Ненавистный летний ливень только-только закончился, и его последние капли мелодично падали с крыши, когда Глеб впервые услышал непонятный звук. Поморщился, прищурился, поковырял пальцами в ушах, приоткрыл окно – теперь-то уже можно, грозы ведь уже нет. Какой-то высокочастотный писк, иногда прерываемый грубым жужжанием, никак не уходил и не выдавал местоположение своего источника.
— Хренова гроза, - пробормотал Глеб. – Проводка, что ли, погорела…
Продолжая тереть уши, он ещё раз поморщился, теперь уже от недовольства, и щёлкнул выключателем. Свет без проблем включился, и Глеб облегчённо вздохнул. Мало ли, что там пищит и жужжит – главное, что всё работает.
Вот только облегчение это не было долгим. Глеб переместился из комнаты на кухню, но звуки никак не отставали. А потом и в ванной, на балконе, в подъезде, на улице… иногда они прерывались, превращая обыденный городской шум в самую прекрасную в мире музыку, но внезапно возвращались снова, когда Глеб уже расслаблялся и начинал снова наслаждаться жизнью.
Уши уже давно покраснели, пропитались неприятным жаром и, кажется, даже слегка закровоточили из-за постоянных попыток избавиться от мерзкого писка. Друзья, знакомые и коллеги упорно советовали Глебу пойти к врачу, а он никак не мог поверить, что больше никто этого не слышит.
— О! – подпрыгивал он каждый раз, когда звук возвращался. – Тише! Слышишь? А? Прислушайся, ну!
И все действительно прислушивались, вертели головой по сторонам, стараясь настроить ушные антенны на нужную частоту, ходили из стороны в сторону… но в итоге только пожимали плечами и ещё раз напоминали Глебу о существовании врачей.
А тем временем, периоды облегчения становились всё реже и реже. Глеб уже почти не мог спать – через полтора часа его будил писк, а раскаты жужжания словно били по голове огромной невидимой кувалдой.
Глеб наконец сдался, и врач, быстренько его осмотрев и не выявив ничего плохого, назначил кучу анализов и исследований. Решено было сдавать всё и сразу, с минимумом очередей и ожидания. Платно, дорого, но что поделать, нужно же как-то жить.
Во время МРТ мозга Глеб даже снял наушники, чтобы страшные звуки аппарата заглушили мучительные, но с ужасом обнаружил, что это не помогает. На переднем плане всё равно был писк, а жужжание уже заставляло дрожать глазные яблоки, превращая зрение в опьяняющую тряску изображений.
Сразу после МРТ Глеб направился на сдачу крови. И как только игла проткнула раздувшуюся вену, раздался едва слышный хлопок, и весь кабинет забрызгало мелкими красными каплями. Медсестра в ужасе отпрыгнула в сторону и прикрыла лицо рукой, а из локтевой ямки Глеба продолжала пульсировать алая струя. Сам пациент принял расслабленную позу, почти сполз со стула и закатил глаза от довольствия.
А через несколько секунд, когда тяжёлое дыхание и приглушённые вскрикивания медсестры вышли на передний план, утопив писк и жужжание в луже крови, Глеб наконец очнулся и схватился здоровой рукой за кровоточащее место.
— Это что такое? – истошно заорал он, вскочил на ноги, поскользнулся и едва не упал, чудом успев схватиться за стол.
Рана снова была свободна, но зажимать её уже не требовалось – кровь если и сочилась, то уже довольно безобидными темпами.
— А я откуда знаю? – так же громко заверещала медсестра. – У меня такого никогда раньше не было!
Дверь в кабинет приоткрылась – вокруг собралась приличная толпа. Кто-то ждал своей очереди, а кто-то пришёл на крики.
— Нихрена себе… - прозвучал чей-то голос, до краёв наполненный удивлением.
— Я теперь сдохну? – зачем-то ощупывал себя Глеб, продолжая ошарашенно смотреть на результаты кровотечения.
— А как себя чувствуете? – дрожащим голосом спросила медсестра.
— Да хорошо, вроде, даже вот звук… - Глеб не договорил и замер.
Люди за дверью оживлённо перешёптывались, этажом ниже кто-то кричал, а одна из ламп над головой напряжно гудела… ничто не мешало насладиться этими звуками – писк и жужжание пропали, хотя, по расчётам Глеба, до следующего кратковременного перерыва ещё должны были оставаться долгие часы мучений.
