CreepyStory

3 место  7500  рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @KatrinAp В надёжных руках. Часть 1

4 место 6500  рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @Koroed69 Адай помещённый в бездну (часть первая из трёх)

5 место 5500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @ZippyMurrr Дождливый сезон

6 место 3500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @Skufasofsky Точка замерзания (Часть 1/4)

7 место, дополнительно, от Моран Джурич, 1000 рублей @HelenaCh Жертва на крови

Арт дизайнер Николай Геллер @nllrgt

https://t.me/gellermasterskya

сделает обложку или арт для истории @ZippyMurrr Дождливый сезон

Так же озвучку текстов на канале Призрачный автобус получают :

@NikkiToxic Заповедник счастья. Часть первая

@levstep Четвертый лишний или последняя исповедь. Часть 1

@Polar.fox Операция "Белая сова". Часть 1

@Aleksandr.T Жальник. Часть 1

@SenchurovaV Особые места 1 часть

@YaLynx Мать - волчица (1/3)

@Scary.stories Дом священника
Очень лесные байки

@Anita.K Белый волк. Часть 1

@Philauthor Рассказ «Матушка»
Рассказ «Осиновый Крест»

@lokans995 Конкурс крипистори. Автор lokans995

@Erase.t Фольклорные зоологи. Первая экспедиция. Часть 1

@botw Зона кошмаров (Часть 1)

@DTK.35 ПЕРЕСМЕШНИК

@user11245104 Архив «Янтарь» (часть первая)

@SugizoEdogava Элеватор (1 часть)
@NiceViole Хозяин

@Oralcle Тихий бор (1/2)

@Nelloy Растерянный ч.1

@Skufasofsky Голодный мыс (Часть 1)
М р а з ь (Часть 1/2)

@VampiRUS Проводник

@YourFearExists Исследователь аномальных мест

Гул бездны

@elkin1988 Вычислительный центр (часть 1)

@mve83 Бренное время. (1/2)

Если кто-то из авторов отредактировал свой текст, хочет чтобы на канале озвучки дали ссылки на ваши ресурсы, указали ваше настоящее имя , а не ник на Пикабу, пожалуйста, по ссылке ниже, добавьте ссылку на свой гугл док с текстом, или файл ворд и напишите - имя автора и куда давать ссылки ( На АТ, ЛИТрес, Пикабу и проч.)

Этот гугл док открыт для всех.
https://docs.google.com/document/d/1Kem25qWHbIXEnQmtudKbSxKZ...

Выбор для меня был не легким, учитывалось все. Подача, яркость, запоминаемость образов, сюжет, креативность, грамотность, умение донести до читателя образы и характеры персонажей, так описать атмосферу, место действия, чтобы каждый там, в этом месте, себя ощутил. Насколько сюжет зацепит. И много других нюансов, так как текст идет для озвучки.

В который раз убеждаюсь, что авторы Крипистори - это практически профессиональные , сложившиеся писатели, лучше чем у нас, контента на конкурсы нет, а опыт в вычитке конкурсных работ на других ресурсах у меня есть. Вы - интересно, грамотно пишущие, создающие сложные миры. Люди, радующие своих читателей годнотой. Люблю вас. Вы- лучшие!

Большое спасибо подписчикам Крипистори, админам Пикабу за поддержку наших авторов и нашего конкурса. Надеюсь, это вас немного развлекло. Кто еще не прочел наших финалистов - добро пожаловать по ссылкам!)

Эпилог

Шесть месяцев спустя

Балтийское море, рассвет, свинцовые волны и крики чаек. Небольшая рыбацкая деревушка на литовском побережье просыпалась медленно, рыбаки готовили лодки к выходу в море, в домиках зажигались огни, дымили печные трубы.

Марк стоял на краю небольшого пирса, вдыхая солёный морской воздух и наблюдая, как первые лучи солнца пробиваются сквозь облака. Ветер трепал его отросшие волосы и куртку, но холод не беспокоил, после всего пережитого такие мелочи уже не имели значения.

— Не спится? — голос Максима раздался за спиной.

— Слишком много мыслей, — ответил Марк, не оборачиваясь. — И не только моих.

Он чувствовал присутствие брата не только физически, но и ментально. Их связь стала постоянной, не навязчивой, но всегда доступной, как фоновая музыка, которую можно приглушить или усилить по желанию.

Максим встал рядом, глядя на горизонт. За прошедшие месяцы он изменился, стал спокойнее, уравновешеннее. Шрам над бровью побледнел, а в глазах вместо постоянной настороженности появилось что-то похожее на умиротворение.

— Новости от Игоря, — сказал он. — Операция в Женеве прошла успешно. Документы переданы представителям ООН. Начато международное расследование деятельности "К-9".

Марк кивнул. После активации "Шторма" они не просто скрылись от преследования, они начали собственное расследование, систематически вскрывая и обнародуя тайные операции "К-9" по всему миру. Используя свои уникальные способности и сеть бывших носителей чипов, они постепенно разрушали инфраструктуру организации, которая так долго манипулировала тысячами жизней.

— А что с Левином? — спросил Марк.

— По-прежнему под домашним арестом. Власти не знают, что с ним делать, формально он не совершил ничего противозаконного, но масштаб его операций... пугает их.

— А Софья?

Максим слегка улыбнулся.

— Она присоединилась к команде в Женеве. Говорит, что её опыт как одной из первых субъектов экспериментов бесценен для расследования.

— Она до сих пор не знает, что ты поддерживаешь с ней связь? — спросил Максим с лёгкой усмешкой.

— Это не совсем связь, — возразил Марк. — Просто... наблюдение. Убеждаюсь, что с ней всё в порядке.

Максим хмыкнул, но не стал развивать тему. Он знал, что отношение брата к Софье сложнее, чем тот готов признать. Несмотря на её неоднозначную роль в истории с "Каскадом" и Левиным, она действительно пыталась помочь Марку, рискуя собственной безопасностью.

— Последние отчёты о состоянии носителей чипов обнадёживают, — сменил тему Максим. — 93% полностью адаптировались к автономному режиму. Никаких серьёзных негативных эффектов.

— А остальные 7%?

— В основном те, кто дольше всех находился под контролем. Им сложнее привыкнуть к свободе выбора. Но с помощью терапии процесс идёт успешно.

Марк вспомнил те странные дни после активации "Шторма", когда мир словно сходил с ума. Люди, занимавшие высокие посты в правительствах, корпорациях, военных структурах, внезапно осознали, что годами действовали под влиянием внешнего контроля. Это вызвало волну отставок, разоблачений, международных скандалов.

Некоторые страны объявили чрезвычайное положение, опасаясь хаоса. Но удивительным образом настоящего хаоса не случилось. Люди, освободившиеся от контроля, не превратились в безумцев или анархистов. Они просто начали принимать собственные решения, руководствуясь своими настоящими убеждениями и ценностями.

— Думаешь, мы правильно поступили? — спросил Марк, глядя на восходящее солнце. — Изменив "Шторм" так, как мы это сделали?

Максим задумался. Первоначальная версия "Шторма", созданная их отцом и модифицированная Левиным, должна была полностью деактивировать чипы, по сути, уничтожив их. Но в момент активации братья внесли свои коррективы, превратив протокол в нечто иное — программу, которая не уничтожала чипы, а трансформировала их, делая полностью автономными и подконтрольными только их носителям.

— Думаю, да, — наконец ответил Максим. — Представь, сколько людей пострадало бы. Чипы глубоко интегрировались в их нейронную структуру. А так... они получили новые возможности без потери свободы воли.

Марк кивнул. Он часто задумывался об этическом аспекте их решения. Они не уничтожили технологию, а перепрограммировали её. Не вернули мир в прежнее состояние, а создали нечто новое.

— Иногда я думаю, что мы поступили точно так же, как Левин, — тихо сказал Марк. — Приняли решение за всех этих людей. Никто не спрашивал их, хотят ли они сохранить чипы, даже в изменённом виде.

— Разница в том, что мы дали им выбор, — возразил Максим. — Чипы теперь под их контролем. Они могут использовать новые возможности или игнорировать их. Это не то же самое, что тайное манипулирование сознанием.

В этот момент Марк почувствовал лёгкое покалывание в виске, признак активации расширенных функций чипа. Он закрыл глаза, позволяя информации течь через расширенные нейронные связи.

— Новое сообщение от доктора Родиной, — сказал он. — Они закончили анализ образцов ДНК, которые мы предоставили. У нас действительно есть естественная генетическая предрасположенность к квантовой нейросвязи. Именно поэтому нас выбрали для экспериментов с чипами.

— Значит, наш отец знал, — задумчиво произнёс Максим. — Поэтому он настаивал на важности нашего единства. Он понимал наш потенциал задолго до "К-9".

Марк открыл глаза, возвращаясь к реальности. За прошедшие месяцы они многое узнали о своём прошлом, о родителях, о проекте "Зеркало". Некоторые воспоминания вернулись естественным путём, другие были восстановлены с помощью документов, найденных в архивах "К-9".

— Наследие отца живёт в нас, — сказал Марк. — Не так, как планировал Левин, но всё же.

— И оно не заканчивается здесь, — Максим указал на горизонт, где первые лучи солнца окрасили море в золотистые тона. — Мы только начинаем понимать возможности, которые открываются перед нами. Перед всеми нами.

Марк знал, о чём говорит брат. Освобождённые чипы начали эволюционировать, адаптироваться к индивидуальным нейронным структурам своих носителей. Некоторые обнаружили способности к ускоренной обработке информации, другие к интуитивному пониманию сложных систем, третьи к эмпатическому восприятию, подобному тому, что было у близнецов, хотя и в меньшей степени.

Человечество стояло на пороге новой эры, более непредсказуемой и, возможно, более интересной.

— У меня есть предложение, — сказал Максим. — Пора двигаться дальше. Здесь мы сделали всё, что могли.

— Куда ты хочешь отправиться? — спросил Марк.

— В Японию. Там формируется новая группа исследователей, бывших носителей чипов, изучающих позитивные аспекты технологии. Возможности для медицины, науки, образования. Они приглашают нас присоединиться.

Марк задумался. Последние месяцы они были сосредоточены на разоблачении "К-9" и помощи людям, пострадавшим от их экспериментов. Это была необходимая работа, но в основном негативная, борьба против, а не созидание.

— Возможно, пришло время для чего-то нового, — согласился он. — Построить что-то, а не только разрушать.

— Именно, — кивнул Максим. — Использовать технологию во благо, как и хотел отец.

Они стояли на пирсе, глядя на восходящее солнце, два идентичных силуэта против яркого света. Внешне почти неразличимые, внутренне, две части единого целого, дополняющие друг друга.

Марк чувствовал, как будущее разворачивается перед ними — неопределённое, полное вызовов, но также и возможностей. Его прежняя жизнь специалиста по кибербезопасности с обычными проблемами и радостями казалась теперь далёким сном. Но он не жалел о потерянной простоте. То, что он обрёл взамен — брата, цель, понимание своей истинной природы, стоило любых жертв.

— Когда отправляемся? — спросил он.

— Через неделю. Нужно завершить несколько дел и передать координацию европейской сети Игорю.

Марк кивнул. Неделя чтобы подготовиться и, возможно, завершить ещё одно дело, о котором он думал последние месяцы.

— У меня тоже есть планы перед отъездом, — сказал он. — Хочу встретиться с Софьей лично. Есть вещи, которые нужно прояснить.

Максим понимающе кивнул, не требуя объяснений. Через их ментальную связь он и так чувствовал сложные эмоции брата по отношению к Софье — недоверие, смешанное с благодарностью и чем-то глубоким, что Марк сам ещё не вполне осознавал.

— Женева в это время года прекрасна, — только и сказал он.

Они ещё некоторое время стояли на пирсе, наблюдая, как рыбацкие лодки выходят в море. Обычные люди, занимающиеся своим обычным делом, не подозревающие о тихой революции, которая изменила мир. О невидимой сети связанных разумов, которая формировалась по всей планете. О потенциале, который только начинал раскрываться.

Но братья знали. И они были готовы стать не просто свидетелями, но и архитекторами этого нового мира. Мира, где технология не порабощает человека, а помогает ему стать чем-то большим, чем он был прежде. Мира, в котором связь между людьми не контролируется извне, а рождается из их собственного выбора и стремления к единству.

Мира, в котором алгоритмы служат людям, а не наоборот.

Конец

Мы забаррикадировались. Притащили ко входной двери массивный комод, который вполне себе претендовал на роль небольшого шкафа. Накидали кучу тяжелого хлама со всей квартиры. Будем надеяться, что мутанты, если они все таки доберутся до нашей части города, не захотят ломиться в запертую дверь.

Я задернул шторы в зале, погасил свет и включил телевизор.

— Ксю, сейчас, что?

— В смысле, что? — отозвалась она с кухни. Есть мне конечно не хотелось, но вот от качественного и хорошего чая я бы не отказался. За чем ее и послал. Голова совсем не работала.

— В смысле, число какое?

— Первое января.

Пиздец денек. С начала всей мути еще даже сутки не прошли. Мы уже успели почти встретить Новый год, пережить загадочное Эхо и нападение мутантов. Ну и я отсидеть успел несколько часов. Так, а когда вообще последний раз моя голова на подушке лежала?

Чая я не дождался. Отключился полусидя на диване. Сны мне снились отвратительные. Какие-то слизистые твари, напоминающие желудок, пытались догнать нас с Ксюшей и съесть... Переварить то есть. Затем картина сменилась и вот уже я отрываю у своей девушки руку, с наслаждением вгрызаюсь в сырую плоть и проглатываю, не жуя... Ксюша уцелевшей рукой берет пистолет и стреляет в меня...

