"Лучше синица в руках, чем в каком-нибудь другом месте"
Стукнуло мне тридцатник. Дай, думаю, подруг позову, девишник устроим, безо всяких там мужиков, чтоб посидеть прилично. Наготовила всего, как в праздник полагается, стол накрыла. Жду.
Первой пришла Зинка с мужем. Нет, вот предупреждала, что девишник, так она всё одно, козла своего притащила. Ну, ладно, один поди погоды не испортит. Протягивают мне букет розовых роз, прям, как в ретро-шлягере про Светку Соколову. Да радостно так говорят, что роз ровно тридцать. Мне прямо дурно сделалось. Они давай оправдываться, что мол, если бы 29 подарили, подумала, что жадничают, а 31 – неудобно, вроде как возраст прибавляют. Да, ладно, говорю, делов-то, разделю на два букета. А сама смотрю в серёдку, конверт ищу. И они заволновались, с ноги на ногу переминаются, что мол, не так в букете. А то вы не знаете! Конверта с деньгами нет! Но виду не показала, притворилась, что цветы считаю. И досаду затаила… Нормально, думаю, букетом решили отделаться, жмоты! Ладно, жди, приду я на твой юбилей…
Тут Любка заявилась. С новым мужем, третий он или четвёртый, со счету уж сбилась. А ведь знала, что на девишник! Протягивает мне пакет, а там – юбка её леопёрдовая. Вот говорит тебе, юбка моя счастливая, всегда мужиков притягивала, через все замужества прошла, без единого прокола. Нда…, вот же стерва прижимистая, на юбилей юбку свою занюханную притащила! Ну, я снова комедию разыграла, говорю, зачем такой подарок дорогой дарить, вдруг ей снова пригодится, пятого завлекать… Посадила её на угол, чтоб семь лет замуж не выходила.
А тут и припоздавшие подтянулись - Светка с Тонькой, и на девишник прибыли, как и следовало ожидать, с хахалями. В общем, сделали всё, чтобы мне окончательно угробить праздник. Похвастаться решили своими кобелями, дескать, они у мужиков востребованы, не то, что я. Вазу притащили…от четверых-то! Ну и на кой, она мне, когда у меня в каждом углу по вазе, да не по одной… Каждый год одно и то же дарят… Ну, погодите…, устрою я вам чего-нибудь, в ваши юбилеи. Уж постараюсь в долгу не остаться! Все знают мой скверный характер, оттого-то возле меня мужчины долго не задерживаются.
Ну, выпиваем, закусываем. Тосты говорят, счастья мне желают, да всё больше женского, стараясь побольнее на «мозоль» холостую наступить. Мужики со своими благоверными нарочито заботливы. Назло мне, это ж и ежу понятно! Ухаживают, салатики подкладывают, компотик подливают… Видно, изо всех сил показать стараются, как хорошо иметь мужское плечо рядом.
Тут Любка говорит, дескать, сидим скучно, без фона. Какой, отвечаю, тебе фон нужен, юбилей ведь. А такой, говорит, музыкальный. С музыкой-то оно романтичнее. А мне на фига ваша романтика? Я дома у себя, не в кабаке сижу. Ну, тут все её поддержали, дескать, растрястись бы не мешало перед десертом. До чего ж нахальные, эти подружки! Еще салаты не все съели, а уж на десерт нацелились. Да есть у меня десерт, есть! Торт большой, заказной! Да не вашего ума дело, может я его сама планировала съесть, в одиночестве… Вот не жалко мне торта, но от беспардонности гостей затрясло прямо.
Сейчас, говорю, будет вам музыка. Откопала песни детские… Назло. Давайте, тряситесь, под «Антошку» с «Чунга-Чангой», а я посмеюсь над вами. Кто ж знал, что они так обрадуются! Говорят, прямо в детство их окунула… Благодарить стали… И давай танцевать, да всё - парами. Ну, а у меня ж, где пара? Сижу за столом, на салаты налегаю, да на гостей дуюсь. Никак не думала, что мой юбилей мне же боком и вылезет.
