Психология | Psychology

Учёные обнаружили, что ложные воспоминания могут засесть в чьей-то голове, если человек подвергается воздействию дезинформации сразу после случившегося события или если ему задают наводящие на размышления вопросы о прошлом. Они реконструируют события. Это не означает, что воспоминания — полная ложь, но означает, что люди рассказывают историю о себе и объединяют в ней то, что действительно помнят в деталях, с тем, что в целом похоже на правду.

Как показывают эксперименты, около 40 процентов деталей того или иного события меняются в нашей памяти еще в течение первого года, а спустя три года эта величина достигает уже 50 процентов. При этом не столь важно, насколько «эмоциональны» эти события: результаты справедливы и для серьезных происшествий, таких как теракты, и для более бытовых ситуаций.

И все потому, что наши воспоминания подобны страницам в Википедии, которые можно редактировать и дополнять с течением времени. Когда некоторые фрагменты случившегося выпадают из памяти, мозг дополняет эпизод нашей биографии логичными деталями, которые подходят к той или иной ситуации.

Этот феномен хорошо описывает парадигма Диза–Родигера–Макдермотта (Deese–Roediger–McDermott, DRM). Несмотря на сложное название, она довольно проста, и ее часто используют для изучения ложных воспоминаний. Психологи дают людям список связанных между собой слов, таких как кровать, сон, спать, усталость, зевок, а спустя некоторое время просят вспомнить их. Как правило, испытуемые вспоминают слова, относящиеся к той же теме, например, подушка или храп, но которых не было в первоначальном списке.

Кстати, это же отчасти объясняет возникновение «дежавю» — состояния, когда, находясь в новом для нас месте или ситуации, мы ощущаем, что однажды с нами это уже происходило.

При этом в обществе господствует мнение, будто воспоминания, полученные в стрессовой ситуации, или так называемые «воспоминания-вспышки» наиболее четки и достоверны. Отчасти оно связано с тем, что люди искренне убеждены в том, что говорят правду, когда делятся такими воспоминаниями, и эта уверенность никуда не пропадает, даже если рассказ обрастает новыми ложными деталями. Но нужно понимать, что чем сильнее эмоция, связанная с моментом, тем больше вероятность того, что те части нашего мозга, которые задействованы в памяти, будут активированы.

Вы не сможете вспомнить каждую поездку на работу, но, если во время одной из них вы станете свидетелем какой-нибудь серьезной аварии, вы, вероятно, этого не забудете. Воспоминания, которые остаются с нами, окрашены эмоциями. И это важно для нашего выживания: животное идет к ручью, где его кусает тигр, но выживает. Теперь животное знает, что на тот ручей лучше больше не ходить

Но встаёт вопрос - почему же столь важный инструмент, как человеческая память, настолько несовершенен? Тут существует сразу несколько возможных объяснений.

В 1995 году психологи предложили «теорию нечетких следов», в которой разделили человеческую память на «буквальную» (verbatim) и «содержательную» (gist). Буквальная память хранит яркие детальные воспоминания, в то время как содержательная — смутные представления о прошлых событиях.

Чем старше становится человек, тем больше он склонен полагаться на содержательную память. Это объясняется тем, что многие важные воспоминания могут понадобиться нам не сразу: например, студенту, успешно сдавшему экзамен, необходимо помнить выученный материал и в следующем семестре, и в будущей профессиональной жизни. В данном случае важно не только запомнить информацию на определенный день или неделю, но и сохранить ее в течение длительного периода времени, и содержательная память в подобной ситуации играет более важную роль, чем буквальная.

По мере того, как человек становится старше, улучшается и его буквальная память, и содержательная. Например, взрослый с большей вероятностью запомнит список слов, но также и с большей вероятностью добавит в него подходящее по смыслу слово, которого в нем изначально не было. У детей же содержательная память не так развита, зато буквальная память окажется более точной (пусть и не такой вместительной).

Другие исследователи полагают, что изменчивость памяти может быть некоторым образом связана с нашей способностью представлять будущее. Например, когда людей просят вообразить себе некоторое предстоящее событие, например, подготовку к отдыху, у них часто возникают воспоминания из прошлого.

Это значит, что те же процессы, которые заставляют наш мозг дополнять воспоминания ложными деталями, теоретически могут помогать нам моделировать возможное будущее, искать пути решения потенциальных проблем и предсказывать развитие критических ситуаций.

Кроме того, связь между памятью в целом (не только ложной) и воображением наблюдают и нейробиологи. Учёные с помощью МРТ-сканера анализировали мозговую активность испытуемых, то вспоминавших события прошлого, то представлявших себе будущее. Оказалось, что между воспоминаниями и воображением наблюдается удивительное сходство — во время обоих процессов активируются схожие отделы мозга.

Если гипотезы ученых верны, то пластичность нашей памяти — вовсе не недостаток, а суперспособность, позволяющая нам быть более адаптивными. Быть может, через несколько десятилетий психологи научатся контролировать воспоминания, чтобы помочь больным справиться с тяжелыми психическими состояниями.

