CreepyStory

3 место  7500  рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @KatrinAp В надёжных руках. Часть 1

4 место 6500  рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @Koroed69 Адай помещённый в бездну (часть первая из трёх)

5 место 5500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @ZippyMurrr Дождливый сезон

6 место 3500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @Skufasofsky Точка замерзания (Часть 1/4)

7 место, дополнительно, от Моран Джурич, 1000 рублей @HelenaCh Жертва на крови

Арт дизайнер Николай Геллер @nllrgt

https://t.me/gellermasterskya

сделает обложку или арт для истории @ZippyMurrr Дождливый сезон

Так же озвучку текстов на канале Призрачный автобус получают :

@NikkiToxic Заповедник счастья. Часть первая

@levstep Четвертый лишний или последняя исповедь. Часть 1

@Polar.fox Операция "Белая сова". Часть 1

@Aleksandr.T Жальник. Часть 1

@SenchurovaV Особые места 1 часть

@YaLynx Мать - волчица (1/3)

@Scary.stories Дом священника
Очень лесные байки

@Anita.K Белый волк. Часть 1

@Philauthor Рассказ «Матушка»
Рассказ «Осиновый Крест»

@lokans995 Конкурс крипистори. Автор lokans995

@Erase.t Фольклорные зоологи. Первая экспедиция. Часть 1

@botw Зона кошмаров (Часть 1)

@DTK.35 ПЕРЕСМЕШНИК

@user11245104 Архив «Янтарь» (часть первая)

@SugizoEdogava Элеватор (1 часть)
@NiceViole Хозяин

@Oralcle Тихий бор (1/2)

@Nelloy Растерянный ч.1

@Skufasofsky Голодный мыс (Часть 1)
М р а з ь (Часть 1/2)

@VampiRUS Проводник

@YourFearExists Исследователь аномальных мест

Гул бездны

@elkin1988 Вычислительный центр (часть 1)

@mve83 Бренное время. (1/2)

Если кто-то из авторов отредактировал свой текст, хочет чтобы на канале озвучки дали ссылки на ваши ресурсы, указали ваше настоящее имя , а не ник на Пикабу, пожалуйста, по ссылке ниже, добавьте ссылку на свой гугл док с текстом, или файл ворд и напишите - имя автора и куда давать ссылки ( На АТ, ЛИТрес, Пикабу и проч.)

Этот гугл док открыт для всех.
https://docs.google.com/document/d/1Kem25qWHbIXEnQmtudKbSxKZ...

Выбор для меня был не легким, учитывалось все. Подача, яркость, запоминаемость образов, сюжет, креативность, грамотность, умение донести до читателя образы и характеры персонажей, так описать атмосферу, место действия, чтобы каждый там, в этом месте, себя ощутил. Насколько сюжет зацепит. И много других нюансов, так как текст идет для озвучки.

В который раз убеждаюсь, что авторы Крипистори - это практически профессиональные , сложившиеся писатели, лучше чем у нас, контента на конкурсы нет, а опыт в вычитке конкурсных работ на других ресурсах у меня есть. Вы - интересно, грамотно пишущие, создающие сложные миры. Люди, радующие своих читателей годнотой. Люблю вас. Вы- лучшие!

Большое спасибо подписчикам Крипистори, админам Пикабу за поддержку наших авторов и нашего конкурса. Надеюсь, это вас немного развлекло. Кто еще не прочел наших финалистов - добро пожаловать по ссылкам!)

Мысли путались, цепляясь за прошлое, пытаясь найти точку отсчета, где все пошло не так. Вечерние новости, сначала тревожные, потом панические. Сообщения о «массовых беспорядках». Потом крики на улице. А потом стук в дверь. Ее голос: «Марк, открой! Ради Бога!» Он открыл, впустил ее, запах дыма и крови. Она была в слезах, вся тряслась. Он обнял ее, чувствуя, как бешено стучит ее сердце. А потом увидел, как ее глаза затягиваются белесой пленкой.

Адреналин придал ему сил оттолкнуть ее и запереться в кухне. А через несколько часов, услышав уже не ее крики, а тот самый хриплый вой, он понял — Елены больше нет. Есть только Это.

Он встал, подошел к щели между дверью и косяком. Стараясь не дышать, Марк заглянул в коридор. Она стояла спиной к нему, неподвижно, упираясь лбом в стену. Ее волосы, когда-то шелковистые и пахнущие грушей, теперь были спутаны и покрыты чем-то темным.

В горле встал ком. Это была не просто тварь. Это был ходячий памятник его счастью, его самой большой потере. Убить ее? Как? Топором, который валялся в чулане? Ударить по голове? По тому месту, которое он целовал, шепча, как он ее любит? Невозможно. Это было бы святотатством, окончательным уничтожением последнего, что от нее осталось.

Но и жить так тоже было нельзя. Еда заканчивалась. Вода в кране сегодня утром перестала течь. Он был в ловушке. Ловушке из воспоминаний и плоти.

Он вернулся на кухню, его взгляд упал на фотографию на холодильнике. Они на пляже, загар, улыбки до ушей. Он сжимал ее за талию, а она закинула голову назад, смеясь. «Почему я? Почему мы?» — бессильно сжал он кулаки. Злость, острая и бесполезная, подкатила к горлу. Злость на вирус, на правительство, на весь этот сломанный мир. Но больше всего — на себя. За то, что не спас. За то, что не может сейчас сделать то, что должен. За то, что просто сидит и ждет.

Ночь опустилась на город, погрузив квартиру во мрак. Марк не включал свет. Он сидел в гостиной, глядя на смутный силуэт в дверном проеме. Вдруг шорох прекратился. Наступила та самая, пугающая тишина. Потом послышались шаги. Медленные, неуверенные. Не к его двери. В сторону гостиной.

Сердце Марка заколотилось. Он прижался спиной к стене. Силуэт появился в дверном проеме. Она вошла в комнату и остановилась посреди нее, медленно поводя головой из стороны в сторону, словно принюхиваясь. Лунный свет падал на ее лицо, и Марк увидел его отчетливо. Безжизненное, восковое. Но в очертаниях губ все еще угадывалась та улыбка, что свела его с ума три года назад.

И тут его осенило. Побег? Куда? В этот мертвый мир, полный таких же тварей? Чтобы выживать в одиночку, таская в себе этот образ, эту вину? Мысль о том, чтобы оставить ее здесь одну, в этом каменном гробу, показалась ему вдруг самым страшным предательством. Она пришла к нему, чтобы быть с ним. И он впустил ее.

Он медленно поднялся. Он не взял в руки топор. Не стал искать другое оружие.

— Лена, — тихо сказал он. Голос сорвался на шепот.

Она повернулась на звук, издав низкое рычание. Ее тело напряглось, готовясь к броску.

Марк сделал шаг навстречу. Потом еще один. Он смотрел не на монстра, а сквозь него — на ту девушку, которую любил. На их общее прошлое, на незаконченный паззл, на смех на кухне.

— Я не оставлю тебя, — прошептал он. — Я обещал быть с тобой. В болезни и в здравии. Помнишь?

Он остановился в шаге от нее, расправил плечи и закрыл глаза. В его голове пронеслась их жизнь: первое свидание, переезд в эту квартиру, ее холодные ноги, которые она всегда прижимала к нему зимой... Это были его последние мысли. Не о страхе, не о боли. О любви.

— Я с тобой, — выдохнул он.

Она бросилась на него. Острый, жгучий укус в шею заставил его тело вздрогнуть от шока. Он не кричал. Он лишь обнял ее за спину, прижал к себе это холодное, неживое тело, в котором когда-то бился источник всего его тепла. Мир поплыл перед глазами, наполняясь красной пеленой. Боль была адской, но за ней пришло странное, всепоглощающее облегчение.

Он падал на пол, чувствуя, как жизнь вытекает из него, а ее тяжесть прижимает его к паркету. В ушах стоял оглушительный звон, но сквозь него он слышал ее хриплое, прерывистое дыхание прямо над своим лицом.

«Скоро...» — подумал он, уже не способный формировать слова. «Скоро мы будем вместе. Навсегда».

Его последним осознанным ощущением была ее рука, цепляющаяся за его плечо. И в этом жесте он с отчаянной надеждой пытался разглядеть не голод, а прощальное прикосновение.

Тишина квартиры больше не была пыткой. Она стала предвкушением. Скоро он перестанет быть Марком, запертым в квартире с зомби. Скоро он станет просто частью Лены. И стены этой квартиры наконец перестанут быть тюрьмой. Они станут их общим домом.

— Буду, — буркнул он.

В комнате послышалась возня, но Андрей уже нашёл рулетку, замерить проём. Занявшись, он услышал отца:

— Ты чего это тут удумал?

— Дверь совсем плохая, — он зажал стальной уголок линейки ногой. — Заменить бы.

— Бестолковая трата денег, — буркнул отец. — Через год-два такая же будет.

Но, вместо того, чтобы пройти в кухню, наблюдал за мучениями сына.

— Ты так вечность мерить будешь. Вот, держи, — он взял рулетку, отдав стальной уголок и поднял под край проёма.

— Деньги есть, а товар?

Отец пожал плечами, ткнул в пачку газет на старом трюмо.

— Здесь погляди. Но учти, краденую не смей брать. Выкину.

И он прошаркал в кухню, где загремел чайником. Андрей передёрнул широкими плечами, сбрасывая ощущение тяжёлого отцовского взгляда.

Вытянув аппарат в прихожую, следующую половину дня он провёл, названивая по сомнительным объявлениям, пока не догадался позвонить Хагуру. Не застал,  но жена того обрадовалась и долго причитала в трубку, что Андрей непременно должен их навестить.

Настроение у парня улучшилось. Видимость активности бодрила, так же как и наличие планов, отгоняя чувство черной пустоты.

В гостиной привычно бубнили телевизор и отец, отвечающий ведущим новостей. Андрей хмыкнул и пошёл проверить курицу, прикидывая, что бы такое с ней сделать.

Тушка выглядела жалко, и Андрей вспомнил, что отцу неплохо и с собой взять харчи. Он покопался в ящике стола, обнаружив тесачок, провёл пальцем по лезвию. Говорят, тут капуста уродилась.

Пожилая соседка отшатнулась от парня, прижавшись к стене лестничного пролёта. И он только тут сообразил, что тесак следовало прикрыть.

— Драсть, тёть Вера, — пробормотал он. — Это... для капусты.

— Ты лицо-то своё видел, ирод? — выдохнула женщина и протиснулась мимо Андрея.

Внутри скребнуло нехорошим, снова напомнив, о чём ему хотелось забыть. Но пальцы сами сжались на рукояти крепче.

На столе оказались и лук, и морковь. Срубленный кочан уже был нашинкован в таз.

Тюк-тюк. Тесак впивался в доску, отделяя аккуратные куски от куриной тушки.

— Как на мясобойне работаешь.

Андрей не вздрогнул, он почувствовал, что не один в кухне уже несколько мгновений назад.

— Это просто курица, — пробормотал он, скатывая порубленное мясо в чугунный казанок.

— Курица, — согласился отец. И по его тону непонятно было, одобряет он умения сына или нет. — Но уж больно ловко ты...

Андрей уже примерялся к моркве. Та сочно хрустнула. Звук отозвался внезапной болью в голове. Застило глаза.

Будто хрустнуло под руками, изодранными в кровь. Неприятно и сухо. Вокруг металась пыль и в ушах всё ещё стоял скрип колодезного журавля.

Андрей на миг замер. С холодным оружием он управлялся ловко, порой не понимая, откуда приходит решение. Руки действовали сами, словно бы отдельно от мысли. К их движениям подключалось тело. Когда в армии его спросили, где он научился так орудовать ножом, Андрей лишь пожал плечами, не зная, что ответить. Он и не учился специально, оно само получалось. Не потому ли Санёк его приметил? Уже не спросить.

Кухня наполнялась запахами еды, а Андрей сидел за столом, помешивая чай.  Прошлёпав шумными тапочками всю квартиру, отец вернулся на кухню и прибавил громкость радиоточки.

— С каждым годом всё дряннее работает, — буркнул он.

— На комбинате тоже электричество глушат?

— Там давно всё обесточено. Каптёрка только запитана и фонари вокруг. И те, через раз не горят. Всё похерили, — отец вздохнул, видно произнося эту мантру в несчётный раз. — Какой комбинат был! Всесоюзного значения! Вагонами грузили руду!

— Воруют?

— Да как... В основном дирекция разворовала уже. Оборудование продали, аж слёзы стояли, когда демонтировали цеха. Сейчас мародёрят по мелочи. Забор где подрежут и лезут.

— И поглядеть можно? — в Андрее проснулось давешнее детское любопытство.

Карташов-старший поскреб небритый подбородок.

— Чего ночью-то глядеть? Днём пущу, гляди.

— Так не темно ж ещё.

— Ну, хочешь по потёмкам потом шарахаться, дело твоё.

— Чего в тех потёмках бояться-то? — махнул рукой младший. — Домой точно дойду.

Согласие отца удивило парня. Ведь в детстве он просился столько раз, но в лучшем случае его отсылали делать уроки. А в худшем — показывать дневник. Неужели отец понял, что он вырос?

— Тогда с тобой сегодня поеду, — объявил Андрей.

…

Матери пока про новую дверь решили не говорить, хотя она и вздохнула, обнаружив, что прежняя всё так же заедает и скрипит.

— Я батю провожу, — коротко сказал Андрей, помня про утреннее, натянул свитер.

— Если с ним пойдёшь, — захлопотала мать, суя в руки сумку с термосом и металлической контаркой, — погляди, топят они там или нет. А ты, отец, пояс собачий надевай, не морозь поясницу.

...

ПАЗ высадил их у конечной. Напарника отца почему-то не было, Карташов-старший ворчал, что снова опоздает.

