Авторские истории
40 227 постов
•
28 272 подписчика
0 просмотренных постов скрыто
Как мяукнется, так и откликнется
Предыдущие истории про шута Балакирева можно послушать тут
Ночная смена
Доктор Артемьев всегда был немного странным и не то чтобы он был плохим врачом - наоборот, его профессионализм не вызывал сомнений. Пациенты его любили за спокойствие и уверенность, коллеги уважали за хладнокровие в самых критических ситуациях, но ... была в нем какая то отстраненность, какая то холодная пустота в глазах, которую списывали на усталость от постоянных вызовов, на тяжесть профессии.
Сегодняшняя смена началась как обычно - звонок, адрес, суета, пожилая женщина, сердечный приступ. Артемьев работал быстро, четко, без лишних движений, вводил препараты, слушал, успокаивал, когда состояние стабилизировалось, он отдал распоряжения медсестре и вышел из комнаты, оставив за собой легкий шлейф антисептика и чего-то еще … неуловимого, что всегда сопровождало его.
Следующий вызов - авария, двое пострадавших, один в тяжелом состоянии, Артемьев снова погрузился в работу, видел кровь, видел боль, видел страх и в эти моменты его лицо становилось непроницаемой маской, мог часами говорить о анатомии, о физиологии, о механизмах травм, но никогда - о себе. Поздним вечером, когда город уже погрузился в сон, поступил очередной вызов - молодая девушка, потеря сознания, прибыв на место, Артемьев обнаружил ее лежащей на полу квартиры, бледной, с едва заметным пульсом, начал реанимацию, его движения были отточены до совершенства - но что-то было не так. В его глазах, обычно сосредоточенных на спасении жизни, мелькнул странный, почти хищный блеск - он наклонился ближе, его дыхание стало прерывистым, Артемьев не стал дальше оказывать помощь а изучал - ее тело, ее реакции, ее уязвимость. В его голове проносились не медицинские протоколы а совсем другие, темные мысли, он чувствовал власть, абсолютную власть над жизнью и смертью.
Девушка умирала на его глазах а он просто наблюдал за этим процессом.
Когда приехала еще одна бригада скорой, они увидели сидящего на диване Артемьева с улыбкой на лице и пустым взглядом в пространство, умершую девушку на полу и вызвали полицию. Полицейские приехали быстро, Артемьев уже не был тем спокойным врачом, его глаза горели безумным огнем, он не сопротивлялся, но в его молчании было что то пугающее - просто смотрел на них и в этом взгляде читалось не раскаяние а скорее … разочарование в том, что его игра была прервана.
Слухи поползли по городу, как ядовитый плющ, врач скорой помощи, который, возможно, не спасал а играл с жизнями, играл с болью. Его профессионализм, его спокойствие - все это оказалось лишь маской, скрывающей чудовищную пустоту. Никто не мог понять, как такой человек мог так долго оставаться незамеченным, как он мог так искусно скрывать свою истинную природу. Но теперь, когда правда вышла наружу, каждый, кто когда либо сталкивался с доктором Артемьевым, начинал переосмысливать свои воспоминания, искать в его словах и поступках скрытые смыслы, которые раньше ускользали. Ночная смена закончилась, но для многих она только начиналась, наполняясь тенями и страхом, порожденным человеком, который должен был спасать, но выбрал другой путь, где жизнь и смерть были лишь инструментами в его извращенной игре.
Следствие шло медленно, мучительно - допросы, экспертизы, свидетельства коллег и пациентов, все сходились в одном, что Артемьев был гением своего дела. Но гений, как оказалось, может быть очень опасен, его квартира, обычная, ничем не примечательная, стала объектом пристального внимания. Там не нашли ничего, что могло бы прямо указывать на его преступления, никаких окровавленных инструментов, никаких трофеев, только книги, очень много книг. Медицинская литература, анатомические атласы, но среди них затесались и другие, куда более мрачные тома - трактаты по психологии отклонений, истории серийных убийц, даже старинные гримуары, которые, казалось, были там совершенно неуместны. Его коллеги, те, кто работал с ним бок о бок, были в шоке, медсестра Светлана, которая часто дежурила с Артемьевым, вспоминала его странные, долгие взгляды на пациентов, когда те были без сознания, но списывала это на профессиональное любопытство, на желание понять, как работает организм в критическом состоянии. Теперь же эти воспоминания приобретали зловещий оттенок и она вспоминала, как однажды, после особенно тяжелого вызова, Артемьев долго стоял у окна, глядя на ночной город, и тихо сказал:
- Какая хрупкость … Какая уязвимость ...
Тогда она не поняла, что он имел в виду а теперь ей стало страшно.
Психиатры бились над его личностью, диагноз "антисоциальное расстройство личности" казался очевидным, но не объяснял глубины его извращенности. Артемьев не испытывал раскаяния, не проявлял страха, на допросах он отвечал на вопросы спокойно, с той же отстраненной вежливостью, что и на вызовах, говорил о медицине как о науке, о человеческом теле как о сложном механизме.
