Сообщество - CreepyStory

CreepyStory

16 499 постов 38 909 подписчиков

Популярные теги в сообществе:

159

Итоги конкурса "Черная книга" от сообщества Крипистори

Дорогие наши авторы, и подписчики сообщества CreepyStory ! Мы рады объявить призеров конкурса “Черная книга"! Теперь подписчикам сообщества есть почитать осенними темными вечерами.)

Выбор был нелегким, на конкурс прислали много достойных работ, и определиться было сложно. В этот раз большое количество замечательных историй было. Интересных, захватывающих, будоражащих фантазию и нервы. Короче, все, как мы любим.
Авторы наши просто замечательные, талантливые, создающие свои миры, радующие читателей нашего сообщества, за что им большое спасибо! Такие вы молодцы! Интересно читать было всех, но, прошу учесть, что отбор делался именно для озвучки.


1 место  12500 рублей от
канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @G.Ila Время Ххуртама (1)

2 место  9500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @Drood666 Архивы КГБ: "Вековик" (неофициальное расследование В.Н. Лаврова), ч.1

3 место  7500  рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @KatrinAp В надёжных руках. Часть 1

4 место 6500  рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @Koroed69 Адай помещённый в бездну (часть первая из трёх)

5 место 5500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @ZippyMurrr Дождливый сезон

6 место 3500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @Skufasofsky Точка замерзания (Часть 1/4)

7 место, дополнительно, от Моран Джурич, 1000 рублей @HelenaCh Жертва на крови

Арт дизайнер Николай Геллер @nllrgt

https://t.me/gellermasterskya

сделает обложку или арт для истории @ZippyMurrr Дождливый сезон

Так же озвучку текстов на канале Призрачный автобус получают :

@NikkiToxic Заповедник счастья. Часть первая

@levstep Четвертый лишний или последняя исповедь. Часть 1

@Polar.fox Операция "Белая сова". Часть 1

@Aleksandr.T Жальник. Часть 1

@SenchurovaV Особые места 1 часть

@YaLynx Мать - волчица (1/3)

@Scary.stories Дом священника
Очень лесные байки

@Anita.K Белый волк. Часть 1

@Philauthor Рассказ «Матушка»
Рассказ «Осиновый Крест»

@lokans995 Конкурс крипистори. Автор lokans995

@Erase.t Фольклорные зоологи. Первая экспедиция. Часть 1

@botw Зона кошмаров (Часть 1)

@DTK.35 ПЕРЕСМЕШНИК

@user11245104 Архив «Янтарь» (часть первая)

@SugizoEdogava Элеватор (1 часть)
@NiceViole Хозяин

@Oralcle Тихий бор (1/2)

@Nelloy Растерянный ч.1

@Skufasofsky Голодный мыс (Часть 1)
М р а з ь (Часть 1/2)

@VampiRUS Проводник

@YourFearExists Исследователь аномальных мест

Гул бездны

@elkin1988 Вычислительный центр (часть 1)

@mve83 Бренное время. (1/2)

Если кто-то из авторов отредактировал свой текст, хочет чтобы на канале озвучки дали ссылки на ваши ресурсы, указали ваше настоящее имя , а не ник на Пикабу, пожалуйста, по ссылке ниже, добавьте ссылку на свой гугл док с текстом, или файл ворд и напишите - имя автора и куда давать ссылки ( На АТ, ЛИТрес, Пикабу и проч.)

Этот гугл док открыт для всех.
https://docs.google.com/document/d/1Kem25qWHbIXEnQmtudKbSxKZ...

Выбор для меня был не легким, учитывалось все. Подача, яркость, запоминаемость образов, сюжет, креативность, грамотность, умение донести до читателя образы и характеры персонажей, так описать атмосферу, место действия, чтобы каждый там, в этом месте, себя ощутил. Насколько сюжет зацепит. И много других нюансов, так как текст идет для озвучки.

В который раз убеждаюсь, что авторы Крипистори - это практически профессиональные , сложившиеся писатели, лучше чем у нас, контента на конкурсы нет, а опыт в вычитке конкурсных работ на других ресурсах у меня есть. Вы - интересно, грамотно пишущие, создающие сложные миры. Люди, радующие своих читателей годнотой. Люблю вас. Вы- лучшие!

Большое спасибо подписчикам Крипистори, админам Пикабу за поддержку наших авторов и нашего конкурса. Надеюсь, это вас немного развлекло. Кто еще не прочел наших финалистов - добро пожаловать по ссылкам!)

Итоги конкурса "Черная книга" от сообщества Крипистори
Показать полностью 1
166

Темнейший. Глава 39

Обратный путь оказался напряжённей, чем все лесные побоища вместе взятые. Нужно было добраться до имения в самые кротчайшие сроки, пока трупы совсем не сгнили, поэтому шли без ночёвок – на одних лишь бодрящих отварах. Благо, погода была прохладная. И всё равно – трупная вонь нарастала с каждым чёртовым днём. Камил закрыл каждому мертвецу лицо тканями, чтобы прохожим не были видны трупные окоченения и стеклянные глаза.

Едва Камил замечал вдалеке идущие навстречу караваны – сразу прятал «гниющих» в лесу. Поэтому многочисленными повозками управляли только «высушенные». Хорошо ещё, что по людному Тракту не пришлось идти слишком долго – с него они ушли в первый же день пути. На Тракте было опасней всего, а на второстепенных дорогах будет всё же легче.

Все товары Камил прикрыл шатровыми тканями, чтобы никто не видел перевозимых пряностей – их перевозили не так уж часто, поэтому весть о перебитом караване с пряностями неизбежно насторожит каждую собаку; и видевшие Камила путники тут же всё разболтают, начнётся преследование… Уходить нужно было стремительно, в особой спешке, пока не явились патрули.

Где начинались луга и поля, простор – там Камил держал «гниющих» на приличном расстоянии от своего каравана. Но когда начинался густой лес, то приходилось выводить всю эту толпу к дороге. И опасаться при этом внимания каждого встречного. Если же вести мёртвую дружину через чащобу и бурелом, то Камил точно потеряет пару дней пути. Тогда тела подпортятся. А ведь мертвецы утрачивают свою боеспособность с каждой минутой.

Приходилось вести их по дороге, постоянно пребывать в напряжении и внимательно поглядывать по сторонам, чтобы вовремя скрывать «гниющих» в лесу. Тем не менее, Камил останавливал каждый встречный караван и интересовался, чего везут купцы, иногда предлагая торговлю. Особенно его интересовали караваны, перевозившие соль. Её он покупал вместе с телегами.

-- Куда вам столько соли? – удивлялись торговцы.

-- Мои земли ограбили разбойники, -- жаловался Камил. – И отняли у крестьян практически всё… Поэтому я и запасаюсь различными припасами. Чтобы выручать своих смердов, которые могут помереть с голодухи. Такой вот я заботливый правитель. Мой главный порок – не иначе.

И указывал на свои многочисленные повозки, в которых, якобы, он вёз скупленные по пути припасы у всех встречных торгашей.

-- С вами очень приятно иметь дело! – улыбались торговцы, пересчитывая монеты, обрадованные тем, что им не придётся лезть в дальние города и деревни, чтобы всё распродать.

-- Заезжайте и к нам в гости, в земли Миробоичей, -- приглашал Камил. – Буду рад вести с вами торговлю!

-- Опасны ваши земли… -- отвечали купцы. – Слишком много разбойников водится.

-- Скоро я исправлю эту ситуацию, -- обещал Камил. – И тогда пути станут безопасными.

-- Очень надеемся, Ваше Благородие…

Камил мог бы их всех ограбить, но не решался. Слишком большой риск. Он ещё не знал, как власти отреагировали на выдающееся ограбление богатого каравана. Но подозревал, что дружины могли начать прочёсывать леса и дороги. И если по пути он ограбит ещё парочку караванов, тогда патрулям будет понятен маршрут грабителей. Область их поиска существенно сузится. А это поставит Камила в опасность. Да и, пока имелись небольшие денежные излишки, он приобретал необходимые товары. В основном соль для высушивания мертвецов. Стоила она не так дорого, особенно потому, что купцы всегда хотели поскорей продать товар. Камил приобрёл и немного железной руды для ещё одного тяжеловесного латного комплекта. Его Камил намеревался поручить выковать своему кузнецу.

Вся соль была скуплена у повстречавшихся караванов. Но все они были мелкими – крупные караваны обычно ходят по Тракту, а не по дорожкам среди захудалых баронств… Камил скупал соль у крестьян в попутных деревнях, обменивал на пряности – чужие смерды отдавали свои излишки с особой радостью за столь редкие товары. А на территории своих баронств Камил у крестьян соль отнимал, пользуясь своей властью, не отдавая ничего взамен.

И всё же соли не хватало. Судя по предварительным подсчётам – для доброй половины мертвецов. И тянулись за дружиной полчища мух, откладывающих в мертвецов личинки. Тела постепенно портились…

К имению Камил добрался за трое суток непрерывного марша, кони выбились из сил. Он дождался, пока стемнеет, пока все уснут. Съездил к воротам, поговорил с Ларсом, чтобы тот озадачил караульных каким-нибудь «срочным» делом. И, пока никто не видит, быстро провёл всю свою мёртвую дружину в подземелье.

Впервые за многие десятилетия конюшни родового имения Миробоичей наполнились таким количеством лошадей… Работяг разбудили, чтобы те занялись сортировкой богатств, чтобы помогли конюхам.

На вопросы конюхов, работяг и дружинников, где Камил всё это раздобыл, он отвечал, что приобрёл на деньги из своей казны. Только Ларсу рассказал всю правду. Во всех подробностях, чтобы вызвать восхищение у своего воспитателя. Но тот лишь нахмурился. Жестокости он не приветствовал, пусть даже и в таком безвыходном положении. Он считал, что грабить нужно было князя Искро, а не купцов.

-- Надеюсь, ты скрыл все следы? – спросил он, шагая за Камилом к подземелью. – Убрал верёвки? Негодные для «поднятия» трупы на деревьях так и остались висеть? А вёдра, куда стекала кровь?... Ты стёр символы с земли, в конце концов?

Камил потупил взгляд. Он слишком сильно торопился в ту ночь, слишком торопился поднять побольше мертвецов, набить плотней повозки драгоценностями и поскорей удрать… И о том, чтобы замести к утру все следы он даже не подумал.

-- Чёрт возьми, Камил, -- вздохнул Ларс. – Нужно было и мне ехать... Нам остаётся надеяться, что тот лагерь будут осматривать последние тупицы. Которые ничего не поймут, кроме того, что караван ограбили. А если найдётся умник, который присмотрится внимательней? Что тогда? По всей Горной Дали начнут искать некроманта?

-- Всё равно никто не верит в некромантию, -- возразил Камил. – Но я согласен. Я поступил исключительно глупо.

-- Хорошо ещё, что по пути сюда никто не разоблачил твоё мёртвое войско, -- покачал головой Ларс. – Про некромантию ты, конечно, прав. Отчасти. Ещё бродят по миру сказки об армиях мёртвых. И найдётся немало деревенщин, которые в них верят. А если пойдёт слушок, то за дело возьмётся Святой Престол. Ты же сам помнишь, как закончил свою жизнь Готам… И как перед его костром расхаживал щеголеватый виконт?

-- А в Горной Дали нет никаких орденов по борьбе с… подобными вещами? Неужели этим промышляют только в Престоле?

-- У нас с подобными вещами борются, как придётся. Я не слышал об орденах в Горной Дали. И нигде в Царстве. Потому что чудовища, всё-таки, остаются в своих лесах и редко из них выходят к городам...

-- Полагаю, в Царстве это никому и не было нужно. Ведь Царство и армии нежити – это вещи тесно взаимосвязанные.

-- Но не в наши времена. Может, когда-то в прошлом… Народ боится мертвецов. И я опасаюсь, Камил, что эту чудовищную вонь от твоих гниющих солдатиков учуют жители. Я удивлён, что они ещё не проснулись от рвоты. Сам едва удерживаюсь. Какая же вонь…

-- Вонь? – удивился Камил. – Вроде не особенно…

-- Ты принюхался. Если бы чуял до сих пор, то не стал бы тащить их в поместье.

-- Ну, теперь уже деваться некуда. Они в подземелье. Надеюсь, осенние ветра к рассвету очистят мой замок от запахов...

Соли требовалось очень много. На всех «поднятых» не хватит. Отправиться в спешке искать караваны? Скупить побольше телег?.. Тогда уйдёт слишком много времени. А если прочесать свои деревни и отнять у крестьян всю соль? Вряд ли смерды останутся после такого довольными. Но такой ход тоже отнимет слишком много времени. Да и, кто знает, наберётся ли тогда нужное количество.

Предки умели мумифицировать чудовищ неким особенным способом. Но где же найти тот самый трактат? Есений определённо что-то такое нашёл, ведь он успел позаботиться о Химере. Но библиотека очень велика. И поиски этого трактата могут занять несколько дней, тогда как каждый час – на вес золота. В вещах Есения Камил ничего больше не отыскал. Кроме того, могло вдруг оказаться, что для тех способов мумификации необходимы ингредиенты, которых поблизости не достать.

И что теперь? Половине раздобытых мертвецов сгнить? Все труды к праху? Никакой гигантской мёртвой дружины у него не будет? Камилу было очень жалко терять столько «поднятых». Из-за какой-то гнили…

Первым делом он заставил мертвецов перетащить в подземелье почти всю имевшуюся соль – оставив лишь немного для кулинарных и ремесленных нужд. Мертвецы раскидали всю эту соль посреди самого сухого коридора. Выровняли высыпанные кучи по необходимой толщине. И улеглись в этот слой. Зарылись, пригладившись сверху. Больше никаких подготовок не нужно было проводить. Мертвецы выпотрошили себе внутренности самостоятельно, ещё по пути – получилось не аккуратно, рвано, но зато Камилу не пришлось самому возиться в этой тухлой и мерзкой каше.

Мастерить на каждого мертвеца отдельное корытце было бессмысленно – в таком случае соли уходило даже больше. Хоть на каждого мертвеца должно было приходиться строго определённое количество соли – иначе она имела свойство взмокать. Тогда соль переставала вытягивать из тела влагу.

Соль, купленная у караванов. Соль, изъятая с деревень. И та соль, которую разбойник привёз из разграбленной Асупом деревни, из «схрона» -- хоть оттуда много соли пропало… Всего этого хватило на большее количество мертвецов, чем Камил рассчитал изначально. Места не досталось всего пятнадцати мертвецам. И то – Камил решил пожертвовать местом для пяти мертвецов ради одного мёртвого коня. Для этого скакуна Вальдемар и Рыжий сколотили большой отдельный П-образный короб.

Лиза, увидев посреди двора вернувшегося Камила, тут же набросилась на него со страстными объятиями и поцелуями, абсолютно без стыда перед снующими рядом служанками. Говорила, что чертовски соскучилась. Тянула в сторону опочивальни – и это когда у Камила не было времени на развлекушки! И всё же, когда красавица заигрывающе обнажила, задрав платье, бёдра, бледные, как снег, он поддался соблазнам. Что это на неё нашло? Никлот исправно подавал ей колбочки, поэтому вряд ли Лиза была голодна до «слёз». Похоже, дурёха действительно соскучилась по нему, вполне себе искренне! За все эти дни Камил даже успел позабыть, что такое женское тепло. Перед глазами постоянно маячили только разлагающиеся трупы, а в голове мелькали мысли только об опасностях, царящих всюду.

Они уединились в покоях, на мягкой и уютно кровати. Лизу поначалу смутили трупные запахи, которыми пропитался Камил. Смутили, но не отпугнули. Даже наоборот. Как-то прибавили рьяности и страсти.

Когда Камил закончил, когда вышел из спальни, то почувствовал, как сильное напряжение, преследовавшее его в последнее время, исчезло, растворилось, рухнуло – скрылось где-то в чреве Лизы. В голове прочистилось, посвежело, напряжение более не сужало поля зрения. Тогда из головы и посыпались хорошие идеи.

Камил вдруг осознал, что чрезмерно сосредоточился на лишь одном способе мумификации, что слишком привык полагаться на трактаты, не приводя в движение свои собственные мысли. Правильно писали древние философы, что постоянное чтение отнимает у разума всякую гибкость!… Если Камил будет постоянно стягивать отовсюду к себе в поместье целые караваны с солью, то неизбежно пойдёт молва, слухи. Возможно, в конце концов, поднимется некоторая шумиха. А ведь самое главное это чтобы плоть не портилась, верно? Чтобы гниение замедлилось. Хотя бы временно, пока сушится первая партия «поднятых». Как же люди заботятся о наиболее лучшем сохранении продуктов? Например, мяса? Ведь мертвецы – это то же самое мясо. На этот вопрос лучше всего могли ответить вовсе не древние запылившиеся книги. А кухарки.

Камил наведался к Дарье, главной кухарке. И выведал у неё всё, что она знала о тонкостях вяления, сушки и маринования. Дарья сильно удивилась новым интересам милорда, а Камил удивился, что всё это время смотрел на способы мумификации настолько однобоко. Всё-таки, способы разрешения, казалось бы, непобедимых проблем, всегда лежат поблизости! Просто мы не всегда их способны разглядеть.

Оставалось теперь придумать, как бы применить все эти методы не к маленьким кусочкам еды, а к большим и, порой, здоровенным мертвецам. Способов имелось множество. Какой из них вернее всего?

Потешней всего было бы применить к мертвецам варку в сахарном сиропе. Однако Камил сомневался, что после такой варки мертвецы будут в состоянии двигать своими мускулами. Большой жар разварит и размягчит их мясо, сварит и все нервы. Значит, обжаривание, варка и прочие раскалённые способы не подходили.

А если применить холодные способы? Заморозить трупы при помощи символов Изнанки? Наверняка такие символы существуют, ведь есть же символы, разжигающие пламя! Можно было попытаться. Это позволило бы потянуть некоторое время. Но тогда мертвецы будут постоянно оттаивать. И Камил устанет бегать в подземелье и обратно, чтобы вновь заморозить тела.

Маринование тоже, казалось, плохо подходило. Этот способ размягчал мясо. А что будет с мертвецами, если они станут нежнее? Утратят ли боеспособность? Точно одно – они не сильно потеряют в весе, а, значит, выиграют в силе ударов. Тем не менее, такого количества уксуса, чтобы приготовить пятнадцать мертвецов, у него в поместье не имелось. Но Камил решился на эксперимент и таки «замариновал» самого хилого мертвеца, которого было не жалко.

Ещё Камил слышал, как упавшие в торфяные болота старинные люди сохранялись даже спустя многие сотни лет. Но это был слишком, как казалось Камилу, рискованный способ. А если сгниют?.. Да и вообще, следовало бы наведаться когда-нибудь на такие болота, где раньше происходили великие сражения. Может, найдётся чего интересного...

Лучше всего на роль нового способа подходила сушка. Только вот солнце в этих краях не палящее. И воздух осенью влажный, не сухой. А если разводить необходимые температуры искусственно, то уйдёт очень много дров. Впрочем, дрова не были проблемой – вокруг поместья лесов располагалось превеликое множество. Но всё равно тогда возникал другой вопрос – где же построить «сушилку»? Строить её посреди поместья было бы крайне опрометчиво. Оставалось только подземелье…

И тогда Камил стал думать, в какой части подземелий было бы лучше всего устроить «сушилку». И думать, как бы отводить от неё дым, чтобы самому и не задохнуться. Для разведки подземелий Камил приделал к одному и мёртвых псов факел. Прилёг прямо на границе символов, преграждающих путь древним чудовищам – чтобы суметь забраться максимально глубоко. Уснул, вышел из тела и вселился в мёртвого пса.

Чудовища не могли догнать псину – они куда медленней. Поэтому особой опасности не представляли. Главное было не прозевать момент, когда довольно тихий и скрытный Шестирукий выпрыгивает из темноты, размахивая своими саблями. А вот цокот копыт Кентавра и грохот горы его железа были слышны издалека.

И Камил всё носился по коридорам, по комнатам, галереям, подбирая подходящее место. И, каково же было его изумление, когда он вдруг обратил своё внимание на просторную залу. С чёрными от древней копоти стенами; с дырами в потолке, в которые мог бы уходить дым – куда-то на поверхность; со специфическими пазами в стенах, с приделанными к стенам цепями и крюками… А на полу едва заметно просматривались старинные следы от символов Изнанки – от «поднимающих» символов!

Не может быть!

Древние Миробоичи уже озаботились созданием целой подземной «коптильни»! И как же раньше Камил не осознал истинного предназначения этой залы?! Только когда мысль его пошла тем же путём, что и у предков, только когда он подумал поискать наиболее подходящее место – он обнаружил в подземельях комнату, в которой могло одновременно сушиться и коптиться, по приблизительным меркам, до пятидесяти мертвецов!

Когда Камил вернулся обратно, в своё тело, то очень сильно хохотал. «Копчёная дружина»! Гениально! Копчение и сушка – один из методов, которые применяли его предки! А, значит, это действительно надёжные способы и Камил мыслил в верном направлении, что льстило особенно сильно. Помимо всего прочего, в той зале можно было сушить и уже использованную соль, впитавшую в себя трупные соки… Пришлось дурить древних чудовищ, заманивать их в далёкие коридоры. В то же время сам Камил, под прикрытием могучей и многочисленной мёртвой свиты для подстраховки, выбрался к коптильне, миновал её, углубившись в коридоры на достаточное расстояние. И нарисовал новый, преграждающий путь, символ – на достаточном от коптильни расстоянии, чтобы нельзя было услышать пенье Шестирукого. Символ сработал, застопорив творенья предков, преградив им путь невидимой стеной. И тогда Камил приступил к делу…

***

Спасибо огромное за вкусные доны и допмотивацию!)))

Илья Олегович 2345р «Посоветуй книги по похожей тематике!)» Ответ: «По какой именно, у меня просто много тематик, от хорроров, до фэнтези) Потому посоветую всё подряд. Итак. «Тёмная сторона медали» Мусанифа и ещё 2 последующих книги проды — любимые мои книги в прицнипе. Про ГГ злодеев. Мусаниф вообще качественно умеет в ЭПИК. «Гарри Поттер и Методы Рационального Мышления» — тоже топ книга, толстая, но я внезапно для себя впал в запой. «Украинский вояж» — это чернушный боевичок, если ты имел в виду тематику «Спасителей»; «Оборона дурацкого брода»; «Штамм Андромеда» Крайтон; «Короли Пустынники»; «Наёмный убийца» Грем Грин; «Чёрный обелиск». На «Темнейшего» сильное влияние оказал В.Ян «Батый», «К последнему морю»; и всем известная манга «Берсерк». Все эти произведения, так или иначе, оказали влияние на моё творчество и, прочитав их, вы можете даже подметить, что именно я взял от каждой этой книги.