Глеб посмотрел на место укола – на его месте открылась огромная дыра, несопоставимая с размерами иглы, но кровь полностью остановилась.
— Вы что с ним сделали? – возмутился кто-то из толпы.
— Я? – злобно вскрикнула медсестра. – Это я сделала, по-вашему? Вы с ума сошли?
— А что, он сам, что ли?
— Я кровь брала у него, на камеру всё записано!
Глеб, тем временем, задумчиво смотрел на рану и прислушивался, пытаясь точно убедиться в том, что звуки пропали. А ещё он пытался понять, что на это повлияло – потеря крови или испуг?
— Мужчина? Эй, мужчина! – потрясла его за плечо медсестра. – Глеб Иванович! Вы точно нормально себя чувствуете?
— Да лучше не бывает, - усмехнулся тот и поспешил к выходу.
— А что мне делать-то теперь? – донеслись до толпы слова медсестры, которая растерянно осматривала кабинет.
Весь путь до дома Глеб слушал. Слушал всё – рёв автомобилей, музыку, грохочущую из их окон, кричащего ребёнка на соседнем сидении автобуса… и каждым этим звуком, ещё недавно казавшимся отвратительным и раздражающим, он действительно наслаждался.
Дома он первым делом обзвонил всех близких и сообщил, что наконец избавился от своего недуга. Неважно как, плевать на тот фонтан крови – главное, что сейчас всё в порядке. А потом, насладившись наконец пельменями со сметаной, Глеб рухнул в кровать и моментально погрузился в сон.
А с пробуждением писк вернулся. Глеб глянул на часы – прошло 12 часов. Как-то слишком мало, не успел даже порадоваться толком. Место укола болело и зудело, будто специально привлекало к себе внимание, намекая на то, что одна из версий исчезновения звука была верной.
Глеб долго не раздумывал – пошатываясь после такого долгого и приятного сна, он направился в ванную, захватив нож. Взял полотенце, поднёс к его к ране, чтобы не дать крови распространиться по всей комнате, и смело ткнул лезвием в почерневшую и покрывшуюся корочкой ямку.
Полотенце не пригодилось – кровь лишь слегка брызнула, а потом полилась аккуратной струйкой, вымывая из организма всё плохое и неприятное. Голова слегка закружилась, сознание наполнилось лёгким опьянением, ноги подкосились, и Глеб с удовольствием рухнул на колени, оставив силы только на удерживание руки над ванной, чтобы не пришлось мыть пол.
Из ушей словно кто-то вынул невидимые наушники или вытолкнул застрявшую воду, и Глеб, как и в прошлый раз, закатил глаза от удовольствия. Будто кто-то благодарил его за кровавое пожертвование и вместе с облегчением подарил немного эйфории.
Когда струйка крови перешла в редкие капли, это чувство испарилось не только в месте с писком – оно забрало с собой все неприятные ощущения. Спина больше не болела, сонное полупохмельное состояние испарилось, и организм наполнился энергией словно на неделю вперёд.
Глеб попытался выдавить ещё немного крови из раны – вдруг станет ещё лучше? Но на руку словно наложили невидимый жгут, и как он ни пытался ковыряться в ней пальцем, надеясь найти вену или ещё что-то, больше не смог выжать из себя ни капли.
От этих бессмысленных попыток его отвлёк телефонный звонок. И если ещё вчера Глеб с трудом бы поднялся, кряхтя и ругаясь, а потом, прихрамывая и держась за спину, доковылял до комнаты, то теперь он словно молодой спортсмен без помощи рук вскочил на ноги и бодрым шагом дошёл до телефона.
— Глебушек, родной, спасай, - слегка уменьшил его радость голос лучшего друга, - у меня тоже началось.
— Что началось? – обеспокоенно спросил Глеб, хотя уже знал ответ.
— Писк в ушах, не знаю, куда деться от него, весь вечер покоя не даёт.
— Всего-то один вечер, - бодро усмехнулся Глеб. – Не боись, Альбертыч, вылечим тебя за минуту. Давай быстро ко мне, только жене не говори ничего.
— Бегу, Глебушек, бегу быстрее ветра, - заверил его друг.
