Авторские истории

Апрель в самарской даче пах талой землёй, птичьими сплетнями и надеждой, которую ещё не съели кроты. Григорий, в резиновых сапогах, напоминавших прорву в бюджете, подошёл к сараю. Внутри, под одеялом из паутины, спал «Каскад» — мотоблок 1985 года, похожий на гибрид танка и стиральной машины.

— Просыпайся, монстр, — сказал Григорий, стаскивая с него ржавое ведро, которое когда-то было фарой. — Твоё время пришло.

Мотоблок:
Он был желтым, но не как лимон, а как надежда социализма — выцветшей и облезлой. Руль кривился, будто хотел сбежать, а колёса, покрытые коркой грязи, напоминали пироги из детского сада. На табличке красовалась надпись «Сделано в СССР», но буква «С» затерлась, оставив «делано в СССР» — как приговор.

Отмывание:
Григорий поливал «Каскад» из шланга, но грязь держалась, как чекист на допросе.
— Ты что, цементом завтракал? — ворчал он, скребя вилкой (щётка сломалась в 1993-м).
Марина, выглянув из окна, крикнула:
— Может, ему шампунь? У меня остался «Лошадиная сила»!

Покраска:
Краска из банки «Цвет весенней зелени» оказалась синей.
— Это же метафора! — философствовал Григорий, замазывая ржавые пятна. — Весна внутри, зима снаружи.
Петр Николаич, проходивший мимо с лопатой, заметил:
— Похоже на карту мира. Вот тут — Тихий океан, — ткнул в подтёк.

Масло и свечи:
Григорий сменил масло, которое вытекало гуще, чем теща́ны упрёки.
— Теперь заведётся! — уверял он, дёргая стартер.
«Каскад» фыркал, чихал, но молчал.
— Может, он на дизеле? — спросила Марина, вытряхивая коврик.
— Нет! — закричал Григорий. — Он на вере в светлое будущее!

Спасение:
Петр Николаич вернулся с банкой самогона и свечным проводом.
— Дай-ка я, — сказал он, выкрутив старый провод, который рассыпался, как сухари. — Вот, держи. От моего Запорожца.

«Каскад» взревел с первого раза, выплюнув облако дыма, в котором угадывался профиль Ленина.
— Жив! — засмеялся Григорий.
— Ибо силён! — подхватил Петр Николаич, отпрыгивая от выхлопной трубы.

Финал:
Марина, вытирая пыль с фотографии «Юрия Гагарина в саду», улыбалась. «Каскад» рычал на грядках, перепахивая землю, как старую идеологию. Теща, приехавшая с пирогами, фыркнула:
— Шум-то какой! Лучше бы картошку сажали.

P.S. Петр Николаич теперь ходит с гаечным ключом в кармане — «на всякий случай». А «Каскад» по ночам тихо урчит в сарае, мечтая о полях и звёздах.

Несмотря на то что книга оказалась действительно интересной, в какой-то момент я явно задремал, после того как продолжил читать уже без сигары. Удобное кресло и ещё витающий в воздухе стойкий запах табака с выраженными ягодными нотами не только были хороши для чтения и аккомпанемента к крепкому алкоголю, но и отлично расслабляли, настраивая на сонный умиротворённый лад. На то, что я уснул, указывало то, что только когда пришедший Артогаст похлопал меня по плечу, я обратил на него внимание. "А, мастер, прошу прощения, что я так по-хозяйски. Надеюсь, вы не обидитесь за взятую без спросу сигару и пользование вашей библиотекой. Сигару я готов возместить и даже хотел бы купить себе таких, если можно." вентрози благодушно хмыкнул в усы: "Я не в обиде, это комната отдыха для меня и очень важных для меня разумных, всё, что здесь есть, предназначено для хорошего мужского отдыха, дамы здесь не бывают. Что до сигар, их нельзя приобрести, дело не в редкости или цене, а, скажем так, в моей привязанности к таким сигарам. Так что не продам ни за какие деньги, но подарю тебе коробку этих красавиц. Хотя читать с ними обычные книги я бы не советовал; как бы странно это ни звучало, с использованием этих сигар лучше всего учиться." С последними словами вентрози выложил на стол резную деревянную коробку для сигар, которая не только была украшена затейливой и тонкой резьбой по всему периметру, но и имела на крышке гравировку гор под луной.
Встав, я благодарно поклонился: "Спасибо, это действительно очень ценный дар, я с радостью его приму и даже могу пообещать, что в первую очередь буду применять его, как вы и рекомендовали, для обучения." Например, в академию магии, куда я надеюсь доберусь. Степенно слегка кивнув, принимая мою благодарность, вентрози вновь заговорил: "В общем так, с Ургхом я договорился, с караваном решить не проблема. Ты все же достаточно хороший для обычной охраны каравана; тебя, думаю, возьмут с радостью. А пока отдыхай, чуть позже принесу ужин. Еще раз прости, что так вышло, и напоминаю: ты здесь гость, а не пленник, смело пользуйся чем угодно. Тут, кстати, есть еще небольшой мой личный горячий источник, душ и туалетная комната. Все это с левой стороны от кровати; перстень также откроет проход. Дверь там нормального размера, не беспокойся. Как и входная теперь. Прости старика за глупую шутку, дверь удобная мне, но никак не тебе, появилась по моей воле."

За курением сигар, которыми мне не только разрешили, но и даже рекомендовали угощаться, за чтением, пока я вынужденно провожу время в комнате отдыха, беседами с Артогастом и ребятами из отряда Артасфора, время пролетело быстро и незаметно. Дэртон, который считал себя главной и основной причиной моего спешного отбытия, был хмур и слегка пьян, даже пустил слезу. А уж после опустошения в одно свое хмурое лицо половины графина, что так и стоял нетронутым мною на столе, вообще дал клятву, что сам лично найдет эту проклятую девку и отомстит ей и всем сволочам, которые мешают его другу в моем лице остаться в городе. К счастью, Артогаст настолько любил покой и приватность, что, как я знал, клятвы, произнесенные здесь, боги (а, как я знал, система) не слышали. Так что исполнять эту клятву практически сразу отрубившемуся в пьяном угаре молодому вентрози не придется.

Караван, как и говорил пожилой вентрози, прибыл через пару дней, а так как Миртанхор был на их пути транзитной точкой, где касательно торговых дел все уже было спланировано и оговорено заранее, спустя четыре дня после возвращения в город охотников, я вновь его покидал. Но на этот раз не своим ходом, а закутанный в глухой плащ с капюшоном, который не имел свойств, но отлично прятал лицо, с письмом к одному из выживших сыновей трактирщика, который стал успешным банкиром, я направлялся как обычный наёмный охранник, сидя на телеге, ехал в город Урпанг, на самом краю густо населенных земель. Поездка должна была занять месяц. Надеюсь, что все предпринятые меры безопасности по моему тайному отбытию из города были не напрасны, и доберусь я со вполне стандартными для этого мира приключениями в виде разбойников и диких зверей, не вляпавшись в очередные тайны и интриги сильных или считающих себя таковыми мира сего.

