CreepyStory

3 место  7500  рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @KatrinAp В надёжных руках. Часть 1

4 место 6500  рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @Koroed69 Адай помещённый в бездну (часть первая из трёх)

5 место 5500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @ZippyMurrr Дождливый сезон

6 место 3500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @Skufasofsky Точка замерзания (Часть 1/4)

7 место, дополнительно, от Моран Джурич, 1000 рублей @HelenaCh Жертва на крови

Арт дизайнер Николай Геллер @nllrgt

https://t.me/gellermasterskya

сделает обложку или арт для истории @ZippyMurrr Дождливый сезон

Так же озвучку текстов на канале Призрачный автобус получают :

@NikkiToxic Заповедник счастья. Часть первая

@levstep Четвертый лишний или последняя исповедь. Часть 1

@Polar.fox Операция "Белая сова". Часть 1

@Aleksandr.T Жальник. Часть 1

@SenchurovaV Особые места 1 часть

@YaLynx Мать - волчица (1/3)

@Scary.stories Дом священника
Очень лесные байки

@Anita.K Белый волк. Часть 1

@Philauthor Рассказ «Матушка»
Рассказ «Осиновый Крест»

@lokans995 Конкурс крипистори. Автор lokans995

@Erase.t Фольклорные зоологи. Первая экспедиция. Часть 1

@botw Зона кошмаров (Часть 1)

@DTK.35 ПЕРЕСМЕШНИК

@user11245104 Архив «Янтарь» (часть первая)

@SugizoEdogava Элеватор (1 часть)
@NiceViole Хозяин

@Oralcle Тихий бор (1/2)

@Nelloy Растерянный ч.1

@Skufasofsky Голодный мыс (Часть 1)
М р а з ь (Часть 1/2)

@VampiRUS Проводник

@YourFearExists Исследователь аномальных мест

Гул бездны

@elkin1988 Вычислительный центр (часть 1)

@mve83 Бренное время. (1/2)

Если кто-то из авторов отредактировал свой текст, хочет чтобы на канале озвучки дали ссылки на ваши ресурсы, указали ваше настоящее имя , а не ник на Пикабу, пожалуйста, по ссылке ниже, добавьте ссылку на свой гугл док с текстом, или файл ворд и напишите - имя автора и куда давать ссылки ( На АТ, ЛИТрес, Пикабу и проч.)

Этот гугл док открыт для всех.
https://docs.google.com/document/d/1Kem25qWHbIXEnQmtudKbSxKZ...

Выбор для меня был не легким, учитывалось все. Подача, яркость, запоминаемость образов, сюжет, креативность, грамотность, умение донести до читателя образы и характеры персонажей, так описать атмосферу, место действия, чтобы каждый там, в этом месте, себя ощутил. Насколько сюжет зацепит. И много других нюансов, так как текст идет для озвучки.

В который раз убеждаюсь, что авторы Крипистори - это практически профессиональные , сложившиеся писатели, лучше чем у нас, контента на конкурсы нет, а опыт в вычитке конкурсных работ на других ресурсах у меня есть. Вы - интересно, грамотно пишущие, создающие сложные миры. Люди, радующие своих читателей годнотой. Люблю вас. Вы- лучшие!

Большое спасибо подписчикам Крипистори, админам Пикабу за поддержку наших авторов и нашего конкурса. Надеюсь, это вас немного развлекло. Кто еще не прочел наших финалистов - добро пожаловать по ссылкам!)

– Лопатку Миколе! – другого варианта невозможно было представить. Борщ украинский только он мог делать настоящий, с пампушками, натёртыми чесноком в сливочном масле. Микола Красько - любимый сосед, живущий напротив, в каменном доме, через дорогу. Семья у него была большой, три мальчика и дочка, так что все две лопатки уйдут в дело. Он был добрым мужиком, когда дети его перебарщивали с играми, Микола не мог поднять на них руку с ремнём. Много раз Тимофей видел из окна своего дома, как жена его называла «тютей», и сама бралась за «воспитание». У них в доме «мужчиной» была она, работала допоздна в риэлтерском агентстве по недвижимости а Микола подрабатывал сторожем на автостоянке, успевая готовить для всей семьи и собирать своих деток в школу. Добрейшее человечище на всём белом свете.

– Так, шейная часть, ням-ням, какая вкуснятина, это хорошо пойдёт на шашлык, – заулыбался Тимофей, обрезая хороший шмат мяса с верха туши, филигранно отделяя от кости позвонка, – это Василичу подарок, пусть наслаждается… Коньячок под шашлычок – вкусно очень!

Над столом мигала в плафоне лампочка, вокруг него крутился глупый мотылёк, пытаясь влететь внутрь и согреться. Под ногами хлюпала вода, перемешанная с кровью и ошмётками мяса. Да, Васильевич был классный мужик, и ничего, что любил закинуть за воротник, но, когда что-то его просил Тимофей, тот без отговорок помогал. А такая безотказность в нынешнее время, редкость. Может как грузчик для магазина, он был так себе, но главное – человечность и доброта! Именно эти качества мужчина больше всего ценил в людях.

– Корейка, ох, – облизнулся Тимофей, аккуратно отделяя спинную часть, вместе с костью. Именно мясо на кости создавал эстетический вид куска, тут важно правильно приправить, выложить на угли и запечь по десять минут с каждой стороны. А ещё, если приложить веточку розмарина для аромата, то получится шедевр. – Это Елене Сергеевне, однозначно, пусть своих порадует!

Он был тайно влюблён в неё. Обаятельная женщина лет сорока, с маленькой родинкой на левой щеке, подчёркивающая внутреннюю красоту. Увы, она была замужем и с двумя детьми, а Тимофей был с моральными принципами – с замужними ни-ни! Ну а ещё она была хоть и небольшой, но начальницей, товароведом магазина. Она всегда ему улыбалась и называла его так мило - «Тимой», как когда-то, очень давно, мама. Внутри сырой комнаты пахло палёной шерстью. Тимофей не любил этот запах. Кто мог подумать, что туша будет такой волосатой, но ничего, для хорошего мясника это не проблема. Газовая горелка в таких делах незаменима, спалит всё на корню.

– Ну а это для Маньки, с жирком! – отрезал очередные части от туши, Тимофей, представляя эти рёбра немного прижаренными на грили, после чего закинутые в кастрюлю с водой. Два стакана гороха и варить с час. В это время запассеровать на сковородке с растительным маслом морковь с луком и обязательно добавить соль, чтоб раскрылись ароматы. А потом закинуть овощи, вместе с порезанным и очищенным картофелем в кастрюлю и варить ещё пятнадцать минут. Гороховый суп, если правильно приготовленный, может изменить отношение к этому блюду в положительную сторону. И если вы этот супец просто любили, то опосля вы будете его обожать! Манька была доброй продавщицей и очень молодой, хихикала по каждому поводу и без повода. Многих раздражала её ветреность, ну а Тимофей только ухмылялся, понимая, что девушка ещё повзрослеет и наберётся ума со временем.

Отрубив с конечностей лытки, по суставам, он откинул их в угол комнаты, а заднюю часть туши, разделил на четыре части и отделив кости, засунул в полиэтиленовый мешок. Тимофей был милосердным, он даже представил бедных сироток в детском доме, находящегося в квартале отсюда. Он часто, по возможности занимался благотворительностью, закупая для них на лишние деньги еду и недорогую детскую одежду, а кто, если не он? Важно, что кто-то в этом жестоком мире хороший человек!

Гораздо хуже, когда в таком здоровом обществе появляется дурное существо, портящее жизнь всем, до кого дотянется. А если ОНО приходится ещё начальником для всего окружения, то это считай катастрофа вселенских масштабов! Васильевич, этот святейший человек под лёгким шофе на глазах Тимофея, был бит по лицу и почкам в целях воспитания. Глеб Геннадьевич, с ужасным именем, и не менее ужасным отчеством, являлся директором магазина. Жирная свинья с отвисшими: щеками и животом, по странному стечению обстоятельств, командовал в этом маленьком мирке, где Тимофей и работал мясником.

Помимо Васильевича, Глеб Геннадьевич пару раз надругался и над Еленой Сергеевной. Тимофей своими глазами видел, как она выбегала из подсобки в слезах, после чего оттуда вальяжно выходил командир, потирая свои губы и застёгивая молнию на штанах, в заплывших глазах которого читалось полное удовлетворение.

Тимофей многое видел, и даже Маньку, повешенную на его собственном мясном крюке, на который он регулярно подвешивал для разделки туши животных. Благо, мужчина зашёл в тот момент, когда она только оттолкнула стул ногами. Девчонка не успела даже напугаться от удушья, как он её подхватил и вытянул из петли - дуру восемнадцатилетнюю, беременную жирным семенем Глеба Геннадьевича.

– Да уж, бедненькие вы мои, – вздохнул сочувственно Тимофей, раскидывая в подписанные пакеты, мясные деликатесы, – кто ж, как не я позаботится о вас, родненькие?

В углу комнаты стеклянными и безразличными глазами на работу мясника смотрела отделённая от туши, голова Глеба Геннадьевича. Перед его носом валялись отрубленные собственные лытки, стопы ног и кисти рук. Сверху трещала вольфрамовая лампа, видимо, где-то что-то замыкало, возможно в патроне, но это не точно…

Наш командир Арман Сулейманов стоял у раздевалки, а рядом с ним три странных типа с одинаковыми лицами. Они были как точные копии друг друга, в плащах, широкополых шляпах. Глубокие морщины на худых лицах, белые глаза, руки в перчатках, длинные носы и тонкие губы. Тусклый свет мерцающей лампочки добавлял троице мрачности.

Все наше спецподразделение было тут. Легендарная пятерка. Мой наставник Кошак стоял слева, двухметровый матерый боец с наидобрейшим характером. Дальше по рангу Гоблин, он сидел на лавке, я до сих пор не знаю почему у него такой позывной. Голова, худой парнишка в очках, самый умный из всех кого я знал, стоял у стены и читал книгу. Эстет и Маша сидели дальше и о чем то перешептывались.

- В связи с последними событиями, это дело мы передаем вашему спецподразделению. Дело засекречено. Арман, далее вы введите их в курс дела. Все папки дел у вас. Найдите пропавшую. Возможно есть шанс ее спасти. Действуйте. - Средний тип пожал руку нашему командиру и они покинули подвал.

- Сегодня без стрельбищ. Беремся за дело серийника. И так, известно, что похищения происходят, в основном, в поселениях с небольшим количеством людей. За год свыше сотни жертв, все девушки. Чаще всего, их последний раз видели вечером, на утро же находили обескровленные белые тела. Без одежды. Девушки живые... Но... Остались только их телесные оболочки, ни души, ничего живого не осталось в них. Не реагируют ни на что, не едят, не говорят, словно бледные куклы... Всех находили, кроме одной жертвы, Веры Ищенко. - Командир поставил на лавку огромную коробку, в которой были сотни папок.

Я открыл первую папку: "Вера Кондратьевна Ищенко. 18 лет. Не найдена. Обнаружена окровавленная одежда, в которой видели девушку в последний раз". На фото была красивая рыжеволосая девушка с веснушками и курносым носом. Над губой была небольшая родинка в виде сердечка. Я начал открывать другие папки: "найдена", " без одежды", "обескровлена", "поседела", "мутные глаза", "белая кожа", "обожженная гортань, слизистая", "нет языка". На фото были призраки, то что осталось от молодых, красивых девушек. Костлявые оболочки. Ужасающее зрелище… Я захлопнул папку, они же все мои ровесницы.

- Гоблин, Эстет, вы едете в Медвежьи Озёра. Поспрашивайте семьи первых жертв. Кошак, Маша и новичок, вы едете в Беззубово, поговорите с семьей пропавшей девушки Веры. Разузнайте, может и правда сбежала. Голова остаешься со мной, будешь координирующим пунктом для ребят. - отчеканил командир.