Глеб, словно искусный хирург, разложил на стиральной машине различные острые предметы – пару шприцов, отвёртку, все имеющиеся ножи, шило… всё, что успел отыскать, пока друг преодолевал расстояние в три дома.
Альбертыч, похоже, действительно слегка опережал ветер, потому что Глеб даже не успел вспомнить, что ещё можно использовать в качестве «лекарства», как прозвучал звонок в дверь.
— Выручай, дружище, - с порога начал Альбертыч, - с меня причитается.
— Заходи, - поманил его в ванную Глеб кивком головы.
— Ты представляешь, как гром среди ясного неба, - жаловался Альбертыч, снимая обувь. – Сижу, никого не трогаю, телевизор смотрю, и вдруг – бац! Как зажужжало! Я думаю, ну всё, хана телевизору, точно где-то сзади искрит. А он ничего…
— А ты представь, сколько я с этим жил, - гордо задрал подбородок Глеб.
— Да жужжание – это ерунда, - поплёлся Альбертыч в сторону ванной, ковыряясь пальцем в ухе, - а вот пищание это вечное… ну невозможно жить. Как ты это терпел?
— Знаешь, Альбертыч, - философски взглянул на потолок Глеб, - я всегда знал, что испытания дают нам только для того, чтобы потом наградить.
— И что, наградили тебя?
— А как же, - уверенно кивнул Глеб. – Обожди минутку, сейчас всё сам увидишь.
— Уж хотелось бы. А то как будто вечная профилактика в голове… - Альбертыч прервался, когда заглянул в ванную и увидел подготовленные инструменты, - это что такое? Это резать, что ли, будешь меня?
— Увы, - вздохнул Глеб, - по-другому никак.
— Да ты что! – всплеснул руками Альбертыч. – Я думал, таблетку дашь какую, или ещё чего. Ты забыл, что ли, что я всей этой крови с детства боюсь?
— Да не боись, говорю! – Глеб закатал рукав рубахи.
— Ух мать твою! – вскрикнул Альбертыч увидев развороченную локтевую ямку.
— Вот, смотри, это не больно совсем!
— Я не боли боюсь! Ты забыл, как я в школе на медосмотре сознание потерял?
Глеб схватил нож, вонзил его в рану и с усилием провернул несколько раз, но кровь и не думала покидать тело.
— Сейчас, подожди, - растерянно улыбнулся Глеб, отбросил нож и погрузил в рану большой и указательный пальцы.
— Глеб Иваныч, ты умом двинулся? – прижавшись к стене и стараясь смотреть куда-нибудь в сторону, испуганно спросил Альбертыч.
— Оно, видать, только во время писка работает, не накопилось ещё - натужно пробормотал Глеб, стараясь раскрыть рану и заглянуть внутрь.
— Ну уж нет, - начал активно отмахиваться от жуткого зрелища Альбертыч, - не надо мне такого лечения.
— Да просто потерпи минуту, перебори себя разок! – Глеб снова схватил нож и потянулся к другу.
Альбертыч пулей вылетел из квартиры, а Глеб, после ещё нескольких попыток вызвать кровотечение, грустно вздохнул и вернулся к наслаждению жизнью без боли и писка.
Он оказался прав – кровь охотно выходила из ворот, образованных постепенно расширяющейся раной, только в те моменты, когда писк и жужжание возвращались. Вместе с ними словно приходила и старость – спина опять ныла, колени скрипели, а давление стремительно взлетало гораздо выше планки нормы. Правда, всё это продолжалось совсем недолго, ведь как только пищание, уже ставшее желанным, заполняло голову, Глеб хватал заранее подготовленный нож, иглу или ещё что-то острое и радостно вонзал в рану.
Он уже не стеснялся делать это на улице – достаточно просто зайти куда-нибудь за угол или в кусты, быстренько «спустить» кровь, насладиться результатом, а потом, как ни в чём ни бывало, продолжить путь.
Иногда он ловил испуганные взгляды прохожих, заметивших кровь на руке или саму рану. В такие моменты он выпучивал глаза и агрессивно обращался к наблюдателю:
— Это лекарство у меня такое, лекарство! Лекарство! Понятно?