В городок Урпанг я прибыл вместе с караваном спустя полтора месяца, не как планировалось, конечно, зато со вполне стандартными приключениями. Я, честно говоря, был этому очень рад. Да, были нападения бандитов — целых четыре, однако каждый раз охранникам, в том числе и мне, стоило дать пару слаженных залпов из оружия дальнего боя, а нападающим убедиться, что наши доспехи получше их слабосильных луков, кустарных арбалетов, а иногда и вовсе пращей. Как они предпочитали, отступать даже не всегда забирая раненых, не говоря уже о погибших. А так, путь был даже скучным: мерное покачивание на одной из повозок сменялось редкими стычками с бандитами, короткими охотами, на которые мы с другими охранниками ходили по очереди, ночевками с едой из общего котла, простенькой, без эффектов, но сытной, с запахом дымка и особой атмосферой.

За время этого путешествия, в ходе которого, наверное, как и другие охранники и караванщики, я должен был устать, наоборот, здорово отдохнул. Хотя с едой моего приготовления однозначно было бы повеселее, но, помня слова Ургха, готовить я себе не позволял, хоть и хотелось. Пожалуй, из того, что сразу бросалось в глаза уже на подъезде, так это то, что город был обнесен простым и достаточно тонким, если можно так сказать, частоколом. Никаких двойных стен, простенькие и не очень крепкие на вид ворота. Пара расхлябанных стражей, от которых попахивало алкоголем, просто взяла с нас плату на въезде в город, что без каких-либо клятв и проверок не внушало доверия.

Ну да ладно, я надеюсь, что тут проездом, и за время моего пребывания ничего не случится, и вляпаться я ни во что не успею.

План у меня составлен уже давно: воспользовавшись письмом Артогаста и помощью его сына, положить большую часть денег в крупнейший банк Вентроизи на территории Эльтрумов, филиал которого есть в любом городе, получить векселя, которые принимает и обеспечивает опять же любой из банков, и котируются больше, чем монеты у знати и просто обеспеченной прослойки. После чего продолжить путешествие и перебраться ближе к столице и магической академии. Уже там купить дом, к которому пристроить забор повыше, установить точку телепорта и отправляться оттуда зимой на охоту в пустоши, а потом... потом ещё не спланировал. Текущие бы планы воплотить.

Направляясь к банку, я всё больше убеждался в том, что Урпанг — та ещё дыра. Простенькие, обветшалые, а временами покосившиеся и покрытые мхом дома явственно указывали на то, что за ними не то чтобы сильно следят и ухаживают. И тем удивительнее был банк, который, в отличие от входа в город, охранял отряд из собственной, куда лучше вооружённой охраны. Сам банк был построен из камня, имел массивные, прочные и тяжёлые на вид двери; к большим окнам, что явно давали прекрасное освещение внутри банка и показывали его успешность, прилагались также массивные и крепкие ставни. Уже на подходе один из эльтрумов, несущих охрану, сделал шаг вперёд, держа руку на рукояти меча: "Приветствую, путник! Для входа в банк Золотая гора прошу тебя дать клятву, что ты не собираешься грабить банк или его сотрудников, приносить ущерб ему или его работникам, а также обязуешься в случае взятия ссуды вернуть её в срок в полном объёме со всеми процентами. В случае отказа ты будешь должен уйти." Слегка удивлённый такими требованиями, я сначала произнёс запрошенную клятву, и только потом поинтересовался причинами такого отношения к посетителям. Тот же охранник, что встретил меня и вызвался сопровождать меня во время визита в банк, как мне показалось, даже с некоторой гордостью пояснил, что такие порядки действуют последние пятьдесят лет с того самого дня, как здесь владельцем и управляющим банка стал вентрози Маграндон, и даже все остальные филиалы стали работать по такой системе. Внутри банк выглядел не менее основательно, чем снаружи; операционную зону от общего зала отделяла стена с не менее массивной, чем входная, дверью и зарешёченным окном. В то время как охранник остался у двери, я подошёл к окну, заставив скучающую за чтением книги девушку-эльтруму вздрогнуть от моего кхе-кхе. Быстро взяв себя в руки, девушка затараторила: "Приветствую вас в нашем филиале банка Золотая гора! Моё имя Индрис. Чем могу вам быть полезна?"
Использовав свою самую обаятельную, как мне казалось, улыбку, я ответил девушке: "Приветствую, Индрис! Моё имя Арнор. Да, вы можете мне быть полезны и очень сильно поможете, сообщив главе вашего банка, что к нему прибыл гость от его дедушки Артогаста с письмом. С ним же, если это возможно, я хотел бы обсудить и решить свои банковские дела." Кивнув с явным удивлением на лице, девушка встала и, отойдя вглубь зала, воспользовалась артефактом связи, после чего с ещё большим удивлением вернулась к своему рабочему месту и произнесла: "Подойдите, пожалуйста, к двери во внутренние помещения, господин Маграндон готов вас принять."

Стоило мне подойти к двери, сопровождаемому удивлёнными взглядами как со стороны охранника, так и со стороны девушки-кассира, как дверь открылась. За ней виднелся коридор с дверью в операционный зал с одной стороны, лестницей, ведущей на второй этаж, и немного неожиданной для меня классической сейфовой дверью из фильмов про ограбления банков. Меня встретил хмурый и напряжённый, как мне показалось, эльтрум, который буркнул: "За мной" и направился вверх по лестнице. Вслед за своим сопровождающим я поднялся и попал в кабинет, больше всего похожий на классический английский, с массивной деревянной мебелью, столом с резными ножками и зелёным сукном, парой гостевых кресел и тёмным лакированным паркетом на полу.

За столом сидел вентрози, явно похожий чертами лица как на Артогаста, так и на Дэртона, который жестом отослал моего сопровождающего, а после того как за ним закрылась дверь, хлопнул ладонью по столу, заставляя по всему кабинету и на двери зажечься уже виденными мною в кабинете трактира магическими символами. "Письмо!" — требовательно произнёс вентрози, протянув руку.
После придирчивого изучения оттиска перстня на сургуче хозяин кабинета вскрыл его и несколько раз перечитал. После чего в явно улучшившемся настроении заговорил: "Итак! Приветствую Арнора в моем филиале банка "Золотая гора"? Прошу прощения за недоверие и столь холодный прием; последнее время преступность становится все наглее и активнее, вот я немного и взвинчен. Однако письмо и оттиск подлинные, и я уж не знаю, за какие заслуги патриарх просит оказать тебе полное содействие, чего бы ты ни попросил. Так чем я и 'Золотая гора' можем быть полезны другу клана и патриарха?"

