CreepyStory

3 место  7500  рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @KatrinAp В надёжных руках. Часть 1

4 место 6500  рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @Koroed69 Адай помещённый в бездну (часть первая из трёх)

5 место 5500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @ZippyMurrr Дождливый сезон

6 место 3500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @Skufasofsky Точка замерзания (Часть 1/4)

7 место, дополнительно, от Моран Джурич, 1000 рублей @HelenaCh Жертва на крови

Арт дизайнер Николай Геллер @nllrgt

https://t.me/gellermasterskya

сделает обложку или арт для истории @ZippyMurrr Дождливый сезон

Так же озвучку текстов на канале Призрачный автобус получают :

@NikkiToxic Заповедник счастья. Часть первая

@levstep Четвертый лишний или последняя исповедь. Часть 1

@Polar.fox Операция "Белая сова". Часть 1

@Aleksandr.T Жальник. Часть 1

@SenchurovaV Особые места 1 часть

@YaLynx Мать - волчица (1/3)

@Scary.stories Дом священника
Очень лесные байки

@Anita.K Белый волк. Часть 1

@Philauthor Рассказ «Матушка»
Рассказ «Осиновый Крест»

@lokans995 Конкурс крипистори. Автор lokans995

@Erase.t Фольклорные зоологи. Первая экспедиция. Часть 1

@botw Зона кошмаров (Часть 1)

@DTK.35 ПЕРЕСМЕШНИК

@user11245104 Архив «Янтарь» (часть первая)

@SugizoEdogava Элеватор (1 часть)
@NiceViole Хозяин

@Oralcle Тихий бор (1/2)

@Nelloy Растерянный ч.1

@Skufasofsky Голодный мыс (Часть 1)
М р а з ь (Часть 1/2)

@VampiRUS Проводник

@YourFearExists Исследователь аномальных мест

Гул бездны

@elkin1988 Вычислительный центр (часть 1)

@mve83 Бренное время. (1/2)

Если кто-то из авторов отредактировал свой текст, хочет чтобы на канале озвучки дали ссылки на ваши ресурсы, указали ваше настоящее имя , а не ник на Пикабу, пожалуйста, по ссылке ниже, добавьте ссылку на свой гугл док с текстом, или файл ворд и напишите - имя автора и куда давать ссылки ( На АТ, ЛИТрес, Пикабу и проч.)

Этот гугл док открыт для всех.
https://docs.google.com/document/d/1Kem25qWHbIXEnQmtudKbSxKZ...

Выбор для меня был не легким, учитывалось все. Подача, яркость, запоминаемость образов, сюжет, креативность, грамотность, умение донести до читателя образы и характеры персонажей, так описать атмосферу, место действия, чтобы каждый там, в этом месте, себя ощутил. Насколько сюжет зацепит. И много других нюансов, так как текст идет для озвучки.

В который раз убеждаюсь, что авторы Крипистори - это практически профессиональные , сложившиеся писатели, лучше чем у нас, контента на конкурсы нет, а опыт в вычитке конкурсных работ на других ресурсах у меня есть. Вы - интересно, грамотно пишущие, создающие сложные миры. Люди, радующие своих читателей годнотой. Люблю вас. Вы- лучшие!

Большое спасибо подписчикам Крипистори, админам Пикабу за поддержку наших авторов и нашего конкурса. Надеюсь, это вас немного развлекло. Кто еще не прочел наших финалистов - добро пожаловать по ссылкам!)

Михаил приоткрыл скрипучую дверь в подвал. Пока он искал цепочку для включения света в помещении он глядел на дряхлую лестницу, ведущую в квадрат тьмы.  Мало ли что могло прятаться за углом или под лестницей? Наконец Миша нашел цепочку и дернул. Вместе со тьмой пропадали и монстры, пару секунд назад точно пытавшиеся заманить его во тьму. По крайней мере Миша был уверен, что хотели… Скрипя каждой ступенькой Парень спустился вниз и решил, что сегодня он будет разбирать коробки у шкафа.

Картонные короба стояли друг на друге, прилегая к шкафу и при неосторожности могли повалится на того, кто потревожил их покой. Пока Миша пытался поднять верхнюю тяжеленую коробку, он мельком глянул на зеркало, которое было прикреплено к двери шкафа. На нем собралось столько грязи, что даже свое отражение в нем не разглядеть. Он протер зеркало полой футболки, в которую был одет. Грязь была темной и густой, Михаил даже представить не мог что это было. Парень в рассвете сил, ну право богатырь. В свои 18 лет он уже поучаствовал во многих спортивных конкурсах и олимпиадах от школы и клуба по плаванию. Медали за первые места висели у Миши дома на крючке, который Михаил вбил после первой победы на соревнованиях. Мать страшно ругалась за испорченную стену, но злится она долго не умела и все забылось совсем скоро.

Напрягшись, Михаил дернул верхнюю коробку и чуть не повалился с ней назад.

-да там что, гири? - недовольно сказал молодой человек.

С громким хлопком коробка повалилась на холодный грязный пол и разогнала пыльные вихри по подвальному помещению.

-Ну, приступим к раскопкам - иронично произнес Миша и оторвал от коробки скотч. Клейкая лента легко отходила от бурого картона. Внутри лежали кипы накладных из магазина, в котором бабушка была руководителем. Также под ним лежало то, что захватило внимание Миши. Скоросшиватель с подтертой надписью «дело №». Самого номера на этой папке не было, а справа внизу на обложке была надпись карандашом: «Последнее дело агента А.И.» Фамилия была стерта судя по грязному пятну, оставленному карандашом. Осторожно развязав шнурки у папки, Михаил посмотрел, что было внутри. Это были вырванные блокнотные листы. Записи, которые были на них смотрелись странно и загадочно. Все буквы были прописные, но писались слева направо, то есть буква р была написана не как обычно, а сначала был овал и к нему уже крепилась вертикальная палка. Слова тоже были написаны справа налево.

Миша размышлял как это удобнее прочитать, а когда он думал, то водил глазами по окружению, в котором находился. Следуя своей привычке, парень водил глазами по подвалу: серые стены, серый пол и потолок, лампочка посредине комнатки освещала достаточно, чтобы видеть все углы. Вот верстак дедушки, стол и старый холодильник, которым пугали детей; якобы были детишки, которые залезали в холодильник и оказывались внутри, без возможности вылезти, так как такие холодильники не открывались изнутри. Он вспомнил страшную историю, которую слышал в лагере. Про девочку, которая через холодильник попадала в другой мир к какому- то коту, кто на самом деле был демоном, приглашавшим девочку в страну, где все дети счастливы. Холодок прошел по спине, когда парень вспомнил как страшно рассказывал эту историю его друг. Пока он размышлял и водил глазами, он наткнулся на то зеркало, что протер недавно. В голове щёлкнуло, и он поднес записи к зеркалу. Он начал читать…

Записка первая: Я схожу с ума? Совсем недавно я переехал в свою новую квартиру. Ничего не предвещало беды. Квартира новая, чертовски долго я копил зубы на нее, даже пришлось взять кредит на круглое количество зубиков. Поэтому как вы поняли мой кошелек не позволил бы съехать из этой квартиры и избежать дальнейшего ужаса, что произошел в ней. В одну из ночей, когда я сладко спал после рабочего дня, полного глупой и неинтересной рутины, я увидел его… Он или что это было, не могу сказать с уверенностью, буду называть его существом. Существо было в дверном проеме моей комнаты, дверь я обычно не закрываю поэтому я увидел, как тварь двигалась ко мне. Вид был у него до жути мерзким. Все в серой оболочке, с черными полосками. Там, где у нормального человека находятся мышцы связки и капилляры, у существа находилась мерзкая пленка, она покрывала все лицо и была… бежевой, на месте глаз были чистого белого цвета шары, покрытые такой же бежевой пленкой по краям снизу и сверху, подобная пленка находится у человека внутри, тоже бежевая и похожей текстуры. Посредине белесых шаров были черные точки, которые будто смотрели на меня, я чувствовал мерзкий липкий взгляд этих точек на себе, что заставляли впасть в ступор. Существо встало у кровати и смотрело на меня. Потом я увидел, как его отросток, похожий на руку потянулся ко мне. Зрелище было отвратительно, будто человека вывернуло наоборот, его пальцы которых почему-то было пять на каждом подобии руки тянулись ко мне. Та жутко мне не было никогда. На моем затылке встали дыбом все костяные чешуйки. Мышцы пульсировали от страха, от чего я будто увеличивался в размерах и уменьшался. Резко чудище выпрямилось и схватилось руками за горло. на его лице открылась жуткая расщелина, в которой горизонтально смыкались и размыкались белые полоски, они стучали друг-об-друга и я слышал немного хрипящие звуки из этой расщелины, я так понимаю у существа это было подобие человеческого рта. Звуки были похожи на речь, но понять, что он сказал я не смог. Попробую записать как это звучало, может потом пойму, что это. Звучало примерно так: «йескела усапс сав я». После непонятной мне речи он сбежал из комнаты вглубь коридора, где в темноте пропал. Я долго не мог восстановить дыхание, не хватка углекислого газа очень плохо сказывается на моем теле и мозговой активности. Я решил, что на следующий день куплю камеру и увижу куда он сбегает, если существо вообще вернется. Завтра отпишусь о результатах фотоохоты на тварь, которая еще не поняла с кем связалась.

-Ну и что это такое? Какая-то фантасмагория и только. – размышляя о написанном произнес Михаил.

На периферии мыслей маячило странное ощущение того, что существо из истории похоже на человека. А что? Бежевая пленка буквально означает кожа, его глаза со зрачками и рот с белыми, горизонтально находящимися зубами. Но что с самим автором записок? Костяная чешуя, кожа внутри, а мышцы снаружи? Что за ерунда? Почему существо схватилось за горло и вот, что смущало Михаила больше всего. Слова, которые произнесло существо было написано такими же перевернутыми буквами, но слова были написаны обычным человеческим языком. Даже без зеркала их можно было удобно прочитать, существо говорило:

«Я вас спасу Алексей!» Прочитал вслух Миша.

Не могло ли существо из этой истории быть настоящим человеком, просто в сером костюме, но если это так, то кто был автором. Учитывая, что все у записывающего было наоборот, может обозначить его названием – «вывернутый?» Мише понравилось кодовое название для автора записок. Он решил забрать с собой папку и прочитать остальное уже не в подвальном пыльном помещении, а в комнате, где Михаил сейчас гостит.

Зайдя в комнату, которая раньше принадлежала дедушке, Миша положил папку на стол и решил сначала пойти почистить зубы, чтобы потом не пришлось выходить из комнаты. Зайдя в ванную комнату, и слишком задумавшись, Миша вздрогнул, когда глянул в зеркало и увидел себя в отражении. Он на какое-то время забыл как выглядит, пока представлял вид вывернутого.

Фух, ну дура, напугал –сказал парень самому себе.

Когда с рыльно-мыльными делами было покончено, Миша пошел в комнату, с азартом включая настенный торшер, он открыл папку и начал изучать следующую записку.

На следующий день я пошел в ближайший магазин, где можно было купить камеру и приобрел самую дешевую из тех, что были на витринах. Подходя к кассе, я отсчитывал из худенького кошелечка нужную сумму: 3 резца и 2 клыка. Кассирша, стоящая за простенькой стойкой из бледноватого хряща, пренебрежительно смотрела на меня, как на нищеброда какого-то. Как будто все должны быть миллионерами, лико ее возьми. Сама там за кассой своей поди не ест, тело не пульсирует, как будто еще немного и в кому упадет. ее костяной нарост на голове, желтоватого цвета, который возможно эта кассирша смела называть прической смотрелся ужасно. Наверное, слишком много курит. Я уже было хотел поязвить на тему молодого поколения, которое совсем не заботиться о себе, которые не думают о том, как тяжело им будет почковаться и вынашивать потомство. Еще и дети вырастут уродами от этого курения. Но вовремя сдержался, поняв, что и я не в том положении, чтобы умничать. Зубки весело стукнулись об кассу и кассирша отдала мне мою камеру. она приоткрыла рот улыбнулась и произнесла:

-спасибо за покупку, ждем вас снова - Ее милый голосок с нотками утробного рычания показался мне весьма милым в отличие от ее внешности.

Ее сердце, находившееся уж слишком слева от центра грудной клетки, немного ускорило такт, когда ее мутный глаз подмигнул мне. По очереди пленки закрывали глазное яблоко, первым верхнее прозрачное веко, потом нижнее более мутное, а затем уже и самое верхнее поползло по двум другим слева направо. Мне это показалось довольно милым жестом, поэтому я улыбнулся в ответ и развернулся, выходя из магазина. Хоть она и не была первой красавицей, но как вы знаете из даренного коня сумки не делают.  Поставив камеру на кухне так, чтобы она смотрела в коридор я подключил ее к своему глазу через нейроподключение. Камера задергалась и вывела мне прямо в сознание картинку, того что видит объектив. Я встал перед камерой и помахал рукой. Все это было видно камере, теперь осталось дождаться ночи и начать охоту на захватчика моей квартиры.

Следующие две записки были страннее прошлых; на одной был схематический рисунок… человека, ну да, простого человека. Схематичные черточки рук и ног, вот пальцы на руках, интересно, а сколько их у вывернутого, раз он обращает на эту деталь так много внимания? Лицо же было более детальным. Хорошо очерченные глаза, точно походившие на человеческие, рот с зубами, что так пугали автора записок. Напрашивался вывод, что вывернутый столкнулся с человеком, именно с ним.

На еще одном листе были вкривь и вкось написанные фразы: я видел иномирье, тварь хочет затащить меня туда, что я ему сделал. Больно. Нога горит. Жжет. Больно.

Когда Миша отложил просмотренные записи в сторону, то понял, что остался всего два листа. На улице несмотря на то, что уже была пора белых ночей смеркалось, значит было около двух часов, глаза слипались, но он не мог перестать читать. Такого в своей жизни Михаил еще не встречал. Даже если это чей-то рассказ, то выглядел он интригующе. Миша начал читать…

Наверное, это моя последняя запись. Моя жизнь подходит к концу и последнее, что я хочу сделать, так-то записать все что произошло со мной перед смертью, может кому-то это важно. После установки камеры на место, где обзор на коридор квартиры был максимальным, я стал ждать ночи. Лишь когда фонари с громким воем открыли свои крышки и из них полилась густая тьма, окутывающая город как одеяло, я получил сигнал от камеры о том, что ее объектив заметил движение в коридоре. Поняв, что мой гость снова пришел я выглянул в коридор, он выходил через проход, который открывался в левой стене моей квартиры. Монстр огляделся, он щурился так что его мерзкая пленка на глазах почти закрывала его глаза с черными точками посредине. Когда он увидел меня, он что-то произнес. Я не понял его совсем. Я не мог оторвать взгляд от его ужасного вида. Как же мне было жутко.

Монстр начал осторожно, будто чтобы не спугнуть меня, приближаться вытянув руку перед собой. Он шел по моему ковру, вдавливая дорогую ковровую ткань из синих нервов. Такой роскошный подарок подарила мне моя покойная бабушка, а эта тварь так нагло и бесцеремонно портила его своими ногами. Я уже взревел, когда он дернулся в мою сторону и попытался схватить меня за мою руку. Инстинктивно, мое тело подалось назад, и тварь упала, схватившись за мою ногу. Сразу же я почувствовал жжение на том месте, где существо меня обхватило. Я дернул ногой и почувствовал легкость. Моей стопы просто не было. Она будто сгнила там, где меня взяли за ногу, стопа осталась у него. Монстр тоже завопил, его крик был высоким и как сказать… не утробным.

Я упал по инерции назад, а тварь отбросил мою ногу в сторону, моего внимания не избежало то, что его рука начала течь, буквально стекать и капать с шипением на пол. Пленка похожая на наши внутренности стекла и под ней я смог увидеть уже что-то знакомое, мышцы и кость, кость была такой белой и чистой. Она была сродне моему роговому покрову на голове. Это выбило меня из колеи. Я растерялся, а монстр, который теперь уже смутно мне что-то напоминал рванул назад в проход, откуда он вылез, я хотел рванутся за ним, но из-за отсутствия части ноги я просто упал перед проходом куда он убежал. Монстр стоял в проходе, бросив взгляд на меня, после тварь захлопнула передо мной проход и дверь растворилась. Вместе с проходом растворилось и мое восприятие реальности происходящего. Я просто отрубился.

