CreepyStory

3 место  7500  рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @KatrinAp В надёжных руках. Часть 1

4 место 6500  рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @Koroed69 Адай помещённый в бездну (часть первая из трёх)

5 место 5500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @ZippyMurrr Дождливый сезон

6 место 3500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @Skufasofsky Точка замерзания (Часть 1/4)

7 место, дополнительно, от Моран Джурич, 1000 рублей @HelenaCh Жертва на крови

Арт дизайнер Николай Геллер @nllrgt

https://t.me/gellermasterskya

сделает обложку или арт для истории @ZippyMurrr Дождливый сезон

Так же озвучку текстов на канале Призрачный автобус получают :

@NikkiToxic Заповедник счастья. Часть первая

@levstep Четвертый лишний или последняя исповедь. Часть 1

@Polar.fox Операция "Белая сова". Часть 1

@Aleksandr.T Жальник. Часть 1

@SenchurovaV Особые места 1 часть

@YaLynx Мать - волчица (1/3)

@Scary.stories Дом священника
Очень лесные байки

@Anita.K Белый волк. Часть 1

@Philauthor Рассказ «Матушка»
Рассказ «Осиновый Крест»

@lokans995 Конкурс крипистори. Автор lokans995

@Erase.t Фольклорные зоологи. Первая экспедиция. Часть 1

@botw Зона кошмаров (Часть 1)

@DTK.35 ПЕРЕСМЕШНИК

@user11245104 Архив «Янтарь» (часть первая)

@SugizoEdogava Элеватор (1 часть)
@NiceViole Хозяин

@Oralcle Тихий бор (1/2)

@Nelloy Растерянный ч.1

@Skufasofsky Голодный мыс (Часть 1)
М р а з ь (Часть 1/2)

@VampiRUS Проводник

@YourFearExists Исследователь аномальных мест

Гул бездны

@elkin1988 Вычислительный центр (часть 1)

@mve83 Бренное время. (1/2)

Если кто-то из авторов отредактировал свой текст, хочет чтобы на канале озвучки дали ссылки на ваши ресурсы, указали ваше настоящее имя , а не ник на Пикабу, пожалуйста, по ссылке ниже, добавьте ссылку на свой гугл док с текстом, или файл ворд и напишите - имя автора и куда давать ссылки ( На АТ, ЛИТрес, Пикабу и проч.)

Этот гугл док открыт для всех.
https://docs.google.com/document/d/1Kem25qWHbIXEnQmtudKbSxKZ...

Выбор для меня был не легким, учитывалось все. Подача, яркость, запоминаемость образов, сюжет, креативность, грамотность, умение донести до читателя образы и характеры персонажей, так описать атмосферу, место действия, чтобы каждый там, в этом месте, себя ощутил. Насколько сюжет зацепит. И много других нюансов, так как текст идет для озвучки.

В который раз убеждаюсь, что авторы Крипистори - это практически профессиональные , сложившиеся писатели, лучше чем у нас, контента на конкурсы нет, а опыт в вычитке конкурсных работ на других ресурсах у меня есть. Вы - интересно, грамотно пишущие, создающие сложные миры. Люди, радующие своих читателей годнотой. Люблю вас. Вы- лучшие!

Большое спасибо подписчикам Крипистори, админам Пикабу за поддержку наших авторов и нашего конкурса. Надеюсь, это вас немного развлекло. Кто еще не прочел наших финалистов - добро пожаловать по ссылкам!)

Я усмехнулся и посмотрел в небо. Погода стояла отличная. Мы часто так собирались вчетвером ради какой-нибудь вылазки. В лес, в горы, к морю дёрнуть. И вот, и снова. Я, рыжие брат с сестрой и старенький автомобиль их отца. Разумеется, четвёртым был не он. Нам ещё нужно было забрать нашу общую знакомую – Софию. Никто уже точно не помнил, откуда она взялась в нашей компании, но мы как-то сроднились. Хоть, она и была странноватая.

– Коль, – повернулась Аня ко мне, – Ты писал Софе? Она что-нибудь ответила?
– А. Да. Она ждёт нас возле дома. Сказала, что вышла пораньше, чтоб кормить голубей и ждать нас.
– Фу. Летающие Крысы.

Некоторым людям прямо-таки жизненно важно выдать эту фразу, как мне кажется. Будто это мантра какая-то. В любом случае, я ничего не ответил. Миша вернулся с рюкзаком, и мы выдвинулись до промежуточной точки.

Минут через пятнадцать-двадцать мы подъехали к дому Софии. Она жила на окраине, где умершая промзона соседствовала с заколоченными бараками. Квартира её отца и мачехи была в свежевозникшей новостройке, которая обещалась простоять меньше, чем эти бараки. Софу во дворе мы нашли легко. Она утопала в голубино-воробьином море. Без труда можно было насчитать порядка двадцати голубей вокруг. Количество воробьёв подсчёту не поддавалось. Я увидел, как Аня тянется к клаксону, и я не успел её остановить. Громкое «бииип» вызвало сцену из фильма Хичкока, испуг Миши, который дремал на заднем сидении и неудовольствие местных бабок. Как бы то ни было, голуби даже не оставили свои послания на машине рыжего семейства, а нам открылся обзор на белокурую девушку, сидящую на скамейке. София помахала нам остатком батона, докрошила его и пошла в нашем направлении.

– Тебе, я смотрю, не надо ехать в лес, чтоб быть ближе к природе? – спросила Аня, опустив стекло.
– Их сегодня много. Желтух привёл с собой друзей.
– Желтух?
– Да. Это сын Красавчика и…
– Короче, залезай.

Аня отперла двери. Я вышел, поздоровался с Софией и запихал её рюкзак в багажник. Она посмотрела, как я запираю его, с некоторым недоумением. Видимо, не хотела расставаться с любимой ношей. Как бы то ни было, она открыла дверь, залезла внутрь и потеснила Мишаню.

– Привет, Миш.
– Ммм… Да… Привет, – пробормотал он.

Прошло около часа, и мы добрались до леса. Наша финальная точка. Во всяком случае, для поездки. Дальше, только пешком, в чащу, в колыбель из звуков птиц и насекомых. Мы взвалили вещи на плечи и отправились в путь по условной тропинке. Место было нетронутое, но деревья и трава слегка расступались, давая возможность продвигаться. София шла зигзагами и порой с радостными звуками находила и съедала какую-то ягоду, и я лишь надеялся, что не ядовитую. Аня что-то снимала на телефон, собираясь пополнить свой аккаунт, посвящённый природе. Миша просто старался не упасть, таща палатку. Вторую нёс я.

Мы выбрались на довольно симпатичную полянку, окружённую зарослями пышного кустарника и чего-то мелкого, цветущего синим и красным. Центр полянки был ровным и удобным для лагеря. Установив палатки, мы с Мишей отправились на поиски дров, а заодно и какого-нибудь ручья, ведь запасы воды не подразумевали безлимитного тарифа.

Первые ласточки грядущей жести были мной замечены, когда мы с Мишей только отошли в лес метров на двадцать-тридцать. Ещё бы я их опознал. Всё началось с зайца. Мёртвого зайца, который лежал в траве. Казалось бы, ничего необычного – ну, не повезло косому, бывает, это природа, детка. Только вот его хладная плоть дала начало новой жизни, и это не были личинки, или мухи, или даже грибы, или ещё что-то, что ожидается в таких случаях. Оно напоминало скорее что-то из мира подводных существ. Небольшие красно-оранжевые щупальца проникали через подгнившее мясо и слегка шевелились, сжимаясь и разжимаясь, словно хватая воздух. Миша этого вообще не заметил, а мне это, почему-то, показалось, скорее, занимательным или, скажем так, залипательным, нежели мерзким или пугающим. Совсем не умею считывать знаки. Реальность решила мне помочь и сунула наибольший знак мне прямо под нос.

Пройдя через густые заросли, мы вышли ещё на одну полянку. На ней, окружённый смешанным лесом и кустарником крушины, стоял просто деревянный дом. Дверь была открыта настежь, крыльцо частично разбито и заляпано густой непонятной грязью, а в паре метров от входа валялся труп того, что я принял за дворового пса. Однако Миша, подойдя к мертвечине поближе, оживился и заорал

– Да это же волк!

Я приблизился. Признаюсь, я никогда не был экспертом в собачьих родственниках, особенно, если они прибывают в столь печальном состоянии, но морда и лапы твёрдо и чётко вызвали флэшбеки с прогулками в городском зоопарке. Что бы ни убило серого, через его изрядно попорченную шкурку пробивалась всё та же шевелящаяся дрянь морковного цвета. Миша присел и начал тыкать небольшой палкой в щупальца. Теперь они хватали не воздух, а оружие, что направили против них. Было очевидно, что нечто охраняет себя. Пока я задумался, сколь агрессивным оно может быть, и не оно ли убивает животных, Миша перешёл к практике и сунул вместо ветки свой палец. Реакция у этого нечто была молниеносной. Оно будто плоть почуяло. Алое щупальце сжалось на пальце и начало тащить его куда-то внутрь гнилого мяса. Я подбежал и отрезал щупальце ножом. Нечто слегка успокоилось. Миша… не то что бы. Он тяжёло дышал и смотрел круглыми глазами на своего агрессора, продолжающего загребать воздух.

– Оно… оно живое?!
– Ну-ка покажи палец.

Я увидел посреди Мишиного указательного пальца что-то вроде лёгкого ожога, но ничего критичного не заметил.

– Жить будешь. Если не перестанешь совать свои части тела во всякую гадость.
– Да я… эт самое…

Я достал хлоргексидин, взял его палец и полил на место соприкосновения с неизвестной формой жизни.

– Вроде не щиплет. Не прокусила, значит?
– Там и нечем. Похоже на какой-то гриб… типа Арчера или ксилярии… Или..
– А что в этом доме?
– Похоже, что он пуст. Его пару раз обнесли. И возможно сделали что-то неприятное на крыльцо.
– Пошли – посмотрим, а?
– Миш, чё эт тебя потянуло на приключения, а?
– Ну… если он брошенный, то мы можем там спрятаться, если погода испортится. Или если медведи придут. Или…
– Понятно. Комфорт. Это всегда был он.
– Так чего? Идём?
– Ладно, давай, уговорил.

Мы вошли в дом. Внутреннее убранство мне напомнило поездки к бабушке с дедом в деревню. Простая разномастная мебель, самодельный дубовый стол, половицы над тьмой, живущие своей жизнью, частичная побелка, ковёр, фарфоровые игрушки, стоящие на салфеточках и телевизор, закрытый полотенцем. На кухонном столе остатки чая в двух стаканах и миска с печеньем и карамельками типа «гусиный кошмар». Выглядело всё так, будто дом брошенным всё-таки не был. Подтверждение мы получили в виде стона из соседней комнаты. Вбежав туда, мы увидели предполагаемого хозяина дома. То был старик лет семидесяти. Он забился в угол и смотрел в одну точку, издавая стоны. Примерно в метре от него валялось ружьё. Видимых повреждений у деда не было, но на нас он реагировал. Я сказал, чтоб Миша принёс воды, а сам опустился на пол, рядом со стариком.

– Эээй. Вы меня слышите.
– …ушёл… ушёл… от всех…
– Меня зовут Коля. Николай. Мы можем вам помочь?

Старик поднял глаза на меня. Взгляд сфокусировался. Тут Миша пришёл с водой, и я дал стакан старику в руку. Вода его интересовала мало. Он разглядывал меня светлыми слезящимися глазами.

– Вы… вы что тут забыли?
– У вас была открыта дверь, и мы…
– В этом лесу… что забыли? Уезжайте!..

Эмоции дались ему дорого. Он застонал и схватился за ногу. Стало очевидно, что какая-то физическая травма имеет место быть.

– У вас нога сломана?
– Мы… мы просто… Жена хотела постряпать…
– Она где-то здесь?
– Мы купили муки… А появилось оно! ОНО!
– Что оно?
– Мы пожаловались, а она… с моей женой… такое… ооо…

Он спрятал лицо в ладонях и застонал. Я достал телефон, но связи, конечно же, не было.

– Миш, у тебя как со связью?
– У меня телефон сдох.
– Да ты издеваешься?
– Нет.

Я хотел повторить жест старика, который начал рыдать. Но надо было делать что-то конструктивное. Я наклонился к деду.

– Мы сейчас найдём, где ловит связь, и вызовем врачей. В крайнем случае, сами вас отсюда вывезем. Подождите нас немного, хорошо?
– Нет! Не вздумайте! – он схватил меня за одежду, приблизив своё лицо, поражённое лёгким безумием.
– Да всё хорошо будет. Скорая, полиция, найдём вашу жену и вам поможем! – полным внезапного энтузиазма голосом выпалил Миша.

Дед услышал про жену и снова впал в прострацию. Я аккуратно посадил его в угол, и мы покинули дом. Перед уходом я заметил, что алой дряни в трупе волка стало больше.

Мы экстренно возвращались в лагерь. В моих планах было идти к машине, попутно пытаясь найти связь. Если не получится, то напрягать Аню и ехать до ближайшего населённого пункта. Права были только у неё. Пока мы шли, я стал замечать, что в лесу как-то странно пахнет, а небо приобретает странный оттенок.

– Пожар где-то, что ли? – пробубнил Миша.

Я не ответил. Запах был не такой, как от пожара. Скорее, как от гниения. Не только запах от мёртвых животных, которых мы видели. В общее амбре смешивались и гнилые деревья, и слежавшаяся трава, и сырость, и грибы, и мох. Всё вот это вот. Вдобавок тащило ещё и чем-то кислым. А погода… Она явно менялась. Но я не мог понять, что именно происходит.

