Книжная лига

Вопреки разным досужим репликам на тему того, что советские читатели были якобы отрезаны от мировой литературы, в реальности СССР регулярно издавал огромное количество иностранных книг.

Детских книжек это тоже касалось. Особенно в нашей стране любили скандинавскую детскую литературу. Иногда даже складывается ощущение, что советские дети ее читали в куда больших количествах и с куда большим азартом, чем их шведские, норвежские и датские сверстники.

В этой статье хотим вам рассказать о тех скандинавских сказочных повестях, которыми у нас зачитывались лет сорок или пятьдесят назад. Многие из них (а может быть, даже все) вы наверняка тоже читали. Будет здорово, если в комментариях вы поделитесь своими воспоминаниями.

Итак, поехали.

“Малыш и Карлсон”. Астрид Линдгрен

На крыше совершенно обычного дома в Стокгольме живет человечек с пропеллером. Однажды он знакомится с мальчиком, живущим в том же доме. Так начинается их дружба.

Понятия не имеем, зачем мы вам пересказываем сюжет. Это одно из тех произведений. которые вообще не нуждаются в представлении. Разве кто-то у нас не знает Карлсона? Да нет таких вообще!

“Пеппи Длинныйчулок”. Астрид Линдгрен

Книжка шведской сказочницы про сумасбродную рыжеволосую девочку, наделенную фантастической силой, была чуть менее популярной, чем книжка про Карлсона. Но только чуть. Ее тоже расхватывали в библиотеках.

Кстати, в самой Швеции, по слухам, ни Карлсон, ни Пеппи особой любовью не пользовались. А у нас – шли на ура. В 1984 году в СССР даже экранизировали повесть про Пеппи.

“Муми-тролль и комета”. Туве Янссон

Туве Янссон была финской писательницей, а Финляндия к скандинавским странам не относится. Но повести про муми-троллей в оригинале написаны на шведском языке, а на финский и все остальные были переведены. Так что все-таки их можно отнести к скандинавской литературе.

Так вот, книжки про Муми-тролля, Сниффа, Снусмумрика, Фрекен Снорк и прочих забавных и милых обитателей Муми-дола были всегда нарасхват. Их целый цикл, но самой известной повестью была именно “Муми-тролль и комета”.

“Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями”. Сельма Лагерлёф

Мальчик Нильс проказничал, за это гном наказал его – уменьшил в размере. Миниатюрный Нильс вынужден отправиться в путешествие вместе с домашним гусем Мартином, который решает присоединиться к стае диких сородичей.

Эту книгу Сельма Лагерлёф писала как учебник по географии Швеции. В нашей стране популярностью пользовался ее очень сокращенный перевод. Можно даже сказать – пересказ.

“Людвиг Четырнадцатый и Тутта Карлссон”. Ян Улоф Экхольм

Лисенок из нормального лисьего семейства ведет себя совершенно ненормально. Он отказывается разорять курятник и даже заводит дружбу с курицей Туттой Карлссон. Все в шоке – и лисы, и куры. Но потом они все-таки найдут общий язык.

Эту добрую и смешную книжку написал в 1965 году шведский писатель Ян Улоф Экхольм. В СССР повесть издавалась несколько раз. И, кстати, тоже была экранизирована. По ее мотивам снято как минимум два мультфильма и один фильм – лента “Рыжий, честный, влюбленный” режиссера Леонида Нечаева.

“Волшебный мелок”. Синкен Хопп

Сенкен Хопп – норвежская писательница, издавшая в 1948 году сказочную повесть про Юна и Софуса. Юн находит мелок и рисует им человечка на заборе. Человечек оживает, поскольку мелок оказывается волшебным. Ожившего человечка зовут Софус. С этого начинаются их удивительные приключения.

У книги есть еще продолжение, это дилогия. В СССР она вроде бы впервые была издана в восьмидесятые годы в сборнике “Сказочные повести скандинавских писателей”, но сразу пришлась по вкусу советским детям.

“Разбойники из Кардамона”. Турбьёр Эгнер

И еще одна сказка родом из Норвегии. Написал ее Турбьёр Эгнер. Очень милая, веселая и трогательная повесть о трех братьях-разбойниках – Каспере, Еспере и Юнатане. Разбойничают они в городе Кардамон, по соседству с которым живут. И постоянно попадают в разные нелепые ситуации.

