Авторские истории

Шли молча. Головы, будто зенитные прожекторы, ищущие в вышине свои цели, вертелись из стороны в сторону. С каждым новым кварталом здания росли, громоздились друг на друга и загораживали унылое небо.

Они были сделаны из материала, напоминающего пчелиный воск, из которого пчёлы строят свои ульи. В них кто-то, словно по ошибке, хаотично врезал окна. Улицы теперь казались узкими, по обочинам тут и там дряхлели легковые автомобили, грузовики и широкие платформы на спущенных колёсах и с единственным водительским креслом (об их назначении оставалось только догадываться).

Стекла в окнах и витринах были целыми, но такими же пыльными и запущенными, как в той забегаловке на окраине. Местами асфальт был усыпан наполовину истлевшими листовками, которые когда-то покрывали глянцевым пластиком для долговечности. Кое-где зияли дыры, откуда доносились непонятные звуки. Шестеро пришельцев обходили их стороной, не сводя с них взглядов.

Город тянулся без конца и края, и, если обернуться, невозможно было рассмотреть место, откуда они пришли. Клетиану стало не по себе, да и остальные неуютно ёжились. Все, кроме Ондера. Он был собран и предельно внимателен.

– Куда мы идём? – спросил, наконец, Клетиан.

– Туда, где можно найти информацию об этом мире, – последовал ответ Ондера.

– Тут должна быть библиотека, – задумчиво, будто говорил сам с собой, произнёс Дастин. – Или что-то вроде того.

– Надо найти центр, – добавила Ника. – Если этот мир хоть немного похож на наш, в центре города будет всё, что мы ищем.

– Как правило, центр – самая старая часть города, – пояснил Ондер, поглядев на Клетиана. – Туда-то нам и надо.

Казалось, что у него есть план или хотя бы соображения, как вернуться назад, в их вселенную. По крайней мере, Клетиан верил в это.

– Хотел бы я увидеть этот мир, когда он был живой, – произнёс Ариз себе под нос, когда уже прошло не меньше часа.

Ида воскликнула:

– Смотрите! – она указывала на дорожный знак с белой надписью: «Дом знаний» на синем фоне.

Все остановились на минуту, а затем Ондер скомандовал:

– Идём.

Повернули направо, куда указывал знак, через два квартала нашли ещё один указатель. Клетиан старался запомнить дорогу, чтобы они могли вернуться в пустошь. Он не понимал, зачем это может понадобиться, но искренне верил, что там лучше. От этих одиноких зданий, нависающих над ними, от пустых ослепших окон, веяло смертью.

Наконец, впереди показался просвет. Они вышли на огромную круглую площадку, где когда-то росли деревья, цветы и густой кустарник. Теперь всё это пожухло и скукожилось. В центре площадки возвышалось строение, похожее на муравейник с острой крышей. Клетиан сомневался, что в таком небольшом, если сравнивать с остальными домами, здании, могут храниться знания обо всём мире.

Свет в этом месте будто бы становился ярче, а может, всё дело в окруживших «Дом знаний» тёмно-серых высотках. Они отступили на почтительное расстояние и не отбрасывали тени внутрь небольшой площади. Путники нашли вход в «муравейник» – две широкие стеклянные створки, раздвигавшиеся когда-то в стороны при приближении человека. Сейчас они застыли, словно не были никогда живыми.

Ариз вышел вперёд, тронул створку, оставив чистый след на почти непроницаемом от грязи и пыли стекле.

– Можем толкнуть её в сторону, – бросил он через плечо. – Они вроде бы не заперты.

Подошёл Ондер, за ним Ида, и втроём они открыли дверь. Та скрипела и сопротивлялась, стекло грозило разбиться в любую секунду, но всё обошлось.

– Стойте здесь, я проверю, – Ида вошла внутрь, зажгла фонарик и углубилась в недра здания. Какое-то время её не было, а затем она появилась и сказала, что всё в порядке, можно идти.

Клетиан ожидал увидеть огромные стеллажи с книгами, упирающиеся в высокий сводчатый потолок, но ничего такого не было. Здание изнутри оказалось полым, только по стенам ползла спиралью пологая лестница с платформами через каждые пять метров. На платформах были установлены уже знакомые Клетиану консоли – воины на страже знаний.

Когда глаза привыкли к полумраку – окон здесь было достаточно, но они пропускали мало света – Клетиан лучше рассмотрел «Дом знаний». В центре круглого помещения вздулся неровный пузырь, словно лысая голова великана наполовину высунулась из-под земли. Заметив его, Дастин тихонько вскрикнул и бросился туда, как ребенок к подарку-сюрпризу.

– Это же глобус, как у нас в Центре! Если получится его запустить… – он кинул сумку на пол (та тяжело бухнулась и подняла облако пыли), достал из неё приборы с проводами и экранами, засуетился у полусферы. – Тут должен быть автономный источник питания

Он вскрыл какую-то крышку сбоку, воткнул провода от своей коробочки, что-то нажал – на коробочке вспыхнули белые огоньки, полусфера мигнула тем же белым светом и ожила.

– Есть! – Дастин с размаху ударил воздух, не обращая внимания на остальных членов команды. А они, кто с улыбкой, а кто с недоумением, наблюдали за его манипуляциями.

– А это безопасно? – спросил обеспокоенный Клетиан.

– Он знает, что делает, – успокоил его Ондер.

Они расселись вокруг сферы, опёрлись на сумки и долго молчали. Ника даже задремала, уткнувшись в плечо Клетиана. Отдохнув, Ида пошла осматривать консоли, но те были одинаковыми и быстро ей наскучили. Ариз время от времени поднимался, брал ружьё и выглядывал наружу.

– Это надолго? – спросил Ондер, глянув на часы.

– Сейчас-сейчас, почти запустил.

Их голоса приглушенным эхом отдавались в пустом зале. Ника вздрогнула, проснулась и улыбнулась затекшему от сидения в одной позе Клетиану.

