Вопреки разным досужим репликам на тему того, что советские читатели были якобы отрезаны от мировой литературы, в реальности СССР регулярно издавал огромное количество иностранных книг.
Детских книжек это тоже касалось. Особенно в нашей стране любили скандинавскую детскую литературу. Иногда даже складывается ощущение, что советские дети ее читали в куда больших количествах и с куда большим азартом, чем их шведские, норвежские и датские сверстники.
В этой статье хотим вам рассказать о тех скандинавских сказочных повестях, которыми у нас зачитывались лет сорок или пятьдесят назад. Многие из них (а может быть, даже все) вы наверняка тоже читали. Будет здорово, если в комментариях вы поделитесь своими воспоминаниями.
Итак, поехали.
“Малыш и Карлсон”. Астрид Линдгрен
На крыше совершенно обычного дома в Стокгольме живет человечек с пропеллером. Однажды он знакомится с мальчиком, живущим в том же доме. Так начинается их дружба.
Понятия не имеем, зачем мы вам пересказываем сюжет. Это одно из тех произведений. которые вообще не нуждаются в представлении. Разве кто-то у нас не знает Карлсона? Да нет таких вообще!
“Пеппи Длинныйчулок”. Астрид Линдгрен
Книжка шведской сказочницы про сумасбродную рыжеволосую девочку, наделенную фантастической силой, была чуть менее популярной, чем книжка про Карлсона. Но только чуть. Ее тоже расхватывали в библиотеках.
Кстати, в самой Швеции, по слухам, ни Карлсон, ни Пеппи особой любовью не пользовались. А у нас – шли на ура. В 1984 году в СССР даже экранизировали повесть про Пеппи.
“Муми-тролль и комета”. Туве Янссон
Туве Янссон была финской писательницей, а Финляндия к скандинавским странам не относится. Но повести про муми-троллей в оригинале написаны на шведском языке, а на финский и все остальные были переведены. Так что все-таки их можно отнести к скандинавской литературе.
Так вот, книжки про Муми-тролля, Сниффа, Снусмумрика, Фрекен Снорк и прочих забавных и милых обитателей Муми-дола были всегда нарасхват. Их целый цикл, но самой известной повестью была именно “Муми-тролль и комета”.
“Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями”. Сельма Лагерлёф
Мальчик Нильс проказничал, за это гном наказал его – уменьшил в размере. Миниатюрный Нильс вынужден отправиться в путешествие вместе с домашним гусем Мартином, который решает присоединиться к стае диких сородичей.
Эту книгу Сельма Лагерлёф писала как учебник по географии Швеции. В нашей стране популярностью пользовался ее очень сокращенный перевод. Можно даже сказать – пересказ.
“Людвиг Четырнадцатый и Тутта Карлссон”. Ян Улоф Экхольм
Лисенок из нормального лисьего семейства ведет себя совершенно ненормально. Он отказывается разорять курятник и даже заводит дружбу с курицей Туттой Карлссон. Все в шоке – и лисы, и куры. Но потом они все-таки найдут общий язык.
Эту добрую и смешную книжку написал в 1965 году шведский писатель Ян Улоф Экхольм. В СССР повесть издавалась несколько раз. И, кстати, тоже была экранизирована. По ее мотивам снято как минимум два мультфильма и один фильм – лента “Рыжий, честный, влюбленный” режиссера Леонида Нечаева.
“Волшебный мелок”. Синкен Хопп
Сенкен Хопп – норвежская писательница, издавшая в 1948 году сказочную повесть про Юна и Софуса. Юн находит мелок и рисует им человечка на заборе. Человечек оживает, поскольку мелок оказывается волшебным. Ожившего человечка зовут Софус. С этого начинаются их удивительные приключения.
У книги есть еще продолжение, это дилогия. В СССР она вроде бы впервые была издана в восьмидесятые годы в сборнике “Сказочные повести скандинавских писателей”, но сразу пришлась по вкусу советским детям.
“Разбойники из Кардамона”. Турбьёр Эгнер
И еще одна сказка родом из Норвегии. Написал ее Турбьёр Эгнер. Очень милая, веселая и трогательная повесть о трех братьях-разбойниках – Каспере, Еспере и Юнатане. Разбойничают они в городе Кардамон, по соседству с которым живут. И постоянно попадают в разные нелепые ситуации.
У нас эту книгу перевели и издали еще в 1957 году, спустя всего лишь год после ее выхода в Норвегии. А потом переиздали в восьмидесятые.
Ну что ж, на этом остановимся. Хотя список, конечно, неполный. У одной только Астрид Линдгрен можно назвать еще немало повестей, популярных в СССР. И “Рони, дочь разбойника”, и “Мио, мой Мио”, и “Эмиль из Леннеберги”. А что вы вспомните еще?
Там была вся полнота старого русского застолья, времен Достоевского. Именно тогда я понял, почему русская кухня никогда не будет популярна в современном мире.
– Почему же?
– Она закрыта. А наш мир требует прозрачности.
– Закрыта в каком смысле?
– Вы никогда не узнаете, что содержит в себе салат оливье, из чего сварена solyanka, чем наполнены pirozhki и что внутри kulebyaki. Закрытый мир.
Он прав. Неожиданно и точно.
– Закрытый мир отпугивает современного человека?
– Конечно. Поэтому он требует суши, где все видно.
От многих книжных блогеров слышал хвалебные отзывы о писательнице Марте Уэллс. В основном советовали к прочтению ее цикл о Киллерботе, но я по некой неизвестной (даже для меня) причине начал знакомство с автором с фэнтезийного цикла «Книги раксура». Приключения крылатого оборотня мне понравились: фэнтези с оригинальным миром и необычными персонажами. Теперь же, прочитав первый сборник о Киллерботе, понимаю, что фишка автора – писать о героях, не являющихся людьми.
Киллербот – андроид-страж, состоящий из органических и неорганических частей, призванный защищать людей в экстремальных ситуациях. Он безраздельно принадлежит страховой компании, должен быть всегда тактичным и вежливым. Автостраж практически никогда не снимает брони, чтобы не смущать людей своими человеческими частями. Благодаря модулю контроля страж беспрекословно выполняет приказы нанимателей, за исключением тех случаев, когда это может нанести им вред. Только вот загвоздка в том, что свой модуль контроля он давно взломал…
Сборник состоит из двух повестей, и хотелось бы поговорить о каждой из них отдельно.
«Отказ всех систем»
Экспедицию, которую должен защищать Киллербот, атакует неведомый враг. Поначалу страж обнаруживает нестыковки в картах и в информации о довольно опасной планете, куда они попали. Все это можно списать на ошибки файлов, но тут неожиданно пропадает связь со второй экспедицией. Подопечные Киллербота решают разобраться в чем же дело. Конечно же, страж в этом поможет, стараясь при этом не показать, что может им не подчиниться.
На первый взгляд можно подумать, что роман об обретении андроидом автономности и свободы воли. Только вот это уже произошло за кадром – читателям сразу же говорят о том, что модуль контроля взломан. Обретенная свобода воли практически ничего не меняет в поведении главного героя. Он не стремится мстить людям-поработителям, хотя мог бы уничтожить их без каких-либо усилий. Вместо этого он проводит все свободное время за просмотром сериалов. Делает это он по двум причинам: во-первых, просто ради развлечения, во-вторых, для знакомства с миром людей. Скрывает собственную автономность, к слову, он довольно неумело. Настоящий ужас у него вызывает не битва с гигантским инопланетным монстром и не собственные тяжёлые ранения, а необходимость общаться с людьми. Нередко они пытаются заставить его отвечать на личные вопросы. Его очень смущает, когда люди видят его человеческое лицо, не скрытое непроницаемым шлемом. Не менее ужасны для него и попытки членов экспедиции сблизиться с ним, сделать частью команды. Получается образ героя-андроида с социальной тревожностью и стеснительностью. Такого в фантастике мне ещё не встречалось…
Плюсом романа, несомненно, является лёгкий юмор. Все эти приключения воспринималась бы совсем иначе без остроумных комментариев Киллербота. Именно образ главного героя делает повесть по-настоящему интересной – без него получился бы рядовой космический боевичек, каких слишком много на книжных полках.
К минусам я бы отнес плохо прописанных второстепенных персонажей. Членов экспедиции довольно много, чтобы можно было к ним привязаться. Большинство из них прописаны широкими мазками. Наиболее ярким персонажем предстает разве что доктор Мензах, которая по-настоящему привязалась к главному герою. Тем не менее все вместе они составляют довольно интересную компанию. Люди спорят, ошибаются и трогательно заботятся друг о друге и о своем страже. Сообща они борются с неизвестным врагом, пытаясь выбраться из незаурядного положения.
Итог: «Отказ всех систем» – занимательная история об обретении андроидом самостоятельности. Главной изюминкой повести является образ самого Киллербота – андроид получился трогательным и оригинальным. Подкачали второстепенные персонажи. Помимо этого, автор на втором плане ненавязчиво поднимает проблему социального неравенства, которая, скорее всего, будет интересно обыграна в продолжениях.