Сергей Лукьянчиков 500р

Анастасия Михайловна 500р «За мурашки коммунизма в крутом мире»

***

Мой паблик ВК: https://vk.com/emir_radriges

Мой телеграм канал: https://t.me/emir_radrigez

«Темнейший» на АТ: https://author.today/work/316450

Показать полностью
54

Чердак. Глава 3/23

UPD:

Чердак. Глава 4/23

Чердак. Глава 5/23

Чердак . Глава 6/1/23

Чердак. Глава 6/2 /23

Чердак. Глава 7/23

Чердак. Глава 8/23

Чердак. Глава 9/23

Чердак. Глава 10/23

Чердак. Глава 11/23

Чердак. Глава 12/23

Чердак. Глава 13/23

Чердак. Глава 14/23

Чердак. Глава 15/23

Чердак. Глава 16/23

Чердак. Глава 17/23

Чердак. Глава 18/23

Чердак. Глава 19/23

Чердак. Глава 20/23

Чердак. Глава 21/23

Чердак. Глава 22/1/23

Чердак. Глава 22/2/23

Чердак. Глава 23/23 (финал)

Чердак. Глава 1/23

Чердак. Глава 2/23

Пребывая в хорошем расположении духа, Эльвира Павловна была довольна уборкой Насти и Людкой, купившей на птичьем рынке хороших животных на корм. Об этом Эльвира Павловна сама себе напоминала за трапезой, жадно расправляясь с огромным количеством еды на столе. Тем и оправдывая свою нынешнюю щедрость: вытряхнула в миску остатки оставшейся на тарелке творожной запеканки, к явной радости деда Мирона. Он быстро заграбастал подачку и спрятался за занавеской от презрительного взгляда Эльвиры Павловны.

Не смотреть хозяйке в лицо стало давней привычкой деда Мирона. Там, за занавеской, хоть внутренне и ожидая её злого окрика или еще какой пакости, он ел, вопреки всему не торопясь, наслаждаясь каждым кусочком тёплой, тающей во рту запеканки. Уж очень было вкусно и непривычно есть что-то свежее.

Эльвира Павловна наконец-то наелась и, зацокав каблуками домашних туфель, покинула кухню.

На глазах от облегчения у деда Мирона неожиданно выступили непрошеные слёзы.

Доев запеканку, он выдохнул, затем закрыл глаза, снова погружаясь в воспоминания, отрешаясь от вонючего матраса под ногами, от затхлого сухого воздуха под раковиной.

Там, в мыслях деда Мирона, как наяву светило солнце, ласковое, нежное, яркое. Вот снова на его глаза выступают слёзы. Память, словно издеваясь, возвращает деда Мирона туда, где ему было больно.

Он пришёл в себя, резко очнувшись с тяжёлой головой и едва разлепляя глаза. Слабость во всём теле была такая, какой с Мироном не приключалось прежде, даже на самой тяжёлой работе, даже во время сенокоса и уборки урожая в колхозе.

Он тихонько покачал головой. Картинка перед глазами медленно и нехотя обретала резкость. Стены вокруг украшали светло-розовые обои в мелкий цветочек. Жёлтый деревянный пол под ногами совершенно ему незнаком… Его босые ноги. Хм.

Мирон слегка поднял голову, проморгался, прищурился и наконец, различил свои руки с иголкой в венах и треножник капельницы рядом. Тревожно забухало в висках, вдруг стало сухо во рту, он начал было кричать: «Помогите!», но вырвался лишь хрип - и снова на глаза набросила своё плотное покрывало темнота.

Мирон снова открыл глаза, промаргиваясь, всё ещё не понимая, где находится, потому что, кроме слабости, в довесок сильно кружилась голова, и хотелось пить. Поэтому он не сразу заметил моложавую женщину, где-то за сорок, сидящую на стуле, забросив ногу на ногу.

Он успел рассмотреть красивое голубое платье под белым меховым жилетом из овчины, туфли на плоской подошве, стройные лодыжки. Затем услышал покашливание и посмотрел на её властное, когда-то очень красивое и всё ещё породистое лицо, а встретившись взглядом – неожиданно узнал эти голубые, пронзительные в своей внутренней силе глаза ведьмы.

Она улыбнулась и заговорила, а Мирон, совершенно растерявшись, потерял дар речи:

- Ну, что, как думаешь, с тобой делать будем, а, любовничек?

Ведьма посмотрела пристально и оценивающе как на племенного быка, облизнув напомаженные ярко-красные губы, - и вдруг перешла на хриплый шёпот:

- Есть у меня к тебе сугубо деловое предложение…

И от изменившегося её голоса и таившегося в нём откровенного намёка Мирона бросило в жар от смущения. Он задрожал от накатившего резкого отвращения как к ведьме, так и к себе за такую необъяснимую реакцию на её голос. Наконец ведьма поднялась со стула, тем самым освобождая Мирона от наваждения. Он медленно покачал головой…

- Не глупи, любовничек, подумай, если жизнь дорога… Даю тебе время до моего возвращения… - Хриплый, с чувственным подтоном шёпот резко сменился на холодный тон, и по телу Мирона побежали мурашки.

Он задрожал, как от порыва ледяного ветра. Мирону стало совершенно не по себе. Былая, словно взявшая паузу, дурнота мгновенно ещё больше усилилась.

Он тяжело дышал, пытаясь не потерять сознание. Оттого, наверное, и не увидел, как ведьма ушла. Только услышал, словно, издалека, колючий, полный едкости смешок, затем щёлкнул дверной замок.

После упражнений с Эльвирой Павловной в последнее время Настя еле поднималась с пола, настолько сильно уставала и всегда тяжело дышала, а вот Эльвира Павловна – той словно все эти физические нагрузки были нипочём.

К тому же она ещё над Настей в открытую посмеивалась, безо всякого стеснения и снисходительно советовала повесить замок на холодильник или лучше заклеить на ночь рот.

Настя хозяйские уколы и насмешки терпела. А что ей ещё оставалось? Хоть вся и кипела внутренне, но так, чтобы ненароком не выдать себя, мысленно матюгнувшись. Затем считала про себя до десяти и дожидалась, когда Эльвира Павловна уйдёт принимать душ. А потом наводила в гимнастической комнате порядок, думая о своём, но чаще всего о мести Эльвире Павловне, ведь та, как никто в жизни Насти, этого заслуживала. Пусть намеченные планы в этом направлении и не сбывались, но она не отступала.

Вот только Людка, знавшая о планах подруги совсем не много, так сильно опасалась гнева вездесущей Эльвиры Павловны, что давно заклинала отступить, всё бросить, не то прогорит, обернётся месть Насти против неё самой и её, Людку, за собой потянет. Не забывая при этом напомнить о прошлых проступках и последующем страшном хозяйском наказании.

Людка, она ведь такая легковерная и согласная на всё, лишь бы просто жить в сытости и ни о чём больше не беспокоиться. Поэтому Настя и говорила подруге, убеждая, что планы свои отменила, что одумалась на старости лет… А Людка… эх, Людка верила.

Хоть и разные характером и внешне они с Людкой, но Настя такой незамысловатой дружбой дорожила и любила подругу как сестру…

Эльвира Павловна прошлась по квартире, ещё раз оглядела собственные владения. Тщательно проверив наличие пыли и прочих недоделок в уборке и не обнаружив искомого, удовлетворённо хмыкнула.

Запертые в клетках кролики и куры затихли при её появлении, как единожды звякнула цепь на кухне: то, услышав цокот её каблуков по полу, затаился в своём закутке Мирон.

Вспомнив про него, она криво усмехнулась, качая головой, потому что Мирон в прошлом заинтересовал её не на шутку. Да что сказать… Она в него практически влюбилась.

Давным-давно Мирон был очень привлекательным мужчиной, с гривой пшеничных волос, широкими плечами и жилистым телом человека, привыкшего к тяжёлому труду, а ещё у него оказалась великолепная сила воли, и её так трудно было не то что подавить, а именно сломать... Эти попытки приносили Эльвире Павловне настоящее наслаждение и азарт.

Она ещё раз покачала головой, отгоняя прочь ставшими вдруг горькими и противными воспоминания, в которых так и осталось до сего дня жить разочарование, ведь Эльвира Павловна очень надеялась на взаимность. Потому что считала себя по-настоящему красивой женщиной: всегда видела восхищение в глазах многих других мужчин, с кем при желании раньше крутила…

Вот только этого желаемого восхищения никогда не было в глазах Мирона. В них она видела только лютую неприязнь и такую пробирающую до глубины души ненависть, что Эльвире Павловне становилось сильно неприятно. Так что она всё чаще просто оставляла его, опоенного эликсиром, вызывающим плотское желание, в одиночестве мучиться.…

Только это и доставляло Эльвире Павловне невероятное, по ощущениям – на грани экстаза, садистское удовольствие, а ещё ей нравилось то, как терзалась Настя, ведь она его тоже любила, хоть и пыталась скрывать, делая вид, что смирилась…

Эльвира Павловна с удовольствием оглядела себя в зеркале трельяжа, радуясь стройности и всевозрастающей моложавости, усмехнувшись и мысленно подстёгивая себя: мол, то ли ещё будет, а? Любование собой снова вернуло ей былое хорошее расположение духа. И сразу захотелось принарядиться, накраситься и пройтись по магазинам, выбрать для себя любимой все, что по душе придётся.

Эльвира Павловна подмигнула себе в зеркало, широко улыбнулась предстоящим покупкам и пошла в спальню, решив, что все остальные дела на сегодня можно сделать позднее.

Настя проверила, как там Людка: та спала в своей квартире, похрапывая на диване с раскрытым журналом по основам рукоделия. Значит, ещё полтора часа, как минимум, она может потратить на собственное усмотрение, никто не помешает. Как раз десять минут назад Эльвира Павловна предупредила, что уходит, и назначила Настю за главную, наказав обязательно плотно покормить тварь в её отсутствие, прекрасно зная страх служанки перед чудовищем.

Настя вздохнула, в который раз признавая, что Эльвира Павловна всё ещё злится за любовь Мирона к ней. Всё ещё не простила, что тот вопреки всем её ухищрениям не выбрал красавицу хозяйку, а предпочёл её, Настю.

Она заботливо накрыла Людку пледом и покинула квартиру, всё же решив сначала исполнить приказ хозяйки и покормить чудовище, затем обойти дом по периметру: проверить ловушки на животных. Эх, видимо, в который раз из-за своей старческой медлительности придётся отложить личные дела до глубокой ночи.

Мирон сразу понял, на что намекает ведьма, это было ясно без слов по её взгляду, смотрела она жарко и пристально и едва не облизывалась при этом. И чувствовалось, что такая женщина отказа не приемлет. Этой себялюбивой ведьме, если субъективно брать в расчёт её породистую и довольно привлекательную внешность, возможно, мужчины действительно и не отказывали. Но он-то не таков. Он, Мирон, искренне влюблённый мужчина, и пусть и красивая, но ведьма вызывает в нём только гадливое чувство отвращения и страха, будь она неладна.

Он снова подёргал связанные верёвкой запястья и лодыжки, напрасно потратив и без того слабые силы. Крепких пут не разорвать, а есть, к слову, ему хотелось всё сильнее, как и пить – просто невыносимо.

Вот интересно, сколько он уже находится здесь и будет ли его искать хоть кто-нибудь? Мирон тяжело вздохнул.

Оглядел в энный раз свою темницу: маленькую комнату без окна, с обоями в мелкий цветочек, лампу с абажуром на потолке и деревянный стул со спинкой, к которому он был привязан, отметив, что капельницу уже убрали.

Затем мысленно представил, что мог бы попробовать раскачаться на стуле и упасть на пол. И сразу задал себе вопрос: и что будет тогда? Шансов, что этот крепкий с виду стул под ним сломается, очень мало, а лежать на полу окажется ещё неудобнее и унизительнее, когда ведьма снова сюда придёт. Вот в этом Мирон был стопроцентно уверен, поэтому он снова вздохнул и закрыл глаза, решив просто отдохнуть.

Настя спускалась по деревянной, скрипящей на каждом шагу лестнице подъезда, а по пути смотрела по сторонам, невольно задерживая взгляд на пустующих квартирах. Воспоминания лезли в голову сами: вот здесь жила настырная и вредная характером бабка Мартынова, с ней, к слову, Эльвира Павловна разобралась первой, а потом пришлось так же разбираться с приехавшей сюда внучкой.

Сразу мысленно Настя сделала себе пометку, чтобы, когда освободится, записать воспоминание на диктофон в телефоне.

«Так, хватит сейчас отвлекаться, а ну-ка соберись», - встряхнулась Настя и, наконец, вышла из подъезда.

На улице моросил дождь, холодный, противный и мелкий, готовый вот-вот пойти вперемешку со снегом. Куда там сейчас искать птиц в кормушках в кустах! Но обойти нужно. Мало ли кто, да хоть из воронья, клюнет на наживку и пойдёт на корм твари?

Эльвира Павловна если увидит, что «добро из живности» в ловушке пропало и просто сдохло, отлупит немилосердно.

Настя поёжилась, жалея, что не надела тёплую болоньевую куртку с капюшоном, а накинула тонкую, хоть и длинную, но холодную, закрывающую бёдра ветровку.

Короткие волосы быстро намокли. Дождь попадал на лицо, стекал каплями по носу, пришлось ускориться, наклонив для этого голову и из-за холода ссутулившись.

«Глупая, дурында! Только простыть не хватало!» - ругала себя Настя и быстро шла вперёд, крепче сжимая в руках в плотных перчатках прочную брезентовую сумку. Из такой (проверено!) ни одной птице, как и животному, не выбраться.

В кустах, в кормушке, Настя нашла вяло подёргивающуюся ворону: та, видимо, с голодухи, утратила чутьё и залетела в ловушку, где наелась корма со снотворным.

Птицу Настя отправила в сумку, затем, обойдя дом, проверила остальные кормушки, но больше ничего не нашла.

Ветер усиливался, и ещё больше похолодало. Теперь на щеки Насти вместе с дождевыми каплями всё чаще падали мелкие снежинки.

Она вздохнула и пошла к остановке. Там, по пути мимо жестяного, хлопающего на ветру забора, огораживающего «замороженный» строительный объект, находились пустые мусорные контейнеры, где Настя оставляла такие же пропитанные снотворным приманки для бездомных собак и кошек, потому что к дому, как он, считай, что опустел, никакие животные больше не приближались.

Видимо, чуяли своими инстинктами, что место опасное и плохое и, даже голодные, обходили дом стороной. Как Настя ни старалась прикармливать, не велись ни на мясо, ни на специальные корма.

Она снова вздохнула, вспоминая, что раньше с отловом животных было гораздо проще. Собаки и кошки водились у соседей, их дети тоже приносили домой и к дому котят и щенков, которые, хмыкнула про себя Настя, потом пропадали не без её участия.

Сейчас возле мусорных контейнеров ветер развернул миски с приманкой, смешал с дождевой водой и грязью.

«Вот неудача», - решила Настя, отмечая, что если день не задался изначально, то таким, увы, и останется.

К её удивлению, она обнаружила старую лохматую собаку прямо за мусорным баком, грязную и костлявую. Крякнув про себя, сняла перчатки и потрогала, чтобы определить, не околело ли животное. Собака была едва тёплой, такая загнется – не успеешь и до дома донести, и толку что с неё будет, но все же это лучше, чем ничего. Поэтому собаку Настя с осторожностью тоже забрала в сумку.

Затем посмотрела по сторонам на всякий случай. Не хватало еще, чтобы кто-то увидел, чем она занимается. Подобная оплошность случилась, когда ещё в самом начале служения Эльвире Павловне Настя по неопытности спалилась перед соседкой Мартыновой. Та, к несчастью, вставала ни свет ни заря и прогуливаться любила. Увидев Настю с бессознательной бродячей собакой, Мартынова сразу вопросами засыпала, пришлось соврать, что собаку поймала специально и в ветеринарную клинику собралась вести, прежде чем себе оставить…

Настя покачала головой, отгоняя неприятное воспоминание. Ведь соседка упёрлась рогом в своём неверии и обвинила Настю, что та собаку точно сдаст живодёрам, как минимум на шапку. И смотрела при этом грозно, словно всё знала наверняка.

Тогда пришлось действительно ехать в ветеринарную клинику с собакой, там тоже врать, что собаку нашла, и платить за услуги врача…

А соседке справку показывать, как и потом собаку на поводке… Вот же как она намаялась тогда. Даже искренне рада была, когда Эльвира Павловна своими методами расправилась с соседкой в первую очередь, видимо, и её терпение та тоже исчерпала.

Когда Настя возвращалась домой, совсем стемнело, и начался сильный мокрый снег.

Эльвира Павловна вернулась домой жутко довольная как выгодными покупками в универмаге и торговом центре, так и просто так от поднявшегося, как всегда бывало в таких случаях, настроения.

Она расхаживала по квартире, примеряя новые наряды: цветные и модные юбки, платья и блузки, подбирая под каждое сочетание одну из новых пар туфель.

Вот из-за покупок пришлось воспользоваться такси, а потом тащить эти громоздкие пакеты прямо с остановки, потому что клушам служанкам было не дозвониться то ли из-за их лени, то ли действительно от этой дрянной погоды. Но с ними она разберётся попозже… Ещё придумает, как наказать крепче, как в своё удовольствие запугать этих нерасторопных и старых клуш. Вон как стал с её подачи запуган до усрачки Жора Мухоморов – сосед со второго этажа. У него, единственного, в доме сейчас горел свет в квартире. Жоры Эльвира Павловна, к слову, совершенно не остерегалась, даже уверенная, что он давно знает о её тёмных делишках.

Это ей совершенно не мешало жить и дальше заниматься своими делами, ведь Жора наверняка будет держать рот на замке, да и в скором времени совсем сопьётся или, что самый лучший вариант для него, – это пойти на корм твари, по весне, когда та проснётся.

Свеженькое мясо, сочное, пусть и старое, но всё равно свежее и всегда под рукой в случае такое срочной надобности – хмыкнула про себя Эльвира Павловна. От эликсира, выпитого до поездки за покупками, так и распирало энергией. И казалось ей всегда в подобные моменты, что былая молодость и сила вот-вот вернутся, а там и удовольствие от плотских утех, и те большие и частые потребности в этом. Вот где будет наслаждение жизнью.

Разобравшись с покупками, покрасовавшись вдоволь у зеркала, Эльвира Павловна развесила платья на вешалки, положила туфли обратно, в коробки, до подходящего сезона, как поняла, что очень сильно проголодалась, да так, что готова жареного поросёнка целиком в одиночку съесть. Живот заурчал, во рту образовалась слюна, даже слегка затошнило, она поспешила накинуть тёплый халат и обуться в удобные тапки на каблучке. Затем сразу побежала на кухню к холодильнику, предвкушая праздник живота.

Показать полностью
47

Квартира

Спасибо за донаты @nikeditae, @kerassiah, @Natasha949, @rytiryt, @Swam, @InvisibleV0ice, @maturkami, @NaraynaNaRayone, @Ya.Bumblebee, @Melinda32 и таинственным пикабушникам. Спасибо, что читаете мои рассказы и поддерживаете меня в достижении моей мечты).

Глава первая.

Питер встретил ее сильным ливнем. Крупные и частые капли разбивались об асфальт. Маша смотрела на них и не хотела покидать арку Московского вокзала. Люди проносились мимо с чемоданами, сумками, тележками, совершенно не обращая внимания на непогоду. Девушку удивляло такое бесстрашие покидающих здание вокзала. Она подняла глаза и ей открылся вид на Площадь Восстания, памятник города - героя Ленинград, и ее дыхание перехватило. Более величественного, гигантского зрелища она не видела. Конечно, часто слышала о том, что Петербург прекрасен, но увиденное было не передать словами. Дождь не собирался заканчиваться, пришлось лезть в чемодан в поисках зонта. Копошась в вещах, она проклинала свою несобранность и неумение предвидеть даже такую мелочь, как дождь. Найдя старенький и мятый зонт серого мышиного цвета, Маша раскрыла его и шагнула на вымощенную камнем дорогу. Быстрым шагом она направилась ко входу в метро. Еще в вагоне поезда смартфон построил ей маршрут и теперь навигатор в наушниках диктовал ей путь.

Поездка в метро гостье города понравилась. Люди никуда не спешили, никто не бегал по эскалатору, в отличии от Москвы, а для провинциальной девушки это было неоспоримым плюсом. Мария добралась до конечной станции Парнас, погода и здесь ее удивила. Яркое жаркое солнце освещало улицы. У нее появилась забавная мысль, а не в другой ли она уехала город на этом вагоне метро. "Дааа... Город контрастов"- вспомнила она слова своего однокурсника. Маша отправилась вверх по улице Федора Абрамова, к новостройкам. Мимо пролетали самокатчики, так быстро и бесшумно, что заставило девушку периодически оглядываться. Идти до дома, в котором снимала студию ее двоюродная сестра, было не более десяти минут. Многоэтажки оказались лаконичными и современными. Пришлось немного поискать нужный корпус, так как на первых этажах находились магазинчики и кафе, она не сразу разобрала где вход в подъезд, или как говорят петербуржцы, в "парадную". Стеклянные двери распахнулись и из них выбежали молодые люди. Маша шагнула в холл, и как ей показалось, увидела большое количество лифтов. Такого подъезда раньше она не встречала. Квартиру сестры найти на этаже так же получилось не сразу, но увидев цифры 1351, позвонила в звонок.

- Как ты быстро! Заходи. Легко дорогу нашла? - радостно приветствовала ее Аленка.

- Привет! Вообще без проблем. Навигатор весь маршрут построил. Прям до твоей квартиры, - Маша затаскивала чемодан в маленький коридор студии.

- Располагайся. Есть хочешь? У меня только пельмени.

