Авторские истории

Моя койка справа, вторая пустует. У окна небольшой столик, в противоположной от него стороне — дверь с прозрачным пластиковым окошком. Она немного приоткрыта, чтобы я мог ходить в туалет.

Мне ещё повезло. В обсервациях других отделений пациенты ходили в ведро, запахи из которого на жаре заполняли всю комнату. Страшно подумать, каково обедать, когда воняет испражнениями, ведь еду приносят в палату.

За первые двое суток успел отоспаться, дочитать «Голоса травы», прочесть «Завтрак у Тиффани» и уже начинал скучать, потому что больше книг в палате не было.

Почему-то стеснялся попросить принести сборник сочинений Чехова. Или хотя бы две книги из серии Postal, которые привёз с собой, потому что подарили (втюхали) и, кроме как в закрытых пространствах, я их не намеревался читать.

Анализ на ковид ещё не пришёл. Оставалось только смотреть в потолок, да в мимо мелькающих людей за пластиковым окошком. Внезапно по ту сторону появилось улыбающееся лицо Ветрова.
— Чё разлёгся-то? Курить пошли!
— У меня сигарет нет.
— Да вставай! Одну на двоих покурим.

Туалет выкрашен светло-коричневой краской, потолок пожелтел от табачного дыма. В верхнем углу окна встроен вечно работающий вентилятор. Справа три унитаза без кабинок, от двух из них тянулись лужи мочи.
— Каждый раз, как зайду сюда у вас всё нассано, совсем не убирают, что ли? — спросил я.
— Да убирают, раза три в день так точно, может, четыре, просто здесь такие невменько приезжают, что попасть не могут, а за каждым же не уследишь. У вас поехавших разве не так?
— Да нет, покультурнее как-то, разве что какой-нибудь шизик в раковину решит насрать, но это так по праздникам, нечасто.
— Ахахах, лучше здесь стабильность, чем по праздникам подарок в раковину.
— Да ладно тебе, я это всего раз и видел-то.
— Ну вот тогда и не хвастайся!

На четвёртые сутки меня перевели в общую палату, и я продолжил находить различия между этим отделением и остальной психушкой. Первое, что сразу привлекает внимание — это двери! То есть то, что они здесь есть у каждой палаты, а камеры видеонаблюдения отсутствуют. Обычно всё наоборот.

Но больше всего меня поразило то, что не было контроля над сигаретами и телефонами. На других отделениях выдавали до восьми сигарет и один пакетик чая в день, телефон же разрешали только на тридцать минут раз в сутки. Здесь же чуть ли не на посту можно было заваривать чифир, курить хоть две пачки в день и телефоны никто не забирал — сиди в интернете сколько хочешь, только успевай заряжать.

Недалеко от палаты в меня врезался парень с раскосыми глазами. Я только хотел выругаться, как заметил, что он на ощупь находит дверной косяк.
— Извини, немного не вписался, я Лёха — протянул он руку в мою сторону.

Оказалось, он слеп и на память заучил всё отделение, но больше меня удивило то, с какой он скоростью мог впитывать информацию. Я даже примерно не могу сказать, с каким ускорением он слушает всё на смартфоне, потому что со стороны это слышится как зажевавшаяся плёнка на кассете от магнитофона. Лёха гордился тем, что мог прослушать триста страниц книги за десять минут.

Следующим примечательным персонажем был Виктор Борисович — седой старичок, который разговаривает, будто толкает затянувшийся то ли тост, то ли анекдот. Горе тому, с кем Борисыч начал разговор.

В палате ещё были Артур и Женька. Жене сначала не очень понравилось, что к алкоголикам подселили сумасшедшего. В первый день он каждый раз, проходя мимо меня, будто бы про себя тихонько восклицал: «Допился же! Уже с ебанутыми в палате лежу!» Эти восклицания очень смешили нас с Ветровым.

Самый жизнерадостный был Артур. С его лица редко сходила улыбка, нет, она не была придурочной, скорее в ней содержалась некоторая хитреца. Это был тощий сорока четырёхлетний невысокий мужичок с глубокими возрастными морщинами около глаз. Мой отец в пятьдесят один год выглядел гораздо моложе.

— Не помню, как здесь оказался, бухой был, знаю только, что со мной ещё не открытая полторашка охоты крепкой оставалась. По пути, видимо, спёрли, суки. — Так Артур комментировал своё появление здесь. Его привезли из Белозерска.

Он медленно ходил, переваливаясь с ноги на ногу, я целый день гадал почему, пока не спросил. Вышло так, что этот чудак уснул новогодней ночью в снегу и отморозил все пальцы на ногах. Пришлось ампутировать. Ситуация страшная, а Артур сидел и с прищуром улыбался, когда рассказывал.

Пусть юность Артура пришлась на девяностые, он не соприкоснулся с наркотиками от слова совсем. Наверное, в его крохотном городишке их просто не было.
— Да я знать не знаю ваш этот гаргыш! — разводил он руками.
«Гаргыш» — неправильное название гашиша стало у нас локальным мемом.
— Гаргыш! — мы так здоровались.
— Гаргыш? — звали курить.

На этом Артур не остановился и ввёл в наш обиход ещё одну фразу-мем: «не поутилось». Историю с этой фразой расскажу от первого лица:
«Лет шесть назад это было. Живёт у нас в городе Пашка-дурачок. В семнадцать лет не смог первый класс закончить. Значит, сидим на озере, выпиваем, мимо Паша с девчонкой под ручку идёт. Мы это заприметили и подошли к нему после, когда он один возвращался.
— Ну чё, Пашка, ты её того?
— Э! — отмахивается от нас.
— Ломается?
— Нет, пихал, пихал — не поутилось!»

На пятые сутки Егор принёс передачку с сигаретами и чай. Мы с Димой сразу же заварили «купец» из семи пакетиков на кружку.

Тепло разлилось по груди, терпкий вкус заполонил рот, вот бы леденец, барбариску, но не было. Через считанные минуты приподнялось настроение, появилась суетливость и улыбка.

Ветрову же не понравилось: «Слишком горько, да и эффекта будто выпил крепкий кофе». Язык у него всё же развязался, сидели, посмеивались, дуэтом вспоминая песню Кровостока «Биография». Надурачившись, задумали со скуки начать вдвоём писать сценарий для визуальной новеллы. Этим же вечером забросили затею из-за «творческих разногласий».

Точнее, я сообщил Диме, что он говноед не читавший и не смотревший ничего, кроме хорроров, и именно потому ему не понравилось написанное мной вступление:

«Главный герой смотрит на детскую площадку сквозь разбитый стеклопакет, схватившись рукой за наспех приваренную решётку. Снаружи чёрный, угольный снег, и лишь покосившийся снеговик напоминает о том, что здесь когда-то было место счастью».

Да, вступление не ахти, но не настолько же, чтобы рубить его на корню. Поэтому мы и разосрались, но это уже не важно. Главное, что мне понравилось сочинять под чаем, и я решил написать что-то личное, обращённое в форму фэнтези, чтобы было легче вытащить, выплюнуть зудящую изнутри грязь.

Так появилась первая глава а-ля пролог:

Тьма.

«Остров»

Стучали колёса, им в такт содрогалась чугунная печь. Из неплотно прилегающей крышки изредка высовывались языки пламени и отражались в заледеневшем окне. Выглядело красиво — всполохи украшали полярную ночь.

Сквозь проржавевшие дыры корпуса прорывался гудящий ветер, приглушая треск поленьев. Девушка-щепочка в шинели нараспашку с трудом заносила топор и неуклюже опускала его в полено, будто боялась промахнуться. Худое обветренное личико не выражало ни изнеможения, ни скорби, наоборот: в глазах сосредоточенность, пусть несколько и нездоровая.

Закончив с очередным поленом, она отряхнулась, убрала рукавом со лба налипшую чёлку и робко вошла в кабину. Её тонкие пальцы проворно залезли под зимнюю форму машинистки, миновав шерстяной свитер.

— Катёнок, у тебя такие тёплые пальцы. — ласково отозвалась Валерия — и такое... тяжёлое дыхание, стой! Одышка?!
— Зато здесь стало чуточку теплее — уклончиво ответила бедняжка, продолжив массаж. — Да и осталось всего-то немного доколоть.

В последней фразе слышалось больше одержимости, чем позитива. Валерия напряглась и села вполоборота. Она уже много раз видела эту смесь нервно-искренней улыбки, лёгкое подёргивание головы...
— Солнце, побудь пока что рядом со мной, я соскучилась.

Катя послушно прильнула к Валерии, закутавшись в шинель. Буквально несколько минут и в кабине послышалось тихое — мерное сопение. Лера нежно провела пальцами по волосам спящей и позволила себе минутную слабость — прикрыла глаза.

С трудом проморгавшись, она поняла, что необходимо резко взбодриться, но главное — не потревожить спящий комочек.

Оставалось ещё несколько часов пути. Выход один: представить, а ещё лучше поэтапно спланировать переполох в конторе, когда они доберутся на станцию.

Все всё понимают — кризис угля. Да, пусть будут мёрзлые, еле растапливающиеся дрова, НО скидывать их погрузку и колку на машинистку и её помощницу.

*****

Последнее время в моей голове кишат угнетающие мысли. Все они вьются вокруг одного вопроса: «Начерта я сбежал на остров?» Ответ пугающе прост, как и мой рацион, поэтому не хочу озвучивать его даже себе.

Иду в темноте по неосвещённой окраине города. На дворе «полдень». Денег практически нет, есть только отказы в трудоустройстве. Полярная ночь для нас Теймуров, казалось бы, самый сезон, да жаль, цены нам нет — избыток рабочей силы и дурная слава, идущая за нами по пятам даже на край света.

