Серёга перелез через завалы всякого никому не нужного барахла и, добравшись до полуразваленного дивана в углу, забрался на него и затих, погрузившись в мрачные размышления…
“Зачем я женился? — с тоской спрашивал он себя, наверное, в тысячный раз. — Как хорошо жилось мне раньше…”
Прошло всего два года с того момента, как он совершил самую непоправимую ошибку в своей жизни — женился на Светке, после чего всё его существование покатилась кувырком. Он ведь даже и не пил практически до этого! Ну, так, разве что… выпивал иногда. Были и другие интересы… Он самодовольно усмехнулся и тут же чертыхнулся, поморщившись от боли. “Крепко приложила, стерва…”
Серёга осторожно потёр набухший желвак синяка и вернулся к своим невесёлым размышлениям.
Собственно говоря, брак его был, что называется, скоропалительным. Как-то, придя домой (а Серёга до тех пор ютился у родителей, несмотря на тридцать пять прожитых лет), он встретил дома свою двоюродную сестру Катьку. Та проживала здесь же, в селе, работая продавцом в магазине. Под неспешный ужин с водочкой и домашними наливками перемывали косточки всем знакомым, не обходя вниманием ни одно мало-мальски заметное событие в селении. Вот тогда-то Катька (дура проклятая!) и рассказала о недавно переехавшей к ним женщине по имени Светлана. Устроилась она работать в тот же магазин, где трудилась и Катька. Раньше приезжая, якобы, жила где-то под Воронежом, но что-то там случилось у неё и пришлось срочно оттуда убираться. А в селе обретались её дальние родственники, потому здесь и оказалась.
— Что-то я её и не видела пока, — озабоченная собственной неосведомлённостью, тут же отреагировала мать Серёги, остроносая Зоя Матвеевна.
— Эвон, село-то! Почти шесть тыщ живёт. Да и вышла она сегодня только первый день. Но девка хороша… Одинокая, видная! — вещала с багровым от выпитого спиртного лицом Катька в тот вечер. — А денег!.. Сразу дом купила.
— Это какой же? — спросила Зоя Матвеевна. — У нас вроде только Гришины продавали…
— Гришины! — презрительно рассмеялась Катюха. — У Окунёва дом взяла.
Зоя Матвеевна изумлённо охнула:
— Ничего себе! Это сколько ж она отдала?!
— Никто не знает, — Катька потянулась за бутербродом и, пережёвывая хлеб с ветчиной, добавила: — Но Окунёв доволен…
Вот с этого разговора тогда всё и началось. Мать ухватилась за эту Светлану сходу. Ну, ещё бы! Одинокая, свой дом сразу купила (да не простой, а кирпичный, в два этажа), продавцом работает, что, по меркам Зои Матвеевны, было показателем стабильности и довольства. В общем, со всех сторон подходящая кандидатура для брачных планов матери в отношении сына. Зоя Матвеевна и так не давала покоя отпрыску по поводу его неустроенности, чем Серёга был весьма недоволен. Хорошо ещё, что выбора особенного в селе не оставалось. Какая-то оказывалась уже занята, кто-то не вызывал интереса… Да мало ли причин найдётся у человека, не желающего опутывать себя супружескими обязательствами! Вот они и находились. И жил Серёга весело и без отчётности. Но с этой Светланой…
Мать не поленилась уже на следующий день сходить вместе с Катькой в магазин, чтобы свести знакомство с приезжей. И буквально через несколько дней Светлана была приглашена к ним в дом, где Серёга первый раз и увидел плотную, чуть выше его самого, женщину с толстыми руками и хмурым непривлекательным лицом. Лишь два достоинства в её внешности отметил Серёга: пышный бюст и шикарные волосы золотистого оттенка. Большие груди всегда были для Серёги наиважнейшим критерием при выборе подружки, вот и тогда он не видел ничего, кроме двух круто выпирающих из-под блузки полусфер, что в конечном счёте и решило судьбу его холостяцкой жизни.