Сумерки ещё не начали сгущаться и дорога через аварийный мост просматривалась хорошо. Но Андрей смотрел не туда. С Третьего моста заброшенный комплекс девятиэтажек вырисовывался совсем близко. Когда-то подразумевалось, что здесь работникам будет комфортнее, и ближе добираться до комбината, а двухэтажные бараки снесут, устроив на их месте парк. Теперь стройка постепенно разрушалась.

Отец поймал взгляд сына.

— Всё так теперь. Всё похерили... Помню, как искали тебя в этих заброшках. Думали уж, куда сверзился.

Андрей смолчал. Как его тогда искали, он знал только понаслышке. Ведь он был не здесь. Были разодранные штаны, ушибы, исцарапанные пальцы и сорванный ноготь. Слёзы и причитания матери, и страшный, жестокий ремень отца, после которого Андрей не мог лежать на спине ещё неделю.

До ворот комбината Карташовы  добрались молча, пыхтя на подъёме. Каждый думал о своём.

Рядом с проходной в одном окне горел свет. Андрей издалека почувствовал, что там тепло. Потому ли, что вился лёгкий дымок? Он разглядел узнаваемый, повторённый в десятках стилизованных изображений в их городке, силуэт административной пятиэтажки, за которой чуть дальше виднелся массивный монолит лифтового корпуса. От него сверху шла закрытая галерея, где прежде безостановочно работал грузовой шнек. Он помнил те времена, когда здесь была жизнь, и их класс водили на экскурсию, с целью привить уважение к нелёгкому труду горняков и рабочих комбината и в целом к градообразующему предприятию.

Тут было шумно. По территории разъезжала грузовая и прочая техника.

А теперь было пусто и жутковато тихо.

За воротами сразу бросилась в глаза большая, но заброшенная клумба с сухими сорняками.

Дымок объяснялся легко, в помещении, где располагался пост, сами сторожа установили буржуйку, выведя трубу в окно. Котельная давно была законсервирована.

Сменщики приветствовали Карташовых, поспрашивали Андрея, что и как там в столице, но долго задерживаться не стали.

— Ларионову <...> надавайте, если встретите по дороге, — напутствовал их отец. — Пусть чешет быстрее.

— И от себя добавим, — загоготали мужики. — Только бутылки нам оставил.

Андрей продолжал разглядывать неприветливый пейзаж. Где-то скрипнул металл, потревоженный ветром или местной живностью, а эхо глухо отразилось от скал. Казалось, что комбинат живёт уже совершенно другой жизнью. Мрачной, неизвестной, стонущей в глубинах шахты. Сделалось неуютно. Может действительно всё рассматривать при свете дня? Сейчас, когда фонари отмечали лишь габариты, ничего толком не разглядеть. Только шею свернёшь.

Мужики ушли. Отец, глядя на задумчивого сына секунд десять, окликнул его:

— Хватит сопли морозить. Давай внутрь, там разложимся. Потом ходи, сколько хочешь, смотри. От ворот до двери добежали в пару секунд.  Большие стеклянные двери проходной были закрыты засовом, и в сумерках различить внутри автоматы, похожие на те, что стояли в метро, не представлялось возможным.

Каптерка оказалась узкой и длинной. Вторая дверь, ведшая в коридор, была прикрыта, но не заперта. На доске с крючками, рядом с мёртвым сигнальным пультом, висело несколько ключей с бирками. Воздух был густо прокурен. А толстое стекло, прежде выходившее в проходную, занавесили каким-то тряпьем.

— Чего это у вас тряпки висят? — заметил Андрей. — Всё равно темень за окном.

— Это Ларионов всё. Там, грит, чернее, чем на улице по ночам. И всё ему чудится чего-то. Словно кто ходит через автоматы.

Отец содрал занавеску, чтобы Андрей увидел внутренности обширного фойе, где на противоположной стене угадывалась мозаика изображения. Быстро потеряв интерес, младший отник от окна.

— Чего там делать?

И не сунутся туда в здравом уме – воровать нечего, охрана рядом. Голяк.

— Чаю выпьем? — отец полез в сумку, доставая термос. — Чего... Были тут... Взрослые люди, а всё как дети малые. Тоже "смотрят". "Мы ничего не возьмём, только пофотографируем!" И деньги мне суют. Придурки. Шпионы, небось.

Андрей засмеялся, но тут же сделал вид, что кашляет.

— Чего ржёшь, конь Пржевальского? А то я не знаю, где тебя всё детство носило. У других футбол-шмутбол, а этот всё шарится по заброшкам да по горам. Мало мать валидол пила…

— Да. Ещё я помню, как мне за это влетало.

Андрей спокойно посмотрел на отца и тот, очевидно, что-то такое уловил в лице и тоне сына, что невольно отступил на шаг.

— Андрюх... Ты чего? Ты эта... На меня?

Мигнули лампочки, исказив на долю секунды окружающую обстановку.

— Знаешь. Ты прав. Нечего мне здесь шарахаться. Потом как-нибудь.

На улице загрохотала цепь на калитке.

— Явился напарничек, — пробормотал отец, явно с облегчением. — Пошли, выпущу тебя заодно.

Притча во языцех, Ларионов, оказался неожиданно здоровенным мужиком, с белёсыми бровями и ресницами, что придавало лицу вечно удивлённое детское выражение. Он радостно махал Карташову ручищей с продуктовой авоськой.

— Ильич! А это кто? Убыра поймал?

— Сам ты убыр, — проворчал тот, отпирая замок. — Это я смену тебе готовлю. Опять  нажрался, что автобус проспал?

— Да как можно-то? — запротестовал Ларионов. — Я просто не догнал его.

Андрей про себя усмехнулся, но промолчал. Выйдя за калитку, он махнул отцу.

— Увидимся дома.

…

Из-за последнего поворота к мосту показался долгострой, темнея неуместными в этих краях силуэтами. Андрей мазнул по ним взглядом и прищурился. Схватившись за парапет, он подался чуть вперёд, разглядывая огонёк, мигающий в одной из высоток. Конструкция тихо скрипнула, парень отступил на шаг, и огонёк пропал.

Сколько Андрей помнил, стройку заморозили на самом последнем этапе. Бетонные коробки возвели, но ни окон, ни дверей в них так и не завезли. Там не было жутко. Там было... спокойно что ли? Стояли они наподобие сброшенного на стол покерного каре. Один выглядывал из-за другого. И из того, что стоял ближе к реке, с самых верхних этажей, просматривался весь городок вплоть до вокзала. А из торцевых окон было видно, как катят над рекой по канатке тележки от комбината до теряющейся в городке перегрузки.

Почему-то Андрею тоже захотелось курить, хотя он бросил давно, почти и не начав. А ведь первый раз он попробовал затянуться именно там, в заброшках. Долго кашлял, а местный чудак, бездомный дядя Коля смеялся и хлопал его по спине, приговаривая "что, морячок,  крепок табачок?" Потом отнял и жадно скурил остатки сам.

Андрей тот табачок надолго запомнил. Когда мать учуяла, так влетело…

Он ещё некоторое время стоял и смотрел на темные громады, вдыхая холодный воздух, пока тот не заполз под одежду. Парень не сразу понял, что пробрало его морозом не от сырого дыхания реки. Кто-то смотрел на него, именно на него из окна седьмого этажа. Но сколько он не вглядывался в сумрак, так далеко, конечно, разглядеть в мертвых черных прогалах окон, ничего не смог. Желудок резко свело, а мышцы словно обмякли. Андрей сглотнул, пытаясь отогнать наваждение, и заметил, что идёт по мосту в обратную сторону. Чужой ледяной взгляд щекотал затылок.

Накатила внезапная паника.

— Тьфу, чёрт! — завопил Андрей, замотал круглой башкой.

Из кустов под мостом с шумом вылетели птицы. Он дернулся и окончательно опомнился. Сплюнул горькую слюну и не оборачиваясь потопал в сторону городских фонарей.

Ноги несли его по знакомым улочкам, пока мысли текли в другом направлении.

Он пытался отмахнуться от них, убеждая себя, что не сходит с ума. Выходило плохо. Одновременно всплывали кадры видеозаписи, показанные шефом и то, как сейчас отшатнулся отец. И соседка на лестнице. И галлюцинации с огоньком в недостроях.

Холодно, чёрт побери... Нет, дядя Коля уже тогда был старый. Это не он. Впрочем, кто он и как жил, в городке знали только по слухам. Поговаривали, что он вроде сторожил недострои, а потом брался понемногу вообще за любую работу. Его презирали, жалели и побаивались. Побаивались мальчишки, забредавшие в девятиэтажки. Выдумывали, что Коля сумасшедший, разговаривает сам с собой, а может и не только с собой.  И лазали порой исключительно, чтобы пощекотать себе нервишки.

Но Андрей не боялся старика. Да и старика ли? Коля в неухоженной пегой бороде и пыльной одежде, ссутуленный, казался старым. Смолил найденные бычки или дешёвые папиросы как паровоз. Но не пил. Андрей знал точно. Коля ненавидел выпивку и алкоголиков. И последние тоже опасались ходить в недострои.

Пожалуй, Андрей был его единственным приятелем несмотря на разницу в возрасте. Парень никому не рассказывал, но Коля спас ему жизнь, когда, перегнувшись через разболтанные перила в подъезде, Андрей ухнул вниз, в пролет, зацепившись за них же.

"Что, морячок, ванты не сдюжили?" Крепкой рукой Коля вытащил тощего мальчишку и, оглядев, почему-то не погнал прочь. "А, это ты..."

Андрей тогда жутко струхнул и сам бы сиганул от старика, если бы ноги не подгибались.

И после этого он повадился таскать из дома харчи, относил их Коле. Они иногда сидели в его комнатушке на первом этаже, обустроенной разным хламом, а иногда и в яме возле дома, где Коля разводил костёр и пёк картошку.

Воспоминания понемногу привели Андрея в состояние равновесия. И он уже с недоверием отнёсся к своему же испугу на мосту. Может всё же его сигарету Андрей видел только что?

...

Мать выглянула из кухни на щелчок замка, удивившись, что Андрей не остался с отцом.

Тот вздохнул и протопал по коридору, уловив краем взгляда телефон. Мельком взглянул на часы. Те показывали лишь девять вечера. Ещё не поздно, ведь он обещал.

Трубку взяли быстро.

— Алло? Да, это Андрей. Я по поводу утреннего разговора… Да. Меджинов? Джарим Совменович. Да, пишу.

— Кому звонил? — внезапно раздался голос из-за спины.

Андрей дёрнулся. Ему показалось, что голос совсем незнаком и даже не естественен. Но обернулся, в дверях снова стояла мать.

— Я... Да... Завучу школьному. Помнишь её? Встретились сегодня утром, она мне рассказала, что Дана пропала.

Женщина поджала губы.

— Я не удивилась, что та вертихвостка  так закончила, — впрочем она тут же осеклась. — Ну да, о мёртвых либо хорошо, либо ничего.

— Мам! — что-то Андрея задело. — Почему вертихвостка? Почему о мёртвых? Её не нашли!

— Ты чего взъелся-то? Она тебя отшила и хорошо. А то, что о мёртвых... — мать пожала плечами. Порой как медработник, повидавший немало травм и крови, она становилась черствой. — В наших местах так. Словно сам не знаешь. Если девица не уезжала, то скорее всего сгинула. Будто первый случай такой. И туристы пропадали и местные. Кого нашли? А в горах волки. И кто похуже. Хоспади... Чай иди пить, я оладьи напекла.

Андрей всё смотрел на телефон следователя, лежащий рядом с чашкой. Оладьи со свежим вареньем казались райским угощением. И он действительно подумал, зачем ему эта история.

Только мать протянула руку и прочитала имя.

— Он приходил к нам. Спрашивал про тебя.

— Спрашивал? — встревожился Андрей. — Но я же сам только узнал.

— Да. Девушка пропала недели две или три спустя, как ты уехал в Краснодар. Вот следователь и приходил, опрашивал всех, кто с ней общался в последнее время. Кто-то болтал, что вас видели.

Андрей почувствовал, как у него покраснели уши. Кто видел его позор?

В голове щёлкнуло. Нехорошо, холодно. Мысли потекли кристально чисто. Завтра, как проснётся, он позвонит следователю. Если кто и видел, как Дана отшила Андрея, это ничего не значит. И люди не пропадают бесследно.

...

Андрей падал в черноту, хватал ртом воздух, цеплялся за невидимые стены, снова раздирая костяшки пальцев в кровь.

Он катился по склону, больно ударяясь о камни. Идея повисеть на колодезном журавле вместо качелей оказалась не такой весёлой.

Колючие кусты ободрали бок и мальчишка взвыл.

Плюхнулся на спину со всей силы, что-то хрустнуло. Он перевёл дух, пытаясь сообразить, что именно себе сломал, всё тело саднило ушибами. Наверху он видел край разрушенной временем каменной кладки. Весь склон выглядел так, словно  обрушился недавно, и отчасти объясняло, положение колодца в столь странном месте. Просто раньше тут всё было по-другому.

Мальчишка пошевелил пальцами, попробовал приподняться. Что-то снова хрустнуло, локоть провалился в мягкую осыпь. Андрей застонал. Надо вставать, не то предки с ума сойдут, и вообще запрут его дома на все оставшиеся каникулы. И рюкзак остался где-то наверху…

Но подняться он не успел, земля резко ушла вниз. Андрей снова ударился, на сей раз головой. И хрустело уж слишком сухо для живых костей. В спину ткнулось острым, и он невольно откатился, пересилив себя, встал на колени, поглядеть не змея ли. Под слоем грунта что-то было.

Руки жгло от грязи и боли, пальцы гудели от усталости, но мальчишка раскидывал горсти земли с трухлявых досок. Он нашёл. Что-то важное, тайное. И вся эта находка только его! Андрей забыл, что всё болит. Наконец нашёл! Все ухищрения, чтобы собрать рюкзак втайне от матери, вся тяжёлая пыльная дорога до древнего аула, перспектива наказания, всё померкло.