Только где и когда нам комфортно работать и жить, если с первым лучом Солнца мы падаем от удушья в обморок? Доктора назвали это анафилактическим шоком и на этом успокоились.  Предрассудки. Некому и незачем хлопотать за людей второго сорта.

Единственное средство, что помогает — народное на основе экстракта нескольких растений. К противоаллергическому действию примешивается эйфорично-стимулирующий эффект.

Подозреваю, что древние праотцы-шаманы знали, какую бурду делали, и это не побочный эффект, в отличие от выделения кислорода при фотосинтезе. А как ещё было уверить племя, что вождь — ставленник божий?

Слышала бы мои мысли сейчас учительница биологии. Она любила меня постебать, за то, что у меня остались только амбиции, а от знаний осталось лишь заученное определение фотосинтеза. Спустя столько лет помню. Вот, даже сюда его запихнул, Елена Васильевна.

Твою же! Снова закопался в мысли, даже не услышал приближение вьюги. Мою газовую лампу обволакивает мелким, рассыпчатым снегом. Со стороны кажется, будто налетели светлячки, только света становится всё меньше и меньше...и пустой поток нелепых сравнений — лишь бы отвлечься, пофантазировать, успокоиться.

Например, представить, что ночи нет и никогда не было: всего-то торопливый Бог впопыхах скинул свой старый плащ на полюс и остаётся только ждать, когда он опомнится и заберёт его обратно. А может ему эта рухлядь и вовсе не нужна? Вон как через протёршуюся ткань сверкают звёзды, и, чтобы заплатать сияющую Луну вообще понадобится целое облако.

Вдали слышен гул железной дороги — значит, где-то в нескольких километрах ж/д вокзал. Если абстрагироваться, то не так уж и тяжёл путь по вьюге. Может, зря меня ругают, за то, что полжизни витаю в облаках?

Тусклый фонарь над входом, бледный усатый охранник, ещё чуть-чуть и был бы бледнее меня, ну он-то от старости. Интересно, в его взгляде больше презрения или равнодушия? Я был послан на третий этаж к начальнику разнорабочих. Вслед мне был слышен смачный харчок.

Неприятно расплачиваться за грехи отцов. Двадцать лет назад было тяжко, и наше племя решило поделиться зельем со всем миром. Обиднее всего я его принял только однажды в раннем детстве и по назначению и не сам. Какая там торговля?

У этой дряни по всему миру больше названий, чем змей на голове у одной мифической девы с далёких южных земель — с детства люблю их мифы, наверное, поэтому гемерий я называю тоже на их манер гемерием и никак иначе. А ещё все здесь уверены, что я им и торгую. 

Чертовски бесит... и вроде бы не первый год со всем этим сталкиваюсь, только антипатия к нашему брату на Острове вознесена в абсолют. Жандармы за полтора дня моего присутствия здесь успели обыскать меня уже шесть раз.

Разгрузка тяжёлых товарных вагонов за гроши — последний шанс и пристанище для таких, как я. Ни один другой трудовой мигрант не согласится батрачить за подобную цену.

Перед дверями в кабинет занервничал и неуверенно постучался.

— Войдите — ответил спокойный мужской голос.
— Здрасте — закрыл за собой и робко прошёл вперёд.
— На разгрузку вагонов? — оценивающе, но не высокомерно посмотрел на меня начальник.
— Да.
— А выдержишь?
— Должен.
— Анатолий — протянул мне руку.
— Александр.
— Назови лучше второе имя, у ваших беда с фантазией: каждый второй — Саня.
— Кало́.
— В общем, смотри, ситуация следующая: сегодня смена уже началась и укомплектована. Завтра работы будет мало и выходят только старожилы. Подходи послезавтра к полвосьмому — там посмотрим, но учти, ничего железно обещать не могу.
— Спасибо — промямлил и вышел за дверь в оцепенении.

Не представлял, что делать дальше — последний вариант, похоже, не вариант. Никогда не ощущал настолько гнетущую беспомощность. Ноги стали ватными, в глазах потемнело, участилось сердцебиение.

Шёл не разбирая дороги и хлопнулся на подвернувшийся стул. За стеной послышалась ругань. В голове гудело — ничего невозможно разобрать. Понятно лишь то, что всё выше и выше поднимался тон голосов.

Вспомнилась история друга, когда он пришёл с открытым переломом мизинца в травмпункт и ему сказали, что палец придётся отнять.

— Братик, это была моя единственная паническая атака, вышел из кабинета, достал на автомате сигарету и закурил прямо в коридоре, понимаешь?

Я бы тоже закурил. Были бы сигареты. Конечно, я не имею никакого права сравнивать наши ситуа...

Внезапно дверь рядом со мной распахнулась. Наружу выскочили две разозлённых девушки.— Девчат, ну, поймите же вы! Где сейчас вам возьму компетентный персонал? — доносилось им вслед.
Рыжая обернулась, чтобы что-то выкрикнуть, но увидев меня, на секунду застыла. После схватила подругу и двинулась в кабинет.
— Алексей Игоревич, ну дайте нам вот «это», что за стеной на стуле сидит.»

Меня разбудили в полседьмого утра, потому что была моя очередь мыть пол в палате. Я надел латексные перчатки, капнул немного моющего средства в ведро с водой, взял швабру и пошёл наводить чистоту.

На всё про всё у меня ушло не больше десяти минут. Не знаю зачем будить в такую рань. Зато пока все спят, я без очереди принял душ. Кстати, возможность мыться каждый день — это ещё одно отличие двадцатого отделения, на других моются раз в неделю по спискам.

На завтрак подали овсяную кашу, чай и два куска белого хлеба с маслом. Я съел только хлеб, запил чаем, остальное отдал.

Так поступил, потому что собирался пить крепкий чай «купец» для вдохновения. Его нельзя пить на полный желудок из-за риска не получить желаемого эффекта. Также рекомендовалось не есть за час до и после, поэтому я принял таблетки и лёг почитать рассказы Чехова.

Настоявшийся за десять минут «купец» пил маленькими глотками — редкостная горечь. С каждым глотком тепло разливалось в груди, становилось бодро и при этом несколько сентиментально.

На дне кружки плескался чернущий остаток — самый ядрёный яд. От него больше всего эффекта, но на вкус он настолько паршив, что может вырвать. Решил не мучить себя и вылил.

Вымыл кружку, очистил её от коричневого налёта и пошёл курить свою первую сигарету. В голове зашаяло. Не теряя времени сел писать в столовой.

Начинал, как обычно, с поверхностной редактуры, написанного вчера — так легче втянуться в процесс. После продолжал писать бегло, не особо запариваясь над подбором слов.

Раз в час вставал из-за стола на несколько минут побродить, проветрить голову. Именно эти моменты больше всего радовали Жеку, потому что я каждый раз забегал в палату и нёс смешную нелепицу.
— Есть два типа людей: порядочные ебанутые и порядочно ебанутые!
— Саня, ты ещё долго собираешься писать? — спрашивал хохочущий Женька.
— Не, скоро чай и сигареты закончатся.
— Найдём тебе чаю и сигарет — ты главное пиши!

Ближе к двенадцати дня действие чая заканчивалось, немного чувствовалась измождённость. Сил читать пока не было, хотелось как-то отвлечься, но не на что. Я лежал на кровати, прикрыв глаза, и ждал, когда накроют столы.

На обед были гороховый суп и геркулесовая каша с биточком. Съел всё, потому что оголодал и вообще это моё любимое блюдо, пусть здесь всегда кормят вкусно.

После обеденного приёма таблеток, обычно другие отделения выходили погулять на улицу, где можно поиграть в домино, волейбол, бадминтон. Двадцатое и здесь отличилось — выход за пределы стен запрещён. «Вас только выпусти, и сразу половина сбежит в ближайший магазин за бутылкой» — дословная цитата заведующего.

Так как остались без прогулок и пить «купец» на полный желудок нельзя, мы с Артуром коротали время, играя в сто одно. Сейчас счёт 10:15 в мою пользу. Самая долгая игра состояла из девятнадцати партий, где мы оба не раз и не два минусовали очки, выходя с дамами.

Когда надоело играть, встал и ушёл в конец коридора. Там стояла удобная кушетка, на которой я любил лежать и разговаривать по телефону. Позвонил Петру, но он не взял трубку, наверное, снова где-нибудь шабашит аниматором. Набрал Насю.
— Привет!
— Привет!
— Ты где? — спросила она, сдерживая смех.
— В психушке!
— Ахахахахах!
Так начинался каждый наш разговор, иногда она ввёртывала своё «Ты где?» посреди беседы и на мой неменяющийся ответ всегда смеялась.
— Прочла мой пролог?
— Да, интересно, только мне кажется, что ты пихаешь слишком много деталей.
— Но ведь дьявол в деталях.
— Только ты не дьявол, а чёрт!
— Ахахах, засчитано.
— Ещё мне показались отношения между девчонками искусственными, гиперболизированными, что ли.
— Вот тут тоже не согласен, ты просто их не видела. У Кати и вправду эмоции несколько утрированы.
— Но ведь читатель-то этого не знает.
— Здесь ты права, надо над этим моментом подумать.
— Я всегда права, если ты не заметил. — хохотнула Нася
— Ну да, ну да, себя не похвалишь — никто не похвалит. Лучше расскажи ты-то как? А то всё про меня да про меня.
— Да ничего не меняется неделю уже на удалёнке из-за карантина, скука. Вот сейчас снова комнату убираю, пока с тобой разговариваю.
— Егорку бы позвала, он твоё бы одиночество скрасил.
— Да ну тебя, иногда ты его так навязываешь, будто не шутишь. Он точно понимает, что мы просто угараем?
— Не знаю, не знаю, ты сделала с ним столько любовных фотожаб, что он может расценить это как серьёзные намерения.
— Бли-и-и-и-и-и-и-и-и-ин!
— Да шучу я. Егорка, конечно, наивный, но тут всё понимает, по крайней мере, он мне так сказал.
— Ну ладно, пойду тогда сделаю с ним ещё одну фотожабу.