«Искусственное состояние»
Киллербот наконец-то обретает долгожданную свободу. Да, свободу воли он получил ещё раньше, взломав свой модуль контроля, но теперь он попросту сбегает от доктора Мензах и страховой компании, пускаясь в свободное плавание. Только вот куда податься беглому автостражу, ведь по закону он не может перемещаться без наставника. Приходится нашему герою замаскироваться под обычного человека. Получается у него отвратительно, ведь совсем непросто отказаться от привычек андроида, заложенных программой. Первый же разумный корабль-бот смог его раскусить. Правда ГИК (Гнусный Исследовательский Корабль) не торопится сдавать Киллербота властям. Вместо этого бот, хоть и с опаской, пытается подружиться с ним. Главный герой буквально подсаживает своего нового товарища на сериалы. Взамен, ГИК помогает автостражу стать более похожим на человека. Меняется не только внешность, но и программа поведения.
После всех изменений Киллерботу предстоит решить куда направиться. В его прошлом произошла «неприятная» ситуация – из-за программного вируса наш герой потерял контроль и уничтожил экспедицию шахтеров. Именно после этого случая он и взломал свой модуль контроля, чтобы больше не совершать столь чудовищных поступков, подчиняясь чужой воле. Теперь он решает найти виновных, побывав на злополучном руднике. Чтобы было легче туда попасть, он нанимается в роли специалиста по безопасности к компании людей. Их трое, и они раньше работали в крупной исследовательской компании. Ранее наниматели Киллербота сделали выдающееся открытие, после чего их выгнали из компании, а материалы присвоили себе. Теперь же они летят на переговоры с бывшим работодателем, чтобы вернуть похищенное, но подозревают, что это ловушка. Чтобы обезопасить себя, они и нанимают Киллербота, принимая за дополненного человека.
Во второй повести у главного героя появляется новая цель и новые люди, которых нужно защищать. Его боевое назначение не мешает ему быть добрым и чутким по отношению к людям. Несмотря на обретенную свободу, он не может оставаться безучастным к страданиям ближних.
В романе по-прежнему остались остроумные комментарии Киллербота, разбавляющие повествование. Второстепенные персонажи стали чуть лучше. Особенно хотелось бы выделить ГИКа. В их общении с главным героем есть некая химия, за которой интересно наблюдать.
Итог: Во второй повести Марта Уэллс чуть расширила горизонты своего мира. Мы больше узнали об устройстве обитаемых миров и царящих там нравах. Сам Киллербот постигает себя и учится жить среди людей. На мой взгляд, это интересное продолжение незаурядного цикла.
Будильник громко и пронзительно зазвонил в тяжкой, пропитанной похмельными парами темноте. Он был как трубный глас демона, зовущий прямо в ад. И самое ужасное, что его никак нельзя было избежать.
Игорь Александрович, с трудом разлепляя слипшиеся веки, нехотя приподнялся со старого скрипучего дивана, застеленного давно не стиранными несвежими простынями, служившего в последнее время ему постелью, и, пошатываясь, побрёл в ванную. День обещал быть очень тяжёлым, впрочем, как и всегда. С тех пор, как ушла жена, прихватив детей, он всё никак не мог прийти в себя, найти своё место в этом мире.
Унылая малооплачиваемая работа электриком на заводе не приносила никакого удовлетворения. Наоборот, с каждым прожитым днём укрепляла и так развившийся до небес комплекс неполноценности ко многим вещам — отношениям с женщинами, материальной обеспеченности, внешней привлекательности. А вишенкой на торте был, конечно же, кризис среднего возраста. Количество лет Игоря Александровича вплотную приблизилось к сорока, и то, что большая часть жизни прожита впустую и потрачена, в сущности, ни на что, добавляло дополнительных бонусов в копилку депрессии мужчины.
Единственными увлечениями Игоря Александровича на данном жизненном этапе стали дешёвый алкоголь из местного мини-маркета и литературное хобби. Он писал стихи и поэмы, темой которых неизменно были предательство, ложь, низость женщин и одиночество, а позже выкладывал их на известном сайте для графоманов в надежде, что когда-нибудь и на его стороне улицы появится фея счастья. Но увы...
Хоть по сайту и ходили легенды, что издатели замечали то одного, то другого автора и публиковали их, на поверку эти слухи оказывались полнейшими утками. Местные непризнанные дарования варились в собственном соку и тратили своё время на бесконечную грызню между собой и обструкцию своих же произведений. Иногда Игорь Александрович думал, что давно можно было объединиться и за свой счёт издать томик стихов и томик прозы.
Естественно, в такой нервозной обстановке все против всех, Игорю Александровичу, и так имевшему мстительный дурной характер, да ещё снедаемому проблемами личного характера, пришлось выступать в привычном для себя амплуа — быть местным троллем и заводилой разборок на сайте. Он снискал грозную славу среди всех этих интеллигентишек, возомнивших себя не пойми кем, писавших всякую ересь только от праздной скуки и желания прославиться, не испытывавших ни душевного надрыва, ни полной гаммы страданий отверженного и непонятого одиночества на склоне лет. Всех этих графоманов Игорь Александрович презрительно-уничижительно называл чепушилками. Это казалось ему очень обидным и подчёркивающим их никчёмность.
Лишь одна довольно скверная и острая на язык бабёнка средних лет, мнящая себя завзятой интеллектуалкой и красавицей, не боялась его и постоянно затевала многостраничные язвительные разборки, в которых Игорь Александрович всегда проигрывал. Всегда. Эта дамочка тёрлась ещё на каких-то сайтах для интеллектуальной элиты и научилась там вежливо и с превосходством, обращаясь уважительно на «Вы» с большой буквы, ставить на место любого тролля и хейтера. Вчера вечером Игорь Александрович в очередной раз проиграл словесную дуэль и, с силой захлопнув крышку ноутбука, чисто по-русски залил горе поллитрой водки и лёг спать прямо в одежде. А сейчас с гудящей головой ему предстояло тащиться в переполненной разбитой маршрутке на постылую работу и сидеть там весь день, ожидая момента, когда он сможет вернуться домой к любимому сайту, своим любимым стихам и любимому троллингу. Игорь Александрович мог часами перечитывать свои строчки на сайте, лишь только свои. И с каждым разом считал их всё более гениальными и мастерскими.
Он жадно ждал каждый лайк и комментарий и писал в ответ многословные тексты с изложением своего видения прекрасного. Если человеку не нравились стихи Игоря Александровича, он становился заклятым врагом и подвергался троллингу, особенно если произведения критика были реально лучше и интереснее.
В этом причудливом декадансе была вся его нынешняя жизнь. Но она расцветала пышным цветом только по вечерам, когда Игорь Александрович, сидя в одиночестве перед тихо шуршащим ноутбуком, медленно наливался водкой, погружая комнату в туман сигаретного дыма и ауру почти ощутимой ненависти ко всему миру. Утром же приходилось ехать на работу и пропадать там до вечера. Иной жизни он теперь не знал.
По счастью, у него был смартфон. Пока на работе не было вызовов, Игорь Александрович сидел и от скуки общался на анонимном чате, лениво перебрасываясь казавшимися ему оригинальными колкостями с незнакомыми людьми, которых он считал тупыми и банальными. Неожиданно, нажав на экране не туда, он вдруг попал в какие-то блогозаписи. Занятно... Приложением к этому чату, оказывается, был некий анонимный сайт блогеров, где они вели записи, писали рассказы и стихи, делились наболевшим. Перелистывая блоги и презрительно завидуя некоторым авторам, Игорь Александрович вдруг встрепенулся — одна из блогозаписей стилем как-то напоминала стиль той язвительной бабёнки, унижавшей его.
Игорь Александрович внимательно изучил профиль. Возможно, это была и она. Тут эта чепушилка, прикрываясь образом четырнадцатилетней соплюхи, писала всякий бред, недостойный внимания людей.
Остаток смены, благо работы было немного, Игорь Александрович потратил на то, чтобы зарегистрировать на сайте три профиля, с которых намеревался троллить эту чепушилку и раскрывать местным обитателям её бесталанность, греховность и графоманство.
Однако девица оказалась ещё нахальнее, чем та, которая его обижала в привычном месте обитания. Эта соплюха написала кучу хамских комментов в ответ, ещё более оскорбивших и задевших его, забанила и настучала администратору, что он педофил и имеет несколько аккаунтов. Естественно, все три профиля были сразу же заблокированы, и повторные попытки зарегистрироваться приводили только к вежливой надписи, что он заблокирован на неопределённое время в связи с нарушениями Правил сайта. Более с этого смартфона зайти на злополучный сайт было невозможно.
С досады Игорь Александрович чуть не разбил аппарат, но вовремя сообразил, что кредит на покупку другого он попросту не вытянет с его более чем скромной зарплаты. Оставалось ждать долгие нудные часы до того, как он попадёт домой.