“Без разрушения нет созидания. Разрушение - это критика, это
революция. Разрушение требует выяснения истины, а выяснение истины и
есть созидание”. Мао Цзэдун

Предисловие
Термин revolutio в переводе с латыни значит-переворот, вращение.
Со времен появления первых людей на земле существует и общество. Следовательно, оно будет делиться на классы, касты, звания, должности и так далее. Всегда во главе будет стоять избранный народом человек, наделенный властью и полномочиями. Будь то, президент, король, царь, диктатор и тому подобное. Рядом с ним всегда будут доверенные лица, с которыми он к этой власти пришел и они будут ему преданы до гробовой доски. И не допустят того что называют громким словом-революция. Пресекая всяческое инакомыслие. Ведь если ты думаешь не так как все, то возможно завтра у тебя появятся единомышленники, а послезавтра вас станет 100 человек, а через неделю тысяча и в итоге вы выйдете на улицу. Всегда, со времен становления первого государства существовали люди недовольные жизнью в нём.  А какие рычаги для борьбы с недовольными использует машина под названием государство-вопрос другой. Пытаясь мирно урегулировать ситуацию или например силовыми методами. Везде по-разному, все зависит от того какой сейчас политический режим, в стране, и не только от этого. Например, при демократии попытаются сделать это мирно, а при диктатуре вас просто изобьют органы, осуществляющие охрану государства, посадят в тюрьму ну а в худшем случае-казнят. Сделав это прилюдно, для устрашения. Чтобы даже семена инакомыслия не прорастали в юных головах. В тех головах которые полны сил, идей и максимализма. Которые недавно вошли или только входят во взрослую жизнь. Протест для них это нечто что показывает их непримиримость и отстаивание своего мнения и прав. Во все времена двигатель революции это молодежь. Одни приходят на митинги протестовать подготовленными и начитанными, четко выдвигая свои сформулированные требования. Вторые полны романтики и прочитав пару цитат политических деятелей, слабо понимают куда они пришли. Третьи же вообще пришли за компанию”. Не осознавая что за этим могут быть последствия. Но есть такие, которых называют-фанатиками. Готовые отдать свою жизнь за идею. Их не страшит ни тюрьма, ни пуля. Для своих товарищей и в глазах некоторой массы народа они станут борцами за светлое будущее, посмертно. И конечно же для тех кто продолжит дело начатое ими. Для них сопротивление системе цель всей жизни и те несчастные кто случайно погибнет от их руки, не более чем случайность, недоразумение, жертва во имя великой цели...

Глава 1. Начало

1967 год. Западный Берлин. Столица Германии разделена на 4 оккупационные зоны. Западная сторона принадлежит Великобритании, США и Франции. Восточный же Берлин под властью СССР. Идет так называемая холодная война-противостояние Западного мира демократии и социалистического блока во главе с СССР. Не так давно была построена Берлинская стена, разделяющая две Германии-социалистическую ГДР и капиталистическую ФРГ. Немецкая молодежь того времени это дети, родители, бабушки и дедушки которых так или иначе заставшие времена Третьего Рейха и многие из них работали в СС, Гестапо, воевали в частях Вермахта, маршировали в рядах Гитлерюгенда или занимали должности в этом преступном государстве. В студенческих кругах того времени в моде левые идеи ленинизма, маоизма, троцкизма и так далее. Они нетерпимы ко всем, кто разделяет идеи фашизма, нацизма или симпатизирует им. То есть дети восстали против своих родителей. Американцев они приравнивают к нацистам, а государство ФРГ в котором они проживают, к сырьевой базе США. Соответственно считая их своими врагами империалистами.

2 июня 1967 года, в Западную часть Берлина прилетает с визитом иранский шахиншах(император)Мохаммед Реза Пехлеви, пытающийся балансировать между блоком НАТО и странами Варшавского договора. В немецких газетах усиленно тиражируется образ Пехлеви как успешного политика. Но несмотря на усилия западногерманского государственного аппарата, в прессу просачивается информация, что у себя дома в Иране, шах безжалостно расправляется со своими оппозиционерами и всеми несогласными, практикуя изощренные пытки в тюрьмах. Что иранский народ голодает, а шах живёт в роскоши.
Решительно лево настроенная немецкая молодежь из различных партий и организаций студентов, еще в мае развешивала по городу плакаты Пехлеви с надписью –“Убийца”.
За день до прилёта иранского шаха прошла демонстрация с плакатами и кричалками у посольства Чехословакии в Берлине. Студенты хотели показать тем самым, что ему не рады в ФРГ и в будущем запланированном приезде в страну чехов и словаков.
Немецкая полиция Бундесвер знала о готовящихся акциях и готова к волнениям. Был задействован весь личный состав –около 5000 человек.

В 14-30 шахиншах Мохаммед Пехлеви прибыл в городскую ратушу, чтобы приветствовать собравшихся. Но далеко не все были рады видеть его. Периметр перед ратушей был оцеплен полицейскими и охранниками из службы безопасности шаха, стоящими за железными ограждениями, впереди перед ратушей выставили студентов, которые играли роль приветствующих Пехлеви с немецко-иранскими флагами, имеющие большие деревянные флагштоки. Лево настроенная молодежь кидала в сторону шаха тухлые яйца, пакеты с красной краской(символизирующая его кровавость) но все это не долетало до него, а падало на головы салютующих шахиншаху демонстрантов и полицейским. В какой-то момент градус накалился и как по команде про ирански настроенные студенты, превратили флагштоки в оружие. Охрана шаха стала избивать митингующих. Немецкие полицейские не сильно усердствовали, чтобы прекратить данное действо, а точнее они просто стояли. Толпа студентов, не ожидавшая такого проявления насилия стала разбегаться и полисмены стали отлавливать всех кто у них вызывал подозрение. В атмосфере хаоса и неразберихи нервы не выдержали у офицера Бундесвера Карл-Хайнц Курраса.

Тот выстрелил в затылок 26-летнему студенту Бенно Онезоргу. Он пришел на демонстрацию, так “за компанию”. У него дома, осталась беременная жена. Очевидцы из протестующих говорили что после выстрела трое полицейских какое-то время избивали истекающего кровью Онезорга. Это убийство положит начало формированию многих групп радикально настроенных-среди них “Движение 2 июня” назвавшие себя так в честь дня когда погиб студент Бенно Онезорг и “герои” сегодняшнего рассказа.

Спустя много лет окажется что полицейский с 1955 являлся информатором Штази (разведка ГДР)но об этом узнают спустя много лет. Состоится суд над полисменом, он заявит что студенты угрожали ему ножами и он якобы вынужден был применить оружие. Его начальник Гельмут Штарке руководивший в тот день отрядами Бундесвера на суде скажет - что ничего не видел. Только в 2009 году при проведении нового расследования и детальном увеличении пленки и фотографий станет ясно - что Штарке покрывал своего подопечного. Карл-Хайнц Куррас избежит наказания на суде. Его оправдают за недостаточностью улик.

