— Бедная девочка, всего четыре годика! Несчастная мать, так плакала, так убивалась, — слезливо запричитала продавщица. — Горе, горе какое!
— А я вот что думаю, — охранник оглянулся, окинув взглядом безлюдный магазин, понизил голос, — всё это неспроста. Сама прикинь — люди начали пропадать года два назад. До этого у нас всегда тихо было, даже в девяностых. Понимаешь, о чём я?
Продавщица нахмурила брови, задумалась. Догадка осенила одутловатое лицо:
— Маньяк, да? Но ведь те, пропавшие, уже взрослыми были, — загибая пальцы, начала перечислять: — мужчина, который вышел в тапочках за хлебом, студентка, парикмахерша из салона на площади и десятиклассник. Так ведь про них решили, что они сбежали: кто с любовниками, кто от родителей. Даже дел заводить не стали.
Охранник наклонился к прилавку, горячо зашептал:
— Специально слухи такие пустили, чтобы не расследовать, потому что маньяк — родственник кого-то из... — показал взглядом наверх. Продавщица подняла глаза к светильникам на потолке. Охранник зловеще закончил:
Входная дверь открылась, звякнул колокольчик.
— Хоспади! — продавщица схватилась за сердце, выпучив глаза на того, кто стоял на пороге.
Охранник медленно повернул голову, готовый выхватить дубинку из крепления, и... застыл на месте.
Глава 2
Вида̀на сидела у компьютера, прокручивая ленту новостей города А., в котором жила. На сайте «Одноклассники» активные горожане публиковали объявления, фото, арты и видео. Оценки с отзывами появлялись под постами, как грибы после дождя.
Просмотрев экстренный выпуск о пропавшей утром маленькой девочке, Вида̀на выбрала из предложки беседу с главврачом местной больницы. Ухоженная женщина неопределённого возраста хорошо поставленным голосом ответила на вопросы журналиста, рассказала о проделанной работе — два года назад она заняла этот пост, приехав в город А. из столицы, посетовала на проблемы здравоохранения.
— Помнишь эту мадам? — вопрос был задан сидевшему в кресле за спиной хозяйки маленькому бородатому человечку в детском спортивном костюме.
— А как же, ты для неё бразильянскую ко̀фу варила, — сварливо ответил человечек. Поудобнее умостившись, домовой, а это был он, продолжил ворчать:
— На каждого клиента тратить дорогущий продукт — эдак мы разоримся, с голыми задницами милостыню просить будем.
— Запомнил такие подробности? Уже несколько лет прошло. К тому же она щедро заплатила, почему бы не угостить кофе? — пожала плечами Вида̀на.
— Она заплатила за хорошую работу — ты такой сильный приворот на этого, как его... тьфу ты, всё время забываю... прокру̀тора сделала, что никто уже не снимет. Мужик попал в сети до конца своих дней.
— Прокурора, — поправила Вида̀на.
— Ну да, прокурора, а без ко̀фу можно было обойтись.
На мягких лапах, потягиваясь, в комнату вошёл третий жилец — чёрный кот с кроличьими ушами. Зевнув человеческим ртом, блеснул клыками, тряхнул мешковатым зобом на шее и пожелал всем приятного дня.
— Совсем ты, Оська, обнаглел, спишь до полудня̀, — возмутился домовой. Взбив мягкую думку, подоткнул её под спину, снял прилипшую ворсинку с рукава, сложил ручки на круглом животе и продолжил отчитывать пришедшего: — Дел невпроворот, всё хозяйство взвалил на мои плечи. Везу на себе непосильную но̀шу. Вот надорвусь, и... не станет меня, — подбородок домового задрожал. Большая слеза, скатившись по пухлой румяной щёчке, затерялась в русой бородке.
— Ну, началось! — невежливо перебил кот и повёл длинным ухом, что означало «Замолчи уже, надоел».
Вида̀на закончила писать отзыв под очередным постом и повернулась к своей маленькой семье:
— Добролюб, отстань от Оси, он всю ночь работал, нужные мне корешки на кладбище искал.
— Знаю, что искал, я следы грязные за ним подтирал. А пол-то наш паркетный, между прочим, мастикой заморской натирается, а она немалых денег стоит. Если будем так транжирить средства, то по̀ миру пойдём с протянутой рукой...
Хозяйка рассмеялась — она любила эти перепалки.
Глава 3
Много лет назад Вида̀на — студентка последнего курса биологического факультета, получила телеграмму от соседей дальней родственницы из деревни — бездетная, не бывавшая замужем старушка доживала последние дни и очень просила приехать. Удивлённая студентка, будучи девушкой мягкой и отзывчивой, не решилась отказать двоюродной бабушке, которую не видела с детства.