Очнувшись утром, я надеялся, что все было сном, пока не ощутил боль в ноге. Взгляда на то что было ниже коленки хватило, чтобы понять, что не было происходящее ночью сном. Гнилая масса падала с моей ноги и пол с неприятным бульканьем всасывал всю капающую жидкость. От этого пульсация исходящая от пола была сильнее. Я перетянул ногу чуть выше места гниения жгутом из сухожилия и снял слой бурой кашицы с ноги. Кое где виднелись места, где проступали бежевые внутренности, что вызывало приступ тошноты. Может эта тварь заразна, иначе я не понимаю, почему моя нога в таком состоянии. Похоже все может стать хуже если я не дам этой твари бой. Не знаю, чего хочет монстр, но я не дамся ему живым. Сегодня я подкараулю его у того места, где существо выходило. Надеюсь, оно придет…

Да, лико его возьми, ОН пришел. Снова через проход показалось его лицо, оно было другим, серым, с огромной трубкой серого цвета, свисающей до пояса существа. Вместо глаз были какие-то прозрачные, твердые стекла. Рука у него была всего одна, не знаю, что случилось со второй, она просто свисала.

Я сразу схватил его, пытаясь схватится за любой участок его бежевого тела. Эта была битва не на жизнь, а на смерть. Я потянул его за маску, которой он прикрыл свое уродливое лицо и дернул. Одной рукой монстр не мог успешно сопротивляться мне. Тут же я впился в его лицо рукой от чего сразу почувствовал жжение в кисти. Все мои три пальца разжижались вместе с лицом монстра. В последние секунды жизни существа в его глазах я почувствовал знакомую мне эмоцию. Он грустил или боялся. Из последних сил тварь провела по моему лицу рукой. Меня обожгло. мое лицо горело от боли, пока существо пыталось сказать что-то своим уже растаявшим ртом. Но вместо звуков, я слышал только бульканье.

Когда тело подо мной затихло, а его лицо растаяло полностью, оголив кости и мышцы, я понял, это существо было мной, но как бы это сказать… наоборот. То, что было у меня внутри – было у него снаружи.

-Неужели в его мире все наоборот - подумал я. мое тело распадалось, и я понял, что нет смысла умирать не узнав, как выглядит его мир.

Вот так я и оказался в другом мире. Я пролез через дверь, в которую входил раньше монстр. Пролез чуть дальше и дверь захлопнулась за мной. Я не испугался, понимая, что назад мне уже не будет смысла возвращаться. Проползя чуть дальше от закрытого за мной прохода, я вылез из высокого ящика, который был сделан из понятного твердого материала коричневого цвета. Дописываю это на последнем листе моего блокнота. В этом мире все мертвое. Пол, стены, даже свет неживой. Хоть я и вижу все это первый раз, но мне почему-то кажется, что я уже был в этом месте. Какие-то гадкие образы мелькают у меня перед взглядом. Пока я гнию заживо и пишу свою последнюю записку мой мозг ударяет по мне воспоминаниями, которых никогда не было, по крайней мере мне так кажется. Я мельком вижу, как я был одним из этих существ. Я вижу… себя. Алексей… меня зовут Алексей. Я из этого мира, я помню, но почему я стал выглядеть иначе. Что со мной произошло? Мне теперь страшно умирать, я хочу узнать о себе больше, кем был тот уже как я понял настоящий человек. Кем был я? Я неправильный и мой мир неправильный, или же нет. Хочу посмотреть на зеркало, что находится на шкафу. Да я вспомнил что это за вещи. Я в подвале из камня, пока я еще не растворился и не задохнулся кислородом, который лишь ускоряет гниение моего неправильного тела. Хочу увидеть себя.

Вывернутый перестал писать. Рука уже не могла держать ручку. Усилием воли он поднял свое тело и глянул в большое зеркало на шкафу. Он изменялся. Этот мир возвращал ему знакомые черты лица жаль, что слишком поздно, процесс разложения было не остановить на этом этапе. На несколько мгновений, в которые его лицо успело вернутся в человеческий облик он узнал себя. Я был человеком… меня звали Лешей, сколько времени я был… другим. Уже и не узнаю хахах… спасибо этому человеку за то, что он пытался спасти меня… спасибо…

Когда его тело начало заваливаться из-за невозможности сидеть в устойчивом положении. Он провел рукой по зеркалу, оставив свой грязный темный след на серебряной поверхности. Он растворился. Целиком и полностью.

Прочитав все записи, Михаил положил все обратно в папку, завязал шнурки обратно и выключил свет. В голове его крутились мысли, которые он не мог удержать. Они плясали и плясали. Разные мысли, про деда, который пропал по неизвестным причинам, про записки, про то, что существо, то есть Алексея. Пока он размышлял его глаза сами собой сомкнулись, предвкушая завтра еще один день в огороде. Миша надеялся, что найдет в других коробках ответы на свои вопросы и еще больше информации. Его маленькое расследование огромной тайны поселка началось именно отсюда.

Продолжение следует…

Она предложила помочь накрыть на стол. Божена на то промолчала. Павел же нарочно прилёг, чувствуя с досады себя выжатым, как лимон. Звенела посуда, поскрипывал под ногами женщин деревянный пол на кухне. Божена молчала, но тишину изредка нарушала Марьяна, спрашивая прабабку о всяком разном и незначительном.

А Павлу становилось все больше не по себе, он нутром чувствовал неладное. Надо было раньше отсюда уходить, а не читать прабабкины записи – пришло запоздалое сожаление. Теперь-то что делать, как выкрутиться? Этого Павел не знал и оттого сильнее досадовал, а когда с кухни позвал ужинать звонкий голос Марьяны, то вообще обдало липкой холодной волной иррационального страха. Он вздрогнул и встал. И с каждым шагом до кухни внутри всё сильнее и крепче сжималась колючая пружина дурного предчувствия. А едва сел за стол и встретился с чёрными глазами Марьяны, тут же сглатывая ком в горле, как всем нутром внезапно ощутил неотвратимость нависшей и всевозрастающей над ним угрозы, приближения чего-то настолько плохого и жуткого, что может присниться лишь в кошмаре, и оттого задрожал всем телом, выронив из пальцев ложку.

- Что случилось, Паша? - участливо спросила Марьяна, губы её подрагивали от сдерживаемой ухмылки.

Она налила вина полную кружку, до краёв, и жёстким, холодным тоном приказала:

- Пей! - протягивая Павлу и сверля таким тяжёлым, пристальным взглядом, что у Павла онемело лицо, и он не мог разжать губы, чтобы ответить.

Его пробрал липкий животный ужас. Из глаз брызнули и потекли слёзы. Руки сами по себе потянулись к кружке, сжали её и поднесли ко рту. Губы разомкнулись, и сладкая, ароматная, терпкая жидкость оказалась во рту. Марьяна улыбнулась, и давление на Павла ослабло.

Его воля вернулась, а с ней вдруг первобытная ярость поднялась изнутри жарким, опаляющим огнём. Он выплюнул вино, поднялся и с криком бросил в Марьяну практически полную кружку. Кружка с глухим ударом попала ей в лоб. Марьяна удивлённо вскрикнула и с тяжким вздохом, всхлипом вдруг осела. Ярко-багровое вино растеклось по её лицу, стекло на шею и красивое платье. На улице громко взъярился ветер, ударив по крыше так, что та заскрипела болезненно громко.

- Пошла на хрен, сука! - прошипел Павел, тяжело дыша.

Заохала, запричитала Божена, что-то бубня себе под нос над тихо стонущей Марьяной. Адреналин, вскипевший в крови у Павла, стал спадать. Он, замешкавшись, взялся за голову, испугавшись содеянного, ибо убивать Марьяну он не хотел. Услышав её слабый стон, почувствовал облегчение, и тут Божена повернулась и резко глянула на него. И выдохнула одними посеревшими на фоне белого, как мел, лица губами: "Беги!"

От слов прабабки Павлу поплохело, бросило в холодный пот. Ее словно разом выцветшие и помертвевшие глаза смотрели на Павла, словно он и сам был уже мёртв. И этот взгляд пронял его до глубины души сильнее, чем всякие слова. Внутри возникло ледяное, колючее, пробежавшее холодной россыпью мурашек по коже предчувствие близкой смертельной опасности. Из груди самопроизвольно вырвался тихий мучительный стон.

Затем с новым выбросом в кровь адреналина включился инстинкт выживания, и Павел, ни на что не отвлекаясь и не обращая внимания, побежал в спальню за рюкзаком и быстро, на автопилоте, оделся. Затем бросился вон из хаты. Снаружи ярилась снежная буря, образую кромешную мглу. И откуда только взялась? Ветер рвал и метал, завывая, как злобный волк.

Темно, вокруг едва что можно различить. Замотав половину лица шарфом, Павел лишь крепче стиснул зубы. Отступать сейчас равносильно смерти.

Пришлось включить фонарик на телефоне, ибо, добравшись до перекрёстка с колодцем, он заплутал. Вокруг шумел сильный ветер, скрипел под ногами снег, а света в окнах домов, что могли бы послужить ориентиром, сквозь колючую и плотную метель не видно. А ещё идти Павлу тяжело, слабость напирает всё чаще, голова кружится, и мучает одышка. Бежать, увы, у него не только нет сил, но и невозможно сквозь плотный слой наваленного и никем не чищенного снега. Вскоре Павел ловил себя на том, что часто ругается сквозь зубы, а ещё – что прислушивается. Ведь даже сквозь свист ветра нарастает тревожное ощущение тяжёлого взгляда в спину, и словно бы крепче скрипит под ногами снег. Оттого нестерпимо хочется замереть на месте и сильнее прислушаться, затем оглянуться. Но обострившееся с тревогой чутьё буквально гонит вперёд. Павел подстегивал себя ускорить шаг, рвясь изо всех сил вперед. Скорее бы покинуть деревню...

Они нападают на него без предупреждения, заголосив почти по-звериному: «И-ии!»  и обступив со всех сторон – эти полоумные мужики в фуфайках. Набрасываются скопом, прыгают из снега, словно ползли всё это время рядом, по сугробам. Какая дикость! Телефон вместе с фонариком, выбит из рук и летит в снег. В вихре освещённых снежинок на мгновение Павел хорошо различает лица напавших: измождённые, как у скелетов, с синеватой кожей у век, у ноздрей и под шеей – там словно изнутри набухли гроздья чернильных пятен, особенно ярких на фоне белого снега. Их рты ухмыляются, расходятся сухие, шершавые губы, и снова раздаётся этот звук «и-ии», словно мужики забыли человеческую речь. Изо рта во все стороны брызжет слюна, зубов практически нет, а голые дёсны имеют такой же чернильный, тёмно-фиолетовый цвет, как и синюшные пятна на лице. «Они уже не люди!» - внутреннее понимание озаряет вспышкой, распространяясь холодом по позвоночнику.

Павел от спешной ходьбы и слабости весь взмок. И сейчас некстати от увиденного задрожал, теряя как драгоценные секунды, так и равновесие, ибо сразу двое мужиков резко бросились ему под ноги. Одного успел оттолкнуть, второй же ухватил за ноги снизу, и Павел, потеряв равновесие, упал в снег.

«Иии!» - издаваемый звук усилился, став громче, с явными нотами торжества в нём. «Вот же сука!» - мысленно воскликнул Павел, крепко разозлившись. Злость придала сил, поэтому смог избавиться от насевших с боков мужиков, лягнув обоих нападающих ногами по мягким, на удивление, словно бескостным коленям, тем самым оттолкнув их, намеревающихся уцепиться за куртку, чтобы, видимо, подхватить и тащить его. От удара те жалобно заверещали, издавая звуки, похожие на мычанье. Так удалось подняться самому. Но ещё двое мужиков, наседали, просто расставив в сторону руки, не пытаясь ударить, просто двигались напролом. Недолго думая, Павел изловчился и так двинул первому кулаком в челюсть, что тот, замахав руками, рухнул в снег. А следующего крепко ухватил за руки и, потянув на себя, ударил лбом по носу. Мужик истошно заверещал, на снег брызнула кровь вперемешку с чем-то густым и синим. Мужик отступил назад, и Павел не сразу понял, что держит в руках чужие бескровные руки по локоть, вместе с перчатками, а с обрывков кожи сочится не то фиолетовый гной, не то слизь. Завопив от ужаса, отбросил их в сторону и бросился бежать изо всех сил прочь.

И только на остановке, тяжко дыша, присел на скамейку, сжав руки в кулаки. То, что случилось, не укладывалось в мыслях, словно кошмарный сон наяву. Метель вместе с ветром неожиданно стихла – внезапно осознал Павел. И сразу накрыло страхом в предчувствии, что это точно не к добру. Оставаться здесь нельзя, нужно добраться до станции, а там? Что он будет делать дальше – Павел не знал, как и не был уверен, что дойдёт. Адреналин в крови спал, и Павел чувствовал полное изнеможение. Он с неохотой поднялся, осмотрелся и никого не увидел. Хотел было нащупать свой телефон в кармане, но вспомнил, что уронил его. Чертыхнулся сквозь зубы, понимая, что телефон уже не вернуть. Вздохнул и волевым усилием заставил себя идти. Каждый шаг Павла сквозь толстый слой снега давался ему с огромным трудом, отзываясь волной слабости и головокружением. Оттого ему хотелось плакать, но следовало двигаться, ибо другого выхода на данный момент у Павла не было.

Так, стискивая зубы и обливаясь холодным потом, он шёл вперёд, несколько раз останавливаясь, и, наклонившись, практически опираясь руками в снег, чтобы не упасть, переводил дыхание, зажмурившись, но отчаянно не желая сдаваться. Морозная тишина вокруг оглушала, Павел слышал, как сильно колотится в висках собственный пульс. И спешил подняться, чтобы сделать следующий шаг, а за ним еще один. Он и сам не заметил, когда ощутил сильный, словно обжигающий злобой взгляд, колко и болезненно впившийся ему спину. Вздрогнул, страшась обернуться, сглотнул вязкий ком в горле и, стиснув зубы, из последних сил побежал. Сверху тут же послышался громогласный, рокочущий хохот. Или то было не сверху, а со всех сторон разом?..

Павел споткнулся и с хрипом бессильной ярости упал прямо в снег. За спиной заскрипело, и что-то глухо стукнулось о снег позади. Он повернулся, мыча и не в силах подняться, увидев голых, с распущенными волосами женщин на мётлах. Их глаза и кожа блестели холодным и жутким светом. Они молча спешились с мётел и подошли к нему. Толстухи и худышки, старухи с обвисшими грудями и женщины в самом расцвете лет. Марьяны среди них не было, зато прилетела её толстуха мать. Она гадко ухмыльнулась и изрекла утробным животным голосом:

- Ну, всё, добегался Павлуша! - и захохотала.

Хохот перемежался лаем и воем от других женщин. Толстуха нагнулась и повернула Павла набок, дёрнула на себя, ухватившись за куртку, и подняла, как какого младенца. Женщины заухали, залаяли, загалдели – осатанело, дико, шумно, с неким жутким скрытым мотивом и предвкушением. У Павла от какофонии заложило уши, и он заорал, забрыкался, но силы мгновенно иссякли, а мочевой пузырь опорожнился, и он потерял сознание.

…Павел пришел в себя в темноте, связанный и обнажённый. Лежал он на холодном деревянном полу. Пахло благовониями вперемешку с прогорклым масляным запашком. И кто-то рядом тяжело с присвистом дышал. Разомкнув слипшиеся сухие губы, Павел спросил:

- Кто здесь?

Но ответа не получил. А сил спрашивать больше не нашлось. Глаза закрылись сами собой, и, вопреки холодному полу и общей неизвестности, Павел заснул.

