Глава десятая
Бабнадя не была такой же прозорливой как Канат-ата – близнецы бейсболок не надели. Жаркое солнышко нещадно припекало и мальчишки пытались прикрыть головы ладошками и натянутыми на макушки футболками.
- Хитрый ты, чел,- бурчал Саня. – Кепку вон нацепил…
- Это всё Аташка, - пожал плечами Амир. – Так бы сейчас тоже майку на голову натягивал.
Они шли уже больше часа, а воронки от рухнувшего ночью метеора всё не было видно.
- Сколько идти –то ещё,- раздраженно бормотал Ваня. – Он ведь не так далеко упал!
- Ну это как сказать, - сказал Амир. – По мне, так он чуть ли не в другую страну улетел…
- Мы бы тогда не ощутили ударной волны,- заметил Ваня.
- Блин, зубрила,- прыснул Саня.
Троица пересекла дынные, затем арбузные и тыквенные поля, но так и не достигла цели.
- Мы так тепловой удар получим, - Ваня сорвал с грядки два широких листа тыквы, один отдал брату, второй – оставил себе.
- И чего? Вернёмся?
- Ну уж нет, - фыркнул Ваня. – Я думаю, что уже недалеко…
- Ты то же самое полчаса назад говорил, - заметил Саня, поглядев на экран телефона. – Я так-то уже запарился и хочу отлить.
- Лей, - в один голос сказали Амир и Ваня, обернувшись.
- Или стесняешься? – Амир приподнял одну бровь.
- Вас что ле? – Саня демонстративно расстегнул ширинку на шортах, затем пошарил внутри и вывалил хозяйство наружу.
- Ты в сторону,- начал было Ваня, но не успел.
Саня начал справляться прямо на спеющие оранжевые тыквы.
- Ты дурак? – заорал Ваня.
- Это же люди потом есть будут! – подхватил Амир.
- И чё? - засмеялся Саня. – Помоют…
- Мой брат - конченный кретин! – Ваня замахнулся, чтобы как следует треснуть брату, но резко развернулся и пошел вперёд.
- Да уж, - Амир засеменил следом. – Это у него всегда?
- Ну, практически, - выдохнул Ваня. – Ничего, я уже привык…
- Хреново,- кивнул Амир.
Они взошли на сопку и увидели гигантский разлом в земле. Это была похожая на вытянутый ромб трещина, окруженная обуглившейся травой. Кое-где до сих пор тлели угольки, а над самой трещиной вилось горячее марево, будто от раскалённого асфальта.
- Круть! - воскликнул Ваня. – Эй, ксерокопия, шевели колготками!
- Сам дурак, - послышалось откуда-то сзади.
- Не опасно спускаться? – поинтересовался Амир. – Там вроде горячо…
- Ну вряд ли намного горячее, чем в пустыне, - Ваня скрутил из тыквенного листа колпак и, напялив его на голову стал спускаться к разлому.
- Ну ок, - пожал плечами Амир и последовал Ваниному примеру.
Через пару минут к ним присоединился и Саня.
- Фига дырища, - Саня раскрыл рот.
Он тут же включил на телефоне камеру и стал снимать фото и видео.
- Интересно, можно ли на этом заработать,- произнёс он мечтательно.
- Думаешь мы единственные, кто его вчера видел? – отозвался Ваня.
- Ну тогда бы здесь куча всяких репортёров было и… ну других чуваков, фиг бы мы так просто подошли, - заметил Амир. – Так что, думаю мы первые.
- И это очень круто! – Ваня уже стоял на краю расщелины.
- Осторожнее! – в один голос крикнули Саня и Амир, но Ваня ступил ближе к краю, земля под его ногой провалилась, и мальчишка полетел вниз.
*
Канат –ата сидел на корпе за коротконогим круглым столиком. Он нервно перебирал пальцами бумажную салфетку. Было тихо, лишь в воздухе чувствовалось напряжение. Что-то изменилось прошлой ночью, тот звездопад изменил положение вещей и старый баксы чувствовал это.