Я проснулся от чувства ужаса и омерзения. Мельком взглянул на часы. Показывало половину восьмого утра. Невеста мирно сопела рядом, периодически вздрагивая во сне. Видимо тоже кошмары. Немудрено.

Состояние было будто бы еще хуже, чем вчера. Усталость, разбитость, вялость, ломота в мышцах. Продолжите список сами, пожалуйста.

Я решил заглянуть аккуратно за шторы и посмотреть обстановку на улице. Может быть за ночь произошло чудо и Зона исчезла, купол сняли. Да и вообще все это может сон?

Одернул шторы и чуть не заорал. За окном, прилепившись к стеклу сидело небольшое нечто. Больше всего оно было похоже на улитку Ахатина, но с кожистыми крыльями, как у летучей мыши. Существо, видимо поняв, что его заметили, расправило свои крылья, взмахнуло несколько раз ими и улетело в темноту.

А еще через секунду его буквально разорвало в клочья. Запоздалый звук выстрела слабо донесся сквозь закрытое окно. Я отскочил назад, споткнулся о небольшой пуфик, стоящий у дивана и грохнулся на пол.

Это, млять, кто его так?..

Придя в себя, я от греха подальше задернул шторы. Проверил Ксюшу, опасаясь, что происходящее могло ее разбудить. Нет, спокойно спит дальше, отлично.

Сердце бешено стучало. Я уже, конечно, начал привыкать к мутантам. Но не в те моменты, когда он резко появляется прямо на твоем окне. А мы не на первом этаже живем, знаете ли.

Любопытство погнало меня обратно к окну. Страх, конечно, сильно чувство, но хотелось знать, не шныряют ли стаи кровожадных тварей у меня под домом.

Я тихонько выглянул. Мало ли неизвестный снайпер стреляет не только по летающим существам, но и по любопытным жителям многоэтажек.

Обошлось. Пулю в лоб я не получил. Во дворе, как ни странно, тоже было довольно тихо. Парочка людей шла куда-то по своим делам, что-то обсуждая и оживленно жестикулируя. Во многих домах рядом горел свет в окнах.

За последние сутки это была, наверное, самая спокойная картина, которую мне только довелось увидеть. У меня даже как-то нервы унялись после встречи с ночным летуном.

Я выпил вчерашний чай и решил полистать соцсети. Думать о том, что будет дальше пока не хотелось. Главное, что на данный момент мы живы. Честно моя голова не знала, почему я не паниковал, не ходил из угла в угол и не обливался потом в ужасе от осознания того, что вокруг шныряют кровожадные монстры, а мы находимся в самом опасном месте на планете.

Видимо я просто устал. Может быть так работает психика. Единственное, что беспокоило — прокушенная рука. Но и она болела уже гораздо меньше, чем вчера.

В местной закрытой соцсети я наткнулся на видео выступления Мещерякова. Свежее. Видимо его сделали публичным лицом, ответственным за освещение новостей по Стерлитамаку-16.

Полковник, видимо, решил честно рассказать людям о прорыве защиты города мутантами. По его словам, выходило, что продвижение монстров вглубь города остановили, а те два района — Юг-1 и Юг-2 — эвакуировали в дальние части Стерлитамака-16. Затем их оцепили и объявили карантинной зоной. Жителей Мещеряков настоятельно просил соблюдать комендантский час, не соваться в карантинные районы и, по-русски говоря, не творить херню.

Дискуссию под роликом пользователи развели, естественно, бурную.

[Ильназ]

"Да че несет этот олень? Какой эвакуировали? Я с первого Юга, улица Горная, дом двенадцатый. Вывезли буквально два автобуса. Два! Вы понимаете?"

[Розалина]

"У меня бабушку разорвала какая-то хрень прямо на моих глазах. Не успела баб Гуля до подъезда дойти..."

[Ильназ]

"Когда эвакуируют остальных? Тут живут не две сотни людей! Тех, кто в частных домах жил, уже сожрали давно. Живые только в многоквартирных, и то не во всех."

[Пивобарон]

"Люди, забейте, нам и так пиздец. Трахайтесь, пейте, живите последние секунды в свое удовольствие! Лично я допиваю бокал с коньячком и иду искать на улицу какую-нибудь сочную бабенку. Пока до наших районов не добрались твари."

[Оленька]

"Ты сам не лучше тварей! Животное!"

[Пивобарон]

"Подскажи, красавица, где живешь? Я подойду. Обещаю, будет только приятно."

[Vatrushka]

"Не раскачивайте, ясно же сказали: эвакуируют весь город, когда смогут. Ждем. Всех спасут."

[Никита]

"Свали, сраный бот! Установили диктатуру, город того и гляди захватят монстры из ночных кошмаров. А ты тут предлагаешь не раскачивать?!"

[Vatrushka]

"Кто тут бот, идиот? Я между прочим в центре живу, окна на площадь Ленина выходят. Сфоткать? Терпеть просто не могу нытиков."

[Никита]

"Лети в чс, проплаченный мудень."

[Официальная страница Администрации Стерлитамака-16]

"Уважаемые жители Стерлитамака-16. Как уже было объявлено, эвакуация из населенного пункта будет проводиться в скором времени для всех граждан. О ее начале объявят дополнительно. До момента эвакуации из города всем жителям необходимо соблюдать требования администрации, а также корпуса военнослужащих Центра изучения паранормального "Парадокс". Выходить из дома во время действия комендантского часа, а также посещать карантинную зону запрещено."

[Пивобарон]

"Оленька, ты еще тут? Я уже лечу на крыльях вискаря."

[Ильназ]

"Тут хрень творится. Напротив нас пятиэтажка стоит. Пять минут назад все жители вышли массово оттуда, как лунатики. Столпились около дома. Так и стояли, пока их зверье жрало всякое. И никто не пошевелился даже."

[Первый послушник]

"Жители города, сограждане, соседи, братья и сестры! Примыкайте к Церкви Последнего Порога. Только вместе мы сможем умилостивить Зону и жить с Ней в мире и процветании!"

[Ильназ]

"Мы тут, все-таки, единственный дом в районе, кто живой остался. Связь сбоит, похоже скоро накроется. Держим оборону от мутантов, помогите нам! Повторяю адрес. Улица Горная, дом двенадцатый."

[Первый послушник]

"Она уже здесь. Она в каждом из нас. Примите Ее. Дышите Ей. Позвольте овладеть своими душами. Слейтесь с Ней."

Жуть. Я вышел из сети. Оставшиеся наедине с монстрами люди, какой-то псих, решивший, что ему позволено не соблюдать законы. Сектанты.

На душе было какое-то поганое ощущение. Жаль было тех, кто остался в карантине. Я будто бы ощущал некий стыд перед ними за то, что нахожусь в относительной безопасности. Гадская ситуация.

Очевидно, что Мещеряков в своем выступлении... Как бы сказать без мата... Набалаболил очень много. Но, что эвакуация из карантинной зоны в дальние районы, по факту, была только показухой... Об этом я сразу и не подумал.

Жаль людей.

Ксюша и не думала просыпаться. Дело приближалось уже к восьми часам утра. Я решил пойти приготовить завтрак. Сам себя он же не сделает, верно? А есть хотелось адски. Со вчерашнего дня ни крошки не нюхал. Однако на кухне меня ждал сюрприз, который я и не мог ожидать. Я в слепую нашарил выключатель, щелкнул им. Помещение залил яркий свет.

За столом, щурясь от загоревшейся лампочки, сидел Азамат собственной персоной. Сердце у меня ухнуло на секунду от неожиданности, а затем резко застучало.

— Охуеть, — вырвалось у меня. — Ты как сюда попал?

— И тебе привет, Саш. Выспался?

— Выспался, спасибо за заботу. Ты, блять, на вопрос ответь. Как ты вошел в квартиру? Там же баррикада.

— Есть способы. — Азамат постучал по небольшому черному цилиндру, лежащему перед ним на столе. — Правда этот способ сейчас перезаряжается. Так что продемонстрировать чудеса науки я пока не смогу.

— Фокусничаешь?

— А я похож на фокусника? — улыбнулся он. — Расслабься, сядь. Поговорим.

Я поколебался, но все же решил последовать совету. Странная ситуация. До смешного странная.

— У меня есть куча вопросов, как ты понимаешь, — начал я.

— Отвечаю на первый сразу: да, я не сотрудник МЧС, который приехал проведать родню на Новый год. У меня в этом гадюшнике, слава Богу, никого нет.

— А...

— Не перебивай! Я работаю на ЦИП "Парадокс". Контора прислала меня сюда с заданием. Мое задание, кстати, сопит в соседней комнате.

У меня в голове будто молния сверкнула. Ксюша! Какого ляда тебе нужна моя невеста.

— Нихрена не понял. И, кажется, я сейчас очень сильно рассержусь и дам кому-то по морде. Нахрен тебе Ксюша?

Азамат повеселел.

— Прекрати, тебе не идет амплуа брутального мачо из башкирской глубинки. Не бойся, Ксюшу я пальцем трогать не буду. Ну, разве что... Не обижайся, но чтобы она не влезала в разговор, сейчас она спит под транквилизатором.

Ах ты ж сука! Я подорвался со стула, оттолкнулся ногами в сторону Азамата. Рука уже летела, чтобы ударить прямым в челюсть, но в последний момент голова оппонента ушла куда-то в сторону. Быстрый!

А еще через мгновение я оказался лежащим животом вниз на полу кухни, придавленный коленом Азамата и с выкрученной рукой.

— Отпусти, сука! — прохрипел я.

— Я же предупреждал. Не идет тебе амплуа самца.

Он отпустил меня и убрал колено. Я встал, пытаясь размять руку, сел. Шея неприятно хрустнула. Видимо как-то не так я ударился о пол.

— Продолжим? — усмехнулся Азамат.

В ответ я утвердительно промычал. Мы сели обратно за стол.

— Молодец. Сразу скажу: Ксюша мне нужна живая. И не надолго. А теперь обо всем по порядку. Она рассказывала тебе, кем были ее родители?

— Работали в комплексе "Белорецк-16"... А кем не знаю.

— Бинго! Они, Саш, там были хоть и не из руководства, но доступ к тайнам этого места им получить удалось. В частности к истинному назначению проекта "Утилизация". Не спрашивай меня, не отвечу. В один момент, видимо, Михаил, ее отец, понял, что по голове их за это не погладят. Вся информация хранилась на жестких дисках у него дома, но он ее переписал.

— И куда? — в голову начали закрадываться нехорошие мысли.

Азамат усмехнулся. Выдержал театральную паузу, паскуда и медленно, с чувством ответил:

— Всю информацию о происходящем в комплексе записали в мозг Ксюши. Затем на нее был наложен блок такого типа, что девушка не вспомнит никогда даже о самом факте записи данных. Я без понятия, откуда Михаил взял устройство, которое смогло это сделать, но по нашим данным — это так. Может быть приобрел кустарный аппарат, не знаю.

— Он помолчал еще немного, посмотрел на холодильник. В животе у меня заурчало. Да, поесть не мешало бы. Но хрен я ему сейчас что-то предложу. Обойдется.

— Факт остается фактом. — продолжил Азамат. — Ксюша большая, живая и красивая флешка. "Парадокс" послал меня ее найти, доставить и снять информацию. Затем мы отпустим ее на все четыре стороны.

Хрень. Полная, безумная, непонятная и беспросветная хрень. Я думал, что хуже уже не будет. Куда уж хуже пришествия гребаной аномальной зоны? А вот нате вам, Александр. Получите.

— Ты что-то мне не договариваешь. Раз ты весь из себя такой тайный агент, то какого черта ты попался военным на площади?

Азамат в ответ рассмеялся. Утер рукавом выступившие слезы. Вдоволь насмотревшись на мое удивленное лицо, он встал и включил чайник.

— С твоего разрешения, лады? — все еще посмеиваясь спросил он.

Решив, что вопрос, по сути, риторический, отвечать я не стал.

— Я человек, Саш, — сказал он, засыпая заварку в небольшой глиняный чайничек. — И как и всем людям мне захотелось несколько развеяться. Погулять на празднике. Сроки моего задания мне это позволяли. Вот я и оказался на площади. Руководство центрального офиса решило не сообщать местному отделению "Парадокса" о моем задании, предпочтя сохранить его в тайне. Вот я и воспользовался. А там... Эхо, облава. Ну вот так мы и познакомились. С прошедшим Новым годом, кстати.

Азамат поднял уже вскипевший чайник, залил кипятком заварку и закрыл глиняную крышку. Вот же ж расточитель. Этот чай вообще не так заваривается! Сволочь! Впрочем сейчас были проблемы и поважнее, сами понимаете.

— В "Парадоксе" знали о том, что Зона скакнет на несколько километров. Но по всем расчетам расширение должно было произойти гораздо позже, ближе к весне. Ну и город оно затронуть не должно было. Однако, несмотря на это, меня снабдили, за что руководству огромное, блять, спасибо, отменными экспериментальными гаджетами. Некоторые из них помогут нам выбраться отсюда. Чаю?

Я нервно кивнул.

— Это я и хотел спросить, — сказал я, смотря как он наливает чай в стаканы. — Твое задание пошло по известному месту из-за расширения Зоны. Как выбираться будем? Полагаясь на твои фокусы?

— Из города, может быть, я и смогу вас вывести раньше основного этапа эвакуации. Но за барьером настоящая Зона. Территория полная и монстров и смертельных ловушек, часть из которых попросту сложно, а то и невозможно заметить неопытному взгляду. Я хороший боец, но я ни разу не ходил за периметр.

— С почином, блять.

— Не зубоскаль. Мы еще не в самой Зоне. Пока стоит купол.