Между тем, сообщения о новых носителях странного недуга приходили всё чаще. Кто-то терпел, кто-то искал народные средства, кто-то так же, как и Глеб, находил способ облегчить состояние. Альбертыч уверенно держался в первой группе – наотрез отказывался идти к врачам, и уж тем более слушать друга и спускать «плохую» кровь. Страх перед банальной сдачей анализов был слишком сильным, и лишний раз ранить кожу он ну никак не хотел.
— Ну посмотри на меня, - уговаривал его Глеб, - самочувствие отличное, ничего не болит, я будто на 30 лет помолодел.
— Это тебе так кажется, - вымученно улыбнулся Альбертыч. – Ты просто долго терпел этот кошмар, вот тебе облегчение и принесло такие ощущения. Ну ничего, это уже много у кого появилось, скоро придумают лекарство.
— Да какое лекарство? – Глеб уже устал хвататься за голову от негодования. – Это всё плохая кровь. Понимаешь? От неё нужно избавляться, чистить организм, это природа так сделала, чтобы нам лучше стало.
— Видел я твою плохую кровь, - опасливо покосился Альбертыч на раздувшийся от толстого слоя бинтов рукав, - скоро рука отвалится нахрен.
— Да это чтобы люди не пялились! Всё нормально с ней, вот смотри, - Глеб активно помахал рукой и несколько раз ударил кулаком в область раны.
— Да тихо ты! – поморщился и отвернулся Альбертыч, боясь, что кровь начнёт сочиться сквозь бинты и одежду. – Вот когда врачи скажут, что так надо делать, тогда уж выхода не будет, придётся резать. Под наркозом или ещё как.
— Да ты не слышал, что ли, сколько людей уже так делают? Вот даже Евгений из тридцать седьмого дома уже понял. Он не рассказывал?
— Рассказывал, - неохотно согласился Альбертыч, – так и что теперь? Он ещё и кучу лекарств пьёт, врачи назначили. Может, совпадение просто.
— А моих слов тебе мало? – затрёсся от негодования Глеб. – Другу старому не веришь?
— Верю, но остерегаюсь. Мало ли что.
— Ну что, например?
— Да что ж ты… - поджал губы Альбертыч и на секунду задумался, стоит ли продолжать. – В общем, когда я к тебе пришёл, шприцы у тебя там были. Ну вот я и подумал, вдруг ты там это…
— Ты охренел, что ли? – закричал Глеб.
— Ну а что? – сжался от страха Альбертыч. – А ты ещё и говоришь, что будто помолодел. Ну не бывает это просто так, не бывает.
— Какой же ты дурак, - с силой хлопнул Глеб себя по лбу. – Ну и хрен с тобой. Сиди тут, мучайся, жди чудо-лекарство.
И он, с ненавистью хлопнув дверью, покинул квартиру друга. Только что он хотел помочь любым способом, пусть даже обманом. Напоить Альбертыча водкой, дождаться, пока тот заснёт, затащить в ванную и сделать наконец то, что давно уже пора... Но теперь, после таких обвинений, Глеб просто махнул рукой и решил, что даже если Альбертыч будет умолять помочь, он и пальцем не пошевелит. Пусть идёт к врачам, если другу не доверяет.
Лекарства, как и ожидалось, не было. А зачем оно нужно, когда проблема решается так легко, да ещё и приятно. Улицы стремительно наполнялись лужами крови, и только ливни иногда выполняли роль уборщиков и напоминали, что такое чистый асфальт. Кровопускание стало нормой, никто не стеснялся при первой возможности пустить струю прямо у входа в магазин, на тротуаре или где угодно ещё.
Многие буквально подсели на это дело. На улицах часто можно было встретить людей, сидящих на лавочках, порожках или просто на земле, раскачивающихся и держащих наготове что-то острое, чтобы не терять ни секунды и поскорее насладиться очищением.
Общество разделилось на три лагеря – «чистые», «терпилы» и те самые «подсевшие». Чистые были настоящей элитой – здоровой, крепкой, бодрой и свысока смотрящей на всех остальных. Терпил было мало, они страдали, почти не спали и были больше похожи на вялых бессильных зомби, чем на обычных людей. Вены на их телах раздулись до каких-то ужасающих размеров, будто подтверждая теорию о «плохой» крови. Словно она действительно накапливалась в организме, который рыдал, кричал и умолял поскорее от неё избавиться.