– Всё, готово! Налетай!

Ондер поднялся, за ним неуклюже вскочила Ника. Они втроём склонились над полусферой, где появились десятки надписей и изображений. Поверхность её поделилась на секторы, в каждом своя картинка и пояснительная надпись.

Клетиан подошёл сзади и начал заглядывать им через плечи.

– Хорошо, – заговорил Ондер, на лице которого плясали отсветы полусферы. – Дастин, ищи историю мира, всё, что касается Подъёмника и последних событий перед… – он замешкался, подбирая слово. – В общем, перед тем, что превратило это место в безжизненную пустыню.

Дастин уже взялся за дело, будто и не слышал командира.

– Ника, на тебе физические законы, принципы взаимодействия материй и прочее в таком духе.

– Поняла.

– А я поищу коды доступа к Подъёмнику, если он тут, конечно, есть.

Клетиан не мог оставаться в неведении, его так и разбирало любопытство.

– Подъёмник – это портал между мирами?

– Угу.

– Он здесь тоже есть? Мы сможем вернуться на нём к нам?

– Ну как-то же они ушли отсюда, – пробурчал Ондер.

– А что, если их всех уничтожили? – Ариз какое-то время прислушивался к разговору.

– Сомневаюсь. Мы-то ещё живы.

– Это глупо, – Дастин не отрывался от мельтешивших перед ним картинок. Он подключил один из своих мудрёных приборов к полусфере, и тот теперь фильтровал информацию с заданными параметрами поиска. – Зачем кому-то уничтожать людей, а потом оставлять этот мир веками в запустении? Кто-то же должен был остаться в живых.

– Зачем? – едва слышно ответил Ариз, повернулся и направился к выходу. – В наказание за грехи.

Клетиану надоело стоять над душой у этой троицы. Он отправился к Иде, жующей питательный батончик в стороне, сел на ступеньку рядом, и она протянула такой же батончик ему.

– Будешь?

Клетиан взял угощение, распечатал и откусил. Какое-то время он молча жевал его, а прикончив, засунул обертку в карман и задремал, уткнувшись головой в стену. Он слишком устал за эти дни. Устал впитывать окружающее пространство, как приказал ему Ондер. Устал от новых людей (в какой-то момент он просто принял их как данность). Устал от постоянной опасности, поджидающей за каждым углом, от растущей по мере продвижения к центру города тревоги. Он не мог так жить, ему нужен порядок, чтобы каждое событие, каждый человек, каждое изменение лежали на своём месте. Так он будет готов ко всему.

– Есть! – это был Дастин.

Клетиан вздрогнул, открыл заспанные глаза, огляделся. Ида ушла к Аризу. Теперь они вместе смотрели на безлюдную улицу.

– Нашёл! Подъёмник есть на старой площади, – Дастин обвёл всех красными, слезящимися от долгого наблюдения за мерцающим изображением глазами. Клетиан подумал, что он сейчас мало что видит вокруг себя. – О нём упоминается на протяжении всей истории города, будто он был здесь всегда. Посидеть бы мне тут пару дней…

– У нас мало времени, – прервал его Ондер. – У нас там, – он указал наверх, – вторженец, разрушающий миры, не забыл?

– Да, да, сейчас, – Дастин что-то понажимал на своём приборе, – всё, загрузил координаты. Сейчас скину на твою консоль.

Он подцепил провода, снова принялся тыкать в экран. Ника не обращала на него внимания. Она продолжала увлечённо изучать содержимое полусферы.

– Нам пора, – Ондер тронул её плечо, – идём.

– Это просто удивительный мир! – Ника будто не заметила его прикосновения. – И нет никаких сомнений – он является прародителем нашего мира. Здесь есть аналог спутанности, только они использовали ее для создания материи, программировали её по своему вкусу. Потрясающе! Просто невозможно! Я не могу отсюда уйти, – она посмотрела на Ондера, нависшего над ней грозовой тучей. – Это же… это…

– Мы сюда вернёмся, надо только найти дорогу в наш мир. И давайте поторопимся, у меня плохое предчувствие.

Клетиан понимал его. У него на душе тоже сделалось промозгло, словно он подхватил простуду, только не телом, а разумом. В этом городе было нечто скрытое, кормящее его тревогу, но делающее это незаметно, исподволь, чтобы сам Клетиан этого не заметил.

Но он заметил.

Точно почуяв это, Ондер посмотрел на него и спросил:

– Ты как? Всё в порядке?

– Да… Не знаю.

Теперь уже все посмотрели на Клетиана, даже Ариз и Ида вернулись к остальной команде.

– Есть в этом месте что-то нехорошее, – только и смог ответить он.

– Тогда нам действительно надо торопиться, – Ондер поднял сумку, и направился к выходу. За ним последовали остальные.

***

Центр города был круглым, как и в городах их мира. Здания-сталагмиты, упирающиеся в неживое небо, расступились, открыв просторную площадь. Когда-то здесь цвели цветы, росли деревья и били из-под земли струи воды, создавая невесомые водные арки. Концентрическими кругами были расставлены скамейки и какие-то стенды, где, возможно, показывали выпуски новостей или рекламу. Стены домов вокруг площади сделались ровными и слегка вогнутыми. Если смотреть с воздуха, можно увидеть идеальную окружность и лабиринт скамеек и фонтанов.

Сейчас всё это пришло в запустение. Бледно-рыжая земля, на которой когда-то росли растения, серая пыльная плитка, мутные окна и покосившиеся скамьи. Слабый ветерок иногда поднимал бурые облачка с асфальта, тянул откуда-то обрывки газет и рекламные листовки.

Путники постояли пару минут на краю площади, а затем двинулись к её центру. Именно здесь, как обещали найденные Дастином координаты, находился Подъёмник.

