Понятно, что домом он совсем не занимался, оставив это дело доброй и безропотной соседке, по непонятной причине почему-то до сих пор так и не пославшей пьянчугу куда подальше, например, к его же предкам. Возможно, в молодости их что-то связывало, или всё гораздо проще ― Эдди завещал ей своё имущество после смерти, ждать которой, судя по всему, осталось недолго.
Сегодняшнее утро выдалось на редкость пасмурным. Тёмные, полные влаги тучи вплотную нависали над черепичными крышами домов, рискуя распороть об их острые края и шпили свои тяжёлые, напоминавшие животы отъевшихся бюргеров бока. Чтобы, наконец, освободиться от бремени, вылив их содержимое на не желавший просыпаться город.
Зевая, я спустился по скрипучей лестнице вниз, где на кухне хлопотала всегда опрятная, худенькая как подросток Юдит в неизменном цветном фартуке с вышивкой. Она приветливо улыбнулась, сообщив, что господин Дью ушёл с каким-то незнакомцем в ближайший трактир, почему-то отказавшись позавтракать дома, хотя она нажарила таких вкусных оладий с сыром…
Её голос звучал обиженно, и, чтобы не расстраивать старушку, перехватив на ходу пару пышек, я направился в трактир «Пьяный карась», гадая, с кем это собирался встретиться напарник. В городе мы находились на полулегальном положении, пытаясь скрыться от объявившего нам войну Гая Каллаи[1]. И хотя все обвинения были сняты, приходилось постоянно оглядываться, каждую минуту ожидая нападения от подручных неугомонного, не желавшего сдаваться объекта моего последнего Договора. То есть, будущей жертвы…
Я зашёл в трактир с чёрного хода и, спокойно пройдя мимо открывших рты поварят и чесавших в затылке охранников, вышел в зал со стороны кухни, внимательно осматриваясь. Искомая парочка сидела всего в нескольких шагах от меня, о чём-то разговаривая и попивая мутное пиво из длинных глиняных кружек. Вернее, говорил, почему-то, только незнакомец.
Остановив мальчишку подавальщика, отработанным приёмом отправил его немного отдохнуть в кладовую. Надев полосатый передник и спрятав седые волосы под такую же налобную повязку ― не понимаю я эту новую моду ― наряжать своих работников в одинаковую, зачастую напоминавшую одеяние ярмарочных шутов форму ― подхватил блюдо с фруктами, остановившись рядом с соседним столом.
Слышимость с этой позиции была отличная, и на задумчиво осматривавшего зал подавальщика никто не обратил внимания.
Лицо Дью было серьёзным и, как показалось, озабоченным. Его собеседник сидел ко мне спиной, и намётанный глаз отметил, что он или военный, или служит в той же конторе, что и мой неожиданный напарник. У него были густые тёмные волосы с седыми прядями, неприметный плащ и приятный голос, интонацией напоминавший одного, упокой бог его душу, давнего знакомого по имени Ежи. Поэтому решил пока его так и звать.
«Ежи» скомкал салфетку, осторожно положив её на край миски:
― Дью, я и в самом деле не понимаю, зачем тебе, руководителю пятого отделения, таскаться по пятам за каким-то убийцей, которого, по странному стечению обстоятельств, не оказалось даже в наших списках. Нет, нет ― это не допрос, просто теряюсь в недоумении… Кто я такой ― всего лишь твой давний, и заметь, настоящий друг, а не то что этот, ― он насмешливо фыркнул, и мне захотелось примерить на его мускулистую шею одну из своих несравненных удавок.
