сила:

– Уфф, давай действовать последовательно: сначала я докажу тебе, что я – не глюк, а затем рассмотрим и Бали.

Пахом запустил руку под шезлонг, и стал шарить ею в песке.

Сила:

– Ты чего делаешь?

Пахом:

– Второй алмаз ищу.

Сила:

– Какого хрена?

Пахом:

– Ну, подложил же ты мне алмаз в восьмое стойло, думая перепрятать, пока я буду чистить предыдущие семь, так из здесь: перепрыгиваю этап познания, и нахожу второй алмаз, не?

Сила(хватаясь за вторую сигарету):

– Да ты шизик...глюк ходячий!

Пахом(довольно):

– Допустим ты и алмаз, и Бали – не глюки. Если ты – не глюк, требуешь другой неглюк от глюка, то что ты ожидаешь получить?

Сила:

– Алмаз.

Пахом:

– Да ты шизик, а я не раздаю алмазы шизикам, шизики – они оооО, не ровен час, укусит шлея за причинное место, и закопают такое сокровище в куче говна в каком-нибудь восьмом стойле....

Показать полностью
7

2041 часть1

2041 часть1

"...рёзовый сок с мякотью манго! Спрашивайте во всех СельхозПродуктТоргах страны!" - радстно заскрежетало радио. Уля вздрогнула и вышла из гибернации.

Девушка проморгалась и взглянула на горизонт: оранжевые сполохи рассвета только-только пробивались из-за синеющего в дымке леса.

"И к новостям, - радио продолжало потрескивать. - Официальный визит намибийских рабочих в столицу нашей Родины..."

- Состоится в годовщину запуска первого спутника. Почётные гости, а так же члены их семей с комфортом разместятся в гостинице Восток, - произнесла Уля вместе с радио уже заученную наизусть фразу и раздажённо щелкнула по кнопке сканирования эфира.

Радио притихло, обшаривая доступные частоты. Девушка нетерпеливо ткнула в шестнадцатый канал. Тишина. Тридцать второй. Тишина. На семьдесят третьем что-то равномерно потрескивало, но это скорее всего просто помехи.

Уля переключила радио в режим поиска военных частот, открыла кабину танка и выбралась наружу. Ночной мороз покрыл грозную махину толстым слоем наледи. Девушка дотронулась до пульта, вмонтированного в левое бионичское предплечье, перейдя в режим дистанционного управления, и включила прогрев своего танка.

ТШУ или Танк Шагающий Усовершенствованный тихо загудел, переключая отвод тепла от реактора на внешнюю обшивку.

Ульяна огляделась и зашагала к ближайшей замерзшей луже, переступая вывороченную землю и деревянные обломки домов, бань и сараев. Бои в этой деревне прошли давным-давно, но, видимо, некому стало сюда возвращаться и восстанавливать хозяйство. Ульяна подцепила ногой каску, валявшуюся на земле, и из неё вывалились остатки черепа.

"Даже тела не убрали, - подумала девушка, разбивая лёд на луже и наскоро умываясь студёной водой. - Где-то в этом секторе как раз открылись порталы, а ликвидаторам не до того совсем."

Вытерев лицо курткой, Уля вернулась к ТШУ. Тушка услужливо присел, встречая своего пилота, и галантно подставил манипулятор с пулемётом навроде ступеньки.

Радио по прежнему либо молчало, либо крутило зацикленные эфиры двухнедельной давности.

Ульяна не имела никакого представления, что это может значить, хотя некоторые догадки у неё всё же были, и ничего хорошего это точно не предвещало.

Показать полностью 1
1

Ханка

Ханка

Ветер, пропитанный запахом прелой листвы и сырой земли, трепал полы старого тулупа. Иван, сгорбившись, шел по узкой тропинке, ведущей к затерянной в лесной глуши деревеньке Ханка. Название деревни, как и сама она, казалось, было высечено из древних времен, забытых и полузабытых. Иван не был местным, он приехал сюда из города, привлеченный слухами о странных событиях, происходящих в Ханке. Говорили о пропавших людях, о необъяснимых звуках, доносящихся из леса по ночам, о том, что сама земля здесь будто бы дышит. Иван, журналист по профессии, искал сенсацию, историю, которая всколыхнет его скучную городскую жизнь.

Когда он наконец добрался до деревни, его встретила тишина, густая и давящая. Дома, покосившиеся и обветшалые, казались пустыми, словно их покинули давным-давно. Лишь из одного окна, тускло освещенного керосиновой лампой, доносился слабый свет. Иван направился туда, внутри его встретила старуха, вся в черных лоскутах, с глазами, глубоко запавшими в морщинистом лице. Она сидела у очага, где тлели угли, и что-то тихо бормотала себе под нос.

- Здравствуйте - осторожно произнес Иван.

