CreepyStory

3 место  7500  рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @KatrinAp В надёжных руках. Часть 1

4 место 6500  рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @Koroed69 Адай помещённый в бездну (часть первая из трёх)

5 место 5500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @ZippyMurrr Дождливый сезон

6 место 3500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @Skufasofsky Точка замерзания (Часть 1/4)

7 место, дополнительно, от Моран Джурич, 1000 рублей @HelenaCh Жертва на крови

Арт дизайнер Николай Геллер @nllrgt

https://t.me/gellermasterskya

сделает обложку или арт для истории @ZippyMurrr Дождливый сезон

Так же озвучку текстов на канале Призрачный автобус получают :

@NikkiToxic Заповедник счастья. Часть первая

@levstep Четвертый лишний или последняя исповедь. Часть 1

@Polar.fox Операция "Белая сова". Часть 1

@Aleksandr.T Жальник. Часть 1

@SenchurovaV Особые места 1 часть

@YaLynx Мать - волчица (1/3)

@Scary.stories Дом священника
Очень лесные байки

@Anita.K Белый волк. Часть 1

@Philauthor Рассказ «Матушка»
Рассказ «Осиновый Крест»

@lokans995 Конкурс крипистори. Автор lokans995

@Erase.t Фольклорные зоологи. Первая экспедиция. Часть 1

@botw Зона кошмаров (Часть 1)

@DTK.35 ПЕРЕСМЕШНИК

@user11245104 Архив «Янтарь» (часть первая)

@SugizoEdogava Элеватор (1 часть)
@NiceViole Хозяин

@Oralcle Тихий бор (1/2)

@Nelloy Растерянный ч.1

@Skufasofsky Голодный мыс (Часть 1)
М р а з ь (Часть 1/2)

@VampiRUS Проводник

@YourFearExists Исследователь аномальных мест

Гул бездны

@elkin1988 Вычислительный центр (часть 1)

@mve83 Бренное время. (1/2)

Если кто-то из авторов отредактировал свой текст, хочет чтобы на канале озвучки дали ссылки на ваши ресурсы, указали ваше настоящее имя , а не ник на Пикабу, пожалуйста, по ссылке ниже, добавьте ссылку на свой гугл док с текстом, или файл ворд и напишите - имя автора и куда давать ссылки ( На АТ, ЛИТрес, Пикабу и проч.)

Этот гугл док открыт для всех.
https://docs.google.com/document/d/1Kem25qWHbIXEnQmtudKbSxKZ...

Выбор для меня был не легким, учитывалось все. Подача, яркость, запоминаемость образов, сюжет, креативность, грамотность, умение донести до читателя образы и характеры персонажей, так описать атмосферу, место действия, чтобы каждый там, в этом месте, себя ощутил. Насколько сюжет зацепит. И много других нюансов, так как текст идет для озвучки.

В который раз убеждаюсь, что авторы Крипистори - это практически профессиональные , сложившиеся писатели, лучше чем у нас, контента на конкурсы нет, а опыт в вычитке конкурсных работ на других ресурсах у меня есть. Вы - интересно, грамотно пишущие, создающие сложные миры. Люди, радующие своих читателей годнотой. Люблю вас. Вы- лучшие!

Большое спасибо подписчикам Крипистори, админам Пикабу за поддержку наших авторов и нашего конкурса. Надеюсь, это вас немного развлекло. Кто еще не прочел наших финалистов - добро пожаловать по ссылкам!)

Значится, жил у нас раньше в деревне дурачок один, по прозвищу Сашка Рябой. Мать его прямо в самый разгар войны родила. Голод тогда был страшный – траву по полям собирали и варили, лишь бы хоть чем-нибудь брюхо набить. Многие тогда на покой ушли, вот и Сашкину семью беда стороной не обошла. Мальчишке ещё года не исполнилось, когда матушка перед богом преставилась. Благо, повезло юродивому – Мария Прохоровна, доярка наша, к себе его взяла, ибо очень сердобольная женщина была. Выходила, выкормила, да вот только видимо чувствовал он сердцем, что не так что-то, отразилась всё же на нём смерть матери. Заговорил мальчишка лишь годам к пяти, не раньше, да и то в основном только мычал и кивал. Вся дворовая ребятня над ним потешалась – привяжут к ноге банку с камнями, да и давай гнать по двору. Тот несмышлёный совсем был, да от звука громкого всё убежать пытался, мог часами так носиться, пока кто-нибудь из взрослых не заметит. Одна отдушина у рябого была – любил он в лес ходить. По началу мачеха то ему строго-настрого запрещала от дома далеко отходить – не ровен час, в болоте утопнет, иль на кабана дикого нарвётся. Да только Сашка улыбался, кивал на Прохоровны наставления и всё равно в лес шёл. Никто тогда ещё не знал, чем конкретно он там занимался. Да и не до того было – после войны проблем и так было по горло, а дурачок он и есть дурачок, что с него взять?

Одногодки его подросли, стали на девок деревенских засматриваться, а он всё в лес ходит. Стало ребятам нашим интересно, чем же он там занимается и решили за ним проследить. Долго же за ним по чащобам крались, да набрели в конце концов на большую поляну. А на ней, как сейчас помню, сосед мой рассказывал, куча коряг сухих раскидано, будто приволок кто. Сашка стал посреди поляны, посмотрел по сторонам, а затем подошёл к одной из деревяшек и постучал. Подождал пару минут, а затем ухо к коре прислонил. Потом так же со следующей корягой сделал, а затем ещё и ещё... В общем, всю поляну так обошёл, а ребята в это время со смеху в кустах умирали — это надо же, совсем из ума вышел, с корягами разговаривать! Вернулись в деревню, да и разболтали всем, чем это там таким особенным Сашка в лесу промышляет. Все посмеялись, да и забыли. А потом несчастье случилось — дочка нашего председателя колхоза за клюквой пошла, да так и не вернулась. Целый день мужики по лесу бродили, но так никого и не нашли. И тогда Сашка, всегда жизнерадостный и весёлый, вдруг помрачнел. Подошёл к председателю, да и сказал, что сам в лес сходит, у друзей спросит, где дочку его искать. Тот глянул на рябого, да и махнул рукой, мол, пусть идёт, хуже то не будет.

Не было юродивого до полуночи. Уже хотели мужики его самого идти искать, как вдруг видят, выходит из лесу улыбчивый Сашка и ведёт за собой девочку. Как его тогда председатель до смерти не задушил, пока обнимал, даже не представляю. Мужики всё допытывались потом, как же ему в одиночку удалось девочку в лесу отыскать. Да только тот всё отмахивался. Друзья, говорит, подсказали.

С тех пор относиться к Сашке стали по другому. В нём больше не видели обычного дурачка, что бесцельно слоняется по деревне и подолгу пропадает в соседнем лесу. Кто-то стал поговаривать, что мать его настоящая ведьмой была, да перед смертью сыну успела дар свой передать. Кто-то, что блаженному был ниспослан дар божий и теперь он может чудеса творить. Жизнь в деревне стала чуточку лучше. С Сашкой всегда стали здороваться, мужики руку пожимать. Некоторые даже иногда с проблемами своими захаживали, совета спросить. Юродивый хоть и отвечал тихо, невпопад, да только прав всегда оказывался.

Пришёл как-то к нему сосед мой Петька и спрашивает, чего это жена его такой грустной стала. Тот улыбнулся и тихо так ему сказал — "куры". Ну, Петька сперва пальцем у виска покрутил, да и плюнул, а потом смекнул, что к чему. Был у него знакомый, к которому жена его, тогда ещё любимая, неровно дышала. Но не сложилось у них что-то, вроде как, не было у того ни гроша за душой, потому и не сошлись. А спустя время у знакомого жизнь потихоньку налаживаться стала, хозяйство своё появилось. Куры. Вот она и бесится, что шанс такой упустила.

Много ещё историй, да ссор семейных успел Сашка разрешить, но, увы, продлилось это дело недолго. К осени всё поголовье коров скосила хворь какая-то – скотина зачахла, да молоко давать перестала, не ровен час, к зиме бы совсем издохла. Ещё и урожай в тот год скудный был, в общем, к большому голоду дела шли. Стал народ готовиться к тёмным временам. Доярка наша, Мария Прохоровна, мать Сашки названая, как-то раз ходила за скотиной ухаживать, как вдруг услышала из стойла голос странный. Протяжный такой, печальный. Ну, она баба то боевая, схватила подвернувшееся полено, да и забежала внутрь. А там Сашка стоит босой, корову обнимает, да напевает что-то. А на улице уже холода! Она хвать его за шкирку и домой отволокла, отогреваться. Да вот только поздно уже было – после того Сашка заболел сильно, да и умер вскоре. А вот скотина напротив – все коровы в скором времени поправились и зиму перенесли на ура.

Хоронили Сашку, как говорится, всем селом – мужики гроб сколотили, бабы венки сплели. Из соседней деревни священника даже позвали отпевать и это в те времена то! И чудилось всем, что в гробу Сашка живой живёхонек лежит – даже батюшка, когда только приехал, подумал, что мы его разыгрываем. Кожа у мертвеца была розовая, кровью налитая, а на лице всё та же блаженная улыбка. Сколько лет прошло, а мы всё также дурачка нашего вспоминаем. Среди ребят, что помоложе, даже игра одна есть – ходют значит на поляну ту, где юродивый пропадал, да по корягам стучат и ухо прикладывают, ждут всё, что Сашка им что-нибудь ответит.

Ну, такая вот история. Что говоришь? Не веришь? Совпадение? Ну, тут как посмотреть. Не всегда всё можно списать на простое совпадение. Иногда вещи бывают настолько жуткими и странными, что сам диву даёшься. Знаю я и про такой случай...

Есть у нас в лесу такое местечко, что местные волчьей тропой кличут. И не потому, что по ней волки бродят, а как раз наоборот — даже те, хоть и к чащобам да болотам привычные, обходили её десятой дорогой.

Бабка моя, царствие ей небесное, раньше знахаркой была и не раз говорила, что место то проклято, сила нечистая там обитает и любой мол, кто тропой этой с деревни уйдёт, навеки сгинет. Говорили, что ещё во времена царя-батюшки дорога эта нехорошей считалась, потому как частенько пропадали там грибники, да скотина заблудшая.

И не искал их после этого там никто — где ж ты такого дурака возьмёшь, что сам полезет в волчью тропу то? С виду конечно местечко ничем не примечательное – рядом ручеёк журчит, солнышко сквозь ветви светит. Да вот только ни пения птиц, ни стрекотания букашек всяких не слышно. Я сам там бывал и даже мне, человеку, что за годы в лесу многое повидал, как-то не по себе становилось. Бабка мне рассказывала, что во время войны частенько в деревеньку нашу немцы захаживали. За ящик тушёнки, да мешок картошки предлагали провести через лес тропками знакомыми, чтобы к партизанским лагерям с тыла зайти. Вот тогда-то старожилы и указывали им на эту самую тропу. Батальона два немчуры тогда полегло в местечке этом, не меньше. И хоть никто не знал что ж за нечисть там такая обитает, да только про себя благодарили Бога, что хоть такая защита от захватчиков была.

Как война закончилась, так стало всё потихоньку забываться. Старожилы от возраста уже преставились все, бабка моя, царствие небесное, тоже, а молодняк, по заветам старших, той части леса, в которой тропа эта злосчастная была, избегал. До одного случая. Как-то раз приехал в деревню политработничек один, что-то про агитцентр рассказывать. И надо же было кому-то ляпнуть про тропу эту треклятую. Ух, как же у партийного глаза то загорелись. Захотел он значит, указать народу на их предрассудки, да авторитет среди местных заиметь. Сказал, что сам по тропе проедет и ничего с ним не случится, мол, суеверия это всё, да мракобесие. Ну, никто отговаривать не стал. По правде, молодые то сами не особо верили во все эти истории, но проверять самостоятельно всё же побаивались – а вдруг правда? И вот настал заветный день.

Залез агитатор в свой "Москвич" , да и двинул в путь. Не было его часа два, не меньше, а потом вдруг объявился. Выезжает из леса и говорит мол, пройдена тропа ваша и нет там нечисти никакой, айда за мной до города. Ну молодёжь раззадорилась – это ж теперь лес обходить не придётся, чтоб в райцентр попасть! Двинуло тогда человек двадцать за ним. И никого из них больше не видели. Вот тут то и вспомнили деревенские слова моей бабки – "любой, кто тропой той с деревни уйдёт, навеки сгинет". С деревни, а не в неё! Да только поздно уже было. Чуть погодя прибыли из города милиционеры и долго всех расспрашивали, партийного искали. Когда им про тропу рассказали, они сначала не поверили, а потом как-то вдруг посерьёзнели резко, да уехали. А спустя пару дней заявились снова, целым конвоем, да под ночь в лес двинули. Потом стрельба была, крики, только под утро затихло всё. Никто уж не видел, как они оттуда выходили, да вот только тропа та после этого волчьей быть перестала – сначала животные туда вернулись, а потом и люди, хоть и с большой опаской, но всё же стали захаживать. Поговаривают, что вдоль тропы до сих пор можно найти то каску немецкую, то кость человечью обглоданную. Я сам там бывал после этого. И знаешь, хоть теперь и поспокойнее стало, всё равно обходить тропу ту стараюсь, неуютно мне на ней как-то. Кажется, будто кто-то смотрит из кустов, недобро так смотрит, выжидает. Ты, кстати, почти до того самого места дошёл. Это хорошо, что я заметил, а то один Бог знает, чем бы это могло закончиться.

