CreepyStory

3 место  7500  рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @KatrinAp В надёжных руках. Часть 1

4 место 6500  рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @Koroed69 Адай помещённый в бездну (часть первая из трёх)

5 место 5500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @ZippyMurrr Дождливый сезон

6 место 3500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @Skufasofsky Точка замерзания (Часть 1/4)

7 место, дополнительно, от Моран Джурич, 1000 рублей @HelenaCh Жертва на крови

Арт дизайнер Николай Геллер @nllrgt

https://t.me/gellermasterskya

сделает обложку или арт для истории @ZippyMurrr Дождливый сезон

Так же озвучку текстов на канале Призрачный автобус получают :

@NikkiToxic Заповедник счастья. Часть первая

@levstep Четвертый лишний или последняя исповедь. Часть 1

@Polar.fox Операция "Белая сова". Часть 1

@Aleksandr.T Жальник. Часть 1

@SenchurovaV Особые места 1 часть

@YaLynx Мать - волчица (1/3)

@Scary.stories Дом священника
Очень лесные байки

@Anita.K Белый волк. Часть 1

@Philauthor Рассказ «Матушка»
Рассказ «Осиновый Крест»

@lokans995 Конкурс крипистори. Автор lokans995

@Erase.t Фольклорные зоологи. Первая экспедиция. Часть 1

@botw Зона кошмаров (Часть 1)

@DTK.35 ПЕРЕСМЕШНИК

@user11245104 Архив «Янтарь» (часть первая)

@SugizoEdogava Элеватор (1 часть)
@NiceViole Хозяин

@Oralcle Тихий бор (1/2)

@Nelloy Растерянный ч.1

@Skufasofsky Голодный мыс (Часть 1)
М р а з ь (Часть 1/2)

@VampiRUS Проводник

@YourFearExists Исследователь аномальных мест

Гул бездны

@elkin1988 Вычислительный центр (часть 1)

@mve83 Бренное время. (1/2)

Если кто-то из авторов отредактировал свой текст, хочет чтобы на канале озвучки дали ссылки на ваши ресурсы, указали ваше настоящее имя , а не ник на Пикабу, пожалуйста, по ссылке ниже, добавьте ссылку на свой гугл док с текстом, или файл ворд и напишите - имя автора и куда давать ссылки ( На АТ, ЛИТрес, Пикабу и проч.)

Этот гугл док открыт для всех.
https://docs.google.com/document/d/1Kem25qWHbIXEnQmtudKbSxKZ...

Выбор для меня был не легким, учитывалось все. Подача, яркость, запоминаемость образов, сюжет, креативность, грамотность, умение донести до читателя образы и характеры персонажей, так описать атмосферу, место действия, чтобы каждый там, в этом месте, себя ощутил. Насколько сюжет зацепит. И много других нюансов, так как текст идет для озвучки.

В который раз убеждаюсь, что авторы Крипистори - это практически профессиональные , сложившиеся писатели, лучше чем у нас, контента на конкурсы нет, а опыт в вычитке конкурсных работ на других ресурсах у меня есть. Вы - интересно, грамотно пишущие, создающие сложные миры. Люди, радующие своих читателей годнотой. Люблю вас. Вы- лучшие!

Большое спасибо подписчикам Крипистори, админам Пикабу за поддержку наших авторов и нашего конкурса. Надеюсь, это вас немного развлекло. Кто еще не прочел наших финалистов - добро пожаловать по ссылкам!)

Главы третья и четвертая - Насильно мил...

Главы пятая и шестая - Насильно мил...

Главы седьмая и восьмая - Насильно мил...

Глава девятая.

Юля.

Ужин в кругу семьи - обычное дело. Отец и мать наперебой спрашивали у дочери про прошедший день, про ее успехи, а в случае неудач подбадривали и предлагали помощь. Девушка долгое время была уверена, что все семьи похожи на ее семью. Что любящие и заботливые родители есть у всех, кроме тех, кто находится в детских домах. Но в один день ее уверенность пошатнулась: тот день периодически всплывал в памяти, как бы Юля не старалась его забыть.

Пятнадцатилетие - юбилей, который необходимо отметить с размахом. Именно к такому умозаключению пришла мама Юли несколько лет тому назад. Родители арендовали кафе, ведущего и даже шоколадный фонтан. Шары - розовые, золотые, белые, парили в заведении. Яркая фотозона с именем Юли – все, о чем можно было только мечтать. Когда Юля шагнула в украшенный зал, единственное слово, которое она смогла произнести: "Огооонь!".

Девушка с радостными воплями встречала гостей, которые стайками приходили на праздник. Приглашенных оказалось внушительное количество, так как Юля позвала всю параллель, в том числе и Леву. Несмотря на это она удивилась, когда он с ярко-красной коробочкой вошел в кафе. Лев подошел к имениннице и она пыталась разобрать, что он ей говорит, но его слова смешались с общим гулом, музыкой, смехом, и остались не услышаны. В ответ на его попытки поздравить, она кивала и улыбалась. Юля помнила, как взяла подарок из его рук, как положила его к остальным таким же ярким коробкам и пакетам. Потом праздничная кутерьма закрутила девушку, она помнила, как все танцевали, участвовали в конкурсах, смеялись. Атмосфера была сказочной, с потолка летели конфетти в виде сердечек, она их ловила ртом, словно снежинки.

Музыка остановилась. Наступила звенящая тишина. Юля пыталась уловить, что происходит. Мимо нее прошагала мама, она направлялась к выходу, и тогда девушка заметила свою соседку по этажу - маму Левы. Ее мутоновая шуба была распахнута, и демонстрировала домашний халат в мелкий цветочек. Растрепанные волосы, собранные в пучок, и красное от гнева лицо женщины не предвещали ничего хорошего. Ее полная рука сжимала плечо Левы, в этот момент он смотрел на изумленную толпу подростков, своим затравленным взглядом.

- Вы что тут?! Охренели? - зычно произнесла мать Левы.

- Здравствуйте, я мама Юли. Что случилось? - произнесла мама девушки, приближаясь к женщине.

- Вы чего это удумали?! С какой это стати малолеткам принято дарить такие подарки? Ну и запросы у вас, дамочка!

- О чем вы? Я не понимаю, - говорила мама девушки, пытаясь успокоить соседку.

- Мам, пошли. Не надо, пожалуйста, - тихо сказал Лева.

- Что значит пошли?! Пока эти прохиндеи не вернут этот айфон, я никуда не пойду, - мать Левы встряхнула его за плечо и уставилась на маму Юли.

- Какой айфон? - женщина посмотрела на свою дочь, та в ответ помотала головой в недоумении.

- Такой айфон, который стоит почти всю мою зарплату, которую этот выкрал у меня, чтобы купить обязательный подарок. Ваша дочь всем сказала, какие подарки нужно ей подарить, иначе на праздник не пустят. Я, конечно, сказала, что никаких айфонов мы дарить не будем, и он никуда не пойдет. Так этот ворюга взял и стащил у меня кредитную карту. Хорошо мне из банка сообщения приходят. В общем, господа, верните телефон. И девочке своей объясните, что так не делают, - мать Левы укоризненно взглянула на Юлю.

- Но я ничего не требовала... - начала оправдываться девушка. Но ее мама остановила Юлю, подняв руку.

- Доченька, принеси подарок от Левы. Давай вернем, - Юля в ответ кивнула и отправилась к столу с подарками. Трясущимися руками она перебирала коробку за коробкой, сквозь подступившие слезы не получалось разглядеть надписи на именных бирках. И вот, наконец, она- "Поздравляю с ДР, от Левы". На негнущихся ногах Юля подошла к соседке и передала ей в руки красную коробочку. Невольно ее взгляд упал на лицо парня. Оно было бледным, потерянным, в глазах стояли слезы. Раздался шлепок и Лева дернулся от подзатыльника, который со звоном обрушился на его голову.

- Пошли, - сказала мать парня и повернулась к выходу.

- Извини, - прошептал Лева, пока искал свою куртку среди груды других курток гостей.

Каждый год в преддверии своего дня рождения Юля вспоминала свое пятнадцатилетие, и не потому что ей хотелось, а потому что не могла забыть. Леве после этого праздника в школе пришлось хуже обычного. Кто-то снял безобразную сцену на празднике, а потом разослал видео. Только ленивый не потешался и не глумился над парнем.

И вот сегодня за ужином родители подняли тему дня рождения дочери, которое не за горами. На Юлю нахлынули тягостные воспоминания и она перевела тему.

- А что же вы меня не спрашиваете о курсовой? - сказала Юля.

- Ну так ты же сказала, что все сдала, - отец положил кусочек котлеты в рот.

- Да, но я думала вам в подробностях рассказать.

- Конечно, давай, - ответила мама и поудобнее устроилась на стуле.

Закончив ужинать, родители отправились в спальню, а Юля расположилась на диване в гостиной. Переключая каналы телевизора, она не могла выбрать, на каком остановиться, так как мысли были заняты Вадимом. Она проверяла смартфон, но сообщений не поступало. Она открыла приложение, нажала на аккаунт "Вадим" и посмотрела, что последний раз он в сети был несколько часов назад. Вздохнула и погасила экран смартфона.

Юлю разбудил телефонный звонок. Сначала она обрадовалась, думая, что звонит Вадим, но увидев "Лева", улыбка спала с ее лица.

- Юль, спишь? - услышала девушка, нажав кнопку вызова.

- Да. Лев, время уже много.

- Прости-прости. Мне тут помощь твоя нужна. Я не знаю что делать. Ты можешь ко мне прийти?

- Эм...- Юля хотела сказать "нет", но произнесла, - ок, сейчас зайду, - сбросила звонок и нахмурившись, подумала, - зачем я согласилась? Вот дура-то. Ладно пойду.

Девушка стояла возле двери квартиры напротив, и не решалась нажать на звонок. Как только она занесла руку для того, чтобы постучать в дверь, та открылась. На пороге стоял Лев. Вид у него был затравленный. Красные глаза и нос, указывали на то, что он плакал. Юля опешила от увиденного.

- Ты чего? Что случилось?

- Проходи в комнату, она там, - Лев рукой указывал на дверь в конце коридора.

- Кто?

- Мать.

Юля нетвердым шагом пошла в указанном направлении. Дверь в комнату была открыта. То что она увидела, запомнила до конца своих дней. Полная женщина лежала на полу, лицом вниз. Руки были раскинуты в стороны, а вместо головы антресоль. Большая лужа крови залила комнату, белоснежная ночная рубашка сильно выделялась на фоне багровой жидкости. Девушка вскрикнула и, обмякнув, рухнула без сознания на стоявшего сзади нее Леву.

Глава десятая.

Лева.

Заиграла мелодия звонка, Лев увидел на экране "Мама" и сбросил вызов. Поежился от мороза и шагнул в свой подъезд. Выйдя из лифта, он посмотрел в сторону балкона, где находилась его мать, но направился к двери квартиры. Зайдя, он хлопнул дверью, и следом вошла мать Левы.

- Ты где был? Я вся замерзла, - голос матери начал набирать обороты.

- Я был на занятиях. Задержали. Успокойся, мам, - ответил Лев и начал снимать с себя куртку.

- Что же ты за..., - она замахнулась для того чтобы нанести оплеуху, но через секунду опустила руку и сказала, - ты есть хочешь?

- Не откажусь, - Лева расплылся в улыбке.

На кухне слышалось скворчание, шипение, звон кастрюль и все остальные звуки сопровождающие приготовление еды. Леве давно не приходилось их слышать, так как мать не особо утруждала себя готовкой.

- Запах отменный. Есть охота, сил нет терпеть, - отозвался голос в голове парня.

- Вообще странно, что она готовить побежала. Я уже сто лет не ел ее стряпни, - прошептал Лев.