- Буду. Мне мама еще с собой колбасы запихнула и какие-то консервы, - девушка начала доставать пакеты из чемодана, - Ален, а где я буду спать? - Маша обратила внимание, что комната маленькая, но в ней умещалась небольшая лаконичная кухня, обеденный столик, пара стульев и двуспальная кровать.

- Со мной. А что? Если стесняешься, то не стесняйся. Все равно больше негде. У меня здесь все компактно.

- Ок. Мне даже нравится. Помнишь у бабушки ночевали? Тоже на диване спали, да еще и валетом, - сестры расхохотались и продолжили распаковывать вещи Маши.

Покончив с бесхитростным ужином, девушки улеглись в кровать и начали просматривать ролики на ноутбуке Алены.

- Тебе здесь нравится? - спросила Маша.

- Очень. Завтра мы с тобой поедем смотреть квартиру на Лиговском проспекте. Это ведь самый центр. Если тебе ее сдадут, будем у тебя оставаться ночевать, а то мосты разводят и мне уже до Парнаса не добраться. Только до утра метро ждать.

- А может, со мной туда переедешь?

- Не. Здесь мне до работы пешком. Тратиться на транспорт не нужно. А для тебя та квартира самое то. Ты и Питер посмотришь и работу в центре не трудно найти. У тебя как с финансами? - Алена встала с кровати и распахнула окно, в комнату проник прохладный осенний воздух.

- Есть немного, но нужно поторопиться с работой. Ты что, куришь? - Маша нахмурила брови.

- Да это электронные. Даже запаха никотина нет. Попробуешь?

- Оставь себе.

Следующим утром девушки поехали на Невский. Они гуляли по проспектам, паркам, мостам несколько часов. Машу восхищали дворцы, каналы, памятники. Она влюбилась в этот город так сильно, что не могла себе представить, как можно его покинуть и не видеть всего этого великолепия. Аленка подшучивала над сестрой, поправляя ее лексикон на питерский манер, купила ей в магазине сувениров брошюру со словами, которые произносят питерцы.

- Выучи и не позорься, - сунула Алена сестре листовку.

- "Греча", "кура", "поребрик", они и вправду так говорят? - удивилась Маша.

- Ага. Хотя лучше вообще помалкивай, притворись немой. За умную сойдешь.

- Ты даже если будешь молчать, за умную не сойдешь. Видно же, что дура, - девушки громко рассмеялись.

- Нам далеко идти до сада Сан-Галли? Через полчаса нужно быть на просмотре квартиры, - Маша посмотрела на экран смартфона.

- Не очень, но нужно шагать быстрее, - Алена схватила сестру под руку и потянула за собой.

По пути им то и дело попадались уличные музыканты, но не с одной гитарой, а со всем необходимым оборудованием, даже с барабанами . Маша остановилась послушать группу, но Алена потащила ее дальше.

- Ну круто же. Давай посмотрим, - умоляющим тоном произнесла Маша.

- Потом. Здесь такие таланты на каждом углу. Насмотришься еще, - стояла на своем Алена.

Сестры пересекли Площадь Восстания, и вышли на Лиговский проспект. Маше показался он не таким помпезным, как Невский. Сложилось впечатление, что весь Петербург выстроен дворцами, с яркими фасадами, гигантскими статуями, но Лиговский проспект оказался скромнее. Сильный холодный ветер ударил в лицо. Маша никак не могла вдохнуть. Она начала отворачиваться и закрываться руками от потока ветра.

- Нам еще долго? - спросила она Алену.

- Нет. Еще пара зданий и будет сад.

Мария представляла сад таким же как Екатерининский сквер или сад Аничкова дворца, но выглядел он по-другому. На лавочках расположились бездомные, компании шумной молодежи, по всему саду валялись пустые бутылки и упаковки из-под еды. Машу огорчило увиденное, она посмотрела на сестру, а та не подавала виду, что ее что-то удивило.

Девушки преодолели сад, и вошли во двор дома. Здание было старым, стены фасада-неравномерно покрашены, бросались в глаза деревянные фрамуги окон. Дверь подъезда оказалась закрыта, нужно было звонить в домофон. Алена вытащила смартфон из кармана, посмотрела номер квартиры и набрала цифры.

- Да? - послышался голос из динамика домофона.

- Добрый день. Мы по поводу аренды, - ответила Алена.

Дверь открылась. Девушки поднялись на второй этаж. Лестницы были широкие, с массивными бордовыми перилами, Маше было приятно по ним идти. На лестничной площадке располагались только две квартиры напротив друг друга. Послышался шум и дверь распахнула женщина средних лет. Она была невысокого роста и субтильного телосложения. Темные волосы были собраны в пучок, большие очки расположились на самом кончике носа.

- Здравствуйте, проходите, - женщина уступила дорогу в квартиру сестрам.

- Спасибо, - ответила Алена и начала снимать обувь.

- Нет. Не нужно. Здесь полы никто не мыл после предыдущей постоялицы, - девушки прошли в комнату, - вы вдвоем собираетесь жить?

- Только я, - улыбнулась Маша женщине и та улыбнулась в ответ.

Обстановка комнаты была небогата. Кровать полуторка, платяной шкаф да старый ковер на полу. Маша огляделась и кивнула, дав понять, что ее все устраивает. Женщина направилась в кухню. Раковина, холодильник, электрическая плитка, кухонный стол и две табуретки - вот и все убранство.

- Мне подходит. Цена такая, которую вы указали?

- Да, можете мне присылать по номеру телефона. Ванную смотреть не будете? - поинтересовалась хозяйка.

- Здесь норм! - выкрикнула Алена, которая уже осматривала туалет.

- Ну и замечательно. Оплата каждое пятое число месяца. И вот еще что. Здесь есть запертая комната. В ней всякий хлам хранится. Не открывайте ее, пожалуйста.

- Можно посмотреть документы на собственность? И договор мы будем заключать? - спросила Алена, войдя в кухню.

- Да, одну минутку. Если вам нужен договор, то давайте заключим, - женщина достала из сумки папку с документами и начала их передавать Алене.

- Нет. Не нужно. За такую цену. Это почти ведь даром, - запротестовала Маша и выхватила у сестры папку и вернула собственнице.

- Тогда договорились. Квитанции я сама буду забирать и оплачивать. Если много потратите по счетчику, я вам сообщу,- женщина положила ключи на кухонный стол и покинула квартиру.

Глава вторая.

Девушки остались в квартире одни. Маша подошла к окну и начала рассматривать окружающие дома, в которых загорался свет, двор с лавочками и фонарными столбами. Она заулыбалась, так как на душе стало уютно и тепло.

- Вроде хозяйка адекватная, - сказала Алена, открывая один за одним кухонные шкафы.

- Мне тоже понравилась.

- Смотри-ка, и электрический чайник есть. Может попьем чай? У меня есть с собой пара пакетиков.

- Давай, - Маша открыла кран с водой и вода вначале пошла темная, с ржавчиной. Девушки поморщились, но в скором времени струя воды приобрела стандартный вид. Мария выдохнула с облегчением, так как закупаться питьевой водой для нее было бы затратно.

- Маш, я пойду, а то уже и так темно. Может со мной поедешь? Завтра сюда вещи привезешь.

- Не, здесь хочу переночевать. Я видела в шкафу есть постельные принадлежности. А завтра к тебе заскочу за чемоданом.

- Ну смотри, - Алена сполоснула кружку и отправилась к выходу из квартиры. Сестры обнялись и попрощались.

Мария уселась на широком подоконнике кухни, подключила зарядник к смартфону и начала листать ленту. Она настолько увлеклась чтением, что не заметила, что на часах уже было за полночь. Маша спрыгнула с подоконника и отправилась в ванную. Проходя мимо запертой комнаты, ей захотелось подойти к двери и послушать что за ней. Прислонив ухо к дверному полотну, ничего кроме тишины Маша не услышала, попробовала повернуть ручку, но та не поддалась, девушка пожала плечами и отправилась в ванную комнату.

Заснуть никак не выходило, сон отказывался приходить на новом месте. Как бы Маша не пыталась устроиться поудобнее, каждый раз ей приходилось менять позу. И в очередной раз перевернувшись она увидела тень в прихожей. Маша замерла. Тень явно имела очертания человека, различались голова, плечи, и длинная юбка или платье. Тень была не подвижна. Маша уселась на край кровати и начала тянуться к выключателю в комнате. Щелк. Яркий свет залил комнату и в это же мгновение тень исчезла. Девушка робко проследовала в прихожую, огляделась, но ничего подозрительного не заметила. Маша остановилась в дверном проеме, посмотрела на окно, расположившееся напротив и засмеялась. На подоконнике стоял горшок с цветком, который и отбрасывал тень в свете уличного фонаря. Мария выключила свет и улеглась в кровать. Она взглянула в прихожую, и на ее изумление тени не было видно, точнее она была, но сильно меньше, чем в раньше. "Показалось наверное спросонья. Хватит себя накручивать. Отвернись и спи", - приказала себе девушка и отвернулась к стене.

Глава третья.

Мария, только протерев глаза, натянула джинсы, свитер, и поторопилась к сестре. На ее беду на улице шел проливной дождь, девушка ежась бежала в сторону метро. Путь был затруднен большим количеством прохожих, чьи спицы зонтиков попадали в волосы и лицо Маши. Она забежала в здание метро мокрая насквозь. От холода руки не слушались и карта, которой Мария хотела оплатить проезд, выпала из ее пальцев и оказалась возле турникета. Девушка наклонилась за картой и в этот момент, кто-то грубо толкнул ее. Маша свалилась на бок, ударилась головой о металлическое ограждение. Когда она подняла глаза люди продолжали проходить мимо, никто не обратил внимания на лежащую на полу метрополитена девушку. Маша встала, отряхнулась, взяла карту и приложила ее к турникету для оплаты. "Вот тебе и культурная столица", - подумала Мария.

Парнас встретил Машу солнцем и безоблачным небом. Девушка проследовала к сестре уже известным маршрутом.

- Ну как ночь прошла? - спросила Алена.

- Нормально. Бывало и хуже, - отшучивалась Маша.

- Да это и так понятно, что самые худшие ночи у тебя были с Коляном, - Алена разразилась смехом.

- Это точно. Как вспомню так вздрогну, - закивала Маша.

- Ну ты и дурында. Хочешь я тебя с парнем познакомлю. Студент. Зовут Ярослав. Весь из себя такой нигилист.

- Кто-о?

- Ну ты и дурища. Нигилист - это тот, который все отрицает, - пояснила Алена.

- Бред какой. Это когда он молодой- он нигилист, а когда будет старый, будет брюзга. Спасибо мне не нада.

- Ничего ты не понимаешь в тонких натурах.

- Ну да. Мне лучше такого, что потолще, - сказала Маша и закрыла лицо руками.

- Вот извращенка! Не буду тебя знакомить с приличными людьми. Ладно, бери свою поклажу, а то мне уже бежать по делам нужно, - сказала Алена и указала сестре на распахнутый чемодан.

Мария шла и слышала стук колесиков об вымощенный камнем Лиговский проспект. С одной стороны, она испытывала приятное волнение от видов города, его запахов, динамики, огней, но при этом какой-то липкий страх, который усиливался, чем ближе Маша подходила к дому.

Пересекая уже знакомый сад, она обратила внимание на группу неформальной молодежи. Молодые люди заняли резные белые лавочки, распивали пиво и бренчали на гитарах. Маша старалась не смотреть в их сторону, и ускорила шаг. Как вдруг ей перегородил дорогу мужчина. Девушка подняла глаза и его лицо оказалось так близко, что Мария отшатнулась. Мужчина на вид был сильно старше девушки, морщинистое лицо исказилось улыбкой, которая обнажила гнилые зубы.

- Барышня, не будет ли у вас пары монет? - обратился он к Маше.

- Нет, извините, - девушка замотала головой и попытаюсь обойти мужчину.

- А может быть все таки посмотрите?

- Я же сказала, что нет, - как можно тверже произнесла Мария.

- Ладно-ладно. Прошу меня простить, - сказал мужчина заплетающимся языком и отошел в сторону.

Маша забежала в квартиру, захлопнула дверь и облокотившись произнесла: "Наверное, лучше поискать другое место для аренды квартиры".

Девушка зарегистрировалась на сайте по поиску работы, и весь вечер провела в изучении свободных вакансий. После двенадцати часов ночи было принято решение ложиться спать. Этой ночью чувство усталости быстро заставило Машу заснуть, но спала она беспокойно и сквозь сон ей послышался звук поворачивающейся ручки двери. Девушка приоткрыла один глаз, и увидела размытую фигуру, которая сидела на краю ее кровати. Маша подскочила, трясущимися руками включила фонарик на смартфоне и направила его на то что увидела. Никого. Кроме нее на кровати никого не оказалось. Но тут Мария вскочила с кровати из-за звука захлопнувшейся двери. Звук доносился из прихожей. Девушка выглянула в коридор, он оказался пуст и все двери закрыты. "Что за..?" - прошептала Маша. Девушка на негнущихся ногах подошла к запертой комнате, прислушалась. Тишина. Повернула ручку, и... дверь поддалась.

В комнате стоял полумрак, Маша видела в лунном свете очертания больших картонных коробок, стопок книг, и множество других предметов, которыми уже не пользуются хозяева. Девушка огляделась в поисках выключателя, и увидела настольную лампу, которая примостилась в углу. Мария подошла, села на корточки и включила ее. Шорох. Что-то зашевелилось в груде коробок. Маша на цыпочках направилась к источнику звука. Начала поднимать одну коробку за другой. Полностью разобрав груду, ничего не нашла. Еще раз огляделась и решила покинуть комнату. Выключила свет и стоя в дверях, напоследок обернулась. Ничего. Закрыла дверь и подумала: "Кто ее открыл? Она же была заперта. Может, хозяйка приходила. Взяла что-нибудь оттуда и забыла закрыть? Если бы не цена, я бы уже отсюда переехала".

Глава четвертая.

Сильный ливень разбудил Машу. Капли дождя бились о металлический отлив окна. Девушка протерла глаза и поняла, что уже вторая половина дня. Раздосадованная таким обстоятельством и тем, что еще один день она потратила попусту, а не в поисках работы, побрела на кухню. Проходя мимо комнаты, Маша замерла. Дверь была распахнута. "Я точно ее вчера закрыла. Я точно помню", - прошептала Маша, - Эй! Кто здесь?! - крикнула она в глубь комнаты. В ответ тишина. "Это шутка? Я сейчас полицию вызову!" - продолжала выкрикивать Мария. Ответа не последовало. "Ну все, меня это достало", - девушка решительно направилась в комнату, схватила смартфон, но он был выключен. Она схватила провод зарядного устройства и воткнула его в телефон, но экран оставался черным. "Да что за фигня?!" - хныкая закричала Маша. И тут услышала голос, тихий женский голос. Он доносился из прихожей. "Тише, тише, моя детка. Скоро будет легче", - Маша поняла, что голос доносится из комнаты, и у нее по спине побежали мурашки. Девушка медленно подошла к дверному проему, голос слышался более отчетливо. Стало ясно, что он принадлежит старухе. Маша заглянула в комнату и остолбенела. Возле стены стояла пожилая женщина, девушка видела ее только со спины. Сухенькая, низкого роста старуха была одета в черное длинное кружевное платье, голову покрывал чепец из такой же ткани. Сморщенная старческая рука гладила стену.

- Кто вы? Что вы тут делаете? - как можно смелее произнесла Маша.

- Тише, тише, - старуха продолжала гладить стену не оборачиваясь.

- Да кто вы такая?! - в голосе девушки появился гнев.

- Еще немного осталось, - проскрипела старуха.

- А ну пошла отсюда, - Мария быстрым шагом направилась к старухе, но та резко обернулась.

Невырвавшийся крик застрял у девушки в горле. На Машу смотрело не старческое лицо, а ссохшаяся маска. Лоскуты кожи висели и оголяли скуловые кости. Провалившейся нос зиял дырой, а веки были зашиты. Старуха широко раскрыла рот и Маша увидела гниющую плоть, и почувствовало зловоние- девушка защемила нос пальцами. Рука старухи погрузилась в стену так легко и свободно, словно это была не кирпичная стена, а желе. Из отверстия в стене начали выпадать куски мяса, разного цвета и консистенции, от практически черных мясистых до розовых и плотных. Они вываливались на пол. С хлюпающим звуком старуха вытащила руку. В это же мгновение стена начала двигаться, словно покрываться рябью. Появились круги как на воде, когда бросаешь в нее камень, а центром кругов стало отверстие, оставленное старухой. Маша заметила как постепенно дыра начала разрастаться. И в глубине стали различаться человеческие останки и части тел. Девушка попыталась сделать шаг назад, но в этот момент старуха сильным рывком толкнула ее в объятия стены. Маша почувствовала, как скользкая холодная кровавая масса засасывает ее. Девушка ощутила, что у нее не хватает сил сопротивляется и только успела вскрикнуть, перед тем как ее голова погрузилась в мясную пучину стены: "Мама! Помоги!".

Глава пятая.

Алена не находила себе места. Она уже созвонилась с хозяйкой квартиры и сообщила о том, что Маша не выходит на связь уже сутки. Поездка в метро казалась невыносимо долгой. Аленка бежала через Площадь Восстания мимо Московского вокзала, врезалась во встречных прохожих. Подступали слёзы и комок в горле не давал произнести "Извините". И вот уже преодолен сад. Звонок в домофон. В ответ послышались гудки открывшейся двери. На лестничной площадке стояла хозяйки квартиры, в ее лице читалась беспокойство.

- Нет? Ее нет? - забегая в квартиру спросила Алена.

- Здесь никого нет, - запирая дверь, сказала хозяйка.

- Надо обратиться в полицию. Мне ее мама звонила, я даже не знаю что ей ответить.

- Попробуйте набрать Машу еще раз. Вдруг просто у нее сел телефон, а она в гостях засиделась, - предложила женщина.

- Я звонила прямо перед тем как вам позвонить и номер Маши недоступен, Алена разблокировала свой смартфон и нажала на контакт "Машка". Послышались длинные гудки, а следом и мелодия, которая доносилась из-за закрытой двери комнаты.

- Что? - женщина стала пытаться повернуть ручку, но у нее не вышло, - сейчас ключ достану, - хозяйка квартиры бросилась к своей сумке, вытряхнула из нее содержимое и выудила ключ. Вставила его в замок и провернула. Дверь распахнулась. Телефон звенел, мигал и вибрировал посередине комнаты. Алена сбросила вызов и подошла к смартфону сестры, взяла его в руки, попыталась разблокировать экран, но тот оказался запаролен. Девушка осмотрелась. Картонные коробки, старые книги и какой-то бытовой хлам - это всё что было в комнате.

- Как такое может быть? Как здесь оказался ее телефон? - Алена смотрела на хозяйку квартиры.

- Даже не представляю, наверное, нужно звонить в полицию.

- Я уже звонила, сказали, что необходимо прийти написать заявление, - девушка подошла к одной из стен, на которой виднелась длинная полоса. Она провела по ней пальцами и отдернула руку, полоса оказалось маслянистой и на кончиках пальцев остались красные пятна, - похоже на кровь, - тихо сказала Алена.

- Да нет, это у нас тут трубы старые проходят и ржавчина пробивается через стену. Дом очень старый, несколько раз делали перепланировки, вот и забетонировали трубы, а они от старости потекли, - женщина внимательно посмотрела на Алену.

- Очень странно. Ну ладно, я пойду в полицию, вы со мной пойдете писать заявление о пропаже Маши?

- Я? Зачем? Если я понадоблюсь, позвоните мне.

- Ну хорошо, - Алена положила смартфон сестры в карман куртки и выбежала из квартиры.

- Ну вот когда ты уже угомонишься, бабуля? Сколько уже можно? Я так никогда эту квартиру не сдам и не продам. Ты там в своем аду совсем не можешь себе занятие найти? - хозяйка квартиры взяла в руки потертую черно-белую фотографию из одной картонной коробки. На фото была изображена женщина средних лет, в черном кружевном платье и в таком же чепце. Хозяйка квартиры нежно погладила фотографию. Положила ее обратно в коробку и вышла из комнаты, заперев за собой дверь.

Листва кружилась по темным улицам, подгоняемая ветром. Алену пробивала дрожь. Бежать до ближайшего отделения полиции оставалось совсем чуть-чуть, как телефон Маши завибрировал в кармане. Девушка вздрогнула, не спеша вытащила смартфон и увидела на экране "Хозяйка квартиры".

- Алло, вы зачем на Машин номер звоните?

- Ой, я думала, что ваш набрала. Маша только сейчас забегала в поисках своего телефона. Оказалось она работала в ночную смену и забыла его телефон дома. Приходите быстрее, а то она убежала и я не успела ей сказать, что телефон у вас.

- А да, сейчас. Слава Богу! Спасибо, - ответила Алена и побежала назад.

- Вот и хорошо. Сейчас придет. Подожди, бабуль. Я надеюсь, что этого хватит на пару месяцев. Не сезон, так сказать, для сдачи квартир, - обратилась хозяйка квартиры к старухе, которая поглаживала полосу на стене.

- Потерпи, детка. Скоро еще будет. Знаю, что ты не любишь голодать. Сколько же ты мне помогала, даже в самые страшные времена, - говорила пожилая женщина со стеной.

Домофон зазвонил, хозяйка квартиры направилась открыть дверь.

- Кто?

- Это Алена.

- Проходи, дорогая.

Конец.

Показать полностью
22

Предварительный диагноз: Перерождение ч23

Предварительный диагноз: Перерождение ч23

https://www.litres.ru/book/daniil-azarov/predvaritelnyy-diag...

