— Конечно! — воскликнул мальчик, и его лицо вспыхнуло улыбкой.
Женщина убрала кошелёк и фигурку в сумочку и направилась в сторону дороги.
Через полчаса мальчик пересчитал деньги, убрал оставшиеся фигурки в ведро и зашёл в магазин. Васька долго стоял у прилавка сельпо и рассматривал красивые женские сапоги, который стояли на стеллажной полке.
— Чего тебе, Васька? — наконец обратилась к нему пышногрудая продавщица Марья Петровна.
— Ничего, — ответил Васька и потупил взгляд.
— Коли ничего — марш на улицу! Тут тебе не музей. Понял?
Васька шмыгнул сопливым носом и направился к выходу.
— И передай своей мамаше, — сказала вслед Марья Петровна, — чтобы долг за июнь закрыла. У нас тут не благотворительный фонд.
Угрюмый и усталый Васька направился к своему дому, который стоял на конце деревни. С моря тянуло прохладой, а живот то и дело урчал от голода. Он шёл по дороге и смотрел на старый маяк.
«Но этого не хватит даже на подошву, — думал мальчишка, размахивая ведром. — Я просто обязан успеть ко дню рождения мамы. Ох, как же она обрадуется. А может, украсть? Нет, это не выход. Папа бы такое точно не одобрил».
Пройдя метров сто по дороге, мальчик увидел толпу пацанов. Они двигались прямо на него.
– Только этого мне не хватало, – прошептал мальчишка и сжал в руке свёрнутые в трубочку купюры. — Не отдам. Это моё. Это для мамы.
— Эй, Васька-бичара! — кто-то выкрикнул из толпы.
— Лови его, пацаны! — раздался возглас, и толпа бросилась прямо на Ваську.
Мальчик заметался, словно загнанный зверёк. Чья-то нога выбила из руки ведро, а следом прилетел кулак прямо в глаз.
— Не отдам! — взмолился мальчишка. — Это для мамки.
— А ну, дай сюда! — рыжий пацан лет тринадцати вырвал из Васькиной руки деньги.
— Я вас прошу, верните, — разрыдался мальчик. — Это для мамки.
— Свободен, — усмехнувшись, сказал рыжий и толкнул Ваську в грудь.
Мальчик потерял равновесие, замахал руками. И тут же шлёпнулся в придорожную канаву.
— Ух, шпана! — внезапно прозвучал хриплый мужской голос.
Из дома напротив выскочил пожилой мужчина в тельняшке. В руках он сжимал черенок от лопаты.
— Отошли от мальчишки! — выругался он. — Я вам сейчас все рога поотшибаю.
Мужчина занёс над головой черенок и бросился на пацанов.
— Валим отсюда! — закричал рыжий. — Это Петрович. Он с кукухой не дружит. Мозги давно всё пропил.
Когда толпа занырнула в ближайший переулок, Петрович успокоился и подошёл к Ваське: — Ну ты как, цел?
Васька сидел на траве, обхватив коленки руками.
— Деньги забрали, гады... — хныкал мальчишка, и его плечи вздрагивали. — Я ведь копил... Для мамки... Я же обещал...
Мальчик не сдержался, упал лицом в траву и заревел.
— Это они могут, паразиты такие.
Петрович некоторое время стоял и смотрел, как Васька заливается слезами.
— Ладно, давай прекращай эти сопли, — сказал Петрович и протянул руку мальчонке. — Ты ведь мужик, а мужики не плачут.
Мальчик встал, шмыгнул носом и смахнул слёзы рукавом рубахи.
– Ну а деньги-то тебе зачем?
— Этого я не могу сказать. Папке слово дал. Иначе не получится ничего.
— Папке? — задумался Петрович и почесал густую щетину. — Да, хороший мужик был твой папка. Справедливый. Мы с ним вместе на одном корабле ходили.
— Андрей Петрович, а правда, что маяк наш когда-то работал?
— Ещё как работал. Много кораблей спас этот великан.