Старуха подняла голову и ее взгляд, казалось, пронзил его насквозь:

- Иван ... - прошептала она

Он вздрогнул - ведь не называл своего имени:

- Откуда вы знаете? - спросил Иван, чувствуя, как по спине пробегает холодок.

- Здесь все и всё знают - ответила старуха, ее голос был сухим, как осенний лист - земля знает, лес знает ... и Ханка знает.

Иван попытался расспросить ее о пропавших людях, о странных звуках, но старуха лишь качала головой, ее губы шевелились в беззвучной молитве:

- Не ищи того, чего не следует искать, сынок. Ханка не любит чужаков, которые копают там, где им не положено ...

Но Иван был упрям - провел в Ханке несколько дней, пытаясь разговорить немногочисленных оставшихся жителей. Они были замкнуты, пугливы, словно боялись собственной тени, говорили загадками, намеками, но никогда не отвечали прямо. Иван чувствовал, что за этой тишиной скрывается что-то огромное, древнее и возможно, опасное. Однажды ночью Иван услышал глухой, ритмичный стук, исходящий откуда-то из глубины леса - это было похоже на биение огромного сердца. Иван, забыв о страхе, схватил фонарь и отправился на звук, тропинка, по которой он шел, становилась все более заросшей а деревья все более густыми, воздух становился тяжелее, пропитанный странным, сладковатым запахом.

Стук становился громче, настойчивее.

Наконец, он вышел на поляну, в центре которой, освещенная лунным светом, стояла огромная, древняя сосна, ее корни, толстые и узловатые, казалось, впивались в самую сердцевину земли - именно оттуда, из-под земли, исходил этот стук. Иван подошел ближе, его сердце колотилось в груди, опустился на колени, приложив ухо к земли - стук стал еще более отчетливым, мощным, словно кто-то или что-то билось в неистовом ритме под толщей почвы, он почувствовал вибрацию, проходящую сквозь землю, сквозь его тело.

Это было не просто биение сердца, это было дыхание самой земли, ее пульс.

Внезапно стук прекратился и наступила абсолютная, звенящая тишина, Иван поднял голову, оглядываясь по сторонам. Лес вокруг казался живым, наблюдающим, тени деревьев сгустились, приобретая причудливые формы. И тут он увидел, что у основания сосны, там, где корни уходили в землю, появилась трещина - она медленно, словно живая, расширялась, обнажая черную, влажную пустоту а из трещины потянулся тот самый сладковатый запах, только теперь более сильный, почти удушающий. Иван почувствовал, как его ноги прирастают к земле, он хотел бежать, но не мог, его взгляд был прикован к расширяющейся трещине. А из нее начал пробиваться слабый, пульсирующий свет, похожий на светлячков, но гораздо более интенсивный.

Затем, из темноты показалось нечто, что не имело четкой формы, но излучало древнюю, первобытную силу - оно было похоже на переплетение корней, но двигалось, извивалось, словно живое существо и медленно поднимаясь из земли.

Иван с ужасом понял, что это не просто корни - это были жилы, артерии самой Ханки.

Старуха из деревни была права, Ханка не любила чужаков, не любила тех, кто пытался раскопать ее тайны. И сейчас, Иван чувствовал, как сама земля, сама Ханка, решила показать ему, что такое настоящая сенсация - сенсация, которая не всколыхнет городскую жизнь а поглотит его самого.

Он почувствовал, как что-то холодное и влажное обвивает его лодыжку, посмотрел вниз и увидел, как тонкие, но невероятно сильные нити, похожие на корни, оплетают его ноги, они тянулись из трещины, из самой глубины земли. Иван попытался вырваться, но было поздно, нити сжимались, притягивая его к земле, к пульсирующему свету, он крикнул, но его крик утонул в нарастающем гуле, который теперь исходил отовсюду.

Это был не просто гул - это был шепот, тысячи голосов, сливающихся в единый, древний хор.

Он почувствовал, как его тело начинает растворяться, сливаясь с землей, с корнями, с самой сущностью Ханки, его мысли становились туманными, его личность размытой - больше он не был Иваном, журналистом из города а становился еще одним элементом Ханки и ее вечной, темной тайны. Последнее, что он увидел, прежде чем его сознание окончательно померкло, был внезапно появившийся в ночном небе кроваво-красный диск луны, отражающийся в черной, влажной земле, которая теперь была его домом и где то в глубине, он услышал тихий, довольный шепот, который, казалось, исходил от самой деревни:

- Ханка приняла тебя, Иван ...