Лицо Дью помрачнело, на этот раз обычно слишком говорливый напарник был на удивление молчалив. Что, честно говоря, настораживало. Тем временем, его… э… собутыльник продолжил свои разглагольствования:
― А вот моё начальство, ― он ткнул пальцем вверх, ― не так снисходительно: Глава разведки ещё неделю назад недвусмысленно потребовал, чтобы ты явился к месту службы. Но наш самоуверенный Дью Грос проигнорировал этот приказ. Уж и не знаю, в чём тут дело ― слишком на тебя не похоже, ты же у нас лучший сыщик…
Сейчас в голосе этого «Ежи» мне послышалась неприкрытая издёвка. Что-то мало он походил на друга Дью, и хоть я не мог видеть его лица, живо представил, как этот тип кривит губы в ехидной ухмылке. Короче, желание придушить его стало ещё сильнее:
«Почему Дью молчит? Обычно этот парень за словом в карман не лезет. Не хочет или не может? Кажется, ты влип, напарник…»
Это был повод ещё внимательнее прислушаться к упивавшемуся своим монологом «Ежи»:
― Ты уж не обижайся, Дью, зная твой упёртый характер, пришлось подстраховаться: средство, что мой помощник подмешал в это пойло, немного тебя притормозит, а онемение языка ― явление временное. Я дал слово привести непослушного сотрудника и собираюсь его сдержать. Ты ведь не сердишься, правда?
― Он не сердится, ― я громко хмыкнул у него над ухом, надавив на одну из «особенных» точек на шее и погрузив самоуверенного болвана в малоприятный сон. Подмигнув напарнику, в уголках глаз которого тут же собрались весёлые лучики, спросил:
― Покончить с ним? Пожалуйста, моргни «да», очень хочется…
Дью, разумеется, не ответил, но его чёрные брови рванулись вверх, пытаясь меня предупредить. Впрочем, я и сам уже заметил, что сзади метнулась тень, и точным ударом ноги остановил нападавшего. Парень в такой же форме подавальщика лежал, скорчившись, на полу и стонал.
Быстро сбросив с себя фартук и косынку, подошёл к Дью, закидывая его руку себе на шею:
Он моргнул, и, преувеличенно тяжело вздохнув, я посмотрел на завалившегося на бок «Ежи»:
― А может, всё-таки стоит… Нет? Жаль, не нравится он мне. Чувствую, эта дрянь ещё доставит нам неприятности.
Вывел Дью из трактира тем же путём, что и вошёл. Наверное, по лицу было очень заметно, насколько я зол, раз даже с «довеском» никто не рискнул перейти дорогу «седому демону». Дома уложил его на кровать под встревоженные «охи» Юдит и, напоив крепким отваром сбора трав, которые всегда помогали при отравлениях, стал ждать, пока яд отпустит друга.
Первым порывом было сменить убежище, ведь «Ежи» сам нашёл нас, значит, мог вернуться и не один. Хотя очнётся он только через пару часов, и, следовательно, время пока было. Второе, о чём я подумал ― вопрос, который этот хитрый мерзавец задал Дью, уже не первый день тревоживший не только его одного:
«Почему сыщик до сих пор меня не бросил? Разве у него нет своих дел; тем более, если я сейчас не в розыске и имени Андраша Петефи нет в списке опасных преступников. Что на самом деле нужно этому обаятельному хитрому парню? Какую цель он преследует ― неужели всё только ради того, чтобы переманить известного убийцу на сторону Тайного Сыска? Ерунда, всего лишь отговорка…»
Встав, в волнении начал мерить шагами небольшую комнату, которую делил с Дью:
«Он пообещал помочь в поисках так нужного мне лекарства, фактически выступив против всемогущего Мастера Гильдии и навлекая на себя недовольство собственного начальства. Неужели только из чувства благодарности, раз я его, сам не знаю почему, не прикончил, да ещё выхаживал как заботливая нянька?»
В этот момент Дью застонал, и пришлось, забыв о сомнениях, подскочить к нему, мокрым полотенце вытирая не только пот с внезапно покрасневшего лица, но и струйки крови изо рта и носа:
«Мерзавец, «Ежи», и почему я сразу тебя не прикончил? И это называется «временное онемение»? Да тут использовали сильный змеиный яд ― чёрт, чёрт, и давление явно подскочило. Надеюсь, напарник, у тебя крепкое сердце, потому что настойка, которую ты сейчас выпьешь, та ещё гадость, зато прекрасно действует, зараза…»
Влить противоядие в рот упиравшегося Дью было непросто, так что пришлось применить «успокаивающий» приём, от которого балабол впервые посмотрел на напарника осуждающим взглядом разъярённого быка.
