Авторские истории

А хозяин дома будет праведно возмущаться, ведь он то помнит, что складывал носки в одно место, а не разбрасывал их по квартире. Они ведь не знают, что у меня не так уж много развлечений. Да, бывает иногда получится посмотреть мультики, которые некоторые жители подъезда включают своим детям. Но последнее время им включают эти мультики на плоской дощечке, которую упорно называют планшетом, а в ней показывают обычно неинтересные, для меня мультфильмы.

Я довольно хмыкнул, достал носок из кармана, ещё раз разглядел свой трофей, и уже было собрался задремать, когда меня окликнули:

— Моа! Опять носки тягаешь? Ну, молодёжь пошла, никакой фантазии…

Я вздрогнул и быстро повернулся на голос. Прямо напротив, из вентиляционной решётки торчала знакомая седая борода, огромные косматые брови и хитрые, чуть насмешливые глаза. Это был Федя, домовой из соседнего дома. И ему было лет шестьсот, а может и все восемьсот. Точный возраст Федя никогда не называл, лишь хитро усмехался и ворчал: «Родился я при Иване Третьем. А может, при Втором. Старый уже, память не та».

Я невольно заёрзал. Федя был для меня практически наставником. Сам он любил пакостить ничуть не меньше моего, просто подходил к этому более тщательно и хитро. Его розыгрыши отличались элегантностью, тонкостью исполнения. Если я мог просто стащить пульт от телевизора и заставить хозяев поссориться, то Федя делал так, что люди начинали сомневаться в своём здравом уме. Уж слишком он аккуратный и хитрый был. Профессионал, одним словом!

— Здрасьте, дядь Федь, — неохотно протянул я, пытаясь незаметно спрятать носок обратно в карман.

— Не прячь, видел я уже. Зачем тебе опять этот носок, Моа? Вот раньше были времена: сапоги крали, ложки серебряные. Даже украшения иногда, ежели хозяева вредные попадались. А теперь? Носки да конфеты под ковром. Мелко плаваешь, малыш.

Я фыркнул и проворчал, скрывая досаду:

— Не умею я как ты. Было б как раньше, так вообще б не занимался ерундой этой. Раньше и молоко в блюдечках ставили, и кашу сладкую. А теперь? Если что найдёшь случайно – уже праздник. Что заслужили, то и получают!

Федя погладил бороду, и глаза его хитро блеснули:

— Оно конечно. Совсем забыли люди про нас. Но, знаешь ли, Моа, уметь надо напоминать. Вот взять, к примеру, мой последний шедевр…

Я оживился. Федины истории я всегда любил слушать. Уж больно он их интересно рассказывал:

— Что ты опять натворил?

Федя важно покашлял и начал рассказывать:

— А вот значит, решил я напомнить людям о старых традициях. В квартире номер сорок два живут молодые — оба занятые, всё бегают туда-сюда. Я возьми, да и переставь ночью всю мебель на пять сантиметров влево.

Я разочарованно вздохнул:

— Ну и что? Не заметили же!

— Не заметили? — усмехнулся Федя, закатив глаза. — Да муж хозяйский трижды за вечер на подлокотник дивана усаживался! Вроде ничего не поменялось, а всё неудобно. А жена в спальне об угол шкаф три раза ударилась, прежде чем решила, что пора к глазному врачу записываться! Вот это уровень, малыш. Вроде мелочь, а сколько сомнений в собственной адекватности порождает!

Я с уважением кивнул:

— Эх, мастер вы, дядь Федь…

— Ничего, Моа, у тебя ещё всё впереди. Только не ленись, будь креативнее. Вот носок утащил? Так ты его не просто спрячь. Сделай так, чтобы носок в неожиданный момент вернулся. В кармане пиджака хозяйского, который он достанет только через неделю. Или, лучше, в кастрюле с борщом.

Я захихикал от одной только мысли о таком розыгрыше:

— А разве так можно?

— Ещё как можно! Главное – аккуратно и со вкусом. А то сейчас люди стали какие-то странные. Будь очень аккуратен! А то поймают тебя и в банку посадят.

Я передёрнулся. Домовёнок в банке — звучит как страшная сказка для домовых:

— Ладно, пошёл я. У меня сегодня в квартире номер пятнадцать великое дело — пельмени буду перепрятывать. В морозилке.

— Так вы их едите, небось?

— Ну а кто ж от пельменей откажется? – хитро улыбнулся Федя и исчез в темноте шахты.

Федя исчез, оставив меня задумчиво крутить носок в руках. Старый домовой, конечно, прав: времена уже не те. Люди стали скучными, невнимательными. Не замечают они нас, не верят в существование мелкой домашней нечисти. А ведь зря. Домовой, обиженный равнодушием людей, — существо не злое, но крайне изобретательное.

В животе тихо забурчало, напоминая, что утром я съел только полконфеты и немного печенья, случайно забытого на столе. Я быстро спрятал носок в карман и решил отправиться на кухню в пятую квартиру — авось хозяйка чего-то вкусного не доглядела.

Скользнув по вентиляционной шахте, я спрыгнул прямо за холодильником. Обойдя его, я слегка приоткрыл дверцу и заглянул внутрь.

На полке сиротливо лежал кусок сыра, рядом приютились две котлетки, оставшиеся от ужина, и баночка с чем-то зелёным и подозрительным. Я аккуратно взял котлету, как вдруг рядом прозвучал громкий, крайне возмущённый голос:

— Мяяяяяяу!

От неожиданности я чуть не свалился. На столе сидела кошка и, прищурившись, смотрела на меня так, словно поймала преступника с поличным.

— Тихо ты, — зашипел я, — разбудишь ведь всех!

