Первыми засуетились триллионеры. Они строили целые космические виллы для комфортного путешествия и брали с собой только семью и обслугу. За богачами потянулись корпорации, компании, религиозные сообщества. И просто те, кто понимал, что Земле конец, и хотел, чтобы у их детей появился шанс на выживание.
Космические верфи работали круглые сутки. Между Землёй и орбитой сновали грузовые суда. Они доставляли вверх по гравитационному колодцу материалы и оборудование, еду и воду, лекарства и образцы флоры и фауны. Как только очередной ковчег был готов, он немедленно стартовал, словно за ним гнался сам дьявол.
Так начался настоящий бум колонизации. В Галактике уже были известны десятки тысяч пригодных для заселения планет, поэтому у каждого был шанс начать новую жизнь вдали от Земли. Беглецы смеялись над оставшимися неудачниками, обещая себе, что не повторят прежних ошибок и никогда не пожалеют о своём выборе.
Моя семья точно знала, чего хочет. Я родилась и выросла в среде Свидетелей Господних Чудес — тестимонианцев. У нашей церкви, которую нечестивцы упорно называли культом, были связи по всему земному шару, особенно обширные — в верхах. Мы обращали триллионеров, политиков, крупных учёных, общественных деятелей, знаменитостей всех мастей. Нам были важны влияние и деньги, особенно деньги. «Деньги — всё», — так завещали нам отцы-основатели. И сегодняшние наши лидеры отлично справлялись со своей задачей: делали Тестимонианскую церковь богаче.
Пятнадцать лет назад Преподобный обозначил приоритетное для Свидетелей направление развития. Мы должны покинуть умирающую Землю и найти для себя (и только себя, нам ни к чему нечестивые) подходящую планету, где построим Истинный Рай. Для путешествия, разумеется, нужен был мощный и вместительный корабль, способный без труда преодолеть сотни тысяч световых лет. На нём должно быть самое современное оборудование из лучших материалов, с применением передовых технологий.
Проект заработал. Каждый взрослый тестимонианец, от простого рабочего до триллионера, отчислял часть доходов в общую кассу. Вербовщики трудились круглосуточно, выискивая, кого ещё можно было бы обратить в нашу веру. Предпочтение отдавалось техническим специалистам и учёным. Последние были самыми упрямыми, но их покупали щедрыми грантами, бонусами и прочими благами, о которых они не могли раньше и мечтать. Легче было уговорить людей семейных. «Спаси своих детей, сделай правильный выбор», — говорили им, и ломались самые упёртые атеисты.
Свидетели умеют делать предложения, от которых трудно отказаться. Иначе бы мы не достигли таких высот. Видит Господь, это правда.
Я пошла по стопам родителей — стала генетиком. У нас троих был довольно высокий уровень в церковной иерархии, и работали мы в одной лаборатории сектора биологических проектов. О нашей секретной программе знали немногие. Совет и Преподобный, пользуясь связями в высших эшелонах власти, позаботились, чтобы сведения о ней не просочились в общество. Иначе, вызванный оглаской гнев нечестивцев, уничтожил бы все наши труды.
Целью программы было забрать с собой в путешествие не менее десяти тысяч детей по всему миру. И не первых попавшихся, а лучших по результатам тестирования. Неподходящих мы утилизировали, вверяя их души Господу. Мы никого не могли вернуть назад — слишком велик был риск разоблачения.
Очередным кандидатом, попавшим в прицел наших агентов, однажды и оказался Он — простой одиннадцатилетний мальчик с каштановыми волосами и большими серыми глазами. Его заприметили в местности, далёкой от мегаполиса, когда он играл со старшим братом и псом на летнем лугу.
Для мальчика это было счастливейшее время свободы и яркого лета. Каждая мелочь казалась важной. Порыв ветра, покалывание травинок, лай любимой собаки, бег до упада наперегонки или тёплый грибной дождь, пахнущий так, словно на землю пролилась сказка. Ещё утром он не знал, что скоро его жизнь изменится навсегда и Господь коснётся пальцами его макушки, чтобы открыть Истину, в сравнении с которой все эти мелочи — непростительная грешная суета.
Мальчик подходил для первичного отбора, но агентам следовало торопиться. Вероятно, из-за нехватки времени они и совершили ошибку, которая спустя почти десять лет привела к трагедии. Господь видит в наших сердцах. Мы желали только добра, хотели как лучше для него. Есть ли счастье выше, чем наставить кого-то на путь праведный? Важна ли тут цена? Я, истинная Свидетельница, говорю: нет.
Мальчики играли на лугу неподалёку от фермы. Притаившись за деревьями, росшими тесной группой у ручья, агенты ждали момента, когда «овечка» останется одна. Но время шло, а братья и не думали расставаться. Они боролись в траве, играли с псом, бросали ему палку и орали кто громче. Наконец, когда объект оказался ближе всего к агентам, командир принял решение: брать.
