CreepyStory

Эта жутковатая история из детства.

В то время я ходила в младшие классы. Не помню сколько мне было лет, но то был четвёртый или пятый класс. Школа мне ещё нравилась, я была беззаботным и вполне радостным ребёнком.

У нас дома, в гостиной, стоял телевизор, его было видно из моей комнаты, и он всегда работал. Порой даже ночью. Бабушка жила в гостиной, и допоздна смотрела передачи, а потом засыпала и не выключала его. Все уже привыкли и внимания особо не обращали.

Днём телек так же работал без перерыва и в основном там были новости. Новости местные, регионального канала. Ведущими там были мужчина в голубом костюме и женщина-блондинка с волнистыми волосами. Они всегда улыбались и смеялись над своими шутками. У мужчины были тёмные волосы и длинная шея, а улыбка слишком широкой. У женщины при смехе глаза делались узкими, и так сильно она их сжимала, что те превращались в щёлки. Эта парочка была мне неприятна, а особенно мне не нравились их голоса, но почему, сказать не могу.

Я не любила именно эти выпуски новостей и старалась уходить, когда они шли. Пускали их часто, особенно в повторах. Постепенно я начала бояться ведущих. Причина была пугающей. Вся моя неприязнь к их образу и постоянный шум и шуршание телевизора, сложили в моей голове тревожное состояние, и моё воображение решило, что они за мной следят. Из-за этой жуткой фантазии я стала выключать телек, когда приходила домой. Бабушка этого не понимала и злилась, а я не могла объяснить в чём дело.

То, что я часто их вижу на экране, укрепило мысль о слежке.

Следили они так, чтобы я не заметила, поэтому так странно смеются и улыбаются, думала я. Вроде как притворяются, что просто ведущие, а на самом деле у них другие цели.

Страх мой усилился, когда ночью я проснулась, и выйдя в комнату увидела их на экране. Скорее всего это был ночной повтор каких-нибудь выпусков, но тогда я этого не знала, и пришла в ужас от того, что они даже ночью следят за мной.

Мой страх прогрессировал. Мне казалось, что, когда я прихожу со школы (а бабушка готовит на кухне еду) и переодеваюсь у себя в комнате, в этот момент ведущий вылезает из телевизора. Мне представлялось, как он, скрючившись вылезает из экрана, сначала одна длинная нога, потом вторая. Голова его не некрасивой шеи не двигается, устремлена вперёд и нацелена на меня. С неестественной улыбкой он крадётся по комнате, тихо-тихо, и подглядывает, что я делаю. Мне даже виделся, кусочек его голубого костюма у своей двери.

Я не могла понять, что же эти мерзкие ведущие хотят со мной сделать. Приходили мысли о похищении, вдруг затянут меня в телевизор, а ещё о том, что они хотят по кусочку от меня откусывать и это пугало больше всего.

Мне стали сниться неприятные сны, а однажды случился сонный паралич. Сейчас я понимаю, что это сонный паралич, а тогда я думала, что это взаправду.

В тот раз я легла спать раньше, устала после дополнительных занятий по волейболу. Помню, что по телеку шёл мультик, скорее всего по кабельному, но я не стала смотреть, легла в постель и слушала. Звук мультфильма резко прекратился, зашумел пустой канал «шшшш», мне не нравился этот звук, хотелось встать и выключить, но я не могла. Потом я услышала тот самый неприятный смех, голоса и отчётливое «Уснула?». Этот голос принадлежал женщине, а голос ведущего тут же сказал: «Пойду посмотрю».

Мне стало страшно, я всё пыталась вскочить, но не могла. Мне виделось, как он, скрючившись вылезает из экрана и ползёт по полу, озираясь по сторонам поворачивая голову на негнущейся шеи. Я слышала, как его ногти скребут пол, а на заднем плане хохочет блондинка.

В полном ужасе я лежала на кровати не в силах пошевелиться, и вот уже показалась его спина в голубом костюме. Он на четвереньках заползал в мою комнату. Ближе и ближе. Медленно он поднимался с пола. Сначала голова с тёмными толстыми волосами, бледный гладкий лоб, густые брови, распахнутые, алчущие глаза, нос с раздувающимися ноздрями и безумно широкая «голливудская» улыбка, сквозь которую течёт слюна.

Мне хотелось кричать, но горло сдавливал невидимый груз, а тело отказывалось слушаться.

Я почувствовала, как его вязкая слюна капает мне на руку и тут раздался звук разбивающегося стекла. Мне удалось моргнуть, я резко вскочила, а ведущий новостей уже испарился.

Рассказать родителям о таком было не просто, я лишь сказала, что вижу кошмары, в котором новости показывают. Мама попросила бабушку не включать при мне новостные каналы, и та послушалась, но не до конца. Поэтому иногда я видела мелькающего ведущего. Страх не проходил. В телеке я видела врага. Ведущий пялился на меня, а блондинка мерзко смеялась, говоря фразы «мы всё можем», «люблю детей».

Мной даже была предпринята попытка сломать телевизор, но не вышло. Я стала жаловаться маме чаще. Она начала давать мне лёгкое успокоительное, а бабушкин телек переехал на кухню.

Стало спокойнее.

Образ того ведущего с мерзкой улыбкой долго преследовал меня. Периодически он мне виделся во снах. Снилось, как я просыпаюсь, а он над кроватью моей склонился и лыбиться, а из угла рта слюни текут.

Продолжалось это до зимы, а потом я уехала на зимнее каникулы к родственникам, а по возвращению домой подзабыла об этих ужасах.

Вскоре, мы переехали и телек уже стоял у бабушки в её комнате, да и я подросла. Тогда все страхи ушли окончательно.

Недавно я разбирала вещи покойной бабушки и среди всего нашла несколько видеокассет. Думая, что там могут быть записаны семейные праздники, я нашла видеомагнитофон и стала просматривать плёнку. В основном там были фильмы и передачи, а на последней кассеты оказались те самые новости. Я аж вздрогнула, как увидела того мужика и блондинку. Сразу вспомнились все страхи.

Кассету я выкинула, никаких страшных снов мне пока не снилось, но подсознательно, мне всё равно кажется, что вдруг появится тот, в голубом и начнёт лыбиться.

Я проснулся, услышав стук по стеклу. Сначала я подумал, что стучат в окно, а затем услышал его еще раз… из зеркала.

Последнее, что я увидел – это 12:07 на будильнике, а затем что-то начало раздирать своими длинными гниющими когтями мою грудь, закрывая мне рот второй рукой, чтобы заглушить крики. Я подскочил на кровати и с облегчением понял, что это был всего лишь сон, но потом я увидел 12:06 на будильнике и услышал скрип открытой дверцы шкафа.

Я выросла в доме, где были и кошки, и собаки. Так что я привыкла к тому, что иногда ночью кто-то может скрестись в дверь моей комнаты. Но сейчас у меня нет домашних животных, поэтому слышать, как кто-то скребется, стало страшнее.

Я живу одна. И клянусь, что я только что закрыла больше дверей, чем открывала.

Девочка услышала, как мама зовет ее с кухни. Когда она вышла в коридор, мама затянула ее к себе в комнату и сказала: «Не ходи туда. Я тоже это слышала».
Она спросила, почему я так тяжело вздохнул. Но я не вздыхал.

Моя жена разбудила меня вчера вечером, чтобы сказать, что в наш дом проник вор. Ее убил взломщик 2 года назад.

Нет ничего особенного в смехе ребенка. Но только если он раздается не в час ночи, а ты дома один.

«Я не могу уснуть», — прошептала она, заползая ко мне в постель. Я проснулся в холодном поту, прижимая платье, в котором она была похоронена.

Я укладывал сына спать и поправлял ему одеяло, когда он посмотрел мне в глаза и сказал: «Папочка, так кто-то под моей кроватью…». Чтобы развеять страхи своего ребенка, я заглянул под кровать и увидел там сына, который посмотрел на меня и прошептал: «Папочка, кто-то лежит на моей кровати…».

Последний человек на Земле сидел в комнате. В дверь постучались…

Моя дочь не переставала плакать и кричать посреди ночи. Я сходил на ее могилу и попросил перестать, но это не помогло.

В окне моей комнаты показалось зловеще улыбающееся лицо и уставилось на меня. Я живу на 14-м этаже.

Мне на телефон пришла фотография, где запечатлен спящий я. Я живу один.