У нас эту книгу перевели и издали еще в 1957 году, спустя всего лишь год после ее выхода в Норвегии. А потом переиздали в восьмидесятые.

Ну что ж, на этом остановимся. Хотя список, конечно, неполный. У одной только Астрид Линдгрен можно назвать еще немало повестей, популярных в СССР. И “Рони, дочь разбойника”, и “Мио, мой Мио”, и “Эмиль из Леннеберги”. А что вы вспомните еще?

Источник: Литинтерес (канал в ТГ, группа в ВК)

Всем привет!

Вот и первый пост, посвященный началу II века н.э. Поэтому не могу не напомнить о том, что на тот момент происходило в мире.

На востоке своего расцвета достигла империя Восточная Хань, которая тогда овладела не только китайскими территориями прежних ханьских царств, но и распространила свою власть на приличную часть Корейского полуострова, подобравшись к самым границам Когурё и Пэкче, и в т.н. Западный край, поставив под свой протекторат такие города как Дуньхуан, Турфан, Яркенд, Кашгар и Хотан, откуда привозили знаменитый нефрит. Продвинуться на запад удалось благодаря деятельности генерала Бань Чао, сына историка Бань Бяо. Бань Чао также приходился братом Бань Гу и Бань Чжао, которые последовали по пути отца, причем Бань Чжао известна как первая женщина-историограф Китая. Но речь сегодня не об этих двоих, а об их воинственном брате, который даже ввязался в войну с Кушанским царством. Его противником тогда стал предположительно третий правитель этого царства Вима Кадфиз, отец величайшего правителя кушан, Канишки I (ок. 103-125гг. н.э.), того самого, что так расширил пределы своей страны так, что перед кушанами склонили головы владыки Западных Кшатрапов (а до того они кошмарили Сатавахану! Пока не получили леща от Готамипутры Сатакарни, о чем я уже упоминала: История нашего мира в художественной литературе. Часть 60. «Лилаваи» и «Саттасаи»).

Победа над кушанами, вероятно, открыла ханьцам пути в Парфию, чем они и попытались воспользоваться: в 97-м году н.э. Бань Чао отправил Гань Ина в Дацинь, Римскую империю, для разведки и попытки наладить дипломатические отношения с властителями всего западного мира того времени. Об этих событиях упоминается в книге, о которой я писала ранее тут: История нашего мира в художественной литературе. Часть 53.2 «Истории периода династии Восточная Хань»

Однако парфянам такая дипломатия нафиг не упала. Когда умер Вологез I (51-78 гг. н.э.), который еле-еле устаканил парфянско-римские отношения после длительной борьбы за влияние на востоке, никому в Парфии не хотелось оказаться зажатым между Римлянами и какими-нибудь их сильными союзниками на востоке. А победа Бань Чао над кушанами показала, что ханьцы тоже не лыком шиты (правда, после смерти своего великого полководца они заметно сдали и постепенно утратили влияние на земли Тарима и западнее). Тем более что в 78-м году парфяне опять затеяли гонки за царскую власть, и победивший в ней Пакор II (78-105гг.) не сказать, что крепко сидел на своём месте. Чтобы не бесить римского императора, он даже выдал Домициану одного из лже-Неронов в 89-м году. При этом римляне продолжали разевать роток на восточные государства, и, хотя Домициан дальше честолюбивых замыслов не продвинулся, Траян-таки поход на восток предпринял. Да и воевать с Кушанским царством Пакору тоже пришлось.

Так что, когда к нему явился такой красивый посланник ханьского императора Хэ-ди (88-106гг.), тот самый Гань Ин, он, вероятно, приложил руку к тому, что Гань Ина отговорили плыть в Да Цинь, мол, это ж так долго, далеко и трудно. А потом ещё сам Пакор отправил Хэ-ди дары от себя, на всякий случай, ведь лучше наживать друзей, а не врагов. Жаль, что такой приём не всегда срабатывал. Вот с Траяном не прокатило.

После убийства Домициана и пресечения династии Флавиев, императором быстренько назначили Марка Кокцея Нерву (правил в 96-98-м гг. н.э.). Но тот был уже не молод и через два года умер от инсульта, правда, перед этим успел усыновить Марка Ульпия Траяна, который прибавил к имени «Нерва», тем самым дав начало новому витку наследственной передачи власти приёмным сыновьям, правда родство между правителями, формально принадлежавшими к династии Антонинов, бывало порой весьма отдаленным или, по сути, полностью отсутствовало, в отличие от времен Юлиев-Клавдиев.