― Прости, но так надо. Потерпи пару минут, зато потом сразу станет легче. А когда придёшь в себя, можешь дать мне оплеуху… Так и быть, я не стану тебя убивать, ― и сам не верю в то, что говорю, но это факт ― Андраш Петефи попытался улыбнуться. Чтоб меня, с ума я что ли сошёл? Во всяком случае, Дью точно растерялся, вытаращив глаза. Подумаешь, смущённо улыбающийся убийца, что тут такого?
Воспользовавшись ситуацией, я сумел-таки влить противное снадобье другу в рот и ещё минуту делал всё, чтобы тот его проглотил, а не вернул «лекарю» на рубаху. После того как миссия была удачно завершена, Дью провалился в лечебный сон, а я сидел рядом с ним на кровати с трясущимися руками и смеялся. Кто бы мог подумать, что у этого на вид хрупкого парня столько силы? Хорошо хоть, пальцы не переломал.
Прошло совсем немного времени, во всяком случае, я не успел сильно задремать, как он открыл глаза, простонав:
― Что это было, Андраш? Такой гадости в жизни не пробовал… Какое-то ведьминское зелье против или для облысения, да? Что смеёшься, паразит, вот встану и врежу, так и знай.
Я пожал плечами, стараясь согнать улыбку с лица:
― Ничего особенного, я много раз принимал, действует отлично. Скоро ты встанешь и сможешь… ну, всё что захочешь. Например, рассказать о человеке, напоившем тебя ядом. Почему пошёл на встречу с ним один, он не очень-то похож на друга. Или я ошибаюсь?
Вцепившись в мою руку, Дью подтянулся и, сев на кровати, отвёл взгляд:
― Не друг ― это точно, Балаж Хорн ― та ещё тварь. А пошёл с ним, потому что не было другого выхода. Кстати, когда он придёт в себя? Учти, у него полно помощников, в том числе и лекарей.
― Надеюсь, только к обеду, но… возможно, и раньше. Считаешь…
Дью уже потянулся за любимым кожаным жилетом:
― Надо срочно уходить. Я нашёл это место через знакомого из здешнего Тайного Сыска, но, похоже, у Балажа везде свои люди, никому нельзя доверять ― это же разведка.
Кивнул, достав походный мешок и забросив его на плечо, помог собрать вещи ослабевшему после яда Дью:
Он не успел ответить, потому что в комнату заглянула Юдит в неизменном вышитом переднике:
― Никуда господа не уйдут, ― она показала на метательные ножи в своей руке, ― я бросаю их не хуже тебя, Петефи, не смотри снисходительно на мой почтенный возраст. Есть приказ не выпускать обоих до вечера, значит, так и будет. Даже не пытайтесь, или один из вас точно останется здесь навсегда, ― и она неприятно улыбнулась, показывая глазами на побледневшего Дью.
Из-за её плеча выглянул совершенно трезвый сержант Эдди со взведённым арбалетом в руке. Один из моих ножей попал старушке между глаз, второй ― в горло её напарника:
― Прости, Юдит, надо было сразу бросать, а не болтать всякую ерунду. И да: навыки ― это хорошо, но возраст всё же имеет значение… Как ты, Дью?
Балабол стоял у стены, зажав руку чуть ниже плеча, сквозь пальцы струилась кровь. Пока я перевязывал рану, чертыхаясь и ругая, в основном, себя, что просмотрел бросок Юдит, Дью не проронил ни звука. Хотя ранение было серьёзным и наверняка очень болезненным. Даже заволновался ― неужели противоядие так плохо работает, раз язык у болтливого напарника снова онемел?