На полдник выдавали чай и яблоко. Остальные получали ещё и передачки от родственников. У меня же ничего не было, потому что со всеми поссорился. Яблоко тоже отдал, ведь собирался во второй раз пить купец. Снова вскипятил чайник на санитарном посту, залил пять пакетиков. Десять минут ожидания, перекур и снова за писательство.

Во второй половине дня, я привык в большей степени основательно редактировать, докручивать, переписывать в чистовую написанный материал утром.

Позвонил Петя.
— Извини, чувак, сегодня не поговорить нормально, вот сейчас только могу, пока на такси еду с одного праздника на другой.
— Ладно, тогда без прелюдий: прочёл мой пролог?
— Прочёл. Как всегда, легко читается, не знаю почему, но написанное тобой мне представилось в стиле аниме.
— Такой себе комплимент, учитывая, что ты на дух аниме не переносишь!
— Ахахах, да понравилось мне, понравилось, просто почему-то такая ассоциация промелькнула, я и сказал.
— Ну тогда ладно. Я уже на середине написания первой части. Только у меня с историей вселенной вообще всё пока плохо — её нет. Ну, ты, наверное, сам заметил, что всё писано широкими мазками, зато твой любимый стимпанк.
— Ну, стимпанка я пока что не вижу.
— Будет! Будет! Короче, Петя, у меня есть одна просьба.
— Какая?
— Прототип другой расы у меня цыгане, не спрашивай, так придумалось и мне бы хотелось узнать про них побольше: обычаи, легенды и прочее. Из-за того, что телефон у меня кнопочный, я сам не могу прогуглить, и так еле упросил телефон, чтобы листы пролога сфоткать.
— Тебе это всё вслух зачитывать, что ли?
— Да не, пересказать самое интересное, а статью википедии или чего подобное длинное скинешь Егорке, он распечатает и мне принесёт.
— Ну, допустим, окей, только не обещаю, что сделаю это быстро — завтра тоже день напряжённый.
— Я особо не тороплю, всё равно это не для сюжета, скорее для антуража.

Вдоволь наговорившись, прописал до полдевятого, принял вечерние таблетки, почистил зубы и лёг в постель. Наступила самая сложная часть суток — отход ко сну. Из-за выпитого в полдник «купца» быстро вырубиться становилось задачей со звёздочкой, даже невыполнимой.

Глядя в потолок, я слышал, как санитары вымыли пол в коридорах и погасили лампы, оставив только ночной свет. День на двадцатом отделении закончился. Таких дней будет ещё минимум девятнадцать.

Проснулся с тяжким ощущением. Похмелье отошло на второй план, на первом месте была клятва, которую уже с утра не хотелось выполнять, но даже для себя я не мог от неё отказаться полностью. Стыдно не было, было страшно, потому что само предложение было придумано не по пьяни, а от безыдейной безысходности.

Этакий план-капкан, только не в значении хитроумности, а наоборот, то что мы задумали: нас неуклонно приведёт к большему сумасшествию, боли и, возможно, смерти.

С поиском работы решили немного повременить, как пройдут синяки у Димы. Спустя ещё неделю они практически прошли, вместе с ними исчезли самые интересные вакансии с ежедневной оплатой. Самой привлекательной по деньгам остался сбор Иван-чая от 1650 рублей за смену.

В восемь утра нас из центра города забрала пассажирская газель. Кроме нас, в салоне сидели две женщины за пятьдесят, тощий мужичок того же возраста и пара школьниц.
— А я думал, здесь будет весь салон в наркоманах, а здесь только ты да я, да мы с тобой. — шепнул я Ветрову.
— Неправильно ты, дядя Саша, думаешь — тут весь салон в поехавших и один я, который за психом увязался.

Через полчаса мы были на месте. Каково было моё удивление, когда машина остановилась посреди дороги, с обеих сторон которой рос Иван-чай. Я почему-то думал, что работа будет в теплицах, во дурак.

Нас выгрузили, показали, как собирать листья, и выдали мешки в крупную сетку (чтобы собранное не прело). Все разбрелись в разные стороны. Мы с Димой пошли в поле, где каждый куст — Иван-чай.

Его было много, но листья были маленькие, поэтому сама работа продвигалась медленно. Солнце поднималось всё выше, и с одиннадцати часов началась парилка. Мы, обливаясь потом, отмахивались от слепней и долго, муторно собирали листья.

К четырём часам дня у нас закончился запас воды, который состоял из двух пятилитровок и мы решили больше не пытаться что-то собрать. Сели под крону дерева, надеясь остыть. Всё тело горело, казалось, ещё немного и будет солнечный удар.

На двоих у нас удалось заработать только тысячу рублей.

Чтобы снова зря не потратить время, откликнулись на вакансию от склада сантехники. Там платили всего тысячу рублей, пятидневная рабочая неделя по 8 часов.

Ничем сложным мы не занимались. Обычно с утра приезжала гружёная фура лёгкими пластмассовыми трубами и прочими сопутствующими товарами. За час-полтора шесть человек всё не спеша раскидывали, а остальное время бездельничали, пытаясь не светиться перед начальством и камерами. В конце смены получали деньги наличными.

Каждый раз, пока ждали автобус, мы с Димой выпивали по бутылке пива. Каждый раз бутылочка пива становилась не последней. В итоге, если вычесть проезд, пиво, сигареты, продукты домой, то получалось откладывать менее четырехста рублей в день. Так прошли полторы недели, за которые мы практически ничего не отложили.

Вечером двадцать первого июня мы распрощались с Ветровым у магазина. Я пошёл домой, а он за чекушкой водки. На следующую смену Дима не вышел. Ещё утром я думал, что он проспал, опоздал на автобус, но к полудню стал подозревать неладное — телефон всё ещё был вне зоны действия сети.

Только вечером узнал от его подруги, что Ветрова увезли в психушку. У Димы не было диагноза, поэтому я сразу догадался, что это была неудачная попытка суицида.

Я не сильно расстроился, даже разозлился за то, что он решил покинуть меня в такое смутное время. Было несколько стыдно за свои эгоистические мысли, но я оправдывал себя, что думаю так жёстко, лишь потому, что Ветров остался жив.

Больше на склад сантехники я не выходил.

Утром двадцать третьего июня стало известно о смерти Лёни Лосева. Узнал об этом случайно, когда в новостной ленте вк увидел, что Лёнька поменял аватарку: на фотографии он был в чёрном поло с бейджем сети электроники. 
— Чё на работу устроился? — написал я сообщение.
— Леонид умер — кто-то ответил с его аккаунта.
— А что случилось?
— Ушёл по своей воле.
— Соболезную.

И только после я заметил подпись над фотографией: «Господи, упокой душу раба твоего Леонида». Если бы я не знал, что Лёня умер, то решил бы, что он стебётся.

Чего только стоила его фраза: «Я не фанат Титаника, но хочу найти женщину, которая выебет меня в жопу». Этот легендарный кринж он выдал, в тот день, когда принёс пассатижи, обмотанные бинтом, и попросил вырвать два коренных зуба, потому что в их пломбах жучки от ФСБ и ИГИЛ.
— А как ты догадался в каком именно ИГИЛ, а в каком ФСБ? — смеялся Ветров.
— Да легко: пломбу от ФСБ русский ставил, а вторую чучмек какой-то.
После этих слов мы несколько минут не могли прекратить истерично смеяться. Всё же трудно понять где стёб, а где психоз, когда едет крыша у человека со странным чувством юмора. Зубы, конечно, ему так никто и не вырвал.

Последний раз мы виделись с Лёнькой месяц назад, когда были в нули упиты и уже не люди, а один эпитет. Самое страшное, что подошедший к нам абсолютно трезвый Лёня выглядел ещё хуже: спина сгорблена, шея выдвинута вперёд, пустые глаза, улыбка дурачка.

Лосёв практически не пил, не употреблял наркотики, но год за годом ему становилось хуже и хуже. Тот же Егорка страдает лишь потому, что у него шизофрения. Только мы с Димой заслужили всё целиком и полностью — у нас был выбор и не было тяжелейшего психического расстройства.

Мир логичен, но несправедлив, как читал Дядя Женя: «Кому-то в наследство недвижимость, а кому-то лишь эпилепсию». Мне кажется, что справедливость невозможна, пока существует причинно-следственная связь. То есть полной справедливости никогда не будет — слишком много факторов, чтобы всё было по-честному.

Мысли о случившемся снова запустили мой запаравозик, который по кругу тащит постоянно столько боли и страданий. Ещё каких-то два года назад, я мог характеризовать себя цитатой Достоевского из романа «Подросток»: «Ищет большого подвига и пакостит по мелочам».

Или своей переделкой припева песни «Пуля-дура» рэпера Хаски:
«Не хочу быть красивым.
Не хочу быть богатым.
Я мечтаю стать добрым.
Как аниме Миядзаки.

Сейчас же моё самоощущение как в начальных строчках неизвестной мне песни, которая нравилась Лёне: «Разъебу этот мир, разъебусь вместе с ним.»