Когда его спрашивали о девушке с последнего вызова скорой помощи, лишь пожал плечами и сказал:
- Я делал все, что в моих силах, результат был непредсказуем.
В ходе одного из допросов, когда следователь надавил на него, спрашивая о его истинных мотивах, Артемьев вдруг улыбнулся, но это была не теплая, человеческая улыбка а скорее хищный оскал:
- Вы думаете, я играл с их жизнями? - спросил он и в его голосе прозвучала нотка презрения - я исследовал, искал пределы выносливости, пределы боли, пределы жизни. И иногда я находил их а это было знание, которое не найти ни в одной книге!.
Его слова посеяли новую волну ужаса - если он не просто убивал а "исследовал", то сколько таких "исследований" он провел, оставаясь незамеченным? Сколько жизней было потеряно не из за врачебной ошибки а из за его извращенного любопытства?
Дело Артемьева стало одним из самых громких и пугающих в истории небольшого города, его судили и приговор был суров. Но даже в тюрьме, в своей одиночной камере, он оставался все тем же загадочным и пугающим человеком, продолжал читать и писать. Его письма, адресованные неизвестным получателям, были полны философских размышлений о природе человека, о смерти, о границах дозволенного.
Светлана, уволившись со скорой помощи, пыталась начать новую жизнь, но кошмары преследовали ее, каждый раз, когда она слышала сирену, ее сердце сжималось от страха. Она видела перед собой лицо Артемьева, его холодные глаза и чувствовала, как по спине пробегает дрожь, стала избегать врачей, боялась даже обычного осмотра. Все время вспоминала, как увольняясь и перебирая старые вещи, она нашла небольшой блокнот, который Артемьев оставил на станции. Она никогда не обращала на него внимания, считая его просто рабочим инструментом, но тогда, движимая необъяснимым импульсом, она открыла его. Страницы были заполнены аккуратным, каллиграфическим почерком, сначала там были обычные записи о пациентах, дозировках лекарств, диагнозах, но чем дальше, тем более странными становились записи. Артемьев описывал свои ощущения во время экстренных ситуаций, но не с точки зрения спасения жизни а с точки зрения наблюдения за реакцией организма на стресс, детально описывал, как меняется пульс, дыхание, как расширяются зрачки под воздействием страха или боли.
Иногда в записях появлялись странные, метафорические выражения - "Тело это храм, но иногда хочется увидеть, как оно трещит под натиском", "Смерть это не конец а лишь переход и я помогаю им перейти". Светлана читала и ее охватывал ужас, понимала что эти записи - не просто медицинские наблюдения а дневник его извращенных экспериментов.
В одной из последних записей, датированной днем ареста, Артемьев писал:
"Сегодня я почувствовал, как тонкая грань между жизнью и смертью почти стерлась и это было восхитительно! Но они не поймут, никогда не поймут истинной красоты этого процесса!".
Светлана закрыла блокнот дрожащими руками и поняла, что Артемьев не просто маньяк, он был одержим идеей познания пределов человеческого существования и медицина для него была лишь инструментом для достижения этой цели, его спокойствие и профессионализм были лишь фасадом, за которым скрывался бездонный колодец извращенного любопытства. После она решила передать блокнот следователям, возможно, это поможет им лучше понять мотивы Артемьева и найти других его жертв, о которых они еще не знали. Но даже после этого, Светлана знала, что никогда не сможет полностью избавиться от тени доктора Артемьева, его история стала для нее вечным напоминанием о том, что зло может скрываться под самой обычной маской и что самые страшные монстры могут носить белый халат.
И каждый раз, когда она видела врача, она невольно искала в его глазах тот самый холодный, отстраненный блеск, который навсегда остался в ее памяти ...
Показать полностью
История одного попугая
Что это такое?! Что за шум? Снова тишина. Ещё темно. Может с улицы послышалось? Ладно, продолжу спать.
Вот и утро! Странно, не слышно звука телевизора. Видимо хозяин спит ещё. Ну, не страшно, еда есть, вода тоже, а поболтать всегда успеем.
Странно. Уже день. Всё ещё не видел его. А может он ушел утром? Или ночью? А это тогда дверь хлопнула? Дач наверное так. Грустно конечно, но мало ли что случилось, раз посреди ночи ушёл. Еда ещё есть, воды маловато, но до вечера должно хватить.
Уже темнеет, а его всё нет. Вода почти закончилась. Он и раньше бывало на весь день уходил, но обычно менял мне воду и еду. Ладно, пора спать, утром наверное вернётся.
Утро. Его всё ещё нет. Вода закончилась. Где же он? Побыстрее бы вернулся.
День. Всё ещё нет.
Вечер. Как же хочется пить… и как клонит в сон.
Ночь. О, вот он, хозяин, вернулся! Говорит: «Извини, что так получилось». Да ничего страшного, главное, что ты вернулся! Как же я рад! Настолько, что даже пить не хочу. Но всё же надо, наверное. Ладно, сейчас он нальет воду, поменяет корм и выпустит гулять. Ну и что, что ночь? Сколько я в этой клетке сижу уже!