- Так ладно, что с видео думаешь делать? - спросил внутренний голос.

- Не знаю. Может, Юльке отправить?

- Идея не плохая. Только надо с неизвестного аккаунта. Чтобы она не знала, что это ты.

- И так понятно.

- Слышь, вроде к столу мать зовет. Иди быстрее, - потребовал голос.

Лев уселся напротив матери и начал уплетать жаренную курицу с макаронами. Вкуснее этого он давно ничего не ел. Он был так увлечен едой, что не обратил внимания, что мать молча уставилась на него.

- Ты чего, мам? - проглатывая кусок спросил Лева.

- Ничего. Так. Хотела тебе признаться.

- В чем?

- Хотя, в принципе, не хотела рассказывать, но сейчас подумала и решила, что тебе лучше знать.

- Ну не томи. Чего?

- В общем, я завещала эту квартиру твоей тете Марине. Мы с ней разговаривали последний раз. И она очень переживает, что в старости ее дочь не будет о ней заботиться. Ты же знаешь Алину. Она девушка с амбициями. Вон, уехала в Москву и матери своей раз в месяц звонит. Вот мы с ней покумекали и нашли выход. Я же сильно старше тети Марины. Скорее всего, умру раньше. И чтобы о ней было кому позаботиться, я ей завещала эту квартиру. Ты если за ней будешь ухаживать, то она тебе квартиру отпишет.

- Мам, ты чего? Она дочери своей ее оставит, а меня на улицу, - в изумлении произнес Лев.

-Ну подожди, нет конечно, она хорошая, порядочная. Тем более уже все составлено. Завтра к нотариусу поедем, - сказала мать и отхлебнула чай из кружки.

-Зачем я ему сказала? А все равно уже, - услышал Лева мысли матери.

-Тише-тише. Все нормально. Скажи ей, что раз она уверена в сестре, то и ты спокоен, - вмешался внутренний голос Левы.

- Мам, ну раз ты уверена, то все нормально, - выдохнув, произнес Лева.

- Вот и славненько. Конфекты будешь? Я от тебя их на Новый год заныкала, - с улыбкой сказала мать и полезла в кухонный шкаф.

Лев наворачивал круги по своей комнате. Его душила злость и обида. Ногам не давало покоя чувство безысходности и негодования.

- Как она вообще додумалась? - произнес Лева, при этом потирая виски.

- Так ничего еще не случилось. Нотариально завещание не заверено, - сказал внутренний голос.

- Ну и что. Завтра заверит. И всё. Я останусь без жилья. Как же я ее ненавижу, - сквозь зубы сказал парень и посмотрел на дверь своей комнаты.

- Согласен. Она неправа. Значит, ее нужно остановить.

- Связать предлагаешь?

- Нет. Это не выход. Ты на данный момент один наследник? - спросил голос и Лев престал бежать по кругу.

- Ну да. И что?

- А то. После ее смерти квартира твоя.

- Ты чего несешь? Чтобы я мать убил? - ужаснулся Лева.

- Зачем? Нет. Несчастный случай.

- Перестань. я тебе говорю. Это недопустимо.

- Да ладно тебе. Она как мать - никакая. Сколько раз она тебя обзывала? Сколько позорила и избивала? А? В итоге квартиру не тебе отписала, а сестре. Или ты и вправду веришь, что тетка тебе ее завещает? Даже если и так. А ты почему должен за ней говно убирать? Мыть ее старую? Ухаживать? Чтобы получить то, что и так должно быть твоим. Мне кажется это нечестно, - голос с каждым новым словом становился все громче.

- Ну, я понимаю, о чем ты, но я не могу убить человека, тем более мать, - твердость в интонации Левы начала ослабевать.

- Еще раз повторяю. Не ты ее убьешь, а случайность.

- Что ты имеешь ввиду. Какая еще случайность?

- Пошли к ней.

Лев направился в спальню матери. Парня пробивала дрожь. В комнате было темно, но уличные фонари освещали кровать, на которой сопела мать Левы. Ее дыхание было ровным, но послышался всхлип. Она села на кровать. Лев щелкнул выключателем. Мать посмотрела на сына затуманенным взглядом. Ему стало не по себе. Поднявшись с кровати, она подошла к шкафу с антресолью, который был куплен еще до рождения Левы. Вся мебель в квартире была приобретена еще во времена СССР, в том числе и этот шифоньер. Он представлял собой темный, лакированный и безумно тяжелый пенал с антресолью. Мать села на пол лицом к створке. Несколько секунд она смотрела на свое отражение в лакированной дверце, а потом толкнула шкаф рукой. Он пошатнулся. Мать Левы начала раскачивать шкаф. Парень увидел, как антресоль сдвинулась и накренилась. Секунда и под своим весом полка с дверцами слетела вниз, размозжив голову матери. Лев зажмурился.

- Ну вот и все. Ты собственник, - заключил внутренний голос парня.

Продолжение следует...

В салон машины стал пробиваться тошнотворный трупный запах. Тело в багажнике автомобиля разлагалось от повышенного уровня влажности. Как же все до этого докатилось? Уже не помню. Все произошло неожиданно: мимо стремительно пролетела ядовитая стрела, буравя обыденный, размеренный ритм моей жизни острым блестящим наконечником, – и все в миг прекратилось, оборвалось; все захлебнулось из-за оказавшейся в стреле отравы.

Передо мной на дорогу выскочили две бледные красные точки. Приблизившись к ним, я перестроился на встречную полосу и стал плавно надавливать на педаль. Двигатель взвыл пуще прежнего. Вскоре черный джип остался позади. По обе стороны от обочины тянулись вереницей блестящие, вымоченные в тягучей смоле ночных сумерек развесистые деревья. От высокой скорости все пространство снаружи оборачивалось густой кашей. Я был наедине с шелестящей мириадами голосов тьмой и старался смотреть вниз на вырывающийся из фар свет, который спасал меня от помешательства, золотя сверкающий асфальт, пропитанный влагой.

В зеркале заднего вида я заметил синий отблеск, в котором вскоре опознал мигалки полицейской машины ДПС. Раздался пронзительный гудок в спину. Я медленно сбавлял скорость, оттягивая как можно дальше неизбежный момент остановки. В мыслях царил беспорядок. Казалось, что вот и настал конец всему. Остановка – верная смерть. Позади прозвучали еще несколько неприятных, режущих воздух как ножом, гудков. В душе росло раздражение, будто плесень на черством хлебе.

Машина замерла на месте. Я нажал на кнопку с красным треугольником. Зажглись рыжие огни аварийной сигнализации. Нервно постукивал бледными пальцами по рулю. Думал, упорно размышлял. Размножающиеся как на дрожжах вымышленные цепочки предполагаемых дальнейших событий затягивали мой рассудок в вязкое болото сомнений, в котором водилось безразличие и безотчетная ярость.

Из бардачка я вынул водительское удостоверение. Внимательно осмотрел пластиковую карточку с неровными, слегка стесанными краями. На правой дате чернело грязно-серое пятно. Я протер удостоверение о хлопковую клетчатую рубашку. Выхода не было. Неприятные мысли разрывались в сознании, как баллистические ракеты. Я оглянулся на заднее сиденье. На полу лежали завернутая в мешок лопата и пустой стаканчик из под кофе. Из пачки в левом кармане черных джинсов вытащил сигарету и сильно затянулся. Голова в миг пошла кругом. По телу поползли мурашки от наслаждения. В извилинах что-то начало проясняться. Дождь на время прекратил барабанить по стеклам.

Глухой стук в окно вернул меня к мрачной действительности. Я открыл слипающиеся глаза и опустил указательный палец на кнопку. Тонкий прозрачный лист влажного стекла с неприятным скрежетом пополз вниз. Сизый дым вырвался наружу и растворился в несущихся по дороге потоках ветра. Бледное лицо полицейского, закутанное в капюшон, растянулось в широкой ухмылке.

– Лучше выходите наружу. Нам многое с вами предстоит обсудить, – сказал он, ехидно подмигнув левым глазом, в котором будто бы промелькнула демоническая искра. В висках тут же разразилась тупая боль.

Щелкнул затвор. Я потянул на себя ручку дверцы. Ночной воздух вторгся в нагретый салон. Встал, вытянул затекшие ноги и выпрямил разболевшуюся спину. Теперь смотрел сверху вниз на невысокого крепкого мужчину в светоотражающем жилете, который водил орлиным носом над планшетом. Самый обычный сотрудник ДПС.

На небе рассыпались звезды. Полный диск луны выглянул из-за пепельно-серых туч. Я опустил глаза в землю и вынул тлеющую сигарету изо рта. Слабый рыжий огонек осветил мои дрожащие пальцы. Я старался не подавать виду. Пытался выглядеть уверенно и спокойно. Что не скажешь о действительных моих чувствах. Внутри бурлило беспокойство. Окружающая нас, будто живая от раздающихся тонких скрипов и сухого шелеста, чаща леса возрождала в памяти тот ужас, который мне недавно пришлось испытать на собственной шкуре.

– Доброй ночи! Инспектор ГИБДД Смирнов, – представился приземистый мужчина. – Камеры зафиксировали нарушение, так сказать. Обгон в запрещенном месте. Вы задели задним колесом сплошную. Права, пожалуйста, – сказал он, протянув жесткую руку и передернув широкими плечами. И вправду, снаружи было неестественно прохладно для сентября.

Инспектор долго осматривал документ, хмуря брови. Я сжал руки в кулаки. Пульсирующая боль с висков перебралась на глаза. Теперь они адски горели, словно пытались вылезти из глазниц. Окурок упал на мокрый асфальт и тихо зашипел. На поясе у полицейского висело табельное оружие.

– Держите, все замечательно. Пройдемте оформим бумаги? – сказал он самым добродушным тоном и указал рукой в сторону своей машины. Я расслабил мышцы. Боль на время утихла. Только в животе ощущалась слабость.

Мужчина в зеленом жилете скользнул взглядом по салону автомобиля. Но там властвовала кромешная тьма.

– Куда держите путь? – спросил неожиданно он, обнажив ровную линию зубов. С его груди на меня смотрел объектив небольшой камеры. – Фу, какой-то запах…

– Да так, – начал неуверенно я, вглядываясь в механический глаз,– еду подальше от крупных городов. Стараюсь распрощаться с прошлым.

– О, как же я вас понимаю. Хотя мне так хотелось бы сейчас самого обычного комфорта, – инспектор зевнул и тряхнул головой. – Ух, ну и ночка. Льет и льет, а потом в миг перестает. Интересный феномен, не находите?

Я тяжело выдохнул. Густой пар, вышедший из легких, растворился в воздухе. Сказать было нечего. Действительно необычная выдавалась ночь.

Трасса Е105. Я сидел в теплой полицейской машине. Сотрудник ДПС склонился над продолговатым планшетом, стуча розовыми пальцами по экрану.

– Апчхи! Черт, простудится мне еще не хватало, – сказал он и стал тереть массивный красный нос, шмыгнув им несколько раз. Стекла запотели изнутри из-за разительного контраста температур. Снаружи вновь заиграл дождь.

Раздался пронзительный, душераздирающий вой, леденящий каждую кость в теле. Мы замерли. Инспектор перестал заполнять документ на штраф и прислушался. От его лица отхлынула кровь, губы побледнели. Только нос по прежнему отливал лиловым оттенком. Во все стороны вяло расползался белый мерцающий в огнях автомобиля туман, который большими порциями словно выплевывал на дорогу обезображенный тьмой лес – он будто пытался избавиться от переполняющей его недра заразы. Воздух вокруг нас буквально вспенился и забурлил. Закрученные вихри сверкающего призрачного дыма вперемешку с каплями дождя хлестали по корпусу машины, обдавая ее брызгами, словно слюной.