Видимо, в доме был погреб или ледник. Время, ветер и вода изменили рельеф, дом обвалился, и то, что было спрятано, открылось.

Какой-то ящик... Может быть там  старинные винтовки? Или... монеты?

— Ауу… — хлипкая доска отлетела, содрав мальчишке кусок ногтя на мизинце. На землю упали крупные капли крови, сползая в темное нутро находки. Андрей засунул грязный палец в рот. Почувствовал неприятный железный привкус, но это не помогло унять боль в пальце. В голове вертелись все известные ругательства, но Андрей снова поднялся, сплюнув кровь, и продолжил копать.

Теперь, когда столько пережил, он был обязан раскопать этот клад. Что бы там ни было!

Долго возиться не пришлось, в глубине ящика руки коснулись чего-то холодного. Оно звякнуло, словно о камни и... Провалилось!

— Да чтоб тебя, — снова сплюнул Андрей, засовываю руку глубже. Пальцы нащупали что-то, похожее на тонкие рейки решетки. Он схватился за соседнюю доску, рванул, что было сил и тут же отшатнулся.

Среди обломков и земли торчали рёбра. Почти как в учебниках рисуют скелет. Только чёрные и все в пятнах. А между ними, провалившись глубже, блестела прихотливая рукоятка ножа.

Теперь, когда мальчишка его видел, не составляло никакого труда вытащить. Он потянул на себя, но рёбра держали, не желая отдавать находку. И как только нож остался в руке, покинув чью-то могилу, Андрей почувствовал неприятный жар, в голове помутилось.

Палец продолжал кровоточить, изящная холодная рукоять, костяная, с узорными металлическими вставками, быстро оказалась заляпана грязными смазаными отпечатками.

Не нож! Настоящий обоюдоострый кинжал!

Лезвие тускло блеснуло на солнце. Андрей зажмурился и показалось, что оно отразило какое-то движение за спиной, тень. Он резко обернулся, выставив остриё перед собой. Но вокруг было тихо и пусто, только ветер шелестел травой и  путался в осевших развалинах.

...

Сердце набатом отозвалось в ушах, Андрей сел на кровати, всё ещё ощущая привкус крови и земли во рту. Руки болели. Он, дрожа, поднял их перед собой, силясь в темноте разглядеть ссадины. Конечно, ничего в помине не было.

Приподняв матрас, парень запустил туда руку и немного успокоился, нащупав кожу ножен. Он сразу убрал его, зная привычку матери шарить в сумках и рюкзаках в поисках "что нужно постирать".

— Мы вернулись домой. Поэтому ты мне снишься, да? — тихо спросил Андрей.

Или потому, что о скелете он так никому и не рассказал, а вчера всё как назло бередило память?

Рассказать – тогда означало для него потерять кинжал. Объясняться, где и почему он шлялся. Нет, эти кости лежали сотню лет и дальше полежат, так он тогда решил. К сожалению, в гробу ничего больше не было, хотя Андрей, преодолев омерзение, осмотрел свою находку тщательно. И напоследок даже насадил откатившуюся в ноги покойника черепушку обратно на плечи, посоветовав больше не терять.

Андрей провёл ладонью по лицу, сбрасывая остатки тягучего сна. Чертовщина какая-то... Он вытянул лезвие из ножен и откинулся к стене.

Может не надо было возвращаться? Может нужно было драпать куда подальше? Почему он всегда ведётся как бычок на убой?

"Потому что на записи был ты, — ответил внутренний голос. — Потому что у тебя с башкой проблемы. И это ты выходил из квартиры, где нашли три трупа. Куда ты побежишь? Тебя найдут. Или стукнут ментам и всё. Добегался. Сиди и не пыжься, герой."

Андрей долбанул головой в стену. Стоит ли вообще звонить местному следаку? Он на пенсии, ну что?

"Никто не знает. Это другое."

...

— Мам, я по делам! — крикнул Андрей от двери. Хагур уже ждал внизу, денёк предстоял нелегкий, навестить четыре точки, присмотреть нормальную дверь. Хагур сделал музыку потише, когда Андрей уселся рядом.

— Привет, дядь Хагур.

— Здравствуй, дорогой! Чего не весел?

Видимо он заметил бледность Андрея. Хорошо, хоть дрожь в руках получилось унять.

— Да так, — отмахнулся Андрей. — Сон дурной приснился. Поехали сначала в тот конец города?

Андрей пытался сосредоточиться на том, чем занят, хмурил брови, оглядывая товар, ковырял царапины на дверях, цыкал зубом. Но его не отпускало чувство, что кто-то за ним следит, что он прежде ощущал подобное, не только вчера или во сне.

Хагур суетился рядом, торгуясь с продавцами с присущим ему азартом.

— Э, щелеф, мы тебе сейчас такую дверь купим, слушай! А мастеров этих не бери. Плохо сделают. Вот у меня человек есть...

— Да мы сами с батей, — отмахивался Андрей. — Он выходной.

Карташов старший был мрачен и ворчлив, когда его разбудили затаскивать тяжелую конструкцию на этаж. Мать ожидаемо заохала серому металлическому монстру, снятому с какого-то сейфового помещения.

— Там крепежи ещё...

Андрей спустился к машине, чтобы рассчитаться и забрать здоровенные болты.

— Ты замок всё равно поменяй, — посоветовал Хагур и отчалил.

Андрей шагнул к подъезду, когда заметил ссутуленную фигуру на углу улицы. В авоське гремели пустые бутылки. Человек обернулся на парня, прошамкал неслышно и побрел за угол.

— Дядь Коля! Коля! — гаркнул Андрей и припустил за человеком.

Ветер зашумел в ушах, мимо проносились  дома, улочки, люди. Андрей мчался, позабыв обо всём. Но Коля был неуловим. Поворот, ещё один. Сердце бешено ухало, горячо вырывалось дыхание, но преследуемый будто знал каждый шаг, оказываясь далеко впереди.

Очнулся Андрей, стоя на мосту. Он окончательно потерял Колю. Куда тот подевался? Карташов облокотился на перила, переводя дыхание.

— Тьфу! Что за чёрт?! — сплюнул он, саданув кулаком о перила.

Те задрожали, но в ответ обожгли руку холодной болью. Парень пробурчал что-то неразборчивое. Чего ему взбрело в голову гнаться за бомжом?! И увидел силуэт за ветвями кустов, бредущий в сторону недостроя.

— Ты ж, старый <...> !

Сейчас было проще нагнать старика и сказать ему пару ласковых, чем возвращаться. Яростно матерясь про себя, Андрей решительно направился туда же.

(Продолжение следует...)

Диана сжала кулаки, ее разум лихорадочно искал выход, цепляясь за обрывки надежды, но тяжесть увиденного придавливала ее к холодному каменному полу, как невидимые оковы, которые сковывали не только тело, но и душу. Вина сжала ее сердце — она не смогла его спасти, не смогла остановить Тенебрис, когда та вселилась в него, разрушая все, что он любил. Но время на скорбь исчерпалось — нужно было бежать. Покинуть Вальдхейм, пока тьма, не сомкнулись вокруг нее окончательно. Совикус, этот чертов советник с ледяной улыбкой, уже наверняка узнал о случившемся в храме. Его слуги, его магия, его воля — все это было где-то рядом, готовое схватить ее, как загнанную добычу. Оставаться здесь означало сдаться без борьбы, а Диана не собиралась падать перед тьмой, которая медленно поглощала ее город, ее дом, ее прошлое.

Она сделала глубокий вдох, пытаясь унять дрожь во всем теле. Холодный воздух храма, пропитанный запахом горелого воска, сырости и смерти, обжег легкие, но помог собраться, прояснить разум. «Совикус… это он принес тот проклятый металл», — подумала она, вспоминая, как кузнец рассказывал о странном заказе, о черном металле, тот пульсировал в его руках, как живое существо. Его улыбка, холодная и острая, скрывала тьму, и эта тьма теперь пожирала Вальдхейм. Он был не просто советником — он был слугой тьмы, ее орудием, как и Роберт, пока тот не стал ненужным.

Внезапно снаружи, у входа в храм, раздались тяжелые шаги, и резкий лязг металла разорвал тишину. Диана вздрогнула, ее тело напряглось, как натянутая тетива, готовое к рывку. Кто-то приближался. Она метнула взгляд по залу, ища укрытие. Тени, которые оплетали треснувшие колонны и сгущались в углах, стали ее единственным союзником в этом мраке. Быстро скользнув за массивную колонну у дальнего края алтаря, она прижалась к холодному камню, чувствуя, как его шершавая поверхность царапает плечо сквозь ткань плаща. Дыхание замерло в груди, сердце колотилось так громко, будто его стук разносится эхом по всему храму, выдавая ее, как предательский сигнал.

Звук шагов приближался, тяжёлый и решительный, словно неумолимый рок, чуждый состраданию. Сквозь покосившиеся двери в зал вошли трое стражников, их силуэты вырисовывались в тусклом свете принесенных ими факелов. Шерстяные плащи, пропитанные сыростью осенней ночи, развевались при каждом движении, а алебарды в их руках поблескивали, отражая блики пламени. Они двигались осторожно, озираясь по сторонам, и на их лицах проступали удивление и страх, который боролся с долгом. Один из них, молодой, с редкой бородкой и широко распахнутыми глазами, замер, глядя на алтарь, его рука дрогнула, сжимая древко алебарды.

— Что… что здесь произошло? — его голос дрогнул, выдавая сковавший душу ужас.

— Посмотри на это… Люминор милостивый… — Второй, постарше, с сединой на висках, содрогнулся, подняв факел выше. Свет выхватил из мрака искореженные статуи, чьи лица застыли в крике, их каменные глаза смотрели в пустоту, как будто видели конец света. Кровавые разводы на витражах мерцали, словно слезы самой тьмы, а тела священников лежали там, где их настигла смерть: один распростерся у подножия алтаря, его рука все еще сжимала обугленный символ солнца; другой скорчился в углу, его пальцы впились в камень, словно он пытался спрятаться от неизбежного, но тьма нашла его.

— Нужно сообщить мастеру Совикусу. И поднять тревогу! — резко бросил третий, судя по твердости в голосе, их командир. Его глаза, холодные и цепкие, обшаривали зал, выискивая малейший намек на движение, его лицо было суровым. — Это не людское дело. Тут тьма хозяйничала, и она все еще здесь.

«Если они доберутся до Совикуса, мне конец», — мелькнула мысль в голове Дианы, холодная и острая, как лезвие ее кинжала, который лежал в ее покоях, теперь недосягаемый. Она сильнее вжалась в колонну, ощущая, как камень холодит кожу даже через плотную ткань плаща. Стражники двинулись глубже в зал, их шаги гулко отдавались от стен, смешиваясь с треском факелов, их пламя шипело, как змеи. Молодой с бородкой обошел алтарь сбоку, оказавшись в опасной близости от ее укрытия. Диана затаила дыхание, сливаясь с тенью, ее пальцы невольно сжались в кулаки, готовые к рывку или удару. Она не собиралась повторять судьбу священников, чьи тела лежали перед ней, как немые свидетели всего произошедшего здесь.

Факел в руке солдата затрещал громче, бросив отблеск туда, где она пряталась. Свет скользнул по колонне, осветив ее край, и Диана замерла, чувствуя, как холодный пот стекает по шее, оставляя липкий след. Ее капюшон, темный и плотный, скрывал лицо, а тень колонны укрыла остальное, но каждый миг казался вечностью, растянутой до предела. Стражник остановился, его взгляд задержался на месте, где она пряталась, и ей показалось, что он вот-вот заметит ее — тень дрогнула, как будто выдала ее. Но мрак сыграл ей на руку — он нахмурился, покачал головой и прошел мимо, пробормотав что-то невнятное, похожее на проклятие или молитву. Диана медленно выдохнула, ее грудь сжалась от напряжения, а легкие горели от сдерживаемого воздуха.

Командир, остановившись у алтаря, махнул рукой, его голос был резким, как удар хлыста:

— Уходим. Тут ловить нечего — все мертвы. Надо звать подмогу, пока не поздно, пока эта тьма не пошла дальше.

Стражники развернулись и медленно направились к выходу. Они бросали настороженные взгляды на руины, словно ожидая, что тьма оживет и набросится на них из углов, их шаги были тяжелыми, но торопливыми. Диана не шевелилась, пока их силуэты не растворились в проеме дверей, а тяжелая створка не закрылась с протяжным скрежетом, отрезав ее от внешнего мира. Она выждала еще несколько ударов сердца, прислушиваясь к тишине, повисшей в зале, тяжелой и гнетущей, как предвестие бури, которая уже собиралась над городом. Только тогда она решилась выбраться из укрытия, ее ноги устали от напряжения, но разум был ясен, холоден и остёр: теперь каждая минута была на счету. Ей нужно добраться до конюшни, где ждал Ворон, и выбраться из Вальдхейма, пока Совикус не перекрыл все пути, пока слуги Моргаса не нашли ее.

Выйдя из храма через боковой проход, Диана ощутила, как осенний ветер хлестнул ее по лицу. Холодный и резкий, пронизывающий до костей, он нес с собой запах сырой земли и увядающих листьев. Сумерки опустились на Вальдхейм, окрасив дома и мостовые в тревожные темные тона — серый, багровый, черный, — они сливались в мрачной симфонии упадка. Церковная площадь, некогда полная голосов торговцев, смеха детей и света фонарей, теперь лежала в зловещем безмолвии, ее камни блестели от росы, как слезы давно покинутого мира. Где-то вдалеке завывал ветер, раскачивая одинокий фонарь, чей скрип звучал как предсмертный стон, а его слабый свет отбрасывал длинные тени, извивающиеся, как щупальца тьмы.