— А ты что задумал, Васька? — Петрович с прищуром посмотрел на мальчишку.
— Ничего, — ответил мальчик. — Так, просто спрашиваю.
— На маяк не суйся. Пропадёшь.
«Мне бы только фонарик раздобыть и лодку, – думал Васька, глядя Петровичу в глаза. — С папкой я бы горы свернул».
Петрович достал из нагрудного кармана рубахи пачку «Беломора» и закурил. Он молча выпускал дым и смотрел на мальчика.
— Кажется, я знаю, как тебе помочь, Васька, — наконец сказал Петрович. — Есть у меня один дружок. Когда-то вместе работали. Мужик нормальный, но жадный немного.
Мальчик уже окончательно успокоился и внимательно слушал, что говорит ему Петрович.
— Ты сети чистить умеешь?
— Не знаю, — пожал плечами Васька.
— Ничего, научишься. Когда-то я тоже ни черта не умел.
— Мне папка всегда говорил, что я сильный.
— Слушай внимательно: на Причальной улице стоит дом с синими наличниками. Завтра после школы туда подойдёшь. Скажешь, что от Петровича.
— Но учти, работа тяжёлая. Да и денег ты много не заработаешь.
— Я не подведу. Спасибо Вам, дядя Андрей.
Васька сдержал своё слово и на следующий же день после уроков побежал на улицу Причальную искать дом с синими наличниками. Мальчик сразу же получил работу. Нужно было чистить и ремонтировать старые рыболовные сети.
Теперь каждый день после школы мальчик бежал на Причальную. Голодный. Усталый. Он часами напролёт вручную распутывал старые, просмолённые сети, вычищал из них гниющие остатки водорослей и дохлой рыбы. Тем временем его одноклассники играли в футбол или просто гуляли по берегу, наслаждаясь солнцем.
Руки мальчишки покрывались липкой, вонючей смолой и кровью от порезов леской. Пахло стоялой водой и разложением.
За этот адский труд мальчик получал копейки, но он не отчаивался и каждый божий день исправно приходил к дому с синими наличниками.
Когда появлялась свободная минутка, он смотрел на заброшенный маяк и мечтал. Дом находился на возвышенности, и маяк был хорошо виден.
В одно воскресное утро Васька проснулся раньше обычного. Мать была на смене на рыбоперерабатывающем заводе, поэтому он сам приготовил себе яичницу и помыл посуду.
Позавтракав, он пересчитал деньги, сидя на кровати, и тут же спрятал их в тайник.
«Через неделю я соберу нужную сумму, — думал Васька, лёжа на панцирной кровати. — Мама обрадуется и будет много улыбаться. Ну а чего она в жизни-то видела? Вот, именно – ничего. Рыбьи кости да кишки. А я всё смогу, я сильный. Если бы отец был рядом, то он бы гордился мной. А ведь он не умер. Всё они врут. Я точно знаю, что он вернётся из рейса домой. Просто ему нужно помочь».
Васька всю неделю чистил и ремонтировал рыболовные сети после уроков. Старый знакомый Петровича оказался человеком порядочным. И несмотря на свою жадность, заплатил мальчишке больше, чем обещал. В пятницу вечером Васька достал деньги из тайника и пересчитал.
— Всё сходится, — обрадовался мальчишка. — Завтра же пойду в сельпо!
На следующий день он помыл посуду, забрал деньги из тайника и отправился в небольшое путешествие.
«Лишь бы на этих чертей не нарваться, — думал Васька, спешно шагая по дороге. — Ох, как же мамка обрадуется».
Он нырнул в переулок, чтобы срезать путь, и уже через десять минут оказался у входа в сельпо. Не раздумывая ни секунды, Васька распахнул дверь в торговый зал магазина и шагнул в царство изобилия. В магазине было прохладно. Холодильники монотонно урчали. Марья Петровна, склонившись над прилавком, что-то записывала в тетрадь.