Конечно, здесь не обошлось и без материальных расчётов… Лентяй и созерцатель, Серёга мучительно страдал, когда ему приходилось вставать рано утром, чтобы ввергнуть своё сознание и руки в полное распоряжение всяких там начальников. И — что говорить! — конечно, он понадеялся на то, что при видимом благосостоянии избранницы и её работе ему не придётся теперь вкалывать на птичнике. Отчего он так решил, оставалось тайной и для него самого.
Тут ещё мать с сеструхой заездили весь мозг своими уговорами, сама Светлана была также не против, о чём сообщила Серёге сияющая после приватного разговора с ней Катька.
Вот так и сложилось, что вскоре взошёл Серега на правах хозяина на высокое крыльцо нарядного коттеджа, где и поселился вместе с новоиспечённой супругой, дорвавшись наконец до её вожделенных прелестей. Да только ничуть не стоили они всего того, что вскоре на него обрушилось…
До свадьбы малоразговорчивая и согласная с любым суждением Серёги Светка после бракосочетания во всей полноте явила мужу свою настоящую натуру…
Прежде всего, она купила кур и кроликов, за которыми надо было постоянно ухаживать. Потом посадила на десяти сотках огорода всё, что только оказалось возможным, и что непрестанно нуждалось в рыхлении, поливе, выдёргивании сорняков.
Помимо этого, если Серёга хотел посидеть перед телевизором, то Светлана всегда находила ему какую-то работу по дому, как-будто вид бездельничающего мужа был невыносим для неё. Ну а что касается треклятого птичника, то и здесь Серёгины ожидания не оправдались — Светлана даже слышать не хотела о том, чтобы он уволился оттуда.
Да, его супруга умела считать денежки, и вся её жизнь (а теперь и его собственная) была подчинена одной цели — заработать как можно больше.
Серёга так и не узнал, какие обстоятельства сорвали Светлану с прежнего места жительства, но зато выяснил некоторые подробности её биографии…
Как-то вечером после трудового дня он задержался с мужиками выпить пива. Сидели долго, употребили достаточно, и домой он явился недоброжелательным. Светка не скрыла своего раздражения от его “пьяной рожи”, чем только подогрела настрой мужа. Подстёгнутый спиртным, Серёга хотел “поучить” супругу… но поднятая рука оказалось в жёстком захвате, и Серёга полетел на пол. Не поняв, что произошло, он вскочил на ноги, чтобы завершить начатое, но нарвался на прямой удар в подбородок, после которого несколько минут “скучал” на полу без малейших признаков сознания. Вот тогда-то и выяснилось, что Светка около десяти лет занималась самбо и даже достигла каких-то вершин в спорте.
С того времени Серёга начал крепко выпивать… Пил, почти не имея к этому охоты, в силу лишь одного отвращения к такой жизни. И как он проклинал ту минуту, когда согласился на этот брак! И то мгновение, когда решил “врубить мужика”, показать кто в доме хозяин.
“Хозяин… — презрительно хмыкнул он сам себе. — Всё село знает, что жена меня колотит”. Он тоскливо поморщился. Конечно, лучшим вариантом было-бы развестись, но едва лишь он заикнулся об этом, Светка сказала: “Попробуй только. Сдохнешь — вдовой останусь, а разведёнкой быть не желаю”” --- и водрузила массивные кулаки на столешницу. Спорить охоты не было. Так и влачил он своё существование: ни Богу свечка, ни чёрту кочерга… Светка очень скоро стала вовсю пользоваться своим физическим превосходством. Причём при каждом таком случае приговаривала:
— Хоть бы ты уже сдох от этой пьянки…
Разразившийся сегодня скандал возник из-за тайком выпитой им бутылки Светкиного вермута, за которым она даже не ленилась ездить в город. Похищение супруга обнаружила очень просто — оказавшись рядом с мужем, она со свистом втянула воздух через широкие ноздри и, открыв бар, безошибочно ткнулась взглядом на полку, где стоял вермут. Схватила бутылку, сняла с неё крышку и осторожно отхлебнула из горлышка. Сплюнула разбавленную чаем воду (кого он думал обмануть?!) и хрипло рассмеялась, глядя на съёжившегося Серёгу…
Он пропустил только первый удар по лицу, после которого упал, больно прокатившись по полу. Хорошо ещё, что не отключился. Сразу вскочил на ноги и ходу, ходу!..