Надо отметить, что этот конфликт зарождался постепенно и далеко не сразу молодые люди стали поджигать универмаги, взрывать гос. учреждения,  редакции газет, угонять самолеты и похищать людей. Это бунтарство, горячая кровь, конфликт отцов и детей, чьи отцы так или иначе жили при Третьем рейхе, а дети при модном течении левых идей стали марксистами и маоистами в противовес им. Это бунт против моральных устоев взрослых. Конфликт поколений. Один из популярных лозунгов, произнесенный христианским социалистом Руди Дучке тех времен гласил: “Не верь никому, кому больше 30 лет”. Левым тогда было быть модно. Примечателен тот факт, что в социалистический ГДР бежать из ФРГ было намного проще, чем наоборот. Но мало кто это делал. Быть коммунистом в ФРГ, намного интереснее. Пить Coca-Cola, одеваться в американские джинсы и кричать лозунги Маркса, Ленина и Мао Цзэдуна. Все будущие члены RAF из нормальных семей среднего класса. Многие из них заканчивали университеты. Студентов не устраивала жизнь в фашистском государстве, они предъявляли претензии государству, часто у них на это были веские причины. Только для решения этих проблем, они выбрали путь террора. Будучи молодыми людьми читавшими левую литературу, они считали всю верхушку Западной Германии успокоившимися и сытыми жирными, буржуазными свиньями. Всех кто жил в достатке -чиновников, банкиров, председателей профсоюзов и прочих –нацистами, сделавшими свои капиталы на крови и костях заключенных умерщвленных в газовых камерах и лагерях смерти Треблинка, Освенцим и Дахау. Полицейские для них это “псы режима” –они это те кто служил системе верой и правдой и охранял его от нападок несогласных. А значит они-враги. С которыми не нужно разговаривать, а можно сразу стрелять. Также своими врагами они считали колыбель капитализма США, насильно насаждавшая демократию в странах Азии, Южной Америки и Африки и державшая Германию в сфере своих интересов. Недовольство молодых людей росло, власть это не единый механизм, она тоже состоит из людей, а люди не роботы и у них есть нервы. Выход негативным эмоциям нужно давать, многим для этого нужен внешний враг. А когда враг сам делает неверный шаг, дает повод для того чтобы на него выместили свою злобу и  негативную энергию, получается то, что произошло 2 июня 1967 года. Студент Бенно Онезорг, будучи пацифистом по политическим взглядам, пал жертвой этого нервного напряжения, первым нервы сдали у представителя власти, полицейского Карл-Хайнц Курраса. После этого студенты увидели, как государство в лице полиции и суда, выпустило его-даже не наказав тюремным заключением, в то время как у Бенно осталась жена на восьмом месяце беременности. Молодые люди Германии, восприняли это как нападение на них всех. В дальнейшем, молодые социалисты которые тогда только думали о вооруженной борьбе, от мыслей и слов, постепенно переходят к действиям.

Глава 2.Зарождение RAF

На момент 1968 года в ФРГ было большое количество оппозиционно настроенных молодых людей, ранее образовавших студенческие движения протеста, группировки, коммуны и партии. Тех кого они считали своими врагами, автор описал в прошлой главе. Они действовали разрозненно, мелкими группами и каждый вел свою борьбу по-своему. Кто-то, как например писатель, социолог и христианский социалист Руди Дучке, читающий лекции в Берлинском университете считал: что революция должна совершаться в умах людей и вел ненасильственную борьбу. Иные же считали что если хочешь что-то поменять, нужно брать в руки автомат. Среди таких фанатично настроенных людей, твердо уверенных в том что революция без насилия невозможна были: забросивший университет и крутившийся в кругах политически настроенной молодежи левых взглядов: 25-летний мюнхенский бунтарь-бисексуал Андреас Баадер, его боевая подруга 28-летняя учительница, прямой потомок писателя Георга Гегеля и активистка Гудрун Энслин, крестным отцом сына, был как раз Руди Дучке.

То есть образно выражаясь фитиль был подожжён, оставалось ждать, где взорвётся. Две бомбы, заложенные поочередно в двух универмагах города Франкфурт, взорвались - ночью 2 апреля 1968 года. Их заложили: Андреас Баадер, Хорст Зёнляйн, Гудрун Энслин и Торвальд Пролль. Считающие эти магазины, а ныне это супермаркеты-ярким проявлением капитализма, с которым так яростно боролись молодые немецкие социалисты. Также они это объясняли как протест против войны во Вьетнаме, где недавно завершилось Тетское наступление, проигранное в военном смысле, но оказавшее большое влияние на сомневающихся и противников войны. Уже через 2 дня студентов задержали. Находясь в заключении, 11 апреля они узнают о покушении на жизнь Руди Дучке, голоса левой молодежи.

То есть образно выражаясь фитиль был подожжён, оставалось ждать где произойдет взрыв. Две бомбы, заложенные поочередно в двух универмагах города Франкфурт-на-Майне взорвались - ночью 2 апреля 1968 года. Их заложили: Андреас Баадер, Хорст Зёнляйн, Гудрун Энслин и Торвальд Пролль. Считающие эти магазины, а ныне это супермаркеты-ярким проявлением капитализма, с которым так яростно боролись молодые немецкие социалисты. Также они это объясняли как протест против войны во Вьетнаме, где недавно завершилось Тетское наступление, проигранное в военном смысле, но оказавшее большое влияние на сомневающихся и противников войны. Уже через 2 дня студентов задержали. Находясь в заключении, 11 апреля они узнают о покушении на жизнь Руди Дучке, голоса левой молодежи.

Утром 11 апреля, на улице к нему подошел в прошлом мелкий воришка и рабочий из Мюнхена по имени Йозеф Бахман 23 лет и спросил не он ли Руди Дучке? Получив утвердительный ответ, он трижды выстрелил в него, дважды в голову и один раз в плечо, назвав его –“Грязной коммунистической свиньей”. Дучке истекая кровью, прошел несколько метров и упал. Христианский социалист, оратор Руди Дучке выжил, но последствия этого покушения сказались на его здоровье. У него будет диагностирована афазия –нарушение речи и эпилептические припадки. Некоторое время поскитавшись по Европе в Италии, Великобритании, Ирландии. Так как он продолжал пропагандировать свои левые идеи ,и принимал гостей из Иордании, Израиля и Чили, что шло вразрез с договоренностями о его пребывании в этих странах, его оттуда “попросили” и он остановился в Дании. В итоге он получит должность преподавателя университета в городе Орхус. Где во время очередного припадка он утонет в ванной 24 декабря 1979 года в возрасте 39 лет. Дучке всегда отстаивал своё мнение. Он простил того, кто хотел лишить его жизни-Йозефа Бахмана, последний хотел повеситься в тюрьме. Дучке стал вести с ним переписку и приобщать его к идеям социализма, но Бахман все равно ушел из жизни в 1970 году в ночь с 23 на 24 февраля 1970 года, задушив себя полиэтиленовым пакетом. Намного позже уже в 21 веке выяснится что Йозеф Бахман контактировал с ячейкой нацистов и решился на это, вдохновившись недавно совершенным убийством 4 апреля в США - Мартина Лютера Кинга и решил войти в историю, рискну предположить что его кумиром был убийца Джона Кеннеди-Ли Харви Освальд.