«Какая красота», — думал Васька, разглядывая стеллажи с товаром.
Внезапно он увидел трюковый самокат и замер. Мальчик долго не мог сдвинуться с места, а лишь шмыгал сопливым носом и тёр ладошками щёки. Наконец, Васька вспомнил, для чего он пришёл в магазин и неуверенно подошёл к кассе.
— Тётя Маша, мне, пожалуйста, женские сапоги, размер тридцать семь, — сказал мальчик и указал на них пальцем.
— Васька, зачем они тебе? – удивилась продавец.
— Это подарок, — ответил Васька. — Вы только маме не рассказывайте. Иначе сюрприз не получится.
— Ладно, — ответила Марья Петровна, и её лицо засветилось улыбкой. — У тебя хоть деньги-то есть, мужичок?
— Обижаете, тётя Маша, — сказал Васька и достал из кармана свёрток примятых купюр. — Вы ещё долг наш закройте. Тут много.
— Ну, хорошо, давай свои денежки. Я сейчас коробку в цветную бумагу заверну. Чтобы красивше было.
Васька шёл по деревне, гордо подняв подбородок и сжимая в руках коробку с новенькими сапогами. Он представлял, что папа всё видит и улыбается. Ему казалось, что даже бабульки на лавочке знают и одобряют его поступок.
Васька беззвучно открыл калитку, проскочил двор и оказался на солнечной веранде. Ему даже пришлось пригнуться, чтобы мама не заметила его из окна. Он сбросил потрёпанные кроссовки, поправил причёску и вошёл в дом.
— Мамочка! — воскликнул мальчик. — Я хочу... Я давно хотел... Тьфу ты! В общем, это тебе, мама. С днём рождения!
Он поставил коробку на стол и сделал шаг назад.
Мама на мгновение онемела. — Что это? — наконец выдохнула она, побледнев от неожиданности.
— Ну же, открывай скорее.
Васька замер. Дыхание почти остановилось. Ему хотелось, чтобы мама поскорее открыла коробку. Она спешно разорвала упаковочную бумагу, и на свет появилась роскошная пара кожаных сапог.
— Ты украл деньги? — спросила мама и осуждающе посмотрела на сына.
— Я заработал, мам! — воскликнул Васька. — Ты ведь хотела такие.
Женщина прикрыла лицо руками и выбежала на веранду. Сквозь тонкую дверь было слышно, как она плачет. Недолго думая, мальчик вышел за ней.
— Отец бы гордился тобой, сынок, — сквозь слёзы сказала мама.
— Я скучаю по папе. Надеюсь, он слышит меня.
Наконец, мама расцеловала Ваську и усадила за стол есть гречневую кашу. Васька ел гречку и шмыгал носом, а мама наблюдала за ним, подперев рукой подбородок.
Завернувшись в старое, пропахшее морским ветром одеяло, Васька закрыл глаза и попытался уснуть.
Сон накатил на него, как тёплая волна. И вот он уже был не в своей холодной комнатёнке, а на берегу моря. А рядом с ним, крепко взяв его за руку, стоял папа.
— Папка, — прошептал мальчик.
— Ну, здравствуй, мужчина, — сказал отец и потрепал Ваську по голове.
— Я знал, что вновь увижу тебя, папа. Знал!
— Понимаешь, сынок, я просто не мог тебя не навестить.
С моря дул юго-западный ветер. Он вздымал волосы и мягко гладил щёки.
— Я скучаю, папа... Очень скучаю...
Отец приобнял Ваську и крепко прижал к себе. Какое-то время они молча смотрели на старый маяк.
— Ты обещал научить меня вязать морские узлы, — наконец сказал мальчик. — А ещё говорил, что мы самая счастливая семья.
— Конечно, сынок. Мы действительно самая счастливая семья. И знай, что я всегда буду рядом.
— Мама часто плачет и говорит, что ты погиб. Но я-то знаю, что это не так. Просто твой корабль сбился с курса и не может найти путь домой. Я помогу, пап. Обязательно помогу.