— Ну и что ты предлагаешь? — я отхлебнул чаю. Ты смотри-ка, а ведь нормально заварил. Неправильным способом, но пить можно. О правильной заварке чая я расскажу вам как-нибудь в другой раз.

Азамат тоже попробовал чай, приятно поморщился, как довольный кот. Поставил кружку на стол.

— Очевидно. Нам нужен искатель. Есть на примете?

Единственный мой знакомый искатель погиб при взрыве на Белорецке-16. Звали его Куница. Классный был мужик. Правда последние несколько месяцев до его смерти общение сошло на нет, но все же. Об этом всем я и рассказал Азамату. На что он только улыбнулся.

— Не туда мыслишь, Сашка. Что нам толку от мертвецов, давно ушедших? А наш сокамерник, чем тебе не кандидат, м?

— Блять, Басня, точно! — вспомнил я. — Он же еще меня просил его оттуда вытащить. Ну перед тем, как нас отпустили. Обещался вывести из города. Он конечно тот еще балабол, но...

— Но выбора у нас нет, да. Незнакомый искатель может кинуть. Да и искать искателей, ха-ха, у нас времени нет. Вряд ли они будут рассиживаться сейчас в своих барах в ожидании заказов. А на этого паренька, судя по его характеру, можно будет попробовать и надавить. Да и должен он нам будет.

— Это еще за что?

— Как за что? — хитро прищурился Азамат. — За то, что мы, не вполне легально, но крайне эффектно вытащим товарища искателя из рук военных.

Продолжение следует...

Ссылочки, где тоже живет прода:

https://author.today/u/nikkitoxic
https://t.me/anomalkontrol

Думаю, он прав.

- Ну и денек, да? – я повернулась к растерянному ребенку, сидевшему у меня под боком, - прости меня, Володь. Прости пожалуйста. Видит Бог, я пыталась избежать этого всеми силами. Я не специально, ты ведь видел? Да? Я ничего не делала, он сам, ты ведь видел? Скажи!

Мне было очень важно, чтобы Володя мне ответил. Все остальное не имело значения. Дома меня не ждали, мать считала врагом номер один, дочь, науськанная матерью, видимо тоже. Никому я не нужна. А этот маленький человечек, по моей вине, остался один на всем белом свете. Хоть его отец и был конченным, пропитым животным, но он был единственным родным человеком. И я его убила. Сама. Этими руками.

- Я ненавидел его, - тихо сказал Володя, - я мечтал, чтобы он умер.

Неожиданно завибрировал мобильный в кармане куртки. Кто может мне звонить? Тетя Маша? Простите, тетя Маша, вы не вовремя.

Телефон не умолкал. Я достала аппарат из кармана и, взглянув на дисплей, нахмурилась. Это не ее номер. Странно, кто еще может мне звонить?

Плевать. Сбросив вызов, я положила телефон на пол.  Не прошло и пары секунд, как телефон снова ожил и завибрировал. Если это какие-нибудь пронырливые рекламщики, они сейчас узнают о себе много нового.

- Алло, -я ответила на вызов, приготовившись послать того, кто мне звонил в далекое пешее эротическое путешествие.

- Мама? – тонкий голосок заставил меня вздрогнуть и, подскочив, сесть. Руки моментально затряслись и на глаза, уже который раз за сегодня, накатили слезы.

- Светочка? Дочка?

- Мааамааа, - в секунду на том конце провода разрыдались.

- Доченька, не плачь пожалуйста, - скрывая дрожь в голосе и глотая слезы, пыталась я успокоить ребенка, - как ты нашла мой номер? Тетя Маша дала?

- Да, она попросила бабушку сходить ей в аптеку за лекарством и пока ее не было, дала твой номер и сказала бабушке не рассказывать.

На душе моментально потеплело. Так вот зачем она попросила мой номер, хотела тайком передать Светочке. Значит, она понимает. Понимает меня, понимает ситуацию. Да и зная мою маму, понимает, что со Светочкой она мне общаться бы не позволила. Мысленно я поблагодарила её. Большой души женщина. Надо будет ее обязательно отблагодарить, когда… А когда? Моментально все внутренности сжало железной рукой. А когда я теперь смогу поблагодарить ее?

- Мам, - позвала в трубку немного успокоившаяся дочь, - бабушка говорит, что ты меня не любишь, но я ей не верю. Она плохие вещи про тебя говорит, но это не правда. Я знаю, что ты меня любишь. Я все помню, мам. Бабушке говорю, что не помню, а сама помню. Когда ты меня заберешь? Я не хочу с бабушкой жить, я хочу с тобой жить. Когда ты приедешь?

Я не знала, что ответить. Я сидела в старой, вонючей квартире. С одной стороны лежал труп, с другой трясся ребенок, который остался сиротой по моей вине. Я не знала, что ответить.

- Доченька, я не знаю. Прости меня, но я совершила ошибку и теперь не знаю, когда смогу приехать. Но ты помни пожалуйста – я тебя очень сильно люблю. И как только смогу, сразу приеду и заберу тебя. Хорошо?

- Да, - согласилась девочка, - я буду тебя ждать. Больше не могу говорить, бабушка пришла.

Она сбросила звонок.

Вот так повернулась моя жизнь. Всего за сутки. Но самое главное я услышала – моя дочь мне верит и ждет меня.

Володя встал и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Через несколько мгновений я услышала мужские голоса в коридоре и Володькины всхлипывания. Похоже, приехала полиция. Ну, что же, нужно идти сдаваться.

Аккуратно убрав телефон в карман куртки, я застегнула молнию на кармане. Теперь эта маленькая коробочка из дешевого пластика за девятьсот рублей представляла для меня самую большую ценность. Она дала мне надежду. Пусть не сейчас, но все обязательно наладится.

С трудом поднявшись на ноги я вышла в коридор. Мне навстречу уже шли двое парней в форме с озадаченными и суровыми выражениями лиц. Тут откуда-то из-за их ног проскочил Володька, обнял меня и запричитал:

- Она меня спасла, спасла! Она меня собой закрывала. Он когда бить ее начал, я не вытерпел уже!

Я удивленно посмотрела на Володю. В каком смысле он не вытерпел?

Полицейский отодвинул меня рукой в сторону, и они прошли в комнату. Наклонившись над трупом, полицейский приложил два пальца к его шее.

- Труп, - констатировал он и брезгливо вытер пальцы о форменные штаны.

Эпилог.

Спустя шесть месяцев я сидела в зале суда и ловила взглядом Володьку. Он сидел на скамье среди толпы журналистов и просто небезразличных людей.

Это были сумасшедшие полгода. Произошедшее потрясло маленький городок. О нас писали в газетах, приезжали волонтеры, в том числе и из других городов, много неравнодушных жителей осаждали здание следственного комитета с требованием отпустить меня на свободу.

Были и противоположные мнения, не без этого. Они кричали, что я убийца и меня нужно сгноить в тюрьме. Но в основной массе люди были на моей стороне.

«Каждый поступил бы также» - писали на плакатах люди, собиравшиеся на пикеты в мою поддержку у здания администрации города.

Володька взял всю вину на себя. На многочисленных заседаниях я молчала, меня особо не спрашивали. Только предоставляли протоколы допроса -соседей, рабочих жд вокзала, школьных учителей Володьки, врачей, которые наблюдали его после ножевого ранения. Потом допрашивали Володю, в присутствии детского психолога. Он рассказывал о жизни с отцом - как спал на голом полу, как искал еду по помойкам, как получал от отца за малейшую провинность. О том, как встретил меня и попросил помочь. О том, как я закрывала его собой от побоев взбешенного отца. О том, как Володя не вытерпел, схватил нож и всадил отцу в сердце. Люди, сидящие в зале и наблюдавшие за процессом то охали, то вздыхали, кто-то осуждающе цокал языком, периодически доносились женские всхлипывания.  Все понимали, каким человеком и отцом был убитый Герасименко Иван Геннадьевич. Но закон есть закон. Он строг, суров, но справедлив.

И вот сегодня, спустя полгода, весь город притих в ожидании – какое решение вынесет суд?

Я сижу на скамье и ловлю взглядом Володьку. Он чист, вымыт, подстрижен, хорошо одет. Розовые щеки выдавали в нем хороший аппетит и правильное питание. Сейчас он крутился из стороны в сторону от скуки и был похож на нормального ребенка. Рядом с ним сидела строгого вида женщина и периодически одергивала его, беззлобно шикая. Тетка. Мы с ней познакомились, когда меня арестовали. Полицейские без труда отыскали ее телефон и, позвонив, попросили приехать забрать ребенка. Она тут же примчалась в город. Первое, что она сделала – наняла мне хорошего адвоката и вместе с ним пришла на первую встречу. Долго плакала и целовала мне руки, рассыпаясь в благодарностях.

- Милая, я никаких денег не пожалею, - причитала она, гладя меня по рукам, - спасибо, что защитила племянника.

- Но я ведь его на самом деле убила, - наклонившись к ней, сказала я шепотом.

Она выпрямила осанку, поджала губы и, промокнув глаза кружевным платочном, сухо произнесла:

- Собаке – собачья смерть.

И я поняла ее. Поняла ее боль оттого, что на похоронах сестры она не настояла и не забрала ребенка к себе, оставив его с форменным чудовищем. Она винила себя за то, что у ее племянника была такая ужасная жизнь. То, что она делает сейчас для меня, это откуп своих грехов. Больше мы об этом с ней никогда не говорили.

- Встать, суд идет, - скомандовала миловидная девушка-пристав, сидевшая за пишущей машинкой.

Все, кто находился в зале, поднялись.

Судья, шурша полами черного одеяния прошла к своему стулу и, махнув присутствующим рукой, села. Повисла напряженная тишина. Стало так тихо, что я слышала тиканье наручных часов моего адвоката, сидящего по правую руку.

Нацепив очки на кончик носа, судья пробежалась по листу бумаги взглядом и, прочистив горло, принялась зачитывать приговор.

- Именем Российской Федерации 26 марта 2020 года, Копылинский районный суд города Копылино….

Судья зачитывала приговор настолько быстро и невнятно, что приходилось напрягать слух, дабы хоть что-то понять. Удалось уловить только рваные фразы: «отсутствие состава преступления», «состояние аффекта», «отсутствие субъекта преступления», «не достигший возраста уголовной ответственности», «освободить в зале суда».  И неожиданно замолчала, захлопнув красную папку с приговором. Еще пару мгновений я смотрела на нее, не совсем понимая, верно ли я расслышала. Присутствующие, видимо, также не сразу все поняли. Но уже через пару мгновений из зала раздался хлопок. Потом еще один. И еще. Хлопки учащались и моментально, подхваченные остальными, превратились в громкие овации. Аплодировали все. Все еще не веря в происходящее, я повернулась к залу и в ту же секунду мне на шею кинулся Володька.

- Ура! – причал он мне прямо в ухо, - ура!

Задерживаться в городе я не стала. Уже на следующее утро, купив билет в кассе до родного N, я сидела в кафетерии железнодорожного вокзала. Напротив меня сидел Володя и его тетя Марина. Володя уплетал пирожки с капустой и пытался рассказать о котенке, которого ему разрешили завести.

- Володя, - театрально закатила глаза тетка, больше в шутку, - убирать за ним будешь сам. И снова повторяю – сначала прожуй, потом говори. Это же не культурно!

- А ты Лен куда? Может у нас пару дней погостишь? Бери дочку и приезжай. Мы, вон, с Володькой на море собрались съездить. Не в Сочи, конечно. В маленький городок на берегу Азовского моря, но тихий и спокойный. У нас там маленький домик от бабушки остался. Мне кажется, это то, что нужно сейчас тебе и дочке. Давай, а?

Я задумалась буквально на секунду.

- А мне нравится идея, я бы с удовольствием. Мы вас точно не стесним?

- Что ты! – замахала руками Марина, -ты ж нам как родня уже. Володька, вон, без тебя скучает сильно.

- Тогда решено. Забираю дочь и к вам, в Москву. Оттуда к морю и солнцу.

Я легонько щелкнула Володьку по носу и улыбнулась. Теперь все точно будет хорошо.

Комиссар лежал за поваленным тополем, ствол которого почти сгнил, превратившись в не самый надежный барьер от пуль. Лучшей защитой была скрытность. Скрытность, нарушить которую могла единственная спичка, единственный огонек от зажженной папиросы. Потому шелест бумаги заставил мужчину насторожиться.

- Да не курю я, Григорий Иванович, не курю, - донесся шепот Вольского, такой тихий, что его едва не заглушил ветер. – Книжонку тут читаю… ох, презанятная, доложу я вам, вещица…

Комиссар даже не повернулся. Иван Захарович, учитель в прошлой жизни, был человеком некурящим. В этом отношении ему можно было верить. Нет, не верить. Осипов никому не верил, а интеллигенции после Петроградского дела – особенно, но Вольскому он доверял в тех пределах, в которых успел познакомиться со слабостями преподавателя. И курение к числу тех слабостей не относилось.

- Послушайте, Григорий Иванович, что тут товарищ Маркс пишет…

- Тишина, - цыкнул командир.

Григорий замер. Ветер стих на мгновение, и в этой хрупкой и недолгой тишине он явственно различил скрип снега. Кто-то приближался со стороны деревни. Приближался скрытно – иначе на белом полотне заснеженного поля комитетчики давно приметили б гостя даже в молочном марке ночи. И приближался целенаправленно, точно зная, где затаился отряд.

Комиссар медленно провел ладонью по кобуре, нащупал холодный металл «Маузера» и потянул пистолет на себя. Гущин тоже что-то услышал – ствол пулемета, дрогнул, сбросив с себя пушистое покрывало.

- Ты не пальни сдуру, - тихо произнес Осипов. – Может, это Корж возвращается.