_____________________________________________________________________________________________________

Предыдущие части

Предварительный диагноз: Перерождение. ч1

Предварительный диагноз: Перерождение. ч2

Предварительный диагноз: Перерождение. ч3

Предварительный диагноз: Перерождение. ч 4,5,6

Предварительный диагноз: Перерождение. ч7-8

Предварительный диагноз: Перерождение. ч9

Предварительный диагноз: Перерождение. ч10

Предварительный диагноз: Перерождение. ч11

Предварительный диагноз: Перерождение. ч12,13

Предварительный диагноз: Перерождение ч14

Предварительный диагноз: Перерождение ч15

Предварительный диагноз: Перерождение ч16

Предварительный диагноз: Перерождение ч17

Предварительный диагноз: Перерождение ч18

Предварительный диагноз: Перерождение ч19,20

Предварительный диагноз: Перерождение ч21

Предварительный диагноз: Перерождение ч22

Утро выдалось тёплым и солнечным. Умываться в ледяной воде озера оказалось не очень приятно, зато освежило и помогло проснуться окончательно. Задремать мне удалось только к рассвету. Ни один психотренинг не поможет, когда в голове скачет пресловутый «эскадрон моих мыслей шальных». Оказывается, всё это время брат мучительно переживал, обвиняя себя в том, что произошло в пансионате. Потом начались приступы и появились новые жертвы. И он стал их сжигать, только чтобы я не узнал. Я представил, как он обхватывает своими плетьми тела, превращая мумии в пепел. И смотрит на это. Вчерашний инфантильный пьяница стал, по сути, серийным убийцей.

Жесть. Выдержать такое сможет не каждый.

Но спасал людей Семён не поэтому. Тогда почему? Что такого могло произойти и когда? Где там любимая папка «Хер его знает»?

На завтрак была пшённая каша с остатками пирожков тёти Кати. Кристина удивилась моему мрачному виду, но я как-то отшутился, сославшись на нелюбовь к походному образу жизни. После наши проводники свернули лагерь, и мы отправились дальше. Я поменялся с Артёмом местами. Станислав любил поболтать в дороге, а мне сейчас было не до этого.

К подножию Белухи добрались в районе полудня. Место оказалось довольно людным. На зелёных склонах, поделённых вдоль узкой лентой горной речки, были разбросаны полтора десятка разномастных палаток. От простеньких маленьких куполов до настоящих брезентовых домов высотой в полтора человеческих роста. В синее небо поднимались белые ленточки дыма от костров. Чуть в стороне паслись несколько осёдланных лошадей. Настоящая идиллия единения человека с природой. Даже не верилось, что мы наконец-то умудрились добраться. Немного дальше возвышался холм, на краю которого стояла небольшая деревянная церковь с маковкой и крестом. Удивительно, кому в голову пришло её тут построить?

Мы не стали подъезжать слишком близко к остальным туристам. Станислав сказал, что далеко не всем нравится присутствие их железных монстров на фоне окружающей красоты. Выгрузили вещи и под чутким руководством проводников на этот раз начали сами ставить палатки. Оказалось, мы не безнадёжны, управились меньше чем за час. Валера спросил о планах на несколько следующих дней, не надумали ли мы подняться на гору? Я ответил, что подумаем, но пока хотелось бы отдохнуть. Когда он занялся костром, ко мне подошёл Константин. Его волнение было видно невооружённым взглядом.

– Алексей, – начал он торопливо. – Я понимаю, все устали, но предлагаю не откладывать дело в долгий ящик. Нам нужно найти место силы. Не хотел говорить при дочери, но вчера ночью я выходил из палатки. Ну... понимаете, в туалет. И снова потерял сознание. Слава богу, ненадолго. Но я не знаю, сколько мне осталось, нам лучше поторопиться.

Такая самоотверженность меня поразила. Что значит настоящий учёный: сам стоит на пороге смерти, но думает совсем о другом. Или о других. Всё-таки Тёма ошибается: нормальный мужик.

– Да, конечно, – сказал я и решил его немного приободрить: – Вообще я намереваюсь написать книгу о нашем приключении и думал, что вы станете первым её читателем.

– Человек предполагает, друг мой, – усмехнулся профессор, – а рак располагает. Но ваши слова да богу в уши, как говорится. Будем надеяться, всё так и выйдет. Ну так что, идёмте?

Я подошёл к Артёму, который помогал Валере, многозначительно посмотрел и кивнул в сторону реки. Тот сразу всё понял. Извинившись перед проводником, оставил его одного. Нырнул в наше временное походное жилище, спустя пару секунд появился с сумкой и планшетом в руках. Константин с дочерью ждали нас уже на полпути.

– Скажите, Алексей, – спросил профессор, – Семён же сейчас с нами?

– Должен быть, – ответил я, повернулся к Артёму. – Тём, дай планшет, ты с ним возился последний раз.

Он достал из сумки единственное нормальное средство связи с моим братом, включил и отдал мне. Дойдя до берега речки, мы остановились. Я положил планшет на камни, сверху на экран – стилус.

– Сём, ты тут?

Ничего не происходило. Устройство по-прежнему спокойно лежало на земле, мерцая пустым белым полем ввода текста.

– Семён? – уже громче повторил я.

Тот же результат. Артём крутил головой по сторонам, будто мог его увидеть. Мы втроём с нарастающим напряжением следили за стилусом, но тот не двигался. Я ничего не понимал. Брат передумал? Решил тянуть лямку сверхмогущества и спасать случайных людей до конца времён? Хотя если он не сможет обуздать свои приступы, то этот конец может наступить гораздо раньше, чем хотелось. Твою мать, ну мог бы предупредить тогда!

Позади раздался громкий всплеск воды. Все разом обернулись на звук. Ничего. Когда снова посмотрели на планшет, тот висел в воздухе.

– Саечка за испуг!

– Ох, дорогой мой, – облегчённо выдохнул Константин. – А вы умеете эффектно появляться.

Благодарю.

– Итак, – продолжил профессор, – вы видите какое-нибудь свечение или сияние? Признаться, я очень рассчитываю, что место силы будет где-то здесь поблизости. Очень не хотелось бы подниматься в горы.

Да. На том холме, где церковь. Но оно слабое, еле заметное. Такое ощущение, что идёт из-под земли. Такое возможно?

– Хм, очень вероятно. Очень! Скорее всего, там может быть какая-то пещера. Давайте обойдём со всех сторон, поищем вход.

Мы разделились на две части, обогнули холм с двух сторон, но поиски не увенчались успехом.

– А что, если вход в церкви? – предположил Артём, разглядывая сложенную из брёвен постройку. – Может, погреб?

– Вряд ли погреб. Свечение едва видно, место должно находиться гораздо глубже. Однако не исключаю вашей правоты, молодой человек. Давайте поднимемся и проверим.

Издалека домик казался маленьким и сильно больше вблизи не стал. Я первый ступил на крыльцо, взялся за потёртую деревянную ручку и потянул дверь на себя. Петли протяжно взвизгнули. Внутри единственной комнаты царил полумрак. Света из крохотных окошек явно не хватало. На полу лежало шерстяное покрытие с изображением раскидистой кроны дерева. Вдоль стен стояли широкие лавки с висящими над ними ликами святых. В дальнем углу расположился канун с оплывшими свечами, а по центру виднелся алтарь с подсвечниками и лежащей на нём закрытой толстой книгой. По всей комнате витал запах горячего свечного воска. На противоположной стороне была ещё одна дверца, очевидно, ведущая в жилую часть храма. Она отворилась, и оттуда вышел на удивление молодой сухопарый священник в чёрной рясе. Его скуластое лицо уже начало обрастать жидкой бородкой, но та пока вызывала скорее улыбку, нежели придавала ему важности.

– А я уж думал, ослышался, – сказал он, прикрывая за собой дверь. – Тихо так стоите, что...

В этот момент его тело вздёрнулось вверх, служитель церкви засипел, вытаращив глаза, задёргал ногами и резко обмяк, рухнув на пол.

Отлично, к угону поезда добавилась смерть священнослужителя. Как всё расхлёбывать после обряда возвращения Семёна, я пока себе не особо представлял. На алтарь лёг планшет.

– Это не человек. Какая-то ящерица с крыльями. Но я его не убил, так, придушил немного. Давайте искать вход.

Все засуетились, а меня осенила идея. Вообще странно, как не допёр сразу.

– Сём, а ведь мы с тобой два дебила, – сказал я.

– Чё?

– Ничё, ты же сквозь стены ходишь.

– Ну и?

– А сквозь пол?

– Ёпт, реально два дебила. Ща, погоди.

Через несколько минут томительного ожидания стоящий в углу канун вздрогнул и подпрыгнул, как от удара снизу. Мы с Артёмом метнулись туда, оттащили его в сторону и увидели очертания люка. Новый удар распахнул нам навстречу тёмный зёв с уходящей вниз лестницей.

– Кто-нибудь захватил с собой фонари? – спросил Артём, озадаченно глядя в непроглядный мрак.

– Я об этом как-то не подумал, – Константин растерянно посмотрел на меня.

– Честно говоря, я тоже. Так, ладно, давайте поищем тут. Если этот урод охранял вход, то по идее мог хранить что-то на случай, если придётся спускаться. И свечи! Их тоже надо собрать, пригодятся.

Я как в воду глядел. В жилой комнате в шкафчике с инструментами нашлись два фонаря. В ящике небольшого письменного стола Артём обнаружил охапку длинных церковных свечей, сигареты и зажигалку. Я едва не поддался искушению пойти на поводу старой привычки, но взял себя в руки и оставил сигареты на месте. Мы вернулись к люку.

– Значит, план такой. Артём, ты запираешь церковь изнутри и остаёшься здесь сторожить святошу. Начнёт приходить в себя, дашь ему по башке. Только не убей, нам лишний геморрой ни к чему. Профессор, хотя бы примерно, сколько будет длиться обряд?

– Я же говорил, не знаю, – Константин пожал плечами. – На подготовку много времени не надо, а вот как быстро будет перетекать энергия... Простите, Алексей, не знаю. Может быть, час, а может быть, сутки. Вы же понимаете, до этого...

– Понимаю, – перебил я. – Хорошо, тогда возьмём один час. Тём, один фонарик у тебя, через час спустись, проверь нас.

– Понял, – ответил он и полез в сумку.

Достал костюм, заготовленный для будущего тела Семёна, и два пистолета. Одежду отдал Кристине. Проверил обоймы у оружия, щёлкнул предохранителем, протянул мне.

– Это зачем?

– А если там ещё какая-нибудь охрана? Я того паука в дурке на всю жизнь запомнил. Так что бери – не дай бог, пригодится.

Аргумент железный, возражать было глупо. Поэтому я просто кивнул, запихнув их под ремень джинсов.

– Я спускаюсь первый, Константин, вы за мной. Кристина замыкает. Сём, внизу будешь указывать планшетом, куда идти. Все готовы?

Каждый молча кивнул, и я встал на первую ступеньку новой жизни для своего брата.

Спускались мы долго. Семён стоял в самом низу, подсвечивая казавшимся совсем крохотным экраном планшета конечную точку спуска. Наконец я почувствовал под ногами твёрдую землю и вздохнул с облегчением. Руки слегка онемели, ноги начали гудеть. Каково профессору и Кристине, даже думать не хотелось. Я включил фонарь, отошёл от лестницы и посветил по сторонам. Прямо и налево уходили два коридора, достаточно широких и высоких, чтобы идти не пригибаясь.

– Куда идём?

– Слева свечение ярче.

С лестницы, отдуваясь, спустился Константин. Он привалился к стене, согнулся, облокотившись на колени.

– Знал бы... что... придётся столько лезть... не пропускал бы... физкультуру в школе...

Он говорил с сильной одышкой, делая паузы между словами, чтобы глотнуть воздуха.

Почти сразу за ним появилась Кристина.

– Пап, ты как? – спросила она, едва ступила на землю.

– Нормально, милая... всё хорошо. Куда нам теперь?

Я повёл лучом света в левый коридор.

– Семён говорит, оттуда свечение ярче.

Профессор выпрямился, сделал шаг и покачнулся. Девушка тут же подхватила отца, не давая упасть. Я подошёл с другой стороны, перекинул его руку себе через плечо. Фонарь отдал Кристине.

– Давай вперёд и свети под ноги.

Она молча кивнула, и мы пошли вслед за светящимся экраном планшета. Слава богу, идти пришлось совсем немного. Через два коротких поворота Семён остановился и написал:

– Здесь.

Девушка обвела вокруг фонарём, луч света с трудом доставал до стен. Высоких сводов потолка и вовсе не было видно. По размерам это место хоть и уступало пещере под пансионатом, но не сказать, чтобы сильно. И это было невозможно. Спустились глубоко, да, но не настолько. Создавалось ощущение, что мы забрались в самые недра какой-то горы, но никак не пологого холма. Профессор словно почувствовал моё удивление.

– Впечатляет, да? Там, где концентрация силы особенно велика, искривление пространства – обычное дело. Думаю, вы не зря захватили свечи.

Он скинул руку с плеча, подошёл к дочери.

– Милая, помоги Алексею. – затем повернулся к экрану планшета. – Семён, покажите пожалуйста, откуда свечение исходит особенно сильно.

Следующие минут десять мы ходили с Кристиной по кругу от того места, на которое указал брат, и ставили свечки. Когда я зажёг последнюю, их тёплого неровного света едва хватало, что рассеять окружающий плотный мрак. Девушка внезапно обняла меня и крепко прижалась.

– Как думаешь, получится?

– Конечно, – я постарался придать голосу весёлой бодрости, – не зря же твой отец стаю собак на этом съел. Всё будет нормально, я уверен. Ты чего вдруг?

– Да так, ничего, – она поцеловала меня в уголок губ. – Спасибо тебе, ты... хороший.

– Это вам двоим спасибо, Крис. Вы столько из-за нас натерпелись, что с тобой?

– Ну да... да, – Кристина смахнула слезинку и улыбнулась. – Прости, я не должна была...

– Алексей! – громким эхом прервал её профессор. – Можно вас?

– Иду! – я отстранился от девушки. – Не переживай, закончим тут, и весь мир в нашем распоряжении. Я же ведь известный писатель, ты забыла? Была когда-нибудь в Италии?

Она помотала головой.

– Вот и я не был. Говорят, там красивое море, а шмотки! Закачаешься! Обновим тебе весь гардероб, хорошо?

Кристина отступила, отдала одежду для Семёна и, не глядя на меня, ответила:

– Хорошо. Тебя папа ждёт.

Константин стоял возле небольшого углубления в каменном полу. Там уже тускло отсвечивало светло-жёлтое яйцо янтаря. Он взял висящий в воздухе планшет, положил примерно в полуметре справа.

– Семён, вам нужно стоять примерно здесь. Алексей, – профессор вытащил из кармана джинсовой разгрузки короткий перочинный нож, подцепил ногтем лезвие. – Я сделаю вам на ладони разрез. Необходимо будет начертить три кровавые полосы от янтаря до вашего брата, помните, как на картинке? Важно, чтобы они не пересекались, и обязательно капните на янтарь.

– И ещё три к вещам, из которых будет создано тело?

– Да-да, именно так.

– Ладно, главное, чтобы крови хватило, – я усмехнулся. – Подождите минуту.

Положил на пол джинсы, пристроил к ним ботинки, сверху – рубашку. Огляделся по сторонам, взял камень, размером чуть больше кулака, и водрузил его на место головы.

– Так подойдёт?

– Вполне, – кивнул Константин.

– Хорошо, тогда... – я шумно выдохнул, протягивая ему левую руку. – Режьте, доктор!

Он прислонил лезвие к ладони, надавил, резко дёрнул вниз. Я зашипел от боли, но сдержался, чтобы не выругаться. Сжал пальцы и поднёс кровоточащий кулак к жёлтому камню, накапал сверху и сделал три прерывистые черты в сторону планшета. Профессор шёл за мной, соединяя капли в линии. То же самое повторилось ещё раз, уже к одежде. После Константин разрезал ладонь себе и повторил процедуру к месту, где собирался встать сам. Достал из разгрузки сначала платок, обмотал его вокруг раны. Следом за ним вытащил дневник, сверился с записями, кивнул.

– Всё правильно, теперь отойдите, пожалуйста, подальше, ближе ко входу.

Я последовал его совету. Кристина встала рядом, неотрывно следя за действиями отца. Тот вернулся к камню, ещё раз пробежался глазами по страницам из дневника.

– Семён, вы на месте?

Планшет поднялся в воздух.

Да.

– Отлично, ну... – профессор глубоко вздохнул. – Начинаем.

Он полностью выпрямился, раскинул руки в стороны и что-то забормотал. Какое-то время ничего не происходило. Только подрагивающее пламя свечей освещало его смешную неказистую фигуру, похожую на распятие. Затем камень в углублении неожиданно сверкнул. Воздух над ним задрожал, через мгновение вспыхнул оранжевым маревом. Кровавые дорожки, идущие к Семёну, засветились, как посадочные полосы на аэродроме, и проявился мерцающий силуэт. Брат вытянулся струной, запрокинув голову. Его рот был широко раскрыт, совсем как в моём сне. Туманная дымка от камня потянулась к нему. Обволокла всего, и по пещере разнёсся то ли вздох, то ли стон. Тело занялось призрачным оранжевым огнём. Три черты, идущие к камню, загорелись неровными всполохами. Пламя пробежалось по ним и перекинулось на янтарь. Теперь он напоминал яркий факел.

Константин заговорил громче нараспев:

– Аха Ной Тутсун Айн Мо! Эйн Соф Эйнэ Молан Такк-ра!

Три линии крови, ведущие к нему, задымились и одновременно резко воспламенились.

– Санма Ра Катой Эйн Ло!

Огонь перекинулся на профессора. Охватил щиколотки, взлетел по ногам и начал расползаться по груди.

– Эйн Мо Катт-ра Нала Микк-та! Ста Да Соф Тутсун Айн Мо!

Языки пламени поднялись выше, заползали ему в рот, вылезая через глаза. Он уже кричал. Протяжное эхо гуляло под сводами пещеры, повторяя древние слова. Его тело поднялось в воздух, зависнув в полуметре от земли. Я смотрел на это, не в силах оторваться. Силуэт Семёна заметно потускнел. Энергия перетекала в камень и переходила к Константину. Его одежда начала тлеть.

– Крис! – пришлось наклониться к ней, чтобы она меня услышала. – Ты уверена, что это нормально?!

Девушка молча кивнула, не отводя взгляда от отца. Его джинсовая жилетка разошлась по швам и сползла на каменный пол. Фигура Константина полыхала. Клетчатая рубашка покрылась таким же горящим узором. Под ней показалась белая майка. Внезапно он рухнул вниз, припав на одно колено, чтобы через секунду снова взлететь, только гораздо выше. Остатки одежды на нём рвались в клочья. Я увидел тщедушную впалую грудь, всю исписанную странными чёрными татуировками. Сверху вниз её пересекал длинный уродливый шрам, зашитый грубыми неровными стежками. Я встряхнул Кристину за плечи.

– Какого чёрта! Что происходит?

Откуда-то издалека послышался крик. Я обернулся.

– Стойте! Нельзя этого делать! Стоямба, мать вашу!!

В тёмном провале коридора. откуда мы пришли, заплясал приближающийся луч фонаря. Оттуда пулей вылетел Артём с дробовиком наперевес.

– Этот старый пидор нас кинул! Он всё-таки сдох полтора года назад! – он замер на месте, увидев происходящее с Константином.

– В смысле? – я отпустил девушку, уставившись на друга.

– В прямом! – Артём посмотрел на меня. – Шёл по улице и скопытился, прохожие вызвали скорую, та констатировала смерть. Его даже вскрыть в морге успели, но ночью тело исчезло! И кто-то очень постарался всё это скрыть! Мои парни надавили на главврача больницы, он признался, что ему нехило тогда забашляли, чтобы замять дело! И угадай, кто к нему приходил?!

Я повернулся к девушке.

– Крис?!

На меня смотрели два чёрных пистолетных зрачка. Так вот зачем она полезла обниматься, а я даже ничего не почувствовал. Не опуская оружия, Кристина сделала шаг назад.

– Прости, Лёш! Прости, но я не могла по-другому! Это мой отец! Он только заберёт немного энергии у Семёна, и всё! Клянусь!

– Значит, вы кормили нас ложью с самого начала?

– Что ты хочешь от меня услышать? Всё, что я говорила тебе про своё детство, правда! У меня нет никого дороже его, а руны не способны долго обманывать смерть!

Артём двинулся к ней, она тут же перевела второй ствол на него.

– Тём, прошу, не надо, – буквально взмолилась девушка.

– Да брось, – усмехнулся он, – ты даже с предохранителя их не сняла.

Кристина на мгновение отвлеклась, но этого было достаточно. Я прыгнул вперёд, сбивая её с ног. Оружие улетело куда-то в сторону. Над головой грохнул выстрел.

– Нет! Нет! Нет! – она извивалась подо мной, как дикая кошка.

Дробовик рявкнул ещё раз, сразу за этим Артём от души выругался. Я посмотрел на Константина. Стальные шарики дроби зависли в полуметре от него и плавились, капая на пол серебряными ртутными шариками. Силуэт брата уже слабо мерцал, подрагивая тонкими контурами.

– Ну, сука! Ла-адно, – Артём перевёл ружье на полыхающий янтарь, от которого к профессору тянулся жирный оранжевый шлейф.

– Как же. Ты. Мне. Надоел.

Мощный глубокий голос Константина заполнил всю пещеру. Он вытянул объятую пламенем руку в его сторону. Сгусток огня метнулся тонкой горящей струной.

Я вижу это, как в замедленной съёмке.

Струна бьёт Артёму в горло. Пройдя насквозь, оборачивается вокруг шеи, кольцо сжимается. Мой друг роняет ружьё, хрипит, пытается ухватить огненную удавку. Она режет плоть, словно масло. Горелые обрубки пальцев летят вниз. Раздаётся отвратительный хруст, как будто режут арбуз. Артём недоуменно смотрит на меня, пытается что-то сказать. Но вместо слов изо рта льётся тёмная кровь. Его голова отделяется и с глухим стуком падает на серый каменный пол.

Я ненависть. Я первобытная ярость дикого зверя. На глаза опускается бордовая пелена. Ледяная смерть внутри распускает свои чёрные лепестки.

Вскакиваю одним рывком. Ещё одна горящая плеть ударяет в плечо, отшвыривая меня назад. Кристина поднимается, в ужасе смотрит на тело Артёма. Оборачивается к отцу.

– Стой, папа! Остановись! Не надо, пожалуйста!

Я лежу на холодной угловатой земле. Ко мне летят три полыхающих оранжевых щупальца. Вскидываю правую руку. Древние слова приходят ниоткуда.

– Сар-тх Эйн Морт!

Навстречу атакующим жалам бьёт яркий луч холода. Они резко меняют траекторию, расходясь в стороны. Одно из них проходит сквозь девушку. Я слышу пронзительный, полный боли, крик. Кристина поворачивается. Я вижу, как блестят её слёзы. Она шепчет: «Прости». Верхняя часть туловища съезжает по диагонали вниз. Ноги несколько секунд продолжают стоять, затем подгибаются и падают вперёд, выплёскивая из разрубленного тела внутренности.

