— Слушай, ты когда-нибудь задумывался, что такое вообще мысли? — спросил я, помешивая ложечкой кофе.
— Мысли? — друг поднял глаза из чашки. — Это такие существа, которые живут в голове и устраивают там ночные дискотеки.
— Точно! — засмеялся я. — Стоит им начать — и не остановишь. Прыгают, как блохи на ярмарке. Ни тебе логики, ни порядка. Одна думает о работе, вторая выбирает новую жизнь с понедельника, третья следит за курсом доллара, а четвёртая вспоминает что-то из детства, отчего почему-то щемит в груди.
— И всё одновременно, — кивнул он. — Я как-то пытался их остановить. Сел, закрыл глаза, думаю: «Сейчас посижу в тишине». Ага, щас! Через три секунды уже планирую ремонт, вспоминаю, кому должен перезвонить, и размышляю, зачем вообще человечеству электричество.
— Вот именно. Мысли — как телевизор с сотней каналов без пульта. И всё орёт одновременно.
Кофе остывал. За окном лениво ползли облака, моросил дождь, и огромный жёлтый лист медленно спускался на землю.
— А ведь из этих мыслей рождаются эмоции, — сказал я. — Подумал что-то светлое — и уже улыбаешься. Подумал гадость — и день испорчен.
— Мысли — как специи. Пересолишь — не съешь.
— Или, наоборот, не добавишь — и пресно.
— Так откуда они вообще берутся, эти специи? — спросил он.
— Да отовсюду! Опыт, новости, соцсети, подкасты, чужие разговоры в очереди. Все эти «контентные крошки» падают в голову, и из них потом варится каша. Мы думаем, что просто пролистали ленту, а на деле — пригласили мусор к себе на ужин.
— Точно, — усмехнулся он. — Одни гордятся тем, что не смотрят телевизор, но при этом сутками зависают на YouTube. Те же ток-шоу, только ведущие в худи.
— И мы всё это перевариваем, перевариваем... А потом удивляемся, почему внутри тревожно.
— Так, может, фильтровать? — спросил он. — Как воду.
— Фильтровать — да. Но полностью отгородиться не выйдет. Мы же не монахи на горе. Зато можем выбирать, что пускать в голову.
— Например, почитать Чехова или рассказы Вильяма Сивы ?
— Ну, допустим! — улыбнулся я. — После таких текстов в голове становится тише.
— А если включить политические дебаты — то всё, пошёл внутренний митинг с транспарантами.
Он смеялся, но потом стал серьёзен.
— А ведь правда. Мы сами устраиваем у себя в голове революцию. Придумываем катастрофы, которых нет.
— Да! Сидишь, придумываешь, как тебя кто-то не поймёт, откажет, подведёт. И всё — настроение на нуле, хотя ничего ещё не произошло.
— А потом оказывается, что человек даже не знал, что у тебя в голове был целый военный совет.
Мы оба рассмеялись. В смехе было что-то узнаваемое.
— И ведь самое смешное — мы потом верим этим внутренним диалогам, как официальным новостям.
— А ведь их даже никто не подтверждал! — сказал он. — Ни один источник!
Помолчали. Но теперь — по-другому. Спокойно. По-доброму.
— Может, дело не в мыслях, а в том, кто за рулём? — сказал я. — Можно ведь просто вовремя нажать тормоз, если разогнался.
— Или хотя бы руль не отпускать, — усмехнулся он.
Мы допили кофе. Солнце пробилось сквозь тяжёлые облака, луч упал на наш стол.
— Знаешь, иногда достаточно просто сказать себе: «Стоп».
— Или хотя бы «Хватит выдумывать».
— А потом встать и сделать хоть что-то реальное. Пусть маленькое, но настоящее.
— Главное — не дать мыслям метаться, как котам на валерьянке.
Мы рассмеялись. И вышли из кафе, оставив за столом пару ненужных тревог.