Раздавшийся внезапно из дальнего затенённого угла сарая шорох заставил его прервать воспоминания и насторожиться. Он вгляделся пристальнее, оперевшись на руки и подавшись вперёд… И как-будто разглядел в сумраке чьё-то лицо! Серёга испуганно вздрогнул и смежил на секунду веки… Когда он снова открыл глаза, прямо перед ним, отчётливо видимая, стояла какая-то старуха невысокого роста со злым курносым лицом, изрезанным морщинами. Голову крепко охватывал завязанный сзади платок серого цвета, из-под которого беспорядочно свисали седые лохмы. Ветхое одеяние её с легкостью бы можно было выбросить в мусорный бак. Уперев в бока маленькие кулачки, больше похожие на сжатые куриные лапки, она спросила у Серёги сочувственно и гнусаво:
— Житья не даёт? — Серёга в ответ только оторопело кивнул, а старушка добавила деловито: — Ничо, мы ей покажем…
Серёга лишь хлопал глазами. Тогда странная старуха подошла вплотную и взяла его за руку, впившись взглядом прямо в глаза:
— Пошли со мной, — потянула она за рукав, направляясь к выходу из сараюшки, — увидишь, я тебе помогу… — И Серёга пошёл, почему-то безоговорочно поверив ей.
Оказавшись на тёмной улице, он поднял глаза к низкому мрачному небу, набухшему дождём. Маленькая старуха упорно тянула его к дальнему забору, который обрывался у края начинающегося здесь густого ельника. Серёга тащился за ней, словно завороженный. При этом она беспрестанно что-то говорила и говорила, так, что Серёга на ходу едва не засыпал от звучания её голоса, при этом даже не стараясь вникнуть в смысл сказанного…
Они вошли в лес, сразу оказавшись под густой тенью смыкавшихся над ними ветвей. Мрак, пронизанный ненастьем, словно клубился среди древесных стволов и тяжёлых еловых лап.
Пройдя не более сотни метров вглубь леса, вышли на маленькую поляну, в центре которой приник к земле низкий пень от недавно срубленной ели. В пне торчал воткнутый в него обычный кухонный нож. Старушка наконец отпустила Серёгин рукав и сказала, указывая рукой на пень:
— Вот, через него кувырнись. Увидишь, не пожалеешь.
— А как это поможет? — ненадолго очнулся Серёга от своего непонятного ступора. — Да и не смогу я перепрыгнуть! Я физкультурой с детства не занимался.
— Не дури! — прикрикнула старуха. — Никто не заставляет тебя прыгать! Просто аккуратно через голову перекатись Да только чтобы через пень! И увидишь, каким ты станешь. Всё у тебя будет, как ты захочешь. Кувыркайся! — Она принялась выкрикивать в тёмный воздух слова на незнакомом языке.
И снова Серёга поверил ей. Да так, что в нетерпении и в самом деле едва не прыгнул с разбега. Быстро подойдя к пню, он встал на колени и неуклюже, так, чтобы не задеть крепко всаженный в древесину нож, перекатился через него и голову на другую сторону…
Вначале ничего особенного Серёга и не почувствовал, и уже принялся привставать с земли, готовя подходящие слова для бессовестной старухи… как вдруг его скрутила жесточайшая корча, всё тело облилось холодным потом, внутренности рвануло спазмами… Боль была дичайшей. Серёга хотел завопить, но, сведённый судорогой рот не желал открываться. Он рухнул на землю, сотрясаемый конвульсиями.
Спустя какое-то время боль начала отступать. Серёга наконец смог открыть глаза… и замер, потрясённый…
Окружающий мир стал выглядеть словно на чёрно-белой фотографии, воздух пах влажной землёй, лежалой хвоей… и ещё миллионном ароматов! И он мог не только распознать любой из них, но и определить расстояние до каждого! Он слышал множество самых отдалённых и различных звуков, ясно представляя при этом их происхождение! Это было головокружительное впечатление! Оно ошеломило Серёгу и какое-то время он лежал на земле неподвижно, привыкая к новым ощущениям.