Траян (98-117гг. н.э.) стал вторым из «пяти хороших императоров», но так ли он был хорош? Тут уж как поглядеть. Как минимум, о нём есть, что рассказать, он был очень деятельным человеком, и лез буквально во всё.

Во-первых, он был очень озабочен благосостоянием жителей империи и продолжил развитие алиментарной системы Нервы, предполагавшей поддержание малоимущих и многодетных граждан. Хотя вряд ли это от большого человеколюбия, просто, когда регулярно ведешь войны вне империи, а в самой империи вечно какие-то подковёрные игры, то надо позаботиться о том, чтоб армию было, кем пополнять, а, пока император с этой армией занят очередными завоеваниями, дома не случилось восстание или ещё что похуже. И при нём же родилось знаменитое «Хлеба и зрелищ»: чтобы сидеть смирно и заниматься полезными для государства делами, народ должен быть сыт и весел, а не думать о том, как ему плохо живется, и что бы с этим сделать. Так что развивалось благодаря государственной помощи сельское фермерское хозяйство, устраивались пышные празднества и игры (да так, что конкретно поуменьшили популяции многих животных, что, в конце концов, обернулось их полным истреблением). В общем, сейчас это (на словах) ничего нового, а тогда был прямо-таки прорыв. Т.е. про разовые акции и до того знали, а что можно целенаправленно вливать деньги в тех, кто нужен, и их хозяйства, вот, видимо, додумались тогда. При этом новый император преследовал христиан, если не удавалось добиться их отречения от христианства, но, судя по его переписке с Плинием Младшим, без фанатизма.

Во-вторых, Траян был тем ещё любителем строительств. Например, он основал несколько городов – две Ульпии-Траяны (одна ныне Ксантен в Германии, другая была в Румынии, неподалеку от дакийской Сармизегетузы), Новиомаг (теперь Неймеген в Нидерландах) и Тамугади (современный Тимгад в Алжире). При нём воздвигли несколько строений, сохранившихся в том или ином виде: знаменитый форум Траяна (тот самый, с колонной), рядом с ним рынок, где располагались около 150 лавок, таверны, закусочные и пункты раздачи бесплатной провизии, термы Траяна площадью в 100 000 м², на месте Золотого дома Нерона, базилику «Трофей», посвященную Марсу, и это далеко не всё. Помимо этого, он развернул строительства самых разных сооружений по всей стране: дорог (via Traiana в Италии), акведуков (акведук Траяна), мостов (Алькантарский мост, мост через Гвадиану в Мериде).

Кстати, лично для меня самым впечатляющим среди этих строений был именно мост, мост через Дунай, построенный в 103-105-х годах по проекту знаменитого архитектора Аполлодора Дамасского (который, кстати, спроектировал и некоторые другие сооружения, построенные по приказу Траяна, например, форум). Это был первый мост через Дунай, вторую по величине реку Европы после Волги, и его длина составила 1135 метров при ширине в 15 метров и высоте в 19м! К сожалению, от него мало что сохранилось. Преемник Траяна Адриан приказал мост разрушить, чтобы затруднить продвижение к римским территориям дакам.

Кстати, о них. Траян умел и строить, и ломать, и своими войнами известен не меньше, чем строительствами. И начал он с Дакии, которой на тот момент управлял Децебал. Дакийское царство образовалось ещё в 82-м году до н.э. и постепенно раскинулось на территориях нынешних Румынии, Молдавии, Болгарии и Украины. Его первым царём стал Буребиста (82-44-й гг. до н.э.), объединивший под своей властью многие разрозненные племена, а изначальные земли гето-даков лежали в районе Орэштийских гор, в Трансильвании. Однако Буребиста погиб предположительно в результате мятежа вождей, и после его смерти государство раскололось. Царём даков стал некий Котизон (44-9гг. до н.э.), известный своими переговорами с Марком Антонием и Октавианом Августом, когда те боролись меж собой, и будто бы даже Август предлагал дакийскому царю в жёны свою дочь, но тот отказался. Когда же власть новоиспеченного императора окрепла, тот ок. 25-го года до н.э. дал пинка несговорчивому царьку, и на этом вроде бы конфликт был исчерпан. Временно.