Они продвигались не спеша, озираясь и вглядываясь в провалы улиц между зданиями, примыкающими к площади. Ондер поглядывал на Клетиана, которому сделалось совсем не по себе. Его била мелкая дрожь, голову он втянул в плечи, а руки спрятал в карманах лёгкой куртки, согнувшись знаком вопроса.

– Здесь ничего нет, – Ника в недоумении смотрела на гладкий гранитный круг в центре площади. Он выглядел невероятно древним, но при этом был абсолютно ровным и без единой трещинки.

Ей не ответили. Ондер проследил за испуганным взглядом Клетиана и увидел следы, отпечатавшиеся в толстом слое пыли. Они вели сюда с противоположной улицы, кружили вокруг гранитной платформы, а затем уходили назад.

– Это был он, – выдавил из себя Клетиан. – Он пришёл к нам отсюда, воспользовался Подъёмником.

– Ты ошибаешься, – возразил Дастин. – Вторженец возник в спутанности. Если бы он использовал Подъёмник, то попал бы сразу в Центр.

– Если бы у него были коды доступа, – произнёс Ондер. – Если же их не было, он мог проломиться к нам через этот портал и попасть в неоткрытые земли.

– Главное, что его здесь нет, – сказала Ника.

Клетиан услышал бормотание, и посмотрел на Ариза. Тот прикрыл глаза и молился, сжимая в руке медальон. Когда он разомкнул веки, взгляд его, упёршийся в следы на пыльной земле, Клетиану не понравился.

– Подъёмник ещё здесь, – Ондер уставился на консоль. – Можем его вызвать.

– А им безопасно пользоваться? – Ида с сомнением оглядела друзей. – До нас ведь здесь то существо побывало. Мы не попадём тоже в спутанность?

– У меня есть коды, – не отрываясь от консоли ответил Ондер. – Мы перенесёмся в Центр.

Он что-то нажал, гранитный круг вспыхнул по контуру, пришёл в движение, поднялся, превратившись в подобие невысокой сцены. Ондер взошёл на него первым, за ним последовали Дастин, Ника и Ида. Ариз всё ещё не сводил взгляда со следов, будто хотел запомнить каждый их изгиб. Клетиан просто боялся. Его глаза бегали с Ариза на Ондера, и когда тот поманил его, Клетиан шагнул на платформу и почувствовал себя лучше. Словно этот идеально гладкий массив гранита окружала невидимая сила, не допускающая внутрь ничего опасного.

– Ариз, – позвал Ондер, и взгляд Ариза медленно переместился на командира. – Идём.

Он кивнул, поправил поудобнее сумку и шагнул на платформу.

У её края поднялась часть основания, на ней возникли светящиеся символы. Ондер подошёл, набрал нужную комбинацию, и вернулся к остальным.

Серая дымка затянула окружающее пространство, наползла сверху, скрыв здания, скамейки и небо. Она уплотнилась, стала прочнее гранита у них под ногами (Клетиану на секунду показалось, что тот проломится при любом неосторожном движении, поэтому он замер и старался даже не дышать, как и остальные), а затем вздрогнула, рассеялась на несколько секунд, и они оказались в круглой комнате с бледными резными стенами. Клетиан успел только изумиться, насколько чётко скульптор изобразил стволы деревьев, как часть стены перед ними исчезла и внутрь вбежали десять вооруженных солдат.

Книга целиком на Литрес.

Здесь публикую по главам.

Меня заперли, чтобы сделать сговорчивой.

Династические браки — сложная материя. Моих сестёр, старших принцесс, не раз использовали как разменные монеты в играх за власть. Я надеялась, что до шестой наследницы престола, очередь никогда не дойдёт.
Но Фортуна была не на моей стороне.

Отцу понадобилось заключить очередной союз, и под руку попалась именно я. Я, которая уютно устроилась в своих покоях, ездила на охоту, болтала с фрейлинами — и не собиралась менять это всё на чужой замок и такого же чужого мужа.
Всё это я и высказала, забыв об уроках этикета и том, что разговариваю с королём.

Неудивительно, что меня заперли в тех самых покоях. Надеялись, я передумаю. Но передумать, когда ты нежишься в огромной постели, вышиваешь гобелены и читаешь книги, непросто. А если в темницу приносят жаркое, вино и бриоши — непросто вдвойне.
Отец не сразу это понял.

Осознание настигло его через три дня, когда он постучался в дверь и потребовал смириться с судьбой. Мантия, отороченная горностаем, накинута на плечи; бриллианты сияют в короне. Он выглядел высоким и статным. Должно быть, мне следовало испугаться.
Но я лишь сказала:
— Я превращу эту свадьбу в кошмар. Возьму канделябр и подожгу скатерти. Проткну принцу горло ножом для рыбы. О да, я это сделаю!
Отец закатил глаза и крикнул:
— Стража!

Меня увезли из дворца под покровом ночи: как сумасшедшую, как преступницу. Я не знала, куда мы отправились — темнота в зарешеченном окошке кареты не позволяла даже предположить. Но прошло много часов — я даже успела уснуть — прежде чем мы остановились.
Те же стражники, что втащили меня в карету, распахнули дверь. Перчатки из грубой кожи сжались на предплечьях. Снаружи занимался рассвет, и на фоне леса и прекрасного розового неба я увидела дозорную башню.

Она выглядела заброшенной: камни потрескались и поросли мхом, а проржавевший замок, кажется, годами не открывали. Один стражник долго возился с ключом, второй продолжал сжимать мои плечи.
Это было необязательно. В лёгком платье и домашних туфлях я не смогла бы сбежать.
Ключ наконец повернулся, меня толкнули вперёд. Очередной хлопок двери. Глухой голос:
— Король хочет, чтобы вы подумали над своим поведением.

Шаги. Удар поводьев. Отдаляющийся шум копыт. Я обхватила себя руками, вскинула голову. Да, эта башня разительно отличалась от королевских покоев, где меня держали в заточении раньше. Должно быть, отец подумал, что я испугаюсь и быстро сдамся.
Но я планировала стоять на своём.