Только мне достаточно просто разбиться, а остальное — побочный эффект. Сколько же во мне злости, раздражённости и жалости к себе. Тлен лакаю из блюдечка, как котёночек, ублюдочный я уёбочек.

Заиграла песня группы Кино «Ты мог бы». Моё внимание зацепилось за второй куплет и последний припев:

«Попробуй спастись от дождя, если он внутри.
Попробуй сдержать желание выйти вон.
Ты — педагогическая неудача
И ты просто вовремя не остановлен
Теперь ты хочешь проснуться, но это не сон.
Ты мог быть героем,
Но не было повода быть.
Ты мог бы предать,
Но некого было предать…

Подросток, прочитавший вагон
Романтических книг.
Ты мог умереть, если б знал
За что умирать.
Ты мог быть героем,
Но не было повода быть.
Ты мог бы предать,
Но некого было предать…
Подросток, прочитавший вагон
Романтических книг.
Ты мог умереть, если б знал
За что умирать. »

Дослушав до конца, я включил трек «Бразилия» группы «Ночные грузчики». Для меня текст припева ребят стал логическим продолжением:

«Попробуй прожить жизнь, не будь идиотом.
Просто быть человеком — это уже работа.
Я на минуту засомневался, но не поверил,
И меня разбудили словами: «Умирает младенец
Слабое сердце, а ведь по всем приметам спаситель».
Я встал и спокойно ответил: «Моё возьмите.»
Я встал и твёрдо ответил: «Моё возьмите.»
Я встал и радостно крикнул: «Моё возьмите!»

Просто будь мужиком, супермена не надо корчить»
Сказал Иисус в South Park’е. Я живу и надеюсь,
Что, когда кто-то войдёт ко мне среди ночи,
И разбудит словами: «Умирает младенец,
Слабое сердце, а ведь по всем приметам спаситель.»
Я встану и спокойно отвечу: «Моё возьмите.»
Я встану и твёрдо отвечу: «Моё возьмите.»
Я встану и радостно крикну: «Моё возьмите!»

Эти слова привели в экзальтированное состояние, будто хлопнул двести грамм водки. Глубоко вдохнул и выдохнул. Раз что-то почувствовал — значит, ещё живой.

Напряжённо — воодушевлённо заходил по квартире. На очередном кругу схватил телефон и позвонил директору с работы, где размещал оптовку на одном из филиалов. Спросил про вакансии. Меня определили на новый большой склад.

На следующий день собрался выходить на работу, вставать на дофаминовые рельсы и медленно двигаться в нужном направлении. Как пел старик Егор: «Яма, как принцип движения к солнцу.»

Первые три дня прошли спокойно. Мы с Гуляевым загружали машины полуфабрикатами на две точки, принимали оптовые поставки, не спеша проводили локальную ревизию, иногда нехотя брались за швабру, потому что заняться было нечем.

На третий вечер, когда нас по домам развозил начальник склада, ему позвонил директор. В одной из точек надо подменить на пару недель кладовщика с первой неделей без выходных. Я согласился.

Незнакомый маленький склад поначалу привёл меня в замешательство. Морозилка абсолютно забита, места под сухой склад практически не было.

Самое сложное было принимать новые поставки и укладывать их туда, где поварам привычно брать, а там положить-то некуда. Кое-как достиг баланса и пошёл проверять сроки на заморозке и охлаждёнке. Нашёл больше десяти килограмм замороженной просрочки — это пара свободных ящиков в переполненной морозилке.

Следующие два дня прошли попроще — я уже знал, как впихнуть невпихуемое. Настоящая жесть началась тридцатого июня, когда пришла пора генеральной уборки. Задач на этот день у меня практически не было, кроме как сделать зону своей ответственности чистой.

Всё бы ничего, только слишком, слишком все филонили на уборке склада раньше. Настолько жирных и еле-еле оттирающихся с пемолюксом стеллажей и холодильников я не встречал никогда.

Проходившие мимо повара спрашивали с усмешкой: «Ты всё это собираешься вычистить?». Тогда-то я понял, почему другая ресторанная точка называет эту грязнулями, потому что разница в качестве уборки между ними огромна.

Я задержался на три лишних часа, замёрз в холодильнике, перенервничал и устал, но так и не добрался до последнего стеллажа. Точнее, мне уже сказали на это забить.

Ушёл расстроенный от того, что не смог доделать всё до конца. От усталости мою неустойчивую башню переклинило. Я злился на всё, но ни на что конкретное. После работы взял чекушку водки и пошёл домой, распивая из горла.

У дома взял ещё, напился и на следующий день не вышел на смену. Полдня мне звонили с работы. Я не брал телефон, не знал что ответить. Не знал, что делать, когда любая попытка сделать что-то по-человечески отнимает столько моральных сил и с такой лёгкостью проваливается из-за пустяка.

В полвторого дня вышел из квартиры за водкой. До дна, стопка за стопкой, слушал дискографию Мёрда Киллы, особенно часто останавливался на треке «Стимул»:

«Я не могу свернуть назад
Я не могу идти вперёд,
Я не расстроен, я не рад,
Я вряд ли жив, я вряд ли мёртв.

Огромный мир в моих руках,
Свернулся кровью на стекле.
Хор летних птиц в моих глазах
Исчез окурком в темноте.

Не ощущая тех, кто рядом,
Не вспоминая тех, кто рядом был,
Истошно упиваясь ядом,
Терзая стимул, что давно остыл.»

Пьяным вышел в вечер искать чужую закладку. Никогда не шкурил и мест не знал. Поэтому отправился к гаражам в рощу, где полгода назад кто-то снял наш вес до нас. Полностью обшарил то место — ничего.

Пошёл вдоль реки, остановился у трубы, которая перекинута на другой берег. Сунул руку и сразу внезапная удача: белая изолента на магните. Внутри три маленькие «марки», раза в два меньше размером почтовых.

Мне подумалось, что раз они такие маленькие, то одной будет мало, а если съесть две, то всё равно одна останется. Положил под язык всё. Приход начался неожиданно быстро, я только повернул в сторону выхода из рощи.

Появилась лёгкая эйфория, время замедлилось, сигаретный дым начал завиваться в красивые вихри и это всё на фоне полной дезориентации в пространстве. Стало ясно, что адекватным из рощи уже не успею выйти. Нашёл у берега реки поддон, прилёг на него, ждал, что начнётся дальше.

Бесконечно повторялась песня «Опиум для никого» группы Агата Кристи. Я случайно поставил её на повтор, но уже был неадекватен, чтобы переключить. Может, это возможно было бы сделать, но я побоялся совсем остаться без музыки на кнопочном телефоне.

Маленькая поросль вокруг поддона разрослась в крупные папоротники, которые качались в такт музыке, переливаясь всеми цветами. Звёзды на небе принимали разные неразборчивые фигуры, как в брошюре по астрономии, а иногда всей гурьбой  быстро смещались то в один, то в другой край неба.

Через четыре часа запас «чудес» полностью истощился, я видел одни и те же галлюцинации, только больше не испытывал эйфории. К шести утра сильно застучало сердце, я поковылял из рощи на ватных ногах. Галлюцинации в основном остались только на периферии зрения.

Через сто метров мой шаг стал твёрже и беспокоило лишь сердце. Ни под одним стимулятором оно так сильно не билось. Это передозировка.

Я решил, что стоит обратиться за помощью, и повернул в сторону Психоневрологического диспансера, который был на отшибе города. Пошёл пешком, потому что началась социофобия и мне не хотелось ехать с кем-нибудь в замкнутом пространстве.

Путешествие выдалось долгим, но не слишком тяжёлым. Страшно было только переходить мост — пугал гул часто проносящихся машин. В моей больной голове этот неприятный звук искажался и напоминал на слух ритмично вырывающийся из трубы огонь, как в начале фильма «Красная пустыня» Антониони.

Войдя в кабинет психиатра, я с ходу признался, что под тремя марками неизвестного вещества. На меня посмотрели как на меня, мол, что ещё-то от этого придурка можно ожидать.

Выписали направление в психиатрическую больницу и спросили, доберусь ли самостоятельно. Хотели позвонить отцу, но я отказался, потому что, когда у меня на работе случился солнечный удар, он не нашёл лучшего времени отчитывать меня за то, какой я наркоман и бесстыдная сволочь.

Нет. Недоговариваю — чувство стыда было намного сильнее, чем обида за тот раз.

Солнце уже разогрело улицу и становилось совсем жарко. Побоялся, что на жаре остановится сердце, и всё-таки сел на автобус. Почти сразу же понял, что зря.  Мне казалось, что в салоне все смотрят на меня, из-за чего я буквально обливался потом, который жёг глаза. Это были самые долгие четыре остановки в моей жизни.

Примерно час проходил первичный осмотр, подписывал бумаги, что было сложно из-за галлюцинаций. После меня отвели на двадцатое отделение с диагнозом интоксикация. Как оказалось, здесь лежат в основном не сумасшедшие, а алкоголики с белой горячкой.

Из-за ковидных ограничений меня временно положили в маленькую обсервационную палату с двумя койками, и вырезанным в двери смотровым окошком.

Сказали ждать, пока доктор позовёт на беседу. Моё сердце по-прежнему бешено колотилось.
Позвали.
— Здравствуйте, Александр
— Здравствуйте.
— На что жалуетесь?
— Сильное сердцебиение и галлюцинации... Несильные.
— Что-то употребляли?
— Галлюциногены три «марки» с неизвестным мне веществом.
— В совокупности как себя чувствуете?
— Паничненько — виновато улыбнулся я.
— Я вас понял, а по стене что показывают? — усмехнулся доктор.
Только сейчас понял, что всё пялился на то, как движется орнамент обоев.
— Да ничего особенного уже, сильные галлюцинации давно пропали.
— Хорошо, тогда проходите в палату, скоро вам поставят капельницу, будем вас чистить.