А чего это ты лыбишься? Опять не веришь небось? Думаешь, то волки были? Медведь? Ага, конечно. Всё это вы сейчас знаете. Интернеты у вас, компьютеры всякие. А простых вещей не замечаете. Всякое может в жизни случиться и ко всему нужно подход свой искать. В моё время, только на собственную смекалку приходилось полагаться, тем и спасались. Вот помнится мне один случай...

Было у нас раньше в деревне два колодца, ну, как по обычаям старым и нужно. Один посреди деревни, куда все и ходили воду черпать, а второй на опушке леса. Считалось, что к нему всякие духи лесные, да сам леший за водицей захаживали. И было про тот колодец множество слухов всяких. Кто-то говорил, будто по ночам там шёпот можно могильный услышать, кто-то, что вылазит оттуда на Ивана Купалу девица с волосами чёрными, длинными, да парней деревенских с собой утаскивает. А ещё местные шептались, будто судьбу свою узнать можно, в тёмную воду того колодца глянув. Да вот только долго смотреть нельзя – забудешься и духи речные тебя на дно утянут, будешь там вместе с русалками да утопцами жить. И была у нас в деревне девица одна, что Катериной звали. Любила она юношу одного всем сердцем, как и тот её. Хотели уже было свадьбу сыграть, да вот только парня на фронт забрали — война тогда в самом разгаре была, вот и до нашей деревеньки докатилась. Долго же Катька себе места найти не могла, всё думала ходила, вернётся домой суженый, али нет. И дёрнул чёрт её пойти к колодцу этому треклятому. Пришла девица к опушке лесной под самую ночь. Села она значит у колодца, голову свесила через кладку и сидит, смотрит. Воды в нём полным-полно, руку опусти и достанешь. Но тёмная она такая была, что аж звёзды в ночном небе отражались. Сидела Катька там, сидела, как вдруг видит в воде отражение замерцало — смотрит, а там вместо головы её да звёзд суженый по деревне идёт, в форме военной, на груди медали наградные. Как только увидела она это, сразу ум к ней вернулся. Испугалась страшно, закричала, да и рванула к деревне что есть мочи. Вот только забыла девка, что ежели в колодце будущее своё увидишь, надобно плату оставить – гребешок, али зеркальце, в общем, вещь не дорогую, но значимую. Сидела она тогда всю ночь, да глаза сомкнуть не могла – всё ей чудища под окнами мерещились, завывали страшно, к себе на дно колодца звали. А через недельку и служивый её объявился. Как полагается, весь в медалях, при параде, а за спиной мешок, трофеями набитый. Та к нему на шею сразу бросилась, давай расцеловывать, обнимать. Посидели они, отпраздновали возвращение, да и рассказала Катька ему про колодец всё. Мол, что вот уже неделю как к ней черти всякие ходят и ни молитва, ни крест чудотворный от них не спасает. Посидел, подумал солдат, да и отправился к бабке моей знахарке. Та ему про обычай древний и рассказала. Про то, что невеста его мир загробный потревожила и теперь так просто не отделается, духи, мол, не успокоятся, пока кого-нибудь к себе на дно не утянут. Ничего не сказал солдат Катьке тогда, только под ночь собрался и к колодцу пошёл. Девка как увидела, что суженого нет, так сразу разрыдалась, к бабке моей побежала помощи просить. Да вот только та отказала – решение это его было и ему теперь за него отвечать. Что, думаешь, черти солдата вместо Катьки на дно утащили? Как бы не так. Тот как только к месту пришёл, так мешок с плеча снял, тот самый, с которым с войны вернулся, да гранату оттуда достал и в колодец бросил. Взрыв был тогда страшный, вся округа слышала. И вернулся служивый цел целёхонек, через пару дней свадьбу с Катькой сыграл. А с колодца того водица с тех пор ушла – стоит пустой и по сей день, лишь тина болотная на дне виднеется, да лягушки квакают.

Но не всегда подобные истории хорошо заканчиваются. Ибо, помяни моё слово, не стоит заигрывать с тем, чего не понимаешь. А мир иной, тот, что Навью зовётся, человеку понимать и не положено. По своему опыту знаю...

Произошла эта история лет эдак двадцать назад. Был у меня тогда один друг, Гришка беспалый. Прозвище он такое получил за то, что как-то раз по пьяни дрова пошёл рубить, да и остался без безымянного пальца на левой руке. И был он очень жаден до денег. Всё мелочёвку всякую в дом тащил, да продать потом пытался. Что остальные люди выкидывали или просто так отдавали, он бережно хранил в своём сарае, доверху забивая того всякой рухлядью. Главной Гришкиной мечтой было уехать из деревни в большой город, стать, как он любил говорить, "человеком уважаемым". И вот как-то раз вычитал он в какой-то книжонке, что для того чтоб быстро разбогатеть, нужно неразменный рубль себе заиметь. Монетку такую, что всегда к тебе вернётся, куда бы ты её не потратил и где бы ни оставил. Не знаю уж, откуда узнал Гришка про ритуал нужный, из той же книжки, аль подсказал кто, да вот только загорелся он идеей этой, мама не горюй – купил гуся для обмена с нечистыми, выкопал яму, где его нужно было его без головы да с потрохами запечь и стал полнолуния ждать. Подношение по законам колдовским нужно было черту отдать, который за него рубль и предложит. Как Гришка мне потом рассказывал, только луна на небе показалась, стал он делать всё как положено – гуся взял, на перекрёсток вышел и стал ждать. Говорил, стоит, ждёт, а самому боязно как-то, неуютно. Хотел было плюнуть, да домой пойти, как вдруг видит, знакомый мимо проходит. Окликнул он его, поздоровался, а тот словно бы в лице переменился. Улыбается так странно и за гуся двадцать рублей предлагает. Ну, Гришка на знакомого так недоверчиво посмотрел и тут видит – лицо похожее, да вот только глаза чёрные, будто вместо них два провала бездонных. Ничего он ему не ответил и стал ждать черта с неразменным рублём. Стоит значит, ждёт на перекрёстке, как вдруг видит, идёт к нему мужик в одеждах старинных, украшенных богато. В камзоле обшитом, шапке меховой с перьями торчащими. Достаёт из-за плеча мешок, а тот доверху набит цацками всякими, да монетами золотыми. Говорит мол, вот тебе, за гуся. По правилам всем отказать нечистому надобно было, да продолжить черта с рублём ждать, только чего уж там. Жадный был Гришка, это его и погубило. Отдал он гуся мужику, да довольный с мешком золота домой пошёл. Поначалу жизнь его действительно наладилась – купил себе одежды импортной, магнитофон. Дом отгрохал в три этажа, дескать, когда в город переедет, вместо дачи будет. Потом в область поехал с деньгами и пропал. Вернулся спустя пару дней мокрый, побитый, весь в обносках. Говорит, только из деревни вышел, так его какие-то негодяи избили да ограбили, еле домой вернулся. Я сразу подумал, что кто-то из нашенских постарался - Гришка ж не только жадный был, но и хвастливый до жути. Да вот только понял потом, что вряд ли – деньги украли, а в деревне никто богаче жить не стал. Потом дом Гришкин раза три горел, скотина дохла. Остатки денег, что припрятать удалось, пропали – замок кто-то на сарае сбил, да и вынес всё подчистую, даже часть хлама Гришкиного прибрал. С тех пор стал беспалый собственной тени бояться. Не знал я тогда даже, чем ему помочь – бабка вот уже как лет десять преставилась, а я в делах потусторонних не очень силён был. Ходил он ещё месяца три как неприкаянный – исхудал, побледнел. Говорил, будто по ночам к нему черти приходят и спать не дают. Руки мне свои показывал, в укусах все. Синяки на них были большущие, как сейчас помню, следы от зубов. Да вот только кожа вся целая, ни царапинки. Будто бы изнутри кусал кто-то. Соседи шептались, что кричал он во сне часто и по дому носился как угорелый. А потом вдруг пропал. Ходил я к нему с мужиками, да вот только ни нашли мы никого – посуда на столе стоит, будто был здесь кто-то недавно, печь затоплена. Но пусто в доме и всё тут. А соседи всё продолжали жаловаться, что крики по ночам страшные из дома слышат. Ну и решил я тогда ещё раз к нему наведаться, авось найду чего. Перешагнул через порог и вдруг чувствую – смрад лёгкий такой повсюду расходится, да у спальни усиливается. Ну, я внутрь зашёл и вдруг вижу, из-под кровати лужица такая неприметная выглядывает. Ещё диву дал, как же с первого раза то не заметил. Отодвинул кровать, а там...

В общем, долго мы потом с мужиками не могли понять, что ж такое мне довелось найти. Это было маленькое, иссохшее тело уродливого старика, будто бы много лет пролежавшее в каком-нибудь подвале. Сначала мы даже и не поверили, что это и есть Гришка то – уж больно та высохшая мумия на человека не была похожа. Да вот только смотрю – у мертвеца пальца на левой руке нет, как и друга моего.

Схоронить его пытались, да только без толку – через пару дней кто-то могилу разрыл, а тело забрал. Мужики подумали, да и решили крест тоже убрать, от греха подальше. Противился я поначалу сильно, но потом смирился – что же мне, против всей деревни в одиночку то идти? С тех пор дом пустует, хоть и хоромы знатные. Много кто пытался туда заселиться, да только все сбегали вскоре. Говорили, будто по ночам из спальни Гришкиной крики жуткие, да стенания доносятся. Мучают его душу черти, до сих пор отпустить не могут.

И такое быва... Ну-ка стой! Нет, этой дорогой не пойдём. Почему? Почему, почему, надо так и всё тут. Треск слышал, будто дерево сухое переломали? Нельзя идти туда, по крайней мере, не сейчас. Ох, ну всё тебе рассказывай. Ладно, только на меня потом не пеняй, что по ночам спать не сможешь...

Часть 2 - Байки старого лесника (2/2)

Рука натыкается на небольшое углубление, забитое влажным песком. Аккуратно ковыряю песок, он осыпается с тихим шелестом под ноги. Чувствую твердое и холодное, но вытащить пока не получается. Продолжаю не торопясь доставать песок из углубления. Открывается металлический сундучок, тащу его за ржавую ручку к себе. С трудом, нехотя, он подается и со скрежетом выползает из углубления. Металл проржавел, крышка крепко прилипла к основанию. Острый Геннадий помогает мне, с помощью его узкого лезвия удается подковырнуть слоящийся бурый металл. Внутри заляпанные грязью листочки договора, на них аккуратным почерком написанный текст и темно-коричневый отпечаток моего пальца на каждой странице. Под договором три выцветших талона аднаркома, сэкономленные на черный день. Узоры на обратной стороне талонов сильно затерлись, но их все-таки можно разобрать. Ничего особенного, “вспышка”, “огненный луч” и “взгляд Горгоны”, все вместе стоит в районе 90 черткоинов. Сейчас, когда каждая душа на счету, они могут очень пригодиться. Cгребаю все во внутренний карман ветровки, прячу сундучок на место и иду к выходу, старательно перешагивая и огибая массивные водяные и канализационные трубы. Знакомый охранник старательно отворачивается, когда я, весь в паутине, известке и пыли, закрываю за собой покосившуюся ржавую дверь и ухожу к стоянке. Теперь пора к оракулу.

Гришин особняк все так же богат и безвкусен. Бесконечная вечеринка продолжается, только, вроде бы, танцующие, целующиеся и валяющиеся на мягких диванах в полузабытье люди теперь другие. А охранник, проводивший меня и деликатно вышедший, тот же. И Гриша посреди своего помпезного кабинета тот же. Худой, осунувшийся, заросший. Кажется, он и не вставал со своей дорогущей кушетки после нашей прошлой встречи. Ленивый взгляд его впалых глаз фокусируется на мне. Кажется, не узнает. Подхожу ближе, протягиваю руку. Он ее вяло пожимает. Туман в глазах немного проясняется, он произносит, растягивая звуки:
-Тебя так долго не было…
-Я был здесь вчера.
-Вчера…-он смакует это слово,-вчера… Да, вчера. Давай договор.

Протягиваю грязные листочки. Он небрежно дотрагивается до них. Его зрачки расширяются, он еще сильнее бледнеет, на всклокоченной бороде проступает седая прядь. Отдергивает руку,  вскакивает и хватается за голову:
-Как так? Нет… Что?!
Смотрит на меня дикими глазами затравленной собаки. Еще одна седая прядь проступает у него на виске. Он хватается за сердце, хрипит, заикаясь:
-Па-память! Забытье, амне-незия, что у вас там!? Быстрее! Быстрее!

Выхватываю телефон, щелкаю магазин. Гриша садится на кушетку обхватив голову руками и начинает тихо подвывать. Жму амнезию, 30 черткоинов улетают гребанному яндексу, а я вывожу сложный узор из скрещивающихся колец. Глаза Гриши стекленеют. Произношу уверенно:
-Оракул Григорий, ты узнал имя и местоположение распорядителя душ из договора, наткнулся на блок и прекратил чтение, ничего не запомнил. Ты больше не будешь читать такие договора. Сейчас ты передашь мне полученную информацию, а потом поешь, примешь душ и поспишь. И впредь будешь соблюдать режим дня. Будь счастлив, Гриша.

Оракул встает, торжественно произносит:
-Директор по внутрикорпоративному развитию mpStats, Александр Селедчик. Офис на Гражданском проспекте д.100, офис 242.