Вдруг наступила тишина. Очень странная тишина. Даже ливень прекратил свое бряканье: он бесшумно продолжал чернить асфальт. Уверен, что скажи я тогда что-нибудь, ко мне бумерангом бы вернулся плотным эхом лишь сдавленных хрип. Я ощущал частое дыхание напуганного инспектора ГИБДД. Непроницаемая мгла полностью сковала видимость. В столбах света от двух фар мерно парили хлопья снега, которые устилали собою землю. Только где-то на втором плане, будто за сценой, продолжал завывать страшный ветер, скрипя согнутыми ветвями деревьев.

Напряженное молчание. Тут я начал испытывать странное наслаждение от сложившейся ситуации. В голове словно раздувался мыльный пузырь. Я чувствовал, что лопни он, как мой рассудок тут же бы капитулировал. На моем лице выступила кривая и жестокая улыбка.

– Что за черт?..– шепотом высказал мужчина. – Ты слышал это завывание?.. – Он в недоумении вглядывался в плотный туман. – Совсем ничего не разглядеть. Откуда, черт возьми, взялся снег в середине сентября… – Инспектор уставился на меня потерянными, широко раскрытыми глазами, в которых я видел животный страх и мольбу, которая без всяких слов велела мне не оставлять его наедине с этим кошмарным туманом.

Синий и красный свет мигалок отражался и расщеплялся в падающих с темного занавеса неба каплях. Синтетическая куртка полицейского хрустела от частых нервных движений. Инспектор то грыз зубами нижнюю губу, то лихорадочно чесал одной рукой жирные волосы, а другой беспрестанно хватался за живот. Должно быть ему пришла в голову умная мысль, так как он тут же прильнул телом к рулю и включил на одно мгновение дальний свет – и зычно закричал. Низкий ревущий бас обычного мужчины, работающего в самых обычных органах полиции, в состоянии естественного ужаса вырвался из его широко раскрытой пасти и извергся в приглушенное пространство салона. Шины издали протяжный писк, потом наконец скользнули с места, и машина резко тронулась, оставляя за собой тонкие следы на снегу. Я успел ухватиться за выступающую под потолком ручку. Инспектор ДПС круто сдал назад, заехав задними колесами в кювет и стукнувшись бампером о землю. Мотор истошно клокотал под капотом. Под колесами хлюпала грязь. Машину трясло и виляло из стороны в сторону от попыток выехать обратно на дорогу.

Весь раскрасневшийся от стараний мужчина в расстегнутом жилете как мог жал на педаль газа, параллельно выкручивая до упора руль.

– Не может быть… Давай же. Давай! – кричал инспектор ГИБДД в пустоту. – Тупая железка. – Двигатель жужжал. Сиденья дребезжали под раскатистым шумом мотора. – Боже мой, что это было?.. Не верю, совсем не верю. Мать его, да что же такое?! Застряли… – он в неистовости начал бил кулаком по клаксону. В стороны разбегались волны прерывистого сигнального писка.

Изнемогающий полицейский склонился над рулем, тяжело дыша. В салоне машины стоял кислый запах пота. В ушах зазвучало чавканье. Такое противное, мерзкое чавканье, когда кто-то за обеденным столом не удосуживается закрывать свой рот. Я оглянулся и понял, что звук идет снаружи. Можно было даже догадаться откуда. Налетевший ветер принес к нам леденящие душу звуки мычания – будто бормотания или причитания. Кто-то жадно пережевывал что-то мягкое. Кто-то выделял слюну, которая густо капала на мокрый асфальт и стекала в канаву на влажную траву. Больше не было никакого трупа в моем багажнике.

Раздались сладострастные завывания. Кто-то с наслаждением хрустел переломанными костями. С характерным звуком рвались хрящи. Стекающая по преломленной шее тонкая струйка крови…

…Безжизненные, помутневшие глаза навыкат. Кожа вся испещрена язвами. Пробитый череп. Девушка еще дышала. Ее грудь надувалась, будто изнутри ее наполняли гелием. Голова отброшена назад. Лежа в багажнике, девушка звала на помощь, шевеля тонкими синими губами, пока всеми ее внутренностями питался я сам, держа ее за талию и прислонившись острыми зубами к разорванной плоти на месте живота. Она истошно кричала, пока я пытался вобрать в себя соки ее жизни, прячась от своей собственной в теле безобразного лесного демона…

…Мыльный пузырь в моей голове лопнул. Две живущие до этого момента по-отдельности реальности встретились и слились в одно возможное настоящее, представшее передо мной в истинном свете.

В лобовое стекло, по которому поползла после удара сеть трещин, с громким треском влетела омерзительная масса мертвой, пережеванной и возвращенной обратно в мир плоти. Позеленевший от увиденного полицейский свернулся пополам и его стошнило желтой жидкостью. В салоне автомобиля к кислому запаху перемешался еще и гнусный и горький смрад. Отдельные локоны каштановых волос девушки колыхались на стекле под порывами завывающего ветра.

Послышалось рокочущее страшное фырканье. До нас донеслись тихие, еле различимые на слух хлюпающие движения по лужицам на асфальте.

Хлюп, хлюп, хлюп…

Кто-то приближался к вбитому в грязь полицейскому автомобилю, по которому безостановочно стекали вниз в канаву струйки дождя, смешанные со снегом и кровью.

Клубы белого тумана, словно сгустки пыли, затягивались в салон машины через щели в обшивке. Они проникали в наши легкие, вызывая спазм от неприятного ощущения жжения в горле. Полицейский впился ладонью себе в шею и в приступе удушья замахал руками. Душу обволакивали цепкие лапы черной паники. Рукой полицейский судорожно пытался нащупать ручку на двери, выбросив ее вперед и вслепую случайно блуждая ей перед собой. В моих глазах стояли слезы. Мир затмился в выпуклых образах и нечетких формах. В этот момент щелкнул рычажок, и два ярких столба света взмыли в ночное небо, растворяясь в черных тучах. Мужчина нервно жал на педали. Его стопы танцевали по полу. Машину трясло и слабо разворачивало на месте. Достигшие его сознания звуки уже отчетливого хлюпанья снаружи вызвали в нем бурю предсмертных конвульсий, продиктованных инстинктом выживания. Переливающийся зычный рык переполнил чашу ужаса инспектора ДПС, и тот наконец, удачно толкнув дверь, буквально выкатился наружу, оставив отпечаток щеки на заснеженной дороге. Встав на слабые ноги и покачиваясь на ветру, как отмерший осенний лист, он деревянными пальцами вытащил из-за пояса табельное оружие и сделал три оглушительных выстрела в туман. Желтое зарево осветило его мертвенно-бледное лицо, которое словно сузилось и вжалось вглубь черепа.

Послышался выворачивающий внутренности удаляющийся вой. Сотрудника ДПС стошнило во второй раз.

Пора бы вылезти из своей квартирки. Еды у меня почти нет. Одним страхом сыт не будешь. Парень из соседней многоэтажки оказался более продуманным. Что за парень? Его зовут Андрей. Общаемся иногда с ним по телефону, выходя на балкон. Так безопаснее. Познакомились с ним, увидев друг друга на своих балконах. Забавно, что первой темой, которую мы обговорили – это сотовая связь, точнее ее наличие. Да и к электричеству у меня были вопросы, но на все мои вопросы о технике дал мне мой новый друг. Неведомая магия автономности позволяла какое-то время оставаться в работоспособном состоянии и электростанции и точкам сотовой связи. Это если коротко и в рамках моей компетенции в этом вопросе.

Попробую объяснить, чего мы так боимся. 12 февраля 2036 года человечество узнало о новом вирусе. Об очередном, мать его, новом вирусе гриппа. Бешеный грипп – так его окрестили мои коллеги. Безопасный для всех животных, кроме приматов и нас – гоминидов. Собственно, обезьянки и стали источником заразы.

Большинство людей (а это около половины зараженных) умирали в течение пары дней в чудовищных судорогах. Другие – это следующая по численности группа больных становилась агрессивной в высшей степени этого слова. Они уничтожали всех на своем пути. Друг друга они не трогали, наверно, по причине болезни. К такому выводу мы пришли с Андреем. Грипп ведь, в отличие от бешенства, передается воздушно-капельным путем. А значит, эти твари чувствуют себе подобных. Твари… Это же люди… Так оказалось, что зараженные люди не чувствуют агрессии к таким же зараженным попросту игнорируя друг друга.

Ну, а к третьему и самому малочисленному типу отношусь я, Андрей и прочие выжившие и не потерявшие рассудок. Как мне кажется, у нас что-то вроде естественного иммунитета.

На сегодня, пожалуй, все. Устал писать. Давненько я не писал ручкой так много. Все клавиатура, да экран планшета… Переглянусь с Андреем и спать. Уже темнеет. Бешеных стал привлекать свет в окнах. Они, словно пользуясь мышечной памятью, научились находить жилые квартиры. Поэтому спать…

22 апреля 2036 год.

Андрей не изъявил желания составить мне компанию в походе за едой. Как я понял у ближайших супермаркетов, что видны ему с балкона, он заметил несколько околачивающихся бешеных. Откуда у них столько сил? Что они едят? Почему никак не сдохнут?!

Подожду пару дней. Может они уйдут или заметят какого-нибудь, скажем, пса и погонятся за ним… Дай Бог выжить шерстяному бедолаге! А может, и Андрей все же решит составить мне компанию.

Писать больше не о чем. Это же дневник, а не мои мемуары. Только по делу, только важное.

25 апреля 2036 год.

Андрея сегодня нет на балконе. На звонки он не отвечает. Вчера он не погасил свет в квартире. Даже не зашторил окна. Пойти проверить, что с ним? Так себе идея. Ведь с ним наверняка что-то да случилось. Думаю, до него добрались бешеные.

Еда закончилась. Если не раздобуду ее сегодня, то придется голодать. Но я не хочу. А это значит, нужно выйти и добраться хотя бы до ближайшего супермаркета. А там, если все удачно сложится, попробую проведать Андрея…

Тот же день.

Это был не простой поход в магазинчик. Руки до сих пор дрожат. Приходится сильнее сжимать ручку, чтобы писать ровнее. Простите за почерк. Пишу, пока свежи воспоминания. Как это было:

Я надел свою кожаную куртку, в надежде, что ее так просто не получиться повредить, если на меня вдруг нападет один из зараженных. О нескольких и не веду речи (мне хана и в куртке). Джинсы, берцы и кожаные перчатки. Современная мода словно готовила нас к подобным вылазкам…

Нацепив на спину пустой рюкзак, я взял фонарь и молоток. Да, молоток – это самое опасное оружие, что было у меня в квартире. Кухонные ножи не в счет. Толку то от них?! Скорее себя порежу…

Я осторожно повернул ручку замка и, разглядывая лестничную площадку, стал прислушиваться. Тихо. Значит, в подъезде никого. Я открыл дверь и вышел. Запирать не стал, на случай, если мне придется возвращаться в спешке. Иными словами – бежать, будучи охваченным паникой.

Домофон не работает. На улице никого. Что и следовало ожидать в такое время. Но, несмотря на то, что я это знал, видел пустоту с балкона, мне стало жутко. Ни собак, ни кошек, ни пения птиц. Совсем ничего. Лишь ветер, беспокоящий мусор. Я, стараясь шуметь как можно меньше, направился в сторону заветного продовольственного магазина. В такой тишине, казалось, мои шаги слышны за квартал. Как-никак, берцы не самая тихая обувь (возможно, стоило обуться в кроссовки). Мои раздумья о кроссовках прервал гадкий жирный пакет, принесенный порывом ветра прямо мне в лицо. Как же это было противно!