Тянется к клетке, видимо решил сначала корм сменить. Ну ладно, лишние пару минут подожду.
Странно, обычно ему нужно было клетку открыть, чтобы внутрь попасть, а сейчас… он подставил руку, чтоб я на неё запрыгнул. Хм, ладно, но я точно не умею проходить сквозь решётку. И, я прошел сквозь закрытую решётку? Что? Может, мне показалось, и…
А кто это в клетке? Ещё один попугай? А почему он лежит? Подождите-ка… это же ведь я! Но как… неужели…
Так вот оно что. Но почему… и что делать дальше? Хозяин говорит, что я теперь свободен и волен лететь, куда захочу. Но я никуда не хочу. Хочу быть тут, с ним.
Итак, прошло две недели, кто-то стучит и звонит в дверь. Кажется, соседка. Спустя некоторое время она прекращает. Ещё примерно через час раздался звук открывающегося замка. Интересно, кто там пришёл?
Родня хозяина. Дочь и сын. Кажется, муж дочери. И с ними ещё кто-то.
Они плачут. Муж куда-то звонит.
Приехали ещё какие-то люди, забрали хозяина. Все остальные тоже покинули дом.
Спустя несколько дней собрались ещё люди. Но сюда они не заходили. Мы с хозяином вышли к ним. Сын, дочь, их семьи. Друзья хозяина. Они плачут.
Едем куда-то загород, хозяина закапывают в землю. Родственники и друзья прощаются с ним.
Все они разъезжаются. А хозяин обнимается со своей женой. Они счастливы. Хозяин подзывает меня к себе. Я подлетаю, сажусь ему на плечо. Я тоже счастлив с ними.
Показать полностью
Поиски гениального трейдера
Предыдущие главы:
Глава 13. Цифровое племя, состоящее из волков
Глава 14. Хакер, дышащий через бэкдоры
Поиски гениального трейдера
Биржевые сводки лились по стенам офиса как водопад. Пол стоял перед гигантским экраном, где мировой рынок пульсировал в режиме реального времени в такт жадности и страху.
— Нам нужны не трейдеры, — произнёс он, не оборачиваясь. — Нам нужны шахматисты, которые видят поле на двадцать ходов вперёд и делают ставки за две секунды.
Мэт, развалившись в кресле с чашкой холодного кофе, бросил папку на стол.
— Шахматисты быстро сгорают на бирже. Нам нужны не логики, а хищники. — Он ткнул в портрет мужчины с ледяными глазами. — Вот, например, Лео Мартенс. Он взлетел на коротких позициях во время кризиса и заработал миллион за ночь.
— И потерял всё через неделю из-за эмоций, — Голос Пола звучал как скрежет металла. — Нам нужны не игроки, а провидцы.
Мэт закатил глаза:
— Провидцы? Это же не средневековье, Пол. Ты хочешь, чтобы они предсказывали будущее в хрустальном шаре?
— Нет, чтобы чувствовали его в цифрах. — Пол коснулся экрана, и графики сменились на серию головоломок, где мерцали фрактальные паттерны и уравнения с отсутствующими переменными. — Вот их хрустальный шар.
***
На следующий день первый кандидат вошёл в комнату. Свет неоновых ламп мерцал, отражаясь в стеклянных стенах, где в реальном времени обновлялись биржевые котировки. Ева Кортес была профессором математики, перешедшая в трейдинг. Её пальцы, украшенные кольцами с рубинами, зависли над клавиатурой.
— Правила просты, — голос Пола зазвучал из динамиков. — У вас есть три минуты, чтобы найти аномалию в этих данных. На кону миллион виртуальных долларов.
На экране образовался хаос, где были столбцы из чисел, сливающихся в серую массу. Ева даже не моргнула. Её глаза сузились, будто фокусируясь на одном пикселе.
— Время пошло, — сказал Мэт, запуская таймер.
Через сорок секунд она выделила строку, где число внезапно появлялось среди котировок нефти.
— Это не аномалия, — её голос звучал спокойно. — Это подсказка. Вы зашифровали ответ в паттерне бесконечности.
Пол молча улыбнулся. Мэт нахмурился, отмечая в планшете:
— Нам не нужна ещё одна шизанутая.
Следующим был Джейсон Вейл, бывший военный пилот. Его задача была удержать виртуальный портфель на плаву во время смоделированного краха. Графики рухнули в красную зону, сирены взвыли. Джейсон не моргнул. Его пальцы летали по клавишам, фиксируя прибыль на падении.
— Он не боится огня, — пробормотал Пол, наблюдая, как Джейсон продаёт акции за секунды до виртуального банкротства компании.
— Ему не хватает воображения, — ответил Мэт. — Он реагирует, а не предвидит.
Третья задача досталась Мике Сантос, девушке в очках с розовыми стёклами, которая когда-то взломала биржу криптовалют ради спортивного интереса.