Кошка презрительно махнула хвостом, словно говоря: «Не мои проблемы».

— Слушай, — зашептал я примирительно, — давай договоримся? Ты никому не скажешь, что видела меня, а я тебе дам половину котлеты.

Кошка замерла и задумалась, склонив голову набок. Внезапно зашипела и молнией кинулась на меня. От неожиданности я отскочил назад и врезался спиной в дверцу холодильника. По полу звонко покатились крышки от банок, с грохотом упала кастрюля. Вот и договорился! А кошка, между тем, продолжала наступать. Её глаза яростно блестели, шерсть встала дыбом, и выглядела она так, будто собиралась меня сожрать, даже не жуя.

— Стой! Ты чего! — попытался я возмутиться и одновременно успокоить её, выставив перед собой котлету как щит.

Кошка снова угрожающе зашипела. В этот момент в коридоре раздались шаги хозяйки квартиры. Я испугался и, забыв про кошку, бросился под кухонный шкаф. Котлета, увы, осталась лежать на полу, сиротливо ожидая своей участи.

— Что тут происходит? — хрипло проговорила пожилая женщина, заходя на кухню. — Муся! Это что такое?

Я тихо прислушивался, сжавшись под шкафом и надеясь, что меня не обнаружат. Хозяйка тяжело вздохнула и пробормотала:

— Совсем кошка озверела. Котлеты ворует! Вот ведь зверюга.

Муся возмущённо мяукнула и бросилась прочь от гневной старушки. Шаги удалились в сторону спальни, дверь закрылась, и я облегчённо выдохнул. Выбравшись из своего укрытия, я оглядел кухню и хотел было вернуться за валявшейся на полу котлетой, но вновь послышались шаги: кажется, хозяйка возвращается, чтобы прибраться.

— Вот и поужинал, — расстроенно пробормотал я и быстро побежал обратно к вентиляции.

Вернувшись в вентиляцию, я снова почувствовал предательский голод. Кошка Муся своим нападением лишила меня не только ужина, но и уверенности в собственной ловкости. Надо же — чуть не попался! А ещё Федя говорил: «Профессионализм приходит с опытом». Ну, не знаю. Видимо, опыта у меня пока маловато, всего-то девяносто лет…

От голода мысли мои становились всё более отчаянными. Порывшись в карманах, я обнаружил лишь тот несчастный носок и немного крошек от печенья. Этим не наешься. Надо было срочно что-то придумать.

И тут я вспомнил, что недавно на лестничной площадке поселился новый жилец. Возможно, на кухне у него много всего вкусного. Недолго думая, я отправился в соседнюю квартиру. Остановился у вентиляционной решётки, прислушался. Тихо. Значит, хозяин либо спит, либо на работе.

Выскользнув на кухню, я быстро осмотрелся. Ну, типичная холостяцкая берлога: кружка с засохшим кофе, тарелка с объедками, на полу одинокая тапка. Я без труда добрался до холодильника и, слегка приоткрыв дверцу, заглянул внутрь. Пусто… Ну как так-то.

Из коридора донёсся звук поворачиваемого ключа в замочной скважине. Сердце ёкнуло. Я быстро спрятался за холодильник.

— Твою мать, что за день то такой… Форму порвал, голубь нагадил, ещё и нечисть эта… — ворчал хозяин квартиры, входя в прихожую.

Послышались шаги, я аккуратно выглянул из-за холодильника. В кухню зашёл молодой парень, весь взъерошенный, в разодранной грязной форме и расцарапанный. Он быстро закинул продукты из пакета в холодильник и ушёл в спальню.

Немного подождав, когда парень уснёт, я вернулся к холодильнику. Слегка приоткрыв дверцу, заглянул внутрь. И тут глаза мои заблестели от счастья: на верхней полке лежала красивая, ароматная палка колбасы. Настоящая удача! Я уже представил, как буду её уплетать у себя в вентиляции, запивая чаем, который тоже, кстати, позаимствовал в какой-то из квартир. С колбасой подмышкой я аккуратно захлопнул холодильник и вернулся в вентиляцию. Ну всё, теперь можно устроить пир.

Плотно поев, я сладко уснул. Всю ночь мне снилось как я гоняю кошку по квартире, затем она пыталась откупиться от меня котлетами. Сошлись на том, что каждый день она должна мне приносить котлету и молоко, чтобы я её не беспокоил. Разбудило меня растерянное бормотание:

— Странно… Точно помню, что вчера покупал колбасу. Может, в сумке забыл? На подоконнике?

Я довольно захихикал, откусывая кусочек добытой вчера колбасы. Нет, парень, не забыл ты ничего. Просто ты теперь живёшь в доме, где за колбасу и носки отвечает домовёнок Моа!

Извиняюсь, надолго пропал, но я исправлюсь. Честно-честно.

Как всегда, прошу сильно кидаться тапками и писать конструктивную критику.

Ярко-зелёные глаза под крыльцом резко дёрнулись.

Зверёк выскочил, стремительно пронёсся вдоль дома, а потом резко сменил направление и с огромной скоростью рванул прямо в её сторону.

Мира едва успела отойти, но почувствовала рывок за рюкзак. Да так отчётливо, что сомнений не осталось — это не случайность.

— Безумие! Меня пытается ограбить какой-то зверь?!

Мозг ещё пытался понять, что происходит, а тело уже действовало: рюкзак переехал со спины на грудь, руки сжали его, готовые отстаивать имущество.

Следующая атака не заставила себя ждать.

Маленькая, пушистая бестия снова мелькнула среди кустов, но теперь в этих движениях ясно виделась логика. Казалось, он обходит девушку, как загоняющий добычу хищник.