Но тут над ним внезапно прозвучал неприятный голос старушонки:
— Хватит валяться! Вставай уже!
Серёга хотел подняться… и неожиданно для себя упал, запутавшись в своих нижних конечностях. Лёжа на боку, он с удивлением посмотрел на ноги… и увидел четыре огромные собачьи лапы в переплетении обрывков спортивных штанов, которые были ещё минуту назад на нём. С возрастающим изумлением он снова сделел попытку оказаться на ногах, недоумевая, откуда здесь взялась какая-то собака… и лапы при этом послушно подобрались, готовясь помочь ему подняться. Над головой раздался едкий смешок:
— Не можешь на четырёх устоять?
Серёга сделал ещё одну попытку воздеть себя кверху… На сей раз это ему удалось. Стоя на дрожащих лапах, он попробовал оглядеть себя с боков, что получилось с трудом, и увидел тёмно-серую шерсть. Сзади к земле свисал тяжёлый лохматый хвост. Нестерпимо вдруг захотелось поднять глаза к небу и завыть…
— Ты превратила меня в собаку! — выкрикнул он яростный упрёк в сторону маленькой ведьмы. — Я убью тебя! — К его удивлению вместо привычного баритона прозвучал хриплый лай. Но старуха, кажется, вполне поняла и отозвалась без задержки:
— Ты не собака, — сказала она. — А кинешься на меня — и никогда больше тебе не быть человеком, — говоря это, она даже не подумала отступить от наступающего на неё Серёгу. — Сделаешь, что скажу — верну облик человеческий, а нет, значит, быть тебе в звериной личине до скончания дней.
Он остановился, подавляя гнев.
— То-то, — довольно произнесла старуха. — А теперь слушай, что нужно сделать… Знаешь в городе Березновскую улицу?
Тот молча кивнул, стараясь сконцентрироваться на том, что говорит старуха… Слишком многое отвлекала его: запахи, шумы… и голод… Последнее, пожалуй, оказалось острее всего, хотя это и было странным, ведь ещё десять минут назад есть не хотелось совершенно.
— Так вот, — между тем вещала старая ведьма, — там есть один дом…
Наутро весь районный город обсуждал странное происшествие, случившееся накануне…
Поздним вечером, примерно в начале двенадцатого, некоторые из жителей на Березновской были разбужены громкими криками, несущимися из дома № 32. Вся улица являла собой частный сектор, где жители, так или иначе, были знакомы друг с другом. Вышедшие на улицу люди, возбуждённо переговариваясь, приблизились к высокой ограде соседа. В двухэтажном доме из красного кирпича проживал Виталкин Андрей Львович, врач-гинеколог на пенсии. Соседи не любили его за угрюмость и некоторую надменность. А привычка загромождать своим внедорожником половину улицы, популярности также ему не добавляла. Тем не менее, все, услышавшие крики, отозвались на них.
Кто-то из мужчин подёргал калитку и, убедившись, что она заперта, крикнул собравшимся:
— Я через забор! Давайте ещё кто-то! — сказал и сразу же подпрыгнул, вцепившись руками в верхний край кирпичной ограды. Следующими на ограждении повисли ещё двое, остальные принялись звонить в полицию или просто наблюдать.
Когда мужчины перепрыгнули забор, крики уже смолкли. Из открытого входа с распахнутой дверью на улицу вываливался язык света. В коттедже царила тишина. Трое мужиков в заминке топтались у порога. Вдруг изнутри раздался шум и послышались чьи-то шаги, торопливо сбегающие по лестнице. Люди напряглись в ожидании…
Из дома выбежал мужчина средних лет небольшого роста, совершенно голый. Лицо незнакомца было густо испачкано кровью. Он остановился и, ощерив зубы, зарычал. Соседи Виталкина на мгновение оторопели. Потом тот, что первым полез на забор, крикнул:
— Держи его, мужики! — и опять же вперёд всех бросился на чужака…
Возникла куча-мала, в которой трое соседей получили множественные травмы и укусы, коими щедро наделил их пришелец. Все они позже уверяли, что чужак дрался, как дикий зверь: царапался, кусался, рычал…
Совместными усилиями неизвестный был скручен. Пока один открывал калитку, а второй стерёг связанного подручными средствами незнакомца, самый активный из них осторожно переступил порог дома бывшего врача.