Рабочий Уазик бороздил бескрайние Московские просторы. Кошак отлично водит, вот только любит громко петь за рулем, что очень раздражает. Я меланхолично уставился в окно. Маша сидела рядом.

Наш мир очень отличается от книжных историй про пост апокалипсис. Дед говорит, что нам еще повезло. Сорок два года назад был взрыв в засекреченной лаборатории в Северной Африке. Но расследования не успели начаться, так как вирусы спровоцировали эпидемию. Она убила большую часть всего живого. Многие государства были стерты с лица земли. Остатки нашего бывшего Правительства сумели взять все под контроль, обуздать мародерства. Пост Правительство, или ПостПрав, как оно теперь называется, смогло отстроить все заново. Со временем восстановили некоторые производства, отстроили города. Есть поезда, транспорт, связь. Большинство земель заражено, бывшие эпицентры пандемий, их постепенно огораживают в целях безопасности. Многие, кто родился после взрыва, как и я, имеют генетические мутации. Они не предсказуемы и у каждого проявляются по разному. Мы их называем «силами» или «темными силами». Большинство таких, Пост Правительство вербует в армии и спецподразделения. Это дает преимущество перед преступностью. Мы же отряд особого назначения. Все что связано с "силой", и ее незаконным применением, то это работёнка для нас.

- Если ты беспокоишься о своей силе, то я могу попросить моего отца осмотреть тебя. Он врач. И мы всегда готовы тебе помочь, ты же знаешь? – сочувственно на меня смотрела Маша.

- Не стоит! – буркнул я, глядя в окно. И так паршивое настроение. – Но спасибо…за помощь! - тут же попытался сгладить свою грубость, Маша ведь ни в чем не виновата. Это была ее мутация. Она осязает химический состав живого существа. Может определить настроение, болезни, биологические процессы. Хотя и без особого дара, по моему лицу все можно было понять. Маша родилась такой. А ее отец, заслуженный хирург России, обучал и помогал в управлении силы. Ей повезло...

Начался дождь. Мы подъезжали к деревне.

Я, Кошак и Маша сидели за небольшим столом в покосившейся избушке. Огромное количество странных икон, дверняя печка, старая мебель, все отдавало странным запахом. Темно, сыро, мрачно.

- Ты бы сынок кушал! Угощайся, угощайся! – кудахтала надо мной бабушка, подкладывая пирожки с ревенем и рыбой. – Такой молодой, а уже вон в полициях! - на столе стояло множество угощений. Старые тарелки и чашки до краев были наполнены пирожками с лягушками, конфетами из подорожника и ягодами. Огромный горб ничуть не смущал движения старушки, порхавшей от печки к столу.

- Бабуль, мы не полиция, всего этого уже нет лет как сорок. Сейчас все по-другому! – пытался ответить ей с набитым ртом лейтенант Кошак.

- Верочка моя! Волнуюсь больно за нее. – бабуля наконец присела за стол. – Вы ж знаете, наша деревенька маленькая. Осталось то тут пара семей. Часть померла от хвори той, после эпидемии. Часть одурела и ушла в болота. Многие не выживают, кто обрел всякие темные силы. - она странно глянула на мою почерневшую руку. - А вот другие ушли в город. Там сейчас строятся. Вот и молодежь туда вся ушла. Может и Вера ушла... - бабушка заплакала, вытирая слезы вышитым платочком. - Верочка все время мне помогала! Опора моя. –

- Бабушка, а что она делала, перед тем... как пропала? - спросила Маша.

– Да в лес пошла, к болотам. За дровами. Те что ушли туда, наших не трогают. Вурдалаки эти местные, чего ж. Они не обидят наших. Нет, нет! Я и не боялась за нее. - запричитала бабуля. - Так и не вернулась оттудова. - она снова начала плакать, поглядывая в нашу сторону. - А вещи, которые нашли... Не думаю, что это ее, уж больно грязные, рваные.

Я попросился осмотреть комнату Веры. Дверь в комнату была закрыта на огромный старый замок. Старушка достала огромную связку всяческих ключей, нашла нужный и открыла дверь в комнату. Форточка была открыта, а по всему полу валялись комки крупных перьев.

- Да, проветриваю. Чтоб не затухло все. Ты гляди, что надо! – сказала старушка.

Ничего необычного не было, простенькая комнатка с такими же странными иконами, как и по всему дому. Немного книг на тумбочке. Кровать с множеством подушек, сложенных пирамидой. И все было в перьях. Под кроватью я заметил обрывок листовки с бурым пятном. Такое же пятно было рядом на деревянном полу. «Мутация – это твой дар» - гласил клочок бумажки. Пока бабка отвернулась, я незаметно сунул его в карман.

Мы уже уходили как бабушка стала нам совать угощения. - Возьмите ириски в дорогу, я их сама готовлю по особому рецепту. Возьми! – она протянула Маше блюдце с облезлым синим рисунком.

- Спасибо! - Маша скривилась в любезной улыбке, держа в руке подтаявшие ириски.
Зато Кошак вышел из избы счастливый, с целым мешком пирожков в руках.

На ночлег нас разместил местный участковый. Молчаливый молодой парень, проводил к пустующему дому и дал ключ. Кошак пытался с ним поболтать, но тот сжавшись, скрылся в темноте. Гробовая тишина на краю глухой деревни, под стать моему настроению. По ощущениям, кроме бабки и участкового тут и никто не живет. Окна в домах заперты, свет не горит. Хотя, вдалеке, был мужик, увидев нас, тут же скрылся за забором. Кто – то все же здесь есть, хоть и не дружелюбный.

Эстет и Гоблин приехали после полуночи. Оба бледные и замерзшие. Пока Кошак разливал чай и доставал пирожки, они начали вроде отходить.

- Короче, мы вышли от семейства. Ну этих, семьи той девушки, короче одной из. Уже стемнело. Мы, короче, идем к машине, через закрытый рынок. И короче, она! – запинался Гоблин, пытаясь все рассказать. - Я работаю уже два года, но такого не видел еще! -

- Успокойся. Пей чай, я расскажу! – спокойно сказал Эстет, манерно ложечкой положив рафинад в чай. – Мы шли через рынок к машине. На рынке ни души. Темнело и почти к выходу я достал фонарь, а то видимость была ужасная. Не хотелось бы еще и покалечиться. Гоблин плетется сзади. В общем и целом, я достаю фонарь, как вдруг, резко, перед нами возникает она. Бледная, белая, как статуя мраморная, от кончиков волос до кончиков ногтей на ногах. Голая. Будто утопленница с мутными глазами. Мы застыли, не зная, чего ожидать. Стояли как истуканы! А она плыла, плыла. Все ближе и ближе вдоль прилавков. Гоблин взвизгнул. -

- Не ври, ничего я не визжал! – оскалился Гоблин. Кошак улыбнулся.

- Ну так вот, она, будто не замечая ничего проплыла, словно лебедь, между нами. Кожа вся просвечивалась, сквозь нее можно было разглядеть прилавки. – Эстет поднял руку к лампочке на потолке. Мы все посмотрели на его руку.

- Ну я то потом пришел в себя. Накинул на нее куртку свою. Короче, отвезли ее в больницу местную. Оказалась новая пропавшая. Смотреть на фото и вживую на такое... Есть конечно разница. Любой бы напугался – Гоблин ожил.
- Еще одна... - сказал я.
- Бедные девчонки. Их не вылечат? Они так и останутся… такими? – Маша повернулась к Кошаку.

- Будем надеяться на лучшее. – вздохнул Кошак.

- И это... еще, младший брат одной из жертв найденных. Он нам показал листовку. Она была у его сестры в комнате. Короче, он там рылся частенько. Таскал сестрицыны вещи. – Гоблин протянул мне лист. - Она вроде как собиралась туда, в тот день, когда пропала. -

«Обуздай свою силу», «Новый мир для тебя», «Мутация – это твой дар» - яркие лозунги красовались на листовке, зазывая на выступление «Просветлённого психолога». Я достал листовку, которую взял из комнаты Веры. Перевернул. На клочке виднелись те же самые фразы, не все, но это была та же самая реклама.

- Надо найти этого «Просветлённого». Я доложу Голове, пусть поразмыслит, как его найти - я выложил обе листовки на стол.

На утро мы получили информацию от Головы. По сведениям, выступления должны были проводиться в двух разных деревнях, одновременно. Мы решили разделиться и пойти под прикрытием.

Аничкино. Актовый зал старого ДК, полный аншлаг. Зрители потихоньку рассаживаются. Я показал билет на входе и сел на указанное место. Кошак и Маша сидели с разных сторон последнего ряда. Все в зале намного моложе тридцати, поколение эпидемии. Свет погас. На сцене появился мужчина. Статный, лет шестидесяти. Острый подбородок, маленькие круглые очки, подтяжки, белая рубашка, все это придавало ему некую интеллигентность. Он прошел по старой деревянной сцене и подошел ближе к первым рядам.

- Вы достойны лучшего! Да, да! Вы, и вы! - он стал тыкать пальцем в зал. - Мы достойны! Кто мы? Разве мы пушечное мясо Пост Правительства? Нет! Мы новое поколение! Мы - Новый мир! Мы не изгои!
Несколько парней рядом со мной закивали.
- Наши силы это дар! Благословление! Я научу вас управлять силами! Также как и вы, когда-то я не знал, как мне быть. Я метался. Но я не сдался! - он вскинул кулак к потолку. - Я обуздал свои таланты и стал тем, кем хотел! -

Выступление длилось около двух часов. Пока старик пафосно вещал со сцены, зрители то плакали, то вскакивали с мест, крича слова согласия и поддержки. Но ничего стоящего он так и не рассказал о силе.

После выступления, к старику подошла стайка девушек. Они порхали вокруг, будто он единственный источник света во всем мире. Места пустели, а я все еще сидел на своем.

- Конечно, я провожу сеансы «Пробуждения силы» индивидуально! Дамы, я думаю позже мы с вами увидимся, если это вас так заинтересовало. А сейчас, прошу меня простить, мне нужно немного отдохнуть от выступления. – ворковал старик. Заметив мой пристальный взгляд, дед стремительно засобирался за кулисы к черному выходу. Я пошел за ним. Маша и Кошак двинулись за мной.

- Он испарился! Словно дым! Наш был не настоящим! Ловите своего! – кричал по рации Гоблин. Он и Эстет были на другом выступлении.

Выйдя из ДК, мы разделились и разошлись по всей территории. Старик не мог уйти далеко. Обойдя территорию, ближе к лесу, я заметил старый автобус, с заколоченными окнами. Старый, обшарпанный, он стоял незаведенный. Весь он был обклеен афишами выступления. Дверцы автобуса открылись и я зашел внутрь, не дожидаясь Кошака и Маши.

Слабый свет от лампад мягко освещал темный автобус изнутри. Приглушенные цвета интерьера, винтажная мебель, картины и пуфы. С первого взгляда и не скажешь, что это автобус.
В конце, спокойно сидел тот самый старик и пристально на меня глядел. Рядом с ним стояла голая бледноликая, беловолосая красавица. Я узнал ее по родинке, это была Вера! Она просвечивалась словно призрак, сквозь нее даже был виден небольшой шкафчик. На полках которого, стояли мутные зеленоватые банки, в них плавало что-то очень странное, напоминающее языки.

В руках у старика был очень странный инструмент, похожий на старинную ручную шарманку. Это был небольшой цилиндрический барабан со множеством духовых клавиш, расположенных спирально вокруг всего инструмента. От этого цилиндра шла красивая резная трубка, похожа на курительную. Позолоченные орнаменты украшали металл и поблескивали под светом лампад. Инструмент испускал белую дымку, от нее на стенах отбрасывались тени - силуэты девушек. Они то тянули руки, то корчились будто от боли.

- Я ждал вас! – сказал старик опустив голову в пол. – Это было неизбежно. –

- Отпусти Веру, все кончено. Ты окружен. – сказал я, взглянув на девушку.

