CreepyStory

3 место  7500  рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @KatrinAp В надёжных руках. Часть 1

4 место 6500  рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @Koroed69 Адай помещённый в бездну (часть первая из трёх)

5 место 5500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @ZippyMurrr Дождливый сезон

6 место 3500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @Skufasofsky Точка замерзания (Часть 1/4)

7 место, дополнительно, от Моран Джурич, 1000 рублей @HelenaCh Жертва на крови

Арт дизайнер Николай Геллер @nllrgt

https://t.me/gellermasterskya

сделает обложку или арт для истории @ZippyMurrr Дождливый сезон

Так же озвучку текстов на канале Призрачный автобус получают :

@NikkiToxic Заповедник счастья. Часть первая

@levstep Четвертый лишний или последняя исповедь. Часть 1

@Polar.fox Операция "Белая сова". Часть 1

@Aleksandr.T Жальник. Часть 1

@SenchurovaV Особые места 1 часть

@YaLynx Мать - волчица (1/3)

@Scary.stories Дом священника
Очень лесные байки

@Anita.K Белый волк. Часть 1

@Philauthor Рассказ «Матушка»
Рассказ «Осиновый Крест»

@lokans995 Конкурс крипистори. Автор lokans995

@Erase.t Фольклорные зоологи. Первая экспедиция. Часть 1

@botw Зона кошмаров (Часть 1)

@DTK.35 ПЕРЕСМЕШНИК

@user11245104 Архив «Янтарь» (часть первая)

@SugizoEdogava Элеватор (1 часть)
@NiceViole Хозяин

@Oralcle Тихий бор (1/2)

@Nelloy Растерянный ч.1

@Skufasofsky Голодный мыс (Часть 1)
М р а з ь (Часть 1/2)

@VampiRUS Проводник

@YourFearExists Исследователь аномальных мест

Гул бездны

@elkin1988 Вычислительный центр (часть 1)

@mve83 Бренное время. (1/2)

Если кто-то из авторов отредактировал свой текст, хочет чтобы на канале озвучки дали ссылки на ваши ресурсы, указали ваше настоящее имя , а не ник на Пикабу, пожалуйста, по ссылке ниже, добавьте ссылку на свой гугл док с текстом, или файл ворд и напишите - имя автора и куда давать ссылки ( На АТ, ЛИТрес, Пикабу и проч.)

Этот гугл док открыт для всех.
https://docs.google.com/document/d/1Kem25qWHbIXEnQmtudKbSxKZ...

Выбор для меня был не легким, учитывалось все. Подача, яркость, запоминаемость образов, сюжет, креативность, грамотность, умение донести до читателя образы и характеры персонажей, так описать атмосферу, место действия, чтобы каждый там, в этом месте, себя ощутил. Насколько сюжет зацепит. И много других нюансов, так как текст идет для озвучки.

В который раз убеждаюсь, что авторы Крипистори - это практически профессиональные , сложившиеся писатели, лучше чем у нас, контента на конкурсы нет, а опыт в вычитке конкурсных работ на других ресурсах у меня есть. Вы - интересно, грамотно пишущие, создающие сложные миры. Люди, радующие своих читателей годнотой. Люблю вас. Вы- лучшие!

Большое спасибо подписчикам Крипистори, админам Пикабу за поддержку наших авторов и нашего конкурса. Надеюсь, это вас немного развлекло. Кто еще не прочел наших финалистов - добро пожаловать по ссылкам!)

— Я знаю также, что от нее нет лекарства, и ни один врач на свете не сможет мне помочь. Но все же я не бессильна.

В небольшом зале на полсотни человек она отыскала глазами Джерри. Он не сидел в первом ряду и не стоял в проходе, где его было бы хорошо видно. Наоборот, Джерри спрятался среди чужих лиц, чтобы Патти не заметила его случайно. Обычно, во время выступлений, если она цепляла его взглядом, то начинала плакать. Словно вокруг не оставалось никого больше, и она разрешала себе быть собой.

Но в этот раз Патти знала — она не станет.

— Я не могу заставить эту опухоль исчезнуть, но мне под силу не дать ей расти. Каждый день, когда я заставляю себя подняться с кровати, приготовить завтрак и выйти на улицу, является моей маленькой победой. Каждый час, который я могу подарить семье, моим детям и внукам — еще одна скоба, сдерживающая опухоль.

Она кивнула Джерри.

— И каждый ребенок, чья жизнь была спасена благодаря наследию Джейкоба, облегчает боль моего существования. Сегодня тридцать седьмой день рождения Джейка. Тридцать семь лет прошло с того дня, как он появился на свет, но если сложить все спасенные им жизни, получится гораздо… Гораздо больше.

Она улыбнулась. Уже уходя со сцены, Патти поднесла кончики пальцев к лицу и убедилась — оно было сухим. Может, подумала Патти, время и вправду лечит. Ведь двадцать пять лет назад она не могла сдержать слез.

Стоял февраль, и день рождения Джейка приближался со все нарастающей болью в сердце. Его первый день рождения, который они готовились провести без него.

— И я могу купить ему подарок? — спрашивала Кармен, сидя у отца на коленях.

Джерри собрал детей в гостиной, чтобы объяснить им слишком сложные для их возраста вещи. Патти тоже пришла. Она стояла в проходе, прислонившись к дверному проему, и пыталась понять, что за вздор несет ее муж.

— Конечно, — ответил Джерри. — То, что Джейка нет с нами рядом, не означает, что его нет совсем. Это будет его день рождения, и где-то…

Джерри мельком взглянул на Патти.

— Где-то далеко ему исполнится двенадцать. И он будет очень рад получить подарки. Ведь так?

— Да, — пожала плечами Кармен. — Но ведь он не сможет получить мой подарок. Что мне подарить?

Патти посмотрела на Джерри. Покачала головой, внутри жалея его и сочувствуя.

— Я понимаю, — сказал он. — Это сложно. Это не то же самое. Но если подумать, главная цель подарка — это порадовать Джейка. Ведь так?

Кармен кивнула.

— И, мне кажется, Джейк был бы рад, если его подарком сможешь пользоваться ты. Понимаешь?

— Нет, — она замотала головой.

— Помнишь, как этим летом, когда мы были на колесе обозрения, ты уронила свое мороженое. Помнишь? Что сделал Джейк?

— Отдал мне свое, — улыбнулась дочь.

Джерри тоже натянул улыбку. Вот только глаза у него заслезились, и все вместе выглядело так, будто он плачет от счастья.

— Потому что он хотел, чтобы ты была рада. Для него это было дороже, чем какое-то мороженое. И в этот раз мы порадуем его так же. Хорошо?

— Да, — ответила Кармен.

— Да, — сказал Тревор.

Он сидел рядом на кресле и не двигался, уставившись на пол. За три месяца Тревор плакал всего несколько раз. И еще меньше он смеялся. В моменты, когда Патти возвращалась в реальность, она подходила к сыну и гладила по голове. Ловила его отрешенный взгляд.

«Все еще в ужасе», — думала Патти.

— Я могу нарисовать для него что-нибудь, — предложила Кармен.

Джерри закивал.

— Замечательно, — сказал он. — А еще мы можем написать ему письма.

— Письма? — Патти отлипла от дверного косяка и медленно зашагала внутрь гостиной.

— Да, письма. Мы напишем, как сильно мы его любим. И как сильно мы скучаем по нему.

Джерри пересадил дочь на диван и поднялся на ноги. Протянул руки к Патти.

— Когда-нибудь он прочитает их, милая. Когда-нибудь он вернется, и ему нужно будет знать, как мы жили без него.

— Джерри… — Патти закрыла лицо ладонями. — Хватит.

— И как сильно мы ждали его, — добавил он.

В ту ночь, перед сном, Джерри обнял ее в постели и сказал тихо на у́шко:

— Мы должны быть в порядке, когда он вернется. Хорошо?

Патти не ответила. Она не хотела открывать рта, чтобы не сказать случайно о том, как она устала слушать его обещания. О том, что за три месяца ни одно из них не сбылось, и это намного хуже, чем если бы он просто заткнулся.

— Почему я плачу, будто он умер, если хочу верить, что он живой? — спросила она, когда молчание стало слишком громким.

— Потому что тебе страшно, — ответил Джерри. — Ты боишься, что если поверишь сейчас, потом будет намного больнее. Я тоже этого боюсь. Но если Джейк все-таки жив, если когда-нибудь он вернется домой, мы должны быть готовым. Мы должны его ждать.

С последними словами Джерри обнял Патти еще сильнее, сцепив руки у нее за спиной. Ее собственные ладони были зажаты между их телами, и она подумала, что самого́ Джерри никто не обнимал уже очень давно.

— Я люблю тебя, Джерри, — сказала она, уткнувшись ему в плечо.

На следующее утро Патти проснулась поздно. Обычно тревога будила ее раньше Джерри, иногда раньше восхода солнца, но в этот раз Патти, открыв глаза, увидела на пустой подушке полоску яркого света.

— Джерри? — позвала она, выйдя в коридор.

— На кухне! — отозвался муж.

Его голос звучал бодро, почти с азартом, как если бы он готовил для нее сюрприз. Но Патти догадывалась — это не то, что ей было нужно.

— Сядь, пожалуйста, — попросил ее Джерри, как только она вошла на кухню.

На столе лежали бумаги. Некоторые из них были разбросаны, некоторые сложены в аккуратную стопку.

— Вчера я сказал, что ты боишься. Ты боишься надеяться, боишься продолжать жить без Джейка, будто ничего не случилось. Еще я сказал, что я тоже боюсь. Но это не единственное, что меня пугает.

Пока Джерри говорил, Патти не сводила взгляда с его лица. И хоть оно казалось усталым и серым, глаза смотрели на нее уверенно и открыто. Будто Джерри был измотан не тяжким трудом, а чем-то хорошим и приятным.

— Мы с тобой… Теперь мы знаем, как бывает.

В ту же секунду веки у Джерри начали краснеть. Он опустил взгляд себе под ноги, и когда вновь поднял его на Патти, его глаза блестели от влаги.

— Теперь мы знаем, что улицы полны чудовищ. Они ждут в темноте. Они все еще на свободе, ведь мы слишком беспечны. И даже закон на их стороне.

— Что ты предлагаешь? — Патти оглядела ворох бумаги.

— Я хочу это изменить. Да, теперь я не могу смотреть на людей так, как раньше. Теперь они — опасность. Но я знаю, среди них много тех, кому нужна наша помощь. Тех, кто не знает того, что теперь знаем мы.

Джерри подошел к столу. Туда, куда, потряхивая головой, смотрела Патти.

— Наша помощь? — она приложила ладонь к груди. — Джерри, это нам нужна помощь. Это мы, кто в беде. И Джейк. Джейк!

— Это поможет и нам! — Джерри перехватил ее зарождающийся крик. — Я хочу создать фонд. Фонд имени Джейка. Мы будем помогать людям, Патти.

Она зажмурилась, все еще тряся головой.

— Мы будем помогать детям, — добавил Джерри.

Глава 2

Его уже давно не звали Ари. Жена звала его Арн, коллеги — Арон, а дети просто папой.

— А это кто? — спрашивала дочь, рассматривая потертый школьный альбом.

Она была в том возрасте, когда дети добираются до старых фотографий, чтобы покромсать их ножницами и вклеить в цветные блокноты. Но, к ее несчастью, Аарон вовремя заметил, что в детской стало слишком тихо.

— Это мой друг, — ответил он.

На фото они с Джейком бежали на перегонки — Аарон спереди, Джейк почти наравне с ним.

— Где он сейчас? — спросила дочь, когда на следующем снимке снова увидела их обоих.

— Я не знаю, — честно сказал Аарон.

Этот альбом он не открывал уже очень давно, и теперь страницы хрустели, стоило их перевернуть. Аарон пролистал все до единой. По ним казалось, что в какой-то момент, примерно в шестом классе, Джейк просто уехал из города. Навсегда и вместе с семьей, ведь Тревор тоже пропал со снимков.

Иногда Аарон думал, что забери судьба в тот день не Джейка, и двое других остались бы вместе. Как лучшие друзья, если бы пропал Тревор, или как братья, если бы Ари. Будто человек в маске знал, как навредить им больше.

А иногда эти мысли являлись к нему во снах. Особенно в первое время после пропажи, когда к собственному удивлению он спал по десять часов в сутки. Ему снилось, как человек в маске выбирает его. Как огромные руки хватают его за шею, обвивая вокруг скользкие пальцы. И как он летит в канаву, которая все углубляется, углубляется и углубляется…

Просыпаясь, Ари трясся от страха. Иногда он находил под собой влажную наволочку, иногда мокрой оказывалась простыня. Но если можно было бы выбирать, он бы все равно предпочел этот сон, вместо другого — настоящего кошмара. В нем не было монстров, не было боли. Только Джейк, стоя́щий на коленях.

Друг, которого он бросил, убежав без оглядки.

Когда в тот вечер Ари забрали родители, его мама плакала чуть ли не больше, чем миссис Веттерлинг. Вот только, обнимая его в машине, она говорила:

— Я так рада, Ари. Я так рада, что ты в порядке.