Но прежде, чем направиться к конюшне, Диана замерла, ее взгляд метнулся к темной громаде замка, возвышавшегося над городом, как молчаливый страж, чьи стены хранили ее прошлое. Кинжал. Тот самый кинжал, который подарил ей Роберт, с узором из листьев, вырезанным на рукояти, лежал в ее комнате, в резном сундуке у окна. «Оружие — это для защиты, принцесса», — снова в памяти звучали его слова, теплые и твердые, как сталь из его кузницы. Она не могла уйти без него. Этот кинжал был не просто оружием — он был частью ее, частью Роберта, частью света, и этот свет она должна была нести в этой тьме. Оставить его означало предать его память, его жертву. Решение вспыхнуло в ее груди, как искра в ночи, и она, пригнувшись, скользнула в тень ближайшей улочки, ведущей к замковому двору.

Путь к замку был опасен — Совикус усилил охрану, его глаза, скрытые в тенях, следили за каждым уголком Вальдхейма. Но Диана знала эти стены лучше, чем кто-либо. Еще ребенком она играла в тайных коридорах, пряталась в заброшенных галереях, где эхо ее смеха звенело под сводами. Теперь эти воспоминания стали ее оружием. Она выбрала старую тропу — узкую, заросшую плющом дорожку, петлявшую вдоль внешней стены замка, где плющ цеплялся за камни, как зеленые когти, скрывая ее силуэт. Двигаясь бесшумно, она прислушивалась к каждому звуку: далекому лаю собак, скрипу ставен, шагам патрулей, которые гулко разносились по мостовой. Ее плащ сливался с мраком, а капюшон скрывал лицо, но сердце колотилось так громко, что она боялась, как бы его стук не выдал ее.

У стены замка, где плющ был особенно густым, Диана остановилась, ее пальцы пробежались по холодному камню, ища знакомый выступ. Там, за завесой листвы, скрывалась потайная дверь — узкая, почти незаметная, ведущая в нижние коридоры замка. Когда-то ее показал отец во время одной из их игр и смеясь говорил: «Даже принцессы должны знать пути отступления». Теперь этот путь стал ее спасением. Она надавила на камень, и с тихим скрипом, заглушенным ветром, дверь поддалась, открыв темный проход, пропитанный запахом сырости и старого дерева. Диана скользнула внутрь, прикрыв за собой створку, и тьма сомкнулась вокруг нее, как объятия старого друга.

Коридоры замка были лабиринтом теней, где слабый свет факелов, висевших на стенах, отбрасывал блики на камни. Она двигалась быстро, но осторожно, ее шаги были легкими, как у кошки, избегая скрипучих досок и луж, блестящих на полу. Ее комната находилась в западном крыле, на третьем этаже, и путь туда вел через старый зал для слуг, где в такое время редко кто появлялся. Но риск все равно был велик — стража Совикуса могла рыскать по коридорам, а его магия, как шептались горожане, видела даже сквозь стены. Диана прижималась к стенам, сливаясь с тенями, ее дыхание было едва слышным, а каждый шорох заставлял ее замирать, вслушиваясь в тишину.

Добравшись до лестницы, ведущей к ее покоям, она остановилась, услышав голоса — низкие, приглушенные, но полные тревоги. Двое стражников стояли у входа в зал, их силуэты вырисовывались в свете факела, алебарды поблескивали, как клыки хищника. Они говорили о храме, о крови, о приказе Совикуса найти девчонку. Диана ждала, пока их голоса не стихли, а шаги не удалились в сторону главного зала. Только тогда она рванулась вверх по лестнице, ее ноги скользили по истертым ступеням, но она не останавливалась, подгоняемая страхом.

Комната встретила ее холодом и тишиной. Лунный свет, пробивавшийся сквозь узкое окно, падал на пол, высвечивая пыль, танцующую в воздухе. Резной сундук у окна стоял нетронутым, его деревянная крышка покрылась тонким слоем пыли — Диана запрещала слугам прикасаться к нему. Она опустилась на колени, ее руки тряслись, открывая крышку. Внутри, среди сложенных тканей и старых писем, лежал кинжал — его лезвие тускло блеснуло в лунном свете, а узор из листьев на рукояти, вырезанный рукой Роберта, казался живым, как воспоминание о его тепле. Она взяла его, ощутив холод металла, но в этом холоде была сила — сила кузнеца, который верил в нее. Диана засунула кинжал за пояс, прикрыв его плащом, и на миг закрыла глаза, шепча: «Я найду тебя, отец».

Ее взгляд скользнул по комнате, и на столике у кровати, в пятне лунного света, блеснуло что-то еще — маленькое круглое зеркало в резной серебряной оправе, подаренное торговцем Сальвио на ярмарке. Его теплый смех, когда он вручал ей этот подарок, звенел в ее памяти: «Оно покажет тебе истину, если ты осмелишься заглянуть глубже». Она протянула руку, чтобы взять его, но снаружи послышались шаги — тяжелые, быстрые, приближающиеся. Сердце сжалось, пальцы замерли в дюйме от зеркала. Времени не было. Она отступила, бросив последний взгляд на мерцающий металл, отражающий ее лицо, искаженное страхом и решимостью. «Прости, Сальвио», — мелькнула мысль, полная горечи, но шаги становились громче, и она не могла позволить себе задержаться.

Диана метнулась к окну, распахнула его и перелезла через подоконник, цепляясь за плющ, обвивающий стену. Холодный ветер ударил в лицо, но она спускалась быстро, ее пальцы цеплялись за лианы, а ноги искали опору в трещинах камня. Зеркало осталось лежать на столике, одинокое в лунном свете — еще одна утрата, которая легла на ее плечи. Добравшись до земли, она пригнулась и растворилась в тенях, ее сердце колотилось, но кинжал, прижатый к боку, был как якорь, дающий ей силы двигаться дальше.

Теперь путь лежал к конюшне. Она нырнула в боковую улочку, ведущую к задним кварталам города, ее ноги скользили по влажной мостовой, покрытой опавшими листьями, но она заставляла себя двигаться тихо, держась теней, сейчас они тянулись вдоль стен, как ее последние союзники.

В этот час улицы должны были опустеть — горожане прятались по домам, боясь ночных патрулей, которые стали строже с тех пор, как Совикус в отсутствие короля захватил власть в свои цепкие руки. Но стража не дремала, их шаги гулко разносились где-то вдали, смешиваясь с криками и звоном металла. Диана прижималась к стенам, избегая открытых мест, где свет фонарей мог выдать ее силуэт, ее плащ сливался с мраком, как часть ночи. Каждый звук — скрип ставни, шорох листвы под ветром, далекий лай собаки — заставлял ее вздрагивать, нервы были натянуты до предела, как струны арфы перед разрывом. Сердце колотилось так сильно, что казалось, будто оно вот-вот разорвет грудную клетку, а холодный воздух обжигал легкие, смешиваясь с запахом сырости и гниющих листьев, устилающих улицы, как ковер смерти.

Она миновала несколько узких переулков, держась подальше от главных улиц, где могли рыскать патрули Совикуса, их факелы мелькали в ночи, как глаза хищников. Ее путь лежал через заброшенные дворы и заросшие тропинки.

Пройдя еще несколько дворов, она приблизилась к центральной улице. Оттуда уже был виден путь к конюшне, примыкавшей к замку, ее деревянные стены высились в темноте, как последний рубеж. До слуха донеслись обрывки голосов — взволнованных, торопливых, полных страха. Всполохи факелов мелькнули на стенах домов, бросая длинные, извивающиеся тени, те казались живыми, готовыми ожить и схватить ее. Диана замерла за брошенной телегой, присев на корточки, ее плащ сливался с темнотой, как часть мрака. Мимо пробежали двое стражников, их плащи развевались на ветру, а хриплые голоса, выдавали их ужас. Она уловила обрывки их фраз: «Храм… кровь повсюду… стража ищет кого-то…» Их шаги стихли, растворившись в ночи, но слова оставили в ее груди холодный ком, и он сжимал сердце, как тиски.

Отдышавшись, Диана вышла из укрытия и ускорила шаг, скользя по переулкам, ее ноги ныли от напряжения, каждый мускул дрожал от усталости, но она гнала себя вперед, подгоняемая страхом. Мысли ее кружились вокруг одного: успеть к Ворону, не попавшись. Она знала, что Совикус не остановится — его тень уже легла на Вальдхейм, его магия проникла в каждый уголок города, а воля сжимала горожан, как невидимые цепи. Храм Люминора был лишь первым шагом его плана, а она — ключом, который он жаждал заполучить, как Тенебрис сказала той ночью. «Ключ… Но к чему?» — думала Диана, чувствуя, как страх смешивается с гневом. Она ощущала их взгляды — не только Совикуса, но и чего-то древнего, шепчущегося в тенях следовавшего за ней из глубин бездны.

Наконец впереди показалась знакомая изгородь конюшни, ее деревянные балки высились в темноте, как стражи на посту, охранявшие ее последнюю надежду. Ворота были слегка приоткрыты, и сквозь щель пробивался слабый свет фонаря, вот-вот готовый погаснуть. У входа маячила хрупкая фигура, закутанная в потертый плащ, он слабо колыхался на ветру. Диана пригляделась и узнала Гаральда — юного конюха с растрепанными светлыми волосами, которые развевались, как пшеница на ветру. Мальчишка зябко ёжился, обхватив себя руками, и вздрагивал от каждого порыва холодного воздуха, его лицо, бледное и напряженное, выдавало тревогу, но в глазах горела искренняя преданность, тронувшая ее сердце.

Увидев ее, он встрепенулся, глаза его расширились от удивления, и он подбежал ближе, заикаясь от волнения:

— Госпожа… вы… вы здесь?

— Тсс, Гаральд, — Диана приложила палец к губам, ее взгляд метнулся по сторонам, проверяя, нет ли чужих глаз или ушей в темноте. — Тебя не видели?

Он затряс головой, сглотнув ком в горле, его голос выдал его страх:

— Нет, я один… Но ходят слухи, что в храме что-то страшное. Солдаты бегают по улицам, кричат о какой-то тьме, которая пожирает всё.

Диана горько усмехнулась про себя. Он не знал всей правды — и слава Люминору за это. Гаральд был простым мальчишкой, сыном конюха, он помогал ей с Вороном с тех пор, как научился держать в руках уздечку. Она вспомнила, как он, будучи еще совсем малышом, бегал за ней по конюшне и смеялся, когда Ворон тыкался мордой в его ладони. Его невинность была единственным светлым пятном в этой ночи, и она не хотела, чтобы тьма коснулась его.

— Мне нужно уехать. Немедленно. «Поможешь?» —спросила она, ее голос был тверд, но в нем была нотка отчаяния, и она выдавала ее страх.

Мальчик побледнел еще сильнее, его худые плечи напряглись, но он кивнул, стиснув кулаки, как будто собирая всю свою смелость:

— Конечно, госпожа.

Он повел ее внутрь. В конюшне было теплее, чем снаружи, воздух пах сеном, кожей и лошадиным теплом, оно на миг согрело ее замерзшие руки. Животные фыркали, стучали копытами, их силуэты двигались в полумраке, но Ворон выделялся среди них. Черный как смоль жеребец беспокойно перебирал ногами, бил копытом по доскам, словно чувствовал ее тревогу еще до того, как она вошла. Его грива, блестящая и гладкая, отливала серебром в слабом свете фонаря, а глаза, глубокие и умные, смотрели прямо на нее, как будто видели ее душу. Диана подошла к нему, провела рукой по его теплой шее, ощущая, как напряжение в груди чуть ослабло, как знакомое тепло пробилось сквозь холод страха. Ворон склонил голову, ткнувшись мордой в ее плечо, и она на миг закрыла глаза, чувствуя мимолетное утешение среди этого хаоса.

— Я оседлал его, — тихо сказал Гаральд, теребя край плаща, его пальцы нервно подергивались. — Думал, вы придете сегодня. Он весь день неспокоен, будто чуял беду, рвался из стойла.

Диана благодарно улыбнулась, ее взгляд смягчился, проверяя седло и поводья. Все было готово — уздечка затянута, подпруга подогнана, как будто он знал, что от этого зависит ее жизнь. Она накинула капюшон плаща, скрывая лицо в его тени, и достала из кармана три золотые монеты, тускло блеснувшие в свете фонаря, как последние искры света в ночи.

— Возьми. — Она вложила их в ладонь мальчишки, ее пальцы на миг задержались на его холодной руке, передавая ей свое тепло. — Спрячь. И уходи из города — ты тоже будешь в опасности.

— Спасибо, госпожа, — прошептал он, сжимая монеты так, будто они были его спасением, его голос был полон благодарности. — Езжайте осторожно.

Диана кивнула и уже собралась вывести Ворона за ворота, как снаружи раздался стук копыт по мостовой — тяжелый, быстрый, приближающийся, как гром перед молнией. Она замерла, кровь похолодела в жилах, ее рука невольно сжала поводья до боли, оставляя белые следы на коже. «Солдаты?» — мелькнула мысль, острая и холодная. Прятаться было поздно, тени конюшни не укроют ее от глаз Совикуса. Она вывела коня во двор, сердце заколотилось быстрее, ее взгляд метнулся к темноте, откуда доносился звук. Перед ней возник отряд — три всадника в темных доспехах, их кони фыркали, пар от дыхания поднимался в холодном воздухе, как очертания призрака. Но один из них, заметив ее, подавил улыбку, и Диана прищурилась, различив знакомые черты под шлемом.

Это был Дмитрий — широкоплечий воин с рассеченной бровью, чье суровое лицо она знала с детства, когда он служил ее отцу, Всеволоду, на учениях и в походах. За ним следовали двое его товарищей — старые гвардейцы короля, чьи шлемы скрывали усталые, но верные глаза, которые еще не угасли под давлением Совикуса. Их преданность Всеволоду была ее спасением в эту ночь, как маяк в бурю. Дмитрий подъехал ближе, понизив голос до шепота, его взгляд метнулся по сторонам, проверяя, нет ли чужих глаз:

— Принцесса, — он оглянулся еще раз, его голос был тихим, но твёрдым, как сталь его доспехов. — Мы слышали о храме. Там тьма и кровь. Вас видели, когда вы шли туда. Совикус приказал найти вас и привести. Город закрыт — никого не выпускают.