- Я бы мог тебя научить управлять силой. Ты же тоже ищешь ответы, как и все те, кто ко мне приходит. Чаю? – заботливо спросил старик и кивнул Вере.

- Чему меня может научить маньяк – убийца?! – рявкнул я.

Отвлекая мое внимание, бледными руками, она взяла поднос с сервизом и мягко подплыла ко мне. В это время старик стал играть на своем инструменте. Его глаза почернели. И двигаться он стал странно, будто марионетка. Вдруг резко мою голову пронзила адская боль. Она резала мой череп, словно тупым ножом.

Вера же, исполняя приказ, спокойно налила чай и протянула кружку мне.  От боли я оперся на девушку, и она, будто ожив на секунду, отскочила. На ее руке был черный след от моей руки. Я взглянул на шарманщика. Он играл на своем инструменте. От цилиндра исходил белый дым в виде силуэтов девушек. Они тянулись ко мне и истошно кричали. От крика заложило уши и голова просто разрывалась на части. Музыки не было, только крики. Автобус все больше погружался в дым.

Я не мог сконцентрироваться. Не мог пробудить силу. Меня корчило от криков, но я не понимал почему сила не пробуждается. Я не знал, что делать. Это второй раз когда я применял силу и четких инструкций у меня нет. У меня ничего не получалось. Дымные тени девушек все ближе и ближе тянулись ко мне.

В автобус ворвались Кошак и Маша. Кошак успел выстрелить, перед тем как они оба рухнули, потеряв сознание.

Я пытался шевельнуться, как вдруг перед глазами промелькнула Вера. Она была другой, будто ожила. Ее бледные руки прикоснулись к моему лицу. Губы беззвучно прошептали: " Помоги моим сестрам". Я вскочил и пытался сфокусировав зрение, найти Веру.

Красавица стояла на коленях перед шарманщиком. В его груди торчал сервизный нож для масла. Кровь капала на ее белые волосы, белые плечи, и стекала по пальцам. Я не успел. Шарманка с грохотом упала из рук старика, ее крышка открылась и все тени девушек затянуло внутрь. Крики прекратились. А Вера исчезла дымкой, медленно будто сдуваемая ветерком.

Шарманщик был мертв. Маша и Кошак очнулись.

- Вы как? – спросил я у ребят.

- Выживем – подмигнул Кошак. – Что это было, черт побери! Я от криков потерял сознание.

- Я не мог применить силу на этого ублюдка! Почему?! Я подвел всех! – я стиснул зубы, не реагируя ни на кого.

- Он мертв? – спросила Маша, подойдя к лежащему старику. Кровь стекала по ее лицу и начала капать по подбородку. Кошак достал платок и приложил к ее ране на лбу.

Я вышел из фургона. С горяча пнул какую-то банку. Закурил. Как вдруг, мой взгляд зацепило блюдце, стоявшее рядом с дверью в автобус. Оно было не из сервиза маньяка, а рисунок был больно знакомым... Синим. ТОЧНО! У шарманщика не было сил, не было мутации! Поэтому я не мог воззвать свою силу!!! Это все она! - ЭТО БАБКА! - Я заорал в рацию - Это бабка Веры! Быстрее к ней! –

По новой традиции, после работы, я сидел у деда и пил чай. В этот раз дед принимал меня в своем кабинете.

- Когда мы подъезжали к тому дому, над ним кружила старуха. Это было то еще зрелище! У нее были огромные крылья в три метра, там, где до этого был горб. Гоблин и Эстет стреляли в нее, а она, в свою очередь отбивалась, кидая банки и всякий хлам в них. В тот момент и проснулась моя сила, тогда я смог, и мы ее схватили. - сделав глоток китайского чая, сказал я. - Шарманщик был шарлатаном и марионеткой старухи. Старик не имел мутации, он был просто психопатом и поставлял ей души молодых девушек, а она ими питалась. Старуха поглощала исключительно души с "силами". Жертв старик находил на выступлениях, потом заманивал и с помощью этого инструмента высасывал души, а над телами издевался. А Веру он выпросил себе, как оплату за свою работу. Бабка без зазрения совести отдала свою внучку. -

- А почему, эта старуха заявила о пропаже внучки, раз она была причастна? - спросил дед.
- А вот она то, как раз и не заявляла. Заявил участковый, молодой парень, который нашел нам ночлег. Он попросил друга из ПостПрава помочь. Они были влюблены с Верой, и хотели сбежать вместе. Вот только после того как он заявил, бабка узнала об этом и натравила шарманщика. Сама же прикинулась страдалицей. А тот вырвал парню язык и велел молчать, ради Веры. -

- А что стало с сестрами Веры, которых она попросила найти? – спросил дед, наливая мне еще кружечку чая.

- Когда мы схватили бабку, то обыскали ее избу. В погребе нашли еще десяток таких шарманок, как была у старика. Если бы я не понял, что она причастна, то скорее всего старуха нашла бы себе нового поставщика душ, с очередной шарманкой. И там же, в глубине погреба, были прикованы четыре исхудалых девочек. У них были такие же крылья, в точности, как у бабки. Их забрали в госпиталь, Пост Правительство возьмет их под свое крыло. – вздохнул я.
- Знаешь, я думаю, течение мутации зависит от самого человека. От его нутра. Какие его помыслы, так и проявляется сила. Невозможно научить этому. Это можно только воспитать. - предположил дед. - Девочки будут в хороших руках! -
Мне от его слов стало немного легче.

Мой дед коллекционер, и кабинет, в его квартире, самое таинственное место. Вдоль стен стоят полки полные книг, стенды, витрины со всевозможными экспонатами реликвиями. Он называет все это "Темной коллекцией". А на самой последней полке стоит та самая позолоченная шарманка старика, а рядом блюдце, с синим рисунком.

Продолжение следует.

Над сковородкой вился крутой пар. О, нет, то была не картошка с грибами, а пища богов. Трепеща, Вовка нацепил на вилку лакомство. Отправил в рот. И провалился в блаженство.

От просмотра сериала Марину Сергеевну оторвал шум на кухне. Что-то оглушительно лязгало и стучало. Женщина взлетела с дивана и кинулась на кухню, где кашеварил её сын. И сын был там.

Марина ухватилась за дверной косяк, чтобы не рухнуть.

Взлохмаченный и чумазый Вовка сидел на стуле. Глаза мальчишки горели; изо рта капала слюна. В руке сын сжимал любимую ложку. На столе перед ним лежала перевёрнутая сковорода. Вовка мотал головой и стучал по дну ложкой, выкрикивая незнакомые слова. Он был совершенно невменяем.

– Гжибы҇, мое гжи б҇ы !! – выл Вовка.

Лязг и крики оглушали Марину. Она заметила золотистый кубик лука, прилипший к щеке Вовки.

«Он вылизал её. Вылизал всю», – пронзила Марину мысль.

Оправившись от первого шока, женщина подбежала к сыну. Тот, казалось, не видел ее и продолжал визжать и молотить ложкой. Материнское чутьё и любимое телешоу об экстрасенсах подсказали ответ: сын одержим. Она вышла в прихожую и взяла телефон:

– Отец Иннокентий? Скорее приезжайте гнать беса.

Иннокентий явился немедленно. Но, едва переступив порог кухни, он понял, что силы неравны. Вовку мотало на стуле, как жесть на ветру; глаза его почернели и были полны злобы. Мальчишка исторгал нечестивости, и смысл тех богомерзких речей был неведом святому отцу. Он знал лишь русский и латынь.

– Господи, помилуй, – сказал Иннокентий, перекрестил Вовку и стремглав ушел.

С другого конца города примчался дед; это он научил Вовку грибным премудростям. На кухне Василий Иванович моментально уловил неземной аромат картошечки с грибами. «И с укропом», – подсказал деду нос.

Вовка по-прежнему бесновался за столом. Дед без опаски потрепал его по вихрастой голове:

– Что же ты, внучок...

Внучок не ответил. Василий Иванович повернулся к дочери:

– Марин. Кажется, я знаю, в чем дело. Вовка недавно прислал мне фотокарточку – там грибы, которые он в лесу нашёл. Я знаю, что делать дальше.

И дед набрал Семёна – знакомого миколога.

– Семён, привет. Ты грибовед у нас. Опознаешь клиентуру по фото?

Марина смотрела, как отец отправляет фото и слушает собеседника. Видела, как каменеет его лицо. Как он сухо прощается и сжимает пальцами переносицу, – знакомый признак дурных вестей.

Василий подошёл к дочери, взял её за руки:

– Марина, доченька, присядь. Мне нужно кое-что тебе сказать.

У Марины потемнело в глазах. Отец подхватил её и усадил на диван. Марина не хотела, но слышала отца, и слова его гвоздями вбивались в сердце.

А из кухни доносились истошные выкрики сына:

– Och , jak j҇a҇ kocham grzy҇by!҇ Ki҇e҇dy wracam do domu, o҇d razu c҇h҇cę s҇kosztować ws҇pa҇niałe҇go grzyba! P҇ospi҇es҇z si҇ę m҇amo , usmaż҇ mi gr҇z҇yby! Z zi҇emni҇akam i , cebulą i koper҇kiem! Z҇jemy j҇e, nasz҇e grz҇yby҇. O gr҇zyb҇y,҇ moje grzy҇by !

То был польский гриб.

Автор: Вад Аске.

– Сука, козел! – визгливо крикнула вдогонку девушка, на четвереньках подползая к дымящейся сигарете и пристраивая её себе в губы. – Тварь… ублюдок… фуууу!

Она с наслаждением выдохнула дым. После чего наощупь нашла свою сумочку и стала в ней рыться, втягивая ртом никотиновое изделие и создавая разгорающимся угольком маленький источник света.

– Пятьсот рублей… Алёшка, мать тебя… – вытащила помятую бумажку, девушка, и рассмотрев, снова запихнула вглубь сумочки, – чтоб ты в кювет ушёл, позорник.

Затушив остатки «бычка», она, решилась привстать. Попытка оказалась неудачной, девушка со стоном рухнула на свою пятую точку.

– Ох! Что-то я совсем в поднебесье… хи-хи, – пьяно засмеялась обладательница пятисотрублёвой купюры и посмотрела наверх, – мудак, и чё? «За городом звёзды видно – контраст», и где они?

И вправду, кругом была кромешная тьма, поглощающая даже вытянутую руку, лишь где-то далеко, в небе, виден был ореол красного зарева, видимо в той стороне находился город. Вспомнив о телефоне в сумочке, она включила его, чтоб увидеть 1% зарядки и затухающий экран.

– Блядь… Алёшечка, чтоб у тебя там всё отсохло, хи-хи, хотя там у тебя и нечему отсыхать, – хихикая над собственной шуткой, дамочка снова попыталась встать на ноги, на этот раз более успешно, – молодец, Ксюха, я всегда в тебя верила!

Приободрив себя, девушка задумалась над дальнейшими своими действиями. То ли идти в сторону еле слышимой трассы, то ли в совсем противоположную, в направлении далёкого отсвета мегаполиса.

– Туда! – решилась женщина, тыкая указательным пальцем в светлое марево от города, после чего неустойчиво тронулась в путь, сразу же попав лицом в паутину, – фу… фу-у… какая гадость, ненавижу…

Она остановилась и стала в панике махать руками, пытаясь отлепить от себя липкие паучьи сети, представляя в волосах застрявших ползучих гадов.

– У вас всё хорошо? – рядом в темноте раздался мужской, хрипловатый голос. От неожиданности девушка взвизгнула, снова чуть не упав и забыв про липкую ловушку членистоногих. – Тихо, тихо, не надо так шуметь.

– Ёп… Лучше всех! – взяла себя в руки, Ксения, и замерла, пытаясь увидеть чужака, – а вы всегда так тихо подкрадываетесь? Вы случайно не сексуальный маньяк?

– Нет, что вы! Мне этого не надо! Хм, – голос явно ухмыльнулся, и девушка почувствовала порыв ветра.