Дорога до супермаркета прошла просто в сильнейшем напряжении. Я зашел в магазин и сел на пол возле кассы, так, чтобы меня не было видно. Хотелось перевести дух. Я сильно взмок от пота, пока шел, а руки подрагивали от нахлынувшего приступа адреналина. Полпути пройдено.

«Соберись!» — скомандовало мое внутреннее «Я». Спустя пару минут уговоров самого себя и борьбы со страхом я встал, так и не сумев унять дрожь в ногах. Прошелся по рядам. Вирус застал людей врасплох. Я ждал пустых полок. Но на мое удивление, здесь было чем поживиться. Конечно, не битком. Но даже крупы и бутилированная вода были в наличии. Настроение сильно приподнялось. Я не спеша набил рюкзак припасами, даже слегка повыбирав, пожалев лишь о том, что взял только один рюкзак с собой. Что ж, в другой раз буду умнее.

Набив рюкзак и карманы до отвала, я, взволновано выдохнув, подошел к двери. От неожиданности я чуть было не пискнул. Спиной к двери, озираясь по сторонам, стоял полицейский. Его форма была чистой, да и сам он не выглядел опасно… Не выглядел, пока не услышал меня. Он резко повернулся и уставился на меня своими бледными глазами. До этой встречи мне не доводилось видеть бешеных так близко. Клянусь, в ту секунду, что он смотрел на меня, не двигаясь, мне показалось, что у него нет глаз. Точнее одни лишь белки без зрачков. Я бы обделался на месте, если б он продолжил на меня так пялиться. Но он не продолжил. Конечно, не продолжил. Полицейский бросился на закрытую дверь, шипя и скребясь в нее. Он быстро сообразил, как ее открыть. Бежать было некуда. Да я думаю, он догнал бы меня. Ему было то чуть за двадцать. Молодой и шустрый сержантик. Хотя, сейчас я понимаю, что можно было обежать вокруг полок с товаром и выбежать из магазина, чем-нибудь подперев дверь. Хотя, чем? Да это уже не важно!

Я стоял, крепко сжимая молоток, и ожидая нападения. Бешеный бросился на меня, как только преодолел дверь. Я увернулся, но и попасть молотком по нему не сумел, едва устояв на ногах. Молодой полицейский быстро вскочил на ноги и кинулся на меня снова. На этот раз я ничего сделать не смог. Он повалил меня, нанося один за одним удары кулаками и пытаясь меня укусить. Я выронил молоток и барахтался, словно жук на спине (набитый рюкзак добавил комичности этой далеко не веселой ситуации). Судорожно хлопая ладонью по полу, я пытался нащупать молоток. Я знал, что он упал поблизости. Другой рукой я держал бешенного за горло, не давая вонзить свои зубы в меня. Его белые глаза, черные десны… Жадно капающая на мое лицо слюна… Эту картину я запомню на всю жизнь.

Нащупав молоток, я схватил его и попытался ударить полицейского. Мимо. Снова мимо… Я отбил руку об его голову, но сам молоток ее не коснулся. Мои попытки сопротивляться, казалось, еще больше бесили нападавшего. С третьего раза я все же смог попасть. Но не достаточно сильно. Четвертый и пятый раз так же были по цели. Я бил его пока его голова не стала похожа на переспевший помидор. Я победил… Справился с ним. Быстро вытерев лицо от его слюней и крови, я огляделся. На шум мог прийти еще кто-то из них. Я старался прислушаться, но собственное дыхание мешало мне. Кровь ударила в голову. Подскочившее давление не давало сосредоточиться. Я аккуратно опустился на корточки, а затем сел на пол. Будь что будет! Я закрыл глаза.

Как оказалось, нас никто больше не услышал. Уже оклемавшись, я сидел, разглядывая тело мертвого зараженного.

«Может у него с собой есть хотя бы дубинка?» — подумал в тот момент я. Нет, дубинки не оказалось. Повезло гораздо больше. На его поясе красовалась кобура, а в ней пистолет! С патронами в магазине! Наверное, это сражение все же того стоило.

Вернуться в квартиру получилось без происшествий. К Андрею заходить не стал. На самом деле, я даже не просчитал какая у него квартира. Схожу завтра. С пистолетом как-то спокойнее будет.

26 апреля 2036 год.

Болит рука… Я ушиб ее, может, вывихнул, когда махал молотком вчера… Наверняка так и было. Не знаю, стоит ли мне идти к Андрею. Я примерно понял, где его квартира. Но рука… Подожду пока. Я должен быть готов ко всему. Мне нужны обе руки. Надеюсь, это не вывих. Вроде не похоже…

30 апреля 2036 год.

Рука больше не беспокоит. Не болит. Это радует. Настроение хорошее. Давно такого не было. Чувствую, мне сегодня повезет. Удачу нельзя отпускать. Наведаюсь к своему другу…

Я обмундировался так же, как в прошлую вылазку на улицу. Разве что, в этот раз я обул кроссовки. Думаю, так удобнее. Накинул пустой рюкзак. Так, на всякий случай.

Не спеша я открыл дверь. По уже сложившемуся обычаю прислушался. Никого. Это хорошо. То же самое я повторил с дверью подъезда. Странно… В прошлый раз домофон не работал… Сегодня он исправен. Прям мистика… Открыть дверь я смог лишь нажав кнопку, что, на самом деле, до безумия логично. Шум домофона… Я быстро закрыл дверь. Вернувшись в квартиру за ключом, я снова слегка приоткрыл дверь. Никого. Хотел прицепить к магниту монетку, чтобы быстрее войти в подъезд на обратном пути, но передумал. Мало ли кого еще так впущу в дом…

Звонкая мелодия домофона никого не привлекла. Вот о чем, я еще подумал: если мой домофон заработал, значит, и у Андрея в доме он работает? А вообще, работал ли он у него? Что ж… Мой ключ почти универсальный. Да и несколько других болтаются на связке. Все-таки профессия обязывала пролезть туда, куда не просят. В надежде, что повезет с дверью, я уже смелее вышел из подъезда.

Короткими перебежками я добрался до нужного дома. Ключи не пригодились. Дверь была открыта нараспашку. Борясь с новым приливом страха, я вошел  внутрь. Тишина. Нужен был пятый этаж. Дверь в квартиру Андрея тоже оказалась открыта. Плохи дела…

Как только я зашел внутрь, на меня напали. Я получил сильный удар по затылку. В глазах потемнело. Казалось, я вот-вот вырублюсь. Но, каким-то чудом я устоял на ногах и даже смог махнуть молотком в ответ. Пистолет был у меня на поясе в кобуре. Кажется, я сломал ему ключицу. Ударил-то хорошо. Это был не Андрей. Из кухни выбежал второй. Мародеры. Они рыскали по квартирам в поисках ценностей. Брали золото и деньги. Идиоты надеялись, что когда все закончится, они неплохо поднимутся.

Недолго думая, они напали на меня. Даже не пытались поговорить. Может, решили, что я хозяин квартиры. Кто их знает. Выбежавший из кухни, оценив состояние второго, резко бросился на меня, начав махать монтировкой. Он словно наугад пытался попасть по мне. Пистолет достать я не успевал. Большая ошибка. Уклоняясь от монтировки, я резко ударил уже подбитого мной мародера все так же в ключицу, чем вызвал дикий крик. Таким образом, я попытался сделать схватку честной. Чтоб уж точно было один на один. Пару болезненных ударов я пропустил. Противник сбавил пыл. Теперь пытался наносить более точные и сильные удары. С трудом увернувшись, я со всей силы толкнул его с разбега. Он упал. Этого я и хотел. Нужно было время, чтобы достать пистолет. Я почти успел… Уже держа оружие в руке, я получил скользящий удар в челюсть. Хруст… Хруст собственных костей… Какой звук может быть противнее?! Из последних сил, словно на автомате, я поднял пистолет и выстрелил дважды. Затем, в раненого. После вырубился.

Очнулся уже ближе к закату. Мародеров я убил. Они по-прежнему лежали в прихожей рядом со мной. Куда же им мертвым деться?! Кряхтя, я поднялся. Пришел же за Андреем, а не за ними.

Тело друга я обнаружил в спальне. Он наглотался каких-то таблеток, хорошенько запив их своим самогоном. Он мне его часто расхваливал, правда, так ни разу и не предложил выпить. Что ж, помяну Андрея его же напитком.

Я обошел квартиру, вышел на балкон. На секунду задумавшись, представил себя на балконе дома напротив, с чашкой кофе в руке, разговаривавшего с Андреем. А теперь снова один… В какой-то момент я даже перестал чувствовать боль от полученных травм в драке. Слезы потекли из глаз. Я из последних сил сдерживал себя, чтобы не зарыдать, как маленькая обиженная девочка. Вернувшись в спальню, я взял бутылку с самогоном. Хотел выпить… Но поднеся бутылку ко рту и открыв его я испытал сильнейшую боль, облив лицо спиртным. Челюсть… Она сломана… Она точно сломана…

2 мая 2036 год.

Как это было опрометчиво в дате писать еще и год… Правая щека начала опухать. Не могу нормально открыть рот. Приходится толочь еду ножом и мешать с водой, чтобы есть. Еще и рука снова болит. Интернет уже не работает. Что делать я не знаю… Обезболивающие заканчиваются. Но даже они не всегда заглушают боль…  Рядом есть аптека. Но нужна ли мне она?

4 мая 2036 год.

Не смог сегодня нормально поспать. Всю ночь просыпался от боли то в руке, то в челюсти, а то и сразу от двух. Вчера доковылял до аптеки. Боль заставила забыть о страхе. Плевать мне было вчера на бешеных. Я сам вчера был как бешеный!

Я действительно не знаю, что мне делать… Завтра попробую дойти до больницы. Нет, не к врачам! Не смейтесь! Может, там я найду какую-нибудь методичку. А из нее узнаю, как мне лечить челюсть. Вдруг выкарабкаюсь? Да и хрен с ним, что улыбаться криво буду! Главное, что не будет больше этой адской боли!

Пойду завтра… Сегодня нет сил.

6 мая.

Никуда я вчера не пошел. С трудом поднялся с кровати, чтобы пожрать. Да, теперь я не ем. Теперь я жру. Снотворное плохо помогает. Мне тяжело спать. Больно…

Ха-х! Хотел попросить у тебя дорогой читатель прощения за корявый почерк. Рука то болит пуще прежнего. Но вдруг вспомнил, что пишу то я в планшете. Вот идиот!

7 мая.

Какой же я идиот! Похоже, от боли начинаю бредить. Никакого планшета. Я пишу рукописный дневник. Так что, все же, простите меня за почерк. Всегда писал аккуратно, а теперь… Самому противно!

Я больше не ставлю год в дате. Ни к чему он. Дневник будет куда короче, чем я планировал. Сил нет. Я ем раз в день. Рот почти не открывается. Все отекло. Больше рассказывать не о чем. Простите…

8 мая.

Вы все твари! Это все из-за вас! Я ненавижу этот мир! Алчные! Жадные мрази! Думаете только о себе! Эти двое… Убил бы их… Снова… А затем еще раз и еще раз… И еще раз! Ненавижу!!!

9 мая.

День победы… Неужто я в такой день буду слаб?! Вчера я даже не поел. Температура не спадает. Я воняю… Может, всегда вонял, просто раньше не замечал… Такое ощущение, что я тухну… Во рту словно мусорка…

Надо собраться! Перекушу и двинусь к больнице. Нельзя сдаваться! Не в такой день!

Я потратил два часа на обед. Не просто далась банка тушенки. Я словно раненый хищник бился с ней. Но, в конце концов, открыл. Нашинковал и съел. Как же неудобно держать нож в левой руке…

Оделся… Меня мучает дикая слабость… Беру дневник с собой. Не уверен, что смогу вернуться. Мало сил… Но я должен справиться.