Больше подобных постов, а также советов о повышении продуктивности своей работы, эффективных способах борьбы с прокрастинацией найдёте в моём канале. На этой неделе у меня выходит серия по тостов о том, как наш мозг работает с информацией – сколько мы информации запоминаем, кто такие аудиалы и визуалы, обсудим, как умер Мандела и много чего ещё.

Каро и Дениз — двое из многих детей в возрасте от 14 до 17 лет, находящихся под опекой, за развитием которых следят профессиональные работники. На мой взгляд, большинству детей и подростков не хватает вот этой способности адаптироваться к невзгодам, справляться с трудными обстоятельствами, кризисами и страданиями, оставаясь психически здоровыми, т. е. не развивать психические расстройства в долгосрочной перспективе.

У большинства появляется логичный вопрос: Как получается, что некоторые дети вырастают здоровыми и уравновешенными взрослыми, несмотря на неблагоприятные обстоятельства? Почему поражения и потери одних людей ввергают в глубокие кризисы, а другие быстро обретают равновесие? Откуда берётся эта внутренняя сила? Можем ли мы научиться этой «устойчивости» и даже передать её детям?

Я бы отнёс большинство подобных детей к группе риска, поскольку они вырастают в стрессовых условиях. Они из бедных, часто неполных семей, страдали от голода, а некоторых избивали или издевались над ними (физически и/или психически). Став взрослыми, большинство из них столкнулись с теми же проблемами, что и их родители. Они слишком много пьют, бросали школу, имеют психические заболевания, безработны и имеют проблемы с законом. Есть и позитив: статистка говорит, что примерно 25% этих детей из группы риска вырастают здоровыми и продуктивными взрослыми с позитивным отношением к жизни, несмотря на плохие «стартовые условия».

Я называю таких людей так: уязвимые, но непобедимые. Почему они выжили там, где другие сбились с пути? В поисках ответов я натыкаюсь на разные исследования и изучаю траектории развития в группе риска. Так я обнаружил, что по сравнению с «неудачливыми» детьми, «устойчивые» дети обладали ресурсами, которые смягчали влияние их дисфункциональных родителей.

Например, в детстве у таких людей был по крайней мере один человек, который поддерживал их, верил в них: родственники, соседи, друзья, члены церкви и очень часто социальные педагоги в интернатах, которые были близки ребёнку, оказывали ему поддержку и служили ему опорой и положительным образцом для подражания. Кроме того, жизнестойкие дети отличались от остальных характеристиками, которые у них были особенно выражены: они были отзывчивы и социально компетентны, обладали хорошими навыками решения проблем и общения, чаще брали на себя ответственность в трудные минуты.

Они также проявляли больше выносливости и больше мотивации к достижениям, обладали более уравновешенным темпераментом – и, видимо, чувствовали, что могут чего-то добиться. Устойчивые дети заявили в опросах, что, по их мнению, они могут положительно повлиять на свои школьные трудности посредством упорного труда.

Но даже у тех, кому не повезло с родителями и обстоятельствами, есть надежда. Вполне возможно, что другие воспитатели смогут дать детям ту привязанность, которая так важна для здорового развития. В исследовании Лёзеля Билефельда, в котором приняли участие 200 подростков, была группа из 89 «устойчивых» людей, которые, несмотря на неблагоприятные признаки, добились положительного развития - у них также обычно был один или несколько близких контактов вне семьи. «Учителя или домашние воспитатели, а также спортивные тренеры, руководители кружков и клубов и друзья», — говорит Лёзель. Таким образом, социальная поддержка вне семьи является одним из наиболее важных факторов устойчивости – даже для подростков, которым уделяется достаточно внимания дома у родителей.

Этот факт развенчивает распространённый миф о психической устойчивости. Он гласит, что эта устойчивость — личностная черта, которая либо есть, либо нет. Изабелла Хельмрайх, научный руководитель Института исследований Лейбница в Майнце, опровергает это. По словам Хельмрайх, строссоустойчивость — это процесс, характеризующийся множеством факторов, которые влияют друг на друга, то есть усиливают или ослабляют друг друга.

«Резилентность — это взаимодействие врождённых возможностей и тех, которые люди приобретают в ходе своего развития при взаимодействии с окружающей средой», — говорит Изабелла, — «а также условий, которые они там находят — существует ли социальная сеть, которая их поддерживает?»

Вот почему, на мой взгляд, нельзя сказать, что однажды наработав эту устойчивость, мы обретём её навсегда. Возможно, я хорошо справляюсь с одним кризисным событием, а следующее выбьет меня из колеи. И такое бывало. Например, потому что я настолько эмоционально затронут, что не могу использовать факторы личной устойчивости. Или потому, что на данный момент нет людей, которые бы меня поддержали, и все изменилось бы к лучшему.

На первом сеансе девушка нервничала, руки дрожали, глаза на мокром месте. Она долго не могла начать говорить. Наконец, собравшись с силами, твердо заявила о своей ориентации и попросила сразу сказать ей, если я «не френдли», чтобы мы оба не теряли время. Молодец, искренне. Это позиция, и чтобы заявить о ней требуется много смелости. Хорошее начало!