Он юркнул среди деревьев, на мгновение растворился в тени домов. Два зелёных фонаря, неотрывно глядя на Миру перебежали дорогу, скрылись за кустами, а затем снова рванули в её сторону.

— Что?! Что это за бешеное существо?! Росомаха? Кот?!

Но существу было безразлично, кем его видит человек. У человека была Вещь. И эта Вещь была нужна зверю. «Что это» и «зачем» — всё можно будет выяснить потом. А пока — ещё одна атака.

Мира сжала рюкзак ещё крепче, сердце колотилось где-то в горле, а в голове носилась только одна мысль:

«Что вообще происходит?!»

Лёгкой пушистой молнией зверёк метался с одной стороны аллеи на другую, перескакивая через дорогу, ныряя под крыльцо и снова устремляясь к своей цели. Каждый раз его траектория проходила через девушку, судорожно вцепившуюся в свой рюкзак и ловко, хоть и случайно, уходящую от каждой атаки мелкого хищника.

Маленькие, слишком подвижные передние лапки мелькали в воздухе, вытягиваясь в её сторону, будто хватаясь за что-то невидимое. Они выглядели неправдоподобно тонкими и точными, созданными не просто для того, чтобы ходить или карабкаться, а чтобы что-то собирать… или отбирать.

Жертва едва успевала уворачиваться, даже не осознавая, как это получается. Тело двигалось само, реагируя быстрее, чем сознание отдавало команды.

Беспорядочные прыжки зверя больше не казались хаотичными. Они были продуманы, рассчитаны, точны. И это пугало.

— Ладно, допустим, ты вообще новый вид. Но какого чёрта тебе нужен мой рюкзак?!

Шок и паника били волнами, но разум упрямо пытался понять, что здесь происходит.

Рывок!

Зверёк проскользнул совсем близко, так близко, что её пальцы на долю секунды коснулись шерсти.

Время стало вязким, позволив разглядеть создание.

Чуть больше среднего кота. Серый мех с переливами — не просто оттенками, а почти сиянием. Гибкий силуэт, как перетекающая тень, и глаза. Большие, зелёные, сосредоточенные. В них не было обычного животного инстинкта — только целеустремлённость.

И что-то ещё, что заставило кожу снова покрыться мурашками. Разум. Разум и осознанность. Слишком много для такого маленького существа.

— Откуда столько... — Выдохнула она, но фраза не успела закончиться.

Мозг автоматически сравнил его с енотом — единственный образ, который в панике сумел подобрать. И то, что еноты в этих широтах не водятся, ничуть не смущало. Паника не любит точности.

Между ними было странное затишье, где разум продолжал лихорадочно цепляться за знакомые образы.

«Енот… Енот — воришка, хитрец, но милый. А этот…»

Мысли оборвал новый рывок зверя. Тело сработало быстрее сознания. Верх взяли рефлексы, которые даже падающий кактус попытаются поймать. Пальцы сомкнулись на пушистой шее мягко, но крепко, не давая вырваться. Зверёк зашипел, его тельце яростно болталось в попытках вывернуться, а задние лапки нещадно царапали руку.

— Теперь. Ты. Мой. — Голос девушки раздался сухо, приглушённо, будто не принадлежа ей.

«Что?! Откуда взялись эти слова?!» — Тут же раздалось в голове возмущение. — «Будто можно приручить дикого зверя нелепой фразой «Ты мой». Да и вообще — зачем?! Енотов мне ещё не хватало!»

Слова и мысли разнились. Откуда-то она знала, что нужно сказать и какой эффект это должно произвести. А вот разум был другого мнения и теперь чувствовал себя полным дураком, раздающим команды неоднозначного содержания диким животным. Кажется, енотам.

Но зверь… застыл.

Ещё секунду назад он извивался и дёргался, а теперь замер, одарив взглядом, в котором читались презрение, смирение и равнодушие.

— Я. Не. Твой. — Отчётливо сказал он, удобно устраиваясь в ладони, словно не шипел и не царапался только что в попытке вырваться. — Я просто пока побуду с тобой.

Тепло меха, лёгкое дыхание существа… Всё это внезапно стало слишком реальным.

Пальцы ослабли. Зверь, воспользовавшись моментом, выскользнул, меняя форму. Воздух вокруг тронуло марево, шерсть заклубилась, растворяясь лёгкой дымкой. Мгновение спустя перед девушкой стояло нечто большое. Это был внушительных размеров волк, чей силуэт был вылит из теней и вечернего тумана.

— Ты всё равно скоро сменишь своё состояние, — голос звучал спокойно, даже с ленцой, — а я не собираюсь таскаться за тобой вечно. Но похоже, здесь намечается неслабая заварушка и тебе понадобится защита. Поэтому, так и быть, похожу за тобой пока.

Мир вокруг качнулся, будто из-под ног выбили опору. Холод словно обжёг, во рту пересохло, а внутри что-то сжалось. Реальность исказилась, запуская цепочку новых ощущений и пониманий. Она знала, что теперь может распоряжаться свободой существа. Точно так же, как он мог бы распоряжаться её вещами, если бы оказался быстрее.

В воздухе пахло влажной землёй и чем-то едва уловимо металлическим — возможно, собственным адреналином, заливающим всё тело. В то же время дымчатый мех волка источал тёплый, чуть горьковатый запах, как у пепла или старого дерева.

Всё происходящее плохо вписывалось в рамки привычного мира.

— Кажется, меня сбила машина, и это предсмертные галлюцинации. — Мира отшатнулась от волка, наткнувшись спиной на мокрые соцветия кустов, которыми ещё недавно восхищалась по пути домой.

Холод пробежался по позвоночнику — реальный, ощутимый.