— Рынок ваш, — сказал Пол. — Торгуйте.
Мика закрыла глаза. Прошла секунда, другая…
— Покупаю акции биотехов, продаю золото и нефть. — Её голос звучал гипнотически. — Через две минуты здесь будет обвал.
— На чём основаны расчёты? — спросил Мэт.
— На ритме, — улыбнулась она. — Рынок это джаз и вы либо слышите мелодию, либо нет.
Пол замер. На экране, который должен был быть пустым, вдруг всплыли цифры точь-в-точь как предсказала Мика.
— Как?.. — начал Мэт.
— Она подключила свой имплант, — Пол показал на браслет на её запястье, где мигала крошечная лампочка.
— Нейроинтерфейс! Он читает биржевые потоки через кожу.
— Читерство, — фыркнул Мэт.
— Инновация, — поправил Пол.
К полуночи они остались вдвоём среди моря пустых кофейных стаканов и разочарований.
— Мартенс — азартен, но слеп. Вейл — стабилен, но ограничен. Мика… — Мэт вздохнул. — Гений, но непредсказуема.
— Именно поэтому она нам нужна, — сказал Пол, выводя на экран её профиль.
— А если она сольёт нас конкурентам?
— Кто не рискует, тот не пьёт шампанское!
Мэт потянулся к кнопке вызова кандидатки, но вдруг экраны взорвались алым цветом. Курсы криптовалют рухнули, а акции компаний гигантов поползли вниз. Это было совсем не то, что предсказывала Мика.
Мэт с Полом переглянулись.
— Всё это не то, — сказал Пол.
— Согласен, — кивнул Мэт. — Всё отстой! Нам нужно разработать по-настоящему революционные тесты для выявления гениев!
(Спасибо большое за лайки и комментарии, которые помогают продвигать книгу!)
Показать полностью
1
ДИПЛОМНИК
Детективный фильм-книга
Десятая серия
СССР, Свердловск, лето, ночь, аллея городского парка.
С включёнными фарами, направлеными на деревья, стоят милицейские машины, около скамейки, где сидела Маша, установлены осветительные лампы, работают криминалисты.
Власов стоит рядом, в плаще и шляпе, одной рукой курит тонкую тёмную сигарету, второй вытирает платком кровь на щеке.
Московский криминалист Дёмин:
Найдена её пудреница с разбитым зеркалом, сумки нет. Есть один след обуви, примерно 43 размер. Преступник наступил на мягкую почву без травы, а так как нёс на плече тело, след получился вдавленный.
Власов:
Это хорошо, сделайте силиконовый слепок следа. Поворачивается к одному из оперативников, - Как вы его проморгали лейтенант, пока нас не было?
Лейтенант, смущённо переминаясь с ноги на ногу:
Так это… На аллее не было никого…она села…а он ….сзади из кустов… Ещё фонарь над скамейкой не горит… Мы не увидели, всё как-то быстро…
Из-за кустов парка, выходят Титов и двое оперативников с фонарями, они запыхались, у Титова порез от ветки на лбу.
Титов Власову:
Прочесали всё в направлении дороги, есть обломанные ветки и следы волочения. На обочине свежий след протекторов легковушки, суда по расстоянию между осями это, скорее всего, «Волга».
Власов:
Это уже кое-что! Сделайте крупно снимок протекторов. Подходит к УАЗику и берёт автомобильную рацию, - Центральный, объявляй план «Перехват», останавливать и досматривать все легковые автомобили, движущееся по дорогам города и области. Особое внимание уделить «Волгам». Преступник вооружён и очень опасен. С ним может находится заложница.
Титов:
Почему «может»?
Власов:
Потому что он заложников обычно не берёт, майор! Обращаясь к оперативнику: - Поднимите с постели профессора, пусть едет в МОРГ, возможно, ему предстоит скоро вскрывать тело своей ассистентки.
Раннее утро, подъезд Машиной пятиэтажки, на площадке у квартиры Маши стоит Митя с букетом ромашек и звонит в дверь.
После нескольких звонков, дверь открывает Машин дед, он удивлено смотрит на Митю и букет:
Доброе утро, молодой человек! Вы, наверное, к Марии?
Митя, тревожно:
Доброе! Да! Она уже наверное в институт ушла?
Дед:
Мария на дежурстве со вчерашнего дня, дома не ночевала.
Митя, волнуясь:
Ладно! Спасибо! Извините меня! Вот! передайте, ей будет приятно! - отдаёт букет ромашек и несётся вниз по лестнице.
Телефонная будка возле остановки. Митя звонит в РУВД. Трубку берёт Титов.
Митя, ненатурально позитивно:
Олег Евгеньевич, а где Маша? Я звонил в Бюро, там не берут…
Титов, запинаясь:
Мить…тут такое дело… Машу похитили…
Митя, холодея:
Он?
Титов:
Да…
Митя:
Где и когда это произошло?