Глебу всё больнее было смотреть на лучшего друга. Как бы он ни разозлился в тот день – это обвинение было полнейшей ерундой по сравнению с тем, что творилось сейчас. Альбертыч давно перестал выходить из дома, спал по несколько минут, перестал есть и даже воду заливал в себя с трудом. А потом организм настолько истощился, что он всё-таки смог уснуть, проспал два дня, а потом вернулся к голоду и страданиям.
Всё это время Глеб почти не выходил из квартиры друга и не сводил с него глаз, заодно посматривая и за женой, которая тоже потеряла желание жить и целыми днями пялилась в орущий на весь дом телевизор. Но не из-за болезни, а от страха потерять мужа.
«Когда, если не сейчас?» - думал Глеб, сидя у кровати с ножом, словно какой-то маньяк, но не решался коснуться раздувшихся вен, которые уже вполне могли сравняться по толщине с самой рукой. Кажется, что всё так просто – ткнул ножиком и всё. Остальное, вроде залитой кровью квартиры, уже не так важно. Главное ведь – спасти друга.
Но, глядя на Альбертыча, тело которого почти превратилось в одну большую вену, он никак не мог решиться. Вдруг истощённый организм не выдержит? Вдруг кровь хлынет так сильно, что спящий друг просто захлебнётся? И вдруг, в конце концов, эти гигантские вены взорвутся от малейшего соприкосновения с острым предметом и разорвут всё тело?
И поэтому, когда Альбертыч проснулся, Глеб просто заставил его проглотить немного какого-то жидкого месева, предназначенного для поддержания жизни в организме, и ушёл, даже не похлопав друга по плечу. Потому что плеч уже не было видно.
А позже он получил подтверждение своих опасений. В один прекрасный день, когда дождик как раз помыл асфальт, а жаркое солнце быстро его высушило, дав детям возможность спокойно порисовать мелом, на улицу каким-то чудом вывалился один из самых терпеливых. Всё здоровое население этой улицы поражалось, как этот парень может продолжать жить относительно нормальной жизнью – ходить в магазины, питаться, общаться…
Даже кто-то принимал шуточные ставки – когда же наконец он не сможет выдержать веса крови, не сможет тащить за собой венозные мешки или раздуется настолько, что не пролезет в дверной проём.
Увы, ничего из этого так и не случилось, и никто не смог выиграть спор. Парня, как обычно, встретили как героя – оторвались от всех дел, собрались в небольшие кучки, поддерживали, сочувствовали… даже детишки отвлеклись от своего вечного веселья и завороженно смотрели на бесформенный пузырь, который при каждом шаге опускался до самой земли, пружинил от неё, дрожал и был готов в любой момент порваться.
Часть зрителей изо всех сжимала веки, боясь даже представить, что может случиться. Родители спешно оттаскивали детей куда подальше, а самые смелые стремились помочь бедолаге.
Всё случилось в тот момент, когда камеры смартфонов были уже направлены на главного героя, а те, кому надо, отошли на безопасное расстояние. Что стало виной – острый камешек, торчащая из асфальта железка или исчерпавшие запас прочности вены, уже давно переросшие все разумные пределы – никто не знал.
Парень сделал свой последний шаг, шумно и тяжело выдохнул, и его тело, словно воздушный шарик, наполненный водой, плюхнулось на землю, как и много раз до этого. Только теперь оно не отпружинило обратно, и на удивление беззвучно лопнуло, накрыв всё вокруг волной крови.
Наблюдатели немного не рассчитали расстояние. Видимо, никто и представить не мог, что смерть героя станет настоящим взрывом, а кровь – осколками, пусть и не способными навредить. Улица сразу же наполнилась криками – женскими, детскими, мужскими… Люди, только что считавшие себя всемогущественными, в панике разбегались в разные стороны. Кто-то ещё и оставлял за собой шлейф из рвоты, не выдержав такого зрелища.
Глеб впервые с момента первого кровопускания, почувствовал какое-то недомогание. Сердце заколотилось в несколько раз быстрее обычного, где-то рядом с ним, а может и прямо в нём, закололо, а руки затряслись так сильно, что если бы сейчас вернулся писк, он точно бы не смог попасть ножом в нужное место.
Он одним из первых бросился к остаткам тела. Снова напрашивалось сравнение с воздушным шариком – на асфальте просто валялась тонкая оболочка, покрытая кровью. Не было видно ни костей, ни органов, ни чего-либо ещё. И оставалось только гадать, куда всё это делось – разлетелось по сторонам или исчезло задолго до этого.