Когда вернулся и лёг на кровать, по выкрашенной зелёной краской стене ползли разноцветные полосы, будто по разбитому экрану. Со времени употребления прошло больше восемнадцати часов, и меня начало беспокоить, что я навсегда останусь с таким немного глючащим зрением.

Чтобы отвлечься, я взял принесённую с собой повесть Трумана Капоте «Голоса травы», которую не успел дочитать.

Буквы на листе смазывались, переворачивались вверх тормашками. Иногда целые слова менялись местами, но я упорно продолжал читать, чтобы рассеять панику. Книга была для этого подходящая, добрая, светлая.

Прорвавшись через тернии десяти страниц, мне самому захотелось оказаться в домике на дереве с великовозрастными чудаками. Такого дурачка, как я — там явно не хватало.

- Аккуратнее, не попадитесь под удар! – командовал я. – Давайте, первая пятёрка, не спите!

Здоровенный кабан, покрытый жёсткой шерстью, злобный и клыкастый, взревел, попытался вырваться, но Длань Мёртвых, усиленная двумя контурами, справилась: лапы многотонной туши подломились - и та рухнула на землю, прямиком в распростёртые объятия охотников с копьями.

Через секунду всё было кончено, и к трупу побежали дети с ножами, готовые свежевать тело, а мы переключились на второго монстра, которого всё это время принимали на себя близнецы.

Так продолжалось добрую неделю практически без перерыва! Утром – боевая подготовка, весь день – охота на Зверей Судий, вечером – тактическая подготовка и рассказы об обитателях Тёмного леса, ближе к ночи – спарринги. И так – каждый день. За неделю я узнал о войне больше, чем за всю жизнь на Земле!

Иоганн всерьёз задался целью изрядно подтянуть каждого из тех, кто отправится на север, Айш-нор же пожелал сделать сильнее всех, заключивших с ним контракты, и охотник ради разнообразия согласился с ним, что, естественно, легло дополнительной ношей на мои плечи.

Ну а что, кто у нас там обращал умирающих от голода людей? Сашенька. Ну, значит, Сашеньке теперь и отдуваться за себя и за Сашку, гы-гы-гы.

Вот только смеяться что-то не особо хотелось.

Работа валила и валила, не оставляя ни минуты для праздности, ведь после отбоя я удалялся в свой иллюзорный мир – штудировать заклинания. Впрочем, остальным искажённым приходилось не легче: Айш-нор, кажется, вознамерился за этот месяц отправить в Пар-вален каждого, а потому им приходилось зубрить теорию точно проклятым.

И в этот раз я был согласен с архидемоном!

Несмотря на все страшилки Иоганна, никто из нас так до конца и не осознал, с чем придётся столкнуться в Тёмном Лесу, но если экзекуторы за оставшееся время сделают хотя бы один шаг - будет куда легче. Да и усилить Айш-нора не повредит, а то очень уж сильно он пострадал, когда телепортировал нас всех из лаборатории.

А потому-  вперёд, валить кабанчиков аки парни из Саус Парка, играющие в World of Warcraft! Благо, этих тварей в округе водилось столько, что не стоило особо стараться с поисками.

За пару суток мы пришли к автоматизации процесса, подключая даже детей и женщин, которые занимались разделкой туш и готовили мясо, а потому сердец хватало всем.

Причём немалую часть их отдавали мне и близнецам как лидерам отряда. Я пытался сперва возражать, но очень быстро прекратил тратить время попусту: товарищи по несчастью оказались непреклонны и слушать ничего не желали про то, чтобы оставить меня за бортом.

Завалив очередного кабана, я сел прямиком в снег, стянул шапку, отёр вспотевший лоб, откинулся назад, держа верное копье под рукой – мало ли что.

В этот самый миг сбоку появилась непоседа Радха, чьи губы были перемазаны красным. Помнится, не так давно девочка спрашивала, каково это – есть сердца Зверей Судий. Теперь она узнала это на личном примере.

- Господин Аластар, господин Аластар, - затараторила егоза.

- М? – я лениво повернул голову.

- А расскажите, как там?

- Там?

- Ну, в мире мёртвых.

Я внимательно посмотрел на девочку.

- А с какой целью интересуешься?

- Владыка сказал мне, что скоро попаду туда и увижу его прекрасную супругу.

Вот ведь крылатый суповой набор! Нет, я уже давно понял, что он прекрасно знает, сколько кому осталось до перехода, но чтобы вот так, предупреждать заранее! А мне, стало быть, сведения из него клещами тянуть приходится. Вот ведь птыц наглый!

- В целом, так и есть, - кивнул я, думая, что именно могу рассказать о Пар-валене.

По идее, ничего особо секретного в первый раз с ними не случится, ну подумаешь – пробьют грудь разок, мелочь какая, а значит, можно и проболтаться чутка.

- Сперва ты окажешься в иллюзорном мире, - начал я. – Это такое место внутри твоей головы, в котором тебе хорошо, в котором интересно. Можешь сперва исследовать его как следует, а потом придётся найти портал – этакую дверь между мирами, ты её ни с чем не спутаешь.

Девочка слушала, затаив дыхание, а я, пользуясь минуткой перерыва, рассказал ей о бескрайних унылых равнинах Пар-валена, тянущихся в бесконечность, не знающих начала и конца, поведал и об озере лавы, в котором души грешников проходят очищение болью, и о заснеженной горе с вмёрзшими в лёд телами.

Как ни странно, девочка не особо испугалась, скорее, ей стало любопытно и вопросы посыпались, как из рога изобилия.

 С трудом сбагрив Радху на близнецов, я поспешил заняться новой стаей кабанов, радуясь, что те столь удачно подвернулись, и осознавая, что эта непоседа ещё даст нам всем прикурить…

***

- Ты чего творишь? А ну блокируй!

- Да я пытаюсь!

- Не пытайся, блокируй, тупой северный варвар!

Сюин замерла надо мной и глядела сверху вниз, яростно сверкая глазами.

Легко ей – мастеру боевых искусств – командовать. А я, как ни старался, не мог угнаться за китаянкой, раз за разом проигрывая спарринг и вызывая очередную волну негодования.

Кажется, поняв это, она сменила гнев на милость.

- Путь в тысячу ли начинается с одного шага, но если не прикладывать усилия - рухнешь возле порога. Я желаю тебе лишь добра, пойми.

Она протянула мне руку, и я, крепко сжав её, поднялся, тяжело дыша.

Вот уже добрых полчаса она гоняла меня по площадке, окружённой лучшими бойцами Вольного Города, теми, кому предстояло идти на войну.

Мы тренировались подальше от любопытных глаз, чтобы не смущать горожан обилием демонических прихвостней и прочей нечисти в отряде. Но даже так сперва было тяжело. Добровольцы, мягко говоря, охренели, узнав, кем являются вроде бы верные и надёжные товарищи, и лишь авторитет Иоганна помешал пролиться крови.

Да, нас терпели, но не принимали!

Ни экзекуторов с архидемоном, ни пожирательницу, ни бесовку, ни рыжеволосую демоницу, обладающую непонятными силами.

Тем не менее, все отлично понимали, что в Тёмном Лесу придётся полагаться на товарищей, нравятся те или нет, а потому от занятий никто не отлынивал.

А потом, спарринги у нас были весьма разнообразными и полезными, тем более, что тренировались мы в полной экипировке, приноравливаясь к своим новым возможностям и учась полагаться на них.

Вот только что с доспехами, что без них - я безнадёжно проигрывал Сюин, с детства занимавшейся боевыми искусствами. Именно китаянка стала нашим тренером, безжалостным, но справедливым.

Она гоняла всех и каждого, одинаково плюя на его состояние и жалобы. Если надо – раздавала волшебные поджопники и обещала сожрать что-нибудь лишнее, если не станем тренироваться лучше. И, надо сказать, это помогало.

- Ещё один? – поинтересовался я.

Сюин ухмыльнулась и, крутанув свой дзю хуан дао в руке, встала в стойку.

- Нападай!

Я облёкся в Железное Тело, успокоил мысли Щитом Разума, глубоко вздохнул и, закружив копьём мельницу, попытался скрыть направление атаки, после чего в самый неожиданный момент вытянулся вперёд в глубоком и длинном прыжке, преодолевая разделяющее нас расстояние.

Наконечник копья хищно блеснул, устремляясь в живот китаянки, но уже секунду спустя Сюин лёгким неуловимым движением направила его в сторону - и я, потеряв равновесие, полетел прямиком на выставленное колено, в которое и впечатался со всего размаха.

А спустя секунду перед моим глазом замер кинжал, который пожирательница достала каким-то невообразимо быстрым движением.

- Всё понял? – поинтересовалась она, глядя на меня сверху вниз.

- Угу, - пробубнил я.

- Ещё?

Я выдул из ноздри кровь и поднялся на ноги.

- Конечно!

***

К концу второй недели тренировок прилетели странные и пугающие вести. Именно что прилетели – их принесли самые настоящие голуби. Ну, или какая-нибудь колдовская подделка.

Новостей этих оказалось достаточно много. Во-первых, надёжные люди сообщили, что неподалёку от Вольного Города видели пожирателей. Во-вторых, трактирщик из Уиса переслал список наёмников, успевших прийти в город, и он был внушителен. В-третьих, нам написал сам профессор Горм, пообещавший прислать ещё денег и фуража и очень похваливший ответственный подход к делу Иоганна. И, наконец, в-четвёртых, написал батюшка Эрика и Айне, аккуратно поинтересовавшийся, не мешают ли отпрыски, но не пожелавший вернуть их домой, зато поинтересовавшийся, не поможет ли прославленный артефактор с одним пустяком.