На первом этаже он никого не застал. С любопытством оглядевшись по сторонам, мужчина отметил идеальный порядок и чистоту в помещениях, а также дорогие телевизор в зале и бытовую технику на кухне. На журнальном столике стоял раскрытый ноутбук. Сосед по вычурной винтовой лестнице из холла поднялся на второй этаж. Здесь его глазам предстала абсолютно иная картина: сломанная деревянная балясина, разбитая напольная ваза и сорванная дверь в одной из комнат, куда он зашёл... и обнаружил обнаружил врача-пенсионера лежащим на полу.
Сразу же было ясно, что жизнь оставила его: пустой взгляд широко открытых глаз, безвольно простёртое тело, рваные раны на шее, из которых уже едва сочилась кровь…
Сосед несколько секунд стоял и молча смотрел на тело погибшего Виталкина, после чего сбежал вниз и вышел во двор. Как раз в этот момент незнакомец ослабил неумело стянутые на нём ремни и вскочил на ноги. С громким яростным рычанием он ринулся на стоящего рядом мужчину, который оставался его охранять, и повалил его на землю. Испуганно вскрикнув, тот принялся отбиваться от чужака, который непрестанно рычал и пытался впиться зубами ему в глотку. Вышедший из коттеджа сосед кинулся на помощь. В это время через открытую наконец калитку во двор ринулись все те, кто до этого оставался за забором, и каждый из которых решил принять посильное участие в происходящем.
В возникшей свалке в темноте, слегка рассеянной светом из открытой двери коттеджа, трудно было что-то понять. Все вовлечённые в схватку издавали хаканье, несвязные восклицания, перемежаемые матом, и всё это звучало на фоне яростного рычания, которое исторгал пришелец.
Послышался нарастающий вой полицейской сирены. Кто-то радостно вскрикнул, но и незнакомец, видимо, вполне осознавал последствия от приезда стражей правопорядка. Он рванулся из-под насевших на него людей, исступленно работая руками и зубами. Кто-то вскрикнул от боли, ослабив хватку, кто-то отшатнулся, напуганный яростью чужака… и, наверное, у пришельца получилось всё же уйти, если бы в последний момент, когда он уже почти освободился от недобрых к нему рук, его не настиг удар по голове.
Оказалось, что тот сосед, который заходил в дом и видел тело убитого Виталкина, выпал из схватки по причине разодранной зубами чужака щеки. Отойдя чуть в сторону, он пытался утишить боль и кровотечение, когда пришелец едва не убежал. Тогда-то и настиг его удар штыковой лопатой, что валялась во дворе, и которую вовремя подобрал укушенный в лицо мужчина. После такой “подачи” незнакомец подкошенно рухнул на землю. Спустя несколько секунд уже оглушительно гремящая сирена захлебнулась у ворот, пронзительно заскрипели тормоза и во дворе появились полицейские.
Всё бы хорошо, да только вот случилось так, что удар на голову незнакомца пришёлся не плашмя, а острием, а потому травма, как пишут в протоколах, оказалась несовместимой с жизнью. Смерть чужака, равно как и убитого им Виталкина, констатировал врач “скорой помощи”, прибывшей практически сразу за полицейским патрулём. Медики развели руками и тут же уехали, а остальные стали дожидаться приезда следственной группы…
Служащий морга отчаянно зевал, а в промежутках между зевками нещадно матерился, дёргая непослушный засов на двери, в которую так бесцеремонно и настойчиво позвонили в три часа утра. Понятно было, что этот звонок сулит возню с очередным “жмуриком” как раз в такое время, когда самый приятный и сладкий сон…
— Да чтоб вы провалились! — в сердцах воскликнул он, справившись наконец с привередливым засовом и распахивая протяжно заскрипевшую дверь, словно она тоже выругалась на назойливых визитёров.