В лагере тоже заметили, что вокруг происходит что-то странноватое, но значения сильно не придали. Аня сидела на камне и читала книгу. Софа собирала что-то, выковыривая из земли, и будто не заметила, что мы с Мишей куда-то уходили. А вот Аня посмотрела на нас крайне недоумевающе.

– И чего это вы пустые?
– Мы нашли старика, – ответил я, – Его вроде как избили и что-то сделали с его женой.
– Эээ…
– Он нёс какую-то пургу про муку. Может что-то связанное с наркотой?

Мы подробно пересказали девушкам нашу прогулку.

– Надо вызывать помощь. Полицию, скорую, МЧС, – выдала София.
– Да хоть космодесант. Связи нет.

Аня вытащила телефон, помахала им в воздухе и разочаровано покачала головой.

– Как и у меня? Соф, у тебя есть связь?
– Где?
– В телефоне.
– Я не брала.
– А у Миши разрядился, – подлил я масла.
– Так у нас же есть пауэрбанки! – радостно вскрикнула Аня.
– Не… Нету, – пожал плечами Миша.
– По… почему? – спросил я.
– Они дома…

Аня села на землю, обхватил лицо руками, что тот старик. Пока она не начала орать на брата, я перехватил инициативу в полилоге.

– Ань, если хотим что-то с этим сделать, надо ехать. Или туда, где есть связь. Или в какую-нибудь деревню с телефоном.
– Может хер с ним?
– Даже если так. Те, кто отоварил деда, могут и к нам прийти.
– Ох… Ну да… Блин. Только приехали.
– А мне уже скучно, – подала голос София.
– Ну, вот… как раз покатаешься. Развеешься! – крикнул я Софе.

Вещи были сложены, лагерь свёрнут, полная готовность. До машины мы добрались успешно. Но к отсутствующей связи поспешила добавиться следующая помеха. Четырёхколёсный драндулет отказывался заводиться. Одна попытка, вторая, ещё и ещё. Аня с удивлённым лицом продолжала поворачивать ключ, но движок не реагировал. Я не выдержал, вышел из салона и открыл капот. Внутри всё покрывала знакомая грибообразная штука.

– Вылезайте. Походу, идём пешком.

Друзья подошли ко мне и с удивлением смотрели, как подёргиваются микро-щупальца. Я напомнил Ане и Софе, что мы это уже видели, где мы это видели, и как оно себя вело. Софа, невзирая на предупреждение, потянула руку, но я отодвинул её в сторону и захлопнул капот.

– Идём пешком, – вторила Аня.
– Не нравится мне это, – добавил её брат.

Мы заперли крупное в багажнике, взяв только самое необходимое, и отправились тем путём, которым въезжали в лес. Странный запах усиливался, дополняясь чем-то вроде серы.

Шли мы довольно долго. Было ощущение, что идём не туда, потому что дорогу никто не узнавал, да и лес становился будто бы всё более диким, а не превращался в зону отдыха с протоптанными тропинками, остатками костров и мусором. Но компас говорил, что всё правильно. Конечно, на машине ехать – это не на своих двоих, но по всем расчётам мы уже должны были выйти на трассу, однако она не показывалась. Зато мы увидели медведя. Мёртвого. Покрытого шевелящимся алым растением.

Когда мы уже совсем устали и появилась мысль разбить лагерь, ведь мы ушли далеко от места предполагаемой деятельности теоретических злоумышленников, перед нами появилось нечто совсем из ряда вон. Мы замерли и смотрели на то, что открылось нам, когда деревья в очередной раз расступились. У Миши было такое лицо, будто он рассудком тронулся, и я его вполне понимал. Чего я не понимал – как в нашем мире может существовать столь крупное существо, и почему оно вросло в дерево. Кости и остатки гниющей плоти плотно сплетались с сухой искривлённой древесиной. Дерево было мертво. Под стать тому, с чем оно вступило в симбиоз. Череп существа напоминал человеческий, но общий рост, мягко говоря, не соответствовал.

– П… Пойдёмте. Пойдёмте дальше. Оно смотрит на нас, – сказала София дрожащим голосом.

Я первый раз слышал от неё такую интонацию. Это стало мощным аргументом, чтоб не разглядывать существо в дереве более и двинуться дальше. Даже не зная, «дальше» – это куда?

Дерево с вросшими останками, как я теперь подозреваю, было пугалом. Пугалом от туристов и прочих названных гостей. Как бы оно ни было сделано, но свою функцию оно не выполнило, ибо мы, незваные гости, просто более не знали, куда идти. Так что пришлось нам вторгнуться на частную территорию. Издалека мы увидели, что впереди маячит избушка. Сначала я даже решил, что это жилище того деда, но быстро сориентировался, что местность выглядит совсем иначе. Чтоб добраться до избушки, нам нужно было пройти через целое поле рослого табака, кусты с неизвестной ягодой и грядки чеснока. Огородик был разбавлен чем-то вроде костяных тотемов, водружённых на палки, вкопанные в землю тут и там. А когда мы дошли до деревянного строения, то мне пришла в голову мысль, что ему не хватает пары куриных ног. Впрочем, кривая крыша была увенчана деревянной куриной головой, и было ощущение, что она следит за нами столь же пристально, сколь и черепушка в дереве. Посовещавшись, мы решили зайти внутрь. Хотя бы потому, что все устали, а палаток с собой не было. К тому же, судя по времени, на улице уже должно было темнеть, но небо словно застыло в период вечного заката. Всё было залито багрянцем, и солнце, где бы оно ни было, не собиралось заходить за горизонт.

Внутри была довольно скудная обстановка. Табурет, стол, кровать на покатом полу. Всё явно самодельное. Под потолком висело ещё больше костяных тотемов, травы, и связки прутьев. На столе, возле окна, стоял большой металлический таз. Самый обычный, что удивительно. Продающийся в любом соответствующем магазине. Я приблизился и заглянул внутрь. Ёмкость была наполнена чем-то похожим на пепел или…

– Миш, иди сюда!

Он подошёл, и я указал ему на содержимое миски. Он подобрал с пола какую-то палочку и поковырял сухой порошок. Палочка приобрела знакомый алый оттенок.

– А если дед про это говорил?
– Ну… это похоже на муку.
– Вряд ли наркота. Будто что-то сожгли. Ну, или очень сильно перемололи.
– И что будем делать?
– Пока, я думаю, передохнём.

Мы расположились на полу, открыли консервы, достали галеты и начали в тишине ужинать. Солнце за бортом так и не собиралось закатываться. Шло время. Хозяева избушки тоже не возвращались, из-за чего я предположил, что она заброшена. Но это были детали. Мне не давало покоя, что Миша усиленно потеет, а его палец, обожжённый странным растением, приобрёл странный оттенок и как-то искривился.

– Миш, а палец твой как?
– Странные ощущения… – он поднял палец вверх, – Но не болит. Ничё такого.
– Видимо, надо не столько деду помощь искать, сколько тебе.
– Да нормально всё будет. Только душно тут… Ещё вся эта бурда на потолке воняет. Да и вообще воняет.
– Да не так тут и воня…

Миша внезапно встал. Подошёл к столу и начал пытаться открыть окно. Рамы шатались, но не поддавались.

– Да чтоб тебя…

Он приложил больше усилий. Окно затрещало и вывалилось на улицу, обнажив раны гнилой древесины. Мишу же подвело равновесие, и он, падая, перевернул таз с мукой. Часть вылетело в дыру в стене, часть попало на самого Мишу. Внезапно поднявшийся ветер, тут же начал выдувать муку наружу.

– Ой.
– Миш, ну ты чего творишь-то? – закричала Аня, уже подбежав к брату с целью помочь ему отряхнуться, но я остановил её.
– Не-не. Не трогай. Мих, давай на улицу, там счистишь это с себя.
– Хорошо...

Мы вышли из дома, и он начал убирать остатки муки с одежды. Тут я понял, что вокруг стало как-то подозрительно тихо. Лес молчал, и лишь заунывно подвывал, усиливая мрачность атмосферы.

– Птицы замолчали, – сказала София, – Лес замолчал.
– Смотрите, – крикнула Аня и показала на землю.

Я посмотрел туда, куда она указывает, и обнаружил, что земля стала покрываться рыжим налётом. Местами он уже начинал шевелиться – будто пузырьки надувались.

– Миш, – сказала она брату, – Надо найти ручей или реку. Думаю, надо с тебя это смыть.
– Это ещё не все наши проблемы… – София показала в сторону чащи.

К нам приближались животные. Те самые. Мёртвые. Впереди них шла лиса, вся изъеденная рыжим растением, а позади неё тянулась процессия из других животных. Медведи, зайцы, волки. Меня удивляла ограниченность бестиария, но удивляться и обдумывать было особо некогда. Толпа мёртвой животины окружала нас. Они вели себя не так, будто сбирались нападать, да и вряд ли это можно было ждать от зайцев, но от их поведения и внешнего вида кровь в венах перемерзала.

– Валим, – шепнул я.

Миша, который смотрел на приближающихся животных, посмеялся и что-то забормотал.

– Ты чё там бормочешь? – Аня подошла к нему, – Уходить надо!
– …ушёл… от бабушки ушёл… от зайца ушёл…
– Ты сейчас к чему это вспомнил? – она повернула брата к себе и закричала.

Мы увидели, что из его рта, глаз, и носа густо произрастают алые щупальца. Он вряд ли мог видеть, но он уверенно шагнул к сестре и заключил её в крепких объятиях.

– Ты что? ТЫ ЧТО ДЕЛАЕШЬ? ПУСТ.. .ххх… кххх…

Они начали сливаться в одно целое. Будто два кусочка воска. Растение, живущее в Мише, переплетало их, сливаясь с их собственными рыжими прядями.

– Валим, – коротко я бросил я ей.

Уговаривать не пришлось. И мы бросились, куда глаза глядят. Путь нам преграждали сухие ветки, хлещущие нас по щекам. Мы запинались о кочки и падали. А лес больше не был тихим. Всё кричало и выло. Будто за нами ад гнался. Но быстро выяснилось, что он загонял нас к своему повелителю.

Когда мы поняли, что крики тварей стали тише, то решили, что оторвались и опасность миновала. София присела на гнилое поваленное дерево, а я решил осмотреться. Ни тропинок, ни каких-то внятных ориентиров, компас вращается, как бешеный. «Всё пропало, всё пропало». Вдруг новый звук. Я не мог понять, где находится его источник, но этого и не требовалось. Источник приближался. Ломая ветки и сминая грибы, к нам выкатился ОН. Шарообразное тело примерно метр в диаметре, пара сегментированных серых глаз и огромная пасть, жадно втягивающая воздух. Его пористое периодически пузырилось. И теперь я очень ярко ощущал в воздухе запах кислятины.

«Закваска? Закваска для теста?»

София тоже его увидела и закричала. Этого было вполне достаточно, чтоб монстр среагировал и покатился в её сторону. Она пыталась убежать, но её нога застряла в какой-то коряге. Шар просто втянул её в огромный рот. Затем он начал пульсировать, и я понял, что монстр растёт.

Я не знаю, сколько он катился за мной следом. Под конец побега мои ноги уже ничего не чувствовали, и странно, что меня вообще держали. Я был весь изранен. Голова взрывалась. Меня спасла лишь река. Каким-то чудом, я смог через неё перебраться, а шар нет. Ни то он напитал воду и раскис. Ни то просто не справился с течением. Или вообще забуксовал в иле, но я смог от него оторваться, слыша за спиной негодующий рёв. Впрочем, спасение было мнимым. Конечно, я выбрался из леса. Я даже смог объяснить полиции пропажу друзей. И они даже нашли какие-то фрагменты тел Ани и Михаила, списав в итоге всё на диких животных. Они нашли и Софию. Частично. Ниже по течению, облепленную дрянью типа той, что была на крыльце у деда. Дед кстати застрелился из своего ружья, но тут ко мне вопросов и не было. И я даже предполагаю, что поисковые отряды тоже могли подхватить лесную гадость… Но даже не это всё снится мне по ночам. Выбираясь из леса, я увидел чудную, почти сказочную полянку. И там, росли они. Маленькие плотоядные шарики торчали из-под земли, словно грибы. Они зрели. И их было бесчисленное множество.

--
VK

На ферме было все, что нужно современному хозяйству. Мы с владельцем легко устраивали конференции с заказчиком в вотсапе по его Wi-fi. Трактора и комбайны были новые, с кучей непонятных мне, гуманитарию, наворотов. Коровники с климат- контролем...

Одного только не нашлось в этом сельхоздворце - комнаты, где бы я мог переночевать. Приходилось снимать комнату в ближайшей деревне, в избе местного плотника.

В деревне остались одни старики - и хозяину избы было уже за 60 - и дни там уже к концу первой недели стали тоскливо-невыносимы.

В избе не было ни телевизора, ни тем более интернета. Радио было, но дед - Павел Осипович меня к нему не подпускал, слушая только то, что хотел сам. Сам хозяин первое время присматривался ко мне и на контакт особо не шёл, что впрочем, не доставляло мне никакого неудобства. О чём говорить со стариком, я решительно не представлял.

Больше всего скучал, конечно, по семье. В Москве осталась жена, незадого до моего отъезда обрадовавшая меня одной из самых радостных вестей, которую мог только услышать человек - я стану папой!

Связывались мы с фермы, через хозяйский вай-фай, но разговоры начинались радостно, а получались каким-то скомкаными. Ферма была оживлённой, постоянно кто-то ходил мимо и личные темы было затрагивать проблематично. Да и злоупотреблять хозяйским гостеприимством было не в моих правилах.

Первое время спасала от грусти достойная кисти Поленова местная природа. Но одни и те же места за десяток ежедневных пеших прогулок быстро поднадоели (от фермы до деревни не ходил никакой рейсовый транспорт, а убивать машину на сельском бездорожье я решительно не хотел). Правда я почему-то начал ловить себя на том, что стал уставать быстрее, чем во время пробежек в Москве. Это было несколько странно, ведь здесь, в деревне, был чистый воздух. Но значения этому я не придал.

