Через неделю после бегства Вормса с озера Иссык, наши войска, усиленные шестьюстами воинами Адмирала Казакиса и еще тремя сотнями ополченцами герцогства Юз, выдвинулись к театру боевых действий с Эствигом.
Везде, где мы проходили, к нам присоединялись все новые силы...сказывалось влияние проповедей лжепророка о ценности легенд. В каждом населенном пункте, мы слышали про себя все новые небылицы: что Альмогласт, одним словом способен остановить сердце слушающего и уже умеет воскрешать мертвых воинов на поле боя; что моя музыка взращивает волосы на лысине за минуту; что Лушия может метать своим взглядом огненные шары и т.д..
Недалеко от Ладаминфариса, к нам, в полном составе присоединились монахи Св. Батта со всеми накоплениями столичной обители.
Орландей, на привалах, стал проповедовать идеи семьи и важности сплоченности боевых братств, ремесленных цехов и сельских общин. Взращивались мысли о нерушимости кодекса чести у вояк и аристократов, о их служении родине, пестовались идеи, что гильдии и цеха созданы не столько ради противосстояния власти, сколько ради поддержки своих членов, каковые должны взаимодействовать друг с другом как члены одной дружной семьи. Все проповеди писал для Орландея Альмогласт. В них не было ничего нового, ведь гильдии и кодексы и так уже существовали давно, но людям вселялось понимание их важности и первоочередности, что независимо от мнения церкви и политического строя, люди будут сильны семьей личной и семьей большой, каковой является община, гильдия или цех.
Когда добрались до фронта, Дискордия поставила наше появление в заслугу себе перед королем Китом. Да ради бога, пускай потешит свое самолюбие.
Король, ко времени нашего прибытия, потерпел еще одно тяжелое поражение от эствигского генерала Мороза. Сил у него, и маршала Блатта, оказалось всего пять тысяч копий. На военном совете, удалось настоять, что уж коли мы привели войск больше, чем было в наличии у короля, то и командовать объединенной армией станет генерал Орландей, подвинув на этом посту маршала Блатта. Опала, разумеется, с Орландея была снята.
Главного советника командующего, Сервилая Юза, сместил на этом посту я.
--Сынок,--сказал герцог мне,--ты подвинул отца, это ли не свинство?
--Свинство,--согласился я,--но с острыми клыками, литыми мускулами, и бронированной шкурой...кстати, спасибо папаня, без тебя бы вряд ли что-то вышло.
--Пожалуйста,--поджав губы процедил сквозь зубы герцог.
На следующий день, кочевники Фата, пригнали в наш лагерь последнюю самку шерстистого носорога. Это было неожиданно и приятно, а еще напоминало знак свыше, мол, в ответственный момент кто-то наверху не забыл о нас, и преподнес сей неожиданный подарок.
Подошел день битвы с Морозом. Лжепророк, возглавил сотню боевых монахов Св. Батта и встал на правом фланге при поддержке сотни лучников.
--Не видел Юдифь?--спросил его Орландей, перед отбытием того на фланг --хотелось бы сказать пару слов перед сражением ей.
--Она заявила мне,--ответил Альмогласт,--что не хочет видеть, как ты бьешься с ее соотечественниками, и убежала в рощу...воон там..в тылу.
Орландей промолчал в ответ. Тем временем, Юдифь валялась связанной в обозной телеге под присмотром старого Калинги.
Наспех сообразили доспехи для моего носорога, я встал с ним позади верблюжьей кавалерии в засаде--небольшой рощице на всхолмье, верстой севернее правого фланга. Там же разместились мои триста музыкантов. Под мое начало, Орландей также отрядил мне две сотни пикейщиков, чтобы нейтрализовать атаку вражеской конницы на лесок, который вот вот заявит о себе оглушительной боевой симфонией.
Орландей, поставил главные силы пехоты в центр в двенадцать квадратов по двадцать шеренг каждый. 1500 всадников под его руководством оставались в тылу. Главные силы оказались в низине, а, честно говоря, откровенно слабые фланги заняли холмы справа и слева от нее.
