Авторские истории

И вот, прогуливаясь как-то раз по блошиному рынку в поисках дешевых советских свёрл, Стрелкин увидел Его... Пасть у пса открывалась медленно и величественно, как шлюзы Рыбинского гидроузла. Поить такого зверя требовалось прямо из Волги, но аккуратно, чтобы уровень воды не упал до критического. Стрелкин решил, что если денег на покупку хватит, то он подключит собаку напрямую к скважине. Про остальные части пса говорить особого смысла нет. Хоть этот тибетский мастиф и выглядел безупречно породистым, одна из его прабабок явно согрешила с медведем.

Стрелкину этот вариант показался идеальным. Он хотел было подойти поближе, но не стал, поняв, что собака мало того что без намордника, так еще и привязана тонкой веревочкой к своему щуплому лысому хозяину, сидящему рядом на газетке в позе лотоса.

— Простите, — еле слышно прошептал Василий. (Лысый, кажется, дремал с открытыми глазами). — Простите, собака продается? — повторил Вася чуть громче, боясь, что пес тоже заинтересуется сделкой и захочет высказать мнение.

Один глаз у хозяина пса моргнул.

— Продается, — подтвердил мужчина, не поворачивая головы к Васе, — но вы лучше у него спросите.

— А он что, говорящий? — изумился Вася, представляя, какой у собаки мощный и красивый голос, а еще, наверняка, акцент.

— Нет, конечно, — лысый посмотрел на Стрелкина как на идиота. — Но пес этот пойдет только с достойным и смелым человеком, готовым жертвовать свое время, силы и самого себя на благие безрассудства и созидание, — заявил он и, закрыв глаз, издал какой-то утробный протяжный звук: — Ом-м-м.

— В прошлом месяце я сдал полтора литра крови, чтобы купить отлив на окно, — вспомнил Стрелкин.

Пес как будто кивнул.

— Это подойдет, — подтвердил хозяин собаки, — можете забирать. Но помните: это очень благородное и смелое животное. Оно будет отважно беречь границы вашего душевного покоя и сделает всё, чтобы жизнь ваша была полна тишины и гармонии.

— Так он что, уже дрессированный? Вот так просто возьмет и пойдет со мной? — Вася очень внимательно изучал собаку в надежде, что она на батарейках и к ней есть какой-то пульт управления.

— Это мудрое животное. Оно понимает суть своего существования и не противится ему, — сказал лысый, а после добавил: — Две пятьсот.

— За две не отдадите? — по привычке решил поторговаться Стрелкин, открывая кошелек.

— Не будьте так мелочны, пес этого не оценит, — нахмурился лысый, а мастиф поднялся и стал еще в три раза больше. Вася тут же протянул деньги, показательно пересчитав при собаке.

— Слушайте, а документы какие у него есть? Ветпаспорт хотя бы.

— Документов нет. Он гражданин Вселенной, — сказал мужчина и, свернув свою газету, растворился в толпе.

По дороге к дому, Василий забежал в зоомагазин и руками показал размер собачьей пасти, на которую требовался намордник. Ему предложили обратиться в сварочный цех или взять клетку для какаду и приладить ее. Пришлось пока отбросить эту затею. К тому же пес вел себя исключительно культурно. Пока они шли с Васей домой, он трижды останавливался возле клумб, чтобы понюхать цветы, и один раз в подземном переходе — послушать уличных музыкантов. Василию приходилось покорно ждать.

Другие собаки даже мысленно отказывались тявкать, видя, какая тонкая нить в тонкой руке тонкого Стрелкина держит эту машину по переработке мяса. В общем, дошли без жертв.

Будки у семейства Стрелкиных не было. Они хотели предложить собаке занять баню, в которой жили сами, пока возводили дом, но пес, зайдя на участок, подошел к единственной яблоне и, сев под ней, закрыл глаза.

Жена Василия попросила привязать собаку к бетонному блоку, пока зверюга не адаптируется. Ну или пока семья не адаптируется к нему. В общем, так всем будет спокойнее.

Прицепляя пса автомобильным тросом, Вася задумался о том, что если сядет аккумулятор, то собака вполне сможет завезти его микроавтобус даже в горку. Ну или на работу можно будет ездить прямо на животном. Имя питомцу решили придумать позже.