То, что настало утро, он узнал, когда, скрипнув, открылась дверь и глаза заслезились от попавшего на них света. Слишком тусклого и серого для зимнего утра. Порыв ветра снаружи дохнул пыльным воздухом, и дверь закрылась. Внутрь вошла хрупкая женская фигурка в длинном платье и с косынкой на голове.

Пришедшая чиркнула спичкой, зажигая керосиновую лампу, и медленно, слегка неуклюже двинулась внутрь. Это была Марьяна. Её походку, раз увидев, было трудно спутать с чьей-то другой, но на этот раз Павел шестым чувством заранее определил, что это именно она, едва только открылась дверь: он в темноте словно почувствовал на себе её тяжёлый, пристальный взгляд – такой, будто бы свора гадюк холодным шматком расползлась по его телу. Поёжился от гадливости и резко дёрнулся замлевшим ото сна в одном положении телом: увы, верёвки, как прежде, были туги.

- А ты мне действительно нравился, Пашка, - со вздохом сожаления сказала Марьяна, пожав плечами и поставив керосиновую лампу на пол. - Но любви моей и милости ты не заслужил. На что же ты надеялся, подняв на меня руку да отвергнув? Неужели, что всё прощу? Ты неотёсанная скотина! - наклонившись над Павлом, разъярённо изрекла Марьяна.

А затем, гаденько хохотнув, сморщила лицо и плюнула, попав Павлу на шею, где кожу сразу запекло.

- Узри же, недостойный, какие муки и судьба тебя ожидают теперь, и поверь глазам своим, если, читая записи дурашки Божены, не уверился.

Она выпрямилась и стала разом гораздо выше, как словно и толще, и на мгновение Павел увидел в её лице, абрисе фигуры другие лица: сухой сморщенной старухи и толстухи – круглолицей, как дрожжевой блин, Роксоланы. Ожог от слюны жёг все сильнее, а гнев придавал сил, отталкивая отчаяние. Как жаль, что он не мог поднять руку и оттереть плевок, не мог подняться и броситься на мучительницу. Но высказаться хватило сил:

- Жаль, что ты не сдохла, тварь. Нужно было прибить тебя сразу. А я дурак, это верно, - вопреки злости, прозвучало с грустью.

Марьяна в ответ расхохоталась и отошла в сторону. А Павел наконец смог разглядеть того, кто был всё это время рядом и не отзывался, а лишь шумно и тяжело, с присвистом дышал. На полу, возле стен, лежали мужчины, худые, как скелеты, и тоже обнажённые, но не связанные. За всё это время они даже не повернулись. Неужели спали так крепко?

Марьяна шла к ним, по пути доставая из перекинутой через плечо сумки нож и стеклянную банку с крышкой. Что она собирается делать? Неужели убить их? Мысли от слабости скакали одна за другой. Сильно хотелось пить, но Павел заставил себя повернуть голову, чтобы хоть немного осмотреться: вокруг только чёрные, словно обожженные огнём стены без окон, доски пола под ним тёмные, потолок высоко, и оттого кажется, что помещение очень просторное, но остальное рассмотреть не удаётся

Он отвлёкся от осмотра, услышав тихий болезненный стон, на который Марьяна зашикала. Затем увидел, как она спокойно и уверенно, словно не впервой, режет кожу на руках мужчины, чуть дальше локтей, и, подцепив внутри что-то ножом, ухватывает это пальцами и тянет на себя. Оно выглядит как тёмно-фиолетовая нить, которая покрыта слизью, и она в пальцах Марьяны извивается, словно живой червь.

Желчь резко подступает к горлу, и Павел отворачивает голову, выташнивая из себя едкую горечь. В ушах звенит, снова накатывает волна удушающей слабости, и сквозь неё он слышит, как с лязгом закручивается крышка банки. Дыхание учащается, сердце пускается в галоп. Он слышит её шаги, вдруг становится страшно, и сразу страх отпускает, ведь Марьяна, похоже, направилась не к нему. Павел дышит громко и тяжело, сдерживая рвущийся наружу истошный дикий крик.

Дверь снова распахивается с резким толчком. Помещение наполняет свет, и Павел видит, что высокие стены упираются в округлый купол, как в церкви, только где нет икон, росписи и святости, а лишь словно опалённое огнём дерево и порочная темнота вокруг, таящая скрытый греховный умысел.

Нет сил повернуться, от пола тянет холодом, а с улицы – удушливой пылью. Павел кашляет и слышит мужские голоса, сиплые и испуганные, словно говорящие криком повредили связки.

- За что? Я ни в чём не виноват, я всегда делал, что велено! – истерично, с надрывом хрипит мужчина.

Голос знаком Павлу. Неужели это водитель?

Топот шагов по полу в тишине. Затем голос Марьяны:

- Костя, ты ни в чём не виноват. В своей участи можешь винить Павла, который испортил сосуды.

«Сосуды? Какие ещё сосуды?» - задумался над словами Марьяны Павел и вдруг инстинктивно, с холодком, прошедшим по коже, понял, что это и есть те сопящие худые мужики у стены. Как и те, все разом напавшие на него слабоумные, когда пытался сбежать из деревни. И вздрогнул, с ужасом вспомнив, как во время драки держал оторванные по локоть мужские руки и мерзкий фиолетовый гной вытекал из них на снег.

- Нет! Не надо! Остановитесь! Умоляю! Пощадите!

- Раздеть его! - приказывает Марьяна.

Павел не хочет ничего знать, как и видеть, но его поднимают с пола, насильно усаживают к стене. Женщина, что возится с ним, – это Божена. Бледная и решительная, с зашитыми тёмной грубой ниткой губами. В выцветших разом глазах нет узнавания, в них пусто.

Водителя раздевают догола, надрезают кожу под коленями и у локтей, а затем Марьяна лично достаёт из банки длинное слизкое фиолетовое нечто, делит на части по сочленениям и прикладывает каждое к надрезам. Фиолетовые части проворно забираются под кожу. Водитель кричит, затем бьется в судорогах и успокаивается. Павел, поскуливая, смотрит – Божена не даёт ему отвернуться, затем поит солоноватой жидкостью из фляги. По вкусу – аналогичное грибу, что давала ему раньше.

Павел пьёт жадно, пока не сводит живот и его не выворачивает только что выпитым. Божена равнодушно гладит его по голове, как какое животное, и снова даёт пригубить из фляги. Другие женщины вместе с Марьяной расправляются с телами остальных мужчин, вытягивая из них фиолетовых нитевидных червяков и закрывая их в банки. Затем они ловко вытаскивают наружу тела, с виду очень лёгкие, ссохшиеся, словно мумифицированные. И Павел думает, что они стали такими от паразитов червей.

Его кожа чешется от холода и омерзения, а ещё пугает тишина и грядущая неизвестность, ведь женщины и Марьяна всё делали молча.

Наконец они ушли и закрыли дверь. От выпитого из фляжки клонило в сон. И, хоть глаза слипались, Павел не мог избавиться от мыслей о том, что увидел и что, судя по всему, ожидает и его. Или его участь гораздо хуже? Иначе почему они не заразили его сразу? А еще почему за дверью не было видно снега, только сероватый свет, как в дождливую погоду? Неужели его отвезли на другой край света, где сейчас не зима?.. С такими мыслями он заснул.

…- Не спишь! Вставай, паскуда! - разбудил злой шипящий голос. - Убить тебя мало! Зачем покалечил заражённых?! Зачем вообще приехал в деревню?

В темноте спросонья Павел ничего не видел и молчал, не понимая, что происходит и кто его зовёт. А потом почувствовал чужую руку на своём теле и чуть не заорал, но рот ему вовремя закрыли.

- Совсем дурак. Молчи! Выбираться надо. Поможешь мне. А я тебя развяжу, идёт?

Павел закивал, ибо все вспомнил и понял, кто говорит с ним.

- Меня к удаче, не иначе, ведьмы связать забыли. Видимо, думали, когда заразили: раз вырубился, значит, организм слабый и в веревке нет нужды. В общем, их промах. А мне жить охота. К тому же эпилептик я, вот и судороги взяли, - хмыкнул водитель, продолжая шустро возиться с узлами на руках Павла.

Дверь здесь, к удивлению обоих, оказалась незапертой.

- Боже мой! Где это мы? - не сдержал удивлённого возгласа Павел, забыв разом и о холоде, и о том, что голый.

Снаружи виднелась расчищенная поляна с начатыми постройками, вон и грузовики с бульдозерами стоят в сторонке. А дальше хорошо просматривается практически готовый крепкий домище из камня. Такой – в три этажа, размером с настоящий дворец, с пристройками рядом. За ним вплотную подступает лес, но какие в нём деревья! Даже отсюда видно – огромные, исполинские. Таких деревьев Павел в жизни не видел.

- Чего как столб замер? Нам арку найти надо, только через неё можно домой вернуться.

- А где это мы? - разглядывая широкое каменное крыльцо с длинными ступеньками вниз, спросил Павел.

- Честно, я сам и не знаю. Но догадываюсь, что это место то ли спрятано в параллельном мире, то ли в самой что ни на есть преисподней, - хмыкнул водитель.

В другой ситуации на такой ответ Павел бы как минимум рассмеялся и покрутил пальцем у виска, но сейчас...

- Идём осторожно и тихо, главное – этим мохнатым тварям на глаза не попасться, - показал пальцем в сторону пристроек водитель.

Сердце Павла ушло в пятки. Он смотрел и не мог поверить своим глазам. Быть такого не могло. Но вот оно, а как его иначе обозначить: мохнатое, взъерошенное угольно-чёрное существо на тонких, длинных куриных ножках с крепкими лапами, словно пришитыми к круглому туловищу от другого существа, проворно рыскало, прыгая вокруг построек.

- Пошли, нам нельзя терять время. Ну, и делай всё, как я тебе скажу.

Павел вздохнул. Некогда было спрашивать, почему водитель помогает ему, как и то, что он вообще о здешнем месте знает. А что надо торопиться – так и он сам это чувствовал, ибо ушедшие ведьмы могли внезапно вскорости вернутся.

Земля под ногами была истрескавшейся и сухой, цвета пыльного чернозёма с примесью красной глины. В воздухе тоже пахло пылью и чем-то горьковатым, сродни полыни, только очень неприятно – горько-маслянистым. Странный стоял запах, если учесть близкое расположение леса.

С водителем они ступали только по протоптанным тропинкам, как понял Павел. Местная нехоженая земля сильно и неестественно скрипела под ногами. А в небесах словно висела тёмно-серая и низкая плёнка хмари. Небо тоже было непривычно взгляду, и Павел осознал, что не может без нарастающего в груди ужаса долго на него смотреть.

Куроногие существа занимались чем-то своим и непонятным, а то и надолго замирали на месте без всякого движения, тогда они с водителем тоже останавливались и ждали. А двигались, когда существа прыгали на своих куриных лапах и кряхтели. Как оказалось, они были слепы, но принюхивались и прислушивались, слегка пофыркивая при этом. Голова их находилась прямо на туловище, её особенностью были острые подвижные уши и пасть, широкая, как у жабы, с тонкими и мелкими чёрными зубками внутри. Ещё у существ за спинами проглядывал тонкий и гибкий хвост с острыми иглами-наростами.

На существ Павел смотрел с заходящимся в ужасе, часто бьющимся сердцем и, вероятно, бледнел, ибо водитель, замечая это, крепко хватал Павла за руку и сжимал.

Удивительно, но снаружи без одежды было не так холодно, как в помещении, где их держали. Помещение, к слову (Павел мельком, уходя, осмотрел его), снаружи оказалось похожим на деревянную, черную, будто дерево специально опалили огнём, высокую церковь, без единого окна – с каменным широким крыльцом и массивными крепкими дверями, с примитивным запором из доски в перекладинах на внешней стороне двери.

Существа часто рылись в земле, что-то оттуда доставая, посвистывая при этом, затем либо выбрасывали найденное, либо клали в рот, как в какой мешок, ибо Павел не видел, как существа жуют или проглатывают то, что взяли.

Когда существа были заняты копанием, тогда они с водителем спешно двигались в сторону арки, благо она высокая и оттого хорошо видна. А недостройки вокруг: разрытая в горках бульдозерами земля да массивные кучи песка, щебня и оставленные простаивать трактора, фургоны и грузовики – давали хорошую возможность спрятаться.

Так и шли, пока не добрались до высокого каменного забора вокруг того самого трёхэтажного дома, похожего на самый настоящий замок с недоделанными башнями. От него до арки, как прикинул Павел, считай, что рукой подать, только жаль – укрытия отсутствовали, а забор у дома возвели лишь по одну сторону. Возле него они и передохнули. Лёгкий ветерок обдал запахом пыли, но всё было спокойно и тихо.

- Ну, это. С Богом! Побежали! - с видимым облегчением на выдохе сказал водитель и рванул первым.

- Стой! - крик застрял в горле Павла, когда он заметил, как от перекопанной земли со стороны дома отделилась обнаженная, перепачканная до черноты, оттого незаметная женская фигура. Её отличали спутанные длинные седые волосы, тощее, но жилистое тело с отвислыми мешочками грудей и, как оказалось, вопреки старости, по-звериному быстрая и проворная реакция.

Она бросилась за водителем и мгновенно догнала, повалила на землю, оседлав того, стала душить, игнорируя всякое сопротивление, словно не чувствовала боли. Водитель же орал: «Помоги!», чередуя крик с ядрёным матом, и при этом сопротивлялся изо всех сил, отчаянно лупил напавшую руками и ногами.

Павел зажмурился, борясь с тошнотой и страхом. Сердце в груди заколотилось с неимоверной силой. "Я не могу, прости", - прошептал он, понимая, что вот он, вероятно, его единственный шанс, другого не будет и упустить его никак нельзя. Выжить сейчас хотелось сильнее, чем возникшие угрызения совести, упрекающие в трусости. Павел сжал кулаки и изо всех сил, побежал к арке, пока напавшая была занята водителем. Оглянулся он у самой арки, услышав хриплые, звериные стоны. Старуха оседлала водителя и теперь совокуплялась с ним, порыкивая, ритмично ехала на нём, как на коне, держа свои руки у того на горле.

Водитель, вероятно заколдованный, не сопротивлялся. Павла снова затошнило, и, отвернувшись от непристойного, мерзкого зрелища, он вошёл в арку.

Холод дохнул в лицо морозом. Ноги ступили в снег, и сразу чувство такое, что будто бы их кипятком обожгло. Вокруг белое поле. За спиной арка. А небо родное, тёмно-синее, с уходящим за горизонт красным заревом солнца.

- Твою ж мать! - выкрикнул Павел.

От отчаяния, холода и собственного бедственного положения, хотелось выть волком. «Прочь, мысли!» Сейчас он стиснул зубы и побежал, а там лучше замёрзнуть насмерть вот так, пытаясь выжить, но ведьмам не достаться.

Вскоре он обессиленно упал в снег, на дороге на подступе к деревне. Тело онемело, и возникло приятное чувство умиротворения. Только подумал, что вот она, пришла его смерть, как услышал шум – тарахтенье, похожее на приближение трактора, и отключился.

Его легонько хлопали по щекам, и Павел очнулся. Вокруг полки с соленьями, пахнет землёй сыростью и подвалом, а рядом знакомое, запавшее от худобы мужское лицо, но как зовут мужчину, Павел не помнит. Мужчина что-то мычит, показывает себе на рот. Что означает его действие – непонятно. Возможно, говорить не может? Сам Павел в тёплых одеялах закутан, как капуста, и весь потный. Свет яркой дневной лампочки на потолке режет глаза, руками пошевелить трудно от слабости. Почему он здесь находится и где это «здесь», Павел не знает. Вот только сильно хочется пить. Он облизнул пересохшие губы и тихо произнёс:

- Жора Константинович, - вспомнив имя мужчины, и просит воды, а затем внезапно возвращается память, и Павел заходится криком.