Я боль. Жгучая, яростная безысходность непоправимой ошибки.

– Не-е-ет! Моя девочка! Кри-и-и-ис! – протяжный рёв профессора заставляет вибрировать воздух.

Он стремительно подлетает к изуродованному трупу, опускается вниз.

– Я всё исправлю! Я смогу! Я теперь всё могу! Я жизнь!

Он падает на колени, начинает лихорадочно собирать руками скользкие от крови органы. Я встаю, подхожу к нему. Сжимаю чёрные кулаки, в которых пульсирует голубой свет. Говорю глухо, скорее сам себе, чем ему:

– Зато я теперь смерть.

И бью со всей силы Константину в затылок.

Осколки черепа брызгают во все стороны. Очки летят на землю. Он падает на дочь, пачкаясь в её крови. Из спины профессора выстреливают сразу несколько щупалец, протыкая упругую чёрную кожу насквозь. Я чувствую не боль, нет. Страшную усталость. Его позвоночник выгибается дугой, разрывает старческую плоть, вздымаясь красно-белым костяным хребтом. Я вижу блестящие влажные рёбра, за ними два сморщенных мешка лёгких. Он с хрустом поворачивает голову на сто восемьдесят градусов. Руки удлиняются, трещат, выворачиваясь назад. Константин хватает меня за плечи, притягивает к себе.

– Это ты во всём виноват! Ты её убил! Проклятый чёрный ублюдок! Посмотри, что ты с ней сделал!

Я отклоняюсь и бью лбом в переносицу. Нос проваливается внутрь. Профессор визжит, брызжет алой слюной. Сразу десяток новых оранжевых игл вонзается в грудь, в шею, в руки, лишая сил.

– Я буду жрать твоего брата до конца времён! А ты будешь на это смотреть!

Он швыряет меня в стену. Встаёт, возвращает голове прежнее положение. Переваливаясь, идёт ко мне, похожий на уродливого старого горбуна. Длинные руки упираются костяшками пальцев в пол. Я пытаюсь подняться, перед глазами всё плывёт. Как же хочется спать! Что-то обвивается вокруг горла. Я слышу его торжествующий вопль:

– Скоро все познают силу жизни!

Закрываю глаза. И вижу маму. И повторяю за ней:

– Айн Соф Кхарн.

продолжение следует

Показать полностью 1
21

Предварительный диагноз: Перерождение ч22

Предварительный диагноз: Перерождение ч22

Предыдущие части

Предварительный диагноз: Перерождение. ч1

Предварительный диагноз: Перерождение. ч2

Предварительный диагноз: Перерождение. ч3

Предварительный диагноз: Перерождение. ч 4,5,6

Предварительный диагноз: Перерождение. ч7-8

Предварительный диагноз: Перерождение. ч9

Предварительный диагноз: Перерождение. ч10

Предварительный диагноз: Перерождение. ч11

Предварительный диагноз: Перерождение. ч12,13

Предварительный диагноз: Перерождение ч14

Предварительный диагноз: Перерождение ч15

Предварительный диагноз: Перерождение ч16

Предварительный диагноз: Перерождение ч17

Предварительный диагноз: Перерождение ч18

Предварительный диагноз: Перерождение ч19,20

Предварительный диагноз: Перерождение ч21

_____________________________________________________________________________________________

Яичница с беконом в исполнении тёти Кати оказалась выше всяких похвал. Хотя кто бы сомневался. Едва я успел допить кофе (к слову, тоже великолепный, с кардамоном и корицей), как с улицы послышался утробный рычащий звук. Мы вышли на крыльцо и остолбенели от увиденного. За открытыми воротами стояли два настоящих железных монстра. Когда-то они являлись гордостью советского внедорожного автопрома, в народе именуемые просто уазик. Но сейчас угадать родство с легендарной машиной было практически невозможно. Огромные широкие колёса, величиной в половину человеческого роста, выдавались в стороны, грозно ощерившись глубокими бороздами толстых протекторов. Над матово-чёрной крышей возвышалась труба пластикового шноркеля. Рядом с ней расположился двухъярусный ряд квадратных фонарей. На капоте одного из франкенштейнов красовался рисунок оскаленной собачьей морды. Очевидно, это и был «лохматый», повредивший в последней поездке «задние лапы», если можно так сказать. Массивный кенгурятник с катушкой лебёдки довершал образ грозных чудовищ.

Возле ворот стоял Валера, на этот раз полностью одетый в пятнистую военку. Он явно наслаждался нашим молчаливым восхищением. Держу пари, даже ворота открыл специально, чтобы мы сполна оценили красоту его «малышек». Потому что я очень сомневаюсь, что хотя бы одна из них смогла бы поместиться во дворе.

– Вот это да, – выдохнула Кристина, – я такие только в кино видела.

Наш гид довольно улыбнулся, видя нашу реакцию. В машине с мордой собаки открылась дверь, на землю спрыгнул второй молодой человек, чуть постарше, в такой же зелёнке. Он подошёл к нам, кивнул, здороваясь.

– Утро доброе! Я Станислав, ваш второй проводник. Как вам у нас?

– Алексей, – ответил я, протягивая руку. – У вас просто великолепно! Меня так не кормили со времён, как я жил с родителями.

– Не сомневаюсь, – мужчина рассмеялся, пожимая мою ладонь. – Мама может.

– Конечно могу, – раздался позади нас голос тёти Кати. – Привет, Стасик. Пирожки возьмёшь в дорогу?

– Ма, ну когда я отказывался?

Крис с отцом сели к Валере, а мы с Артёмом – в «лохматого». Путешествие на таких прокачанных внедорожниках можно было отнести к отдельному аттракциону. Несмотря на изрядную болтанку, я с замиранием сердца следил за тем, как железный монстр, подминая под себя кусты и молодые деревца, забирался на очередной холм. Чёрт меня дёрнул выбрать место рядом с водителем. Потому что душа натурально уходила в пятки, когда машина ныряла мордой вниз, спускаясь в особенно глубокий овраг. Какое-то время мы ехали даже по руслу небольшой речушки, петлявшей между крутых скалистых берегов.

К полудню наша группа добралась до стоянки на трёх берёзах, где решили сделать небольшой привал. Проводники захватили с собой термосы с чаем, и мы отдали должное пирожкам тёти Кати.

– Ну, как вам поездка? Никого не укачало? – спросил Валера, разливая горячий ароматный напиток по небольшим складным стаканчикам.

– Да даже если я блевану, я потребую ехать дальше, – ответил Артём, откусывая добрую половину пирожка. – Мужики, вы охренеть крутые, клянусь. Так водить – это... ну... у меня слов нет. Кстати, долго вы своих динозавров собирали?

– Год примерно, – сказал Станислав. – Большая часть запчастей под заказ из Японии шла.

– Ого, а что, тут все на таких рассекают?

– Усиляют джипы многие, но вот именно такие – только у нас. Мы с Валеркой в детстве фильм один посмотрели, «Няньки»...

– А я его знаю! – воскликнула Крис. – Точно! Там два брата, здоровенных таких, ездили на огромной машине!

– Да, на бигфуте, – улыбнулся Станислав. – Вот мы и загорелись что-то похожее сделать. Вроде получилось.

– Получилось, – фыркнул Артём. – Я хоть кино не смотрел, но, парни, вы их точно на две головы переплюнули. Даже не сомневайтесь!

– Уговорили, не будем, – Валера сплюнул несколько чаинок, посмотрел в стаканчик и вылил остатки чая на землю. – Ну что, по коням?

Несмотря на то, что водил Стас действительно отменно, один раз нам всё же пришлось остановиться. Артёма таки укачало, и он исполнил свою угрозу-обещание. Вернулся из кустов не такой зелёный, как уходил, и расстроенно произнёс, вытирая рот пучком травы:

– Эх, пирожки жалко...

На Аккемское озеро приехали около пяти часов вечера. Я увидел, что Валера нисколько не приукрасил красоту этого места. Идеально гладкое зеркало воды отражало пронзительное синее небо так, словно было его частью, неведомо как упавшей на землю. По белому каменистому берегу тут и там чернели пятна от старых костров. На другой стороне виднелся неказистый домик с сарайчиком и несколько палаток поодаль, очевидно, таких же туристов. Мы оставили машины ближе к густому хвойному подлеску, забрали рюкзаки и отправились на берег разбивать лагерь возле одного из костровищ. Пока Стас возился с палатками, Валера разжёг костёр и сходил на озеро за водой.

– А что, эту воду можно пить? – осторожно удивился Константин.

– Конечно! – проводник вскрыл коробку с продуктами, достал пачку гречки. – Вы не смотрите, что она мутноватая, это из-за горных ледников.

– Искупаться бы, – мечтательно проговорила Кристина.

– Не советую, вода очень холодная, только если после бани забежать, да и то на пару секунд. Ноги сводит моментом.

После ужина заметно похолодало, и мы уселись вокруг костра, поближе к уютному теплу. Несмотря на недовольные взгляды отца, Кристина прижалась ко мне, положив голову на плечо. Валера что-то тихо бренчал на гитаре, Артём со стилусом в руках полностью погрузился в планшет, очевидно, общаясь с Семёном.

– Скажите, Станислав, – спросил я. – А зверей тут нет диких? Я понимаю, что место туристическое, но всё же.

– В лесу есть, само собой. Но к озеру только всякая мелочь выходит. Сурки, бурундуки, да пищухи иногда.

– Пищухи?

– Ну это что-то типа хомяков. Можете не переживать, в этом плане здесь безопасно.

– Защитишь меня от бурундука? – хихикнула шёпотом Кристина.

– Не знаю, – я посмотрел на неё и улыбнулся. – Но от пищухи точно спасу.

– Ты мой герой.

– Зря смеёшься, не стоит недооценивать бурундуков. «Чип и Дейл» смотрела?

– О да! Я всё думала, кого ты мне напоминаешь? Ты же вылитый Вжик!

– Если бы ваш отец не буравил меня взглядом, – сказал я вполголоса, – я бы вам устроил, мадам, такой вжик...

– Мадмуазель, я бы попросила!

– Да? А по вам заметно.

– Вы, сударь, хам, вы в курсе?

– Согласен, зато какой!

– Какой, какой – мой! – девушка прижалась сильней. – Мой невыносимый хам.

– У ваших ног согласен вечность быть, на мимолётный взор лелеять лишь надежду...

– Ого! Ты даже так можешь?

– Ну вообще в последнюю нашу ночь я вроде неплохо доказал, что могу по-всякому.

– И всё-таки хам, – вздохнула Крис.

Когда совсем стемнело, все разошлись спать. Какое-то время из палатки профессора и Кристины доносилось его ворчливое бормотание.

– Ты внёс разлад в семейную идиллию, – с усмешкой сказал Артём, забираясь в спальник.

– Ничего, привыкнет профессор.

– Может не успеть.

– В смысле?

– Ну ты говорил, ему недолго осталось.

– Тёма, – нахмурился я. – Вот иногда как ляпнешь! Знал бы ты, из какого дерьма он её вытащил, я бы на его месте так же переживал.

– Да ради бога, может, он и отец года, я не спорю. Мне вчера вечером парни мои звонили, там история совсем мутная какая-то. Но вроде что-то нащупали. Завтра обещали перезвонить.

– Ладно, держи в курсе, – я погасил висящий над нами небольшой ночник. – Давай спать. Утро вечера, сам знаешь.

Я проснулся как от резкого толчка. Полежал немного, прислушиваясь к происходящему вокруг. Слева посапывал Артём, где-то вдалеке шумела вода, а совсем тихо, почти на грани слышимости, раздавался странный гул. Очень знакомый гул.

Сделал глубокий вдох, расслабился и выскользнул из тела. Я вышел из палатки в серую ночную тьму. Огляделся: вроде бы всё спокойно. Обернулся назад, в сторону леса... Твою мать!

Сквозь плотный хвойный полог пробивалось пульсирующее оранжевое сияние! Я рванул туда, по привычке отсчитывая про себя расстояние. Метров через восемьдесят выскочил на небольшую полянку. Семён висел в воздухе, почти в центре, широко раскинув руки. Голова была опущена на грудь. Из его тела тянулись к деревьям переливающиеся цветные нити. Ещё одна выстрелила прямо из груди ко мне, но на полпути резко свернула и обвилась о ствол сосны. Кора дерева хрустнула, осыпаясь на землю. Ветви поникли, безжизненно согнувшись вниз. Брат напоминал паука, создающего светящуюся паутину. Я остановился, вытянул перед собой чёрную ладонь с бледно-голубым огоньком. В прошлый раз у меня получилось его успокоить, наверняка получится и в этот. Как объяснять внезапное появление довеска в виде куба из необычного льда, буду думать после. А если повезёт, то к утру Семён уже придёт в себя. Сделал несколько шагов вперёд. Брат зашевелился, с видимым трудом поднял голову. Увидел меня и заговорил. Голос был сиплый и чужой.

– Не надо, стой. Под... подожди. Я п-почти справился. Стой.

Он закрыл глаза, словно пытался сосредоточиться. Рот приоткрылся, по всей поляне растёкся хриплый стон, смешанный со странным клокотанием. Чудовищный в своей красоте перформанс конца света. Я напряжённо стоял и наблюдал. Спустя несколько минут этого жуткого представления паутина начала тускнеть. Она провисала, рвалась на части и опадала. Когда всё закончилось, брат медленно опустился вниз. Покачиваясь, встал, хватая руками воздух, затем тяжело осел прямо на землю.

– Я пытался успеть отойти подальше, – сказал он. – Но иногда это происходит слишком внезапно.

– Как тогда? В квартире?

– Да.

Я подошёл, опустился перед ним.

– Давно это началось?

– Чуть больше года. Раньше было редко, но последнее время...

Семён не договорил, но и так всё понятно. Второй приступ за четыре дня. Плохо дело.

– Почему ты ничего не говорил?

– Зачем? Да и что бы это изменило? Я должен был научиться справляться с этим сам.

– Слушай, ну вместе-то проще. Со Степанычем разобрались и...

– Вот именно! – Семён внезапно вскочил, качнулся, но устоял на ногах. – Сколько ещё ты будешь разгребать за мной дерьмо!? Знаешь, о чём я всё время думаю? Если бы в тот Новый год я не пережрал сраной палёнки и не поймал белку, этого всего вообще бы не было! Понимаешь?! Ладно я свою жизнь сломал, так ты седой, сука, из-за меня! А ты знаешь, что кричишь до сих пор во сне?! А я сижу рядом, слушаю, и мне орать хочется от ненависти к самому себе! Потому что я во всём виноват! И поэтому я сам должен был с этим разобраться. Понимаешь? Сам!

– Погоди, Сём...

Но брат не слышал, его несло дальше.

– Да и как вообще ты себе представляешь наш разговор? Привет, Лёх, как дела? Кстати, меня тут чё-то штырить начало так, что я стольк...

Он осёкся на полуслове, закусив губу. Меня пронзила страшная догадка. Так вот почему он спасал людей, вот что пытался исправить: загладить таким образом жгучее чувство вины. Я поднялся, спросил, глядя ему в глаза:

– Сколько ты уже убил?

Семён разом как-то сник, сгорбился и тихо ответил:

– Восемнадцать человек. Каждый раз, приходя в себя, я молился, чтобы рядом никого не оказалось. Но иногда... не везло. И знаешь, что самое дикое? Я великолепно себя чувствовал после, как будто энергетика жахнул.

– Ты в этом не виноват.

– А кто? Дядя Фёдор из Простоквашино?! А ещё, уж коли у нас вечер откровений, скажу тебе больше. Я очень боялся, что ты прочтёшь в новостях о странных высохших трупах и всё поймёшь. Поэтому я их сжигал. Как тогда, в пещере во время обряда. Ты ещё спросил, почему из ложа пошёл дым. И я ответил: «Кости дымятся». До сих пор помню, как ты переменился в лице. Как передёрнулся от отвращения. Теперь этим занимается твой брат!

Фигура Семёна вспыхнула ярче, заставив меня невольно отступить назад. Он расценил это по-своему.

– Что, думаешь, не стоило меня тогда спасать? – краем глаза я заметил, что стволы деревьев вокруг нас начали дымиться. – Может, ты и прав, – продолжал Семён. – Уж лучше бы Степаныч скармливал никому не нужных алкашей Древу, чем ходячая бомба в моём лице. Уж лучше...

– Ты достал, младший! – с неожиданной для самого себя злостью рявкнул я. – Оглянись вокруг! Из-за твоей истерики тут сейчас всё полыхнёт к чертям! Ты должен был рассказать, потому что мы семья! Потому что две головы лучше, чем одна твоя тупая башка! Ты мог поселиться подальше от людей, пока не научишься справляться с собой, но нет! Вместо этого решил спасать других взамен тех, кого убил! И как, полегчало? Твоё грёбаное чувство вины загнало тебя в тупик! Неужели ты не видишь?!

– Я делал это не поэтому! Ты не знаешь!

– Так расскажи! Сука, просто расскажи! Хватит секретов, брат. Я люблю тебя, но не смогу помочь, пока ты сам этого не захочешь. Пока не примешь себя таким, какой ты есть.

Мы стояли и смотрели друг на друга. В какой-то момент мне показалось, что он сможет вырвать из себя ту боль, что пожирала его изнутри. Но я ошибся.

– Завтра всё закончится, – глухо проговорил Семён. – Я стану обычным человеком и постараюсь всё забыть. Завтра.

Отвернулся и побрёл прочь сквозь сизую дымку тлеющих деревьев.

Показать полностью 1
18

Проклятый. На пути к Небесам. Глава 2

Проклятый. На пути к Небесам. Глава 1

Светло… кажется, светлеет? Или это какие-то мириады огненных вспышек проносятся в моем разуме. Ничего непонятно, но признаю, очень интересно. Ощущаю себя ватным телом, неспособным пошевелиться.

Что? Вата? Слабость? Надо же, неожиданно.

В ушах нарастает шум, который становится нестерпимым. Хочется отогнать наваждение, но могу лишь кричать про себя – только на это и хватает сил. Пламенные вспышки, до этого изредка мелькающие, теперь ослепляли сознание.

И вдруг, через эту какофонию неясных изображений и зарева, продрался отчетливый, тихий голос.

«Просни-ись!»

Все разом стихло. Резко открываю глаза, обнаруживаю себя в том же месте – все еще темно.

И что это было? Отголоски неприятных ощущений до сих пор пульсировали в голове. Встал на ноги и ощутил, как что-то тяготит меня в прямом смысле.

Обернулся и понял… что у меня за спиной находятся огромные огненные крылья.

«Вау!» - воскликнул внутренний голос.

Это что еще за дела!?

Какие в жопу крылья? Я гребаный механоид, кусок железа, откуда они взялись!? Куда их девать?

Как оказалось, приколы на этом не кончились…

Помимо всего, присутствовала деталь, которой я не придал особого значения - чувствовалось внутри что-то инородное. Будто в голове нечто начало неприятно скрестись.

Какая мерзость, словно пенопластом по стеклу!

Ладно… осмотрел пламенеющие крылья, сделал взмах. Оказывается, управлять ими не так уж и сложно.

Ну, поскольку я находился в глухой местности, а птичку догнать уже не суждено, можно и поиграться. Это, в какой-то степени, даже круче, чем нано двигатели.

Уделил этому занятию почти час, а вот дальше задача стояла немного другая. Как эти крылья убрать?

Попробовал втянуть… Господи, да куда их втягивать-то? Они ж больше меня!

Покрутился на месте, не выдержал - выругался.

- Да скройтесь вы!

В спину вдруг кольнуло, волосы колыхнул ветер и… все? Я огляделся, крыльев не было. И… что? Так они и убираются? Их надо попросить? Ладно…

Владыка послал разузнать? Я разузнал. Радикальной договоренности про доставку объекта не было. Нужно будет – покажу сущность на собственном примере. Ну ее в жопу, эту птицу.

Пора бы и честь знать, да домой возвращаться…

***

Этой же ночью ко мне в сон ввалились. И это начинало порядком надоедать, когда не спишь, а выслушиваешь нравоучения.

А тут объявился достаточно молодой парень, словно студент старших курсов, только за его спиной были огромные огненные крылья.

Здрасте-приехали, я его в задницу отправил, а он – вот он, явился нежданно-негаданно. Нарисовался, не сотрешь.

Заговорил с осторожностью, словно опасался меня, но при этом с явным интересом в глазах.

- Здравствуй. В этом мире я являюсь…

Ну, поскольку это не Грашъ, я его грубо перебил.

- Че надо? Кто ты, нахер, такой?

Гость осекся, нахмурил брови.

- Я Феникс. Выбирай тон, когда разговариваешь.

Феникс? Так вот, кого искал Владыка…

- Да вот хрена с два, - огрызнулся я, - ты вваливаешься в мою башку, а я еще тон выбирай?

- Кто ты такой? Ты получил мои силы, но сам подчиненным не стал. Может, объяснишь, почему так вышло?

- И вот опять ты нихера не угадал, - я дернул плечами, - подчиненным я должен стать, да если бы. Есть у меня уже хозяева.

Ночной гость пожевал губами, замялся.

- Как интересно… это они тебя отправили? Нас в округе искал?

- Я хотел узнать, что ты за ферзь такой, а потом ты сам на меня кинулся, - на эти слова незнакомец поднял брови, - не собирался я тебя трогать.

Так, надо бы немного скинуть градус накала, а то и не поговорим нормально.

- Ладно, не серчай. Да, вышло поганенько, но после драки кулаками не машут. Феникс, говоришь? И чего, ты один такой? Ну, окромя меня, - я поджал губы.

- Не один, нас около сотни. Можешь так и передать своим хозяевам, что охотиться на нас – опрометчивое решение. Ты получил всю силу огня, но я бы этому не особо радовался. Дар Феникса - это тяжелое бремя. Он требует постоянной подпитки, сам понимаешь чем…

И только он закончил свою мысль, как я проснулся.