— В этом нет ничего общего с предсмертным состоянием, — волк хищно улыбнулся и белые клыки блеснули в тусклом свете. — Если желаешь, могу помочь прочувствовать разницу.

— Так! Давай без резких движений! — Голос вышел сдавленным и Мира только сейчас поняла, что говорит вслух. — Я с ним ещё и разговариваю…

Паника внутри постепенно стихала, сменяясь поиском логичных объяснений. Может, сон? Может, остаточные галлюцинации после удара головой? Если так, то когда она успела? Но ведь это и есть фишка качественных ударов головой — ты их попросту не помнишь.

— Га-ллю-ци-на-ции… — Как за спасательный круг, девушка ухватилась за это слово. — Это ведь лечится?

— Ты у меня спрашиваешь? — Волк вальяжно развалился под деревом, его тёмная шерсть растворялась в тени, только глаза светились в полумраке. — Я, конечно, не эксперт в вашем телостроении, но зачем тогда ты инициировала контракт, если…

— Я?! Я ничего не делала!

— Ага, — ухмыльнулся зверь, лениво положив лапу на лапу, — а как же вот это: «Ты мой»? — Сказал он с наигранной серьёзностью, будто передразнивая. — На мой взгляд, слишком пафосно… хотя, какими только словами люди не пользовались в попытках подчинить кого-то.

— Так, значит, ты…

— Разбежалась.

— Но ты же сказал, что…

— Что люди чего только не болтают перед смертью.

Холод пробрался под кожу, но смех волка прервал нарастающий страх, разорвав напряжение, словно натянутую струну.

— А что же тогда значили твои слова о том, что ты пока побудешь со мной?

— Меня так умилила твоя попытка подчинения, что стало интересно понаблюдать за тобой.

— Попытка подчинения?!

— Ну да, будь у тебя больше силы, может, и получилось бы. Но ты даже своей жизнью не управляешь, куда уж тебе в подчинение сущностей…

Он сказал это не с насмешкой, не с презрением, а просто как факт.

— Ага, решил сделать больно по-другому, да?

Слова ударили. Они впились под рёбра, потянули вниз, разорвали привычный ритм дыхания.

То чувство беспомощности, которое встречает девушку каждое утро, вновь напомнило о себе. Жизнь, где всё давно решено за неё. Где она идёт по чужой дороге, будто пассажир в чьей-то игре, без права выбора.

Сразу стало наплевать, галлюцинация это или реальное существо. Грозит ей смерть или больничная койка.

— Но ты прав, — Мира тяжело выдохнула и села под то же дерево, уткнувшись затылком в шершавую кору. На секунду захотелось закрыть глаза и просто раствориться в покое, но это было бы слишком легкомысленно. Она поставила злополучный рюкзак рядом и откинула лямки. — Хочешь — ешь, мне как-то уже всё равно.

— А ты забавная. Интересно будет. — Волк устроился удобнее, слегка исказившись в неестественной позе, и смотрел с тем видом, с каким люди рассматривают огонь в камине — с пристальным погружением. — Тебя съем последней.

Его взгляд проникал глубже, чем должны были позволять слова и жесты. Он заглядывал в самую суть, выискивая что-то, что даже она ещё не осознала.

— И когда же? — Девушка грустно усмехнулась и вытянула ноги на мокрой траве. Рядом с дымящимся монстром сырые джинсы были наименьшей проблемой.

— Ты знаешь, почему так легко отдала мне свою жизнь на съедение?

Мира посмотрела куда-то в сторону дома и аллея показалась ей зловещей. Мягкий жёлтый свет фонарей уводил дорогу в полную, непроглядную мглу, которая заканчивалась изъеденной жизнью подъездной дверью. Грусть, накрывшая пару мгновений назад достигла своего пика, оборвалась и внутри разлилось обволакивающее чувство опустошения.

— Потому что она не моя. — Девушка хотела было ответить вопросом на вопрос, но фраза прозвучала скорее, как утверждение.

«Это и есть принятие?» — Пронеслось в пустоте, наполнивший внутренний мир девушки.

Волк довольно прищурился.

— Догадливая…

Тишина сгустилась между ними, нарушаемая только далёкими ночными звуками — проезжающие вдалеке машины, ветер, шуршащий в ветвях, приглушённые голоса из окон милого, разноцветного дома.

— Кстати, — Мира приподняла бровь, — зачем тебе нужен был мой рюкзак?

— Он показался мне… «вкусным».

— Не то, чтобы у нас он считался съедобным, но от тебя я уже всего могу ожидать. Или всё же от себя?

Зверь предпочёл не отвечать на сомнения девушки в своём здравомыслии, так как эта игра наскучила ему ещё в первой половине беседы и ограничился продолжительным взглядом, от которого Мира тут же отвела глаза.

— «Вкусным», — передразнила девушка волка. — А нападал так, будто там настоящее сокровище лежало.

— Разве это не так?

В его взгляде промелькнуло любопытство, но Мира, не оборачиваясь, лишь фыркнула. Она прекрасно понимала, о чём он говорит.

— Что для одних безделушка, для других может быть весьма ценным. — Закончил зверь свою мысль.

Она опустила взгляд на рюкзак. Ну да, он, возможно, был самым бесполезным на свете, по мнению кого-то другого. Но только не для неё.

— И не обидно было ставить на кон свободу ради какого-то рюкзака?

— Моя жизнь и свобода всегда принадлежат только мне. — Волк зевнул, как будто разговор начинал ему надоедать, но голос его оставался холодным и ровным. — На кону стояла и твоя жизнь. Защищая свою вещь, я мог бы тебя убить.