Иван, вернее, то, что от него осталось, теперь был лишь крупицей этой древней, живой сущности, время потеряло свое значение в этом вечном цикле и дыхании земли, его сознание, некогда острое и жаждущее сенсаций, теперь было размыто, растворено в коллективном разуме Ханки. Он чувствовал приток новых ощущений - тепло земли, влагу корней, шелест листьев, которые теперь были его собственными и ощущал присутствие других, тех, кто тоже был поглощен Ханкой, их страхи, их надежды, их вечное, безмолвное существование. Иногда, когда ветер приносил с собой запах прелой листвы и сырой земли, он чувствовал легкое, почти неуловимое воспоминание о своей прошлой жизни, о городе, о журналистике, но эти воспоминания были как далекие, тусклые звезды, неспособные пробиться сквозь плотную завесу настоящего.

А в деревне жизнь продолжалась своим чередом, хотя и очень медленно. Старуха у очага все так же бормотала себе под нос, ее глаза, глубоко запавшие в морщинистом лице, теперь казались еще более древними, еще более знающими. Жители, замкнутые и пугливые, продолжали жить в своей изоляции, оберегая тайну Ханки от внешнего мира, они знали, что земля помнит, что лес наблюдает и что Ханка всегда найдет способ защитить себя.

Иногда, в особенно тихие ночи, когда луна висела над лесом кроваво-красным диском, из глубины леса доносился слабый, ритмичный стук - это было биение сердца Ханки, ее вечное, неумолимое дыхание. И те, кто жил в деревне, знали, что это не просто звук а напоминание о том, что скрывается под землей, о силе, которая питает их деревню и о цене, которую пришлось заплатить за ее покой.

А Иван стал одним из тех, кто теперь шептал в ветре и наблюдал из теней деревьев, кто чувствовал пульс земли и так продолжалось век за веком, в этой затерянной в лесной глуши деревне, где земля дышала а лес хранил свои древние, темные тайны.

И каждый, кто осмеливался искать то, чего не следует искать, рисковал стать еще одним шепотом в вечном хоре Ханки ...

---

По вашему желанию вы можете отблагодарить писателя Отто Заубера, если вам понравилось его творчество а так же для дальнейшей возможности писать книги, перечислив любую выбранную вами сумму денег перейдя по этой ссылке: yoomoney.ru/to/410015577025065

Показать полностью
13

Телохранитель

Он знал пыль дорог, что въедается в поры глубже окопной грязи. Знал холод приклада у щеки, единственную незыблемую вещь в мире, где все остальное было дымом, иллюзией, мишенью. Его звали по-разному, но имя было лишним грузом. Он был инструментом, точным, безотказным, как швейцарский механизм смерти. Армейская закалка, не доблесть, а привычка, как шрамы на теле, довела ремесло до автоматизма. Видишь цель, исключаешь помехи, нажимаешь курок. Дальше - тишина, звон в ушах и счет в банке. Ни раскаяния, ни гордости, только усталость. Глубокая, костная, как после многодневного марша по выжженной земле.

Задание было рутинным. Городской парк, сумерки. Цель - мужчина на скамейке у фонтана, читающий газету. Окружение идеальное - гуляющие парочки, дети, гоняющие голубей. Шум воды заглушит хлопок. Он занял позицию на крыше старого дома. Камень под коленями был холодным и твердым, как его решимость. Ветер шевелил воротник рубашки - единственное движение в его застывшем мире. Прицел, дыхание ровное, сердцебиение - метроном. Палец на спуске, легкое давление...

И тогда она встала на пути. Неожиданно, как вспышка света в кромешной тьме. Маленькая девочка, лет пяти, в ярко-красном платьице. Она отстала от родителей, увлекшись погоней за белым голубем, который приземлился прямо на плиты перед скамейкой цели. Девочка подбежала, присела, протянула крошечную ладошку с хлебной крошкой. И обернулась. Не на цель. Вверх. Прямо в его прицел.

Огромные, темные, непостижимо чистые глаза. Глаза, которые еще не знали цены жизни, потому что знали только ее начало. Они смотрели сквозь линзу, сквозь сотни метров, сквозь броню его цинизма - прямо в него. В того мальчишку, который когда-то, до войны, до всех этих смертей, тоже гонял в голубей и верил в доброту.

Он замер. Палец онемел на спуске. Весь его отлаженный механизм - расчеты, дыхание, сердце - дал сбой. В прицеле была не мишень. Была жизнь. Хрупкая, беззащитная, сияющая нелепым красным пятном в серых сумерках. И эта жизнь стояла между ним и его долгом. Между ним и оплатой. Между ним и привычной пустотой после выстрела.

Он знал, что должен сделать. Исключить помеху. Ждать или сменить позицию. Ремесло не терпело сантиментов. Сантименты убивали быстрее пули.

Но эти глаза... Они были зеркалом всего, что он растоптал в себе за долгие годы. Невинность, доверие. Саму возможность света.