- Не извольте беспокоиться, - заверил Лавр. – Сдуру палить не буду. Если палить - то только по делу, как постановил Совет рабочих и солдатских депутатов в семнадцатом…

Чексист поморщился. Вроде, люди все – проверенные, надежные, идейные, насколько это возможно в войне всех против всех. Только слишком уж болтливые, любят поумничать. Но, как сказал товарищ Ленин, приходится делать революцию с теми, кто есть.

Скрип снега повторился. Теперь ближе. Григорий снял курок с предохранительного взвода, но даже такой тихий щелчок прозвучал неестественно громко. Гущин зубами стянул рукавицу, дабы было сподручнее давить на гашетку.

- Не стреляйте, корешки, - раздался сдавленный, хрипловатый шепот из темноты. – Свои!

Из сугроба вынырнула голова Степана.

- Тьфу, шельма, - выругался Лавр, разжимая пальцы на рукоятке «Льюиса». – Чего пужаешь зазря?

Поняв, что его опознали и опасность более не грозит, Корж вылез из снега, отряхнулся – быстро, ловко, по-собачьи, и, поднимая за собой белую пыль, придерживая за приклад висящую на плече винтовку, бодро зашагал к засаде.

- Докладывай, - буркнул командир.

- Докладаю, гражданин комиссар…

- По форме, - процедил сквозь зубы Григорий, поднимаясь на ноги и отряхивая от снега тулуп.

Корж, фыркнув, встал рядом, неуверенно переминаясь с ноги на ногу, как на допросе.

- А, так это… я и докладаю, товарищ комиссар: банды в деревне нема!

- С чего ты взял?

- Так то ежу понятно, граж… товарищ комиссар! Была б банда – были б кони, а раз коней нема – то и банды нема!

- Согласен, - кивнул Осипов.

- А вот мимо деревни Леха-Варнак прошел, или изнутри был – кто ж его знает? Распоряжениев таких не было – с местными разговоры разговаривать. Так что я ужом везде прополз, каждую щель разведал, да обратно драпанул, доложить, как говорится, товарищам все по форме.

- Чернов!

- Ась?

- Свистай Малого.

- Есть!

Федор в черном бушлате, крайне демаскирующим матроса в зимнем лесу, приподнялся на локтях и, засунув два пальца в рот, огласил окрестности длинным, залихватским свистом с переливами.

- Теперь-то курить можно? – поинтересовался Гущин, успев достать серебряный портсигар с самокрутками.

- Курите, - коротко ответил комиссар.

Он и сам затянулся папиросой, пряча огонек в ладонь. Малой не заставил долго ждать. Чекисты еще не успели докурить, а из прилеска выехал Шелестов – самый юный член отряда, ведя за собой остальных лошадей. Никто, включая самого Яшку, не знал его точного возраста, на вид – едва больше шестнадцати, хотя боец и утверждал, будто помнил само Кровавое воскресенье, что вызывало сомнения еще и потому, что он постоянно терял шомпол от трехлинейки, забывая, куда положил инструмент две минуты назад.

Сборы не были долгими. Чекисты отряхнулись от снега, проверили оружие – привычными, отработанными движениями. Гущин затушил окурок, оставив черный след на стволе березы. Корж, шмыгая красным носом, закинул винтовку на плечо, а Вольский, подышав на стекла пенсне, обтер его о рукав и бережно спрятал в карман. Осипов бросил последний взгляд на опушку, хранящую следы засады, и махнул рукой:

- По коням, башибузуки.

Дорога до деревни заняла меньше часа, но казалась бесконечной. Лошади фыркали, проваливаясь в снегу, скрипела замерзшая кожа упряжи. Отряд двигался в напряженном молчании. Даже обычно болтливый Гущин притих, вглядываясь в предрассветную мглу. Зима здесь была не просто временем года – она была соучастницей, стершей память о тех, кто прошел этой дорогой ранее, скрывшей следы банды Лехи-Варнака белым покрывалом.

Деревня встретила путников тишиной и пустотой.

Часть изб покосилась, оставшись без хозяйского ухода, часть изгородей успели разобрать на дрова. Дым шел из труб не больше, чем двух десятков домов, наиболее целых, но никто не торопился выходить, встречать бойцов, никто даже не выглянул в окошко. В деревне царило безмолвие, даже собаки не лаяли. Здесь уже научились бояться любого стука в дверь.

Комиссар подошел к пожарному рельсу, висевшему на скрипучей перекладине возле колодца, привычным жестом протянул руку, но, не найдя ни молотка, ни еще чего подобного – лишь обрывок веревки – достал шомпол и ударил по металлу. Резкий, пронзительный звон разорвал мертвую тишину, отдаваясь эхом в пустых переулках и далеко разносясь в морозном воздухе.

Селяне начали выползать из изб. Сперва – осторожно, украдкой выглядывая из сеней, после – поняв, что скрываться бесполезно, выходили на улицу. В основном – бабы да старики, несколько детских лиц. Люди кутались в рваные зипуны и тулупы, изъеденные молью платки. Даже у детей глаз были пусты – без надежды, без веры. Такие бывают у загнанных зверей, у подранков, окруженных охотниками.

Командир медленно достал папиросу, прикурил от спички и опустился на обледенелый сруб колодца. Дерево скрипнуло под его тяжестью. Остальные члены отряда сгоняли селян на площадь. Не грубо, но настойчиво, легонько подталкивая прикладами в спины замешкавшихся.

- Подходи, честной народ! Начальство говорить будет! – покрикивал Корж.

Люди шли медленно, опасаясь, что за этим собранием последует нечто худшее, чем все, произошедшее ранее. Шли крайне неохотно, но все рано шли. Поточу что привыкли идти, куда зовут. Старуха в черном, похожая на ворону, перекрестилась, шепча под нос не то молитву, не то проклятья. Молодая баба, обнявшая худую девочку, всхлипнула, но тут же закусила губу, чтобы не показать слабость.

- Старший кто? – спросил Григорий, окинув толпу тяжелым взглядом.

Ответом было молчание. Даже ветер стих, будто затаив дыхание, только дымок от папиросы командира вился в воздухе, напоминая, что время идет несмотря ни на что.

- Пока по-хорошему спрашиваю, - повторил Осипов. – Кто старший?

Наконец, вперед выступил древний старик с лицом, изрезанным морщинами, в шапке, развязанные уши которой стояли торчком, как заячьи уши, придавая ему вид одновременно и жалкий, и упрямый.

- Господин офицер…

- Товарищ комиссар, - поправил чекист.

- Ага… так я и говорю, господин комиссар: нельзя нас грабить!

- Чего? – брови чекиста поползли вверх.

Степан, расхаживающий по краю толпы, постукивая пальцами по прикладу – не ради угрозы, а напоминая о порядке, замер, ожидая приказа.

- Грабили уже нас. И красные, и белые, и зеленые. Потом – снова красные…

- Чего-чего? – насупился уголовник. – Ты на что это сейчас намякнул, козья морда? На что намякнул, контра? Что сейчас не наша очередь?

- Да нечего у нас больше грабить! – неожиданно резко крикнул старик, сорвав с головы шапку и бросив ее под ноги. – Вот те крест, мил человек. Все, что было, уже ограбили!

Толпа недовольно зароптала, поддерживая оратора.

-Верно бает, - добавил женский голос. – Неча больше у нас брать!

- Тише, дядя Игнат, успокойся, - поднял руку командир.

- Ась? – дед, размазав по щекам проступившие слезы, всмотрелся в лицо Григория. – Гришка? Попов сын! Ты, что ль?!

- Было дело. Но теперь я – комиссар Пермского ГубЧК, товарищ Мельников.

- Хорошо это, - вздохнул староста. – Хорошо, что батька твой не дожил…

- Как? – вздрогнул командир. – Как не дожил?

- Так схоронили его… еще в девятьсот первом. Вот как ты из дома убёг – той же осенью и схоронили.

Григорий сжал папиросу так, что на снег посыпалась табачная крошка, и на мгновение склонил голову, пряча лицо за тенью папахи, но через секунду совладал с собой и взгляд чекиста приобрел тот же стальной холод, что и ранее.

- Скажи, дядя Игнат. Банда Лехи-Варнака здесь не проходила?

- Сам Леха был, - проговорил дед, пожевав губы. – С приятелями. Не знаю, банда то была, али нет, но люди – добрые, душевные, грабить никого не стали…

- И маме монетку подарили, - прорезал морозный воздух тонкий голосок.

Тощая девчонка, закутанная, как капуста, во множество рваных платков, вынырнула из-за спины селянина. Женщина одернула ребенка, но слишком поздно. Слово – не воробей, сказанного не воротишь.

- Интересненько, - оживился Корж, потирая руки. – За какие такие заслуги дяди тетям монетки сыплют? Ась?

- Да брешет она, брешет, - замахал руками староста. – Кого вы слушаете? Леха был – в этом спору нет. Переночевал, да ушел восвояси. Чего ему тут, с нами, старыми да малыми, делать?

- Куда ушел? – поинтересовался Осипов.

- Тудой и ушел, - дядя Игнат махнул рукой на восток. – За Камень.

- За кудой-кудой? – переспросил Степан, передразнивая.

- За Камень, - пояснил за селянина Вольский, поправляя пенсне. – Здесь так Уральский хребет называют.

- Нам бы тоже переночевать, - произнес Григорий, подышав в сложенные ладони. – И проводника бы…

- Переночевать – это пожалуйста, - проскрипел старик, обводя рукой деревню. – Пустых изб – вон сколько, любую выбирай, какая на тебя глянет. А что касаемо проводника… где ж я тебе его раздобуду-то, проводника-то? Одни бабы да старики остались! Да и нешто тебе проводник так нужен? Сам же тут вырос, все места окрест знать должен! Дорога за Камень тут одна: Висельной тропой, через Черный лес, а как на Гнилое болото выйдешь – здесь и до Камня рукой подать…

- Хорошенькие тут у вас места, - фыркнул Корж, нервно поежившись. – Висельная тропа, Гнилое болото… а есть что-нибудь повеселее… какой-нибудь Веселый ручей?

- Веселый ручей – это совсем в другую сторону. Ох, не надобно вам туда идтить, - добавил дядя Игнат, понизив голос до шепота. – Плохое там место, гиблое…

- Лучше бы проводника, - повторил просьбу комиссар.

- Забыл! – хлопнул в ладоши Мельников. – Забыл, как мальцом тут бегал! Эх, Гриня… людским языком тебе сказываю: нет у меня… - тут он осекся, будто вспомнив что-то. – Хотя… знаешь, что Гриня… ступай-ка ты к бирюку. Может, он поможет?

- Что еще за бирюк такой выискался?

- Да-да, - быстро-быстро закивал уголовник. – Кто таков? Какой масти? В смысле – кто по политическим убеждениям, я имею в виду.

- Бирюк – он и есть бирюк, - пожал плечами селянин. – Как звать-величать – не знаю, мне то без надобности. Поселился он на старой мельнице, что возле запруды, почитай уж годков пять назад. Но, ежели и он откажется – больше помочь вам некому.

- И на том спасибо, - коротко поблагодарил командир.

Для ночлега выбрали самый крепкий на вид дом, стоящий на отшибе, возле леса. Изба встретила путников запахом мерзлой земли и печной золы. Стены, некогда плотно проконопаченные, теперь дышали сквозняками, а в углах шевелились тени, будто прячась от незваных гостей.

Григорий, первым переступивший порог, сапогом отшвырнул в сторону обломок разбитого горшка – напоминание о том, что недавно здесь жили люди.

- Ну и хоромы, - процедил Корж, скинув с плеча винтовку. – Теплее, чем в снегу, да только на волосок.

Вскоре в горницу вошли Малой с Лавров, распрягавшие коней. Гущин, усевшись на скамью, с наслаждением вытянул ноги, а Яшка, переполненный кипучей энергией молодости, принялся копаться в мусоре, надеясь найти хоть что-то полезное.

- Эх, - вздохнул Иван Захарович, щупая закопченные кирпичи – холодные, как могильные камни. – В Казани хоть банька была…

- И бабы, - поддакнул вор.

- Вот тебе занятие вместо баб: найди дров, - распорядился комиссар.

- А чего опять я-то? – возмутился Степан. – Почему, чуть что – всегда Корж? Разведка – я, дрова – снова я! Не, братцы, мы так не договаривались! Я не ломовая лошадь, чтобы на мне всю Революцию тащить!

- У вашего брата – это в крови, все тащить, - усмехнулся Гущин.

- Что? Что ты сейчас сказал? Ты на что намякнул, контра? – взъелся уголовник.

- Я схожу, - вызвался Чернов, разряжая обстановку.

Командир равнодушно махнул рукой. Ему было все равно, кто принесет дрова, лишь бы заткнуть эту ледяную пасть, скалящую зубы во всех четырех углах.

- Так-то, - хмыкнул мгновенно успокоившийся Корж. – По декрету Совнаркома – равенство и братство!

Федор вышел в сени, через минуту снаружи послышался треск ломаемых досок – видимо, бывший балтиец разбирал полуразвалившийся сарай.

- Григорий Иванович… - учитель, сняв пенсне, задумчиво протер стекла. - А вы правда тут выросли?

Осипов не ответил. Он стоял у окна, вглядываясь в темноту, где угадывались очертания покосившихся изб. Ветер шевелил обнаженные ветви берез, и казалось, будто вся деревня шепчет, проклиная и постылую войну, и постылое время.

Комиссар обернулся только когда услышал грохот дров за спиной. Матрос вернулся с охапкой досок и сгрузил их у печи.

Огонь занялся не сразу. Замерзшее дерево дымило, потрескивало, нехотя подчиняясь диктатуре пролетариата. Но постепенно жар разошелся, языки пламени заплясали в печи, освещая угрюмые, уставшие лица чекистов.