Сидела я, сидела, да терпение моё лопнуло. Оставила гостей, да в спальню забежала. Юбку Любкину, ту, что счастливую, напялила…и к Толику - соседу, этажом ниже.
Сосед с месяц, как из тюрьмы освободился, свободный от всего, включая предрассудки. Звоню в дверь, долго не открывает. А я всё звоню да звоню. Наконец-то! Вышел. Лицо недовольное, чего мол, надо? То ли с похмелья такой злой, то ли подумал, что снова загребут, то ль не обедал ещё… В общем вариантов – масса… Ну, я-то не робкого десятка…
Говорю, тыщу даю, чтоб ты хахаля моего изобразил. На вечер всего, перед гостями только… Смотрю, повеселел он. Может от того, что деньги хорошие за такой пустяк в руки плывут, а может то, что я – это я, а не участковый… В общем, вариантов – масса.
Чего, спрашивает делать-то надо? Может морды набить гостям, чтоб уважали или кого с лестницы спустить, если шибко достают.
Не, говорю, не надо морды бить, надо ухаживать так, будто я принцесса какая и чтоб все увидели нашу неземную любовь да сдохли от зависти.
Тут Толик заявил, что он готов за тыщу только морды бить, но чтоб вопреки желанию любовь изображать, нет, тут надо бы приплатить еще одну, с таким же номиналом. Тогда и любовь попрёт, и принцесса покажется настоящей, да и игра естественней. Он и сам играл на зоне в театральном кружке, да не за так, а за свиданки, потому, как нет лучшего стимула, чем тот, что приносит выгоду себе родному, а не всякому там обществу, до которого ему, Толику, нет дела. Короче, говорит, давай еще штуку и я тебе сыграю, хоть саму Деву Марию.
Дорого обходится мне юбилей… Ну, да делать нечего, надо «умыть» этих нахалок, чтоб в другой раз людям девишники не поганили.
Пообещала заплатить вторую половину после «гастролей» и вернулась домой. Гости так были заняты собой, что и не заметили моего отсутствия. Мне даже обидно сделалось. Ну, успокоилась думами о предстоящем шоу.
Звонок в дверь не заставил себя ждать. Мама дорогая! Толик, вечно небритый, в майке и дырявых трениках, сейчас был гладко выбрит, в костюме (и где он его только взял?) и белой рубашке (ограбил одёжный отдел?). И оказалось, что мужчина (даже не поворачивается язык мужиком назвать) он очень даже ничего, настолько «очень даже», что подружки рты пораскрывали, да раскраснелись, а их мужья-хахали нервно заерзали, вмиг утратив уверенность в своей мужской силе. Ну и шороху он наделал! Мои-то подруженции привыкли, что я одна одинёшенька, и уж никак не ожидали от меня такой прыти.
Толик хвать меня на руки и давай кружить по комнате под «Колыбельную Медведицы». У Толика плечи широкие, руки сильные… Еще бы, он ведь по сейфам спец, а там хиляку делать нечего, железо как-никак! Ну, наплясались, за стол сели. Толик мне салаты накладывает, на которые я уж смотреть не могу, компотик подливает… Я – на «седьмом небе». А девки глазами так и сверлят… Мне прямо неприятно стало, вроде, ревную я. Понимаю, что всё это постановка, но ничего не могу с собой поделать.
А Толик будто и не замечает ничего… Всё салаты подкладывает да типа шепчет на ухо слова любовные: «Долго ещё «ваньку» валять? До утра что ль тут маяться?» и «Деньги при тебе?» Эх, слышали бы, что он мне нашептывал, враз бы прекратили завидовать. Мужики сидят чернее тучи, того гляди с разборками полезут. И я решила их поскорее спровадить, вытащив торт.