Убранные и спрятанные к приезду внучатого племянники колдовские артефакты покоились в амбаре. Ата не хотел, чтобы Амир увидел его за камланием, поэтому всё убрал. Помогать аулчанам он ходил лишь под покровом ночи, а просителей отвадил заблаговременно.
Теперь же старик был неспокоен. Он сидел напряженный за столом и боролся с желанием раскинуть Кумалаки.
- Когда беспокоишься – слушай Пира…- раздался низкий шёпот и перед стариком возник серебристый кулан с горящими кроваво-красными глазами.
- Кулан,- Ата вскочил и склонил голову в приветствии.
- Мир изменился,- Кулан раздувал ноздри. – Больше нельзя стоять в стороне…Раскинь Кумалаки - узнай, что произошло.
- Я не могу…- старик сел. – Обещал, что Амир не столкнётся с колдовством…
- Но он уже столкнулся, ты это почувствовал…
Канат поднял полуслепые глаза на Пира и вынул из ящика, прикреплённому к внутренней стороне столешницы припрятанные там Кумалаки из косточек хурмы, завёрнутые в хлопковый клетчатый платок. Он расстелил платок на столе, раскинул Кумалаки и стал прорицать.
Косточки путались и давали бредовую информацию. По всему было видно, что кто-то вмешивается в гадание, мешает.
- Я ничего не понимаю, - задумчиво произнёс Канат-ата. – Врут что ли?
Кулан приблизил серебристую морду вплотную к лицу деда и молвил:
- Не врууут, - Пир растягивал слова.
Канат-ата поднял морщинистую руку, положил её на тёплый мягкий нос коня. Тут же душа баксы сплелась с Пиром и понеслась по степи диким неудержимым Куланом, обгоняя закаты и рассветы. Конь унёс Каната-ата в прошлую ночь под чудесный фейерверк из срывающихся с неба звёзд.
Они стояли на сопке. Пир и Баксы. Позади спали поля с вызревающими ягодами, а за полями горел скромный вигвам костерка.
- Твой внук там,- сказал Пир поведя головой назад. – А ты смотри вперёд!
Внезапно стало светло как днём и небо рассекло надвое огненным шаром. Шар упал прямо в подножье сопки разорвав почву и подняв волну земли и песка в воздух. Трава вокруг загорелась и в пламени стали появляться пугающие тени фигур. Они выползали из разлома, будто только и ждали, когда метеор освободит их из подземной тюрьмы. Все фигуры были небольшими и по виду напоминали пресмыкающихся чудных зверей, кроме одного.
Он поднялся из ямы самым последним и это был безголовый человек. Тут же ноги Канат-ата подкосились, и он вернулся в реальность.
*
Амир и Саня тянули Ваню за руки. Благо мальчик сразу не загремел в глубину, а успел зацепиться за край обрыва, и ребята подоспели вовремя.
- От любопытства кошка сдохла,- ругался Саня на брата.
- Тяни, а не болтай! – прикрикнул на него Амир.
- Тащите! - отозвался Ваня. - Тут горячо!
Наконец Ваню вытащили и все трое свалились на твёрдую почву.
- Вот ты всё-таки дурак умный! – отдуваясь прокряхтел Саня.
- А ты сыклоп беспардонный! - огрызнулся близнец.
- Ты чего, не видел, что там края осыпаются? – спросил Амир.
- Да как-то не заметил, - Ваня перевернулся на спину. – Зато пока висел – увидел кое-что интересное.
- И чего, это стоит того, чтобы насмерть убиться в кратере от рухнувшего метеора? – Амир приподнялся на локтях.
- Вот сам увидишь и мне скажешь, стоит ли,- подмигнул Ваня.
- Тебе чего мало?- возмутился Саня.- Из-за тебя как раз нас Бабнадя на всякие приколюхи не отпускает! Знает, что у тебя тормозов совсем нет!
Ваня встал, отряхнулся и вытянулся, пытаясь заглянуть в разлом.