Я пожелал спокойной ночи жене, лежавшей рядом со мной на кровати. Потом я повернулся на другой бок и увидел, что она стоит в дверном проеме.

Расстояние протянутой руки. Часть 1

Часть 2.

— Знаешь, в Израиле можно просто стоять на остановке, а кто-нибудь рядом взорвет бомбу, и тебе хана. — Димкины щеки смешно надувались, пока челюсти перемалывали шаурму.

После моего рассказа про вчерашнее «приключение» в автобусе, коллега пытался развлечь меня беседой и не остаться голодным.

— Варвáрка Сергевна, кушай, плиз, времени нет.

Новенький сотрудник так быстро освоился в офисе, что казалось, работал у нас всегда. Мы обедаем первый раз вместе, а я уже рассказываю ему о том, что меня заботит.

До конца перерыва десять минут, моя порция шаурмы с сыром осталась нетронутой. Лет пять назад я решила бы, что бабочки в животе означают только одно — я влюбилась и поэтому не хочу есть.

— На диете что ли? С ума посходили — я тебе как мужик говорю, ваши лишние в кавычках килограммы никто не видит. С собой забери, нам сегодня до восьми куковать: Куликов новую стратегию внедряет, в офис не раньше шести вернется, попросил задержаться.

— Дим, а если бы к тебе в сумку... Что бы ты сделал?

— Я? — серо-голубые глаза коллеги округлились. — В морду дал. Но твоя реакция правильная, не переживай. Человек пугается всего непонятного, именно так работает защитный механизм психики...

Димка перегнулся через стол, и в мою сумку нырнула заботливо завернутая в салфетки шаурма. — Вставай, Сергевна, трудиться пора.

— С ума сошёл? Там же косметика!

Я выхватила из кожаных недр масляный куль, оценивая потери: вперемешку с тушью и блесками для губ, ключами и другими нужностями, лежал инородный предмет.

Коленки задрожали, я снова почувствовала себя в автобусе.

Димка, увидев мою реакцию, даже побледнел.

— Вроде хорошо завернул…

Я молча показала раскрытую сумку:

— Это не мое.

Посреди косметики лежал гребешок для волос, деревянный, с редкими зубьями, — такие продают на ярмарках выходного дня «умельцы резьбы по дереву».

Димка непонимающе выдохнул:

— Может, купила и забыла?

Но оценив мою короткую стрижку, не стал настаивать, и быстренько выудив гребень из сумки, спрятал его в кармане своей толстовки:

— Потом выброшу. Пойдем уже в офис.

Весь день я думала о находке. Кто мог подбросить? Неужели, воришка? Я то считала, что ему был нужен мой кошелёк.

Или это совпадение, и мне его подложил кто-то другой?

Я даже подошла к Димке и попросила вернуть гребешок, желая получше его рассмотреть, но Димка, увидев мое выражение лица, отшутился:

— У тебя зрачки горят как у волчицы. Нет уж, обойдёшься. Волосы отрасти, потом получишь.

Домой я действительно приехала поздно.

Кошка, встретив меня у дверей и понюхав воздух, который я принесла с улицы, убежала под диван.

Утром я проснулась от того, что Кошка по традиции лучших интернет-мемов, сидит рядом и смотрит на меня с непередаваемым выражением тоски. Оказалось, что будильник сработал полчаса назад. Вскочив с кровати, я быстро почистила зубы и, одевшись, выбежала на улицу.

Пока ехала, пыталась восстановить сегодняшний сон. Помню, что каким-то образом перемещалась по воздуху, разглядывая сверху дома и дороги. Город был южным, одноэтажным, черепичные крыши отливали красно-оранжевым, а фонари слепили глаза. Мне казалось, я слышала шум волн. Может, это шумел океан. Была ещё песня под музыку гитары, и голос — волнующий, низкий, женский голос…

— Так о чем пели-то? — Димка жевал, пытаясь представить, что же мне приснилось.

— Откуда я знаю. Язык фоном шел, то ли португальский, то ли бразильский. Шум волн... Главное, я запомнила ощущение полёта. Как-будто на лифте катаешься, только горизонтальном. Мне в детстве говорили, если летаешь во сне, значит растёшь. Я давно во сне не летала. А ты?

Димкино лицо выражало мучение. Все-таки мужчины устроены по-другому. Казалось бы, что я такого сказала, а представить горизонтальный лифт ему сложно. Морщит лоб и жалостливо смотрит.

Мне вдруг стало жарко. И голова чесалась с самого утра. Я извинилась перед коллегой и ушла в дамскую комнату.

Умывшись холодной водой, пока никого не было в туалете, решила проверить волосы на предмет аллергии.

Кожа головы между волосками действительно был розовой. Ну что же, пришло время сменить шампунь. И подстричься не мешает, обросла, никакой формы.

Вернувшись, я застала Димку в задумчивости и предложила подняться в офис.

— Варвáрка Сергевна, я начинаю к тебе привыкать, — шепнул он в лифте, после чего уже я находилась в задумчивом состоянии до конца рабочего дня.

Следующим утром меня снова разбудила Кошка.

— Ты чего не спишь, — спросила я домашнего зверя, взглянув на часы — до будильника оставалось минут сорок.

Кошка повела носом, хотела мяукнуть, но передумала. Решив, что у нее закончился корм, я, полусонная, прошлепала в кухню и застучала дверцами шкафчиков.

— Красотка моя, я тебе витаминок положила, — позвала я Кошку и скрылась в ванной.

Включив свет над раковиной с зеркалом, вскрикнула.

На меня смотрело мое отражение, но в черном парике — волосы, вьющиеся и густые, доставали до плеч и щекотали шею.

Я захотела снять парик, но не смогла — волосы оказались собственными.

Бабочки в животе ожили. Колени задрожали.

Я попробовала взять себя в руки и успокоиться — скорее всего это сон, очередной кошмар. Ведь приснилось мне как-то, что выпали все зубы? Теперь волосы во сне выросли…

Скоро сработает будильник, и я проснусь.

С закрытыми глазами, на ощупь, дошла до комнаты и легла в постель, накрывшись с головой одеялом.

Пролежав минут пять, поняла, что все-таки не сплю, и будильник мне не поможет.

Пролетев мимо ванной, я вернулась в кухню и сварила крепкий кофе. После первого же глотка меня вырвало, — видимо мой желудок на нервной почве отказывался от еды.

Зато рассмотрев второй раз свое отражение, осталась довольна прической — разве кого-нибудь портят шикарные волосы? Вот только, что скажут в офисе.

На работу я пришла в капюшоне, связав шевелюру резинкой и придумав легенду «отключили воду, голова грязная». Просидев весь день на своём месте и отказав Димке в обеденном свидании, ровно в восемнадцать ноль-ноль выбежала из офиса.

Кошка меня даже не встретила.

За день волосы отросли еще сантиметров на десять. Значит утром они будут до талии.

Из открытой форточки потянуло жареной картошкой. Потом чем-то химическим, горьким: выглянув в окно, я увидела машину для перевозки товаров, которую разгружали несколько человек.

Домашнюю тишину нарушили голоса — один детский: «Не буду одеать итузы, они каюцие!», другой мужской: «Мама велела, не будь врединой».

До тошноты запахло бензином: грузовик во дворе завёлся и не уезжал.

А потом я увидела эту парочку, седую цыганку с молодым парнем. Они стояли на детской площадке прямо перед моим подъездом и вглядывались в окна.

Отскочив в глубину комнаты, я была уверена, что они меня заметили. Я побежала за телефоном — только бы Димка был на связи.

(Продолжение следует)

«Безглютеновая Жизель», 28.09.2022

Эта история приключилась со мной через пару месяцев после окончания университета. Отучившись четыре года на журфаке, я устроился в нашу местную газетёнку с говорящим названием «Районные известия», где, собственно, и занимался написанием этих самых районных известий. В основном, это были репортажи с бесконечных выступлений губернатора. Реже — интервью.

В один из рабочих дней я поднимался по лестнице к обшарпанному кабинету, где уютно располагалась наша немногочисленная редакция. Как уже ступеньке на пятой-шестой услышал поставленный и немного встревоженный голос нашего главреда Ангелины Степановны.

— Сергей! — Голос эхом отозвался по всему зданию. — По медлительному шарканью слышу, что это ты. Зайди ко мне, как поднимешься.