Я нашел спасение в том, что каждый раз выбирал новый маршрут. Но так как нормальная дорога тут была всего одна, каждый раз этот маршрут из простой прогулки превращался во все более лихо закрученый квест. То и дело приходилось перепрыгивать ручьи, обходить озерца, густой кустарник или просто порой непролазную октябрьскую грязь. А один раз и бежать напролом сквозь репей и крапиву от еще не признавших меня за своего местных псов. Усталость после таких походов наваливалась еще сильнее, но в том был и плюс - вернувшись после подобных похождений домой, я засыпал моментально.

Западнее деревни чернел лес и, хотя я никогда не был заядлым грибником, уже начинало подмывать от однообразия сходить туда на "тихую охоту ". Но первую неделю не хватало времени.

В середине второй недели моего пребывания в деревне я, как обычно, дошёл до фермы. Но на входе на территорию Василич, охранник, озадачил: -"Антон Сергеевич заболел. Велел передать, что все о чем раньше договорились- в силе, а по новым вопросам - зайдите дня через три".

Я немного постоял у входа, ошарашеный. В лишённой благ цивилизации деревне перспектива лишнего свободного дня меня пугала, а не радовала.

Василич пустил таки на территорию, поймать вай-фай, позвонить жене. Анюта обрадовала новостью - завтра едет в клинику, узнаем пол ребёнка. Поболтав минут 20, решил , что пора и честь знать и медленно пошел... да даже сам не знаю, куда. Просто пошёл. Домой не хотелось. Дед уже привык ко мне, но от этого было только хуже. Если раньше его можно было не видеть целыми днями, то сейчас он наоборот заглядывал ко мне каждые два-три часа, звал то на самовар, то на самогон и без конца рассказывал то про свою жизнь - что было невыносимо скучно, то местные байки- что было бы интереснее, если бы не заканчивалось каждый раз рассказами про его жизнь.

Думая, чем убить день, я сам не заметил, что, опять петляя мимо дороги и стараясь найти новый маршрут,я дошёл почти до опушки леса. "Погулять что ли там?" -вознилка в голове мысль и тут же погасла, вбитая обратно в глубины подсознания крупной каплей дождя, попавшей мне в самую макушку. На небе собирались тяжёлые тучи. "Да блин! успеть бы теперь домой до ливня!" - почти в слух сказал я себе и начал выбираться сквозь пожелтевший ковыль и засохший кустарник к деревне.

Когда я добежал до избы, я был уже мокрым настолько, что чувствовал себя участником вотерпольного матча. Причем в роли мяча. Октябрьский дождь был холодным и, едва ввалившись в сени, я сорвал с себя насквозь промокшую курку и рефлекторно обхватил себя руками, тяжело пыхтя и тряся головой.

- На-ка вот, Васёк! плед! - дед уже стоял в сенях, видимо ждал меня - И ещё кое-чего, чтоб ещё быстрее согреться. Он поднял в руке здоровую бутыль самогона.

Я никогда не был особым любителем спиртного, особенно крепкого, но дрожащее от макушки до пяток тело и некоторое умиление заботой Павла Осиповича оказались сильнее. Сам не заметил, как оказался на кухне.

Павел Осипович разлил по чаркам огненную воду, поставил передо мной блюдце с хлебом, огородным луком и магазинной селёдкой и заботливо облек меня в упавший было от сильной дрожи плед.

-Ну, рассказывай! что случилось? Ты чего не у Антона?

Я начал рассказывать. На весть о то, что хозяин фермы болен, дед отреагировал лишь лёгким вздохом и стариковским кряхтением. Антон Сергеевич был не местным, с деревенскими почти не общался и они относились к нему с лёгким недоверием.

А вот когда я сказал, что в этот раз дошёл до опушки леса, дед внезапно напрягся, подался вперёд и как бы громко прошептал, опалив пока еще легким запахом лука и перегара:

-Это какой лес? Между нами и фермой, к закату? За Змеиным ручьём?

-Да, он самый, ответил я, уже уловив в голосе деда отнюдь не надуманное волнение.

-Ты, Васёк, эта... Ты туда не ходи больше! Там эта... Ведьма живет!

О том, что с меня продолжает ручейками стекать холодная вода, я забыл моментально.

-Так-так-так! что за ведьма такая? рассказывайте!! - самогон и вкусная закуска сделали своё дело и, предчувствуя самую интересную из всех слышаных здесь баек, я развалился на стуле почти как кресле

-Да что рассказывать-то? - для вида неохотно начал старик, но быстро вошёл во вкус.

Жила тут у нас лет двадцать назад одна баба, Натальей звали. Вроде нормально жила. Муж, дети, хозяйство. Но ушлая была - сил нет. Везде свой нос сувала, всем показывала, что и как делать. Вот в каждую щель просто... И настаивала, понимаешь, до посинения, до пены изо рта - что вот так,как она говорит надо, и никак иначе. А спорить с ней начнёшь- сначала настаивает, а потом орёт , а то и обматерит. Ну и стали её все избегать. Муж ушёл, дети, как только смогли, поуезжали - кто до Смоленска, а кто и до Москвы - дед махнул рукой на восток. Звонят ей редко, приезжают - раз в три- четыре года. Деньгами помогали, правда.

Без мужского плеча дом у ней покосился, хозяйство захирело... А соседи и подавно с ней не общались. И все это она видела- что жизнь её идет под откос. Да так и не смогла признаться себе, что сама она в этом виновата. Все для неё врагами стали, все злые, она одна белая...

И стали её все у нас совсем избегать - издалека увидят, на другую сторону дороги перейдут. А Наталья от этого только пуще убеждалась, что все тут против неё в сговоре.

Ну и ушла как-то в лес. А лес тот и раньше у нас нехорошим считался. С каких пор, да почему -сейчас уж никто не вспомнит.

И долго о ней вестей не было. Мы уже думали -сгинула. А раз пошли наши по грибы, да грибов-то в тот раз много было, и забрели в самую чащу. А там глядь- дом стоит. Был ли раньше, не был - того не знаемо, ибо ране никто так далее в лес тот не хаживал.

А на крыльце дома Наталья стоит. И такая приветливая, какой уж и не помнил её никто с молодости. Приглашает грибников в дом-то. Да только страх на них напал -какой то уж больно елейной она была, гладкой что ли...

Поскорее ушли грибники оттуда.

А как в деревню вернулись - так и сами понять не могут, чего испугались. Ну и постепенно молва пошла, что с кем-то не от мира сего спуталась в лесу Наталья, узнала, увидела, что никому из людей знать не нужно...

Но за годы привыкли люди к такому соседству

В некоем роде даже польза была. Мало ягод, аль грибов в лесу - к Наталье. Телка не телится, аль заболела - к Наталье. Девка выйти замуж не может- к ней же

Радовалась Наталья, что теперь все её слушают. Да вот только нутро её, видать, ещё боле почернело. Помогать то она помогала,да уж цену брала, каку цыган на рынке у ребенка не запросит! Вот у бабки Фроси - корова заболела. Ветеринар аж и самого Смоленску приехал, не может понять, что с нею

Обратилась Фрося к Наталье. А та запросила цену , большую, чем цена самой коровы раз эдак в пять.

Ну Фрося отказалась, конечно. И недели после этого не прошло, как захворала после этого у Фроськи вся живность, что была - и бык, и утки, и гуси, и кот. Тут уж Фрося половину всего, что скопить за жизнь успела, Наталье отдала...

Скотина выздоровела, да многие говорить стали, что сама Наталья порчу на фроськин скот и навела, чтобы навар с неё получить.

Бояться стали Наталью ещё больше.

А вскорости после того один из детей к ней приехал, с женой, которую в Смоленске нашел. Хорошая девка! И красивая, и вежливая, и хозяйственная!

Да только всего день прожили они у Натальи. Та сразу с порога начала сынову жену пилить. Сразу за всё. Просто так. Не могла она простить, что без её слова сын жену выбрал.

Долго терпела невестка, да не удержалась и сказала что-то против Натальи. Робко сказала, вежливо. Страшно орала Наталья! Сын с женой в тот же день уехали в Смоленск. А позже узнали мы - в то же день, как в город они добрались- слегла девка. Многие доктора к ней ходили. Да не то, что помочь- диагноза поставить не смогли! Будто изнутри жгло её что-то, сгорела она... Не стало её через шесть дней.

А потом так же -не дав врачам поставить диагноз- сгорели подряд за три месяца ещё четыре человека- как раз те, с кем больше всего пререкалась ведьма, пока ещё жила в деревне.

С той поры уже никто к Наталье не ходит, бояться тут все её... И дети к ней не ездят боле...

Я перевел дыхание. Рассказывал это дед с таким чувством и выражением, словно его, раньше костноязычного, укусил призрак Цицерона. Я здесь не возьмусь и половины его речевых оборотов воспроизвести.

Бурлило любопытство, сильное во мне ещё с детства, с тёмных сырых подвалов заброшенных строек, с "Кровавой Мэри" в темноте перед зеркалом, с прогулок по кладбищу ночью с пацанами на спор...

Любопыство перетекло в азарт. Я уже твёрдо знал, куда пойду следующим днём, благо Антон Сергеевич сказал приходить только послезавтра. Пойду, даже если будет дождь.

Но дождя на следующий день не было. Подсознательного инстинкта самосохранения хватило лишь на то, чтобы отправиться в лес с утра- чтобы успеть выйти оттуда до темноты, и созвониться -только по телефону в отсутствии интернета, с Анютой. Ей я конечно сказал только, что просто иду в лес- не уточнив цель. Она все-равно была немного расстроена - день для неё был важный. Мы еще раньше решили, что назовём ребёнка Оля, если девочка или Костя, если мальчик. Сегодня мы должны были это узнать. Но я был уверен, что вернусь до темноты и никаких накладок в этом важном событии не возникнет.

И вот он, лес. Дорогу очень нехотя и пару раз перекрестившись, за большую по меркам увядающей деревни сумму согласился -нет, не показать!- лишь объяснить, как пройти, местный алкаш Мишка Жук.

На опушке лес был самым обычным Ельником, лишь кое-где разбавляемым группами сосен, казалось, зашедшими сюда по ошибке

Но чем ближе я подходил к поляне, где, по словам Жука, должен был стоять дом ведьмы, тем больше становилось вокруг лиственных деревьев.При этом стояли они реже, чем ели, через них проникли больше света и лес, как это не парадоксально, не темнел, как в шаблонных сказках, а светлел. Я уже был готов пару раз подумать, что ищу убежище не ведьмы, а какой-нибудь феи, но мертвенно-голая земля под ногами все же сильно настораживала... Да и опять беспокоило, как быстро я стал чувствовать усталость. Еще три месяца назад на подобной дистанции у меня даже не менялось дыхание.

Ведьмы...Феи...Нет, я никоим образом не был суеверным фанатиком, автоматически поверившим деду Паше. Тогда бы я наверное наоборот ни за что не решился бы углубиться в лес хотя бы на пару шагов. Меня влекло именно любопытство: что же на самом деле тут происходит? чего так бояться дед Паша, Жук и еще пара местных пенсионеров, которых я успел расспросить ещё вчера, как закончился дождь?

Правда, странная перемена ландшафта все же вселяла в меня тревогу. Но возможно, успокаивал я себя рациональным подходом, здесь есть действительно какая-то аномалия, но не мистическая, а климатическая ?

Возможно, именно она пугает местных, и они, не находя лучшего объяснения, придумали себе версию с ведьмой? Так я может и научное открытие сейчас сделаю, премию получу какую-нибудь от Академии наук!

...А нет, не придумали... - разочарование от того, что обломалась моя премия сначала даже затмило пришедший из глубин сознания позже страх. Передо мной действительно стоял дом. Самый обычный, даже довольно аккуратный. С забором без всяких черепов на нем и аккуратно подстриженными клумбами за ним.

Я на минуту остановился в нерешительности - чего, пожалуй, и следовало ожидать.

Но не идти же обратно , после того , как пришел, от самого порога! Да и переговорщиком я всегда был вроде как хорошим - не случайно же именно меня на эту ферму послали. Не случайно же мы уже заключили контрактов на несколько миллионов и планируем еще столько же! Договорюсь как-нибудь и с ведьмой! сказал я сам себе, ободренный лучами солнца на лесных проталинах и аккуратным, даже уютным, видом дома - тем, что никак не вязалось с шаблонами про ведьм.

И, сильно выдохнув, я шагнул вперёд.

Как раз в момент, когда я протянул руку, чтобы постучаться в калитку, двери самой избы распахнулись и из них показалась женщина. Вполне обычная, чуть ниже среднего роста, чуть полноватая бабушка- божий одуванчик лет шестидесяти. Она скорее с любопытством, чем с удивлением и уж точно без страха или злости посмотрела на меня.

-Здравствуйте !- решил я сразу захватить инициативу- я тут не местный, к Антону Сергеевичу приехал и заблудился. Вы не подскажите, как к ферме выйти?

-Добрый день! Ну и занесло Вас! это Вам вот туда - вполне человечьим языком и дружелюбно ответила бабушка и подробно разъяснила мне тот же путь, который описывал Жук, только в обратном направлении.

Я поблагодарил, повернулся на 180° и сделал пару шагов в указанном направлении. Меня никто не окликнул, не попытался остановить, задержать. Поняв, что даже если она все-таки ведьма,то не из сказки про Пряничный домик уж точно и заманивать меня в дом, чтобы съесть, она явно не собирается, я осмелел и успокоился почти окончательно.