Но, на момент 1968 года эти подробности не были известны красной молодежи Германии, но они узнали что при задержании у  Йозефа Бахмана в кармане была найдена правая газета “Der Spiegel”. Издание в последнее время дискредитировала Дучке и писала о нем нелицеприятные вещи. Это послужило поводом для новых волнений. В Берлине издательство газеты осаждали несколько сотен студентов и поджигали автомобили вокруг. В Гамбурге нечто похожее происходило с типографией выпускающей данную газету.
Намного позже на допросе, идеолог RAF Ульрика Майнхоф, написавшая политическую программу и придумавшая звучное название RAF- Фракция Красной Армии (нем. Rote Armee Fraktion) сказала“Пули выпущенные в Дучке, покончили с нашими мечтами о мире и ненасилии”.

Ульрика Майнхоф не типичный представитель террористической организации. Из интеллигентной семьи. Отец историк и директор музея. Мать-учительница. Она старше всех остальных лидеров RAF и самое главное ,она уже на момент поджогов 2 апреля 1968 года, известный в ФРГ левонастроенный журналист и редактор журнала “konkret”.Именно при ней студенческий журнал стал более политизированным но ии заработал популярность в студенческих кругах и не только.

Была замужем за журналистом, писателем Клаусом Рёлем, от которого и родила в сентябре 1962 года двоих девочек близняшек-Регину и Беттину. Но с мужем они не жили в согласии. Муж не был ей верен. Ульрика мало времени уделяла детям, занимаясь в основном политической деятельностью. Появлялась на немецком телевидении в качестве участницы ток-шоу и различных дебатах. Выступала с речами в студенческих университетах, будучи начитанной и образованной женщиной, обладала искусством слова и харизмой, могла привлечь людей своими речами.

Ульрика хотела передать детей в Палестину, где находились их союзники из Палестинского Фронта Освобождения. Но их успели перехватить и отдать  отцу Клаусу Рёлю. Она выбрала путь террора уже будучи состоявшийся и успешной личностью. Она порвала с прошлым, после развода с мужем у неё остались значительные средства для жизни , она могла безбедно жить и заниматься журналистикой, в журнале konkret за ней осталась колонка редактора. Но Ульрика хотела заниматься политикой, она вроде бы как считала что реформировать государство можно мирным путем, добиваясь этим через прессу и митинги, с публичными призывами, обращая на себя внимание общества. Но с другой стороны она восхищалась молодыми людьми по типу Андреаса Баадера и Гудрун Энслин которые не боялись что то менять используя радикальные меры.

Глава 3.Группа Баадер-Майнхоф

На суде по делу о поджоге универмагов подсудимые Андреас Баадер, Гудрун Энслин,Торвальд Пролл и Хорст Зёнляйн вели себя крайне вызывающе. Они смеялись, закуривали сигары по аналогии с кубинскими революционерами.

На процессе присутствует Ульрика Майнхоф и восхищается смелостью подсудимых. Так как жертв после этих инцидентов не было, а гуманное западногерманское правосудие пока не знало еще во что перерастут данные шалости, при умелой защите “красного” адвоката Хорста Малера (защищавший до этого Руди Дучке, а на суде над полисменом Карл-Хайнц Куррасом, застрелившем студента Бенно Онезорга, защищал интересы родителей последнего).Осенью, 31 октября 1968 года, немецкое общество осудило поджигателей, дав им по 3 года тюрьмы. Хорст Малер подаёт апелляцию и пока суд рассматривает её , в июне 1969 года заключенных временно выпускают на свободу. Далее адвокат подаёт прошение о помиловании, но Федеральный Верховный Суд ФРГ в ноябре того же года его отклоняет и поджигатели Баадер, Энслин, Пролль и Зёнляйн должны были вернуться в тюрьму. Гудрун Энслин, Андреас Баадер, Торвальд Пролл и Хорст Зёнляйн не выполнили указание суда и понимая что в ФРГ их объявят в розыск, по поддельным документам ,они скрываются во Франции, где они прячутся на вилле французского писателя Режиса Дебре, бравшего интервью у Че Гевары, который находится в это время в боливийской тюрьме. Торвальд Пролл решает отойти от “освободительной борьбы” и транзитом через Великобританию, возвращается в ФРГ. Там, 21 ноября 1970 года он пришел и сдался в один из полицейских участков Берлина. Суд учел это и в ноябре 1971 года он вышел на свободу и более не был замечен в связях с РАФ. Но он вовлёк в эту преступную группу свою сестру Астрид.

Через некоторое время из Франции они бегут в Италию. Зимой 1970 года они возвращаются в Германию. Там их прячет у себя дома в Берлине Ульрика Майнхоф. Баадер был бесшабашным малым и лихим водителем. За это он и поплатился. Его задержали за превышение скорости, дорожные полицейские, когда он ехал на угнанной машине по дороге.
Баадеру грозит новый срок и его друзья и товарищи по “освободительной борьбе” во главе с Хорстом Малером и Ульрикой Майнхоф собираются дома у последней и думают что делать. Кто-то предлагает дождаться освобождения Баадера, некоторые “горячие головы” готовы взять тюрьму штурмом со взрывами и стрельбой.

Среди присутствующих в тот момент в квартире были: адвокат Хорст Малер, журналистка Ульрика Майнхоф, выросшая в детском доме Ирен Гергенс, активистка Ингрид Шуберт, потомок барона Мюнхгаузена Ян Карл Распе, учительница и возлюбленная Баадера- Гудрун Энслин, студент-кинематографист Хольгер Майнс, работавшая администратором в адвокатской конторе Хорста Малера- Моника Берберих и сестра ранее сдавшегося властям Торвальда Пролла –Астрид Пролл. Они придумывают хитрый план.

Летом,8 июня 1970 года “партизаны каменных джунглей” грабят банк. Убеждая людей, оказавшихся в тот момент в банке, что они грабят не честных граждан, а буржуазных свиней в лице правительства и банкиров Западной Германии. В общей сложности их добыча составила 217 000 дойч-марок. У них всё это получается на кураже. Жизнь на нелегальном положении, каждодневная опасность, быстрая езда на угнанных авто и безумная молодость с горячей кровью в жилах, секс, наркотики, алкоголь и полная уверенность того что они совершают революцию.
После ограбления банков RAF имеющая на тот момент множество сторонников прямо или косвенно помогающие группе, в разных слоях населения ФРГ. Сделав поддельные документы и изменив внешность группа Баадер-Майнхофф договариваются с союзниками из Национального движения за освобождение Палестины(ФАТХ)один из основателей которого был Ясир Арафат о том что они пройдут военную подготовку на одной из их баз в Иордании. Летом 8 июня 1970 года они вылетают туда. Ближний Восток и арабы не особо были рады приезду европейцев. Учили их партизанской борьбе в пустыне, так как палестинцы воевали с Израилем. Но Баадер говорил, что они воюют в городах и это им никак не поможет. На стрельбище он во весь рост расстреливает за раз весь магазин автомата АК-47.Патроны от которого в дефиците. Девушки загорают на крышах казарм под палящим солнцем, что для мусульман неприемлемо. Недовольство палестинцев растёт и их вежливо просят уехать.