Сказано это было так буднично и легко, что мурашки прошлись по телу, но толком не разобравшись в причинах паники быстро разошлись по местам. Девушка посмотрела на свою руку, которой схватила маленького юркого зверька. Царапины на ней были не очень глубокими, но неприятно саднили кожу. В словах зверя, как и в этих царапинах, не было угрозы, только сухая констатация факта.

— А что за контракт?

— Скажем так, ты сделала мне предложение. Я его принял. Теперь между нами есть… м-м, связь.

Он лениво потянулся, а потом изучающе посмотрел на рюкзак.

— Ты достаточно сильна, но будто не принадлежишь этому миру. — Сказал он как бы между прочим. — Или, наоборот, слишком сильно ему принадлежишь. Непонятный, в общем, вывертыш. Вот мне и стало интересно.

— О-о-о, так я какая-то особенная?

— Не сказал бы. Вас тут таких много, но ты обратила внимание на саму мою суть, а не ту форму, которую я принял. Знала бы ты, сколько разного кошачьего корма я тут уже повидал.

Он чуть наклонился к рюкзаку, принюхался.

— Зачем тебе это всё? И что за заварушка, о который ты говорил?

— Что, личный интерес уже не считается причиной? — Волк с любопытством поднял глаза на Миру, та в свою очередь пожала плечами. — В вашем мире появляются прорехи. Много. И через них сюда попадают разные существа, которых тут быть не должно. Мне показалось, что это начало чего-то глобального, вот я и пришёл посмотреть.

— А попутно всё же решил разорить мой рюкзак, да? — Усмехнулась девушка, наблюдая, как волк с абсолютно невинным видом цепляет застёжку лапой. — Знаешь, а ведь только сегодня утром я мечтала, чтобы что-нибудь необычное ворвалось в мою… — Девушка осеклась, поняв, что зверь уже не слушает. Он полностью погрузился в свои попытки открыть сумку. —Да открой ты его уже наконец!

Существо, получив одобрение своих действий, уменьшилось в размерах до того самого «енота» и изменило передние лапки. Теперь они были больше похожи на человеческие руки, чем на лапы животного, что добавляло необъяснимой жути к его облику. Когда рюкзак был варварски раскрыт, он нырнул туда, оставив снаружи только хвост и задние лапы.

— Девствительно, ничго примфечательного. — констатировал зверь, как-то подозрительно проглатывая слова.

— Ты там мой обед хомячишь?

— Нет. — Зверь вылез из сумки с остатками бутерброда в передних лапках. — Я его ем.

Мимоходом он кинул Мире спиртовые салфетки, которые таскались в рюкзаке уже пару месяцев чисто на всякий случай.

— Держи, не сказал бы, что царапины от дикого зверя совсем не несут угрозы.

Девушка с большим удивлением посмотрела на зверька.

«Как он…»

Ночь постепенно вступала в свои права, холод начинал просачиваться сквозь землю, наполнять пространство вокруг, цепляясь за траву и оседая на листьях. Окна домов закрывались, коты прятались по тёплым местам, а немногочисленные прохожие зябко потирали руки и сильнее кутались в куртки, торопясь по домам.

Холод касался всего, но не этой парочки. Тепло разговора будто обволакивало их, создавая вокруг небольшой уютный кокон, непроницаемый для всех бед мира. Они сидели под раскидистым деревом, прислонившись к шершавому стволу. Неспешно болтали обо всём и ни о чём.

Звуки ночного парка растворялись в их голосах. Вдалеке послышалось тихое хлопанье крыльев, проехала одинокая машина.

Поначалу казалось, что они просто делятся историями, но с каждой фразой что-то смещалось внутри собеседников. Будто разговор переставал быть словами и превращался в тонкую, почти невидимую нить, связывающую их. В какой-то момент Мире показалось, что они сидят уже не в этом парке, а где-то рядом. Не в привычном смысле «рядом», а в масштабе множества миров, которые кружились вокруг, как лёгкий ветер, шуршащий осенней листвой.

Между ними зарождалась связь. Странная, еле ощутимая, сложно описуемая, но вполне реальная. Благодаря этой связи они начинали всё лучше понимать друг друга.

Девушка рассказывала о мире людей, как у них всё устроено. Рассказала, что не стоит кидаться на любую понравившуюся вещь с целью завладеть ей, так как существуют правила и их нужно соблюдать. Зверь в ответ на это говорил о законах силы и что он имеет право на всё что сможет забрать.

— Не, ну смотри, если я вселюсь в человека, то стану ещё сильнее! Буду самым большим и сильным охотником в вашем мире!

Мира удивилась тому, что она будто кожей ощутила эмоции хищника, который выслеживает своих жертв. Почему-то перед глазами встала ночная улица, звероподобный человек, рысцой пробегающий от укрытия к укрытию и запах добычи.

— Да, но ненадолго. — Поспешила она разочаровать замечтавшегося зверя. — Люди хоть и дураки рассеянные, но чего у них не отнять, так это способность сплотиться перед лицом врага. Они достаточно быстро выловят тебя или убьют.

— Да нет… — Зверь ненадолго задумался. — Чего у вас не отнять, так это страха.

Мира очень удивилась этим словам и думала было возразить, но, когда существо шумно втянуло в себя воздух принюхиваясь, её сердце пропустило удар. Горло сдавило, словно воздух вокруг иссяк, оставив вместо себя холодный вакуум. Страх не просто затопил тело, он будто стал осязаемым — липким, тягучим, настойчивым.

— Да… именно его. — Продолжил волк. — Я не так давно тут, но что успел заметить, так это то, что вы действительно очень сильно защищаете свой мир и понятие нормы в нём, какой бы извращённой эта норма ни казалась со стороны. Вы так крепко держите реальность, что многие миры могут вам только позавидовать. И именно ваш страх позволяет вам делать это настолько эффективно, что даже мне пришлось бы тяжко, реши я выступить против вас.