"-Пора переходить на второй уровень", подумал я про себя, повернулся обратно и спросил:

-Я тут уже долго хожу, проголодался... У Вас не будет чего перекусить? я заплачу, разумеется

Лицо бабушки расплылось в улыбке - абсолютно не кровожадной, обнажившей обычные желтоватые зубы, а не страшные клыки

- Конечно, молодой человек, заходите! - с некоторым энтузиазмом в голосе сказала она и жестом пригласила меня в дом.

Внутри дом тоже казался вполне себе уютным. На окнах- белые кружевные занавески, в левом углу большое мягкое кресло, чуть правее - кровать. На кресле и кровати аккуратно разложена разная верхняя одежда - очевидно, гостей не ждали. Ведьма она или нет, но дар предвидения- явно не по её части.

В центре комнаты - большой стол, в красном углу - иконы, в крайнем правом углу- вполне советский сервант, где часть полок занята книгами, а часть - сервизом.

Стоп!! Что?!! Иконы?? У ведьмы?!

Я ошалело посмотрел в красный угол. Нет, не приглючило. Настоящие иконы. Я не настолько силён в религии, чтобы знать имена конкретных святых на них, но это точно обычные иконы. Такие же, как в церкви...

Сбоку хлопнула дверь. Бабушка вошла в гостиную из соседней комнаты - очевидно кухни- неся тарелку с оладьями и кувшин, видимо, с морсом.

- Располагайтесь, молодой человек. И угощайтесь.

Я с максимальной осторожностью откусил самый краешек оладьи и отпил капельку морса, на всякий случай до боли крепко сжав в руке вилку. Если вдруг начну отключаться или превращаться во что-нибудь- уж успею последним движением проткнуть ведьму.

Но ничего не произошло. Я чувствовал себя абсолютно нормально, к тому же бабушка сама отпила морс из того же графина и проглотила гораздо больший кусок оладьи. Вкус у них тоже был самым обыкновенным. Мне даже понравилось.

Страх улетучился совсем. Я наконец осмелился начать разговор.

- Как же Вы одна тут живёте, в такой глуши? Как здесь оказались?

-Да Вы знаете... Мне как-то природа ближе людей... По крайней мере из той деревни, в которой я жила до переезда - она не произнесла название, но я так понял, что ей просто неприятны были эти воспоминания. Там люди злые. Плохие люди. Алкаши, вроде Мишки Жука -Вы, наверное его знаете. Бывшие зэки, а бывших не бывает. Сплетницы и интриганки, вроде Марфы..

Я им помогала, как могла... Я,знаете ли, в травах хорошо разбираюсь, в народной медицине. Это у меня от прабабушки, родовое. Скотину им лечила, их самих выхаживала. И семья у меня была крепкая. Муж и три сына.

И они завидовали нам очень. Семья дружная, хозяйство крепкое... И стали шептаться - ведьма, ведьма... сторониться нас,избегать. Обвинять в любом несчастье...

Сначала муж не выдержал этой обстановки, ушел...

А когда дети выросли и уехали в университеты в Москву и Смоленск - мне нечего стало делать среди людей. И я ушла сюда. Потом сын приехал, помог этот домик построить. Это же раньше егерьская изба была. А как в девяностые должность егеря сократили, здесь и не жил никто. Лет пятнадцать до моего переезда. Мы с сыном хотели жить, но его городская охомутала. А у меня жизненный опыт то большой. Я сразу поняла, что она наркоманка. Говорила ему,призывла одуматься. Но она ему крепко голову вскружила... Её выбрал, бросил меня тут одну. А я права оказалась!! Полгода не прошло, как она умерла от передоза!

А он ко мне так и не вернулся. Гордый. Не может признать, что мама права была!

Теперь она говорила совсем грустным голосом. Мне стало жаль эту одинокую женщину. Когда вернусь в деревню- надо будет разуть глаза местным, постараться помирить их. Сейчас же единственное, что я мог сделать - хорошо заплатить ей за этот скромный, но вкусный обед.

Я вынул из кармана куртки, висевшей у самой двери, несколько купюр и протянул ей.

-Ой, что Вы, что Вы! плохая примета! денег не будет! никогда так не делайте! Положите на стол! - неожиданно гневно и требовательно сказала она.

Я, меж тем, уже стоял у самой двери и обул один кроссовок. Со своей позиции до стола я никак не дотягивался. А снова разуваться было... ну да, банально лень

-Да ладно Вам, -как можно дружелюбнее улыбнулся я, - не верю я во все эти приметы. Да и Вы странно, что верите- вот же у Вас иконы. Выбрали бы что-то одно. Возьмите деньги- я еще раз улыбнулся, давая понять, что это все шутка. Кроме настоящих денег, конечно

Мне показалось, что вокруг резко, моментально почернело, как будто на окна с белыми кружевными занавесками накинули чёрные простыни.

Глаза Натальи вспыхнули каким-то глубинным, воистину адским огнём. Лицо потемнело, как и все в доме, и как будто вытянулось

-ТЫ!! МОЛОКОСОС!! КАК ТЫ СМЕЕШЬ МНЕ ПЕРЕЧИТЬ?!! Я ДОЛЬШЕ ТЕБЯ ПОЖИЛА!! Я ЛУЧШЕ ЗНАЮ И ЭТОТ МИР И ДРУГИЕ!! Я ВИДЕЛА ЖИЗНЬ, А ТЫ, ПОДОНОК, НЕТ!!

Ужас даже не успел охватить моё сознание, потому что пришло другое, заставившее забыть про страх. Удушье. Воздух моментально исчез из легких, изо рта, из носа. Стало совершенно, люто невыносимо. Я, рефлекторно обхватив горло руками, начал сползать на пол.

-ТЫ ЗНАЕШЬ, ЧТО ПРОИСХОДИТ С ТЕМИ, КТО МНЕ ПЕРЕЧИТ, ПОДОНОК?! КТО ПРЕНЕБРЕГАЕТ МОИМИ СОВЕТАМИ, СВОЛОЧЬ!! Я ПРОКЛИНАЮ ИХ!! ПРОКЛИНАЮ ТАК, ЧТО НЕТ ИМ ПОКОЯ НИ В ЭТОЙ ЖИЗНИ, НИ ВО ВСЕХ ПОСЛЕДУЮЩИХ!!

Я ПОЖИЛА!! Я ЛУЧШЕ ЗНАЮ!! ЛУЧШЕ ВАС, МОЛОКОСОСОВ!! СЫН НЕ СЛУШАЛ, ПРИВЕЛ ДОМОЙ ДЕВКУ БЕЗ МОЕГО МНЕНИЯ!! А Я ЗНАЛА!! ЗНАЛА, ЧТО ОНА НАРКОМАНКА!! А ЕСЛИ СЕЙЧАС НЕТ, ТО БУДЕТ ЕЙ!! И СЛОМАЕТ ЖИЗНЬ МОЕМУ СЫНОЧКУ!! Я ПРОКЛЯЛА ЕЁ И ОНА СГОРЕЛА В АДСКОМ ПЛАМЕНИ !!

И ВСЕ!! ВСЕ, КТО ПОСМЕЛ МЕНЯ ОБИДЕТЬ, НЕ ПОСЛУШАТЬ СОВЕТА, СПОРИТЬ СО МНОЮ!! ВСЕ ЖЕСТОКО СТРАДАЛИ!!! И СДОХЛИ!!! СЛЫШИШЬ, ПОДОНОК!! СДОХЛИ!!

Она орала голосом, который, я до сих пор уверен, не могут возпроизвести человеческие связки. Тряслись стены дома, за окнами завывал ветер. Я задыхался, терял сознание уже практически лежа на полу .Глаза застилала пелена

-ТЫ ЗАПЛАТИШЬ, ТЫ ЗА ВСЕ ЗАПЛАТИШЬ МНЕ СВОЛОЧЬ!!

ЗАПЛАТИШЬ!!! Последней искрой мелькнуло в голове.

Конечно! Дед Илья говорил о непомерной жадности Натальи! Та история с коровами!

А ведь и другие, кого я спрашивал вчера вечером об этой истории, говорили тоже!

Откупиться!

-Я заплачу! Сколько Вам нужно ?! - захлебываясь слюной прохрипел я из САМЫХ последних сил

- -ДА У ТЕБЯ ДЕНЕГ НЕ ХВАТИТ, МРАЗЬ!! - орала Наталья. В любой другой ситуации я бы обратил внимание, что с логикой у неё явные проблемы

-Хорошо,не деньгами. Не СКОЛЬКО. ЧТО Вы хотите?

Дышать внезапно стало легче. Ненамного, но легче. Ведьма ослабила хватку. Задумалась?! Хочет начать торг?!

И вдруг, в затуманеном моем мозгу промелькнули чёткие образы... советской детской сказки.Как морской царь тащил за бороду в колодец царя людского и тот, в отчаянии, пообещал ему в обмен на жизнь то,чего он дома не знает. А дома его ждало известие, что жена-царица родила.

Наталья - пожилой человек. По крайней мере, была человеком. Она по-любому смотрела эту сказку.

Но!

Я то, в отличии от царя ЗНАЮ, что Анюта беременна!

Так может быть удастся обмануть ведьму?!

-Обещаю отдать тебе то, о чем я дома узнаю!!- скоровогоркой, последними остатками воздуха легких, выпалил я

Яростный огонь в глазах Натальи сменлся на не менее зловещий, но уже скорее коварный блеск. Я жадно, как вытащенный из воды утопающий, хватал глоткой снова начавший поступать ко мне в легкие воздух...

Я бежал. Бежал через лес насквозь, не разбирая дороги. Совсем уже выбившись из сил, остановился отдышаться только у самого дома деда Паши. Я понимал, что глаза мои все это время продолжали оставаться расширенными от ужаса, но мне было все равно. На автомате собирал вещи в страшной спешке - а вдруг передумает колдунья ?! Придёт за мной сама или пошлёт какую-нибудь погоню из самого ада?!

Я даже до сих пор не помню, был ли во время моих сборов дома дед Паша. А если был - что говорил, делал, как смотрел, о чем спрашивал...

Машина, на которой я приехал из Москвы, все эти дни стояла во дворе Павла Осиповича. Одним огромным комом запихав в багажник вещи, я дал газу.

До Москвы было ехать несколько часов, и на восток. Лес был на запад от деревни. Понимая, что теперь я с большой скоростью удаляюсь от колдуньи, я постепенно успокоился.

К Москве подъезжал уже в почти хорошем настроении, как школьник, которого не отругали после родительского собрания, как официант, у которого взыскательный клиент не заметил муху в супе...

Было уже темно, когда вдалеке показались огни столицы. Я успокоился окончательно. Уже скоро я буду дома, где меня встретит родная Анюта(надо бы, кстати, купить ей цветы) и сыночек. Или дочка. Со всем этим трэшем я так и не позвонил ей, чтобы узнать...

Холодная стрела ужаса пронзает все тело.

Ужаса, гораздо большего, чем тот, который я испытал сегодня в доме колдуньи

Я ЖЕ ЕЩЕ НЕ ЗНАЮ ПОЛ СВОЕГО РЕБЁНКА!!!

Вот откуда этот адский коварный блеск в глазах Натальи!! Она знала!!

Вот почему она повдисла, замерла, когда я начал торг!! Она не обдумывала тогда ничего!! В её проклятой голове уже был план!! Это она, ОНА!! прислала мне мысль об этом старом фильме, так удивившую меня самим появлением в моем мозгу в такой момент!!

Я думал, как же просто я обманул её! А на самом деле она провела меня!!

Ледяная стрела ужаса разрывает тело. Я чувствую, как страх перерастает в жуткую физическую боль . Кажется, что меня разрывает не только страх, но и что-то ещё. Что-то страшное и беспощадное.

Перед тем, как потерять сознание, я практически на автопилоте успеваю припарковать машину на обочине и выпадаю из неё

На несколько секунд яркий свет в глаза возвращает меня в сознание.Надо мной лицо в белом халате и маске. Сквозь какую-то пелену еле слышно доносится: -"надо спасать!"

-Не меня!! Не меня!! Ребенка!! - кричу в пустоту, понимаю, что слова не срываются с губ и опять падаю в бездонную пропасть мрака

●●●●

Снова иду по ведьминому лесу. На этот раз об усталости речи не идёт. Во мне борятся страх и энтузиазм. Чем ближе к дому колдуньи, тем меньше места остается для страха. На стороне энтузиазма сама природа- в ведьмином круге, там, где раньше была голая земля - пробиваются первые весенние травинки и растёт уже мать- и-мачеха. Ноги мокрые от талого мартовского снега. Кроссовки не спасли, но я сырости не чувствую. Вернее, уже не обращаю внимания.

Проталина перед домом колдуньи опять залита солнцем, но сам дом на ней стал заметно мрачнее. Покосились, хоть и слегка, ставни и калитка. Одичал неухоженный газон перед домом...

У самого входа волна страха вновь появляется было, но я беру себя в руки и делаю шаг вовнутрь . Моя теория должна быть подтверждена окончательно!

Дом внутри так же потускнел, как и снаружи. На полу мусор и пыль, на кровати все так же куча верхней одежды, но уже не аккуратная, а бесформенная.

Уже собираюсь уходить, но из левого угла, со стороны кресла, раздаётся еле слышный стон. Оборачиваюсь. В кресле, в куче тряпья, сидит существо- тощее, мертвенно бледное, с жалким островками волос - ничто уже не напоминает бабушку- божьего одуванчика полугодовой давности.

Руки существа едва шевелятся, пытаются и не могут подняться. В глазах загораются и тут же гаснут жалкие, тлеющие осколки былого огня. С губ срывается едва уловимое: "- Подонок!! Как ты посмел!!". Дальнейшие слова переходят в сплошное шипение...

На секунду задерживаюсь. В таком состоянии колдунья даже у меня вызывает жалость. Отвечаю как можно спокойнее: -"У нас был уговор. Я его исполнил, хоть и сам не знал об этом.. Вы тогда проникли в мои мысли и прекрасно знаете, что только в московской больнице я узнал про опухоль в неоперабельной стадии. Опухоль, которая необъяснимо исчезла через полчаса после диагностики, оставив в недоумении лучших врачей столицы .