Охотиться… как любопытно получается. Неужели и впрямь такие планы? Или чисто праздный интерес Владыки? Судя по осторожности Феникса, исключать подобную вероятность нельзя. Или же шел расчет на то, чтобы я получил эту сущность в собственное пользование? Странностей все больше…

***

Владыка не заставил себя ждать. Навестил следующим вечером, когда я сидел на кухне. Металлический бас карлика разрезал тишину – я с трудом сдержался, чтобы не вздрогнуть. Привыкнуть, что твой Хозяин всего метр ростом - немного проблематично.

- Значит, Феникс, - сразу начал он, оправив края балахона.

Несмотря на хромированную маску, я чувствовал на себе его пристальный, изучающий взгляд.

- Что же, хорошая сила. Конечно, она хочет вырваться наружу, ты и сам это чувствуешь, но можешь быть спокоен - поработить тебя ей не под силу. Ты уже не человек. Могу лишь предупредить – Феникс способен взять над тобой контроль только при колоссальном насыщении пламенем, поэтому, будь осторожнее. А так, советовал бы изредка подкармливать его огнем. Тебе это со временем пригодится, сын мой. Только не переборщи, - предупредил он и, стукнув своей тростью об пол, оставил меня одного…

***

С тех самых пор мое второе «Я» в виде Феникса развивалось довольно стремительно. Я продолжал тренировки - изучал работу встроенных устройств по типу накопителя, оттачивал навыки полетов. В общем, работал над собой и готовился к следующему заданию Владыки, который не спешил появляться. Делал все тихо, молча и аккуратно, до сих пор не понимая, как рассказать о такой жизни своей девушке. Да и нужно ли ее в это втягивать? Аня по-прежнему считала, что мне помогли родственники приобрести дом в ее деревне. Благодатное - местечко тихое. Как раз для таких нелюдей, как я.

Но все гладко не бывает – в деревне начался падеж скота. Сложно сказать, чем все обусловлено. Может, прибытие самого Владыки на Землю, а может и вовсе я. Но вода в озере начала дурно пахнуть, от нее у детей на коже появлялись волдыри, и водоем стал непригоден для купания. Рыба всплывала брюхом кверху, а урожай начал медленно, но верно гнить. Приходили родители Ани - интересовались, все ли у нас хорошо, предупреждали о загрязнении воды.

Хотел, называется, домик у озера…

Связь с прибытием Владыки была очевидна. Но вот непонятно, что творится со скотом и урожаем.

В одну ночь я покинул дом, облетел всю округу, но ничего обнаружить не смог. Все, как обычно. Оставалось только злополучное озеро.

Дошел до него, осмотрелся - запах у воды, конечно, стоял отвратный.

Стоило приблизиться, как в камышах я услышал тихую возню. Та-а-ак, это уже интересно.

Аккуратно пробрался в сторону звука. И что я там увидел?

То, чего совсем не ожидал. В воде сидел гребаный мертвец! Уродливый, полуразложившийся, вздутый труп. Часть его черепа сколота, один глаз отсутствовал, а второй был сплошным бельмом.

Он сидел в воде и с мерзким чавканьем жрал мертвую курицу, разбрасывая повсюду перья и разбрызгивая кровь. Именно жрал ее, будто десятки лет его морили голодом.

Кажется, до меня начала доходить причина падежа скота и гниения урожая. Озеро! Все идет от воды. Осталось только подтвердить свои догадки.

- Не помешаю?

Урод захрипел, поднял голову и уставился на меня своим единственным бельмом. Раскрыл пасть и зашипел, обдав волной смрада. Я поморщился, но дело закончил. Дохляк прыгнул на меня, а я активировал двигатель, направил в морду уродца и одним коротким выстрелом разорвал его на куски. Конечно, от того, что он бросился на меня, то и ошметки, соответственно, полетели в мою сторону.

Ко мне прилипла его слизь, а на запястье покачивалась разорванная кишка урода. Была бы возможность - проблевался сразу же.

А так пришлось лезть в это гребаное озеро и смывать все дерьмо с себя.

Вернулся домой, шмотки закинул в стирку и сам быстренько сполоснулся, чтобы от меня не воняло застоялой, мертвой водой.

На следующую ночь мне предстоял некро-тур в это озеро. Сколько еще там этих ублюдков? Как оказалось – немало.

В водоеме пробыл, по ощущениям, около часа. Двигатели не так шустро работали под водой и, насколько я понял, появление Владыки спровоцировало пробуждение всех мертвецов, которые когда-то здесь утонули. Судя по первому, он был еще относительно «свежий». Остальная мертвечина оказалась вполне себе мертвой и неактивной, а вклад в гибель скота и урожая вносили именно гнилые ублюдки, которые начали двигаться и распространяли повсюду трупный эпителий.

Когда мне надоело с ними возиться – я использовал накопитель. Достали.

Бахнуло хорошо. Спорю, волна на озере поднялась нехилая такая.

Убедившись, что все мертвое осталось мертвым, я покинул водоем. А когда выходил из него с активированными двигателями, понял, что деваться уже некуда и отмазаться не получится.

На берегу озера стояла моя Анька… стояла и пристально смотрела на меня. Кажется, все поняла.

Вот теперь - точно влип…

Она покивала собственным мыслям и пошла в сторону дома.

Я, конечно же, последовал за ней. Только слушать она ничего не хотела, пока я шел и пытался объясниться.

Ворвавшись в ее спальню, мне предстала картина того, как она спешно собирает свои вещи.

- Догадывалась же! Догадывалась, что здесь что-то не так. Нет, вот это уже никак нормально не объяснить, Андрей, - причитала Аня, закидывая скомканные вещи в дорожную сумку.

Да я и сам не мог нормальных слов подобрать. Как о таком рассказать?

И все же, она выпрямилась, серьезно посмотрев на меня.

- Сколько ты в озере пробыл? Я думала, что ты тонешь, помощь хотела звать. А ты… - Аня вскинула руками, - на тебе и следов никаких.

- Анют! Прошу тебя, дай мне, пожалуйста, все объяснить… я не мог тебе это рассказать. Думал, что не поймешь.

Она, внимательно посмотрев мне в глаза, грузно опустилась на кровать.

- Такое пониманию не поддается. Но, попробуй, объясни. Что… у тебя в руках такое?

Я аккуратно присел рядом с Аней, понимая, что разговор предстоит тяжелый. Для наглядности – активировал двигатель, на который она в изумлении уставилась.

- Не человек я больше…

***

За весь долгий рассказ Анюта не проронила ни слова, лишь внимательно слушала. Я постарался доступно донести ей все.

Как в шестнадцать лет меня похитил инопланетный разум в парке родного города и сделал из меня киборга. Объяснил, что нахожусь в подчинении Владыки и выполняю поручения на благо его Империи. А все от того, что он разглядел в моей душе какую-то искру, которая в других людях чаще всего гаснет. Упустить возможность получить такого солдата с Земли он не мог. И теперь моя задача - доставлять ему информацию о том, что его интересует.

Пришлось рассказать, как Грашъ помогал мне с переездом в Благодатное и провернул все манипуляции с документами на дом. Собственно, так я и получил жилище в деревне Ани. Возможно, это было опрометчивым решением, но на тот момент я не думал о последствиях, а просто хотел перебраться к полюбившейся девчонке. Впрочем, почти два года мне удавалось скрывать свою сущность.

- Ты не подумай - тогда, в поезде, я еще человеком был. Просто возможность выдалась к тебе перебраться, не мог не воспользоваться, - поджав губы, я осмотрел на Анюту, - пообещал же, что приеду.

Она сидела восковой куклой и явно пыталась переварить услышанное. Может, искала противоречия или не мне верила, не знаю.

- А ночами ты куда деваешься?

Я даже не видел, чтобы Аня пошевелила губами.

- Тренировки. Не знаю, что от меня ждут в дальнейшем, но развиваться надо.

- Понятно…

Как она еще не упала в обморок – загадка. Хотя, судя по отсутствующему взгляду, была к этому близка.

- А-а-а… еще что-то есть? Ну, там… в тебе, - неуверенно спросила Анюта, косясь на меня, - чтобы я хотя бы знала и готова была. А то… мало ли.

Девушка пожала плечами, глупо усмехнувшись.

- Г-готова? – в ступоре оказался уже я.

- Так, интересуюсь просто. Вдруг еще чего увижу ненароком.

Я мысленно представлял себе громкий скандал с незамысловатой сутью о расставании. Вещи уже собирать надумала. А тут…

- Да так, крылья еще есть – от Феникса. Недавно как раз получил, - замявшись окончательно, я пожал плечами.

- А покажешь? – сглотнула Анюта, а я, кажется, снова влюбился.

И показал ей все…

***

Ее доверие и любовь ко мне победили здравый рассудок. Она осталась со мной и отныне была в курсе моих ночных похождений. Необходимость оправдываться перед ней отпала.

Тогда-то и настал переломный момент наших отношений, после которого тайн не осталось.

Время пошло своим чередом, выдался период затишья и нового неведения. С такими успехами миновало почти два года, а я успел даже отметить юбилей – двадцать лет, как-никак.

В один из обычных вечеров я пил горячий кофе, сделанный любимой. А судя по ее игривому огоньку в глазах, Аня хотела меня порадовать.

Дальше шли поцелуи, тесные объятия, и я уже готовился хорошо провести время, забираясь пальцами под тонкую ткань домашних шорт Анюты. Но…

Мы услышали частый писк моих часов.

- Что-то случилось?

- Владыка сигнал подал. Анют, я… - и только хотел сказать, чтобы она не переживала, как меня принудительно переместили.

Похоже, сработала функция искажения пространства, о которой я слышал, но еще не видел в действии.

Очутился в странном месте, которое очень походило на космический корабль – зал полностью обшит металлом. Однако больше меня настораживало то, что Владыка мог дистанционно управлять функциями моих часов.

Бросив взгляд на потолок, заметил множество светильников, слишком уж ярких. Только здесь я точно не для экскурсии.

Увидев единственную дверь из комнаты, сразу поспешил ее открыть и понял, что попал в головной отсек корабля. Конической формы помещение, а по всему периметру находились компьютеры с панелями управления, за которыми сидели существа, напоминающие Граша, только одеты проще.

От самого пола и до потолка – сплошное прозрачное стекло, позволяющее обозревать внушительную часть космического пространства. В носу корабля находился огромный трон, иначе не назвать. Весь резной, в готическом стиле. Рядом с ним стояло существо под два метра ростом. Уже со спины я догадался, что это Грашъ. Ну, а на троне, по логике, должен находиться сам Владыка.

Догадки подтвердились – когда трон развернулся, на нем я увидел Владыку.

Да, я ждал его появления, но неужели нужно выдергивать меня именно в такой момент?

- Здравствуй, сын мой. Думаю, ты уже достаточно изучил свои возможности, раз позволяешь себе столько совокупляться.

Слова его прозвучали с укором, а я поправил все еще выпирающие штаны. Нет, ну а что, мне постоянно прозябать на полигоне?

- Ты уже знаешь, что я исследую механику путешествий между измерениями. И недавно удалось отследить подконтрольный разлом. Твоя задача – узнать, каким образом можно стирать границу между мирами. В идеале – привести мне того, кто на это способен. Я вышлю тебе координаты недавнего разлома, дальше уже сам. Все понятно?

- Понял, - кивнул я, с трудом не выказывая недовольства.

- Не забывайся, что ты в моем подчинении, Андрей. Если я оставил тебе мозг, это не значит, что тебе все дозволено.

Похоже, он прекрасно разобрал мой настрой.

Не найдя, что ответить, я молча стоял, отведя взгляд в сторону. Отчитал, как школьника.

Уже в следующее мгновение я обнаружил себя дома – видимо, он понял, что дальнейшего диалога не получится.

Часы кротко пискнули, уведомляя о принятом сообщении с координатами – объект находился на приличном расстоянии, около пятисот километров. И так понятно, что это задание затянется, поэтому необходимо было ввести Анюту в курс дела.

Недовольная, она уже готовилась ко сну, но стоило только мне показаться – вся засуетилась.

- Нормально все?

Пришлось объяснять, что меня, вероятно, не будет несколько дней…

***

В итоге, не появлялся дома почти неделю. По заданным координатам удалось выйти на секту, которая собралась в старой часовне давно заброшенного хутора. Сектанты те оказались отнюдь не простые, как я подумал. Пришлось втираться в доверие, едва ли самому не вступать в их шайку, от того и времени ушло так много.

Именно они обладали полезной информацией. Наводка оказалась очень тонкой, но на весьма интересную личность. По слухам – это был колдун, который может открывать… дверь в преисподнюю!

Помимо этого, все так же по сплетням, он мог беспрепятственно переходить в другие измерения. Именно это я и искал. Вот только сам нюанс о доступе в ад – меня не то, что настораживал… он пугал. Потому что Владыка хотел получить эту возможность в собственное распоряжение. А насколько далеко это зайдет – остается гадать.

Решив не медлить, отправился прямиком на поиски колдуна, минуя не одну тысячу километров. Для подстраховки, покружил над лесами в поисках пожаров, а уже через несколько часов прилив сил от напитанного Феникса.

Более того, благодаря огненному духу смог почувствовать искомый объект.

Без промедлений отправившись по наводке, нарвался на одинокий дом в лесной чаще. Он напоминал скорее сторожку отшельника, нежели колдуна.

Приземлившись около избушки, почувствовал неприятный, холодный порыв ветра, словно могильный.

Вороны, мирно сидевшие до этого на деревьях, начали кружить над крышей дома, истошно грая. Не исключено, что хозяин уже может быть предупрежден, из-за чего промедление непозволительно.

Я подошел к массивной деревянной двери дома и несколько раз постучал. Аккуратно, не агрессивно. Ответа не последовало, тогда попробовал одну вещь и с размаху саданул по двери ногой. Надо же, она не поддалась.

Да, я точно по адресу.

Такие неожиданные «трудности» лишь подогревали интерес. Ничто на Земле не выдержит моего удара, если оно, конечно, не подвержено магической защите.

А эта, судя по всему, заколдована. Когда я предпринял еще три попытки пробраться внутрь, произошел сильный взрыв, будто пробилось защитное поле. Дверь разлетелась в щепки, а меня отдачей отбросило назад. Тут-то до и дошло, что колдун может создавать и защитное поле.

Задание становится еще интереснее. Отряхнувшись, я уверенно направился в дом. Нужно договориться.

Жилище оказалось не малых размеров. Мне даже показалось, что изнутри эти хоромы намного больше, нежели снаружи. Дом колдуна говорил сам за себя – зловещие картины на стенах. Никакого электричества и в помине не было, поскольку весь дом освещало живое пламя из средневековых подсвечников. Похоже, этому колдуну намного больше лет, чем предполагалось.

Пройдя от входной двери метров десять и достигнув середины холла, почувствовал такой же могильный порыв ветра, как и на улице.

Ладно. Дошел до конца и уперся в большую двойную дверь, которую со скрипом отворил. Передо мной предстала комната с алтарем – явно для ритуалов. Именно здесь я и нашел постояльца. В балахоне, с накинутым на голову капюшоном – все, как полагается.

- Я не драться пришел. Мне помощь нужна. Просто выслушай, - как можно спокойнее сказал я.

Он повернулся и протянул в мою сторону ладонь, в которой вырос огненный шар. Ух… неплохо.

- Помощь? О какой помощи ты смеешь меня просить, червяк?

Да уж, спокойного разговора, видимо, не получится.

Внезапно, я услышал голос. Как будто внутренний, но немного искаженный, и он звучал у меня в голове.

«Убей»

Я встряхнул головой, уставившись на колдуна, но голос повторился и уже более настойчивый.

«Убей его! Убей, и я впитаю всю его силу! Дальше решим, что делать. Не видишь, он дикарь, нечего с ним валандаться»

«Ты Феникс…?» - подумал я.

«Какой догадливый мальчик»

«Так, а как ты…? Почему я тебя слышу?»

«Потом все, потом! Сейчас не время лясы точить, убей этого дряхлого зазнайку, он опасен!»

«Не могу я забрать жизнь! Я попробую… попробую договориться» - отрезал я и обратился к колдуну.

- Я не червяк, как вы считаете. Да, с одной стороны так, но… у меня есть хозяева, они не с нашей планеты. И этим хозяевам нужен ты.

«Тряпка» - буркнул Феникс, а мне так и хотелось заткнуть его.

- А что же они сами ко мне не пришли? – взгляд колдуна стал заинтересованным.

- Не думаю, что они могут спокойно разгуливать по Земле. И сам не знаю, зачем им твои силы. Но может, ты просто заляжешь на дно? В другое измерение уйдешь, где тебя не достанут? Ты ведь можешь открывать разломы?

Колдун кивнул.

- Во-от. Что ты теряешь?

- Ничего, поэтому сделаю проще, - ухмыльнулся он, а я невольно насторожился, - и убью их исполнителя.

Он закричал и швырнул в мою сторону огненный шар. Но соприкоснувшись со мной, магическая сфера исчезла – Феникс с удовольствием поглотил щедрую порцию пламени. Колдун не остановился и осыпал меня шквалом стихий, которые доставались уже накопителю.

Сука, хотел же по-хорошему! Почему нельзя меня послушать!?

«Бей его, идиот!» - выпалил Феникс.

Когда шкала стихий заполнилась до отказа, я выпустил из накопителя все, чем он успел меня накачать. Такой мощности выстрел вынес хлипкую стену избы вместе с колдуном.

Старик сразу поковылял в сторону местного погоста, прихрамывая, а я двинулся за ним.

Сука, хотел же! По нормальному!

Я без труда нагнал его и свалил на землю щедрым ударом в затылок. Но скорее дезориентировал его, нежели серьезно навредил. Признаю, этот колдун и впрямь был не плох, поскольку отбился, откинув меня в сторону – видимо, телекинез у него тоже присутствовал.

Я успел лишь встать, как перед глазами все поплыло – предметы резко начали сливаться воедино.

«Убей! Убей, если не хочешь застрять в другом мире» - выпалил Феникс, явно нервничая.

Что? Нет, только не так...

Продолжение следует

ЧИТАТЬ ПРОДОЛЖЕНИЕ, БОЛЬШЕ ГЛАВ - https://author.today/work/335206

Показать полностью
58

Север в моих рассказах. Перелойка

Продолжение истории "Братский трут"

Ивану пересумская жизнь поначалу не понравилась. За два года он всё ж привык к скитаниям и просторам. А тут живёшь вроде как за пазухой тятиного тулупа - меж гор, поросших густым лесом, в махоньком охоцком селе. Зимника нет, одни тропы.

Иван сорвался в путь сразу же, как протаяла тележная дорога и подсушила на солнышке серую хребтину, - осмотреть ближние сопки и распадки.

Единокровная сестра Онипка разворчалась: куды да куды подался, наши места морочные и опасные. Ишь, за младенца держит. Да лучше опасности с мороком, чем вымотавшие душу мелкие хозяйские заботы и старшухина трескотня: вот, Ваня, цветочек махонький, телейкой зовут, он от дитячьей опрелости хорош, да трудно его достать... Тьфу!

Иван и на большее горазд: Савелию, приёмному отцу, кто вывих вправил? Да так искусно, что суставного хрупу никто не услышал. А вместо лубка хитрую завязку навертел - и хлипкое место держит, и телу дышать даёт.

И Мутовчиху, которая вместо мамки теперь, враз излечил. Глянул однажды в выцветшие от неотвязной боли глаза и понял: хворь в голове притаилась, изнутри высасывает горемычную, как паук муху. Взял да отловил "паука", сильно надавив за ушами. А потом пальцами "расплющил" и руки с щёлоком вымыл. И всё – снова зашустрила Мутовчиха.

А старшуха Онипка одно по одному заладила: учись, Иван... Ну не любит он наставления, лучшая наука – столкнуться лоб в лоб со всеми опасностями, измерить шагами все дороги, испытать себя. Так думал Иван, забравшись в могучий лиственник.

Ох ты!.. Какой ключик бьёт! Мала струйка, а взбрыкивает, звенит птичьей песней. Иван присел на корточки возле вёрткой водицы и разом позабыл про недовольство. В глазах будто кусочки радуги заиграли, а уж как весело-то стало! Словно он малой блескучей капелькой пляшет над переливами мощной волны.

И поднимает его свежий ветер, и несёт туда, где ревут угрюмые валы мрачного северного моря. И он дрожит вместе с ними от еле сдерживаемой ярости, собирает силы, чтобы восстать стеной и ринуться на жалкую недвижную землю...

Плюх! Иван отчего-то с размаху сунулся в воду, окарябал нос о скользкий небольшой камешек. Набрал ледяной воды в рукава кафтана и намочил ворот. Ушибленное место заныло, а рот оказался полным крови. Хорошо, что Онипка не увидела, а то бы засмеяла. Старшуха осталась дома – тогда кто это хохочет-заливается?..

Иван поднял глаза и от удивления проглотил солёный сгусток. Перед ним стояла девчонка. Не сказать, что уже девка: грудь плоская, руки-ноги точно прутики, но и не малая. Во что одета, не поймёшь, ветошки какие-то... прозрачные, на ветру развеваются, словно перья. Сквозь бесцветные космы, нависшие на лицо, сверкают зелёные глазищи.

– Ты кто? – спросил Иван. – Откуль здесь взялась?

– Не знаю... – словно прошелестела девчонка.

Иван насторожился: узкие синеватые губы чудной отроковицы не дрогнули, а голос вовсе не был похож на девчачий звонкий смех, который он только что слышал.

– Не помнишь, как нарекли? – начал дознаваться Иван.

Вот тут пригодилась Онипкина наука: сторонись в лесу тех, кто незнамыми* скажется. Хрещёный человек род-племя знает, а вот всякая нечисть безымянной бродит. Тем более у девчонки под рваной одежонкой нет креста.

– Не знаю... – отозвалась она.

От угодил! Как заяц в петлю! Иван ничуть не испужался, но обозлился. Глянул округ себя, нет ли чего сподручного, чтобы отогнать незнамую. Но сквозь ранневесеннюю мёртвую опадень* – ни росточка зелёного. А если ключевой водой брызнуть? Вода сподземли – первое средство распознать нечистых.

Забубнил славу Богородице, сунул ладони под знобкую струйку и плеснул пригоршню на голые девчонкины ступни.

Не исчезла нежить середь смрада и дыма. Наоборот, подпрыгнула, потрясла ногой, потом другой и снова засмеялась. Звонкие трели понеслись к голым лиственничным верхушкам, под радостно сиявшее солнце.

У Ивана от сердца отлегло: человек она, не бесовское создание. А что креста нет – так, мож, утеряла.