Какое-то время он злился на нее за это. За сказанные слова и за стыд, которые они вызывали. Ведь он был в порядке только потому, что быть «не в порядке» выпало на долю Джейка.

«Как ты можешь?» — думал Ари, пока наконец этот вопрос не растворился во времени.

Понимание, отчего же мама смеялась и плакала одновременно, пришло намного позже. Когда сам Аарон стал родителем.

— Осторожнее с ножницами, — сказал он дочери.

Выйдя из ее комнаты, он вернулся в свой кабинет и сел за стол. Напротив стоял монитор, и в черном глянцевом экране Аарон поймал собственное отражение. К тридцати семи годам он не успел облысеть или набрать слишком много лишнего веса, но волосы у висков заметно поредели. Да и второй подбородок иногда был виден под неудачным углом.

«А как бы выглядел Джейк?» — задумался Аарон.

Настоящий Джейк, а не тот искусственный, которого нарисовала компьютерная программа. Листовки с ним не пропали спустя столько времени, но теперь на них было два лица. Джейк из детства, и Джейкоб, каким он мог бы стать. Иногда Аарон искренне жалел Веттерлингов за их непоколебимое упорство.

Но намного чаще он ими восхищался, невольно спрашивая себя, а сделали ли бы его родители так много. Не потеряли ли бы надежду, перестав искать и ждать. Не закопали ли бы на кладбище пустой гроб, положив цветы на мобильный камень с рандомной датой после черты.

Наверное, думал Аарон, это нечестно — сравнивать их вот так. Ведь пропади он, а не Джейк, и его родители превратились бы в совсем других людей. Совсем ему незнакомых. Может быть, они тоже основали бы фонд. Может быть, стали помогать бы детям. И закон Джейкоба Веттерлинга, обязывающий насильников регистрироваться и знать свое место, тогда назывался бы законом Аарона Ларсона.

Может быть.

Подвигав компьютерной мышкой по коврику, Аарон включил монитор и открыл окно браузера. Вбил имя друга в поисковике, чего так же не делал уже очень давно.

— Что? — воскликнул Аарон, впиваясь глазами в первые строки.

Назван подозреваемый в деле об исчезновении Джейкоба Веттерлинга.

Он щелкнул мышкой по ссылке, развернул крупный текст.

Следователи назвали мужчину из Аннандейла «подозреваемым лицом» в исчезновении Джейкоба Веттерлинга, 11-летнего мальчика из Миннесоты, похищение которого оставалось загадкой в течение 26 лет. 52-летний Дэниел Джеймс Генрих был арестован у себя дома в среду вечером по обвинению в получении и хранении детской порнографии. Предварительное слушание по делу Генриха, который содержится в тюрьме округа Шерберн, состоится в среду в 10 часов утра в Окружном суде США в Сент-Поле.

— Что с тобой случилось, Джейк? — прошептал Аарон.

Глава 3

Ари еще не успел добежать до леса, как мужчина повернулся к Джейку и зашел ему за спину.

— Руки назад, — сказал он.

Джейк не шевельнулся. Он смотрел не мигая, как Ари превращается в точку, и понимание, что он остался совсем один, мурашками пробежалось по коже.

— Руки! — повторил незнакомец.

На сей раз Джейк очнулся. Он повернул голову, заглянул через плечо. Небо вдруг показалось таким темным, будто ночь наступала слишком быстро для их светлых вечеров.

— Давай сюда, — потерял терпение незнакомец.

Он нагнулся к Джейку и схватил его за руку. Что-то гладкое и холодное скользнуло по запястью.

— Я хочу домой, — сказал Джейк, стараясь поймать взглядом то место под маской, где находились глаза.

Он хотел показать — ему очень страшно. Так сильно, что щеки намокли от слез.

— Пожалуйста, — продолжал Джейк.

На несколько секунд мужчина перестал выворачивать его вторую руку. Завис, смотря Джейку в лицо. Казалось, он думает, он сомневается.

— Пожалуйста, я хочу домой. Я хочу домой! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! — затараторил Джейк.

Он услышал, как пустой обруч наручника ударился об уже надетый на руку, и на мгновение обрадовался.

— Я могу уйти? — спросил Джейк, широко раскрыв глаза.

— Нет, — мужчина щелкнул замком на втором запястье.

В следующую секунду он схватил Джейка за плечи и рывком поставил на ноги. Резко развернул на пол-оборота и подтолкнул к машине. Джейк попятился.

— Я хочу домой! — теперь он не умолял, он требовал.

Мужчина не сказал ничего. Он положил широкую ладонь Джейку на плечо и начал толкать его вперед. Джейк уперся ногами в траву. Отклонился назад, но рука на плече оказалась сильнее.

— Я хочу домой!

Теперь Джейку хотелось вернуться в то место, откуда минутой ранее он так мечтал убежать. Снова сесть на траву, в знакомом поле. Посмотреть в сторону дома, который был совсем рядом.

— Иди, — щеку обдало металлическим холодом.

Уже сев в машину, Джейк в последний раз попытался вразумить своего похитителя.

— Что я сделал не так? — спросил он.

Очередной вопрос, оставшийся без ответа.

Заведя автомобиль, мужчина снял маску с лица. Обнажил затылок, густую копну темных волос. Растопырил уши.

Разглядывать лицо Джейк не решился. Он не знал точно, что происходит, не догадывался, что с ним случится позже, но он чувствовал — все заходит слишком далеко. И лицо, которое незнакомец так тщательно скрывал от тех, кого отпустил — угрожало не хуже револьвера.

Когда синий Форд выехал на дорогу и встал поперек разграничительных линий, Джейк уже и не надеялся, что похититель повернет в сторону его дома. И, конечно же, этого не случилось.

Сначала они ехали прямо, затем повернули на 75-ю улицу. После Джейк запоминал лишь повороты, проговаривая про себя: право, лево, лево, право… Но вскоре слов в этом стишке стало слишком много, и Джейк без особого сожаления сдался. Все равно, вряд ли бы это помогло.

За окном проносились редкие фонарные столбы, трава и кусты смазались в желто-зеленые штрихи. Только лес вдалеке выглядел медленно плывущим назад.

«Пожалуйста, Ари, — просил про себя Джейк. — Быстрее».

Он пытался предположить, сколько еще времени Ари и Тревор будут бежать до помощи. Пытался представить, как далеко за эти минуты его успеют увезти, и очень жалел, что дал посадить себя в машину.

К тому времени, когда Джейк начал поглядывать на ручку двери и прикидывать, сколько усилий у него уйдет, чтобы ее открыть, машина свернула в последний раз. Не на очередную дорогу, а в чистое поле, уходящее склоном вниз. Спустя три минуты они остановились недалеко от густой рощи.

Джейк начал оглядываться. Может быть, для любителей пасторали открывшийся пейзаж отозвался бы в сердце теплотой. Но для одиннадцатилетнего мальчика, насильно привезенного сюда в темноте, горизонт без единого строения не означал ничего хорошего.

— Выходи, — сказал мужчина, открыв дверь со стороны заднего сидения.

Джейк вжался в угол между дверцей и креслом. Острые углы наручников впились в кожу.

— Нет, — замотал головой Джейк.

Мужчина не стал предлагать ему второй раз. Просто нырнул в салон, просто вытащил из него мальчика.

— Тихо, — сказал он, когда Джейк, уже стоя на ногах, начал вырываться.

Затем Джейк услышал, как щелкнули наручники, и почувствовал, как звонкие обручи соскользнули с запястий. Спустя пару секунд он был свободен. Если, конечно, не считать чужой руки на шее и дуло револьвера, упирающегося в спину.

— Идем, — скомандовал незнакомец и подтолкнул Джейка к роще.

Тяжелые пальцы под затылком были влажными и горячими, и Джейк не знал точно, что из этого хуже: они или револьвер.

Когда за их спинами редкие деревья сошлись в одно полотно, мужчина остановился. Он дышал так быстро и тяжело, что Джейк решил — незнакомец выдохся. Может быть, подумал мальчик, тот сильно устал, а может быть, и вовсе болен, так что шанс все-таки убежать и спастись теперь казался не таким уж и маленьким. Учитывая, особенно, что весь путь от автомобиля до рощи они только и делали, что спускались по склону.

А потом Джейк услышал:

— Снимай свою одежду.

Глава 4

— Я больше не могу этого читать, — Патти бросила листки на стол.

Отвернулась от них, словно они были трупиками выпотрошенных наизнанку кроликов.

— Мы должны узнать, — сказал Джерри.

Он не сидел напротив, не стоял поодаль. Он был рядом с Патти, за ее спиной.

— Я не могу, — плакала жена.

Джерри чувствовал, что тоже не может. Он хотел верить, что если не прочитать протокол до конца, ничто из написанного не окажется правдой. Но здравый смысл подсказывал — чернила на белой бумаге уже ничего не могут изменить.

Джерри взял листки в руки и начал читать. Нашел глазами Джейка, нашел его в лесу. Нашел, как тот просит одеться и умоляет отвезти его домой. Нашел, как он плачет. И как ему отвечают — нет.

Джерри не видел, что написано дальше. Строки размывались в голубое пятно, словно он забыл снять очки перед тем, как принять душ. Но нельзя было не заметить — пятно заканчивалось где-то внизу. Последние предложения, и Джейк умрет, как и все их надежды, что окажутся пылью.

— Я не могу, — Патти закрыла лицо ладонями. — О, Джерри, я не могу.

Он не зачитывал протокол вслух, и она не узнала подробностей. Последние строчки ей тоже были не нужны. Джейк умер. Он умер, и это было невыносимо.

— Я знаю, — произнес Джерри скрипучим голосом.

Он вытер слезы рукавом пиджака и продолжил читать. Если бы он остановился и спросил себя, а зачем, что я хочу узнать, то ответил бы сначала — а вдруг? Вдруг хоть что-нибудь случилось не так ужасно? Вдруг среди строк спряталось слабое утешение, и тогда он обязан его найти.

— Но мы должны.

Второй ответ был бы — хватит. Они так долго жили, не зная ничего. Они предполагали, они догадывались. Они придумывали, фантазировали и надеялись. И вот, наконец, долгожданная правда.

— Нет! — выкрикнул Джерри, не успев прикрыть ладонью рот.

Не было там милосердия. Не было пощады. Только слова, казавшиеся фильмом — слишком красочным и слишком громким.

— О мой мальчик, — рыдал Джерри.

На пленке был Джейк. И был пистолет. Его дуло, приставленное к затылку. Осечка, как последний смешок. И два выстрела. Прямо в голову.

Чуть позже Джерри подумал, как быстро пролетела жизнь перед глазами у Джейка. Две секунды? Одна? Такая короткая жизнь.

А ведь глубоко внутри, где-то под непоколебимой надеждой, Джерри давно смирился — он никогда не увидит Джейка. Иногда ему казалось — он понял это в первый день после пропажи. Иногда, что через год. Но теперь, узнав правду, Джерри забыл, что был к ней готов.

Когда им показали останки, он держался изо всех сил. Не хотел пугать Патти, которая и без того была похожа на ходячий труп. Но как только ткань обнажила лежащие под ней кости, Джерри взвыл. Он подскочил к столу и поднес к скелету трясущиеся руки. Поднял и прижал к груди маленький череп, прислонился щекой к рассыпанным пальцам.

— За что? — спрашивал он.

Вся любовь, все те объятия, которые украли у него много лет назад, Джерри готов был вернуть теперь. Он все обнимал и целовал пыльные кости. Говорил им, как он любит. И рассказывал, как сильно ждал.

Но кости ничего ему не ответили.

Глава 5

На этот раз Патти пришла к Джейку одна. Она надеялась, что без Джерри у нее получится быть честной, и она сможет сказать Джейку то, что давно пора было сказать.

— Здравствуй, мой мальчик.

За год могильный камень почти не изменился. Разве что выцвел слегка и немного осел.

— Я принесла тебе письма, — сказала Патти, доставая из сумки толстую пачку.

С одного конца стопки конверты были желтыми от времени. Ближе к середине они начинали светлеть, пока, наконец, не становились белыми и ровными.

— Я писала их тебе каждый твой день рождения, Джейк.

Патти развязала веревку вокруг пачки и разложила письма на траве. Она старалась не смотреть на камень, чтобы не поймать взглядом дату: 22 октября 1989. День, когда пропал Джейк, и день, когда он умер.

В моменты, когда такое случалось, Патти вздрагивала. Она переносилась, против своей воли, в различные мгновения из прошлое. В те самые, где, как оказалось, Джейка уже не было в живых, в то время как они продолжали верить — это не так.

— Мы справляли твои дни рождения, Джейк. Каждый. Так, будто ты был с нами.

Патти подняла самый старый конверт и вытащила такой же старый листок.

— Я хочу прочитать тебе письма, Джейк. Каждое из них.

Патти брала в руки конверт за конвертом. Она читала Джейку о том, как прошел год, как прошло пять или десять, но они все еще ждут его домой. Как поседели ее волосы, и что теперь она похожа на безумную ведьму, пусть и без колпака. Как Кармен пошла в среднюю школу и влюбилась в первый же день. Как Тревор ходил на свидание, и там его описала морская свинка. Как папа отрастил бороду, а затем та тоже поседела. Как много хороших людей встретились им на пути, и как они помогали друг другу. Как многим детям они сумели помочь. И как мир стал чуточку лучше.