Потом туда просто Марка Виниция отправили, и есть предположение, что именно в одной из битв с римлянами и погиб Котизон. Его преемником предположительно стал Комосик (ок. 9-го до н.э. – 30-х гг. н.э.), а после до 70-х правил некий Скорил. И о том, и о другом сведения довольно скудны и противоречивы. И даже есть предположения, основанные на найденной надписи тех времен, что Децебал этому Скорилу приходился сыном. Однако между ними правил ещё Дурас (он же Диурпаней), на котором я хочу остановиться чуть подробнее.

Неизвестно, являлся ли он родичем или соратником своего предшественника (что, походу, в принципе характерно для дакийских царей), однако период его правления установлен более-менее точно, правил он с 69-го по 87-й гг. н.э. Набеги под его предводительством упоминались в трилогии «Иосиф Флавий». В ходе одного из них он расправился с наместником Мёзии Оппием Сабином. Однако в романе как-то размыто или вовсе не упоминалось, что уже во время кампании Корнелия Фуска, посланного навести в регионе порядок Домицианом, власть перешла к Децебалу, предположительно даже мирно.

И вот Децебал и стал «героем его времени», который пытался всеми силами сохранить независимость своего царства, когда Траян устроил сначала Первый дакийский поход (101-105гг. н.э.), а потом и Второй (105-106гг. н.э.). И, несмотря на активное сопротивление даков, в 106-м году они потерпели окончательное поражение. Децебал погиб в бою, а Дакия стала Римской провинцией. Примерно тогда же Траян превратил в Римскую провинцию под названием Аравия Петрейская и Набатею (об этом я упоминала тут: История нашего мира в художественной литературе. Часть 62. «Марк Дидий Фалько» Л. Дэвис). И после этого наступило мирное время на целых 8 лет.

В 114-м году, недовольный самоуправством Хосроя I (109-129гг.), преемника Пакора, Траян устроил ещё и Восточный (Парфянский) поход. Итоги вышли неоднозначные: и Армению присоединили, и рекорд по продвижению поставили, но потом восстания свели это продвижение на нет, а сам Траян свои планы по реваншу реализовать не успел, потому что в 117-м году заболел и скончался.

О многом из того, о чем я выше написала, рассказывается в сегодняшнем романе

«Легионы идут за Дунай» А.Ш. Бакиева

Время действия: I-II века н.э., 97-107гг. н.э., эпилог – ок. 117г.  Время правления императоров Нервы и Траяна.

Место действия: Римская империя, Дакия, Парфия, Кушанское царство (территории современных Болгарии, Румынии, Германии, Венгрии, Франции, Италии, Сербии, Ирака, Великобритании, а также предположительно Афганистана, Чехии и Словакии).

Интересное из истории создания:

Амур Шодиевич Бакиев – так-то современный историк и кандидат исторических наук, защитивший в 1998-м году диссертацию на тему «Адыгская цивилизация». Потом он какое-то время преподавал в Кабардино-Балкарском университете, где до того сам обучался, но позже ушёл работать учителем истории в одну из школ Нальчика, где и проживает ныне. Помимо истории, он ещё делал переводы художественной литературы с английского языка и писал пьесы, например, «Глаза наших друзей» (2009). Роман же «Легионы идут за Дунай» был издан ещё в далёком 1995-м году. Это всё, что я сумела узнать. Ни год, ни место рождения, ни что-либо ещё выяснить не удалось, хотя сейчас А.Ш. Бакиеву, судя по всему, около шестидесяти лет.

О чём:

Ставший после убийства Домициана императором Нерва внезапно скончался, о чём его приёмному сыну, Траяну, донесли весть с опозданием, потому что тот находился в Германии. Но новоиспеченный цезарь не растерялся и тут же взял в крепкие руки бразды правления, пообещав всем выплатить жалование и подарки. Да вот беда, события минувших лет денег в казне не прибавили, да и политическая обстановка стабильностью порадовать не может. Даже на Нерву совершалось покушение, хоть и неудачное. Что же предпринять в такой ситуации? Траян решил, что не стоит изобретать ничего нового, а по классике жанра решение – начать и выиграть какую-нибудь войну. Её и так бы пришлось начать, ведь Парфия на востоке не дремлет, а вблизи границ Мёзии подозрительно усилилось Дакийкое царство, особенно после того, как его возглавил умелый полководец Децебал.