Каждый занимался своим делом. Гущин, закусив самокрутку, смазывал пулемет. Чернов хрустел сухарем. Корж чистил ножом ногти. Вольский достал «Капитал», но не открыл – просто держал книгу в руках, словно ища в ней тепло. Яшка сидел на корточках перед печью, глядя на танец пламени.

- Всем спать, - приказал Осипов, поднимая с пола свой вещмешок.

- А ты?..

- Скоро вернусь.

Комиссар вышел в морозную ночь, и холод сразу впился зубами в лицо. Лунный свет, пробиваясь сквозь редкие облака, рисовал длинные тени. Проваливаясь в рыхлый снег с хрустящим звуком, чекист шел в центр деревни, где находился дом дяди Игната.

Старая избенка покосилась, словно от усталости. Только дымок из трубы говорил, что жизнь здесь еще теплится.

Мужчина поступал костяшками пальцев в потемневшее от времени дерево.

- Это кто? – донесся изнутри настороженный старческий голос.

- Открой, дядя Игнат. Это я, Гриня.

За дверью зашаркали валенки, звякнула железная щеколда. Мельников стоял на пороге, прикрывая лампой лицо, чтобы свет не был в глаза.

- Пустишь?

Староста молча отступил в сторону.

Жилище было крохотным, но опрятным. На столе – чистая скатерть с вышитыми петухами, в красном углу – иконы, прикрытые рушниками. В печи потрескивали дрова, наполняя комнату теплом и уютом.

- Садись, - пробормотал дядя Игнат, указывая на лавку.

- Я ненадолго.

Комиссар бросил вещмешок на стол, растянул путы. Одна за другой на скатерть легли банка тушенки с американской маркировкой, завернутый в тряпицу шмат сала, несколько ржаных сухарей.

- Немного, но… чем богат.

- Гриня… - всхлипнул старик, часто-часто заморгав. – Сынок! Знал бы батька, какого человека вырастил! Дай тебе Бог здоровья…

- Бога – нет, - процедил комиссар, разворачиваясь к выходу.

- Гриня! – старик вцепился в рукав тонкими, сухими пальцами. – Постой, Гриня!

- Что еще?

- Не ходи за Лехой, Гриня, не ходи! И сам сгинешь, и людей сгубишь!

- Это еще почему?

- Невидаль там завелась, - прошептал Мельников, понизив голос. – Никому от нее спасу нет!

- Что еще за невидаль такая?

- Откель я знаю? На то она и невидаль, что никто ее не видывал! Но силища в ней страшная! Не совладать с ней!

Поморщившись, Григорий высвободился из хватки дяди Игната. Снова со своими мещанскими предрассудками и помещичьими пережитками. Живут тут, в глуши, и не знают, что Советская власть отменила не только попов, но и нечистую силу.

Вернувшись на место привала, чекист отметил, что кого-то не хватает. Пересчитав головы, он убедился – отсутствует Степан.

- Эй, - комиссар тряхнул за плечо Гущина. – Где Корж?

- Я за ним следить не нанимался, – сонно пробормотал пулеметчик. – Видать, до ветра вышел. Где ему еще быть?

Погладив дерево кобуры, Осипов устроился на свободной скамье. Если к утру не вернется – придется расстрелять. Оно и к лучшему. Давно руки чесались…

Невычитанные, но уже написанные главы, можно найти ЗДЕСЬ.

Глаза детей радостно горели, словно они впервые открыли для себя волшебный мир канцелярских товаров. Они напрочь забыли, как скоро будут ненавидеть домашние задания и контрольные, сейчас перед глазами только яркие тетради и карандаши, а в ожидании встречи с друзьями, которым нужно столько всего рассказать. Так много случилось за лето.

Именно в эти дни случилась история, которая навсегда изменила городок. Кому-то даже пришлось навсегда  покинуть городок.

Этот ужас начался в жаркий пятничный день августа. Следующий понедельник уже "Первое сентября". Школьникам  оставались считанные дни, чтобы отхватить последний кусочек лета.

День клонился к вечеру. Тень от обшарпанных домов уже накрывала большую часть двора, все ближе подкрадываясь к детской площадке. На самом краю теневой границы, напротив одной из одинаковых пятиэтажек, выстроилась троица ребят. На вид им было лет двенадцать. Задрав голову вверх, они всматривались в окна, ладонями прикрывая глаза от бликов солнца. Затем самый высокий из них сложил руки рупором и крикнул.

- Серый! Выходи!

- Сееерыыый! - поддержал его пухлый мальчишка в белой футболке, так сильно натянутой на его круглом животе, что казалось, сейчас ткань затрещит и лопнет.

На втором этаже распахнулось окно, и из него высунулась женщина с ярко-рыжими волосами, завитыми в мелкие кудряшки.

- Чего разорались, бестолочи?

Пацаны слегка опешили. Это был явно не Серый. Но затем самый высокий из них подал голос.

- Теть Тамара, а Серы... Сережка выйдет?

- Обедает он. Только и знаете, что носиться как оглашенные  и орать.

Женщина закрыла окно, не удостоив озадаченную троицу ответом. Сидевшие на лавочке у подъезда старушки, обмахивающиеся сложенными в подобие веера газетами,  одобрительно закивали и что-то зашамкали.

- Лан, пошли, ждать его что ли, -  сказал высокий, смачно сплюнув на асфальт.

-  Ну и х.. хрен с ним, - поддержал пухляш.

Безобидное ругательство далось ему фальшиво, но высокий одобрительно скривил рот в ухмылке, от чего пухлые щеки второго также довольно расплылись.

Высокий, а за ним и пухляш повернулись и зашагали через двор. Третий мальчишка остался на месте. Это был щуплый  паренек в клетчатой рубашке и шортах до колен, край одной из гач был вымазан зеленкой, а под ней красовалась и причина такого попустительского отношения к вещам - большая ссадина, также густо окрашенная в зеленый.

- Погодите! - крикнул он.

- Чего еще? - ответил высокий, через плечо.

- Ща. Напишу где мы.

Мальчишка подобрал кусок штукатурки и стал выводить на асфальте буквы. Высокий  и пухляш развернулись, подошли и с безразличным видом наблюдали за стараниями товарища.

“МЫ НА СТРОЙКЕ” -  наконец закончил паренек.

- Всё? - спросил высокий, прищурив один глаз.

- Угу, - закивал клетчатый, отряхивая руки.

- Ну наконец-то, - высокий закрепил свое нетерпение плевком в надпись, попав точно в середину буквы “О”. - Пошли уже.

Троица пересекла детскую площадку. Высокий при этом подцепил носком кеда, выкатившийся на встречу резиновый мяч и, не внимая просьбам малышни “катнуть” обратно, запнул его далеко в заросли полыни. Малыши проводили его молчаливым взглядом, и лишь когда фигуры троицы значительно отдалились, отпустил вслед парочку оскорблений, предусмотрительно не повышая голос.

Стройка. Есть ли лучшая игровая площадка для пацанов? Тут и лабиринты недостроенных стен, и готовые бойницы для игры в войнушку, а если повезет, можно было найти кусочки карбида и соорудить самодельную бомбу или поджечь и долго смотреть на магический синий огонь. Рабочий день как раз закончился, строители разошлись, старый сторож наверняка спит в своем вагончике, а во временном заборе из досок и сетки вперемешку уже было столько ходов, что его даже перестали ремонтировать.

В одну из таких брешей и проникли трое пацанов,  протиснувшись сквозь выломанные доски. Ненадолго задержались, спрятавшись в зарослях высокой травы, высматривая сторожа, и, убедившись, что путь свободен, отправились в недра недостроенной многоэтажки.

Полазили по лабиринтам подвалов, покидали камни в еще не застывший раствор бетона и наконец обнаружили место, где можно было задержаться подольше - большую кучу свежего песка. Разровняли небольшую площадку, начертили на нем круг и по очереди кидали в него перочинный ножик, отсекая сектора.

Высокий только что выдернул нож из земли и, держа его за лезвие, спросил.

- Чья очередь?

- Моя! - крикнул пухляш, протягивая руку.

- Макс, ты чё? Ты в линию попал! - возмутился пацан в клетчатой рубахе.

- Не звезди! - тот, кого назвали Максом,  продолжал тянуть руку.

- Костя, ну правда! У него пропуск хода! - клетчатый уповал на справедливость, обращаясь к высокому.

- Так, Санёк, у тебя, похоже, предъявы к Максу? - ехидно сказал Костя. - Может, ты хочешь доказать по-пацански, что прав?

- Да пусть кидает, - опустив голову, почти шепотом сказал Санёк и махнул рукой.

Пухлое лицо Макса расплылось в довольной улыбке, став еще шире. Он взял нож и занес над кругом.

- Здарова, пацаны! - раздался звонкий, слегка картавый голос откуда-то сверху.

Рука Макса дрогнула, и нож воткнулся в песок вне круга.

- Несчитово! Помеха! - закричал он, хватая нож. - Серый - очканавт,  чё орешь под руку?!

Пацаны задрали головы на звук голоса. На недостроенной стене стоял белобрысый мальчишка в очках, одна половина которых была заклеена белой картонкой.

- Че обзываешься? - обиженно ответил он. - У меня вон что есть. За это не получишь.

Серый, или Сережа, как назвали родители, вытащил из кармана спортивных штанов батончик в легко угадываемой каждым ребенком упаковке.

- Оооо, Сникерс! - тут же отозвался Макс, напрочь забыв про переброс. - Сорок восемь - мало просим! Давай, делись!

- Давай кати сюда, Серый, - подхватил Костя.

- Сейчас! - по голосу стало понятно, что Сережа шутил и поделится со всеми.

Он, конечно, с большей радостью разделил шоколадку с Сашкой - своим лучшим другом. Но этим летом они вместе остались в городе, как и Макс с Костей, и часто играли, можно сказать даже подружились. Хотя Костя и Макс были задиристые и, бывало, чересчур наглые, но зато в школе их побаивались во всей параллели и даже некоторые  пацаны постарше, а это чего-то да стоило.

- Сейчас. Ждите, - повторил Сережа. - Я быстро.

Он повернулся, осматривая, где удобнее спуститься.

- Да ты прыгай. Тут песок свежий! - крикнул Костя, указывая на кучу.

- Нее, высоко, - неуверенно ответил Сережка.

- Да не дрейфь, - отозвался Костя. - Ща! Жди.

Он ловко вскарабкался на стену, перепрыгивая по торчащим выступам,  и через несколько мгновений уже стоял рядом с Сережей.

- Дай-ка, - он протянул руку к батончику.

Сережа  передал ему шоколадку. Открыв упаковку, Костя откусил приличный кусок и, пережевывая, крикнул Максу и Сашке, которые остались внизу.

- Короче, кто не прыгнет со стены, “Сникерс” не получает, - распорядился он. - Посмотрите, там кирпичей нет и нож заберите.

Ребята осмотрели кучу и, убедившись, что ни камней, ни кирпичей в ней нет, отошли в сторону.

- Чисто! Прыгай! - крикнул Макс.

Костя согнул ноги в коленях, несколько раз взмахнул руками взад-вперед и прыгнул в кучу с криком “Киияааа”, подражая героям китайских боевиков. Пятки его кедов погрузились в рыхлый песок, не удержавшись на ногах, он плюхнулся на задницу, но тут же сам поднялся и отряхнул штаны.

- Высший класс! - оценил он сам свой прыжок. - Ну чё? Слабо? Я сейчас еще раз прыгну и весь Сникерс зарубаю.

- Ниче не слабо, - отозвался Макс, но слегка неуверенно. - Пошли! - он толкнул Сашку в плечо по направлению к стене, делая вид, что направляет замявшегося товарища. Сам пошел следом.

Костя их обогнал и руководил подъемом по найденной им “дорожке”. Вскоре трое уже стояли на стене, дожидаясь, пока грузный Максим, пыхтя и фыркая преодолеет последний выступ. Наконец он справился и встал рядом с другими. Костя стоял рядом с Сережей, поскольку взобрался первым.

- Так, - сказал он, протянув руку Сереже. - Дай, как мне.

Тот послушно передал ему остаток шоколадки, которую сам так и не попробовал. Костя продолжал.

- Кто прыгает, откусывает кусок, но чтобы всем досталось. Я уже прыгал так что банкую. Серый, давай ты следующий.

Костя протянул Сережке его же сникерс, тот откусил.

- Давай! - Костя указал на кучу песка.

Сережа показал на рот, намеренно сильнее шевеля челюстями. Мальчишки нетерпеливо ждали. Костя даже притопывал ногой.

- Ну давай уже! - подбадривал он..

- Ну ты чё, зассал, что ли? - подначивал  Макс с края стены, едва отдышавшись.

- Да сейчас, - несколько дрогнувшим голосом ответил Сережа. - Прожевал уже.

Сережа приготовился. Он примерялся, шурша по стене сандалиями, вытягивая руки и снова опуская. - Очки! - вспомнил вдруг Сережа. - На, подержи, - он снял очки и протянул Косте, тот, не оборачиваясь, передал их Сашке.

- Да не тормози! - крикнул Костя нетерпеливо, но не закончил фразы.

Раздался короткий вскрик. Шаркающий звук. Сережа, стоявший на краю стены, вдруг поднял одну ногу и замахал руками в воздухе, начал отклоняться назад, совсем чуть-чуть, нужно всего-то немного удержать баланс, схватиться бы за что-нибудь... Но схватиться было не за что. Детские кулаки сжимали и разжимали воздух всего пару мгновений и… Казалось медленно, но на самом деле все произошло очень быстро. Секунды. Сережа, вот только что стоявший на  краю стены и готовящийся к прыжку, уже падает вниз, совсем в другую сторону. Еще через мгновение раздался глухой удар и… ни звука больше.