Я тяжело вздохнул и начал подниматься по ступенькам ещё медленнее — мысленно представив, что я превратился в того ленивца из «Зверополиса». Несмотря на жесткий характер и неумение идти на компромиссы, мне, в целом, нравилась Ангелина Степановна. Но, когда она говорила таким голосом, а уж тем более, когда называла меня полным именем «Сергей» — это точно означало, что нужно ждать беды. Сейчас либо запрягут идти в аптеку ей за таблетками, либо попросят съездить на другой конец города, чтобы написать какой-нибудь унылейший материал о подготовке жителей к дачному сезону.

— Ангелина Степановна, добрейшего утречка! — Я забежал в кабинет и сделал вид, что искренне не понимаю, зачем я здесь. — Вызывали?

— Вызывала. — Быстро бросила она, не отрывая взгляда от экрана старенького ноутбука. — Садись. Смотри.

Всё ещё крепкими, но уже покрытыми многочисленными морщинами руками она повернула ноутбук экраном ко мне. В браузере был открыт почтовый сервис, а на весь экран выведен текст электронного письма. В нём было всего несколько абзацев, многие слова написаны с ошибками. Мой взгляд тут же привлекла графа с темой письма, в которой значилось: «Чудо в Санатории». Не успел я прочитать и пары строк, как Ангелина Степановна отвернула ноутбук обратно к себе.

— Ну, что скажешь? — Спросила она, поправляя на переносице

очки с толстенными стёклами.

— Скажу, что не успел прочитать.

— Тьфу ты! Институты оканчивают, а техника чтения как у пятиклассника. — Она бросила на меня недовольный взгляд из-под очков и тут же посерьёзнела. — Это уже четвертое такое письмо за последние две недели.

— И чего пишут?

— Пишут про санаторий «Еловые ветви». Это у нас здесь недалеко, километров 100-120 от города. Слыхал про такой?

— Ангелина Степановна, мне 21 год. — Я расплылся в улыбке. — Мне пока рано становится экспертом по санаториям. Сначала надо пройти этапы «покупаю ортопедическую подушку» и «что-то дачу захотелось».

— Не язви. — Быстро бросила она. — Нам с четырёх разных адресов пришли письма, что в этом санатории появился новый молодой врач.

— И в чём событие?

— Пишут, что врач этот практикует…экспериментальную медицину. Мол приехал из Москвы с какой-то особой методикой - что-то между народными средствами и современными технологиями.

— Типа кибер-знахарь?

Ангелина Степановна наградила меня одним из своих особенно тяжёлых взглядов.

— «Типа» он занимается своей экспериментальной медициной и лечит чуть ли не все возможные болезни. Те, кто прислал нам письма, пишут, что этот врач смог вылечить их знакомых, на которых сходу поставили крест лучшие столичные клиники.

— И вы хотите взять интервью у этого чудо-доктора?

— Я хочу, чтобы ты взял интервью у чудо-доктора. — Она ухмыльнулась. — Заселим тебя на пару дней, для виду походишь на процедуры, а сам потихоньку познакомишься с ним и разузнаешь про его методы.

— А не многовато лишней катавасии для обычного врача?

— В этом то и самое интересное. — Ангелина Степановна подалась вперёд и начала говорить чуть тише. — Врач необычный. Имени его никто не знает. На сайте санатория он никак не числится. Документов по нему я тоже найти не смогла, даже звонить в санаторий и общаться с заведующей пробовала - ничего не говорят.

— И к чему такая загадочность? — Недоумевал я.

— Не хотят лишней шумихи. Предполагаю, что врачу этому неплохо доплачивают за его экспериментальные методы. Поэтому нужно чтобы кто-то разведал ситуацию прямо с места событий.

— Ангелина-а Степановна-а. — Недовольно протянул я. — А почему я? Повторюсь, мне 21 год. Не сильно это вяжется с образом заядлого посетителя санаториев.

— Лицо у тебя доброе. — Очень серьёзно ответила она. — Здесь нужен кто-то молодой и обаятельный. Кто сможет к этому врачу подступиться и разговорить.

Ангелина Степановна на секунду чуть погрустнела.

— Нужен нам такой материал, Серёжа. — Уже намного мягче продолжала она. — За последний год ничего важного, кроме пропажи тех детей и бесконечных выступлений губернатора не происходило. Хватит нам вариться в чернухе и политике. Нужен эксклюзив!

Я недовольно развёл руками, но больше для виду — было понятно, что борьба здесь бесполезна. Да и в голове тут же поселилась идея о крутом эксклюзивном материале, который поможет вырваться из круговорота рутины.

— Сходи в копировальный центр и принеси копию своих паспортных данных. Мы тебе оформим «путевку» на пару дней. — Продолжала Ангелина Степановна. — И до конца дня можешь быть свободен. Собери вещи, родных предупреди. И завтра с утра можешь отправляться.

— Понял. — Сказал я, вставая со стула. — Сейчас всё сделаю.

***

На следующий день к обеду я уже стоял у входа в санаторий «Еловые ветви». Это было двухэтажное кирпичное здание, судя по виду, построенное ещё во времена Советского Союза. Фасад санатория выглядел сильно потрёпанным, но территория была аккуратной и ухоженной — видно, что за местом хорошо следили. А окружал санаторий непроглядный еловый лес, уходивший во все стороны на долгие километры.

У входа меня уже встречала приятного вида женщина чуть за сорок, а рядом с ней — улыбчивая девчонка. На вид лет одиннадцати.

— Вы должно быть Сергей! Мы вас ждали! — Расплылась в улыбке женщина. — Меня зовут Анна. Я заведующая санаторием.

— Очень приятно! — Я мягко пожал ей руку. — Анна, а по отчеству?

— Никаких отчеств. Никакой официальщины. Просто Анна. — Женщина повернула голову в сторону девочки. — А это моя дочь - Оля.

— Ну, здарова! — Забавно скорчив рожицу, выпалила девчонка и протянула мне руку для пожатия. — Буду звать тебя Серым.

— И тебе здарова! — Я расхохотался от неожиданной наглости и при этом смешной нелепости её манеры речи. — А мне тебя как звать?

— Ольга. — Неожиданно серьёзно сказала девочка. — Олей можно звать, когда станем друзьями.

Я утвердительно кивнул девочке, давая понять, что принял её требования. После этого чуть внимательнее рассмотрел Анну — это была красивая темноволосая женщина с тёмно-карими, практически чёрными глазами. Она была одета в свободную фланелевую рубашку и джинсы. Анна выглядела просто, но при этом очень эффектно — не удивлюсь, если в молодости она разбила не один десяток мужских сердец. Образ портил только рубец от ожога на шее, по форме слегка напоминающий спираль.

— Кипяток. — Мягко пояснила она, проследив за направлением моего взгляда. — Обварилась ещё в детстве. Но зато на такую шею больше не обратит внимания ни один вампир!

Заведующая залилась смехом. Её дочь даже не обратила внимания на хохму матери, продолжая смотреть на меня.

Я решил не тянуть кота за хвост и сразу перейти к цели моего приезда.

— Анна, я слышал, что у вас здесь работает один очень хороший доктор… — Аккуратно начал я.

— Все наши доктора хорошие. — Отрезала она, резко став серьёзной. — Пройдите обследование и походите на процедуры, сами в этом убедитесь.

— Да, я понимая. — Чуть с нажимом продолжал я. — Но я имею ввиду особенного доктора. С особенными методами.

Заведующая слегка прищурилась, словно пытаясь мысленно просканировать меня каким-то специальным устройством. После этого она положила руку на плечо дочери.

— Оля, покажи Сергею его комнату. И заодно расскажи о наших правилах. — На этих словах заведующая начала поворачиваться на месте. — А вам Сергей - приятного времяпрепровождения у нас.

И уверенным шагом она отправилась вглубь санатория, оставив меня наедине со своей дочерью.

***

Спустя пару минут мы с Олей уже поднимались по лестнице к моей комнате. Я решил попытаться разведать обстановку через девочку.

— Я чем-то обидел твою маму?

— Нет, не думаю. — Серьёзно отвечала она. — Её иногда «клинит», когда она слышит то, что не хочет. Папа говорит, что она такая после смерти Дашки.

— Дашки?

— Ага. Это моя сестра старшая. Она умерла ещё до моего рождения.

— Ох, соболезную. — Я ободряюще положил руку девочке на плечо.