Ну, наконец, засобирались по домам. Ну, точнее, мужики засобирали девок по домам, поскольку обстановка начала обретать оттенки лермонтовского «Маскарада» вперемешку с шекспировским «Отелло», оставляя позади праздничный настрой. У порога меня Любка спросила, чего это я в её юбку вырядилась. Вот дурёха! Сама мне её подарила и сама же жалеет…
Ушли. Я тыщу достала и отдала Толику, мол – на, подавись и выметайся из хаты. Толик взял деньги, на посошок слопал кусок торта и ушел, оставив меня в растрепанных чувствах.
Усталая упала в кровать и до утра проспала, как слон. Разбудил дверной звонок. Глянула - на будильнике 9 утра. Вот, думаю, гады, в выходной и то не дают выспаться.
Нащупала тапки, влезла в халат и к двери.
- Кто? – спрашиваю.
А мне с той стороны, мол, Толик это, сосед. Открывай, говорит, дело есть.
Ну, козёл! Дело у него! Знаем мы дела твои, поди решил, что заплатила мало.
Глянула в зеркало, ужаснулась. Ну, мне-то с ним детей не крестить, плевать я на него хотела. Но расческой по волосам пробежалась, лицо припудрила, придав более-менее божеский вид, скрыв помятости.
Дверь приоткрыла, гляжу, а этот придурок снова в костюм вырядился, а может и не снимал вовсе, с такого станется. Говорю, что за карнавал, надевай уже свои треники, мне твоя помощь более не понадобится, и так вчера черт попутал, не знаю теперь, как и дотяну до получки.
Но дверь распахнула и пригласила, сама не знаю зачем. А этот нахал, прямиком в кухню попёр. Давай, говорит, похаваем, салаты твои шибко вкусные.
У меня прямо глаз задергался. Вот хамло! Я, может, на этих остатках дня три протянула б, но вопреки себе, открыла холодильник и сунула ему салатницу в руки. Иди, говорю, с глаз долой и не мешай мне отдыхать в свой законный выходной. Ну, Толик салат взял, а у двери буквально «убил» меня просьбой не жрать весь торт, потому, как он заметил, с фигурой у меня проблемы. Ах, ты, гад! Но вслух сказала, что так и быть кусок ему оставлю, но чтоб больше духу его у моих дверей не было, сама зайду за салатницей вечером и принесу ему этот кусок.
Ушел. А я так расстроилась, что не заметила, как слопала остатки торта, забыв про обещание. Ну и фиг с ним! Кто он мне? Никто! А раз никто, так я и не обязана перед ним отчитываться, а тем более – кормить.
*****
Сначала позвонила Тонька и давай расспрашивать про моего вчерашнего бой-френда. Да ещё с обидами, почему скрывала и не поделилась с подругами своим «счастьем». Еле отвязалась. Только-только трубку положила, как Любка со своими претензиями налетела. Давай пытать, кто он да что он, да почему молчала, где работает, да сколько получает. Ну, я и решила, чтоб своё лицо и дальше не «терять», брякнула первое, что пришло в голову. Мол, банкир он, в шикарном особняке за городом живет и вилла у него своя, то ли во Франции, то ли в Испании, запамятовала. И что он на днях предложение сделал, вот только думаю я, согласиться или остаться независимой женщиной, не решила ещё. По Любкиному голосу поняла, что «умыла» её по полной программе. Телефон отключила, чтоб не надоедали своими расспросами. Наревелась.
День был испорчен. До вечера валялась в кровати, смотрела очередной тупой сериал про сопливо-розовые будни деревенской «Золушки», ставшей впоследствии светской львицей и периодически делала набеги на содержимое холодильника. На нервной почве это у меня, сто процентов, Толик сглазил. Успокоила свою душу останками «юбилейного» коньяка, выпив прямо из горла, и разомлела. Жизнь показалась мне уже не таким барахлом, и я готова была идти к Толику, отвоёвывать свою салатницу…
Раздался звонок в дверь. Кого черти несут на ночь глядя, подумала я, совершенно радостно. Распахнув настежь дверь, я увидела на пороге Толика. Снова в костюме, рубашке и прочей чепухе, именуемой галстуком. Он, что? Со вчерашнего дня в этой «броне» ходит? Смешно, ей-Богу!