- Я даже не коснулся... - начал было оправдываться Костя, но его прервал крик Сашки.

- Серегаааа!

Он, не готовясь, прямо оттуда, где был спрыгнул в кучу, хотя стоял не ровно напротив. Отчего неудачно приземлился  на край, где почти не было песка, но тут же поднялся и, прихрамывая, стараясь не сильно наступать на правую ногу, побежал искать проход на другую сторону дома. Туда, куда упал Сережа.

Костя и Макс остались стоять на стене. Макс смотрел на Костю, не решаясь поднять глаза, отчего казалось, что он не может оторвать взгляд от шоколадки, которую все еще держал в руках Костя.

- Идём! - наконец опомнился Костя и, выбросив остатки “Сникерса”, прыгнул на кучу и тоже протиснулся в брешь недостроенной стены, где до этого пролез Сашка.

Когда Костя скрылся за стеной, Максим все еще стоял наверху, он взглянул на кучу песка, но прыгать не стал, повернулся и начал спускаться тем же путем, которым забрался на стену.

Оббегать пришлось довольно большое расстояние. Хотя Костя и бегал быстрее Сашки, но тот прыгнул раньше и раньше, нашел путь в лабиринте недостроенных стен. Так что когда Костя вывернул из-за угла недостроенного дома он увидел знакомую клетчатую рубашку вдали, возле  больших бетонных блоков. Сашка стоял неподвижно.

Костя перешел на шаг, поравнялся с Сашкой и взглянул на него. Того трясло. Руки вытянуты вдоль тела. Пальцы скрючены. Рот открыт. Он словно пытался сказать или закричать, но только тряс головой из стороны в сторону, издавая щелкающие звуки. Глаза его были наполнены ужасом. Он, не моргая, смотрел вперед…

По бетонному блоку растекалась густая, почти черная, при тусклом свете сумеречного неба, к тому же стремительно застегивающегося невесть откуда набегающими тучами, кровь... Сомнения не было: это была кровь, потому что её источник был тут... перед глазами оцепеневших от страха мальчишек...

Тело Сережи висело на трёх выступающих из бетона арматурах. Две торчали у него из груди, и еще одна, пробив голову на затылке, вышла через глаз... оттуда, где был глаз. Глаз же висел на конце арматурины, раскачиваясь на тонком жгутике нервов и жил.

За спинами мальчишек раздался звук опустошения желудка. Костя обернулся, Сашка все еще стоял, оцепенев от ужаса. Рядом, согнувшись, стоял Максим, вытирая рот тыльной стороной ладони.

- Жесть, - сказал он с трудом выпрямляясь. - Валим отсюда!

- Стой! - распорядился Костя, остановив уже развернувшегося и готовящегося улепетывать Макса. - Нельзя!

- Почему? Валить надо! -настаивал Максим -  А, а с этим,  что? - он кивнул на Сашку.

- Н-незнаю… Завис…

Костя подошел к стоявшему столбом Сашке и потряс его за плечо.

- Сань, ты как? Нормальный?

- А? А? Что? - Сашка задергался, схватил Костину руку и отбросил от себя, как будто это была  змея. Завертел головой и замахал руками. - Нет! Нет! Нет!

- Эээй, стоп, стоп. Тише. - Костя пытался поймать его руки. - Не кричи!

- Надо помочь! Надо позвать! - из глаз Сашки брызнули слезы.

- Стой. Стой, стой! - Костя схватил его за плечи. - Не ной! Никого не надо звать.

- Не надо звать. Просто валим! - поддержал Макс.

- Никуда не валим! - резко крикнул Костя через плечо. - Надо спрятать… его…

- Нет, нет, нет. Что? Нет, нет... - Сашка пытался освободиться от рук Кости, державших его за плечи.

- Да стой ты! Что ты скажешь? Сам упал? А если не поверят? В ментовку сдадут, а те, думаешь, разбираться будут? Нам вообще на стройку нельзя!

- Но мы же ничего не... - Макс начал говорить, но сбился, испуганно взглянув на Костю, затем наконец выдавил окончание фразы, но как будто бы даже с вопросом - …не сделали…

- Не сделали конечно! Но ты что, не знаешь, как делается?! Пришьют, что угодно.

Костя отпустил наконец плечи Сашки, и тот бухнулся на землю, уткнув голову в колени и закрывшись обеими руками. Плечи его дергались.

- Да, но… мы же дети? - пытался найти какие-нибудь отговорки Макс.

- И что? В колонию захотел? Тебя там точно в жопу оттрахают, - лицо Кости стало злым, глаза сверкнули.

Макс не ожидал такого, растерялся.

- Эээ, ты чего.., - начал было он возмущаться, но Костя взглянул на него колючим взглядом и Макс тут же заткнулся.

Усиливался ветер, на землю упало несколько больших капель дождя. Костя посмотрел вверх. Огромная черная туча затягивала небо.

- Дождь будет, - сказал он. - Надо быстрее, но зато следы смоет. Эй! - Он потряс сидящего на песке Сашку. - Вставай.

Тот отмахнулся, не поднимая головы.

- Вставай,  я сказал! Ты тоже не отмажешься.

Сашка поднял заплаканные глаза, повернул было голову в сторону тела друга, но резко одернул.

- И куда мы его… спрячем? - неуверенно спросил Макс.

Костя покрутился на месте, оглядывая округу.

- Надо отнести куда-то. Где не ходит никто. А может в реку… Течение отнесет.

- Далеко. И как мы через дворы пройдем?

-Даа… Надо недалеко. Бетон! Да, точно. Он за выходные застынет намертво.

При слове “намертво” Сашка, до сих пор сидевший на земле, вздрогнул. Костя сам осекся, но тут же начал снова подгонять ребят.

- Давайте быстрее. Саха, харэ сидеть. Спалимся, всем хуже будет.

Сашка поднялся и, не поднимая головы, отошел в сторону.

- Ну всё. Давайте снимем его с арматуры.

Костя подошел к телу, присел на корточки и заглянул снизу на место, куда вошла арматура. Поднялся и уставился на глаз, свисающий с железного прута, примерно на  уровне его груди. Он осмотрелся и наконец нашел то, что искал - грязный полиэтиленовый пакет. Надев его на руку, он, скривив лицо, тремя пальцами снял с арматуры глаз и стянув пакет другой рукой откинул в сторону.

- Бэээ! - Костя затряс рукой. - Не забыть, надо подобрать. Давайте все вместе. Сперва голову, потом вверх тянем. В крови не измажьтесь, не ототрешь, а то.

- Сейчас погодите. Я там видел...

Макс резко, насколько позволяла его комплекция, повернулся и побежал в сторону штабелей с кирпичами. Вскоре вернулся с куском синтетической ткани, остатками какой-то упаковки.

- Чтобы удобнее нести, - пояснил он. Костя кивнул.

Мальчишки растянули ткань на земле и обступили тело. Голову снял Костя. Каждый раз, когда кости шаркали по спиралям железного прута, по лицам ребят пробегала судорога. По арматуре растекалась красная с белыми разводами кровь. Костя отпустил руки и голова повисла на вывернутой шее. Помутневший зрачок оставшегося целым глаза смотрел куда-то на переносицу. Обычно он был прикрыт картонкой в очках. Зато кровавое отверстие второго с чернотой посередине уставилось прямо на Сашку. Тот вздрогнул и отвернулся.

Снять тело с двух оставшихся арматурин оказалось нелегко. Витые прутья крепко засели, к тому же их было два, малейший перекос и поднять тело было невозможно.

С трудом они справились и, положив  тело Сережки на ткань, стояли, тяжело дыша. Уже темнело и накрапывал редкий дождь.

- Мне уже заходить пора, - тихо сказал Сашка.

- Да. Надо быстрее, а то искать начнут, - поддержал Максим.

Костя поднял пакет с глазом и кинул его на тело. Схватился двумя руками за углы ткани и распорядился.

- Вы вдвоем с другой стороны. Поднимайте, чтобы не волоком.

С несколькими остановками они дотащили тело до места, где видели свежезалитый бетон.

- А тут глубоко? - спросил Максим.

Костя поднял валяющуюся рядом палку и несколько раз ткнул в уже начинающую густеть смесь.

Осмотрев испачканный бетоном край, с уверенностью заявил:

- Достаточно. Кидаем.

Они подняли тело и вместе с тканью скинули в бетон. Тело погрузилось лишь наполовину.

- Надо притопить. Ищите палки, ни кусочка не должно торчать, - командовал Костя.

Палки, куски арматуры нашли быстро. Убедившись, что не видно никаких следов ткани, Костя разровнял куском доски поверхность заливки и отбросил доску в угол.

- Всё! Уходим.

Мальчишки побросали палки и поспешили к проходу в заборе.  Идти надо было мимо места, где упал Сережа. Там уже крутилась местная дворняга - Рыжик. Бездомный добродушный пес, который постоянно таскался за ребятней, выпрашивая вкусняшки. Он обнюхивал прутья, на которых еще недавно висело тело, и даже пытался лизнуть.

- Эй. Фу. Нельзя,  - попытался отогнать пса Сашка.

- Блин, кровь. Дождь может не смыть, - забеспокоился Максим поглядывая на небо. Редкие капли уже падали на землю.

- Да не, смоет. Туча вона какая чернющая, - ответил Костя.

- Ну, а вдруг?

- Ну… давай подстрахуемся. Эй, Рыжик! Иди ко мне. На!

Костя протянул руку и зацокал языком приманивая пса. Тот, радостно  виляя хвостом, заковылял на зов, предвкушая угощение. Костя нагнулся, потрепал Рыжика за ухом, а потом резко схватил за шею и прижал коленом к земле. Пес испуганно заскулил. Свободной рукой Костя вытащил из кармана перочинный нож и открыл одним пальцем.

- Эээ, ты чё? - возмутился Сашка.

- Или помогай или заткнись, - резко огрызнулся Костя. - Держите его!

Макс послушно опустился рядом и обеими руками прижал пса к земле.

- Ну вы чего? Не надо! - умоляюще просил Сашка.

- Заткнись, я сказал!  - сквозь зубы процедил Костя.

Он занес руку и несколько раз ударил Рыжика ножом в шею. Пес взвизгнул. Костя сжал его челюсти, сильнее прижимая голову к земле. Сашка уткнул лицо в локоть и отвернулся. Рыжик дергал лапами и глухо скулил сквозь стиснутые челюсти, но вскоре обмяк и затих.

- Понесли, - скомандовал Костя.

Они с Максом подняли тушку и отнесли к месту, где погиб Сережа. Держа тело пса  над прутьями и кровавым пятном на бетонном блоке Костя еще несколько раз воткнул нож в ему в живот и водил кругами над пятном заливая следы собачьей кровью.

Решив, что уже достаточно, он бросил тело пса тут же. Присел и несколько раз воткнул нож в землю, затем сложил и убрал в карман. Осмотрел свои руки, что-то обнаружил и вытер о траву. Максим сделал также. Закончив, они пошли туда, где все еще стоял Саша.

- А это что? - сказал, приблизившись, Костя, указывая на рукав Сашкиной клетчатой рубашки.

Манжета рукава была испачкана кровью.

- Я ж говорил осторожно! Меньше всех возился и вляпался!

Сашка попытался потереть пятно.

- Да не сотрешь теперь. Дай-ка.

Костя подошел. Скомкал ткань рукава возле плеча и резко дернул, потом еще. Ткань поддалась,  затрещала по швам, еще несколько рывков и рукав оторвался.

- Скажешь зацепился, - скомкав оторванный рукав и засовывая себе в карман, сказал Костя. - Я в подъезде сожгу. Давайте быстрей сваливаем отсюда, пока не застукал никто. Возле забора осторожнее. Я пролезу и скажу, когда можно.

Со стройки они вышли незамеченными, небо уже полностью затянули тучи, порывы ветра срывали листья с деревьев и крупные, но еще редкие капли холодного дождя врезались в лица и голые руки, разбиваясь на брызги. Дворы опустели, заигравшуюся детвору разогнал дождь, это было им на руку. По пути Костя давал указания.

- Короче так, мы на стройку сегодня не ходили. Если спросят, будут докапываться, ну заметили, что сторож ходит там и не пошли. Ходили на пустырь за табачкой в футбик погонять. Пацаны из других районов были. Я паре батарейковских скажу, чтобы если что подтвердили. Да. Сереги с нами не было, ясен-пень. Не вышел. Маманя его видела, что мы без него ушли. Если скажут - вышел. Нас не нашел. Не знаем. Кто вообще его знает, куда смылся.  Короче, не будете вякать, все будет норм. Понятно?

Костя спросил всех, но при этом ударил кулаком в голое, теперь не прикрытое рукавом,  плечо Сашки.

- Понятно?! - повторил Костя..

- Да… понятно… - тихо сказал Саша.

Макс с Костей жили в другом, соседнем дворе. Быстрее к нему было пройти через Сашкин и… Серегин, но в этот раз они остановились не доходя детской площадки.

- Вместе лучше не светиться, - сказал Костя. - Разошлись по-разнице. Давай, дуй домой и молчок.

Проводив взглядом опустившего голову Сашку, Костя и Макс повернули вправо и вскоре скрылись среди силуэтов тополиных стволов.

Сашка стоял у подъезда. На втором этаже светились Серегины окна. От этой мысли Сашка вздрогнул.  Дождь уже разошелся во всю, к тому же поднялся холодный ветер. Сашка вымок и замерз, зубы стучали, но он смотрел на асфальт, на место, где под натиском дождя пропадали остатки надписи. “М.. НА СТ...К…” оставшиеся буквы уже тоже были расплывающимися, и белые ручьи извести растекались по асфальту.