Сквозь трещины и бойницы проникало достаточно света — и я заметила мешок, оставленный у двери. Ни следа грязи и паутины, будто его принесли сюда недавно. Руки сами потянулись к горловине.
Внутри лежала пузатая фляга с водой, буханка свежего хлеба и головка моего любимого сыра. А ещё парочка бриошей — кто-то из кухни явно был на моей стороне. На дне я нашла масляный фонарь и огниво.

Холод пробирался под тонкое платье. Я зажгла фонарь, скорее чтобы согреться. Снова осмотрела лестницу — она казалась бесконечной.
Принцесса-пленница башни. Губы, несмотря на всю трагичность ситуации, дёрнулись в улыбке.
Это звучало забавно.

Погасив фонарь — масло следовало беречь, — я начала подниматься по лестнице.

Ноги в домашних туфлях быстро устали от высоких щербатых ступеней. Я то и дело останавливалась, переводила дыхание, заглядывала в бойницы. Пыталась высмотреть городскую стену, башни замка, хоть что-то.
Но меня окружал лишь бесконечный лес.

Прогулка помогла скоротать время: когда я добралась до вершины, солнце уже поднялось над горизонтом. Но его лучи не спасали от холодного ветра, заполнившего комнату.
Обхватив себя руками, я осмотрелась. Это место выглядело странно. Несколько опрокинутых стульев. На гвозде, вбитом в стену, блестела связка ключей. Я нашла стол, где лежали запыленные карты, пустые фляги, чья-то одинокая перчатка. А по пути к окну пришлось обойти чёрное пятно, подозрительно похожее на просыпанный порох.
Казалось, люди не просто покинули башню — а сбежали, объятые ужасом.

Я забрала ключи и — ступенька за ступенькой — пошла назад, то и дело поправляя неудобные туфли. Надежда всколыхнулась внутри, стоило ключу повернуться в замочной скважине. Но растаяла, когда дверь отказалась открываться.
Должно быть, стражники заперли её на засов. Умно.
У меня не осталось идей, кроме как позавтракать.

Бриоши и сыр немного помогли. Я ела, сидя на ступеньке, в луче света, падающего из одной из бойниц. Ела и думала, думала, думала. Принесут ли мне ещё воды? Свежего хлеба? Или придётся умереть от голода, чтобы настоять на своём? Достаточно ли у меня смелости?
Ответа на этот вопрос я не знала.

Тоска тяжёлым камнем легла на грудь. Снаружи продолжал шуметь ветер, и сама башня скрипела, стонала. Я даже различила зов, похожий на человеческий.
А потом он повторился.
Мурашки побежали по коже, но уже не от холода. Я снова зажгла фонарь. Двинулась на звук — в тёмный угол под лестницей. Там нашлась ещё одна дверь.
И к ней подошёл ключ с моей связки.

Скрипнули петли. Передо мной лежала ещё одна лестница, на этот раз — ведущая вниз.
Темнота пугала. Но не больше, чем целая жизнь с чужаком или гнев короля. И, сжав фонарь, я начала спускаться во мрак.
В подвал.

От страха меня защищали туфли. Те самые домашние туфли без задников, которые норовили слететь и потеряться в темноте. Я знала, что рядом нет фрейлины, которая быстро принесёт новые, поэтому шла так осторожно, как только могла — и даже не думала о том, что свет отдаляется.
И что рядом нет не только фрейлин, но и стражников, готовых меня защитить.

Хотя эти же стражники упекли меня в заброшенную башню. Ещё один сложный вопрос.

Я замерла на последней ступеньке. Голос из темноты, который привлёк моё внимание, обрёл форму. Это был усталый, нет, даже тоскливый шёпот, который спросил:
— И кто у нас такой смелый?
Я шагнула вперёд. Подняла лампу — разговаривать легче, когда видишь лицо собеседника. Но всё, что я успела рассмотреть: старая решётка темницы и тень, забившаяся в угол.
А потом меня едва не сбила с ног волна страха.

Я не преувеличиваю: колени подкосились, пальцы чудом не разжались, а то пришлось бы собирать фонарь по осколкам. Я отшатнулась к лестнице, пытаясь справиться с головокружением. Казалось, башня обрушится на мою голову, земля разверзнется под ногами, а там, внизу, будет ждать незнакомец, которому подарят моё тело, мою честь и мою жизнь. И всё — в обмен на удачный союз.
Но страх вдруг пропал — так же быстро, как появился.

Голос снова раздался из темноты:
— Убери свет. Он мне не нравится.
— Я... — Уроки этикета, которые мне преподавали с самого детства, быстро подсказали ответ. — Простите.

Я затушила огонёк. Подвал заполнила кромешная тьма — за спиной едва угадывались очертания ступеней. Но, как ни странно, стало спокойнее.
Шаг вперёд. Туфля всё же слетела с ноги. Ещё один — пока пальцы не коснулись решётки.

— Что ты здесь делаешь? — спросил незнакомец.
— Меня здесь заперли.
Смешок.
— Какое совпадение. Меня тоже.
Снова звук шагов, но уже не моих. Прутья холодили кожу.
— Кто вы такой? — не сдержала я любопытства.
— Давно ко мне не обращались на «вы», — вздохнули в темноте. — Что касается второго вопроса... Буду рад показать.
— Как?
— Дай мне руку.

Не скрою, мне было не по себе. Тёмный подвал. Жуткие образы, от которых до сих пор дрожали пальцы. Но родной отец запер меня в этой башне.
Чего я могла бояться?
Пожав плечами — пусть этого никто и не видел, — я просунула сквозь решётку ладонь. Пальцы сомкнулись на запястье.