— Береги маму, сынок. Она хрупкая и слабая.
Внезапно небо почернело, поднялся шторм. Словно стена, огромная волна обрушилась на берег, безжалостно поглотив мальчика и его отца.
Когда солнечный свет расползся по деревянным половицам, Васька открыл глаза. Он долго смотрел, как на ветру шевелится пёстрая занавеска.
— Кажется, я знаю, как тебе помочь, папа, — шёпотом сказал мальчишка.
Недолго думая, он вскочил с кровати, надел штаны и футболку, и уже через минуту оказался на дороге.
— Я должен найти Петровича. Уж он-то знает, как туда попасть.
Мальчик рванул вперёд, не жалея сил. Пёстрые фасады домишек мелькали перед глазами. Сердце стучало в груди, словно молот по наковальне. Он видел старый маяк и думал о том, что сказал отец.
— Стой! — откуда-то из переулка донёсся голос.
«Только этого мне сейчас не хватало», — подумал мальчик.
Из переулка выскочил тот самый рыжий, который в прошлый раз столкнул Ваську в канаву. Мальчик почувствовал, как по спине пробежали мурашки, а ладони вмиг стали влажными.
— Деньги давай, бичара! — выкрикнул рыжий и показал Ваське грязный кулак. — Щас как вмажу!
— У меня нет денег, — выдавил Васька, отступая на шаг и чувствуя, как дрожат его колени.
Рыжий схватил его за ворот футболки. Ткань больно впилась в шею. Мальчик уловил запах дешёвого табака от его одежды.
— Ты, видимо, плохо меня понял? — он притянул Ваську к себе. — Придётся объяснять доходчиво.
В глазах потемнело. Васька инстинктивно посмотрел на старый маяк, вспомнил ночной разговор с отцом. И тогда он рванулся с места, изо всех сил толкнув рыжего в грудь. Тот, не ожидая такого, ахнул, отлетел и шлёпнулся в грязь.
— Я тебя найду, урод! — заорал он вслед, захлёбываясь от злости.
Но Васька уже не слышал. Он бежал с тупым стуком в висках. Желание поскорее рассказать Петровичу о своём плане гнало его вперёд.
Наконец, мальчик толкнул облезлую калитку и вошёл в крохотный дворик, заросший травою. Петрович сидел в небольшой беседке, окутанной виноградной лозой, и курил «Беломор».
— Дядя Андрей! — воскликнул Васька, едва отдышавшись. — Кажется, я знаю, как спасти папу.
— И как же это сделать? — удивился Андрей Петрович. — Ты ведь отлично знаешь, что твой отец погиб.
— Он не погиб! — вспыхнул мальчишка. — Его корабль сбился с курса. И он просто не может найти дорогу домой.
Петрович затушил папиросу и почесал седую щетину.
— Чудной ты, Васька, — улыбнулся мужчина. — Ох и чудной.
— Ну тогда я один пойду на маяк. И ваша помощь мне вовсе не нужна.
— На маяк ни ногой! — рявкнул Петрович и стукнул кулаком по деревянному столу так, что в пепельнице подпрыгнул окурок. — Только попробуй туда сунуться.
— А вот и попробую, — сказал Васька и направился к калитке.
— Ох и упрямый ты пацан, — сказал Петрович и покачал головой. — Дать бы тебе ремня.
Когда Васька уже было собрался закрыть за собой калитку, Петрович окликнул его: — Ладно, твоя взяла!
Мальчик вернулся, и они обсудили план действий. Было решено выдвигаться вечером, когда деревня уснёт. Петрович ещё раз попытался отговорить мальчишку от этой дурной затеи, но Васька был непреклонен.
Наконец, они вышли на берег и увидели маяк — раненый великан, застывший в вечном ожидании.
— Как же красиво... — прошептал Васька.
Мальчик не раз видел этот маяк, но сегодня он показался ему особенно дивным.