— Что есть, то есть… — Видение, возникшее перед глазами, произвело достаточно сильное впечатление. Девушка поняла, что не так уж и ошибалась в своих суждениях, но она не верно видела причину, пока не ощутила этот самый страх и желание стать частью чего-то большего, способного защитить и дать отпор пугающей неизвестности. — Как-бы то ни было, даже если ты успеешь сожрать несколько десятков людей, рано или поздно твой путь закончится в клетке или в спиртовых банках учёных…

— Жуткие вы создания… — Зверь посмотрел на девушку с долей уважения, за то, что так быстро взяла себя в руки. — Только не заблудитесь.

— В каком смысле?

— Страх неизвестного заставляет стремиться к пониманию. Вот только если одни выбирают понять окружающее, то другие выбирают иной путь — сделать всё понятным. По сути, цель хоть и одна, но результат различается кардинально.

Так они просидели всю ночь. Как два старых друга, которые не виделись много лет, а теперь не могли наговориться. Их разговор то затихал, то снова вспыхивал, переплетаясь с шорохами ночного парка. Редкие листья с лёгким шелестом осыпались с деревьев под мягкий, рассеянный свет фонарей.

Они наслаждались тем, что могут быть рядом. Рядом не просто физически — рядом в масштабе тысяч миров, вопреки всем законам мироздания, говорящим, что это невозможно.

Ближе к утру их силы иссякли. За одну ночь они успели сказать друг другу больше, чем многим удаётся за годы. Истории, воспоминания, мысли — всё слилось в странный, но естественный поток, будто их сознания уже не принадлежали только им.

Волк с тихим выдохом улёгся, уткнувшись головой в колени Миры. Он двигался лениво, словно это давалось ему с трудом. В воздухе пахло увядшей листвой и холодом.

Мелкий дождь раздражал. Капли барабанили по морде, стекая к носу и скапливаясь на пушистой, клубящейся дымом, шерсти. В тех измерениях, где он обитал, дождь никогда не был проблемой, но сейчас он был здесь. Слишком настоящий, слишком плотный, слишком живой. Сил на поддержание реальной формы уходило очень много, и сон брал своё.

Мира почувствовала, как его уши дёрнулись от очередной капли, как напряглись мышцы, словно он пытался подавить раздражение. Она, не задумываясь, склонилась ниже, прикрывая его собой. Дождь теперь стекал по её плечам, но волк перестал морщиться, лишь слегка вздохнул и погрузился в глубокий сон.

Тепло, зарождавшееся между ними, не давало холоду пробраться внутрь. В этой сырой октябрьской тишине, в этом странном, зыбком мгновении между мирами, они оба знали: пока это тепло проникает в их тела, никакая болезнь, никакая тьма не сможет их коснуться.

По крайней мере этой ночью.

***

Ну что же, спустя 100к знаков начинается движение, а сама история ещё в самом своём начале.

Так как я публикую рассказ исключительно своими силами и непосредственно в процессе написания, то старые главы тоже постепенно вычитываются и там исправляются ошибки, которые небыли найдены при первых ста прочтениях в связи с замыливанием глаз.

По этому, вы можете прочитать всю историю тут, но так как старые посты невозможно отредактировать, вы можете встретить некоторые ошибки и неточности. Или можете сделать это на Автор.Тудей: https://author.today/work/427094

Там все главы поправляются по мере нахождения ошибок и опечаток.

Но в любом случае, если вы дочитали аж досюда, хочу выразить огромную благодарность за внимание к творению рук моих. И если вы оставите отзыв или впечатление, осчастливите безмерно одного недописателя в лице вашей непокорной)))

Змей:

– Ты уж прости меня: талант искушения пестовать нужно практикой, а это мой первый опыт. А если я тебе скажу, что запретный плод – сладок?

Ева:

– Сам же только что сказал, что фигня!

Змей:

– Не фигня, а фига.

Ева:

– Сперва докажи, что запретный плод – сладок.

Змей:

– А ты глянь в лужу с водицей ключевой, я тебе в ней флэшбэк покажу, он и будет тебе пруфом.

Ева:

– А что такое флэшбэк?

Змей:

– То, что случилось на прошлой неделе, и я тому был свидетель.

Ева заглянула в лужу, и увидела следующее:

"Адам проснулся, положил руку на груду костей, оставшуюся после вчерашнего ужина, выудил из нее рандомное ребро, и стал ковыряться им в зубах. Мимо проходил Создатель, отобрал у Адама ребро.

Адам (обиженно):

– Мое!

Спаситель(вертя в руке ребро):

– И правда твое. Сотворю ка я тебе подружку, плоть от плоти твоей.

Адам:

– Да делай что хошь, только ребро верни!

Вернул Создатель ребро Адаму вечером в виде Евы.

Адам(разглядывая женщину):

– Как я ею в зубах ковыряться буду?

Создатель(поднимая брови):

– Больше никаких желаний не возникает глядя на нее?

Адам:

– Неа.

Создатель(с облегчением):

– Блаженны неведающие. Да будет так.

Влюбился Создатель в Еву, ибо плоды познания добра и зла ел регулярно, а чтобы Адам Его свадьбу не расстроил, запретил ему жрать последнюю фигу на гранатовом дереве. Еве тоже запретил, тогда то и появилась традиция готовить невесту к замужеству невинной."

Осерчала Ева, флэшбэк с подставой узрев, мол:"Как так-то? Замуж, и ее не спросив?"

Ева:

– А что такое "замуж"?

Змей:

– Съешь фигу, узнаешь.

Ева съела половинку, и прозрев, отнесла другую половинку Адаму, чтобы в курс ввести о готовящейся подставе.