Умирающая поведала приехавшей внучке о своём ведьмовстве и даре, который должна передать.
— Допускаю, что всё это правда, но почему я? — удивилась отличница, спортсменка и комсомолка Вида̀на.
— Из всех моих племянниц и их дочерей ты единственная с ведьмовской меткой — бордовым трилистником под правой лопаткой. Я этот знак приметила, когда купала тебя маленькую.
Старушка то плакала, давя на жалость, то грозила большими проблемами в жизни — ведьмовская метка не просто так даётся человеку. Если вовремя не принять дар, то можно сойти сума. Вида̀на сдалась. Вместе с ведовскими знаниями на службу к ней перешли помощники — домовой и коргору̀ша. Девушка вспомнила, что познакомилась с этой парочкой в далёком летнем детстве. «Как я могла забыть о них? — удивлялась Вида̀на причудам памяти. — Ведь мы весело играли, только домовой ворчал из-за испачканной одежды и расхода мыла на стирку».
Домового Добролюба звали так за любовь к добру — имуществу. Внешне и по характеру он напоминал Карлсона, только с бородой и без пропеллера.
Коргору̀ша – дух-помощник ведьмы. В образе, похожем на кошку с кроличьими ушами, он умел подслушивать чужие мысли; человеческим ртом мог говорить; в большом мешкообразном зобе приносил хозяйке необходимые для зельеварения корешки, умело вырытые ловкими лапами; а также прихватывал ценности в чужих домах. Проще говоря, приворовывал. Деревенская родственница, к слову сказать, жила не бедно.
Звали необычное существо древним именем Осмомы̀сл, что означает «тот, у которого восемь умов», то есть очень умный. Вида̀на сократила сложное слово до милого и короткого — Ося.
Оба помощника мастерски наводили морок — окружающие их просто не замечали, лишь животные, дети дошкольного возраста и другие ведьмы видели бородатого Карлсона и чёрную ушастую кошку с зобом.
Похоронив бабушку, новообращённая ведьма и домашняя нечисть уехали в новую, странную жизнь. Надолго нигде не задерживались — Вида̀на почти не старела, что вызывало ненужное внимание и закономерные вопросы. Тунеядство в СССР считалось преступлением — приходилось работать, в каждом новом месте предъявляя поддельные документы с изменёнными датой рождения и трудовым стажем. Благодаря полученному от старой ведьмы наследству и рачительности Добролюба их маленькая семья не бедствовала.
В бандитские девяностые ведьма переехала в один из тихих провинциальных городков. В одной из комнат купленного добротного дома официально открыла салон эзотерики. Во всеобщей неразберихе никому не было дела до того, как выглядит Вида̀на. Окружающие лишь отмечали её сходство с актрисой Анной Самохиной.
Шли годы. Ведьма «пустила корни», обзавелась нужными связями, а на вопросы о моложавости кокетливо ссылалась на очень хорошего пластического хирурга. Так они жили — тихо и благополучно, до того дня, когда в городском парке пропала маленькая девочка Маша.
Глава 4
Из-за сбоя в программе каждый файл приходилось открывать отдельно. Поиск «тушки» вымотал морально и физически. Предыдущие заказы были проще, но этот…
Нужные данные на мониторе показались игрой воображения: Маша П., четыре года, четвёртая группа крови в сочетании с отрицательным резус-фактором. Практически здорова. В последний раз в начале весны обращались к педиатру с ОРВИ...
Невыносимо захотелось курить, а ведь хватило силы воли держаться целый месяц! Где-то должна лежать почти целая пачка сигарет — кто-то из важных посетителей забыл. Где же, где…
Кабинет теперь выглядел так, будто в нём провела обыск команда дотошных оперативников. От первой затяжки у открытого окна закружилась голова. Гудки вызова на мобильном телефоне прервались.
— Привет, Зая, — поздоровался мужской голос.
— Ко̀тя, можешь говорить?
— Да, ты какая-то взволнованная. Что-то случилось?
Пепел полетел в горшок с геранью.
— Я нашла Клондайк! Подходит по всем параметрам.
— Понял. Сегодня вечером подъеду, всё обсудим.
— Вот, Машенька, сейчас домой придём, если хочешь, во дворе поиграешь, пока мама с работы не вернётся, а не хочешь — у меня побудешь. Ты в садике хорошо поела? Я суп щавелевый сварила, покушаешь... — тяжело переставляя ноги с художественной росписью варикоза, баба Нюра вела за руку маленькую дочь соседки.