- Там глубоко, и до сих пор камень докрасна раскалённый,- проговорил он. – Так охота поближе поглядеть!
- Чтобы ещё и зажариться до хрустящей корочки? – фыркнул Саня. – Неймётся ему…
- Он до завтра остынет, а вы пока никуда видосики и фотки не сливайте!
- Слушай, - Амир тоже поднялся и отряхнулся. - А вдруг он какой-то радиоактивный или на нём какие-нибудь инопланетные организмы, а ты туда лезть собрался…
- Это же круто! – в Ваниных глазах заплясали чёртики.
- Так стоп! – Саня встал. – Мне уже не нравится твой взгляд и твои планы! Я скажу Бабнаде, что тебя опять переклинило и…
- Опять? – перебил его Амир.
- Да он с пелёнок одержим всякими мутациями,- Саня прикрыл глаза ладонью. – Псих!
- Тебе чего, лавры «Мутантов Икс» покоя не дают? – удивился такому открытию Амир. – Ты ж умный чел вроде, вообще бы о тебе такого не подумал…
- Ну вам самим не интересно что ли? – обиделся Ваня. – Без вас тогда полезу.
- Ага, только попробуй! - пригрозил Саня брату кулаком. – Я тебе полезу!
- Парни, остыньте! – Амир встал между близнецами. – Тем более, что мы уже выяснили, что там горячо и вообще спускаться в такую ямищу без верёвки такое себе…
- Да, ты прав,- согласился Ваня.
- Ой, глянь что у тебя с ногой? – Амир заметил, что лодыжка Вани распухла и покрылась волдырями.
- Вот блин,- Ваня нагнулся и стал разглядывать. – Ничего себе…
- А ты чего, не почувствовал? – Саня присел на корточки с тоже стал разглядывать рану брата.
- Да нет,- пожал Ваня плечами. – И сейчас не особо больно…
- Всё равно надо показать взрослым,- сказал Амир. – Не слышали, что ли, что от ожогов можно серьёзные осложнения получить? Отрежут ещё ногу…
- Сплюнь! – зыркнул на него Саня.
- И как мы объясним, что произошло? – спросил Ваня.
Решили всё-таки идти в аул и показать травму Бабнаде.
Канат-ата скинул ставшие бесполезными Кумалаки в ящик стола и поставил чайник. Пир цокал копытами в прихожей.
- Твой внук возвращается,- сказал Кулан и испарился.
Спустя минуту дверь скрипнула и в дом вошел раскрасневшийся на жаре, запылённый Амир.
- Нагулялся? – спросил Ата. – Кушать хочешь?
Амир прошел в кухню и ответил:
- А что у нас на ужин?
Дед взглянул на мальчика, увидел, что тот весь в соре и пыли, затем поставил металлическое ведро с водой на плитку вместо чайника.
- На ужин окрошка, - ответил Канат-ата.- Как покушаешь – помойся.
Он указал на греющееся ведро. Сели ужинать, после еды Канат-ата дал внуку глубокий оцинкованный таз, ковш и снял с плитки ведро. Амир помылся, вылил грязную воду во двор и направился в спальню.
Дедушка дремал в кресле уронив голову на спинку. Телевизор бормотал тихо, горел торшер. Мальчик установил раскладушку, переключил на телевизоре канал и стал смотреть фильм. Канат-ата храпел, заглушая голоса актёров, но Амир не решался сделать громче. Очень скоро уснул и сам мальчик.
Он стоял на вершине сопки. Было душно, на небе ни облачка и полный штиль. Недалеко виднелась созданная рухнувшим метеором расщелина, на краю которой, спиной к мальчику сидела согбенная фигура.
Амир поднёс к глазам ладонь, закрываясь от солнца, но так и не смог ничего рассмотреть. Мальчишка решил подойти поближе. Он сделал шаг, но далось ему это с трудом. Воздух был плотным, будто Амир находился в воде. Ноги двигались сквозь тёплый кисель полуденного марева с оттяжкой, тяжело. Было ощущение, что с каждым шагом вперед расщелина становится на шаг дальше. Степь растягивалась, сопка росла ввысь, стараясь перегнать Тань-Шань и даже плавный её спуск не облегчал пути.