Зачитывая последнее письмо, Иоганн кривился, но быстро подготовил ответ, добавил к нему пакет с какой-то приблудиной из своих бесконечных запасов, после чего перешёл к решению первой – самой важной – проблемы.

Терпеть на своей земле проклятых каннибалов никто не желал, а потому мы отправились на охоту, решив, что это неплохой способ пройти боевое слаживание. Как-никак, воины, которым предстояло совершить невозможное, обязаны были научиться сражаться вместе - и никакие тренировки не могли заменить реальной схватки.

В результате у нас набрался пативэн на двести рыл разной степени отбитости, и каждое из них желало сказать пару ласковых каннибалам. Особо лютовала Сюин, которая до сих пор не полностью оправилась от встречи с уродцем в Пустоши. Она прихватила столько железа, что мне даже как-то неуютно стало.

Ну а после начался снежный ад.

Мы организовали ловчую сеть, используя Айш-нора в качестве квадрокоптера – яро ненавидящий пожирателей архидемон с удовольствием согласился причинить им как можно больше добра и счастья – и прочёсывали возможные места появления уродцев.

Время шло, результаты отсутствовали, народ начинал волноваться, причём я – в первую очередь. Сроки выхода в поход, как ни крути, установлены, особо сдвинуть их не получится, а мы тут тратим время на поиски недоразвитых каннибалов!

Иоганн, впрочем, оставался непреклонен – найти и уничтожить вторженцев из-за гор. Точка. Любой ценой. Ни один не должен убраться домой.

В принципе, я понимал его логику: перед долгим и кровавым походом на север стоит разобраться с любыми опасностями, которые могут обрушиться на слабозащищённый город, не оставляя ничего случаю. Главное тут – не переборщить и не навредить основному делу за счёт второстепенного!

Мы достаточно сильно забрались на север и, в целом, были готовы поворачивать, но вечером третьих суток чёрные крылья принесли чёрные вести: Айш-нор встал на след, причём на очень, очень нехороший след.

Когда ворон приземлился на плечо, я как раз намеревался спешиваться, а потому дёрнулся от неожиданности и едва не свалился, лишь с трудом удержавшись на лошади.

- Нашёл, нашёл, я их нашёл, - не таясь и не скрываясь провозгласил он, отчего люди, общавшиеся с нами уже две недели, дружно вздрогнули и принялись шептать молитвы – они так не привыкли общаться с потусторонними существами, - беги скорей, пока наш недруг не ушёл!

После этого он, не церемонясь, вбил мне в голову мыслеобраз: лагерь на добрых два десятка человек посреди снежной равнины. Все напряжены, испуганы, обозлены. От каждого смердит демонической магией – силой пожирателей. И все они однозначно направляются на восток – к горам.

Конечно, добрых две сотни километров они не смогли бы проехать за пару часов, тем более без верховых животных, но тратить время действительно не стоило.

Пока я думал об этом, Айш-нор с позволения Иоганна продемонстрировал тому увиденное, и охотник бодро отменил привал, скомандовав всем «в галоп!».

Конечно же, никакого галопа не получилось: лошади едва шли по снегу, доходящему местами им до груди; тем не менее, уже ночью мы смогли выбраться на место ночёвки пожирателей.

В разведку отправились трое – Иоганн, Сюин и, неожиданно, Малоун. Наш артефактор вообще высоко оценил навыки и умения бывшего сотника бунтовщиков и всячески демонстрировал это. Они вернулись спустя сорок минут и подтвердили – в полукилометре встал лагерем большой отряд искажённых. Иоганн не смог на глаз определить их силы, а потому приказал никому не рисковать понапрасну.

А после мы стали их окружать.

Две сотни мы разделили на пять больших групп: четыре, чтобы нападать со всех сторон света, ещё одну – в резерв. Первой группой командовал Иоганн. Вторую возглавила Сюин, приватизировавшая Ананду и Ганью, и, судя по её перекошенному лицу – китаянка сняла шарф, чтобы не мешал – она собиралась рвать врагов зубами. Третью команду взял в свои руки Малоун, и в неё вошли все обращённые беглецы. Ну а четвёртую группу внезапно поручили мне, нагрузив не только близнецами и Фотини, но также и Эриком с Айне.

Резервом же командовал Девин - командир городского ополчения, которому предстояло идти с нами на север. Особой магической силой он не выделялся, зато отлично стрелял и беспрекословно выполнял приказы Иоганна. Тоже хлеб, если так подумать.

План не отличался блестящим замыслом, но особые изыски нам и не требовались. Главное – подобраться к врагам на расстояние выстрела, после – опустошить обоймы, магазины, барабаны, аккумуляторы и прочие ёмкости, предназначенные для боеприпасов. Ну а дальше «За Родину, за Сталина, на штурм!», ну или как-то так.

Именно поэтому я прихватил свой дробовик, заряженный ещё перед выездом исключительно крупным калибром, и теперь тот болтался за спиной, то и дела ударяя по спине.

Главной проблемой всего этого действа было время суток. Это искажённым плевать на него, а у простых людей с приборами ночного видения наблюдались сложности. Да, «избранной сотне» перепали артефакты, позволяющие видеть в темноте, но не каждому, а драться сейчас предстояло всем.

Впрочем, тут обещал помочь Айш-нор, ради такого дела обещавший запалить слабенький Белый Пламень, которого, впрочем, должно было хватить нашим. Ну а дальше своё слово скажут огненные жезлы, которых хватало с избытком.

Жаль, что мы не учли одного – степени паранойи врагов.

А потому, когда где-то позади меня едва слышно бздынькнуло, а секундой после в небо взвилась сигнальная ракета, весь такой хороший и проработанный план полетел к чертям.

Враги среагировали почти что мгновенно – они пошли на прорыв. Прямиком на жиденькую цепь, возглавляемую мной. Ещё секунду назад не было ничего, и вот – в какой-то сотне метров образовалась молчаливая толпа, ощетинившаяся сталью и буквально излучающая жажду убийства.

Думать я стал не сразу, вместо этого – действовал.

- Огонь! – заорал, срывая с плеча дробовик и на ходу досылая патрон.

На спусковой крючок нажал, точно заправский ганфайтер – едва уперев приклад в плечо. Пуля пробила голову первому искажённому, и тот упал, подрагивая конечностями.

У второго нашёлся щит вроде моего собственного, и я, потратив два патрона, перевёл огонь на третьего, которому отстрелил ногу. Враг взвыл, рухнул на землю, осыпая меня проклятьями, но его голос тонул в грохоте ружей и карабинов, взрывах огненных шаров и гранат. А спустя мгновение с небес ударило ослепительно-молочное пламя, слизнувшее сразу троих пожирателей.

Те ударили в ответ чем-то дальнобойным. Позади меня раздался истошный вой, переходящий в булькающий хрип, но я не обращал на это внимания. Отбросил пустой дробовик, за две секунды разрядил револьвер, который механически сунул в кобуру, после этого выдернул из мёрзлой земли копьё и, указав на врагов остриём, заорал:

- В атаку!

И первым ринулся вперёд.

Страха не было: что мне сделают эти слабаки, не способные пережить даже пару выстрелов? Очевидно, что в разведку отправили самых бесполезных, самых слабых, либо тех, чьи таланты – прямо как у Гелтаха - заключались в умении спрятаться, поставить ловушку, загнать дичь.

Против меня этим недоделанным нечего ловить!

Усилив тело и разум, я первым влетел в нестройную толпу врагов, насадив на копьё первого, заблокировав щитом клинок второго, которого тут же снесла Морвин, ставшая моей тенью. Девчонка оседлала его и принялась раскалывать череп топорами, работая с методичностью отбойного молотка.

Рядом смазанным пятном промелькнула Фотини, отрубившая голову ещё одному противнику. Второго своего врага она повалила и с размаху впилась ему в горло, разрывая шею.

Я не стал тратить время попусту, нашёл ещё одного искажённого, запустил в него усиленной Стрелой Древних, оторвав руку с мечом, занесённым над головой одного из товарищей, поддержавших нас в рукопашном бою. После чего я выпустил хлыст, которым обхватил шею пожирателя, дёрнул, подтягивая его к себе и ударил в лоб.

Острие копья с легкостью пробила кость и вошла на всю длину, искажённый дёрнулся и затих, а ещё один взвыл и рухнул на землю, дёргаясь в конвульсиях – из его глаз, ушей и рта лилась кровь, а над покойником завис распушившийся Чуча.

- Пи! – яростно провозгласил ллинг.

- Да, ты могуч, - согласился и, оглядываясь в поисках новых жертв.

Их не было. Все, кто бежал на нас, либо умерли, либо умирали.

Скоротечная схватка длилась не больше пары минут, и нам она стоила троих раненых, враги же потеряли пятнадцать… существ. Говоря начистоту, я не ожидал такого разгрома, да его и не было бы без Айш-нора, Фотини и близнецов.

Я прислушался – и правда, на севере ещё слышались вопли. Кажется, кто-то из пожирателей решил отделиться от основной группы и попал в распростёртые объятия Сюин. Ну, пусть повеселится.

Поравнявшись с Фотини, допивавшей слабо дёргающегося пожирателя, я поинтересовался:

- И как на вкус?

Та на миг подняла голову, повернула ко мне измазанное кровью лицо, поморщилась:

- Отвратственно. Ты – куда вкуснее.

- Ну спасибо, приятно осознавать свою гастрономическую ценность.