Уже темнело, когда я не без труда обошел нескольких зараженных. В больнице никого. Вроде никого. Пока не знаю, где мне искать справочники или методички для врачей… Нужно передохнуть… Я весь горю. И воняю… Я словно гнилой ходячий труп…

Все еще 9 мая.

Ночь. Я вырубился. Все дико болит. В дорогу я взял с собой бутылку воды, предварительно растворив в ней аспирин. Только что осушил ее полностью. В темноте сложно ориентироваться. Я здесь не один…

10 мая.

Я дожил до утра. Это ненадолго. Заперся в каком-то помещении. Вчера убил двоих бешеных. Один на меня случайно наткнулся, а второй прибежал на звуки выстрелов… Думал оглохну… Как же громко стреляет этот долбанный пистолетик! По ту сторону двери несколько бешеных. У меня (о боги, как это иронично) один патрон в магазине. Все болит. Пишу из последних сил. Боль невыносимая…

Я ненавижу этих тварей! Я ненавижу всех!

Не так я хотел закончить этот дневник. И… Не так и не сегодня… Умереть с боем или пустить пулю себе в череп. Изо рта течет какая-то дрянь… Наверное гной. Челюсть дико болит. На руку даже не обращаю внимания. Приноровился писать, не замечая боль в ней…

Я проклинаю… Я проклинаю их, стоящих за дверью… Я их вижу в тонкую щель. Это врачи. Они были врачами. А вдруг они хотят помочь мне? Бред! Что я несу?!

Простите меня! Мне думалось, мой дневник окажется куда более интересным. А вместо этого здесь какое-то нытье… Не такой жизни я хотел… Не такой смерти я ждал… Я ее вообще не ждал, по правде говоря. А что, если пустить пулю в лоб это не такая уж и трусость? Определенно, это не трусость! Я уже час не могу решиться. Я весь горю… Все болит. Ломит до дрожи. Правая рука отличается по цвету от левой. Я навалил в штаны… Вонючий, весь синюшный… На кого я похож…

Не знаю, сколько времени сейчас. Иначе, указал бы более точную хронологию. Я решился. Вот-вот я присоединюсь к Андрею. Может, и к тому полицейскому и тем двум гнидам… Это в том случае, если самоубийцы отправляются в то же место, куда и их жертвы. Ладно, хватит тратить время на этот бред! Пора мне прощаться с эти миром, надеюсь, ты, мой дорогой друг, читаешь это в лучшее время, нежели жил я…

— Почти встретил выжившего… — раздосадовано захлопнув потрепанный дневник, прошептал Иван и вложил его обратно в руку хозяину.

— Сюда, — хозяйка открывает дверь справа, и они оказываются ещё в одной комнате. Если здесь и бывает солнце, то сейчас оно осталось за плотными шторами. Лишённая света комната пугает таинственностью. Единственный источник освещения — маленькая свечка на столе. В рассеянном полукруге её сияния можно разглядеть ворох бумаг. Пахнет лимоном и лавандой.

— Присаживайтесь. — Тонкая длань в конусовидном рукаве чёрной плюшевой накидки похожа не ветвь ивы, которую ветер колыхнул в сторону табурета. Точно такая же, как и накидка хозяйки, плюшевая скатерть внушает доверие к происходящему. Гостья смело опускается на предложенный табурет и с удовольствием укладывает руки на мягкую ткань.

Хозяйка садится напротив, и в свете огня её лицо расчерчивается мелкими штрихами морщинок, берущих начало в презрительном изгибе губ.

— Итак, что привело вас ко мне? Что вы хотите узнать?

— Я хочу знать, насколько ко мне благосклонна Вселенная, — лепечет гостья.

— Хорошо. — Ведунья прячет руку в полы накидки, вытягивает из внутреннего кармана колоду карт, раскладывает веером. — Возьмите любую.

— Какую? — волнуется гостья.

— Ту, что по сердцу.

По сердцу… По сердцу…

Гостья вытягивает червового короля.

— Положите на ладонь и накройте другой рукой.

В комнате душно. Хочется пить.

— Теперь дайте её мне и покажите вашу ладонь.

Гостья протягивает дрожащую руку. Ведунья внимательно рассматривает глубокие прорези между припухлостями ладони. С лёгкой улыбкой кивает.

— Очень благоприятный расклад.

Гостья с облегчением выдыхает.

— Но что это значит? Я буду счастлива?

— Каждый из нас сам кузнец своего счастья. Желать недостаточно. Этого мало.

— А что нужно?

— Для начала надо правильно сформулировать желание, выстроить его мысленную конструкцию. А потом уже направить поток сознания в нужный портал.

— Но как? Я не умею.

— Для этого есть я. У меня есть связь с Вселенной. Я передаю ей ваше желание, а Вселенная даёт мне ответ.

Гостья закивала и полезла в сумочку, вынула кошелёк, щёлкнула застёжкой и изъяла из него три сторублёвые бумажки. Протянула хозяйке.

— Вот. Как договаривались.

Ведунья сложила купюры и опустила их в потайной карман накидки.

— Ну что ж, приступим. — Она встала и чёрной тенью прошла в угол комнаты.

Пока ведунья колдует над снадобьем, гостья, не отрываясь, смотрит на червового короля.

— Вот, — протянула хозяйка.

— Что это? — гостья заглянула в бокал. — Вино?

— Кровь Христа.

— Кровь? — отшатнулась гостья.

— Условно. На самом деле это вино, но не простое, а приближенное по химическому составу к крови. Кровь имеет связь с Высшими силами, она подчинена им. По крови считывается передаваемая информация. — Ведунья села на свой стул. Отодвинула карты. Порылась в ворохе бумаг, выудила розовый потрёпанный по краям лист. — Пейте. Это поможет вам правильно смоделировать желание. А я буду читать заклинание, призывающее Высшие силы. — Опустив глаза в лист, забормотала:

— Дейнерис из дома Таргариенов, первая своего имени. Дени Дейнерис Бурерождённая Неопалимая Миса. Турьятита — Пятое состояние, следующее после турьи, в котором наступает полное единение и тождество Атмана и Параматмана.

Гостья пригубила бокал и медленно выпила всё без остатка. Вкус вина был необычным, немного солоноватым, похожим на вкус крови.

— Бог — владыка — всеединое — портал — вращение — голубь — ночь — ничто — власть — кремний. Стекло — запись — магистр — гурия — мистика. — Слова сыпались из ведуньи, как сухой горох. Под звук её голоса гостья почувствовала необычную легкость. — Всё, что существует, должно быть сотрясаемо и никогда не прекращать движения.

Кажется, она это уже слышала. Но где? И когда? Нет, не о том. Она должна думать о червовом короле. Должна смоделировать своё желание.

— Великое ничто — свет абсолюта — нирвана — геенна огненная — систр 86.

Скоро. Уже скоро у неё начнётся новая жизнь. Полная любви и счастья.

Она мечтательно прикрывает глаза, но открыть их снова получается с большим трудом.

— Прецессия — светокопия — центриоль — сеть индры — тайное число — число зверя — метавселенная — квантовый мир — нищий духом — 152.

Веки такие тяжёлые, словно их залили свинцом. Её голова сползает на сложенные руки, и через несколько секунд она проваливается в глубокий сон.

Ведунья дует на свечу, поднимается, расшторивает окно. Выходит из комнаты и через минуту возвращается. В одной руке у неё большой эмалированный таз, в другой топор. Таз она ставит под стол, топор кладёт поверх скатерти и принимается раздевать гостью. Уснувшая не сопротивляется, её сон так глубок, что она не чувствует резких стягивающих одежду движений. Только боль от разорванных мочек на мгновение вырывает её из сна гулким стоном, но она тут же отключается снова. Хозяйка пытается снять с пальца гостьи массивный перстень с прозрачным, редкой красоты янтарём в перемычках оправы, но мешают широкие костяшки. Ведунья без колебаний хватает топор, вскидывает и резко опускает. Тело гостьи вздрагивает в болезненной конвульсии. Плюш быстро проглатывает брызги крови, и перстень вываливается в кровавую лужицу. Ведунья стягивает тело с табурета, кладёт поверх таза и заносит топор.

Матвей вспомнил о том, как в детстве боялся пить таблетки. Как-то раз у него болел живот. Мама достала огромную – здоровенную как казалось тогда – красную капсулу.  «Пей», – мягко начинала она. – «Не буду!» – отвечал Матвей. – «Еще как будешь!» Тогда родная мать подходила ко нему и насильно пихала капсулу в рот. Он со скрипом в зубах накрепко сжимал челюсть, из глаз по щекам текли горькие слезы. Капсула больно стучала по деснам, со страшной силой пробиваясь в рот. От причиненных острыми ногтями порезов начинала идти кровь. В конечном итоге он больше не мог сдерживаться и кричал – и в это время мамаша тут же запихивала ему в рот пилюлю. Срабатывал глотательный рефлекс, капсула застревала поперек горла. Матвей ощущал ее там, и его вскоре начинало выворачивать. Радостная мать в еще не испарившемся гневе подносила стакан воды к алым от крови губам. По поверхности жидкости тут же разбегались во все стороны тонкие багровые струйки. Он делал глоток, тело обдавало обжигающей волной облегчения. «А ты плакать решил, все оказалось проще простого», – дразнила его мамаша слащавым голоском.

Страх, в стократ усиленный собственным уничижением, поднялся из клокочущих глубин детских воспоминаний,  часто так больно сказывающихся на психике. Выплюнув жеваный кусок, Матвей откашлялся и схватил кружку чая. Горячая вода обожгла ему язык и глотку. Из глаз брызнули слезы. Лицо над столом исказилось и теперь выражало недовольство и презрение. Он заметил это и в растерянности потупил глаза, ибо оно ему напомнило строгую гримасу его отца, и он сразу ощутил жгучую вину. На Матвее мешком висела поношенная бежевая пижама. Под мышками неприятно пахло, волосы слиплись в закрученные локоны и постоянно чесались. Он не помнил, когда в последний раз принимал душ. Недели проходили как один день. Матвей смущенно доедал яблоко и старался производить как можно меньше шума. При каждом громком хрусте он переставал жевать и, под страхом увидеть укор на призрачном лице, осторожно поднимал глаза. Ему стало зябко. Голыми пятками он стоял на ледяном полу и содрогался от холода: в этой комнате всегда было прохладнее, а на выцветших обоях рос иней.

Матвей все еще чувствовал сильный голод, но лицо никак не реагировало на немую просьбу; оно стало более прозрачным, что теперь даже было не рассмотреть никаких выраженных черт. Матвей посчитал, что еще не заслужил у призрачного лица того уважения, которого так рьяно пытался достичь, – не заслуживал потребовать себе более питательной пищи, чем обыкновенное яблоко, – и в подавленном настроении шаркающей походкой поплелся в свою обшарпанную комнату, в которой всегда ночевал. В ней у него почему-то постоянно щекотало в носу. Должно быть, он уже привык к неприятному запаху, но рецепторы все же давали понимать, что не все части его организма могут с этим смириться. В комнате находились лишь скрипучая кровать, завораживающие старые часы с маятником, да необычный темный объект у окна, которым он восхищался и которого, в часто случающихся припадках гневного исступления, сторонился. К слову, Матвей практически никогда не мог чем-то заниматься в этом помещении со скудным интерьером, в котором его зачастую навещали странные видения и образы. Он постоянно ощущал, что на его голову словно надевают тугой обруч, запрещающий ему принимать разумные решения. Его воля никак не могла вырваться наружу из заточения.