— Вот как мы жили, — улыбнулась Патти.

Письма обратно в стопку она собирала слишком долго, специально выравнивая их как можно тщательнее. И веревку обвязывала тоже с особой аккуратностью. Все, чтобы потянуть время, ведь пора было уходить. Пора было прощаться.

«Прощай, Джейк», — говорила Патти про себя.

Затем делала глубокий вдох, глубокий выдох, но слова так и оставались на языке.

«Прощай, Джейк», — молча повторяла Патти, зная прекрасно — это обман.

— Может, в следующий раз, — сказала она после нескольких попыток.

Уже уходя по дорожке обратно к машине, Патти решилась — сейчас или никогда. Она развернулась, разомкнула губы и произнесла…

Ни-че-го.

***

История основана на реальных событиях: Убийство Джейкоба Веттерлинга.

К сожалению.

Но где-то неподалеку, в нескольких милях от Лонг-Прери, штат Миннесота, мужчина по имени Дэнни Хайнрих уже садился в свой автомобиль. На переднем сидении его синего Форда лежал капроновый чулок, в бардачке — незаряженный револьвер. Немного подумав, Дэнни Хайнрих переложил чулок во внутренний карман пиджака, и завел автомобиль. Медленно выехав на дорогу, он направился вверх по 75-й Кантри Роуд, чтобы навсегда превратить 22 октября 1989 в день, когда пропал Джейк.

В то время Патти накрывала на стол, раскладывая тарелки и заправляя салат маслом и солью. Стрелки на часах приближались к семи вечера, когда она начала беспокоиться: ужин остынет быстрее, чем Джейк и Тревор явятся домой с прогулки.

— Будут с минуту на минуту, — успокаивал ее муж.

Но Патти решила не выключать духовку. Тем более Джерри все еще дочитывал главу «Хладнокровного убийства» Трумена Капоте, и ей было известно — он не сядет за стол, пока не доберется до следующей. Непонятным было только то, как Джерри может читать столь мрачную литературу.

— Ты все воспринимаешь слишком близко к сердцу, — говорил он жене.

Еще он говорил, что для опасений нужна причина, а не страх, нагнетаемый телевизионными передачами. И что для беспокойства должен быть повод, реальный как кровь и плоть.

— А все остальное лишь пространство между молекулами, — шутил Джерри.

И в тот вечер, за час до предполагаемого ужина, он также остудил материнский пыл Патти ведром здравого смысла.

— Пусть едут, милая. Это ведь совсем близко.

Джейк и Тревор уже держали в руках каждый свой велосипед и ради приличия ждали, когда мама наконец скажет сквозь улыбку:

— Ну хорошо. Но только туда и обратно.

Они собирались обменять в прокате уже поднадоевшие «Утиные истории» на что-нибудь новенькое, чтобы тем же воскресным вечером не скучать перед сном.

— Добрый вечер, миссис Веттерлинг, — прокричал Аарон, садясь на свой велосипед. — Добрый вечер, мистер Веттерлинг!

Он ждал братьев на тротуаре, чтобы прокатиться за компанию. Будучи лучшим другом Джейка, Ари Ларсон был другом и для Тревора. Вместе они походили на троих братьев-погодок, неразлучных порой круглыми сутками. Ари частенько оставался у Веттерлингов с ночевкой.

— Туда и обратно! — крикнула Патти в последнюю секунду, когда светлая макушка Джейка пропала за углом соседского дома.

Теперь, пока в духовке продолжал пересушиваться мясной рулет, она вновь дырявила взглядом потертую стену, а заодно и кусты соседей, живущих по другую сторону. Не то, чтобы Патти предчувствовала что-то плохое, как могли бы подумать сторонники духовной связи между матерью и ребенком. Нет. Она просто была мамой, ждущей своих детей к ужину.

— Ну наконец-то, — выдохнула Патти, когда увидела две небольшие фигуры, появившиеся на газоне.

Она улыбнулась, почти отвела взгляд от окна, чтобы вернуться к рулету в духовке, когда заметила — дети бежали.

— Джерри, — позвала Патти.

Конечно, они могли бы оставить велосипеды на тротуаре за деревом. Или бросить их на дороге, но это было совсем не похоже на ее сыновей.

— Джерри! — прокричала Патти, когда увидела — один из мальчиков и вовсе не был ее сыном.

Она бросилась к входной двери, чуть не сбив прибежавшую на крики маленькую Кармен. Выскочила на порог.

— Мам! — Тревор бежал из последних сил. — Мам!

Его ноги волочились одна за другой, как конечности безвольной марионетки, словно он бежал уже очень долго. Ари тоже тащил себя вперед, тяжело дыша и спотыкаясь.

— Тревор, что случилось? — Патти взглянула на их лица.

На них не было слез, и на мгновение она почувствовала облегчение. Они не плакали, не рыдали. Значит, все не так уж и плохо, подумала Патти.

— Мам! — прокричал Тревор и упал на землю.

И тогда она увидела — они не плакали, потому что были в ужасе.

— Он забрал Джейка, мам! Он его забрал!

Глава 2

Кассету пришлось выбирать дольше обычного. Тревор в который раз хотел взять Скуби-ду, Джейк что-нибудь про путешествие во времени, а Ари предлагал уже, наконец, посмотреть «Крепкого орешка». Но фильм с Брюсом Уиллисом выдавать им отказались, а «Назад в будущее 2» собирался выйти только в конце года, поэтому, оплатив «13 приведений Скуби-ду», ребята выехали домой.

Ветра почти не было, но мчась на велосипеде, Джейк почувствовал, как холодный осенний воздух пробирается под футболку. Освободив от руля левую руку, мальчик застегнул пуговицы на жакете по самое горло и мысленно поблагодарил маму, что заставила его одеться потеплее. Хотя ему и хотелось пощеголять в своей именной футболке как можно дольше. Хоть до самой зимы.

— Ты к нам? — спросил Джейк, когда Ари поравнялся с ним на велосипеде.

Они уже проехали половину пути, и нужно было решать, поворачивать ли на Дейл Стрит, чтобы проводить друга, или ехать прямиком домой.

— Не знаю, — пожал плечами Ари. — Я маму не предупредил.

Он кивнул на обогнавшего их Тревора.

— И я не очень-то собирался смотреть Скуби-ду! — крикнул Ари ему вслед.

— А я не виноват, что ты еще не дорос до Крепкого орешка! — обернулся Тревор.

Джейк засмеялся. Они все засмеялись, почти одновременно и не сговариваясь.

— Ладно! — махнул рукой Ари. — Так и быть, гляну я твою собаку.

Он наклонился вперед и закрутил педалями в два раза быстрее, оставляя за спиной Джейка и его непрекращающийся смех. Там, впереди, Ари сказал что-то Тревору, но что именно, Джейк не расслышал. За его собственными плечами раздался звук рычащего двигателя. Он обернулся и перестал смеяться.

— Эй! — крикнул Джейк, увидев синий Форд.

Тот набирал скорость, готовясь обогнать мальчиков.

— Тревор, Ари! Машина!

Ребята оглянулись. Затем все трое начали прижиматься к обочине, следуя друг за другом длинной линией. Они и не думали замедляться, хотели только уступить дорогу, но автомобиль, промчавшись мимо, резко затормозил и перегородил путь Тревору.

— Осторожно! — крикнул ему Джейк.

Он доехал до брата, которому пришлось остановиться и слезть с велосипеда. Ари тоже спешился.

— Чего это он? — спросил Тревор.

Но они не успели ничего предположить. Не успели испугаться, чтобы вновь сесть на велосипеды и уехать, быстро крутя горящие педали. Не успели убежать.

— Стоять! — сначала послышался голос.

Водительское сидение находилось по другую сторону Форда, так что в первые секунды детям не было видно, кто его издает.

— Замерли на месте!

Обогнув машину, мужчина показал им свое лицо. Вернее то, что скрывало его в наступающих сумерках. Черный чулок, перетягивающий широкий лоб и крупные скулы. Нос изгибался кончиком в сторону, прижимался к левой щеке. Там, где ткань натягивалась, чулок казался почти прозрачным, с легкой дымкой по бокам.

— Велосипеды, — сказал мужчина. — Бросьте их в канаву.

От этих слов Джейк лишь сильнее вцепился в руль. Он так увлекся рассматриванием лица под маской, что не заметил причину, по которой им лучше было послушаться.

— Живо! — закричал мужчина и поднял вверх руку.

Пальцы сжимали серебристый револьвер.

— Джейк… — прошептал стоя́щий рядом Тревор.

Наверное, он хотел спросить, что же им делать, но мужчина прервал его вопрос.

— Я сказал, велосипеды в канаву. Иначе прострелю вам головы.

Джейк перевел взгляд на Тревора, посмотрел на Ари. Тихонько кивнул им обоим и покатил свой велосипед к краю дороги. Сухая трава захрустела под колесами.

— Бросайте, — повторил незнакомец.

Канава была неглубокой, и Джейк решил, что они сумеют вытащить велосипеды чуть позже. О том, что может произойти до этого, он думать не стал.

— Джейк? — позвал его Тревор.

Брат с трудом сдерживал слезы. Было слышно, что его голос вот-вот сорвется.

— Бросай, — сказал ему Джейк.

Тревор был младше его на год, и эту разницу Джейк совсем не замечал. Если они читали книги, то зачастую это были одни и те же книги. Если они смотрели фильмы, то это были одни и те же фильмы. То же самое происходило, когда они играли, болтали, ели и жили свои беззаботные жизни.

Но сейчас Джейк почувствовал — он старший брат.

— Бросай, Тревор, — повторил он шепотом.

И толкнул свой байк в канаву. Почти сразу же велосипед завалился набок и скатился по пологим скатам на дно, обрушивая за собой комки земли. Через несколько секунд рядом с ним лег зеленый байк Тревора и красный — Аарона.

— Теперь лицом в землю, — приказал мужчина.

Он тыкал револьвером в лица мальчиков, каждому по очереди, и повторял:

— Живо, я сказал!

Джейк опустился на колени. Выставил вперед руки и уперся ладонями в землю. Лег на живот, стараясь не касаться лицом колючей травы. А когда слева распластался Ари, он встретился с ним взглядом и испугался еще сильнее. Друг плакал. Слезы стекали из уголка глаза по переносице во второй глаз, смешивались с новыми слезами и наконец капали быстрыми проблесками в траву.

— Пожалуйста, — простонал Джейк.

Он сам не знал точно, к кому обращается. К страшному незнакомцу, грозившему их убить. Или к Аарону, на которого были его последние надежды. А может, к самому себе.

— Сколько вам лет? — мужчина подошел к ним поближе.

Хруст под его ботинками звучал так громко, что слова Джейк расслышал с трудом.

— Десять, — ответил Тревор.

Ари тоже не стал ждать.

— Одиннадцать, — выдавил он дрожащими губами.

— Одиннадцать, — сказал Джейк.

Мужчина замер.

— Ты, — рявкнул он.

Вытянув вперед шею, Джейк увидел, что теперь черные ботинки незнакомца стоят точно напротив Тревора.

«Нет! — воскликнул про себя Джейк. — Только не Тревор!»

И вновь он не придал значения, что скрывается за этим Только не… Опасность — все, что ему было известно. Им угрожала большая опасность! Красное слово, написанное пылающими буквами. Пульсирующий шар раскаленной лавы — тонкий, как пузырь, и прямо над их головами.

— Эй! Младший, — продолжал мужчина. — Встань.

«Только не Тревор!» — Джейк тяжело задышал.

Он сжал кулаки, загребая между пальцами траву и грязь. Стиснул зубы от бессилия.

— Видишь лес, — сказал незнакомец.

Пара детских кроссовок переминалась с ноги на ногу рядом с мужскими ботинками.

— Беги туда и не оглядывайся. Если ты посмотришь назад, я застрелю тебя. Ты понял?

— Да, — всхлипнул Тревор.

Джейк не мог поднять головы. Не мог посмотреть на брата, чтобы кивнуть ему. И выкрикнуть громкое "Беги!" он тоже боялся.

— Ну тогда беги! — мужчина подтолкнул Тревора.

Направил револьвер ему в спину и не двигался следующие две минуты, честно выполняя ужасное обещание.

— Не оглядывайся! — кричал он.

Джейк закрыл глаза и зажал себе уши. Будто это спасло бы его от выстрела, прозвучи он над головой.

«Не оглядывайся, Тревор. Беги!» — умолял он.

Выстрела не случилось. Вместо этого по земле донесли тяжелые шаги. Джейк открыл глаза. Теперь ботинки с грязными носками смотрели на них с другом. Правый на Джейка, левый на Ари.

— На колени, — сказал мужчина.

Джейк поднялся. Поднялся и Ари.

— Покажите мне свои лица, — приказал голос сверху.

«Что?» — беззвучно спросил себя Джейк.

Он посмотрел на друга и увидел, что тот тоже выглядел сконфуженно. Ари больше не плакал и теперь морщил раскрасневшийся нос, будто от мерзкой вони.

— Лица! Вверх! — сбоку мелькнул серебристый блеск.