В августе того же 1970 года они возвращаются в ФРГ. Для вооруженной борьбы с немецкими капиталистами и их хозяевами-американскими империалистами, “пролетариату” нужны деньги. Пожертвований от сочувствующих бизнесменов, не хватает и они следуют по пути товарища Сталина, грабят банки, точнее изымают у буржуев на нужды революции.
Утром 29 сентября RAF тремя группами ограбили сразу 3 банка с промежутком в 10 минут. Присутствующим в тот момент людям в помещении банка они говорят что грабят не обычных граждан, а капиталистических свиней из правительства ФРГ.
Но все здравомыслящие люди понимали, что рано или поздно члены RAF или их часть будут задержаны. Бундесвер это государственные органы, охраняющая права и свободы обычных граждан, с этой точки зрения группа Баадер-Майнхоф вела антисоциальный образ жизни, покушаясь на жизнь граждан и их деньги, внося смуту в общество и заставляя их жить в страхе. И как бы не кричали RAF о том что грабят они капиталистов, люди жили в страхе. Еще пока не так, еще нет таких громких терактов еще не гибнут обычные немцы. Пока еще им салютуют многие люди и считают их теми-кто делает то, на что у них не хватило смелости. Но и эта часть постепенно начнёт отворачиваться от них, но не будем забегать так далеко вперед.

Полиции нужно было поймать одного из группы, того кто может знать адреса или места вероятного появления членов группы, надавить на него, используя при этом различные методы давления. Все зависело от того по какому пути развития двигалось государство. При диктатуре и тоталитарном режиме  думаю не задумываясь использовались бы пытки. Все-таки Западная Германия двигалась по пути демократичного, толерантного общества и методы воздействия на задержанных, использовались все таки психологические. Но кто знает, что творилось за закрытыми дверями. Особенно преданные члены RAF особенно лично знакомые с Баадером, Энслин,Распе и Майнхоф которые прониклись их идеями, авторитетом. Становились верными и фанатично настроенными людьми, которые долго бы молчали.

Группа во главе которой был адвокат Хорст Малер, стоявший у истоков создания RAF, а после задержания он становился подозреваемым в групповом ограблении банка в Берлине. Заговорил он или нет, история умалчивает. Но бывший адвокат получил 14 лет заключения за ограбление банка и создание преступной группы. История его жизни с одной стороны очень интересна. В тюрьме он отказался от принадлежности к RAF.Это тот человек который от крайне левых идей, перешел к крайне правым. Ярый отрицатель Холокоста. Был несколько раз судим. Сейчас у него нет ног, до колен. 23 января 2025 года ему исполнится 89 лет и он неизменно возвращается в места не столь отдаленные и призывает немцев бороться с “мировым еврейством”.

Но 8 октября 1970 его задержали на съемной квартире снятой Моникой Берберих, работавшей секретарем у Малера в адвокатской конторе, причем самой Моники в квартире не было. Её можно назвать из  той категории людей кого принято называть “белыми воротничками”. В группе она занималась тем что, арендовала квартиры и автомобили на которых потом совершались преступления. Также Моника Берберих участвовала в побеге Баадера из тюрьмы,14 мая 1970,когда и зародилась RAF а также ездила с группой в Иорданию. На суде её обвиняли в поддержке преступного сообщества и в участии в побеге. Она получила 12 лет, несколькими годами больше чем некоторым, хотя тяжесть её нарушения закона была не столь существенна, но суд признал её опасной для общества из-за её юридического образования и высокого интеллекта.
Полиция вломилась в квартиру и задержала Хорста Малера, Ирен Гергенс, Ингрид Шуберт. Моника Берберих пришла их навестить, но полицейские задержали и её.

Полиция вломилась в квартиру и задержала Хорста Малера, Ирен Гергенс, Ингрид Шуберт. Моника Берберих пришла их навестить, но полицейские задержали и её.

Ирен Гергенс участвовала в побеге Баадера. Она, Ингрид Шуберт и Ульрика Майнхоф были в библиотеке и открыли дверь человеку в черной маске. Астрид Пролл и Ирен Гергенс, которая была по совместительству няней детей Ульрики Майнхоф, проводили разведку перед побегом Баадера. Ирен участвовала в тройном ограблении банков 29 сентября 1970 года. Весной 1971 года её осудили на 6,5 лет тюрьмы. 13 мая 1977 года она вышла за пределы тюрьмы свободным человеком и более не поддерживала связей с  RAF.

Ингрид Шуберт также участвовала в побеге Баадера. Была в числе тех кто летал в Иорданию, летом 1970 года. Суд ФРГ за подготовку и участие в побеге а также участие в двух ограблениях банков в апреле 1971 года осудил её на 13 лет тюрьмы. Осенью 1977 года,11 ноября она была найдена мертвой в одиночной камере исправительного учреждения в Мюнхене. Если отбросить все теории заговора то смерть наступила путем повешения. Самоубийство.

После приезда RAF из лагеря ФАТХ во второй половине 1970 года по всей Германии начали происходить ограбления банков и инкассаторских машин, угон автомобилей, около 80 поджогов магазинов и государственных учреждений. Соответственно если люди в погонах для них считались свиньями, то и взрывы объектов Бундесвера не заставили себя ждать. Военные базы НАТО также подвергались взрывам.

Глава 4.Следующий этап

В 1971  году RAF в основном копила средства на ведение партизанской, городской войны. Фракция набирала преданных людей, пополняясь членами из других леворадикальных организаций одна из таких SPK(Социалистический коллектив пациентов) организованный доктором Вольфгангом Хубером, тоже интересное явление. Доктор учил пациентов психиатрической клиники, основам социализма и как юридически противостоять капиталистическому государству. По его теории недуги от которых лечат в клинике, люди не приобретали и не болели этими болезнями, если бы не было капиталистического строя.

То есть капиталистический мир породил много людей, с психическими отклонениями. А если в государстве установится коммунизм, то есть будет уничтожено классовое неравенство тогда и люди будут спокойнее. миролюбивее и счастливее, следовательно не будут столько нервничать и приобретать различные расстройства и болезни. Но как это сделать если в стране где они живут торжествует капитал? Ответ: революция.