Выхожу из дома не оборачиваясь. Пора ехать домой. И купить два букета - Ане и Олечке

Начало здесь

Велес затащил мужика во двор и приложил его головой о металлический столб. Пока тот дезориентировано мычал в полусогнутом состоянии, он вновь ощутил странное чувство, словно за ним присматривали или даже подсказывали, помогая понять нового себя. Огнецвет уже не сомневался, что эти бедовые для всей деревни соседи знают куда больше, чем говорили и Кузьмичу, и всем остальным. Разговорить его можно было разными способами, но самый быстрый был через страх, а Велес знал, что пугает больше всего. Он крепко ухватил мужика за грудки. Рывком поставил его на ноги. Мир вокруг подернулся красным маревом. За зов Огнецвета их окутало посмертие, привычное самому Велесу, мёртвому, и чужеродное для живого человека. Алый туман размыл Настёну, мангал с подгоревшими шашлыками, дом — затопил всё безмолвием. Велес отпустил мужика и сделал несколько шагов назад.

— Это… чё, блядь, такое? — пробормотал Гера, непонимающе озираясь вокруг. — Чё за хня?

Из красного тумана вышли двое — мужчина и женщина. Велес увидел, как лицо Геры перекосилось от ужаса — как он попятился, беспомощно выставив перед собой руки.

— Ты чё сделал? — забормотал он, смотря то на Огнецвета, то на людей рядом с ним. — Ты как их сюда притащил? Они же мёртвые, блядь!

— Мёртвые, — хмуро согласился мужчина. — Ты же нас убил. Ты и твои дружки.

Женщина молча стояла рядом с ним. В её глазах застыли горечь и боль. Велес по-новому посмотрел на призраков, узнал их — Стасю и Ивана, которые почуяли гнилую душонку и пришли к своему убийце.

— Вот ты тоже станешь мёртвым, и мы уйдем, — добавил Иван.

Гера хотел что-то сказать, но его скрыло алым туманом — захлестнуло словно огромной волной. А когда она схлынула, не осталось ничего. Велес обернулся на призраков.

— Я разберусь с другими двумя.

Иван вопросительно посмотрел на берегиню, но та лишь отрицательно покачала головой.

— Не нужно, — она перевела взгляд на Огнецвета. — Не ищите. Где оставили, там я прорасту следующим летом новой жизнью. Яшке скажи, чтобы не горевал.

Велес кивнул. Шагнул вперёд и снова оказался во дворе дома. Настёна испуганно жалась к калитке, словно не знала, бежать ей или остаться, а возле дымящегося мангала с застывшим взглядом лежал Гера. Издалека слышался шум приближающейся машины.

— Я думала, ты меня бросил! — обиженно залепетала девушка. — Ты просто взял и исчез!

— Это твои дружки едут? — вместо ответа спросил Велес.

Настёна выглянула на дорогу и утвердительно качнула головой.

— Отойди, — велел Огнецвет и вытащил из-за пояса пистолет.

На выстрелы вся деревня сбежится, но чего ему бояться — пусть ищут человека, который с того света заглянул и туда же вернется. Велес подождал, пока двое выйдут из машины, поднял “макаров”... и от души выматерился — из подступающего к дому леса с рёвом вылетел чёрный медведь. Яшка с рыком сбил с ног одного, шваркнул лапой по шее другого — так, что кровь хлынула фонтаном. Снова вернулся к первому и вцепился зубами ему в глотку. К рёву медведя, хрипам умирающих добавился пронзительный визг Настёны и крики деревенских, увидевших зверя.

— Яша, блядь! — в сердцах выругался Велес. — А ну пошёл отсюда, пока из твоей шкуры решето не сделали. Жди возле дома Кузьмича.

Яшка оскалился, но послушался и потрусил в лес. Вдалеке хлопнул выстрел, и он припустил быстрее. К дому бежали деревенские. Кто с ружьём, кто с вилами. Народное, мать его, ополчение.

— Садись в машину, — скомандовал Велес перепуганной Настёне и добавил, видя, что она не сдвинулась с места. — Живо!

Он поднял с земли ключи от внедорожника, сел в машину и поехал к дому Кузьмича. Деревенские что-то кричали вслед, но он не обращал внимания. У него теперь другие заботы. Настёну в Чернолесово отвезти. От этой мысли внутри всё скручивало холодом. Чуял, что в этот раз ему разрешат доехать. А там… там уж как получится.

Кузьмич ждал его возле дома. Рядом с ним стоял Яшка в штанах и футболке не по размеру. Велес ещё из машины не успел выйти, а старик на него набросился.

— Это как понимать?! Забегает ко мне этот голожопый и говорит, что ты ему сказал здесь тебя ждать… — он глянул на Велеса и осёкся. — Ты… всё там?

— Всё, — ответил Огнецвет. — Больше эти гастролеры никого не побеспокоят.

— У неё платок Стаськи, — процедил сквозь зубы Яшка и кивком головы показал на сидящую в машине Настёну.

Велес понимающе хмыкнул. Вот, значит, чего он на них набросился. Понял, что они и берегиню его угробили.

— Я её видел, — неожиданно сам для себя он оборотню. — Стаську. Сказала, тело её не искать, а тебе просила передать, чтобы не горевал.

Он перевёл взгляд на Кузьмича.

— И твоего Ваньку тоже видел. Он просил об этом голожопом вместо берегини позаботиться, и чтобы ты раньше времени в могилу не собирался.

Про себя Велес подумал, что Ванька простит ему эту маленькую ложь.

Кузьмич шумно втянул воздух и сурово глянул на Яшку. Тот под его взглядом сразу насупился.

— Об этой нечисти окаянной? — всплеснул руками старик. — Он же паскуда бесовская. Только и делает, что херню творит.

— Он за твоего сына помог отомстить. А херню творить он больше не будет, да, Яша?

Подросток неохотно кивнул. Огнецвет снял джинсовку. Увидел на спине рисунок под концертную афишу. Вот она почему Яшке так в душу запала.

— Держи, — он протянул её парнишке.

Похлопал его по плечу, махнул рукой старику и снова сел в машину. В этот раз монстрами оказались не настоящие чудовища, а всего лишь люди. Да ещё и соседи. В другой деревне прятались такие же монстры, их Огнецвет и собирался навестить.

Он гнал по трассе, пока не увидел съезд на дорогу. Почувствовал, как сердце сразу забилось сильнее, когда взгляд выхватил дорожный указатель с надписью “Чернолесово”. Двенадцать лет назад его не было — только незаметная развилка, на которую чужим лучше никогда не сворачивать. Тогда Огнецвет просто поверил на слово, что где-то здесь есть деревенька с неравнодушными людьми, предложившими обворованному солдату приютить его на ночь, а потом отвезти до родного города. По ощущениям он всего лишь неделю-две назад ехал в старой “Ниве” и думал, что уже завтра будет дома. Огнецвет невольно поехал быстрее. Дорога тут как была хреновая, так и осталась, но разве это могло помешать? Внедорожник покачивался на ямах, рядом притихла Настёна. Неужели не понимала, что Велес не простит её отца, который ему факелом лицо жёг и душил, чтобы он отраву выпил? Наверное, на что-то надеялась, а, может, просто жила в каком-то своём мирке, где не было ни отца-убийцы, ни сумасшедших деревенских, ни троих дегенератов, что её только вчера пользовали.

Чем ближе Огнецвет подъезжал к деревне, тем ярче разгоралась злость. Перед глазами поневоле проносились совсем свежие для него образы — как он просил отпустить, а местные забрасывали его окровавленными цветами. Как из последних сил бежал в лес, где поджидало чудище. Теперь он понимал, что тот леший мог быть реальным, а не предсмертным бредом. С ним тоже надо бы разобраться, чтобы больше никого не сожрал. Но сначала — чернолесовские. Велес заметил, что всё сильнее сжимал пальцами руль, до рези всматривался вперёд и ждал — когда там уже проступит дружелюбная деревенька с отзывчивыми и добрыми людьми… Когда он сможет вытащить из избы и дядю Славу, и Степана и пристрелить их возле столба, где они его казнили.

К дороге всё ближе подступили почерневшие деревья. Велес опустил стекло, и усилившийся запах дыма превратился в безмолвное предупреждение, что впереди его ждёт совсем не месть, а что-то горькое, едкое и бессильное. Что-то, что теперь навсегда впиталось в душу, сколько бы он ни возвращался с того света в свои короткие увольнительные. Огнецвет остановил внедорожник возле въезда в деревню. Вышел из машины и неверяще замотал головой, глядя на обгоревшие остовы домов.

— Да нет же… — тихо произнёс он. — Не может быть!

Дом дяди Славы смотрел на него чёрными провалами окон на уцелевшей стене. Крыша обвалилась. Рядом с крыльцом, где Велес грелся на солнышке, пробивалась молодая крапива. Лесной пожар разворошил гнездо безумцев. Как же Огнецвету хотелось поверить, что они сгорели в пламени — что огонь догнал каждого, кто бросил на него цветок, обглодал всех сумасшедших до костей… Но это было всего лишь злой мечтой и надеждой на запоздалое отмщение. Наверняка всех вывезли, или сами уехали. Такие мрази обычно самые живучие. А где их теперь искать? Из всех чернолесовских только одна Настёна осталась. Огнецвет медленно к ней обернулся.

— Где же папка мой? — растерянно спросила девушка.

— Надеюсь, что сгорел, — процедил сквозь зубы Велес и подошел к ней. — Покажи…

Голос у него предательски сорвался. Настёна смотрела на него широко раскрытыми от страха глазами.

— Покажи, где вы меня убивали, — снова заговорил Огнецвет. — Где этот чёртов столб?

Настёна не ответила. Только попятилась и мелко затрясла головой, словно не понимала, о чём он говорил. Велеса перекосило от злости — местная дура смотрела ему в глаза и делала вид, что ничегошеньки не знает. Сучка! Она же к нему первой пришла и оставила связанным, как он её ни умолял его развязать. Она его бросила в темноте на расправу сумасшедших деревенским! В один шаг он оказался рядом с ней. Схватил за плечи и встряхнул.

— Может, память тебе освежить, а? — прошипел Велес. — Это же для меня всего-ничего прошло, а вы тут столько лет ещё развлекались… Наверняка я не последним стал, кого вы угробили.

— Отпусти, — жалостливо захныкала Настёна, — отпустиии…

Она беспомощно дёрнулась и как-то разом поникла. Сжалась, как будто ожидая удара.

— Пааапка… — сквозь слёзы позвала она, заозиралась, словно выискивая кого-то, и тут же заголосила в полный голос. — Папочка, скажи ему! Всем им…

Огнецвет несколько мгновений смотрел на её покрасневшее, зарёванное и испуганное лицо. Усилием воли поборол очередной приступ злости и оттолкнул её от себя. Настёна неловко упала на землю. Она подтянула к себе ноги, обхватила коленки и всё так же со страхом смотрела на Велеса. А ему хотелось в голос орать от досады. Огнецвет отшатнулся назад. С силой сжал виски. Он так ждал, так надеялся, что стребует с чернолесовских за свою жизнь! И где они все? Только одна полоумная девка, с которой спрашивать — это уж совсем мразью надо быть. Велес отнял руки от лица и посмотрел на Настёну.

— Где он? — тихо произнёс он. — Я ничего тебе не сделаю, обещаю. Просто скажи… Мне надо посмотреть, понимаешь?

Девушка показала трясущейся рукой куда-то за сгоревший дом дяди Славы. Огнецвет молча обошёл пепелище и побрёл в почерневший лес. Долго идти не пришлось — обугленные деревья расступились перед ним небольшой поляной, посередине которой темнел резной столб. Огнецвет горько усмехнулся. Ну разве не ирония? Пламя всё здесь смело. Выгнало людей, выжгло останки убитых, а место казни уцелело. Дерево обуглилось, но столб не упал, словно ещё надеялся на свежую кровь. Велеса такой яростью захлестнуло, что стало трудно дышать. Стиснув зубы, он подошёл к почерневшей деревяшке. Резной идол, свидетель многих смертей, безмолвно смотрел на вернувшуюся жертву. Огнецвет сжал ладони в кулаки. С силой врезал по дереву. Обожгло острой болью, идол в ответ глухо скрипнул. Велес ударил ещё и ещё, потом зло пнул столб. Пинал, пока обгоревшая деревяшка с треском не упала на выжженную землю.

Огнецвет медленно обвёл невидящим взглядом безлюдную поляну и рассмеялся — зло, с надрывом. Пусть он сумел отомстить только деревяшке, пусть не нашёл своих настоящих убийц, он всё равно их переживёт. Каждого из них. Назло им, назло себе и всему миру — даже толком не зная, что с этой жизнью потом делать. Просто потому, что не умел сдаваться. Не мог опустить руки, когда хотелось плыть по течению, зная, что унесёт на самое дно. Даже если ему некуда идти, и его никто не ждёт. Разберётся как-нибудь.

Велес вернулся в машине. Настёна так и сидела на земле, обнимая себя за коленки.

— Не помогли вам ваши блядские ритуалы, — мрачно произнёс он. — Всё равно сгорели. Хоть и не все. Не стрёмно было жить здесь? Среди трупов. Вы их, наверное, как грибы по осени находили. Там прошлогодний подберёзовик гниёт, тут свежий подосиновик лисы доедают…

Взгляд Настёны затуманился, словно она что-то вспомнила. Девушка покачала головой и слабо улыбнулась.

— Мы никогда никого не находили. Темновит всех себе забирал. Тогда здесь было хорошо. Лучше, чем в той деревне, где ты меня нашёл.