— Не люблю суп, — надула губы Маша, — на качелях покатаюсь, ладно?
Во дворе уже играли вернувшиеся из садика дети, на лавочках у подъездов расположились их мамы и бабушки. Баба Нюра присоединилась к товаркам, влилась в неспешную беседу о ценах и лекарствах, время от времени поглядывая в сторону подопечной. Маша сидела на качелях, рядом с нею раскачивался мальчик лет десяти в бейсболке с больши́м козырьком. Дальнозоркая баба Нюра поморщилась. Чёрте что, а не мода — лица совсем не видно под дурацкой кепкой! Одна из женщин начала рассказывать о чудесном отваре от давления. Баба Нюра прислушалась, запоминая рецепт. Когда посмотрела в сторону качелей, увидела, как мальчик в бейсболке раскачивает смеющуюся Машу. Мысленно похвалив маленького кавалера, вернулась к беседе.
— Мама пришла! — раскинув руки, Маша побежала к нагруженной пакетами женщине.
Баба Нюра решила остаться — на лавочке начался интересный разговор о пропадающих в их городе людях, только кивнула соседке с дочкой: «Пост сдан — пост принят!»
Заходя за мамой в подъезд, Маша обернулась в сторону качелей, махнула ладошкой новому другу Серёже.
— Сегодня воскресенье, и у меня выходной. Не буду вставать! — капризничала Маша.
— Машу̀ня, мне надо на рынок сходить. Ты это время побудь у бабы Нюры. Может, прогуляетесь в парк — там новая детская площадка с красивыми горками, каруселями.
— Новые горки? — у Маши загорелись глаза. — Хочу, хочу на горки! Комбинезончик с жирафом надену, хорошо, мамочка?
— Он розовый, маркий. Ну, да ладно. Главное, чтобы тебе хорошо было.
Визжа от восторга, Маша скатывалась с горки, кружилась на карусели в компании десятка ярко одетых детей. Особо бдительные мамаши стояли на площадке, следя за своими и чужими чадами.
Баба Нюра в шёлковом нарядном платье с брошкой на груди, удобно устроившись на парковой скамейке, просматривала местную газету. Время от времени бросала взгляд на Машу, улыбаясь своим мыслям: «Хорошо, что тогда уговорила одинокую соседку не делать аборт. Мужа нет, так и что? Вырастим, сдюжим. Какая славная девочка получилась! Маме старость скрасит... и мне тоже», — одинокая Нюра вздохнула и зацепила взглядом название статьи «Куда пропадают люди?» Подумала о странном совпадении: вчера у подъезда женщины говорили об этом, а теперь и в газете пишут... начала читать.
В очередной раз съехав с горки, Маша увидела нового друга Серёжу. Мальчик стоял на огибающей площадку тропинке, вглубь не заходил. Махнула рукой и подбежала поздороваться, позвать поиграть.
— Да ну, я уже большой для такого, да и некогда — идти надо, щенка кормить. Он в коробке сидит, плачет, наверное. Ждёт меня, — напустив важности в голосе, ответил новый друг. — Я живу на улице за парком, — кивнув в сторону густо растущих деревьев, как бы между прочим сообщил: — Там тропинка. Пять минут, и я дома.
— У тебя есть щеночек?! — восхитилась Маша. — А можно мне на него посмотреть? — увидев, что Серёжа неуверенно пожимает плечом, девочка молитвенно сложила ладошки: — Ну, пожалуйста, пожалуйста! Я только бабе Нюре скажу, и пойдём.
— Не-е, я ждать не буду, — Серёжа сделал вид, что уходит.
Маша оглянулась — баба Нюра читала газету. Девочка хорошо знала правила поведения на улице: с чужими взрослыми не разговаривать, ничего у них не брать, если что-то испугает, то громко звать на помощь. Но это со взрослыми! Она всего лишь посмотрит на Серёжиного щеночка в коробке. Серёжа — друг, вчера помог раскачать её качели...
Одна из бдительных мамаш обратила внимание на маленькую девочку в розовом комбинезоне, уходящую за руку с мальчиком лет десяти в бейсболке. Тревожная мысль ещё не оформилась, когда заплакал кто-то из малышей. Женщина узнала голос сына, бросилась к нему и тут же забыла увиденное.
Глава 5
Во время карантина, изнывая от безделья, ведьма начала писать. Зарегистрировалась на одном из самиздатовских порталов, сотворила мистическую повесть. Вложила в содержание многолетний ведьмовской опыт, но получила нелестные комментарии, в которых её обвиняли в надуманности сюжета и незнании темы. Тогда литературная неофитка придумала себе псевдоним Анжелика Буанотьѐ и принялась строчить эротическое чтиво. Смех и грех, но дело пошло... За два года писательской деятельности у неё появилась пусть небольшая, но постоянная группа подписчиков. Основной доход по-прежнему приносили желающие погадать или приворожить мужчину клиентки, но для души теперь была работа с текстами.