Так что Траян позвал к себе втайне нескольких богатых дельцов и взял у них огромные суммы денег в долг, пообещав, что при их ещё жизни с ними рассчитается, ведь он знает, как это сделать…Но то долго, а ему надо «прямо щас, и прямо здесь». Неохотно ростовщики деньги дали, храня тайну займа под страхом смерти. А после Траян отдал ещё ряд тайных приказов. Но, несмотря на их секретность, всё больше Римскую империю стали наводнять слухи – «Что-то будет…».

Дакийский царь Децебал придерживался того же мнения, поэтому заблаговременно стал заботиться об обороне – переманивать римских воинов, нанимать инженеров и создавать боевые машины, засылать лазутчиков, и даже послал надёжных людей к парфянскому царю Пакору. Правда, у Пакора там своя атмосфера, и ему не до того, что творится чуть ли не на другом конце мира, у него вон то кушаны боевых слонов выращивают под боком, то какие-то дерзкие ханьцы рвутся к Римской империи, причем настойчиво прут через его же земли. Так что придется Децебалу рассчитывать на себя и своих приближенных, и тут как нельзя кстати пословица «Что посеешь, то и пожнёшь». А ведь ради объединения и величия родной Дакии великий царь сеял отнюдь не только доброе, разумное и светлое. И если некоторые из тех, кому он взялся причинять добро, потому что они гето-даки, уже давно ушли к Замолксису, то другие – к римлянам. Но и это не всё – ведь есть такие и среди тех, кто особенно близок ему и не забыл прошлых обид.

Отрывок:

Я так и не смогла выбрать что-то одно, поэтому процитирую из того, что особенно запомнилось, те отрывки, какие уместятся.

Дакия:

«…Под утро ему опять приснился Диурпаней. Высокий властный, в расшитой золотыми бусинами долгополой куртке, свергнутый царь даков стоял напротив ложа и, поигрывая рукоятью гетского кинжала, сардонически улыбался. Он не боялся его приходов, просто надоело вести нескончаемые бесполезные споры. На этот раз призрак начал издалека.

– Что, Децебал, много золота принесли тебе шахты Алутуса и Ампела? Наверное, немало посуды и изделий отволок ты в горные тайники костобоков и патакензиев с тех пор, как завладел копиями?

– Чего тебе надо, Диурпаней? – Он с неприязнью отодвинулся к стене, кутаясь в медвежье одеяло. – Почему ты никак не оставишь меня в покое? Разве я не устроил тебе похороны, как подобает вождю своего народа? Тебе мало того золота и серебра, что положили в могилу? Или наложницы, задушенные на тризне, плохо ласкают тебя? Пятнадцать самых красивых сарматок и германок я отправил вместе с тобой к Замолксису. Что тебе за дело до моего золота?

– Да, ты торжественно проводил меня, Децебал. Не без твоего совета Мукапиус подсыпал яд и умертвил бессильного, но еще опасного для вас соперника.

– Я не несу никакой ответственности за решения верховного жреца Замолксиса, и ты не смеешь обвинять меня.

– Несешь, Децебал, несешь, и ты знаешь это. Теперь-то зачем темнить? Ты боялся, что могущественные роды трансильванских альбокензиев вернут мне отобранную власть. Ты опасался, что фюреры маркоманнов и квадов не пожелают иметь с тобой дело до тех пор, пока жив законный владыка Дакии. Ты боялся, наконец, что римляне придут на помощь обездоленному старику. О, вы вовремя отравили меня, Децебал!

Он рывком отбрасывает меховое покрывало, силится встать и никак не может этого сделать. Невидимая сила прочно удерживает тело в полулежачем положении. Странные тени чередой проходят за спиной умерщвленного царя.

– Ты надоел мне, Диурпаней! – кричит он тогда с ненавистью. – Ты каждый раз пытаешь об одном и том же! Да! Это по моему приказу тебе прислали настоянное на цикуте вино! Что ты сделал для Дакии?! По наущению ее врагов ты разграбил Мезию и убил римского наместника Это из-за твоей глупости пришли на нашу землю их легионы. Что ты делал тогда, когда солдаты Фуска разоряли наши селения? Старейшины и вожди альбокензиев и сельдензиев уже готовились продаться Домициану, и ты поддерживал эту шайку изменников. Вы решили сложить оружие, потому что боялись свободных бурров и костобоков больше, чем ненасытных римских свиней. В тот трудный час я забрал у тебя венец верховной власти, чтобы спасти родину. Это мой брат Диег и я вместе с вольными даками убили Фуска и истребили весь легион Жаворонка. Те, кого вы не успели сделать рабами, уничтожили вместе с германцами корпус Хищного. Они вместе со мной сражались с когортами Юлиана и вынудили наконец Домициана подписать мир. Как вы сбежались тогда, когда пришла пора делить уплаченные по договору деньги. Я никогда не жалею о том, что убил тебя, Диурпаней!