— Я знаю, — Диана сжала зубы, ее пальцы крепче стиснули поводья, голос дрогнул от гнева и страха. — Но я должна уйти, пока он не… пока тьма не забрала меня, как Роберта.

Она не договорила, но Дмитрий понял, его взгляд стал твердым, как клинок на его поясе. Она вспомнила его голос, отдающий команды на учениях отца, его руки, которые поднимали ее с земли, когда она упала с коня в детстве. Теперь он рисковал всем ради нее, и от этого ее сердце сжалось.

— Следуйте за нами, — велел он негромко, его голос был спокоен. — Мы выведем вас.

Стражники развернули коней, окружив ее плотным кольцом, их движения были быстрыми, но точными. Один из них, с длинным шрамом на щеке, жестом указал ехать между ними, его глаза под шлемом сверкнули верностью. Это был риск, но и лучший шанс, что у нее был. Они выехали на ночную улицу, держась уверенно, словно конвоируя пленницу, их доспехи звенели в тишине. Если кто-то из горожан или патрульных заметит, вряд ли заподозрит подвох — Дмитрий и его люди выглядели как часть машины Совикуса, исполняющие его приказ, их лица были суровы, как у тех, кто давно привык повиноваться. Диана опустила голову, позволяя капюшону скрыть лицо, и доверилась их плану, ее сердце билось в такт стуку копыт.

Так они добрались до городских ворот — тяжелых, обитых железом, которые возвышались над дорогой, как стражи последнего рубежа, их темные силуэты вырисовывались на фоне звездного неба. На стенах маячили тени часовых с луками, их фигуры вытягивались в свете факелов, бросая зловещие узоры на камни, как когти тьмы. Обычно у ворот дежурили люди Совикуса — холодные, безжалостные, с глазами, которые признавали только его силу, его власть. Но этой ночью их, видимо, отозвали в город для поисков, оставив лишь двоих новичков — молодых, неопытных, растерянных, чьи руки нервно лежали на рычагах механизма ворот, а взгляды метались, как у загнанных зверей.

Увидев отряд во главе с Дмитрием, они не стали задавать вопросов, их лица побледнели от страха перед его суровым взглядом. Один из них, худощавый парень с веснушками, кивнул и потянул за цепь, его руки с силой с силой нажали на механизм. Ворота заскрипели, их ржавый стон разнесся в ночи, как крик умирающего зверя. Створка медленно отворилась, открывая путь в темноту за стенами, где звезды мерцали, как далекие маяки надежды. Диана затаила дыхание, ее пальцы сжали поводья Ворона, готовясь к рывку, а тело напряглось, как перед прыжком.

За воротами пахнуло свежестью полей, ночное небо раскинулось над головой — ясное, холодное, усыпанное звездами, они сияли, как осколки света в бесконечной тьме. Ворон шагнул вперед, его копыта глухо стукнули по земле, и Диана оказалась за чертой Вальдхейма, ее грудь сжалась от облегчения и тревоги. Стражники выехали следом, но лишь на несколько сотен метров, их кони остановились у края дороги. Дмитрий развернул коня, его взгляд встретился с глазами Дианы, и он тихо произнес:

— Прости, принцесса, дальше мы не можем. Вернемся, чтобы не навлечь подозрений. Пусть свет хранит вас, как хранил вашего отца.

— Спасибо… всем вам, — выдохнула Диана, чувствуя, как горло сжимает от благодарности и горечи, ее голос дрогнул. Она посмотрела в глаза Дмитрия, затем на его товарищей, и в их взглядах увидела ту же верность и жажду жизни, какая когда-то сияла в глазах Всеволода, ее отца, чье имя было ее надеждой.

Стражники поклонились, их силуэты растворились в темноте, оставив ее одну на дороге, как только топот копыт стих. Она оглянулась: вдали над стенами Вальдхейма мерцали огни факелов, похожие на темно-рыжие звезды, горевшие в ночи, но над городом витала грозная тень — Моргас и его слуги уже начали свою игру, их когти впивались в каждый уголок, каждую душу. За спиной послышался шорох — не ветер, а что-то живое, крадущееся в темноте, шепот теней, которые следовали за ней. Диана знала: они не отпустят ее так легко. Но она вернется. И тогда битва за этот мир начнется по-настоящему.

Пока же она была свободна. Свободна, чтобы найти отца и тех, кто встанет с ней против тьмы, которая пожирала все, что она любила. «Отец… где ты? Говорят, Моргенхейм пал под тенями. Теперь такие же тени поглотили храм. Если Моргас добрался до тебя, я должна тебя спасти», — подумала она, ее решимость вспыхнула, как огонь в ночи. Ворон, ощутив ее волю, фыркнул и рванулся вперед галопом, его копыта загрохотали по земле, как барабаны войны, зовущий вперед. Холодный ветер хлестал по лицу, врываясь под капюшон, но в глазах Дианы горел огонь — огонь надежды и мимолетной свободы, и он давала ей силы для грядущей битвы.

Она уносилась прочь, оставляя позади руины храма и отголоски ужаса, цепляющиеся за ее разум, как когти. Но в глубине души она чувствовала: тени не отступят. Их шепот проникал в ее мысли, их когти ждали момента, чтобы схватить. Скоро ей придется встретиться с Совикусом, а также силой, сломившей Роберта и поглотившей свет Люминора. И эта встреча определит судьбу не только ее, но и всего Альгарда — королевства, которое уже трещало под натиском тьмы, как корабль перед штормом, не знающим пощады.

Приамурская тайга была… ужасно неудобной для человека! Совершенно не такой, какой ее показывают в кино. Аккуратные сосны, мягкие иглы под ногами, расстояние между деревьями в несколько метров…

Нет, расстояние между деревьями, конечно, было, но и оно заполнено различными кустами и кустарничками, отчего пробираться пешком по тайге весьма проблематично…

- А в кино еще показывают, как какие-нибудь зоозащитники бегают от браконьеров за редчайшим амурским тигром в белых кроссовках, шортах и майках! – саркастически говорил молодой мужчина в костюме камуфляжной расцветки. – Ведь как это, зоозащитники и без какой-нибудь…ай! – выругался, споткнувшись о переплетенные травы,  и едва не упал от перевесившего его рюкзака за спиной. – Красивой, умной, скромной, но сильной девицы! – закончил, поправляя на голове кепку. – А то, что… твою ж! – хлопнул по шее, убивая сочно хрустнувшего у него под пальцами комара, - в настоящей тайге ее точно бы сожрали не комары, так клещи, никто не подумал. Картинка важнее! Хоть бы раз этих актеров отправили в нашу родную тайгу! А не тьфу! Дубаи! «Выжить в Дубаи»! Ха! В лесу выживите для начала! Там, где нет нормальных дорог и кто-то… черт! Жрет тебя двадцать четыре на семь! У, Андрюха! Припомню я тебе прогулочку «проветриться и отдохнуть от города»! Ха-а-а-а, - выдохнул устало, выбираясь из кустарников на небольшую поляну, оттирая рукой пот с лица. – Вот только выберусь отсюда, и сразу домой! А вы чего уставились?  - пробурчал хмуро, глядя на мельтешащие перед ним разноцветные огоньки.

И нет, это были не светлячки. Мелкие духи, как теперь знал мужчина.

Эти малявки не обладали ни речью, ни даже формой, постоянно перетекая из одного в другое. От светлячков до всяких бабочек или еще какой живности. Пару раз они даже пытались изобразить самого мужчину, но летающий вокруг него глаз или ухо заставляли его содрогаться, и он очень просил их прекратить подобное издевательство.

Но как бы то ни было эти духи были практически единственные, кто путешествовал с ним по Приамурской тайге в поисках Великого духа.

Тик-так… тик-так… тик-так…

- Ты че, на «Ведьмину гору» решил забраться?! Чокнулся?

- О чем ты? Это всего лишь сказки! Да, погода там часто меняется, но... это же не самая большая гора в мире! Всего лишь чуть больше двух тысяч метров над уровнем моря!

- Но коренные народы…

- Даже коренные народы сегодня почти не верят в то, во что верили их предки.

- Там гибли люди…

- Пф-ф-ф… Ты же сам читал, что эти «альпинисты» наплевали на погоду и угрозу гроз!  Кто ж в здравом уме начнет восхождение в дождь?! Считай, премию Дарвина получили! Вить, ну че ты как... не ссы! Пойдем, с нами такие дамы будут! Умницы, красавицы, за ЗОЖ шарят. Может, и найдешь кого себе по нраву!

- Мда, Андрей, тебе реально проще дать, чем объяснить почему «нет».

- Потому что ты – ленивая задница! Подними ее и вперед по дороге приключений!

- Надеюсь, мне не прострелят колено!

Колено Виктору не прострелили, но гора Ко, она же, как утверждали интернет-источники, с нанайского языка переводилась как «Ведьмина гора», действительно оказалась с… сюрпризом.

Их группа, ведомая опытным гидом (да не переживайте вы! Я не в первый раз поднимаюсь на эту гору! Соблюдайте технику безопасности и все будет окей!), пошла по перешейку между горой Столовая, где они и разбили лагерь и ночевали, чтобы добраться до самой вершины горы Ко, где Виктор был замыкающим, любуясь шедшей впереди Анечкой, с которой активно флиртовал эти несколько походных дней, и, кажется, она была совсем не против.

Может, Андрей был и не неправ, что ему стоит развеяться, а то, что он повидал в последние годы? Дом-работа, работа-дом, отпуск дома, возможно с выездом в ближайшее Приморье. Встречи с друзьями в баре, хорошо, если раз в месяц, а то кроме него и Андрея, которого вечно ведет дорога приключений, все были глубоко женаты, кое-кто обзавелся детьми, кто-то еще и любовницей, с которой приятнее проводить время в обход жены, чем со старыми приятелями.

Может, и ему стоит остепениться? Или не стоит? Может, после этого всего «приключения», у них с Аней будут лишь пара приятных вечеров, после которых они спокойно разойдутся по своим делам, не вмешиваясь в чужую жизнь?

Вот так задумавшись, Виктор и не заметил, как вокруг сгустился туман. Причем сгустился, это мягко сказано. Вокруг все заволокло густой, белой пеленой, скрывая даже симпатичную фигурку Анечки и остальных, отчего мужчине пришлось пристально смотреть под ноги, чтобы таки добраться до этой уже действительно чертовой горы Ко, не сверзившись.

Но яркий солнечный свет буквально ослепил его, заставляя потерять сознание, чтобы вновь прийти в себя в мире духов…

- Эй! Вы еще кто такие?!

Нет, Виктор, конечно, слышал про Чертов Плес, про петроглифы там и прочее, но чтоб там реально водились черти?!

Глаз мужчины дернулся, когда он увидел… Горлумов! По-другому он просто не мог описать небольших, похожих на детей  двух-трех лет, существ с серо-зеленой кожей, тощими конечностями и выпуклыми животами.

Вот только в кино Горлум был один, а тут Виктор лицезрел штук так… пять!

- А ну брысь отсюда! – гаркнул он. Не первый день он блуждает по миру духов, и знает, что его отчего-то духи тронуть не могут. Как, по крайней мере, ему сказал шаман, которого он встретил, оказавшись в это мире…

Виктор стоял растерянный, напуганный, прижимая к груди потертый рюкзак. Оп пришел в себя уже на вершине горы Ко. Один.

А на горе Столовая, ближайшая к горе Ко, не было ни следов их лагеря. Ни кострища, заботливо залитого водой, ни выброшенный под кусты маринованный лук, ни сломанной ветки, чтобы соорудить подставку под спиральку от комаров, ни вообще каких либо следов их стоянки!

Да, черт побери! У него даже телефона не было!

А ведь мужчина совершенно точно вчера фотографировался с Аней на свой собственный телефон и забил ее номер!

И, если по технике безопасности, которые им несколько раз рассказал их гид Иван Витальевич, пожилой, кряжистый мужчина, потерявшийся человек должен найти более-менее безопасное место и дожидаться спасателей и МЧС, то Виктор с трудом подавлял желание бежать с воплями.

Куда? Зачем? Ему это было неважно. Страх затопил все его сознание, заставляя темнеть в глазах, а сердце трепыхаться.

И лишь мелькнувшая неподалеку человеческая фигура помогла ему сдержаться и, закинув, на плечи рюкзак, поспешить за незнакомцем, даже не подумав об осторожности.

- Эй! – громко позвал он вслед удаляющейся фигуре в темно-коричневой одежде. Совсем не похожей на его походный камуфлированный костюм. – Подождите, пожалуйста!

Вдруг, стремительно дойдя до какой-то каменистой площадки, фигура остановилась, резко развернувшись, а Виктор с коротким вскриком шарахнулся от гротескного, явно не человеческого лица!

Взгляд бешено заметался по, кажется, замшевой одежде незнакомого существа, бахромой на рукавах напоминая одежды американских индейцев, но расшитый узорами ворот больше походил на русскую косоворотку. На поясе висели странные металлические бляшки, что звенели при каждом шаге чел… существа.

Или все же человека?

Некто не нападал, лишь стоял, пялясь на него гротескно нарисованным лицом на деревянной маске. Длинные, черные волосы были распущены по плечам. В руках незнакомец держал какой-то щит, сделанный из кожи и… булаву? Дубинку? Виктор не мог сразу сказать.

- Д..Добрый день, - выдохнул он, во все глаза глядя на… все же человека!

Сквозь прорези деревянной маски были видны живые, блестящие человеческие глаза! Да и уши, видневшиеся из-под волос, тоже были… вполне человеческие.

Незнакомец замер, услышав его голос, и сосредоточился на сидящем на земле мужчине.