Вида̀на дописала абзац, позвала:
— Добролюб, Ося, идите сюда! — увидев помощников, показала глазами на кресло: — Садитесь и слушайте:
«Ладонь Жюльена коснулась её плеча, от этого по коже Элен побежали мурашки, а в следующую секунду на её рот обрушились жадные поцелуи. Женщина не отпрянула, а подалась вперёд. Поцелуи становились всё требовательнее. Она протяжно застонала, от этого Жюльен стал ещё более напористым. Он стянул с любовницы плащ, шифоновая блузка полетела в ту же сторону.
– Я почти без одежды, а ты ещё нет, – прошептала Элен.
– Ты чудесно пахнешь, – сказал Жюльен, глубоко вдыхая аромат духо̀в на её шее.
Он сдёрнул с себя рубашку с таким нетерпением, что несколько пуговиц оторвались и звонко покатились по полу. Руки Элен коснулись твёрдого пресса возлюбленного и обняли мужественную шею. Пальцы Жюльена блуждали по женскому телу, изучая каждый сантиметр. Он задрал её юбку и, подхватив под ягодицы, сделал пару шагов, чтобы опустить на кровать». — Вида̀на перевела дыхание, повернувшись к креслу, вопросительно подняла брови. — Ну как?
— Срамота! — гадливо передёрнул плечами Добролюб.
— Вот именно, срамота, но им нравится! Я вначале пробовала писать о серьёзном, но это никому не нужно, а вот такой срам идёт на «ура̀»! Читательницы забросали меня отзывами, просят ещё и ещё.
Ося рассудительно заметил:
— Если им нравится то, что ты пишешь, значит, нужно продолжать. Они ведь за это платят?
Домовой спрыгнул на пол, возбуждённо забегал по комнате:
— Платят? За жюльена-мульена и пальцы на шее?
— Да, за жюльена-мульена. Я в этом месяце вывела деньги на карточку, получилось чуть больше тридцати тысяч. Не миллионы, конечно, но для удовлетворения писательского самолюбия сойдёт и такая сумма.
Добролюб схватился за голову:
— Почему ты никогда не рассказывала об этом? Тридцать тыщ! Просто так, за то, что на кнопки с буквами жмёшь?!
— Да, и нужно к концу недели выложить главу, а я что-то подустала. Ося, сегодня третий день новолуния — остроум пятилистный вошёл в силу. К полуночи нарой его корешки. Мне надо отвар выпить, чтобы мозг взбодрился. Иди в ту часть поля, что начинается за участком недостроенного дома из белого кирпича. На том месте когда-то церковь стояла. У остроума, выросшего на особенной земле, невероятные свойства.
Глава 6
Летняя ночь пела сверчками, подмигивала звёздами, шуршала травами и листвой. Жители небольшой уютной улицы на окраине города мирно спали или смотрели в экраны телевизоров и компьютеров. Полупрозрачные призраки бродили меж домами, заглядывая в незашторенные окна. На одном из огородов чучело смахнуло с плеча уснувшую ворону. Птица, сердито каркнув, перелетела на забор. Через соседние участки чёрной молнией пронеслось маленькое гибкое тело. Дворовые псы подняли головы, прислушались, недовольно рыкнули и продолжили дремать.
Коргору̀ша бежал, почти не касаясь земли. Как он любил ночь! Вот показалось здание из белого кирпича — за ним начиналось поле, где в давние времена была церковь. Ося редко наведывался в эту сторону, но знал, что здесь никто не живёт, поэтому насторожился, увидев силуэты людей в свете фар.
Долг перед хозяйкой звал на поле нарыть корешки остроума — подписчицы Вида̀ны ждали продолжения похождений Жюльена, но тревожное любопытство заставило остановиться. Коргору̀ша затаился в заброшенном, густо разросшемся малиннике. Рядом захрустели ветки — сгорбленная шишига длинными, худыми руками обрывала ягоды, одну за другой запихивая их в дырку безгубого рта под нависшим носом. Сок тёк по бородавкам на подбородке.
— Ну, щё уставищя? Иди куда щёл. Ягоды нищейные, вщё равно пропадут, — прошамкала шишига.
— Мне нет дела до малины, ешь сколько хочешь. Я хочу подсмотреть, что во дворе происходит. Может, ты что-то знаешь, раз... хм... пасёшься здесь? — Ося постарался быть как можно дружелюбнее со вздорной нечистью, живущей неподалёку в камышах у заросшего тиной пруда.