Пехотные батальоны центра, состояли из пикейщиков и арбалетчиков. Всех имеющихся лучников, отправили по флангам на холмы. Резервами--двумя тысячами пехотинцев, управлял в тылу, позади кавалерии маршал Блатт.
Генерал Мороз, уже было расставивший свою пехоту линией в двадцатть шеренг, существенно пошире всего нашего фронта, почувствовал перемену в стратегии вражеского командования, и не торопился пускать свою фалангу в бой, а остановил ее в двух полетах стрелы от наших рядов. Численный перевес его армии был в три раза против нашей.
Ударили барабаны врага. Началось замысловатое маневрирование: линия фалангистов Мороза разделилась на две равные половины, и они медленно поперли на наши фланги, оголив на непродолжительное время центр. Но, очень скоро, мы увидели резервы Мороза-по тысяче копейщиков, прикрывавших маневры фаланги так, чтобы их не обошли через рваный центр с внутреннего фланга. Самый центр заполнили легкая пехота-застрельщики.
Орландей оставался спокоен. Медленные фаланги Мороза, угрюмо и неотвратимо перли на наши фланговые холмы. Мы ответили градом стрел с высоток, однако, не причинив большого вреда тяжело вооруженным пехотинцам Мороза.
Когда, после пятого залпа, фаланги добрались до холмов, наши фланги задали деру: северный(он же правый с Альмогластом), побежал в рощу, где засел я, а южный откатился к резерву. Отступать от тяжелой фаланги -сплошное удовольствие.
Наши действия, ничуть не удивили Мороза: как только он занял холмы, его застрельщики из центра, вереницей потянулись на них, занимая стратегическую высоту. По три сотни фалангистов, также остались на них, предупреждая атаку нашей кавалерии.
Главные силы фаланги, стали спускаться с холмов дугами, обнимая наши двенадцать квадратов с трех сторон.
Орландей дал команду, и квадраты перестроились в каре(то, чего этот мир еще не видел), расширившись таким образом, и образовав в центрах каждого квадрата пустое место. При этом, каре остались на изначальных позициях.
Перед столкновением главных сил, я дал отмашку музыкантам играть. Загудели габои и фанфары, застучали барабаны, нагнетая в уши врагов стремительность кавалерийского натиска. Фалангисты Мороза стали часто оглядываться, ожидая удара вражеских всадников с тыла. Мгновенным ответом Мороза, была атака на мою рощу легкой конницы, с целью рассеять музыкантов. Всадники врубились в мою чащу, и тут же были отброшены назад шеренгой пикейщиков. Мороз, ожидал подобного хода, и его осторожные всадники поспешно откатились на фланговые холмы к своим. Потерь, враг понес немного, но музыка продолжила звучать.
Наконец, сошлись фалангисты с пехотой в центре: мгновенно, две длинные линии фаланг вынуждены были разорваться на 12 кусков, чтобы взять в окружение каждое каре. На щитах наших копейщиков красовались звериные морды, нарисованные Заратустрой..они охлаждали пыл атакующих. Возникло странное противосстояние: враг не мог сдавить кольца вокруг каре, и воины тыкали друг в друга копьями без особого успеха, рискуя затянуть битву на несколько дней.
У Мороза было достаточно сил, чтобы позаботиться о защите тылов и флангов своих фаланг, и атака нашей конницы не смогла бы оказаться внезапной.
Орландей, скомандовал основной кавалерии обогнуть южный фланг, и на безопасном расстоянии от вражеских застрельщиков и лучников на холме, зайти в тыл. Это должен был быть дооолгий маневр. Но время терпело, центр почти застыл в бестолковых пикейных тычках. Численный перевес фаланг Мороза сошел на нет; занятые им фланги на доминирующих высотах, тоже, никак не могли помочь основным силам; наша музыка действовала врагу на нервы, и Мороз послал в мою чащу тысячу пехотинцев из резерва под опекой легкой кавалерии с холма, мол, когда пешие сломают строй моих пикейщиков, кавалерия довершит разгон музыкантов и остальных.