Титов:
Сегодня ночью, в центральном парке, во время спецоперации…
Митя:
Олег Евгеньевич, прошу, встретимся в парке, покажете место…мне важно…
Титов:
Хорошо, через полчаса у входа в парк.
Помещение Бюро судебных экспертиз и Морга.
За столом сидит невыспавшийся, уставший профессор, перед ним стопка материалов с фотографиями убитых женщин. На столе звонит телефон, профессор не обращает на него внимание.
Он с тоской смотрит на машин стол, пустую чайную кружку, оставленное ею яблоко и белый халат на спинке стула.
Профессор снимая очки, протирает слезящиеся глаза платком, шепчет одними губами:
Машенька… как же так…
Утро, Свердловская школа милиции СССР, кабинет начальника школы милиции
За столом сидит генерал и ставит подписи на документах. В кабинете входит кадровик - подполковник:
Товарищ генерал-майор, разрешите обратиться?
Генерал:
Чего у тебя, подполковник? Опять донос?
Кадровик:
Никак нет, товарищ генерал! Не донос, а донесение! Докладывает комсорг первого курса. Курсант Григорьев часто прогуливает занятия! Ну тот, которого подстрелили, помните? Говорят он опять выполняет поручения Титова, того которого вы выгнали, помните?
Генерал, морщась:
Что у Григорьева с успеваемостью?
Кадровик, замешкавшись, суетливо открывает папку, которую держал под мышкой и смотрит список оценок:
Вроде … всё на отлично…
Генерал, холодно:
Ну вот и отцепись от него подполковник! Мне из самого министерства звонили, Москвой создана группа по расследованию убийств, Титов и Григорьев в ней, понял? Ты хоть день на практике проработал, подполковник?
Кадровик, гордо:
Конечно, товарищ генерал! Я в школе вождения ГАИ инспектором целый год проработал…
Генерал, резко:
Всё! Свободен, школьный инспектор…
Утро, центральный парк
У скамейки стоят Титов, Митя и опер Сергей.
Опер:
Она сидела здесь, он напал сзади и уволок её в парковую зону за деревья.
Митя:
Выходит сработала идея Власова с наживкой, только мы остались в дураках…а Маша… - Митя зажмурился, и провёл по лицу рукой.
Титов, обращаясь к оперативнику:
Серёга, давай ещё раз вспоминай всё по минутам, не было ничего странного или необычного?
Опер:
Да всё было как обычно, мы следили, она прохаживалась, мимо неё пару раз люди проходили, женщина с коляской, парень с девушкой, дед какой-то. Один военный даже хотел с ней познакомится…
Титов, с напряжением:
В смысле? К ней подходил кто-то? Военный? Какой военный, как он выглядел? Почему сразу не доложил?!
Опер, смущённо:
Так ведь… он ушёл сразу..я подумал прохожий..
Титов:
Через сколько на неё напали, после того, как военный ушёл?
Опер:
Минуты через три…
Титов:
Башкой же надо соображать! Прохожий! Приметы военного, быстро!
Опер, заикаясь:
Невысокий, спортивного телосложения, загорелый, коротко стриженный, форма, похожа на маскировочную «полёвку», вроде берет за поясом, но не десантный, тёмный, скорее морпеховский, звание не разглядел, темно было…
Титов:
Срочно сообщи в дежурку все приметы, подготовь ориентировку на подозреваемого. Запросишь по приметам все воинским части, комендатуры, военкоматы, учебные заведения и госпитали, по служащим, демобилизованным, командированным, прибывшим из расположения частей в отпуск или на лечение.
Опер убегает к машине, Титов и Митя обходят скамейку, идут между кустами и деревьями через парковый массив.
Титов:
Митя, давай ещё раз пройдём его путём, может что найдём, то что ночью не увидели… Не переживай так, она жива…
Митя, тихо:
До этого он никого из жертв в живых не оставлял…
Они идут вдоль деревьев и кустов, оглядывая землю и стволы деревьев. Доходят до самой дороге на краю парка, останавливаются, Митя оглядывается и видит на стволе берёзы красную черту. Он подходит ближе, это не след крови, не краска, это след от красной помады.
Митя гладит ствол дерева, говоря Титову:
Это помада Маши, я точно знаю! Это значит, что он нёс её на плече и она смогла достать помаду, и оставить след на дереве. Следовательно, до того, как он увёз её, она была жива!
День, школа милиции, аудитория кафедры криминалистики, идёт занятие, майор Пташук, проверяет журнал.
В аудиторию вбегает Митя и извиняясь, садится на своё место.
Майор Пташук:
Григорьев! Знаешь ли ты, что главное в работе советского милиционера?
Митя:
Уметь работать головой?
Майор Пташук:
Головой, Григорьев, ты будешь на футболе мячи отбивать и фуражку форменную гордо носить! А в работе советского милиционера главное - дисциплина и субординация! Понял, Григорьев!
Митя, тихо:
Так точно, товарищ майор!
Майор Пташук:
Последний раз допускаю тебя на занятие после звонка! Товарищи курсанты, тема сегодняшнего занятия, записываем - “тактика осмотра места происшествия”.