Прозрел и Адам, плод запретный вкусив, и решили они с Евой расстроить планы Создателя на свадьбу, опередив Его.

Когда готовый к бракосочетанию, в только что созданном фраке, Создатель явился в Эдем, то было уже поздно. Осерчал тогда Создатель, и выгнал Адама и Еву из Эдема, наказав:"Плодитесь и размножайтесь!"

Так как благословение сие было произнесено от обиды и ревности, то в памяти человеческой оно запечатлилось скорее, как проклятие первородного греха.

Всё возвращалось на круги своя, он - ел и пил, я - ел, пил и пускал клубы дыма вокруг себя. Можно говорить что угодно, но курение в барах и ресторанах придавало заведениям какой-то особой романтики, какого-то шарма что-ли. Этот сизый туман под потолком был неотъемлемой составляющий питейных и едальных заведений. Не сказать, что сильно, но я сейчас по этому скучаю. В Европе этого нет уже лет 15 наверное.

А вечер же был. Запивали мы еду не соком, а от этого курить хочется чаще с каждым глотком. Я уверен, что это был просто какой-то внутренний спонтанный порыв, без ожидания результатов. Просто ляпнул, что называется. Когда я в очередной раз сидел, зажав между пальцев сигарету и пристально на него смотрел, он, не поднимая головы, таким очень обидным тоном, полушёпотом мне заявляет - вот ты слабак по жизни. Вот в тебе вообще характера нет ни грамма. Ты никогда не бросишь курить и будешь каждый раз на меня смотреть как скулящий щенок. Где гордость у человека? (уже почти неслышно утонули его слова в стакане).

А я уже выпивши был. Не в том состоянии, чтобы на спор дойти пешком до Швеции по морю, но чтобы доказать, что я не слабак - кондиция была вполне. Погоди - говорю - это ты меня сейчас слабаком назвал, да? Это я не смогу бросить курить? Внутри робко теплилась надежда, что он скажет - ой да успокойся ты, сиди кури уже. Ан нет, он тоже уже выпил достаточно. Дим, ну давай на чистоту - начал забивать гвозди в мой гроб он - ты не сможешь бросить курить. Это зависимость, многолетняя. Ну какой смысл с тобой спорить, вообще? Слово "спорить" было произнесено, а это хуже чем дуэльная перчатка. Так - говорю - давай словами бросаться не будем, тем более, что запас у тебя невелик - откровенно уже обиделся я - спорим, что с завтрашнего дня, я не курю. И зачем-то, дурак, добавил - и не пью! Год ни капли алкоголя, ни капли никотина - понесло уже меня от отчаянья. Спорим - неожиданно согласился он, чем испортил мне не только вечер, но и весь следующий год. Он протянул свою широкую ладонь и сжал мою так, что хотелось плакать. Люди мы были уже взрослые, но разбить попросили официанта, чтоб потом никаких этих детских вариантов.

Конечно, на следующий день можно было по-дружески посмеяться, я - виновато, он - с унижающим превосходством, мол, по пьяни чего не наговоришь. Но, вот эта фраза "слабак по жизни" утром с похмелья так била по вискам, что курить пока не моглось, а это какое-никакое начало. Потом было две недели ада. Я раз 10 подходил к нему с желанием расторгнуть соглашение на две минутки, но какие-то неведомые мне внутренние силы орали в тот момент у меня в голове - "бесхребетный дрищ", "раб бумажной палочки" ,"моральное никто". И я не подошёл. Он же, скотина, ни разу даже вида не подал, что искренне удивлён тому, что я не курю. Даже бровью не повёл, а ему было чем.

Через две недели меня отломало и сигаретный дым, начал мне вонять, как и всем некурящим. Я до кучи ещё и не пил, что автоматически превратило меня в развозчика бесформенных телес по ночам из увеселительных мероприятий. Я привык не курить и забыл об этом по большому счёту.

Почти год спустя, меня направили в командировку в Санкт-Петербург. Это отдельная большая и интересная история, но эта поездка имеет отношение к тому самому спору.

Стояли мы на судне в море. Ком. состав - греки, палуба - филиппинцы, береговые - понятное дело, россияне. Все многократные чемпионы мира по уничтожению стратегического запаса алкоголя на нашей планете на одном судне. Я был единственным, кто делал пробежку по утрам, поднимался на верхнюю палубу, делал упражнения и глубоко и громко дышал солоноватым морским воздухом. В основном я общался со старшим помощником, так как именно у него была вся самая важная информация по грузу и по всему, что с этим связано. Он меня хвалил, падла, за силу воли, а сам, ближе к вечеру стоял в рубке со стаканчиком виски карамельного цвета и кубиками льда в широком стакане - эстет хренов. И всё бы ничего, но у старпома этого, под конец моей командировки, случился день рожденья и он пригласил к себе в каюту несколько человек. А греки такие же хлебосольные как и мы и стол там просто ломился от всего. Я пришёл чисто на пожрать, что называется. Капитан пригубил чисто символически - он за всё на судне ответственный, ему просто нельзя. Остальные нормально выпили, но у всех вахта и тоже не разгуляешься. Так мы с этим греком именинником остались вдвоём. Ну, не могу я пить один - говорит он мне - ты так хоть, для приличия поддержи меня, день рожденья всё таки - и посмотрел мне куда-то прямо в душу, как только пьяные люди умеют.

Да, домой я вернулся полностью раскодированным, с лёгкой помятостью на лице и пачкой Мальборо в кармане, но самое главное - я выиграл спор. В день рожденья старпома был ровно год как я был на диете. Я до сих пор не знаю, рад ли я, что снова начал выпивать и курить, но вот это сладкое чувство победы в споре не сравнить ни с чем. Ну, и, как оказалось, какая-никакая сила воли у меня есть. А то бесхребетный, никто, раб палочки. Пойду перекурю, кстати.