Но дело, оказывается, было в другом ― его величество «балабол» думал, наконец, осчастливив меня соображением:
― Надо уходить, но не сейчас, я уверен, за домом присматривают. Скоро стемнеет, пойдём через чердак, там рядом дерево, выбираться будем на соседний двор. Придётся вернуться в дом Эвы[2], она попросила соседку приглядеть за ним ― надеюсь, в наше отсутствие ничего не случилось.
Я согласился, потому что все злачные места были под наблюдением Тайного Сыска, так что спрятаться там мы не могли. В сиреневых сумерках две тени выскользнули из чердачного окошка и по стволу раскидистого дерева добрались до соседского забора. Как оказалось, Дью нравился не только женщинам, но и собакам. Во всяком случае, он быстро договорился с симпатичной дворняжкой, и она легко пропустила нас через свой двор.
Простенький замок на двери дома юной целительницы я вскрыл без труда, тем более, что сам его установил. Свет зажигать не стали, чтобы не привлекать внимания, и продвигались на ощупь, полагаясь лишь на память. У меня с этим проблем не было, а вот Дью здорово повеселил вредного напарника, постоянно на всё натыкаясь и ругаясь не хуже босяка в трактире.
Наконец, с горем пополам добрались до кровати, и я заставил раненого друга лечь, присев рядом:
― Постарайся поспать, пока караулю. Но сначала поешь, сдоба с маком ещё не зачерствела ― булочник не обманул.
Дью отдал половину своего куска хлеба, и мы молча жевали в темноте, пытаясь думать, что же делать дальше. Но голова, во всяком случае, у меня ― не хотела работать, всё время напоминая, что двойным убийством я подставил обоих, дав Тайному Сыску законное основание упечь нас в каталажку.
По тому, как ровно задышал балабол, стало ясно, что, покончив с более чем скромным ужином, он заснул. Прислонившись спиной к стене, сам приготовился подремать, оставив на коленях «позаимствованный» у отставного сержанта арбалет. Ночь выдалась лунная, и «золотистая шпионка» с любопытством заглядывала в окошко лачуги, где два измученных человека только-только закрыли глаза, чтобы хоть немного отдохнуть от свалившихся на их головы «сюрпризов».
Но, как говорится, если уж не везёт, то это надолго. Дью сказал бы, смеясь:
― Сегодня точно не наш день…
И, судя по метнувшейся к окну тени ― ночь тоже. Я увидел, как сверкнуло в руке «гостя» лезвие ножа, и, не раздумывая, выстрелил. Охнув, первый незваный посетитель сполз на пол, за ним в проёме показалась голова второго «невезунчика»: я принял его «в объятия», познакомив с «ангелом» ― кинжалом, единственным наследством отца, не раз спасавшим мою никчёмную жизнь.
Оттащив тела к стене, перезарядил арбалет и, подумав, спрятал походный мешок в кустах у дома ― кто знает, при каких обстоятельствах придётся уходить, снова устроившись рядом с мирно посапывавшим Дью. Луне, кажется, не понравилось то, что она увидела, и ночная красавица пугливо спряталась за тучи.
― Ну извини, они сами напросились, ― снова прикрыл веки, понимая, что всё равно уже не усну.
И оказался прав, ― количество «гостей» удвоилось: примерно через час я недовольно смотрел на силуэты прислонённых к стене людей, ворча:
― И какого чёрта сюда притащились? Вас слишком мало, чтобы пытаться справиться с нами ― значит, не Тайный Сыск. И слишком много для соседей, покусившихся на жалкую утварь горького пьяницы. Неужели Гай Каллаи объявил награду за поимку Эвы, ему-то она зачем? Хочет надавить на нас? Нет, вряд ли он вообще догадывается о её существовании. Поторопился ― надо было оставить в живых хотя бы одного…
Комнату уже окутал предрассветный сумрак, когда я зажёг свечу, решив получше рассмотреть беспокойных ночных «гостей». Это ничего не дало ― люди как люди, обычные горожане, среди них затесалась даже женщина средних лет в тёмных штанах и куртке с чужого плеча:
«Боже, да это же та самая соседка, что должна была присматривать за домом. Вот тебе и на… Эти люди могли знать о том, что дед Эвы был не просто больным забулдыгой, но и прекрасным алхимиком. Так что же, мягко говоря, неумные авантюристы искали в чужом доме? Может, золото? Суеверия ― штука неистребимая…»
В это время один из мертвецов пошевелился, так что у меня от страха взмокла спина:
«Неужели проделки колдуна Каллаи?»