Спустя, по ощущениям, тридцать минут ходьбы, Амир увидел в вибрирующем горячем воздухе знакомые фигуры, а подле полуголое тёмно-серое дерево. То были близнецы и Надия-тате. Женщина держала Ваню за обожжённую ногу и нечленораздельно кричала, тыча пальцем в ожог. А рядом с ними на ссохшейся ветке карагача висел вверх ногами Саня.
Завидев друга тот задумчиво произнёс:
- Спробуй Бабиных люлей, они Батькиного леща ясней!
После этих слов троица с деревом расплылись и исчезли. Амир постоял недолго, пытаясь понять, что это такое было, затем снова побрёл расталкивая ногами жару.
Ещё через полчаса Амир у видел сидящего на валуне домбриста.
Канат-ата смотрел на внука уперев локти в колени и сложив руки в замок. Мальчик мирно спал, лишь иногда слегка хмурил брови. Он лежал на спине, положив руки поверх одеяла. Дед же сидел на кресле. Припрятанные шаманские атрибуты постанывали из амбара и подпола, просились в руки, но старый баксы игнорировал их мольбы. Вравшие сегодня Кумалаки заставили Канат-ата насторожиться и не обращаться к Рухам, ведь на правильный зов могли прийти совсем не те… и случится беда, если ещё не случилась.
Дедушка встал и направился к бормочущему телевизору. Шло ночное шоу, где гости обсуждали «грязное бельё» очередной горе-мамаши. Дед выключил прибор и присел на корточки. Из тумбочки под телевизором старик извлёк малахитовую резную шкатулку. Он открыл крышку и извлёк оттуда почерневший металлический браслет в виде подковы. Украшение было явно на женскую руку. На вид браслет был очень старым камни давным-давно из него выпали и пазы для инкрустации поросли закаменевшей пылью. Канат-ата повертел браслет в руках, затем ещё раз запустил руку в тумбу. Он достал оттуда глиняную большую необожжённую кесе* , встал и двинулся к выходу.
На крылечке дремала коза Настя, свернувшись калачиком. Сверху, по привычке, взгромоздился петух. Дедушка встал на одно колено и подул козе на морду. Та проснулась, поглядела желто-карими глазами на старика, затем медленно встала, разбудив петуха.
Тот хотел было закричать, но Канат-ата зажал птице клюв пальцами. Петух соскочил с козьей спины и устроился в уголке крыльца. Дед подставил кесе под вымя козы и стал доить. Сухая поверхность посуды мигом начала впитывать тёплое молоко едва тугие струйки касались её. Наконец Аташке удалось заполнить кесе до половины, и он спешно вернулся с ней в дом.
Там он сел в своё кресло, нацепил на левую руку браслет и той же рукой занёс кесе с молоком над лбом внука. Тут же на жемчужной поверхности жидкости показался Амир спускающийся под палящим солнцем с высоченной сопки.
*
Домбрист был худой и смуглый. Он сидел к мальчику вполоборота, слегка опустив подбородок к груди и даже издали Амир видел, что у музыканта был растянутый в улыбке, без преувеличения, рот до ушей. Одет был мужчина в потёртый кожаный жилет с облезшей меховой оторочкой прямо на голое тело. На голове - нелепо большой колпак из грязного, бывшего когда-то белым войлока. Головной убор был настолько велик, что нависал почти до самого носа. Худые руки перебирали струны, бегали по грифу, но звуков Амир не слышал. Вдруг домбрист поднял лицо, сдвинул кончиком пальца колпак на затылок и мальчик увидел глаза музыканта. Это были большие и выпуклые словно куриные яйца
мутные и смотрящие в разные стороны бельма. Никакого намёка на веки и брови не было, над глазами сразу начинался ёжик похожих на медную проволоку волос. Домбрист улыбнулся ещё шире (Амиру показалось, что рот человека пополз на затылок) и запел, аккомпанируя себе на домбре:
- Эй-ей! – голос был молодой, звонкий, а домбровая мелодия задорная и бойкая. –
Вот идёт Амир-бала!