Жора Константинович быстро затыкает ему рот ладонью и шипит, качая головой. Дожидаясь, пока Павел успокоится, после, пристально глядя ему в глаза, убирает ладонь и достаёт из кармана стёганой жилетки, надетой поверх фланелевой рубашки, сложенный лист бумаги и ручку. Павел тяжело дышит спёртым воздухом подвала, дёргается, пытаясь сбросить одеяла, но не получается. А Жора Константинович, прислонив листок к стенке полки, быстро что-то пишет на нём, затем показывает Павлу и ждёт, пока тот читает: «Я тебя спас и спрятал. На тракторе ехал, дорогу перед приездом городских богатеев чистил. Не бойся. Буду писать, говорить не могу, если понимаешь, кивни». Павел кивнул.

Я шел впереди, ребята, не отставая ни на шаг, топали следом. Мы миновали коридор, повернули за поворот, где располагался зачарованный Антоном выключатель и, оказавшись в почти полной темноте, замерли на месте. Свет, бледно-желтый, мерцающий, был едва виден где-то впереди. Чтобы дойти до него нужно было преодолеть некоторое количество метров в полной темноте. В голову тут же полезли тревожные мысли. Не то чтобы я настолько боялся темноты, но опасаться предстоящей слепой зоны все же следовало. Что нас там подстерегает? Углы, выступы или торчащий из стены кусок трубы с вентилем? Этот участок мы прошли буквально только что, но при этом освещали его двумя мощными фонариками, не запоминая наличие там преград. Зачем, если все видно и обойти препятствие не составляет особого труда? Вероятнее всего, о том же самом подумал и Виталий.

- Подождите, - сказал мой помощник и, скинув с плеч рюкзак, стал в нем копаться, выкладывая на пол какие-то вещи.

- У меня где-то здесь должна быть зажигалка.

- Ты же не куришь? - удивилась Марина.

- Думаешь зажигалка нужна только курящему человеку? - удивился Виталий. - Мне вот недавно понадобилось края провода обжечь, чтобы скрутку сделать. Никакого инструмента под рукой не оказалось, так что... Не зубами же мне было эти провода грызть?

Мужчина чем-то шуршал, щелкал, опять попробовал включить фонарик. Без толку. Я, пока он там возился, извлек из кармана свой смартфон и вновь попытался его включить. Хрен там! Черный экран и никакого отклика на нажатую и удерживаемую кнопку.

- Нашел!

Виталий быстро закидал все обратно, вжикнул молнией и выверенным движением закинул рюкзак за спину. Несколько щелчков и крошечный огонек чуть-чуть, но разогнал окружающий нас полумрак.

Это была дешевая китайская зажигалка из синего, прозрачного пластика, которую можно свободно купить на любой кассе любого супермаркета. При близком, детальном так сказать рассмотрении стало видно, что она почти пуста - газ, в виде прозрачной жидкости, тоненькой ниточкой плескался на самом ее дне. Пламя зажигалка выдавала маленькое и отрегулировать его не получилось. Рычажок подачи газа был сдвинут в самое крайнее положение.

- Лучше, чем ничего, - сказал я, принимая от товарища единственный наш источник света.

Двигались медленно. Стоило чуть ускориться и, как не прикрывай слабый, трепещущий огонек ладонью, он все равно сбивается и гаснет. По причине малой подачи газа или еще почему-то, но, чтобы зажечь зажигалку заново, приходилось ширкать колесиком по кремнию раз десять, а то и больше. Двигались мы следующим образом - за мной, ухватившись рукой за лямку моего рюкзака, шла Марина. Виталий шагал в арьергарде, по просьбе девушки, также прихватив указательным пальцем ремешок ее рюкзачка. Так мы и шли черепашьим шагом, пока не добрались до более-менее освещенного места. Небольшого, прямоугольного закутка, который отличался от многих только наличием едва живой лампочки на потолке.

Марина, как я заметил энтузиазм слегка подрастеряла. Девушка что называется "скисла". Не было уже в ней задора и упрямого желания лезть хоть к черту на рога. Что-то проняло ее, заставив всерьез задуматься о нетривиальности сложившейся ситуации. Внезапный отказ всей электроники, почти полная темнота повсюду и общая атмосфера подвала давили на психику все сильнее. Я это чувствовал. Ребята, я уверен, тоже.

- Ну вот и славно! - сказал я и протянул зажигалку Виталику.

- Ах, ты ж! - воскликнул мужчина, обжегшись и выронив зажигалку.

- Как сильно нагрелась, зараза! - прошипел он, дуя на собственные пальцы, затем наклонился и поднял китайский ширпотреб.

Он поширкал колесиком несколько раз. Ничего не произошло. Даже искры не было.

- Вот же дрянь какая!

- Не переживай, - успокоила мужчину Марина. - Мы почти вышли. Завтра куплю тебе новую, более качественную, пьеза зажигалку. При столь щадящем употреблении ее тебе лет на десять хватит.

- Лады, - усмехнулся мужчина и обратился ко мне. - Пошли на выход, что ли?

Я кивнул. Идти нам осталось всего ничего. Вон вдоль той стеночки, потом поворот налево и там уже окажемся в небольшом предбаннике с развилкой влево-вправо. Из него, если двигать прямо, будет выход на стертые временем и халатностью строителей ступени. Они ведут вверх, в подъезд и дальше на свежий воздух. В теплый, солнечный майский день.

Однако, не срослось.

- Как же так? - Виталий поскреб пятерней в затылке. - Я что-то не припомню, что бы здесь была эта стена. И куда тот проход ведет? Явно же не к выходу!

Мы стояли в узком закутке перед глухой бетонной стеной и у нас было всего два пути – возвращаться, чтобы попытаться найти то место, где мы свернули не туда или идти дальше, в темный, не широкий отнорок, что начинался от нас по правую руку.

- Чертовщина какая-то, - согласился я с коллегой. - Мне почему-то казалось, что уже здесь должен был быть выход...

- Нет, - встряла Марина, указывая рукой на проход. - Мне кажется, что мы оттуда пришли. Вон, видите трубы по стене проложены. Я их точно помню, потому что на схему заносила.

- Покажи, - попросил я ее.

Марина достала из рюкзачка средних размеров ежедневник в мягкой обложке, давно растерявший большую половину своих листов, открыла нужную страницу и протянула мне. Ткнула пальчиком в две параллельные линии.

- Вот. Это те самые трубы. Я помню - там дальше поворот и уже выход в подъезд. Эти трубы я самыми первыми зарисовала.

Я покрутил книжицу так и сяк. Стоя прямо под лампочкой, я с трудом различал наброски Марины. Понять по ним хоть что-то оказалось невозможно.

- И как мы по этим каракулям смету составим? Где обозначения проходов и стен, чтобы можно было примерный эскиз сделать?

- Так на планшете все. И фото там же. Затем легко наложить и все в одно целое собрать. А на бумаге я просто набросала быстренько, чтобы потом свериться можно было...

Марина заметно расстроилась. Планшет, надо полагать, у нее так же, как и вся остальная электроника в данный момент не функционирует.

- Как думаете, шеф, наши телефоны и планшет потом будут работать? Они не окончательно сломались? - с тревогой в голосе спросила Марина. – Дело в том, что у меня на нем сканы важные, договора, копии платежных документов! А на телефоне куча контактов. В том числе и по работе...

- Не переживай, - успокоил я девушку. - В случае чего - починим. У меня мастер есть знакомый. Золотые руки у мужика - любой гаджет реанимирует и дальше работать заставит.

Сказал и сам понял, что слегка переборщил сейчас с оптимизмом. Честно говоря, я как-то не подумал о том, что электроника могла сдохнуть окончательно. С трудом верилось в подобное. Что же здесь за глушилка такая в этом подвале, что так качественно современную технику гробит? Аномалия какая-то. Электромагнитная.

- Нужно идти.

Я возвращаю блокнот Марине, жду, когда она его спрячет и двигаюсь вперед, в темный, вызывающий неприятное беспокойство коридор. Беру ближе к стене, к той на которой нет труб и, осторожно прощупывая ее рукой, шагаю медленно и не широко. Стараюсь повыше поднимать ноги, чтобы, не дай бог, не за что не споткнуться. Весьма неспешно, но вполне уверенно топаю вперед.

Как же плохо быть слепым! Я ловлю себя на том, что старательно таращу глаза, пытаясь хоть что-то рассмотреть. Прекрасно понимаю, что это бесполезно и так не работает, но видимо мозг не желает мириться с таким неудобством и требует от органов зрения найти и выдать информацию.

Шаг за шагом продолжаю идти в этой кромешной тьме и вдруг, в какой-то момент отчетливо понимаю, что что-то не так. Ощущение того, что идем мы не туда, что этот коридор проходим впервые растет и усиливается с каждым моим шагом. Слишком он длинный этот отнорок и складывается такое ощущение - не совсем прямой. Подобного, когда мы сюда, в этот подвал заходили, нам по пути не попадалось.

Стараюсь пока не думать об этом. Вот там, впереди, у поворота стены свет. Дойдем до туда, осмотримся и все сразу станет ясно...

Неожиданно ногой наступаю на что-то. На что-то крупное, упругое и живое. Тут же, у меня под ногой отчетливо и громко взвизгнуло и истошно запищало!

- Ааа!!! - завопила почти мне в самое ухо Марина и я почувствовал, как у меня от всего происходящего сердце ухнуло куда-то, вниз и там бессильно затрепыхалось, умоляя о пощаде.

В голове забилась паническая мысль:

"Кто это? Крыса? Почему здесь?! Почему сидела прямо в проходе?!".

Сильный удар в левую ногу, и я чувствую, как что-то жесткими тисками сдавило ступню в районе большого пальца. Понимаю, что тварь, вместо того, чтобы дать деру вцепилась в меня!

Дергаю ногой, попутно, в очередной раз хваля свою осмотрительность по поводу крепкой обуви, что надел сегодня. Судя по ощущениям, невидимая тварь весьма увесистая и держится, сука, очень крепко!

Страх и паника сходят так же стремительно, как и появились. И сразу их место занимает злость. Больше не пытаюсь просто стряхнуть с ноги прицепившуюся тварь, а быстро поворачиваюсь к стене и с силой пинаю по этой самой стене плененной ногой. Удар! Еще удар! Слышу, как что-то смачно хрустнуло, чувствую, как ослабевает хватка челюстей хозяйки подвала. Разворачиваюсь и сильным ударом, которому позавидовал бы профессиональный футболист, отправляю пассажира со своей ноги в стремительный полет дальше по коридору. Успеваю заметить влетевший в световое пятно большой серый комок, который странными, дерганными движениями трансформируется в крупную, вытянутую тварь с лысым хвостом и большой, ушастой башкой. Точно - крыса! И какая здоровенная!

Тварь замирает на месте, повернув в нашу сторону свою морду. Проходит секунда, вторая. Тварь пялится в нашу сторону и мне начинает казаться, что она, несмотря на освещение прекрасно нас видит и сейчас глядит, чтобы раз и навсегда запомнить своих обидчиков. И при случае отомстить...

Наконец, крыса отмерла, встрепенулась всем телом и, заметно прихрамывая, скрылась от нас во мраке ближайшего отнорка.

- Ни хера себе у них тут крысы! - эмоционально комментирует Виталий, а Марина скулит, пытаясь побороть пережитый страх.

- Это правда крыса?! - ее голос дрожит и почти срывается в истерический крик, а ее маленькие пальчики железными клещами вцепляются мне в запястье.

- Обычная крыса, - пытаясь скрыть собственные эмоции, как можно спокойнее отвечаю я. - Получила пинка и свалила в свой угол зализывать раны.

- Ненавижу крыс! - сообщила девушка.

Да кто ж их любит? Мыши и крысы – давние соседи человека. Соседи наглые, коварные и весьма хитрые, способные не только лишить вас вашего добра, но и легко заразить смертельной болезнью. Одной из многих…

До светлого участка коридора осталось всего несколько метров, а стоять и беседовать в темноте у меня желания больше не было. Панический страх испытанный мной после нападения, основательно встряхнул организм, добавил в кровь адреналина. Теперь я готов был смело ломиться вперед, к выходу, к долгожданному свежему воздуху и весеннему солнцу.

Марина продолжает держать меня за руку, но хватку ощутимо сбавляет. Отчетливо слышу ее все еще неровное дыхание, чувствую, как девушка вздрагивает чуть ли не при каждом шаге. Черт! Как же плохо, что я не настоял на своем и позволил ей идти с нами. Не прощу себе этого никогда! Одно дело получать дозированными порциями стресс и адреналин играя в хардкорные компьютерные игры и совсем другое вот так, в живую, шарахаться по темному подвалу, где хрен поймешь почему ломается вся современная техника, долбит по наковальне загадочный кузнец, а в темных коридорах караулят свою жертву огромные крысы!

***

Мы, наконец, дошли. Жаль не туда, куда планировали. Небольшая комнатка закуток и два уходящих из нее коридора – один абсолютно темный, второй со слабым, едва заметным светом в его конце.

Мы молчали. Что толку говорить, а тем более кричать или биться в истерике? Каждый из нас понимал, что мы, как бы абсурдно это не звучало, оказались не там где планировали. Как так получилось я не знал. Виталий и Марина, думаю, тоже. Ясно лишь одно - вокруг нас что-то происходит. Что-то непонятное и нехорошее.

В помещении, куда мы вышли был неширокий бетонный приступок у одной из стен. На него мы и присели, спустя несколько минут тягостного молчания и переминания с ноги на ногу. Я достал из своего рюкзака бутылку с водой и протянул ее Марине.

- Может есть какие таблетки успокоительные? - спросил я и добавил, секунду подумав: - Мне бы сейчас валерьянки откушать.

- Похоже мы заблудились, - голос Виталия казался спокойным, но я понимал, что это не так.

Я посмотрел на него. Обычно жизнерадостный и деятельный сейчас он совсем не был на себя похож. Растерянность, раздражительность и усталость – это я смог разглядеть у него на лице. Несмотря на скудность освещения. Наверное, и я сейчас выгляжу не лучше, испытывая ту же гамму чувств.

- Крыса вас укусила? - участливо поинтересовалась Марина, протягивая мне узкий блистер незнакомых мне таблеток.

- Нет. Не смогла прокусить ботинок.

Я посмотрел на свою ногу, на которую напала тварь. На берце оказались вполне заметные вмятины - следы укуса. Увидел, как девушка тоже смотрит на мой ботинок, а затем переводит взгляд на свои легкие, летние кроссовки, такие светленькие и такие ненадежные для похода по подвалам.

- Вряд ли крыса нападет еще раз. Я прилично приложил ее об стену.

Вновь посмотрел на таблетки.

- Что это?

Марина похлопала длинными ресницами.

- Посоветовали пить во время критических дней. Чтобы не беситься сильно...

Я улыбнулся и вернул таблетки девушке.

- Откажусь, пожалуй. А то мало ли...

Хотел как-нибудь безобидно пошутить, чтобы хоть немного разрядить обстановку, но не успел.

- Что делать будем? - сейчас в голосе Виталия чувствовалось нарастающее раздражение. - Я конечно очевидную вещь скажу, но мы с вами, друзья, в полной заднице! Есть подозрение, что у нас с вами так и не получится найти выход из этого гребаного подвала!

- Как же так? - в голосе Марины прозвучала быстро нарастающая паника.

- А вот так! - Виталий не собирался смягчать правду. - Не знаю, что здесь происходит, не хочу даже представлять себе, как такое, в принципе, возможно, скажу лишь одно - мы во что-то вляпались! Во что-то очень нехорошее, что не поддается логическому объяснению и за версту воняет каким-то дешевым, голливудским хоррором. Скажу только - нам нужно спешно что-то придумывать на тему, как из всего этого выпутаться!

- Как можно было заблудиться в таком маленьком помещении? - Марина махнула рукой, стараясь охватить и показать предполагаемые размеры проблемы.

- Маленьком? – Виталий присвистнул. – Боюсь, что местный подвал вдруг может оказаться размерами побольше известных Парижских катакомб.

- Это ты конечно преувеличил, - усмехнулся я. – Но заблудиться можно и в трех соснах, что растут в небольшом лесочке. Поверь мне, это случается и у некоторых достаточно часто. Особенно с теми, кто плохо ориентируется на местности. Или с теми, у кого в голове не мозги, а хлебушек... Я знал гражданина, который часа три бродил по небольшой лесопосадке в пригороде и вышел только благодаря тому, что компания молодых людей наладили неподалеку на опушке шашлыки с музыкой и крепким алкоголем.