Я схватился за кинжал, но «труп» парня с пугающе вытаращенными глазами застонал, тихо пробормотав:
― Мам… ты нашла эликсир? Кажется, меня ударили ножом. Как же больно. Дай хоть капельку, пожалуйста ― этот тип с железной клешнёй ничего не заметит…
Его голова дёрнулась, и изо рта потекла красная струйка ― на этот раз несчастный был действительно мёртв. И от этого вдруг стало не по себе:
«Вот к чему приводит жадность ― и мать, и сын погибли. А те, другие ― тоже пришли за эликсиром? Стоп… человек с железной клешнёй, эликсир? Неужели это то что, наконец избавит «лучшего из лучших» от невыносимых мучений? Я столько лет работал на проклятого Мастера Гильдии, чтобы получать очередную порцию лекарства, состав которого от меня тщательно скрывали, и продолжать жить. Мечтая только об одном ― отомстить ему, став свободным. Выходит, встреча с Эвой не просто случайность, а судьба…»
Рядом заворочался Дью и, сладко зевнув, спросил:
― Ты что там бормочешь? Как прошла ночь?
Я указал на сидящие рядком тела:
― Как видишь… Рука болит?
Дью посмотрел непонимающим взглядом:
― Почему не разбудил? Зануда… Рука горит огнём. Слушай, я что подумал ― может, у деда–алхимика в лаборатории осталось что-нибудь от ран? Мне бы не помешало.
Его удивил хриплый смех обычно молчаливого убийцы:
― Посмотри на них, ― я указал на незваных «гостей», ― они здесь с той же целью. Не поверишь, но человек с железной клешнёй вместо руки, виновный в моих мучениях, объявился и, похоже, нанял этих бедолаг выкрасть тот самый эликсир. Видно, старый алхимик был с ним связан и хранил волшебное чудо-средство в своём доме. Вероятно, это другой флакон, или им как-то удалось выкрасть его у Мастера. Уже не важно… Интересно, знала ли Эва о том, какое сокровище прячет в своём доме её пьяница-дедушка?
И хоть в комнате ещё царил утренний сумрак, было заметно как заалели смуглые щёки напарника, а в глазах заплясали задорные огоньки:
― Чёрт, Андраш! Это же наш шанс… Почему мы до сих пор сидим? Вперёд на поиски! Клянусь, если лекарство здесь, я найду его и отдам тебе. Увидишь, что не напрасно назвал меня своим другом. Ну-ка, зажигай фонари, соседи нам уже не помешают, ― и он кивнул в сторону молчаливых неудачников.
Так я и сделал: сначала «дружная команда» вверх дном перевернула жилую комнату, не оставив без внимания ни одну банку или тряпку, даже вспороли соломенные матрасы. Дью действовал умело и со знанием дела, а я послушно выполнял указания знатока, ни разу даже не возмутившись. И только когда он, довольно осмотрев учинённый нами погром, вздохнул:
― Здесь точно нет, переходим в лабораторию. Андраш, будь очень осторожен ― уверен, что хитрый старик устроил ловушки. Он был совсем непрост, этот сообщник, а возможно, и соратник «Господина А»[3]. И раз эликсир здесь ― разумеется, если только Эва не прихватила его с собой ― мы обязательно найдём лекарство и спасём тебя от многолетних мучений.
Дью был полон энтузиазма и, кажется, на время поисков даже забыл о раненой руке. Осмотр лаборатории занял довольно много времени, ведь опытный напарник заставлял меня принимать всевозможные меры безопасности при проверке многочисленных банок, сосудов и шкатулок, набитых непонятными веществами.