После этого уходит, прямой и напряженный. Провожаю его взглядом, глубокие морщины пролегли по его лбу и в уголках глаз. Надеюсь, он выполнит указание и правда будет счастлив. Забираю договор и иду к машине, по пути забивая в поисковик название фирмы и контакты. Звоню на горячую линию, чтобы попробовать договориться о встрече. Там то робот, то какие-то туповатые стажеры говорят одними и теми же скриптами. Выяснить что-то про личный прием клиентов не получается, зато я теперь знаю, куда обращаться, если вдруг захочу начать торговлю на маркетплейсах. Беглый гуглеж дает примерное представление об офисе компании на верхнем этаже крупного спорткомплекса. Бассейны, корты, футбольные поля, кафешки, лес и парк. Похоже, распорядитель любит комфорт, предпочитает здоровый образ жизни и не особенно прячется. Ну что ж, попробуем в лоб. Завожу свою несчастную киа с раскуроченным передком и еду по навигатору.

После вчерашней тяжелой смены я спал совсем без сновидений жалких три часа, чтобы побольше успеть до выхода на линию. Сейчас только полдень, так что мой план почти сработал. И даже есть время заехать в НИИ Энергоизысканий к своей новой знакомой. Но сначала нужно заскочить в ДНС за монитором. Выбираю онлайн аккуратный белый Асус. Надеюсь ей понравится, осталось только забрать.

После получасового квеста с получением заказа я довольно быстро добираюсь до знакомого уже здания НИИ, оставляю ветровку, кота и меч в машине, кое-как вытряхиваю пыль и паутину из волос. Выгляжу в зеркале так себе, с мешками под красными глазами, растрепанный, неопрятный. К сожалению, наводить красоту некогда, хочется реализовать внезапный порыв, а потом снова возвращаться к своей бесконечной гонке.

На проходной седой, усталый охранник тщательно переписывают мои паспортные данные, номер кабинета, в который я иду, осматривает массивную коробку в моих руках, но не проявляет к ней особого интереса и пропускает. Поднимаюсь к кабинету 419, стучусь и захожу. В крохотном кабинете Анфиса сидит перед выключенным пузатым монитором и что-то смотрит на телефоне, провод от древних наушников запутанным клубком висит у ее плеча. Она использует только один наушник, второй тоскливо торчит из клубка, не способный дотянуться до второго уха. Девушка вопросительно поднимает на меня глаза. Здороваюсь:

-Добрый день. Вы меня, наверно, не помните. Я заходил к вам какое-то время назад. Не могу спокойно смотреть, как вы мучаетесь. Вот, решил провести вам небольшую модернизацию, раз минобрнауки не чешется.
Ставлю коробку перед ее столом. Анфиса устало улыбается:
-Спасибо, конечно, но я не могу это принять.
-Я настаиваю!

Она усмехается:
-Ну, если вы настаиваете, то отнесите завхозу, это на первом этаже, только нужно будет написать заявление. Там как раз есть специальный стеллаж с нераспечатанными мониторами, ваш туда неплохо впишется. Дело ведь не в том, что у нас их нет. Мы уже несколько лет не можем это провести по документам, присвоить инвентарные номера и так далее, там бюрократический ад.
-Неужели нельзя просто поставить новые мониторы?
-Представьте себе, нельзя. Здесь много чего нельзя.
-Но ведь вы проводите важные исследования!

Она вздыхает:
-К сожалению, фундаментальная наука никому не нужна, все на голом энтузиазме. Ни материальной базы, ни поддержки. Да нам и не нужна помощь, лишь бы не мешали. Но ведь мешают! К счастью, я в этой дыре больше не работаю. Еще две недели и свобода.
-Чем займетесь?
-Пока не знаю. Жизнь покажет.

Анфиса вежливо смотрит на меня и ждет. Пауза затягивается. Говорю, чтобы что-нибудь сказать:
-Мне кажется, вы могли бы прекрасно танцевать.
Она широко распахивает глаза:
-Как вы догадались? Я как раз выбирала школу танцев.
Я пожимаю плечами:
-Вы похожи на прекрасного хореографа.
Она мило фыркает:
-Пфф. Меня отдали на танцы в детстве, но мне это жутко не нравилось. Я просто каждый раз просиживала в коридоре все занятие. На родительском собрании очень долго пытались выяснить, чья это мама пришла и задает странные вопросы. Так что тут вы промахнулись.
Развожу руками:
-А я ничего и не говорил про ваше умение танцевать. Но вы похожи на прекрасного хореографа.
Девушка улыбается с иронией:
-Ой, как мило. Простите, я так и не вспомнила вашего имени.
-Игорь. Пообещайте, что пригласите меня в свою школу танцев. Хочу быть вашим первым учеником.
Она качает головой:
-Ну какая школа. Я же говорю, что двигаюсь как корова на льду. Не знаю, почему у меня вообще возникла мысль учиться танцам. Школа? Об этом пока нечего и думать.
-Уверен, у вас все получится!
Она кивает:
-Спасибо большое. Мне бы вашу уверенность.
Снова молчим. Говорю:
-Ну я тогда пойду.
Анфиса вежливо улыбается:
-Всего хорошего. И спасибо за заботу, мне очень приятно.

Поднимаю коробку и тащу на первый этаж. Охранник указывает на кабинет завхоза, но оказывается, что тот на обеде и ему невозможно дозвониться. Нужно подождать от получаса до бесконечности. Ну что ж, я пытался.

Возвращаюсь к машине и закидываю коробку с монитором в багажник. Теперь пора к распорядителю. Прикидываю время. Полтора часа на дорогу до офиса MPSTATS, дальше как пойдет, но часа к пяти должен освободиться и выйти на линию. Ноет шея, спина отзывается болью даже в уютном водительском кресле. Несколько раз подумываю использовать дешевенькую лечилку, но все-таки решаю сэкономить горстку черткоинов до действительно тяжелой травмы. Под суровые рифы альбома “Свобода” Люмена время проходит почти незаметно, паркуюсь у гигантского здания необычной формы, будто несколько оранжевых коробок воткнули одну в другую под разными странными углами и остеклили. Вряд ли удасться попасть к распорядителю вот так, внаглую. Скорее всего, придется снова лазить по крышам, подвалам или сторожить в кустах. Но лучше начинать с самого очевидного способа и просто записаться на прием. Внутри здания как будто обычный офисный центр с бежевой каменной плиткой на полу и белой пенополистироловой на потолке, только все указатели ведут в какие-то спортивные залы. К счастью, нет рамок с металлодетектором, так что Геннадия удается пронести в сумке без проблем. На верхнем этаже встречает вежливая девушка администратор в прикольном худи с необычной вышивкой, за ее спиной зеленая вывеска MPSTATS и два треугольничка, один на другом. Вежливо улыбаюсь:
-Добрый день. Мне к Александру Селедчику. Он у себя?
Девушка удивленно и мило улыбается в ответ:
-Вам назначено?
-Нет, но он захочет меня увидеть.
Девушка смотрит неуверенно. И правда, обросший тип в толстовке с “сектором газа” и мокрым котом на плече может вызывать вопросы:
-Я не уверена, что он на месте. Как вас представить?
-Гошка хромой, сын кузнеца.
Глаза девушки проясняются:
-А, так вы из клуба! Пойдемте, я вас провожу.

Мы идем по коридорам большого опенспейса, за стеклами приятные ребята шлепают по клавиатурам, пьют кофе, с важным видом тыкают в телефоны. Из офисов доносится увлеченная болтовня, смех. За огромными панорамными окнами великолепный вид на город. Хорошее место. Здесь, наверно, здорово работать. Некоторые молодые ребята замечают кота у меня на плече, улыбаются и приветливо машут. Администратор, тем временем, тоже что-то щебечет на ходу про “простите, не сразу поняла” и “говорите про клуб, вас проводят, если буду не я”. Мы сворачиваем в какой-то коридорчик и она открывает передо мной элегантную дверь из матового стекла. Я вхожу, а она говорит за спиной:
-Александр, к вам из клуба.
Приветливый парень лет 35 встает из-за аккуратного стеклянного стола и, искренне улыбаясь, протягивает руку. :
-Георгий, сколько лет, сколько зим!

Свежая стрижка, ухоженное лицо, белая футболка с радужным принтом. Он намного старше меня, но гораздо лучше соответсвует времени. Я пожимаю руку в ответ и осматриваюсь. Очень уютный и при этом деловой офис. Аккуратные открытые стеллажи из стекла и металла, небольшой белый диванчик, стильные кресла для посетителей.
-Здорово тут у вас. А вы меня помните, да?

Александр пожимает плечами:
-Если честно, не очень. Но я просмотрел досье, пока вас ждал,-обращается к девушке,- спасибо, можешь идти.

Девушка исчезает, прикрыв за собой дверь. Распорядитель продолжает:
-Алиса считала вас на входе и передала мне основную информацию. Такие гости у нас бывают нечасто и с самыми неожиданными намерениями, поэтому система безопасности настроена достаточно чувствительно. Вы не представляете опасности, поэтому вы здесь. Итак, у вас есть какие-то вопросы?
-Алиса, красивое имя у девушки.
-Яндекс Алиса, Георгий. У администратора только инструкция быть вежливой со странными посетителями вроде вас и провожать ко мне. Она непосвященная.
-И тут нейронка... А раньше вы не были так приветливы…

Александр щелкает пальцами и мы оказываемся в душном подземелье с зарешеченными окнами, на нем черный балахон, исписанный красными символами, закрывающий все лицо, кроме морщинистого рта. Стеклянный стол с серебристым маком, за которым он сидит, смотрится здесь странно. Кот вздрагивает, впивается когтями мне в плечо и шипит. Хрипящий голосом распорядитель произносит:
-Ты себе вот так это представлял?
Отвечаю:
-Давайте назад.

Распорядитель разводит руки в стороны, между ними вспыхивает ярко-красное свечение, которое поглощает все вокруг. Мы снова в уютном офисе, Александр озорно улыбается:
-Нравится? Я и не так могу! Да садитесь, Георгий, не стесняйтесь. Вижу, у вас ко мне накопилось много вопросов.

Сажусь на элегантное белое кресло на колесиках с выгнутой спинкой. Удобно. Кот спрыгивает с плеча и укладывается мокрым клубочком у меня на коленях. Ему тут тоже больше нравится. Пытаюсь собраться с мыслями:
-А это что-то вроде джина с тремя вопросами или типа того?

Александр заливисто смеется приятным бархатным смехом:
-Ну что вы, никаких киношных глупостей. Централььный офис корпорации поднял новую корпоративную политику, теперь наш приоритет - открытость. Сотрудники и партнеры должны понимать наши цели и векторы, чтобы работать с максимальной эффективностью.
-Просто немного странно видеть вас здесь, в современном офисе, среди молодежи, сотрудником современной АйТи-компании, занимающимся созданием правильно атмосферы в коллективе.

Распорядитель пожимает плечами:
-Именно правильная атмосфера очень важна для меня. Борьба с токсичностью, уважение к личным границам, толерантность и так далее. Все это помогает непосвященным выдавать максимальный результат.

Киваю:
-Начинаю понимать. Вы вроде как снизу, но теперь не прямо зло-зло. Забота о сотрудниках, рабочие места, светлые офисы. Стратегии, цели. Присмотришься, а вроде в чем-то и добро. Серая мораль.

Александр разводит руками:
-Фу, Георгий, какая пошлость. Наш главный лично контролировал создание последней редакции корпоративной этики и там прямо запрещена мимикрия под любой вид иного толкования наших мотивов. Мы - зло, Георгий. Абсолютное зло и гордимся этим. Представьте что-то самое мерзкое, отвратительное и беспринципное, умножьте это на бесконечность и прибавьте 42, тогда вы примерно поймете цели корпорации на следующий квартал.
-Но вы не производите впечатление абсолютного зла.
-А у меня и позиция пока не позволяет полностью раскрыться. Я немного продвинулся с нашей последней встречи, мне доверили важное направление, но это пока самое начало моего движения вниз.
-И чем конкретно вы занимаетесь?
-О, это очень интересно. Немного расскажу о нашей деятельности вне публичного поля. Мы партнеры яндекса, занимаемся новыми способами добычи энергии. Как вам известно, помимо прямой купли-продажи энергии различными способами, например, через магазин в приложении яндекса, есть и другие способы взаимодействия с энергией, в том числе доступные для непосвященных. Один из них - продажа времени жизни. Непосвященные проводят определенные ритуалы и передают часть своей жизни в нижний банк, взамен получая простенькие фокусы вроде невидимости или физической силы. Фактически, они таким образом отдают часть своей души. Душа - это частичка бога, вечный двигатель и генератор, о котором человечество так мечтает. Там очень необычные взаимодействия, когда-нибудь кто-нибудь напишет научную работу на эту тему. Так вот, мы сейчас работаем, и довольно успешно, над тем, чтобы аккумулировать избыток энергии, генерируемый непосвященными, и направлять его в нижний банк. Ну, вы знаете, все эти ненужные созвоны, совещания, кофебрейки. Некоторые подопытные проводят до 83 процентов жизни в бессмысленной беготне, генерируя при этом приличное количество небесной энергии. Наша задача собирать эти излишки с максимальным КПД.
-Люди-батарейки,-задумчиво произношу я.
-О, вариант из Матрицы был бы идеален. К сожалению, есть определенные ограничения по нашему взаимодействию с твердью. Поэтому мы прорабатываем альтернативные варианты.
-Неужели приятное время препровождение на работе можно так использовать?
Александр задорно смеется:
-Ахах. Ну конечно же! Приятное и бессмылсенное времяпрепровождение ради того, чтобы не заниматься чем-то важным. Корпорация старается использовать все человеческие смертные грехи. Наш стартап прорабатывает леность, это очень перспективное направление. Прокрастинация, депрессия - просто золотая жила для нас.