Митя открывает тетрадь и начинает рисовать схему: в центре круг, он подписывает «Маша», от него стрелки в разные стороны «Власов», «Титов», «Военный», «Опер Сергей», «Профессор», «Неизвестный».
Помещение РУВД, ленинская комната, в команде собрались Власов, Титов, московские: психолог и криминалист.
Власов:
Ребята давайте, что у вас?
Криминалист Дёмин:
Слепок следа ноги сделали. Как я и предположил - 43 размер, ботинки узкая колодка, на каблуке, импортные, дорогие, не советская фабрика точно.
Психолог Травкин:
Я доработал психологический портрет преступника, с учётом того, что жертва не убита сразу, он поменял тактику. Преступник знает о нас и полностью контролирует ситуацию, он её похитил, чтобы нас проучить, убийца с нами играет, перекладывает нас ответственность за смерть, если мы Машу не спасём, вся вина будет на нас…
Титов:
У нас есть приметы предполагаемого подозреваемого: он военный, скорее всего морпех, владеет оружием и приемами рукопашного боя… По всем военизированным подразделениям разосланы ориентировки.
Власов, подходя к доске показывает на большое фото автомобильных шин:
По моему приказу сделали увеличенные снимки протектора, так делают в ФБР, чтобы рассмотреть дефекты и особенности шин. Обратите внимание: правая передняя шина имеет дефект в виде стёртого протектора, а у левой, видите, небольшое круглое тёмное пятно, на всех фото. Это или заплата на покрышке или небольшой камень, попавший между протектором. В любом случае теперь у нас есть приметы колёс автомобиля преступника.
Титов:
Дело за малым, осталось найти эту «Волгу»…
Власов:
Ладно, работаем, с тем, что есть. Машу, скорее всего, уже не спасти. Сориентируйте личный состав районных дежурных частей, в случае сообщений об обнаружении женского трупа, докладывать мне лично и незамедлительно!
Психолог, криминалист и Титов с тревогой смотрят на Власова.
Титов выходит на крыльцо райотдела и закуривает, из-за угла его свистом подзывает Митя.
Титов подходит к Мите:
Мить, что за конспирация?
Митя:
Я не очень московским доверяю! Я должен был вам сразу сказать! Это важно! Это может помочь спасти Машу!
Титов, взволновано:
Говори быстрей!
Митя:
Помните я сказал, что преступник никого из жертв в живых не оставлял? Это не так! Моя мама несколько лет назад стала жертвой нападения того, кого мы ищем… я поступил в школу милиции чтобы найти его… но она не помнит примет преступника…
Вечер, богатая квартира в старом красивом доме, в дверь звонят, хозяин: седой, статный мужчина, в очках и в красивом халате открывает дверь.
На пороге Титов, Митя и мама Мити.
Титов:
Добрый вечер, доктор! Извините, что поздно, срочное дело, нужен сеанс гипноза, чтобы жертва вспомнила приметы преступника!
Доктор, удивленно глядя на гостей:
Жертва? Преступника?
Мама:
Да, прошло несколько лет, я ничего не помню. Жертва - это я!
Вечер. Ресторан в центре Свердловска.
За отдельным столом у окна ужинает Власов, он аккуратно режет мясо ножом, пьёт вино из длинного бокала и закуривает тонкую тёмную сигарету.
В ресторан вбегает московский криминалист, запыхавшись докладывает Власову:
Пришёл ответ на ориентировку! Мы его нашли! Бьюсь об заклад, вы никогда не угадаете, кем он работает?
Власов, вставая, выпуская дым и надевая шляпу:
Давай майор, не томи!
Этот капитан в военной форме работает преподавателем боевой подготовки в Свердловской школе милиции! И у его отца есть старая «Волга».
Власов:
Титов в райотделе? Нет? Тогда сами возьмём, готовь группу захвата, выезжаем на адрес!
Ночь. Окраина города. Пятиэтажка.
Во двор заезжают милицейские машины и тушат фары.
Группа захвата из оперов в штатском заходит в подъезд и поднимается по лестнице.
Власов с водителем ждут во дворе, глядя на окна и балкон третьего этажа.
Площадка перед дверью в квартиру, оперативники отмычками пытаются вскрыть замок.
Ночь. Квартира пятиэтажки.
На раскладушке в полупустой комнате без мебели, просыпается капитан, на нём майка-тельняшка и спортивные трико, он услышал звук у входной двери.
Он босиком тихо идёт по коридору к двери, включает свет, обходя висящую боксерскую грушу, прислушивается и нагибается, чтобы посмотреть в замочную скважину.
Мощным ударом дверь бьёт его в лицо, он падает на спину, оперативники в штатском наваливаются на него. Капитан толкает одного двумя ногами в грудь, второго бьёт стропой в шею, третьего бьёт коротким ударом в живот, оперативник успевает выстрелить в стену.
Власов , услышав выстрел, выпрыгивает из машины, и бежит к подъезду.