Его дед Канат-ата!
Амир-бала и не подозревает,
Что дед за ним давно уж наблюдае-е-ет!
Амир приблизился к певцу, встал напротив, стал слушать и внимательно смотреть на него. Домбрист в свою очередь сыграл проигрыш и продолжил:
- Зовут меня Игилик-акын,
Но я никогда не пою один,
Когда мой брат айтыс запевает,
Никому от того добра не бывае-е-ет!
С чем ты пришел Амир-бала,
И куда твой путь лежит?
Вместе с тобой споём давай,
Пока мой брате-е-ец спит…
Тут Игилик-акын заиграл тише и стал кивать Амиру улыбаясь и показывая неестественно мелкие, острые будто у хорька зубы.
- Простите, - замялся Амир. – Мы с вами знакомы?
Улыбка акына начала ползти вниз, вот уже и уголки рта стали видны, а глаза жутко завращались вокруг своей оси. Игилик стал ещё интенсивнее кивать, пытаясь на что-то намекнуть мальчику.
- У вас всё в порядке? - испугался Амир и сделал шаг назад.
Акын ещё немного покивал, потом его улыбка совсем сползла, он перестал играть, калпак упал на глаза. На мгновение стало тихо. Внезапно акын на валуне двинулся. Он резко сделал пол-оборота вокруг своей оси и Амир отпрянул. К спине Игилик-акына прирос ещё один человек. Одетый мехом наружу жилет, штаны из бурого льна и такой же как у Игилика колпак, только запылённый и натурально-серый. В воздухе почувствовался смрад. А миру он напомнил запах в овчарне, с примешанным железистым ароматом.
Второй акын держал гриф домбры худой правой рукой, левая же была на вид странной: высохшая, черная, недвижимая, словно её парализовало. К тому же изогнутая в запястье, с сильно отросшими, грязными и загнутыми ногтями.
Колпак, прикрывавший лицо мужчины был натянут до подбородка. Сидящий протяжно и шумно вдохнул, будто расправляя схлопнувшиеся лёгкие, с хрустом распрямил левую руку и, выставив тонкий указательный палец вверх медленно, со скрипом потянулся к колпаку.
Амир увидел, как из-под головного убора появляется маленький бугорок подбородка, а затем искривлённый в злобном оскале безгубый рот с крупными, почерневшими, похожими на акульи зубами. Рот был похож на опоясывающий голову замок от куртки. Носа не было. На его месте виднелись лишь две щели, словно прорванные в обтягивавшей лицо мужчины пергаментной коже.
Когда показались большие глаза навыкат откуда-то с неба раздался голос:
- Балакай* !
Голос принадлежал Канат-ата. Амир взглянул на небо и едва успел увернуться от летящего прямо в него острого ножа.
Канат-ата успел спрятать кесе под раскладушку, на которой спал Амир до того, как мальчик, вздрогнув проснулся.
- Ата? – сказал Амир протирая глаза. – Вы не ложились?
- Старики плохо спят,- махнул рукой дедушка, сделав вид, что не он только что спас внука бросив нож между ним и клыкастым чудищем.
- Который час? – мальчик сел в постели.
Он пошарил рукой под раскладушкой, куда накануне положил телефон, но тут Аташка протянул аппарат со словами:
- Не клади на пол.
Затем старик встал и ушел на кухню. Часы показывали начало четвёртого. Небо было уже предрассветно-серым. Амир улёгся обратно, пытаясь заснуть, но предшествовавший внеплановому пробуждению странный и утомительный сон никак не шел из головы.
__________________________________________________________
Примечания:
Кесе – разновидность пиал.
Акы́н — поэт-импровизатор, поэт и певец у тюркоязычных народов Средней Азии, в частности, у казахов, киргизов, ногайцев и каракалпаков.
Балақай(каз.) – малыш, сынок.