В эту же ночь на участок явились воры из соседнего гаражного кооператива. Им жутко не терпелось заиметь ту шлифованную дюймовую доску, которой Стрелкин привез аж два куба. Легко преодолев забор из сетки-рабицы, двое мужчин бесшумно подошли к складу пиломатериалов и уже приготовились подтаскивать добычу к забору, когда один из них заметил два огромных собачьих глаза на уровне своих собственных. Позади собаки был бетонный блок, а за ним по земле тянулась длинная борозда.

Пес молча взял зубами из рук воров шестиметровую доску и бесшумно положил к остальным, а затем взглядом предложил ворам прогуляться с ним по участку. Оцепеневшие от ужаса мужчины не посмели отказаться от приглашения. Вместе с четвероногим они изучили каждый чахлый кустик, покрытый цементной пылью, полюбовались звездами, посидели под яблоней, послушали, как поет ночной ветер. А когда начало светать, воры освободили собаку от троса, перелезли через забор и, поправив его, молча ушли в сторону гаражей, не обмолвившись друг с другом ни словом. Что-то сильно изменилось в них за эту ночь.

Когда Стрелкины проснулись, они очень удивились тем витиеватым рисункам на земле, что всю ночь оставлял бетонный блок. Лишь с высоты птичьего полета можно было понять, что их стройплощадка теперь представляет собой изображение инь и ян. Собака сидела под яблоней, прикрыв глаза. Бетонный блок находился на другой стороне участка.

Вася пересчитал материалы и с радостью резюмировал: собака работает. Позавтракав, он отправился по делам , а когда вернулся, жена рассказала ему про пса.

— Слушай, а можешь собаку вернуть? — неуверенно спросила она, то и дело поглядывая в окно на яблоню.

— А что такое? Он на вас лаял? Бросался?

— Нет, ничего такого, просто он какой-то странный…

— Да скажи ты прямо! Мне на работе эти экивоки мозг сломали.

— У меня от него мурашки по коже… Утром я дала ему суповой набор и сухого корма. Но он так к ним и не прикоснулся. Зато все гнилые яблоки подъел и общипал траву возле себя.

— Хочешь сказать, что он вегетарианец?

Жена нервно кивнула.

— А еще он как будто видит меня насквозь. Помнишь, у нас в бане стоит гитара без струн и лежат мои незаконченные рисунки?

— Ну и что? — Стрелкин не понимал, к чему идет разговор.

— Пес то и дело подталкивал меня к ним, чтобы мы постояли и посмотрели на них. Он как будто ждал, что я ему сыграю или нарисую его портрет.

— Ну дорогая… — Стрелкин беззлобно улыбнулся.

— Не смейся, это еще не всё! Я убила шмеля, который кружил возле меня. Так пес его при мне закопал и заставил стоять над этой могилкой два часа. Стоило мне сделать шаг в сторону, как он поворачивался ко мне и смотрел прямо в упор. Мне даже пришлось сказать поминальную речь, иначе бы он не отстал.

Стрелкину казалось, что жена шутит, но она продолжала:

— В обед он ушел.

— Как это ушел? — испугался Вася.

— Открыл калитку и ушел. Через два часа вернулся очень довольный, пах цветами, в зубах держал какую-то книгу…

— А что за книга?

— Не знаю я, он не дает почитать. Видимо, считает, что я еще не готова к такой литературе. Потом приехала Катька, хотела зайти, так пес ее не пустил.

— Всё правильно! — просиял Стрелкин. — Он же охранник, значит, верно понимает свои обязанности.

— Да нет, не очень верно. Он ее в итоге пустил, когда она бутылку вина оставила за забором, которую хотела со мной выпить в честь очередного своего развода.

Стрелкин задумался. Поведение пса и правда настораживало, но отдавать его пока не хотелось. Да и некому было отдавать. У Васи даже чека не было.

Следующей ночью воры снова явились к забору, и на этот раз с ними пришел какой-то пожилой мужчина. Но эта троица не стала переступать порог без приглашения. Пес сам открыл калитку, и все трое проследовали к яблоне, под которой молча просидели всю ночь. С восходом солнца мужчины полили и подвязали кусты, обработали яблоню купоросом, подмели участок и ушли.