Джейк поднял голову и уставился на маску. В то место, где должны были быть глаза, но под чулком он увидел лишь тени. Два черных круглых пятна блуждали из стороны в сторону, скользили по мальчишескому лицу. Затем перепрыгнули на Ари. Снова вернулись к Джейку.

— Ты, — наконец произнес мужчина.

Он указал на Джейка.

— Ты остаешься.

Повернулся к Ари.

— А ты беги. Вслед за младшим.

Дуло револьвера направилось мальчику в лицо.

— Обернешься, и я стреляю. Ясно?

Ари кивнул. Он встретился взглядом с Джейком и тут же отвел глаза в сторону. Отпружинил коленями от земли и встал на ноги. Через пару секунд Ари уже бежал в поле, в то время как Джейк смотрел ему вслед.

«Только не я. Пожалуйста, Господи, только не я», — упрашивал мальчик, роняя на хорошо застегнутый жакет теплые слезы.

Глава 3

Свое имя Джерри расслышал прекрасно. И в первый раз, когда жена произнесла его без истерики, и во второй — с надрывом.

«Ну что опять», — подумал Джерри, закрывая книгу.

Он поднялся с кресла и последовал к лестнице. Засунув ладони в карманы брюк, Джерри ступал спокойным шагом, совершенно не торопясь узнать, что же так напугало Патти. В отличие от жены, он был прагматиком. И прогнозы Джерри любил строить исходя из чисел.

— Статистика показывает… — любил говорить он, добавляя после маленькие доли или большие проценты, умные слова, которые доказывали Патти — их семье ничего не угрожает.

Может, живи они в большом городе, в плохом районе, имей Джерри низкую зарплату, или употребляй Патти слишком много вина по вечерам, статистика показала бы им повод для беспокойства. Но пока все было с точностью до наоборот, и Джерри медленно спускался по ступенькам, предвкушая свою очередную лекцию.

Подойдя к входной двери, громко хлопнувшей пятью секундами назад, Джерри сжал металлическую ручку и потянул на себя. Шагнул на крыльцо и замер, продолжая придерживать за спиной полуоткрытую дверь.

— Он его забрал, мам! Джейка! Он забрал его! — вместе с прохладным ветерком до его ушей донеслись слова Тревора. — Он забрал его!

Озноб колючим инеем пробежался по коже.

— Нет, нет, — запричитал Джерри.

Невозможно. Ведь статистика показывает — они должны быть в полном порядке. Числа говорят — все будет хорошо.

— Нет, нет, — он подбежал к жене и сыну.

Схватил Тревора за плечи и встряхнул сильно и грубо, будто это помогло бы вернуть твердую почву под ногами.

— Где Джейк? Кто его забрал?

Но вместо этого земля и вовсе исчезла из-под стоп.

— Какой-то мужчина, — заплакал Тревор.

Сквозь слезы он добавил:

— У него был пистолет. А еще маска на лице.

И Джерри почувствовал, что вот-вот потеряет сознание.

Но числа не ушли из их жизни в тот вечер. Они остались, превратившись в номер телефона полиции. В минуты, отсчитываемые до приезда офицеров. И в длинные мили, в радиусе которых мог бы находиться Джейк.

Расстояние увеличивалось с каждой секундой, и Джерри видел мысленным взором, как пятно возможного местонахождения расплывается алыми краями по карте. Как оно захватывает все больше домов, улиц, поглощает весь город. Как накрывает собой соседний Литл Сок. Игл-Бенд, Мелроз и Дир-Крик.

Много дней спустя, когда позади останутся Хэллоуин, День Благодарения и Рождество, Джерри поймает себя на мысли, что не перестает думать — теперь Джейк может быть где угодно. Вся планета теперь — один сплошной красный шар.

А пока Джерри надеялся — он сумеет догнать ускользающий конец.

— Я ухожу, — сказал он жене в ночь на 23 октября. — Мы прочесываем лес вдоль 75-й. Полиция перекрыла все выезды из города. Мы найдем его, милая. Я обещаю.

Но Патти ничего не ответила. Она ходила по гостиной так, словно по полу были разбросаны раскаленные угли. Дергала ногами, вскидывая скрюченные кисти к вискам и зарываясь пальцами в растрепанные волосы.

Джерри хотел бы обнять ее и успокоить, но он знал — теперь это под силу только Джейку.

Глава 4

Первый звоночек, услышанный Патти сквозь пелену горя, прозвучал уже на следующий день, утром 23 октября. Она не заметила как уснула в кресле, искусав костяшки на правой руке. Рядом на столике стоял телефон. Его Патти гипнотизировала добрую половину ночи, в надежде, что позвонит Джерри с хорошими новостями. Или кто-нибудь из полиции. А может, и сам Джейк.

Но утром ее разбудил не телефонный звонок. Это была Кармен.

— Мам, — девочка дергала Патти за руку. — Можем мы поесть?

Женщина открыла глаза. Увидела дочь, увидела телефон. Вспомнила, почему она не в своей постели, и тяжесть вчерашнего дня придавила ее к креслу.

— О Господи… — Патти прикрыла рукой рот. — Джейк.

Она хотела разрыдаться, свернуться калачиком прямо на полу и просочиться сквозь землю.

— Можем мы поесть? — снова позвала Кармен.

— Хорошо, — ответила Патти.

Она поднялась на затекшие ноги и, приобняв дочь, зашагала на кухню. Там на столе их ждали пять чистых тарелок, пять приборов и пять пустых стаканов. Салат в миске тоже стоял нетронутый. Только листья пожухли с кудрявых концов.

«Мы ведь даже не поужинали», — подумала Патти.

А затем воскликнула вслух:

— Рулет!

Она повернулась к духовке, подошла к ней быстрым шагом и потянулась ладонью к ручке регулирования. Но та уже находилась в нейтральном положении.

— Это я ее выключила, — сказала Кармен.

Так Патти услышала первый звоночек — она мама не только для Джейка. У нее есть и другие дети. Живые и теплые, прямо здесь, в ее руках. И она не может бросить их, чтобы они сами готовили себе завтраки и спасали дом от пожара.

— Спасибо, доченька, — ответила Патти.

Но пробуждение не длилось вечно. Иногда в сердце у Патти оставался только Джейк, и она обнимала себя за плечи, воя от потери своего единственного ребенка. Ведь шло время, а Джейк так и не возвращался домой.

— Я ведь сказала, — произнесла Патти через неделю после пропажи. — Никуда им не ехать.

Стояла глубокая ночь, и Джерри уже лежал под одеялом, готовясь ко сну.

— Я ведь просила, — Патти приблизилась к постели, стискивая ладони в тугие кулаки.

Она подошла к Джерри вплотную. Напряженная и натянутая, как струна, которая вот-вот должна была порваться.

— Он мог бы быть сейчас с нами! — закричала Патти и обрушила на мужа побелевшие кулаки.

Она била его по ногам. По животу. По безвольным рукам, которые и не пытались защищаться.

— Я знаю, — Джерри лишь прикрыл глаза. — Я знаю, Патти.

Его нижняя губа выкатилась вперед, будто он был пристыженным ребенком, готовым заплакать.

— Я ведь просила не отпускать его!

Патти взмахивала ослабевшими руками и роняла их на одеяло. С каждым следующим разом они все больше походили на мягкие веревки, пока, наконец, она не оставила их лежать на ногах у мужа.

— Прости, Патти. О, Патти, прости меня, милая, — зарыдал Джерри, парализованный от пяток до плеч.

— Я ведь просила… — продолжала повторять Патти. — Я просила.

Она легла Джерри на грудь, приложилась ухом к его сердцу. И хотя злость на мужа все еще грызла ее за горло, ни за что на свете Патти не хотела бы остаться в ту секунду одной.

— Как думаешь, Джерри, — спросила она тихим голосом. — Зачем ему Джейк? Что он с ним сделал?

Сердце под ухом забилось быстрее.

— Я не знаю, — ответил мужчина.

Его легкие поднимались и опускались, все выше и глубже, будто пытались стряхнуть с себя Патти и ее тяжелые вопросы.

— Что говорит статистика? — продолжала она.

И Джерри накрыл ладонью рот. Сквозь рвущиеся всхлипы и мокрые пальцы он с трудом выдавил:

— Я не знаю, Патти. Я не…

— Ты знаешь, — прервала его женщина.

Возможно, впервые они были согласны друг с другом в предположениях.

Глава 5

Следующим утром, отвезя детей в школу, Джерри не вернулся домой, как предполагал изначально, и не поехал на работу. Он свернул к востоку от центра города и уже через десять минут припарковывал свой автомобиль возле полицейского участка.

— Офицер, при всем моем уважении, но вы теряете время, — говорил Джерри мужчине напротив.

Тот сидел за потрепанным столом, пряча взгляд среди сплетенных между собой пальцев.

— Нужно опросить всех тех, кто когда-либо совершал преступления против детей.

Джерри тяжело сглотнул.

— Особенно на сексуальной почве.

Да, статистика показывала очень маленькие числа там, где еще теплилась надежда, и большие — где разрастался страх. Но она никогда не поворачивалась к Джерри беспросветным нулем.

— Каждого такого человека нужно опросить как можно скорее. Сначала тех, кто живет в нашем городе. Затем тех, кто в соседних. У вас ведь есть их адреса? — не вставая со стула, он наклонился вперед, поближе к столу.

Глядел, как под прикрытыми веками блуждают глазные яблоки. Наконец, офицер ответил:

— У нас нет их адресов. Мы не ведем подобного учета.

Джерри вдавился в спинку стула.

— Как? — нахмурился он. — То есть подобный тип может жить совсем рядом с нашим домом, а мы и знать об этом не будем?

Офицер поднял голову и посмотрел на Джерри.

— По закону мы не можем обязывать их регистрироваться по каждому новому месту жительства, — ответил мужчина.

Он отвел взгляд в сторону и, уже глядя куда-то за спину Джерри, добавил:

— У нас нет на это прав.

На парковке дверь автомобиля не закрылась с первого раза. Джерри хлопнул ею слишком сильно, и она отпружинила от замка, чуть не задев стоя́щий рядом пикап.

— Нет прав, — повторял Джерри, пытаясь попасть ключом в отверстие. — У нас нет на это прав.

Нет прав защищать себя и своих детей, нет возможности спастись. Он думал, они в безопасности, но оказалось — это всего лишь иллюзия. Театр без декораций, чтобы не сойти с ума от страха, ведь кто угодно может украсть твое счастье.

Джерри ехал по дороге, и навстречу ему попадались люди. Никому из них он больше не мог верить. Уже подъезжая к дому, Джерри поймал в зеркале заднего вида собственное отражение.

— Идиот! — закричал он себе.

Человеку, которому он доверял больше всего на свете.

Через две недели Джерри заметил, что синяки, которые он оставил в тот день на руках, сошли почти полностью. Можно было бы завести машину и уехать подальше от глаз Патти, куда-нибудь за город, чтобы вновь бить кулаками по хромированному рулю, иногда попадая по гудку. Но какой в этом смысл, если синяки болят, но проходят. Исчезают без следа, в то время как проблемы остаются.

Не помогал и алкоголь. Бывало, Джерри, также сидя в машине, приканчивал полбутылки дешевого виски и все еще чувствовал, что забытье недостижимо даже на пару минут. Оно не наступало и после второй половины бутылки.

Только во сне Джерри мог наконец забыть — Джейк пропал, и уже так давно. Иногда после пробуждения он невольно прокручивал в голове мысль: смерть — это тот же сон, только бесконечный.

Туда-то они и направлялись вместе с Патти, медленно погибая друг у друга на глазах. Может, будь они одни, без Тревора и Кармен, без тлеющей надежды на возвращение Джейка, и смерть показалась бы им выходом. Но обе причины были для Джерри слишком весомыми, и он продолжал хвататься за жизнь.

Этого же он требовал и от Патти. На Рождество, когда город уже подзабыл о Джейке, и вместо листовок о его пропаже нарядился в еловые ветки и стеклянные шары, Джерри принес домой елку.

— Зачем? — Патти встретила его на пороге с выражением лица, на котором был написан страх.

Джерри не нужно было теряться в догадках, что же так ее напугало. Прожив с женой долгие годы, он мог читать ее мысли как с листа. И теперь он знал — она боялась вновь начать жить. Хоть на секунду порадоваться чему-то в той реальности, где они лишились Джейка.

— У нас есть дети, Патти, — сказал Джерри, положив ладони ей на плечи. — И они должны оставаться детьми.

— Но как же мы будем, — развела руками Патти, — без Джейка?

— Не без Джейка, — замотал головой Джерри. — Он будет с нами. Он всегда с нами.

И Патти заплакала, медленно закивав.