Между тем, конница Орландея приближалась к резервам Мороза, но и они были построены грамотно, и ощетинились со всех сторон пиками. Пока конница Орландея, бестолково дефелировала мимо вражеских резервов на безопасном расстоянии, не собираясь нарываться на пики, Мороз, наконец, заметил, что его фалангисты в центре несут бОльшие потери, нежели наши солдаты....между голов истрийских пикейщиков, то и дело появлялись заряженные арбалеты, и выстреливали свои болты во врага, нанося небольшой, но методичный урон(потом они отходили в пустующий центр каре для перезарядки)....чем медленнее шел бой, тем больше было толку от арбалетных выстрелов. Своих павших воинов, истрийцы отволакивали в центр каждого каре, а эствигские фалангисты, часто топтались на мертвых, и подскальзывались на их крови.
Шум битвы и пыль, стояли страшные. Уже было не разглядеть пугающие образы на щитах истрийских пикейщиков, но эствигцы все равно уже не способны были сдавить кольца окружений, спотыкаясь о тела своих мертвых товарищей. Центр не слышал музыки моего оркестра, ни Мороз, ни Орландей, уже не в силах были в суматохе и пылу сражения доносить до основных сил свои приказания, эти силы увязли в бесконечном позиционном противосстоянии.
Единственные боевые части, способные мгновенно реагировать на распоряжения военоначальников, были главные силы конницы с обеих сторон, которыми руководили Орландей и Мороз.
Мороз, повел свою тяжелую кавалерию в мою сторону, Орландей, видя маневр врага, двинулся за ним, оставив бездельничать тяжелый и медленный резерв Эствига.
Эствигцы на фланговых высотках, недоумевали, вроде взяли важные позиции без особых проблем, и совершенно не могут их использовать, ибо покидать их нельзя, а отбивать высотки враг не торопится.
Надвигалась пехотная тысяча на мою чащу. Я понимал, что в первую же минуту схватки пехоты, налетит легкая кавалерия, и выдавит нас из рощи на открытое пространство. Нужно было, либо прекратить музыку, и скомандовать музыкантам отступление, либо сыграть так, чтобы удержать рощу. Я поднял вверх посох М, и задал тон мелодии, которую Орландей бы не одобрил: зазвучали флейты и свирели, затрещала медленно усиливающаяся барабанная дробь, загудели габои по низам, постепенно повышая тональность...
Подобравшиеся к нам совсем близко мечники Эствига, замедлили шаг, и в нерешительности стали переглядываться между собой.
--Да они обмочились от нашего музона братцы,--закричал кто-то из наших бойцов.
И действительно, эствигцы, то и дело стали посматривать себе в пах, смущенно и испуганно бросая взгляды на товарищей.
--В атаку! --закричал лжепророк,--крошить и кромсать! За Истрию!
Под громогласное "Уррааа" четыре сотни наших пехотинцев, вперемешку с монахами Св. Бата, высыпали из рощи. Бойцы сшиблись. Я скомандовал продолжать играть ту же мелодию, сел на носорога, и в окружении верблюжьей кавалерии, помчался из чащи, огибая беспорядочный бой пехоты, и врезаясь в легкую кавалерию врага. Верблюды пугали лошадей, заставляя конницу расступаться в стороны...кто не успевал уклониться, безжалостно давились моим носорогом. Альмогласт, бился в рядах моей пехоты и своих монахов поблизости...мы превосходили врага боевым духом, но не числом.
Наконец, северный фланг эствигских застрельщиков и фалангистов, устал удерживать свою высотку, и начал спускать к нам(оставив лишь сотню пикейщиков на холме), приближалась также тяжелая конница Мороза.
Половина резерва маршала Блатта, замаршировала из тыла на покинутую врагом высотку.
Я, со своими наездниками на верблюдах, рассеяли легкую кавалерию врага, но впереди меня набирала скорость тяжелая конница Мороза, с копьями наперевес, она двигаль прямо на меня.