В комнату вошла маленькая сестренка, прижимающая к груди куклу, и попросила Матвея с ней поиграть. Он никак не мог сообразить, каким образом она тут оказалась. «Чертов обруч!» – вырвалось с криком из него. Он сел на кровать и принялся ощупывать свою голову, в ненависти вырывая золотистые локоны. На темени уже образовалась прогалина. Матвею казалось, что еще чуток, и он снимет эту мерзкую штуку с головы. Однако каждая попытка оказывалась безуспешной, только сильнее болела голова. «Давай я познакомлю тебя с моей новой куклой. Только придумай какую-нибудь историю о себе, она очень любит необычных людей», – пропищала сестренка. Матвей пытался что-нибудь надумать, но ничего существенного сообразить ему не удалось. Он напрочь забыл, в каком деле сыскал признание людей, позабыл в чем заключался его талант. Ему привиделись стесанные от постоянного нажимания железные клавиши пишущей машинки. Неосознанно по щекам покатились соленые струйки, перед взором восстало то самое призрачное лицо – его собственное, обезображенное презрением, насмехающееся лицо. Он отпрянул в испуге и начал сильно мотать головой, как если бы таким образом отбивался от кишащих вокруг него мошек. «Отстаньте, уйдите… Хорошо, признаюсь: я – жалкий неудачник; я ничего не умею, ни на что не способен, ни для чего не годен, мне не позволительно жить, я не хочу притворяться, будто достоин этой жизни, будто заслужил на нее право. Это все обман, ложь, детский вздор! Ни на грамм не удостоен я видеть, слышать, чувствовать! Излишек человеческого рода; отброс, мусор…» – бормотал Матвей себе под нос. Пока он говорил, за подрагивающими уголками рта выступили пожелтевшие зубы. Призрачное лицо в сладком довольстве беззвучно хихикало, умиленно прикрыв веки. Синхронно и Матвей начал заливаться безудержным хохотом, одновременно и он сладострастно прищурился.

Тем временем сестренка протяжно зазывала его с ней сыграть и оттягивала ему край затхлой пижамы. Матвей более-менее пришел в себя, но в голове продолжали кружиться черные мысли-вороны, и он как-то автоматически, отрешенно и немного неуверенно завел диалог с куклой: «Тебя как зовут?» – «Дурачок, ты же знаешь, куклы не разговаривают». – «А, точно». – «Ничего, я отвечу за нее. Ее зовут Вера. Ты ей очень нравишься». – «Как ты узнала, она же не разговаривает?» – «Я прочитала это на ее лице, на нем все-все видно». Матвей ничего не видел. Он внимательно смотрел на застывшее улыбающееся личико и плоские безжизненные глазки. «Ее не радует твой взгляд». – «Мало ли что ее не радует». Он увидел необычное изменение – пластмассовая улыбка Веры в миг исчезла, и губки образовали полумесяц рожками вниз. «Может разговаривать Вера не умеет, но она очень-очень внимательная, – недовольным голосом сказала сестра. – Нет, больше ты ей не нравишься». – «Тогда пусть катится куда подальше! – в бешенстве ответил Матвей. – Уйди, я не хочу играть, отстань. У меня нет настроения, не видишь?» – «Злюка, дурак!» Сестренка с прижатой к груди Верой тут же исчезла, и слышно было только мерное тиканье настенных часов. Каждый тихий стук маятника отзывался в его голове тупой болью.

Матвея не покидало ощущение того, что ему что-то срочно нужно сделать, но вот что именно – он не знал или не мог вспомнить. Он сидел на твердой железной кровати, основание которой состояло из крепких пружин, и всматривался в размытый образ квадратного объекта у окна. Присмотревшись внимательнее, он разглядел, что это был письменный стол, заваленный высокими кучами исписанной бумаги. Он встал, резко схватил ближайший, назойливо выделяющийся среди других, плотный лист, приблизил его к глазам и прочитал слово: «Черновик». В голове Матвея что-то щелкнуло, к горлу подступил сырой рвотный комок. Он дрожащими пальцами разорвал бумагу с прыгающими на ней буквами, обруч еще крепче стиснул череп. «Нет, нет, что я наделал, что наделал?! Зачем разорвал… Ай-ай-ай, какой все-таки ты идиот… Опять не дописал, куда же эта машинка подевалась. Черт. Не могу! Не способен, да где там мне, это слишком сырой текст. Сырой!.. С чего ты взял?.. Ну, а убедиться то как? Порву, подожгу рукопись!.. Хватит, перестань… Я устал... Уймись, ты сделал все что мог, ты старался... Нет, мало старался», – в безумстве лепетал Матвей вслух. Тугой обруч страшно впился в его сознание, пиявкой присосался к мыслительному процессу.

Неожиданно его плеча коснулась рука. Матвей вздрогнул и тут же улыбнулся. Перед ним стояла Надя с красивыми черными, как истлевшие угольки, глазами. «Привет, милый, ты чем-то занят?» – «Н-нет, в общем-то ничем». – «Пойдем гулять, смотри какая прекрасная погода за окном». Матвей уставился в окно, но за ним была кромешная тьма. «Уже темно, Надя, и я спать хочу. И… у меня дело есть, только я о нем совсем забыл». Надя обиженно села на хрупкий стул со сломанной ножкой. «Осторожно!» – крикнул Матвей. Девушка резко подпрыгнула от громкого возгласа. «Так я тебе не нравлюсь?» – «С чего ты взяла? Ты же знаешь, какие у меня к тебе чувства». – «Нет, не знаю, ты изменился. Скажи, что любишь меня». – «Я тебя люблю». Матвей нежно обнял Надю и вдохнул аромат ее свежих волос. Она поспешно отстранилась и обошла его кругом, попутно осматривая комнату. Матвей неловко улыбался. «Что-то не так?» – «Все не так. Встань на колени». – «Зачем?» Надя надула щеки, и Матвей решил подчиниться странной просьбе. Она запустила руки в его редкие волосы и закрыла глаза, Матвей уткнулся лицом ей в живот. Они надолго замерли в таком положении, словно обернувшись мраморной статуей. Девушка заключила его измученное лицо в свои мягкие ладони и поцеловала в истощенные губы. В голове Матвея все заискрилось, но обруч не позволял что-то ощутить, не давал узреть что-то очень важное. Матвей напряг последние крупицы рассудка. «Нет, хватит! Больше не могу, не хочу так… Прекрати страдать, возьми себя в руки! Я должен перестать, должен остановиться бесконечно обличать свои действия, поступки мучительными сомнениями, иссушающими дух страхами. Должен… Нет, не так. Вот как: мне нужно ослабить контроль, нужно позволить моменту творить историю здесь и сейчас, тем более что момент самый на что ни есть восхитительный», – трепетно рассуждал он. Сердце отчаянно запрыгало в груди, мягкие губы Нади словно обволакивали его душу. Ему казалось, что его коробят, выжимают, раздавливают изнутри. Он начал куда-то падать, в какую-то глубокую, бездонную пропасть. А может начал возноситься ввысь, к белым ватным облакам. В любом случае, он знал, что там, в самом конце пути, его ждали тепло, уют и, наконец, долгожданный покой; и все же Матвей где-то внутри надеялся, уповал на то, что Надежда не позволит ему упасть на самое дно, не разрешит бесследно сгинуть в глубокой черной яме.

Матвей огляделся по сторонам и увидел висящий неподалеку перламутровый обруч, который быстро удалялся и вскоре совсем пропал из виду, потащив за собою, как в воронку, и все остальное. Он стерпел, он это пережил.

Июль 2023

- По планам это должны были быть свадьбы... А вместо детей - радостные молодожёны и их родственники. Да и не клоуном, а аниматором. Это разные вещи.

- Ага, - сказала девушка. - "По планам". И нет. Это одно и тоже, как бы ты себя в обратном не убеждал.

Тут Лёша не выдержал:

- Слушай, может быть уже хватит, а?! Или ты думаешь, я счастлив так жить?! Каждый день объезжать эти мерзкие детские сады и школы! У нас даже офиса нет!

- Какой может быть офис у клоунов.

- У аниматоров.

Оля опять что-то сказала, что-то очень едкое, но Лёша не услышал, сказал:

- А ещё этот тупоголовый Денис...

Подумав о работодателе, парень и вовсе сник и всё оставшееся утро молчал. Молчала и Оля. Лишь иногда девушка кидала в него недовольные взгляды. Ну что-ж. Винить её в этом Лёша не мог. Он и сам не очень-то был доволен собой...

В автобусе было много народу. Все толпятся, недовольно бурчат, чихают. На улице промозглая осень. Прежде, чем добраться до остановки Лёша промочил нижнюю штанину. А ещё на плечо умудрился нагадить голубь. Он, конечно же, стёр, но теперь там виднеется противное размазанное пятно.

Само собой, свободного места не досталось. Стоя возле окна и держась за мокрый поручень, парень разглядывал своё хмурое выражение. Морщинистое лицо (а ведь ему двадцать пять!), синяки под глазами, жалкая усмешка. Разве мог бы он представить раньше, что всё будет так?.. Хотя, пожалуй мог.

Парень вздохнул и ушёл в свои мысли.

Одиннадцатого класса он не кончал, ушёл в девятом. Не хватило умений. Затем пошёл в колледж, обучаться на слесаря. Параллельно, пока работал, родители копили ему на учёбу в нормальном университете. Лёша (а вернее родители) мечтали, чтобы сын выучился на юриста, но не срослось. В какой-то момент, когда почти вся сумма была скоплена, отец серьёзно заболел и ему пришлось оплачивать операцию...

Долгое время он мытарствовал на разных местах. Сперва работал на автостоянке, но затем, когда случился несчастный случай (его чуть не обвинили в порче дорогущей машины) ушёл. Парень уже тогда понимал, что это подстава. Смуглый хозяин мойки с замысловатым именем в какой-то момент заявил: "Лёша-джан, ты меня конечно прости, но ты должен уйти. Мой племянник хочет занять твоё место". А Лёша уйти отказался, ведь считал, что это нечестно и через пару дней оно и случилось.

Дальше он искал себе новое место, опять работал на мойке, затем в забегаловке, в баре. Деньги копились, но не так быстро, как того бы хотелось.

А в какой-то момент, когда из-за ковида с работой опять пролетело, наткнулся на объявление в газете: "Требуются ведущие на массовые мероприятия". И этим же вечером он созвонился со своим новым работодателем. Трижды проклятым и ненавидимым им Денисом!

***

- А, Алексей, ещё не передумал?

- Нет, Денис. Я пока буду работать тут!

- Ну очень жаль. Ты пойми, я же не просто так тебе это говорю. Работа клоуном - трудна и опасна. Не каждый с ней справиться. Тут нужны сноровка, ум и отвага. Очень многие люди боятся работать на публику.

- Денис, ты мне это всё постоянно говоришь, - вздохнул парень. - Зачем? Публики я и так не боюсь - ты же знаешь. Как по мне, из меня получился не очень плохой аниматор.

- "Аниматор", - губы Дениса в презрении дрогнули. - Алексей, дорогой мой, запомни. Мы - не аниматоры. Мы - клоуны. Клоун - древняя почитаемая профессия, прошедшая через долгую эволюцию. В средние века, например, шутам дозволялось такое, что не могли себе позволить и ближайшие к королю подданные. Смог бы твой аниматор оскорбить своего начальника? Вот то-то оно... Аниматоры - это так, современная забава. Причём, я более чем уверен, временная. Туда идут лишь всякие неудачники, не нашедшие себе более успешной ниши, хотя, - Денис чему-то своему усмехнулся. - Тут, Алексей, ты всё же оказался прав. Ты - хороший аниматор, а не клоун.