Он вбегает в квартиру и видит двух лежащих на полу оперативников, и третьего - вцепившегося в спину капитану и пытающегося заломать ему руку.
Капитан бьёт локтем в ухо оперативнику, поднимается и бежит к балкону.
Власов снимает висящий на стене (под фотографией капитана в берете на фоне афганских гор) штык-нож, и с силой швыряет его в капитана.
Нож втыкается в правое бедро капитана по самую рукоятку, капитан стонет, запутавшись в занавесках, переваливается через перила балкона и падает вниз.
Власов медленно проходит на балкон между встающими с пола и кряхтящими, потирающими ушибленные места, оперативниками.
Он холодно смотрит с балкона вниз на лежащего на спине раскинув руки капитана, и закуривает тонкую тёмную сигарету.
Водитель подбежав к лежащему, трогает пульс на шее, задирает голову вверх кричит:
Всё! Он готов, товарищ подполковник! Отбегался!
Конец десятой серии
Показать полностью
1
Не прекращая сиять
Настоящий балет сильно отличается от того, что вы видите со сцены.
Наш грим может показаться излишне вызывающим или странным — ведь он должен быть заметен с самых дальних мест на балконах. Наши ноги вблизи лучше не разглядывать: мозоли, выпирающие косточки — цена за прыжки и плавные фуэте.
О запахе я стараюсь не говорить.
Одетта вылетает на сцену — символ красоты и невинности. Воздушная пачка сияет, переливается в свете софитов. Все взгляды прикованы к её движениям.
Я задерживаю дыхание и отсчитываю такты в уме.
Когда-то это удивило меня даже сильнее, чем жестокие преподавательницы и студентки, готовые на всё ради главной партии. Наши пачки не стирают. Особенно самые дорогие, украшенные вышивкой и сотнями стеклянных камней.
Вода, мыло, грубое обращение — всё это разрушает хрупкую структуру костюма, делает его непригодным для сцены. Поэтому обычно их просто вывешивают на заднем дворе после выступления — никому не советую проходить мимо театра в это время — а ещё обрызгивают водкой.
Запах немного выветривается, но всё равно пробирается внутрь тебя.
Одетта должна быть изящной. Нежной. Идеальной. Так я и выгляжу со стороны: широко распахнутые глаза, румянец на скулах. Лёгкие движения и пачка, будто сшитая из лебединых перьев.
В этом костюме я выгляжу идеально. Нет — даже лучше.
Поэтому я не обращаю внимания на то, что перья царапаются, а жёсткие края врезаются в кожу. Поддержка, поворот, арабеска — держу равновесие. Я сияю. Я даже не танцую, а порхаю над сценой, и каждый — от богачей, доставших билеты в нулевой ряд, до тех, кто купил последние места на дальнем балконе — следит за мной.
Добро торжествует. Занавес закрывается. Поклоны окончены, и я с трудом делаю глубокий вдох — так сильно корсет сжал рёбра. Пальцы не могут справиться со шнуровкой, на помощь приходит костюмерша с помощницей, чтобы в четыре руки освободить меня из костюма.
После в гримёрке я смотрю на него — белоснежная пачка, надетая на манекен. Ткань, пропитанная потом, слезами и даже кровью: там, где края поцарапали кожу.
И может, я сошла с ума, но мне кажется, что он доволен. Костюм получил своё, снова. Вскоре его обрызгают водкой, вынесут проветрить на улицу, а через несколько вечеров снова затянут меня в корсет. И он будет пить меня дальше, пока не рассыпется на лоскутки и стеклянные капли.
Или пока не заберёт всё — без остатка.
Кошусь на себя в зеркало. Кожа на лице сухая от грима. Ноги болят. От пачки по всей гримёрке разносится неприятный запах. Но я помню, как зрители на меня смотрели. Сияющую, невероятную. Идеальную.
И, снова взглянув на костюм, я посылаю ему улыбку. Оно того стоит.
Главное, чтобы они не прекращали смотреть.
168/365
Одна из историй, которые я пишу каждый день — для творческой практики и создания контента.
Показать полностью
Трое дома, не считая мухи
Было жарко, и я сидел у компа без майки. Окно, ясное дело, было открыто — и в него, равно как и в мою жизнь, влетела муха-сволочь. То, что она сволочь, я узнал не сразу. Влетела обычной мухой, без каких-либо особых признаков. Пару раз постучалась головой в стекло окна, как бы проверяя и окно, и себя на крепкость. Это и был момент, когда я её заметил.
Убедившись в качестве окна, она бессмысленной траекторией влетела в комнату и села на люстру. Там у них любимое место — у мух, то. Она висела головой вниз и, видимо, придумывала коварный план по выведению меня из себя. Надо сказать, муха попалась не просто со способностями — а прямо талантливая в этом плане. Не то чтобы я за ней следил, но каким-то боковым, третьим глазом мы замечаем всё, что без спросу барражирует по нашей комнате.