Оставив вампиршу заниматься любимым делом, я подошёл к Морвин, деловито очищавшей топоры от крови и мозга. Девушка сидела на безголовом трупе, от плаща которого оторвала большой кусок. Им, собственно говоря, она и чистила.

- Ну как оно? – поинтересовался я.

- Слабые, - выплюнула Морвин презрительное слово.

- Хм-м-м? – я выгнул дугой брови. – Смотрите, кто у нас возмужал и посуровел.

Она покраснела, отвернулась и фыркнула одновременно, а я, потрепав нашу сильную и могучую воительницу по блондинистой макушке, с которой в пылу боя слетела шапка, отправился проверять раненых.

К счастью, никого не покалечило, как ни крути, а пожиратели явно любили ближний бой сильнее, нежели разные дальнобойные приёмчики, что нас всех и спасло. Мои люди получили скорее культурный шок. Осознание того, что за вас дерутся несколько искажённых, и какая-то невообразимая хтоническая хреновина способна изрядно подпортить настроение любому, даже если ты уже спарринговался с ними всеми.

Тут же разместились Эрик с Айне. Парень, как всегда, вырубился от вида крови, а сестра как могла охраняла его. Вот только… К недомагу крови уже подбиралась Фотини, и во взгляде её я читал нечто, напоминающее легендарное «ара-ара» в японских комиксах определённой направленности.

Вампиршу всё никак не отпускало упоминание магии крови, а гемофобия Эрика лишь подливала масла в огонь. Пока что Айне сдерживала нездоровый порыв истребительницы чудовищ, но, кажется, надолго её не хватит. Впрочем, это не моё дело, пусть занимаются, чем хотят. Глядишь, Фотини как-нибудь исцелит фобию парня, даровав тому путёвку в жизнь.

Пока я проверял наших и предавался рефлексии, к нам уже спешили товарищи – Иоганн вместе с Анандой едва ли не бежали, чуть поодаль от них спокойно шествовала Сюин, с отвращением на лице пережёвывающая чьё-то исходящее паром сердце.

Её модная зимняя куртка, естественно, кожаная и с кучей заклёпок, в нескольких местах выглядела так, словно побывала в пасти бегемота, лицо было перемазано сажей, и вообще, похоже, ей пришлось столкнуться с главарём этой шайки.

- Как вы тут? – поинтересовался Иоганн, успокаиваясь, увидев, что все живы.

- Да ничего так. Они попёрли неожиданно, но мы справились.

- Нашёлся мастер ловушек, - мрачно объяснил охотник, - неплохой. Из-за него всё случилось так.

- Да ничего страшного, - пожал я плечами. – Эти парни как-то слабоваты оказались.

- Потому, что самые сильные пошли на меня, - заявила Сюин, бросая в рот последний кусочек.

Проглотив отвратный деликатес, она наклонилась, зачерпнула снега и хорошо протёрла им рот, после чего добавила, лучась от самодовольства:

- Седьмой или восьмой шаг. Но даже очень храброй лисе следует обходить владения тигра.

Я кивнул, давая понять, что трепещу перед её величием, после чего спросил:

- А что с остальными?

- Проверяют их стоянку, ну а резервные сейчас, значит, приведут лошадей, - вместо Иоганна ответила Ананда. – Берите тела и тащите их в центр, ага, будем разбираться.

Я отдал приказ и пошёл вслед за Иоганном, который уже двинулся назад.

- Кстати, а где Айш-нор? – поинтересовался он, когда мы вышли на стоянку, практически не пострадавшую от побоища.

- Без понятия, он ударил Белым Пламенем, а после куда-то пропал. Наверное, решил убедиться, что никто не ушёл, - предположил я, после чего присел, раскрыл ближайший рюкзак и вытряхнул наружу содержимое.

На первый взгляд – ничего особенного: тёплые вещи, пара банок консервов, запас вяленого мяса для восполнения магических сил, компас, фляга с чем-то, остро пахнущим сивухой…

Но вот на дне в аккуратном контейнере покоились отлично сделанные снимки, причём места на них я знал отлично – Саол и окрестности, мост между двумя королевствами, пограничный форт Дохаса. Вместе с ними лежали изображения других мест, но все они так или иначе были связаны с обороной. Даже тупню вроде меня было очевидно, что это такое и для чего оно нужно.

- Посмотри, - я протянул снимки Иоганну, и тот, мрачнея с каждой секундой, разглядывал их.

- Этого я и боялся, - прошептал он. – О находке буду вынужден сообщить в Эйри и не только. Похоже, военные действия не ограничатся одним лишь севером и югом. Что ж, в данной парадигме становится очевидным желание осколков всемерно экономить силы.

- Как по мне, если из-за гор придут демонопоклонники-каннибалы, силы всё равно придётся выделить. Так почему бы не сделать этого сейчас? – поинтересовался я.

- Потому что они могут прийти не только из-за гор, - вздохнул Иоганн и махнул рукой, заметив мой недоумённый взгляд, - не обращай внимания, в данный момент это не имеет определяющего значения.

- Как скажешь, - я открыл следующий мешок и махнул рукой Малоуну, о чём-то говорящему с Даймин - одной из девушек-охотниц, получившей после искажения дар запускать тонкую алую стрелу, летящую на добрую сотню метров.

Иоганн поймал мой взгляд, нахмурился.

- Малоун, всё хорошо?

- Да как сказать-то, старший. Вроде б, и да, но как бы и нет. Парни эти, сдаётся мне, тикали от кого-то. Даймин нашла, где они следы заметали.

Иоганну эта новость не понравилась, но сказать он ничего не успел – с неба спикировал Айш-нор, провозгласивший:

- Идут сюда, и много их, к беде готовьтесь для живых!

- Да чтоб вас всех! – рыкнул артефактор, вскочив.

Он тут же начал раздавать приказы и, как ни странно, ни один из них не касался побега. Похоже, наш командир догадывался с кем придётся столкнуться и понимал, что они всё равно последуют за нами.

- Все искажённые – встать подальше и прикрыть головы. Магией не сметь пользоваться под страхом смерти! Ллинга и ворона спрятать, к нам в гости спешат, скорее всего, рейнджеры Эйри. – Сюин, ты тоже прячься. Аластар – и ты. Все тела в кучу и быстро сжечь!

Наверное, у нас с китаянкой сейчас были одинаковые лица. Одинаково злобные и бешеные, потому что Иоганн повторил приказ второй раз, после чего кивнул Фотини и Малоуну, которые и потащили нас вглубь строя.

Вовремя!

Буквально через десять минут ночным зрением я различил приближающихся всадников. Их было много – около роты. Прекрасно экипированных, великолепно вооружённых, откормленных, смертельно опасных.

Я отлично запомнил бой в лесу и не хотел повторять этот опыт. Простые, казалось бы, люди, вполне неплохо противостояли и мне, и даже Сюин. И тогда их было немного. На что способна целая рота - проверять не хотелось.

Иоганну, кажется, тоже. Именно поэтому когда вперёд выехал статный подтянутый гейский паладин – знаки различия Эйри я уже запомнил – наш командир был предельно корректен и вежлив.

- Приветствую доблестных воителей Эйри на землях Вольного Города, - проговорил он. – Я – Иоганн Убийца Чудовищ. Полагаю, что не ошибусь, если скажу, что в нашу глушь вас призвало вот это неприятное явление.

Он указал в сторону ревущего пламени, рассеивающего ночную тьму подобно гротескному маяку.

- Приветствую прославленного артефактора, - гейский паладин спешился и сделал пару шагов навстречу, протягивая руку. – Вот мы и снова встретились.

- Светлый Фаррел... Рад вас видеть. Кажется, последний раз мы общались в Саоле, когда осуществляли преследование искажённого, не так ли?

Они обменялись рукопожатием.

- Господин Иоганн, полагаю, вы тоже не в восторге от демонической погани, осмелившейся перебраться через горы? – поинтересовался Фаррел, который вполне мог быть и неплохим человеком, если, конечно, не думать о нём как о гейском паладине.

- Именно так. Нам повезло найти и перебить всю банду до последнего чудовища, тела которых мы для надёжности предали огню. Более того, мои люди уже начали обыск лагеря и обнаружили вот это.

Он протянул Фаррелу найденные мной снимки. Тот внимательно изучил их, мрачнея с каждым новым изображением.

- Есть ли что-то ещё?

- Пока не знаю, мы только приступили к обыску. Полагаю, вы также осуществляли преследование данных индивидов?

- Так точно. Четверо суток. Почти потеряли их. – гейский паладин помялся, точно не очень хотел просить о подобном. – Скажите, не будет ли слишком наглым с моей стороны попросить вас оставить лагерь для обыска?

Ясень пень, Иоганну этого не хотелось, но вот только… а как ты откажешь? Типа, это наши трофеи? Сразу появятся вопросы, главным из которых будет «а зачем вам демонические трофеи?». Вот только мы знатно тут наследили. И я, и Сюин, и другие искажённые, успевшие подраться, не жалели сил. А уж про Белый Пламень Айш-нора и говорить не приходится.

И что из этого следует? Что посидев на месте боя пару часиков наш доблесный гейский паладин всё узнает, вон, уже носом крутит, принюхивается, точно гончая. А если и не всё, то что-то уж точно. И вот тогда к нам придёт жопа в лице гейского карательного отряда!

А потому я, затаив дыхание, ждал, что же ответит Иоганн и здорово удивился, когда тот ровно и доброжелательно ответил:

- Конечно, почему бы нет. Мы сейчас же осуществим отход в направлении города. Если будут какие-то проблемы или понадобится переждать холода в тепле, ждём вас в гости.