Призрак пятится под этим гневным напором. Децебал все время старается встретиться с ним взглядом. Но глаза бывшего вождя обладают странным свойством. Они тускнеют, как только глядят прямо. Бездонная пустота скрывается под прищуром тяжелых век.

– Запомни, Децебал, – каким-то сожалеющим тоном говорит пришелец из мира теней, – никогда и никто из тех, кто заигрывал с чернью, не добивался поставленных целей. Пока не поздно помирись со знатью трансильванов. Они самые могущественные во всей Дакии от земель котинов до берегов Ахшена. Их власть и золото безграничны. Нищие правители костобоков отвернутся от рода Дадесидов, как только почувствуют себя достаточно самостоятельными. Такова природа всех облагодетельствованных бродяг.

– Уходи, Диурпаней! Я плевать хотел на могущество придунайских поклонников Рима. Если возникнет нужда, я сломаю их силой оружия или золота, которого у меня ничуть не меньше!

Фигура собеседника тает на глазах. Багровые языки пламени пляшут по углам комнаты.

– Твое золото, Децебал? Ха-ха-ха! Вы слышите? Его золото? Ха-ха-ха!

Он все-таки сумел оторваться от пут, обвивших торс. Еще усилие и... Он проснулся…».

Римская империя:

«…Борода и волосы архитектора, тщательно завитые искусным парикмахером, струили ароматы сирийских благовоний. Желто-коричневый платок на поясе, скрученный тонким шнуром, завязан хитрым египетским узлом.

– Salve, Аполлодор! Присаживайся.

Мастер удобно расположился в глубоком деревянном кресле. Чувствовалось, эллин знал себе цену и заставлял считаться с нею окружающих. Траяну очень импонировало в нем полное отсутствие раболепия, столь свойственного остальным зодчим.

– Я составил полный отчет проделанной работе над термами на Оппийском холме и принес некоторые эскизные наброски рынка, о котором упоминал император.

Принцепс пристукнул по подлокотнику, прерывая говорящего.

– Сегодня, дорогой Аполлодор, речь пойдет не о банях и рынке, но о сооружении другого рода.

– Базилика? Библиотека? В Риме или провинции? Так или иначе, Божественный полностью может положиться на меня.

– Скажи, Аполлодор, тебе доводилось строить мосты?

– Да, Величайший.

– Превосходно. Сколько времени тебе потребуется, чтобы перекинуть мост через Данувий?

– Данувий?..

– Да!

Архитектор ошеломленно потер ладони.

– Признаться, я затрудняюсь сразу ответить на вопрос. Я никогда не был на этой реке, но понимаю – она не в один стадий ширины.

Траян, не мигая, смотрел на строителя. Под его взглядом грек смутился и замолчал.

– Мне нужен прочный каменный мост на тот берег Данувия. В деньгах, работниках и материале у тебя не будет недостатка. Но сооружение, которое ты создашь, должно стоять века! Я не спрашиваю тебя, Аполлодор, можешь ли ты выстроить его. Я хочу, чтобы ты усвоил: Цезарю Нерве Траяну нужен мост! Постоянная переправа из Мезии в Дакию. Мой друг Децебал не ждет. Надо уложиться в очень короткие сроки!

Эллин гордо поднялся с места.

– Я выстрою императору мост! Дела по термам и рынку довершат за меня Лисимах и помощники. Когда мне выезжать на место?

Траян усмехнулся про себя. Самая чуткая струна в душах ученых, артистов, писателей – профессиональная гордость. Самолюбие грека было задето…».

Парфия:

«…Лазурная гладь залива расстилалась до самого горизонта. У самой его черты глаз не различал грани моря с синевой небес. Корабли, одетые в белоснежные одежды парусов, оставляя за собой пенные следы, исчезали в манящей дали. Индийские, аравийские, парфянские. Коричневые тела матросов, кольца серег в ушах. Скрип уключин. Смех. Разноязыкий говор. Красочные картины Залива Парсуа проходили перед взором Гань Иня.