Утро встретило Стрелкиных очередными сюрпризами. Но, снова убедившись, что все доски и весь песок на месте, Вася закрыл глаза на странности.

Выбрать имя псу было непросто. Он не откликался ни на одно, подходил только когда сам считал нужным и, что самое интересное, за всё это время и разу не гавкнул. В его безмолвии прослеживалось презрение к мирской суете и всепонимающее молчание самого мироздания. В итоге его стали звать просто Тишиной. А если сокращенно, то Тишка. Пес не был ни за ни против. Он вообще никак не выражал свои чувства, но вот окружающих постоянно заставлял проникнуться.

Пару раз к Стрелкиным приходили люди из разных структур с сомнительными предложениями вроде проверки газовых труб, которых на участке еще не было, или обработки клещей, что странно для поздней осени. Каждый раз к ним выходил Тишка и организовывал прогулку по участку, которая непременно заканчивалась каким-то маленьким созидательным делом и сидением под яблоней. Стрелкины уже даже не обращали внимания и называли это экскурсионной программой пса.

Был даже случай, когда к Стрелкиным пришел знакомиться весьма религиозный сосед, недавно вступивший в какой-то культ. Пес тут же взял мужчину в оборот и повел к дереву, где они провели трехчасовую беседу. Итогом этого знакомства стало то, что на участке у дяди тоже появилась яблоня, а для пса он стал таскать овощи.

Но вот как-то раз у хозяев всё же пропало огромное количество кровельного утеплителя. Его стащили прямо из нового дома, пока семья мирно спала в бане. Пес не дал никаких показаний и продолжал вести себя как ни в чем не бывало.

— Этот утеплитель стоил как десять таких собак, — сокрушался Вася. — Он мог хотя бы разок гавкнуть, хоть поскулить. Но не стал. Опять, наверное, кусты им показал и Большую Медведицу. Всё. Надоело. Проще было сразу камеру воткнуть.

В тот же день он выложил объявление о продаже собаки, включив в стоимость понесенный ущерб. Новый хозяин нашелся быстро и уже вечером забрал пса, хотя тот и не хотел покидать любимое место под деревом. Пришлось грузить собаку манипулятором.

А на следующий день к дому Стрелкиных приехала какая-то незнакомая грузовая машина. Из нее вышли трое мужчин и попросили хозяина дома.

— Вы простите, мы поступили очень некрасиво, и вам бы стоило, конечно, вызвать полицию, но мы решили действовать немедленно, когда ваша собака показала нам тот утеплитель, что вы купили… Понимаете, на таких вещах нельзя экономить, а материал, что вы взяли, непригоден для жилого помещения. Из-за примесей, входящих в его состав, у вас могут развиться легочные и сердечно-сосудистые заболевания, — говорил водитель этой банды. — У нас друг на рынке работает, мы у него по хорошей скидке выменяли на подходящий. В общем, сейчас разгрузим. Пусть это будет наш подарок Учителю.

— Вы про Тишку что ли? — улыбнулся Стрелкин.

Мужчина кивнул.

— Благодаря ему наши жизни стали полнее. Появилась ясность в стремлениях, вера в лучшее. Мир стал понятнее и приобрел хрупкость. Короче, я со старшей дочерью помирился, а отец, — он посмотрел сторону пожилого мужчины и вытер рукой проступившие слезы, — вернулся к маме.

У Стрелкиных челюсти волочились по земле, пока трое мужчин разгружали машину.

— У меня тут гараж неподалеку, — сказал водитель, когда они занесли последний тюк, — если вам помощь какая нужна, приходите, не стесняйтесь. Номер семнадцать.

— Хо-ро-шо. Спа-си-бо, — пожал ему руку всё еще ошарашенный Стрелкин.

— А где ваша собака? Нам бы с ним потолковать полчасика. У бати вопросы есть…

— Тишка в отъезде. Встречается со своими духовными коллегами, — соврал Стрелкин, а сам уже судорожно начал искать в телефоне номер покупателя пса.