Я чешу в затылке:
-Ну хорошо. А чем плохо работать по-старинке, выкупать души через договор?
-Это направление по-прежнему одно из приоритетных. Но, к сожалению, в последнее время  оно не дает тех результатов, которые были раньше. Население растет, а приток энергии от прямых договоров не дотягивает до плановых показателей. Приходится искать новые подходы. Вы же знаете, что подписать договор можно только в момент наивысшей страсти. Вырвать из себя душу и передать ее нам - нетривиальная задача. Сейчас сытое и спокойное время, Георгий. Мало кто способен на такую всепоглощающую страсть. С другой стороны, на фанатичную веру способны еще меньше. Так что у верхних дела идут значительно хуже. Ад на земле гораздо ближе рая.
-Как и всегда.
-Как и всегда, вы правы.

Говорю задумчиво:
-Я вот одного не пойму. Почему сейчас? Почему, имея доступ к такой огромной энергии, вы не использовали ее раньше? Все эти нейросети, искусственные интеллекты, автоматические алгоритмы. Почему в восемнадцатом веке мы подписывали договор кровью в вонючем подвале из вашей иллюзии?

-В нас нет божьей искры, Георгий. Странно, что вам это неизвестно. Мы можем бесконечно усиливать созданное людьми, но не способны создать новое. Еще один блок, вшитый в нас творцом. Он, знаете ли, не любит конкуренцию.

Распорядитель осекается:
-Простите, я некорректно выразился. Конечно же, божьей искры нет в нижних. Я пока не имею права себя так называть, но я уже близок. Чем мы ближе к главному, тем меньше в нас божественного. Это идеал, к которому мы все стремимся - полностью отказаться от бога, при этом обуздать небесную энергию и использовать ее в своих целях без ограничений и рамок. В главном божественного нет совсем, он всегда пользуется человеческими достижениями, страстями и пороками. Но хорошему руководителю и не нужно ничего создавать, ему нужно собрать грамотную команду и умело ею управлять. В этом главный прекрасен.

Вежливо киваю. Столько новой информации. И почему я не пытался найти своего распорядителя раньше? Александр участливо улыбается:
-Надеюсь, я достаточно полно рассказал вам о нашем проекте. Прямо сейчас я не могу вас взять к себе в штат, но имейте нас в виду. Здесь уютно, много интересных задач и бесплатные печеньки. Могу я вам чем-то еще помочь?

Снова чешу в затылке:
-Да я, собственно, чего пришел-то. Можно у вас взять в займы десятка два-три душ? Мы все-таки не одну сотню лет друг друга знаем, пусть вы меня и не помните. А то у меня случился форс-мажор, а вниз ой как не хочется. Вы ведь получаете с меня стабильный процент. Точно больше, чем эта несчастная двадцатка.

Взгляд распорядителя приобретает сочувствующее выражение:
-Понимаю вашу проблему и очень хотел бы вам помочь, чтобы защитить свои инвестиции. К сожалению, подобный вид взаимодействия с заключившими договор запрещен внутренними инструкциями. Мы можем подписать допсоглашение к договору на стандартных условиях. У нас есть тарифная сетка, мы не можем от нее отходить.
-И что же я буду должен за эти двадцать душ?

Распорядитель что-то смотрит в компьютере, сосредоточенно щелкает мышкой. Я нервничаю, поэтому не выдерживаю:
-Ой, да ладно! Вся выкладка была у вас еще до того, как я зашел в помещение!

Александр ухмыляется и кивает:
-Да, простите. К новым стандартам открытости сложно привыкать. С максимальной скидкой и со всеми привилегиями лояльного сотрудника займ в двадцать душ увеличит ваш ежемесячный платеж на те же двадцать душ.
Я в шоке:
-В смысле, сорок? Вы издеваетесь, я и двадцать еле закрываю.
Александр пожимает плечами с грустной улыбкой:
-К сожалению, ничего не могу поделать. Такие правила.
Я в сердцах шлепаю себя по коленям:
-Блин!
Распорядитель задумчиво произносит:
-К счастью, есть один хороший вариант.
-Хороший вариант?
-Да, думаю, вам понравится. Если вы принимаете ценности нашей организации, я могу обсудить с руководством смежного подразделения возможности для повышения. Например, в Краснодаре по нелепой случайности мы остались без куратора. Это посильная для вас позиция и с учетом новой системы мотивации вы без труда решите свою проблему с задолженностью, а ежемесячный платеж больше не будет для вас значимой суммой. Обязанности стандартные - приглядывать за новыми сотрудниками, отчитываться о результатах работы подразделения и отвечать за грамотное распределение заказов. Думаю, вы справитесь.

Меня осеняет:
-То есть, Петр Александрович - куратор?
-Это закрытая информация, ваш нынешний уровень допуска не предполагает доступа к реестру сотрудников. С новыми коллегами вы познакомитесь, когда примете мое предложение. Подумайте, Григорий. У вас есть выбор: займ на стандартных для непосвященного условиях или переход на новую ступень.
-Еще один шаг от человеческой натуры?
-Нет, что вы. Перерождение - это совсем другой круг. Физиологически я не отличаюсь от вас. А вы практически не отличаетесь от непосвященных. Разве что некоторая склонность к стабильности как побочный эффект от преодоления предела Хейфлика. У нас нет способностей взаимодействовать с энергией напрямую, мы делаем это через посредников. Для вас это магазин в приложении. У меня он тоже есть, скажем так, в расширенной версии.

Немного задумываюсь.
-То есть вся суть нашего разговора в том, чтобы завербовать нового куратора? Вы по какой-то причине заметили меня и решили сделать предложение, от которого я не смогу отказаться. Подстава с перевертышем - ваших рук дело?
-Скажем так, это не было запланировано. Но мы действительно выделили вас среди коллег за опыт и надежность, поэтому по вам есть решение провести собеседование в случае сложных жизненных обстоятельств. Вы проявили находчивость и самостоятельно инициировали встречу, это еще один плюсик к вашему резюме. При ином развитии событий эйчар провел бы встречу непосредственно перед вашей отправкой в отдел взыскания.
-Когда у меня не было бы выбора!
-Выбор есть всегда, таков один из основных законов творца. Ваша душа у нас в залоге, но не в собственности, так что выбор есть всегда.

Вспоминаю Петра Александровича и Meow бар, спрашиваю:
-Кто-нибудь закрывал долг?
-Это тоже закрытая информация. Однако намекну. Через успешный рост по карьерной лестнице решать проблемы с договором значительно эффективнее. Да вы и сами прекрасно понимаете, чисто математически после двух-трех повышений сама сумма платежа станет для вас просто смешной. У вас появятся интересы и возможности совершенно иного масштаба.

Отвечаю:
-Ну что ж, мне нужно подумать. Но у меня остался еще один вопрос. Мой праведник плачет, на нем появились участки без белого пламени и они растут. Что с этим делать?

Александр брезгливо морщится:
-Ох, праведники. Нам давно пора создать собственный сервис, без этой дурацкой коллаборации. По поводу праведникова вам в райскую кузню, я не в курсе этих тонкостей.
-А как туда попасть?
-Говорю же, не знаю. Это вне пределов моей компетенции, я совсем не взаимодействую с верхними.

Вздыхаю:
-Ну что ж, тогда мне пора наведаться к боженьке.

Александр хмурится, в его глазах на миг сверкают молнии:
-Бог мертв, Георгий. Верхние что-то там болтают про веру и второе пришествие, но это все сказки для бедных. Бог мертв, скоро мы сломаем последние барьеры и на земле воцарится ад. Лучше бы вам быть на правильной стороне, когда это случится. А своего Генку просто закопайте где-нибудь в ближайшем лесу и приходите на новую должность.

Вздрагиваю. Закопать праведника в лесу… Геннадий в сумке за моим плечом будто бы тоже вздрогнул. Другие вопросы больше не приходят на ум. Результат нулевой, зато узнал много нового. Встаю с удобного кресла, которое, будто бы, не хочет меня отпускать:
-Спасибо за уделенное время. Я пойду думать.

Александр кивает:
-Есть о чем. Надеюсь на положительное решение, до встречи. Возьмите мою визитку у администратора, звоните в любое время. И учтите, что наш разговор строго конфиденциален. Вы готовитесь спуститься на новую ступень и вам нужна информация, а вот вашим коллегам она ни к чему. До свидания.

Мы пожимаем руки, я пересаживаю кота обратно на плечо и выхожу. От переизбытка канцелярита и белозубости в улыбке у меня немного кружится голова. На обратном пути хихиканье и болтовня среди прозрачных стекол опенспейса уже не кажутся мне такими милыми и задорными. Я практически вижу, как мелкими каплями небесная энергия сочится из этих людей в нижний банк.

Сажусь в машину, достаю Геннадия и глажу лезвие. От тусклого пятна отходят уже четыре бороздки. Говорю:
-Ничего, дружище. Мы что-нибудь придумаем. Ты же слышал, выбор есть всегда.

Вспоминаю выражения покоя и сочувствия в сияющих абсолютным светом глазах ангела перед тем, как они погасли. На потускневшем участке клинка собирается небольшая металлическая капелька, будто ртуть или расплавленный свинец, и течет по лезвию, медленно тая и оставляя за собой глубокую борозду.

Продолжение

Она очень любила своих родителей и старших братьев, и чувствовала, что эта любовь взаимна. У Элизабет был секрет. Она называла его про себя тайной темного леса. Ей нравилось, что лишь она владеет ей. Даже самые близкие ей люди, такие взрослые и умные, не знали того, что знала она.

В тот вечер семья по традиции собралась вместе за ужином. Если бы читатель сидел вместе с ними, он бы обязательно заметил встревоженное лицо жены Бенедикта. Она не могла выбросить из головы события прошедшего дня. Словно отражение ее страхов, за окном бушевала страшная гроза. Небо, такое чистое и прекрасное в этих местах, еще с утра затянулось пугающими тучами. Стены дома дрожали от раскатов грома, но дети не тревожились. Ведь с ними был отец. Глава семьи, Бенедикт Берроуз, был олицетворением спокойствия, силы и мужества. Каждое его движение было наполнено уверенностью и любовью к жизни. Отпив глоток чистой и прохладной воды, он сказал с улыбкой на лице:

– Не бойтесь, дети. Эта погода – лишь одно из проявлений бесконечного могущества Творца. Порой мы должны ощущать силу природы, чтобы понять нашу ничтожность в сравнении с Тем, кто ее создал. Но! – Тут улыбка сошла с лица отца. Он стал серьезным. – Подчеркиваю – ничтожность только в сравнении с Создателем! Никому и никогда мы не подчинимся. Ни перед кем из людей не склоняйте головы, даже если вам грозит смерть. Ведь тот, кто встал на колени перед кем-то, кроме Бога, не достоин жить.

После этих слов он посмотрел на жену. Бунтарский дух Бенедикта, за который она его и полюбила, теперь, когда она была матерью, был главной причиной ее беспокойства. В ту ночь Анна боялась слов мужа. Она не могла выбросить из головы его дневной разговор с представителем очень опасного и влиятельного человека.

– Мистер Берроуз, – говорил молодой хорошо одетый мужчина, обращаясь к хозяину дома. – Мой визит – проявление огромного уважения к вам и вашей семье. Простите, если мои слова чем-то оскорбили вас. Но мистеру Келли нужна земля, на которой построен ваш дом. Вы отказываете ему, несмотря на то, что он предлагает сумму, втрое большую, чем стоит ваше жилище. При всем уважении, мы оба с вами понимаем, что он воспримет ваш отказ, как желание затеять с ним ссору, или, что еще хуже, продолжить старую войну, начатую еще вашими родителями.

Бенедикт пристально посмотрел на своего гостя. Его борода, украшавшая красивое лицо, была отражением внутренней силы, сразу бросавшейся в глаза. Он колол дрова во дворе своего дома. Не бросая свое занятие, он ответил:

– Я никогда не скрывал своего отношения к мистеру Келли. Он знает, что в моем сердце давно посеяна обида, вызванная действиями его отца. И тут, приходите вы, такой хорошо одетый и чистенький, и своими вежливыми речами хотите склонить меня к тому, чтобы я продал свой дом этому человеку. Много лет назад его отец пытался выжить моего отца с этих мест. Но, как это не удалось старшему Келли, так не удастся и сыну. Никто не заставит меня пойти на это.

Кстати, я абсолютно уверен, что ваш хозяин знал, что я откажу вам. Он хотел, чтобы мой ответ и ваше предложение услышали жители деревни. Что бы он ни задумал, я рад, что у меня есть повод поссориться с ним. Так ему и передайте. Доволен я и тем, что вы проделали такой нелегкий путь только для того, чтобы услышать мой отказ. Еще большее удовольствие мне приносит то, что вам еще скакать столько же обратно. Советую поторопиться. Судя по небу, надвигается гроза, и она не сулит вам ничего хорошего.

После этих слов Бенедикт угрожающе ударил топором по дереву. Гость понял, что ему пора уходить. Представитель мистера Келли был не из пугливых, но ему хватило ума, чтобы осознать бессмысленность продолжения разговора.

Ночью за ужином Анна Берроуз вспоминала каждое слово из этого разговора. Много причин, как увеличивающаяся раковая опухоль, переплетаясь одна с другой, закладывали фундамент ее тревоги. Главные их них были следующие:

Во-первых, она слышала о том, какой силой и жестокостью обладал Говард Келли. Отказ ему не предвещал ничего хорошего. Во-вторых, она знала, что Бенедикт подозревает отца мистера Келли в исчезновении своего отца. В-третьих, тот факт, что этот человек предложил такую большую сумму при большом количестве свидетелей, говорил только об одном – он во что бы то ни стало хочет заполучить их дом, а, значит, война неизбежна.