– Не стоИт что ли? Бедненький, да и ладно, от этого одни проблемы… Вот бы всем вам не надо было «этого»! Мужчина, а как вас зовут? – зачем-то Ксюша инстинктивно включила кокетство.

– Ёлман! – ответил незнакомец.

– Странное имя, никогда не слышала, а я Ксения, друзья называют Ася. А вы где-то тут рядом живёте?

– Да, в этом лесу всей семьёй!

– Ух ты, как интересно. Вы из этих, как их, староверов наверно? Слушайте, Ёлман, а у вас в доме телефон есть? Надо позвонить Армену, что за Алёшу он мне подогнал… козёл! Представляете, на деньги меня кинул, сука… лирик-астроном жидовский.

– У нас нет телефонов, мама запрещает.

– У-у-у, понятно, маменькин сыночек. Как у вас всё запущено, у староверов. Ладно, бог с этим телефоном. Блин, ни хрена не видно, ну хотя бы фонарик есть?

– Зачем? Я тут каждое деревце и кустик знаю, да и вижу отлично!.. У вас очень красивое лицо, – Ксюша опять почувствовала ветерок и поёжила плечами от этого дуновения, а ещё стало неуютно от понимания, что этот незнакомец сейчас рассматривает её, – вы похожи на настоящую принцессу, такая же хрупкая и нежная.

– Ха-ха, принцесса, – засмеялась девушка, но от таких слов стало приятно, – Армен так и называет меня «Прынцесса», тут вы попали в точку. Ладно, прынц, вы должны меня спасти! Дайте мне вашу руку, иначе дама расшибёт свой лоб или сломает свои хрупкие лапки об ваши тут коряги и ведите меня из этой чащи!

– Да, конечно! – Ксения почувствовала, как мозолистая и шероховатая рука взяла её ладонь, и потянула вперёд. – Мне будет приятно сопроводить вас, Ася.

– «Ася»? Значит мы друзья? – на этот раз девушка сориентировалась, где находился Ёлман и внимательно всмотрелась в темень. И опять ничего, даже смутного очертания мужчины не проступало в кромешной темноте. Удивительно, но он вёл её по лесу и под ноги ничего не попадалось, как будто и в правду видел куда идти. – А вы знаете, Ёлман, меня так нежно за руку не держал мужчина ещё со школы, последний раз папа так делал, пока не свалил из семьи к другой женщине. Одни хамы и быдло кругом окружают, им только одно подавай. У вас руки такие натруженные, наверно тяжело живётся в лесу?

– Да не особо! Но бывает… тут недавно браконьеров гонял и путал, житья не дают нашему миру. Раньше люди только для выживания этим занимались, а теперь у них спортивные интересы и ненасытность во всём. Жестокость и жадность…

– Да уж, – вспомнила свою обиду, девушка, понимающе кивая, – Алёшечка, такой же, пожадничал! В четыре раза меньше дал, ублюдок. Весь вечер с ним проторчала в этом баре, звёзды ещё обещал, а где они?.. Нету их! Ещё и пиз… э-э-э, вруны!

– Да-а-а, люди много лгут, во всём! Одного тут любителя кабачатины запутал, заблудил в болотину. Затянуло его почти по плечи, он давай молиться, зарёкся охотой заниматься, ну я поверил, всё же именем Бога просил, и нагнул ему деревце. А он через месяц опять появился в моём лесу с ружьём, и кабаниху завалил, а у неё десять поросят в утробе было…

– Хм-хм, – пьяно заплакала Ксения, рукавом вытирая слёзы, – бедные детки…

– Да-а-а, – вздохнул Ёлман, продолжая тянуть Ксюшу за собой, – пришлось его навести на волчью яму с кольями… тоже один «умелец», лет тридцать назад соорудил. Я все тропы животин отвёл от той ямы, так… держал на чёрный день. И пригодилось, наверно до сих пор он там лежит бездыханным…

– Какая жуть! – представила себе картину девушка, – но наверно справедливо! Десять маленьких поросят и мамочка… Моя мама больше всего любила водку и ненавидела меня. Один раз руку мою сломала дверью, чтоб еду из холодильника не воровала. В шестнадцать лет я убежала из дома и до сих пор там не появлялась, и не появлюсь. Нашла себе работу и вот, работаю «прынцессой»! Водку не пью, только виски… Я никогда не буду такой как она!

– Похвально! Работать людям надо, иначе они разжиреют, покроются мхом и трутовики вырастут на коре. У меня двоюродный брат такой был, не любил двигаться, весь оброс паразитами, а потом ещё муравьи в нём поселились… так и рассыпался дотла. Глупо!

– Да, глупо, – согласилась Ксюша, вспомнив почему-то свою подругу Алёну-Свистунью, которая умерла год назад от запущенного сифилиса, тоже ленилась идти к доктору и плюнула на себя. – А я не ленивая! Комнату снимаю, там у меня знаете какой порядок? Полы вымыты, везде протёрта пыль и успеваю ещё готовить на всех! Мои соседки-девчонки называют меня хозяйкой! Я не лентяйка, из меня получится отличная жена! Эх, мне б найти мужа… у вас из знакомых есть кто свободный? Это ничего что вы из староверов, даже если он будет неряхой, я его отмою и приголублю – не узнаете! Пусть и старше немного, да даже пусть много… я его омолодю! Так хочется любить – аж мочи нет! Я знаете какой буду верной? Даже пусть у него будет как у вас… э-э-э, не стоять, и ладно, что-нибудь придумаем… Надоели они мне все! Мне двадцать восемь, смогу родить ребёночка, хоть десять, как та свинка! Ну?.. Что вы молчите?

– Нет! – девушка почувствовала, как Ёлман отпустил её руку. – Никому я тебя не отдам!.. Вот мы и дома!

– Дома? У какого дома? Где город?.. Ёлман, куда ты меня привёл? – Ксении стало страшно, пожалуй, впервые, как её выкинул из машины клиент. Хмель мгновенно пропал – весь, без остатка.

– Мама! Я привёл себе жену! – выкрикнул громко Ёлман и вокруг, среди веток деревьев, стали загораться огоньки, с каждой секундой набирая яркость и освещая поляну. – Я её полюбил и теперь она моя! Принимай!

– Ох-ох-ох, сынок! – девушка почувствовала на этот раз сильные порывы ветра, которые закружились вихрями, поднимая опавшую листву и веточки. В лесу загромыхал басистый голос: – Наконец-то! Тысячу лет мы этого ждали…

– Ёлман, что тут происходит? – девушка повернулась в сторону своего провожающего и обомлела. На неё смотрело чудовище, под три метра ростом, покрытое густой шерстью. С головы свисали метровые коричневые волосы, с запутанными в них, шишками, палочками и репейником. С затылка за спину уходили гигантские лосиные рога, а вместо ног, Ксения увидела звериные лапы с копытами. Вопль ужаса застрял в горле и испарился, как только их взгляды встретились. В зелёных глазах Ёлмана она увидела истинное добро и безграничную любовь. На сердце стало тепло и уютно.

– Теперь этот лес твой, Ася! Мне очень нужна такая хозяйка как ты!.. Мы вместе наведём тут порядок!

* ***

Иногда леший устаёт жить один, и тогда он ищет себе жену среди, заплутавшихся в лесу и заблудших по жизни, женщин. И даже больше – у них рождаются дети… Но это совсем другая история.

Кладбище находилось за домом Михалыча, метров в трёхстах. Сашка не боялся в принципе ничего, кроме… покойников, поэтому он сам же и предложил эту чушь. Сейчас, в сгущающейся темноте, мальчик жалел за длинный свой язык, но уговор надо выполнять, при всём своём нежелании. Пока они сидели вдвоём, казалась эта затея шуточной и лёгкой, но только не теперь, в вечернем мраке. В домах некоторых неэкономных домов горели жёлтые сальные лампы, но они лишь подчёркивали нарастающую темень. А самое обидное было в оказавшемся положении, это отличное начало первых партий, четыре раз подряд он выиграл Мишку и казалось, что победа будет в руках. Но потом что-то пошло не так, и последние восемь партий были проиграны в «чистую» – все козыри из прикупа шли к другу.

– «Не обделайся», – мальчик зло передразнил Мишку, внимательно всматриваясь под ноги, и что-то придумав, заулыбался, – сам там обделаешься, поленом потом тресну в шалаш! Посмотрю я на твою рожу… хм…

Идея понравилась Сашке, он даже представил, как тот завизжит со страху. Но сначала этот злополучный мяч – пацан сказал, пацан сделал!

И вот он уже шёл среди могилок родимичей. За двадцать лет от основания посёлка, кладбище успело вырасти в две баскетбольные площадки, хотя «живое» население всё же прибавляло с каждым годом по численности, больше всех радуя этим фактом Михалыча. Яркая луна успела взойти, сменив на небосводе солнце, холодно освещая мрачные кресты, деревянные оградки и скамейки.

– И ничего страшного! – дрожащим голосом прошептал себе Сашка, внутренне пытаясь себя зарядить «храбростью». Что-то хрустнуло в кустах, и мальчишка чуть не развернулся обратно в животном ужасе. Маленькая ветка под ножками мыши или крысы, а может ёжика, да мало ли под кем ещё? Не мертвец же там ползает, в конце концов! Днём тут было не страшно и даже спокойно, ведь ничего не изменилось, разве что стало темно…

– Ш-ш-ш… – Сашка вздрогнул от какого-то шипения и замер. Змея! Просто змея, может уж или гадюка, ничего страшного – главное не наступить. – Вот я дурак!

– Мальчччччик… – почти шёпот раздался из кустов. Сердце в груди учащённо забухало и в низу живота закололо от страха. Очень плохая затея была с этим поганым мячом, – не бойсссся… помоги мне… мне оччччень плохххо…

– Кто… там? – отошёл от оцепенения, Сашка, готовый рвануть с этого кладбища в любой момент, и чёрт с этим Мишкой, пусть треплется.

– Я ссссвой… мальчччик… помоги мне, прошшшшу, ради бога…

Ради Бога и Добра, Михалыч всегда говорил, можно всё сделать. На дрожащих ногах мальчик стал подходить к кустам. Пахло гнилью и ещё чем-то неприятным, но Сашка был всё же смелым «пацаном».

– Чем п-п-помочь? – ну вот, ещё и заикаться стал… Раздвинув ветки, мальчик упёрся в светящиеся красным цветом чьи-то глаза и замер, утопая в них…

– Жжжжизнью… – успел услышать последние слова Саша…

Глава 7 "Камбек Кащея"

Чистый воздух, я на свободе! Не знаю, сколько дней я вырывался на моральных усилиях из этого земляного плена, физических совсем не было. Время для меня стало бесконечным – минута аль месяц, всё едино! Я уполз в кусты и просто лежал, не в силах не пошевелится, ни подняться и просто смотрел вверх – на ветки деревьев, синее небо, белые облака, желтую луну и яркое солнце. Моё зрение очень долго восстанавливалось, но оно всё-таки вернулось. Периодически по щекам бежали скудные слёзы счастья, не верилось, что это не сон. Кощей сделал камбэк – теперь вы все меня бойтесь: и жалкие людишки; и мерзопакостные вампиры; и адские оборотни! Вы все мои враги и моя месть будет ужасной!

Мои кости обволакивает лишь кожа, без капли жирка и в трупных пятнах. Мои ноги и руки дрожат, там не осталось даже жилки мускул – я не в силах встать. Мои органы, внутренние и внешние, иссохли. Мои ногти выросли и загнулись в спиральки, превратившись в корявые когти. Мои рыжие сальные волосы жиденько дотянулись до пояса, а моя борода - до груди. Патологоанатом бы сказал, наверно, что я мёртв несколько лет, но что он может понимать? Ведь я жив, несмотря ни на что! Я восстал против всех природных и физических законов!