Вначале он подолгу принюхивался, ощупывал и даже зачем-то гладил очередной предмет, так что я с трудом сдерживал свои порывы послать его куда подальше и попросту всё перерыть. Но приходилось мужественно держать себя в руках, повторяя:
«Терпи, терпи ― главное ― найти эликсир…»
Казалось, не обращавший внимания на мои страдания Дью оторвался от пристального изучения содержимого какой-то банки, доверху наполненной желтоватой жидкостью, и внезапно произнёс:
― Понимаю, как тебе непросто с таким-то бешеным темпераментом. Но поверь, я просто хочу, чтобы оба остались живы. Содержимое этой склянки, например, может растворить человеческую плоть в течении нескольких минут. А вон та с виду безобидная трава убьёт тебя за мгновения, если ненароком откроешь притёртую крышку. Поверь, напарник, здесь нет безопасных предметов. Именно поэтому я так осторожен…
Нахмурившись, убрал руки от ящика с красивым зелёным узором на крышке:
― Откуда ты так много знаешь?
Лицо Дью стало по-настоящему печальным:
― В своё время твой друг учился на факультете Алхимии крупнейшего Университета Империи. И, между прочим, подавал большие надежды. Когда-нибудь я расскажу эту увлекательную историю, но сейчас у нас нет времени. Давай продолжим поиски.
И, впечатлённый услышанным, я подчинился, беспрекословно выполняя всё, что он говорил. Солнце уже встало над горизонтом, а мы так ничего и не нашли. Дью сам решил сделать перерыв, чтобы отдохнуть и обдумать ситуацию. Согласился с ним, предложив хотя бы промочить пересохшее горло. У дома стояла бочка с дождевой водой, но нашими стараниями налить холодную освежающую влагу было просто не во что. Разве что использовать фляги, но в них ещё оставалось вино, бережно хранимое для других случаев. И мы не стали их трогать…
Я осмотрелся и, увидев на подставке пустой, расписанный красными драконами кувшин, спросил Дью:
― Здесь ничего нет, можно в него хоть воды налить? Не взорвётся?
Уставший напарник не почувствовал иронии в моём голосе:
― Не должен ― принеси водички, умираю, так хочу пить…
Я попытался снять кувшин с полки, но тот стоял, словно приклеенный. Дурачась, снова заглянул внутрь в надежде увидеть там заветный сосуд с эликсиром ― чем чёрт не шутит? Но в посудине по-прежнему было пусто, как в изголодавшемся желудке. Расстроенный, потянул за узкое горлышко фарфоровой штуки и… Невидимые дверцы на стене распахнулись, открыв нашим потрясённым глазам небольшое углубление. В нём стоял вытянутый синий флакончик, обвязанный тонкой золотой нитью. Тот самый шанс на избавление от столько лет не отпускавшей боли…
В первое мгновение оба замерли, боясь даже дышать. Опомнившийся первым Дью произнёс внезапно севшим голосом:
― Только не отпускай кувшин, я попробую достать флакон. Наверняка тут какая-то ловушка, слишком уж всё просто.
Кивнул в ответ, и он протянул вперёд напряжённую руку… Звон разбитого стекла, а это могло быть только окно ― всё остальное мы уже «прикончили», заставил меня оставить кувшин в покое, схватившись за арбалет. Створки потайного сейфа захлопнулись у Дью перед носом. За дверью лаборатории раздались характерные звуки ударов арбалетных болтов и визг стрел, и сразу стало не до вопросов, успел ли напарник вытащить заветный сосуд или нет.
Нас без всякого сомнения нашли, и уже не важно кто ― Тайный Сыск или люди Гая Каллаи. Главное, что их было много, а Дью ― ранен и нуждался в моей защите. Крикнув:
― Бери эликсир и беги, я их задержу! ― Андраш Петефи бросился в свой, возможно, последний бой.
То, что происходило тогда в маленькой комнатушке, можно сравнить разве что с адом. Но, отбросив ненужные эмоции, я почувствовал себя в родной стихии и потому, в отличие от нападавших, выжил, доказав, что не даром ношу звание «лучшего из лучших».