Конечно же, привезли покойника. И не одного, а целых двух! Да ещё, как оказалось, один из них убил другого, а уже убийцу прикончил второй, которого сейчас допрашивали где-то на Березновской, где всё и случилось…
Его давние знакомые санитары-труповозчики рассказали всё, что только им удалось узнать, пока они возились с выгрузкой и переносом тел. Повествование это окончательно разбудило служащего морга, который готов был теперь трепаться с возницами мёртвых до утра, но им пришёл новый вызов.
После их отъезда он подошёл к холодильнику и выдвинул пенал с одним из трупов, лежащим там в ожидании прихода патологоанатома, и приподнял над ним простыню…
Лицо покойника было искажено гримасой ярости, и даже смерть не смогла разгладить его перекошенные черты. Голову трупа пересекал рубец от удара лопатой, заполненный чёрной запекшейся кровью, которой, на искушённый взгляд служителя, было всё же не так много, как обычно происходит при подобных ранах. Нахмурившись, он опустил полотно на место, задвинул ящик с трупом и вышел, вознамерившись пойти и заварить чайку.
Мягкий приглушённый свет в комнате освещал двух женщин, сидевших за накрытым столом. Негромко бубнил телевизор, чуть слышно рокотал холодильник из близкой кухни, тихо плелась беседа, перемежаемая короткими паузами.
— Думаешь, всё будет нормально? — с беспокойством в голосе спросила одна из собеседниц, крупная женщина средних лет с некрасивым лицом.
— Даже не сомневайся, — усмехнулась вторая, намного старше, беря рукой со стола бокал с мартини. — Ни один пациент не жаловался.
— Ну-ну… — с некоторым сомнением в голосе отозвалась на это некрасивая и тоже потянулась за своим бокалом. — За успех…
Обе чокнулись и синхронно выпили. Та, что была постарше, отщипнула виноградину и произнесла:
— Ты должна завтра же пойти в полицию и написать заявление. Если этого не сделать, то не избежишь вопросов. Пусть даже тебя никак и не привяжут к тому, что произошло, но лишний повод давать им для подозрений не надо. Да, --- она кивнула на пол, где валялось тряпьё и седой парик на нём, --- это сожги.
Некрасивая только молча кивнула и, осушив бокал, тут же налила себе снова. Старшая недовольно взглянула на неё и сказала:
— Зря ты пьёшь… Завтра с запахом пойдёшь — косо смотреть будут.
Молодая лишь махнула рукой, принявшись поедать блинчики с мясом. Собеседница брезгливо посмотрела на неё и снова потянулась за виноградом.
Внезапно раздавшийся звонок по мобильнику заставил старшую из женщин вздрогнуть и выронить ягоду. Схватив трубку, она произнесла:
— Алло? Да, привет. Что случилось?— и принялась слушать. Спустя минуту она сказала: — Спасибо. Я перезвоню. — Нажав кнопку отбоя, повернулась к своей застольной собеседнице: — Всё в порядке. И даже ещё лучше.
Младшая, во время телефонного разговора не сводившая напряжённого взгляда со визави, тут же переспросила:
— В каком смысле “ещё лучше”?
— Как это случилось? — в голосе её уже не было напряжения, скорее облегчение. --- И где?
— Он напал на кого-то в городе и убил, а потом прикончили и его самого.
— И всё? Никаких подробностей?
— А какие тебе нужны? — огрызнулась старшая. — Скажи спасибо, что сразу сообщили, а то пришлось бы ждать и гадать: что там да как…
Молодая нахмурилась, собираясь возразить, но взглянула в насупленное лицо собеседницы и передумала. Она снова наполнила бокал и, сделав несколько глотков, задумчиво произнесла:
— Всё-таки интересно, что именно там произошло…
— А мне не интересно, — заявила пожилая. — Я больше хочу знать, когда ты со мной расплатишься?
Теперь пришёл черёд презрительного взгляда со стороны молодой, которая сказала:
— Ну, во-первых, я ещё ничего точно не знаю… Мы ведь договаривались с тобой, что оплата после того, как он пропадёт из моей жизни без последствий для меня лично, а во-вторых, — продолжила она с кривой усмешкой, — может быть, с родственницы денег не возьмёшь? Поможешь, так сказать, по-родственному?