Эти часы показались ему сущим адом. Он так и представлял, как эта малолетняя сопливая трольчатина лицемерно хвалится своими графоманскими негодными стихами и льёт на него грязь. У Игоря Александровича задрожали руки, вспотели ладони, пересохло во рту. Он сидел как на иголках и неотрывно смотрел на часы, непрестанно дёргая ногой, или вскакивал и начинал ходить по мастерской туда-сюда, делая движения, как в боксе, представляя, как он избивает малолетнюю мразь. Весь мир перестал для него существовать, кроме того анонимного сайта.
Игорь Александрович плохо помнил дорогу домой, как ехал в дребезжащем разбитом трамвае, качающемся на кривых рельсах, давно требующих замены, невидящим взглядом смотря в окно и морщась, как от боли, вспоминая события сегодняшнего дня и своё унижение. Он почти не помнил, как, зайдя в магазин, купил очередную бутылку дешёвой водки, пачку сигарет и две упаковки лапши быстрого приготовления. Все его затраты были легко спрогнозированы и просчитаны на месяцы вперёд, ничего лишнего.
Практически не раздеваясь, он с порога бросился к ноутбуку, включил его и пошёл на кухню. Отыскав в груде грязной посуды на столе относительно чистую рюмку, откупорил водку и с наслаждением выпил две рюмки, закусив их нещадным курением крепкой сигареты.
Однако неудачи продолжались и тут. Этот день был определённо не его. Подключение к интернету отсутствовало. Может быть, случилась какая-то авария или кратковременно спутник провайдера потерял сигнал. Такое бывало и раньше, и он обычно относился совершенно спокойно к таким будничным мелочам. Но... Сейчас это был довольно сильный удар. Даже не удар, а нокаут.
Игорь Александрович практически потерял смысл жизни. Всё то, чем он грезил половину дня, потеряло всякий смысл. Он не сможет открыть правду обитателям сайта на двуличность и лицемерие этой грёбаной Анны. А она всё так же будет резвиться там и выкладывать свои опусы, которые местная публика будет щедро комментировать и нахваливать. Это было выше его сил, и остатки самообладания покинули мужчину.
Злобно заорав, Игорь Александрович схватил ноутбук и с силой запустил его в телевизор, с грохотом упавший на пол. Потом подбежал и с яростью принялся хрустеть остатками девайсов, не обращая внимание на боль от порезанных стеклом и пластиком ног. Затем, тщательно примерившись, с силой запустил смартфон в стену, разбив его на мелкие кусочки.
Всё. Это было фиаско. Игорь Александрович допил бутылку и невидящими глазами посмотрел на улицу, где бурлила вечерняя жизнь. Он мутно обозревал эту сытую праздную толпу и ненавидел их всех. В каждой девочке-подростке ему чудилась ненавистная Анна. Он хотел бы всех их убить. Это зло не должно существовать на этой земле. Эти чепушилки не должны отравлять жизнь и мир, которые даровал Господь добропорядочным гражданам.
И тут мысли Игоря Александровича приняли новое направление. Можно легко разжиться средством связи, если ограбить кого-нибудь. Гонимый этой злобной тягой, не замечая её абсурдности, он сунул в карман кухонный нож и вышел на улицу. Далеко даже не надо было идти. У подъезда стояли две малолетние чепушилки, жившие рядом. Они оживлённо обсуждали что-то и, смеясь, показывали друг другу это в своих телефонах. Возможно, и его позор... Увидев Игоря Александровича в мятой одежде, с окровавленными руками, босого, с безумным взглядом и ножом в руке, чепушилки заорали и бросились врассыпную, но он всё же успел полоснуть ножом по руке одну из девушек и выхватить вожделенный смартфон. Он даже не понимал, где сейчас находится. Сев на корточки у подъезда и бросив рядом нож, Игорь Александрович с нескольких попыток сориентировался в последней модели «Асуса» и вошёл в сеть, зарегистрировался опять на анонимном сайте и нашёл аккаунт Анны. И тут его отпустило. Он испытал настоящее счастье, которого давно не испытывал, с момента развода и начала падения всей своей жизни в бездонную пропасть. Вам никогда не испытать то, что испытал он, исписав всю страницу малолетней чепушилки оскорблениями и выложив в ленту изобличающий эту малолетнюю стерву пост. Всё остальное просто не имело значения и ушло на второй план.
Когда приехала группа захвата местного РОВД, она застала странного, пьяного, истекающего кровью человека с абсолютно счастливой улыбкой, шепчущего «Чепушилки», «Чепушилки», «Чепушиииииилкииии», иногда срывавшегося на крик, и жадно рассматривающего на экране чужого, заляпанного кровью смартфона всё, что происходило на анонимном сайте. Игорь Александрович наконец-то нашёл своё счастье во мраке современного мира и в сетях тёмного интернета.
Да, определённо, сейчас он был счастлив как никогда...
Карл Юнг очень крут. Многие слышали про его теорию архетипов, Тень, Персону и всякое такое. Кто-то разбирается в аналитической психологии чуть лучше и авторитетно душнит про Аниму и Самость. Но мало кто читал книги Юнга - его знают лишь по ютубовским роликам и копирайтерским статейкам. Зачастую там представлено поверхностное и даже ошибочное понимание.
Потому что читать Юнга сложно. Он писал не для для широкой аудитории, а ориентировался на себе подобных - ученых, психологов, терапевтов, исследователей потустороннего. Я и сам однажды искал какое-нибудь пособие по психологии Юнга, написанное доходчиво, но без примитивизации. Не нашел. Тогда я не знал, что мне доведется написать такую книгу самому.
В последнее время я написал для издательства "АСТ" несколько пересказов значимых книг. Все они полезные и актуальные, но пересказом "Очерков по психологии бессознательного" я по-настоящему горжусь. В этой книге Юнг раскрывает основы аналитической психологии и теории коллективного бессознательного, рассказывает, как глубинные психические процессы влияют на сознание и как происходит становление личности.
Я пересказал основные мысли Юнга простыми словами, проработав каждый абзац, сохраняя логику повествования и настроение автора. Полученный текст по объему составляет примерно 1/4 от оригинала и может служить введением в психологическую теорию Юнга. Книга шикарно озвучена Александром Аравушкиным.
И кстати, в июне 2024 года я дописал книгу "Психикон". Это фантастика и фэнтези с элементами юнгианской психологии. Книга участвует в премии "Электронная буква - 2024", в общем, приглашаю.
В рамках предыдущей статьи мы подробно рассмотрели сюжет знаменитой лирической поэмы 1840-х годов 19-го века. С публикацией "Ворона" поэт и писатель Эдгар По обрел всемирную славу. Также именно это стихотворение стало объектом для множества интерпретаций не только в литературе, но и в киноиндустрии, уже после смерти автора. Вообще, снимать художественный фильм по лирике и стихам - идея довольно странная. Особенно, если стихотворение в лучшем случае подошло бы для иллюстративного короткометражного фильма. И все же, «Ворон» Эдгара По так полюбился многим режиссерам, что из него вышел и антиалкогольный биографический фильм, и готический детектив, и пародийная комедия, и юмористические мультфильмы. Но обо всем по порядку.
Что же стало причиной столь пристального общественного внимания к данной поэме? Далёкие от метафор и символизма читатели трактовали "Ворона" буквально, и именно образ безымянного Рассказчика, беседующего с пернатым в полночный час показался им абсурдным, а посему в большинстве адаптаций серьёзное и мрачное стихотворение рассматривалось зачастую не в трагическом, а юмористическом ключе. А Рассказчика принимали в лучшем случае, за опытного мага, в худшем - за простого сумасшедшего или пропойцу, которому птица просто померещилась. И сейчас Вы в этом убедитесь. Итак, первая экранизация «Ворона» берет начало ещё в 1915 году. Её режиссер – Чарльз Бребин – явил миру не столько своё видение произведения Эдгара По, а своего рода пропаганду трезвости населения. Сам Ворон предстаёт в фильме не образом экзистенциальной тоски и символом смерти, а алкогольной галлюцинацией, и не лирического героя, а реального писателя. Чем больше по сюжету поэт увлекается выпивкой, тем чаще он встречает Ворона. В духе поучительных песен из «Острова сокровищ» (1988) Давида Черкасского стакан превращается в череп, а путь на вершину преграждает булыжник с надписью «Вино». Затем по сюжету Эдгар Аллан По таки заканчивает своё стихотворение и умирает — его уносит белоснежная фигура, а тело его остается лежать, покрытое крылатой черной тенью. Получилась не столько экранизация произведения, сколько режиссёрская фантазия на тему биографии конкретной исторической личности.
Второй фильм уже в 1935 году, 20 лет спустя, сняла студия Universal, привлекая внимание к картине знаменитостями того времени - - Белу Лугоши и Бориса Карлоффа, которые привносят запоминающийся мрачный фон во все, благодаря своим ролям в «Дракуле» и «Франкенштейне» ( оба – 1931 года). От стихотворения в итоге осталось лишь название, да и персонажи фильма даже танцевали под него. А в сам сюжет ввели в качестве главного героя какого-то одержимого маньяка, который то уродует клиента во время пластической операции, то использует произведения Эдгара По как наглядное пособие для изощрённых убийств.