Я стоял посреди разгромленной комнаты, глядя на дело своих рук, и, как ни странно, ничего не чувствовал. Со мной такого давно не было, разве что в пору ученичества, когда душа ещё не привыкла к виду окровавленных тел и смотрящих в никуда глаз. В голове было пусто ― на время я словно забыл обо всём, даже о жизненно необходимом лекарстве.
Переступив через тела погибших, подошёл к двери лаборатории, не потому что вспомнил, зачем я здесь, а из-за просачивавшихся из-под неё тонких струек дыма. Негромкий гул начинавшегося пожара привёл меня в чувство, в голове застучало:
«Там же Дью…» ― и, не думая о последствиях, распахнул дверь.
Лицо обожгло огненным вихрем, и, отшатнувшись, прикрылся рукавом, захлопывая дверь, и мгновенно вспомнив всё, о чём говорил напарник. Сейчас в лаборатории было в разы опаснее ― ядовитые смеси взрывались, распространяя удушливые газы. Что означало мучительную смерть любому, попавшему в коварную ловушку.
Но хватило и доли мгновения, чтобы намётанным взглядом осмотреть помещение. Окно было выбито, а значит, Дью, с лекарством или без него, точно ушёл и, с его-то опытом, наверняка остался жив ― у меня всё получилось…
Только сейчас я почувствовал боль от ожога на щеке, но заниматься им не было времени. В любой момент огонь мог перекинуться на весь дом, заметая следы устроенной здесь бойни. Выбежав на воздух и забросив на плечо предусмотрительно спрятанный в кустах мешок, обогнул лачугу и побежал по ближайшему переулку.
В тот момент Андраш Петефи мог думать только об одном ― надо как можно быстрее покинуть Мишкольц, где появилось слишком много проблем. И потому, выбравшись на просторную торговую улицу, я забрался в первую попавшуюся повозку, направлявшуюся к городским воротам.
Возможно, судьбе надоело издеваться над беглецом, и она решила проявить милосердие. Или просто так сложились обстоятельства, но из города я выбрался без проблем. Хотя гостеприимную повозку пришлось покинуть, как только пробегавшие мимо дети закричали, что впереди пост солдат и всех проверяют.
Спрыгнув, незаметно растворился среди деревьев, благо дорога уже свернула в ещё не успевший сильно поредеть лес. Обходя посты, которых на пути оказалось немало, попутно узнал свежие новости: скучавшие солдаты громко ругали сумасшедших преступников, устроивших настоящее побоище в квартале городских отбросов. Которых, разумеется, уже и след простыл, но проклятому начальству на это плевать ― требуют хоть из-под земли достать двух парней: красавчика и седого убийцу, по слухам состоявшего в сговоре с самим дьяволом. А иначе почему его до сих пор не поймали? Наверняка в деле замешаны городские «шишки» ― стали бы поднимать на ноги столько людей из-за каких-то бедняков…
Дорога вела в Эгер ― почему-то казалось, что Дью пойдёт именно туда. Хотя, на самом деле, уверенности в этом не было ― мы с напарником не успели обговорить подобную ситуацию. Дью ни разу об этом не заикнулся, может, потому что и не собирался со мной больше встречаться?
Я грел руки у костра, собираясь переночевать в самодельном шалаше из елового лапника и веток, посматривая на безоблачное, усыпанное звёздами небо. Конечно, хорошо, что дождя сегодня не будет, но ясный небосвод обещал холода, а, возможно, и первые ночные заморозки. У «везунчика» же из тёплой одежды ― продырявленный пожаром тонкий плащ…
«Ах, Дью, связавшись с тобой, Андраш Петефи нажил себе столько неприятностей, кажется, забыв даже о том, что на улице давно уже не знойное лето. Лето, познакомившее нас и давшее одинокой неприкаянной душе надежду обрести друга. Но так ли это на самом деле? Почему мне так неспокойно, что я упускаю?»