Что, спрашивает, не идешь за миской? Тоже мне, миску нашёл, урюк лапотный! Миска эта, между прочим, из сервиза японского дорогущего. Привык, понимаешь, из алюмяшки трескать… Но слова застряли в голове, а язык выдал совсем другую информацию. А к чему такая спешка? Могу и подарить, если есть не из чего.
Так, это…, говорит Толик, картохи нажарил, пойдёшь? Ну, ломаться не стала, видно, коньяк на подвиги потянул. А то, отвечаю, если закуска стынет, то надо спасать положение. В общем, прёт меня сегодня на дурь всякую… Только, говорю, на торт ты не рассчитывай, уронила я его, полдня соскребала с пола. Не веришь, вон в ведре посмотри, нагло заявила я, зная наперед, что дальше порога его не пущу.
Короче, пришла я в его халупу. Ну, видно, что убирался, если сравнивать со вчерашним днем, когда я его в спасатели вызывала.
Сидим, едим. Я трещу без умолку, а Толик, как воды в рот набрал. И отвечает односложно – «да», «нет». Ну, и кавалер! Скукотень! Короче, не склеилась на сегодня любовь. Может, фона к ней не было?
Домой притащилась уже за полночь. Воткнулась в кровать и до утра проспала мертвецким сном.
*****
С утра поползла на работу. Заняла у коллеги тыщу до получки, чтобы ноги не протянуть раньше времени. Вечером - с работы, а этот придурок – сосед, уж снова мои двери подпирает. Что, спрашиваю, влюбился? Ты, отвечает, совсем уже…того… Скучно, вот и пришёл. Говорю ему, иди тогда в цирк, а я тебя развлекать не намерена. Нет, отвечает, кто был в тюрьме, тот в цирк не ходит. И протягивает мне пакет. Открываю, а там – торт. Говорю, ну и дубина, лучше б ты мне батон колбасы подарил, а то вчера, значит, у меня проблемы были с фигурой, а сегодня сам торт прёшь, чтобы я окончательно разжирела, как корова. Да, ладно, отвечает, живём один раз, да ты и такой мне нравишься. Ага, ловлю его на слове, нравлюсь всё ж таки… Ну, да, кивнул, есть такое дело… Но не то, чтобы очень, а так…по-соседски, поскольку я одна из всего дома нормальная, остальные же граждане – дикие и необщительные, и от него, Толика, как чёрт от ладана шарахаются.
Ну, говорю, ладно, пёс с тобой, заходи с тортом своим, но на большее, чем чай не рассчитывай. Понимаю, отвечает, Москва не сразу строилась. Ага, соглашаюсь, там даже ослепили кого-то во время строительства.
Ну, посидели неплохо, задушевно. Опять молчали, очевидно, из романтических соображений. По пять кружек чаю выдули, пока торт не прикончили. А после, спровадила его, сославшись на трудный день.
Что-то зачастил ко мне сосед. Каждый вечер у моих дверей толчётся… То яблочко принесёт, то конфетку, в общем, худо-бедно, но до получки не дал с голодухи помереть. Но дальше обжираловки дело не шло, и строить со мной любовь, как принято говорить в шоу «Дом-2», он не пытался.
И так я уже привыкла к тому, что верный пёс у моих дверей всегда встречал меня с гостинцем, что однажды была неприятно удивлена, когда не увидела его возле своей квартиры.
Кончилась любовь, подумала я с горечью, сбрасывая с себя туфли и облачаясь в домашнее.