Огнецвет прикрыл глаза и глубоко вдохнул. Напомнил себе, что перед ним дура, потом напомнил ещё раз, чтобы снова не сорваться. Тогда ей, конечно, хорошо было. Жила себе спокойно. Папа о ней заботился, а заодно помогал людей в жертву приносить. Праздники устраивали всей деревней. Хороводы водили вокруг умирающих. Не жизнь, а ебучая благодать. Это потом судьба каким-то неведомым образом её под трёх отморозков подложила. Как это произошло, Велес не хотел знать. Сомневался, что нашёл бы в себе сочувствие, даже если бы узнал. Когда он открыл глаза, увидел что Настёна перебирает браслет на своем запястье. Обычная, потемневшая металлическая цепочка с простыми подвесками. Так он думал, пока среди них не выхватил взглядом серебряное крыло. Огнецвет похолодел, а Настёна, не заметив, как он изменился в лице, подняла голову и снова улыбнулась.

— Всё, что от тебя осталось, — она провела пальцем по почерневшему серебру. — Папа мне отдал… Вечером, когда я тебя там повстречала, а наутро она вся потемнела. Он мне сказал, что такое бывает, когда люди умирают. Жаль мне тебя было, Огнецвет. Я таких, как ты, больше никогда не видела.

Взгляд Настёны затуманился. Видимо, она снова оказалась в своём прошлом, где умирали люди, но ей там было гораздо лучше, чем сейчас. А Велес вернулся в своё — ему и далеко заглядывать не надо было. Как только он приехал в Чернолесово, оно окружило его как свора голодных и одичавших собак. Рвало на части, а ему нечем было его отогнать. А может, и не хотел он прогонять. Ему надо было ещё раз пережить, чтобы, наконец, отпустить, раз уж с местью не сложилось. Огнецвет быстро подошел к Настёне. Грубо сорвал с её руки браслет. По земле рассыпались подвески — чужие, загубленные жизни. Девка вскрикнула и попыталась ударить Велеса, но её рука так и замерла в воздухе. Она опасливо сжалась и всхлипнула.

— Всё это чьи-то жизни, которые твой отец помог уничтожить, — тихо оборонил Огнецвет.

Он поднял с земли почерневшее, будто обугленное крыло. Сжал его в ладони. Может, позволят ему с собой забрать частичку другого себя. Когда он здесь с последним своим делом закончит. Велес посмотрел в сторону деревьев — где-то там ещё прятался лесной монстр, если пожар его не уничтожил или не выгнал отсюда — и услышал в сознании чужие мысли.

“Не сейчас. Один не справишься. В другой раз вернешься и освободишь”.

Огнецвет застыл на месте. Значит, всё? Его увольнительная закончена до следующего призыва? На его злое замешательство снова легли не принадлежащие ему слова.

“Верни той, кто тебе его дал. Так нужно”.

Велес разжал ладонь, посмотрел на крыло и покачал головой — совсем как Настёна, когда не хотела сознаваться. Страшно стало снова возвращаться в родной город, чтобы вернуть подвеску, которую ему мать подарила, когда он в лётную академию поступил. Он с родителями уже попрощался, но нутром чуял — не отпустил. Видимо, тому, кто его сюда отправлял, все его метания было видно.

Огнецвет тяжело вздохнул и побрёл к машине.

— Садись, — не глядя на Настёну, велел он. — Довезу до ближайшей заправки.

Девка шустро поднялась с земли и забралась во внедорожник. В руках она сжимала разорванный браслет и рассыпавшиеся чужие жизни.

— А где мой папа? — робко спросила она.

— Не знаю, — Велес повернул ключ в замке зажигания и бегло глянул на Настёну. — Может, кто-нибудь поможет тебе его найти, но не я. Если его найду я, то убью.

Больше она не проронила ни слова, а Огнецвет поехал прочь из проклятой деревни — по дороге своего несвершившегося будущего. Настёну он оставил на первой же заправке. Надеялся, больше никогда её не увидеть. Огнецвет гнал в Тверь. Иногда задумывался, что у него нет ни документов, ни водительского удостоверения. Ещё и “макаров” до сих пор лежал в двери внедорожника, но каждый раз тревогу накрывало чужим спокойствием — ощущением, что ему нечего опасаться. На него действительно не обращали внимания. В небольшой пробке на въезде в город мимо прошёл инспектор дорожно-патрульной службы, равнодушно посмотрел на Велеса и махнул ему рукой, чтобы проезжал дальше. Эти-то всегда чуют, у кого что не так, но и для них он был словно призрак. Или человек, у которого слишком сильно разыгралась тревога и фантазия.

Огнецвет остановил машину возле дома родителей. Выходить из внедорожника он не стал — незачем ему рожей светить. Сидел внутри, нервничал. Решил дождаться темноты и зайти в подъезд, чтобы бросить подвеску в почтовый ящик, в глубине души сознавая, что обманывает сам себя. Раз уж приехал, хотел снова взглянуть на родителей, если получится. Велес смотрел на гоняющих на самокате ребятишек возле подъезда. Лето, каникулы. Беззаботное детство.

Огнецвет вытащил из кармана джинсов подвеску, покачал её на ладони. За время пути металл посветлел, сам по себе, как будто сквозь черноту искорка жизни проступила.

— Славик! — прозвучал совсем рядом до боли знакомый голос. — А ну давай домой!

Велес вздрогнул и быстро поднял голову. Возле подъезда, в каких-то трёх метрах от машины стояла его мама, а к ней нехотя шёл светловолосый мальчуган лет восьми. Один из тех, кто только что катался на самокате.

— Ну мааам, ну рано же, — ещё издалека запротестовал мальчишка.

Огнецвет неверяще переводил взгляд с матери на пацана и обратно. Неужели на самом деле сын? На родителей совсем не похож. Те оба темноволосые, а этот как одуванчик посреди лета. Да и возраст у них уже не тот, чтобы о своём думать. Приёмный, скорее всего. Велес машинально обхватил себя руками и не сдержал тихий смешок. Вот уж повезло им с имечком.

— Я тебе во сколько сказала прийти — в шесть часов. А время уже семь доходит.

— Ну маааам, ну ещё полчасика можно? Ну пожалуйста. Папа пойдет с работы, я вместе с ним приду.

Маленький Славик умоляюще посмотрел на мать. Велес увидел, как та вздохнула и неодобрительно покачала головой. Но взгляд её выдавал. Огнецвет такой хорошо помнил, когда мелким тоже что-то выпрашивал, а она вроде бы и сердилась, и к дисциплине приучала, но иногда шла на уступки.

— Полчаса, — строго сказала мать. — Чтобы вместе с отцом домой пришёл, понял?

— Да, мам, — просиял мальчишка и тут же бросился обратно к друзьям.

Велес проводил взглядом мать. Подождал, пока та скрылась в подъезде. Потом посидел ещё немного, растерянно улыбаясь — пытался уложить в голове, что у него теперь есть младший брат. Он был искренне рад за родителей — что они не похоронили себя вместе с ним, а смогли жить дальше. Несмотря ни на что.

Огнецвет вышел из внедорожника.

— Эй, парень, — окликнул он Славика. — Поди-ка сюда.

Мальчишка повернулся к нему, настороженно оглядел его с головы до ног, но подходить не стал. Велес понимающе хмыкнул и развёл руками в примирительном жесте.

— Да не бойся, я твою маму хорошо знаю. Передай ей, — Огнецвет протянул ему на ладони подвеску.

Славик сверлил его настороженным взглядом. К нему молчаливой группой поддержки подтянулись его друзья. Глядя на насупленные и серьезные детские лица, Велес добродушно усмехнулся.

— Вон у тебя сколько защитников, куда мне одному против вас, — с улыбкой продолжил он. — Ну ладно, ты на самом деле правильно делаешь, что к чужим не подходишь. Так и надо. Но ты все равно ей отдай, ладно? Поймаешь?

Огнецвет осторожно бросил подвеску младшему брату. Тот ловко её поймал и принялся рассматривать. Друзья тут же столпились вокруг него и заглядывали ему через плечо.

— Мне просто отдать это маме? — с сомнением спросил Славик.

— Скажи ей… — Велес запнулся и замолчал.

Он запоздало задумался, что можно передать матери, чтобы ненароком не разрушить её жизнь и заново собранное счастье.

— Что у человека, который тебе это дал, всё хорошо… — сказал Огнецвет и оборвал фразу.

Нет, так говорить нельзя. Столько лет прошло, и вдруг он выплыл хрен знает откуда. Подумают ещё, что живой. Начнут искать. Велес не хотел давать им ложную надежду. Он ей сам уже так нажрался, что до тошноты.

— Скажи, мне жаль, что не смог вернуться, но так уж получилось, — тихо и быстро заговорил он. — Пусть положит это рядом с её мамой.

Велес заметил непонимающий взгляд парнишки и добавил.

— Она поймет. Ты их береги. Ты у них один…

Его перебил громкий и строгий окрик.

— Славик, — с нажимом позвала мать.

Огнецвет застыл на месте. Он же видел, как она ушла! А пока говорил с братом, просмотрел, что она зачем-то вернулась.

— Что вам нужно от моего сына? — уже жёстче спросила она.

Велес вдохнул поглубже… и обернулся. Глаза матери расширились от изумления. Она тихо вскрикнула и тут же прикрыла рот рукой.

— Велес… — прошептала она и бросилась к нему. — Велес!!

— Всё хорошо, мам, — еле смог вымолвить Огнецвет и слабо улыбнулся. — Ты прости, что не вернулся. У меня там теперь уже всё хорошо…

Нечеловеческим усилием воли он заставил себя отступить в посмертие прямо сейчас, пока ещё оставалась возможность просто промелькнуть в чужих жизнях болезненным росчерком, а не бередить рану заново, как старым и тупым ножом. Пространство вокруг подернулась красноватой дымкой. Велес увидел, как удивленно заголосили мальчишки, показывая пальцем туда, где он только что стоял. Как снова вскрикнула мать.

— Мам, мам, он исчез! Ты видела? Видела же?

Славик теребил её за рукав, но она неотрывно смотрела на пустоту, где только что видела пропавшего сына. По щекам матери катились крупные слёзы.

— Мам, он сказал, чтобы ты отдала это бабушке. Но она же умерла давно?

Мать вздрогнула, протянула руку и забрала подвеску, которую настойчиво совал ей Славик. Она разглядела серебряное крыло, улыбнулась сквозь слёзы и прижала свой давний подарок к груди.

— Велес… — тихо позвала она.

Подняла вверх руку, словно хотела потрогать пустоту, чтобы проверить, что там действительно ничего и никого нет. Огнецвет, скрытый ото всех, неотрывно смотрел на неё сквозь красное марево приближающегося небытия. На её заплаканные глаза, на появившуюся седину в волосах, на углубившиеся морщины на лице. Смотрел и запоминал, чтобы сохранить в памяти. Он попрощался. Теперь и он должен отпустить прошлое. Принять, что прежняя жизнь закончилась. А новую он проживёт, как только отслужит. Назло всем, кто так старался упрятать его в могилу.

Снилось хорошее. Короткие летние ночи в компании друзей, редкие выходные у родителей. Даже учебка — как он первый раз поднял в воздух вертолёт. Потом пригрезилось что-то ещё — ускользающее, сотканное из тепла воспоминаний прошлой жизни, но тоже хорошее. Велес улыбался сквозь сон, пока его не разбудил надтреснутый голос.

— Значит, все-таки тебя мне в подмогу послали.

Огнецвет с неохотой открыл глаза. Он лежал на старой, пружинной кровати. На такой же он заснул в последний раз — в глухой деревеньке, где росли диковинные алые цветы, а её жители тронулись умом. Обстановка тоже напоминала избу, где ему переночевать предложили: простая комнатка с одной кроватью и подвешенными в углу пучками сушеных трав, пожелтевшие занавески на маленьком окне. Да и стоящий напротив кровати мужчина со сложенными на груди руками спросонок вдруг напомнил дядю Славу, который его отравил и отдал лесному чудищу. Остатки сна как рукой сняло. Огнецвет резко сел в кровати и только потом разглядел, что старик в комнате намного старше чернолесовского безумца. Да и вообще на него не похож.

— Я тебя во сне видел, — сухо пояснил старик в ответ на хмурый взгляд Велеса. — Попросил помощи у покровителя, вот он и прислал…

Он оценивающе оглядел Огнецвета с головы до ног и с сомнением в голосе добавил:

— Ну раз ты здесь, надеюсь, сдюжишь.

Старик посторонился от двери из комнаты — будто Велес после этих слов должен был вскочить с кровати и рвануть в очередное хрен знает что. Огнецвет и не подумал куда-то бежать. Набегался уже — и по лесу от ведьмы, и по деревням с одним и тем же вопросом, не происходило ли чего странного, пока на него все косились как на дурака. Он остался сидеть на краю старой кровати и молча смотрел на человека, из-за которого его снова выдернули к живым.

Дед у двери выглядел сердитым и решительным — той самой нехорошей решимостью, когда с голыми руками на кого угодно пойдешь. В блёклых глазах плескалась тоска, сколько бы он её в злости ни топил.

— Ну? — не выдержал старик. — Чего ты меня разглядываешь, как девку на выданье? Иди давай. Коль уж тебя сюда прислали.

— А ты, дед, не гони лошадей, — спокойно отозвался Велес. — Расскажи сначала, что у тебя стряслось, для чего помощи просил, и куда я, по-твоему, идти должен. И ещё…

Он помедлил, пошарил взглядом по комнатушке, но не нашел ничего, что могло бы подсказать, на сколько вперёд убежало время, пока он плавал где-то в своём посмертном небытие.

— Какой сейчас год?

Старик снова недоверчиво его оглядел. На его лице промелькнуло досадливое удивление.

— Ты откуда такой незнающий взялся?