Новый хозяин наотрез отказывался возвращать питомца. Правда, тот и без всякого согласия владельца сам пришел через два дня и уселся под любимой яблоней. Путь пса можно было проследить по оставленной через весь город борозде, сделанной колесом грузовика, к которому привязали Тишку. Покупатель требовал вернуть деньги в двойном размере. Стрелкин вернул в тройном.

Собака осталась. Как и было обещано, она отважно берегла границы душевного покоя и сделала всё, чтобы жизнь Стрелкиных и всего частного сектора была полна тишины и гармонии.

А когда дом был построен, семья решила завести кота. Но это уже совсем другая история.

Александр Райн

Друзья, подписывайтесь на мой телеграм. Зачем? Да просто я не могу делиться тут информацией о продаже моих книг и билетов на литературные концерты, а другого способа рассказать вам о них, я не знаю https://t.me/RaynAlexandr

Пол молча перевёл взгляд на портрет англичанина. Его глаза были цвета стали. Рядом лежали рекомендации из Гарварда, написанные лаконичным почерком.

— Томас Эддисон. Настоящий патриот! Дисциплина его главная религия, но он видит мир через призму учебников. — Пол отодвинул папку, будто шахматную фигуру, потерявшую ценность.

Третье досье было тоньше. Чен Лин, победитель международной олимпиады по информатике в Китае. Ни фото, ни личных данных не было, а были только сухие факты: «Решил олимпиадную задачу за минуту. Метод не документирован».

— А этот прям настоящая тёмная лошадка, — Мэт сжал губы. — Ни связей, ни рекомендаций. Таких тысячи в Шэньчжэне.

Пол встал и его отражение в зеркале распалось на сотни бликов.

— Именно поэтому он нам нужен. Остальные… — он махнул рукой в сторону стола, — они как отполированные шестерёнки. Чен это настоящий молот в часовом механизме Нексуса.

Мэт засмеялся, но смех его был пустым, как эхо в тоннеле.

— Ты хочешь сломать систему, которую сам построил?

— Системы не ломают, а взламывают, — Пол коснулся экрана, выведя на проектор три имени, окружённые паутиной связей. — Американец предсказуем, англичанин ограничен правилами, а Чен мыслит… иначе. — Он увеличил изображение, где рядом с именем китайца была пустота, словно чёрная дыра, поглощающая логику.

— Иначе? — Мэт вскинул бровь. — Вчера ты говорил, что Ивану нужны границы, а теперь предлагаешь привести того, кто эти границы стирает?

Пол повернулся, его лицо осветил мерцающий свет проектора.

— Племени нужен не только вожак, но и шаман. Или человек, который видит узоры там, где другие видят шум. — Он щёлкнул переключателем. На стене вспыхнула задача с олимпиады с лабиринтом из чисел, где путь к решению напоминал хаотичный зигзаг молнии. — Чен не решил уравнение, а осознал его. Так могут только гении!

Мэт подошёл к окну, наблюдая, как капли дождя сливаются в ручьи на стекле.

***

Они вызвали его в офис в полночь. Чен вошёл бесшумно, словно тень. Его руки, тонкие и быстрые, как лезвия, нервно перебирали край свитера. Никакой броской одежды, никакого вызова, а только серая толстовка и взгляд, который скользил по стенам, словно декодируя невидимые символы.

— Почему вы решили олимпиадную задачу так быстро? — Пол задал вопрос, ожидая прямого ответа.

Чен моргнул, впервые подняв глаза. В них не было ни гордости, ни страха, а только смирение.

— Задача была тривиальной. — Его английский звучал резко с ярко выраженным акцентом.

— Тривиальной? — Мэт нахмурился.

— Да, ничего сложного… по статистике, такие задачи решаются либо быстро, либо не решаются вовсе. — Чен достал из кармана смятый листок, исписанный иероглифами и стрелками. — Поэтому я решил её быстро.

Пол взял листок. Среди каракулей проступала формула, напоминающая ДНК-спираль. Он почувствовал, как мурашки побежали по спине.

— Добро пожаловать в нашу команду, — прошептал Пол, но Чен уже отвернулся, уставившись в голограмму проектора. Его пальцы двигались в воздухе, будто плетя паутину из невидимых нитей.