Глеб машинально повернулся в сторону дома Альбертыча. В лучшие времена он весело выруливал из-за угла, когда договаривался о встрече и поездке на рыбалку, на дачу или куда-то ещё. В голове Глеба всё смешалось. Настоящее, прошлое, возможное будущее – он словно забыл, что Альбертыч сейчас лежит у себя дома, точно так же раздувшийся и взрывоопасный. Глеб искренне верил, что его лучший друг вот-вот выбежит из-за угла и увидит весь этот кошмар. А если уж он маленькой ранки на пальце боится до потери сознания, то от такого вообще инфаркт получит.
А когда он наконец взял себя в руки и осознал весь ужас ситуации, он бегом понёсся к другу, обещая себе по пути придумать способ спасения. Должна же быть возможность хоть как-то безопасно спустить кровь…
Приблизившись к дому, Глеб по привычке бросил взгляд на окно второго этажа – оттуда частенько выглядывал Альбертыч, почти свисая вниз, ведь жена всегда ругалась, если хоть немного сигаретного дыма попадало в квартиру.
Вот только на этот раз окно было закрыто, а место дыма заняли кровавые подтёки, ещё совсем свежие, бегущие по стеклу медленными ручейками. Глеб схватился за голову и изо всех рванул себя за волосы, стараясь сдержать крик.
Он опоздал. Он упустил все возможности, тянул слишком долго, боялся испортить отношения с одним из самых близких людей. Глеб уже слишком много терял в своей жизни. Жена давно умерла, дети ещё раньше покинули город, а внуков он вообще видел от силы раз в год. И если бы не Альбертыч, если бы не друг детства, до сих пор остававшийся рядом, Глеб давно бы стал апатичным злобным стариком, слишком сильно увлекающимся алкоголем.
Можно было хоть в самый первый день схватить Альбертыча за руку и проткнуть вену ножом. А можно было и позже, намного позже. Времени решиться было более, чем достаточно. Ну закричал бы он, ну испугался, ну в обморок бы упал. Но неужели верный друг не смог бы простить такую мелочь, которая не только спасла бы жизнь, а ещё и улучшила бы её?
Глеб, пошатываясь и не совсем осознавая себя, как робот зашёл в ближайший магазин, взял с полки бутылку водки, кинул кассиру несколько каких-то купюр и ушёл. Что-то кричали вслед, даже догнали и схватили за руку, но Глеб даже не моргнул в ответ. Он просто дошёл до ближайшей скамейки, бессильно плюхнулся на неё и сделал несколько глотков, совершенно не замечая вкуса. А потом ещё… и ещё…
Зазвонил телефон – сын решил поинтересоваться, как там поживает старик.
— А с чего ты вдруг заинтересовался? – сухо спросил он.
— Ну как с чего, - по-доброму ответил сын, - я волнуюсь же. Эпидемия эта… ты ведь лечишься, да? Не терпишь?
— Не терплю.
— Просто у нас тут один… - сын замолчал, подбирая слова. – умер от этого. Видео выложили, там такой ужас…
— Да идите вы все… - Глеб, даже не сбросив звонок, швырнул телефон в сторону дороги.
Раздался скрип тормозов, а за ним глухой удар и звук посыпавшихся на землю осколков стекла. Водители обоих автомобилей одновременно распахнули двери и незамедлительно начали выяснять отношения.
— Дед, ты охренел совсем? – уже через несколько секунд побежали они к скамейке. – Ты нахрена это сделал?
— Могу ещё раз сделать. – Глеб выпил остатки из бутылки, встал и изо всех сил швырнул её в машину.
— Больной? – выпучил глаза один из водителей? – Таблетки выпить забыл?
Не дожидаясь ответа, он с силой толкнул Глеба в грудь. Опьяневшее от огромного количества спиртного тело никак не могло удержаться. Глеб, впрочем, мало что осознал – всего лишь оживлённая улица сменилась небом. Стало даже как-то уютно, сразу навалилась сонливость, и только через несколько секунд затылок вспыхнул жгучей болью.
Глеб попытался его ощупать, но рука никак не хотела слушаться.
— Маленько перебрал, - пробормотал он, увидев над собой испуганные лица водителей.