— Оттуда, куда ты лет через десять отправишься, — холодно отрезал Велес. — Или рассказываешь все, как есть, или пусть твой покровитель тебе возврат оформляет.

— Многовато ты мне отмерил, — с усмешкой проворчал дед. — Я восьмой десяток давно уже разменял.

Он тяжело вздохнул. Прихрамывая, доковылял до старой табуретки у окна и сел. Вытянул вперёд больную ногу.

— Я помощника просил, а не дитё неразумное.

— Тебе шашечки или ехать? — Велес вернул ему недобрую усмешку.

— Смотри, какой ершистый. Ну, можно понять, — старик растер колено. — Кому хочется молодым помирать.

Огнецвет не ответил. Задумался лишь, откуда и этот знает, что он мертвяк. Дохлятиной от него не воняло. Выглядел как обычный человек. Годы жизни на лбу не писал, но некоторые типа этого деда все равно сходу понимали, кто он такой. Может, конечно, этот загадочный покровитель ему сообщил и выдал к своему мертвяку инструкцию по применению. Но это и неважно. Для себя Велес решил, что никуда не пойдет, если старик вдруг заартачится. Хватит с него. Так помогать — это, наоборот, всё только портить. Будь у него в прошлый раз понимание, зачем его с того света призвали, Валька, парнишка-медиум, не остался бы без брата, а сам Велес не шарахался бы как восставший зомбяк, такой же бесполезный и тупой.

— Две тыщи восьмой сейчас, — добавил дед.

Огнецвет невольно вздрогнул. Он же только вчера под дождем брел по лесу, пока его привычно в темноту не засосало, а для всех остальных ещё два года минуло. Отчетливо вспомнилась чужая мысль, которую кто-то вложил ему в голову, когда он очнулся в первый раз.

“Отслужишь своё — вернешься к живым”.

Велес за неё ухватился как за соломинку. Только он, дурак, думал, что послужит год-другой, а там его отправят на гражданку. Надеялся, что сможет начать всё заново, раз ему пообещали второй шанс. Иногда украдкой представлял, как вернется к родителям, как попытается объяснить, где он пропадал. Отчего-то был уверен, что они ему обязательно поверят. Знал, что никогда не вернется — не будет тревожить, но все равно мечтал. Пока он бултыхался в посмертии, время неслось вперед. Проводил Вальку до деревни, закрыл глаза — два года как не было. Огнецвет опустил взгляд, бессмысленно рассматривая дощатый пол. К горлу подступила неприятная горечь — да никуда он теперь не вернется. Некуда ему. Куда ему идти такому? Ни документов, ни прошлого, ни будущего.

— Давно помер-то? — услышал Велес старческий голос.

— В девяносто шестом, — ответил Огнецвет и поднял голову. — Ну так что, расскажешь, что за беда у тебя, или я пошел обратно?

Старик снова вздохнул. Посмотрел в окно, где поверх потрепанных занавесок пробивался косой солнечный луч, и, не глядя на своего гостя, заговорил:

— Сына я неделю назад схоронил. Последнего.

Он покачал головой. По морщинистому лицу промелькнула тень свежей утраты — боль, обернутая в решимость во что бы то ни стало найти хоть какую-то справедливость.

— Я сразу недоброе почуял, когда Ванька домой не вернулся. Он у меня простой был. До сорока дожил, семьи не завёл. Всё не складывалось, но ему хотелось. С местной бабёнкой спутался. Задурила она ему башку, что сам не свой стал. Как пропал, мужики пошли его искать… Первым делом к Стаське. Ну и нашли у неё моего Ванечку… Задушенного. А её нету. Сбежала. Наши поискали, но куда там…

Старик досадливо махнул рукой. Его глаза заволокло слезами, но он сдержался. Кашлянул в кулак, со свистом зло втянул воздух.

— Наши все уверены, что это она его извела. Она же эта… Мавка или навка — хрен знает, как их кличут. Русалка она, только с ногами. Но она никого не трогала, жила себе в старой избе у дальнего озера. Туда из местных мало кто ходил. Бабы наши иногда к ней сновали. Ну так, пошептаться, когда у кого внуки народятся, или как хворь у скотины отвести. Толку от её советов было мало, но в помощи она не отказывала.

Он как-то весь сгорбился, перевел взгляд на Велеса и с горькой злостью в голосе продолжил

— Все уверены, что она. Мол, потому и сбежала. А я не верю. Зачем ей? Она бабёха странная, но не злая. Если чего не по нраву, выгнала бы Ваньку и все, — он помолчал, потом продолжил. — Есть здесь другие претенденты… Только наши к ним зассали идти.

— Если твоего сына задушили, дело же должны завести, — с сомнением произнёс Велес.

— Да я этим делом могу только жопу подтереть! — зло перебил его старик. — Этот приезжий следователь даже не скрывал, что ему достался очередной “глухарь”. Якобы мы всё затоптали! Фотокарточки Стаськи нет ни у кого. Кого искать, как искать… Он походил для порядка да уехал обратно. А я тут остался, понимаешь? И те, кто Ваньку убил, тоже.

Дед потянулся к тумбочке возле окна, со скрипом открыл верхний ящик и вытащил оттуда небольшой сверток. Положил его перед Велесом.

— С полгода назад в соседней деревне трое мужиков объявились. Один говорит, что дом в наследство достался. Там как раз старуха какая-то в то время померла. Может, помогли ей, кто уж знает. А может, она им вообще не родственница. А эти трое какие-то… нехорошие. То ли ворьё, то ли вообще беглые. Стали бы здоровые лбы в такой глуши жить? От города они якобы приехали отдохнуть, поохотиться да воздухом подышать. От их отдыха вся та деревня воет, а слово сказать все бояться. Ходил я к ним. Обменял вот на Ванькины ружья. Он у меня охотником был… Мне они без надобности, ему тем более. Посмотрел на их наглые рожи. Сказал, что Стаську пойду искать. Они мне в лицо ухмылялись, сучата, пока я им про Ваньку говорил. Чует мое сердце, они его угробили. Больше некому.

Огнецвет молча развернул цветастую тряпку. Внутри лежал старенький “макаров”, он такой в своей прошлой жизни видел. Велес перевел взгляд на деда.

— Что ты от меня хочешь? Чтобы застрелил их?

Взгляд старика потяжелел.

— Пусть только сначала скажут, за что они его. А потом отправь их туда, где им самое место, чтобы я смог с чистой совестью со своими детьми и женой встретиться. Старший мой давно уже в земле лежит, из Афгана привезли. Дочь пару лет назад болезнь забрала. Тут уж тоже ничего не сделаешь. А Ваньку я этим выродкам не прощу.

Велес невесело усмехнулся. Поднялся на ноги. Взял пистолет, проверил магазин. Передёрнул затвор. Оружие в руке ощущалось странно. Вроде бы что-то знакомое ему, привычное. С ним должна бы прийти уверенность, что он не будет беспомощным и бесполезным, но она не приходила. Скорее, наоборот, появилось ощущение неприятной пустоты, которую ничем не заполнить, и никак из себя не выскрести. Он поставил пистолет на предохранитель и засунул на пояс джинсов.

— Как найти дом Стаськи? — глухо спросил Огнецвет. — И где деревня, в которой те трое живут?

— Тебе зачем её дом? — с раздражением в голосе отозвался старик. — Иди к этим убивцам. Как выйдешь из избы, сначала иди до выезда. А потом всё время прямо, пока не будет развилка. Рядом ещё две сухие сосны стоят, мимо не пройдёшь. Убей этих нелюдей и дело с концом.

— Это я уже сам решу, что с ними делать. Как и то, убивали они твоего сына или нет.

Ванькин отец изменился в лице. Он с трудом поднялся с табуретки и, не сводя с Велеса злого взгляда, шагнул к нему.

— Ты это что же… выкобениваться мне тут решил? — прошипел старик.

Руки у него сжались в кулаки, сам весь подобрался — вот-вот бросится.

— Ты тут только потому, что тебя ко мне послали. Делай, что велено, иначе…

— Иначе что? Обратно отправишь? — с усмешкой произнёс Велес. — Валяй. Может, в следующий раз тебе более сговорчивого палача пришлют.

Он вышел из избы. Снаружи стоял тёплый летний полдень. Огнецвет мысленно усмехнулся — ну хоть с погодой ему после смерти везло. Как ни вернется, всегда лето или ранняя осень. Пока шёл к выезду из деревни, местные смотрели на него, как на диковинку, и провожали взглядом. Одна бабёха даже с расспросами привязалась, кто такой, откуда приехал и что у них позабыл. Велес кое-как отбрехался, что по делу. Спросил, где озёра, про которые ему дед говорил. Женщина показала ему дорогу, а заодно посетовала, какой подколодной змеёй оказалась их Стаська.

Велес медленно брёл по тропке. Обходил огромные блюдца озёр, наполненные синевой неба и ватой кучевых облаков. Он шел и думал, как местные окрестили пропавшую девку. Огнецвет про себя хмыкнул — русалка с ногами. Кому скажи — не поверят, а он и про такое от отца слышал. Ему вспомнились истории про детей, проклятых ещё в утробе или умерших некрещёными. От отца это всё звучало затейливой сказкой, которой на самом деле нет места в реальности. Есть только смутная вера, что существует что-то вне привычного человеческого понимания: и русалки, и ведьмы, и заложные покойники. Последних Велес в детстве особенно боялся, а теперь сам в такого превратился.

Огнецвет поднял с тропинки плоский камень и бросил его в воду. Тот трижды проскакал по поверхности озера и с финальным плюхом ушёл на дно. В детстве он долго тренировался вот так камешки по воде пускать. На одном упрямстве выучился. Столько времени прошло, а опыт не пропьёшь и даже в могиле не растеряешь.

Позади вдалеке хрустнула ветка. Велес обернулся на звук. Лес у озера совсем редкий, хорошо просматривался. Огнецвет задержал взгляд на густых зарослях орешника. Ветки едва заметно колыхались. Велес шагнул вперед. Орешник заходил ходуном, и из зелени с треском и рёвом неуклюже выбрался медведь. Чёрный, как зола. Таких в местных широтах обычно не бывает. Пока Велес размышлял о необычной окраске зверя, тот снова утробно зарычал и, переваливаясь с бока на бок, потрусил прямиком к нему. Огнецвет стремительно выхватил из-за пояса пистолет и, на лету сняв с предохранителя, прицелился в зверя. Выстрелил он все-таки выше головы медведя — в дерево. Чего мишку зазря губить? Может, одумается косолапый, испугается и повернет обратно. Как только грохнул выстрел, произошло удивительное — медведь округлил глаза и резко затормозил всеми четырьмя лапами. Сел на задницу, замотал головой.

— Давай, мишаня, не дури, — не опуская пистолет, тихо произнёс Огнецвет.

Медведь снова заверещал, но как-то испуганно и даже жалобно. Поднял вверх передние лапы словно сдавался. Потом обхватил ими морду, как нашкодивший пёс, съёжился и через мгновение вместо грозного хозяина леса Велес с изумлением смотрел на сидящего на траве испуганного голого парнишку лет шестнадцати.

— Не стреляй! — затараторил подросток быстрее, чем он сумел хоть слово сказать. — Я же ничего тебе не сделал! Напугать немного и всё! А ты, чёрт мертвяцкий, сразу волыну достал.

Огнецвету потребовалось ещё несколько секунд, чтобы переварить увиденное. Ведьм он видел, призраков тоже. Видимо, настала пора и с такими существами познакомиться. Его уже не удивляло, что и этот сходу признал в нём мертвяка.

— Ты оборотень что ли?

— Что ли, — передразнил парнишка и тут же торопливо добавил. — Но ты это… Не злись. И убери уже ”ствол”.

— Уберу, если расскажешь, кто ты такой, и из какого цирка сбежал.

— Сам ты из цирка, — подросток хмуро на него посмотрел. — Ладно-ладно, расскажу. Дай хоть оденусь, а то чего я с голой жопой буду перед тобой объясняться.

— Не надо было представление устраивать, — с усмешкой заметил Велес, поставил пистолет на предохранитель и засунул его обратно за пояс.

Парнишка обжёг его красноречивым взглядом, но промолчал. Неловко поднялся на ноги и, ничуть не смущаясь своей наготы, побрёл к помятым зарослям орешника. Там он ненадолго скрылся за зеленью. Велес услышал отдаленное матерное ворчание, а через пару минут снова увидел своего нового знакомого. Парень все с тем же хмурым лицом шёл к нему, на ходу натягивая полинявшую толстовку, явно снятую с чужого плеча. Высокий, тощий — лет в шестнадцать-семнадцать он сам таким же был. Огнецвет заметил окольцовывающий шею белёсый шрам.

— Чего? — с вызовом спросил подросток и в ответ демонстративно оглядел его с головы до ног. — Ну не все такие мажоры как ты.

Велес промолчал. Смотрел, как тот наклонился завязать грязные шнурки в поношенных кроссовках. На его взъерошенные чёрные волосы разной длины, словно обкорнал сам себя на скорую руку, и потёртые джинсы, давно лопнувшие на коленях.

— Я не расслышал, зачем ты шапито устроил.

Парень выпрямился, с напускной беспечностью сунул руки в карманы джинсов. Пожал плечами.

— Напугать хотел, чтобы ты Стаську не искал, — пробурчал он. — Тебе эти деревенские всякой херни наговорили. Я же видел, что ты из хаты Кузьмича вышел. Наверняка отправил её искать. Не она его убила.

— Ну, раз ты такой сообразительный, может, тогда ещё поделишься, кто, по-твоему мнению, его на самом деле убил?

— Кто-кто… — подросток криво улыбнулся и разом стал серьёзным. — Люди и убили. Среди своих ищи, а мы тут не причём.