Ночью в дверь позвонили. Потеряв в последнее время чувство самосохранения, я безо всякой опаски открыла дверь.
На пороге стоял улыбающийся во весь рот Толик и две сомнительные личности мужского пола, подобные тем, что вечно кучкуются возле магазина. Рядом, стояло нечто, похожее по размерам на небольшой холодильник, завернутое в белую материю типа простыни. Всё это сооружение было неумело перевязано красной атласной лентой с большим бантом в районе пупка этого нечто.
- Это тебе, к тому юбилею… - сказал радостно Толик и добавил, обратившись к своим приятелям: «Заносим.» Толик вместе с личностями занесли это «нечто» в коридор, после чего эти двое ушли.
Меня распирало любопытство. Что там, спрашиваю. Холодильник? Стиралка? Загадочно улыбаясь, он произнёс: «Здесь - всё! И холодильник тебе, и стиралка, и вообще, всё, что душе угодно…» и сорвал покров с таинственного предмета.
Передо мною стоял...уличный банкомат.
Я остолбенела и только хотела открыть рот, как зазвонил дверной звонок. Толик побледнел и попросил не открывать. В дверь начали стучать. Раздались угрозы выломать дверь. Я отворила. Дальше всё произошло стремительно. Ворвались люди в форме и, заломив Толику за спиной руки, надели наручники и вывели его из квартиры. Меня тоже забрали, правда, слава Богу, обошлось без наручников и выворачивания рук, сама пошла.
До утра проторчала в райотделе, отвечая на бесконечные вопросы туповатого дознавателя.
На работе день проклевала носом. Дома наревелась и решила, что больше с мужиками ни-ни… Одни проблемы от них, чуть до тюрьмы не довели. Размышляла я так, валяясь в кровати, пока в дверь не позвонили. Господи, неужто Толика отпустили? А может опять за мной и…в кутузку? Открыла. Участковый пришел. Вот ему-то я на кой? Интересуется соседом. Снова – здорова! Опять по новой рассказывать? Бумажечку взял, объяснение писать. Ну, рассказала, как есть. А он внимательный такой, записывает старательно, да после каждого предложения сует мне свою бумажку под нос, правильно ли? Поинтересовался, с кем живу. Одна, говорю. И в слёзы. И что на меня нашло? Нервы, видно, совсем ни к черту! А он на кухню сбегал, водички мне принес. Обходительный…Заботливый… А он ничего так… Мелкий только, не то, что Толик, тьфу, не к ночи будь упомянут… Да и рыжий… Страсть рыжих не люблю! У меня с «ними» разговор короткий, во… «наелась»…был опыт! Да и вообще, о чем я думаю в такой-то момент, видно на нервной почве глупости в голову лезут.
Чаю предложил. Это чё? У меня же дома и моего же чаю? Ладно, киваю, пусть будет чай. Сбегал, чего-то там поколдовал и принес две кружки. Вот нахал! Сидим, пьём, молчим. Ну, после засобирался он. Спросил, где работаю, во сколько на работу выхожу и, представившись Павлом, умотал, пожелав мне доброй ночи.
Опять наревелась и не заметила, как уснула. Утром выхожу из подъезда, и снова мне участковый в глаза лезет. Я, говорит, как раз в вашу сторону еду, подвезу до работы. Ну, думаю, еще не хватало, чтоб меня коллеги с ментом увидели. Неизвестно, что подумать могут. Но в машину села. Когда с работы, спрашивает? Я глаза вылупила – это что, я теперь под конвоем ходить буду, типа задание, чтоб не сбежала? Участковый засмеялся, нет, просто вечером опять будет мимо проезжать, а во сколько проезжать, зависит от моего рабочего регламента. В общем, домой я снова на участковом прикатила. Обменялись телефонами. На всякий случай...