— Да не стоит. — Оля невозмутимо продолжала свой рассказ. — У всех нас своя цена.

Она задумчиво подняла палец вверх, словно констатируя какую-то великую истину. Но по тому, каким поставленным голосом была сказана фраза, становилось ясно, что девочка просто заучила её, услышав от кого-то из взрослых.

— А ты знаешь этого врача? Того, который все болезни лечит? — Я решил перевести тему.

— Дядю Тука то? Конечно, знаю! Он уже человек сорок от смерти спас.

— Дядю Тука? — Непонимающе повторил я. — Это у него кличка такая?

— Серый, ну не тупи. — Девочка остановилась и посмотрела на меня как на умалишённого. — Дядя Тук. Это как в стишке.

— В каком ещё стишке? — Ещё сильнее удивился я.

Девочка сильно нахмурила брови. После этого она откашлялась и вытянулась по струнке, как делают дети, когда готовятся рассказать стишок Деду Морозу.

— Тук, тук, тук

Ты слышишь стук?

Это добрый Дядя Тук

Заберёт он твой недуг!

— Ты это сама придумала?

— Нет конечно. — Оля покрутила пальцем у виска. — Это мне рассказала девочка, которая отдыхала здесь лет пять назад. А ей другая девочка. А ей девочка до этого.

— Хм. А мне говорили, что этот доктор здесь совсем недавно. — После слов Оли я окончательно запутался.

— Врут. — Заверила девочка. — Дядя Тук всех спасает уже много лет!

— И ты его видела?

— Видела конечно. Что за глупый вопрос?

— А мне покажешь, как он выглядит?

Оля прищурила глаза — точно также, как до этого делала её мать.

— Мама не велела. — Отрезала девочка. — Если ты сильно болеешь, то в любом случае с ним встретишься.

Я тяжело выдохнул. Почему они продолжают скрывать личность этого доктора? Что за стишки про Дядю Тука? Мне не хотелось задерживаться здесь дольше положенного. Но и лишних подозрений вызывать тоже не хотелось.

— Твоя мама говорила что-то о правилах… — Я в очередной раз решил сменить тему.

— А, точно! — Девочка хлопнула себя по лбу. — В общем, здесь всё строго. По ночам пациентам и гостям нельзя выходить из своих комнат.

— Это ещё почему?

— «Меры предосторожности»! — Воскликнула Оля, явно пародируя свою маму. — Из-за пропавших детей в области. Ночью по санаторию можно ходить только если ухудшилось здоровье. И сразу нужно идти в медпункт!

— Хорошо, понял. — Я коротко кивнул.

На этих словах мы оказались у двери моей комнаты. Оля молча протянула мне слегка проржавевший ключ и вприпрыжку помчалась вниз по лестнице. Я отворил дверь и начал распаковывать вещи.

***

Остаток дня я провёл шатаясь по санаторию. Сначала заглянул на общее обследование, которое проводила неторопливая медсестра предпенсионного возраста. Потом получил на ресепшене тоненькую брошюрку со списком всех доступных процедур и кабинетов, где их проводят — к сожалению, в ней не нашлось и намёка на местоположение таинственного Дяди Тука. А в оставшееся время просто бродил по зданию и осматривал кабинеты.

Весь второй этаж был отведён под комнаты для пациентов и гостей, а первый — под ресепшн, столовую и медицинские кабинеты. Здесь был кабинет физиотерапии, кабинет криотерапии, лечебный душ, помещение с грязевыми ваннами, массажная комната, два процедурных кабинета и медицинский пункт, где оказывали неотложную помощь.

Однако моё внимание особенно привлекла невзрачная дверь в самом конце коридора. Она была старой, выцветшей и, в отличие от других дверей, на ней не было никаких опознавательных знаков. Если сильно вглядеться, то на потёртом дереве можно было разглядеть остатки отпечатанных букв «О-П-Е-Р-А…» — вероятно, раньше в санатории была и своя операционная, но со временем от неё решили отказаться. Тем не менее на двери висел довольно современный навесной замок. Это говорило о том, что кабинетом кто-то пользуется до сих пор. Может в качестве кладовой, а может в качестве дополнительной процедурной, когда в двух других не хватает мест.

Оставив старую дверь в покое, я вернулся на ресепшн и увидел, что заведующая вместе с маленькой Олей встречают новых пациентов — улыбчивую молодую девушку, на пару-тройку лет старше меня, и круглого розовощёкого младенца, которого она держала на руках. Анна несколько минут общалась с новоприбывшими, а потом велела Оле отнести их вещи на второй этаж — девочке, покряхтывая, подчинилась и поволокла увесистый чемодан по лестнице. После этого заведующая попрощалась с девушкой и отправила её на ресепшн дозаполнить какие-то бумаги.

Я решил не терять времени даром и сразу завести новое знакомство.

— Здравствуйте, меня зовут Сергей. — Я протянул девушке руку. — Вы здесь первый раз?

— Очень приятно, Полина. — Она пожала руку, поддерживая ребёнка другой. — Да, впервые. Честно говоря, никогда особо не фанатела по санаториям.

— О, наш человек! — Я улыбнулся. — А если не секрет, то почему решили зафанатеть сейчас?

Девушка бегло огляделось по сторонам, словно проверяя, не следит ли за ней агент ЦРУ. А потом, перейдя практически на шёпот, ответила.

— Я слышала, что здесь работает один доктор… Непростой доктор.

— Который лечит все болячки, но при этом никто не знает его имени? — Продолжил я.

— Да! Вы тоже про него слышали? — Удивилась девушка. — Я приехала, чтобы попасть к нему на приём.

— Надеюсь, вам повезёт больше, чем мне. — Я вздохнул. — Заведующая мне ничего не рассказала, а сам я его пока не встретил.

— Если смогу попасть на приём - обязательно вам скажу. — Полина хитро улыбнулась. — Договор.

— Договор. — ответил я.

Девушка перехватила ребёнка, усаживая его поудобнее.

— Это, кстати, София. Моя дочь. — Девушка подняла ребёнка повыше, чтобы я лучше разглядел лицо.

— Очень приятно, София. — Я пожал пухлую ручку ребёнка. — Сколько ей?

— Скоро исполнится год. Её отец в командировке, а родственникам я дочь не доверю. — Она нахмурила брови. — Не самые надёжные люди.

Я кивнул, сделав вид, что мне до боли знакома эта ситуация.

— Кстати, а почему вы так стремитесь попасть к этому доктору? — Решил поинтересоваться я.

— Потому что в других больницах больше ничего не могут сделать. — Её голос звучал одновременно и очень печально, и очень смиренно. — Если и этот доктор не сможет мне помочь, то второй день рождения София будет встречать без меня.

— Ох, я вам очень сочувствую… — Слова застряли у меня в горле.

— А вы? Тоже что-то смертельное и не поддающееся лечению? — Уже чуть веселее спросила Полина.

Я замялся и почувствовал, как тоненькая струйка пота стекает по шее за шиворот. Я приехал сюда для встречи с доктором, но только сейчас понял, что даже не удосужился придумать какую-то правдивую болячку.

—Ну-у да-а… — Тупо протянул я. — Другие доктора не помогли…

Девушка ободряюще похлопала меня по плечу.

— Не переживайте. Если этот доктор так хорош, как о нём говорят, то у нас ещё может быть шанс.

Полина заботливо улыбнулась мне, поудобнее подсадила Софию и отправилась заполнять документы. Я неловко улыбнулся в ответ и поплёлся в свою комнату на втором этаже.

День подходил к концу — нужно было отдохнуть. А заодно обдумать дальнейший план действий.

***

Часы показывали полночь, а я всё не мог уснуть. Раз за разом прокручивал в голове диалог с Полиной, и раз за разом чувствовал себя распоследней сволочью. У неё неизлечимая болезнь, маленький ребёнок — ей этот врач действительно нужен. А что я? Галимый журналюга из региональной газеты, который врёт и притворяется ради эксклюзивного интервью.

Я уже подумывал бросить всё и пораньше утром уехать из санатория, но всё же решил довести дело до конца. Вдруг наше интервью поможет другим людям узнать об этом волшебном враче и обрести свой шанс на спасение? Вдруг эта небольшая ложь приведёт к спасению чьей-то жизни в будущем?