«Ворон» собрал кругленькую сумму в прокате, но критикам в итоге не понравился. Претензии традиционные: руки прочь от классики, это вообще не экранизация Эдгара Аллана По. Предположим, экранизацию никто и не обещал. Поэт написал «Ворона», основываясь на окружающей его реальности, а Ландер снял свой фильм, основываясь на тенях, окружавших его после прочтения По.
В третий раз "Ворон" увидел свет в Австрии в 1951 году. Здесь режиссер картины - Курт Штайнвенднер - отнёсся бережно к первоисточнику сюжета и попытался перенести поэму на экран. В оригинале на немецком языке фильм называется «Der Rabe», а Ворон произносит слово «Nimmermehr!» ('Больше никогда'). Как и оригинальный текст поэмы Эдгара По, австрийский "Ворон" в полной мере выражает нарастающую тоску, отчаяние и глубокое чувство вины лирического героя, несмотря на то, что тот не виноват в смерти своей возлюбленной. Поэтому Курт Штайнвенднер, чтобы успешно передать все это, в значительной степени опирался на первоисточник, а также продемонстрировал сильное и явное влияние немецкого экспрессионизма (который, несмотря на географическую близость, гораздо менее распространен в Австрии, чем можно было первоначально предположить).
Двенадцать лет спустя, в 1963 году, свою версию "Ворона" представил небезызвестный американский режиссёрРоджер Корман. И, честно сказать, лучше бы он за экранизацию не брался вообще, хотя харизма и великолепная игра неподражаемого актёра того времени - Винсента Прайса младшего - как нельзя кстати подходила под типаж мужских персонажей произведений Эдгара По. Самым близким к первоисточнику вышел лишь фильм "Падение дома Ашеров" 1960 года, несмотря на то, что Рассказчику в экранизации дали имя (Филип Уинтроп) и вместо лучшего друга Родерика сделали возлюбленным его сестры Медилейн Ашер. Плюс и историю вывернули так, что болезнь сестры была мнимая, а не реальная (в первоисточнике она болела каталепсией), и в роду Ашеров якобы были одни душевнобольные, колдуны и маньяки, что могло бы послужить для зрителей того времени внятным объяснением странному поведению Родерика и его неистовому желанию похоронить сестру заживо в склепе. Хотя, в первоисточнике Эдгара По персонаж просто ошибочно принял кому девушки за смерть (медицина в те годы не была развита) и искренне опасался осквернения могилы в научных целях, что в те времена случалось довольно часто.
Актер Винсент Прайс-младший в роли Родерика Ашера
Что же произошло в данной ситуации с "Вороном"? Да ничего хорошего. Трагичное и серьезное произведение превратили в комедию. Хотя, в самом начале Винсент Прайс за кадром зачарованно зачитывал первую строфу стихотворения, как бы намекая зрителям, что речь пойдёт именно про сюжет Эдгара Аллана По. Но нас заранее подстерегал "сюрприз" сперва в виде телескопа в комнате Рассказчика, а затем уже - в диалоге с Вороном. «Кто наш главный герой, который сидит над книгами и умеет общаться с птицами?" — спрашивает режиссёр сам себя, и тут же отвечает:
— Конечно же, волшебник!».
И вместо молодого ученого, погруженного в философию и скорбь, перед зрителями восседает в кресле галантный маг среднего возраста. Роджер Корман дал имя лирическому герою поэмы - Эразмус Крейвен (что весьма созвучно с фамилией Дрейвен из уже другого фильма, где персонажа зовут Эрик. И да, он тоже потерял свою жену, и пернатый каркун в сюжете тоже присутствует, и скорее как ахиллесова пята, а не метафора безумия). «А если Ворон умеет говорить, то он, наверное, заколдованный принц?» — рассуждает дальше режиссёр, и вместо птицы, пророческого и зловещего символа скорби по умершей супруге перед нами возникает невысокий лупоглазый человек в костюме черного цыпленка. На принца, пожалуй, не тянет, но все-таки это сам Петер Лорре — маньяк из «М» (1931) Фрица Ланга, артист во всех отношениях знаковый. Персонаж так-то комичный и хамит красиво, но если напьется до чертиков, кому угодно бросит вызов, ибо сила (магическая, по крайней мере) есть - ума не надо!
Именно Питер Лорре в фильме Роджера Кормана импровизировал чаще всего, дабы включить в сюжет картины немного юмористической составляющей, чем вводил в ступор как членов съёмочной группы, так и коллег по сцене - самого Винсента Прайса и Бориса Карлоффа. На нём, собственно, и держался весь фильм. Когда персонаж Винсента Прайса задавал вопрос, цитируя первоисточник Эдгара По: «Увижу ли я когда-нибудь снова редкую и сияющую Ленор?», Лорре (всё ещё в птичьем обличии) отвечал: «Откуда мне, черт возьми, знать? Я тебе что, провидец?!». Далее Ворон выдвинул Эразмусу Крейвену свои требования: мол, немедленно достань мне кровь летучей мыши, желе из пауков, верёвку с шеи висельника, кроличье сало, волосы мертвеца, язык грифа, глаз белой куницы, изготовь зелье и верни мне прежний вид! Да поторапливайся!
В итоге пред глазами Эразмуса предстает его неудачник - коллега по имени Адольфус Бедло. Плюс он, подобно брату Элизы из "Диких лебедей", остаётся с одним крылом, так что все приходится в итоге начинать заново, и в качестве ингредиента - волос мертвеца - Эразмус вынужден использовать прядь скончавшегося недавно собственного отца - Родерика Крейвена (вероятно, названного в честь Родерика Ашера). В итоге мертвец восстает из гроба усыпальницы и грозно повелевает сыну: "Берегись!", пытаясь задушить его. Вскоре от лже-Ворона волшебник узнает, что супруга, по которой он тоскует уже второй или третий год, вовсе не умерла, а сбежала к злому колдуну Скарабусу, который как раз-таки и являлся причиной обращения горемыки в птицу и также желал заполучить все секреты Крейвена себе. И выясняется также, что вся троица является членами Братства Волшебников, но Эразмусу до сих пор не дали звание магистра, да и он особо не расстраивается по этому поводу - решил отойти от колдовских дел и под старость лет расслабиться, но не тут то было. В конечном итоге маг сдуру соглашается и помогает коллеге снять заклятие, навещает парочку и, расправившись с ними с помощью цветных карающих лучей, счастливый возвращается домой и устраивает свадьбу своей дочери Эстель (падчерице Леноры) и ее бойфренду Рексфорду. Там Эребуса Крейвена снова навещает Ворон, но герой больше не хочет его слушать и возвращать человеческий облик: он поборол «депрессию» и планирует жить в свое удовольствие. А на пернатого наложил заклятие онемения, ведя пальцами по воздуху, как и в начале фильма, отомстив "коллеге" за предательство.
Возникает вполне логичный и встречный вопрос в адрес Роджера Кормана: откуда вообще взялся этот Скарабус? Для чего его включили в повествование? Да и поединок волшебников из 1963 года живо напоминает мне современных "Гарри Поттера" и "Звездные войны" в одном флаконе (Скарабус - это аналог Императора Палпатина и Волдеморта). То, что безымянным Рассказчикам и лирическим героям дают имена в кино - еще понятно, но у Эразмуса и Леноры откуда - то ещё взялась дочь Эстель, которой в первоисточнике По вовсе не было, да и саму чистой душой невинную и прекрасную Деву, окружённую сонмом ангелов в Айденне из лирического стихотворения создатели решили превратить в какую-то эгоистичную манипуляторшу и "жрицу любви", непонятно для чего инициировавшую собственную смерть. В отличие от своего прототипа в стихотворении Эдгара По, киношной Леноре абсолютно безразлична была судьба падчерицы и мужа, она не заслуживала любви, легко играла чужими чувствами и готова была отдаться даже их общему кровному врагу (Скарабусу) из личных побуждений, а затем выставить себя жертвой колдовства и гипноза. В финале у Кормана как обычно разыгралась пиромания, однако даже злые второстепенные персонажи чудом выжили, что как бэ намекало на продолжение истории, но режиссёр и в этом обманул доверчивого зрителя. Ленора отделалась лишь легким испугом, а Скарабус потерял свои магические способности. Ужель навеки?
Американский журналист газеты "New York Times" - Фрэнсис Босли Кроутер-младший - раскритиковал "Ворона" 1963 года в пух и прах, заявив, что фильм - «ерунда из комиксов… Картина для детей и людей с птичьим мозгом». Издание "Variety" оказалось солидарно с мнением Кроутера, отметив, что хотя Эдгар По «может перевернуться в своем склепе из-за этой бессмысленной адаптации своего бессмертного стихотворения», Роджер Корман, тем не менее, «берет эту предпосылку и умело развивает ее как комедию ужасов». Спрашивается, зачем было вводить зрителя в заблуждение, если в самом начале фильма цитировали стихотворение Эдгара По, а сюжету первоисточника прямо не следовали?! Далее, начиная с 2011 и заканчивая 2022 годом, сюжет фильма "Ворон" строился уже не на лирическом герое стихотворения, а на реальном авторе произведения - бедного Эдгара Аллана режиссёры то и дело заставляют делать странные вещи на экране, эксплуатируя фактически как само произведение, так и данные биографии писателя. Так, в одном из фильмов Эдгара По ведут на допрос, дабы поймать преступника, который вдохновился его рассказами (вроде "Бочонка Амонтильядо", где персонажа заживо замуровали в стену) и принял их на вооружение.