Она там начала делать акробатические трюки — то, держась передними ногами, сучила задними, то наоборот. Я ещё в этот момент подумал: пресс у неё должен быть хороший — так висеть вниз головой и мотылять ногами.
Не то чтобы я опасался, что она много наложит мне на волосы и придётся мыть голову, но когда она прогуливалась по зарослям на моей голове, я её смахнул чисто инстинктивно. Так же на автомате она заблаговременно улетела от моей руки, но недалеко. Мирно прогуливалась по краю монитора, запрыгивала на мышку, семенила по клавиатуре. Не сказать, что я боялся, что она мне кнопки там понажимает и комп зависнет, но прогнал её к чёрту чисто из соображений: «Уйди, старушка, я в печали».
После этого начался самый настоящий террор. Может, она написать чего хотела, а я не дал — не знаю. Но она как взбеленилась и начала на меня коварно нападать. Как будто знала те места на теле, где рукой достать невозможно. При этом её не интересовали места, которые были в одежде. Нет, она методично лазила по голому телу и неприятно щекотала.
Когда она стала неспешно прогуливаться между лопаток, я не выдержал — встал и строго на неё посмотрел. Она как ждала этого момента и нагло, вызывающе, можно сказать, пролетела в опасной близости от моего носа. Красная тряпка была брошена, и мне ничего не оставалось, как откопать топор войны.
У меня на кухне был топорик для рубки костлявого мяса, но вмятины в стенах будет трудно объяснить — как маме, так и выглядывающим в дыры в стене соседям. Поэтому я сорвал полотенце в ванной с крючка и нервной походкой зашёл на поле битвы — во всеоружии. Муха ждала меня на ноутбуке в позе «низкий старт».
Мы носились по комнате — она в прекрасном настроении, я с остервенелым оскалом. На кипиш из другой комнаты вышел сонный кот. А страшно нервничать, когда по комнате летает муха — это основное предназначение кота, и он мгновенно подключился к погоне. В пылу борьбы он пару раз отхватил полотенцем по хребту. Возмущаться было некогда, и он продолжал прыгать на недосягаемые высоты, нервно подёргивая нижней челюстью.
Я к тому моменту дёргал уже обеими челюстями, поочерёдно моргал глазами и не стеснялся в выражениях. Муха ловко увиливала от полотенца, лап кота и мата, и, оборачиваясь в нашу сторону, ржала в голос.
Торнадо из меня с полотенцем, кота с челюстью и беззаботной мухой остановила мама, которая пришла с работы. Мы все встали как вкопанные. Я и кот тяжело дышали. Муха тоже, видать, умаялась и присела над нами — на косяк двери.
Мама задала логичный вопрос:
— Что здесь вообще происходит?
И лучше мухи это объяснить не мог никто. Эта скотина пролетела мимо мамы так, чтобы её было хорошо видно, и мама её заметила. «Бог любит троицу» — и совсем недавно недовольная ситуацией в доме мама присоединилась к скачкам по квартире.
Мы регулярно сталкивались, пару раз наступили коту на хвост — и это был единственный случай, когда он отнёсся к травме с пониманием: мелко, незначительно вякнув, продолжил ставить мировые рекорды по прыжкам в высоту.
Мама — человек старой закалки, поэтому она носилась по комнате с дихлофосом. Дышать становилось всё труднее, но не сдавался даже кот, который в обычной жизни боялся аэрозолей как огня.
Эта мохнакрылая сволочь раза три смачно отхватила полотенцем, надышалась вместе с нами дихлофоса и присела на окно. Финальную точку в военных действиях поставил кот. Он-таки пригвоздил её к стеклу лапой. Она ещё жужжала на подоконнике, и он, как хищник по природе, попытался её съесть. А там зуба-то — четыре, пока попадёшь. Он долго её мусолил, перекладывая языком справа налево и обратно — и таки выплюнул. Для профилактики поиграл с ней в типичный кошачий хоккей, и, поняв, что трофей погиб, потерял к ней всякий интерес.
Это был первый мамин полумарафон в жизни — а уж 20 километров по комнатам и коридору она намотала точно. Я, будучи товарищем спортивным, сидел на диване без сил и вытирал с себя пот тем самым полотенцем.
Кот посмотрел на нас презрительно и медленно пошёл в сторону спальни. Правда, вспомнил, что проголодался, и, путаяcь в ногах, нестабильной походкой пошёл на кухню.
Никогда до и никогда после мне не попадалась такая наглая и так хорошо физически подготовленная муха. И уж точно никогда ещё муха не становилась причиной ремонта в квартире. Дело в том, что кот, прыгая за мухой, ободрал все обои в хате в полутора метрах от пола — и это был первый раз в жизни, когда он не был наказан за содеянное.
Более того, ремонт в квартире — это главное событие в жизни кота. Потому что там всё шелестит, кругом вёдра, коробки, запахи, краска, чтобы влипнуть… А это ли не настоящие приключения?
Но это уже отдельная история. И не такая весёлая, как коту кажется.
Показать полностью
1