- Саша! Ты что там стоишь? - раздался громкий голос. Сашка даже вздрогнул. -  Я уже искать собиралась! Поднимайся быстро!

На балконе четвертого этажа стояла Сашкина мама. В плаще. Видимо, правда собиралась искать.

- Бегом! Мокрый весь! - торопила она, видя, что Сашка все стоит на улице.

Сашка молча поплелся в подъезд. На площадке второго этажа он ускорился, стараясь не смотреть на дверь квартиры Сережи. Боялся, если взглянет, то она откроется, выедет тётя Тамара и спросит, где же её сын. Боялся, что не сможет ничего придумать или даже повторить выдуманную Костей историю. Только не сейчас.

Он пробежал второй и третий этажи, на четвертом толкнул свою дверь и остановился в прихожей. С одежды и волос текла вода, почти сразу на темном линолеуме образовалась лужа. Мать все еще в плаще стояла перед ним, перегораживая проход.

- Мам.., у меня это... - Сашка указал на оторванный рукав.

- Что случилось? Ты что, из-за рукава боялся заходить? Бог  с ним! Отрвал и оторвал. Пришью. У меня уже сердце чуть не выпрыгнуло. Ночь почти. Ветрища... - тараторила мама, помогая снять рубашку.

- Мам.., рукав… я рукав не подобрал… потерял..

- Ну потерял и потерял. Выкинем рубашку. Давай уже раздевайся. Ты что, как вареный? Погоди. Да ты горишь весь.

Мать приложила руку ко лбу, затем наклонилась и прижалась к нему губами.

- Ну конечно! Температура под сорок. Быстро вытирайся и в постель! Я сейчас таблетку принесу и варенье заварю. Прямо перед школой. Еще воспаление подхватить не хватало, - хлопотала она, стягивая мокрую рубашку, прилипающую к телу.

Голос матери словно отдалился и звучал где-то далеко, отдаваясь эхом в голове, там же вдали он слышал другой голос, с трудом осознавая, что голос этот его собственный. Мать что-то причитала, он отвечал,  прихожая плыла перед глазами, Сашка словно  “выныривал” в реальность из какого-то мутного озера.  Просветление - узкие стены коридора, обои кирпичиками, и он, качаясь, идет по нему, темнота. Просветление - комната, кровать у стены. Упал лицом вниз. Кто-то трясет за плечо, тянет. Мама. Что? Постеть? Темнота. Он стоит посреди комнаты, мать растягивает простыню на кровати,  подтыкая углы. Снова упал, уткнувшись головой в подушку. Темнота… Опять кто-то трясет за плечо… Что?  Уже? Только лег… Не слышу, не пойму. Мама? Всё плывёт… Зачем вы меня поднимаете?..

- Сережа… С вами… гулять? - услышал он не понимая от кого.

- Что? Нет… Его не пустили… Тётя Тамара…  Стройка… На стройке?...  - Что?.. Нет. Сторож…. Его не пустили… Тётя Тамара не пустила, - отвечал он невпопад.

Лица перед глазами перестали  дрожать и обрели  черты. Одно из них - мама, второе... Второе - тётя Тамара. Заплаканное, уставшее лицо. Красные глаза умоляюще смотрят прямо на Сашку.

- Саша, Саша. Пожалуйста, Сережа… Сережа нашел вас?

Внутри столкнулись огонь и лёд, где-то в середине живота и взорвались. Сухой, обжигающий жар болезни и липкий холод страха. Перед глазами всплыли картины произошедшего, и как многотонным грузом сверху придавило осознание того, что это было взаправду.  Что сказать? Как сказать? Сашка снова услышал собственный голос издалека  и слова, как-будто произносимые не им.

- Нет… Не пустили… Мы на пустыре.. В футбол…

Сознание вновь накрыла темнота. Резко, как отключенный свет. Сашкина голова упала на грудь, и в следующее мгновение обмякшее тело завалилось на кровать.

- Тамара, отойди!  Прости, - Сашкина мама бросилась к сыну. Обеими руками подняла голову за щеки. - Саша! Саша!

Сашка не реагировал. Она прижала ухо к груди.

- Коля! - крикнула она куда-то дверь комнаты.

- Лена, он ушел же с моим… Искать, - отозвалась стоявшая рядом Тамара.

- А, да… Скорую. Тамара… Прости… Телефон в прихожей… Ты знаешь…  Я за водой.

В заливающей пространство темноте тянулась словно одна белая тонкая нитка. В темноте. Нет. В голове. Словно в Сашкиной  голове. Вот эта тонкая белая нить, и он скользит по ней, быстро, гладко и от этого так легко. Но вот на ней появляется маленький черный узелок, и это словно глухой удар изнутри. Еще узелок. Бум. И еще. Бум! Бум! И вот нить начинает запутываться в черный клубок с узлами, петлями, переплетениями и его точно не распутать, и все болит и грохот от которого невыносимо, а самого кидает из стороны в сторону. Но вдруг кто-то словно обрезал черный клубок, все плохое и снова длинная белая тонкая нить, и становится легко и спокойно, но всё повторяется и с каждым разом все чаще и чаще. А затем нитка влетела в тоннель и из его глубины раздались голоса.

- Мамаша! Что же вы так? Самолечением занимаетесь когда у ребенка температура сорок! Что давали? - пожилая женщина-врач отчитывала Сашкину маму, сматывая фонендоскоп.

Сашка уже видел размытые силуэты.  По лбу катились большие капли пота, даже подушка, на которой он лежал, насквозь промокла. Он ворочался в кровати,  едва шевеля пересохшими губами.

- П-парацетамол, - запнувшись, ответила мама.

- Парацетамол, кончено! Чудо-средство! Собьем жар, и всё пройдет! Собирайте его. Оботрите хорошенько и закутайте. Воспаление у него! Снимок сделаем, но гарантирую воспаление схватил. Кто с ним поедет?

- Я! - тут же отозвался мама.

- Тоже собирайся. Отец-то у него есть?

- Есть, есть…. Он… У нас тут беда... У соседей… мальчик пропал. Он помогает искать.

- Ох, Господи! Одно другого не легче, - врач всплеснула руками. -  Я водителя отправлю, поможет донести до кареты.

Женщина застегнула куртку и вышла. Мама вернулась в комнату. Вытащила из шкафа полотенце, подошла к сыну и осторожно вытерла лоб от пота.

- Саша, - тихо сказала она. - Давай помогу подняться, нужно тебя обтереть.

Она просунула руку под шею и посадила Сашку на кровать. Хорошенько потерев лоб, шею и грудь, вернулась к шкафу и принесла ворох одежды. В это время в дверь позвонили.

- Войдите! - крикнула она. - Мы сейчас.

Быстро собравшись и сунув в сумку кое-какие вещи и продукты, они спустились к карете скорой помощи. Сашку на руках вынес водитель. Женщина-врач курила рядом с открытой дверью машины.

- Боря, клади на кушетку, я пристегну. Так, мамаша, мальчик большой уже будет лежать без родителей. Сейчас экстренная, завтра лечащий врач придет. Зарегистрируем, езжайте домой, утром на прием к лечащему. Есть кому забрать?

Мама закивала и замотала головой поочередно.

- Я, я дождусь.

- Кого? Приём с девяти сейчас и двух нет. В приемном спать нельзя.

- Я дождусь, - наставила она.

- Мамаши.., - врач затушила сигарету. - Ладно, садись. Боря, поехали.

Больницу Саша помнил как в тумане. Градусник. Осмотр. Вроде даже сделали какой-то укол, но боли он не почувствовал. Одежду отдали маме, и пожилая медсестра куда-то долго вела его по лестницам и длинным коридорам. В темной плате она откинула одеяло с кровати и шепотом сказала лечь. Он лег и снова провалился в темноту с повторяющейся погоней за белой нитью.

Продолжение следует.

В телеграмм-канале Ужасариум каждый день новые посты. Обзоры фильмов и сериалов.квизы, интересные факты и черный юмор.

Группы двинулись вперёд, но лесная дорога и вправду оказалась серьёзно размыта.

-- Мы, блять, обратно не вернёмся! – сказал Тормоз, чья машина шла во голове колонны. – Если не пересядем, то встрянем! Колея – пиздец, а лывы видали? По пояс, нахуй…. Я дальше ребят не повезу, давайте гусеницы!

-- Без проблем, -- ответил Нойманн и отдал приказ пересаживаться на броневики.

Получалось, что в «пятно» войдут всего три группы, причём налегке – много с собой не унести. Одна группа оставалась сторожить выезд из пятна и оставленные фургончики с добром. Рожки и ящики с патронами погрузили в БТР Калуева, перетащили туда же и пару гранатомётов. Калуев приказал ребятам Ефремова спрятаться в тесном десантном отделении, куда они поместились кое-как; группам Константина и новичка-Хапугина пришлось размещаться верхом на броне. Дохлых сновидцев посадили туда же, на самый перед брони – их собирались использовать в роли живых фар.

-- Это вообще безопасно? – поинтересовался паренёк с синяками под глазами. Как там его звали? Лёха?

-- Нихуя не безопасно, -- обнадёжил Юра. – За стенками фургончиков всё равно как-то надёжнее. А мы поедем прямо через кромешную тьму на броне! Это пиздец.

Паренёк нахмурился.

-- Да не ссы ты, -- шлёпнул его по плечу Данилыч. – Юра просто любит похоронные шутки. Главное, держись крепче и зырь по сторонам! Всё от вас двоих зависит.

-- Главное увидеть хуергу раньше, чем она увидит нас, -- пояснил Федя.

-- Это понятно, -- ответил Лёха.

Машины вплыли в черноту, и сновидцы ударили по ней Ясным Светом, рассеивая её. Луч пробивался через тьму, но всё равно терялся в паре десятков метров – сновидцы вертели головами по сторонам, освещая то, что находилось по дороге впереди, и то, что располагалось по бокам.

Машины ехали медленно, чтобы не напороться на тварь прямо в лоб и успеть остановиться, перестроиться, развернуться… Какие способности у твари? Что, если оно – как Херувим? Тогда вряд ли им удастся разорвать дистанцию, оставшись при этом в здравом рассудке…

-- Как дела, ребята? – спросил Нойманн через минуту.

-- Пока без новостей, -- ответил Калуев. – Но связь идёт хорошо.

-- Отлично, главное, не пропадайте. Следите за катушками.

Оптоволокно, установленное на обе машины, постепенно разматывалось –через него и продолжалась связь с внешним миром. На оптоволокно и вся надежда в этой, похоже, обречённой операции.

Данилыч предполагал самое худшее, как и все остальные бойцы – просто все старались не ныть вслух, не капать друг другу на мозги. Как уж тут быть оптимистом, когда все известные столкновения с изнаночными божествами заканчивались крайне плачевно для тех, кто шёл в первых рядах?

Насекомообразных чудовищ здесь и вправду не было. Тьма была пуста. Если бы они повстречали здесь хоть малую долю от того, что было в Загорске – они бы точно повернули назад.

-- Интересно, почему тут нет астральных тварей…

-- Не было жертвоприношений, -- сказал Калуев. – Загорск принесли в жертву. Где куча жертв – там куча астральных тварей. Здесь же деревня, глушь… жертв немного. Вряд ли сектантам удалось как следует откормить своё божество…

Вдруг по носу ударил невыносимый запах. Запах падали.

-- Какого хера…

-- Чем так пасёт?...

Бойцы морщились, натягивали на лица шарфы или арафатки, кто-то пытался безуспешно спрятаться за противогазами.

-- Кровь успела прокиснуть, -- сделал спокойный вывод Константин. – Та, что падала с неба. Она уже второй день тут… Не мудрено.

Протухшая кровь пропитала весь лес, и теперь сгнила, привлекая полчища мух со всех окрестностей. На обочинах, залитых спёкшимися лужами, всё кишело опарышами.

-- Кровь… Кровища. Дохерища кровищи, -- отчитывался Калуев по каналу связи. – Я даже хуй его знает, что здесь придётся делать бригадам дезинфекторщиков. Поливать местность напаломом и сжигать её кхренам… Вонища стоит – просто пиздец! Я щас нарыгаюсь!

-- Удивительно, -- сказал Нойманн. – Это и вправду была кровь, а не красная вода… Органика. Падающая с неба. Я служу Организации уже не первый год, но удивляться не перестаю.

-- Да и к хренам такие удивления, -- промычал Калуев. Голова дурнела от чудовищного смрада.

Машины продавливали гусеницами и колёсами покрасневшую дорогу. Грязь превратилась в гниющее кровавое месиво, полное насекомых. От одного лишь этого зрелища любой нормальный человек бы тронулся умом…

-- И какого хуя курить бросил, -- Юра пытался скрыться за арафаткой. – Нюх вернулся! Знали бы куряги, в каком вонючем мире мы живём…

-- Эту вонь любой почувствует даже тот, у кого отрезан нос, -- сказал Константин. Паша не удержался и блеванул за борт, а Данилыч спешно постучал по броне:

-- Эй, консервы! Задрайте бойницы, а то щас к вам стечёт!

-- Поздно… -- торопились бойцы внизу. – Кто там рыганул у вас, блять?! Что за девочка?!

-- Это Паша обрыгался…

-- Паша, ты мудак полный!!

-- Да пошли вы на хуй… -- ответил им позеленевший Паша. – Щас добавлю…

-- Я тебе добавлю! – донеслась угроза. – По роже!

-- Э, заткнулись там! – вмешался Федя. – Пашу могу пиздить только я!

Паша снова рыгнул, но уже постарался делать это на землю внизу.

Данилыч тоже едва сдерживался. Но со временем принюхался. Как и все остальные. Хорошо, что человек со временем привыкает ко всему плохому.