Этот мальчик на кладбище стал Даром Божьим, ведь мне всегда выпадал единственный шанс, и я никогда его не упускал. Он как кролик перед питоном, сам подошёл на мой зов, присел рядом и наклонился, чтоб я смог вонзить клыки ему в шею, ведь у меня совсем не было сил. С каждой каплей крови, я чувствовал прилив мистической энергии. Желудок, почки, печень, заработали, как старая, ржавая машина, дорвавшаяся до бензина. Стеклянные глаза пацана не мигая уставились в луну. Я его благодарно похлопал по плечу и пополз с этого проклятого кладбища, вниз, к дому Михалыча. Сил всё ещё не хватало, чтоб встать, но, пожалуй, я ещё найду, где подпитаться. Главное – Глеб Аркадьевич Кощеев вернулся! Я выполз из Ада! Родимичи, я вас люблю, очень люблю, до нервенной тряски и вы полюбите меня!

Всю ночь эти олухи с факелами рыскали по посёлку, ища парнишку. Кричали его имя на всю округу, мать билась в истерике, а я лишь ухмылялся, смотря на них из окошечка чердака дома Михалыча. Очень скоро вы все тут будете рыдать!

С удивлением я увидел, что у Михалыча сынок, тот дебил-калека, который срал и ссал под себя, оказался в полном здравии. Это немного усложнит задачу, но не избавит его от возмездия. Просто придётся выждать момент, а ждать Глебушка умеет, научили!

****

– Антон Михалыч… я наверно знаю где искать Саню… – всхлипывая и растирая сопли по лицу, перед Михалычем стоял Мишка, сын плотника. Глаза у него раскраснелись от слёз и переживаний.

– Так, успокойся, – Антон Михайлович Беляев наклонился к мальчишке и мягко положил тому руку на плечо, – два дня мы всё тут вокруг Родимичей переворачивали, почему ты молчал?

– Не знаю… Я испугался… Мы играли в карты, и он того… проиграл, – сбивчиво стал рассказывать мальчик, пряча глаза от пронзительного взгляда Михалыча, – у нас был уговор – проигравший идёт хм… за мячом. Он сам предложил это, не я… Он ушёл, я его полчаса ждал, пока совсем темно не стало… Я подумал, что он засса… ой, хм, испугался и домой убежал. А ночью все стали его искать и мне стало страшно… Хм-хм… и я молчал… ведь он потерялся по моей вине…

– Хватит, Миш, всё, не плачь. Никто тебя не винит, – старик ободряюще обнял пацанёнка, и на ухо спросил: – за мячом, куда?

– На кладбище… хм…

– Иди сейчас домой, нос не высовывай и никому ничего не говори. Мы с сыном сходим туда и поищем Сашку. Чтобы не случилось, ты не виноват! Ты понял меня?

– Да, хм… – хмыкнул Миша, рукавом рубашки вытирая слёзы.

– Вот и хорошо, молодец!.. Артём!? Сына, дело есть! – Миша рванулся со двора Михалыча, Артём на околице в это время рубил дрова. Услышав отца, он отложил топор в сторону и вытер пот.

– Батя, ты прокурором что ли заделался? «Дело есть», – с улыбкой на лице, Артём стал подходить к отцу.

– Сына, вы на кладбище Сашку искали?

– Вроде нет, я со своими точно там не искал, – Артём перестал улыбаться, почувствовав серьёзность момента, – мы прочёсывали склоны и саму нашу гору, и ещё пещеры вокруг облазили… а что?

– Не знаю, сын, не знаю, идём пройдёмся по кладбищу, мало ли… Ох, Тёма, что-то неспокойно на сердце…

– Может кого ещё позвать? – насторожился сын.

– Не надо, идём…

* ***

– Артём, он тут… – дрожащим голосом, старик позвал сына и сел на колени перед лежащим телом среди кустов дикой малины.

– Он живой? – мужчина подошёл к отцу и так же припал на колени – ответ и не нужен был. Мальчик лежал с бледным и посмертно удивлённым лицом. Стеклянными глазами Саша смотрел на пробегающие на небе, серые облака.

– Бедный мальчик… – по морщинистым щекам старика побежали слёзы.

– Батя что с ним? Его убили? – Артём взял себя в руки и стал внимательно рассматривать маленького покойника, ища причину смерти, – у него всё цело, только ужасающая бледнота… ничего не понимаю…

– Узнаёшь? – старик дрожащей рукой указал на четыре маленькие точки на шее, очень похожих на укусы насекомых, – сына… неужели ты посмел…

– Отец, замолчи! Да ты что! – Артём резко встал на ноги и удивлённо посмотрел на старика, – как ты мог подумать про меня такое!? Я рядом не охочусь и тем более, на человека! Они же мои родные «родимичи»… нет…

– Я не знаю, я уже ничего не понимаю… сынок, но я тебе верю! – через столько невзгод старик прошёл со своими людьми, и трупы повидал в самом ужасающем их виде и самому приходилось убивать, но в этот раз почему-то он испытывал настоящую вину в произошедшем. Ведь удалось настроить нормальную жизнь этого поселения, и казалось, что теперь так будет всегда - он всем это обещал. И вот спокойный уклад городка постигла трагедия с ребёнком. А ведь именно дети в представлении Михалыча были спасением Человечества, и каждая погибшая маленькая душа – бесценна.

– Батя, смотри, тут явно кто-то очень долго выжидал! – тем временем Артём внимательно рассматривал место смерти Саши, его ноздри заострились и по-звериному стали втягивать воздух, – тут пахнет гнилью, это не от мальчика…

Артём припал к земле, уши его стали превращаться в звериные, а на затылке проступила чёрная шерсть.

– Сын, хватит, не вздумай! Не надо! – Михалыч пришёл в себя и так же стал обсматривать кусты, – Осторожно, чтоб тебя никто не увидел такого, этого ещё не хватало.

– Тот, кто это сделал, вылез отсюда! – Артём остановился в паре метров от малинника, у холмика, очень похожего на могильный, но без креста или памятника. Он был разворочен, как будто и вправду что-то вылезло оттуда. – Ничего не понимаю…

– Я кажется понимаю… – опять задрожал голос отца, он присел и с болью посмотрел на небо, – иногда расплата за тяжкие грехи настигает нас, сынок… неминуемо!

Глава 8 "Шпалаукладчик и шкафоломатель"

– Мне Коля рассказал про вас, и что вы были в «Родимичах». Вы как? Всё нормально? – Алексей Дмитриевич с Петром сейчас сидели, постанывая на лавке и держали мокрые тряпки в местах ожогов от клейм. К ним подошла их спасительница, одетая в джинсовую юбку и красную майку, и присела рядом.

– Всё нормально, красавица. Вам больше шло без одежды, но и сейчас вы ничего! – сально улыбнулся Пётр, превозмогая боль, – ох, и горячо тут у вас…

– Вас Алиса звать? – прервал Профессор друга и со всей серьёзностью посмотрел на девушку, – спасибо что спасли нас, вечно мы в истории вляпываемся из-за моего друга Петра Андреевича.

– Можно просто Петя, мне даже так проще, – подмигнул Пётр, – не люблю я эти отчества.

– Я знаю как вас звать. Пожалуйста, расскажите, как там «родимичи»? Мы какое-то время жили с ними, и они нам очень нравились…

– В смысле, вкусная у них кровушка?

– Помолчи, Петро! Извините моего друга, я же говорю, немного он любит подурачиться, меры не знает, – развёл руки Профессор, – на самом деле у них там очень даже не плохо устроено. Выращивают овощи да фрукты, все трудятся сообща, немного напоминает советскую Коммуну, вы надеюсь помните ещё что это такое?

– Так, в общих чертах… но не особо понимаю, если честно…

– Эх, молодёжь, вот так и уходят в небытие все человеческие достижения и скоро история станет лишь словом. Они построили амбары для хранения овощей и ржи, небольшую ткацкую фабрику, с вашей конечно же не сравниться, лесопилку, столярную мастерскую, кузню…

– Да, кузню ещё с нами, ох, – вздохнула Алиса, вспоминая, – а вы там не видели мальчика с тёмными волосами, любознательный такой, любитель почитать… сейчас ему наверно лет восемнадцать. Нос немного курносый, а эээ… лицо уже и не помню, Тимуром звать, фамилию тоже не помню…

– Ну а как же не видел? Этот паренёк меня очень удивил и поразил одновременно своими энциклопедическими знаниями. Как в наши наступившие варварские времена этот, практически ещё мальчишка, всё знает? Мне кажется, это и в правду Божий Дар! Мы с ним вечерами вели разговоры, а сколько великих писателей он перечитал: и Чехова; и Дюма; и Ремарка; и Булгакова; и…

– … И Стивен Кинга, – продолжила за Алексея Дмитриевича, девушка и улыбнулась, – да, это он… слава богу с ним всё хорошо! А вы и в правду профессор? А то ваш друг…

– Да! Он самый настоящий профессор! Без его головушки мы бы не выжили, особенно Той Зимой, ох, дамочка, какой же это человек! Человечище! Вы не знаете… – всполошился Пётр, глаза его загорелись.

– Ладно, Петро, успокойся… На самом деле я бы не выжил как раз без моего друга, немощный, увы, физически, – развёл руки, Алексей Дмитриевич, как будто подписываясь под своей «немощностью», – нет. Никакой я не профессор, учителем истории был в своё время в начальных классах. Это с подачи Петра так уж пошло, как в тюрьме, кликухой обзавёлся на старости лет… А вы знаете, у Александра Исаевича Солженицына была кличка «Морж»… Так, что-то понесло меня не туда, извините, Алисочка милая. Так этот Тимур у них можно сказать, «мозг» поселения. Учит детей местных грамоте, они даже школой обзавелись. Ещё всеми постройками заведует, чертит планы, схемы, все его слушаются и млад и стар… Михалыч у них конечно же главный, но мне кажется, очень скоро, этот парнишка бразды возьмёт в свои руки, да наверно, «родимичи» сами ему вручат!

– Как я рада за Тимура! Я знала, что он несёт свет… – вздохнула облегчённо Алиса.

– Да! Именно, с языка сняли, а вы я смотрю не просто так интересуетесь именно этим парнишкой? – хитро и многозначительно глянул Профессор на Алису.

– Да, он мне очень понравился, – слегка покраснела Алиса, и поспешно добавила, – как хороший мальчик.

– Любовь-морковь тут развели, – нетерпеливо встал на ноги Пётр, – аж голова пухнет, я голодный, дамочка, милая, уже вечереет, с утра нежравши. Куда там надо пройти? Я готов немного слить с себя кровушки – вас, упырей напоить. А вы за это уж меня ублажьте, тут я у вас красивых девчонок видел, может кто и для меня найдётся?

– Всему своё время, у нас услуги и продукты не за кровь, – улыбнулась Алиса, – у нас работа на первом месте и оплата трудоднями, и кстати такие как мы тоже не просто так тут живут, на готовеньком. Наше общество – это небольшое внутреннее государство с небольшой экономикой, думаю, вы быстро разберётесь и без меня.

– Нда, трудодни, ну точно Коммуна, всё повторяется, – вздохнул Профессор.

– А авансом у вас кормят? Может кредит даёт какой-то банк, ха-ха, – рассмеялся собственной шутки, Пётр, – хочу вашу колбасу вкусить килограмчик, а может случаем у вас что-нибудь спиртосодержащее тут найдётся? Вот прям уверен, что-то такое должно быть!

– Возможно и есть, – подмигнула Алиса, – я вам обменяю на свои часы и прикуплю. Завтра утром я вас отведу на Совет Силы, там вам предложат на выбор несколько профессий, думаю Алексей Дмитриевич, с вами всё ясно, у нас есть школа и даже училище с несколькими отраслями. Скорей всего преподавателем, они у нас получают двойные трудодни. Вот с Петром будет тяжелей… вы сегодня не очень хорошо себя зарекомендовали. У нас не очень любят таких вздорных типов а слухи до Совета, уверена, уже дошли…

– А что я? Эти безмозглые лошадки сами первые начали… Я очень даже добрый на самом деле!..