- Согласен, встречаются такие. Я, слава Богу, к ним не отношусь. С детства в лес по грибы без всяких компасов хожу.

Виталий помолчал немного, затем, уже более спокойным голосом продолжил:

- Только боюсь, это не наш случай. Можете смеяться надо мной, но мне кажется, что в наших проблемах как-то замешан Антон. И этот кузнец или кто там на самом деле косит под кузнеца.

- И что ты предлагаешь? - я был удивлен смелым, но, в тоже время, вполне логичным умозаключениям Виталия; о чем-то похожем думал и я, но произнести вслух, в отличии от моего помощника, так и не решился.

- Надо возвращаться. Найти и взять за шкирняк этого Антона - пусть нас выводит! Если понадобится, разговариваем с кузнецом и по результатам разговора предлагаем ему два варианта. Первый плохой, второй еще хуже. Но оба варианта подразумевают наш незамедлительный выход на поверхность!

- Значит, предлагаешь вернуться?

- Да.

- Думаешь у нас получится?

- А почему нет? Парень ясно дал понять, что будет нас ждать там же, где мы расстались. Значит он уверен, что мы к нему вернемся. Это, кстати, еще один повод спросить с гаденыша за местные фокусы!

- Не лишено смысла, - кивнул я. - Однако, где гарантия, что мы опять свернем куда-то не туда?

- Ты же понимаешь, Сергей Владимирович, что причина по которой мы не можем найти выход из этого подвала вовсе не в том, что мы куда-то не туда свернули?

То, что Виталий перешел на официальный тон говорило о крайней степени его раздраженности.

- Тогда что же это, по-твоему. Колдовство? Проклятье? Леший водит?

- А все что угодно! После того, как я своими глазами вижу, как вокруг нас все внезапно меняется, как мы, идя по тем же самым коридорам, по которым проходили полчаса назад, попадаем в совершенно другое место... Блин, я не знаю, как это все объяснить, но я чувствую, что нас, как слепых катят водят по этим бетонным тропам, не давая возможности найти выход. Колдовство это или какая-то техническая иллюзия - мне пофиг! Я просто хочу от сюда свалить!

- Я тоже, - пискнула Марина.

- А потом уже, если захотим, попробуем во всей этой чертовщине разобраться, - добавил Виталий.

- Согласен, - поддержал я его.

На том и порешили. Поднявшись с бетонного приступка, поправили на себе рюкзаки и выстроились в походную колонну. Я, как обычно, впереди, за мной Марина, замыкает процессию Виталий.

- Если все пойдет штатно, то здесь идти всего ничего. Один поворот там, где мы надеялись найти выход и второй чуть дальше, где выключатель. Давайте попробуем пройти весь этот путь как можно скорее, не отвлекаясь ни на что, - предложил я и целеустремленно шагнул в раздражающе-неприятный полумрак.

Не получилось.

Выйдя из коридора, в котором мне, по дороге туда, "посчастливилось" повстречаться с крысой, мы оказались в небольшой комнатке. И она не была похожа на тот закуток с развилкой, который мы проходили несколько минут назад. Размеры не те, нет еще одного прохода, в который мы тогда даже не заглянули. Может быть зря? К тому же здесь имелся кое-какой мусор. Сломанный стул, разделенный злодейкой судьбой на две неравные части, сиротливо покоился в самом дальнем и темном углу. Ну и по хорошей традиции на низком потолке одна единственная лампочка, спрятанная в мелкий решетчатый плафон. Светила она так же, как и все ее собратья в этом подвале - тускло и крайне неэффективно, помаргивая и время от времени издавая странное потрескивание. Я не электрик, но могу уверенно заявить - долго такая лампочка не прослужит.

- Какого хера?!! - не смог сдержаться Виталий и зашипел от злости. - Как это возможно? Куда мы, блять, опять вышли?! Прости, Мариночка!

Я покачал головой, не осуждая, но давая понять, что при девушке так выражаться все же не следует. Мне вдруг почему-то стало интересно - куда мы, с такой тенденцией, рано или поздно попадем? По логике вещей, когда-нибудь мы должны добраться до нужного нам места? Или нет?

Я развернулся и, махнув рукой, предлагая следовать за собой, уверенно пошел обратно в "крысиный" коридор. Тьма привычно сомкнулась вокруг меня и нахлынувший было азарт быстро сменился уже хорошо знакомым липким как паутина страхом.

Дмитрий Семенович Перин отложил в сторону папку с актами, скользнул взглядом по собственным наручным часам и понял, что на обед в столовую он все же опоздал. Обещал прийти вовремя и вот, пожалуйста. Чертовски неудобно вышло. Никто не станет его ждать, да и остыл, наверняка его обед.

В дверь бытовки постучали.

- Да! - Дмитрий Семенович, почти год как назначенный на должность прораба, а до этого еще полгода выполняющий те же обязанности, но носивший приставку "и. о.", снял очки и помассировал пальцами уставшие глаза.

- Дмитрий Семенович! - в дверном проеме образовалась румяная и краснощекая женская голова с повязанным белым ситцевым платком. Клавдия Ивановна - миловидная пятидесятилетняя женщина. Повар, доставщик и официант в одном лице. Говоря короче - главная по питанию на данной, отдельно взятой стройплощадке.

- И сколько вас ждать прикажите?! Я вас как кормить буду? Холодным? Чтобы вы потом свою изжогу или, не дай бог, язву в мои заслуги зачислили?

- Простите. Заработался с бумагами. Объект нужно готовить к приемке, а в документах - черт ногу сломит.

Женщина кивнула, понимающе.

- Идемте! Ваши бумаги подождут. Покушать у вас много времени не займет, а на сытый желудок и голова лучше соображает. Ведь опять до ночи работать станете.

Дмитрий Семенович на это лишь развел руками. Однако встал, нацепил на нос очки и послушно пошел за поварихой.

Большой, сколоченный из крепких, пахнущих смолой досок стол, длинные скамьи рядом и невысокий брезентовый навес от дождя - так выглядела столовая на стройплощадке. Дом, а точнее будущее общежитие, возводилось на отшибе и проще оказалось доставлять еду прямо на рабочее место, чем возить строителей в городскую столовую. Клавдия Ивановна ловко открыла крышку большого, двадцатилитрового термоса, размешала содержимое половником и быстро наполнила густым варевом глубокую алюминиевую миску. Затем на столе, словно по волшебству, появилась плетеная корзиночка с ржаным хлебом и белая керамическая тарелка с нарезанными аккуратными дольками огурцами.

- Угощайтесь. Свои, домашние.

Дмитрий Семенович с благодарностью кивнул, принял из рук поварихи алюминиевую ложку и начал с аппетитом есть густой гороховый суп. Краем глаза прораб заметил Павла Горшкова, водителя, который возил повариху и всю ее передвижную кухню на своей видавшей виды "буханке" военного, темно-зеленого окраса. Водитель явно был недоволен задержкой и сейчас курил, нервно сплевывая себе под ноги, сидя на каком-то ящике. На аппетит прораба эта картина влияние не оказала, но есть он стал чуть быстрее, дав себе зарок в следующий раз быть внимательнее и на обед не опаздывать.

На второе Клавдия Ивановна попотчевала начальника гречневой кашей с гуляшом. Вкусное, по-простому сытное, но, как и ожидалось, уже почти остывшее блюдо.

- Компота у меня не осталось - ваши трудяги все сегодня выхлебали, а чай я не стала заваривать. Его плохо берут, - сообщила повариха.

- Не страшно, - махнул рукой Перин. - У меня в бытовке и чайник электрический имеется и сахар с заваркой. Спасибо вам, Клавдия Ивановна. Если бы не вы - остался я сегодня голодный.

- Да на здоровье! Только вы уж больше не опаздывайте. Мне то что, я и подождать могу, а вот Пашке, - она кивнула в сторону водителя, - ему еще на Силикатку сегодня ехать, какие-то вкладыши на тамошний объект везти.

Прораб еще раз пообещал, затем еще раз поблагодарил и быстрым шагом направился к себе в бытовку, к осточертевшим актам, сметам и прочим бумажкам, без которых сдать опостылевший за столько лет объект никак не получится.

Общежитие уже достраивали. Крышу почти покрыли, остекление почти везде закончили, в квартирах начали работать отделочники. Сантехники и электрики завершали разводку по этажам. К дому уже была подведена вода. Рабочие водоканала укладывали последние метры канализационных труб. Стройка уверенно и хорошими темпами шла к логическому финишу. Наконец-то. И несмотря ни на что.

Дмитрий Семенович вдруг вспомнил своего бывшего начальника - Хоботова. Не смог мужик, не сдюжил. Пройдя через такое количество проблем, все же сломался.

Это случилось позапрошлой зимой. На стройке произошел очередной несчастный случай. Один из каменщиков вдруг решил, что законы гравитации ему больше не указ и смело вышел со второго этажа. Вроде бы не высоко, но наличие на земле различного каменного и металлического хлама поспособствовали быстрой и весьма кровавой смерти строителя. Хоботов тут же, во всеуслышание, заявил, что это место и этот дом прокляты, что ноги его на этом объекте больше не будет. Как только закончилось расследование, и очередная комиссия свернула свою бурную деятельность, Хоботов, получив от начальства очередной выговор с занесением в личное дело и прочие прелести, в виде лишения премии, мгновенно собрался, написал своим размашистым почерком заявление и ушел. Уволился, практически одним днем. Правда его не отпускали, заставляя отработать положенные две недели, но Хоботов тут же взял больничный и слово свое сдержал - на стройке больше не появлялся. Именно тогда начальство строительно-монтажного управления и обратило свое внимание на молодого и перспективного мастера участка Дмитрия Перина. Не особо прислушиваясь к мнению кандидата, его всеми силами стали тянуть на должность прораба. И он решился, хотя и чувствовал, как будет непросто и на этой должности, и на этом конкретном объекте. Страшно поначалу было, просто жуть! Но Бог миловал и с тех пор, как ушел Хоботов серьезных происшествий на объекте больше не случалось. Более того, стройка двигалась с опережением, что не могло не радовать, учитывая каким невероятным долгостроем стало это самое общежитие.

Перин из далека заметил, как возле бытовки мнется с ноги на ногу мастер участка Олег Кириллов. Высокий, сухопарый мужчина под сорок, с седеющей, стриженной под "ежик" шевелюрой и мосластым, слегка побитым оспой лицом. Олег занял предыдущее место Дмитрия, после того, как уволился из армии, где пол жизни прослужил в строительных войсках в звании старшего прапорщика и приобрел там огромный опыт по постройке временных переправ, бункерных укрытий и генеральских дач. Перин считал, что ему крупно повезло с мастером. Кроме того, что мужчина был отличным строителем, разбирающимся во многих тонкостях столь непростой профессии, он еще и привнес на стройку свои армейские порядки. У него с самого первого дня во всех делах все стало четко и строго, по-военному. А когда однажды один не очень умный и, к тому же, изрядно выпивший стропальщик полез к новому мастеру с претензиями, что мол тебе здесь не стройбат и, что это не дело со своим уставом в чужой монастырь лезть, то Олег так быстро и ловко стреножил задиру, что наблюдавшие со стороны рабочие на это все лишь уважительно поцокали языками. Больше разногласий у рабочего люда с новым мастером не случалось.

- Дмитрий Семенович, у нас, похоже, неприятности, - с ходу заявил мастер, как только Перин подошел ближе.

Они вошли в бытовку, расположились за столом, и бывший прапорщик продолжил:

- У меня два человека пропали. Со вчерашнего дня их никто не видел.

- Как со вчерашнего? - не понял Перин. - А почему только сейчас об этом стало известно?

Олег помялся. Затем ответил:

- По первости, просто не заметили. Точнее - не обратили внимание. Я подумал, что мужики просто не вышли на работу. Сами знаете, как это бывает - заболели, запили или еще какая напасть приключилась. Потом бригадир поговорил с мужиками и тогда выяснилось, что их еще со вчерашнего дня никто не видел.

- Кто такие?

- Первый - Семенов Сашка, сантехник. Второй Крупнов Виктор. Этот у нас сварщик. Бригадир сказал, что вчера, ближе к вечеру он отправил их в подвал. Там трубы горячего водоснабжения нужно было состыковать...

- И? - прораб почувствовал, как у него неприятно засосало под ложечкой.

- Работа выполнена. Все отлично собрали, шов не течет. Вот только сварной кабеля свои не убрал за собой, они так и лежали там, размотанные чуть ли не по всему подвалу. И компрессор, как оказалось, выключил другой работник. Заметил, что тот достаточно долго молотит в пустую, вот он его и вырубил.

- Куда же они умотали? - вопрос начальника повис в тишине - мастер на него лишь смог пожать плечами.

- Искали?

- Еще до обеда все проверили, весь объект прошерстили сверху донизу. Даже чью-то заныканную ноль семь агдама нашли на пятом, в электрощите. А этих гавриков и след простыл.

- Личные вещи пропавших?

- У Семенова с собой сумка брезентовая была с инструментом, который на него и записан. Он его в своем ящике хранил, под замком. Отсутствует. У сварного тоже в ящике ни краг, ни маски. Одежда, кстати, их повседневная в раздевалке так и висит. Мужики умотали в чем были и прихватили с собой весь свой инструмент.

Перин тяжело вздохнул. Перед глазами у него вдруг отчетливо встала жуткая картина из прошлого - черная, бездонная пасть в земле, куда нескончаемыми метрами уходит и уходит толстый пеньковый канат.

"Может и они, эти двое работяг, свалились в ту чертову яму? " - вдруг пришло в голову Дмитрию, и он невольно поежился от нахлынувшего холода первобытного ужаса.

Нет! Такого просто быть не может! Они собственноручно закрыли щель многотонной плитой перекрытия, а затем забросали песком, сравняв поверхность. На следующий день, после того ночного происшествия, когда пропал сторож и он, Дмитрий Перин обнаружил тот провал, Хоботов распорядился бросить все силы на заливку основания дома бетоном. Каркас из арматуры связали всего за пару дней - этим занимались абсолютно все, кто работал в то время на стройке. Каменщики, плотники, электрики. А через три дня к стройке потянулись вереницы тяжело груженных бетономешалок на базе автомобиля "камаз" и, надо заметить, бетон на заливку основания не жалели и не экономили.

- Что по родным и близким потеряшек? - наконец найдя в себе силы вырваться из липких нитей нарастающей паники, спросил прораб.

Зажатый в его пальцах химический карандаш заметно дрожал. Он отложил его на стол и сцепил пальцы рук в замок.

- Кириллов один живет. Ни жены у него нет, ни родителей. Насколько я помню - он детдомовский. Живет где-то на Кузнечихе. Телефона нет, так что надо ехать, чтобы проверить. Саша Семенов женат. К сожалению...

- Не понял?

- Жена сегодня звонила в обед, узнать про своего супруга. Кричала, что это мы виноваты в его исчезновение. Обещала лично приехать и во всем разобраться. Насколько я понял, у парня уже были залеты и он, тогда, не нашел ничего лучше, чем оправдаться, тем, что его задержали на работе. Типа, план горит и начальство настойчиво попросило.

- Подводя итог, можно сделать вывод, что как минимум один из пропавших дома не ночевал?

- Так точно.

- Ой как плохо, - только и смог выговорить Перин, а в голове у него промелькнуло - это не старик сторож - скрыть не получится! Что же делать?

- Может нам в милицию обратиться? - осторожно поинтересовался мастер участка. - Дело-то, похоже, серьезное. Пусть искать начинают.

- Обратится придется, - согласился прораб, чувствуя, как на плечи наваливается апатия. - Только у них там в органах свои порядки. Не раньше, чем через три дня в розыск объявят. К тому же, люди пропали с рабочего места, а это уже конкретно моя, личная ответственность. Так что - сам понимаешь...