На этом они разошлись. Когда Лёша переодевался в раздевалке, то скрипел зубами. Вот такой он, его текущий работодатель Денис. Никогда не упустит момента позлобствовать.

Выступление прошло в актовом зале. Когда он вышел на сцену, снизу сидело много детей и родителей. Все весёлые, в предвкушении.

Лёша был одет в искусственно загрязнённую белух рубаху и лапти, играя местного деревенского дурачка Авдотия. Денис же (ну кто бы сомневался!) отыгрывал роль храброго и благородного героя, которого (барабанная дробь!) звали Денисом. Эту роль работодатель придумал сам. В ней Лёше доводилось совершать злые, но тупые и предсказуемые поступки, а Денису с гордо поднятой головой их разрешать.

Под конец каждой выходки, тот говорил:

- А теперь, дети, давайте накажем мерзкого Авдотия! Берите эти дубинки и поднимайтесь на сцену!

Чуть позже, под радостный детский визг, Лёша корчил злобно-болезненное лицо, прикрывался от ударов пластиковыми палками и восклицал: "Но как же так, Денис?! Как ты меня раскрыл?!".

В общем, тупая и не смешная роль. Денис очень любил устраивать подобные, где он - благородный герой, а кто-то другой (Лёша) - глупый и злой. Глупого обязательно бьют, героя вознаградят.

- Ну как, Алексей, не передумал? - спросил Денис после концерта. - Сегодня ты как-то слабее отыгрывал. Нужно вживаться в роль! Клоуном быть пока не твоё.

- Я и не спорю, - ответил парень, давя раздражение.

- Я тебя ни к чему не принуждаю, просто говорю, как оно есть.

- Денис, - вздохнул Лёша. - Ты говоришь это постоянно. Серьёзно, хватит! Я тебя понял, ты - успешный клоун, - последнее он выделил с издёвкой, - а я - нет. На этом и порешили.

Денис высокомерно усмехнулся и покачал головой, скрыв за усмешкой раздражение.

- И всё таки ничего ты не понял, Алёша, - последнее он скорее выплюнул. - Я ведь и впрямь о тебе забочусь. Ты пойми: у меня и дед был клоуном, и отец. Причём какими! Первоклассными! Их выступление ты бы знал, какие аншлаги в своё время собирали. И деда, и отца постоянно на разные выступления приглашали, а один раз и вовсе на телевидение! Вот где успех, видишь! Я тоже по их стопам решил идти. Быть настоящим клоуном у меня в крови. У нас это - целая семейная династия! Дед, отец, сын. Отец меня всё детство к этому моменту готовил, как и дед. Обучал всяким фокусам, работе с публикой, сочинению разных сцен и историй. Подборке и даже шитью костюмов, в конце-то-концов. Здесь и сейчас мой триумф, Алексей, моя ступень к славе. И очень будет обидно, если набирающую яркость молодую звезду вдруг заслонил какая-то там луна, согласись? Звезду это, конечно, не погасит, но пятнышко на ней оставит. И теперь я повторю свой вопрос: Алексей, ты как, не передумал? Быть может, ты найдёшь себя в другой нише, а я подберу кого-нибудь получше.

С раздражением выплюнув "Нет!", Лёша вышел на улицу и пошёл к остановке. Пока он шёл, раздражённо думал: "Вот ведь урод!".

На этот день было запланировано ещё парочку выступлений - два в детских садах и ещё одно, последнее, в школе. По мокрому осеннему городу пришлось поездить изрядно. Впрочем, как и всегда. Домой Лёша вернулся поздно, когда на часах было 19:34. Уставший и злой словно голодный барсук.

Сразу же по возвращению залез в холодильник и не закрывал его, пока не ополовинил пол-пачки дешёвенькой колбасы. Лишь утолив голод, он огляделся. Оли нигде не было.

Странно, подумал он. Обычно она всегда дома. Вышла что-ли куда-то. Он позвонил, но она не взяла. Походив по квартире, парень плюнул на это и принялся отдыхать. Ноги почти не стояли, разуму требовалась разгрузка. А спустя два часа, когда дверь наконец-то хлопнула, он спросил:

- Ну и где ты была?

- Да так, - отмахнулась она. - С подругами гуляла.

- У тебя же вроде не было подруг.

- Ну значит нашла! - раздражённо оглядела парня она. - Что ещё за допросы?! Мне теперь и выйти нельзя?!

- Выйти-то можно, но могла бы записку оставить. Я же волнуюсь.

- Волнуется он, - буркнула Оля. - И впрямь бы волновался, нашёл бы работу получше. Так, ладно, я в душ, мыться.

Спать Лёша ложился с тяжёлой головой. Сон долго не шёл, а когда парень всё же засыпал, то видел странные сны. В них Оля стояла с другим мужчиной (лицо у того было замазанным чёрным облаком, а всё остальное виделось чётко: дорогущий костюм, часы, визитка "успешный юрист", выглядывающая из нагрудного кармашка, элитная иномарка за спиной) и смеялась над ним, тыча пальцем. Лёша проснулся в холодном поту, с сильно бьющимся сердцем. Бросив взгляд вбок и увидев сопящее лицо девушки, выдохнул и лёг снова, заснул.

***

На этот раз Денис не стал ничего говорить. Зайдя в раздевалку (они находились в очередном детском саду) он лишь мазнул взглядом по парню и, весело насвистывая, начал переодеваться.

- Ты сегодня какой-то подозрительно весёлый, - зачем-то буркнул Лёша, натягивая огромный жёлтый ботинок.

- А?! - опомнился тот. - А, это ты. Я уже про тебя и забыл. Что ты там сказал, Алексей? Весёлый? Да, есть такое. Такое обычно бывает у успешных людей, знаешь. Я вот вчера девушку встретил. Весь вечер мы с ней провели...

- Мне не интересно! - отмахнулся парень. - Всё, я оделся, пошли.

- Ну пошли, - усмехнулся Денис, разглаживая огромный тканевый воротник. - Аниматор.

День прошёл, как обычно. Лёша скакал перед тупыми детьми, изображал распоследнего болвана, получал удары. Не все из них были слабыми. Пару раз один жирный невоспитанный свин (с рыжей нечёсаной шевелюрой и веснушками) так ему зарядил, что потом на животе синяк обнаружился. "Больше терпения, Алексей, - сказал увидев недовольное лицо Денис всё с прежней раздражающей улыбочкой. - Работа у нас сложна и ответственна. Насмешить детей не каждый может. Чтобы стать настоящим клоуном нужно многое вытерпеть, многое постичь. Я вот например умею всё это в совершенстве, а тебе ещё пахать и пахать".

Буркнув что-то неоднозначное, не то "иди на хрен", не то "я тебя понял", Лёша вышел из раздевалки и направился к лестнице.

Весь день он думал о том, куда катится мир. Все эти родители, сидящие в зале, с улыбками на лицах смотрят за тем, как их чада кого-то колотят. Да, пусть вымышленно, но колотят же. Они представляют, как с радостью кого-то бьют, им это приносит огромную радость. А те люди, которые должны, по-идее, наставлять их на путь истинный, лишь хлопнуют в ладоши и кричат: "Да, так его!".

"И после этого мы удивляемся, что люди такие злые?", - всё вопрошал он, сидя в автобусе.

***

Сейчас 21:10, а Оли всё нет. Лёша расхаживает из угла в угол и пытается до неё дозвониться, но без толку. Никто не берёт. Лишь безэмоциональный голос из раза в раз сообщает: "Абонент временно недоступен". Может случилось что?!

Она пришла лишь под утро. Весёлая и помятая. Щека измазана помадой, а ещё от девушки сильно несёт спиртом.

- Ты где была? - севшим голосом спрашивает Лёша, который почти и не спал.

- Где была, там уже нет! - весело хохочет она. - С подругами я веселилась!

- Ты же вчера к ним ходила, - угрюмо морщится он.

- Ну и что? А, что, я не могу к ним снова пойти! Ты меня за собачонку свою держишь?! Мол, дома сиди, стирай и готовь и ни шагу за порог. А я, может, тоже личность! Я свободы хочу! Хорошей жизни, а не - ик! - прозябания этого... С аниматором...

Последнее слово заставляет болезненно скорчится. Однако Лёша не закатывает истерику, а как можно более спокойно говорит:

- Иди спать. Ты пьяна. Потом поговорим.

Сегодня пятница, 6:05 утра, в голове тяжело, глаза слипаются, но Лёша понимает, что точно уже не заснёт. Нужно готовиться к работе. Он идёт в ванную, где умывает лицо холоднющей водой. В это время Оля храпит на диване.

***

- А, Алексей. Не передумал ещё?

Привычная фраза, которую он игнорирует. Странно, но сегодня Денис не вызывает такого раздражения, как обычно.

- Иди, переодевайся. Через двадцать минут начинаем.

- Без тебя разберусь.

- Ты роль свою помнишь? - игнорирует дерзость работодатель.

- Да уж как такое забыть.

- Ну и хорошо! И помни: в нашем деле главное - детский смех. Если его много - родители довольны и в следующий раз нас опять пригласят. Ты пока это плохо понимаешь, но в бытие клоуном главное...

***

Вечером, когда он ехал в автобусе, его вдруг подозвала к себе странная бабка. "Чего это ей нужно?", - недоумевал парень, однако, направляясь к ней.

Лицо ещё более хмурое. Сегодня Денис его не так доставал, но от этого не легче. Вместо привычных насмешек тот все уши парня прожужжал тем, какая замечательная у него новая девушка. "У тебя-то поди девушки до сих пор нет. Хотя и взрослый уже. Сколько тебе лет? Двадцать два?". Лёша сказал: "Двадцать пять. И ты прекрасно знаешь, что у меня есть девушка. Я тебе говорил". На, что в ответ с усмешкой: "Ой, ну видимо забыл. Ты же знаешь, я неинтересное плохо запоминаю"...

- Что, сынок, совсем всё хреново? - с усмешкой спросила бабка, когда он оказался рядом; парень вздрогнул. В последнее время он ненавидит подобное выражение лиц.

- Чего? - не понял тот. - Вы о чём?

- Да о твоём внешнем виде, - усмехнулась бабка. - Вон помятый какой.

"Дожили, - подумал Лёша. - Меня уже ободранные старухи жалеют". А сам сказал:

- Да нормально всё.

- Ты бабке-то не ври, я всё вижу! Я ведь, знаешь, гадалка! Стоило только увидеть тебя, как тут же поняла - ничего хорошего в твоей жизни нет. Работодатель мучает, девушка изменяет...

- Никто мне не изменяет! - крикнул он громче, чем хотелось.

Старуха усмехнулась:

- Да? Ты в этом точно уверен? Не нужно себя обманывать, Лёш. Сам же всё понимаешь. И изменяет она тебе не с кем либо, а с...

- Хватит!!! - рявкнул парень, заставив пассажиров отпрянуть.

- Эй, ты чего так орёшь?! Совсем больной! - донёсся голос.

Обернувшись, Лёша увидел здоровенного мужика.

- Да я это, - растерянно начал оправдываться, - с бабкой тут спорю.

- Совсем уже поехал, - покачал головой мужик и отвернулся.

Лёша перевёл взгляд назад и увидел пустое кресло.

***

Дом снова пустует. Он открыл входную дверь, зашёл внутрь, прислушался. Тихо. Никто не ходит, телевизор не работает, шорохов нет. Квартира будто бы вымерла.

Зайдя внутрь, он разулся, повесил ветровку и направился в ванную. После Лёша пошёл на кухню, поставив на огонь чайник. Тут же на плиту отправилась и кастрюля. Кажется, где-то оставались пельмени. А вот масла опять нет. Придётся есть так, с бульоном.

Сегодня он заработал восемьсот пятьдесят три рубля. Это двадцать процентов от того, что получил Денис.