– Я думала, ваша вражда давно похоронена, – сказала она мужу.

– Время не может похоронить кровную обиду. На это способна лишь смерть, – ответил Бенедикт, смотря в окно.

Туда же смотрела и маленькая Лили. Она вглядывалась в ночную тьму, думая о своей тайне. Раздался стук в дверь.

2

Бенедикт уже давно ничего не боялся. Его сердце и тело закалились в бесчисленных сражениях, в которых ему пришлось принять участие. Но когда он подошел к двери и оставалось лишь отворить ее ночному гостю, детские воспоминания о пропавшем отце неожиданно дали знать о себе. Подобно огненной лаве, они обожгли его душу, пробудив в нем давно дремавшие чувства тревоги и страха.

Он остановился, чтобы успокоиться. Затем он обернулся, точно зная, что все смотрят на него. Отец боялся, что дети увидят страх в его глазах. Но как только он посмотрел на них, стоящих вместе, как одна нерушимая армия, ему стало легче. Взгляд его сыновей, немного встревоженный, но смелый, словно говорил ему:

– Не волнуйся, папа. Мы уже взрослые. Мы готовы.

Но больше всего его поразило лицо маленькой дочери. В тот тревожный момент, когда все были немного напряжены, она улыбалась. Однако улыбка эта не ободряла отца. Слишком странной и загадочной она была. У Бенедикта даже побежали мурашки по телу при взгляде на дочку. Лили будто знала, кто стоит по ту сторону, во тьме.

Бенедикт открыл дверь. На крыльце никого не было. Анна Берроуз еле стояла на ногах от ужаса. Она не знала, кого она хотела увидеть за дверью, в которую постучали посреди ночи, но тот факт, что за ней никого не было, не уменьшил, а многократно увеличил ее беспокойство.

– Куда ты, Бенедикт?! – Крикнула она плачущим голосом.

– Не выходите из дома! – Ответил муж и вышел во двор.

Дети побежали к окну. Они видели, как их отец, весь промокший с ног до головы, пошел в сторону сельскохозяйственной постройки для укрытия скота и лошадей. Он не бежал и не укрывался от мощного ливня. Бенедикт не боялся дождя, он наслаждался им. Капли медленно стекали по его одежде, словно подбадривая его.

В постройке, кроме коз и баранов, отдельное и самое важное место было отведено двум лошадям, которых Бенедикт очень любил. Для него это были не просто красивые животные, это были его друзья. Они напоминали ему об отце, который очень любил именно эту породу. Словно почувствовав, что эта странная ночь несет в себе большие перемены в его жизни, он сразу направился к ним.

Дети всматривались в ночную тьму, покрытую еще большим мраком и тайной из-за сильного ливня. Вдруг они увидели вышедшего из постройки отца. Он медленно шел в сторону дома, потом остановился. Отец стоял спиной к окну, его могучую спину накрывало одеяло дождя. Бенедикт знал, что вся его семья следит за ним. Потому он не мог позволить себе, чтобы они видели его лицо.

Впервые со времен детства, когда он плакал каждый день о пропавшем без вести отце, слезы, смешавшись с дождем, текли по его щекам. Он долго стоял посреди двора и глядел в сторону темного леса. Он, такой величественный и загадочный, тоже смотрел на него. Бенедикт будто слышал, как тысячи старых и могучих деревьев молвили ему в ночной тьме:

– Мы приветствуем тебя, человек. Твоя беда – лишь одна из сотен трагедий, которые мы наблюдали, пока стоим тут. Мы видели твое рождение и увидим твою смерть. Мы видим все опасности и зло, которое подстерегает тебя и твою семью. Мы будем рядом, когда зло придет, но ничем тебе не поможем…

Бенедикт посмотрел во мглу леса с вызовом, и ответил деревьям:

– Я справлюсь сам. Мне не страшно то зло, что бродит меж вами!

После этих слов ему вдруг показалось, что он увидел чьи-то огромные мерцающие глаза в лесу. Невольный ужас охватил его, он машинально попятился и побрел в сторону дома.

– Все в порядке? – Спросила Анна, снимая с мужа мокрую одежду.

Бенедикт изобразил бодрое расположение духа. Он поцеловал дочку, с наслаждением отпил глоток чая, и почувствовал, как ему стало легче.

– Да. Все хорошо, – ответил он с улыбкой. – Наверное, соседи перепутали свою дверь с нашей, что не мудрено в такую ночь – ведь не видно ничего. Что ж, пора спать, завтра всем рано вставать.

После этих слов отец вновь посмотрел на дочку. Маленькая Лили обдала его таким странным взглядом, что у Бенедикта замерло сердце. Она больше не улыбалась. Когда все легли спать, Анна, знавшая своего мужа очень хорошо, спросила его, так ли все хорошо, как он сказал.

– Кто-то обезглавил наших лошадей. Причем, сами головы я не нашел, – ответил он, еле сдерживая слезы.

Она хотела вскрикнуть от ужаса, но муж вдруг обнял ее так тепло и нежно, будто делал это в последний раз. Она почувствовала, что именно это было сейчас нужно им обоим, и ответила ему взаимностью. В ту ночь все страшное зло, настоящее и будущее, ожидавшее семью Берроузов, отошло на второй план, и любовь вступила в свои законные права.

Анна проснулась позже обычного. Она чувствовала себя отдохнувшей и готовой к борьбе со всем, что может навредить ее семье. Мужа дома не было. Встав рано утром, Бенедикт взял свой меч и пошел к одному дому на другом краю деревни. Именно там переночевал помощник мистера Келли, который вчера уговаривал его продать дом.

«Человек не мог сделать такое с лошадьми. – Думал Бенедикт, стуча в дверь и сжимая в руках оружие. – По крайней мере, человек, достойный жить».

3

Солнечные лучи заботливо обнимали Бенедикта, жаждущего мести за своих лошадей. Огненный шар, который грел эту землю за миллионы лет до рождения нашего героя, в ту минуту наполнял его вовсе не добрыми чувствами. С каждой секундой Бенедикт все больше злился на того, в чью дверь нетерпеливо стучал.

Он был уверен, что за всем этим стоит мистер Келли. Но при всей своей ненависти к человеку, чей род давно не в ладах с его родом, Бенедикт уважал его, как противника.

Как это бывает у настоящих мужчин, которые несмотря на вражду, способны признавать положительные качества оппонента, Бенедикт не мог игнорировать слухи об искусном владении мечом, а также об уме и энергии Говарда Келли. Гораздо большее неуважение и даже презрение вызывали у Бенедикта те, кто прислуживал этому непростому человеку. Он считал их людьми без принципов, делающими лишь то, что им прикажут.

К таким он относил и Билли Грейсмитта, уговаривавшего его вчера продать дом. Он не уехал по совету Бенедикта, а решил переждать непогоду в деревне. Молодого Билли не встревожил вид вооруженного человека на его крыльце.

– Мистер Берроуз!

Удивительно было то, что тон его не показался Бенедикту притворным. Это было естественное приветствие уверенного в себе молодого человека, у которого хватает смелости и достоинства приветствовать даже того, кто пришел к нему с оружием.

– Чем обязан столь раннему визиту, сэр?

Бенедикт обратил внимание, что от молодого человека веяло свежестью, он был прекрасно одет и был готов бодро встретить день, что бы он ему ни сулил. Сам факт, что он смеет вести себя так непринужденно при том, что сделал с его лошадьми прошлой ночью, пробудил в Бенедикте желание тут же убить его.

– Держи себя в руках. Ничего еще не доказано, – говорил он себе.

– Нельзя быть несправедливым, – учил его в свое время отец. – Ни к друзьям, ни к врагам. Никогда не нарушай своих принципов, это будет неправильно в первую очередь к самому себе. Потому, сын мой, старайся всегда быть честен как со своей семьей, так и с врагом, которого ненавидишь всей душой.

Однако прежде чем мы продолжим говорить о главном событии того утра, разговоре Бенедикта с Билли и его последствиях, мы не можем обойти вниманием некоторые события, предшествовавшие этой встрече.

В действительности утренний стук в дверь встревожил молодого Билли. Но как только он увидел Бенедикта, он тут же успокоился. Грейсмитт был физически хорошо подготовлен, ловко владел мечом и метко стрелял. Никакой недруг, даже гораздо опаснее Бенедикта, не мог бы его напугать. Нет, вовсе не человека боялся он увидеть по ту сторону двери, в которую постучали в то утро...

– В лесу обитает Оно, – говорил ему старый мужчина, отпивая в прошлую ночь кружку местного напитка вместе с Билли. Им обоим не спалось.

– Оно? – Спросил Билли.

– Зло из леса. – Отвечал старик. – Не в ту деревню вы забрели, молодой человек.

Он поведал Билли несколько легенд о старом и могущественном Зле, обитающем в лесу. Билли обычно скептически относился к подобным историям, но глаза старика и его голос показались ему такими правдивыми, что он невольно верил каждому его слову. Ночью он не мог уснуть. Он чувствовал, что завтра с ним что–то должно произойти. И вот, утром перед ним стоит человек, пришедший явно не с добрыми намерениями.

– Мистер Берроуз, – еще раз обратился Билли к молчавшему Бенедикту. – Вы пришли ко мне в столь ранний час, да еще и с оружием в руках. Извольте объяснить, что вам угодно?

Билли случалось иметь дело с людьми, внешне намного более опасными, чем этот простоватый фермер, вцепившийся зубами в свое жилище. За несколько лет работы на Говарда Келли, какое бы оружие Билли ни применял, — свое красноречие, кулаки или меч, — ему всегда удавалось добиваться выселения людей из домов, нужных его хозяину. И случай с домом Берроузов он не считал исключением.

– Желание жертвы – закон, – грозно ответил Бенедикт. – Я пришел, потому что абсолютно убежден, что вчера ночью вы убили двух моих лошадей.

– Мистер Берроуз, послушайте, пожалуйста, внимательно, что я вам скажу. Я скажу это один раз. Несмотря на то, что вы всей душой ненавидите мистера Келли, я его уважаю. Все дома приобретены нами честно и по закону. Мистер Берроуз, я никогда не лгу. Говорю вам – я не трогал ваших лошадей. Более того, я готов лично оказать содействие в поиске злодеев, сделавших это.

После этих слов Билли схватил рукоять своего меча, и, готовый к любому исходу, проговорил:

– Я сказал все, что хотел. Решение за вами.

У Бенедикта вызвала доверие эта пламенная речь молодого человека. Он уже хотел попросить прощения и удалиться, но вдруг взгляд его упал на свежий кровавый след, ведущий на задний двор. Бенедикт поспешно направился туда. Билли последовал за ним. Оба крепко сжимали рукояти своих оружий.

– Господи! – Закричал Бенедикт, увидев оторванные головы своих лошадей, лежавшие на заднем дворе. – Изверги! Если уж совершил такое, так имей смелость признаться! К оружию, убийца!

Глаза Бенедикта налились кровью. Билли, который был так же поражен увиденным, как и его враг, ничего не оставалось, как вытащить свой меч.

4

Говард Келли никогда не считал себя хорошим человеком. Но, если бы его назвали отличным дельцом и умелым воином, он бы не стал спорить. Будучи сиротой с малых лет и живя в нищете, он сумел накопить себе немалое состояние. В детстве он был очень слаб, но довел свое умение сражаться до совершенства. Даже тогда, когда у него было несколько десятков умелых воинов в подчинении, он по праву считался лучшим из них. Его называли неуязвимым. Ни разу за все свои многочисленные сражения, будь это крупные битвы или дуэли, он не проиграл и даже не был ранен.

Женщины любили Говарда. Он часто проводил ночи в их компании, отдыхая после насыщенного дня, в течение которого он либо получал новую крупную сумму, либо побеждал в очередном бою. Ему нравилась такая жизнь, и потому долгое время ему не было никакого дела ни до дома Бенедикта Берроуза, ни до прошлых распрей их родителей.

Все изменилось за одну ночь. Он собрался на охоту вместе со своей свитой. Охота эта проходила в уже известном нам темном лесу. Все шло, как обычно – псы, зайцы, погоня. Потом природа по своему обыкновению проложила от света к тьме мост, который называется вечером. По ту сторону моста Говарда ждала ночь, изменившая всю его жизнь.

Воины сидели у костра и жарили на костре свою добычу. Они собирались насладиться едой, которая вдвойне вкусна, если ее приготовишь сам, и втройне – если сам ее поймаешь. Вдруг Говард что–то увидел среди деревьев. Он хотел было показать окружавшим то, что он видит, но какая–то невидимая сила лишила его дара речи. Его охватила паника. Говард, такой смелый и уверенный, в тот момент стоял как ребенок, которому нечто зажало рот и заставляло смотреть туда, куда смотреть не хочется. Какая–то дьявольская сила, притаившаяся в деревьях, изменила его. Им овладела внезапная ненависть к семье Берроузов. Он вдруг вспомнил все распри их отцов и стал одержим лишь одним делом – войной с Бенедиктом.