Посол Бань Чао влез на мачту, чтобы лучше все видеть. Фраат, китаец-переводчик, секретари-парфяне и Тао Шэн, задрав головы, следили за главой посольства. Большой купеческий корабль Товарищества парфянских купцов, почтительно предоставленный визирю, грузно покачивался на сонной волне. Команда вывела парусник на внешний рейд Хараксанского порта и бросила якоря. Поверенный Товарищества иудей Бар Хисуссаким хитро поглядывал то на первого министра, то на стоящего в полный рост в наблюдательной «бочке» китайца. Купец имел самые строжайшие инструкции.

Неподалеку вздымались и опускались несколько тростниковых лодок ловцов жемчуга. Гань Инь жадно всматривался в действия водолазов. Просоленные, загорелые до черноты мужчины жадно дышали, уцепившись руками за борта. Отдышавшись, принимали у подростков и женщин камни, зажимали костяными рогульками нос и, стиснув груз коленями, погружались на дно. Томительная минута ожидания, и пловец, отфыркиваясь и отплевываясь, выныривал на поверхность. Сидящие в лодках вытряхивали раковины-жемчужницы из сетки ныряльщика. И все повторялось. Белоснежные чайки полнили воздух пронзительными криками.

Гань Инь отодвинул задвижную доску в днище «бочки» и полез по просмоленной веревочной лестнице на палубу. Тао Шэн подал начальнику руку.

– Как далеко лежит путь в Да-Цинь через море?

Переводчик перевел вопрос главы посольства, умудрившись сохранить даже интонацию. Фраат повернулся к Бар Хисуссакиму и сделал незаметный знак бровями. Купец откашлялся.

– Лучше всех нас ответит человек, три раза совершивший плавание в Рим, – визирь указал на иудея.

Поверенный Товарищества низко, но с достоинством поклонился послу могучего царя серов.

– Дорога в один конец занимает два года, уважаемый.

– Море так велико? – воздел в удивлении брови ошарашенный китаец.

Бар Хисуссаким снисходительно усмехнулся.

– Это море, – палец купца небрежным жестом обвел синь за бортом, – лишь малая толика другого, неизмеримо большего по размерам Внешнего моря, а оно, в свою очередь, только преддверие Мирового океана. На пути из Внешнего моря в Мировой океан корабли делают остановку три раза, чтобы пополнить запасы воды и продовольствия. Потом плавание продолжается. В Океане лежит неведомая земля. Размеров ее не в состоянии исчислить ни один смертный. Корабли идут вокруг земли и к концу второго года достигают пределов Внутреннего моря, на берегах которого и находится Рим. Тот самый Да-Цинь, что вы хотите увидеть.

Гань Инь прикрыл веки, стараясь мысленно представить весь путь. Поверенный и министр переглянулись. Китаец открыл глаза. Он смотрел на рассказчика с нескрываемым восхищением.

– Но как же вы отважились плыть в Мировой океан вокруг неведомой земли?

Бар Хисуссаким хватким жестом вытащил из-за шерстяного пояса пять золотых римских аурей с изображением Домициана, Нервы и Траяна.

– Вот сила, что заставляет пускаться в столь далекие и рискованные странствия. Товары, доставленные в Рим, окупают себя в десятки и сотни раз! Взамен мы получаем полновесное золото императоров! На этих монетах выбиты три последних владыки Рима. Я дарю их дорогому послу серов с тем, чтобы ваш государь мог воочию увидеть лица правителей далекой земли.

Гань Инь бережно принял драгоценный дар и по одному опустил портреты царей за пазуху синего шелкового халата. Глаза китайца увлажнились.

– Теперь, на досках вашего прекрасного корабля, я окончательно убедился, что желанный и необходимый народу и повелителю Поднебесной Да-Цинь недостижим из-за дальнего расстояния. Мне остается только уведомить о безрадостной новости наместника императора на северо-западе. Прикажите поворачивать назад, в порт!..»

Что я обо всём этом думаю, и почему стоит прочитать:

На самом деле впечатления остались смешанные и противоречивые. Одно то, с каким скрипом и растерянностью я решала, какой же отрывок попадет в заметку, говорит о многом. Да, где-то на 60% повествование состоит из описаний боевых действий, но между этими боями есть ещё интриги, криминал, непростые социальные отношения, толика философии, красивые пейзажные зарисовки, неловкие попытки шутить, пафос…Короче, много и разного, на любой вкус.