Где-то за пределами офиса Иван ломал код, крича на программистов, а Томас Эддисон писал безупречный отчёт. Здесь, в офисе Нексуса, рождалось нечто новое, не алгоритм, не система, а странный гибрид порядка и безумия.

— Эврика, — сказал Чен внезапно, повернувшись к ним. Его глаза блестели. — У меня уже есть идеи, как улучшить архитектуру нейросети.

Когда Чен покинул офис, Мэт схватил чашку кофе и задумчиво произнёс:

— Ты уверен, что это не ошибка?

Пол потушил проектор. В темноте его голос прозвучал особенно глухо:

— Кто не рискует, тот не пьёт шампанское!

Тем временем за окном дождь превратился в настоящий ливень.

Читать книгу "Нексус" полностью >>

(Спасибо большое за лайки и комментарии, которые помогают продвигать книгу!)

Смотрю в телефоне время, спешно собираюсь и еду в городскую больницу. Мои там. Ждут. Осень набросала машине на лобовое иголок от пицундской сосны и запах после дождя стоит такой, что хочется плакать. От того, что нет их рядом поделится впечатлениями. Замечаю себя в зеркало заднего вида и ужасаюсь. Небритый, лысеющий, толстый, мрачный тип. Так нельзя. Останавливаюсь и через силу улыбаюсь. Всем сердцем улыбаюсь. Предсталяю как обниму их сейчас….

Луч солнца разрезал дремавшие на Маркотсхком хребте тучи и рассыпал по горе алмазы. Они ждут папку и я не имею права привозить им плохое настроение. Вот так то! Другое дело!

Больница на Луначарского, как все в этом чудесном городе стоит на склоне укутана древними деревьями и засыпана все теми же иголками. Множество извилистых выложенных брусчаткой тропинок петляют между свежеотремонтированных корпусов больницы. На самом верху вдоль кипарисовой аллеи стоит двухэтажный корпус детского стационара.

Борюсь с желанием подглядеть в окошко, и через приемный покой на ходу напяливая безразмерный халат, к ним. К моим родным.

-Па-а-апка!- объятия, поцелуи, застрявшие в горле слезы счастья. Мне хорошо. Я знаю, что когда мы вместе нам будет хорошо везде. На любой планете, в любой стране и городе. Мы там где есть МЫ.

Наши «альбомы» пахли бумагой, чуть сладко — и ещё чем-то неуловимым. Наверное, самим ощущением счастья: что жизнь складывается из этих крошечных, но настоящих чудес.

А потом во дворе появились жвачки Love is… — и всё изменилось.
Turbo были про скорость, машины, азарт. А эти фантики — про что-то совсем другое. Маленькие, яркие, с рисунками мальчика и девочки, они казались из другого мира.

Мы разрывали фантик осторожнее, чем письмо. Там внутри было послание: «Любовь — это… когда он дарит тебе цветы». Или «…когда вы делите одно мороженое». Мы читали вслух и смеялись. Но смех был особенный, тихий. Словно мы понимали: это уже про взрослых, про их тайный мир, в который нам только предстоит войти.

Фантики прятали в дневники между страницами, в тетради по математике, в кармашки пеналов. Девчонки делились ими шёпотом. Мальчишки делали вид, что им неинтересно, но сами тоже собирали.

Иногда кто-то вытаскивал фантик на перемене, и вокруг сразу собиралась компания. Читали надпись, спорили, смеялись. Кто-то краснел, кто-то сердился, а каждый вкладыш становился маленьким событием, ради которого стоило дождаться утра.

Коллекции хранили так же бережно, как Turbo. В коробках, в альбомах с наклейками, иногда просто под подушкой. Их было приятно держать в руках: гладкая бумага, запах жвачки — яркий, приторный, мгновенно узнаваемый.

И теперь, когда случайно наткнёшься на эти фантики где-то в интернете, сердце делает то же движение, что и тогда, в детстве: замирает, а потом улыбается.
Как будто за спиной снова школьный двор. Асфальт тёплый. Солнце в пыли. Звонок на урок.
А в руках — маленький фантик, в котором уместилась целая жизнь.