- Кто ты, бродяга? – наконец раздался неожиданно глухой, мелодичный голос.

- Господи боже! Человек! – Виктор поспешил встать и неловко отряхнуться. – Добрый день! – начал уже уверенней. – Мое имя Виктор! Виктор Георгиевич Васильев! – неловко хмыкнул, зная, что многие его знакомые, едва услышав его полное имя, начинали хихикать, мол, три имени собрал. – Я заблудился! А мой лагерь.. точнее не мой… нас было целая группа… мы на гору Ко поднимались!

- Гора ведьм... На тропы духов шагнул ты? – человек чуть наклонил голову, но все еще не приближаясь. Даже протянутую Виктором руку проигнорировал. – Нет… другой след.

Незнакомец прошел вокруг растерянного мужчины раз. Другой.

И вдруг оказался совсем близко, отчего тот даже выставил руку, опасаясь за свое личное пространство, но человек лишь заглянул ему в глаза, снова отходя на несколько шагов.

И замер.

На минуту. Две. Три…

- Эм…. – и только растерянный Виктор собрался было позвать этого чудака, как тот встрепенулся.

Как странно вскинулся. Взмахнул руками, отчего бахрома взметнулась подобно крыльям, и со странным гортанным криком ударил «булавой» по щиту!

Только теперь мужчина понял, что это бубен. Шаманский бубен! Этот человек - шаман!

И во все глаза уставился, когда тот начал бить в бубен. Не быстро. Не медленно. Ритмично. Словно синхронизируясь с биением сердца.

Вот только кого? Шамана? Виктора? … Горы?

В ритмичный бой начал вплетаться голос. Сначала тихий, гортанный, словно робкий, с каждым мгновением он набирал силу, словно горная река, обрушиваясь на Виктора, оглушая.

Слов было не разобрать, лишь биение бубна. Сердца. Реки и ветра. Грома и отчаянного птичьего крика.

Виктор замер оглушенный, замороженный услышанным. Увиденным. Он не мог двинуться с места. Лишь смотреть. Смотреть на ускоряющего бой шамана, слышать его голос.

Он даже забыл, где они находятся и почему.

Даже, кажется, само время застыло вокруг них.

Последний удар и вскрик шамана, отозвался во всем теле Виктора дрожью.

- Великий дух отметил тебя, - вдруг совсем по-человечески произнес он, в упор глядя на мужчину. – Сам шагнул ты в объятия горы, что позвала. На тропах духов ты заплутал, по велению его. И только Великий дух может вернуть тебя обратно…

- Ч-что? – едва слышно просипел мужчина и, откашлявшись, повторил громче. – Простите, что происходит? Кто позвал? Куда? Кто вы, черт подери, такой?!

Ответом ему был тяжкий вздох.

- Тот, кто ходил этими тропами всю земную жизнь свою, и отдал духовную, чтобы остаться здесь.

 За-ши-бись.

Только это слово осталось в голове мужчины, прежде, чем он потерял сознание снова.

Ну, как бы ни было с этим самым «знаком Великого духа», Виктор четко усвоил, что другие духи сожрать его не могут. И, слава Богу! Иначе бы давно помер бы.

Но вот с этими «Горлумами» надо было что-то делать!

А те смотрят на него белесыми глазками, лопочут непонятное, тянут к нему длинные костлявые руки.

Так знакомо, что Виктора передернуло. Нет, только про эту пакость вспоминать не стоит, а то реально накличет. А еще одной встречи с этой хтонью он не переживет.

- Вон пошли! – вновь рявкнул мужчина, стягивая с плеч рюкзак, старательно размахивая им перед собой, - Прочь пошли!

Духи залопотали громче, словно застрекотали, и не слишком чуткий слух мужчины уловил знакомые интонации да даже вроде бы… слова?

Точно! Китайцы! Вот точно так же стрекочут на рынках по-своему и хрен поймешь о чем речь. О новом привозе шмоток или обсуждают, как он корячится на картонке, пытаясь застегнуть джинсы!

- У-у-у-у! Нечисть! Нелегалы хреновы! Как вообще Великий дракон вас пропустил?! Брысь отсюда говорю! – вновь заорал Виктор, приближаясь к китайским духам. – Русская здесь территория, говорю! Валите к себе!

- Помочь… Ви-и-иктор?

Рюкзак выпал из рук, плюхнувшись у его ног, а кепка, казалось, приподнялась от вставших дыбом волос.

Накликал.

Тик-так… тик-так… тик-так…

- Виктор Георгиевич! Вам клиентка звонит.

- Да елки-палки! Только кофе заварил!  Переводи на меня...

- Георгич! Что там с накладной с той компанией? Все решили?

- Продублировал! Наказал этим идиотам грузчикам, чтоб без печати не возвращались! Хоть сам с ними на развозку езжай! Каждый месяц кто-нибудь да отличится!

- Виктор! Это что за….

- Да, Дмитрий Васильевич, в связи с нынешними реалиями этот поставщик от нас отказался.

- И так просто это принял?! Что ты сделал, чтобы они реализовывали свою продукцию через нас?

- А что я мог сделать? Они разорвали контракт одним днем! Даже все полагающиеся штрафы выплатили!

- Да хоть в ногах у них валялся бы! Мне плевать! Они не должны были от нас уйти! Все ответственность на тебе!

-… Да, Дмитрий Васильевич..

- Думаю, ты понимаешь, что остаешься без премии…

Китайские духи засуетились, замахали конечностями, пытаясь бежать, но он был быстрее. Дерево, пусть и сухое на вид, острыми кольями нанизывало на себя серо-зеленые тела, развеивая духов. Отовсюду раздался жуткий свист.

Убивая их.

А Виктор замер, словно кролик перед удавом, не желая оборачиваться. Страшась того, что увидит. А увидит он явно нечто… непрезентабельное. Уж такое у этого существа понятие «прекрасного», но и показывать свой страх… нельзя.

Медленно, очень медленно мужчина повернулся в сторону, откуда выскочили эти конечности, и прикусил язык, сдерживая позорный визг.

Среди деревьев завис паук.

Гигантский, созданный из веток, игл и листьев, куча деревянных «лап» расходились в разные стороны, добивая кричащих духов.

Но самым жутким в этом был… череп.

Серый, с прозеленью удлиненный череп посредине «тела», с мерцающими алыми огоньками в глазницах.

- Леший, - медленно выдохнул Виктор, отчаянно радуясь, что не закричал от страха, не показал своей слабости, отчаянно делая вид, что происходящее позади него его не касается.

Ох уж эти детские мультфильмы, где леший изображался, как добрый старичок в шубе изо мха и грибов, готовый прийти на помощь путникам. Да-да, как тот самый маг-друид из «Хоббита», который катался на санях, запряженными зайцами. А если и шалил леший, то только по справедливости, не давая вернуться домой лиходеям.

Ага, щас! Эта хтонь, больше похожая будущую жертву ведьмака, вообще своего тела не имела, каждый раз создавая его заново из любых лесных материалом и даже, наверное, все же к счастью, не гуманоидное!

Вот только ведьмаком Виктор не был.

Он был гребанным менеджером по продажам стройматериалов!

И именно из-за лешего мужчина радовался, что для духов он невкусный.

- Неужели следишь за мной?! – громко спросил Виктор, стараясь, чтобы голос звучал уверенно, а не так, будто у него коленки трясутся.

Хотя они почти неметафорически тряслись.

Но леший не ответил, лишь шарообразное тело, ловко перебирая деревянными кольями-лапками споро спускалось с деревьев.

Виктор с трудом подавил тошноту.

А вот ужас не смог.

Леший, действительно, был похож на гигантского паука. А череп, кажется, медвежий, заменял ему голову, заставляя поджилки трястись.

И нет, мужчине даже не было стыдно за свой страх. Он с гордостью скажет даже своему лучшему другу – Андрюхе, что  орал, как сумасшедший только увидев эту тварь впервые.

А если кто-то скажет, мол, трус, то они просто не видели это чудовище!

- Зачем мне следить за тобой? – голос духа был пустым и монотонным. Неживым. Хотя было ли это существо? – Все леса вдоль тела Великого дракона – мои владения.

То есть, понял мужчина, едва не скривившись.

Теперь еще и оказывается, что он фактически ходит по телу этого чудовища, как… как блоха какая-нибудь! Забавная такая блоха, которая не может найти выход.

-  Я вот поохотиться хочу предложить тебе, человек по имени Виктор… и не на этих… чужаков, что проникли, сквозь пальцы Великого дракона…

А Виктор совсем не мысленно содрогнулся. Предложение поохотиться из уст этой твари могло означать лишь одно. Браконьеры.

В этом году слишком много людей погибло от когтей тигров, медведей-шатунов…

Вот только это были совсем не зверушки. Но некому было рассказать об этом… А следы оставались… однозначные. И никто не мог предположить, что вот это вот чудовище, «очищало» свой лес от чужаков.

- Я не убиваю людей, - зло сплюнул на землю мужчина.

- Правда? – череп не мог выдать никаких эмоций, но удивление явственно звучало в монотонном голосе.  – А мне казалось, только камешком помани, помчитесь убивать себе подобных. Или слово красное молви. За слово то, проще кровь пролить…

Виктор мог поставить все зубы этой черепушки на то, что леший над ним издевается. Как, впрочем, и всегда.

- И нравится оно тебе, людей убивать, - пробурчал он мрачно, демонстративно отвлекаясь  поднятый с земли рюкзак, не выпуская, впрочем, чудовища из виду.

Хотя на него леший ни разу даже не облизывался.

Черепушка медленно наклонилась. Возможно, существо хотело придать себе вид задумчивый, но человеку стойко казалось, что неведомой тварюшке свернули шею.

- Почему же «нравится»?  Это же просто вредители.

- Они люди, - упрямо поджал губы Виктор.

- И в чем их разница от комаров, которых вы столь безжалостно давите? Хотя… разница есть, - череп приблизился к его лицу, хотя основное «тело» словно приросло к земле.

Хотя почему «словно»?

- … вас кусают самки, которым нужна кровь, чтобы продолжить свой вид. А вы, люди, - тональность на последнем слове странно изменилась, словно гнилостный плевок, оседая на лице Виктора, - убиваете из жадности. Берете больше, чем вам нужно для еды. Не оставляя еды другим, которые не могут запасать ее впрок. А потом удивляетесь, а почему же тигры выходят к людям? Шатуны заполняют лес…  Какой кошмар…

- Не все люди такие, - отчего-то мужчине жизненно необходимо было доказать, что люди не настолько пропащий вид, каким пытается выставить их леший.

Все-таки он же тоже… человек.

- А я и не говорю обо всех… только вредителях, что все портят, - череп вернулся к  телу, поняв, что отвлечься от него человек не в состоянии. Вновь словно загипнотизирован алыми углями где-то в глубине пустых глазниц.

- А просто прогнать ты и не можешь? – вскинулся мужчина. Охотиться на людей он совершенно не желал. Как и становиться невольным соучастником чьего-то убийства.

- А смысл? Все равно ведь вернутся. Не эти, так другие…

- Так и других так же! Вот смысл тебе загаживать свой лес человеческими трупами?! Сам же говорил, что такую гадость, как мы, даже падальщики часто брезгуют! – зацепился за мысль Виктор, все же надеясь хоть как-то отговорить лешего от убийств.

Нет, не из благородства или еще чего-то. Нет. Размышляя объективно. Ничего он этому лешему не сделает. Мужчина даже сомневался, что это вообще возможно – навредить духу. Ну, может, какие-нибудь суперсильные шаманы на это способны, но никак не менеджер-продажник среднего звена, который ничего тяжелее рюкзака не поднимал. В обычной жизни, за пределами спортзала, штанг и прочего. Даже при переезде, пользовался услугами грузчиков!

Но это гаденькое липкое чувство раздражало. Да, Виктор боялся. До усрачки боялся этого существа. А кто бы не испугался на его месте? Но чувство того, что он малодушно закрывает глаза на чужую смерть… было мерзко и противно.

От самого себя в первую очередь. И он отчаянно пытался избавиться от этого чувства.

Молчал леший долго то и дело, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону, словно рассматривая его, Виктора, как какую-то диковинку.

- Все же странный ты человек…

- Гуманный и толерантный, - привычно отозвался тот, все-таки эти качества требовались ныне от современного человека. В противном случае, на тебя выльется столько…. Кхм… а он работает с людьми. Надо умиляться пушистым котятам, сочувствовать бомжам и не закатывать глаза, когда клиентка утверждает, что новомодное средство за дохренелион денег спасет его мозг от паразитов, которые заставляют его пить пиво по пятницам в компании копченой рыбки и жаренной картошки.

Нет, конкретно от этих паразитов Виктор не желал избавляться! Так и  без и того немногих радостей жизни остаться можно.

И вслух послать нельзя. Не ему. Не с его работой.

- И раз ты утверждаешь, что все местные леса – твои, то, может, еще ты знаешь, где найти Великого духа? – вызов в голосе скрыть не удалось, Он слишком устал от бесплодных попыток вернуться домой. Слишком устал бродить по этим чертовым лесам в компании мелких духов, кормя собой пресловутых комаров и распугивая иную живность. 

- Может, и знаю, – череп вновь отделился от основного «тела», зависнув на тонкой глиняной шее, с вкраплениями гнилых, опавших листьев, глядя на него сверху вниз. – А, может, и нет…

- И ты мне, конечно, не поможешь, - не вопрос – констатация.

- Зачем? – череп приблизился.

- Ну… - мужчина аж растерялся от неожиданности. Для него все было предельно понятно: найти этого Великого духа, чем оно ни было; попроситься домой; забросить рюкзак подальше в шкаф и забыть про весь этот ужас, как страшный сон! Виктор мог поклясться чем угодно, что ни за что не расскажет про свои похождения. Даже в пьяном угаре! Даже ради красного словца! Было стойкое ощущение, что заикнись он про хтонического лешего, который использует черепа животных и охотится на браконьеров, про мертвого шамана на горе Ко да даже про вот этих вот «Горлумов» китайского производства, то рассказывать все это придется в комнате с мягкими стеночками.