Часть 2

Паша Циркуль не верил этому странному Карлику. Ну и что? Подумаешь — авторитет какой? Вы, говорит, слышали за Карлика? Котлета и рот разинул — “Канеч... Слышали…”

А следом, Хмурый повёлся. Циркуль, единственный из их компашки не сидел и не собирался. Он маэстро, а не амбал с синими перстнями на пальцах. Ловкие пальцы их кормят. Гастроли давай — катай лоха и всё будет — Aloha. Лёгких денег им захотелось, авторитета уважить захотелось, показать, что ни не пальцем деланы, захотелось…

Нет, игру он угадывал ловко: знал в какой руке Паша прятал шарик катая очередного лоха, а потом и вовсе обозвал 'Амбидекстром", за что можно бы и предъявить. Приехал на дальняке. С виду, подросток. Сумка. А повадки как у матёрого. Четвертной спустил на наперстках. Типа, это вам на пиво, а потом предложил побазарить. Все расписал, все обосновал, денег предложил. Нет, конечно, деньги хорошие. По 2000 целковых на рыло, но и риск. Циркулю — значит рисковать, а этот Карлик в стороне останется. И за кого впряглись? За Рафика Формазона!

Хмурый и Котлета, авторитет воровской почуяли и только что не кланяются — так услужить хотят, а Паша не такой. Он умный. Он сразу спросил за внешность. Почему, если все знают, что Карлику далеко за сорок, он выглядит всего на пятнадцать лет? Чё за пятнадцатилетний капитан выискался? На что Карлик ему таинственно ответил о пластической операции. Мол, из командировки вернулся, внешность сменил и только документов ему не хватает для полного счастья. А кто в Саратове лучше всех паспорта рисует? Правильно: Рафик. Он же Рафаэль Теодорович Купитман. Пришлось везти Карлика на блат-хату.

На даче у Хмурого, он каждому дал свою задачу. Хмурый угоняет две машины. Карлик рассказал где эти машины стоят и где взять ключи. В одну из машин - грузовик с для перевозки баллонов с сжиженным газом, садится Котлета и в условленное время перекрывает проезжую часть дороги возле завода ремонтирующего сельхозтехнику. Место глухое, а мусора повезут Рафика как раз по этой дороге. На другом автомобиле, “Газ -24”, должны были следовать за мусорами он, Хмурый и Циркуль. Хмурый — водитель на стрёме, а Циркуль открывает заднюю дверь и выпускает Рафика на свободу. Всё вроде бы логично, только вот метод, который он выбрал…Напёрсточникам пришлось достать для Карлика электронные часы, набор “Детские рации”, несколько охотничьих патронов и целую кучу разного хлама. Весь вечер этот странный тип сидел и паял некие коробочки, а подглядевший за ним Котлета сообщил подельникам, что авторитет здорово шарит в взрывотехнике. Взрывпакеты на радиоуправлении делает. Очень похожи на кустарные поделки, которые он, Котлета, в Афгане видел.

Той же ночью, Карлик потребовал, чтобы его отвезли в город. Там он устроил турне по телефонным будкам. Один звонок. короткий разговор и к следующей телефонной будке. Циркуль ничего не понимал — зачем? А Карлик, когда вернулись на дачу, пояснил за звонки, что мол таким образом он устроил среди мусоров грандиозный шухер пользуясь отсутствием взаимодействия между отделами. И что после его звонков, мусора будут обязаны отвезти Рафика, в подпольную фотолабораторию, дабы тот дал против себя показания. Поедет много народа, но из разных мест, чтобы потом сразу встретиться у фотолаборатории. Там и прокуратура будет, и ОБХСС, и КГБ — Рафик всем будет нужен до зарезу. Этой неразберихой, они и воспользуются.

Мысль о том, что их может прихватить само КГБ привела Циркуля в ужас, однако Карлик криво ухмыляясь выложил на стол три газетных свёртка. Напёрсточники открыли их и обрадованно загудели. Там были деньги. Вся сумма: тютелька в тютельку.

— Учитесь у опытных мастеров, иначе - так и будете шарики катать, до глубокой старости, — насмешливо говорил Карлик. — Видели сколько бабла? Работайте со мной и вы будете купаться в золоте. Думаете, Рафик — фуфло? У этого фуфла лучший почерк в округе. Бирки рисует так, что ни одна падла не подкопается. Каждому сделаем паспорт и на новые гастроли. Зачем вам Саратов, когда есть Рига? Вы бывали там? О, вы нигде не бывали и ничего не видели. Вы добыли себе точку, а что потом? Гоп-стоп, кражи, шулерство — всё это прошлый век. Наступает время крупных афёр. Наблатыкаетесь у Карлика и сможете сами иметь неплохой гешефт. Места есть, вы видели как я работаю? Вы слышали обо мне? Вы можете так же? Держитесь Карлика и вы придёте к успеху. Я выдал вам все деньги сразу, потому что для меня это карманная мелочь. Воры вы или шантрапа? Слушайтесь меня - Карлика.

После его слов, Циркуль осознал, что он больше не главный. Хмурый — торчал на героине, а Котлета за деньги родную маму продаст. Если для Карлика шесть тысяч это мелочь, то что тогда для него не мелочь? Пашу больше никто не слушал. Когда он в очередной раз начал задавать неудобные вопросы ему велели помалкивать и разминать пальцы. Он же - отмычка. С его помощью вскроют замок на мусорском Луноходе. И всё! Он больше не нужен. Этот говнюк Рафик, которого прихватили на гнилой 228 статье, и тот - лучше него! Парнушник грязный!

Самое жуткое, что он своими ушами слышал под утро, как его друган и кореш, Хмурый, сдал его же самого Карлику с потрохами. Он втихую базарил с этим мелким ублюдком и сказал, что Циркуль козлит и с ним нужно быть осторожнее. На что Карлик равнодушно порекомендовал Хмурому вальнуть Циркуля, но только после того как тот выполнит уговор. В крупных делах, мол, двух умников быть не должно. Хмурый же хочет работать по крупному? А долю Циркуля и разделить можно.

Находясь в отчаянии, Циркуль, воспользовавшись отсутствием страшного авторитета, проверил его сумку и обнаружил там огромную сумму денег. Карлик-то оказывается, с приданым. С зоны свалил и барахлишко своё прихватил? Циркуль побежал к Котлете, всё рассказал, всё обосновал и сказал, что с этим Карликом им точно светит кутузка. И что тот, уже мутит с Хмурым отдельно. Хмурый хочет отколоться от коллектива — это не по понятиям. Вдвоём, они подошли к Хмурому, поговорили и тот быстренько сдал назад в своём поспешном решении услужить непонятному Карлику.

Карлика решено было валить, но сначала следовало выполнить уговор. Рафик и им самим пригодится — с новыми документами и кучей денег из сумки Карлика они начнут новую жизнь. Чё он там за Ригу базарил? Значит хороший город — работать можно.

Они выехали вызволять Рафика перед обедом. В 11.45. Котлета, на газовозе, поставил грузовик на дороге так, чтобы баллоны были направлены в сторону бетонной стены завода сельхозтехники. Затем при помощи канистры с бензином и нескольких промасленных тряпок, он сымитировал небольшой пожар. Карлик проинструктировал его заранее, где и как поджигать иначе бы грузовик сгорел до приезда милиции. В дальнейшем в задачу Котлеты входило бегать вокруг дымящейся машины с криками “Пожар! Авария! Стойте — щас пизданёт!” — и останавливать всех кто поедет мимо.

На другой машине Хмурый, Циркуль и Карлик державший в руке детскую рацию осторожно преследовали Луноход перевозивший Рафика — Фармазона по внезапному и срочному требованию вышестоящего начальства. Когда мусора увидели загоревшийся газовоз, они сначала и не подумали остановиться, а просто попытались его объехать, но с другой стороны на дороге появились автобусы, которые перевозили комсомольцев. Комсомольцы ехали помогать колхозникам убирать урожай картофеля. Они пели песни, веселились и радостно гремели пустыми вёдрами.

Увидев загоревшийся газовоз, автобусы начали дружно тормозить и останавливаться, а комсомольцы обнаружив для себя новое зрелище так же дружно повалили на дорогу. И тут уже милиция не могла не проявить бдительность. Дети, горящий газовоз, который в любой момент мог взорваться, да ещё водитель не выставил предупреждающие знаки, а просто бестолково бегает вокруг с огнетушителем и кричит — Караул!

Это недопустимо! Луноход остановился и милиционеры немедля побежали наводить порядок.

Газ-24 и его пассажиры законопослушно прижались к обочине и Карлик шикнул на Циркуля — Иди.

Циркуль резонно заявил, что сейчас идти опасно — Мусора рядом. А Карлик ответил, что тот ещё и не видел — опасно. Зырь! И Карлик начал щёлкать кнопками на рации. Раздался громкий взрыв. Один из газовых баллонов вылетел из стойки и полетел за забор. Циркуль побледнел. Толпа зрителей испуганно закричала. А затем прогремел ещё один взрыв, куда громче прежнего и из-за забора в воздух взметнулся столб пламени. Комсомольцы побежали от горящей машины сверкая пятками, а вслед за ними милиционеры. Автобусы начали разворачиваться дополняя общую картину паники и беспорядков, а возле газовоза остался только оглохший Котлета, который ничего не понимал и тупо бродил вокруг держась за огнетушитель.

Циркуль дикой кошкой метнулся к луноходу и начал вскрывать замок при помощи заточенного куска полотна ножовки по металлу и шпильки. Через зарешечённое окошко на него хлопал глазами Рафик, который был очень испуган и более всего боялся, что его тут накроет следующим взрывом.

— Циркуль? Это ты? Что происходит? — спрашивал он срывающимся от страха голосом.

— Заткнись, сука! Молчи! На волю тебя отпускаю! — рычал в ответ Циркуль. Замок оказался какой-то кривой. Простенький, а провозился с ним, казалось. целую вечность. Закончив, он с силой распахнул заднюю дверь:

— Пошли за мной!

— Куда?

— Пошли. Пошевеливайся. Да пригнись ты, сука…Урою!

Циркуль выволок Рафика из лунохода и тычками погнал в сторону машины. Все вокруг было в дыму, где-то рядом кричали люди. На половине пути, он вспомнил о Котлете и оглянувшись хотел позвать его за собой. И в тот момент произошёл очередной взрыв. Циркуль увидел как очередной баллон вылетел из стойки и угодил прямо в его кореша. Котлету отбросило к стене вместе с баллоном. Он буквально превратился в котлету. В кровавую размазню на стеночке. Циркуль охнул и мысленно пообещал себе, что лично попишет мутного Карлика. Этому авторитету после такого паскудства не жить. Или он не Паша Циркуль.

В машине оказалось, что Карлик пересел на заднее сиденье. Циркулю пришлось сесть вперёд. Хмурый стонал:

— Господи, Котлета! Господи! Ему и тридцати не было. Как же так вышло-то? А?

Карлик зашипел и потребовал, что бы они возвращались на дачу. Следом за Хмурым начал подвывать Рафик, который только сейчас осознал масштабы происходящего. Циркуль хотел предъявить Карлику за смерть кореша, но тот с угрозой потряс рацией прямо перед его носом. Собрались с силами — тряпки! Поехали! Дело ещё не сделано. Затем он, что-то пошептал Рафику на ухо и тот моментально заткнулся. Всю дорогу, потом, сидел и даже не шевелился. Хмурый развернул машину. Они поехали, а Карлик снова пощёлкал кнопками рации. Прогремел очередной громкий взрыв. Это газовоз взорвался, и теперь уже по настоящему.

От огненного смерча пронёсшегося по дороге, у Циркуля, видевшего всё через боковое зеркало, перехватило дыхание и пересохло в глотке, а ушлый Карлик, словно издеваясь, сунул ему бутылку пепси. На, мол, попей. Я добрый. Циркуль, машинально выглотал половину бутылки, он выпил бы всё, но Хмурому тоже хотелось газировочки. Он отобрал бутылку у Циркуля, допил и вышвырнул в окно. Потом Хмурый расспрашивал Карлика — как они будут дальше? Карлик не торопясь отвечал, что доля Котлеты - это их доля и он на неё не претендует. Он монотонно рассказывал, что и как им нужно сделать: нужно заехать на дачу, забрать сумку и потом уже к Рафику в его тайную фотолабораторию где он хранит готовые паспорта. Заживём хорошо. Счастливо. Поедем в Рио… Вон - там, встань. Надо отлить. Приспичило. Это не дол…

Циркуль очнулся от тряски. Его тряс за плечо Хмурый, который как оказалось закемарил рядом. Стемнело. В машине они были одни. Ни Карлика, ни Рафика… Ни хрена себе! Хмурый сказал, что походу их опоили. Надо рвать когти, машина-то ворованная — скоро начнут искать. Циркуль велел ему ехать на дачу. Хотя бы забрать деньги. Деньги-то на даче остались. Не известно как другие, но свою долю он спрятал. И если сраный авторитет сбежал на полдороге, значит за деньгами он не вернётся.

Разумеется, они не знали, что на даче их поджидает засада. Когда они вошли в дом и неожиданно загорелся свет, Циркуль сначала подумал на милицию и КГБ, но их ждали совсем другие люди. Цыгане. Восемь человек во главе с бароном Алмазом Терентьевым. Все с оружием и настроены очень решительно.

— Воруем у своих, значит? — мирно поинтересовался барон — Мы вам жить не мешали, а вы крысятничаете. Нехорошо.

— Ты чего Алмаз, мы же по другой теме. Ты чего? — испугался Циркуль.

— Да вот чего.

Барон указал на газетный свёрток, в котором лежала доля Циркуля.

— Узнаёшь?