Перин смолк, остановив взгляд на папке с документами. Не успел сделать, а теперь и неизвестно, сделает ли...

- Иди, - через несколько секунд тяжелых раздумий сказал он мастеру. - Постарайся пока с людьми на эту тему особо не разговаривать. Что произошло на самом деле мы не знаем, а строить домыслы и предположения - это последнее дело, я так думаю.

Олег понимающе кивнул.

- Если появится супруга Семенова - отсылай ее ко мне. Честно говоря, я плохо представляю, о чем мне с ней беседовать и как объяснять сложившуюся ситуацию, но выхода у меня нет... Может покричит женщина в свое удовольствие, отведет душу и немного успокоится.

Мастер грустно улыбнулся, кивнул и поднялся из-за стола. Сделал шаг к выходу, но вдруг остановился.

- Дмитрий Семенович, тут еще такое дело. Не знаю, конечно, к чему это, но расскажу. Со слов сторожа - позапрошлой ночью здесь, на стройке произошел небольшой инцидент. Где-то за полночь, во время планового обхода, сторож обнаружил на вверенной ему территории нескольких посторонних. Подростки. Трое. В черных куртках с капюшонами. Эти придурки притащили с собой какую-то дворнягу и попытались ее убить, подвесив на проволоку к козырьку подъезда. Сторож их шуганул, и пацаны сбежали. Собака выжила и была отпущена. Сторож в журнале ничего писать не стал, милицию не вызывал.

Олег помолчал, а потом добавил: "Вот такие дела!", и вышел из бытовки, оставив прораба осмысливать все услышанное.

- Надо было уходить с этой работы вместе с Хоботовым, - негромко произнес мужчина и обхватил голову руками, пытаясь хоть как-то успокоиться и заставить эту самую голову наконец-то очнуться и начать соображать.

***

19:45. Смена закончилась. Прораб стоял возле своей бытовки и смотрел, как рабочие, хмурой, серой массой грузятся в служебный автобус. Устали люди за день. Да и сложившаяся сегодня на стройке атмосфера не способствовала хорошему настроению. Как бы не хотелось Перину занизить огласку происшествия на вверенном ему участке, ничего из этого не вышло. Слухи о исчезновении двух рабочих расползлись в коллективе мгновенно, со скоростью лесного пожара в жаркий и ветреный летний день. Люди шептались, выдвигали собственные идеи, неся при этом такую чушь, что прораб только диву давался. Одна гипотеза о пришельцах чего только стоила! Те, якобы, прилетели на нашу планету, но в дороге поломались и им пришлось выбрать двух лучших спецов, чтобы забрать их на свой корабль. Там, видите ли, требовалось устранить течь в главном отсеке и приварить аргоном отвалившуюся во время перелета антенну! Понятно, что это кто-то так пошутил, но ведь нашлись в коллективе и те, кто поверил в данную хрень! Да и как здесь не поверить? Были люди, работали, за территорию стройки не выходили и вдруг исчезли. Как будто испарились или провалились сквозь землю! Тут поневоле поверишь в любую бредятину.

Однако все разговоры притихли, а шутки прекратились, когда на объект приехала жена одного из пропавших. Ее плач и крики слышали, наверное, все кто работал сегодня на стройке. Ирина Александровна оказалась женщиной эмоциональной, очень деятельной и весьма громкой. Сначала она принялась ругаться и грозить Дмитрию Семеновичу самыми страшными карами, а после того, как тот, далеко не с первого раза, но все же смог ей объяснить реальную ситуацию, молодая дама устроила настоящую истерику! Слезы, сопли, заламывание рук и требования сжалиться и предъявить хотя бы то, что осталось от тела любимого и единственного. Женщина не могла, да и не хотела поверить в необъяснимое исчезновение супруга.

- Он же у меня не запойный! И по бабам не ходок, я точно знаю! Куда же он мог деться?! Как, вообще, такое возможно?! Где же это видано, чтобы в нашей стране, вот так, посреди рабочего дня люди исчезали?! - кричала она, а прораб Перин, чувствуя, как у него от боли начинает раскалываться голова, мечтал лишь об одном - чтобы эта дура, наконец-то, охрипла.

Через какое-то время кто-то из всемогущих все же сжалился над мужчиной. Ирина Александровна вдруг резко успокоилась и поменяла тактику. Она потребовала у прораба выдать ей справку о том, что ее муж Семенов Александр Игоревич действительно работает в СМУ номер двадцать три и что он, действительно такого-то числа находился на своем рабочем месте. И это самое рабочее место Семенов Александр Игоревич не покидал. По крайней мере по собственной инициативе.

Перин начал объяснять молодой женщине, что он справок не дает, что его задача руководить рабочим процессом, а какую-либо справку женщина сможет получить только в конторе строительно-монтажного управления, куда она и должна будет обратиться. Но только завтра, так как рабочий день уже закончился. Ирина Александровна, получив отказ, попыталась вновь разрыдаться, но видимо основной запал у нее уже прошел, а водно-щелочной баланс в ее организме еще не восстановился. Тогда она принялась с жаром выяснять, что же теперь будет с заработанными мужем деньгами. Послезавтра получка, а если Саша так и не объявится? Перин посоветовал женщине обратиться с заявлением в бухгалтерию, которая находится все в той же конторе СМУ. Скорее всего ей пойдут на встречу и выдадут зарплату мужа, если она, конечно же, предоставит необходимые для подобной процедуры документы.

Наконец женщина успокоилась окончательно и, внимательно посмотрев прорабу в глаза, заявила, что завтра она обязательно съездит в контору, а вот сегодня, сейчас, этими самыми ногами она направится в отделение милиции, где напишет заявление о пропаже мужа и все-все расскажет о том, что у них здесь, на этой стройке делается. Перин не стал уточнять, что же это у них здесь такое делается, а только кивнул, соглашаясь и не громко произнес:

- Это ваше полное право, Ирина Александровна.

Он посмотрел вслед уходящей женщине и поморщился, когда та демонстративно громко хлопнула дверью.

- Вот же, сука какая! - пробормотал он и, встав из-за стола, полез в висевшую на стене аптечку.

Ему срочно нужна была таблетка от головной боли. Но нашелся только аспирин. Он быстро проглотил сразу две, надеясь, что это поможет и запил их чуть теплой водой из чайника. Вернулся за стол, где ничего не делая, а лишь тупо глядя перед собой, просидел не менее пятнадцати минут. Голова немного прошла, но тяжесть, что давила на плечи, да и в целом на весь организм, никуда не делась.

"Водки бы надо выпить.", - пришла вдруг на ум гениальная мысль, но прораб сам же от нее отмахнулся. Не время. Да и не место. К тому же, в этой жизни всякое бывает и вдруг так случится, что гражданка Семенова сможет добиться у доблестной милиции нужного внимания к себе, и те прикатят сюда для получения разъяснений.

Дмитрий Семенович встал и вышел на свежий воздух. Жара немного спала, а солнце окончательно ушло за почти достроенное здание общежития, тень от которого с каждой минутой становилась чуточку длиннее. Служебный автобус с рабочими уехал, петляя по разбитой дороге и поднимая жухлые клубы пыли. Большой город монотонно гудел где-то очень далеко, превращая все эти звуки жизнедеятельности в стандартный фоновый шум. Такой же, как несмолкаемый до позднего вечера щебет птиц, далекий и потому едва слышимый лай собак в частном секторе, шум ветра в кронах редких здесь деревьев.

На стройку навалилась относительная тишина. Мужчина вздохнул полной грудью и, задрав голову, посмотрел в синее, с курчавыми белыми облаками небо. Где-то высоко, оставляя чуть видимый инерционный след, по небу неспешно крался большой и красивый пассажирский самолет.

Чувство одиночества навалилось как-то разом, ощущение неизбежности грядущих проблем неприятно защекотало нервы. На душе стало муторно и тоскливо. В голову тут же полезли плохие мысли.

Взгляд как-то сам собой спустился ниже, перешел на общежитие. На это серое, мрачное строение, торчащее посреди пустыря, на этот многоэтажный, многоквартирный дом, что они так долго и трудно строили восемь с лишним лет. Достроят ли? Если да, то как здесь будут жить люди? Кто бы что не говорил, какие бы доводы о торжестве сознания и науки над средневековым суеверным мракобесием не приводил, ясно было одно - дом они построили в очень нехорошем месте. Это чувствовалось. А Перин еще и прекрасно знал об этом. Разлом в земле, пещера или какой-то карстовый провал - что он тогда здесь нашел, той темной апрельской ночью? Что это такое по сути своей и почему тогда так сильно Дмитрия и его товарищей напугало? Что они тогда спрятали там, под фундаментом общежития?

И вот тут возникает еще пара вопросов - как им тогда на все это хватило ума? Скрыть такое, трусливо присыпав песочком и залив слоем бетона, не разобравшись, что это на самом деле и какую реальную угрозу может представлять? Дом практически стоит над пропастью, над неизвестной аномалией, над глубочайшей дырой в земле. И в нем будут жить люди! Будут спать, есть, пить, любить друг друга и растить детей...

Хотя, с другой стороны, какое ему до этого дело? Что ему какие-то неизвестные люди и даже маленькие, невинные дети? Плохо им здесь будет? Так сейчас везде плохо, по всей стране. И дальше, наверняка, будет только хуже. Страна стремительно катится в пропасть и только слепой этого не замечает...

Перин поморщился. К головной боли прибавилась внезапно подкатившая к горлу изжога. Этого только не хватало - к душевным терзаниям еще и столь разноплановые физические муки. Просто праздник какой-то!

А еще из головы молодого мужчины никак не уходили мысли о семье. О семье собственной. Ведь что это такое, по сути своей? Семья, это то место, куда хочет возвращаться человек. После работы, путешествий или из гостей. Родной очаг. И это не столько про стены, это про человека или про людей, которые ближе тебе всех других людей на свете. Вот только его Димы Перина очаг, похоже, угас. Окончательно и бесповоротно...

И горько это все и думать об этом не хочется, но...

Жена красавица. Света. Светочка... Светланка... Сколько они уже вместе? Десять лет? Нет, одиннадцать. Будет. Через полтора месяца...

Перин уже больше не сомневался, что жена ему изменяет. С бывшим своим одноклассником Васькой Харитоновым. Харя - была у того кличка в школе. Не очень умный, зато сильный и изворотливый. А еще с родителями, которые регулярно разъезжали по загранкомандировкам и имевшие на этом неплохой финансовый доход. В том числе и от продажи привезенного из-за границы дефицита. Одет Васька всегда был богато и модно, что, по мнению сверстников, легко компенсировало все его недостатки и, как следствие, обеспечивало гарантированный успех у очень многих девчонок из школы. Сейчас же, уловив тенденцию и распознав новые веяния, Васька Харя открыл собственный кооператив и весьма выгодно занимается тем, за что, не так давно, давали срок и сажали в тюрьму - спекуляцией. Что-то где-то покупает, что-то, пользуясь родительскими каналами, привозит из-за границы и уже здесь, втридорога продает своим согражданам. Тем и живет. Живет, кстати, неплохо. Со слов Светланы, за неполный год Харя сумел построить себе кооперативную квартиру почти в центре города, купить машину - почти новую восьмерку и съездить отдохнуть в Крым. Порой кажется, что такая спорная, на первый взгляд, вещь как судьба, у человека все-таки имеется. Из чего автоматически получается, что нет никакого смысла в том, чтобы хорошо учиться, затем пять лет корячиться, получая высшее образование, и работать с раннего утра, до позднего вечера, стараясь максимально проявить себя, показать свои способности, чтобы в результате хоть немного продвинуться по служебной лестнице. Зачем все это, если где-то уже распланировано и записано в приказе, что ты неудачник, что на роду у тебя написано долгие годы строить проклятый дом, который уже многим жизнь поломал и вскоре, возможно, поломает и тебе, а твоя жена, в это время, будет наставлять тебе рога с бывшим двоечником, а ныне успешным предпринимателем?

Перину вдруг очень сильно захотелось самоубиться. Вот прямо до нестерпимого зуда в одном месте, до зубного, так сказать, скрежета. Подняться на самый верхний этаж и сигануть оттуда вниз башкой, на вон ту кучу строительного мусора. Чтоб наверняка, чтоб прямо вдребезги и мозги кровавым веером и причудливым узором на серую, как его жизнь стену!

Он с трудом сглотнул, помотал головой, прогоняя дурные мысли и на корню давя в себе подобные желания. С ним явно что-то происходит! Что-то плохое. И это откровенно пугает.

И тут он увидел Хоботова.

Сначала были сомнения, но вскоре они пропали - это он, бывший его начальник, собственной персоной! Господи, как же Николай Иванович сдал за это время. Он прямо как старик. Сколько же ему лет? Вроде бы не так и много. Пятьдесят, пятьдесят пять?

Мужчина не спеша прошел в открытые чуть ли не настежь ворота, что наряду с высоким, дощатым забором огораживали территорию стройплощадки и остановился на секунду. Осмотрелся. Очень быстро, заметил Перина и, тут же направился к нему.

- Ну что, Дима, я гляжу ты уже почти достроил это убожество, - вместо приветствия спросил бывший прораб, кивая на серые стены долгостроя.

- Почти, Николай Иванович.

Они пожали друг другу руки и Николай Иванович вдруг спросил:

- Не думал ли ты, Дима, спалить здесь все к такой-то матери? Дождаться, когда народ после смены разъедется, подпоить сторожа, и запалить все к чертям собачим! Я думаю пары бочек чего-нибудь горючего, вроде солярки, должно хватить.

- Как же так? - растерялся Перин, а потом вдруг ясно осознал, что идея бывшего коллеги не так уж и плоха.

- Действительно, как же так? Или лучше спросить - зачем?

Несколько мгновений Хоботов внимательно вглядывался в лицо бывшего мастера и то, что он там увидел, похоже его устроило.

- А еще лучше взорвать этот гребаный дом! Желательно ядерной бомбой. Но это уж точно невыполнимо. А жаль! Очень жаль! Так что у тебя нового?

- Два человека из первой бригады пропали. Вчера, ближе к вечеру, - совершенно не собираясь хоть что-то скрывать от Хоботова, негромко произнес Перин.

- Как так?

- Да вот так! Спустились в подвал и больше их никто не видел.

Хоботов хмыкнул и задумчиво покачал головой.

- Хреново, Дима. Это очень хреново! Спрашивать о поисках смысла нет?

- Ни следа. Все перерыли. Такое ощущение, что мужики просто испарились.

С минуту стояла тишина, во время которой каждый, казалось, думал о чем-то своем. Вот только это было не так. Мысли мужчин двигались почти параллельно, примерно в одну и ту же сторону. А именно: бесследно пропавший старик сторож и пугающая до дрожи в ногах бездонная дыра в земле.

- Ты знаешь, Дима, - наконец заговорил Хоботов. - Я последнее время совершенно не могу спать. Пол часа, максимум час за ночь и все. Могу еще немного днем покемарить, но это плохо помогает и не всегда удается. Часто кричу во сне и просыпаюсь в холодном поту. Наверное, кошмары... Вот только еще ни разу я не смог вспомнить, что же мне такое приснилось и что меня так напугало. Пустота какая-то в голове остается и чернота. Знаешь, это очень выматывает... Когда не понимаешь, что на самом деле с тобой происходит.

Перин не знал, что ему ответить на это. Он растерянно смотрел на бывшего начальника, только сейчас обращая внимание на слезящиеся глаза мужчины, на мешки под его глазами и бледный, явно нездоровый цвет кожи.

- Ты помнишь Таню, мою супругу? - продолжил Хоботов. - Вспоминай - мы как-то вместе, семьями на турбазу ездили. Зимой дело было. Там еще Ершов Слава был из управления и Тамара Петровна из бухгалтерии. Нам по профсоюзной линии путевки выделили.

- Да, я помню, - сказал Перин, хотя образ жены начальника сохранился у него в памяти лишь в виде размытого силуэта.