Двое выбежали из-за деревьев, схватили мальчика и понесли прочь. Обернувшись, старший брат громко закричал. Залился лаем пёс. Он первым кинулся на помощь ребёнку, но не добежал — пуля пробила ему голову на бегу. Пёс упал замертво. Старший оказался не робкого десятка. Налетев на агентов с такой неожиданной скоростью, что они сначала даже растерялись, он повалил одного из них, вцепился в брата и попытался вырвать его из чужих рук.
Третий агент, ждавший за деревьями, выстрелил снова. Пуля пробила старшему брату висок. Он моментально сложился пополам и рухнул перед мальчиком, заливая кровью его кроссовки. И тогда мальчик заверещал во всю силу лёгких, беспорядочно меся воздух конечностями. Появились родители. Отец был вооружён вилами, мать сжимала кухонный нож. Их ликвидировали без лишних колебаний. Только после этого ребёнок перестал сопротивляться и обмяк на руках у агента. Группа изъятия отнесла его к ховеркару, и через два часа полёта машина приземлилась на одной из наших секретных баз, где ожидали отправки в сборный пункт ещё пятеро детей: три девочки и два мальчика. Дети сидели в закрытом боксе и молчали, погружённые в собственный страх. На следующий день их увезли.
До старта нашего ковчега тестимонианцы спасли десять тысяч детей и подростков от пяти до тринадцати лет. Три тысячи утилизировали. Останки сбрасывали с орбиты в атмосферу, как мусор, где они сгорали без остатка.
Обретённым — по воле Господа — выпал иной жребий. Они должны были пройти обучение по особой программе и стать Свидетелями. Преподобный видел в них будущую элиту нового общества и ценный источник генетического материала. Мы собирались не просто жить на новой планете небольшой общиной, нет, в наших планах было однажды заселить её всю. Господь нам в этом поможет. Мы готовы на любые жертвы ради своей мечты. Всегда были.
В итоге ковчег вместил в себя сто пятьдесят тысяч человек и стартовал сразу после последней чистки рядов. Руководство избавилось от маловеров и случайных людей, проникших в нашу среду за время строительства. Нам не нужны были нечестивцы, притворяющиеся праведниками, — волки в овечьей шкуре. Этих мы отправили в мусоросжигатель.
Мы не торопились. Для нас было не столь важно достичь земли обетованной в кратчайшие сроки, сколь надёжно спаять наше довольно разнородное общество воедино. Во время полёта мы учились, молились, славя Господа, совершали обряды, узнавали друг друга, заводили семьи и детей. Растили новое поколение, особое внимание уделяя Обретённым. Нашими чаяниями они забыли своих родных, отбросили всю грязь, что успела налипнуть на них на Земле, и воссияли, чтобы возносить хвалу Господу. Совет и Преподобный могли гордиться тем, чего нам удалось достичь.
К моменту прибытия ковчега к границам звёздной системы — нашему новому дому — мальчику исполнилось восемнадцать. За семь лет он стал особенно близок Преподобному и всюду сопровождал его в качестве секретаря. Всегда спокойный, вежливый и смиренный — просто образец тестимонианца. Видит Господь, мы трудились не напрасно. Воистину, подобные ему унаследуют новую Землю.
Незадолго до прибытия Преподобный ввёл мальчика во Внутренний Круг, предоставив ему доступ к тайнам, о которых даже в церковной элите знали единицы. Мальчик попал в самое сердце нашего мира, получив право ходить куда угодно. Никто не мог ему препятствовать, даже если бы он решил лично проверить машинное отделение или термоядерный реактор.
Однако у мальчика был конкретный интерес. Он стал много времени проводить в Рубке, откуда осуществлялось управление ковчегом. Изучал его системы, упорно штудировал теорию и практиковался управлять нашей летающей колонией. Мальчик проявлял завидную усидчивость и смирение в познании нового, чем немало впечатлял и Совет, и своего патрона Преподобного. Говорили, такая страсть к служению Господу и Свидетелям Чудес делают его равным святому. В сущности, он и был святым, отрешённым от всего суетного и неважного. Его взгляд видел то, чего не видели другие, и в своих белых одеждах он походил на ангела Господня во плоти.
При взгляде на него я всегда чувствовала благоговейную дрожь. Меня тянуло к его святости и кристально прозрачной ауре. Когда на общих молебнах мальчик стоял у самого алтаря и помогал Преподобному, казалось, именно он, а не его патрон, играет в священном ритуале главную роль.
Спустя пять месяцев путешествие вошло в завершающую фазу. Ковчег лёг на орбиту нашей новой планеты. Она была прекрасна — голубой бриллиант в космической черноте. Нельзя было оторвать от неё глаз, невозможно не восхищаться могуществом и щедростью Господа. В те дни мне снились яркие сны. Я знала: награда за наши праведные труды близко.