Позже он пытался рассказать приближенным из своей охраны, что с ним произошло. Но как только он говорил об этом, его речь, обычно такая уверенная, вдруг путалась. Было ясно – то, что произошло с ним в лесу, навсегда останется его тайной, и люди даже не решались расспрашивать его об этом. Им, его верным спутникам и воинам, становилось как-то не по себе, когда их главный вдруг начинал походить на пугливого мальчика. Потому они обходили эту тему, думая, прежде всего, о собственном спокойствии. Но последствий в виде предстоящей войны с Берроузом, им избежать никак не удалось. Забрать дом у Бенедикта – это дело стало главным в жизни мистера Келли.

Он знал об упрямстве Бенедикта, потому решил сыграть в долгую партию. Часть плана заключалась в периодических легких нападках. Нападки эти выражались в судебных исках. Содержание их носило следующий характер:

– Дом мистера Берроуза находится на границе между жилой территорией и лесом. Это незаконно само по себе. К тому же, у мистера Берроуза имеется во владении крупное хозяйство, где он содержит скот. Это служит приманкой для волков и других хищников, а также несет опасность для всей деревни. Потому дом надо снести. Говард Келли готов взять все расходы по сносу на себя, выкупив землю мистера Берроуза за хорошую цену.

Судьба двух мужчин, стоящих по разные стороны баррикад этой истории, во многом похожа. Его отец так же вышел ночью из дома, в который постучали в поздний час. Это случилось тридцать пять лет назад, в ту же ночь, когда пропал отец Бенедикта. Их тела не нашли, но на следующее утро у входа в лес были найдены растерзанные тела еще двадцати человек. Именно с тех пор и пошли слухи о звере, который живет в чаще и выходит на охоту раз в тридцать пять лет.

В шахматной партии, которую разыгрывал мистер Келли, чтобы заполучить землю своего врага, главной фигурой был Билли Грейсмитт. Говард долгое время делал вид, что очень ценит Билли. Он часто уверял всех, что любит этого парня, как собственного сына, которого у него никогда не было. Когда этот факт крепко засел в сознании окружающих, он отправил молодого человека к дому Берроузов. Мотивы такого его поступка раскроем позже. А сейчас мы должны исполнить обещание и возвратиться к месту, где оставили наших героев.

После того, как Бенедикт увидел оторванные головы своих лошадей на заднем дворе и в ярости потребовал у своего оппонента вытащить оружие для боя, Билли ничего не оставалось, как повиноваться.

Как читатель уже успел понять, Билли не имел никакого отношения к тому, за что его хотели убить. Но у него не было времени думать об этом. Огромная фигура Бенедикта надвигалась на него с пугающей скоростью. И вот он уже уклоняется от первого удара, затем от второго. Ярость и сила наносимых ударов была колоссальна. Казалось, гнев не мешал Берроузу, а наоборот, увеличивал его силу и умение многократно. Это не была злость мужчины, лишившегося лошадей. Это была обида маленького мальчика, потерявшего отца.

Все годы своей жизни Бенедикт никогда не переставал быть тем мальчиком. И эта драка стала выражением многолетней обиды ребенка на судьбу, забравшей у него самого близкого человека. При всем своем умении сражаться Билли не смог противостоять такой силе. Через минуту после начала боя он уже лежал на полу.

Выместив свою злость, Бенедикт испытал облегчение. «Возможно, он и убил моих лошадей, но у этого парня еще вся жизнь впереди», – подумал он, и протянул руку лежащему в собственной крови молодому человеку. Вдруг Бенедикт ощутил на себе чей-то взгляд. С минуту он в оцепенении глядел в глаза тому, что смотрело на него из леса. У Билли было время, чтобы убежать, но он был не из тех, кто бежит. Дьявол из леса долго смотрел на Бенедикта. Берроуз в тот момент не отдавал отчет тому, что делает. Словно под гипнозом, он вытащил нож, и перерезал Билли горло…

5

Ненависть – это мертвец, который порой выходит из могилы. Бенедикт Берроуз много лет нес в себе груз ненависти и обиды. Он прятал ее под отвагой и похоронил под семейной жизнью. Но эти пагубные для человеческой души чувства не любят, когда их игнорируют. Когда погибший Билли прискакал из города, чтобы уговорить его продать дом, Бенедикт знал – война началась.

Он не думал о том, что увидел в лесу за мгновение перед убийством. Мистер Берроуз вошел в свой дом и закрыл перед нами дверь. Мы не узнаем о том, что произошло за ней, пока враги в нее не постучат. Да, бывает и так – герои истории выдвигают свои права рассказчику, и он вынужден соглашаться из уважения к ним. Ведь они – живые. Пока еще.

Когда Говард Келли узнал о смерти Билли, он плакал. Никогда еще никто из его воинов не видел его слез. Они были смущены, но не удивлены. Все знали о том, как Билли был дорог ему.

– Где тело моего мальчика? – Спросил он.

– Его похоронили там же, в деревне, сэр. Это сделали местные жители, – ответил Гадот, опытнейший из приближенных мистера Келли.

– То есть Бенедикт не сам похоронил его?

– Насколько мне известно, нет. Люди говорят, что он заперся дома, и никому не открывает.

– Решил укрыться в крепости, – проговорил с грозной улыбкой Келли. – Это ничего. Мы выманим крысу из норы. А еще лучше – войдём сами и перережем всех Берроузов.

Такие слова было непривычно слушать от Келли. За свою жизнь его люди совершили много ужасного, но с тех пор, как они работали на Говарда Келли, им впервые доводилось слышать такое. Если надо было кого–то убить, это делалось без лишней жестокости. И именно Говард настаивал на ее отсутствии. Сейчас же все было иначе.

– Лошади готовы? – Спросил он, будто и не плакал минуту назад. Получив утвердительный ответ, он сказал: – Хорошо. Тогда скачем к дому Берроузов. Приготовьтесь к битве, его сыновья уже давно не дети. А его самого предоставьте мне.

После этих слов двадцать головорезов мистера Келли последовали за своим предводителем. Они были настроены очень серьезно. Все уважали и любили убитого Билли Грейсмитта, и потому были полны решимости совершить возмездие.

После того, как они преодолели половину пути, их взорам предстал страшный лес, тянувшийся на много миль от самой деревни, куда они направлялись. Они не входили на его территорию, а скакали вдоль, на большом расстоянии от мрачных чащ, о которых слагали легенды. Потому Келли мог занять себя другими мыслями.

Он думал о том, как удачно все складывается. Ему удалось убедить людей в своей любви к покойному Билли. Мысль о войне с Бенедиктом была рождена в темном лесу, где он увидел глаза дьявола. Будучи заживо погребенной, ненависть вышла из могилы после долгих лет заточения. Зло росло в его душе, подобно древу, и пряталось, пока не обрело полную силу.

Он знал, что встреча Бенедикта и Билли закончится смертельной схваткой. Ведь именно он, Говард, лично убил тех лошадей, затем подбросил их головы на задний двор к Билли, и поскакал назад в город. Месть была в почете в те времена. Теперь никто бы не смог осудить его за то, что он уничтожит семью Берроузов и заберет их дом. Ведь он сам лишился того, кто был ему как сын.

И вот, Говард Келли и двадцать его воинов уже стоят у дома Берроузов. Вдруг они увидели в окне маленькую девочку. Головорезы мистера Келли не увидели в глазах Лили даже крупицы того детского страха, который привыкли видеть в подобных ситуациях. Напротив, она улыбалась и звала их в дом своей маленькой ручкой.

– Вперед, мои воины! – Крикнул Говард, слезая с лошади и крепко сжимая в руке меч. – Зальем этот дом кровью.

6

С минуту Говард стоял, сжимая в руке меч, и смотрел то на ручку двери, то на окно, в котором маленькой Лили уже не было.

– Бенедикт! – Вдруг крикнул он. – Я даю тебе шанс. Я знаю, что в твоем доме жена и маленькая дочка. Выходи со своими сыновьями. Мы сразимся друг с другом в равном количестве, как мужчины. Другие будут стоять в стороне. Мы не пощадим вас, но оставим в живых мать и девочку. Считай это сиротской солидарностью. Решайся!

Говард не лукавил. Он бы честно исполнил обещанное. Но Бенедикт не вышел. Дом приглашал гостей внутрь, как бы говоря им: «Раз уж вы здесь, то проходите. Будь, что будет».

И двадцать воинов во главе с предводителем осторожно вошли. Несмотря на предостережения Говарда о том, что сыновья Бенедикта уже взрослые, и на его предложение провести честный поединок в равном количестве, в душе он понимал, что «честным» его назвать было сложно. Он знал, что молодые сыновья, хоть и во главе с таким отцом, как Бенедикт, все равно ничего не смогли бы сделать в открытом бою с матерыми бойцами.

«Ты не из тех, кто раболепно примет врагов в свой дом, – думал Келли, зайдя и оглядываясь. – Но при этом ты не вышел на открытый поединок. Что же ты задумал?»

– Ловушк..! – один из воинов Келли, стоявший в углу коридора, не успел закончить фразу.

Подобно призраку, один из сыновей Бенедикта, набросился сзади на огромного воина. На какое–то мгновение буквально все во главе с самим Говардом застыли при виде ужасной картины: мальчик еще и еще раз вонзал нож в окровавленное тело одного из лучших бойцов их команды.

– Изрубите этого гаденыша на куски! – Крикнул Говард, выйдя из ступора. И половина людей с дикими воплями, словно перед ними был огромный зверь, бросилась к концу коридора. Другая половина воинов побежала искать остальных в доме.

Воины окружили мальчика, и уже готовы были искромсать его. Вдруг из какого–то потайного входа, словно дьяволенок, прорывший выход из ада, выскочил другой мальчишка. В руках он держал два ведра какой–то смеси.

– Добро пожаловать в дом Берроузов! – Крикнул он.

Выплеснув все содержимое ведер на врагов, он схватил младшего брата и скрылся. Семеро мужчин были облиты с ног до головы. Ужасно пахнущая слизь, специально приготовленная хозяевами для особенных гостей, жгла им глаза и сковывала движения.

Говард не паниковал. Он повидал боев больше, чем все его люди. Он оценивал ситуацию и ждал промаха. Вдруг из мрака соседней комнаты выбежало что–то огромное и страшное. Келли ловко увернулся от дьявольской тени, надвигавшейся на него. Подобно дракону, она рычала и извергала пламя на солдат, облитых смесью. Те горели заживо, катаясь по полу в страшных конвульсиях.

И только услыхав от этого существа внезапный крик боли, Келли понял, что это не дракон и не дьявол. Это Бенедикт выбежал с двумя факелами и поджег своих врагов, после чего вытащил меч и вступил в схватку с другими. Он жестоко зарубил двоих, но был ранен третьим, тогда он и издал пронзительный звук, снявший с него маску демонической неизвестности.

Когда Говард опомнился и бросился в его сторону, Бенедикта уже не было. Дом Берроузов был покинут хозяевами, заранее подготовившими побег так же хорошо, как и прием.

Неуязвимый Говард вновь остался нетронутым после боя. Он вышел со своими людьми на задний двор и долго смотрел на дом, в котором много лет жил род Берроузов. Перед тем, как продолжить погоню, он произнес: – Сжечь дотла!

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ

Продолжение завтра.

Петрович был настоящим кладезем различных баек. И в этот раз, когда мы были изрядно навеселе, он поведал свою очередную историю:

Значит, дело было так. Жил да был в нашем городишке парень, звали его Ванек. Простой такой, ничем не примечательный, но с душой чистой, как у младенца. Работал он на заводе, слесарем, руки у него золотые были, любую железяку мог починить. А вот с девками ему не везло, застенчивый был, слово лишнее боялся молвить. Так и ходил Ванек холостой, в свои двадцать пять лет, хоть и мечтал о семье, о детях. А тут, значит, как-то раз, подворачивается ему случай. Познакомился он на танцах с девчонкой, Машкой. Ну, как познакомился... Стояла она у стеночки, одна-одинешенька, а Ванек, набравшись смелости, подошел, пригласил на танец. И, видать, запала ему Машка в душу, глазищи у нее были, как два омута, заглянешь в них - и пропал. Завязалось у них знакомство, стали они встречаться. Ванек на седьмом небе от счастья, думает, вот оно, счастье-то, привалило.

И все бы ладно, да только чуяло мое сердце, что-то неладное тут творится. Стал я замечать, что Ванек сам не свой ходит. Бледный, осунувшийся, глаза потухшие. Спрашиваю его: "Что стряслось, Ванек? Не хвораешь ли?". А он только отмахивается, мол, все в порядке, устаю на работе просто. Но я-то вижу, что не в работе дело. И Машка эта, как ни крути, странная была. Вроде и пригожая, и ласковая, а вот что-то в ней было такое... Не от мира сего. Иной раз посмотрит на тебя и аж холодок по спине бежит. И еще заметил я, что Ванек с друзьями своими, Колькой и Петькой, совсем перестал общаться. Раньше-то не разлей вода были, а тут как отрезало.

И вот, как-то раз, встречаю я Кольку на улице. Спрашиваю: "Где, мол, Ванек? Что-то давно его не видать." А Колька мне и говорит: "Да мы с ним поругались, вдрызг. Из-за Машки этой. Говорили мы ему, что не пара она ему, что чудная она какая-то, а он ни в какую. Обиделся, говорит, что мы ему завидуем." Ну, думаю, совсем плохо дело.

И вот, значит, как-то возвращаюсь я домой на автобусе. Вечер уже, темнеет. Захожу, сажусь у окна, а рядом со мной, гляжу, Ванек с Петькой сидят, а напротив них Машка. И Ванек с Петькой, будто в первый раз ее видят, расспрашивают обо всем, глазенками своими масляными на нее смотрят. А Машка, как королевишна, отвечает им, но как-то нехотя, будто одолжение делает. И тут она на меня вдруг взгляд свой бросает. И в глазах ее стеклянность какая-то, и блеск недобрый, и мудрость вековая. Ей богу, старуха ведьма! Аж мороз по коже.