- Так вот, супруга моя, Таня, она, в один прекрасный день заявила, что я сумасшедший, собрала свои вещи и ушла от меня. Уехала в Балахну к родителям. Так что теперь я один... И знаешь, чего я боюсь больше всего на свете, оказавшись в подобном одиночестве? Что умру во сне, и никто об этом не узнает. Не узнают до тех пор, пока мой хладный труп не начнет вонять. А когда это случится, то меня весь подъезд долго будет проклинать и останусь я в памяти у людей, как нечто омерзительное и тошнотворно пахнущее. Не хочу, я так...

"А может он действительно безумен?" - вдруг мелькнула в голове у Перина мысль, но тут же отступила, повинуясь логике, здравому смыслу и визуальной картинке. Хоботов не выглядел сумасшедшим. Жутко уставшим, сильно расстроенным и возможно смертельно больным, но никак не сумасшедшим.

- Что делать планируешь с пропавшими?

- Не знаю, - честно признался Перин. - Что тут можно сделать? Обратимся в милицию - пускай ищут.

- Не найдут, - вздохнул Хоботов.

- Я тоже так думаю.

- Так давай сами сходим, посмотрим?

- Куда сходим?

- В подвал. Ты ведь туда не спускался?

- Да как-то не успел еще...

- Ну вот, - впервые за весь разговор Хоботов улыбнулся.

И его улыбка очень не понравилась Дмитрию Перину. Она показалась ему улыбкой обреченного на смерть заключенного, который вдруг осознал, что казнь неизбежна, но и в ней для него все же найдется положительный момент. Один единственный. И это - окончательное избавление от всех мучений.

И они пошли. Взяли из бытовки сторожа массивный и яркий фонарик на три батарейки, старую керосиновую лампу - сильно закопченную, но заправленную больше чем на половину и вполне исправную. А еще большой моток крепкой капроновой веревки. Для чего именно может понадобиться веревка в подвале многоэтажки ни Хоботов, ни Перин так сразу, с ходу не смогли бы ответить, но, тем не менее оба мужчины, не сговариваясь решили, что веревка им обязательно пригодится...

На следующее утро один из рабочих собирал эту самую веревку в бухту, матерясь и постоянно спрашивая у самого себя - кому и на кой черт понадобилось разматывать эту самую веревку по всему подвалу, спутывая и переплетая ее между собой, тянуть по всем переходам, закоулкам и тупикам, цеплять петлями за трубы и вешать на вставленные в зазоры между бетонными блоками веточки и горелые остатки электродов...

Через несколько дней Дмитрия Семеновича Перина объявили в розыск. По стройке, да и в управлении СМУ еще достаточно долго ходили упорные слухи, что все случившееся на объекте ни что иное, как один большой, запутанный клубок из любви и коварного предательства. Будто бы прораб имел тайную любовную связь с женой сантехника Семенова и по научению неверной жены, каким-то, только ему известным способом избавился от соперника. Об этом может свидетельствовать явная наигранность в так называемой истерике, что прилюдно закатила ветреная гражданка Семенова по поводу пропажи мужа. Сам Перин, видимо испугавшись расплаты за содеянное, а может и по какой другой причине, сбежал. Каким боком к этой истории прицепился сварщик Кириллов, никто внятно объяснить так и не смог. Может он был соучастником преступления, помогая Перину прятать тело несчастного и обманутого мужа, а возможно и сам стал жертвой, оказавшись не в то время и не в том месте. Как же теперь узнать? Вот если, все же поймают сбежавшего прораба, возможно тогда и откроется истина...

Вам когда-нибудь доводилось спускаться в подвалы многоэтажных домов? Пробираться по узким бетонным коридорам, на стенах которых висят толстые связки из труб - холодная и горячая вода, отопление, канализация? Скорее всего да, если вы городской житель. И значит вы видели, как все эти трубы сплетены в сложную, на первый взгляд, систему из узлов, соединений, разводки по стоякам. Там много еще чего понапихано - вентили, заглушки, приборы учета. Это своего рода жизненные артерии дома и если за ними не ухаживать и не следить, то рано или поздно обязательно случится какая-нибудь неприятность. Потечет вода, прорвет трубу отопления, устроив адскую сауну, забьется канализационный коллектор и нечистоты весело польются наружу, наполняя весь дом специфическими ароматами. Для того, чтобы чего-то подобного не произошло существуют специальные службы, которые следят за этими артериями и вовремя, если это требуется, их ремонтируют. Насколько я понял из разговора с Егором, у этого дома не было управляющей компании. Никогда. Не знаю, каким способом дом, а точнее его коммуникации продержались столько лет без аварий и глобальных прорывов. В подвале дома номер тринадцать было сухо и канализацией совершенно не пахло. Более того, как заметил Виталий и тут же указал мне на это, все трубы находились в отличном состоянии. И с холодной водой, и с горячей. А труба, которая относилась к отопительной системе была полностью в ненарушенной изоляционной обмотке. Толстый слой стекловаты и сверху, на простых проволочных стяжках, экранирующая фольга.

Пройдя всего несколько метров, мы добрались и до вентилей, с помощью которых перекрывалась вода. Они были в идеальном состоянии! И, насколько я понял, все это оборудование было родное, изготовленное еще в советском союзе и установленное здесь во время строительства дома. Железные и чугунные трубы, громоздкие, по нынешним временам медные вентили. Нигде, по крайней мере там, где мы сейчас смотрели, не было заметно не единого подтека и, как следствие, совершенно никакой ржавчины.

- Поразительно! - признался Виталий, рассматривая собственный, измазанный в чем-то палец. - На вентиле даже смазка имеется! Не каждый хозяин частного дома так за своими коммуникациями следит.

- У вас в квартире есть вода? - спросил я у Антона.

Тот стоял поблизости и пристально всматривался в темноту, в которой тонул уходящий далее коридор.

- Ага, - кивнул парень.

- И горячая и холодная?

Опять кивок.

- А бывает такое, что воду отключают?

- Нет. Никогда. Я такого не помню.

- А свет и тепло? Зимой у вас в квартире не холодно?

- Нормально, - просто ответил парень.

Ему, явно что-то не давало покоя. Он продолжал всматриваться во мрак, переминаясь с ноги на ногу и, судя по всему начинал нервничать.

- Что там? - спросил я у нашего проводника и направил луч своего фонарика в проем прохода туда, куда он так внимательно всматривался.

Пусто. Хотя нет! Вот что-то мелькнуло на грани видимости. Какая-то приземистая тень, быстрая и бесшумная. Кошка?

- Что там, Антон? - спросил я, стараясь своим голосом не показывать беспокойства.

- Там на стене выключатель, - вдруг сказал парень.

Он зажужжал своей динамо-машинкой и добавил слабый желтый луч старого, скорее всего еще советского фонарика, с обычной лампочкой накаливания к моему яркому и холодному китайцу на аккумуляторах и светодиодах. Этим лучом он показал мне то место, где с его слов находится тот самый выключатель.

- Он сразу за тем углом. Если его включить и если он сработает, то здесь станет немного светлее, - негромко, почти шепотом сообщил мне Антон.

Я вдруг понял, что парень чего-то боится. Он никак не может заставить себя сделать эти несколько шагов, чтобы добраться до заветной цели, до того места, куда он, собственно, и должен был нас довести. Дальше, если там действительно имеется электрическое освещение, мы и сами справимся. Заблудиться в освещенном подвале многоквартирного дома - надо еще суметь постараться.

- Ты ходил уже здесь? - задал я парню вопрос.

- Ага.

- И пользовался этим выключателем?

- Конечно. Так удобнее, когда загораются лампочки. Их немного, и они тусклые, но все равно с ними лучше.

- А почему сейчас не можешь их включить?

Антон уставился на меня. На его лице я увидел растерянность, которая, однако, быстро сменилась нетерпеливым раздражением.

- Сегодня не так как раньше, - наконец, пояснил он и я понял, что это единственное объяснение, которое я смогу от него сейчас добиться.

- Пойдешь первым?

Антон отрицательно покачал головой.

- Вы чего там шепчетесь? - к нам подошла Марина. - Я схему набросала, Виталик тоже все посмотрел. Идем дальше?

- Стойте пока здесь, - распорядился я. - Мне надо кое-что проверить.

Луч моего фонарика был ослепительно ярок. Особенно для такого небольшого помещения. Он полностью освещал коридор, ведущий до нужного поворота и в его не живом, холодном свете были прекрасно видны любые изъяны, все имеющиеся трещинки и сколы бетонных плит и перекрытий. Я своими глазами видел - ничто не может там скрываться и хоть как-то угрожать нам. Но мне все равно было страшно.

"Глупости все это! – решил я. - Надуманная опасность, детский страх темноты и результат того, что наслушался и поверил в пьяный бред старой алкоголички! Здесь всего-то нужно пройти пару метров."

Я все же сумел себя уговорить, как следует разозлившись на собственную слабость. Сделал несколько глубоких вдохов-выдохов и шагнул вперед.

Ощущения были такие, словно нырнул в ледяную воду – озноб по телу и тут же последующая за ним волна жара. Но все быстро прошло и спустя десяток шагов я достиг нужного мне поворота. Заглянул за него, быстро освещая все не такое уж и большое помещение, и сразу увидел на стене, всего в полуметре от себя черный пластмассовый кругляш выключателя. Старый, советский еще. Давно мне такие не встречались - с маленьким, острым рычажком в центре глянцево-черной круглой коробочки. Рычажок нужно было поднять вверх, чтобы замкнуть контакты и подать электричество на лампочки.

Я потянулся к нему и вдруг замер, отчетливо услышав откуда-то из далека отчетливый и громкий удар молота по наковальне. Затем еще один и еще. Целая серия быстрых, следующих через равные промежутки времени ударов. Несколько секунд и все опять стихло.

Я почувствовал, как маленькая, очень холодная капля пота шустро побежала у меня по спине, аккурат между лопаток. Похоже, я даже на время забыл, что нужно дышать, вслушиваясь в звенящую тишину, но все еще слыша звонкие удары по наковальне.

- Кузнец, чтоб его! – себе под нос пробормотал я, думая о том, что здешняя атмосфера делает меня слишком уж нервным и впечатлительным!

Вдох, выдох! Когда вернемся в город – обязательно забегу в аптеку! Нужно прикупить что-нибудь успокоительное и пропить курс. Иначе, как говорится, нам удачи не видать.

Выключатель щелкнул, но результата не воспоследовало.

- Так бывает иногда - он не срабатывает, - сказал Антон, совершенно бесшумно появляясь у меня из-за спины.

Я чуть не подпрыгнул от испуга.

- Твою же...! - гаркнул я на парня и с шумом выдохнул, сбрасывая накопившееся нервное напряжение.

- Ты какого хрена так подкрадываешься, болезный?! А если бы я сейчас от страха обделался или кони двинул?!

Антон на подобную претензию лишь непонятливо похлопал ресницами. Хоть я и не светил ему в лицо, но я заметил, что он странно щурится, глядя на меня.

- Ты же не хотел сюда идти? - спросил я, стараясь взять себя в руки, дабы не сорваться и не наговорить парню лишнего.

- Кузнец. Он позвал. Теперь здесь все будет как надо! - заявил Антон и немного по-детски глуповато улыбнулся.

Я не хрена не понял. Ясно для меня только одно - история про кузнеца мне все больше не нравится! Неправильно все это! Какой здесь, в подвале жилого дома кузнец?! Бред!

Хотя, с другой стороны, ведь мне не послышалось? Это действительно были звуки похожие на удары молотом по наковальне? Я слышал их вполне отчетливо и вряд ли мог с чем-то спутать.

Антон деликатно, но одновременно настойчиво подвинул меня в сторону, приблизился к стене чуть ли не вплотную и взялся двумя пальцами за рычажок выключателя. Медленно потянул его вниз, выключая.

Щелчок. Жесткий. Похожий на выстрел из оружия с глушителем.

Парень замер. Он явно чего-то ждет. Я вдруг увидел, что он что-то шепчет себе под нос, шевеля губами и морща лоб. Ебать-копать, он там что, с выключателем разговаривает?! Ох, как тут все запущено!

Я отчетливо вижу, как он вдруг кивает себе, закрывает глаза, еще что-то шепчет и медленно-медленно тянет рычаг вверх. Аккуратно, двумя пальчиками, словно взрыватель из мины вынимает!

Щелчок.

Ничего.

Как же так? Мне почему-то показалось, что после подобных манипуляций, после всех этих таинственных заклинаний свет в подвале просто обязан был зажечься. Не знаю почему, но я был уверен в этом!

- Вот и порядок, - вдруг заявил мне Антон и демонстративно спрятал фонарик в карман своей спортивной куртки.

И в этот момент я вдруг заметил, что у него что-то спрятано под курткой. Что-то крупное и тяжелое. Камень? Ведь именно его обычно припасают за пазухой душегубы, как сюрприз для своих потенциальных жертв? Заведет нас этот, не очень адекватный мальчик подальше и даст этим камешком по башке. Маринку прикует к трубе и будет пользовать по мере надобности, а нас, под покровом ночи, вытащит наружу и прикопает где-нибудь на пустыре. Благо пустырь здесь начинается сразу за домом, и он большой. Места всем хватит!

Я поразился полету собственной фантазии и сам у себя спросил - зачем так краски сгущаю? Попытался припомнить, было ли что-то у парня с собой, когда он вышел из квартиры и повел меня на первый этаж за ключами. Вроде нет. Значит “сюрпризом“ он обзавелся уже здесь. Или в подъезде, когда я выходил к ребятам за деньгами.

А какая, собственно говоря, разница? Хоть так, хоть эдак, а ходить мне теперь и оглядываться, глаз не спускать с пацана! А еще этот кузнец, чтоб ему пусто было! Какого хрена он долбил по своей наковальне словно дятел? Лошадь он там подковывает, что ли?

"Чертей он там подковывал, вот кого!" - внезапно пришло в голову и от этой мысли мне почему-то сделалось как-то не по себе.

- Серега, у вас там все в порядке? - вдруг совсем рядом, буквально за поворотом, раздался голос Виталика и меня моментально отпустило.

- Да, - ответил я и добавил: - Все норм. Мы сейчас.

На всякий случай я немного отступил назад. Поближе к коллегам, подальше от Антона.

- Что у тебя там? - очень тихо спросил я и кивнул парню на живот.

Тот смутился, но никакой агрессии или неприязни в мой адрес не выказал. Более того, он посмотрел на меня как-то виновато и, как мне показалось, немного заискивающе.

- Я должен вернуть это кузнецу, - так же шепотом ответил Антон и осторожно вынул из-за пазухи большой молоток.

Скорее уж небольшая, ухватистая кувалда с деревянной ручкой, на которой отчетливо виднелись какие-то замысловатые узоры, выжженные острым раскаленным предметом. Я был в курсе что это такое и как это делается. В детстве у меня был электро-приборчик для выжигания по дереву. Подарок от дяди Саши, сводного брата моей мамы. Он подарил мне его на день рождения, упомянув в поздравительной речи, что подобное хобби поможет мне развить в себе чувство прекрасного. Может и помогло, спорить не стану, но сильно большой разницы в собственном мироощущение я тогда не заметил. Дощечки, на которых я мог творить искусство, быстро закончились, а где взять новые - никто не знал. Выжигать же на столешнице, пусть и достаточно уже старого обеденного стола, категорически воспрепятствовали оба моих родителя. Отец еще и ремнем пару раз приласкал, чтобы уж окончательно отбить у меня тягу к подобному творчеству.

- Можно мне посмотреть? - попросил я парня и протянул к нему руку.

- Нет! - Антон шарахнулся от меня как от чумного и суматошно замотал головой.

- Нельзя! - добавил он и, быстро спрятав молоток обратно, вжикнул молнией спортивной куртки, застегивая ее до самого подбородка. - Кузнец очень рассердится, если кто-то его инструмент возьмет. Никак нельзя!

- Я так понимаю, - очень медленно и очень спокойно продолжил я. - это тот самый молот, что твой дядя Коля забрал у кузнеца?

- Да! И тем самым он навлек на себя его гнев. Потому-то дядя Коля и не выдержал…

На мгновение мне показалось, что парень вот-вот расплачется.

- Так он же этим молотком свою жену убил? Получается, что ты его утащил тогда и припрятал?