— Ну. Это моё… — недовольно признался Циркуль и тут барон развернул газету. Вместо денег напёрсточники увидели странный кирпич тёмно зелёного цвета.

— Гашиш, — всхлипнул Хмурый.

— Верно. Где остальное, крысы? — ласково спросил цыганский барон.

*****

Карл следовал за Рафиком словно тень мстителя. Сначала, тот попытался от него улизнуть, но ловкий чертёнок быстро объяснил ему: кто тут главный. Он просто бросил в убегающего Купитмана небольшой камень-голыш поразивший порнографа прямо в потылицу. У того аж в глазах потемнело. Карл пообещал Купитману, что тот может бежать, но ему не спрятаться. И что за свои делишки он присядет не только по 228-й, но ещё по 327-й, 175-й и паровозом будет статья за совращение малолетних. Беги, беги — побег тебе, тоже, кстати, добавят. Чего не бежишь? Испугался? Я всё про тебя знаю. Про обеих племянниц. С одной ты спишь, а другую пока, что фотографируешь. Их мама знает об этом? Она узнает — глаза тебе выколет.

Услышав, что таинственный авторитет Карлик знает самые страшные его тайны и грехи Рафик зарыдал от стыда и горя. Он больше не сопротивлялся. Он был согласен на всё лишь бы спасти свою шкуру. Карл остановил попутку и за червонец их отвезли на дачу Хмурого. Там он поменял деньги на наркотики, а потом всё тот же водитель ещё за один червонец доставил их в город где Карл совершил последний таинственный телефонный звонок. Дальше они шли пешком. Фотолаборатория Рафика располагалась в подвале Дома Быта, у всех на виду - переулок Мирный дом 11. Нужно было только взять у вахтёрши ключи. Он работал там не совсем легально, отстёгивал кому надо и потому местные были ещё не в курсе, что его ищет милиция. Предприимчивый Рафик барыжил фотографиями актёров из голливудских боевиков, а из под полы продавал детскую порнографию. Он планировал торговать видеокассетами с эротикой, он планировал продавать наклейки и сводилки на одежду. В этом году, такие были очень в цене. Он много чего хотел, но сейчас это всё рухнуло. Рухнуло в одночасье. Одних только фотографий с Брюсом Ли, на сотни рублей. Кому это всё достанется?

Карл прекрасно понимал его душевные муки. Он сам не без интереса поглядел на стопки готовых чёрно - белых фотографий с Сильвестром Сталлоне. Кобра! — смотрите во всех видеосалонах нашей страны. Одна фотография — один рубль. Каждый пацан жаждет такую приобрести и повесить над кроватью, чтобы любоваться брутальным чуваком в чёрных очках. А дальше у него там что? Ого, Терминатор! А там? Кошмар на улице вязов? А это про что? Ух-ты! Конан-Варвар!

“Не отвлекайся! — шепнул Друг. — В Энгельс приедем и пойдёшь в видеосалон, а сейчас - дело! Нам нельзя долго торчать в этом городе”.

Карл вздохнул и приказал Рафику подготовить ему паспорт, а лучше сразу два — ему и себе. Купитман трагически погиб при взрыве газовоза. Услышав эти слова Рафик побледнел и застонал, что он теперь никто и у него совершенно нет денег. Карл пообещал выдать ему подъёмные и только тогда хитрый еврей заткнулся. Он убежал в другую комнату готовить документы, а парень сел на стул и задумался.

Тяжелее всего было украсть у цыганок наркотики. Три цыганки ехали в соседнем вагоне и почти не выходили из своего купе. Две молодые и почти слепая старуха, мать барона. Он пристал к ним, когда две из них задумали посетить вагон-ресторан. Очень просил погадать на любовь всей его жизни. Цыганки смеялись, Карл совал им смятую трёшку, но при этом требовал, чтобы ему погадала настоящая цыганка. Колдунья. Они сторговались на червонце. Отвели его в купе к старухе, та ему стала гадать, а молодые цыганки решили прокутить лёгкие деньги. Дальше, работал Друг. Он рассказал старухе про неё такое, что она грохнулась в обморок. Карл, за пять минут обчистил цыганские сумки, сунул в руку старухи пятьдесят рублей и убежал в свой вагон где в туалете выбросил гашиш прямо в открытое окно. Ну, не весь конечно. Немножко оставил, для напёрсточников. Кроме этого его добычей стал клофелин, который он позднее подмешал в пепси-колу.

Оставалось только сдать своих подельников цыганам, а уж те, Циркуля и Хмурого ни за что не пожалеют. Он сам позвонил барону и сообщил, о том кто его обокрал и по каким причинам. Тем более, что очнувшаяся старуха, мать барона, когда её привели в чувство молодые цыганки, говорила только — Паша…Паша…и более ничего. Вот теперь ясно барону, какой его Паша обидел. Он за маму, с этого Паши, шкуру живьём.

“Беседа с матерью барона навела меня на одну интересную идею, — поведал друг. — Мы впадём в спячку”.

— Чего? — вслух удивился Карл.

“Спячка. После того как мы приедем в Энгельс, ты покажешь своё лицо и назовёшь своё настоящее имя в объектив телекамеры. Тебя покажут по телевизору. Я получу огромное количество информации, которое нужно будет переварить, а для этого нужно время и подходящее место. Эта бабуля была замечена в связях с гибридами и теперь я знаю об одной интересной гостинице где нам окажут тёплый приём. Там не будут задавать глупых вопросов, там обеспечат защиту на всё время присутствия и там мы безопасно пройдем реабилитационно-восстановительный курс. Тебе это тоже нужно. Я должен обеспечивать тебя любыми знаниями, а ты даже не можешь использовать круглые предметы. Если проспим пару лет, я смогу тебя подготовить. Денег у нас на это - достаточно”.

“Спячка, на два года? Это немыслимо. Человек не может столько спать!”

“А вот тут, ты ошибаешься. Правильное слово — не умеет. Я тебя научу. Все будет хорошо. И это полезно для твоего организма, продолжительность жизни резко вырастет. Вон — гибриды спят себе спокойненько и ты сможешь”.

“Какие ещё гибриды?!!”

“А вот впадём в спячку и я тебе все данные на них, которые только добуду, с удовольствием предоставлю. Знай пока только одно — их много и они очень опасны”.

“Опять ты говоришь загадками!” — мысленно застонал Карл.

Тут его позвал Рафик, нужно было сделать фотографию на паспорт. Затем он ждал пока тот проявит снимки и наклеит фотографию.

“Что и говорить - мастер, — шептал голос, — по идее, его бы нужно убрать, но он нам ещё пригодится. Придётся оставить его в живых. Мало ли, что?”

Карлу пришлось не только дать денег Рафику, который теперь по паспорту стал Иезекииль, ему пришлось проводить его до автостанции и усадить на автобус.

— Поезжай в Москву! — приказал он. — Если только вякнешь: чего - кому? Я найду тебя и пришибу лично. Нет больше Купитмана, надеюсь, понятно?

— А могу я уехать в Израиль? — робко попросил Иезекииль.

— Нет! Ты русский — запомни это. Нечего русским по заграницам шляться, — грубо отказал ему Карл. Друг сказал, что раз от этого еврея может быть польза то лучше, чтобы он был в пределах досягаемости, а нескольких тысяч рублей ему хватит не только обустроиться на новом месте, но и открыть новую фотостудию.

Уже по дороге в Энгельс, Друг сообщил, что Циркуль и Хмурый успешно встретились с бароном. Теперь их пытают. Разумеется, они всё будут валить на Карлика, но кто поверит словам, когда на руках фактические улики. Цыгане жестоко расправятся с напёрсточниками, а им остаётся только переночевать в Энгельсе и дальше нужно ехать в сторону Ершова. Им нужен Саратовский природный заказник. Именно там находится гостиница для гибридов.

------------------------------------------------------------------------

@MamaLada - скоровские истории. У неё телеграмм. Заходите в телеграмм.

@sairuscool - Писатель фентези. И учредитель литературного конкурса.

@MorGott - Не проходите мимо, такого вы больше нигде не прочитаете.

@AnchelChe - И тысячи слов не хватит чтобы описать тяжёлый труд больничного клоуна

@Mefodii - почасовые новости и не только.

@bobr22 - морские рассказы

@kotofeichkotofej - переводы комиксов без отсебятины и с сохранением авторского стиля

@PyirnPG - оружейная лига

@ZaTaS - Герой - сатирик. Рисует оригинальные комиксы.

@Balu829 - Все на борьбу с оголтелым Феминизмом!

• @IrinaKosh - котики.

------------------------------------------------------------------------------------

Стук повторился. Приставив ухо к стене я стала вслушиваться, но никто там ничего не говорил, пол не скрипел, просто были стуки через каждую 3 секунду. Прождав еще 4 минуты меня жутко стали бесить эти стуки и я захотела ударить в ответ, но внезапно все прекратилось. Подумав, что соседи, наконец, угомонились, я унесла посуду с дивана на кухню и вскоре легла спать.

Звонок будильника. 7 часов утра. Я встала и умывшись, пошла завтракать. Позавтракав и одевшись, я отправилась на работу. Работала я официанткой в неплохом кафе в центре города. И вот я пришла на работу, через полчаса заглянули посетители...

Вот рабочий день кончился, часы показывали 19:05. Уставшая я пошла домой. Придя домой и поужинав, я как всегда села за компьютер и начала смотреть очередной фильм, но на этот раз ужастик. Прошел час и 45 минут. Фильм кончился и у меня остался некий страх после просмотра фильма. Подумав что хватит сидеть за компьютером, я налила себе стакан чая и села за свой рабочий стол, где целый час прорисовала арт. Закончив, я посмотрела на часы. Было уже 21:50. Я пошла в ванну. Пролежала я там почти до 11 ночи. Выйдя из ванны, я легла на кровать и принялась читать вчерашнюю недочитанную книгу. Я уже начала зевать, но продолжила чтение. Рядом со мной, за стеной раздался жуткий стук. От страха я немного вздрогнула. «Опять?!» — подумала я. Посмотрела на часы, они показывали 00:01. «Странно... Вчера в это же время стуки и начались... А может кто-то прикалывается так надо мной, шутки ради. Но это уже не смешно!» — подумала я.

Стуки потихоньку нарастали. Как же меня это разозлило и я со всей силы долбанула рукой по стене, что аж больно стало. Вдруг все затихло. «Испугались?» — подумала я. Но не тут-то было. Раздался еще больше громкий и жуткий стук, что прям крошки со стены попадали. Мне стало страшно. Нормальный человек не стал бы так издеваться... » Завтра пойду разбираться!». — подумала я. Я сидела на диване обняв подушку и смотря на стену. Страшные звуки продолжались. И вот они закончились, когда время показывали 00:05. Тишина. Успокоившись, что все затихло, я легла спать, но в эту ночь я свет не выключала.

Раздалась мелодия будильника. Я встала и сделав утренние дела пошла на работу... Наступил вечер, день прошел так себе, от вечной ходьбы у меня очень ныли ноги. Зайдя в свой подъезд, я решила заглянуть к соседям, вернее к «полуночным приколистам». Позвонив в звонок, мне никто не открыл. «Дома что ли никого нет? Или днем они спят, а ночью в стену барабанят?!» — подумала я. Прозвонив в эту квартиру минуты 3, я решила заглянуть к другим соседям и узнать, кто там живет. И вот я подошла к другой двери, но звонка там не было, пришлось стучать. Мне открыла пожилая женщина.

— Вы что-то хотели? — спросила она.

— Эм... Здравствуйте. Я хотела узнать. Кто живет здесь? — сказала я указав пальцев на ту квартиру.

— Ааа... Да там же живет 39-летний мужчина по имени Павел со своей 9-летней дочкой Алисой. Но их уже неделю как нет дома, они вроде бы уехали в какую-то деревню к бабушке Алисы. — сказала женщина.

— Как уехали?! — спросила я немного шокированным голосом.

— Да вот так. Скоро должны вернуться наверно. Ой, у меня сейчас там блины сгорят! — сказала женщина.

— Ладно, простите если отвлекла вас и спасибо за информацию... — сказала я и ушла в свою квартиру.

«Никого нет дома?! Но кто тогда в стену долбит?! Женщина не должна вроде обмануть или подшутить, она уже не в том возрасте... Тогда что же это?». — подумала я.

Часы показывали 20:02. Мне ничего не хотелось делать, я с ужасом ждала полуночи... Но время идет и вот настало 00:00. Я села на диван и сильно обняв подушку, стала смотреть на стену. Я уже покрылась холодным потом, по телу начали бегать мурашки. Сердце начало бешено стучать. Еще 10 секунд... 5... 1... И вот он, жуткий и ужасающий стук в стену раздался. Я от страха содрогнулась, сжав подушку сильнее, у меня на глазах появились слезы. Я сильно зажала уши, но даже это не помогло. Стук был сильно громкий.

00:05. Стук в стену прекратился. Спать мне совершенно не хотелось и я просидела всю ночь на кухне. Но к 5 утрам меня начало покачивать и я уснула. 7 утра, прозвенел будильник и вскоре я ушла на работу... И вот рабочий день закончился, пора домой, но честно я хотела бы остаться на работе, ибо домой идти не было никакого желания. «А если переночевать у родителей?» — подумала я и стала набирать номер мамы. Гудки... И вот мама ответила.