Вдруг послышались звуки. Вопли, похожие на чудовищный отчаянный скулёж.

-- Слышали?! – подметил Юра.

-- Ага…

-- Глушим моторы, -- приказал Калуев. И тогда броневики замерли, остановившись в кровавой жиже.

Калуев выполз из люка, встал на броню и затаил дыхание.

Бойцы тоже напряжённо вслушивались в тишину. Чудовище бродило, казалось, и далеко и неподалёку.

Сновидцы пытались дотянуться до него своими лучами, но существо находилось за пределами досягаемости.

-- Вот бы нам сейчас звукометрические комплексы, -- нарушил тишину Данилыч. – Вычислили бы местоположение твари, не сближаясь с ней… По звуку.

-- Да, было бы охренительно, -- согласился Калуев. – Но кто же думал, что эта хуйня будет так громко рычать?

-- А нам разве когда-то встречались не рычащие твари? – спросил Данилыч. – Всегда то рычат, то орут – незнамо нахера.

-- Напугать хотят, -- серьёзно ответил Паша.

-- Нападали бы молча – было бы страшней.

-- Метаморфозы так и нападали, -- вспомнил Калуев. – И «Плоть» тоже. «Плоть» -- тварь из кучи щупальцев, слишком умна, чтобы кричать… в общем, ребзя, завалите ёбычи! Слушаем!

Бойцы продолжили вслушиваться во мрак, а Данилыч, предчувствуя дурное, приготовил пулемёт, заряженный изнаночными пулями. Послышался и далёкий рёв реактивных двигателей.

-- Кубышкин, а ну отсыпь крупнокалиберных пиздюлей на два часа! -- приказал Калуев своему подчинённому. Громыхнул пулемёт БТРа в направлении рёва.

Если бы не активные наушники, то можно было бы оглохнуть…

Трассеры уносились в густой мрак, но рёв никак не изменился – остался таким же протяжным и заунывным. Пули разбились о стволы деревьев в лесу и не настигли зверя.

-- Хорош казённые патроны тратить! -- сказал Калуев, и стрелок замолчал. – Слушаем дальше.

Некоторое время Калуев внимательно прислушивался к рёву, и ему показалось, что тот слегка сместился в сторону – совсем чуть-чуть.

-- Доложите обстановку, -- вмешался Нойманн, встревоженный длительным отсутствием связи.

-- Мы слышим голос чудища. Оно ноет, но контакта нет. Далеко, может, метров двести...

-- Будьте осторожны.

-- Давай хоть одну попробуем наугад ёбнуть? -- предложил Калуев. – Ну не хочется мне вплотную подходить. А? Чё скажешь, Володя?... И без риска и без потерь.

-- Ебашьте, -- дал добро Нойманн, недолго задумываясь. – Но вторая – последняя. Крайняя. Потом придётся бегать, как в жопу ужаленные, если всё пойдёт через жопу!

-- Да всё будет заебок! У меня хорошая интуиция, я же почти-что экстрасенс, у меня бабка колдовала! – заверил Калуев по рации, а своим бойцам продолжил, отпустив кнопку: -- Особенно когда там разлёт в полкилометра, нахуй! Хули тут гадать, ему ПИЗДА!!! -- и коварно рассмеялся, прямо как ребёнок, которому в «Doom» впервые выдали BFG9000.

Данилыч поёжился. Фиг его знает, что опасней – Худо, Ветхозаветный Бог, или то, что сейчас сюда прилетит почти наугад.

-- Сообщаю координаты!...

Калуев сориентировался по топографической карте, прикидывая примерное местоположение.

-- Это же почти окраина деревни, -- сказал Нойманн. – Вдруг там гражданские?

-- Да пизда гражданским! Тут вопрос в другом – как бы нашему недоукомплектованному отделу пизда не пришла. Если там кто-то и жив – не велика потеря. Спишем, будто так и было. Ну, ты же знаешь, как это делается, Володя, не парься, я уверен, что там одни двухсотые лежат. Живые бы уже давно сами выбрались за пределы пятна, какими бы старыми и немощными они не были – страх придаёт сил, а страху тут дохуища…

-- Принял. Даю добро на удар, -- буркнул Нойманн. – А теперь валите оттуда… да подальше!

-- Слышали ребята? – обернулся Калуев. – Валим!

Броневики спешно развернулись, раздербанив колею, и превратив её в ещё более ужасное и непролазное месиво, и устремились обратно.

-- Внимание! – сообщил Нойманн. -- Снаряд сброшен с борта «сушки». Ищите укрытие! Пусть бойцы слезают с брони!

-- По тормозам, пацаны! – махнул Калуев, и машины остановились.

Бойцы, сидевшие на броне, спешились и разбежались: кто за броню, а кто в ближайшую канаву, залитую кровью по самое колено…

Все пригнулись к омерзительной земле, перемазавшись в крови и опарышах, и напряжённо ожидали то, что будет… Данилыч немного погрузился в воспоминания, прокручивая в голове всё, что Нойманн рассказал им полчаса назад.

-- Управляемые планирующие авиабомбы, -- сказал Нойманн. – Специального выпуска – под эгидой Организации. Бомбы плотно забиты достаточно крупными нарезанными осколками, на которых выгравированы символы, начерченные и на кинжале Миробоичей! От разрыва одной такой бомбы – тысячи осколков на огромной скорости пронзят большое пространство, ударив по площади и порвав Изнаночное чудо-юдо на лоскуты. Но, ребят, имеется один очень серьёзный подводный камень.

-- Какой же?

-- Мы не видим так называемое Худо с беспилотников. А поэтому не можем знать, где же именно оно скрывается. У нас в наличии две авиабомбы, но этого не хватит, чтобы накрыть всю площадь диаметром в тридцать километров... А поэтому вам придётся найти чудовище. Скорректировать авиацию при помощи оптоволокна. Оторваться от погони. И пережить авиаудар в надёжном укрытии, например, в канавах у дороги – там глубина получше, чем даже в окопах...

-- Пиздец.

-- Но ведь чудовище просто заглушит нахрен эту бомбу своей чернотой, какой смысл от УМПК? – задал резонный вопрос Константин. – Бомба ведь не на оптоволокне будет! Попадём в молоко, а то и по себе!

-- Это не государственный УМПК, -- возразил Нойманн. – А наш. УМПК, разработанный Организацией. Бомба летит в цель по координатам и вносит поправки в траекторию, автоматически считывая малейшие изменения в гравитации планеты. Короче говоря, как перелётная птица. На РЭБ ему, понимаешь, абсолютно похуй.

-- Охренеть, -- удивились бойцы.

-- Круговое вероятное отклонение такой бомбы не больше десяти метров, а нам в этом случае будет достаточно и четыре сотни, лишь бы осколки долетели, а летят они, судя по ТТХ – охренеть как далеко! – рассказывал Нойманн с воодушевлением.

-- Нам самим-то пизда не настанет? – спросил Данилыч. – Ведь когда бомба отсоединится от борта – её уже ничего не остановит. Если что-то пойдёт не по плану? И у нас, например, заглохнут моторы или если мы забуксуем…

-- Но вы ведь не первый день воюете! -- отмахнулся Нойманн. – Валить надо сразу, как только передали координаты! Валить и от бомбы и от чудовиша, на которое вы наткнётесь. Главное – самим не попасть под раздачу. Уж постарайтесь, парни, это легче, чем рубиться с чудищем одними пулемётами…

И в самом деле. Оставалось молиться, что бомба с приделанными к ней крылышками не взорвётся прямо над их головами, и что в центре управления вбили правильные координаты.

-- Слышите?! – в самую последнюю секунду Паша различил характерный свист.

Взрыв. Хлопок мощный. Но не колоссальный – Данилыч и посерьёзней слыхал. Возможно, он просто ждал большего… Земля не дрогнула, как то бывало от разрыва тяжёлых ФАБов, не толкнула в ноги, и ударная волна не хлопнула по ушам, не сшибла с ног. Зато послышался раскатистый треск суббоеприпасов. Осколки покрывали огромную площадь.

Когда всё стихло, бойцы, по команде Калуева, снова забрались на броню, отряхиваясь от кровавой грязи.

-- Жми! Эта дрянь утихла! Гоним туда!.. а вы чё сели, сновидцы, блять, пырьте вперёд лучами! Пырьте!

И сновидцы, перепуганные взрывом и серией из сотен хлопков, снова принялись растворять черноту впереди – они особенно испугались, ибо взрыву авиабомбы предшествовали взволнованные перешёптывания матёрых бойцов. Не просто испугались, а конкретно серанули...

Но лучи их вдруг разорвали тьму на добрую сотню метров! Тьма стремительно слабела.

-- Ха, Нойманн! – обрадовался Калуев. – Кажись, дело в шляпе! Наблюдаем рассеивание тьмы! Приём.

-- Отлично. Проверьте местность. Ищите останки, если таковые будут. Не упустите ничего!

Чернота растворялась, особенно под дополнительным натиском Ясного Света. Бойцы надели приборы ночного видения – теперь в них появился смысл, и через пятнадцать минут поиска обнаружили сначала территорию, усеянную длинными осколками – некоторые деревья оказались срублены начисто – а затем и само чудовище…

-- Мы нашли Худо! -- сообщил Калуев. – Кажется, оно мертво.

Молодые штурмовики облегчённо выдохнули, а ветераны же до самого последнего не верили, что всё закончилось так легко – но чудище лежало на опушке леса неподвижно и не издавало звуков. Лежало неподвижно, даже не дрыгаясь.

Бойцы спешились и принялись расхаживать по поляне, разглядывая груду мяса, разорванную десятками острых лезвий-осколков. Было сложно различить в этой груде что-то внятное. К тому же и при жизни эта груда наверняка представляла собой нечто непостижимое и хтоническое.

Данилыч старался не подходить слишком близко. Держал автомат наготове. Однако лучшим доказательством гибели существа стало полное развеивание черноты. Вскоре небо очистилось, обнажив яркую россыпь млечного пути, особенно впечатляюще выглядящую в приборы ночного видения. Тогда на душе стало легко и спокойно, хоть задание ещё не закончено и всё ещё могло выкинуть фатальных неожиданностей.

-- Ну вот! Даже не посмотрели, что это за божество такое, -- расстроился Паша. – А разговоров-то было! Замах на целого Господа…

-- Зато мы угондошили изнаночную тварь, -- сказал Федя. – И при этом остались целы.

-- Мы даже не знаем, насколько оно было сильным… -- сказал Паша. – И от этого мне обидно.

-- Изнаночные твари слабыми не бывают, -- сказал Юра.

-- Оно было настолько сильным, что было способно вызывать кровавый дождь и тучи насекомых, -- сказал Дядя Ваня. – И пусть оно проваливает обратно. В небытие.

-- До тех самых пор, пока очередные культисты не призовут его в наш мир, -- оптимистично добавил Константин.

-- Пусть попробуют! – сказал Федя, хрустнув костяшками.

-- Подтверждаю смерть твари, -- сообщил Калуев. – Тварь мертва. А мы приступаем к дальнейшим действиям, согласно плана… Вот бы на Загорск такую хренотень сбросили тогда, а?! Все бы вопросы закрылись легко! Я хуею просто…

-- Событий вроде Загорска не происходило очень давно, поэтому применять символы подобным образом нам ещё не приходилось, -- сказал Нойманн. -- Данное технологическое решение – очень инновационно. Аналогов нет. Символы были приспособлены под новые технологии впервые в истории человечества… И если раньше бомбардировщики времён Второй Мировой потерялись бы в черноте без связи и навигации, пытаясь сбросить нечто подобное наугад, то теперь, при помощи УМПК и оптоволоконной связи мы можем зачищать подобные очаги вполне успешно и без потерь. Мы получили действительно мощнейшее оружие, которое теперь будет способно останавливать локальные апокалипсисы и прорывы Изнанки и Зазеркалья…

-- В следующий раз на такое задание надо бы брать звукометрические комплексы! -- предложил Калуев. – Хотя площадь поражения всё равно впечатляет. И если иметь эскадрилью, то можно зачистить большую область.

-- Что ж, коллеги, наш эксперимент удался, -- радовался Нойманн. – А это значит, что человечество приблизилось ещё на один шаг к победе над Изнанкой, и что это новое оружие можно будет передавать соседям!

-- На Аёвский Волок? – предположил Данилыч.

-- Кто знает, -- хмыкнул Нойманн. – Но не расслабляйтесь! Потом побазарим. С меня пивас – как минимум, если дальше не запорете дело. Заходите в деревни. Беспилотники уже летят. Посмотрим, что осталось от гражданских…

**

А спонсорам сегодняшней главы выражаю благодарность!)

Алексей П. 3500р "Это всё конечно впечатляет, но что там с темнейшим в итоге?" Ответ: После этого подрассказа Ликвидосов, но мб после ещё одного, если этот подрасказ зайдёт публике, а то спасов-то давно не было. Вопщем, народный суд покажет чё куда, тем более по ощущениям Темнейший приелся читателям (мне же одинаково шо то шо это писать, я бы за олега-вампа ещё взялся, если бы клонировался)

Александр Павлович 1500р

Илья Н 1000р "Тащемта мне и мироёбич и кровосися в кайф. Хотя знатно соскучился по трешачку типа ЗП и щелка. И жду ремейк Эмиля конечно же!" Ответ: на неделе +- выйдет рассказ про двачеров, скидывающих говно с дронов на анимешные вестивали и чеченский чоп

Ян Эдуардович 1000р "Для настроения" Ответ: настроение поднято!)

Людмила Александровна 300р "На картошку к мясу. Всё пиши, всё читаю."

Мой паблик ВК: https://vk.com/emir_radriges

"Ликвидаторы" на АТ: https://author.today/work/433407