Часть парень сложил в заначку, другую же оставил на траты.

За окном довольно темно, а усталость ужасна; веки будто бы клеем намазаны. Решив не дожидаться шлюху домой, Лёша лёг спать, поудобнее положив голову на такую мягкую подушку. На другой день, когда рассвело, её всё так же не было рядом. На кровати лежал лишь он. Оли не обнаружилось ни в комнате, ни в ванной, ни в коридоре, ни на кухне. Лёша был в таком состоянии, что чуть шкафы открывать не начал. Вдруг там прячется?!

Но нет, ни обуви её, ни записки. Ушла.

На работе всё, как и обычно. Раздражающие насмешки, раздражающие дети, раздражающие аплодисменты. Лёша играет зелёного чёрта, держа в руках вилы. Денис в костюме священника и читает молитву. Сейчас, когда он закончит, следует изобразить боль и упасть, чтобы вновь подвергнуться множеству детских ударов. Однако ничего играть не приходится. Когда последние слова латыни срываются с губ "священника" Лёша ощущает натуральную боль и тепло, струящееся по ноге. Обернувшись он вскрикивает, ведь там стоит жирный парнишка с рыжими волосами и веснушками. В руках у него нож, а с лезвия капает кровь... И взгляд такой наглый-наглый! Лёша стоит, хлопает глазами, а лужа под ногами растёт.

- Ну?! - недовольно шепчет Денис. - Падай давай! Тебя изгнали! Или забыл?!

Лёша в шоке что-то мычит, зажимая рану. Парень с ножом смеётся. Зал начинает роптать.

- Падай уже! - со злобой в голосе говорит работодатель. - Без денег оставлю!

- Меня ранили, - говорит дрожащим голосом он. - Ткнули ножом. Видишь?!

- Вижу и поэтому ты должен упасть. Шоу должно продолжаться. Хороший клоун играет при любых раскладах.

- Но он ранил меня, ткнул меня ножом! - голос приобретает истеричных ноток. - А вы чего смотрите?! Этот парень ударил меня ножом! Почему вы улыбаетесь, ваш сын - выродок и убийца! Что с вами такое, люди?!

- Алексей, Алёша, - разочарованно качает головой Денис, затем ухмыляется. - И всё то ты причины для себя выдумываешь. Неудачник.

Лёша уже лежит, ведь из-за кровопотери не может стоять; перед глазами плывёт, боль просто жуткая.

- Вот я, например, настоящий клоун. Люди меня любят, дети боготворят. А ты, что? Так, неудачник. Как я и сказал. И с работы то тебя много раз выгоняли, и девушка тебе изменяет. Смотрю на тебя и вижу: совсем нет таланта. Ни к чему! Ты, Алёша, обуза для этого мира! Для всего общества! Ты даже зелёного чёрта сыграть не смог. А что там требовалось?! Просто упасть правильно! А ты не смог...

- Потому, что я умираю, придурок!!! Меня ткнули ножом! Это сделал он, вон тот парень! Ваш, между прочим, сын! - поворачивается к родителям. - И чего вы так ржёте?! Смешно вам, да?! Да что с вами со всеми не так?!!

А люди и впрямь заливаются. Хохот такой, что в ушах звенит. Отражаясь от сводов, звуковые волны врезаются в окна, отчего те разлетаются множеством "брызг". Перед глазами сильнее плывёт.

- И на ваше общество мне плевать, - шепчет он. - Пользу ещё вам какую-то приносить. Пошли вы... Не заслужили...

Теряя сознание, Лёша наблюдает за выродком, что убил его и видит, как паренёк подкрадывается к одному из детей, пока никто не видит. Парень хочет что-то крикнуть, но не может, ведь просыпается. Сердце в беснуется, лоб вспотел, дышать тяжело. Воняет спиртом. Рядом лежит в уличной одежде грязная Оля и почему-то постанывает во сне.

- Ещё Денис... Ещё...

- Что ты сказала?!

***

Все выходные они не общаются. Лёша обвиняет её в измене, а та его в том, что он всё придумал. В результате каждый остаётся при своём и обижен.

Лёша думает: "Какое, нахрен, придумал. Даже если и не изменяет, то это не отменяет факт пьянок. Ясно же, что виновата она! И что ещё за Денис?! Вот ведь противное имя!".

Лишь изредка они обмениваются редкими сухими словно трава в степи фразами. А в воскресенье вечером всё стало лишь хуже. Лёша неаккуратно сказал: "Зато ты много пьёшь", на что получил в ответ: "Я хотя бы не прозябаю на нищенской работе, как распоследний неудачник", после чего не стерпел и крикнул:

- А ты вообще не работаешь! Сидишь тут на моей шее! На моей, как ты выразилась, нищенской зарплате, скотина!

Ор продолжался достаточно долго. Кончилось всё несколькими разбитыми тарелками, собранными вещами, соплями, слезами и воплями Оли: "Тогда я уезжаю жить к матери! Больше ты меня не увидишь!". Чудом, что никто никого не убил.

Ночь парень провёл беспокойно, всячески отбиваясь от множества мыслей, которые в его воображении держали ножи и имели либо лишний вес с рыжими волосами и веснушками, либо внешность Оли, либо Дениса; они летали, жужжали над ухом и хохотали, а ещё каждая такая так и норовила поранить. Также ему снились кошмары. Утром он стоял жутко растрёпанным, ещё более бледным, чем обычно и, несмотря на недавний сон, очень хотелось спать. Расчёсываться сил не было и он решил пойти так. Всё равно хуже уже не будет...

Перед самым выходом парень не выдержал. Бросился прямо в обуви на кухню, схватил вилку и подскочил к раковине. Полилась горячая вода.

-Больно тебе, Оленька? - пропищал он. - А тебе Дениска, больно? Вам больно?! Больно?! Больно?! А тебе, вилочка, больно?! Вот и мне больно!

После такого, вроде бы, полегчало.

В автобусе он смотрел на одну точку, ни на что не реагируя. Кондуктору пришлось повышать голос и лишь тогда Лёша дал деньги. Затем его вновь поглотило сознание настолько, что он чуть не пропустил остановку. Сейчас Лёша отработает этот день, затем пойдёт писать заявление в полицию. То, что сделала Оля прощать нельзя.

- А, Алексей, не передумал ещё?

- Пошёл ты, - буркнул тот и прошёл мимо. За спиной Денис усмехнулся и довольно громко сказал:

- Ну что за быдло. Алёша, я, конечно, понимаю, что родители твоему воспитанию уделяли крайне мало времени, но нельзя же себя так вести. Культурнее нужно быть, добрее.

Лёша сдержался. Сейчас ему и без того тяжело, а если уволят, будет в разы хуже. Лучше уж перетерпеть... И он терпел.

Они с Денисом посетили несколько школ, выступали перед детьми. Лёша, как обычно, получал свои "игрушечные" удары, отыгрывал роли и шёл в раздевалку. Денис сегодня подкалывал больше обычного, но в какой-то момент парень впал в такое состояние, когда его голову почти не посещали эмоции. Он будто бы выгорел.

Сегодня утром, когда он проверял заначку, то не увидел денег. Совсем! Пусто! Ему не оставили ни рубля, ни копейки!

Всё, что парень копил на учёбу пропало.

Было сто пятьдесят тысяч, а теперь ни шиша. А Лёша копил их несколько лет.

- Ты сегодня какой-то странный. Выпил что-ли вчера? Ты это дело брось. Настоящему клоуну нужна свежая голова. Сколько раз тебе говорить: слушай меня и, возможно, выбьешься в люди.

"Настоящий клоун у нас только ты", - отстранёно думал Лёша.

Денис вышел, хлопнув дверью, и направился к выходу. Лёша чуток задержался. Все эти пять минут, что они тут стояли, он просто смотрел на крючок вешалки, думая о чём-то своём. Он был одет в жёлтый парик, большие ботинки, красный нос, и в нелепую цветастую одежду, в общем, вылитый клоун. Быть может, Денис всё же прав...

Мотнув головой, парень вышел из оцепенения и открыл дверь. Переодеваться сил не было. Сперва Лёша решил выйти на крыльцо, покурить.

Спускаясь вниз, он вдруг увидел Олю. Девушка зашла в холл, огляделась вокруг и отошла в сторону, начав ждать. Первым вспыхнул гнев, но Лёша, сжав кулаки, решил рассудить. Если она пришла, то не просто так. Значит зачем-то его искала. Но зачем? Правильно, чтобы что-то сделать, что-то сказать. А что она может ему сказать? Лишь извиниться.

"Должно быть, она раскаялась и решила вернуть украденное!", - чуть не подпрыгнул от облегчения он. И правильно! Они столько рядом прожили, Оля знала его хорошо. Она должна понимать, что такая сумма для парня значит. Видимо, сперва психанула и забрала, решив так его за какую-то надуманную причину наказать, а теперь её мучает совесть и она пришла, чтобы.

Вот только, как она узнала, где он выступать будет?

Додумать не удалось. В этот момент к Оле подошёл Денис и чмокнул в щёку. Затем что-то сказал и, судя по всему, что-то забавное, ведь она рассмеялась. А вот над его шутками Оля уже давно не смеялась...

А ещё он вдруг вспомнил тот сон. Там, где был мужчина в костюме. Тогда лицо его скрывал туман, а сейчас вместо него ему улыбался Денис. Мерзенько так улыбался, хихикая. Говоря: "Я же тебе говорил, что ты неудачник. Вон, и девушка твоя ко мне ушла!".

В этот момент ноги подломились. Дышать стало трудно. Нос будто бы заложило и он открыл рот, чтобы хоть как-то наполнить резко опустевшие лёгкие. Оля и Денис, Денис и Оля... Теперь всё встало на свои места. Теперь Лёша всё понял!

"И деньги она мне возвращать не собиралась, - захохотал вдруг он, пугая проходящих мимо детей. - Она их забрала, чтобы затем потратить с Денисом. С тем самым Денисом, который забирал себе 80% нашей с ним выручки! Как же это смешно! Теперь-то я всё понял!".

И прав был Денис! Да, он всё же оказался правым.

- Шоу должно продолжаться! Клоун играет при любвых раскладах! Дениска, ты слышишь, ты оказался прав! Му-ха-ха-ха!!!

На стуле лежал молоток. Рядом была открытая дверь - класс трудов. Там возился, очевидно, трудовик.

Лёша подскочил к стулу, схватил инструмент и бросился к парочке. Те уже успели всё увидеть и испугаться.

В самый последний момент Денис прикрылся Олей и тот удар, что должен был попасть по нему "нашёл" девушку. Та даже ойкнуть не успела, обмякла.

- Алексей, ты чего?! Не надо, не дури!..

- А теперь шутка! Ха-ха-ха-хаа!!!

Денис осел сам. Лёша звонко смеялся, размахивал молотком и опускал его на ненавистное лицо, которое теперь выглядело так смешно. Словно его из пластилина ребёнок криворукий слепил.

***

Спустя двадцать минут послышались сирены. Куча людей собралась возле школы и смотрели вверх. Туда, где стоял человек в костюме клоуна и смеялся.

- А тот ему и говорит: двадцать лет я мосты строю и ничего. Никто не зовёт меня архитектором, но стоило один раз трахнуть овцу!

Сказав это человек так заливисто расхохотался словно слышал эту шутку впервые. Смех его звучал так искренне, что на лица многих людей невольно наползли улыбки. Несмотря на два трупа, что лежали неподалёку и окровавленный молоток в его руках.

- А теперь мой коронный номер! Оп-ля! Ха-ха-ха-ха!!!

Незнакомец совершил кульбит и полетел вниз, свернув себе шею. Чуть позже его безжизненное тело заберут медики.