Поняв, что уснуть я сегодня точно не смогу, в голову пришло решение встать и пройтись по санаторию. Я помнил о «ночном правиле», поэтому решил идти осторожно и, если запахнет жареным, сразу вернуться в комнату. Я постарался, не издавая ни звука, отворить входную дверь и тихонечко прошмыгнул в коридор.

Ночной санаторий выглядел зловеще и неуютно. Темнота словно подсвечивала осевшую на косяках дверей пыль, а мёртвая тишина давила на уши сильнее любого громкого звука. Я аккуратно подошёл к лестнице, ведущей на первый этаж и вдруг заметил слабый отблеск света — он шёл откуда-то из дальнего коридора.

Вдруг на первом этаже послышалось приглушённое топанье ног. Я вжался в стену и постарался не издавать ни звука. Мимо лестницы осторожно прошла заведующая санаторием Анна в ночной рубашке и тапочках, а вместе с ней незнакомый мне мужчина — слегка сгорбленный и очень толстый. В руках он нёс какой-то большой свёрток. Судя по виду, мужчина сильно нервничал: он судорожно размахивал руками и быстро-быстро что-то спрашивал у Анны. Заведующая, в свою очередь, была уверена и спокойна. Она лишь изредка что-то отвечала толстяку и пару раз ободряюще клала ему руку на плечо.

Они прошли мимо ресепшена и завернули в дальний коридор, окончательно скрывшись из поля моего зрения. Я решил не привлекать к себе лишнего внимания и отправиться в свою комнату, как вдруг услышал топот ещё одной пары ног. Если Анна и её спутник двигались быстро и мягко, то этот ночной гость делал всё наоборот — он с громким неприятным звуком шаркал по полу и при этом шёл очень медленно. Словно огромная улитка, еле-еле волочащая своё тело по земле.

Я отошёл чуть дальше от верхней лестничной ступеньки. Так мне было хуже видно происходящее на первом этаже, но и меня самого было тяжелее увидеть. Я прищурился, вглядываясь в темноту, и попытался опознать человека внизу. За те несколько секунд, что я его видел, стало понятно следующее: это был высокий мужчина в белом больничном халате, с лысой головой и сильно искривлённой правой ногой — именно она издавала этот противный шаркающий звук, касаясь пола при ходьбе. Однако ни его лица, ни возраста я определить не смог, было слишком темно и далеко. Тем не менее я был абсолютно уверен в одном — этот доктор и есть таинственный Дядя Тук.

***

Ещё около часа я сидел в полной темноте на верхней ступеньке лестницы в ожидании Анны, её толстого спутника и Дяди Тука. Как вдруг откуда-то снизу послышался скрип двери и через несколько мгновений заведующая вместе с неизвестным мне мужчиной снова прошли мимо ресепшена — теперь уже в обратную сторону. Анна была также спокойна, как и прежде, а вот мужичок явно перестал нервничать. Он широко улыбался, шёл более лёгкой походкой и выглядел как человек, который хочет расцеловать весь мир вокруг. Свёртка в руках уже не было.

Дядя Тук не шёл за ними.

Я прождал ещё с полчаса, но дверь на первом этаже так и не открылась повторно, мимо ресепшена тоже никто не проходил. Тогда я предположил, что доктор покинул здание через какой-то другой выход и со спокойной душой отправился спать. Сегодня я итак выяснил главное — таинственный доктор всё-таки существует. И по какой-то причине он принимает своих особых пациентов по ночам.

***

Утром от недосыпа я чувствовал себя просто отвратительно. Голова еле-еле работала, глаза были опухшими и красными, а тело не поспевало за командами мозга. Тогда я решил спуститься на первый этаж и подзарядиться от дешёвого кофе из местного кофейного автомата.

Оказалось, что не я один этой ночью спал плохо. У автомата стоял высокий и очень помятый мужчина, с почти налысо обритой головой и густой каштановой бородой. Он вяло тыкал на кнопки машины в надежде поскорее получить свой капучино.

Я посмотрел на него очень внимательно. Высокий рост, практически лысая голова, недосып. А не его ли я видел ночью в коридоре?

— Утро доброе. Если можно так сказать. — Начал я беседу. — Я Сергей, вчера вот заехал.

— Да уж…Добрейшее… — Устало протянул бородач, продолжая тыкать пальцем в автомат. — Меня Андрей зовут.

— Андрей, а вы здесь…— Я старался говорить очень мягко, стараясь не отпугнуть его. — Вы здесь работаете?

— Да, работаю. — Всё также устало ответил мужчина. — Уже лет пять как.

Где-то внутри своей головы я радостно вскрикнул.

— Андрей, а как ваша фамилия? — Продолжал я. — Ну, на случай, если нужно будет срочно к вам обратиться или найти на территории.

— Туктаров. — Бородач удивлённо посмотрел на меня. — А зачем же вам меня искать придётся?

Туктаров. Тук-Таров. Дядя Тук. Кажется, у меня наконец-то начала вырисовываться цельная картинка.

— Ну, вы знаете. — Я чуть понизил голос. — Для особых процедур.

Мужчина выпрямился во весь рост и поглядел на меня, как на последнего идиота. После этого он вытащил из автомата крохотный стаканчик с кофе и начал медленно пятиться назад.

— Если от меня будет что-то нужно, то обратитесь к заведующей. — Серьёзно сказал он. — Все вопросы через неё.

Мужчина развернулся и отправился к выходу. Я внимательно смотрел за его правой ногой — она не казалась изогнутой, да и по полу не волочилась. Странно. Но по всем остальным признакам это точно был Дядя Тук.

— Эй, Серый! — Вдруг откуда-то со спины меня окликнула Оля. — Чего делаешь?

— О, привет. — Ответил я, чуть замявшись. — Да вот, за кофе спустился.

После этого я хитро улыбнулся и попытался сделать ужасно заговорщицкий тон, словно мне одному известен величайший секрет мироздания.

— А ещё я наконец-то познакомился с Дядей Туком!

— Правда? — Оля выпучила глаза от удивления. — А где ты его встретил?

— Да вон он. — Я показал рукой в сторону удаляющегося бородача с кофе. — Встретил его после ночной смены.

Девочка вгляделась туда, куда я показывал, а потом громко расхохоталась.

— Нифига ты не познакомился! — Язвительно бросила она. — Это не Дядя Тук!

— Как? — Я почувствовал, как всё моё внутреннее ликование моментально испарилось. — А кто же это тогда?

— Это Андрей Туктаров, он тут за территорией ухаживает.

— Как? — Ещё раз тупо повторил я. — А Дядя Тук - это не от фамилии Туктаров?

Оля ещё раз расхохоталась.

— Нет конечно!

— Ясно. — Я весь обмяк от досады. — А я то думал…

Оля заметила, что я сильно погрустнел, и тут же перестала смеяться.

— А зачем тебе вообще нужен Дядя Тук? — Осторожно спросила она.

— Нужен. — Я тяжело вздохнул. — Подробностей сказать не могу, но нужен. Очень нужен.

Девочка огляделась по сторонам, потом подошла ко на расстояние вытянутой руки и посмотрела прямо глаза.

— Клянись, что правда нужен! — Настойчиво сказала она. — Клянись, что не врёшь!

— К-клянусь. — Неуверенно пробормотал я. — Правда нужен.

— Ла-адно. — Снисходительно протянула она. — Я тебе помогу.

Девочка схватила меня за руку и отвела на несколько шагов в сторону. Когда она начала говорить, её голос перешёл в шёпот.

— Я не могу устроить с ним встречу, это только мама может. Но могу тайком провести на один из его приёмов.

— Правда?! — Радостно воскликнул я. — Я был бы тебе очень благодарен!

— А ну, тише! — Тут же заткнула меня девочка. — Он принимает только по ночам. И только в дальнем кабинете в конце коридора. Но тот кабинет соединён с соседним - если прокрадёмся в него, то будет всё видно и всё слышно.

Я утвердительно кивал в ответ, соглашаясь с планом Оли.

— Встретимся без десяти двенадцать на первом этаже. — Продолжила девочка. — Опоздаешь - ничего не увидишь. Кому-нибудь расскажешь - мама тебя прибьёт!

Я снова молча кивнул в ответ, давая понять, что согласен со всем сказанным. Без десяти двенадцать. На первом этаже.

Оля тут же сняла с себя «серьёзную маску» и, широко улыбаясь, побежала куда-то на второй этаж. Судя по её виду, ей давно хотелось поделиться с кем-нибудь секретными знаниями.