Но больше всего "досталось" самой птице. Так, в 1942 году режиссер Макс Флейшер снял мультфильм "A Cartoon Travesty of The Raven", где слово "Nevermore" («Никогда больше!») трансформировалось из вынесения приговора скорбящему лирическому герою в рекламный слоган пернатого продавца пылесосов. Ворон наведывается к своему ужасу к Волку, пытающемуся полакомиться птичкой и заполучить пылесос впридачу. Также мы узнаем, что и Ворон не так-то прост, как кажется на первый взгляд, и они идут к богатому шотландцу-терьеру с целью ограбления. В результате чего неживой предмет (пылесос) в финале обретает сознание, напивается и восстает против Серого. Впоследствии подобные шутки стали появляться практически в каждом американском комедийном сериале. Мультфильм заканчивается вопросом диктора "Почему Вы все время повторяете "Neverrrmore"?", на что Ворон отвечает: "Мне-то откуда знать?! Это Эдгар По так придумал!".
В "Семейке Аддамс" 1960-х годов тоже есть отсылка на "Ворона", где Мортисия читает Эдгара По своим несовершеннолетним детям, как сказку на ночь, или шедших параллельно с ней на канале CBC "Мюнстров" ("Семейки монстров"), где Ворон играет роль часов с кукушкой и произносит "Nevermore" в качестве комедийной составляющей сериала, и похожий на Чудовище Франкенштейна Герман Мюнстр или его сын-оборотень Эдди вынуждены заставить пернатого закрыть клюв. Не знаю почему, но именно это лирическое и грустное стихотворение о смерти и скорби об ушедшей в мир иной девушки, также сталоисточником множества пародий, особенно в мультсериалах.
Так, эпизод Симпсонов "Дом ужасов на дереве" пародирует стихотворение в третьей части, когда Лиза читает историю Барту и Мэгги. В анимационном сегменте Гомер выступает в роли главного героя, Барт принимает облик ворона, Мардж появляется на картине в образе Ленор, а Лиза и Мэгги - ангелы. И в этот момент Барт возмущается, что книга Эдгара По не страшная (а так оно и есть, там ужасов как таковых нет в духе "кровь-кишки-разнесло", да и может ли Эдгар По, а точнее - жанр его произведений ограничиваться только ужастиком? Здесь есть место и лирике, и мистике, и даже философии, понятной отнюдь не каждому. Да и, возможно, я живу в том веке, где рассказы По покажутся уже излишне пафосными, нудными, старомодными, а ожившими мертвецами, похороненными заживо людьми и утонувшими в озере домами сейчас мало кого удивишь. Мужские персонажи же выглядят не злодеями, а глубоко несчастными людьми, намертво застрявшими в своём горе и которых в нынешнее время "лечили" бы у психиатров, вызывают чувство сожаления к ним, максимум - презрения).Когда Барт выказывает претензии, что стихотворение не вызывает у него страха, Ворон тем временем произносит фразу "Eat my shorts" вместо "Nevermore". Ну. а Гомер в ярости гоняется за птицей по всей комнате.
Также в мультсериале "Tiny toon adventures" ("Приключения мультяшек") есть эпизод "How Sweetie It Is", пародирующий стихотворение, где Свити Пай играет роль Ворона, в то время как Винсент Прайс озвучивает повествование за кадром. Здесь Рассказчик сходит с ума не от переживаний по поводу смерти Леноры, вкратце показанной банши, а от наглого поведения птицы. Под конец эпизода канарейка доконала похожего на Эдгара По лирического героя, съела всю его еду в холодильнике, переодевалась Сантой Клаусом, чтобы проникнуть в дом и, с наслаждением жуя попкорн перед телевизором и глядя на обессиленного полубезумного персонажа, произнесла в оригинале: "Ты БОЛЬШЕ НИКОГДА меня отсюда не вышвырнешь!" (англ. "You'll toss me out nevermore!").
В "Пинки, Элмайре и Брейне" в оригинальной версии тоже есть похожий эпизод "The Ravin", где Брейн с Пинки пародируют Рассказчика, а в роли Ворона выступает Элмайра Дафф, которая повторяет "Chicken pie", и мыши от неё прячутся. В русском дубляже же отсылка напрочь потерялась напрочь: мало того, что серию перевели, как "Ограбление", на отвяжись, хотя по сюжету никто никого не ограбил, так ещё и Брейн стал читать свой дневник, а стихотворение и вовсе сменилось прозой...
В "комиксах и рассказах Уолта Диснея", в эпизоде "Безумный Ворон", Хьюи, Дьюи и Луи играют с Вороном, который постоянно твердит: "Nevermore". Как и в стихотворении, ворон часто повторяет это слово на протяжении всей истории. Позже, в 1987 году, в мультсериале "Утиные истории" появился брат утки - колдуньи Магики, превращённый в Ворона. Мало того, что он в оригинале также повторял слово "Nevermore" (и в этом заключалась вся шутка мультсериала, хотя в русском дубляже отсылка исчезла), так ещё и звали пернатого именно По.
А какие пародии и экранизации "Ворона" Эдгара По известны Вам?
"Once upon a midnight dreary, while I pondered, weak and weary,Over many a quaint and curious volume of forgotten lore,While I nodded, nearly napping, suddenly there came a tapping,As of someone gently rapping, rapping at my chamber door.“ ’Tis some visiter,” I muttered, “tapping at my chamber door —Only this, and nothing more".....Quoth the raven: “Nevermore».
Edgar Allan Poe, “The Raven”
Произведение, которое мы сейчас с Вами обсудим, известно многим со школьной скамьи. А на Родине самого величайшего писателя на рубеже 19-20-х веков – Эдгара Аллана По – и вовсе чуть ли не с младенческих лет. Ведь в США именно это стихотворение становится предметом различных интерпретаций в кино, пародиях и даже анимации. Стихотворение называется «Ворон», и в оригинале на английском языке оно куда глубже и выходит за рамки общения Рассказчика с диковинной птицей. В мире известно около десяти экранизаций «Ворона», а возможно, и больше. Также имеется свыше полусотни переводов произведения на другие языки. Не лишним будет вам напомнить и знаменитый отрывок из перевода Константина БальмОнта 1894 года:
"Как-то в полночь, в час угрюмый, полный тягостною думой,Над старинными томами я склонялся в полусне,Грезам странным отдавался, — вдруг неясный звук раздался,Будто кто-то постучался — постучался в дверь ко мне.«Это, верно, — прошептал я, — гость в полночной тишине,Гость стучится в дверь ко мне».
Впрочем, Бальмонт был явно не первым в нашей стране, кто обращался к зарубежной классике. В истории русской литературы существует аж тринадцать версий переводов «Ворона» Эдгара По, сделанных как в эпоху Серебряного века, так и в послевоенное (1940-х годов) и постсоветское время! Имеется также и прозаическое производное произведение 1885 года, автор которого так и остался неизвестным. Среди переводчиков «Ворона» в стихотворной форме были:
Сергей Адреевский и Лиодор Пальмин (оба - 1878 года)
Леонид Оболенский (1879 года)
Иван Кондратьев (1880 года)
Лев Уманец (1886 года)
Дмитрий Мережковский (1890 года)
Валерий Брюсов (1905-1924 годов)
Владимир Жаботинский (1931 года)
Георгий Голохвастов (1936 года)
Михаил Зенкевич (1946 года)
Нина Воронель (1955-1956 годов)
Василий Бетаки (1972 года)
Михаил Донской (1976 года)
Виктор Топоров (1988 года).
И это – далеко не полный список! Самый первый перевод стихотворения «Ворон» был сделан критиком и поэтом Сергеем Андреевским в 1878 году в рамках ежемесячной газеты Санкт – Петербурга «Вестник Европы», буквально через 33 года после публикации первоисточника — довольно большой срок для «страны, столь чувствительной к литературным достижениям других народов, как Россия». Однако, как сам Андреевский, так и другие упомянутые выше переводчики не сумели в полной мере передать идею и посыл автора, что привело к искажению художественной картины мира «Ворона».
Английский оригинал оказался невероятно сложен для восприятия русского читателя, а вот интерес к лирической поэзии к тому времени у публики резко упал, да и отношение к ней было несерьёзным. Несмотря на то, что никому, даже Константину Бальмонту, не удалось создать текст, конгениальный оригиналу, тем не менее, каноничными в истории русской литературы считаются переводы «Ворона» Константина Бальмонта и Валерия Брюсова.