Зимой 1971 года группа совершает налёт на два банка в городе Кассел. Сумма награбленного составляет 114 000 немецких марок.

Бундесвер собирает специальную комиссию и решает создать что-то вроде штаба по борьбе с терроризмом и организованной преступностью. Вся немецкая полиция начинает работать по другому и получает больше полномочий, с большей интенсивностью. Все силы брошены на поимку членов группы Баадер-Майнхоф.Проверяются все подозрительные, парни и девушки кому нет 30 лет. Так ,15 июля 1971 года, в Гамбурге в поле зрения патрульных, попадает проезжающая по дороге БМВ за рулем которой молодая девушка и парень.

Передав по рации номер машины, им приходит ответ что машина в угоне, и просят девушку за рулем, остановиться. Проигнорировав призыв, она вжимает педаль газа. После недолгой погони, выставленный впереди заслон из полицейских с автоматами, вынуждает девушку прижаться к обочине. Парень кричит девушке чтобы она бежала, отвлекая тем самым внимание на себя, выходит и начинает стрелять по полицейским. Но был ранен и задержан стражами порядка. Девушка же побежала во дворы, и пыталась там затеряться от погони. Но в одном из дворов тупик и ей  больше некуда бежать, от безысходности она начинает стрелять, ранит одного полисмена, но точной автоматной очередью, она сражена наповал, одна из пуль попала в лицо нападавшей. Потом её опознают как 19-летнюю Петру Шельм, парикмахера по образованию. Она станет первой жертвой из членов RAF,ликвидированной полицией. Парень которого  звали Вернер Хоппе, выжил, и в 1972 году предстал перед судом, получив 10 лет тюрьмы. В 1979 году был освобожден по причине тяжелой болезни.

Ульрика Майнхоф пишет манифест RAF, так называемую "Концепцию городской герильи”. Ведение партизанской войны в городе. Левые радикалы проводят ряд терактов в мае 1972 года .

11 мая 1972 года во Франкфурте в штаб-квартире армейского комплекса армии США, также там находится штаб ЦРУ в ФРГ гремит взрыв, бомба была заложена у пропускного пункта. Пока обошлось без жертв.

В этот же день в Аугсбурге, взорвались две бомбы.5 полицейских были ранены. Третий взрыв гремит в Мюнхене, перед управлением баварской полиции, ранены несколько полисменов.

19 мая взорвалась бомба в здании издательства “Axel-Springer” выпускающая ряд известных немецких газет, по мнению RAF покрывающая и обеляющее фашистское государство в ФРГ. 36 человек получили ранения.

24 мая в Гейдельберге союзники RAF , группа “Движение 2 июля” заложила бомбу в один из автомобилей и оставила его на парковке перед Штабом командования Армии США в Европе. Погибло 3 человека,5 человек получили ранения.

Таким образом RAF протестовала против политики США в Северном Вьетнаме, хотя к тому времени американцы и их союзники постепенно начали вывод войск. Но часть американской армии все равно оставалась там, аргументируя это тем что пока военнопленные американцы не будут выданы, часть армии останется на территории Южного Вьетнама.

Некромант сам не понимал, почему согласился на этот проект.

Сначала ему показалось, это будет интересно. Найти полсотни могил со специфическими — весьма специфическими — обитателями. Восстановить тела, которые годами кормили червей. Наложить программу полного подчинения.
Он не сомневался, что о такой авантюре можно будет с гордостью рассказать коллегам. Но с каждым днём атмосфера становились всё более пугающей.
И дело было совсем не в кладбищах.

Они как раз скучали на кладбище. Накрапывал редкий холодный дождь. Двое помощников, которых он наскоро оживил в ближайшем морге, раскапывали могилу.
Некромант не любил пачкать руки. Его заказчик тем более их берег.

Надгробие было необычным даже для искушенного взора некроманта. Мраморная плита, а рядом на земле — серебряная флейта с небольшим раструбом.
Будто владелица просто отложила ее и отправилась в царство вечного сна.

— У нас вроде недавно была флейтистка?
Заказчик оторвался от телефона и закатил глаза.
— Я бы попросил. Это не флейта, а гобой. Эта девушка неплохо выступала на конкурсах, прежде чем... Взяла вынужденную паузу в карьере.
Мертвецы докопались до гроба. Некромант поспешил к могиле.
Он бы предпочёл провести время в свежевыкопанной яме, чем рядом с раздражённым заказчиком.

Он осмотрел тело. Девушку похоронили несколько месяцев назад — а перед этим тщательно забальзамировали. Вредно для природы, но очень хорошо для его работы.
Больше всего приходилось возиться с пальцами. И легкими. Восстанавливать мышцы и связки, пробуждать память. Чтобы каждый из мертвецов мог держать в руках смычок, трубу или этот, как его...
Гобой.

Готовясь к ритуалу, некромант чувствовал, как тяжелый взгляд буравит спину. Рисуя печати на коже покойницы, он вспоминал тот вечер в баре.
К нему подсел обычный, на первый взгляд, мужчина. Серый пиджак, очки, тонкие пальцы сжимают бокал вина. Он прошептал:
— Я слышал, вы можете оживлять людей. А пятьдесят человек поднимете?
Некромант тогда рассмеялся в голос. На лицо незнакомца наползло недовольное выражение; рука с бокалом дёрнулась.
— Погодите, вы... — Некромант перевёл дух. — Это не шутка?
Оскорбленным тоном тот ответил:
— Я бы попросил! Это всего лишь маленький симфонический оркестр.

Так началось их путешествие. Поиск свежих могил с музыкантами. Поездки в разные уголки страны. Ритуалы на кладбищах, один за другим.
Некромант поднимал из гробов скрипачек и флейтисток. Наполнял воздухом мертвые легкие тромбонистов, оживлял ударников.
Однажды, скучая в очередном купе поезда, он спросил:
— Зачем это вам?

В ответ заказчик разразился тирадой о музыкантах: ленивых и безответственных. Размахивая рукой, будто в ней зажата палочка, он вещал:
— Мне нужен нормальный оркестр! В котором никто не сбегает в отпуск и не заболевает прямо перед концертом. Не сбивается с ритма. И никогда не пропускает репетиции!

Некромант лишь кивал. Он вообще старался не возражать заказчику.
Если быть честным, некромант сам его боялся.

59/365

Одна из историй, которые я пишу каждый день — для творческой практики и создания контента.