И тут, значит, Ванек, ни с того ни с сего, говорит: "Пойдем, Маш, на набережной выйдем, прогуляемся." А Петька ему: "Куда ж ты, Вань, поздно уже, да и холодно." А Ванек как будто не слышит его, смотрит на Машку, как зачарованный. Вышли они втроем на набережной, а я дальше поехал.

Приезжаю домой, а на душе неспокойно. А на утро, как обухом по голове, звонок. Поднимаю трубку — Колька! Голос дрожит: "Пропали, говорит, Ванек с Петькой! Вчера вечером ушли и не вернулись!" Я, не мешкая, к Ваньке. Прибегаю, а там уже и родители их, и милиция. Искали их всю ночь, и следующий день, и еще один. Как сквозь землю провалились. А потом нашли их... в реке. Утонули, говорят. А я вот не верю, что сами они утонули. Машка это их погубила, ведьма проклятая.

И вот, с тех пор прошло уже не мало лет, а я все вспоминаю Машку ту, с глазами, как два омута, и Ванька с Петькой, молодых и глупых. И думаю, сколько еще таких Машек по свету ходит, сколько душ они загубили? И ведь не отличишь их сразу от людей обычных. Вот так вот, друзья, бывает в жизни. Не все то золото, что блестит, и не всякая красавица - добрая душа.

Берегитесь, парни, нечисти, что под личиной людской скрывается. А то как бы и вам не сгинуть в омуте глаз, как тем двум хлопцам.

Костя останавливался посреди улочек. Замирал. Вглядывался в темноту. Никто ли не следит за ним? Теперь уродливые глаза, мигающие вразнобой по всей голове, казалось, преследовали его всюду.

Но улицы были пусты. Лишь иногда плелись к круглосуточным ларькам запойные алкаши.

Костя добрался до дома. Горел свет, а шторы не задёрнуты – ну кто же так делает! Всё ведь видно, как на ладони…

Витя уже пришёл с работы и сидел за ноутбуком – поприветствовал гуляку издалека, похвалив за наведённый днём порядок, да снова уткнулся в монитор. Ксюша заперлась в своей комнате и снова с кем-то разговаривала.

Костя зашторил окна, прежде чем лёг в постель.

В голове крутились образы грудничка. В тёплом и уютном доме всё это показалось каким-то бредом. Разве такое бывает вообще? Чтоб глаза располагались на висках? Невозможно. Приглючилось. Конечно. Такое бывает со всеми: то призрак в коридоре привидится, то скрипы по ночам в самом тёмном углу комнаты.

Одно точно – какая ему разница? Мало ли бывает в мире инвалидов? А мать визжала так потому, что стеснялась своего уродливого ребёнка. Потому она и выводила его лишь ночью, чтобы тот подышал свежим воздухом; потому она и кричала на всех прохожих, что пялились в коляску. Защитная реакция. Логично.

Стало жаль ту женщину. Наверняка очень тяжело вот так родить кошмарного уродца, у которого сломлена жизнь с первой же её секунды; просто из-за того, что мать курила, бухала или употребляла наркоту до и во время беременности. Возможно, её сразу же бросил муж – среди ночи замужние женщины в одиночестве не гуляют. А как бы поступил он сам в этой ситуации? Тоже бросил бы такую жену? Легко рассказывать, что будешь до конца со своей второй половиной, но обстоятельства зачастую меняют расклад, и люди, под влиянием эмоций, совершают злые поступки. Зачастую.

-- Зачастую всё приходит к этим расставаниям, -- сердито курил Ишим, иногда поправляя шлем. Жара стояла невыносимая. Пот заливал глаза. – Разводов видел статистику? Семьдесят процентов. Бабы эти приходят и уходят… Так что ты не дрейфь, Костян. Это нормально. Ну, ушла – и чё теперь?

-- Чот мне дурно, пацаны…-- ахал Константин, стараясь не вдыхать сильно глубоко – ветер иногда приносил в траншеи запахи трупов, гниющих на краю их лесополки. – Я-то любил её. Думал, что она будет ждать меня. А она просто… нашла другого. Похвалилась тем, что ебётся с ним. Представьте. Чтобы мне насолить, что ли?.. Зачем так делать?..

-- Так попроси, чтоб видео прислала! – хлопнул его по плечу Гильза и заржал. – Мы хоть посмотрим, нормального ли пихаря нашла!

-- Гильза, завали хлебало… -- осудил его Урал.

-- Да я пошутил же…

-- А тебе нужна такая баба? – фыркнул Мурзик. – И хорошо, что проявила свой характер блядский сейчас! А не когда вы детей бы наделали…

-- Столько лет с ней пробыл… -- говорил Костя, испытывая гнетущую и испепеляющую тоску. Об измене он узнал совсем недавно. От души будто отрезали половину.

-- Вот как у меня, -- вспоминал умудрённый опытом Урал, опершись на стенку траншеи. – Сначала детей отсудила, сука. Потом против меня их настроила! Папа плохой! Хочешь поехать с ним? Неделю без компьютера тогда!... Сучара… Дети – это ведь самые родные люди, после матери!.. Кровь твоя. И ведь нашла себе какого-то оленя при этом! Машиниста, блять, железнодорожного состава…

-- Всё, расходимся! – скомандовал Константин. Разговоры ему надоели и ничуть не успокаивали. Наоборот, отнимали всю веру в человечество. Хотелось побыть одному. – Пожрали – и по позициям. Нехуй толпиться, сплетни собирать, как пенсионерки. «Птички» зачастили…

-- И чего это они… -- задумался Ишим, затянувшись.

-- Накат походу готовят, -- буркнул Урал.

-- Особо не светите нашим добром, -- поднялся Константин. – «Утёс» перетащите на новую и прикройте получше – только когда в небе пусто будет, смотрите! Как бы не спалили его уже, а то закроют быстро… Пусть вообще думают, что мы тут с голой жопой сидим, когда попрут… всё, по съёбам!

Ребята разошлись – каждый выполнять свою задачу. Все очень утомились на жаре, а потому возились вяло, неохотно. А Костя устал особенно сильно. Он был опустошён, выжжен, как лесополка после артподготовки. Столько всего, чёрт возьми, свалилось на него в последнее время…

И сейчас – дурное предчувствие наплывало на него постепенно. Ой и дурное же…

Артиллерийский снаряд рухнул прямо в соседнюю траншею.

По ушам ударило, оглушило. Костя мигом вжался в дно окопа. Грунт швырнуло высоко вверх. Взрывом вырвало огромные клочья земли, которыми Костю и закопало…

Накатываются! Нужно готовиться к бою!

Костя взвинтился, смахнул землю с себя, и тяжёлое одеяло свалилось с кровати. Вскочил, хватая воздух ртом и пригибаясь.

-- Пацаны!! – крикнул он, сползая на пол, стараясь максимально понизить силуэт, лишь бы его не посекло осколками при очередном прилёте.

А из-за угла траншеи доносился поросячий визг. «МАМА, МАМА!», кричали оттуда. Костя не хотел заглядывать за тот угол.

Он уже знал, что увидит там.

Разорванного в клочья Ишима, мясную труху, в которую он превратился.

Но заглядывать и не нужно было. Грязное кровавое месиво, ещё способное судорожно двигаться и даже ползти, пришло к нему само. Он видел это перед своими глазами, даже не поворачиваясь в ту сторону, видел по памяти… И уже не в первый раз видел.

-- Пацаны… -- сердце бешено колотилось, к горлу подступала рвота. Противник пошёл на штурм, каким-то образом умудрившись подобраться на короткую дистанцию незаметно для слепошарых караульных... Через секунду «Утёс» вместе с Гильзой накроют дронами, и тогда им всем точно конец без мощной огневой поддержки, закидают гранатами…

Но Костя добрался до сумок – только тогда и одумался. Только тогда осознал, что нет никакого окопа. Уши всё слабее слышали приближающуюся стрелкотню. Уши всё лучше ощущали звенящую тишину квартиры.

-- Твою мать… -- глубоко дышал Костя, перевернувшись на спину и пытаясь успокоиться. – Твою мать…

Самое главное – это вернуться в реальность. Это самое главное. Лишь бы не свихнуться окончательно. Лишь бы не утерять контроль. Лишь бы не сойти с ума. Костя пытался себя убедить в том, что всё уже спокойно, что всё – позади, повторял это словно мантру. Но он больше не доверял этому миру до конца. Доверие это было подорвано вместе с его товарищами.

Ужас ещё долго держался за него крепкой хваткой.

Дверь комнаты отворилась, и в неё с опаской заглянул Витя.

-- Всё в порядке? – спросил он.

-- В полном.

-- Ты уверен? – переспросил Витя. Костя осознал, что лежит на полу, обливаясь потом и шумно дыша. Подобное не очень-то и похоже на «полный порядок».

-- Сон приснился, -- сказал Костя. Он совершил над собой усилие и поднялся на ноги. Подняться во весь рост после артобстрела – это не так-то и просто…

-- Часто тебе такие снятся?

-- Бывает, -- Костя встал посреди комнаты. Заходил взад-вперёд, чтобы как-то унять себя.

-- Нужно к психотерапевту…

-- Не нужен мне психотерапевт! – рыкнул со злобой Костя. Витя спорить не стал.

-- Пойдём на кухню, -- позвал он. – Чай попьём.

Вышли из комнаты. Сели за стол. Вскипел чайник. Витя копошился у шкафчиков и о чём-то рассказывал, стараясь переключить внимание брата в настоящий момент. Но Костя не особо слушал – он думал лишь о том, как бы убежать. От кого? Если бы от кого-то, то было бы просто! От самого себя же убежать очень сложно…

-- Ну? – спросил вдруг Витя, заливая чай в свой термос. – Поедешь?

-- Куда?

-- Ты меня не слушал?.. Звёзды смотреть.

-- Звёзды?

-- Да. Я телескоп только разобрал, а тут ты орёшь… Собираюсь на гору поехать. В батину хижину.

-- Так далеко?

-- Там нет засветки зато. Город у нас хоть и небольшой, но всё равно многое засвечивается. А на горке темно, хоть глаза выкалывай. И небо чистое.

Костя глянул на часы. Два ночи. Он проспал совсем немного.

-- Скоро же утро.

-- Не очень скоро.

-- А чего так поздно?

-- Галактика сегодня всходит поздно.

-- Какая галактика?

-- Ты всё равно такую не знаешь, -- усмехнулся Витя.

-- Красиво будет?

-- Ну, как сказать… -- задумался Витя. – Я могу тебе и более красивые вещи показать, если она не понравится.

-- Погнали, -- согласился Костя.

-- Тогда одевайся теплей. На одном месте стоять будем долго, а на горе ветерок холодный…

Оделись, собрали рюкзаки с термосами и бутербродами. Костя едва удержался не взять с собой сумки. Всё-таки в лес поедут, мало ли… но тогда брательник точно скажет, что у него кукуха улетела далеко и надолго, если он противников ищет по привычке под каждым встречным кустом.

Костя взял штатив, а Витя – трубу. Спустились к машине, загрузили всё добро багажник, закрывшийся только с третьего раза.

-- Развалюха, -- пожал плечами Витя. – Зато своя.

-- Куда делась батина?

-- Он её с собой забрал.

Уселись в машину. Бардак и пыльно. И холодно. Загудела печка. Выехали из мрачных и пустынных дворов. Скользнули по улочке. Выехали на центральную дорогу и, после нескольких светофоров, вскоре уже мчали по загороду.

-- А хижину батя не использует? – спросил Костя. – Его же, всё-таки.

-- Сколько раз я там наблюдал звёзды, -- ответил Витя. – Ни разу не видел его. Ни следа. Охоту он явно забросил. Может, его новый бог теперь запрещает убивать всякую живность.

Они обогнули водохранилище по широкой дуге. Слабый запах гнили чувствовался в его окрестностях. Свернули к мосту через речку. Проехали по этой дороге несколько километров, не встретив ни одной попутки, а затем свернули на разбитую горную дорогу, по которой и карабкались всё выше и выше, виляя на поворотах. Чем глубже забирались, тем неявней становилась дорога, превращаясь, скорее, в тропу.

-- Что на будущее запланировал? – спросил Витя. Костя задумался.

-- Пока ничего особенного, -- сказал он. – Попробую сначала растрястись, обвыкнуться… на работу пока не спешу.

-- Много денег накопил?

-- Что-то вроде того.

-- Я бы тоже тогда не работал, -- сказал Витя. – Занимался бы своими делами. С горы бы с этой не слезал, в звёзды бы смотрел. Жаль, что ясных деньков  у нас очень мало…

-- А чего делать-то со звёздами? Посмотрел пару раз, да и всё…

-- Э-э, не! – потряс пальцем Витя. – Это так только кажется! Занятий много – целая наука даже существует. Называется – астрономия. И люди там не просто глядят в телескопы.

-- Ладно. Убедил.

-- Да и, я считаю, заниматься нужно тем, что по душе. Или хотя бы тем, что её не будет сильно портить. Пусть даже за это мало заплатят. Ведь душа важнее денег, -- рассуждал Витя. – Я вот нашёл компромисс – график два на два в вейпшопе. Два дня работаешь, два дня тратишь на себя. Лучше, чем на комбинате гнить…а ты куда пойдёшь, когда деньги кончатся, если не секрет? Вернёшься в город? У нас-то здесь строек нету, по твоей специальности…

Костя не стал говорить, что на государственных выплатах он может не работать в принципе, иначе бы это вызвало нежелательные расспросы.