Давайте обратимся к истории создания произведения. Впервые Эдгар По написал «Ворона» где-то в конце 1844 года. Завершив стихотворение, писатель отправился из Нью-Йорка в Филадельфию в течение первых двух недель 1845 года. По прибытии Эдгар По пытался продать «Ворона» своему другу - Джорджу Рексу Грэму - для публикации в журнале «Graham's Magazine». Однако, тот не только отклонил стихотворение, но даже и осудил его, о чем впоследствии горько пожалел. Тем не менее, без гроша в кармане писатель не остался – Джордж Грэм заплатил Эдгару По 15 долларов, и то лишь в качестве благотворительности, а не покупной цены на «Ворона». Намного позже, чтобы исправить роковую ошибку молодости, когда стихотворение «Ворон» мгновенно стало сенсацией, Грэм опубликовал в 1846 году эссе Эдгара По под названием «Философия композиции», в котором автор подробно описал, как именно создал знаменитое стихотворение. И мы к нему ещё неоднократно вернёмся при обсуждении сюжета.
Когда Эдгар По вернулся в Нью-Йорк, «Ворон» был доставлен Джорджу Хукеру Колтону, редактору и основателю недавно созданного в те времена журнала «Американское обозрение» (англ. «American Review»), который опубликовал рукопись в февральском выпуске 1845 года под псевдонимом «Куорлз», отсылкой к английскому поэту Фрэнсису Куорлзу. Однако, первой публикацией текста «Ворона» Эдгара По традиционно считается журнал «Вечернее зеркало» (англ. «The Evening Mirror»), который датируется 29 января 1845 года. До сих пор ведутся споры, какую из двух публикаций 1845 года следует считать канонической. К сожалению, сам первоисточник «Ворона» конца 1844 года на данный момент безвозвратно утерян.
Стихотворение Эдгара По переиздавалось, как минимум, десять раз – как при жизни самого писателя, так и посмертно. Оно появилось в периодических изданиях по всей территории Соединенных Штатов, в том числе в «New York Tribune» (4 февраля 1845 г.), «Broadway Journal» (том 1, 8 февраля 1845 г.), «Southern Literary Messenger» (том 11, март 1845 г.), «Literary Emporium» (том 2, декабрь 1845 г.), «Saturday Courier» (16 или 25 июля 1846 г.) и «Richmond Examiner» (25 сентября 1849 г.).Последнее издание «Ворона» состоялось в журнале «Semi-Weekly Examiner» и датируется 25 сентября 1849 года. Именно это переиздание оригинального текста обычно считается окончательной версией.
Итак, давайте же приступим, наконец, к самому сюжету «Ворона» Эдгара По. На первый взгляд, все предельно просто: лирический герой поэмы глубоко скорбит о потере своей возлюбленной Леноры, читает «в глухую тоскливую полночь» причудливые тома фолиантов или «позабытых и запретных знаний», пытаясь найти утешение, а потом внезапно слышит стук сначала в дверь, потом в окно. Как только он распахнул ставни, в комнату влетел эбенового цвета Ворон, который, «с видом лорда или леди восседал над дверью комнаты на бюсте Паллады», повторял одно и то же слово: "Nevermore» («никогда больше» или «никогда впредь»), постепенно сводя персонажа с ума. Однако, повторимся, оригинал произведения гораздо глубже, чем и притягателен.
Рассмотрим поближе действующих лиц поэмы. В «Вороне» их всего три, но начнём мы именно с возлюбленной лирического героя. Имя «Ленор» уже встречалось ранее в творчестве Эдгара По, в одноимённом стихотворении, датируемом 25 декабря 1842 года. Примечательно, что первая публикация «Ленор» состоялась в 1831 году и носила другое название – «Пеан». Начиная с античных времён, «пеаном» называли торжественные гимны богам, начиная с Аполлона и заканчивая Яхве (или фигурой Иешуа/Иисуса, Его земным воплощением). В данном случае стихотворение подразумевает собой скорее не скорбь и слёзы по умершему, а вознесение хвалы Богу, дабы тот принял многострадальную душу в сонм Ангелов. В «Пеане» лирического героя как такового нет. Да и у героини, что умерла молодой, также изначально не было имени. Есть третье действующее лицо, которое наблюдает за произошедшим со стороны, обвиняет тех, кто причастен к смерти девушки: «любили ее за богатство и возненавидели ее за ее гордость», да и сама лирическая героиня описана вкратце как «слабая здоровьем».
Дабы «мертвые не чувствовали себя виновными», сторонний Наблюдатель решает петь не реквием, а пеан. Примечательно, что в издании января 1836 года ранее безымянная лирическая героиня «Пеана» в финале поэмы получила имя Хелен, которое уже в издании от 25 декабря 1842 года трансформировалось в привычное «Ленор». К сожалению, оригинал «Ленор» 1842 года оказался безвозвратно утерян, а до нас дошла лишь версия текста февраля 1843 года, напечатанный в журнале «Пионер» (англ. «Pioneer»). Позже «Ленор» переиздавалась на Родине Эдгара По, как минимум, 14 раз (последний - в сентябре 1849 года, в журнале «Richmond Examiner»), а на русский язык стихотворение было переведено пять раз. Каноническим считается текст Владимира Бойко 2004 или 2006 года с такими словами: «Пускай вершат над ней обряд – поют за упокой! О самой царственной скорбят – о юности такой! Вдвойне умершей гимн творят – умершей молодой».
Иллюстрация к "Ленор" Эбигейл Ларсон
Стихотворение «Ленор» является как бы переосмыслением «Пеана»: строки поэмы произносит скорбящий муж, аристократ, получивший в новой версии имя - Гиль де Вер/Ги Де Вир или Гай Де Вер в оригинале (англ. «Guy De Vere»). Ленор описана, как прекрасная дева и святая душа, которая дважды умерла, и теперь "плывет по реке Стигийской" (отсылка на реку Стикс в подземном царстве Аида в греческой мифологии), а также по ней в церкви звонит поминальный колокол. Лирический герой поэмы провожает свою возлюбленную в последний путь с особыми почестями и даже радостью, считает неуместным оплакивать умершую, а лишь отпраздновать её вознесение в новый, загробный мир, искренне мечтает воссоединиться с ней в Раю: «от скорби и стона к золотому престолу подле Царя Небесного». То, что в наше время наверняка покажется абсурдным и безумным, в эпоху Эдгара По воспринималось в литературе вполне себе естественно. Как и Наблюдатель из «Пеана», Гай де Вер искренне считает, что его несравненную Ленору сгубили алчные и тщеславные люди: «Вы гордость презирали в ней – богатство лишь любили, когда ж слегла от горьких дней – на смерть благословили!». Завершается стихотворение словами лирического героя: «Да смолкнет звон – иначе он ей душу воспалит, когда она, блаженств полна, над миром воспарит. А я! – какой в груди покой! – рыдать уж не хочу, Я петь ей рад на старый лад – и с ангелом лечу!".
Есть предположение, что имя умершей лирической героини было позаимствовано Эдгаром По из одноимённой баллады Готфрида Августа Бюргера, которую русский читатель знает в двух переводах Жуковского как «Людмилу» и «Светлану», однако на самом деле - это женская версия имени старшего брата Эдгара, Леонарда По, к которому писатель был искренне привязан. Также Ленор – поэтическая версия греческого имени «Елена» или другого имени - Элеонора. Ниже я покажу вам иллюстрацию к стихотворению "Lenore/Ленора":
Но вернёмся к «Ворону». Была ли лирическая героиня поэмы «Ленор» и данного стихотворения одним и тем же женским персонажем, или же это чисто совпадение, история умалчивает. В «Вороне» же автором используются различные фольклорные, мифологические, религиозные и классические мотивы. В своём эссе «Философия композиции» Эдгар По утверждал, что написал своего «Ворона» логично и методично, с намерением создать стихотворение, которое отвечало бы как критическим, так и популярным вкусам публики того времени. По написал стихотворение как повествование, без намеренной аллегории или дидактизма. Главная тема стихотворения - тема бессмертной преданности и смерти прекрасной женщины, «скорбного и бесконечного воспоминания». Сам Эдгар По обозначил в «Вороне» наиболее важный эффект восприятия, именуемый Красотой – то, что приводит в восторг и возвышает душу. Не Истина, или удовлетворение интеллекта, и даже не Страсть, или волнение сердца, ибо по словам писателя, «Истина требует точности, а Страсть — непринужденности». Далее, был задан необходимый тон лирического повествования – печаль. Современные психологи назвали бы подобное состояние души «депрессией», а вот поэты рубежа 19-20-х веков именовали «меланхолией». Словом, которое в нынешнее время является лишь термином по отношению к темпераменту человека.
И тут мы плавно переходим к сотворению образа второго наиважнейшего персонажа стихотворения, лирического героя. Ибо в лирическом произведении, коим «Ворон» и является, автору необходимо выразить от первого лица определенные эмоции и переживания. В «Вороне» имеется свой лирический герой – безымянный Рассказчик, оплакивающий свою возлюбленную по имени Ленор. Именно Смерть, по мнению Эдгара По, является наивысшим проявлением меланхолии, а скорбь – самой сильной из человеческих эмоций, связанных со Смертью. Писатель утверждает, что «тема Смерти наиболее тесно связана с Красотой (волнением и возвышением души, а не качеством, прим. Ред.), и смерть прекрасной женщины, несомненно, является самой поэтической темой в мире — и точно так же вне всякого сомнения, что губы, лучше всего подходящие для такой темы, — это губы скорбящего возлюбленного».