Я равернул свой маленький летучий отряд, и направил его прямо в гущу сражающихся пехотинцев эствигского резерва и отряда Альмогласта. Мои всадники сшибали всех на своем пути: и своих, и чужих. Я чуть не затоптал лжепророка, который увернулся в последний момент, и проводил меня странным взглядом, в котором я усмотрел смесь одобрения с семиэтажным матом.
Протоптав себе широкую просеку по телам пеших воинов, мой отряд помчался дальше в рощу, откуда все еще гудели мои музыканты.
Генерал Мороз, не решился проделать тот же маневр, преследуя меня по своим и чужим пехотинцам, и замедлил ход своей кавалерии. С его тыла приближались всадники Орландея.
Мороз приказал своим всадникам развернуться, и встретить Орландея лицом к лицу. Орландей же, не дожидаясь окончания вражеского маневра, на полной скорости стал заворачивать вправо, неожиданно атакуя подходящих с холма эствигских застрельщиков, которые сильно опередили своих же фалангистов.
Конница Орландея, почти не снижая скорости, прорубилась сквозь редкие ряды застрельщиков, не задерживаясь и не увязнув в них, и помчалась дальше, на открытое пространство для разворота, уклоняясь по дуге от подоспевших эствигских фалангистов.
Мороз следовал за Орландеем. Увидев это, Орландей не стал останавливаться для разворота, а помчался дальше, расширяя дугу своего движения, и правя на место сечи людей Альмогласта с пехотой. Заметив это, пехотинцы Эствига, помнившие, как я прорубился сквозь них не щадя своих собственных людей, побежали.
Жалкие остатки людей Альмогласта, уже было решившие, что проиграли, возликовали, и лжепророк скомандовал им срочно отходить в чащу к музыкантам. Музыка стихла.
Взбешенный бесконечными уклончивыми маневрами противника Мороз, направил свою тяжелую конницу на нашу рощу. И ничего в ней не нашел...наша музыкальная рота и люди Альмогласта взобрались на деревья(сучки внизу, заблаговременно были подрублены так, чтобы на деревья было легко взбираться). Прочесав всю чащу насквозь, Мороз выбрался с обратной ее стороны. Конница Орландея была уже далеко.
Тем временем, в центре сражения, происходило нечто неладное: из центров каре восставали мертвецы, и по свистку сержантов сменяли передовые шеренги пикейщиков. То было самое трудоемкое творение Заратустры: много недель, он отваривал в котлах кости и кроличьи шкурки, из полученной гибкой массы(после застывания), ваял ужасные лики смерти. В пыли и суматохе боя, и от усталости, врагу не могло прийти в голову ничего более, кроме как задать деру. Фалангисты Мороза побежали. Каре перестроились и начали преследование. Те каре, которые были расположены поближе к флангам, начали восхождение на холмы, которые с тыла уже атаковали резервы Маршала Блатта.
Узнав об этом, генерал Мороз оставил преследование Орландея, и поспешил на помощь главным силам, чтобы приостановить преследование и избиение противником его фаланг. Частично ему это удалось, Мороз прикрыл отступление, но многие фалангисты этого не успели дождаться.
Итоги сражения: поле битвы осталось за нами, 70 процентов фалангистов Мороза остались лежать на нем. Фланги Мороза, засевшие на холмах, вынуждены были их оставить, неся при этом ощутимые потери; конница с обеих сторон уцелела; численное преимущество эствижан сошло на нет. Враг не был разгромлен полностью, впереди была еще не одна битва. Уловки, которые мы использовали в бою, врядли сработали бы в следующий раз, уж коли Мороз совсем не дурак. Предстояло придумать новые ухищрения.
Орландей не нашел свою Юдифь после боя, Альмогласт приказал Калинге надежно спрятать ее. Рий, пал на поле боя, командуя одним из центральных каре.
Орландея, носили на руках, как героя дня--возможно, переломного в ходе всей войны.