– Долго ли по лесу плутаешь раздемшись? – Иван попробовал подобраться с другого боку.

– Не знаю... – молвила отроковица.

Иван нахмурился. Вот беда... "Не знаю да не знаю". Порченая девчонка – ни разума, ни речей. Иван не раз встречал таких – и бесноватых, и хворых, и омороченных. Эх, отцовы камешки бы сюда. Даже кожа на руках зачесалась – вспомнилось, как мягко грели осколки небесного огня, какая сила вливалась в каждую жилку. А умельство и невиданная смекалка, которые дозволили ему выполнить отцов завет и спасти единокровную сестру!

Была не была, совесть не дозволит ему оставить девчонку без подмоги. Иван нагнулся к ключику, ополоснул разгоревшиеся щёки и зашибленный нос. Красная капля шлёпнулась в воду и крохотным облачком осела на дне.

– Подойди ко мне, не бойся, – велел Иван. – Вместе вспоминать будем.

Отроковица оказалась не робкой, тут же порхнула через руслице и встала возле Ивана. Вот чудная! А ежели бы у него плохое на уме было?

Девчонка же во все глаза рассматривала на Ивановой шее кипарисовую ладанку, украшенную стекляшками. Почему дивится на обычную вещицу? И в родном городе, и в Пересумке, да что там, по всему хрещёному миру таких полно. У варваров, что ли, взросла? Или лесных отшельников, беглецов от закону. Иван снял плетёный снурок* с шеи, сказал:

– Смотри, с полдневного* моря привезено... Внутри кусочек ладана...

И ногтём отшелкнул выступавший край ладанки.

Батюшки-святы! Пуста ладанка – махонький комок смолы исчез, а створки почернели. И дух такой жуткий, будто падаль жгли. Как же так?..

Тоненькие пальчики легли на Иваново мослатое запястье, пахшие сеном волосы щекотно коснулись щеки. Вздрогнул Иван, словно молонья рядом ударила. Забыл разом про ладанку. Громко застучало сердце, разгоняя горячую кровь по оцепеневшему телу.

В ушах – речной шум, а перед глазами – зелёные звёзды, что день и ночь освещают душу. Потянулся к ним Иван, и мир пропал для него. Утратившая святость ладанка упала в воду и понеслась прочь вместе с извилистой струёй.

Через какое-то время Иван очнулся и не узнал места. Вода в русле поднялась, помутнела и стала бурливым ручьём. Трава обвилась вокруг ног по самое колено. Лиственницы покачивали тяжёлыми опахалами.

Где же чудная девчонка, без которой всё теперь не в радость? Али сон такой был?

Иван поплёлся назад по чуть видной тропинке, поросшей гусиной гречихой. А мож, не идти никуда? Лечь возле воды и не открывать глаз до той поры, как над говорливым потоком не раздастся знакомый смех... Но словно сграбастало все мысли, скрутило вервием* и потащило прочь.

Ивановы сапоги, подарок приёмного отца Савелия, ссохлись, будто с осени не знали дёгтя, сдавили ноги, а онучи залубенели и ободрали кожу через несколько шагов. Он еле доковылял к тележному пути, присел на закаменевшую от жары обочь.

Вот не сдвинется с места ни за что! Но неведомый зов бился в голове, болью отдавался в затылке, поэтому Ивану пришлось подняться. Подобрал было суковатую палку – идти без опоры уже невмочь. На его спасение раздался стук копыт и скрип колёс.

Из-за поворота дороги показалась рыженькая якутская коняшка, запряжённая в ладный возок. На нём сидел мужичок, обмахиваясь берёзовой веткой. Иван ещё зимой перезнакомился с пересумцами, поэтому легко признал косоротого вредного старосту Акима Тухалова. Староста почему-то сразу сунул руку под дерюжку, которая прикрывала возок. Ивану помстилось, что Аким испугался, за топором потянулся. Не узнал Онипкиного брата, принял за ушкуйника?

Иван поднял руку к макушке – снять шапку. Но она, видно, осталась у ручья. Цапнул длинную прядь и подивился: как раз перед его уходом Онипка обкорнала братца, надев ему на голову горшок. А сейчас волосья спускались до плеч. Иван скосил глаза и вскрикнул: пальцы сжимали седой клок!

Меж тем телега поравнялась с Иваном.

– Здрав будь, гость, – равнодушно сказал Аким и дёрнул поводья. Коняшка прибавила шагу.

Гость? Иван оторопел, потому что в этих краях "гостем" называли утопленника или найденное в тайге тело, а здравия желали, чтобы пропащая душа не привязалась к человеку.

– Погоди, дядько Аким! – крикнул вдогонку Иван, но староста только пуще хлестанул лошадь.

К Пересумку Иван подошёл ночью. Но темень не была помехой – видел всё, как днём. Мож, и вправду – гость он? К тому же встречен был не собачьим лаем, как прежде, а тихим боязливым поскуливанием.

У соседнего дома Иван углядел свою дорогую Онипку, старшуху, спасённую им от тяжких увечий. Сердце радостно дрогнуло, а зов в голове обернулся воем и визгом. Но Иван забыл о нём, сердясь на ноги, которые не пожелали двигаться шибче. Онипка была не одна. Она уговаривала мальчонку в одной рубашке, бесштанного и босого:

– Не бойся, Василько, переступи... Так нужно... Не упрямься ради отца-матери.

Но Василько только топтался возле охапки пахучей травы. Иван почуял острый дух желтоголовой полыни. Редкая на севере трава, сестра её берегла для золотушных ребятишек и раненых охоцких. А сейчас зачем-то под ноги мальцу вывалила.

– Ну же, Василько, – настаивала Онипка. – Тебе сразу станет легче.

Мальчонка поднял голову и увидел Ивана. Открыл щербатый роток, радостно бросился навстречу, задев пучок полыни. И исчез...

Вот, значит, как... Преставился малец, а его душа оторваться от родного дома не смогла. Или отец с матерью отпустить не нашли сил. Сестра помогла покойному уйти к предкам.

Откуда ни возьмись рванул не по-летнему холодный ветер, подхватил истлевшую, ставшую прахом полынь и понёс прочь. Онипка перекрестилась и повернулась к брату. Не удивилась, только печально, даже горько сказала:

– Долго ж ты ко мне шёл, брат. Не чаяла свидеться...

– Виниться не буду, – молвил, помолчав, Иван. – Свою долю-судьбину я встретил. Там, у ручья. Для чего позвала-то?

– Позвала?.. – сквозь слёзы удивилась Онипка. – Поперёк тебе никогда бы не встала. И обманкой бы не притянула. Но коли здесь ты, знать, так нужно. Идём в баньку, сам разумеешь, что в дом нельзя...

– Гостю многого нельзя, – отозвался Иван.

Онипка сгребла ладонью обереги, которые висели на шее, задумалась. Покивала своим мыслям и успокоила:

– Не гость ты, Иван. Омороченный. Идём.

В баньке старшуха затеплила огонёк в туеске с жиром, постелила передник на лавчонку сбоку двери - садись. Сама на полоке устроилась. Допытываться стала:

– Про какой ручей-то сказывал?

– У поворота перед Лысой сопкой, в лиственничнике. На ключик наткнулся, а он после ручьём стал, - ответил Иван, гадая, к чему Онипке об этом ручье знать.

– Нету там течи сподземли, – заметила сестра. – И никогда не было. Как ты ушёл, пересумские мужики на сторядье всё облазали. Сказали, что сгинул ты. Или убежал в свой город. По осени из Котелка приезжали купецкие, руками развели – не был ты у них. У якутов зимой сама была – и по северному ветру ты не хаживал.

– Погоди... Пошто про осень с зимой говоришь? – изумился Иван. – Я думал, что день в лесу проспал...

– Год и два месяца, – горько усмехнулась Онипка. – И не проспал, оморочен был. Так крепко, что моя кровь не помогла. Все перекрёстные тропы окропила – думала, заплутал где.

Старшуха задрала рукав рубахи, Иван увидел тёмные шрамы, которые, словно зарубки на стволе лиственя, усеяли похудевшую руку сестры.

– Кто ж меня оморочил-то? – сглотнув комок в горле, спросил Иван. – Только не говори, что невинное дитё, дочка каких-то лесных ушкуйников, на такое сподобилась.

– А расскажи-ка про невинное дитё, – вкрадчиво попросила Онипка. – Страсть как любы мне лесные ребяты. Да не хмурься, плохого не думаю. Саму в лесу под боком у мертвячки нашли.

Иван и рассказал. Про очи-звёзды, про звонкий смех да ласки, от которых даже сердце глохнет...

Онипка выслушала, не поднимая головы. Панёва на коленях намокла – плакала, что ль, Иванова старшуха?.. Ну, виноват он. Зато вернулся! Мож, это чудная девчонка его домой направила, Онипка-то не призналась, что брата домой звала.

– Теперь отдохни, брат, – сказала старшуха и достала из угла полка гребень. – А я причешу тебя.

Иван, как прежде, встал возле неё на колени, голову в сестрин подол уткнул. И тут же заорал: больно же! Чего так волос драть, как якут березовую заболонь!*

Но Онипка сильной ручищей придержала затылок, не дала вырваться. Иван подчинился, злорадно думая: вот ужо освободится он! Извертелся, пока сестра будто иголки из его косм повытаскала.

Чего он в лесу нацеплял, так и не понял, слышал только лёгонький звон. Но голове полегчало, и от этой лёгкости даже слёзы выступили и мысли прояснились.

А когда старшуха приподняла его подбородок и глянула в глаза, разревелсяпоначалу от радости, а потом от жалости к сестре: уж больно Онипка лицом истаяла, ровно постарела. Знамо, переживала за брата. Онипка провела ладонью по шее, подцепила снурок.

Иван увидел, как в добрых заплаканных глазах появился блеск, как у зверя, завидевшего добычу.

– Что это, Иван? – спросила старшуха.

Иван ответил: "Так ладанка же...". Онипка прищурилась и тихо сказала:

– Хороша святынька... Не ведаю, как ты живым остался.

Иван посмотрел на грудь и глаза от удивления выпучил: в сестриной ладони блестела... ребристая раковина. Откуль такая диковина? Вспомнился сильный ветер, солёные брызги пены на лице и рёв большой воды. Онипкин голос зажурчал рассказом...

... В мои дитячьи годы слышала от старой якутки. Давно это, Иван, было. Были у Отца-Солнца и Матери-Луны три дочери-погодки, красивые и своенравные. Не захотели, как старшие сёстры, замуж за охотников самого Аабасы* идти, небесные урасы ставить, таскать вёдрами молоко из Звёздной реки, пасти непокорных Оленей да нянчить крикливых детей. Захотелось им властительницами быть. Сбежали однажды на землю. Отец-Солнце опечалился, скрылся на долгое время от всех, а дочерей проклял. Мать-Луна от горя почернела. Грозный Аабасы обрушил на землю Небесный огонь, да только беглянки оказались хитрыми: одна скрылась в окияне - это, Иван, такая великая вода, которой конца-краю нет. Другая в каменной пещере спряталась. А третью якутский тойон у себя укрыл, больно уж приглянулась ему девушка с круглым лицом и яркими глазами. Да и добротой и трудолюбством она отличалась от сестёр. Прошло какое-то время, и захотелось сёстрам встретиться. Сначала появилась первая из водяной пучины. Потом вторая вышла сподземли. А третьей, самой младшей, нет. Помчались разгневанные сёстры искать ту, которая их знать не желает. Обнаружили в богатом стойбище средь махоньких детишек, с младенцем у груди - шестерых родила счастливица. Сама полная, круглая, как Мать-Луна, и довольная, в почёте, как Отец-Солнце. Все у неё совета спрашивают, кланяются, кто оленьей тушей, кто рыбой, а кто и коня ведёт. Старшие не неё с попрёками накинулись: для того ли она от женихов сбежала, чтобы выводок ребят нянчить? А она им в ответ: нет доли лучше, чем рядом с любым человеком; всем земным и небесным властительницам того же пожелать хочет. Посмотрели друг на друга старшие сёстры: одна как подлёдная рыбёшка тощая, другая как каменюка черная. С тех пор они свою долю меж людей ищут, да только найти не могут. Сколь уж народу сгубили, а всё не поймут: ежели вместо крови вода, а вместо сердца камень – какое может быть счастье?

Иван выслушал старшуху и задумался, сердито глядя на рыжие волоски, застрявшие в Онипкином заговорённом гребне; на острые льдинки, таявшие на полоке; на колючую раковину в сестриной ладони.

Ну, сняла Онипка оморочку. По-прежнему он рыж и свободен. Только на што ему воля, когда и расколдованный, он может думать только о девчонке у ручья и ничему не рад: ни умной знаткой старшухе, ни Пересумку, ни людям, ни жизни среди них. Да и что это за жизнь: ушёл навсегда маленький любопытный Василько, душа-мальчонка, а вот староста Аким, трусоватый и недобрый мужик, ещё всех переживёт. Бьётся Онипка, жилы рвёт, лечит, бури разгоняет, дожди на покосы наводит - а зачем?..

Онипка всхлипнула и протянула Ивану раковину. Отвернулась, глухо и отрывисто сказала:

– На пути у тебя не стою и стоять не буду. Иди за своей судьбой-участью, брат.

Иван удивился:

– Ты меня гонишь? Не нужен больше?

Онипка взвыла, как плакальщица, потом молвила так тихо, что Ивану пришлось к самым её губам придвинуться:

– Ты мне больше жизни нужен... А я тебе – нет... Та девчонка из лесу, незнамая, тебя ко мне отправила. Полюбила, видать, противу своего бесовского природства. Так полюбила, что не смогла твою хрестьянскую душу забрать, лишить белого света и всех, кому ты дорог. Но этим себя сгубила. Ведь теперь у ей кровь в жилах, не вода.

Иван подскочил:

– Что?.. Ты... Я могу её спасти?

Онипка зашлась в рыданиях:

– Не знаю, Иван, не знаю, родной... Это всё камни проклятущие, которые нам на горе батюшка насбирал... Сам помер и нам, детям, доли нету. Кто ж поднимает то, что богу принадлежит?

Иван молча шибанул банную дверь плечом и выбежал в темноту.

Онипка, всхлипывая, разожгла печурку под котлом и бросила в огонь передник, на котором сидел Иван.

Ноги сами несли Ивана по тележному пути. Или какая-то сила мчала его так, что звёзды птицами мелькали над головой.

Вот и лиственничник. Иван несколько раз сильно расшибся о стволы, искарябал лицо и руки. Но не споткнулся и не упал. Не увидел тумана, струившегося меж стволов, не заметил, что кружит по небольшой роще. Лишь когда рассвело, нашел камень, небольшую часть скалы, возле которой он встретил чудную отроковицу. Ни ручья, ни ключа не было. О русле напоминали лишь странные цветы: белые с зеленоватыми прожилками лепестки, чёрная сердцевина. Венчики будто с мольбой смотрели в бесстрастную утреннюю синеву неба.

Иван вернулся к сестре с охапкой этих цветов, и Онипка скоро допыталась об их пользе. А в народе про цветы пошла худая слава – если сдуру пожевать или без разумения заварить кипятком, можно отравиться. Назвали их перелойкой, потому что лучше всего помогали от перелою, нехорошей болезни.

Перелойка - белозор болотный, ядовитое растение, широко используемое в народной медицине.

Незнамый - считается, что если человек не может назвать себя или родителей, то он порченый и может навести порчу на любого. Или это бес.

Опадень - палая лиственничная хвоя.

Снурок - шнурок.

Полдневное море - южное море.

Заболонь - под корой деревьев есть слой, который якуты сушили на зиму и варили его вместо крупы.

Вервие - верёвка.

Показать полностью
60

Кровь и Пепел - Вторжение. 29 - В золотой клетке

Кровь и Пепел - Вторжение. 29 - В золотой клетке

Начало здесь:

Кровь и Пепел - Вторжение. 1 - Пролог

АКТ V. ULTIMA RATIO

Эмма - Абаддон, предгорья Эребского хребта, Главный тракт, двадцать лиг к востоку от Игниса, спустя пятнадцать часов после начала Вторжения

Роскошная карета, запряженная тройкой вороных жеребцов, мягко покачивалась, проглатывая ухабы и выбоины древней брусчатки. Дорога была все той же – но сама поездка куда как комфортнее недавней. От мелькнувшего воспоминания Эмма зябко поежилась и непроизвольно запахнула свой дорожный плащ – как будто тонко выделанная кожа с мягким подбивом могла отгородить ее от ужасной действительности. Одна, без друзей, беспомощная и безоружная – в этом непроглядном мраке, среди адских исчадий, в самом сердце зла. И никакой надежды на спасение.

Девушка вновь тяжело вздохнула, одолеваемая мрачными мыслями. – «По крайней мере, я все еще жива», – попытка найти хоть что-то хорошее в текущей ситуации не дала облегчения, а лишь принесла очередной тяжкий вздох. За последние несколько часов Эмма узнала не так уж много – однако вполне достаточно для понимания того, что человеческая жизнь в этом мире стоит гроши. И вскоре будет стоить еще меньше – как только поток пленных хлынет сквозь Врата. Ее попытка к бегству изначально была обречена на провал и Эмму спас лишь счастливый случай. Сейчас все, что отделяло девушку от кромешного кошмара и мучительной смерти снаружи – это обитая красноватым металлом дверь кареты, катившей вдоль по тракту. И, конечно же, ее владелец, сидевший напротив. Черноволосый демон в кроваво-красном камзоле и небрежно накинутом на одно плечо дорожном плаще задумчиво смотрел в окно, лишь изредка бросая короткие пронзительные взгляды на свою новую собственность. Они словно обжигали Эмму, заставляя непроизвольно вздрагивать. Чудовищная сила была заключена внутри ее хозяина и, казалось, рвалась наружу, ища себе выход.

Девушка в очередной раз коснулась рукой изящного золотого обруча-торквема на своей шее. Это уже становилось привычкой. Металл чуть холодил кожу, а сам обруч был довольно тяжел, но его наличие… успокаивало. Она уже убедилась в том, какие права, привилегии, и что важнее, какую защиту он дает. По ее возвращению в особняк, Эммой занялось сразу несколько служанок из числа прислуги. Раны, ссадины и кровоподтеки обработали мазями и перевязали, девушке выдали чистую одежду, а затем подали обед. Эмма, все еще дрожащая от пережитого страха, с трудом смогла съесть едва четверть. Сразу же после трапезы две служанки, почтительно склонив головы, переодели ее в дорогу, в том числе сноровисто затянув все ремешки на сапогах и затейливую шнуровку на плаще с капюшоном. В этом мире не было ни молний, ни липучек, и сама Эмма провозилась бы без помощи гораздо дольше. Еще спустя час карета, покинув особняк, направилась по гранитным мостовым к окраинам и без задержек миновала громадные городские ворота. Едва завидев вензель на карете, демоны, стоящие на страже, расступились по сторонам в церемониальном поклоне. Однако украдкой бросаемые исподлобья взгляды некоторых стражников отнюдь не содержали почтения к ее пассажирам. Слухи о произошедшем в торговом квартале явно расходились быстрее ожидаемого, на ходу обрастая подробностями.

– Так и будешь молчать всю дорогу? – неожиданно прозвучавший вопрос выбил Эмму из раздумий. – Спрашивай, я не кусаюсь, – усмехнулся сидящий напротив нее демон.

– Я… я не могу… Но как? Как я вообще тебя понимаю? Почему я разговариваю на твоем языке? – вырвалось непроизвольно у девушки. Осознав, с кем говорит, она снова задрожала от страха.

– Для начала, когда отвечаешь мне – добавляй «Темнейший Азаэль», «господин» или «хозяин», – жестко и надменно прервал ее собеседник. – На твой выбор. Ты моя собственность, хоть и досталась мне недешево, посему обязана выказывать почтительную покорность каждым своим словом и жестом. И даже не вздумай снимать торквем. Это тягчайший проступок, за которым последует неизбежное наказание. Тебе все понятно?

Эмма еле кивнула, не в силах дышать. Ее просто колотило от безотчетного страха. Пытаясь справиться с приступом паники, она закусила губу до крови. Демон, подчеркнуто неторопливо вытащив небольшой платок, протянул ей.

«Все эти обращения только для ушей вокруг. Когда мы одни, называй меня просто по имени» – раздалось у нее в голове. Девушка оторопело уставилась на демона, все так же сидящего напротив нее с абсолютно непроницаемым выражением лица. Не меняя выражения, он подмигнул Эмме, повергнув в еще большее замешательство, одновременно поведя взглядом в сторону кучера, который, несомненно, слышал обрывки их разговора.

– Тем не менее, я милостиво отвечу на твой дерзко, без должного почтения, высказанный вопрос. Я, Темнейший Азаэль – Высший третьего ранга, принцепс и один из самых могучих сынов Трех – да правят они вечно. Я способен на многое, и обучить свою собственность Общему Наречию за несколько минут прямо во сне – далеко не самое впечатляющее из того, что я умею.

– Темнейший господин Азаэль… – Эмма решила свалить все титулы в кучу, чтобы ее почтение наверняка устроило демона. – Иногда я слышу некоторые фразы, но не вижу движений губ…

«Я понял твой невысказанный вопрос. Свои мысли я довожу беззвучно, но поверь, читать чужие – за гранью моих и чьих бы то ни было возможностей. Так что этого не бойся» – демон вновь едва заметно усмехнулся и продолжил вслух, уже более напыщенно, с явным расчетом на внешних слушателей. – Проникнуть в столь ограниченный разум – весьма несложно, посему не вздумай замыслить недоброе или причинить вред моему имуществу. Кара настигнет тебя неотвратимо!

Хитрый взгляд Азаэля совершенно не вязался с его зловещими фразами, и Эмма невольно чуть улыбнулась, на миг забыв, что она пленница могущественного демона. Он это заметил и одобрительно кивнул девушке.

– Ты слишком любопытна. Помолчи, ты отвлекаешь меня от важных мыслей. И впредь нарушай тишину лишь с моего позволения. – Демон вновь подмигнул Эмме и на секунду сосредоточился, устремив взгляд вверх. – Все, теперь можно говорить.

– О принцепс Азаэль, мой темнейший хозяин… – начала было Эмма, и осеклась, прерванная жестом.