– Да, да, все видели… ладно, завтра Совет разберётся. И пожалуйста, Алексей Дмитриевич, Пётр Андреевич, я вас прошу, как можно меньше упоминайте о «Родимичах»! – Алиса с мольбой посмотрела на двух друзей, – я вас умоляю!

– Милая девочка, вы думаете мы с Петром совсем не понимаем ничего? Я вас уверяю, мы будем немы! Да, Петро? – нахмурив брови, Профессор кинул строгий взгляд на напарника.

– Профессор, да я «зуб» даю! – ногтем большого пальца Пётр чиркнул по зубу, – да и вообще, я уже и не помню, где их деревушка была, полторы тысячи километров дороги, в «чайнике» моём всё перемешалось.

– Вот и отлично! Вы меня подождите, сейчас я вам еду и… питьё прикуплю…

– Подождём, подождём! – алчно стал потирать ладони, Пётр, – за нами не заржавеет!

* ** *

– Гриша, братишка, иди сюда! – в барак тихо зашёл настороженный Свист и увидев, как Петр обратил внимание на него, побледнел, – ну в самом деле, ты же наш друг! Ну ладно, я был не прав сегодня… прости ты меня, дурака, на! Выпей пятьдесят грамулек…

Пётр протянул алюминиевую кружку с самогоном Григорию.

– Я мйого не пью, баска дулная становится… – парень завороженно подошёл к спальным местам новеньких и протянул им полбулки круглого хлеба с коричневой, пропечённой корочкой. – Это вам! Колбасы не дали…

– Что ты, брат! Мы сами раздобыли, угощайся, – Пётр жестом пригласил к столу, на котором стояла литровая, стеклянная бутылка, жареное мясо и овощи, и вручил в руки Свиста кружку, – давай, за здоровье моё, Профессора и твоё!

– за здоловье мозно! – согласился с тостом, Гришаня, и на одном дыхании проглотил содержимое кружки.

– Наш парень! – одобрительно улыбнулся Пётр, – ох тут у вас и злой самогончик делают! Слушай, а почему в этой вашей казарме никого нет?

– Уф-ф-ф! – занюхал Свист взятым огурчиком и присел скромно на край кровати Петра, – сколо плидут, все лаботают есё… а стол вы взяли у кого? У нас так не полозено!

– А-а-а, там, где-то, – Петр махнул невнятно рукой, – потом поставим на место… ну вот, опять напуган. Гриша? Ты же главный тут, что ты от всего ссышь?

– Да, я главный, но полядок надо собюдать! А то сейсас налод потянется, – и правда, в помещение зашли два мужика и прошли в дальний угол, с интересом посматривая на новеньких.

– Может всё же стол вернём? – предложил Алексей Дмитриевич, – в чужой монастырь со своим уставом…

– И ты туда, Профессор? Что мы? Съедим что-ли эту деревяшку? Ещё полчасика и поставим на место. Все мы тут братья и сёстры… слушай, Гринь, а бабы тут есть? – многозначительно подмигнул Пётр и доброжелательно приобнял Гришу, – ты же мужик, понимаешь, я уже с самих Родими… уже несколько месяцев не мял девок…

– Хм, ик… – хихикнул парень, быстро захмелев, – в этом балаке только мы, бабы в длугом… Но у нас дазе зеняться и некотолые стлоют свой дом…

– Так… всё интересней и интересней, – глаза у Петра загорелись, – а давайте ещё выпьем по одной и в гости сходим к девчонкам, познакомимся… Профессора подженим и тебе, Гринь, найдём подружку… Держись за дядю Петю, он лучший штурман для таких дел!

– Хи-хи-хи, – смущённо захихикал Свист, наблюдая, как «штурман» наливает самогон, – нее, я не пойду… боюсь…

– Вот, дурень, чего их бояться?! – чуть расплескав напиток, Петро вручил очередную порцию спиртного Грише, – Да сейчас мы мачами настоящими станем, ох, берегитесь девки Гришку, он всем покажет настоящую любовь!..

– А чё это у нас за посиделки на моём столе? – рядом стоял мужчина крепкого телосложения, под два метра ростом. Троица снизу вверх посмотрела на подошедшего, такого же лысого, как и они. Свист громко сглотнул. – Вы те новенькие чтоль? Что-то какие-то хиленькие, тьфу!

Смачная слюна плюхнулась в пол, рядом с ногой Петра.

– Брат, мы не хотим конфликтов! – поднялся с кровати Пётр и упёрся взглядом в выпирающий квадратный подбородок. – Может за знакомство выпьем?

– Ты мне не брат, сука! Бутыль в любом случае моя, а ещё тебя надо воспитать хорошим манерам, – и резко здоровяк ударил кулачищем в живот новенького. Тот согнулся от боли и чуть было не упал на колени, – меня зовут Михайло и мои вещи я никому не позволяю трогать!

– Оч-ч-чень пр-р-риятннно… – сквозь зубы прошипел Пётр, багровея лицом.

– Боже мой, опять, – обречённо выдохнул Профессор, выпивая свою порцию, и отодвигаясь в сторону, подальше.

– А менння зовут Пётр, блядь, Андреевич, шпалоукладчик и шкафоломатель, – перевёл дух пострадавший и молниеносно выпрямляясь, направил «ответку» коленом в район паха Михайло. Здоровяк не успел даже издать и стона, как тут же получил несколько ударов в челюсть, в висок и между глаз. После чего благополучно рухнул на пол, под улюлюканье подтянувшихся местных жителей барака, успевших к этому времени вернуться на отдых после тяжёлого рабочего дня.

Продолжение следует:

- Там и раньше никто не жил. Как у стариков сын в аварии разбился, они и уехали в город. Прознали только, что сын их до сих пор домой наведывается, и вернулись, чтобы его запереть…

- И он теперь там навсегда?

- Навсегда.

- А если кто-то приедет в деревню и решит там переночевать?

- То ему лучше иметь с собой вот такую штуку, - приподнял ружье дед, - и не бздеть.

- А сколько таких опасных деревень? - задумчиво протянула Танюша и подула на кашу, - Как узнать, можно там ночевать или нет?

- Ну, это в деревне завсегда проще. Вот в городе никогда не знаешь, чего от нового дома ожидать. Есть там нечистики или нету их. Привидения там водятся или нет. Злой Лифтер живет на чердаке или Трубач в подвале.

- А кто такой Трубач?

- Старый, толстый, вонючий черт. Такой старый и вонючий, что с ним даже другие черти не разговаривают.

- Гадость, наверное.

- Наверное. Потому что все, что он умеет делать, это ломать канализацию. От этого, конечно, никто не умирает, но воняет на весь дом.

- Какой-то бестолковый черт.

- А ты что думала, вся нечисть зубастая да клыкастая? - ухмыльнулся дед и съел каши.

- А у него правила тоже есть?

- С ним настолько никто не хочет водиться, что для него даже правил не придумали. Просто в этом доме будет чаще обычного ломаться канализация. Но у сантехников свои приметы по этому поводу тоже есть - можно сказать, сойдут за правила.

- И какие?

- Если в подвале не живут коты, то с этим домом что-то не так.

- А коты живут в подвалах?

- Если могут. Сейчас подвалы часто заделывают, чтобы коты с улицы не залезли внутрь. Но если этого не делать, то пушистики любят там ошиваться, особенно зимой. Там тепло и ветра нет. А иногда и крысы водятся.

- Фу, крысы.

- Но хоть не Трубач. Это ж как от него воняет, если даже канализация пахнет лучше.

- А коты не любят, когда воняет?

- Конечно, не любят. И нечисть всякую не любят тоже. Слышала, что при новоселье нужно запустить в дом кота?

- Слышала.

- Вот. Кот сразу скажет, если в доме что-то не так. Если напыжится, заорет и подпрыгнет - гиблый это дом, надо или съезжать отсюда, или звать батюшку. Если осторожно зайдет и будет долго принюхиваться - значит, дом с секретом. Что-то там есть, но не страшное. Вроде безобидного чертика или бабайки.

- А еще?

- Если кот сразу же освоится и свернется калачиком где-то - то там живет домовой. Домовые и коты лучшие друзья, они никогда друг друга не обидят. Надо запомнить, где улегся кот, и потом оставлять там что-нибудь вкусное на ночь. Кусок пирога, печеньку, яичницу. Домовые просто обожают яичницу.

- Ты уже говорил.

- Он даже, может быть, ничего не возьмет. Но доброту запомнит. И будет в этом доме всегда счастье и согласие. Правда, иногда блестяшки будут пропадать.

- Какие блестяшки?

- Всякие. Стеклышки, камешки. Сережку может умыкнуть или гирлянду новогоднюю. Домовые очень любят, чтобы блестело. Если он что-то нужное утащил - вещь потерялась, и ее никак не найти, - то нужно вежливо попросить домового ее вернуть. И, конечно же, поставить ему яичницу. Если с домовым дружат, то он спокойно вернет вещь обратно.

- Тяжело с этими домовыми.

- Как с внуками, - улыбнулся дед, - Ты тоже у нас пакостить любишь.

- А, может, я тоже домовой.

- Ну, сделаю тебе с утра яичницу.

- Только со шкварками!

- Что ты, - замахал руками дед, - чтобы я с домовым ссорился, да никогда такого не будет.

Танюша захихикала, но вдруг вспомнила, с чего начался этот разговор:

- И что еще коты могут найти?

- Ну, в принципе, это все. Доброго или злого духа они тебе сразу отыщут. Ты когда-нибудь наблюдала за котами?

- У Ксюхи есть кот.

- Видела, чтобы он вдруг останавливался, и смотрел куда-то в стену? Или прыгал на ровном месте?

- Видела.

- Значит, кот увидел какую-то странность. Привидение там, духа или бабайку, которая мимо проходила. Они же везде, просто чаще всего мы их не видим и не слышим. У нечистиков свои дела, и до нас им нет дела. Но коты их видят.

- А собаки?

- Собаки тоже кое-что видят. Но обычно то, что пришло снаружи. Собаки все-таки дом охраняют. Даже если в доме живет злобный черт, собака ничего ему сделать не может, он же местный. Но если нет кота - то и собака сможет предупредить, если кто-то злой решил в дом забраться. Даже если этот злой невидимый. Собаки их и сами не видят - просто чуют чужого. Начинают лаять нервно, шерсть встает дыбом. Собаки чуют только самых опасных духов. Если собака начала рычать на пустое место или, наоборот, скулить и прятаться, то это уж точно надо или съезжать, или звать батюшку. Но хороших духов они не увидят.

- Даже домовых?

- Домовые живут очень долго. Когда все города еще были деревнями, домовые уже были здесь. А где живут собаки в деревне?

- Во дворе.

- Вот поэтому домовые к собакам и не привыкли. Ну так вот, с чего мы начали…

- С чего?

- Как найти злую деревню, где нельзя ночевать.

- Да, точно. Как?

- Ну, во-первых, кресты. Обычно крест один, стоит там, где кладбище. Если их больше - то, может, деревня и нормальная, но рядом с ней что-то нехорошее поселилось, от чего пришлось защищаться. Самое плохое - если кресты стоят без ленточек.

- Тогда что?

- Тогда или жители деревни забыли старые традиции, или они уже не очень люди. И в том, и в другом случае лучше в этой деревне не задерживаться. Никогда не знаешь, когда старый злой призрак решит навестить свою родню. Но главное в деревне, конечно, не это.

- А что?

- Живность, - пожал плечами дед, - Петухи, куры, овцы, лошадки и коровы. Ну и коты с собаками, конечно.

- Они все помогают?

- Так или иначе. Лучше всего, конечно, коты. Они как ходячие локаторы - что хочешь найдут, и предупредят. Но если что-то есть злое в земле, то чувствуют его все. Если кони брыкаются, коровы мычат и бьются головой о стены сарая, свиньи хрюкают и подпрыгивают - пить дать, что-то недоброе рядом. Поэтому в деревне и проще.