Антон кивнул и виновато улыбнулся.

- Ай, молодец! А полиция что же?

- Они немного поискали, потом набили морду толстому дядьке с четвертого этажа и посадили его на пятнадцать суток. А молот они так и не нашли. Я его хорошо спрятал.

- С чего же ты решил, что его сейчас нужно вернуть?

- Он мне сказал.

- Кто?

- Кузнец. Сказал - если принесешь, я тебе подарок подарю. Правда не сказал какой, но мне так даже интереснее.

- Ох, бля! - только и смог я вымолвить.

- Чего вы тут шепчетесь? - к нам подтянулись оставшиеся члены нашей экспедиции.

- Там лампочка в углу зажглась, - сообщила нам новость Марина.

- Да ну, скажешь тоже - зажглась! - махнул рукой Виталий. - Чуть теплиться, лампадка. Вон и та такая же.

Он указал куда-то дальше в полутемный проход. Там действительно "тлела" нездоровым желтым светом лампа накаливания, полностью упрятанная в металлическую сетку-каркас. Этакая простая и известная еще с дремучих времен антивандалка. Чтоб несознательные жильцы не разбили или не сперли.

- Что-то с напряжением не так. - почесав в затылке, обрадовал нас Виталий. - Без электрика здесь точно не обойтись. К тому же, нам так и так надо отдельную линию на триста восемьдесят тянуть от трансформатора.

Лампочка действительно светила еле-еле. Она странно мерцала и казалось была готова в любую секунду погаснуть. Так себе здесь освещение! Выходит, я эту лампочку вначале даже не заметил, так как яркий луч моего фонарика полностью перекрыл ее бледное свечение.

- Идемте, - сказал Антон, внезапно сделавшись очень активным.

Он повернулся в сторону уходящего в полумрак коридора и быстрым, уверенным шагом потопал вперед.

***

Странности, а скорее уж неприятности начались с нами спустя всего несколько шагов по коридору, по которому нас повел Антон. Сначала у Виталия, а следом и у меня вдруг напрочь вырубились фонарики. Любые наши попытки их реанимировать ни к чему не привели. Мы, слегка ошарашенные, стояли в полумраке подвала, с силой трясли и стучали о ладони наши переносные источники света. Все без толку!

- Какого хрена они сдохли одновременно? – задал волнующий его вопрос Виталий и, наконец, смирившись с потерей, убрал фонарик в карман рюкзака.

- Что, мальчики, авария? – язвительно поинтересовалась Марина и включила фонарик на своем яблочном гаджете.

Смартфон продержался не более пяти секунд.

- Это аномалия какая-то! - пробормотал себе под нос Виталий, тщетно пытаясь включить собственный телефон. - Я же его зарядил сегодня утром до ста процентов! Как так-то?!

У моего телефона дела обстояли не лучше – мертвый черный экран и никакой реакции на нажатие кнопки включения.

- Вы почему остановились?

Антон медленно проявился из густого полумрака коридора. Он неспешно шагнул к нам и мне показалось, что парень что-то держит в правой руке. Я невольно попятился, раскинув руки и сдвигая своих коллег себе за спину.

- Что там? - нетерпеливо спросила Марина, оказавшись зажатой между мной и Виталием и в силу своего невеликого роста, лишенная возможности хоть что-то рассмотреть.

Послышалось характерное жужжание динамо-машинки и слабый луч света упал нам под ноги. Затем метнулся в противоположную от нас сторону, освещая узкий, шириной не более метра коридор. Куда он ведет и, главное, как далеко – видно не было.

- Нам туда.

Антон повернулся и медленно пошел вперед. Сделав несколько шагов, остановился. Оглянувшись, махнул призывно рукой.

- Ну же, идемте! Здесь немного осталось.

Я двинулся следом, здраво рассудив, что раз уж мы теперь остались без какого-либо источника света, то следует держаться того, у кого это самое освещение еще имеется. Редкие и тусклые лампочки мной категорически не учитывались. Толку от них почти никакого! Все, на что они сейчас пригодны, так это обозначать направление.

- Осторожно, здесь ступеньки, - вдруг сообщил нам парень.

Подвал дома углублялся. Не сильно, где-то на метр. Об этом свидетельствовали три узкие и нестандартно высокие ступени. Кто и, главное, зачем подобное сделал, было совершено не ясно. Общежитие стоит на ровной местности, без каких-либо уклонов и перепадов высот. Для чего было углублять подвальное помещение и тем самым менять общую нагрузку дома на фундамент – лично мне было совершенно не ясно.

Осторожно спустившись, мы оказались в довольно просторном, на первый взгляд, помещение. Но истинные его размеры определить оказалось непросто – почти все вокруг, в том числе и противоположные от нас стены тонули в непроглядной, густой как патока темноте.

Предположим, что открывшееся перед нами помещение, этот подземный зал достаточно большой. И что нам это дает? Явно больше плюсов, чем минусов. Здесь можно будет сделать общую комнату будущего бомбоубежища, поставить стеллажи с необходимым инвентарем и разместить койко-места. Похоже о том же подумал и Виталий, шепнув мне на ухо, что нам повезло, так как никаких индивидуальных сараек, которые пришлось бы разбирать, здесь нет и никогда не было. И нам сей факт значительно упрощает задачу.

- А там что? - вдруг спросила Марина, указывая куда-то в сторону.

Я повернулся и увидел слабый свет. Был он необычен для этого места - желтый, мерцающий, живой. Там будто горело самое настоящее открытое пламя, костер разведенный в бочке или, скажем, в печке. Откуда оно здесь, в подвале жилого дома?

- Ты тоже это видишь? – почему-то шепотом поинтересовался у меня Виталий.

- Да. Но дымом не пахнет. И как они еще дом не спалили, пироманы хреновы!?

- Я не об этом, - Виталий пристально на меня посмотрел, после немного нервно кивнул в сторону интересующего нас объекта. - Расстояние! Это либо какой-то обман зрения, либо я уже потихоньку схожу с ума.

Я понял, о чем хотел сказать мне мой товарищ и это добавило в мою душу еще больше раздрая.

- Этого не может быть! – твердо заявил я.

Расстояние до неизвестного источника света было более чем приличным и это совершенно не вписывалось в габариты подвального помещения данного дома.

- Антон? - я тронул парня за рукав, когда понял, что тот смотрит туда же.

- Там живет и работает кузнец, - просто произнес тот и было непонятно, сказано это было с облегчением в голосе или с нотой обреченности.

Словно в подтверждении его слов со стороны живого света послышался отчетливый и громкий удар по наковальне.

Бамсс!

- Это правда? – Марина была в восторге. – Значит в прошлый раз мне не послышалось!

Бамсс! Бамсс!

- Он зовет, - сказал Антон и вдруг быстро пошел в сторону желтоватых отблесков огня.

Я успел заметить, как парень на ходу вынул из-за пазухи молот и крепко сжал его в правой руке.

- Бред какой-то! – прокомментировал ситуацию Виталий.

- Пошли, посмотрим! - горячо зашептала Марина, дергая меня за рукав.

А мне вдруг жутко сильно захотелось убежать отсюда. И не только из этого подвала. Удрать как можно дальше от невзрачно-серого, забытого богом и администрацией города дома и не возвращаться сюда больше никогда. Пусть будет неустойка, пусть сорвутся контракты и, на будущее, меня лишат допуска к госзаказам. Плевать! Мне совершенно не хотелось идти дальше и тем более узнавать кто такой этот загадочный кузнец и какого хрена он здесь, в этом подвале делает.

Тем временем Антон исчез. Он словно растворился в темноте. Пропал даже его силуэт на фоне продолжающего призывно маячить огня. Как это возможно? Или парень резко свернул в сторону, дав крюк, или вдруг, неожиданно и абсолютно беззвучно провалился сквозь землю!

- Что-то не нравится мне все это! - негромко произнес у меня за спиной Виталий.

Я услышал, как он опять щелкает выключателем фонаря и стучит по нему ладонью, видимо пытаясь оживить.

- Почему эта хрень не работает?!

- Это единственное, что тебя сейчас беспокоит? - спросил я.

- Не только. До того источника света на глаз метров сорок. А то и все пятьдесят. Это очень примерно, конечно, учитывая здешнее освещение. Но, суть не в этом!

Он немного помолчал, после твердо и даже как-то зло заявил:

- Такого просто не может быть!

- Почему? - вдруг спросила Марина.

- Потому что размеры подвала не могут быть такими большими! Потому что вся длина этого дома всего метров шестьдесят! Да и здесь, по ощущениям, этот источник открытого огня находится в районе задней стены дома. То есть, дом стоит вот так, - он показал рукой, как он видит расположение дома. - Мы зашли, с этой стороны и значит здесь должна быть стенка. Задняя стена. Бетонные плиты фундамента!

- Мне тоже так кажется, - честно признался я.

- Тогда почему мы это видим? - вполне законно поинтересовалась наш экономист.

- Знать бы!

Виталий еще раз ударил фонарем себе по ладони, зло чертыхнулся, не добившись ничего кроме пронзившей руку боли и вдруг спросил:

- А что это было в руках у Антона, когда он, бросив нас здесь, в этом полумраке, рванул к своему загадочному кузнецу?

- Тебе этого лучше не знать, - честно признался я.

- Неужели это тот самый молоток, которым сосед этого пацана прибил собственную жену, перед тем как повеситься? - сложив два и два, сделал вывод мой помощник.

- Правда весело? - кисло поинтересовался я.

- Обосраться как! Прости Мариночка.

- Жу-ууть! Жуть как интересно чего он там собрался этим молотком делать! – девушка даже подалась немного вперед, будто это могло ей помочь хоть что-то увидеть.

- Ты серьезно? – Виталий искренне опешил от поведения нашего экономиста.

- Со слов пацана – чтобы вернуть кузнецу, - не стал скрывать я. - А тебе и правда интересно, Марина? И ты не боишься торчать в этом темном подвале, где не очень умный парнишка таскает у себя за пазухой здоровенный молоток?

Девушка фыркнула, давая понять, что я задаю дурацкие вопросы.

- Уходить надо отсюда, - вдруг сказал Виталий – негромко, так, чтобы услышали это только я и Марина. - Нехорошая херня здесь какая-то происходит. И на душе паршиво. Словно кошки скребутся.

- Согласен. Вернуться можно и позже. Уже более подготовленными. Или вообще плюнуть на этот заказ.

- Не узнаю вас шеф! – Марина искренне удивилась. – Бросать дело, даже не попытавшись хоть что-то придумать! Вряд ли мы сможем в ближайшее время найти заказ хотя бы наполовину такой жирный, как этот.

- Знаю, - согласился я не весело, понимая, что помимо прочего еще и Егора ставлю в крайне неудобное положение. – Но считаю, что мое и ваше здоровье дороже. Ничего у нас с вами здесь не получится. Я уже говорил – нехорошее это место и нам от него лучше держаться подальше.

- Согласен, шеф! – Виталий, наконец закончил курочить свой фонарик и убрал его в рюкзак. – Но все же предлагаю вернуться к этому вопросу чуть позже. Сядем, посидим за кружкой кофе, и все обсудим. Уверен, что уже завтра многое из сегодняшних неприятностей нам покажется ерундовой чепухой. Пардон за тавтологию.

- Тогда идем на выход? – предложил я и посмотрел на сиротливо тлеющую лампу накаливания на потолке перед входом в коридор через который мы сюда пришли. – Только идти придется практически наощупь. Не понимаю, что же у них здесь такое с проводкой творится?

Договорить мы не успели, так как рядом с нами, беззвучно вынырнув из полумрака, нарисовался Антон. Собственной, сука персоной.

- Уфф! – всем телом вздрогнула Марина. - Напугал, чертяга!

- Он вас ждет, - вдруг сказал парень и вполне открыто и дружелюбно улыбнулся.

Он махнул рукой в сторону огненных всполохов. Мне показалось, что они стали заметно крупнее и даже немного ярче.

- Кто? - не понял Виталий.

- Кузнец. Он велел передать, что вы обязательно должны к нему зайти. Сказал, что у него есть кое-что важное, что он хотел бы вам сообщить.

- Пошли? - Марина тронула меня за рукав. - Интересно же, что он там нам расскажет. Да и так хотелось бы глянуть на него, кто это такой и почему сидит здесь в этом жутком, темном подвале.

- Ну уж нет! - я понял, что у меня полностью отсутствует желание знакомиться с кем бы то не было кто обитает в этом доме и, уж тем более, встречаться с каким-то полумистическим кузнецом.

Я обратился к Антону:

- Понимаешь, парень, мы пришли сюда делать свою работу - провести ревизию, составить схемы коммуникаций и планы этого подвального помещения. Подготовить смету, в конце-то концов! Сам понимаешь, что сделать это в такой темноте у нас не получится. Поэтому мы сейчас возвращаемся назад, уходим отсюда. Мы подготовимся лучше - протянем сюда электричество, возьмем с собой более надежное оборудование и пригласим с собой более опытных в таких делах людей.

Антон молчал, и, насколько я мог видеть в этом полумраке продолжал улыбаться. Это уже начинало бесить.

- Марина Владимировна, - обратился я к нашему экономисту. - Как вы думаете, ваш знакомый, тот что увлекается диггерством, сможет пособить нам в нашем последующем спуске в этот подвал? За вознаграждение, конечно. Я думаю ему будет интересно.

Марина секунду подумала и уверенно кивнула. Я понял, что моя идея пришлась ей по вкусу.

- Вот тогда мы с твоим кузнецом и пообщаемся, хорошо? - спросил я у Антона.

Парень на это равнодушно пожал плечами.

- Вот и славно, - обрадовался я. - Тогда пошли от сюда?

- Я вас здесь подожду, - вдруг сказал Антон и улыбнулся еще шире.

Мне почему-то очень сильно захотелось дать ему по шее, чтобы стереть с лица эту сраную улыбочку.

Антон шагнул в сторону и, скрестив на груди руки, правым плечом облокотился на стену.

- Ты, наверное, не понял, - я попытался говорить максимально дружелюбно. - Мы вернемся сюда не сегодня. Возможно через два, а то и через три дня. Не будешь же ты ждать нас здесь столько времени?

- Я дождусь.

- А как же твоя мама? - попытался я прибегнуть к столь весомому аргументу. - Она же когда проснется наверняка сильно расстроится, увидев, что тебя нет, что ты ушел.

- Не проснется, - спокойно и уверенно выдал наш провожатый, продолжая безмятежно улыбаться. - Я обо всем договорился – беспокоится не стоит.

- Чего? - это уже влезла в разговор Марина, проявляя искренний интерес.

- Я, как и обещал, вернул кузнецу его молот, а он мне за это исполнил мое самое сильное желание. Я рассказывал ему, что устал ухаживать за мамой, что и она уже тоже очень устала болеть. А сейчас кузнец сказал мне, что услышал меня и что с этой самой минуты я могу считать себя свободным. Сказал, что моя мама умерла.

- Чего? - уже тише повторила девушка.

- Это, на самом деле даже хорошо, - Антон выглядел счастливым и мысль о его безумстве вдруг резко ворвалась в мое сознание. - Мама очень давно болела. У нее даже ноги перестали слушаться и однажды начали быстро чернеть. А это очень плохо, когда человек гниет. Ему очень больно и повсюду в квартире появляется плохой запах. Приходится все время проветривать и брызгать освежителем воздуха...

- И поэтому ты остаешься? - прервал я разглагольствования парня, у которого, похоже, окончательно сорвало крышу.

Тот уверенно кивнул.

- Ну тогда мы пойдем. Ты, если хочешь, оставайся, но я тебя предупредил - рано нас не жди.

И я аккуратно, но настойчиво подтолкнул своих коллег к выходу, к трем ступенькам, что вели в узкий, темный коридор.

- Я вас подожду, - послышалось мне в спину.

Я отчетливо представил себе, как этот придурок продолжает старательно давить на своем лице довольную лыбу.

"Ну-ну, - пришло мне в голову. - Посмотрим насколько тебя хватит и как долго ты простоишь здесь в полной темноте и в гордом одиночестве!".