***

До вечера я не находил себе места. Близость к разгадке тайны будоражила ум и при этом мешала адекватно мыслить. Я сходил на обед в столовую, три раза обошёл всю территорию и посмотрел, как из санатория выписывается вчерашний толстяк — он повязал вокруг шеи цветастый шарф и натурально светился от счастья.

Потом я отправился в свою комнату и сидел там до самой ночи, обдумывая как потом буду описывать в материале то, что увижу в бывшей операционной. Когда часы показали «23:45» я быстро собрался и в полной темноте спустился по лестнице на первый этаж.

Там меня уже ждала Оля. Она была одета во всё чёрное, будто ниндзя из какого-то боевика, и нетерпеливо расхаживала взад-вперёд.

— Наконец-то! Пошли. — Не здороваясь, бросила девочка и, схватив за руку, потащила меня дальше по коридору.

—Угу, и тебе привет. — Буркнул я, но подчинился.

Мы тихонько прошли до самого конца коридора и двери с буквами «О-П-Е-Р-А…», но остановились не у неё, а у соседней двери. Оля достала из кармана маленький блестящий ключ и два раза провернула его в замочной скважине.

— Раньше это был один большой кабинет. — Пояснила девочка. — Но потом его разделили на два, и этот, второй, превратили в кладовку.

Мы зашли в небольшое помещение, заваленное черенками от швабр, ржавыми вёдрами и кучей бутылочек с чистящими средствами. Девочка тут же уверенным шагом отправилась в угол комнаты и быстрыми движениями разгребла там пару коробок. За ними обнаружилась небольшая, буквально три-четыре сантиметра в диаметре, щель.

— А вот и она. — Проговорила девочка. — Отсюда всё будет видно.

Она поманила меня рукой. Я подошёл ближе и прислонился лицом к щели — сквозь неё было неплохо видно соседний кабинет. Потрёпанная кушетка, стол со стулом, несколько тумбочек с какими-то блестящими инструментами. В общем, стандартный медицинский набор.

Мы с Олей затаились и начали ждать.

Спустя несколько минут в коридоре послышались мягкие быстрые шаги — я сразу узнал по ним Анну. В замочной скважине повернулся ключ и в бывшую операционную вошла заведующая вместе с моей новой знакомой Полиной. Та была одета в лёгкий халат, а на руках держала закутанную в бледно-голубую пелёнку дочь Софию. Девушка быстро оглядывалась по сторонам и, судя по лёгкому потрясыванию рук, нервничала.

— Полина, не нужно беспокоиться. — Тихо успокоила её Анна. — Мы с вами уже это обсуждали. Результат всегда стопроцентный.

— Да, я помню… — Пробормотала девушка. — Просто до сих пор не верится…

— Уж поверьте мне. — Анна легким движением погладила Полину по руке. — Да, цена высока. Но результат того стоит.

— Хорошо. — Уже чуть спокойнее ответила Полина.

— А теперь ложитесь на кушетку. Процедура скоро начнётся.

После этих слов Полина передала ребёнка Анне и неуклюже взгромоздилась на длинную кушетку. Я, наблюдая за всем происходящим через стену, в нетерпении потирал руки. Было жутко интересно узнать, в чём заключается таинственная методика. И насколько «высока» та цена, что пришлось заплатить Полине за операцию.

Я повернулся к Оле — девочка с довольно безразличным лицом смотрела в стену — и тихо, но очень торжественно произнёс.

— Наконец-то я узнаю, что за человек этот твой Дядя Тук.

Оля бросила на меня быстрый взгляд и также безразлично произнесла.

— Так он не человек.

— Чт…

Тук. Тук. Тук.

Не успел я задать свой вопрос, как в дверь операционной очень громко постучали. По звуку было ясно, что человек в коридоре обладает недюжинной силой и одним таким стуком может сорвать дверь с петель.

— Входите! — Непринуждённо проговорила Анна, поправляя малышку Софию на руках.

Дверь с противным визжащим скрипом приоткрылась. Один шаг, за ним второй. И вот в комнату вошло существо, от одного вида которого моё сердце сразу ушло в пятки.

Это был высокий и невероятно тощий человек, с ног до головы покрытый язвами и рубцами от шрамов. От него пахло тухлятиной, а по бледно-зеленоватой коже со множеством ран и отверстий было понятно — он гниёт заживо. Пустые белые глаза без зрачков потерянно смотрели в никуда, а на голове не было ни единого волоса из-за того, что кожа там лопнула, местами обнажая голый череп.

Но больше всего меня поразила его «одежда». То, что я вчера ночью принял за белый медицинский халат, оказалось целой тысячей маленьких опарышей, которые, противно извиваясь, ползали по телу незнакомца, вгрызаясь в его полумертвую плоть.

Чудовище медленно прошлось по комнате, подволакивая сломанную правую ногу, и приблизилось к кушетке, на которой лежала Полина. Я хотел закричать и привлечь её внимание, но от ужаса слова попросту застряли в горле.

Полину словно и не смутил омерзительный облик незнакомца. Он закрыла глаза, двумя руками покрепче вцепилась в кушетку и, выгнув грудь колесом, подалась чуть вперёд. Существо же, издав неприятный булькающий звук, подошло совсем близко и двумя гниющими руками осторожно дотронулось до лица девушки. От увиденного я почувствовал, как к горлу подступает рвота.

После этого незнакомец приоткрыл рот, обнажив два ряда гнилых жёлто-коричневых зубов, и начал всасывать воздух — словно пытался пить лимонад из пластиковой соломинки. Первые несколько секунд ничего не происходило, а потом я заметил, что вместе с воздухом в рот чудовища попадают крохотные чёрные частицы. Еле-еле заметные и напоминающие рой микроскопических муравьёв, они выходили из тела Полины и заполняли, казалось, бездонную глотку существа.

Ещё через несколько мгновений частицы исчезли — видимо, закончились — и незнакомец отпрянул от Полины, еле удерживаясь на ногах. Он вытянул вперёд покрытую язвами правую руку и быстрым движением начертил какой-то символ на шее девушки. Она тут же вскрикнула и зажала его руками. Когда Полина убрала руки, на место прикосновения монстра красовался красноватый рубец от ожога, по форме слегка напоминающий спираль.

— Тук, тук, тук

Ты слышишь стук?

Это добрый Дядя Тук

Заберёт он твой недуг! — Тихонечко пропела Оля.

— Какого хрена здесь происходит? — Злобно прошипел я, глядя на неё.

— Тихо. — Резко ответила девочка. — Это ещё не всё. Теперь плата.

Далее чудище приблизилось к Анне и протянуло тощие руки в её сторону. Заведующая аккуратно перехватила маленькую Софию и мягко положила ребёнка прямо на руки незнакомцу. Монстр снова издал тот неприятный булькающий звук и положил костлявую ладонь на макушку девочки.

— Что он делает?! — Я чуть не перешёл с шёпота на крик.

Послышался резкий хруст. Крохотное тельце тут же обмякло в руках чудовища. У меня на глазах выступили слёзы.

***Продолжение в комментариях.

Документы, в которых изложена эта история, датированы концом XIX века. Согласно им, события произошли в Зимбабве, в самый разгар рабовладельческого строя.

Фазенда богача Кьялини находилась на западной оконечности страны. Там же располагались плантации кукурузы, на которых трудились подневольные негры.

Кьялини был потомком выходцев из Италии. От предков он унаследовал горячий темперамент, постепенно перерождавшийся во что-то страшное. Кьялини не говорил, а приказывал; не произносил слова, а выкрикивал их; не убеждал, а бил; не угрожал, а убивал. Когда дело касалось «белых», то есть таких же, как он, пускай и не столь богатых, Кьялини с грехом пополам пытался себя сдерживать. Африканцев же он попросту не принимал за людей: унижал, истязал и заставлял умирать в мучениях. Денег у Кьялини хватало, чтобы купить половину Зимбабве, и чем больше дохода приносили кукурузные плантации, тем более жестоким и бесчеловечным становился их владелец.

Иногда слуги вывозили по два-три десятка мёртвых собратьев. Но уже вскоре место убитых занимала новая рабочая сила. Кьялини не жалел средств, если того требовали обстоятельства, хоть и являлся утилитаристом до мозга костей. Он не потратил бы и лишней лиры без веской на то причины.