- Так почему? - надулась Танюша.

- Если есть домашняя живность, и она ведет тебя спокойно, - то тебе ничего не угрожает. В деревнях это сразу видно, а по городам хорошо, если кот у кого-то дома есть.

- А если живности нету?

- То это какая-то странная деревня. И я бы на твоем месте там долго не задерживался. Даже у меня куры есть, а я ведь не самый хозяйственный.

- А кота нету.

- Зато есть петух.

- А зачем петух?

- Чтобы знать, когда настало утро. Утро - это же не когда солнце взошло, и не когда стало видно что-то в окне. Утро - это когда пропел петух. Так, во всяком случае, думают нечистики.

- И когда петух пропел?

- Можно спокойно выходить на улицу. Никто тебе ничего не сделает. Но, на самом деле, все животные могут тебе помочь. Некоторые даже спасти могут.

- Как?

- Жил у нас в деревне мужик, - дед слопал еще каши и запил чаем, - Митька. Работал трактористом в колхозе.

- И что случилось? - в воздухе повисла еще одна история.

- Помер он. Вот через неделю, как его конь околел.

- Конь?

- Старый конь, серый. Ох и любил Митька того коня. Если б конь мог пролезть в двери, он бы, наверное, с ним рядом спал.

- Хороший конь, наверное.

- Ну, довольно жирный и наглый. Но да, хороший. Он Митьке жизнь спас. И, наверное, что-то больше, чем жизнь.

- Что?

- Ну, начнем с самого начала, - улыбнулся дед.

***

Кажется, все началось с чьей-то свадьбы. Или не свадьбы. Может, у кого-то сын родился или еще какая оказия случилась - приятная, естественно. В любом случае, деревня радостно гудела, смеялась, то и дело разражалась лихими трелями гармони и потрескивающим радио, вещающим на всю улицу какой-то очередной шлягер.

В деревне был праздник. Как и любой деревенский - по-настоящему масштабный. Воздержаться или уклониться было невозможно, праздновали все, сразу и с полной самоотдачей. К тому же, зимой в деревне не так уж и много работы, а поводов для радости и того меньше. Так что праздновали не только активно, но и довольно давно. Пятый или шестой день подряд.

Именно поэтому единственным, кто еще отдаленно помнил, с чего начались гуляния, был гармонист Петр. Как раз его трели постоянно возникали в разных уголках деревни и неизменно имели успех, а вместе с ним - и законное признание мастерства гармониста в небольшой, запотевшей чарке.

Остальные просто собирались в доме Митьки. Во-первых, потому что там было слышно гармонь. Во-вторых, потому что Митька по доброте душевной сам позвал всех к себе - жил бобылем, только старая облезлая псина и серый конь составляли ему компанию. Ну и, в-третьих, тот же Митька внес свое щедрое пожертвование во всеобщее веселье в виде монументальной бутыли самогона, заначенного ровно ради такого случая.

Правда, от организации веселья Митька ловко уклонился. Заблаговременно наводнившие его дом бабы горестно поахали и поохали, а потом взяли дело в свои руки. Сугубо добровольно, разумеется. И вся готовка, уборка и создание уюта благополучно проскочили Митькину жизнь. Отчего он был довольно благодушен и тихонечко курил на крылечке, изредка поглаживая по носу своего коня. Конь благосклонно принимал эти знаки внимания, но все равно тыкал мордой хозяина в плечо, намекая, что совершенно точно не откажется от пары морковок или даже миски вареной свеклы.

Митька был с конем неразлучен. Это было даже смешно - как трактористу, ему полагался вполне законный стальной конь, который и пахать, и сеять умудрялся, но мужик все равно не желал расставаться со своим старым другом. Зачем ему вообще был нужен конь, деревенские недоумевали. Но, наверное, нужен.

За различные намеки вроде возросших цен на конину Митька и в морду мог дать.

Гармонист Петр тоже вышел на крыльцо, потянулся и сел рядом с Митькой. Раскурил сигарету, помолчал.

- Ну как оно?

- Живем потиху, - пожал плечами тракторист.

- Как коняга твой?

- Ветер? Да не жалуется.

- Что-то он не похож на Ветер.

- Да много ты знаешь, - потрепал Митька коня, - Это он старый сейчас, а в молодости - ух, никто бы за ним не угнался.

- Потому и Ветер?

- Ну, вообще его так уже звали, когда я его забрал. Но ему подходит.

Ветер радостно заржал и хитро посмотрел на хозяина: не полагается ли ему за такие подвиги внеочередная морковка?

- Слушай, а чего вообще ты с этим конем так возишься? Всем интересно же.

- Кстати, да, - соседка Галя вышла из хаты и что-то щедро выплеснула в снег, - Что ты с этим конем так сдружился.

- Ну, так вышло, - Митька затушил окурок и начал мять в руках следующую сигарету, - Вот сколько живу, а большего друга, чем Ветер, у меня не было.

В голову тракториста уже ударил хмель, и хотелось поговорить. Даже о вещах, которые он обычно обходил стороной.

- Бабы у тебя нет просто, - веско заметила Галя.

- Ай, бабы это дело наживное, - Митька отмахнулся от возражения и закурил, - а Ветер мне жизнь спас.

- Прям сразу жизнь? - неуверенно улыбнулся Петр.

- Прям сразу. Вот скажи, - обратился он к гармонисту, - ты же слышал про Мишкино поле?

- Если бы только слышал, - Петр недоверчиво посмотрел на Митьку.

- Что, бывал там?

- Было дело, - Петр поморщился, - задержался на работе, и…

- И решил срезать угол?

- Ага.

- У меня то же самое было.

- Ты ночью зашел на Мишкино поле?

- Я тогда еще не знал.

- Какое не знал, все же говорят, что там по ночам делать нечего, - развела руками Галя.

- Так одно дело, говорят, а другое…

- И что было?

Митька глубоко затянулся. Лицо его потемнело - несмотря на выпитое, воспоминания явно его не радовали. Но, раз уж начал…

- Была очень светлая ночь. Луна - здоровенная, желтая, висела прямо над самой землей. Ну, вы меня знаете - я вообще темноту не люблю, даже побаиваюсь, чего тут греха таить. Но вот тогда, наверное, была чуть ли не единственная ночь, когда мне было спокойно.

- Звучит как плохой знак.

- А так и было, - Митька улыбнулся в усы, - Только кто б знал об этом.

- И что? - Галя отставила тазик в сторону и присела на лавочку.

- И решил я срезать угол. Ночь - загляденье просто. Видно вообще все от дороги и до леса. Поле тихое, спокойное, огоньки вдалеке догорают - деревня спать ложится. И так домой захотелось, что вот не удержался, повернул я и почесал прямо через траву. Сразу даже не понял, во что именно вляпался.

Митька встал с лавочки и поправил штаны.

- И что дальше-то?

- Сейчас, пойду чарку выпью.

Возражений не последовало. Галя переглянулась с Петром:

- А ты что, правда, тоже на Мишкино поле ходил?

- Ну как, ходил. Случайно зашел. Но когда заметил, что там только трава растет, и ничего полезного, сразу понял, где оказался. И убежал.

- И ничего не видел?

- Видел.

- Что?

- Что-то, - уклончиво ответил гармонист, - Когда я выскочил с поля, то сразу все пропало. Возвращаться и уточнять мне что-то не очень хотелось.

- О, про Мишкино поле треплетесь? - широко улыбаясь, на крыльцо вышел Степан, местный мастер на все руки.

- Ага, - кивнул Петр, - А ты там был?

- Ищите дурака. Я еще помню, как мы Мишку оттуда вытаскивали. Уж не знаю, что там такое, но мне лично совершенно не интересно.

- Так уж и не интересно? - Митька вернулся на крыльцо и уселся на свое место, - Мне вот всегда было любопытно. Стоит поле, трава там - по пояс, растет все, как на дрожжах, хоть сейчас выгоняй трактор и сей, что тебе вздумается…

- Только если жить надоело.

- Ну, теперь я это знаю, - Митька потер нос, - Вы же знаете, как это. Шепчут что-то старики, пьяная молодежь страшилками балуется, какая им вера?

- Сам ты пьяная молодежь, - фыркнул Степан.

- А что, очень даже молодежь, - подбоченился тракторист.

Все засмеялись. На крыльцо вышла еще какая-то женщина и, поеживаясь от холода, стала прикуривать сигарету.

- В общем, ну не принято у нас на поле ходить, ну мы и не ходим. А почему, зачем - непонятно. Так что я особо серьезно к этому и не относился. Может, чего-то кому-то померещилось. А, может, и правда произошло, но давно и не правда. Так что ни о чем плохом я и не подумал. Иду себе и иду. А луна уж какая… Над самой землей. В полнеба практически. Иду я, значит, себе. На небо смотрю. Так легко на душе, хорошо, даже насвистывать что-то начал. Уже и дороги не видно, только огоньки вдали - деревня. И сразу я вот не понял, но потом почуял неладное. Огоньков становилось больше. Я остановился и потер глаза. Нет, не показалось. В принципе, ничего странного, - деревня большая, домов много. Только к ночи огоньки обычно, наоборот, гаснут. Давно уже всем спать пора - завтра тяжелый день, и полночи не спать могут только пенсионеры или молодежь. Ну или такие дураки, как я. И тут дернул меня черт обернуться.

- И что увидел? - подалась вперед Галя.

- Ничего страшного, - грустно ухмыльнулся Митька, - просто огоньки. Такие же, как и спереди. Слева, справа, за спиной. Везде. И тут я понял, что потерялся. До этого шел прямо, на свет, как раз к деревне, а тут - кругом трава по пояс, и огоньки везде. И луна эта здоровенная - как будто сразу на все небо, куда не посмотришь, висит. И я просто не знаю, куда идти.

- Перебздел? - бросил кто-то.

Митька посмотрел по сторонам. На крыльце собрался уже добрый десяток человек. Кто-то курил, кто-то просто стоял, прислонившись к стене. Но все они внимательно слушали тракториста.

- Конечно, перебздел, - хмыкнул Митька, - мне и сейчас-то не себе это все вспоминать. Сейчас, схожу в хату…

- Не надо никуда ходить, - ближайший мужик протянул Митьке рюмку.

Тракторист улыбнулся и одним махом ее опрокинул. Хрюкнул, шмыгнул носом и шумно выдохнул:

- Остановился я, в общем. Спокойно, думаю. Ну, огоньки, черт с ними, с огоньками. Не паниковать. Я тогда и не подумал, что что-то странное происходит. Больше перепугался заблудиться в чистом поле. Стал искать свои следы - примятую траву. И тоже ничего не нашел. И тоже ничего странного не подумал. Трава-то здоровая, в самом соку, ей хоть бы хны, ходит по ней кто-то или нет.

- Так а луна что?

- Ну вот на луну и сориентировался. И прямо на нее и пошел. Помню же, что она вечно у меня перед лицом висела. Даже если попрусь не в ту сторону, то все равно буду хотя бы прямо идти, правильно? Куда-нибудь и выйду. Или на дорогу, или в лес. В лесу мне уже тогда ночевать показалось лучшей идеей, чем в поле.

- Что, начал к тому моменту жалеть, что туда сунулся?

- Так я тогда еще и не понял ничего. Что поле - понятно, а что оно Мишкино… Ну, вот минут через пять до меня дошло.

- Что за люди, - покачал головой Степан, - Говорят же вам, не лезьте на Мишкино поле.

- Ну а ты сам? - покосился Митька, - Ты же оттуда Мишку доставал, что там случилось? Что видел? Что слышал?

- Ничего я не видел и не слышал, кроме самого Мишки, - отрезал Степан, - Только вот Мишка орал, как резаный, весь был непонятно в чем перемазанный, и постоянно перед кем-то извинялся. Такое ощущение, что нас он вообще не видел - мы его буквально под руки тащили, а он все оборачивался, кричал и извинялся. И знаете, что самое странное?

- Что?