Фаррел, кажется, обрадовался, хотя сказать было сложно – с такой рожей, как у него, только в покер играть.

Тем не менее, мы с рейнджерами смогли разойтись без крови. Они остались, а мы медленно, спокойно, неторопливо отправились на юг.

И только через полчаса, когда отряд Эйри и погребальный костёр для монстров в человеческом обличье остался позади, Иоганн скомандовал:

- Ходу!!! Мы должны прийти в город через день, максимум – два. Иначе всё пропало.

- Почему? – чувствуя неладное, спросил я.

- Я помню этого типа, он сопровождал Лехри, и он – превосходный нюхач, способный почуять даже самые слабые оттенки силы, а значит, прекрасно поймёт кто здесь сражался против пожирателей, если уже не понял. А также, что весьма вероятно, узнает кого-то прямиком из Сиафа.

- И что мы будем делать?

- Вы – тренироваться, я – писать письма.

Иоганн не соврал - вернувшись на базу, мы сразу же возобновили тренировки и охоту, и буквально в тот же день пятеро искажённых сделали первый шаг.

После этого не проходило и дня, чтобы кто-то не отправлялся погостить в Пар-вален. Хорошо, что я рассказал госпоже Тор-иле о пополнении, а то она бы ещё волноваться начала.

Странно, конечно, что у каждого из заключивших договор был свой предел, после которого наступало демоническое «просветление», но, наверное, так и должно было быть, чёрт его знает.

В любом случае, каждого, сделавшего шаг, тотчас же брал в оборот Айш-нор, с некоторой лихорадочностью, которую демон не скрывал даже от меня, вбивая в них всё новые и новые знания, точно боялся опоздать, не научить чему-то жизненно важному, ошибиться.

А вот от меня новый шаг всё ускользал и ускользал, как и от близнецов. Похоже, требовалось больше сердец, либо же какой-то внушительный трофей, а тот всё никак не находился.

И новое заклинание плохо поддавалось.

Да и двойник в иллюзорном мире доставал.

Возможно, тут уж влияла обстановка. Каждый миг я ожидал увидеть под хлипкими стенами Вольного Города армию гейских паладинов, что мешало сосредоточиться и отвлекало сверх всякой меры. Однако дни шли, складывались в недели, а карающая длань Эйри и не думала опускаться на еретиков, осмелившихся якшаться с демонами, и я понятия не имел почему.

«Приготовиться к запуску корабля!»
«Есть приготовиться!»
«Четыре, три, два, один… Старт!»

Алёнка начала вращательные движения, а я намертво вцепилась в неудобную, толстую ручку перед собой.

В нашем школьном дворе стояла карусель. Карусель была угашена в хлам, но со своей функцией этот кусок железа вполне справлялся. По внешнему виду она напоминала пятиконечную ржавую звезду с отсутствием спинок на половине сидений.

Это было любимое место старшеклассников. Но вход туда нам был строго воспрещён. Обычно мы с Алёной отсиживались в кустах неподалёку и ждали, когда старшие дети наиграются.

В этот раз нам повезло. На горизонте никого не оказалось, и мы, побросав портфели, ринулись покорять космические просторы и играть в Юрия Гагарина.

Я не помню, кому из нас пришла в голову эта бредовая идея, но заключалась она в том, чтобы удержаться на сиденье без спинки, пока карусель раскручивается до бешеной скорости.

Однажды, во время очередного запуска, мы внезапно услышали вопль школьного дворника Семёныча: «Что ж вы творите, черти окаянные?!»
Нам потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что происходит, и уже через мгновение я увидела бегущего к нам и размахивающего метлой Семёныча и удирающую в другую сторону Алёнку.

Семёныч приближался так стремительно, что я перепугалась. Во-первых, того, что сейчас меня отметелят этой самой метлой, и, во-вторых, что об этом узнает моя мама.

От неожиданности и нерадужных перспектив, не дожидаясь, когда космический корабль сойдёт с орбиты, я инстинктивно решила покинуть его раньше времени и медленно разжала побелевшие от напряжения пальцы.

То ли погода в тот день была нелётная, то ли мой парашют не раскрылся, но приземлилась я прямо к ногам Семёныча. Как рыба, выброшенная на берег, я некоторое время лежала на земле, беззвучно открывая и закрывая рот. Помятого, но не сломленного Гагарина на руках доставили домой и собственноручно передали маме.

На следующий день Семёныч выдрал с корнем из земли карусель и оттащил еë на свалку. А на её место в скором времени поставили скамейку.

Другие истории автора в телеграм канале: Что нового, Кать?

Егор сегодня встал явно не с той ноги, всё валилось из рук, казалось бы обычные процессы налаженные за 25 лет жизни и отточенные до автоматизма, обнулились и приходилось учиться заного накладывать пасту на зубную щётку, комон он даже не с первого раза попал щёткой себе в рот, что тут говорить о том, что когда он пошёл справить малую нужду то вместо обычной одной струи увидел три, ТРИ Карл, естественно с такой многозадачностью Егор не справился и обоссал всё на свете, потом аскользнулся и протянул себе ногу пытаясь не убиться об унитаз.
К слову сказать не убиться получилось, но теперь он хромал сильно на правую ногу и пытался успокоиться досчитав до одного миллиарда и смотря в окно.

В окне же сегодня происходило какое-то кино. Обычно ни чем не привлекательный задний двор спортивного комплекса пестрит событиями. Вот молодой парняга отбивается от кучки ребят явно настроенных сделать этому молодому парню фистинг, вот он падает и его пинают в голову и его бренная тушка сракой вверх готовится принимать писюны. Ибо полностью расслабленная и беззащитная.

Егор хотел было позвонить в правоохранительные органы и сообщить о том, что человека образно говоря скоро лишат его анальной девственности, но тут произошло несколько событий после чего надобность в звонке отпала сама собой, а нашего Егорика затянуло в цепь увлекательных событий.

Первое событие ослепительная вспышка света, источником которой стал как показалось Егору сам молодой человек, далее он как будто что-то проговорил но разобрать что с квартиры было трудновато, хотя и орал он довольно громко, единственное что было более менее понятно так это " .... Активирован приток.... Покинуть зону...... Отправлен на пульт..... "
Далее неведомо как но у парня оказалась в руках арматура, а потом на ней оказался нанизал жопой один из ребят которые догоняли парня. Казалось что ему не жить, но он как будто из пластелина стек с этого орудия возмездия и откатился подальше. Было видно что такая трансформация не прошла для него даром он как будто осунулся, черты лица заострились, волосы на голове как будто выпали кусками, парняга за 2 минуты прибавил лет 35 , остальные назовем их особи особо не стушевалиль и стали в подобие какого-то боевого построения по типу свинья у римской армии, ну или это была черепаха или морская свинка.
В общем Егор не отличался особо умом и сообразительностью он больше по красоте был. Но сейчас не про Егора.
Далее события начали напоминать вообще какой то фантастический боевик , не хватало только лазеров и световых мечей. Хотя судя по тому как начала светиться арматура в руках у парняга то мечи уже подъехали. Вообще Егору начало казаться, что съеденная вчера марка пошла приносить ему галики по второму кругу, и он решил не пугаться этих событий и смотря в окно как в огромную плазму наблюдал кино. Жаль, но картина была короткометражной и уже через 30 секунд стояния и пяляния друг на друга, когда уже казалось что парняга и эти сойдутся в крутецкий битве, откуда не возьмись ворвался огромный мужик и заревев медведем со всего маха ебнул леща парню с арматурой, от чего она у него из рук благополучно выпала, а сам парень снова принял позу ко моему готовой давалки.
С ребятами стоящими в боевом построении мужик разошёлся миром, ну как скорее эти собрали свои жопы в горсть и тихо расшаркиваясь и раскланиваясь двинули кудато в город, не забыв прихватить с собой постаревшего типа. Дядька же небрежным движением подбросил парня на своё плечо и оглянувшись по сторонам.... Посмотрел прямо Егору в глаза. Уж не знаю, толи от крепкого кофе толи от пережитых эмоций, толи от этого взгляда но Егорик обосрался. Прям по-настоящему с подливкой. Опешив от данного события Егор уже было хотел идти в ванную комнату и предпринимать экстренные меры по исправлению вонючего случая, но мужик с парнем на плечах уже стоял перед ним. Ничего лучше не придумав Егор просто сёл на стул открыл рот и задал единственный вопрос который его сейчас волновал - вы дядя кто?
- Андрей Иванович , главный искатель и по совместительству отчим вот этого недоразумения. К слову сказать это недоразумение он небрежно скинул на пол. И тоже сёл на табурет напротив Егора.
- а вы зачем.... Но вопрос Егор задать не успел, так как был перебит Батей.
- ты сынок мне вот, что скажи смотря в окно и видя что происходит всё ли ты чётко разглядел, не болела ли у тебя голова? И самый главный вопрос какого хрена так воняет говном? Хотя почему воняет я уже понял, но какого хрена? По всем пораметраь ты Пожиратель, а обделался как сопливый пиздюк который переел чернослива в детском саду.
- эм, ну давайте по порядку Какой ещё блять пожиратель? Не базара зиро похавать я люблю , особенно если перед этим хорошенько упороться, но вот прям пожиратель? Голова не болит, разглядел всё чётко , но ничего не смог понять, свет какой-то, пластилиновые люди как хуй на блюде, короче мрак. У меня столько вопросов в голове, что даже не знаю с какого начать.
- а с чего ты решил, что тебе на них кто-то что-то будет отвечать? Батя как будто чуть подобрался, и стал похожим на готового к прыжку хищника.