Нет! Хватит! Виктору и этого приключения за глаза!

- Потому что, я хочу вернуться! – твердо произнес он, глядя на лешего. Точнее на трещину в черепе, опасаясь вновь смотреть в черные, пустые глазницы с алыми углями глаз потусторонней сущности.

- Куда? – словно издеваясь, продолжало чудовище.

- Д..домой? – голос мужчины стал неуверенным.

Тик-так… тик-так… тик-так…

- Нам надо расстаться!

- Что? Почему? Все же было хорошо!

- Хорошо? Это тебе было хорошо! Вить… ты живешь на съемной квартире, тратишь деньги на свои игрушки, вечерами сидишь за компом!

- Не вижу проблемы.  Я же зарабатываю! В том числе и на твои «игрушки»!

- Мои? Ха! Раз в месяц сходить в кафешку средней паршивости? Ты не помогаешь мне с уборкой. Хоть бы раз приготовил хоть что-нибудь!

- А…

- Не магазинные пельмени!

- Ты ни к чему не стремишься! Либо в сериалах, либо в компьютере! Раз в месяц – бар! И то! С твоими друзьями!

- Мне казалось, что тебе нравится стабильность!

- Но не жизнь морской свинки! Все! Сегодня я собираю вещи и уезжаю! Меня ждут подруги!

- Эй!

- Куда вернуться? – повторил леший.

Виктор промолчал. Мысли заметались, словно рой мушек, в ушах звенело, а во рту пересохло.

- В мир людей, - глухим, словно чужим голосом, отозвался мужчина, помимо воли опустив взгляд в алые огни, которые словно обжигали его глаза. Выворачивали наизнанку. Заставляли задыхаться.

- Зачем? – пустой, мертвый голос, казалось, заполнил его резко опустевшую черепную коробку. Словно бы это чудовище проникло в его голову. Надел его череп, как черепа животных.

- Потому что… - голос его сорвался. – Потому… - язык еле ворочался. -
 Я - человек! – почти выкрикнул прямо в лицо-череп Виктор, отшатываясь. Ноги его подкосились, и он рухнул на землю, едва успев выставить руки, чтобы не разбить лицо.

- Так значит, да? – задумчиво протянул дух, отодвигаясь. – Ну, давай, сходи на утес, к этой назойливой женщине. Или она или дракон помогут тебе. Скажут правду в лицо. Иди по тропе… - деревянные конечности стукнули оземь, и человек увидел узкую, светлую тропу, нитью прорезавшую густой лес.

С этими словами тело лешего осело, превращаясь в то, чем было изначально – груду лесного мусора.

- Вот… тебе и путеводный клубочек, - дрожащим голосом прокомментировал Виктор, судорожно выдыхая.

Тик-так… тик-так…

- Ха-а-а-а, как я устал!

- Мгм…

- А до конца рабочего дня еще целый час…

- И это только понедельник…

- Какого, мать его! – выдохнул Виктор, бешено оглядываясь.

Шел он очень долго – небо над головой уже значительно потемнело, но он боялся потерять тропу, если остановится и разобьет лагерь.

Ноги его гудели, когда тропа внезапно прервалась. Исчезла. И мужчина замер в изумлении оглядывал крутой склон, густо заросший деревьями и травой, на котором он остановился.

Вот только ниже по склону яркой змеей искусственного освещения вился… асфальт!

И Виктор не мог перепутать его ни с чем другим.

Это городская набережная! Уж с чем-чем, а набережную перепутать сложно! Уж сколько раз он проходил ее пешком? Будучи ребенком? Да и во взрослом возрасте.

Из простой прогулочной зоны за несколько десятилетий набережная разрослась в целую развлекательно-парковую зону, со своей сценой, аттракционами для всех возрастов. Сдавались в аренду китайские рикши и велосипеды, зимой заливалася катком…

А, главное, все это находилось в черте города! Среди людей.

- То есть, эта хтонь лесная могла спокойно вывести меня к людям, а вместо этого… - Виктор тихо закричал в пустоту и, возмущенно пыхтя, поспешил к дороге.

Нормальной, асфальтированной дороге, а не абы какая, едва заметная тропа, постоянно норовящая исчезнуть в высокой траве или старой листве. Хуже было на абсолютно хвойных местах, где за мягкими рыжими иглами не было видно ровным счетом ничего!

Ну ничего, сейчас он  выйдет на набережную, закажет такси… А нет, не закажет, без телефона-то!

Ладно, на набережной явно всю ночь ходят студенты, которых не пустили в общагу, влюбленные парочки, которые, как известно, часов не наблюдают.

Кто-нибудь да поможет ему. Хотя бы с такси… деньги..

Виктор поковырялся в рюкзаке, но да… налички тоже не завалялось.

Ладно, вернется домой, и сразу же переведет деньги.

Это не…

- Андрей?! – мужчина заметил знакомую фигуру, сидящую на скамеечке-качели под одним из фонарей, поэтому лучшего друга он разглядел довольно четко. – Андрюха! – позвал громче, когда присмотревшись, ужаснулся.

Его друг выглядел… изнеможённым. Осунулся, под глазами залегли черные тени, одежда помята…

И куда только делся балагур-повеса, всегда одетый с иголочки, любитель дорогих баров и женщин?

Андрей не замечал его, разговаривая с кем-то по телефону:

- Да…. Нет, не нашли его… Да! Черт подери… поиски идут до сих пор, но… МЧС даже тела его не нашли! Да, его родителям говорят, что шансов мало…. Ну, буду подключать добровольческие организации, что тут поделать!

Виктор подошел ближе скамейке. Почти вплотную. Но теперь-то Андрей его просто обязан заметить! Не слепой же!

Но нет…

- … Ха-а-а, это я виноват… Что? Ой, Анька, ты сама прекрасно знаешь, что именно я уговорил Витьку пойти с нами! А теперь он пропал! На этой чертовой горе!

- Эй! Я здесь! – не выдержал упомянутый, помахав перед лицом друга  рукой, случайно задевая его руку с телефоном.

Но тот этого даже не заметил! Лишь рукой дернул, словно от укола.

Какого?

Андрей его не видел!

Виктор кричал, звал его, пытался прикоснуться, но его лучший друг абсолютно его игнорировал, лишь отмахивался, как от комара.

- … Да, ладно, пока, - с этими словами мужчина отключил телефон, и откинулся на спинку скамейки, слегка покачиваясь. – Да где же тебя носит, а, Витюх?

- Да здесь я!  - с досадой брякнул тот, садясь на корточки.

Тик-так, тик-так, тик-так, тик-так, тик-так, тик-так, тик-так, тик-так…

- Да все бабы – дуры!

- Воистину, дуры!

- Вот чего ей не хватало?! Работаю, не бухаю, не дерусь! Секс раз в неделю стабильно! Во, я даже тарелку за собой мою!

- Да дура просто, эта Наташка! Все, Витух, харэ депрессию разводить! Пошли в бар! Бухнем! Зажжем!

- Угу, еще скажи, баб снимем…

- Хех, ну если тебе не понравится, как они на тебе виснут, то так и быть – снимай.

- Тьфу на тебя, Андрюх!... Пошли!

В голове было пусто. Словно он бежал, разогнавшись до скорости болида со всего маху впечатался в бетонную плиту.

Неужели он действительно умер? И теперь его неприкаянная душа бродит привидением.. где?

Он не на том свете. Не в Раю, как бы его не изображали. Ад, как надеялся сам Виктор, он не заслужил.

Если он и вправду умер, то почему не отправился на какое-нибудь перерождение? Почему…

А если он стал призраком, то не должен ли здесь где-нибудь быть, какой-нибудь шаман? Или какая-нибудь говорящая с призраками, как в американском сериале. Может, если он и вправду мертв, они смогут сопроводить его «туда»?

Или же… Виктор воспрял духом. Он действительно заблудился среди духов, и шаман вытащит его отсюда! И… раз леший привел его сюда, то… как он там говорил «несносная женщина», да?

Мужчина глубоко вздохнул, успокаиваясь. Нет, еще рано сдаваться! Он слишком много времени провел, плывя по течению, он еще столько всего не сделал! Не признался в симпатиях Анне. Не послал к черту начальника. Не позвонил матери, которую видит раз в год, приезжая в отпуск.

Он бросил последний взгляд на все еще хмурого Андрея, и поспешил к утесу.

Он найдет эту женщину, во что бы то ни стало!

И вернется домой!

Тик-так… Тик… так…

-Витя, ты когда к нам приедешь? Мы уже соскучились..

- Не знаю, мам, Я занят.

- Ты всегда в последнее время занят.

- Ну, что поделать. Дом-работа-работа-дом. Ничего нового.

- А с Наташенькой что?

- …Мам, мы расстались.

- Что? Когда?

- Да.. месяца уже так…три?

- А мне ты не рассказывал…

- Все, мам, я занят. Пока.

- Люблю тебя, Вить..

- Би-и-и-п, би-и-ип…

Но даже если всё это было сфабриковано и в полицию никто не обращался, то дальнейшая работа была исключена. По крайне мере, нужно было пересмотреть меры безопасности и принять радикальные меры по защите от подобных случаев. Он начал перечитывать форумы по сетевой безопасности. Параллельно с этим, зашёл в чат, где была горячая дискуссия среди его друзей по поводу новых проектов.

— Ладно, гении, — проворчал Сандерс. — Выкладывайте свои революционные идеи. Только, умоляю, без взломов Пентагона.

— Сейчас же эра расцвета социальных сетей. — оживилась Лекси — Люди вываливают всю свою жизнь наружу. Моя идея это «Зеркальные семьи». Берем аккаунт одинокого старика. Находим его сына или дочь в другом городе. Через пару недель изучения создаём идеального цифрового двойника старика с фейковым аккаунтом его фото и другими данными. Далее, от его лица пишем сыну: «Привет, сынок, потерял телефон, забыл все пароли, займи до получки, срочно нужно на лекарства». Родные сердцу люди ведутся мгновенно. Это в десять раз эффективнее случайных обзвонов.

— Слишком много возни с одним человеком. — вмешался Сандерс. — Классика никогда не подводит. «Нигерийские письма» — это устарело, да. Но основа вечна как жизнь! Моя идея состоит в «Наследии Огайо». Рассылаем письма от имени мифического юриста о том, что у них в США умер дальний родственник миллионер, а они единственные наследники. Но чтобы вступить в права, нужно срочно оплатить «гербовый сбор» или «налог на наследство для нерезидентов». Люди сами несут свои деньги, оправдывая себя, что это инвестиция в огромное состояние. Никакого взлома, только чистая психология жадности.

— Скучно, Сандерс! — решил поумничать Тихоня. — Это ещё ваши деды могли провернуть по телеграфу. Сегодня эра крипты! Создаём красивый сайт для EcoCoin или NeuroToken. Рисуем белые бумаги, нанимаем на фрилансе пару актёров для видео презентаций, заказываем пачку восторженных отзывов в тематических пабликах. Раскручиваем историю о революционной блокчейн платформе. Собираем средства на развитие. Через месяц сайт гаснет, кошельки пустеют, а мы растворяемся. Люди сами отдают деньги за воздух, веря в хайп. Это не мошенничество, так все сегодня работают!

Воцарилось молчание. Идея витала в воздухе, пахнущая большими деньгами и абсолютной безнаказанностью.

Раджеш чувствовал, как его собственные амбиции шевелятся внутри, подхлёстываемые их безумием. Он до сих пор играл с людьми. Они же говорили о том, чтобы обмануть саму систему, в игру на доверии миллионов.

— Неплохо, — произнёс Сандерс, потирая подбородок. — Риски высокие, но окупаемость… Да.

— Вот это уже ближе к делу, — ухмыльнулась Лекси.

Раджеш медленно выдохнул, собирая мысли. Его провал с блогером научил его главному, что важно не что ты делаешь, а кого ты выбираешь целью.

— Все это сильно, — начал он. — Но это все равно удары по площадям. Мы ищем не людей, а уязвимости. Не в коде, а в социуме.

Он сделал паузу, наслаждаясь их вниманием.

— Находим программы, где государство раздаёт помощь. Вот где дыра. Создаём портал. Точную копию сайта государственной службы поддержки. Рассылаем СМС и е-мейлы: «Вам одобрена единовременная выплата по программе. Для получения перейдите по ссылке и подтвердите данные банковской карты для зачисления». Мы не обманываем, а предлагаем им спасение и в момент абсолютной растерянности человек отдаст все, что угодно, лишь бы получить обещанную помощь. Мы не воруем, а собираем пожертвования на собственное спокойствие жертв.

На время возникла тишина в чате. Первым отметился Сандерс.

— Черт возьми, парень. Ты не мошенник, а поэт хаоса!

Лекси подлила масла в огонь.

— Вот это по-нашему. Больно, цинично и идеально для момента.

Тихоня отправил смайлик в чат.

— И эти люди убеждали меня в создании морального кодекса хакера!

Активность в чате прекратилась. Все задумались. Они снова были не мелкими жуликами, а архитекторами хаоса и они были на пути к тому, чтобы сделать такое, чтобы все охренели.

***

— Народ, я тут на днях смотрела старый добрый аниме сериал про парня в маске, который ворует у богатых и раздаёт бедным. Идея жирная. — написала Лекси.

— Ты предлагаешь нам надеть трико и маски? Я в лифчике не очень, живот вывалится. — пошутил Сандерс.

Тихоня прислал ссылку на вики-статью «Робин Гуд».

Вмешался Раджеш:

— Сейчас идея социальной несправедливости в тренде. Люди готовы верить в любое чудо, лишь бы оно было на стороне маленького человека.