Дни Кьялини проводил в одиночестве. Как-то раз он женился – на молодой и красивой негритянке, - чем вызвал изумлённые пересуды у всех, кто его знал. А через месяц двадцатилетнюю девушку нашли с переломанным позвоночником в погребе. Её тело, неестественно вывернутое, прислонилось к стеллажу с вином. Кьялини утверждал, что жена отправилась в погреб за бутылкой «кьянти», оступилась на лестнице и рухнула вниз, поломав кости. Ему никто не поверил, что, впрочем, ничего не изменило, потому что ни один человек не решился высказать сомнений вслух. А молодая африканка скончалась по пути в единственную местную больницу.

После этого Кьялини ни одной девушке не выказал симпатии; его окружение перестало и надеяться, что когда-нибудь безжалостный плантатор найдёт себе достойную пару, даму, что сможет заронить в его сердце любовь и теплоту к другим людям. Казалось, у Кьялини вовсе нет сердца.

Через несколько лет после этой трагической гибели произошло знаменательное событие.

В тот день Кьялини пребывал на фазенде – развалившись в кресле на веранде, потягивал завезённое из Мексики виски. Вдруг послышался шум. Плантатор недовольно поморщился, сел прямо и устремил взгляд туда, откуда доносились звуки.

Двое стражей с ружьями вели под руки толстую негритянку. Кьялини разглядел её вычурную одежду, когда троица подошла ближе и остановилась. Разноцветные перья украшали грубое платье толстухи, тонкие полоски материи перетягивали бёдра и грудь. На лице сверкали в солнечных лучах белые линии, узоры; в носу торчала кость. Необычная одежда для белого человека, однако для аборигена – в самый раз.

- Чего надо, толстуха? – лениво осведомился Кьялини.

Женщина гордо вздёрнула подбородок.

- Берегись, - отозвалась она (Кьялини достаточно времени провёл в Зимбабве, чтобы более или менее усвоить местный язык). – Берегись, - повторила аборигенка, - ибо ты вызовешь на собственную голову ужасное проклятие.

- Какое проклятие? – грубо бросил Кьялини. – Что ты лопочешь, уродица?

- Проклятие вуду. – Она сверкнула глазами. – Я жрица, и послана сюда моими братьями, чтобы предупредить тебя. За все злодеяние, за все те ненависть и кровь, что сеешь вокруг, тебя ждёт неминуемая и жуткая расплата.

Кьялини в ярости вскочил с кресла. Рука задела бутылку с виски, и оранжевая жидкость расплескалась по столику, потекла на пол.

- Ты смеешь угрожать мне?! – вне себя заорал Кьялини. – Мне?! Расстрелять её! – приказал он стражам.

Двоица дюжих молодцев взглянула на него нерешительно. Может, они и не верили в магию вуду, но древний инстинкт взял над ними верх: стражники боялись причинить вред человеку, знавшемуся с духами и демонами. И цвет кожи здесь не имел никакого значения.

Увидев замешательство отважных охранников, Кьялини грязно выругался, выхватил из-за пояса револьвер и выстрелил в жрицу. Удивительно, однако пуля попала точно в центр лба. Темнокожая женщина закатила глаза и осела на землю.

- Закопать! – отдал очередной приказ Кьялини. – Немедля! Если не хотите потерять работу и очутиться на месте уродины!

Стражам ничего не оставалось, кроме как послушаться.

В ту ночь Кьялини не спалось. Он ворочался с боку на бок, не в силах уйти в страну сновидений. Что происходит с ним? Ну уж конечно, не смерть жрицы вуду волнует его. Он не верит ни в вуду, ни в прочую магию. Зато ему доподлинно известно, что человек способен почти на всё, если есть деньги и влияние. Отчего же, в таком случае, забытье по-прежнему не приходит?..

Кьялини, всю жизнь отличавшийся глубоким здоровым сном, был, пожалуй, последним из обитателей фазенды, кому не удавалось заснуть. Именно в загадочный ночной час плантатор и расслышал непонятный звук, пришедший со двора.

Кьялини прислушался. Звук повторился. Рабовладелец неохотно поднялся с кровати и, приблизившись к окну, приоткрыл его. Звук раздался снова. Кьялини наморщил лоб. Громкое шуршание доносилось со стороны конюшни... или, скорее, из самой конюшни. Что это могло быть? Неужели нашёлся идиот, решивший украсть его лошадей?! Но как тот миновал охрану?

Заинтригованный, Кьялини заткнул за пояс револьвер, взял из ящика комода ключи и спустился вниз. Фазенда продолжала спать беспробудным сном; будто кто-то неведомый наложил на обитавших здесь людей волшебную дрёму. Обувшись, мужчина вышел на улицу.

Преодолевая дорогу до ворот конюшни, Кьялини слышал всё усиливающийся шум. Ему казалось, что десятка два людей без устали работают кирками и лопатами. Да нет, откуда там взяться неизвестным, ещё и с инструментами: конюшня надёжно заперта. Кроме того, копать землю рядом со стойлами лошадей бессмысленно. Кому такое понадобилось бы? И для чего?

Неожиданно звук пропал.

Приникнув к воротам конюшни, Кьялини прислушался. Никого и ничего. Каков бы ни был источник таинственного звука, сейчас тот, похоже, исчез.

Сгоравший от любопытства плантатор отродясь не ведал страха. Он отпер навесной замок, снял, отбросил, а затем открыл левую створку. В густой темноте конюшни ни движения. Он присмотрелся. Сперва взор только слепо шарил во тьме, потом же Кьялини что-то разглядел. Мужчина напряг зрение… и глаза его расширились от ужаса!

Впрочем, закричать Кьялини не успел: несколько рук, ухватив твёрдой, повелительной хваткой, втащили его внутрь. Другие руки, принадлежавшие неясно кому, закрыли громоздкую створку. А затем Кьялини начали драть на части: ногтями, пальцами, зубами. И вот теперь он закричал – длинно, тонко и истошно. Он кричал, как никогда в жизни. Бесновались, исходя диким ржанием, лошади.

Затем наступил момент, когда кричать было уже невозможно, и кровь забулькала в горле и во рту жестокого плантатора. Он захлёбывался собственным голосом. Истекающий кровью Кьялини повалился на землю, и на него накинулись с новой, утроенной силой. Невидимые безголосые фигуры без устали рвали изверга на куски…

…От кошмарных, нечеловеческих криков на фазенде наконец проснулись. Первым пробудился повар, с милостивого разрешения Кьялини спавший на первом этаже. Продрали глаза и остальные приближённые. Мало что понимающие спросонья, они друг за другом приходили в ужас, слыша, как со стороны конюшни доносится полный боли и отчаяния то ли крик, то ли вопль.

Переборов страх и неуверенность, люди оделись и выбежали на улицу. Если кричал хозяин, ему обязательно надо помочь. А было что-то знакомое в истерических звуках, разрывавших воздух. И, конечно, лошади – они оглушали своим безумным ржанием.

К конюшням потёк ручеёк людей, вооружённых кто чем: ножами, молотками, палками; попадались и безоружные. Громкие, будоражащие вопли стихли столь же внезапно, сколь и начались. Через некоторое время перестали гомонить и лошади.

Разбуженные замерли в нерешительности. Повар пересилил охвативший его ступор и подошёл к воротам. Выяснилось, что створки не заперты, а навесной замок валяется поблизости. Вдохнув поглубже, повар потянул за ручку и открыл створку.

С чёрного беззвёздного небосклона, выглядывая из-за облака, коварно ухмылялась яркая бело-жёлтая луна. Пузатые иссиня-фиолетовые тучи нависали над фазендой. Первым в конюшни проник бесстрашный лунный луч. За ним ступил повар; следом – другие работники Кьялини.

Картина, что явилась глазам пришедших, вызывала неподдельный и сверхъестественный ужас. Кто-то с криком бросился наружу, кто-то побелел и начал креститься, кто-то бухнулся в обморок, а кого-то неистово выворачивало наизнанку.

Нервно били копытами и шумно выдували через ноздри воздух перепуганные лошади. Ночные лучи пролетали сквозь окошко и падали в центр нереальной картины. Отсутствие хорошего освещения только добавляло фантастичности открывшемуся зрелищу.