— Мам. Привет, можно я переночую у вас? Мне одиноко одной, да и соскучилась я по вам... — сказала я.

— Ой, а к нам сегодня приехала тетя Рита со своим мужем и детьми. — ответила мама.

— Ну ладно, в другой раз... Желаю хорошо провести время. — ответила я и сбросила трубку.

Делать нечего, я пошла к себе домой. Перекусив и прибравшись дома я села за компьютер, а что делать то... Время было 20:25. В интернете я нашла очень интересный сериал и позабыла о своем страхе. Сериал закончился, а время было уже 23:59. Скоро... Я решила выйти в подъезд, чтоб не слышать этот ужасный стук в стену... Но пока накидывала халат раздался страшный стук в стену, выбежав в подъезд я увидела как поднимается какая-то бабушка, поднявшись она встала возле той квартиры и стала рыться в своей сумке. Я к ней подошла.

— Здравствуйте... Это вы здесь живете? — спросила я эту бабушку.

— Здравствуй. Нет... Здесь живет мой зять с внучкой, но они телефон уже неделю не берут, вот я и решила к ним приехать и к счастью зять мне дал запасной ключ. — сказала бабушка.

— В смысле?.. А мне соседка сказала, что они к вам неделю назад уехали... Кстати, а где мать Алисы? — спросила я.

— Нет, они не приезжали ко мне. Погибла в авиакатастрофе... — сказала бабушка.

— Понятно... А почему вы так поздно пришли? — спросила я.

— Поезд приехал в такое время. — сказала бабушка.

— Ясно... А можно мне зайти в квартиру вместе с вами?.. Дело в том, что мне кто-то каждую полночь в стену из их квартиры долбится... Да и сейчас... Слышите эти ужасные стуки?.. — спросила я.

— Ну хорошо. Нет, не слышу, слух то у меня плохой... — сказала она и стала открывать квартиру.

И вот дверь открылась, мы вошли в квартиру и эта бабушка стала звать Алису и Павла, но никто не отзывался. Услышав эти ужасные стуки из зала, мы вошли туда и почувствовали легкий запах тухлятины. Но там никого не было, но была дверь в комнату и оттуда раздавались эти громкие стуки. Медленно мы открыли дверь и когда увидели как там висит и сильно качается на петле ударяясь ногами о стену мужское разлагающиеся тело, я просто пала в ужас и застыла, а бабушка просто начала охать. И в стороне я увидела как какая-то бледно-мертвенная и полупрозрачная девочка лет 9 раскачивает мертвое мужское тело при этом, ужасно улыбаясь, но бабушка кажись ее не видела. Через несколько минут девочка-призрак исчезла и тело перестало качаться. Вскоре мы вызвали полицию, они приехали и нас попросили выйти из квартиры. Даже соседи вышли из своих квартир и стали шептаться о происшествии. Тело Павла и Алисы вынесли из дома и их увезли.

Позже я узнала, что Павел отрубил своей дочери голову, а сам повесился... Причину убийства дочери и самоубийства Павла я не знаю. Но дух Алисы не упокоился и она приходила каждую ночь, чтоб поиграть телом своего отца... И к счастью, стуков больше не было, но я иногда видела Алису из окна в 00:01, она стояла и раскачивала качели...

Если вам понравилась история, то больше подобного найдете у меня в канале:

https://t.me/mimnok

Пару часов назад он начал творческий процесс. Что любит Кощей? Злато! Значит, гипотетическая царевна должна быть златовласой, словно стопка монет. Хорошо. Федя решил сделать портрет с помощью редактора нейросети. Он попытался узнать о колдовских нейросетках у Емельяна, но тот не понял половины слов в вопросе. Некоторые волшебники оказались кошмарно отсталыми в технологическом плане; колдовали по старинке с помощью свечей и петушиной крови. Но он – Федор – человек прогрессивный. Он знает, как нажимать кнопки.

Параметр номер один: золотые волосы.

Дальше Шапкин начал размышлять о том, что голубые глаза у блондинок это прям банально, а ему нужно как-то извернуться. Пусть будут черные, словно сердце его бывшей. Эти глаза будут смотреть в самую душу древнего колдуна и спрашивать его: «почему ты не помираешь».

Параметр номер два: черные глаза.

Дальше Федя отвлекся, потому что у Софьи Михайловны поломался один из катафалков. Спорить с владелицей кладбищенского таксопарка было невозможно, как и просить подождать пять минут. Она не упрашивала, просто вставала возле порога Фединого гаража так, что половина ее тела скрывалась за воротами и начинала смотреть. Смотреть, смотреть, смотреть… Шапкин хотел дописать запросы, но взгляд Софьи Михайловны прожигал его затылок насквозь.

– Ладно! – сдался Федя. – Пойдемте смотреть катафалк. Это тот, который с синей полосой? Он постоянно ломается.

– Не торопись, я могу подождать, – сказала Софья Михайловна ровным безэмоциональным голосом. – Но я счастлива, что ты так быстро освободился.

Счастьем там и не пахло, однако Шапкин все же выдавил из себя улыбку. Они пошли смотреть несчастный катафалк. Вдруг море бедствий захватит гаражный кооператив и все умрут в страшных муках? Нет уж, Шапкин исправлял свои ошибки. Путь их проходил почти через всю улицу, некоторые гаражи уже были открыты владельцами.

– Привет, Толик, – сказал Федя, махнув ожившему мертвецу рукой.

Тот вяло отозвался, а Шапкина внезапно прошила ледяная игла страха. Он так и подумал: «меня прошила ледяная игла страха или ветчина была несвежая?». И что-то сейчас в Анатолии его настораживало. Может, отвалились какие-то части? Или он снова обвалялся в земле? С виду все было обычно, но беспокойство не уходило. Федя решил оставить этот вопрос на потом.

– Он уххходит, ухходит! Пссс шшш! Ушел, – заныл Мастер.

С недавних пор он обитал где-то за ухом Анатолия. У него не было пока сил идти в другое место и искать другого носителя. Да, теперь это был носитель в прямом смысле, потому что носил ошметки Мастера на себе. Но злобный господин пока не мог контролировать Анатолия, он мог только ныть и обсуждать все вокруг. Обычно он зудел, что все разленились, потеряли страх и перестали уважать силу. Он предавался воспоминаниям, рассказывая о том, как делал кровавые бани и кормил людей гвоздями. Масляные черные слезинки капали на плечо Анатолию, разъедая одежду и кожу. Анатолий не разговаривал с подселенцем, потому что с каждым днем все больше и больше погружался в воспоминания и сожаления прошлого.

Шапкин вернулся в свой гараж через полтора часа и увидел, что нейросеть уже сгенерировала портрет царевны. Но как? Он же не дописал.

Вскоре Федя выяснил, что за его компьютером сидели помощники. Грессил написал, что девушка очень высокая (из-за того, что Федя увивался за Белой Чародейкой). Глюк добавила в параметры информацию о макияже и одежде в соответствии со своими вкусами (ей нравилось, когда переворачивают шкаф с красками на пол). Емельян, который только что выкопал пару могил, пришел отдохнуть и сказал Грессилу, чтобы тот добавил в характеристики будущей соблазнительницы клыки, когти и копыта. Под конец на пару минут забежала Тата и приписала добавление о цветочках в волосах. Что ж, теперь с таким профилем можно было баллотироваться в президенты гильдии дьявольских клоунов.

В жизни так бывает, что ты в какой-то момент хочешь просто взять и все переделать. Выкинуть все ненужное, стереть прошлое и начать заново. И ты на этом душевном подъеме ждешь удобного случая (может вечер пятницы или утро понедельника), а он все не настает. А потом ты забываешь об этом и просто катишься по наклонной на самое дно.

– Я и так на самом дне, – сказал Шапкин вслух. – Мне плевать. Пусть царевна будет такая, как есть. Несчастная и страшная.

– Такую никто не полюбит, – пробубнила Глюк из под стула.

– Пусть Кощей смотрит в душу, а не на портрет. Послушай, старушка, ему сколько лет? Неужели мужик за все это время так и не настроил себе чувство прекрасного? Не перестал искать идеал?

– Нет, ведь он сам несчастный и страшный.

Однако Федя все равно выложил созданную анкету на сайт и скорее выключил компьютер, чтобы не видеть первые реакции. Он потом посмотрит. Или пусть Дон посмотрит, он у них психотерапевт, ему нравится нервы трепать.

– Я пошел искать крышку от канализационного люка, – сказал Шапкин. – Ты со мной?

– Нет, я обещала помочь Лии приготовить праздничный ужин в честь увеличения нашей команды. Ты, кстати, приглашен.

– Вот черт, я забыл! Она же говорила. Ладно, сперва найду крышку, потом поищу подарок и чистые штаны. А ты-то как с ужином поможешь? У тебя же лапы с когтями.

– Я буду искать в сети рецепты салатов по списку компонентов. Ну там, забиваешь: морковь, перец, петрушка и смотришь есть ли такой салат, потому что у тебя в холодильнике есть только морковь, перец и петрушка. Потом делаешь его.

– Зачем искать, если ты все равно сделаешь из того, что есть?

– Чтобы знать, что другие тоже так делают. Ты что, тупой?

Федя закатил глаза и вышел на мороз. У него сегодня оставалось всего два задания от гаражников. Найти крышку от канализации, которую кто-то стабильно воровал и собрать с владельцев деньги за электричество. Зимой вообще нет никакого желания работать, тем более на улице. Вот еще и преступников ищи! Наверняка крышку опять оттащили местные бомжи в пункт приема металла. Федя знает приемщика и тот всегда откладывает крышки от люков в сторону. Только он их потом не возвращает, а продает, гад. И называет оплату «благодарностью за беспокойство».

– Мамка в детстве мало лупила, – бормотал Шапкин на ходу. – Толик, эээ, уже здоровались.

При виде живого мертвеца у Феди снова стало тревожно на душе. Раньше такого не было, всем гаражникам было жаль Анатолия и они ждали, когда тот окончательно потеряет желание существовать в такой форме, чтобы потом зарыть его под его же могильной плитой. Но в последнее время всем всегда было не по себе.

Анатолий сделал неуверенный шажок в сторону Феди. Тот отступил назад. Он и не знал, что это разозлившийся Мастер изо всех сил пытался захватить контроль над телом Толика.

– Ползззиии, ползиии, – пищал Мастер тараканьим голосом. – Ой, голова крружицц…

Толик моргнул. Он и без того плохо соображал в холодное время года, а теперь и вовсе иногда терял связь с реальностью. Вид у него стал рассеянный, поэтому Шапкину стало совестно. Чего он от бедняги шарахается?

– Слушай, пошли в пункт приема железок, дело есть. Поможешь тащить.

Сказав это, Федя просто отвесил себе ментальный пинок. Вот почему каждый раз, когда у него чешется совесть, он начинает изображать из себя благодетеля? Ишь ты, мертвеца пожалел. А как его теперь по улицам вести? Может, откажется?

Но нет, Анатолий поплелся следом и выглядел хуже некуда. Весь серый, скукоженный какой-то. В драном свитере со следами земли и глины. Впрочем, все беспокойство рассеялось, когда они подошли к проволочным воротам приемного пункта. Туда стекались похожие на Толика люди, только еще живые. Кое-кто выглядел даже хуже. Обстановка напоминала фотографию с заброшенной атомной станции. Хотелось нырнуть в мягкий шерстяной носок целиком.

– Крышки приносили? – спросил Федя после приветствия. – Мне со звездой нужна.

– Хи, надо посмотреть, – ответил приемщик.

Он напоминал Шапкину какую-то болотную нежить, но, как ни старайся, а никакое колдовское зрение не превратит реального человека в кикимору. Просто некоторые выглядят так изначально. Еще и характер скверный. А то он не знал, что ему принесли! Ломает комедию в очередной раз.

– Приносили, – ответил приемщик. – Что же вы не следите за своими люками. Еще людей беспокоите, место тут занимаете.

– Так не принимайте! – возмутился Федя. – Если не будете принимать, то и сдавать не понесут.

– Металл есть металл. Вдруг эта крышка уже никому не нужна? Мне их как прикажете различать, по запаху?

Приемщик снова похихикал. Гад в квадрате.

– Я ее подписал! Несмываемой белой краской. И телефон кооператива указал.

– Ой, я и не заметил, хи, – сказал приемщик даже не глядя на крышку.

– Все, Анатолий, держи этот край и пошли назад. Тут бесполезно что-то обсуждать. Куда смотрит полиция? Расслабились. Разленились.

Шапкин перешел в режим «бабка на передовой». Он стал вспоминать все свои обиды на социальные службы, на сервис и на бесчеловечное отношение от каждого, кто имеет хоть какую-то микро-власть. Трущиеся рядом бомжи согласно закивали. Их было человек восемь. Несчастные бедолаги.

«Жестокая жизнь, жестокая смерть», – думал потом Федя.

Он не помнил с чего все началось, но, как обычно, его тело начало действовать еще до того, как мозг включился в игру. Пришлось упасть лицом в грязный истоптанный снег, чтобы тяжеленная крышка от канализационного люка не проломила ему голову. Кто-то громко заорал, потом еще раз. Потом мужики стали материться.