Темнота вдруг стала знакомой. Уютной. Я сама была темнотой, я родилась из неё на заре времён, когда этот мир начали заселять духи и другие создания. Кошмары были моим существом, страх — моей пищей.
А лес — моим домом.

Я следовала за каждым, кто ступал на эти дорожки. Неважно: охотник, гонец или собирательница диких ягод — все они вздрагивали от каждого шороха. Не могли избавиться от жутких мыслей, от мурашек, бегущих по коже, от дрожи в руках.
Все вздыхали с облегчением, покинув мой лес.
Жизнь была хороша. Полакомившись чужим страхом, я дремала, устроившись в корнях деревьев. Казалось, так будет всегда: тёмный лес и дух кошмаров.
Пока рядом не выросла дозорная башня.

Сначала я даже радовалась новым соседям. Больше кошмаров, больше страха, больше пищи. Но в первый раз я оказалась не той, кто охотится.
А жертвой.

Созданий тени тоже можно застать врасплох. Они захватили меня днём, пока я дремала на тихой поляне. Накинули мешок на голову, сковали руки, дотащили до башни. Бросили в темницу. Быть может, они хотели отвести меня к королю, похвастаться особой добычей. А может, собирались поиздеваться. Какая разница?
Потрясение сменилось яростью.

Волну страха не смогла остановить ни решётка, ни запертая дверь подвала. Она поднялась по ступеням, переполняя башню. От солдат до торговца, который случайно забрёл в эти края, — всех захватил ужас.
Ужас, от которого нельзя скрыться.
Они сбежали. Бросили вещи, еду, оружие. Бросили башню, которую должны были защищать. Страх был настолько силён, что никто и подумать не мог о возвращении. Зато жуткие слухи тут же разошлись по округе. Я победила.
Но в то же время — проиграла.

Потому что решётка осталась закрытой. Некому было взять ключ и выпустить меня. Кошмары бессмертны, но далеко не всемогущи. Так я и осталась в темноте.
Совсем одна.

Пальцы разжались. Теперь я явственно слышала тоску в его голосе:
— Вот и моя история.
Голова кружилась. В ушах до сих пор стояли испуганные крики. Может, от потрясения я легко перешла на «ты»:
— Сколько лет ты здесь?
— Сложно сказать. Я же не вижу, как заходит солнце, как лето сменяется зимой. — Из-за решётки раздался вздох. — Я верю, однажды башня разрушится, или земля разверзнется и освободит меня. Однажды.

Я не поверила ни на секунду. Это был голос человека... Существа, которое смирилось со своей участью. От меня ждали того же.
Мне это не нравилось.

Я села на холодный пол. Пошарила ногой в поисках туфли — безуспешно. Кошмар хрипло дышал в темноте.
Образы чужой жизни наконец-то поблекли. Я думала о связке ключей, найденной в башне. О женихе, который ждал свою долю в сделке. Об отце, который решил использовать меня, чтобы заключить союз.
А кто мешал мне сделать так же?
— Я могу тебя выпустить.
Дыхание сбилось. По коже пробежали мурашки, но быстро исчезли.
— Если ты поможешь мне.

Связка ключей. Дух, запертый в заброшенной башне. Освободить его — чтобы он освободил меня.
Я хотела видеть, как те, кто использовал меня, распоряжался моей жизнью словно шахматной фигурой, кричат от страха. Хотела превратить собственную свадьбу в кошмар.
Об этом я рассказала духу за решёткой. Забыв о темноте, холоде и потерянной туфле. Забыв обо всём.

Наконец в подвале повисла тишина. Я откашлялась, перевела дыхание. Стоило бы сходить за водой.
Из темницы раздался смешок.
— Звучит интересно! Я готов стать твоей тенью, принцесса. Тенью, наводящей ужас.
Это нравилось мне куда больше, чем принцесса-пленница.

Поэтому я встала. Разгладила юбку. Снова протянула ладонь через прутья.
— По рукам?
Темнота сжалась на моих пальцах.
— По рукам.

159/365
Конец~

Если вам кажется, что эта история огромная — так и есть! Может, поэтому я вычитывала её несколько дней.

Я не планировала чего-то настолько длинного. Но текст всё рос, и я решила ему довериться. Надеюсь, вам понравилось!

Мои книги и соцсети — если вам интересно!

Шли бодрым шагом через высокую траву. Из-за этого казалось, что их безногие тела просто парят в воздухе.

Клетиан то и дело срывал стебельки, отламывал от них кусочки и выбрасывал. Он хотел почувствовать их колкие края, усилие, с которым они отрывались, пыль, в которую перемалывались особенно сухие травинки. Он дышал полной грудью, пытался уловить оттенки запахов, почувствовать, как лёгкие увеличиваются в объёме, а затем возвращаются в изначальную форму. Он смотрел на небо и щурился, будто за сплошной пеленой облаков пряталось солнце. Каждый его шаг отдавался в сухожилиях, в связках, в костях и мышцах, одежда касалась кожи. Никогда прежде он не ощущал себя таким живым.

Ржавые машины исчезли, лес поредел, появилось подобие тропы, ведущей к весёлому ручейку с бесцветной, в тон неба, водой и осклизлыми камнями, по которым они перебрались на тот берег.

Какое-то время поднимались по пологому склону, затем оказались на равнине – вдалеке виднелась серая полоса асфальта. Трава здесь стала ниже и росла реже, а небо унеслось ввысь – никогда они не видели такого высокого и далекого неба.

Увидев дорогу, путники ускорили шаг вслед за Клетианом. Внутренний маяк безошибочно вёл его к цели.

У четырехполосного шоссе трава совсем исчезла. Появилась красноватая сухая земля с мелкими жёлтыми камешками. Все шестеро вышли на растрескавшийся, местами в выбоинах, асфальт. Клетиан секунду стоял в нерешительности, а затем повернул налево.