Посреди конюшни алела кровавая лужа. Валялись по отдельности оторванные конечности. Откатилась в сторону расцарапанная, всем знакомая голова богача с итальянскими корнями, у которой выдавили глаза. А кругом, упав друг на друга, лежали худые полуразложившиеся трупы, скелеты с редкими кусками гниющего мяса и полностью голые человеческие остовы. Все тела принадлежали чернокожим…

…Ослепительно-красное око солнца поднималось над горизонтом. Разгорался багровый рассвет.

Когда отпустила первая, наиболее сильная волна паники, работники фазенды принялись выволакивать из конюшни мертвецов. Сначала останки Кьялини, после тела чернокожих. Мёртвых складывали в холщовые мешки. Негров похоронят на общем кладбище, неухоженном, с безымянными могилами, тогда как владельца плантаций – в отдельном склепе, за тяжкой каменной дверью, охраняемой высокой скульптурой ангела. Бывшие стражи и прислуга богача, очищая конюшни, не сдерживали слёз, рыданий и причитаний: за прошедшие годы они не просто привыкли к беспощадному хозяину – сроднились с ним.

Удивлённый окрик заставил понурые фигуры замереть. Недоумевая, все собрались возле того, кто привлёк внимание. Человек указывал вниз, на глубокую широкую дыру, прежде скрытую телами чернокожих. Стали растаскивать иных мертвецов – и обнаружили ещё дыры.

Тем временем, присутствующие узнавали некоторых усопших, тех, кого трупные черви не успели окончательно лишить человеческого облика. Всё это оказались рабы Кьялини, когда-то умерщвлённые по его приказу или же лично им. В суеверных умах людей единым мигом зародилось одинаковое безумное подозрение.

Несколько добровольцев отправились на расположенное в паре миль кладбище; там спали вечным сном убитые рабы господина. Лопаты взметали вверх комья земли, прокладывая путь к погребённым телам...

Но – нет, останков найти так и не удалось. Все подневольные, обретшие тут последний покой – все до одного! – мистическим образом испарились. А на их месте, по мере того как искатели с лопатами раскидывали почву, возникали глубокие широкие дыры.

[Из серии "Страшные рассказы". Было неоднократно репостнуто разными группами/сообществами и сайтами, дважды опубликовано интернет-магазинами.]

Сначала из квартиры пропала Кошка.

Утром она не пришла в кухню за завтраком, а вернувшись вечером с работы, я обнаружила, что ее нигде нет. После безуспешных поисков по любимым кошкиным углам, я решила, что скорее всего не заметила, когда та выскочила в приоткрытое окно на балконе, — я жила на втором этаже.

Пожалела, что не успела придумать ей имя. Прошел год с того времени, когда на пороге зимы под поваленным деревом я нашла дрожащего от холода заморыша и принесла к себе в малогабаритную двушку, доставшуюся в наследство от бездетной тетки. Я решила, что это добрый знак, вместе будет веселее, — в только что отремонтированной квартире мне было неуютно.

И дело не в том, что двумя этажами выше во время бытовой ссоры убили молодую женщину, — я не очень переживала по этому поводу, потому что ни с кем не успела познакомиться. Подумала «какой ужас», ну и все.

Потом подслушала, как старшая по подъезду говорила соседке, когда они выгуливали собак перед домом, что никто не пришёл на помощь, не вызвал полицию, как же так получилось? Неужели не слышали криков?

Да у нас хоть каждый день убивай, никто не пошевелится, вон, собаки и те не лаяли, ответила ей соседка.

Когда я впервые подумала о смерти? Мне двадцать пять, я здорова, привлекательна — ждать неприятностей вроде бы неоткуда. Работа, дом, встречи с подругами. Период «серьезных отношений» успел закончиться «ничем», но с неофициальным мужем мы расстались почти друзьями, я даже не рефлексировала по этому поводу, тем более мне было чем заняться, — теткина квартира требовала капитального ремонта.

Может быть все началось в тот день, когда в автобусе ко мне подсел неприятный молодой человек? Сначала я не поняла, в чем его «странность», но обратила внимание на забинтованную руку на перевязи вокруг шеи и черную потрепанную кожанку.

Он сидел у прохода, справа от меня, а я смотрела в окно автобуса на мокрый дождливый проспект, пожелтевшие деревья вдоль дороги, серые дома под серым небом, и иногда заглядывала в глянцевый журнал, раскрытый поверх сумки у меня на коленях.

Вскоре я почувствовала движение с правой стороны тела. Осторожное, почти незаметное. Я замерла и не могла пошевелиться — меня охватило необъяснимое чувство: как-то летом я ехала в метро, а пассажир на сиденье рядом, вполне симпатичный молодой человек, решил тайком погладить мое бедро. Достаточно было выразительно посмотреть на его профиль, чтобы он испугался и выскочил на остановке.

Идея приставать к девушкам осенью, когда те закутаны в три слоя одежды, да еще в неполном автобусе, показалась сомнительной. Я решила, что у меня развивается паранойя в общественном транспорте, тем более рука молодого человека была в гипсе. Я попробовала сосредоточиться на журнальной истории одного известного диктора, но строчки прыгали, а сердце беспокоилось. Посмотрев в окно на отражение автобусных внутренностей, отметила, что голова соседа в бейсболке повернута в противоположную от меня сторону, и снова уткнулась в журнал.

Но предчувствие плохого не оставляло. Чтобы успокоиться, я стала перелистывать страницу за страницей, не очень разбирая, что вижу.

Не прошло и минуты, я снова почувствовала знакомое шевеление. Скосив глаза, увидела, что в мою расстегнутую сумку под прикрытием забинтованной руки, медленно, буквально по миллиметру, пробираются пальцы пассажира справа.

Сердце забилось, я вскочила с места. Так резко, что попутчик не успел среагировать, и его красноватые обветренные пальцы правой руки так и остались торчать из-под перебинтованной левой.

Воришка, бандит, он хотел меня обокрасть! Среди бела дня, в автобусе!

Мысли в голове путались, я пробиралась к выходу, чувствуя дрожь в коленях, мне захотелось выйти на ближайшей остановке, но вовремя заметив, что воришка тоже направился к выходу, только к другим дверям, я передумала.

Удивительным было то, как вор, прекрасно понимая, что я все про него знаю, держался расслабленно и спокойно в то время, когда его жертве было до тошноты стыдно и противно.

Я спрашивала себя, почему это произошло со мной? В автобусе человек двадцать, почему он подсел именно ко мне?

Получив букет характеристик от толкающихся мимо пассажиров, вцепившись в поручень и не в силах оторвать взгляд от несостоявшегося мошенника, не обращающего на меня ни малейшего внимания, я осталась в автобусе.

Как только воришка вышел на остановке, к нему подошла женщина непонятного возраста, худая, смуглая и поцеловала его в губы, обняв за шею как близкого человека. Женщина была в чем-то длинном и темном. Яркий цветастый платок банданой закрывал лоб, а его концы длинной бахромой перемешивались с распущенными волосами цвета «соли с перцем».

Парень, кивнув в мою сторону, стал ей что-то рассказывать. Женщина, похожая на цыганку, разглядела меня за стеклом, и когда двери закрывались, крикнула что-то злое и резкое на непонятном языке. Ее рот искривился, я заметила золотые зубы. Она плюнула вслед отъезжающему автобусу и погрозила мне какой-то палкой, кажется это была трость.

Цыганка с тростью на улицах столицы — явление живописное. Пассажиры автобуса, все как один, смотрели на меня с осуждением. В их глазах читались брезгливость и равнодушный интерес.

Меня вдруг стало знобить. Я опустилась на сиденье, размышляя о том, что же могла прокричать мне эта чертова цыганка, наверняка не пожелала хорошего вечера, а может еще и прокляла.

Всю оставшуюся дорогу я провела в тумане, не помню, как добралась до дома. Войдя в квартиру и пять раз проверив, закрыт ли замок, ушла в душ. Простояв полчаса под горячей водой, немного успокоилась.

В тот вечер Кошка меня не тревожила. Сейчас я думаю, что она что-то почувствовала и держалась от меня подальше.

Ближе к ночи мне позвонил коллега. Я забыла, что должна была скинуть ему отчет. Он любезно перенёс дедлайн на утро — коллега новенький, симпатичный, надо познакомится с ним поближе.

Наметив себе планы на завтра, я уснула.

А через неделю пропала Кошка.

(Продолжение следует)

«Безглютеновая Жизель», 27.09.2022