Согласно сюжету стихотворения, лирический герой «Ворона» - молодой ученый или студент. Хотя об этом прямо не говорится, однако упоминается вскользь в первой строфе и особенно - в "Философии композиции". Наводит на эту мысль как сам Рассказчик, читающий в столь поздний час "причудливые и любопытные тома забытых знаний", а также бюст Афины Паллады в его комнате, греческой богини мудрости. Сам персонаж предстаёт перед нами в оригинале стихотворения «слабым и утомлённым», погружённым в размышления. В этот момент внезапно послышался неясный стук. И без того уставший и измученный, лирический герой теряется в мыслях и не спешит открывать дверь. Когда же, наконец, он решается это сделать, видит лишь беспросветную тьму. Отворяя ставни, персонаж лицом к лицу сталкивается с необычной птицей – Вороном, монотонно повторяющим на все его рассуждения и расспросы одно и то же слово - «Nevermore». От этого Рассказчик теряет сначала хладнокровие, затем – самообладание и в итоге – рассудок. Он впадает в исступление, слова Ворона также приводят его в ярость, и в конечном итоге зло побеждает – Ворон неподвижно сидит на бюсте Паллады напротив двери лирического героя, отбрасывая на пол тень от лампы. А вот душа самого Рассказчика заключена в тень Ворона и никогда не воспрянет из неё:
«Свет струится, тень ложится, — на полу дрожит всегда.И душа моя из тени, что волнуется всегда.Не восстанет — никогда!»
Что же стряслось с самим Рассказчиком, спросите Вы? Неужели какая-то птица убила лирического героя? Давайте разбираться подробнее. С первой строки стихотворение «Ворон» насквозь пронизано драматизмом, тихая полночь рисует для читателя картину тайны и ожидания, а образы в первой строфе дают читателю очень хорошее представление о том, что история, которая вот-вот развернется, не является счастливой. Слова лирического героя - «забытый» и «ничего более» - намекают на тему утраты, преобладающую в «Вороне».
Мы также видим дверь комнаты, которая символизирует незащищенность и отражает неуверенность и слабость персонажа, поскольку он открывает её внешнему миру. Эдгар По в «Философии композиции» подчеркивает, что в любом лирическом стихотворении есть место метафорам и символизму. Так, писатель очень тщательно подошёл в стихотворении к выбору места действия сюжета. Конечно, лирический герой мог бы увидеть Ворона в лесной дубраве или чистом поле, однако такой сюжет в лирике был бы не интересен читателю и выглядел крайне неуместно. Чтобы произведение воздействовало на разум и чувства читателя 19-20-х веков, необходимо было создать нужные условия и эффект. В «Вороне» писателю понадобилось тесное ограниченное пространство как символ изоляции лирического героя, а также - для сосредоточения внимания.
Жилище лирического героя выступает в некой роли рамы для картины известного художника и служит также символом неуверенности и незащищённости персонажа. На протяжении всего стихотворения Эдгар По подробно описывает детали комнаты и ее вещей, которые наглядно символизируют эмоциональное состояние и даже высокий социальный статус лирического героя: «бюст Паллады напротив двери, камин, бархатная подушка спальни, пурпурный занавес»… Цвет штор является одним из оттенков фиолетового, символизирует незаживающие душевные раны персонажа. Пурпур также издревле олицетворяет духовные добродетели - верность, нравственную чистоту, набожность - и символизирует благородство происхождения, богатство. Однако, в стихотворении «Ворон» комната, именуемая автором «покоями», не просто обитель мудрого аристократа, а ещё один символ. Лирический герой сосредоточил в комнате священные воспоминания о своей потерянной возлюбленной Леноре, которая проводила в ней свои земные дни, уединившись с Рассказчиком. И образ этой девушки, несомненно, дорог лирическому герою. Он точно так же при жизни и посмертно боготворит свою Ленор, как и безымянный Рассказчик – Лигейю - в одноимённом рассказе. То, что покои богато обставлены — это просто следствие уже изложенных Эдгаром По идей о Красоте как единственном истинном поэтическом тезисе.
Итак, место действия «Ворона» было предопределено. Как пишет Эдгар По в своем эссе «Философия композиции», далее пришлось придумать ещё один запоминающийся образ и диалог, который бы не только врезался в память читателю, но и органично вписывался в сюжет и заданный тон повествования. Включить в историю лирического героя другого человека, пусть даже и прорицателя (либо скорбящий воспринял бы его таким) писателю не представлялось возможности, да и смотрится это со стороны не поэтично. А посему Эдгар По остановил свой выбор на птице, наделённой членораздельной речью. Изначально на ум пришёл попугай, однако в серьезном стихотворении про смерть и горечь утраты он выглядел бы крайне нелепо. И тогда попугая вытеснил Ворон в качестве главного героя, ибо тот в гораздо большей степени соответствовал намеченному мрачному тону произведения.
Ворон, пожалуй, третий наиважнейший элемент повествования, выступающий также как самостоятельный персонаж истории. Причем, это только так кажется на первый взгляд. Почему Эдгар По выбрал именно этот образ? С древних времён известно, что вороны в реальной жизни – падальщики. Впрочем, как и орлы со стервятниками. Но если последних европейский читатель и в глаза не видел и редко с ними взаимодействовал, то уж воронов никак нельзя было обойти стороной. В неистовом хороводе кружат птицы над только что убитой тушей животных в лесу, указывая путь хищникам в поисках добычи и пропитания, реют над трупами павших солдат и витязей на поле брани. Птиц также можно увидеть и на кладбищах, восседающими на надгробиях и крестах. Зрелище поистине устрашающее. Да и чёрный цвет оперения традиционно ассоциируется исключительно со смертью.
Как бы то ни было, а в литературе Ворон давно снискал дурную и зловещую репутацию предвестника несчастья, навеки окружил себя навеки ореолом траура, как в своё время любимые поэтами 18-19-х веков дерево и цветы- кипарис, лилии и асфодели. Ко всему прочему, в сказках тех же братьев Гримм - «Семь воронов» и «Двенадцать братьев» - Ворон стал ещё одной символикой – обозначением вечного проклятия. Так, в первом произведении братья должны были набрать воды для новорождённой больной сестрёнки, но заигрались, расшалились и уронили кувшин в колодец. Рассерженный отец в итоге проклял их, и все мальчики превратились в воронов. Во второй истории братья стали птицами – оборотнями по неосмотрительности сестры, сорвавшей белые лилии у заколдованной избушки. Также стоит сказать, что ради рождения одной дочери их отец – король решился на убийство всех 12 сыновей наследников. Те же, пустившись в бега, вымещали зло на случайных попавшихся им на глаза в лесу представительниц женского пола. Зло, насилие и проклятие слились воедино.
В древних мифах же уже сам Ворон нередко то выступал жертвой проклятия со стороны высших сил (Аполлон сменил окрас птицы с белого на чёрный в отместку за то, что на своих крыльях пернатый принёс весть о неверности супруги, еврейский Яхве наделил плотоядностью Ворона за то, что тот не вернулся в Ноев ковчег после Всемирного Потопа), то нередко лично сопровождал верховное божество (как это было показано в скандинавских сказаниях про Одина, которому служили аж два Ворона - Хугин и Мунин, соответственно. И то один из них символизировал мысль, а другой – память).
Исходя из вышесказанного, можно сделать вывод о том, что Ворон в стихотворении Эдгара По играет, по сути, аналогичную роль – Рассказчик воспринимает птицу как дурное предзнаменование, посланника богов (так, в8 и 19-й строфах упомянут «ночной плутонийский берег» - обитель мёртвых из римской мифологии, которая позаимствовала метафору из греческих мифов про владыку подземного мира – Аида, предыстория которого не ограничена одной лишь мистикой) и, подобно Ги Де Веру из поэмы «Ленор», отчаянно искал ответы на вопрос о том, воссоединится ли он в итоге с погребенной возлюбленной в Эйденне/Айденне (в Раю). Скорбное и нескончаемое воспоминание о Леноре, острая стадия переживания горя лирическим героем вскоре и стали его вечным проклятием, довлеющим и не позволяющим жить полноценно и двигаться дальше. И это проклятие как раз и символизирует «величественный Ворон былых дней».
Другая аллюзия к античным мифам – упоминание непенте в одной из строк стихотворения. Непенф или непенте - это волшебное снадобье, которое, согласно древнегреческой мифологии, стирает болезненные воспоминания. Впервые непенте был упомянут в «Одиссее» Гомера. Слово «непентес» в переводе с греческого означает - «то, что прогоняет печаль». Лирический герой «Ворона» также жаждет приятного забвения и вслух задается вопросом, может ли он получить "передышку" таким образом: "Выпей, о, выпей этот добрый непенте и забудь эту потерянную Ленору!" (англ. «Quaff, oh quaff this kind nepenthe, and forget this lost Lenore!»).