— Вы? — переспросил Огнецвет, с любопытством разглядывая парнишку как диковинного зверька. — И много вас таких здесь по лесам бегает?

— А тебе прям всё скажи. Двое нас тут. Было, — парень с нажимом произнёс последнее слово. — А теперь Стаська наверняка ушла… И всё из-за вас!

В его глазах Велес увидел злую досаду.

— Тебя как звать, Потапыч?

— Яшка, — буркнул подросток.

— Ладно, Яшка, допустим, твоя Стаська никого не трогала и сбежала. А ты не пробовал её… ну, по следу искать?

— Я тебе псина что ли? — возмутился подросток.

Он зло дернул подбородком, вздохнул и неохотно продолжил.

— Пробовал… Только хрен там плавал. Сначала пол-деревни натоптало, а потом ещё следак со своими полирнул. Кузьмич… тот старый хер, который тебя сюда послал, до самых похорон там околачивался. Надеялся, видать, что Стаська вернется. А она вот не вернулась.

— Кузьмич меня не за ней послал, — спокойно ответил Велес. — Он говорил про троих мужиков из соседней деревни. Знаешь что-нибудь про них?

Парнишка разом изменился в лице.

— Я к этим выродкам больше никогда не пойду, — зло процедил Яшка.

— А тебе-то они что сделали? — спросил Огнецвет.

— А вот что! — подросток с силой оттянул ворот толстовки и показал шрам на шее. — Я этих уёбков по одному перезрызу. Раньше меня Стаська отговаривала, а теперь некому.

Велес внимательно посмотрел на парнишку. В таком возрасте эмоции как расплескавшийся бензин. Только спичку поднеси, и вспыхнет. А Яшка, похоже, ещё и нахлебался от души. Огнецвет видел, как тот злился, икак сквозь злость проглядывал панический страх.

— За что?

— Всё тебе надо знать. Нахера тебе? Ты же не следак.

— А может и следак, — отозвался Велес и добавил с усмешкой. — С того света. Давай, выкладывай, всё, что про них знаешь, а я их навещу. Мне они ничего не сделают.

Яшка с сомнением на него зыркнул. Потом кивнул.

— Ладно, пошли. По дороге расскажу.

В лесу парнишка ориентировался как у себя дома. Вёл одному ему известными тропами. Где для Велеса был просто лес, он видел только ему понятные знаки и приметные места. Говорил Яшка долго и эмоционально, Огнецвет его не перебивал. Только слушал, иногда что-то спрашивал. Из его рассказа он узнал, что Стаська никакая не навка и не мавка, а берегиня. Тоже немного нечисть, но другая, не злобная. Стаська давно здесь жила, она о Яшке заботилась, когда он сюда пришёл. На осторожный вопрос, откуда он в эти края перебрался, парнишка в ответ буркнул недоброе “Оттуда”. Про мужиков он знал немногим больше, чем Кузьмич. Добавил только, что с ними девка живет. На вид — дура дурой. Стирает им, жрать готовит и всячески обслуживает. Когда деревья впереди поредели, Огнецвет сбавил шаг и напомнил парню, что он ему так и не сказал ни слова, что не поделил с мужиками.

— Ну, у меня же нет нихера. Я обычно охотников пугаю, ну так, чтоб самому не подставиться. Они вещи бросают и бегут. Не все, конечно, но иногда везёт. Я так одного из этих уёбков решил припугнуть…

— А получилось как со мной сегодня? — с усмешкой поинтересовался Велес.

— Да если бы, — парнишка помрачнел и потер плечо. — Он в меня пальнул, гондон штопанный. А я от боли в человека превратился. Бывает так иногда. Другой на его месте испугался бы, ну или хотя бы удивился. А этот, наоборот… Обмотал мне шею верёвкой и давай душить. Я там в прямом смысле чуть со страха не обосрался. Кое-как обратно перекинулся и убежал. А эти мрази до сих пор ходят ищут. Я теперь ни в одну местную деревню зайти не могу, они же меня сразу на ближайшем суку повесят.

— Почему тогда до сих пор остался здесь?

— Почему-почему… Ну если скажешь, куда идти, я, может, и схожу. Пока только нахер могу отправиться. Кому я и где такой нужен? — Яшка поддел ногой камень и остановился. — Всё, дальше я к этим уёбам не пойду. Я, может, и нелюдь, но там ещё хуже. Так что твой выход, покойничек.

Огнецвет ответил ему кривой ухмылкой и зашагал к дому. Тот стоял последним, но был заметнее всех. Двухэтажный, сложенный из кирпича. Такой поставить стоило немалых денег. Хорошее наследство они себе отжали. Из-за высокого металлического забора гремела музыка. Пахло жареным мясом. Велес громко стукнул кулаком по калитке. Открывать никто не торопился, и он грохнул ещё раз. За забором раздался мужской голос.

— Настя! Нааастя! А ну иди глянь, кого там принесло.

Через пару минут калитка отворилась. Оттуда выскользнула девушка лет тридцати с блуждающим взглядом. Та самая дура, про которую ему Яшка рассказывал.

— Тебе что надобно? — спросила она и вдруг тихо ойкнула.

Девушка подошла к нему поближе и заглянула в глаза.

— Огнецвет… — еле слышно прошептала она.

Велес застыл как громом пораженный. В побитой жизнью и временем девке он с трудом узнал ту самую Настёну, которую встретил возле озера в Чернолесове. Пока он с изумлением на неё смотрел, она словно ничуть и не удивилась. Как будто он не умер много лет назад, а так, по-соседски в гости зашёл.

— Какой ты стал… — она глуповато хихикнула и поправила расшитый платок на плечах.

Аккуратно дотронулась кончиками пальцев до Велесовской джинсовки.

— …модный. И всё такой же красивый. А меня вот время, наверное, поменяло…

Она потянулась ладонью к лицу Огнецвета, и он отшатнулся от неё назад.

— Глупенький, я тебя не обижу, — рассмеялась Настёна и воровато оглянулась на приоткрытую калитку. — Тебя за мной папка прислал? Отвези меня домой, мне здесь не нравится.

Велес ошеломленно смотрел то на девушку, то на дверь позади неё. Сквозь нахлынувшее удивление просочилась нехорошая мысль.

— За тобой, — он заставил себя улыбнуться и подыграл блаженной. — Только мне ещё надо одну девушку найти и её друга. Стасю и Ивана. Не слыхала про таких?

— Шшшш! — Настёна замахала руками, а потом прижала палец к своим губам. — Нету её. И Ваньки тоже нету. Не ищи. Пойдем отсюда, Огнецвет, пойдем скорее, пока Гера не услышал…

Позади неё отворилась калитка. Велес увидел налысо выбритого мужчину лет сорока.

— Ты с кем распизделась? — грубо спросил Гера, потом перевёл взгляд на Велеса. — А ты чё тут забыл, мальчик?

— Тебя забыл спросить, — усмехнулся Огнецвет, — где мне ходить и что делать.

— Я не понял, а ты чего такой борзый-то? Тя, может, манерам надо поучить, а?

Велес дернул уголком губ в подобии кривой улыбки.

— А пойдём — поучишь, — сказал он и ударил его в шею.

Следующим тычком пробил в солнечное сплетение и взял в захват. Вжал мужика рожей в забор.

— Сколько вас там? — отрывисто спросил он.

— Сука…Пошел ты!

Огнецвет сильнее заломил ему руку, и тот завыл от боли.

— Сколько?

— Никого нет! Только я и эта шушара. Отпусти, бля! Ты кто вообще такой?

Велес перевёл взгляд на Настёну. Та завороженно смотрела на них обоих. Как некоторые дети смотрят на мух, которым только что оторвали лапки и крылья.

— Там действительно больше никого? — спросил у неё Огнецвет.

Настёна кивнула и широко улыбнулась.

Продолжение здесь

Она тут же вскочила и сразу поняла – что-то произошло с их ребенком. Ничего не спрашивая у мужа, она побежала в детскую. Увидев пустую кроватку и лицо Рори, она закричала:

– Где наш мальчик?!

– Я не знаю, – ответил он опустившимся голосом.

Молодые родители начали судорожно обыскивать все в доме. Вдруг Рори вспомнил о ком-то или чем-то, промелькнувшем в зеркале, и мысль о похищении сына пронеслась у него в голове. Он тут же побежал к двери, но она была заперта изнутри. Рори сам ее запер, когда зашел домой. Этот факт немного успокоил его.

– Так. Спокойно! – говорил он жене. – Чудес не бывает. Дверь заперта изнутри. Значит, его никто не украл и наш сын в доме. Просто он выполз из кровати и где-то прячется.

Жена не слушала его и тряслась от панического плача. Рори успокаивал прежде всего себя. Вдруг взгляд его упал на открытое окно в комнате сына. Жена увидела, куда он смотрит. С трудом удерживая себя на ногах, она спросила:

– Боже, ты же не думаешь, что он мог упасть из окна?

Но Рори словно смотрел не в окно, а во мрак, который из него открывался. Будто тьма прошлого требовала расчета и говорила ему:

– Я не из тех, кто просто уносит ребенка в лес. Я из тех, кто напугает его и оставит жить в страхе годами. И лишь потом вернется, чтобы попировать на славу.

Жена дернула Рори за плечо. Он очнулся и, ничего не ответив, подбежал к окну. Была темная ночь, страшный дождь продолжал сгущать и без того тёмные краски. Поэтому невозможно было разглядеть что-либо. Поймав себя на мысли, что он ищет в темноте труп выпавшего из окна ребенка, Рори чуть было не потерял сознание. Само предположение, что их сын мог вылезти из кроватки, заползти на подоконник, открыть окно и выпасть из него, казалось невероятным. Но все-таки теоретически это было возможно. Мальчик поражал своим умением лазать везде, где нельзя, и уже предпринимал почти удачные попытки покинуть свою кроватку.

Рори рванулся к выходу. Он сам не заметил, как оказался на улице, и уже искал под проливным дождем тело своего ребенка. Вместе с ним его искала и мать. Глядя на картину, как оба родителя, промокшие до нитки, ищут своего сына, я задумался – знаем ли мы с вами, читающими эти строки, что такое счастье? Мы словно привыкаем к нему, воспринимаем его как должное. Еще вчера Рори переживал о прошлом, но не ценил настоящее. Он был счастлив, но в то же время он не ценил это состояние. И вот, в одно мгновение, Создатель заставил его сердце стучать с бешеной скоростью и молиться о хорошем исходе.

Всегда ли наступает хороший исход, если молить об этом Господа? По крайней мере, мы должны всецело верить в это. Порой мы не знаем, что является для нас благом. Это истина, которую мы вроде понимаем на словах. Но как тяжело принять ее, когда беда обхватывает твое горло, а у тебя даже нет времени, чтобы отдышаться. Рори не мог сидеть и ждать чудесного разрешения той драмы, которая разворачивалась с ним.

Он должен был действовать. Но с каждой секундой, в течение которой он не находил сына, отчаяние все сильнее окутывало его страшным саваном. Они не нашли тело мальчика там, где бы он мог лежать, если бы выпал из окна. Конечно, это их обрадовало. Но когда  молодые родители вновь вошли в свою квартиру, осознавая, что дома тоже обыскали все комнаты, на них двоих вдруг накатили такие страх и отчаяние, которые в состоянии понять лишь те, кто терял своих детей.

– Господи, где наш сын?! – Впервые со времен детства Рори воззвал ко Всевышнему. Это был искренний крик мольбы раба к его Создателю.

– Боже, где мой мальчик? – Словно эхом тихим опущенным голосом пробормотала мать, упавшая на пол. Ноги больше не могли держать ее.

Почему в этой ситуации отец сказал «наш сын», а мать – «мой»? Рори говорил «наш», потому что не хотел оставаться один с тем злом, которое вернулось в его дом. Он присел рядом с женой и странно смотрел в темные углы комнат.

– Это он, – прошептал он жене.

Она поспешно подняла глаза, думая, что муж говорит об их сыне. О ком же еще он может говорить? Но увидев его взгляд, она поняла, о ком шла речь. Она тяжело вздохнула, схватилась за голову и с усталой злобой произнесла:

– Прошу тебя, только не начинай...

Жена знала про Уу и про все то, что произошло с Рори в детстве. Конечно, в глубине души она никак не могла поверить, что существуют какие-то злые чудища, уносящие детей в лес. Она честно признавалась в этом мужу, и он не мог судить ее. Но сейчас он хотел, чтобы она ему верила.

– Оно вернулось. Оно украло нашего ребенка, – шептал он.

Потом Рори вдруг вскочил и зарычал во тьму, словно обезумевший:

– Эй ты! Трус, нападающий на детей! Выходи! Я не боюсь тебя!

Жена начала плакать, думая, что ее муж помешался.

– Выходи! Давай сразимся. Я готов! Забери меня! Мой сын ни в чем не виноват! Забери меня!

Несчастный отец плакал, бродил по комнате, вновь взывал к существу из тьмы. Но ответом ему была только мертвая тишина. Тогда Рори стал крушить все вокруг. Жена не останавливала его. Их сын исчез. Ей было страшно от поведения своего любимого человека, но уже ничто не могло испугать ее больше, чем тот факт, что она больше не увидит своего мальчика.

– Выходи же! Испугай меня еще раз, если ты можешь! – Кричал Рори. – Или ты можешь пугать только маленьких детей? Какое же ты тогда зло? Ничтожество...

После этих слов дверца шкафа отворилась... С трудом превозмогая тревогу перед мучительным неизвестным, родители заглянули внутрь.

– Боже мой...– прошептали они одновременно от открывшейся перед ними картины. Они не могли поверить тому, что видят.

Подпишись, чтобы не пропустить продолжение. Завтра последняя глава.

Этот рассказ - лишь один из трех историй в книге "Потерянные дети". Ее можно скачать по ссылке в шапке профиля.