Всё это время Ариз пытался отогнать мрачные мысли молитвами, которые читал про себя, держась за медальон, но теперь даже он отвлёкся, увидев вполне себе хорошо сохранившуюся дорогу. Он быстро прикинул, как скоро должно стемнеть, но оглядев бескрайнее небо и далёкий, тонкий горизонт, сделал вывод, что солнце здесь никогда не зайдет, просто потому, что его нет.

Ида посматривала то на Клетиана, то на Ондера, пытаясь решить какую-то внутреннюю задачу. Её необъяснимым образом взволновало это перемещение через портал. А что, если они так и остались в спутанности? Что, если она изменила их изнутри и теперь все они бредят на последнем издыхании?

Ника сосредоточенно думала. Может быть, даже об экспедиции в это место, когда всё закончится. Ей бы хотелось изучить этот мир, понять его и рассказать о нём людям.

Дастин предвкушал, как будет делать расчёты, когда вернётся в Центр, и какую славу в научных кругах это ему принесёт. Возможно, его открытия помогут разом стабилизировать всю спутанность, разблокировать территорию, скрытую в ней и узнать, насколько огромна их планета.

Подумать только – они смогут подняться в воздух, получат доступ к неограниченному количеству полезных ископаемых и других ресурсов!

В таких молчаливых раздумьях прошло полтора часа, а может и больше. (Время в этом месте было трудно определить.) Вдалеке показался город. Высокие и массивные здания в центре постепенно мельчали к окраинам. С такого расстояния город казался набором сталагмитов, вросших в безжизненную твердь и окружённых пустотой. И чем ближе они подходили, тем сильнее проявлялось это сходство.

Наконец, Клетиан остановился, растеряно обернулся на друзей, пожал плечами и произнёс:

– Нам туда.

***

Дорога постепенно расширилась и влилась в опустевший, заброшенный и одичалый город. На окраине здания были низкими – два-три этажа – и аккуратными. Округлые, составленные в ровные ряды, будто их делали не строители-люди, а архитектор-гигант, ставящий игрушечные домики на чётко определённые для них места.

Здесь царствовали асфальт и сухая трава. Когда-то, возможно, меж этих серых растрескавшихся полотен зеленели стебли цветов, пестрели разноцветьем и благоухали ароматами лепестки. Но сейчас всё это пожухло, омертвело.

Ондер объявил привал на парковке придорожной забегаловки с пыльными витринами, почти не пропускающими свет. Ариз и Ида вошли внутрь, оценили обстановку и позвали остальных полюбоваться тем, что оставили жившие тут некогда люди. Клетиан зашёл в полумрак ресторанчика последним. Ему здесь стало некомфортно, будто пространство душило, сдавливало его. На прилавках и стеллажах ещё лежали почерневшие продукты. Крутящиеся стойки были заполнены открытками, дорожными картами и небольшими книжечками. На столиках и стульях, на свисающих с высокого потолка лампах, на стеклянных витринах и остальных поверхностях лежал толстый слой пыли. Она глушила звуки шагов, прилипала к подошвам.

Сколько веков это царство пыли лежало нетронутым?

Клетиану показалось, что оно может восстать против пришельцев, увлечь их в свои бездонные глубины, опутать и сделать частью этого выдохшегося мира.

Оглядев внутренности забегаловки, он спешно вышел на свежий воздух. За ним потянулись остальные.

– На кухне глухо, – Ариз появился последним, забросив ружьё на плечо.

– Как и везде, – тихо добавила Ида.

– Там всё из металла, – задумчиво проговорил Ондер. – Надо найти дерево, любые палки, ветки или ещё что. У нас есть сухие смеси и вода. Пообедаем, и двинемся дальше.

Сумки бросили на асфальт, где ещё виднелась белая разметка для машин. Достали пакеты со смесями и водой, котелок и тарелки с ложками. Ондер соорудил таганок, вытащил электроподжиг. Ариз и Ида ушли в одну сторону от стоянки в поисках древесины, а Клетиан с Никой в другую. Дастин занялся своим оборудованием – хотел провести измерения, пока была возможность. Глаза его горели, а лицо буквально источало жар новых открытий.

– В здания не заходить! – гаркнул Ондер вслед Клетиану и Нике, отошедшим на добрую сотню метров. – И сразу кричите, в случае чего.

– Может, поищем на трассе? – неуверенно спросил Клетиан. – Там, наверное, должны быть деревья.

В обе стороны от дороги уходила бескрайняя степь, но Ника согласилась. Своих идей у неё не было.

Они повернули к шоссе, по которому вошли в город и спустились с невысокой насыпи.

– Как думаешь, – неуверенно начал Клетиан, – что это за место?

Ника только пожала плечами.

– Если это какой-то другой мир, то мы о нём пока ничего не знаем. И это немного раздражает.

Она на ходу пнула травянистую кочку и уставилась на образовавшееся облачко.

– Это очень старый мир, – добавила она спустя минуту. – Он похож на наш, если верить Дюку, но гораздо старше и больше.

Клетиан задумался. Он шёл медленно, взгляд его был направлен в одну точку. Ника время от времени поглядывала на него, ожидая реакции.

– И тебя это не пугает? Вдруг мы останемся здесь навсегда?

– Ещё как пугает! – Она усмехнулась, и на душе у Клетиана стало легче, будто талантливый художник сделал два охлаждающе невесомых мазка кистью по разогретой коже. – Но если подумать, раз уж мы сюда попали, то и выход отсюда тоже должен быть.

Ника ещё раз улыбнулась, а талантливый художник начал выводить в душе Клетиана новый узор.

– Это же просто. Какой бы ни была наша вселенная, она имеет свои физические законы. Мы найдем способ использовать их, чтобы вернуться домой. О, смотри!

Ника указала на древесные корни, торчащие из сухой, серой почвы.

– У нас есть дрова!