— Вот ещё, — хмыкнула старшая, — а мне кто поможет? Зачем я всю жизнь училась? Чтобы свой труд милостыней сыпать?
— Да ладно, шучу я… Но как ты в самом деле так можешь? Приказала — и он исполнил! — Молодая покрутила головой. — Я, конечно, не понимаю, зачем так сложно…
— Да что здесь непонятного! — с раздражением сказала вторая. — Прикажи я ему покончить с собой — расследования тебе не избежать, да и подсознательно он мог сопротивляться… А здесь сошёл человек с ума, нападать на людей стал… Решил, будто он оборотень! Тут либо тюрьма, либо психушка… Так что ничего сложного нет, всё просто и изящно. А тебя ещё и жалеть станут.
— А откуда ты этот обряд взяла? Пень какой-то, нож, заклинание… — она басовито рассмеялась. — Сама придумала?
— А вот и нет! — с самодовольством в тоне ответила пожилая. — На полках среди книг недавно обнаружила “Магические практики”. Мать, скорее всего, когда-то приволокла… Она вообще всем этим интересовалась… Я из любопытства полистала книжонку… Чепуха, конечно, полная! Зато на мысль навела, как всё с твоим мужем провернуть. Да и ритуал исполнила строго по написанному, — она коротко рассмеялась. — Заклинание читала словно заправская ведьма! Вот даже нож забрала, как советуют в “Практиках”, — она достала из сумки, висевшей на спинке стула, кухонный нож с внушительным лезвием и кинула на стол. — Якобы он даёт тебе власть над оборотнем: им только и можно его убить, а превратиться в человека он сможет, если в обратном ритуале будет участвовать тот же самый клинок.
Молодая лишь насмешливо хмыкнула, окинув нож пренебрежительным взглядом:
— Да уж, подготовилась ты на славу…
— А только так и надо всё делать, — отрезала старшая. — Я по другому не умею. — Она о чём-то коротко задумалась и рассмеялась: — Представляю, как этот дурак ошалел, когда я к нему из угла в таком виде вышла… Интересно, за кого он меня принял?
— Я полдня возилась с этим чёртовым сараем, — проворчала её собеседница, — чтобы щит этот можно было бесшумно отодвинуть и не упасть среди всякого хлама. Хорошо ещё, та сторона вся заросла травой и кустами, да и окраина села, нет никого…
— Плохо, что он выпивший был. Могло всё выйти непредсказуемо…
— Я сама взбеленилась! — сказала молодая, — когда увидела, что он пьяный, да ещё и вермут мой выхлебал, сволочь! Но хоть не пришлось придумывать повод для ссоры. Я ведь знала, куда он побежит отсиживаться…
Через открытую форточку окна донеслось сонное мычание чей-то коровы, где-то лениво гавкнул пёс… Внезапно в курятнике поднялся гвалт, куры заполошно загалдели, словно к ним забрался выводок лис. Молодая хозяйка дома встала со стула:
— Сдурели они там, что ли! Пойду гляну… — Она повернула хмурое лицо к собеседнице и сказала: — Ты иди ложись, если хочешь… Время уже к двум. Надо поспать. А мне ещё и на работу с утра…
Старшая женщина подняла на неё взгляд, собираясь ответить, но вместо этого расширенными глазами уставилась на что-то за спиной собеседницы. Хозяйка в недоумении развернулась назад всем корпусом… и замерла, увидев перед собой крупного волка, неведомо каким образом пробравшегося в дом.
Она не потеряла бы присутствия духа даже при встрече с медведем, и всё её массивное тело подобралось, готовясь к схватке… как вдруг увидела на морде зверя вполне человеческие глаза, глядящие на неё с осмысленной жестокостью. Ноги женщины ватно обмякли, и последним (и самым страшным!) её впечатлением в жизни перед тем, как оборотень прыгнул на неё, было ясное осознание того, что эти глаза на морде зверя принадлежат её погибшему мужу…