— Когда-то его свет служил ориентиром многим кораблям, — сказал Петрович.
На мгновение мальчик остановился и некоторое время просто смотрел на величественное сооружение.
— Ну что встал, — рявкнул Петрович и толкнул мальчишку в спину. — Нужно торопиться, пока не поднялась волна.
Они отвязали старую деревянную лодку и подтащили её к берегу. Когда спустили на воду, то сразу же обнаружили течь в месте крепления киля.
— Хулиган ты, Васька, — причитал Петрович, налегая на вёсла. — А я дурак старый, что согласился на эту авантюру.
Заброшенный маяк находился в ста метрах от берега, а морская вода постепенно заполняла лодку. Нужно было торопиться.
— Да я и сам смогу! — вспыхнул мальчишка. — Вы мне только лодку оставьте и ждите на берегу.
— Ишь ты какой! Чтобы потом твоя мамка меня до конца жизни проклинала? Волна накатит и найдут тебя, дурачка, через месяц.
— Я с любой волной справлюсь. Мне папка всегда говорил, что я сильный.
— Сильный, сильный... но сейчас я тебя одного не отпущу. Я хоть и пьяница, но ум имею ясный.
Когда они причалили к маяку, море начало волноваться. Петрович привязал лодку, и они вошли внутрь. Чугунная винтовая лестница вздымалась в густую темноту. В воздухе витал запах влажного камня и гниющих водорослей. Слышался плеск волн.
— Смелее, — сказал Петрович. — Небось испугался?
Подойдя к первой ступеньке, мальчик застыл в нерешительности.
– Ничего я не боюсь, — сказал Васька и рванул вверх по лестнице.
Грохот стали эхом отражался от каменных стен. Уже через несколько минут они оказались в маячной комнате. Ну а дальше по вертикальному трапу, прикреплённому к стене, проникли в фонарную. Стеклянный купол фонарной комнаты был ослеплён слоями пыли и птичьего помёта.
— Ничего не получится, — опустив глаза, сказал Васька. — Слишком грязное стекло.
— Давай вниз, — скомандовал Петрович.
Они вернулись в маячную и через небольшую дверь вышли на узкую смотровую галерею, опоясывающую шпиль маяка, и их тут же охватил порывистый морской ветер. Он вздымал волосы, яростно трепал одежду и обжигал щёки. Ржавое ограждение скрипело.
— Я уже здесь, папа... — прошептал мальчишка. — Я помогу тебе найти дорогу домой.
— Ну что, стоишь как истукан! — рявкнул Петрович. — Давай, действуй!
Мальчик вытащил из внутреннего кармана небольшой фонарь и, прикрывая ладонью, подал в сторону ночного моря три коротких вспышки.
— Ну же, папа. Дай знать, что видишь меня.
Петрович достал из кармана «Беломор», и в воздухе запахло табачным дымом. Через несколько секунд мальчик повторил три коротких вспышки и принялся ждать, нервно всматриваясь в темноту.
— Ну как же так?! — сказал дрожащим голосом мальчишка, и его глаза наполнились блеском. — Я ведь думал, что помогу тебе, папа.
В припадке бессильного гнева Васька, размахнувшись, швырнул фонарик прочь от себя и заплакал. Петрович затушил папиросу о кирпичную стену маяка, подошёл поближе к мальчишке и похлопал его по плечу: — Не расстраивайся, Васька. В жизни так бывает. Ты поверь мне, я знаю, о чём говорю.
Как только Петрович произнёс последнее слово — на горизонте появился огонёк. Неясный. Мигающий.
— Это он? — дрожащим голосом спросил Васька. — Это папа?
Мужчина помолчал секунду-другую, глядя то на огонёк, то на лицо мальчика.
— Может, и он... — наконец, хрипло произнёс Петрович. — Кто его знает... Море большое. Всякое бывает.
Они ещё долго смотрели на исчезающую точку на горизонте, пока море неустанно шумело, и каждый из них думал о своём.