Федя резво пополз вперед, не поднимая головы. Когда он оказался за импровизированным столом из бетонных опор, на котором принималось железо, чье-то тело перелетело через его голову.

– О нет, Равхат… – протянул Федя, вспоминая имя покойного приемщика.

Шапкин не был уверен в верности имени, но хотел почтить память этого гада. Хотя нет, он был не такой уж плохой, просто крутился как мог. Выглянув из-за укрытия, Федя обозрел поле битвы. Как он и подозревал, Анатолий совсем рехнулся. В данный момент он добивал третьего безомного той самой потерянной крышкой от люка. Двое уже лежали в луже крови с проломанными головами. Остальные куда-то разбежались и вели себя тихо.

Почему это произошло? Что нужно делать? Постараться вести себя, как переговорщик и успокоить Анатолия? Да как его успокоишь вообще? Не переживай, друг, все наладится. Жизнь – длинная! Ага, до свадьбы заживет и все такое. Федя вспомнил как он в детстве вступал в переговоры с дедушкой и бабушкой по всякому поводу. Не дают конфет, но почему? В чем причина? Давайте обсудим. Перед глазами пронеслись три минуты счастливого детства в перемотке. Из-за стресса Шапкин всегда улетал в зону спасительных фантазий.

«ЛУЧШЕ СПАСЕМСЯ БЕГСТВОМ», – предложил внутренний голос.

Федя давно его не слышал, даже обрадовался. А потом понял, что убежать от летящего куска железа он не сможет, даже если постарается. Позади уже раздавался топот безумного Толика. Нужно было чем-то отбиваться. Шапкин посмотрел на лежащего неподвижно Равхата.

«ЕМУ УЖЕ ВСЕ РАВНО», – подбодрил внутренний голос.

Поднять восемьдесят килограммов недвижимой плоти оказалось не таким уж легким делом, у Феди сразу случился прострел в пояснице и подкосились колени. Бедный приемщик, какая нелепая смерть. Шапкин успел подумать об этом, перед тем, как встретился лицом к лицу с Толиком. Тот размахнулся окровавленной крышкой от люка и врезался ею в грудь Равхата с противным звуком «плю».

Равхат открыл глаза, заметил торчащую из груди железку с белой надписью «звонить по тел…», вскрикнул, после захлебнулся кровью и умер.

«НУ, ТЕПЕРЬ ТОЧНО ВСЕ РАВНО. А СМЕРТЬ И ПРАВДА НЕЛЕПАЯ».

– Живой что ли?! Ааа! Нет! Анатолий, это же я, твой друг, Федя. У нас гаражи рядом стоят. Помогите!!!

Пришла пора отчаянных мер. К примеру, завопить во всю силу легких и вцепиться в многострадальную крышку обеими руками. Толик тянул ее на себя, Шапкин почти забрался на нее целиком. Равхат кулем свалился на красный снег.

– Помогите! Вызовите полицию!

Клац. Знакомые белы зубы откусили левую руку Толика. Тот отвлекся и получил резкий удар арматурой по шее. Атаковали Глюк и один из местных бомжей одновременно. Команда «фристайл» – полная свобода действий и непредсказуемый результат.

Федя отлетел с крышкой назад и едва сам себя ею же не прибил.

– Господи, спасибо, – сказал он слабым голосом.

– Господом тут и не пахло, – сказала Глюк. – Привет, я Глюк.

Она представилась, потому что ошалевший человек в синей телогрейке и с арматурой в руке не мог поверить глазам. Наверно, в его мире не существовало драконов. Выкуси! Теперь пусть живет с этим.

– Денисов Евгений Михайлович, – сказал он.

Почему некоторые люди представляются полным именем? Это же невозможно запомнить с первого раза.

– Очень приятно, – отозвалась Глюк. Затем указала на Шапкина. – А это Федя.

– Понятно, – сказал Евгений Михайлович грустно. – Парней жалко, за что их так…

Федя встал кое-как, тяжело вздохнул и стал говорить «ну-ну», похлопывая своего спасителя по плечу. Подтянулись сбежавшие бомжи, стали обсуждать последние новости. Кто теперь принимает железо? Почему так мало платят? Когда это все кончится.

Анатолий не двигался. Федя надеялся, что не будет двигаться до тех пор, пока не приедет Иван Иванович и не наведет порядок. Он знал следователя всего пару месяцев, а уже считал его неотъемлемой частью правопорядка. Постепенно темнело, а значит, пора было идти на праздничный вечер у Лии.

Тут лежало четыре трупа, но Шапкин планировал ужин. Это походило на психоз.

– Вам не кажется, что мир катится к чертям? – спросил Федя у Евгения Михайловича, потому что он единственный, кто решил остаться и дождаться властей.

– Это вряд ли, – сказал он.

– Я не успел собрать деньги за свет.

– Я паспорт потерял.

– Моя девушка не хочет за меня замуж.

– Жена и сын выгнали меня из дома.

– Вокруг меня постоянно умирают люди.

– Я завшивел, кажется.

Шапкина это не впечатлило. Он пожал плечами, однако, выражая сочувствие.

– Можете помыться в сторожке у Емельяна, там есть горячая вода.

Денисов тоже пожал плечами. Он все еще тосковал по погибшим парням, хотя признался, что даже имен их не знал.

Иван Иванович приехал минут через двадцать. Анатолий к тому времени уже очнулся, но попыток встать не предпринимал. Просто лежал и смотрел в чернеющее небо. Мастер у него за ухом тоже сильно устал, не пытался снова захватить контроль и прибить дурака Шапкина. Что-то пошло не так, он и сам не ожидал, что Толик начнет крушить все подряд.

– Федор, вы понимаете, что это все очень необычно, – сказал следователь.

– Еще бы, выжить после падения с такой высоты, а потом увидеть, как тебя протыкает крышка от люка – это сверхъестественная неудача.

– Я не про это. И даже не про убитых. Боже-боже, что мне с ними делать. Я о том, Федор, что вы притягиваете смерть. Вы не пытаетесь кого-то убить, все происходит само собой.

Шапкин снова закатил глаза, потом посмотрел на Ивана Ивановичка крайне скептически.

– Я не какой-то там избранный, пфф, – сказал он, а сам уже представил себя стоящим на вершине мира под песню «ху вонс лив форевор».

– Нет, конечно. Вы прокляты, я же говорил. Надо лечить.

Мысленно Шапкин упал с вершины мира в навозную яму. Только этого не хватало. Хотя это отчасти объясняло тот факт, что жизнь его повернулась на тридцать оборотов и никогда не станет прежней. Если так, то кто это сделал, когда и почему?

– Ты что тут натворил опять? – завелся Емельян, как только его позвали ради очистки, так сказать, территории.

– Это Толик, – пробормотал Шапкин очень быстро.

– Я свидетель, – поднял руку Денисов. – Мне разрешили у вас помыться.

– Он спас мне жизнь, – добавил Шапкин еще быстрее.

– В управление я сообщу, но не буду заполнять бумаги, – вставил свое слово Иван Иванович. – Сами все напишете. Будет легенда о взорвавшемся котле.

– Опять котел! – возмутился Емельян. – Постоянно либо котел, либо газовая труба. Надо сообщить родственникам.

– Я займусь этим после того, как приведу себя в порядок, – сказал Евгений Михайлович.

Шапкин подумал, что странные люди перестают казаться странными, когда все вокруг странное. Сейчас деловой бомж выглядел весьма органично в их компании.

– Ладно, тогда убираем все и живо к новой Хозяйке. Потом разберемся.

– Я не переоделся, – сказал Федя, указывая на свою окровавленную одежду.

– Наденешь то, что найдешь в гараже! Все, за ноги его бери. Глюк, устрой тут взрыв. Не сильно! Развелось недорослей, я вам что, нянька?

Остаток вечера прошел в молчании, потому что никто не смог найти хотя бы одни чистые штаны. На праздник отправились уже глубокой ночью.

(продолжение следует)

- Вот им мало праздничных дней, до сих пор гуляет пьянь. И маски такие мерзкие, только в фильмах ужасов снимать.

Ряженным не сиделось спокойно, они начали толкаться и бороться, коза изображала, что наскакивает на медведя. Старик испачканными руками стал мазать стены и рекламные щиты, оставляя жирные черные следы, цыган резал чем-то острым сиденья. Остальные приплясывали вокруг в ритмичном хороводе, гудение свистулек и треск пробивались даже сквозь шум поезда. Сосед с тревогой посмотрел на меня, женщина по диагонали испугано вжалась в сиденье. Стоило бы, конечно, прикрикнуть на хулиганов, но их было многовато, и, судя по поведению, они были явно под чем-то.

В это время коза стянула с цыгана шапку и подошла к толстушке, протянув для подаяния. Девица в марле и лошадь прекратили пляску, и потрусили за ней. Женщина испуганно достала какую-то купюру из кошелька, кажется, даже не рассматривая номинал, и быстро сунула в шапку. Коза поклонилась, и вся процессия перешла к нам, еще двое, медведь и вторая девица также закончили пляску и присоединились к козе. Я мельком отметил странную манеру движения и волосатой девки, но не смог сразу понять, что с ней не так. Теперь они склонились к мужику со смартфоном, но тот сделал вид, что не замечает протянутого головного убора, поглощенный чтением. Они постояли немного, оставшиеся ряженые присоединились к ним, и теперь у наших мест столпилась вся группа.

А мое смутное ощущение тревоги неожиданно обрело совершенно понятные причины. Я вдруг сообразил, что перегон между станциями длится уже куда больше стандартных для этой линии двух с половиной минут, что между шубой медведельва и его кистями рук нету края рукава, и шерсть клочками врастает в кожу. В том числе и на лице, и его налитые кровью глаза не просто нарисованы на морде, потому что он только что перевел их на меня. А для распущенных волос копна у его спутницы слишком густая, и когда девица мотнула головой в мою сторону, на секунду стало видно, что в зоне шеи у нее не ключицы и яремная впадина, а позвонки. Да и руки у нее выглядят так, словно они вывернуты из плечей, и поставлены локтями вверх.  И вся эта жуткая компания, не дождавшись внимания от моего соседа, сделала несколько шагов, оказавшись прямо напротив меня.

По спине заструился холодный пот, а руки задрожали. Соломенная голова лошади, насаженная на палку, неожиданно обнажила желтые зубы. У старика глаз не было вовсе, просто ровная кожа над носом, и его крылья хищно расширялись, словно он принюхивался. Стеклянные глазки козы внимательно смотрели мне в душу, а в стежках между кусками шкур, из которых была сметана ее морда, запеклась кровь. На марле, закрывавшей лицо девицы, проступили красно-желтые пятна, и в воздухе разлилось невыносимое зловоние. Я лихорадочно рылся в сумке, стремясь отыскать деньги, но к моему ужасу, не находил ни гроша – давно отвык носить наличные. Отчаявшись, я бросил в шапку кредитку, но она провалилась насквозь, шмякнувшись на грязный пол, а цыган с ноздреватой кожей и бешеным оскалом погрозил мне пальцем. Треск в ушах и свист стал нарастать, и я из последних сил стянул с пальца обручальное кольцо и бросил в шапку. Коза медленно склонила голову.

Поезд выехал из тоннеля, а процессия, притоптывая в молчании, направилась к выходу. Двери за ними закрылись. Я сидел зажмурившись, пытаясь успокоиться, чтобы не закричать. Сердце колотилось с интенсивностью отбойного молотка, явно намереваясь в хлам расколотить мне грудину. А потом поезд тряхануло, и на меня свалился мой сосед. И я все-таки закричал, а мой вопль подхватила женщина напротив. Мужчина был мертв, его лицо свела гримаса невыразимого ужаса.

Судя по описаниям, маски ряженых были по-настоящему криповыми. В то время и обычные детские игрушки-то делались такими, что хоть сразу в фильм ужасов вставляй. А уж в этом случае, когда специально требовалось изобразить нечисть, чтобы отвести беду, фантазию уже ничего не ограничивало. Мне представлялось при написании этого текста что-то подобное: https://www.nationalgeographic.com/magazine/article/europe-wild-men  (там карусель из фоток),  хотя это и европейские чуваки. Ну, разумеется, те варианты костюмов, в которых не видно лиц, потому что обычные человеческие лица сразу разрушают атмосферы.

Интересно, что женщины редко рядились в маски, предпочитая просто занавешивать лица, видимо, избегая отыгрывать конкретные роли, и просто обезличиваясь. Помимо обезличивания, нечистую силу путали и переодеванием мужиков в женщин. Из масок обязательными героями были коза и медведь. Остальные разнились: солдаты, купцы, цыгане, волки, птицы, быки, лошади.

Но главная обрядовая роль ряженых – отвести беду, создать иллюзию, что все уже случилось, здесь нечисть уже побывала. Поэтому компании гуляющих часто помимо выпрашивания подношений занимались мелким хулиганством – разбросать сложенную поленницу, раскидать сено – что-то такое не слишком вредоносное, но заметное. А еще, думается мне, это было отличным легальным способом выпустить пар молодым парням.