— Вставай давай, - голос обидчика звучал всё ещё грубо, но нельзя было не заметить его испуганное дрожание.
— Я не могу, - растерянно улыбнулся Глеб, беспорядочно шевеля конечностями.
— Да хватит притворяться, вставай уже, - вмешался второй и с силой пнул Глеба в бок.
Сонливость нарастала с каждой секундой, и Глеб даже не замечал ударов. А они продолжались, вместе с требованиями встать, пока один мощный пинок не попал точно в локтевую ямку – ту самую, которая использовалась для кровопускания.
И через секунду Глеб обнаружил себя в кровати. Рука горела от смачного шлепка – на локтевой ямке остался яркий след, заметный даже в ночном полумраке комнаты. Глеб потёр больное место и резко подскочил – на ладони явно осталось что-то мокрое.
Тело отреагировало на такую резвость сильной болью. Суставы, спина и всё остальное словно снова постарело лет на 30. Глеб, кряхтя и ругаясь, добрался до выключателя и включил свет. След от шлепка, как он и подозревал, оказался пятном крови, а к ладони прилип здоровенный комар. Действительно огромный – размером почти с эту самую ладонь.
— Что за мутант… - буркнул Глеб и поплёлся к открытому окну.
Как только он протянул руку, чтобы его закрыть, в комнату влетело ещё несколько таких же комаров, заливаясь многократно усиленным, но знакомым писком. Глеб успел только выругаться и развернуть дряхлое тело, а комары уже словно растворились в комнате и затихли.
Заснуть больше не получалось – Глеб, нахмурившись, вспоминал произошедшее за последние недели. А точнее, он пытался понять, как такое вообще может присниться. Календарь на телефоне утверждал, что никаких недель не было, на руке не было никакой раны, кроме небольшого отёка от укусов комара, а самочувствие было таким же паршивым, как и раньше, задолго до иллюзорных событий.
А спустя пару часов раздумий некоторые события из этих странных недель распались на невнятные кадры, как это и бывает с обычными сновидениями. Глеб успокоился – значит, никто не умер, хотя бы. А самочувствие… ну, всё-таки чудес не бывает, увы.
В десять утра, когда Глеб решил позвонить Альбертычу, трубку взяла его жена. Заплаканным голосом она сообщила, что этой ночью её муж умер. Проснулся весь в поту, что-то кричал про кровь и какую-то болезнь, а потом глянул на руку…
— Неспроста мне такие сны снились, - в конце разговора её голос превратился в пророческий и загадочный. – Умер там мой Володя, да такой смертью, что назло не придумаешь. А потом и я вслед за ним отправилась. Видимо, пришло наше время. Как в сказке, умрём в один день…
Скорая не успела приехать. Точно как боялся Глеб в своём сновидении, сердце Альбертыча не выдержало. Что именно стало причиной – комар или страшный сон, не было ясно наверняка, но Глеб искренне верил, что над его смертью поработали оба этих варианта.
От страшной вести конечности снова затряслись, а сердце закололо, как и во сне, когда раздувшийся парнишка забрызгал кровью улицу. Вот только в отличие от того случая, облегчение никак не хотело идти на помощь. Наоборот – от боли становилось трудно дышать, тело стремительно покрывалось капельками пота, а страх наглухо закрыл часть мозга, ответственную за скорбь о мёртвом друге.
Глеб прилёг в кровать и тут же заметил какое-то движение на столе, прямо у его головы. Из-за непрозрачной кружки выглянул комар, и как только был замечен слабым зрением старика, тут же спрятался обратно. Где-то рядом начался писк и сердце Глеба ещё сильнее сжалось от волнения. Вдох показался почти невозможным, будто лёгкие тоже свернулись в крошечный комочек и не пускали воздух в гости.
Глеб закатал рукав и протянул руку вдоль тела. Писк усилился – над слабым телом кружилось несколько комаров. На дрожащую конечность приземлилось что-то увесистое – одна из особей села рядом с прежним укусом. Потоптавшись несколько секунд, потыкав хоботком по коже, комар наконец выбрал подходящее место. Слегка вздрогнув, он взмахнул крыльями, и его устрашающее орудие для добычи крови сверлом вонзилось в вену под мелодичное грубое жужжание.
Глеб закрыл глаза и больше не пытался дышать. Он верил, что совсем скоро вернётся к нормальной жизни.