2002 год.

На фото тот самый Костас, который ко мне код подобрал.

Потом уже на это смотришь со стороны, лет через десять и думаешь, зачем было страдать?! И это не только любви касается. Мы зачем-то сильно перерабатываем. Нам никто не платит за это. Нам платят за работу. Много или мало - неважно. Но нам надо все нервы себе истрепать, потому что можно же было успеть ещё что-то доделать. Поэтому ты или сильно перенапрягаясь доделываешь это необязательное в ущерб себе, либо что ещё хуже, не доделал и потом ходишь все выходные ногти себе по локоть обкусываешь, от того что "а ведь мог бы". Доделал бы, был бы сейчас сильно уставший и злой. А так только злой от того что не успел устать как следует. И вот эта возня всю жизнь. Абсолютно никчемная.

А вместо этих вот переработок и угрызений недоделанной совести, можно было к маме заехать. Хотя бы просто помолчать. Просто сидеть в кресле тихонько и смотреть как она носится по кухне и пытается приготовить всё что ты любишь, одновременно. Она то тоже человек. Ей тоже надо пошвырять энергии в пустоту. Ну ты ведь не сожрёшь это всё за неделю. Но ты приезжаешь редко, а она тебя любит. А любая любовь всегда перерастает в любовь к еде. Что к маме приехал, не дай бог к бабушке. Даже к бывшей жене. С ней то уже давно никаких дел. Чужие люди, практически. Ну что, сидеть напротив друг друга и вспоминать со скрежетом на зубах о том как расставались что-ли? Нет, конечно. Она же помнит что ты любишь мясной салат. Ну с грибами этот. Ты сам её научил делать салат для того чтобы самому его больше никогда не делать. И стоит же с равнодушным видом, шинкует. Вопросы задаёт дурацкие и когда про подругу новою спрашивает, перчить начинает салат. Ты зачем, вообще, салат делаешь? Для чего ты делаешь себе больно а мне смешно вот этими своими вопросами и кто будет жрать теперь этот салат?! Мухи на подлёте к салатнице в обморок падают и не долетая до земли сгорают от остроты и напряжения в воздухе.

Спорт этот тоже... Конкурс лицемерия на чемпионате мира по тщеславию. Куда ты эту штангу тянешь? Зачем? Ты хочешь мышцы себе накачать что-ли? Нет, конечно. Ну в принципе хотелось быть похожим на Шварца, когда первый раз Терминатора смотрел. А так-то в жизни тебе это зачем? Ты планируешь сняться в продолжении Терминатора что-ли? Так какого ты с этой штангой носишься? Правильно, чтоб другие увидели и подумали "Надо же какой молодец, а". А потом обстоятельства в тесном сотрудничестве с ленью и днём рождения перечёркивают все твои полугодовые потуги в зале, за час. Ты ходил туда утолять своё тщеславие, а получил в итоге насмешки, мол, "штанга оказалась сильнее" и паховую грыжу. Офигительные достижения. И главное сам всё. Своими "трудами". Никто не просил, не заставлял.

Смотришь на это и думаешь, а ведь так живут почти все. В той или оной степени, помимо того что треть жизни мы спим, треть той жизни где мы не спим, мы тратим на какие-то абсолютно бессмысленные вещи. Мы не ценим время, потому что мы не знаем ему цену. Оно закончится рано, или поздно. Правда, когда, никто не знает. И ведь совет себе не дашь. Поздно уже. Ты уже всё давно сделал. Всё чего можно было не делать, ты сделал с запасом. А другим давать советы - это святое. Тем более, что это всегда сулит неприятности. Гарантировано. И не пройдёшь же мимо. У самого проблем на троих хватит. Нет, подойдёшь и посоветуешь. Тот случай, когда наступает редкий момент гармонии и баланса в жизни - грыжа и сломанный нос. Симметрия, практически.

Смотришь, девочка бежит. Смешная такая, с косичками как с пружинками на голове. И придурок какой-то несётся на машине. Музыка орёт, окно отрыто, и они встретились... Им уже всё равно, а там внизу, крики, мигалки, слёзы, страдания... И они тоже на это смотрят и понимают, что всё что там происходит - бессмысленно. Ничего уже не изменишь. Ни они ничего не изменят, ни ты. Ты то уже умер.

Единственное что ты можешь, это смотреть и иногда приходить во сне. Ну не сам, конечно, снишься ты не специально. Сон - эта та же смерть, только временная. Во сне ты не делаешь глупостей, не тратишь силы и нервы впустую. Это единственное состояние в жизни человека, когда ты естественный. Во сне невозможно кого-то обмануть, например. Даже себя, хотя в жизни мы этим сильно грешим. Не получится переработать во сне, или истрепать нервы себе и окружающим. Невозможно совершить непоправимую ошибку. Всё точно так же, только если ты проснёшься, то ты снова окружишь себя бесконечными проблемами, которые ты сам себе создаёшь, либо людьми, которые тебе их обеспечат, если, вдруг, у самого как-то плохо будет получаться.

Обязательно наступит момент, когда сон станет бесконечным. Здесь тихо, спокойно, никого и даже тебя нет. Здесь нет времени, а значит и границ. Как же странно отсюда выглядит то, что мы изо всех сил цепляемся за жизнь, в которой так много всего со знаком минус и так боимся умереть, где ничего того отчего мы всю жизнь страдаем, нет. Ответа на этот вопрос мы не получим никогда, ибо пропадёт всякий смысл жизни. Именно поэтому никто из тех кто ушёл, никогда не возвращаются.

2018 год