Мы отправили сотни дронов-разведчиков в разные части планеты и стали готовиться к церемонии Единения, которую объявил Преподобный. Мне не терпелось снова очутиться среди братьев и сестёр. Я хотела слышать их дыхание, сливаться с праведниками в единое целое. Мне виделось, как рука Господа опускается на мой лоб и от этого прикосновения по всему телу проходит волна священного жара. Нечестивые не знают, каково это. Никогда не поймут, чего лишились, отказавшись от Истины. Отравленная Земля станет их могилой. Господь об этом позаботится, ведь за зло надо платить.
На этот раз, объявил нам Преподобный, мальчик сам будет вести церемонию. Ему, как помазаннику Господа, поручена эта великая честь.
Новость для колонии была ошеломительно-радостной.
Хвала Творцу, что мы видим Его Чудеса!
Перед самым важным днём Великого Путешествия каждый Свидетель привёл себя в порядок: омыл тело, постриг волосы, сбрил бороду. Мы выходили из кают и следовали в Главный Зал, способный уместить всех сто пятьдесят тысяч человек. Было немного тесно, но кого это расстраивало?
Наконец мы замерли напротив возвышения, где стоял белый алтарь с громадным золотым крестом. Перед алтарём замерли Преподобный и члены Совета. Их благообразные одухотворённые лица сияли радостью и благородством. Они начали читать первую молитву, и мы хором повторяли её. Наши тела вибрировали в такт друг другу, мы становились единым целым, равными, мы теряли несущественные различия и открывались Господу без страха. Праведники спасутся, говорит Завет. Ни у кого из нас не было в этом и тени сомнения.
После первой молитвы мы ждали основную часть церемонии, провести которую поручили мальчику. В Главном Зале стояла тишина.
Я закрыла глаза, мысленно взывая к Господу и воображая себе прекрасный мир, лежащий под нами. По моим щекам текли слёзы восторга.
В этот момент двери в Главный Зал закрылись и загерметизировались.
Незадолго до начала церемонии мальчик вошёл в Рубку управления, воспользовавшись своим кодом доступа. Он был полностью обнажён. На лице — самодельная маска: овальный кусок пластика с резинкой, на котором алой краской он нарисовал два глаза и скорбно изогнутый книзу рот.
Мальчик сел в кресло капитана и взял управление на себя. Преподобный, Совет, пилоты, инженеры и техники находились в Главном Зале и уже ничего не могли сделать, даже если бы вовремя осознали, что происходит. Мальчик подготовился тщательно. Он запустил в систему написанный им вирус, который вывел из строя ИИ, а потом взял ковчег под свой контроль. Убедившись, что всё идёт по плану, он запер нас в Главном Зале и включил насосы, чтобы откачать из него воздух. Вероятно, сам Господь вёл его тогда… Но откуда мне знать Его волю?
Поднявшись из кресла, мальчик подошёл к стене и стал наблюдать за нами через большой голоэкран. Совет и Преподобный топтались в нерешительности и переглядывались друг с другом. До большинства не сразу дошло, что случилось. Может, какой-то сбой, который вызвал закрытие дверей? Или глобальное ЧП? Инженеры пытались связаться с ИИ, но он не отвечал. Пробовали открыть двери с помощью консолей на нашей стороне, однако мальчик предусмотрел и это.
Мы поняли, что оказались в наглухо закрытой ловушке. А когда осознали, что кислорода становится всё меньше и меньше, запаниковали. Господь обрушил на нас кару, и мы не понимали, за что. Мы — истинные праведники, только мы во всей Вселенной, созданной Им. Что мы сделали не так?
Главный Зал наполнился криками и стонами, люди, забыв от ужаса обо всём на свете, налегали на двери. Ни одну не удалось открыть до того, как гипоксия достигла опасной точки. Мы стали терять сознание. Нам являлись ужасные образы. Свидетели метались, топча друг друга, словно нечестивцы. Падали, чтобы уже не подняться.
Стоя на коленях, я молилась до последнего, пока кто-то не сбил меня с ног и не придавил своим телом. Реальность ушла от меня навсегда.
Да простит Создатель нам всё, что мы сделали!
Наконец мальчик снял маску и бросил её на пол. Постояв ещё немного у экрана, он отвернулся и, подойдя к терминалу управления ковчегом, запустил программу смены курса. Спустя два часа корабль уже двигался по направлению к местному солнцу. Оно росло в иллюминаторах, яркое, тёплое, как тогда — на лугу.
В конце концов тепло сменилось очистительным огнём, который превратил в ничто все наши грехи.
Корректоры: Вера Вересиянова
Другая художественная литература: chtivo.spb.ru