Конечно, «френдли». Для любого психолога, работающего в гуманистическом направлении, будь то гештальт или экзистенциальный подход, клиент – это, прежде всего, человек, личность, которая стремится более полно понять и принять себя. Эти слова немного успокоили девушку, но первые встречи все равно ушли на установление контакта. Вместе мы потихоньку создали атмосферу безопасности и очень условного, но все же доверия.

Проработав, насколько возможно, историю с расставанием, мы начали формировать настоящий запрос. Алиса с горечью смогла сказать: "Каждый раз, когда я начинаю доверять кому-то, всё рушится. Я очень боюсь снова быть преданной". Еще бы. Такого опыта в ее жизни хватало.

Нужно было выдохнуть и попробовать за что-то зацепиться. Я предложил посмотреть на мой любимый проективный инструмент - метафорические карты. Алиса удивилась, но, поскольку определенное доверие ко мне и методу уже сложилось, она согласилась попробовать, но «без особых надежд».

Я разложил набор карт с различными изображениями: пейзажи, животные, абстрактные формы и сцены из жизни. Попросил Алису выбрать карту, которая ассоциируется у неё с самим понятием «доверие». Девушка долго смотрела на карты, глаза метались между образами. Наконец, она выбрала изображение моста через бурную реку.

«Почему именно она?», - спросил я. Алиса задумалась: «Мост — это что-то, что соединяет два берега. Но если он ненадежен или разрушится, то можно упасть в реку и утонуть. Так же я чувствую себя в отношениях: боюсь, что мост рухнет».

— А если выбрать карту, которая бы изображала идеальные отношения для тебя, что бы это было?

На этот раз девушка выбрала изображение уютного дома с теплыми огнями внутри. «Этот дом — это место, где я могу быть собой и не бояться», — сказала она. Мы обсудили, кто мог бы жить в этом доме, как он выглядит изнутри – добавили деталей, чтобы закрепить образ безопасного места. С сессии Алиса ушла собранная, с расправленными плечами. О чем-то усиленно думала…

Конечно, после одной этой встречи сомнения не покинули девушку. Она продолжила задавать вопросы и себе, и мне: «А вдруг я никогда не смогу доверять? Что если все мои усилия будут напрасны?». Эти мысли мучили её, заставляя снова и снова прокручивать в голове прошлые неудачи.

Мы продолжили работу с картами и тревогой. Постепенно тревога трансформировалась в страх, с которым мы работали через «катастрофизацию» и погружения в прошлое, туда где недоверие к людям поселилось в клиентке впервые.  Наконец, Алиса смогла сформулировать запрос. «Я хочу научиться строить новые «мосты» в отношениях». Я помог ей разработать стратегию для постепенного восстановления умения доверять, начиная с маленьких шагов.

Например, мы обсудили важность честного общения и установления границ. Я предложил Алисе практиковать доверие в небольших, безопасных ситуациях, таких как просьба о помощи или делегирование задач на работе. Постепенно Алиса начала замечать положительные изменения: она стала более открытой и уверенной в себе.

Однако каждый шаг вперёд сопровождался внутренней борьбой. Были моменты, когда девушка хотела всё бросить и вернуться в свою зону комфорта — одиночество, недоверие жалость к себе. Однажды после особенно трудного дня на работе, когда её начальник излишне жестоко раскритиковал её за мелкую ошибку, Алиса почувствовала себя совершенно разбитой. Она призналась, что плакала всю ночь, думая о том, что никогда не сможет изменить свою жизнь.

И это пройдет. С опорой на мою поддержку и её собственное желание двигаться дальше и расти над собой. Я предложил Алисе вести дневник благодарности и записывать туда каждый день по одной вещи, за которую она могла бы быть благодарна себе или миру. Немного помогло. Алиса научилась фокусироваться на положительных аспектах своей жизни и видеть прогресс.

Спустя несколько месяцев нашей работы, Алиса «окрепла» и почувствовала изменения в себе. Она начала строить более здоровые отношения с окружающими и даже решилась на новые отношения. Надя была немного старше, и рядом с ней Алиса смогла приоткрыться и почувствовать себя в безопасности.

Со временем Алиса убедилась в терпеливости Нади и ее готовности слушать партнера.  При этом в начале отношений девушка часто испытывала приступы паники и сомнений. На одной из наших встреч Алиса со слезами призналась: "Я боюсь, что она уйдёт, так же как и все остальные".

— Но Надя – не все остальные, это раз. Разве честно так о ней думать? Во-вторых, ты уже год работаешь над собой, лучше понимаешь себя, свои границы и потребности. Как ты смотришь на то, чтобы поговорить о них с Надей, а заодно спросить, что важно и ценно в ваших отношениях для нее?

И…Алиса попробовала. Разговор был долгий, но спокойный. Девушки поняли, что многое могут дать и получить друг от друга. Они признали, что любые отношения могут закончиться, но в моменте они были счастливы. На этом этапе Алисе этого оказалось достаточно. Терапия продолжается, но вопрос отношений не поднимался уже давно. Радуюсь за нее.