-- Этот год хочу прожить здесь, с вами, -- ответил он. – А деньги – не проблема. Если что – найду работку и здесь. Главное, чтобы с семьёй.

Витя кивнул и присосался к своей «парилке».

-- Значит, в этой дыре застрять решил? -- хмыкнул он, выпуская густое облачко.

-- А сам-то чего вернулся? – спросил Костя. – Тоже застрял, получается.

-- Ксюша осталась бы одна, -- ответил Витя. – Ты – мобилизован. Мать – в могиле. Отец в секте – ему вообще было насрать на смерть матери, он на похороны не пришёл – даже просто в гости не наведался, чтобы утешить дочь…

-- Мда уж…

-- Ксюша одна бы не выдержала. Она и со мной вместе посерела, замкнулась. Но я хоть как-то её поддерживаю. Хотя бы финансово, если уж психолог из меня никакой. Да… и секта эта ещё… они бы точно к ней прицепились, если бы она жила одна… Поэтому я приехал сюда, чтобы за сестрой следить.

-- Вот за это я тебя и уважаю, брат! -- Костя хлопнул Витю по плечу. – Ты молодец. И я тобой горжусь. Это поступок настоящего мужчины… Теперь будет ещё легче. Теперь мы все вместе… Мы со всем справимся.

Свет фар лупил далеко, выдирая из черноты стволы сосен. Неприятно было ехать вот так – любой «Вася» тебя увидит за пару километров. Костя бы фары, конечно, выключил. Нервно.

Витя, что показалось странным, тоже ехал далеко не расслабленный. Вглядывался в темноту, частенько озираясь по сторонам.

-- Так вглядываешься, будто что-то ищешь, -- заметил Костя. – Тоже кажется, что сейчас кто-то из леса выскочит?

Витя коротко глянул на него и вернул взгляд на дорогу.

-- У меня так было. Один раз… -- сказал он. – Когда ехал в гору, чтобы пронаблюдать звёзды… летом ещё. Этим летом.

-- Что было-то?

-- Мог бы я это объяснить, -- неопределённо ответил Витя, нервно затарабанив пальцами по рулю.

-- Животные выскочили?

-- Нет, -- ответил Витя. – Вот примерно в этих местах… какая-то хрень прошла вдалеке от фар…

-- «Хрень»?

Витя замялся, пытаясь подобрать слова. Задумался, стоит ли вообще про это рассказывать.

-- Свет фар чуть-чуть коснулся, эм... какой-то твари… И я толком не разглядел. Но по тормозам дал резко… и долго ещё стоял на месте… испугался, конечно. Любой бы офигел. Я сидел в машине. Всерьёз размышлял, действительно ли хочу к «обсерватории» добираться, и так ли мне нужны эти звёзды без засветки…

-- И что это было?

-- Смеяться будешь. Наверное… -- сказал Витя.

-- Валяй.

– Какое-то странное высокое нечто. Оно прошло через дорогу. Ушло в лес… в темноту… я здорово перетрухнул тогда. Не стал за ним идти, конечно. И ехать к хижине тоже не стал. Повернул обратно, домой. Да побыстрей, чтоб не догнало ненароком… С месяц в лес не ездил потом. Боялся соваться. Хотя в страшилки всякие не верил никогда…

Витю передёрнуло от воспоминаний. Но он посмеялся, будто ему было стыдно такое рассказывать, будто пытался выдать это за забавную шутку. Костя же воспринял рассказ всерьёз.

-- Может, лось? – предположил он.

-- Нет. На двух тонких ногах ковыляло... Не на четырёх, -- сказал Витя, сам не веря в то, что говорит. – Как человек. Но не человек. Ростом по ветки. Я потом в том месте пригляделся. Метра три, оказалось. А что именно – непонятно. Точно не лось – я же не дурак и не слепой! Не медведь – худое слишком для него. Как человек, только… странный. Вряд ли какой-нибудь снежный человек – гуглил я про него всякое, мало ли, да и группа Дятлова не так уж далеко от наших мест пропала, подумаешь, несколько сотен километров… реально озадачился… тварь была чёрная, почти обугленная, с какими-то наростами… Короче, жесть! Думал, что померещилось.

-- А видеорегистратор  что?

-- Вот именно, -- сказал Витя. -- Я в него залез. И понял, что мне не померещилось… Легче мне от этого не стало ничуть. Страшнее всего было даже не в лесу, а когда я открыл файлы…

-- Хочешь сказать, что по лесу бродит чудовище? – спросил Костя. Витя посмеялся. Но как-то неискренне.

-- Но на записи плохо видно… -- сказал он, заранее оправдываясь. -- Хуже, чем я увидел глазами… Могу показать, как вернёмся, если не веришь. У меня на компе осталась запись.

-- Если ты не шутишь, -- сказал Костя. – То верю.

-- Я-то? Такими вещами не шучу уж точно…

Вот и хижина. Бревенчатая. Не просторная, но уютная. Располагалась она чуть ниже вершины и с обратной стороны горы – поэтому из города её было не разглядеть, что и к лучшему.

Хлопнули дверками. Достали из багажника трубу и штатив. Установили телескоп неподалёку от входа – на поляне с хорошим обзором неба.

-- Пусть стынет пока, -- сказал Витя, направляясь к хижине.

Зажгли тусклый свет – чтобы глаза не сильно отвыкли от темноты.

Кирпичная печь в углу, небольшое окно над столом. Нары по обе стороны от стола. Многочисленные вешалки: под одежду и под припасы. Над окном висел приколоченный к стене череп с рогами. Охотничья хижина. Отец со своими коллегами частенько выбирался в лес с ночевой. Теперь же хижина пустовала по большей части. Редкие охотники пользовались ей – в лесу закрывать двери не принято.

Витя притащил дрова, запасённые заранее на такие выезды. Разжёг печку. Стало ещё уютнее, когда отсветы пламени стали плясать на бревенчатой стенке, просачиваясь через щели в чугунной дверце.

Разлили чай по кружкам.

-- А с тобой здесь даже спокойней, чем одному, -- усмехнулся Витя. – С тех пор каждая поездка сюда – испытание… Я даже газовый баллончик прикупил. И нож.

-- Это правильно. Люди тоже бывают недобрые.

-- С тех пор я той твари больше не видел… Но постоянно кажется, что оно стоит за ветвями. В темноте между соснами.

-- Накручиваешь себя.

-- Я так и не смог объяснить, что же это было. Мистика какая? Так я не верю. Но какие звери ходят на двух тонких ножках, похожи на человека и бродят ночами по лесу?

-- Никакие. Вот бы глянуть ту видеозапись, заинтриговал…

-- Там мало чего можно разглядеть. Но можно подметить, что-то явно нездоровое. Какая же дрянь это…

-- Или всё же тебе почудилось?

-- Я очень хочу в это поверить.

-- У меня тоже есть вещи, которые я не могу объяснить, -- вспомнил Костя. Он рассказал Вите о том, как увидел совсем недавно нечто в детской коляске, когда возвращался домой.

-- Да уж… -- помрачнел Витя. – Я даже не знаю, что и думать… вот и зачем ты это рассказал именно здесь? В этой лачуге? Мне теперь снова плевать на звёзды, хочется вниз рвануть на машине...

-- Со мной можешь ничего не бояться, -- заверил Костя.

-- Какой-то кошмар творится, -- сказал Витя. – Если мы друг другу не врём, правда. А то знаю я эти байки у костра!… Каждый выдумывает, во что горазд.

-- Мистика придаёт особой романтики. Но я не уверен в том, что увидел. У меня нет видеорегистратора на лбу. К счастью.

Посмеялись.

От печки начинало исходить приятное тепло. Чай был горячий и ароматный, с ягодами, с сушёной малиной – почти таёжный. Полутьма была уютная, домашняя. За окном же – мрак. И ветерок гулял по склону: несильный, но колючий.

-- Теперь понятно, почему здесь так любил ночевать батя, -- хмыкнул Костя. – Захотелось заняться охотой. Может и стоит теперь обзавестись ружьём.

-- А у тебя его разве нету?

Костя усмехнулся.

-- С таким охотиться будет не интересно.

-- Возможно… Почему бы и не поохотиться? Я бы тоже попробовал себя в деле…. Хобби – это хорошо… Осталось тебе только вернуться с войны до конца, -- серьёзно проговорил Витя. – Почему же ты так категорически отрицаешь психотерапевтов?

Костя вздохнул. Эти разговоры портили всю атмосферу, а он только начал ею проникаться.

– Что они мне смогут объяснить, эти психотерапевты?... У этих педиков самая большая проблема – это узкачи, натирающие промежность.

-- Ты перепутал, наверное, с психологами, -- сказал Витя. -- Вот там психушка, да. Каждая «нетакуся» сейчас идёт в психологи. У нас таких в городе полно. И все поголовно шизанутые.

-- Не разбираюсь. Не думаю, что разница сильно большая.

-- Но с чего ты взял-то? Самому будет очень сложно справиться. Поверь, я много прочитал по теме. И хочу тебе помочь выбраться из этого ада.

-- Был у меня уже опыт… -- отмахнулся Костя. – Ничего эти психотерапевты не могут. Попался мне какой-то ублюдок. Отказал в помощи по политическим причинам. Я его чуть там же и не угробил за его слова.

-- …Не все такие в их профессии. Тебе просто не повезло.

-- Возможно… -- Костя о чём-то задумался, нахмурившись. Посидели, помолчали.

-- Ладно, идём. А то звёзды убегут.

Они вышли из хижины. Осенняя тишина – ещё тише, чем в квартире. Совсем никаких звуков. Птицы улетели в тёплые края. Только стволы сосен иногда поскрипывали на ветру.

Небо действительно было чернее, чем в городе. Виднелась призрачная полоса Млечного Пути.

Костя посматривал в промежутки между деревьями, прислушивался к любому скрипу, доносящемуся из леса. Теперь у настороженности были вполне обоснованные причины.

Но что он сделает, если трёхметровый зверь явится к ним в гости? Сложный вопрос…

Витя взглянул на небо. Сориентировался по созвездиям. Принялся наводиться. Быстро прицелился и ловко. Такому ловкачу самое-то на танки охотиться! Но Костя не стал озвучивать свою мысль.

-- Вот, -- сказал Витя, восторженно, после взгляда в окуляр. Отошёл.

Костя приложился глазом. Чуть покрутил резкость, но красоты никакой не разглядел.

-- И что?

-- Астрономия! – рассмеялся Витя.

Лишь приглядевшись получше Костя понял, что это не просто точечка-звезда, а точечка, окружённая слабым свечением, будто туманом… Честно, он ожидал куда более впечатляющей картинки: разноцветные рукава, сине-зелёные, возможно, даже розовые, как на картинках. Но увидел он только серое пятнышко.

-- Отстой, -- сказал Костя.

-- Не спеши с выводами! – ответил Витя и нацепил на окуляр фотоаппарат. С выдержкой в несколько секунд та же самая галактика не только обрела цвет, то и откуда-то взялись очертания рукавов…

-- Наш глаз – примитивен, -- объяснил Витя. – Он многое не улавливает. А если бы улавливал, то мы бы видели галактики в небе без всяких телескопов. Например, Галактика Андромеды казалась бы нам размером с шесть Лун. Можешь себе вообразить?

-- Не могу, -- честно ответил Костя.

-- Вот в этом и заключается суть астрономии…

Больше всего Косте понравились планеты. Кольца Сатурна. Разноцветные полосы на Юпитере. Горошина-Марс. Конечно, не «хаббл». Но тоже ничего, особенно когда видишь вживую.

Витя рассказал много интересного. Увлечённый паренёк. Вот как бывает – жизнь без кошмаров, умение радоваться мелочам.

Витя устроил целую экскурсию по небу. Они наводились на галактику за галактикой, выискивали туманности.

Остаток ночи они простояли за телескопом, совершая редкие перерывы на обогрев и чаепитие в уютной хижине. Между делом Витя поведал и о странностях со своей девушкой, которая принялась его с особым упорством игнорировать без всякой причины – не отвечать на звонки, сообщения и не открывать дверь квартиры во время отчаявшихся визитов. Пропала, но и не пропала одновременно…

Рассвет братья встретили, поднявшись на вершину горы, где вздымались колючие и зловещие скалы, по слухам, служившие древним шаманам в качестве святилищ, представлявшие собой естественные истуканы, которым поклонялись.

Братья разглядывали город, раскинувшийся в самом низу, за водохранилищем, словно на ладони. Отсюда он выглядел куда красивее, чем когда оказывался при малейшем приближении.

Что-то в Каменске и его окрестностях явно переменилось за время Костиного отсутствия. И когда он складывал некоторые вещи между собой, пытаясь найти между ними взаимосвязи, то казалось, будто он всматривается в тёмную бездну, в глубины которой лучше не заглядывать…

**

А спонсорам сегодняшней главы выражаю благодарность!) Ваша поддержка очень важна для меня!

Владислав Ц 2000р

Юрий Сергеевич 1000р "Больше хтони, меньше пустых диалогов..."

Александр Валерьевич 1000р "слезы радости в тексте. как подло"

Алена Андреевна 200р

Елена Сергеевна 100р "С наступающим! Жду новых глав)" Ответ: Спасибо!)

Дмитрий Алексеевич 100р

Мой паблик ВК: https://vk.com/emir_radriges

Мой телеграм канал: https://t.me/emir_radrigez

«Гниль» на АТ: https://author.today/work/404509