- Он не хотел уходить. Возле края поля уперся, как ишак, даже вырываться начал. Хорошо хоть сам он метр с кепкой, так мы его скрутили и в деревню притащили. Был бы поздоровее, может еще бы вырвался и убежал обратно.

- Прямо вечер откровений, - хлопнул по коленям Петр, - И чего ты раньше молчал?

- Да не знаю, - Степан закурил, - Мы все как оттуда вышли, как сговорились. Молчать об этом надо и назад не возвращаться. Даже сам Мишка сразу обмяк, успокоился, и ни слова так и не сказал.

- Ну это мы знаем. Как его с поля принесли, он из дому не выходил уже. Пока… Ну, вы знаете.

- Ну, давайте и я тогда расскажу, - Петр благодарно принял от мужиков полную рюмку, - Я ж тоже по глупости на поле заглянул. Вот почти как у Митьки, только луны такой не было. Но я сразу понял, что что-то не так, и еще дорогу было видно. А когда шорох услышал - перепугался, как никогда раньше. Смотрю, в траве будто сидит кто-то. Маленький такой.

- Потеряшка, - хмуро заметил Митька.

- Да, потеряшка. Ты тоже его видел?

- Вот тогда и увидел, когда с огоньками началось.

- Маленький, непонятный. Вроде и не видно его почти в траве, а вроде и понимаешь, что там дитё потерялось. Вот прям твое собственное. Молчит, не плачет даже, а так душу скрутило, подойти, за руку взять, домой отвести…

- И что ты сделал? - спросила Галя.

- Побежал обратно к дороге. Не знаю, такая жуть взяла… Потом с дороги оглянулся обратно, и никаких потеряшек там уже не было, - Петр сделал паузу и облегченно вздохнул, - Ну вот, рассказал.

- А я не побежал, - Митька потер лоб, - хотя тоже захотелось. Куда бежать-то. Я и сам уже почти потеряшка, понятия не имею, куда идти. А эта штука сидит там и ничего не делает. Грустит просто. Я только… Даже не знаю, задницей как-то почувствовал. Понял, почему оно грустит.

- И почему? - спросил Петр.

- Потому что не может меня увидеть. Оно только нащупать может. Не спрашивайте, откуда я это знаю. И если бы оно меня нашло, то уже бы не грустило. Только вряд ли я это пережил бы.

- Ну тебя, Мить, - фыркнула какая-то женщина.

- Вы сами попросили рассказать.

- Так а дальше?

- Ну смотрю я на эту тень, а сам в обратном направлении пячусь. И тут гудеть начинает. Как будто под землей, сразу и везде. Я глазами по сторонам - а потеряшка этот и пропал. Я еще больше испугался - обратно на луну посмотрел и побежал в ее сторону. Больше всего я тогда боялся об этого потеряшку споткнуться, вдруг он меня искать пошел. Так что на самое главное внимания и не обратил.

- На что это?

- На траву. Она, во-первых, уже по грудь стала. Во-вторых, ее трясло, как ураган какой поднялся. А ветра нету. Ночь - самое загляденье, тишина и покой. А траву носит, как будто от меня дует во всех направлениях - от меня она отклоняется, трясется. К земле клонится. И я понимаю, что стою посреди поля в круге полегшей травы. И меня очень даже хорошо видно. И как будто это луна эта на меня смотрит и улыбается. Только не луна что-то со мной хочет сделать, а те, кому она помогает.

- Кто - те?

- Я думаю, хорошо, что я не узнал. Огоньки же не только зажигаются - они танцевать начали. Тут я уже окончательно понимаю, где я нахожусь, и почему зря сюда зашел. А огоньки гаснут и зажигаются, по кругу бегут - где деревня, уже вообще никак не понять. Но если стоять на месте, то тоже будет плохо. Что плохо, почему - не знаю. Знаю, что надо бежать.

- И побежал?

- Побежал, - вздохнул Митька, - Кто бы знал, что не надо было это делать.

- Чего это?

- А еще рюмка есть?

- Сейчас организуем, - отделился от толпы мужичок и скрылся в доме.

Сама толпа значительно выросла - уже человек двадцать стояли вокруг и ловили каждое слово тракториста. С одной стороны, внимание ему льстило, с другой, он уже и сам немного жалел, что решился рассказать о той ночи. Слишком уж…

Конь всхрапнул и ткнул хозяина в плечо. Глаза животного как-то одновременно озорно и грустно блестели: рассказывай, мол, хозяин, давно надо было.

- Эх, Ветер, - потрепал коня за уши Митька, - если б не ты, некому было бы это все рассказывать.

- Так а конь тут при чем?

- Пока ни при чем, - Митька выбросил сигарету в снег и закурил следующую, - Пока что я просто бежал по полю, и трава на этот раз очень четко оставалась за моей спиной примятая. Только не мной, а тем непонятным невидимым ветром, который укладывал ее вокруг меня. И я не знаю, почему, но очень хорошо почувствовал, что в начале этой тропинки кто-то появился, и этот кто-то собирается по ней пройти. Ну а в конце этой тропинки я. И что бы я ни делал, как быстро бы не бежал, до меня все равно доберутся.

- Так а что этот ваш Мишка? - молодая девушка скрестила руки на груди, - только слухи какие-то. Был Мишка, было поле, Мишки нету, а на поле все равно ходить нельзя.

- Мишка странный был. То ли в тюрьме сидел, то ли в психушке лежал, - пожал плечами Петр, - Мужик был нелюдимый, хотя и не плохой. Ну, мало ли у кого что в жизни было, мы его тоже старались не трогать.

- Только он плакал по ночам постоянно, - заметила Галя.

- А ты откуда знаешь?

- Да я живу в соседнем доме, чего мне не знать? Постоянно плакал ночью. Возвращаешься из колхоза, аж оторопь берет. Не знаю, что с ним такое случилось, но что-то нехорошее. А после всей этой чехарды с полем так вообще тяжело стало.

- В смысле?

- Да в прямом. Он всю ночь орал что-то. Каждую ночь. Ну и плакал, да. Уж я намучилась.

- А потом? - напомнила о своем вопросе девушка.

- А потом… Ну, нашли его, - развел руками Степан, - Руки он себе почти отрезал, кровищи - по самый потолок. Лежал на кухне. И улыбался.

- Ну и жуть вы рассказываете.

- Ну так о почему про Мишку у нас стараются не говорить, как думаешь? - ухмыльнулся Степан и протянул руку за бутылкой, которую вынесли из дома.

- И что, все это поле было Мишкино?

- А что?

- Ну, у меня десять соток всего, - хмыкнула Галя, - а у него целое поле.

- Поле это колхозное было. Просто Мишка там работал. Ну и… Там что-то случилось. Как еще нам его назвать, “поле-не-ходи-по-ночам”?

- Ну а я вот тогда бежал, - Митька быстро вернул внимание соседей, - Под землей гудит, луна крутится…

- В смысле, крутится?

- Вокруг своей оси, - провел Митька пальцем круг в воздухе, - Я уже совсем перепугался, даже не разбираю, куда ломлюсь. Огоньки, деревня - все уже неважно, лишь бы подальше отсюда. И все бегу, бегу - а как ты побежишь по полю?

- И как?

- Да падаю постоянно. И то руку раздеру, то ногу ушибу. Вон, осталось даже, - показал тракторист тонкий шрам на ладони, - И вот тут я понимаю, что так дальше нельзя. Кто-то будто хочет, чтобы я продолжал бежать.

- В смысле?

- Смотрю и вижу - огоньки-то не просто так пляшут.

- А как пляшут?

- Они такие круги выворачивали, как маятник. Туда-сюда. Но не везде. Был в небе один кусочек, где огоньков не было. А за спиной у меня луна.

- Ты ж говорил, что бежал к луне.

- Сначала - да. А потом… Ну, бежал я, куда бежалось, что вы от меня хотите?

- Да ладно, увидел ты что? - потрепала Митьку за рукав Галя.

- Что луна за спиной. И вот хотите верьте, хотите нет, но пятна на луне в такую отвратную рожу сложились, что я ажно крикнул со страху.

- Прям как у тебя с бодуна, - толкнул какой-то мужик Степана.

- Да иди ты…

- Может, и не было на луне никакой рожи, но я до сих пор не уверен.

Митька протянул руку, и в нее с готовностью вложили еще одну чарку. Когда Митька ее опрокинул, кто-то тут же протянул ему кусок колбасы. Тракторист благодарно кивнул, шумно понюхал закуску, а потом проглотил ее, почти не разжевывая:

- И вот эти огоньки, они слились вместе, и как вытянутые руки, выходят из луны, и меня обнимают как бы. И ведут меня вот туда, где нет никаких огоньков. Черное небо, в которое как будто никогда и не светили. И я остановился.

- Чего?

- Так туда меня и гнали, - удивленно поднял глаза Митька, - В эту темноту. Я-то думал, что за мной из-за спины гонятся, а меня… Меня ждали.

- Кто?

- Я не знаю. Что-то светлое. Нет, не белое, не привидение. Соломенное. Знаете, как хорошо просушенный стог, золотистый, почти серый. Сгорбленный такой.

- И он?

- Ну и мы с ним друг друга, кажется, заметили.

Митька посмотрел на коня, и тот всхрапнул в ответ. Вздохнув, тракторист продолжил:

- Было оно ростом с меня. Бледное, распластавшееся по полю. Но это точно не было белым. Я правду говорю, как стог сена, только в форме человека…

- Сенница?

- Чего?

- Сенница. Кто-то, кто пропал на поле, - кисло улыбнулась Галя.

- Какая еще, к черту, Сенница? - буркнул Степан.

- Мама мне рассказывала. Не думала я, правда, что они на самом деле бывают.

- Ну, знаешь, после Мишкиного поля тут во что хочешь поверишь, - скривился Петр.

- В общем, если кто-то потерялся в поле, и, не дай бог, помер, то превращается в Сенницу. Мама так нас пугала, чтобы мы не шлялись где попало.

- Моя просто алкашами пугала, - хихикнул Степан, - Чего выдумывать всякую чертовщину, когда и так хватает.

- А моя - комбайном. Мол, ноги он мне отрежет, - выдал кто-то из толпы.

***

- А меня мама пугает, что меня маньяк заберет.

- Вот как, - задумался дед.

- Да. А кто такие маньяки?

- Это как черти, только на людей похожи. Они ходят и обижают других людей.

- И у них тоже есть правила, - фыркнула Танюша.

- Нет, внучка, вот как раз у них никаких правил нет.

- Почему так? - подозрительно прищурила та глаза.

- Потому что они не нечисть. Они обычные люди.

- И делают, что хотят?

- Ты все-таки очень сообразительная девочка, - дед невесело улыбнулся и зачерпнул каши, - Поэтому правила у них все очень общие.

- Ага, все-таки есть!

- Не говори с незнакомыми, не бери у них подарков, не садись в чужие машины. И если что - сразу беги к маме.

- А если мамы рядом нету?

- То ко мне, - хитро улыбнулся дед.

- А что, у вас тут тоже маньяки водятся?

- Пока ни одного не видел, - дед оценивающе посмотрел в дуло своего ружья, - И лучше бы им не появляться.

- А что будет?

- Что будет, что будет… Шашлык из тебя будет.

Танюша радостно захлопала:

- Как в мультике!

Ванюша не разделял веселье сестры. Он даже немного нахмурился, и его пальцы, сложенные на столе, побелели. Из-за окна раздался тихий стон. Дед дернулся, почти уронил ружье, и посмотрел за плечо. Стекло ходило ходуном, а стон повторился. Внучка не видела его лица, но на секунду можно было подумать, что дед испугался. Как он сам любил говорить, забздел.

- Так вот, история.

В окно будто с силой ударили, но стоны не повторились. Дед отвернулся от окна и вытер пот со лба:

- Пошутили они все, конечно, но конец Митькиного рассказа хотелось услышать каждому…

***

/* Окончание в комментариях */