Они выковыряли плети корней, измазавшись при этом в земле и вспотев, разломали их, чтобы удобнее было нести, и отправились в обратный путь. Пока они молча работали, Клетиан почувствовал себя свободнее. Его мышцы напрягались, по лбу катились капли пота, он дышал полной грудью и ощущал скрежет земли на зубах. Он даже засадил занозу и ужасно обрадовался этому. Ему нравилось чувствовать своё тело после стольких лет сидения за компьютером.

Обратно шли молча. Иногда Ника на что-то показывала и смеялась или изумлялась. В основном, это были брошенные вещи, детали машин или игрушки, которые они не заметили раньше. Клетиан кивал в ответ, что-то отвечал, а сам не переставал размышлять о том, почему они здесь оказались.

– Я бы очень хотел всё это забыть, – грустно проговорил он, когда они вышли к дороге, – стать прежним, каким был в техническом районе. У меня там осталась кошка – Капса, – он улыбнулся своим воспоминаниям. – Я хочу к ней вернуться. У меня была хорошая жизнь, спокойная. Я просто не создан для всего этого.

Ника остановилась, взяла руку Клетиана в свои и сказала, глядя ему в глаза:

– Не думай об этом так. Ты не потерял свою жизнь, она продолжается. Она всегда с тобой, где бы ты ни оказался. Да, она меняется, но разве это плохо?

– Я не люблю перемены. Перемены означают, что что-то идёт не так, неправильно, что где-то произошёл сбой. А когда всё меняется и притом постоянно, значит, сломалось всё. Нужна стабильность, упорядоченность. Только в ней можно действительно жить. Иначе тебя просто мотает из стороны в сторону, как воздушный шарик на ветру.

– Стабильнее всего там, где жизни нет, – мрачно произнесла Ника. Она отпустила руку Клетиана, и та безвольно повисла вдоль тела. – Там уже ничего не может измениться. Никогда.

Ника посмотрела на него каким-то новым взглядом. В нём словно пряталась её истинная сущность.

– А пока всё меняется, ты живешь. Пока тебе страшно, пока тебя мотает из стороны в сторону на этом проклятом ветру – ты живее всех живых!

Клетиан не мог отвести от неё взгляда, ведь в этот момент Ника источала ту самую, не запятнанную сомнениями жизнь, о которой говорила. Кадр с ней будто вырезали из цветной кинопленки и вставили на фотографию с эффектом старины.

– Ну где вы там?! – издалека донёсся голос Ариза. Он стоял на шоссе и вглядывался в их сторону. – Вас уже потеряли!

Когда они вернулись, костёр горел и весело потрескивал, контрастируя с тусклой обстановкой, а в котелке кипело варево. Ондер разложил его по тарелкам из нержавейки, все расселись за уличными столиками и принялись есть.

Ариз закончил первым. Он вглядывался в небо, вертел головой, и, наконец, заговорил:

– Не могу понять, это солнце когда-нибудь сядет или тут круглые сутки светло?

– Нет здесь никакого солнца, – машинально ответил Дастин. Он даже за обедом не отлипал от экранчика какого-то сложного на вид прибора.

Ответ Аризу не понравился.

Когда тарелки опустели, Ондер скомандовал подъём. Вещи были уложены в сумки, ружья повисли на ремнях, и все шестеро углубились в город.

Книга целиком на Литрес.

Здесь публикую по главам.

Глава 2

Мне вдруг захотелось выйти из мрака, подойти к москитной сетке, отделявшей мое сознание в чужом теле от меня настоящего, только молодого, и расспросить обо всем, что я успел забыть. Мне захотелось сесть рядом с молодой женой, сказать, что все будет хорошо, что наша дочка вырастет и родит двойню, что они станут хорошими людьми и многого добьются… Мне захотелось предупредить себя, чтобы никогда не подходил к этой проклятой «машине времени».

На самом деле официально ее никто так не называл. Это никакая не машина, а целый комплекс оборудования. И человек на самом деле никуда не перемещается, путешествует только его сознание. Из-за этого скептики обвиняли «Фьючер Компани» в мошенничестве. Якобы те погружают клиентов в галлюциногенный сон.

Кто знает, может, так оно и есть, особенно если вспомнить, какую зависимость у некоторых вызывали перебросы. Ты готов все отдать, продать себя на органы, лишь бы еще раз оказаться в этом теплом и уютном месте, где тебе ничто не грозит. Это чистейший экстракт ностальгии, пущенный по вене, генерирующий нечеловеческий восторг. Даже если «Фьючеры» нас обманывали, даже если это были просто красочные сны, вызванные воздействием электромагнитных волн, оно того стоило.

Но ведь это можно проверить. Крохотное воздействие на прошлое, что-то незначительное, вроде послания, закопанного в землю, или совета себе самому, только молодому, и вернувшись в свое время я смогу убедиться, действительно ли путешествовал на много лет назад. Если я научился управлять этим телом, значит, смогу и не сойти с ума во время разговора с собой. Разве нет?

Я уже готов был сделать шаг к окну, где молодой я отчего-то насторожился и отложил виноград, как вдруг повеяло холодом. Казалось, невесомый великан, сотканный из ночных кошмаров, провел ледяной рукой по моей спине. Волосы зашевелились, сердце быстрыми и мелкими шажками кинулось наутек. Я едва устоял на ногах. Охватившая меня паника приказала забыть об осторожности и убираться отсюда немедленно.

Меня вычислили. За мной пришли!

Кто это был – никаких догадок, но я точно знал, что их люди дежурят в прошлом, во всех эпохах. И что к ним в руки лучше не попадаться.

Когда я сорвался с места, молодой я услышал шум и подскочил. Он впился глазами в темноту, но через москитную сетку ничего не было видно. Тогда он рванулся на улицу и успел заметить неясный силуэт, скрывающийся за поворотом.

Глава 3

Я не мог попасться, только не здесь, только не в прошлом. В будущем все было продумано, там меня не достанут. Я поставил счетчик на десять минут – за это время меня не успеют обнаружить – по истечении которых автоматика вернет меня в свое тело. В прошлом же я пробуду столько, сколько нужно. Безлимит, все-таки!