В его внутреннем мире, где обычно царила мертвая тишина перед выстрелом, вдруг зазвучали голоса. Крик молодого лейтенанта, накрывшего собой гранату в афганском ущелье. Хриплый смех старого сержанта, отдавшего последний паек пленному мальчишке. Глупость. Бессмысленная, прекрасная глупость тех, кто верил во что-то большее, чем пуля и выживание.

Рука дрогнула. Впервые за много лет. Дрожь пошла по предплечью, к локтю, к плечу. Не от страха, от чего-то иного, от острого, режущего воспоминания о том, что он – человек. Не инструмент. Человек.

Он отвел винтовку. Резко, почти судорожно. Закрыл глаза. За спиной послышались шаги - его наводчик, удивленный задержкой. Он не обернулся, а просто снял палец со спуска, отодвинул оружие, как отодвигают раскаленный уголь.

- Отмена, - произнес он хрипло. Голос был ему незнаком. - Помеха неустранима.

Больше он не объяснял. Собрал винтовку с движениями автомата, но внутри все было перевернуто. Как после близкого разрыва - звон в ушах, дезориентация, тошнота. Он спустился с крыши. Прошел мимо наводчика, который что-то говорил, спрашивал. Слова долетали как сквозь вату. Он вышел на улицу. Сумерки сгущались. Он увидел девочку ее уже держала за руку молодая женщина, вероятно мать. Они уходили. Девочка несла в руке не голубя, а оброненную кем-то тряпичную куклу. Ярко-красное платьице мелькнуло в последних лучах и исчезло за углом.

Он стоял посреди тротуара. Люди обтекали его, как камень в потоке. Он чувствовал вес пистолета под мышкой, холод стали у щиколотки. Орудия его ремесла. И вдруг они показались ему невыносимо тяжелыми, грязными, чужими, как амуниция мертвеца.

Он не вернулся. Ни к клиенту, ни к брокеру, ни к деньгам на счету. Он исчез, как призрак, растворившийся на рассвете. Инструмент сломался.

Прошли месяцы, годы. В узких кругах, где цена человеческой жизни измеряется в нолях на чеке, появился новый игрок. Не киллер. Телохранитель. Говорили, он был дорог. Безумно дорог. И безупречен. Как отточенная катана. Его брали только на самые сложные случаи. Когда угроза была не абстрактной, а конкретной, как нож в спину. Когда защищать нужно было не просто VIP, а тех, кого обязательно надо было защищать. Политиков-идеалистов, разоблачителей мафии, врачей в горячих точках. И, странно, часто - детей. Особенно детей.

Он не носил костюмов. Носил старую кожаную куртку и вечную усталость в глазах. Движения его были экономны, точны, выверены годами войны. Он знал все уловки убийц, потому что сам когда-то был их мастером. Чуял засаду за километр, слышал щелчок предохранителя сквозь грохот толпы, читал намерение в малейшем движении зрачка. Он стал живым щитом. Человеком-крепостью.

Однажды, охраняя дочь дипломата в зоне этнического конфликта, они попали в засаду. Машину расстреляли. Он вытащил девочку  лет восьми, с косичками и испуганными, огромными глазами  из перевернутого авто, прикрыл своим телом, отстреливаясь, ведя ее через ад свинца и огня к спасительной каменной стене. Пули цокали о камни рядом. Он чувствовал мелкую дрожь маленького тела, прижатого к его спине. Слышал ее прерывистое, всхлипывающее дыхание.

И в этот момент, прижимаясь спиной к холодному камню, меняя магазин с привычной, убийственной ловкостью, он поймал ее взгляд. Огромные, темные, полные ужаса, но и бездонного доверия глаза. Такие же, как тогда, в парке.

Он не улыбнулся. Улыбка была роскошью, на которую у него не оставалось сил, лишь кивнул, коротко, по-военному, и прикрыл ее голову своей ладонью, когда рядом, за углом, разорвалась осколочная граната, осыпая их дождем пыли и щебня.

-Тихо,- прошептал он хрипло. - Я здесь.

Он снова стал щитом. Но теперь щитом для чужой, хрупкой жизни. Он знал цену пули. И цену того света в глазах, который пуля может навсегда погасить. Он искупал старую вину не покаянием, а новой войной. Войной против самого себя прежнего. И каждый спасенный ребенок, каждый чистый взгляд, который он защищал от тьмы, был крошечной победой. Победой, которая не стирала прошлое, но давала силы дышать сегодня.

Он все еще носил оружие. Но теперь, когда его рука ложилась на рукоять пистолета, это было движение не убийцы, а сапера, обезвреживающего мину. Мину, заложенную им самим в далеком прошлом, на крыше, глядя в бездонные глаза ребенка в красном платье. Война для него не закончилась. Она просто сменила фронт. И на этом фронте он стоял насмерть.

Показать полностью
Отличная работа, все прочитано!