– Можно без титулов, тем более что ты их все равно употребляешь все разом, совершенно невыносимо это слушать, – безнадежно махнул рукой Азаэль. – Я наложил морок на кучера, и все, что он слышит – лишь цокот копыт по тракту и вой ветра в собственных ушах. Сразу я сего сделать не мог – это не мой подданный, он служит Астароту и докладывает ему обо всем.

– Темней… гхм… Азаэль,  – поправилась Эмма под предупреждающе сверкнувшим взглядом. – Позволь спросить, раз ты такой могущественный, то почему, там, у рынка, не спас меня раньше? Вспоминая те минуты, у меня почему-то есть ощущение, что ты появился не сразу… И как тогда мне вообще удалось сбежать?

Принцепс некоторое время хранил молчание, словно обдумывая и взвешивая, что именно сказать. Затем все же нехотя произнес:

– Все что тебе удалось – незамеченной покинуть пределы моего городского поместья. И то лишь по одной причине – я выяснял, что произошло на Совете… впрочем, неважно. К тому моменту, как ты вошла на рыночную площадь, я был уже рядом, понимая, что ты без торквема и клейма. Это делало тебя бродяжкой и любой, защелкнувший ошейник на твоей шее – становился твоим хозяином. Обруч находился при мне, и я мог бы добраться до тебя раньше, чем та троица гвардейцев Бафомета. Но они заметили тебя, и что важнее, отсутствие торквема, раньше. Одним из них был Экрезен – тот самый седовласый сангус. Он, конечно, мне не ровня… Но те проблемы, которые ожидали его и того, кому он служит, если сангус посягнет на мое имущество – перевешивали возможные для тебя риски…

– Я… я была наживкой? – не веря услышанному, прошептала Эмма. – Меня могли убить! И чуть не убили!

– Я был рядом. И вмешался в тот самый миг, когда сие стало нужным, не раньше и не позже. Мне нужно было спровоцировать Экрезена, чтобы заиметь веский повод для его убийства, устранив того, кто точно знал, что ты, по сути, ничья. Из этой троицы лишь он достаточно влиятелен. Если бы я показал себя раньше, то не смог бы заявить свои права на тебя. И Бафомет унизил бы меня, выхватив мое имущество из-под носа. А так вышло наоборот – он лишился начальника своей гвардии, а пол-Игниса, посмеиваясь, теперь шепчутся у него за спиной.

– Все равно… это низко и подло… вот так… – на глазах девушки навернулись слезы.

– Никто не заставлял тебя убегать, – напомнил ей Азаэль. – У тебя хоть план-то был? Просто интересно, куда именно ты собралась сбежать от меня? К тем сангусам? Или к Бафомету? А может быть, в Тартарос или Гадес? – принцепс заинтересованно приподнял бровь.

– Д-да, план конечно был! – Эмма от возмущения даже перестала рыдать. – Я шла в противоположную сторону от этого огромного черного замка в центре города! А потом собиралась добраться до ворот, дождаться ночи и выскользнуть из города! И… затем найти тот портал и вернуться в свой мир! Что?...

Эмма потрясенно уставилась на демона. Азаэль уже даже не ухмылялся, а откровенно –  но при этом почти беззвучно – хохотал. Понимая, что план не настолько надежный, каким казался из уютного поместья, девушка, тем не менее, насупилась, ожидая ответа. Спустя минуту, отсмеявшись, тот все же соизволил объясниться:

– Так и быть, разъясню тебе слабые места твоего прекрасного «плана», из коих он состоит чуть менее, чем полностью, – насмешливо начал принцепс. – Для начала, чтобы добраться до окраин Игниса, тебе пришлось бы пересечь полгорода. За пределами торгового квартала рабов на улицах значительно меньше, а патрулей – больше. Тебя наверняка изловили бы через пару перекрестков, надели железный ошейник и отправили на ближайший невольничий рынок. Обычно беглых рабов и редких в столице бродяжек отправляют в Ямы Игниса, но тут сразу видно, что товар качественный, и за десяток-другой унций золотом ты бы просто сменила хозяина на гораздо менее рачительного. И вполне возможно, даже прожила еще месяц-другой, максимум полгода. Потом то, что от тебя осталось – продав за пару медяков, выкинули бы в те же Ямы, куда в итоге попадают все отбросы Игниса, – Азаэль сменил тон на более жесткий, и от его смешливости не осталось и следа. – Таковой была бы твоя участь, не попадись ты на глаза Экрезену. Он, по крайней мере, сократил бы твои мучения до пары часов.

– Это… п-просто ужасно… – Эмму передернуло от страха и отвращения при мысли о том, что могло случиться. Девушка понимала, что демон прав и она, как птичка, по незнанию вылетев из своей золотой клетки, чуть не лишилась жизни.

– Но продолжим, – тон принцепса сменился на поучительно-менторский. – На минуту допущу, что тебе все же удалось чудом обойти патрули и достигнуть входных городских ворот. Дождаться ночи – единственное разумное зерно в этом обреченном на провал ворохе бессмысленных действий. Ночи Абаддона черны как смоль, и при должном везении можно миновать стражу… – Азаэль сделал драматическую паузу. – …Если бы ты была обученным воином как минимум с несколькими веками боевого опыта, знала маршруты патрулей и бесшумно скользила как тень во мраке. Все для того, дабы обмануть пару гвардейских декуриев, пехотную центурию отборных цибусов с приданными гончими и, конечно, драконума, коего держат для быстрого отбытия Высших в случае неотложных дел. Или для того, чтобы настигнуть беглеца… но я не припомню, чтобы драконумов хоть раз использовали для столь незначительных целей, – усмехнулся принцепс. – Обычно хватает нескольких гончих.

– А… если все же… мне бы удалось невероятное? – осторожно спросила Эмма. – Смогла бы я добраться до портала?

– Даже зная дорогу – нет, – отрезал Азаэль. Без коня – лишь пешим ходом, и при этом почти голая… да в той тунике ты не дошла бы и до моста через Флегетон… кстати, а вот и он, – указал когтем принцепс.

Эмма, чуть отодвинув тяжелую бархатную шторку, выглянула в окно и сквозь мутное стекло увидела лениво текущий огненный поток, над которым нависал аркой каменный мост. У въезда висела пара небольших чадящих жаровен, и стоял скромный каменный дом – по всей видимости, смотрителя моста. Кони неторопливо везли карету по брусчатке, так что девушке удалось в деталях рассмотреть и само сооружение, и лавовую реку под ним.

– Это же та самая «река», что протекает через тот подземный город? – заинтересовалась Эмма. – А откуда она? Из вулкана? И куда впадает? Я не заметила лавового моря…

– Любопытная какая, – хмыкнул демон. – Только вырвалась из лап смерти, а уже один за одним задает вопросы! Обычно моя собственность и глаз от земли не отрывает – не то, чтобы решиться заговорить со мной!

– Простите… Темнейший… – потупила взгляд девушка. – Поумерю свое любопытство…

– Ни йоты раболепия в голосе! – искренне восхитился принцепс. – Сколько веков не видел такой замечательный, непуганый экземпляр!

– Спасибо… наверное… – тихо произнесла Эмма, и осторожно подняла глаза, встретившись взглядами с Азаэлем. Багровый, пронзительный взгляд Высшего по прежнему обжигал, бросал ее в жар и вызывал дрожь, но она уже знала, что ощутит – и силой воли задержала свой, смотря не отрываясь. На пару секунд, не больше. Наградой ей стала искра удивления, сверкнувшая в глазах принцепса, даже приподнявшего бровь.

– Ну и ну… – задумчиво проговорил он, обращаясь к самому себе. – Может, наконец, в этот раз… – мотнув головой, Азаэль оборвал себя на полуслове. – Так значит, тебе интересен Флегетон?

– Да, и не только, – не задумываясь ответила ему девушка. – Раз уж моя жизнь пройдет в этом мире, я была бы рада узнать о нем как можно больше…

О причинах такого интереса Эмма, разумеется, сообщать не стала. Не говорить же демону, что все ее мысли о побеге никуда не делись. Просто нужно подготовиться получше. Впрочем, тот не обратил внимания на ее возможную неискренность, или же не подал виду:

– Флегетон – одна из четырех великих рек Абаддона. Конечно же, сей поток лавы не река в людском понимании. Но тем не менее он имеет исток, достаточно протяженное и не меняющееся тысячелетиями русло, и устье – если считать таковым провал в бездонную бездну в самом сердце Игниса. Твоя догадка верна – Флегетон берет начало на склонах Огненных Гор, южнее озера Коцит. Он течет на юго-запад, затем, у подножья Эребского Хребта, делает петлю и меняет направление на северное, заходя в Игнис в его левой нижней доле. Ни одному смертному – ни человеку, ни Низшему – никогда не увидеть место его впадения. Только Высшие могут пройти за стены дворцового комплекса Игниса. Остальных же ждет смерть при малейшей попытке это сделать.

– А что там… в самом центре? – опасливо уточнила Эмма. – Если мне это вообще можно знать – если же нет, то…

– В этом нет секрета. Каждый обитатель Абаддона – будь он Высшим, Низшим или же обычным смертным – знает, или по меньшей мере догадывается, кто находится в центре столицы этого мира, – пожал плечами принцепс. – Первый из Трех, Владыка Гнева, повелитель Игниса и всего Абаддона. Мы все – лишь его потомки, недостойные и толики величия Владыки.

– Первый из Трех? – переспросила Эмма. – То есть существуют и другие?

– Да, – после паузы неохотно кивнул Азаэль. – О них позже. А сейчас смотри, – взмахом руки он вновь привлек внимание девушки к виду из окна. Эмма все это время находилась у левого борта кареты, окна которого смотрели на север. За ними был лишь красноватый полумрак, да вдалеке угадывались очертания высокого горного хребта. А вот справа горы и скалы редели, постепенно открывая взору холмистую равнину. Эмма, бросив лишь короткий взгляд, сразу пересела к другому окну, оказавшись в опасной близости от демона. Но сейчас ее это не почти не страшило. Посмотреть действительно было на что.

Равнина до самого горизонта была усеяна мерцавшими во тьме огнями. Частью неподвижные, но большинство из них двигались в разных направлениях, смешиваясь, сливаясь в пылающие ручейки и целые реки – и вновь растекаясь в стороны. В этом море огней были уже различимы строения – многие тысячи домов и усадеб, сотни роскошных особняков, десятки поместий, в которых жили и трудились…

– …Миллионы... – завороженно выдохнула Эмма. – С ума сойти…

– Пред тобой – Поля Пандемониума, – торжественно изрек принцепс. – Десятки тысяч лет здесь обитают не все – но значимая часть потомков Трех. Близость к столице и основным трактам, а также мягкий, сравнительно с остальной частью Абаддона, климат – предопределили заселение и освоение сей равнины еще на исходе Эпохи Огня. Многие твои сородичи также трудятся на Полях. Почти у каждого землевладельца есть по несколько рабов, у самых зажиточных же их тысячи. Отношение к своим рабам у разных хозяев, даже соседей, может разительно отличаться. Бывает так, что не в силах терпеть излишнюю жестокость одного, рабы сбивают свои ошейники и перебегают к другому хозяину. Дабы избежать этого, рабов клеймят. Ценных – в первую очередь. По этой причине Экрезен так изумился, не найдя на тебе клейма. После твоих слов о том, кто именно твой хозяин, он опасался хитро расставленной ловушки, и расслабился лишь после того, как осмотрел тебя полностью.

– Но… ты так и не заклеймил меня, – Эмму передернуло от самой мысли о раскаленном металле на своей коже. – Почему?

– Потому что уверен, что после сей поездки, увидев воочию Абаддон и то, что доселе от твоих глаз, щадя их, скрывает его пепельный мрак – ты навсегда оставишь мысли о том, чтобы сбежать от меня, – демон вновь обжег ее пронзающим багровым взглядом. – А до той поры поверь в то, что твоя участь – лучшая из возможных в моем мире.

У Эммы пересохло в горле. Она поняла, что принцепс читает ее как открытую книгу, даже не напрягаясь. Возможно не мысли, но…

– Неискренность и прочие эмоции несложно услышать, достаточно лишь прислушаться, – подтвердил ее догадки Азаэль. – За несколько десятков тысячелетий я неплохо овладел этим навыком, – насмешливо добавил он. – Как и множеством других. А уж твои мысли у тебя на лице написаны, хватит и короткого взгляда.

Девушка возмущенно выдохнула, и, отвернувшись, молча уставилась в окно, приняв самый невозмутимый вид. – «Да и пусть себе смотрит на здоровье, козел безрогий…» – подумалось ей. – «Подумаешь, выискался тут, проницательный какой…» Она заметила, что принцепс вновь коротко усмехнулся, но не стал развивать тему и тоже стал посматривать сквозь мутное, покрытое белесыми пепельными разводами стекло.

На тракте начали попадаться отдельные встречные повозки. Некоторые из них, в основном кареты, были запряжены привычными Эмме конями. Большую же часть – телеги, обтянутые плотными на вид тентами – тянули такие же исчадия, которых Эмма видела в Женеве. Одно из них тогда и похитило ее, пронеся на своем плече сквозь тот портал. Рослые, более двух метров, с козлиными рогами и хищными, отвратительными звериными мордами. Мелкие повозки тянуло двое-трое, более крупные телеги – до десятка демонов. Судя по всему, лошади и другой тягловый скот здесь были довольно редки и ценились гораздо выше, чем рядовые демоны. Вдоль обочин из темноты все чаще возникали палатки дорожных торговцев и шатры купцов, остановившихся на привал. Попадались и каменные дома небольших придорожных харчевен и постоялых дворов. Эмма без труда читала мелькающие одну за другой вывески. Было понятно, что поблизости есть некий транспортный узел, а значит, всегда оживленное движение. Что в свою очередь привлекало желающих заработать на нуждах путников. В итоге здесь вырос чуть ли не мелкий городок.

– «Все ну прямо как у нас» – изумилась Эмма, разглядывая идущие в разных направлениях группки. Вот несколько демонов, пыхтя от натуги, куда-то тащат явно тяжелые даже для них бочки… Вот другой, в расшитом плаще и рогами отливающими позолотой – по виду явно купец – придирчиво изучает плотные рулоны ткани, попутно сверяясь с зажатым в когтистой лапе свитком… Вот пара исчадий приподнимают повозку, а третий демон выбивает поврежденное, заклинившее колесо с  тележной оси, тут же заменяя его другим… Вот целый десяток, развалившись в разных позах, отдыхает рядом с груженой доверху телегой после долгого перехода… – «Представить грузовики вместо телег, забегаловки и хостелы вместо харчевен, и заросших бородатых дальнобойщиков вместо этих чудовищ – и я как будто бы снова оказалась в Оклахоме… Дальнобойщиков даже представлять не нужно, этим работягам только рога спилить – и вылитые реднеки, такие же волосатые, а морды ну просто один в один» – не удержавшись, Эмма хихикнула, моментально поймав на себе любопытный взгляд принцепса.

Моментально приняв серьезный вид, она вновь отвернулась к окну, коря себя за лишние эмоции. – «Эмма, ты в самом натуральном аду, соберись уже!» – напомнила сама себе девушка. – «Смотри, запоминай и думай, думай, думай, как выбраться отсюда!» Медленно выдохнув, она пришла было в себя, но карета как раз неторопливо проехала мимо очередной харчевни. Прямо во дворе стояла огромных размеров жаровня с наваренной решеткой и металлическим каркасом. С него свисали цепи с крюками, на которых коптилась крупная рыба. Тушки поменьше лежали прямо на решетке, аппетитно шкворча и источая вкуснейший аромат. Желудок немедленно отозвался голодным урчанием – слишком громким и явным, чтобы его не услышал сидящий рядом Азаэль.

– Через четверть часа мы ненадолго остановимся, сменим коней на свежих. Затем продолжим путь, – судя по невозмутимому тону, принцепса как будто вовсе не интересовало, когда будет ужин и будет ли он вообще. Эмма скрипнула зубами. – «Вот же зараза!»

– Кхм, Темнейший Азаэль… я конечно не настаиваю… но мне бы перекусить чего-нибудь… – осторожно начала она. – Наверняка в богатом многотысячелетнем жизненном опыте такого могучего демона присутствует некоторое понимание того, что людям иногда нужна еда…

– Так что же ты сразу не сказала, что голодна? – удивился принцепс, наигранно вскинув брови. – Я мыслей читать не умею!

Тут желудок издал второе урчание, еще громче первого, и Азаэль уже не смог сдержать рвущегося наружу смеха. Потерявшая самообладание Эмма открыла было рот для гневной тирады, но тот уже вскинул руки в примирительном жесте.

– Ладно, ладно, шучу. Морить голодом свою собственность в мои планы точно не входит, так что покормлю, конечно. Возможно и сам присоединюсь к твоей трапезе, за компанию.

– А можно вот без этого? – недовольно спросила Эмма. – Ну, не напоминать мне лишний раз по поводу и без, что я – твоя собственность? – добавила она, натолкнувшись на вопросительный взгляд принцепса.

– Давай так. Я не называю тебя своей собственностью, а ты не называешь меня демоном, – предложил он. – И никого из моих сородичей. Это оскорбительно даже для Низшего. Все равно, что назвать тебя человечишкой, даже хуже.

– Но… почему? – не поняла Эмма. – Ты разве не…

– Нет, – холодно отрезал Азаэль. – Не в том смысле, в коем вы, люди, употребляете сие слово. Моя раса стара, как само время, и даже я был рожден ранее, чем все известные тебе религии. Дем`Он – так прозвали меня и мне подобных прежние обитатели сего мира. В немного измененном виде оно позднее стало известно и людям в твоем мире.

– Это прозвище, оно же что-то означает? – аккуратно уточнила Эмма, виновато потупив взгляд и сознавая свою оплошность. Злить того, от кого зависела ее жизнь, в ее планы точно не входило. Но пару нюансов уточнить все же стоило – мало ли с кем из этих демон… тьфу, Темнейших, еще нужно будет говорить в дальнейшем…

– Да. Дословно – «бесчеловечный». По смыслу же – «чудовище», «монстр», – ответил ей принцепс. – Перевод общеизвестен, посему избегай в своей речи сего слова, если не желаешь понести должное наказание.

– Я поняла… и прошу прощения, не хотела оскорбить или обидеть. Но как же вы… ваша раса, себя называете? – Эмма решила окончательно прояснить для себя эту щекотливую тему, чтобы не возвращаться к ней в дальнейшем.

– Если я произнесу вслух наше самоназвание на Изначальной Речи – ты потеряешь разум еще раньше, чем осознаешь услышанное, в черепе лопнут сосуды, а из ушей, носа и рта потоком хлынет кровь, – с полной серьезностью изрек Азаэль. – Безумие охватит тебя с такой силой, что скорая смерть станет благом. Даже глухота не спасет тебя, ибо язык Высших – по сути своей поток жесткой энергии, вонзающийся в слабый разум подобно копью. Даже Низшие не могут говорить на нем, посему в эпоху Огня и было создано Общее Наречие, измененным диалектом которого является ромейский и родственные ему.

– Не может быть! – потрясенно воскликнула Эмма. – Получается, что это не твои сородичи говорят на латыни – а предки древних римлян позаимствовали ваш язык! Не верю!

– Погоди чуть, как доберемся до моих владений, – снисходительно хмыкнул принцепс. – В моей резиденции есть свитки на Общем, написанные в те времена, когда по будущей ромейской земле вслед за отступающими ледниками еще кочевали первобытные племена. Если будешь послушна и не станешь совершать импульсивных поступков, подобных недавнему, то даже дозволю тебе прочитать некоторые из них. И это далеко не самое удивительное, что ты увидишь вскоре, – загадочно закончил Азаэль.

Заслушавшись, Эмма чуть не пропустила момент, когда карета замедлила ход и остановилась. Принцепс приложил когтистый палец к губам, одновременно взглядом показав, что снял морок с кучера. После чего, распахнув дверь, выбрался из кареты. В нос Эмме ударил запах серы, от которого она уже успела отвыкнуть. Но было вполне терпимо и даже не перебивало зверский аппетит. Помедлив немного, девушка решительно шагнула наружу. Ветра почти не было, вокруг стоял багровый сумеречный полумрак, с затянутого густой облачной пеленой неба медленно падали редкие хлопья пепла. Посмотрев вниз, Эмма обратила внимание, что меж камней брусчатки пробиваются жесткие и короткие красно-бурые травинки. Этот мир оказался далеко не такой безжизненной пустошью, каковым его рисовали библейские тексты. Как минимум, здесь была растительность и рыба.

– Ммм, сейчас бы жареной форели… – простонала Эмма, вспомнив вкуснейший аромат, исходивший от той жаровни. Он как будто преследовал ее. – Душу бы отдала за кусочек…

– Ловлю на слове, – ехидно прозвучало за ее спиной. – Не форель конечно, но уверен – понравится не меньше!

Обернувшись, она увидела Азаэля, сидящего под тканевым шатром в уютном кресле за небольшим уличным столиком, целиком выточенным из кости какого-то огромного животного. Рядом, в небольшой жаровне-гриле, потрескивали угли, а на решетке уже дожаривалась та самая рыба с красноватым оттенком, подобную которой Эмма видела на рыночной площади. И поняла, откуда исходит знакомый ей аромат. Девушка приблизилась к столику – напитки и гарнир в виде нарезки местных плодов уже были поданы. Помня про кучера, она постаралась придать максимально покорный вид, и лишний раз напомнила себе тщательно выбирать слова.

– Темнейший Азаэль, господин, позвольте присесть с вами за один стол? – согнувшись в поклоне, заискивающе пролепетала Эмма. Получалось весьма неплохо.

– Слугам не место за хозяйским столом, – едва удостоив ее надменным взглядом, изрек принцепс. – Но ты, ко всему, еще и сосуд – а где место сосуду с дорогим вином, как не здесь, за трапезой? К тому же ты моя зверушка, и пока я не наиграюсь, тебе надлежит быть подле меня, за столом или же в ином месте, где бы я не приказал. Тебе ясно? – И снова еле заметное подмигивание, так что заметила лишь Эмма.

– Да, Темнейший, – прошептала девушка. Рыба источала такой манящий аромат, что она готова была съесть ее вместе с жаровней. И с принцепсом, если тот встанет на ее пути.

(Продолжение следует)

Показать полностью 1
Отличная работа, все прочитано!