— А щё тут жнать. Прящут в подвале малую девщонку, — шишига отвечала, ни на минуту не переставая рвать и пожирать ягоды.
— Шкажала же, малую, — шишига отмахнулась от назойливого коргору̀шы и нырнула вглубь кустов.
Мысленно пожелав шишиге подавиться, Ося прокрался во двор.
Вокруг побитой, с облезшей краской машины ходили два парня бандитского вида. Один — худой с выпирающим кадыком, второй — коренастый, с круглой лысой головой. Из их разговора Ося понял, что они кого-то ждут. Навострил длинные уши, чтобы услышать мысли бандитов.
В сознании высокого мелькали: женская грудь, пальмы под синим небом и прозрачная вода в бассейне. Коренастый думал о своём десятилетнем племяннике — боялся, что тот выдаст какую-то тайну, но тут же успокаивал себя, вспоминая подаренный за молчание дорого́й телефон, как мальчишка, сдвинув назад большой козырёк дурацкой кепки, радовался, принимая подарок.
Со стороны улицы подъехал автомобиль. Худой бросился открывать ворота. Во двор вальяжно вкатился джип. Ося немного разбирался в марках мирового автопрома — многие часы, проведённые за просмотром сериалов в компании Вида̀ны и Добролюба, расширили его кругозор.
Хлопнули дверцы. Водитель — упитанный мужчина с волевым лицом и одетая в тёмное пассажирка с сумкой-клатчем под мышкой направились к дому. Охранники-бандиты шли сзади. Коргору̀ша с удивлением узнал в приехавшей женщине одну из важных клиенток Вида̀ны.
Все спустились в подвал. Ося прошмыгнул следом, запрыгнул на шкаф, стоявший рядом с кушеткой, на которой лежала, всхлипывая, связанная по рукам и ногам маленькая девочка в розовом комбинезоне. На вышивке нагрудного кармашка улыбался жираф с голубыми глазами. Рот ребёнка был заклеен скотчем, опухшие глаза жмурились от подсветки телефонов. Женщина вытащила из клатча коробочку, достала наполненный шприц и уверенной рукой сделала инъекцию в плечо маленькой пленницы. Девочка взвизгнула, заплакала, но быстро затихла и перестала двигаться. Убрав коробочку со шприцем в сумку, женщина обратилась к охранникам:
— Я вколола ей снотворное — будет спать всю ночь. К семи часам утра подъедет курьер. Когда я получу сообщение, что товар у него, на ваши карты переведут деньги.
Худой замялся, нерешительно спросил:
— А нельзя как в прошлые разы — половину наличными?
Упитанный водитель джипа выступил вперёд, загораживая спутницу:
— В прошлые разы суммы меньше были. Вы особо не наглейте, скажите спасибо, что благодаря мне ходите на воле, катаетесь, как сыр в масле. Где такую развалюху достали? — гневно кивнул в сторону выхода из подвала, имея в виду машину охранников. — Вас любой гибэдэдэшник остановит за неприглядный вид. Сами рискуете и меня подставляете!
— Что вы замерли? Идите, посмотрите, в чём дело! — прикрикнула женщина.
Худой и коренастый убежали. Теперь в подвале светил лишь телефон водителя джипа.
— Котя, ты представляешь, сколько здесь денег? — женщина кивнула в сторону спящей девочки. — Сердце, лёгкие, почки, печень, поджелудочная железа, роговица и ещё много всего. И это при редком сочетании группы крови и резус-фактора!
— Зая, ты меня пугаешь, — мужчина передёрнул плечами, — к чему перечислять. Жуть какая! У меня всё-таки дети есть. Могла бы без подробностей.
— Ах, какие мы нежные, — женщина похлопала спутника по пухлой щеке. — Ты посмотри на ситуацию с правильной стороны. Кем стала бы эта девочка, выросшая с матерью-одиночкой на нищенскую зарплату библиотекарши? Никем — ещё одной унылой учительницей или воспитателем детсада, скорее всего, тоже матерью-одиночкой. Это в лучшем случае! Ещё возможен вариант — наркота и проституция. Что мир потеряет, если эта никчёмная жизнь закончится? Ничего! А вот приобретёт многое — сколько больных деток из обеспеченных семей смогут выжить и стать цветом нации?
— Зая, ты мыслишь как лидер страны, а не как главврач больницы! — нервно хохотнул мужчина.
Вернулись охранники, сообщили, что всё спокойно — лаяла пробегающая мимо собака.