Мои соцсети — если вам интересно~

Спасибо @NatalikK за донат <3

Старенький «жигуленок», шурша полулысыми колесами, летел, пересекая мост и сворачивая на трассу. Сергей изредка в зеркало посматривал назад на дорогу, да на сидящую сзади жену с дочкой, которые разморенные жарой, подставляли лица потоку воздуха, влетающего в открытые окна.
- Сереж, скоро? – спросила жена. – Ты говорил недалеко от города.
- Скоро, Лен, скоро…
- Там точно мало народа? – уже наверно двадцатый раз спрашивала мужа Лена, не любившая людные места.
- Точно… и мелко, как раз для Катьки. Я раньше на него ездил.
Сибирская жара, словно мстя зиме за ее холод, выгоняла горожан из города на водоемы, как африканских зверей из душных саванн. Впереди показалась стоящая на обочине дороги «Тойота» с открытым капотом и из-за него выскочила девушка с поднятой рукой.
«Крутикова…» - узнал ее Сергей. Притормозив, съехал с дороги и встал сзади её автомобиля. Девушка подбежала к окну Серёгиного «жигуленка». Загоревшая, стройная, такая же красивая, как и раньше, казалось, нисколько не изменившаяся.
- Извините… ой, - узнала его в свою очередь. – Сергей, я тут в неприятность попала, двигатель заглох и не знаю, что теперь делать. Посмотри, ты же разбираешься в этом…
Открывая дверь, Сергей обернулся: жена, чуть поджав недовольно губы, всем видом показывала «радость» от этой вынужденной остановки.
Подойдя к мотору, причину понял сразу, жар от мотора поднимался такой, что воздух плавился.
- Движок перегрела, едешь, а за температурой не смотришь… Безалаберная ты, Танька…
- Да я не разбираюсь в этом и что делать?
- Что делать… смотреть надо, но туда руки засунуть сейчас страшно. Давно стоишь?
- Нет, минут десять. Ты мне поможешь?
- Отвёртка есть?
- Нет у меня ничего
- Сейчас свою тогда принесу.
Проходя мимо своей машины к багажнику, опять посмотрел на жену.
- Серёжа, мы надолго? Кате жарко… - недовольно высказалась жена. – Я одного не пойму - зачем надо было останавливаться?
Сергей не ответил, вытащив пробник и отвёртку, вернулся к огнедышащему мотору.
- Движок не заводи, просто включи зажигание, - приказал Сергей. И углубился в изучение проводки иностранного автомобиля.
Крутикова стояла рядом и неожиданно спросила:
- Серёж, а ты обо мне хоть иногда вспоминаешь?
- Уже нет, - ответил он, не поворачиваясь, пальцами раздвигая цветные провода.
Татьяна замолчала, повернувшись лицом к Серёгиной машины, кинула взгляд на жену.
- А ты зачем такую жену взял себе?
- Какую?
- Полная… простая какая-то…
- Слушай, Крутикова, еще раз скажешь что-то подобное, останешься на дороге! – сердито обернулся Сергей. - Это не твоё дело. По крайней мере, лучше тебя. Иди зажигание выключи, я, кажется, понял причину.
Татьяна, повернув ключ зажигания, вернулась и встала с левой стороны от Серёги, совсем близко.
- Ты почему меня все по фамилии называешь? Помнишь все мне в ушко шептал - Танечка, Танюш.. - вполголоса спросила Крутикова, медленно пройдясь пальцами по спине Сергея, пощекотав чуть шею, запустила пятерню в его волосы. - И чем она лучше меня? Не верю…
Сергей вздрогнул и сердито, но тихо также как и она, прошипел:
- Убери руку, дура, не дай бог жена увидит…
- Не увидит… капот скрывает… ты же помнишь все… Почему ты ушёл? – продолжала нежным голосом Татьяна, бесцеремонно играя с его «ежиком».
Сергей мотнул головой, но не поднялся. Так и стоял, согнувшись над мотором, и смотрел, как со лба капали капли пота на горячий двигатель.
- Почему? – переспросила она и, толкнув его чуть бедром, бросила секундный взгляд в сторону «жигуленка». Лена сидела, обмахивая газетой себя и дочь, высунув одну ногу в открытую дверь. – Подумаешь, ну и наорала я на вас, всех выгнала. Устала я тогда, а ты понавёл мужиков с работы.
- Я же тебе все объяснил. Это не главное.
- А что главное?
Сергей наклонился и опять начал разбирать хитросплетения электротехники и ничего не ответил.
- Ну… говори, - повторила Татьяна несколько раз, сжимая ласково его шею двумя пальцами.
- Забыла что кричала? «Это моя квартира, ты здесь не хозяин!». Не надо мне этого, не хотел так жить, хотел все строить сам и не таскаться у тебя на поводу, зачем мне все это нужно? Другой я просто… убери руку, я прошу тебя…
- Раньше нравилось…
- Давай забудем что раньше.
- Что счастлив сейчас? Все по твоему значит… сам хозяин…
- Да счастлив, - твердо сказал Сергей.
Татьяна, убрав руку с головы, переложила на Серёгино запястье и, погладив пальцами, резким движением выдернула волосок.
Сергей повернулся, посмотрел на неё. Таня улыбалась и с некоторым ехидством произнесла:
- Твоя к нам идет.
Лене уже наскучило сидеть в душной машине, вышла и направилась к ним. Сергей высунул голову из капота и крикнул:
- Лен, принеси там ножик в бардачке!
Пока жена Сергея искала в бардачке складник, Крутикова поинтересовалась:
- На то озеро едете, где мы с тобой купались?
- Да, - ответил Сергей, заглянув в голубые глаза, с короткими, но очень густыми ресницами бывшей подруги и отвернулся.
Лена принесла ножик и страдальческим тоном попросила:
- Сереж, давай быстрей, Катя сварилась уже на этой жаре.
- Все я заканчиваю, иди назад, не оставляй Катьку одну.

Жена вернулась в машину и села на заднее сиденье. Татьяна посмотрела ей вслед и иронически-уважительно заметила:
- Послушная… не то, что я….
- Она замечательная… а ты одна сейчас?
- А почему тебя это так интересует? – все в том же ироничном тоне.
- Да не интересуешь ты меня… просто спросил.
- Совсем… совсем-совсем? – удивилась, раскрыв широко глаза.
Сергей, усмехнулся, просунул руки в самый низ моторного отсека, затем, отрезав два провода и вытащив их из жгута, прикрутил их к другим клеммам.
- Все можешь ехать. Вентилятор тебе напрямую подключил, - сказал и захлопнул капот. – Завтра в любом автосервисе реле заменят и езди дальше.
- Спасибо, Сережа.
- Не за что… сразу не езжай, пусть минуточку поработает. Ну, все, рад был увидеть… - улыбнулся Сергей на прощанье и пошел к своей машине.

- Кто это был? – подозрительно поинтересовалась жена, - Поди, твоя бывшая?
- Нет, это Валька Колесова, из моего класса, - зачем-то соврал Серёга, видимо не хотевший возбуждать в жене ревнивые чувства. – Все едем.

Крутикова, посмотрев на отъезжающий автомобиль Сергея, с удивлением заметила, как его дочка, скорчив гримасу, показала ей язык.
- Ах ты, засранка, язык мне показывает! Вот встану неподалёку от вас, буду купаться и загорать! – разозлилась Татьяна. Дернула вперед рычаг коробки передач и помчалась догонять «жигулёнок».