— Именно. — сразу же отреагировала Лекси — Мы все тут ради бабла, не будем лицемерить. Но что, если мы сделаем не просто очередного трояна вымогателя, а что-то по настоящему стоящее? Вирус, который не просто ворует, а… перераспределяет.

В чате на несколько секунд повисла пауза.

— Ты окончательно съехала, девочка. Какое перераспределение? Мы что, благотворительный фонд? — резко ответил Сандерс.

— Слушай, старый ворчун. — не унималась Лекси. — Современный софт умеет анализировать трафик, данные, остатки на счетах. Технически возможно написать алгоритм. Скрипт определяет, что счёт принадлежит крупной корпорации, офшорной фирме, или просто лежит мёртвым грузом с миллионными суммами.

— Теоретически… возможно. — написал Тинохя своё заключение. — Парсинг открытых реестров, анализ шаблонов транзакций. Кошельки с высокой активностью и большим балансом могут быть приоритетной целью. Кошельки с низким балансом и малыми, частыми переводами или социальными выплатами, исключаются из целевого списка.

— Мне нравится эта идея. — включился Раджеш — Это не просто атака, а месседж. Это создаёт нам образ не жуликов, а… цифровых партизан. Народ будет нас скрывать и восхищаться нами. Полиция будет ловить, а обычные люди отпускать. Мы станем народными героями.

— Ребята, вы сговорились? — тут же возмутился Сандерс. — Это же невероятный геморрой! Как определять, кто «богатый», а кто «бедный»? А если мы случайно тронем счёт детского хосписа? И куда, прости господи, раздавать? Самому себе на счёт? Так нас влёт вычислят по первому же переводу!

— Напряги извилины, Сандерс. Мы не себе. — парировала Лекси. — Мы не лезем в карман к условному «малому бизнесу» или обывателям. Мы бьём по тем, кто ворует в масштабах государства, а раздавать можно анонимно. Через крипту, например.

— Поддерживаю. — неожиданно подключился Тихоня. — Можно реализовать модуль рандомизации. Система находит целевой кошелёк с избыточным балансом и делает микроспил в несколько процентов или даже долей процента. Незначительно, чтобы бить тревогу. Накопленная сумма распределяется между кошельками, соответствующими шаблону «низкий доход», где присутствуют частые микропейменты и переводы в страны с низким ВВП.

— Мы создаём не вирус, а систему. — не выдержал Раджеш. — Автономную и самообучающуюся. Она не просто вредит, а вносит хаос в их идеально отлаженную систему неравенства. Она должна быть призраком, бродящим по сетям. Такой своего рода цифровой Робин Гуд. Представьте заголовки: «Таинственный хакер возвращает деньги людям». Это выведет нас всех на совершенно новый уровень.

— Ладно, допустим. — согласился Сандерс. — Технически Тихоня рулит, с этим не поспоришь, но как мы монетизируем этот цирк? Мы что, на одних идеях сидеть будем?

— А кто сказал, что система не может оставлять себе скромную комиссию на развитие? — тут же подключилась Лекси — Скажем, всего лишь несколько процентов от каждого перераспределения. Незаметно. И эти средства идут на наши нужды. Мы не воруем у людей, а берём плату с системы за её же очищение. Мы станем антивирусом мировой экономики, который сам себя финансирует.

— Могу прописать алгоритм. — выдал технические детали Тихоня. — Комиссия нашего фонда и распределение в случайные кошельки из списка с низким доходом. Логирование всех операций в зашифрованном виде без возможности отследить конечного бенефициара.

— Это гениально. — ответил Раджеш. — Мы стираем грань между преступлением и правосудием, заставляя систему работать против себя самой.

Сандерс после долгих раздумий подвёл черту:

— Черт вас побери, я чувствую, что мы или войдём в историю как легенды, или сгниём в тюрьме как самые претенциозные идиоты всех времён и народов. Ладно, я в деле, но если мы тронем хоть один детский хоспис, я лично отформатирую все ваши жёсткие диски через задницу.

— Вот и наш сентиментальный старикан нашёл своё сердце. — решила поёрничать Лекси — Значит, решено!

***

Шли дни, а Раджеш так и не выходил из своей комнаты. Он ещё раз изучил все статьи про методы скрытия и обнаружения IP адресов, посмотрел целый ряд обучающих видео и нашёл множество блогеров из разных стран, разоблачающих мошенников онлайн. Похоже, разоблачение пользовалось огромной популярностью и сегодня заработать денег можно было больше не на мошенничестве, а на его разоблачении.

После этого, мысли о мелких спекуляциях больше не лезли к нему в голову и он сфокусировался на более амбиционном проекте, над которым работала вся команда.

— Ну что, Тихонь, как продвигается наш цифровой Робин Гуд? — написала в общий чат Лекси. — Уже написал алгоритм для определения уровня морального вырождения по размеру банковского счета?

— Это муторно, сложно и рискованно! — тут же отрапортовал Тихоня.

— А я говорил, что это бред сивой кобылы! — написал Сандерс. — Спасибо, Тихоня, что вернул нас на грешную землю. Давайте лучше обсудим что-то простое и прибыльное!

— Предлагаю альтернативу, — после недолгой паузы выдал Тихоня. — Делаем кнопку «Бабло».

В чате возникла пауза.

— Прошу прощения, — с недоумением вмешался Раджеш. — Кажется, я ослышался. Какую кнопку?

— Кнопку «Бабло». — с уверенностью повторил Тихоня. — Самая востребованная кнопка в мире. Интуитивно-понятный веб интерфейс. Все дела!

— Тихонь, дорогой, у тебя перегрев? — не выдержала Лекси. — Ты сейчас предложил нам реализовать несбыточную мечту каждого школьника? Ты в своём уме?

— Абсолютно. Я всё посчитал. Весь ваш Робин Гуд это хрень полная. Надо определять богатых, искать бедных, переводить копейки, прятать концы. Математика, логистика, совесть. Геморрой одним словом!

— Впервые с тобой согласен на все сто, бро. — ответил Сандерс.

— А теперь кнопка «Бабло». Логика простая, пользователь видит кнопку «Бабло» и хочет бабло. Если он жадный, то нажмёт на неё, остальные пройдут мимо. Так мы естественных образом отсеем все социально незащищённые слои за которые вы так переживаете. Нажимать на неё будут только жадные и невежественные, падкие на халяву люди, а таких не грех проучить!

— Гениальность в простоте. — пошутил Раджеш. — Я плачу. Это шедевр пост иронии. Мы просто выводим мошенничество на новый метафизический уровень. Мы даём им то, что они больше всего хотят.

— Именно! — тут же ответил Тихоня. — Чистая, концентрированная жажда наживы. Запускаем сайт, где показываем пользователю всплывающее окно: «Хочешь Бабла?». Он кликает «Да» с рефлекторной скоростью голодного хамелеона на муху.

— И что же происходит дальше? На его счёт падает мешок с деньгами с неба? — поинтересовалась Лекси.

— Нет, конечно! — ответил Тихоня со смайликами. — После нажатия «Да» запускается скрипт через свеженький эксплоит. Он в фоне сливает все его логины, пароли и данные карт нам на сервер, а ему показывается анимация типа деньги загружаются с таймером на двадцать четыре часа. Через сутки ему приходит уведомление: «Система перегружена. Попробуйте позже» или: «Для получения бабла пригласите пять друзей».

— Чтоб тебя. Это же идеально! — включился Сандерс. — Это как закон естественного отбора для интернета. Только полный идиот нажмёт на такую кнопку. Мы будем целенаправленно отстреливать идиотов! Кто же виноват, что они это просят! Мы грёбаные мечтатели!

— Целевая аудитория весь интернет. К тому же, масштабируемо. Не требует сложной логики. Всё гениальное просто!

— Мы могли бы сделать разные варианты. — подключился Раджеш — «Бабло» классика, «Халява» для специализированной аудитории, «Быстрый кредит» для самых отчаянных. Это был ба даже не вирус, а социальный эксперимент. Мы докажем всем, что человеческая жадность — это самый надёжный вектор атаки.

Тут размечталась Лекси:

— Я представляю заголовки: «Учёные создали кнопку, на которую нажимают сто процентов людей, даже зная, что это вирус». Мы получим Шнобелевскую премию по кибербезопасности! Сандерс, ты же у нас по маркетингу?

Сандерс не отставал:

— Я уже придумал слоган для кнопки «Потому что ваша жадность быстрее вашего антивируса».

— Могу реализовать прототип к вечеру. — обрадовал всех Тихоня.

— Подожди. — Раджеш решил подбросить новую идею. — А что, если мы действительно, в одном случае из миллиона, будем переводить какому-нибудь случайному лоху небольшую сумму? Самому настойчивому. Чтобы по сети пошёл вирусный слух, что кнопка «Бабло» реально работает.

— Да, чтобы все окончательно охренели! — рассмеялась в чате Лекси. — Чтобы они ломали пальцы, обновляя страницу! Чтобы боты делали миллионы запросов в секунду! Это же будет цифровой апокалипсис жадности!

Сандерс как всегда подвёл итог:

— Ребята, я плачу. Это самый прекрасный, самый идиотский и самый гениальный план за всю историю нашего… чего бы мы ни делали. Давайте делать кнопку «Бабло». К черту перераспределение! Да здравствует естественный отбор!

Работа над новым проектом закипела и Раджеш вспомнил про оператора сотовой связи, которого он не смог взломать. Он решил вернуться к этому с новыми знаниями и опытом, но на этот раз более подготовленным. Рисковать своим новым ноутбуком не хотелось, нужна была гарантия и он знал к кому обратиться.

— Тихоня, вопрос чисто гипотетический. Допустим, есть система, которая может удалённо убить биос. Как от этого защититься? Пусть даже теоретически.

Ответ пришёл не сразу. Тихоня всегда всё обдумывал.

— Гипотетически? Защита сложная. Точка входа уязвимости в удалённом управлении. Первое. Физическое отключение сетевой карты на время рискованных операций. Использовать внешний модем. Второе. Нужен аппаратный программатор. Подключается к чипу биос. Если его сожгут, можно перепрошить вручную. Стоит недорого. Третье. Запускать всё на виртуальной машине на арендованном сервере. Даже если сожгут железо сервера, то это не твоё железо. Четвёртое. Мониторить температуру процессора и процессы на низком уровне. Резкий скачок температуры без нагрузки может означать взлом, но это высший уровень паранойи. Нужно очень сильно кому-то насолить, чтобы так атаковали.

Раджеш перечитал список несколько раз. Это был исчерпывающий план. Тихоня, как всегда, был краток и гениален.

— Спасибо. Очень познавательно, — отправил он и вышел из чата.

Рвджеш последовал советам почти буквально и арендовал на сутки мощный виртуальный сервер где-то в Нидерландах, с которого и планировал проводить основную атаку. Он уже знал слабые места оператора и действовал медленно. На этот раз он не полез в лоб, через технический портал, а пошёл через отдел кадров.

Создав легенду «проверяющего из головного офиса», он с помощью фишинга выманил у неопытной специалистки логин и пароль доступа во внутреннюю базу сотрудников. Оттуда он получил доступ к списку аутсорсинговых IT-компаний, обслуживающих оператора.

Одной из них была маленькая фирма из Новосибирска. Он нашёл её внутренний чат в Телеграм, куда стекались все запросы на техническое обслуживание. Наблюдая за ними, он вычислил паттерны как ставятся задачи и отчитываются о выполнении сотрудники и тогда он нанёс удар. Он написал от имени сотрудника оператора, имитируя его стиль: «Коллеги, добрый день. Срочно нужна выгрузка по абоненту для суда. Дело срочное, горю. Номер такой-то». Он указал номер Наташи и добавил ту самую фразу, которую видел в настоящих запросах: «В ответ нужно ФИО, паспорт и актуальный адрес прописки. Жду в личку для конфиденциальности».

Он отправил сообщение и откинулся на спинку стула. Весь план висел на волоске. Если бы кто-то перепроверил запрос, но через пятнадцать минут в его фейковый аккаунт пришло сообщение. Сотрудник аутсорсинговой фирмы, не задавая лишних вопросов, скинул скриншот из базы данных.

Раджеш замер. На скриншоте было не имя Наташа. Там было мужское имя, отчество и фамилия. Он ввёл их поисковик и понял, что они узбекские. К тому же, адрес прописки был не в Москве, а в Самарканде.

Триумф смешался с горькой иронией. Он совершил идеальный взлом, обошёл все защиты, применил все свои новые навыки… чтобы упереться в очередную стену. Наташа снова ускользнула от него, оставив лишь призрак, чужое имя и адрес на другом конце света. В полном недоумении он решил спросить у Лекси. Она была родом из Питера и должна была помочь разобраться в этом сложном вопросе.

— Привет! Слушай, как такое может быть, чтобы у девушки из Москвы был телефон, оформленный на узбека?

Лекси насыпала в чат смайликов.

— Тебя что хакнула русская красавица? Бугага.

— Я серьёзно! Пытаюсь разобраться в одном деле…

— Ну что ж, спешу тебе открыть страшную тайну! Это Раша, детка. Тут симки с левыми адресами продают у каждого метро. Покупаешь за один доллар симку и вперёд на великие дела! Свобода!

— Так дёшево? Вот это халява! А покупают их только для криминала или обычные люди тоже?

— Все покупают. Если едешь за границу, то это единственный вариант, чтобы не вернуться домой со счётом на миллионы. Ну или как вариант, использовать для IP телефонии.

— Ах вот как! Понятно! Благодарю!

Раджеш отключился. Он всё понял. Наташа купила симку перед поездкой в Гоа, чтобы не рисковать своей основной в международном роуминге. Умно! Только как ему теперь найти её? Может быть она звонила с этой симки кому-то и можно будет найти её через другие контакты. Для этого нужна детальная распечатка всех звонков. Всё очень сильно усложнялось, но Раджеш любил вызовы.

Читать книгу Хакер полностью

(Спасибо за лайки и комменты которые помогают писать книгу!)