Думаю, надо сказать пару слов о том, как я вообще сумел переброситься в прошлое без гроша в кармане и со следами явной зависимости на лице.

Я никогда не был азартным. Мог посмотреть футбол, но только если там играла наша сборная и был какой-нибудь важный чемпионат. Любил погонять на машине, пока не родилась Анютка, но чтобы закуситься с кем-то на светофоре – такого не бывало. К шестидесяти сколотил небольшой капитал на фермерских продуктах, которые сам выращивал и продавал через интернет, удачно вложил его часть в компанию, собиравшуюся выпускать на рынок импульсные преобразователи или что-то в этом роде. Полезная штука оказалась в лечении психических отклонений.

Короче, старость у нас была обеспеченная.

Когда начали массово продавать инъекции для омоложения организма, мы с Кристиной тут же взяли по курсу на каждого. Были побочки, куда же без них, но эффект оказался выше всех ожиданий. Боли в спине и коленях, нажитые десятилетиями тяжелой работы на своем участке, ушли, сознание прояснилось, мышцы налились силой. Первое, что мы сделали – это прыгнули в койку. И там тоже все получилось, как надо! Единственный существенный минус – то, что случилось двадцать и более лет назад превратилось в серую безвкусную кашицу, к которой не особо-то хотелось прикасаться. Зато новая информация запоминалась мгновенно.

Инъекции были дорогими, но мы не скупились – проходили курс раз в полгода. Выглядели мы оба лет на сорок, а чувствовали себя на все двадцать. Нам этого хватило, и мы стали покупать только поддерживающие препараты. Я открыл небольшой бизнес (сил на работу теперь было хоть отбавляй), чтобы покрывать расходы и не опустошать «кубышку». Дела пошли в гору.

А потом появился этот аттракцион с путешествиями во времени.

Помню, как впервые увидел их рекламу. Старик и его внук стоят на зеленой лужайке у дома и бросают друг другу бейсбольный мячик. Старик устал, он хочет выпить холодного чая и полежать на софе в гостиной. Но тут он делает замах, мяч летит быстрее обычного и ловит его уже не мальчишка-внук, а сам старик. Только он стремительно молодеет и мир вокруг меняется. Синие тона уходят, лужайка становится практически золотой, будто по небу разлился медовый закат. Раскидистый вяз у дороги вздрагивает и уменьшается. Старик видит себя юнцом, своих родных, которых уже нет рядом, видит образы своего прошлого…

Когда реклама закончилась, я заливался слезами. Сюжет окутал всю комнату – за этот эффект «Фьючерс Компани» отвалило немало деньжат телеканалу – и я забылся, на мгновение потерял себя и прочно сел на крючок.

Кристине я ничего не сказал, просто взял кредитку и побежал в ближайший офис. Там уже толпился народ – все в радостном предвкушении. Красивая фигуристая девушка объяснила мне правила, я подписал какие-то бумаги, лег в капсулу, где мне надели на голову шлем с кучей проводов, а потом… потом я провалился в прошлое.

В первый раз, конечно, струхнул. Так со всеми бывает. Неделю потом ходил поникший. Пришлось рассказать Кристе, но она призналась, что тоже видела ту рекламу и опробовала переброс на себе. Ее до сих пор трясло при одной мысли, что такое придется повторить, а я скоро отошел. И вот тогда попробовал еще раз. Не мог не попробовать, какая-то заноза в мозгу заставила меня это сделать. В этот раз все было иначе – так, словно прыгаешь со скалы без страховки и парашюта, но точно знаешь, что приземлишься на ноги и останешься цел.

Меня затянуло. Мне хотелось увидеть родную улочку. Посидеть в любимом прокуренном баре, послушать разговоры завсегдатаев, надеясь мельком посмотреть на себя. Каждый раз, когда я думал об этом, меня охватывал ужас, и система безопасности выбрасывала мое сознание назад в настоящее.

И я был не одинок. Люди семьями копили на совместный отдых в прошлом. Больше никто не хотел лететь в Турцию или Европу, разрушенную войной. Никого не тянуло в поход на Уральские горы, на Камчатку или в Китай. Песчаные пляжи и экзотические коктейли Бали тоже остались не у дел. Раз в год те, кто мог себе это позволить, брали отпуск и отправлялись на десятки лет назад. И далеко не для всех это закончилось хорошо. Кто-то, такие как я, слетали с катушек.

К концу года я спустил все наши деньги. Кристина еще пыталась удержать на плаву мой бизнес, но у нее не вышло. В офисе я появлялся только для того, чтобы придумать новую безумную идею, над которой без остановки размышлял, и которая должна была принести еще больше денег. Но ни одна из них не сработала. Бизнес пришлось закрыть.

Я чувствовал себя никчемным. До новой инъекции оставалось совсем ничего, а денег на нее не было ни для меня, ни для Кристины.

Она не должна страдать. Она не виновата.

Мне стало невыносимо настоящее. Я захотел сбежать, спрятаться в прошлом. Фантазировал, как можно навсегда там остаться, а потом презирал себя за это.

Но однажды картинка сложилась.

Кристина тогда улетела пожить к Ане – дочка обосновалась в орбитальной колонии. Это означало, что между нами все кончено. Почти шестьдесят лет брака спущены мною в унитаз. Я жалел и ненавидел себя, пытался вспомнить, как у нас все начиналось, возродить в памяти образ молодой Кристины, нашу первую встречу, наш поцелуй, но не мог. У меня не осталось ничего, даже воспоминаний, а скоро будет и того меньше – я умру в пустой квартире, превращусь в никому не нужный кусок гниющего мяса.

Разве этого я всегда хотел? Ради этого трудился столько лет?

Нет. И я уже знал, что надо делать.

Продолжение следует...