Что ни говори, а показывать Бакиеву удавалось при написании этого романа очень даже неплохо, и, признаться, если самыми яркими и эмоциональными, ожидаемо, оказывались эпизоды гибели людей при различных обстоятельствах, особенно при взятии столицы Дакии Сармизегетузы, то лично я заценила два эпизода сновидений Децебала, где ему являлся покойный предшественник, и особенно зацепил второй из них, который, во избежание спойлеров, я цитировать не стала. Диалоговая составляющая не несет в себе вроде бы ничего особенного, само построение – тоже, это просто классика, канон для подобных сцен, но именно описание сновидения, мелкие детали, с одной стороны так ловко передающие особенности того, что люди видят во сне, а с другой – создающее даже некоторую атмосферу мистичности и запредельности – вот это поистине было сделано, на мой взгляд, здорово, и в приведенном отрывке – тоже. И, конечно же, огромный плюс для меня, что автор затронул в своем произведении те государства и исторические персоналии, какие не на слуху, многие о них даже не знают. Отдельно порадовало цитирование стихотворения "Гуси" из Шицзин, "Книги Песен". Так что вот эти вещи – уже достаточная причина, чтобы этот небольшой относительно роман прочитать.

В то же время минусов тоже хватало. И минусы эти особенно вызывают недоумение и возмущение, если учесть, что писал историк. Например, я заметила ощутимое количество исторических косяков. Вот как насчёт питья за здравие императора Чжан-ди (76-88гг. н.э.) в 97-м году? Я, конечно, понимаю, вести в Западный край шли с отставанием, но не на десять же лет.

А ещё у меня страдания и испанский стыд вызвали сноски. Лучше вообще не делать, чем делать так. Потому что в большинстве случаев они были тупо неинформативны, а в части ещё и содержали ошибки. Например: «Фризы – германское племя, проживавшее на побережье Балтийского моря». Угу, Нидерланды переехали с Северного моря в Прибалтику, так и запишем. Не знаю, короче, кто сноски эти делал, но пусть больше так не делает. «Я бы лучше бы сделал, чем хуже делать».

Отдельный местами кринж – это подбор слов. То есть в целом русским языком Бакиев владеет хорошо, я вроде нигде не видела, например, грамматических ошибок, нарушений в согласовании, что встречается у других современных авторов (у того же Ишкова), словом пользоваться он всё-таки умеет, хотя со знаками препинания там тоже творилось что-то, но хз, чья то вина. Однако порой выбор того или иного слова вызывал у меня, мягко говоря, недоумение. Во-первых, если уж браться передавать всё, как было, все названия географические тех времен, то уж делать это до конца, а не наполовину, не смешивать древние с современными. Во-вторых, в этом деле главное не перестараться. Можно ж было не выпендриваться и о вожде германцев написать просто «вождь», а не словом на букву «ф», которое даже в современной Германии прочно ассоциируется с одним усатым непризнанным художником. Тем более что слово-то древних корней вроде как не имеет и встречается только с века XVII-го.

И я уже молчу про откровенно современную лексику, которой, я считаю, в подобных произведениях не место. Когда я процитировала другу отрывок со словом «пацаны», он саркастически отметил: «Какое "чёткое" произведение». Поржали, но осадочек остался. Зато после забавных попыток автора передать «римский мат», где из брани остается только слово «мать», я даже заинтересовалась обсценной лексикой латинского языка, и да, она в языке римлян была, да ещё какая)

Подводя итоги, могу сказать, что произведение неплохое, по-своему интересное. Не всем понравится, но и прям уж плеваться мало кого заставит. Добротный каноничный исторический роман, с присущими таким произведениям достоинствами и недостатками, без мудреного сюжета и оригинальных персонажей, однако с необычными локациями и передачей многих важных событий того периода; со старыми темами чести, долга, семьи и родины, но без пошлостей и пропаганды. «Что хотел сказать автор», его посыл, кстати, я так и не уловила, тем более что ещё одна неудачная, имхо, вещь – это то, что он порой вставлял эпизоды, которые, по сути, никуда не вели, не получали своего продолжения в причинно-следственной цепи напрямую, сюжетно. Они просто были, как часть истории, которая просто есть и не «обязана» быть чётко простроенной, логичной и завершенной. И, наверное, то, о чем это, лучше всего передает цитата из этой же книги: «В кузнице Бытия молот Истории продолжал приглушенно постукивать по наковальне Времени».

Наиболее полный список постов о I-м веке н.э. тут:

История нашего мира в художественной литературе. Часть 64. «Трилогия об Иосифе Флавии»