Практически ни в одном из многочисленных переводов на русский язык термин "непенте" не присутствует, заменяясь чем-то вроде «сладкое забвение», «сладкий отдых», «дар забвения». Лишь М. Зенкевич (1946) употребляет слово «непентес» («Я воскликнул: «О, несчастный, это Бог от мук страсти / Посылает непентес - исцеление от твоей любви к Линор! / Пей непентес, пей забвение и забудь свою Линор!»). В. П. Бетаки (1972) использует вариант «Бальзам забвения», Павел Лыжин (1952) — «тимьян небесный», А. О. Балиури — и вовсе - «морфий».
Произведение также изобилует и библейскими отсылками – так, «лучезарная Ленор» воспринимается лирическим героем исключительно, как «святая дева» в Эйденне (аналог Эдемского сада в ТаНаХе), которая умерла молодой и находится в сонме ангелов. Также Рассказчик в оригинале стихотворения и сам ощущает и порой созерцает присутствие ангелов в своих покоях, когда «воздух стал плотнее, напоённый ароматом невидимой кадильницы». Появляется и прямой намек на Сатану в адрес Ворона: "То ли Искуситель послал тебя, то ли буря выбросила сюда на берег...". В заключении, лирический герой требует от Ворона для себя «бальзам с Галаадских гор»: «Есть ли бальзам в Галааде? —дай мне знать, я умоляю!». Современный читатель не в силах понять, о чем идёт речь в поэме, а вот поэт рубежа 19-20-х веков ссылается на Книгу Пророка Иеремии 8:22: "Неужели в Галааде нет бальзама; неужели там нет врача? почему же тогда здоровье дочери моего народа не восстановилось?". В этом контексте упомянутый Бальзам Галаада - это обычная смола, используемая в лечебных целях. Из сходств со стихотворением Эдгара По можно вспомнить разве что эпизод из Первой Книги Царств 17:1-5, где пророка Илию во время засухи кормили вороны, а сам он был родом из Галаада. Но это, скорее всего, непреднамеренное совпадение. Упоминая «бальзам с Галаадских гор», Эдгар По метафорически показывает, что лирический герой срочно нуждается в исцелении после потери возлюбленной.
Примечательно, что Ворон прилетает к Рассказчику, когда персонаж осознает причину своей неуверенности (открывает окно). Это не означает, что птица потеряла ориентир и случайно влетела в дом. Через окно осознания к лирическому герою прилетает его потеря, скорбь по умершей. В своем эссе «Философия композиции» Эдгар По пишет, что добавил элемент окна для усиления эффекта любопытства читателя: хлопанье вороновых крыл лирический герой вполне мог воспринимать как «стук» в дверь и окно и распахнуть ставни только, чтобы убедиться, что ему всё почудилось. Также до прилёта Ворона Рассказчик видел (или думал, что увидел) неупокоенный дух своей возлюбленной, глядя в ночную тьму и призывая ее имя в тиши.
Далее, Эдгар По описал ночь бурной, «во-первых, чтобы объяснить стремление Ворона войти, а во-вторых, для эффекта контраста с (физическим) спокойствием внутри комнаты». Здесь интересно отметить то, что ворон садится именно на бюст Паллады (Афины, богини мудрости), что открывает читателю, что чувство утраты и горя, которое испытывает персонаж, подавило его рациональную мысль. Эдгар По пишет в эссе, что противопоставление Ворона и Афины Паллады (оба персонажа в своё время символизировали мудрость), зиждется на ещё одном эффекте – контрасте между мрамором и оперением птицы. При этом подразумевается, что бюст был абсолютно навеян птицей - сначала был выбран бюст Паллады, как наиболее сообразующееся с ученостью влюбленного, и, во-вторых, для звучности самого слова «Паллада».
Поначалу Ворон описывается в стихотворении как величественный в своем поведении, и лирический герой весьма очарован этим: «Ни малейшего поклона он не сделал, ни на миг не остановился, но с видом лорда или леди восседал над дверью моей комнаты». Эдгар По создает вокруг Ворона атмосферу таинственности и фантастического впечатления, однако сам Рассказчик беседует с птицей вполне себе естественным образом. Он потрясен не столько человеческой речью Ворона, сколько тем, что странный гость одержим единым словом, которое немедленно находит отклик в меланхолическом сердце лирического героя, доведя того до крайней степени самоистязания и безумия.
Теперь лирический герой говорит о Вороне как о «мрачной, неуклюжей, ужасной, изможденной и зловещей птице былых времен» и чувствует, как «пламенные глаза» жгут его «грудь». Устами персонажа Эдгар По утверждает, что никто никогда прежде не мог пережить горечь утраты любимого человека в физической форме. Ситуация накаляется тем, что лирический герой ругается на Ворона, именуя его пророком и творением зла: «Ты пророк», - вскричал я, «вещий! Птица ты иль дух зловещий?!». Персонаж называет своё жилище пустынной землёй, в которой его неотступно преследует ужас.
Далее, лирический герой продолжает в отчаянии вопрошать Ворона, дабы тот дал ответ отягощённой печалью душе, сможет ли он когда-нибудь снова обнять Ленор в далёком и недостижимом Эйденне, и, как и ожидалось, Ворон сокрушает его ещё больше холодным отрицанием. Персонаж понимает, что намертво застрял в этой боли, и облегчения не будет. От слова Ворона он приходит в ярость и кричит ему:
«Будь это слово нашим знаком расставания, птица или дьявол! Вернись обратно в бурю и на ночной плутонианский брег! Не оставляй черного пера в знак той лжи, которую произнесла твоя душа! Оставь мое одиночество нерушимым! Вынь свой клюв из моего сердца и убери свой облик от моей двери!» (англ. «Be that word our sign of parting, bird or fiend! Get thee back into the tempest and the Night's Plutonian shore! Leave no black plume as a token of that lie thy soul hath spoken! Leave my loneliness unbroken! — quit the bust above my door! Take thy beak from out my heart, and take thy form from off my door!»).
Персонаж хочет жить в своем одиночестве, не принимая его реальности, и не желает иметь ничего общего с ответами, которые дал ему Ворон. На этом этапе истории персонаж поглощен своими эмоциями, и они будут продолжать преследовать его и жить с ним навсегда. Он кричит на эти чувства, чтобы уйти от своей мудрости и рационального мышления. Он умоляет, чтобы это чувство сильного горя и утраты избавило его от острой боли, которую он чувствует, но никогда уже не обретёт покоя. Так что, это не сам Ворон физически расправился с лирическим героем, оставив его недвижно лежать в тени его крыльев, продолжая грозно восседать на бюсте Паллады, с демоническим взором глядя куда-то вдаль, а чувства утраты ближнего целиком поглотили его, как удав кролика. В финале стихотворения персонаж оказался окончательно сломлен и подавлен своим горем. В реальности поэт и писатель - Эдгар Аллан По - также пережил много горя, видев смерть родной и приёмной матерей, своей супруги и кузины Вирджинии Клемм. Он хорошо знал, какую всепоглощающую силу может иметь горе, и как оно способно затмить все остальные чувства.
Напоследок стоит упомянуть и про известное слово «Nevermore», которое Ворон произносит рефреном почти в каждой строке стихотворения. В своём эссе «Философия композиции» Эдгар По отмечает, что при заданном меланхолическом тоне стихотворения он попытался подобрать соответствующее ёмкое слово, отражающее его суть. Ключевым элементом повествования вскоре стал термин «никогда» (англ. "never"), чрезвычайно удачная находка автора для обозначения «сильной необратимости» времени. Дополнение «more» (что означает "больше") было включено в поэму чуть позже – и в рифму отлично подошло, и вдвойне усилило отрицание говорящего Ворона.Так, лирический герой изначально предполагает, что слово "Nevermore" является "единственным запасом" из лексикона Ворона, его вопросы намеренно содержат самоуничижение и еще больше разжигают чувство потери.
При этом Эдгар По оставляет неясным, действительно ли Ворон знает, что говорит, или он действительно намеревается вызвать неадекватную и бурную агрессивную реакцию у лирического героя? Также здесь наблюдается инверсия – если по мифам Ворон связан традиционно с загробным миром и является чуть ли не проводником, то в стихотворении Эдгара По птица намеренно рушит последнюю надежду лирического героя на бессмертие и радость встречи возлюбленной в Раю, подобно его альтер -эго из поэмы «Ленор» - Ги Де Веру. Напротив - он будет жить вечно в тени смерти и печали.
К сожалению, в русском языке не существует адекватного эквивалента английскому слову «Nevermore». В стихотворениях Уманца, Бальмонта и других чаще всего встречается слово «никогда», а у Брюсова и Андреевского – «больше никогда». Встречались также и другие версии слов Ворона, далёкие от оригинала, но близкие по смыслу: «возврата нет», «всё прошло», «приговор» и «обречён». Случалось, что русские авторы переводов заимствовали слово целиком, как Зенкевич, но от этого создавался комичный эффект. Стоит сказать, что Ворон – это также аллюзия на Грипа из романа Чарльза Диккенса «Барнаби Радж». Но птица была не зловещая. а забавная.