Подбросил веток в жарко разгоравшийся костёр и, прикрыв веки, попробовал восстановить картину, увиденную в то короткое мгновение, когда я распахнул дверь в начинавшую гореть лабораторию. Открытое окно, пылающие занавески, стол с опрокинутыми колбами, медленно текущая по его поверхности разноцветная жидкость, наверное, и послужившая причиной пожара. Что там ещё было? Осколки стекла от разбитой чаши… Нет, не то.
Мысленно «развернулся», посмотрев на стену ― вот оно! В распахнутом «сейфе» было пусто, флакон с эликсиром исчез. Значит, Дью взял его. А потом сбежал, даже и не думая прийти мне на помощь. Впрочем, сам же ему сказал, чтобы уходил, к чему теперь корчить из себя оскорблённую невинность? К тому же, я и без него прекрасно справился. Он же знал, что так и будет…
Взбесившись и царапая до крови пальцы, разломав, швырнул в огонь очередную ветку:
«Пустые отговорки, Андраш! Тебе нравится верить в его благородство? Протри глаза, дурак! Какая, к чёрту, дружба? Дью был нужен эликсир. Мой эликсир… И хитрый сыщик решил держаться рядом, чтобы в нужный момент без проблем получить желаемое. Он же сам признался, что давно следил за слишком расслабившейся целью ― бесстыжая сволочь, хорошо умеющая втираться в доверие к людям. И я, как последний идиот, тоже попался на его уловки, поверив в «подарок судьбы…»
Вскочив, какое-то время кружил вокруг костра, не замечая, как что-то мокрое течёт по щекам ― наверняка, это был дождь. Иногда и при отсутствии облаков даже небо плачет от обиды:
«А что ты хотел, седой придурок? У злой судьбы и «подарки» такие же…»
Где-то рядом жалобно прокричала лесная птица, я сел у костра, закутавшись в дырявый плащ, решив подумать о чём-то более важном, чем предательство человека, которого считал своим единственным другом. Например, что надо разыскать Гая Каллаи и, наконец, выполнить «заказ». Репутация Андраша Петефи должна оставаться безупречной.
Холодный северный ветер внезапно стих, и боль дёрнула обожжённую щёку:
«Со всеми этими переживаниями совсем забыл об ожоге, надо обработать рану, чтобы не было заражения. Кажется, я положил мазь Эвы на самое дно. Где же она? А это ещё что такое?»
Я держал в руке небольшой тряпичный свёрток, почему-то боясь его развернуть. Но долго не выдержал: на ладонь легли продолговатый синий флакон с золотыми нитями и свёрнутый в несколько раз клочок бумаги. Замёрзшие руки дрожали от холода ― от чего же ещё? ― когда я его разворачивал, вчитываясь в неровные, торопливо написанные слова:
― Привет, Андраш! Мне всё-таки удалось его достать! Выполняю своё обещание ― теперь эликсир твой по праву, принимай его и поскорее выздоравливай. Жаль, не увижу твою улыбку ― тут Эва права, она у тебя чудесная. Прости, что не смог помочь в славном сражении с негодяями, я заглянул на мгновение ― потрясающий Андраш Петефи прекрасно справлялся и без раненого напарника. Ну кто бы сомневался. Когда-нибудь напишу историю про то, как ты, словно грозный лев… ну и так далее. Не злись, ладно? Мне очень надо вернуться на службу, с разведкой не шутят. Но мы обязательно ещё встретимся, клянусь.
Не теряющий надежды переманить такого прекрасного бойца в своё отделение, твой друг и напарник Дью-балабол.
Я перечитал это письмо не меньше двадцати раз и, счастливо улыбаясь, бубнил себе под нос, совсем как он:
― Вот ведь болтун, никогда, наверное, не изменится… Как он узнал, где я спрятал мешок? Значит, не спал, а присматривал ― паразит. Теперь даже не рассчитывай от меня спрятаться, Дью, слишком уж много накопилось к тебе вопросов. А пока береги себя, глупый балабол. Я уже скучаю, друг…