Этот «всякий случай» настал примерно через час после того, как мы расстались. Прогуляться пригласил. Куда, интересуюсь, до райотдела? Засмеялся, оценив мой юмор. Будто я юморила… Сижу теперь в страхе, впору хоть сухари суши, тут не до юмора… Но прогуляться пошла.
Ничего так погуляли. По парку бродили. Болтал всю дорогу…стихи какие-то читал, я особо не слушала, своё думала. На прощанье ручку поцеловал, будто я барыня какая. Ну и порученьице ему привалило! Подследственных развлекать… Так-то он ничего из себя, жаль только рыжий… У меня ж сразу ассоциации с лисами. А лисы кто? Обманщики! Оттого и не люблю! Да выбирать-то не приходится, с кем под конвоем ходить…
Зачастил ко мне этот рыжий. То брюки ему подшей на ночь глядя, то в схватке с преступником пуговицу оборвал и надо ж такому случиться, что в аккурат возле моего дома (не найдется аналогичной? Пришить бы…чтоб на разводе поутру не опозориться), а то и билеты в театр пропадают – приятель заболел... Я теперь не расслабляюсь, всегда начеку и ни в чем Павлу не отказываю, дабы не рассердить в его лице правосудие. Штаны подшить? Легко! Пуговицу? Пожалуйста! Еще и про запас выдам, на «всякие»… Видно, всё ж ему задание руководство задало, чтоб всегда была на виду, на коротком поводке у «закона», чтоб не подалась в бега до суда. Эх, быстрее бы кончилась эта комедия, что ли! Сама себе стала противна от такой бесхребетной покорности… Ну, Толик, и гад… Втянул ты меня в историю… Да только Толик тут ни при чем! С юбилея всё ж началось! А точнее с подружек, нарушивших уговор. Не приволокли б они своих хахалей, не поперлась бы я за помощью к уголовнику!
Коллеги по работе замечать стали, что в последнее время характер мой претерпел изменения. Да только я этому не рада. Раньше, как бывало, сцеплюсь с начальником, так до самого вечера в перепалках «работа» и пройдет. Я ж – за правду, борец, за справедливость, да и кататься на себе никому не позволю. А сейчас что? Тьфу! Пашу, как проклятая за весь отдел и все молчком, вроде не в себе я. А начальник не нарадуется! Наивный! Мне ж характеристику положительную надобно, вот и затаилась…на время… За позитив о себе, прогибаюсь.
*****
На суде Толик каялся в содеянном, мол, из-за любви голову потерял и своей щедростью хотел сразить наповал предмет своего обожания. Клялся, что завяжет, если судьи не будут к нему так строги и войдут в его положение временного помешательства на любовной почве, да учтут его активное содействие следствию, назначив гуманный срок лишения свободы . А то, что менты до кучи вешают на него пару грабежей из магазинов да взлом сейфа в местном ЖЭУ - то ментовской беспредел и он, Толик за чужие грехи не подписывался, и готов отвечать лишь за то, что совершил во имя высокого чувства, коим была его первая и наверняка, последняя в его нескладной жизни любовь к очаровательной соседке.
Я даже всплакнула украдкой. Вот он какой, Толик-то! Любовь! И ведь бровью не повел! Тайно, значит… И на такие «подвиги» его затянула эта любовь… Понравиться хотел… Не ценила она Толика, как он того заслуживал, ох, не ценила.
Домой шла, едва волоча ноги от расстройства. По дороге зашла в супермаркет, чекушку купила, чтоб стресс снять. Дома откупорила и, разбавив градусы лимоном, залпом выдула фужер. Я, вообще-то, к водке отрицательно отношусь, мне бы что помягче, да послаще, но сегодня – особый день, сродни траура – любовь ведь потеряла. А найти ее, видно не судьба больше. Эх, жизнь моя поломатая…
Немного отпустило. Взяла сигаретку. Ну, и чем жизнь плоха? Подумаешь, Толик! Слава богу, что вместе с ним в тюрягу не загремела. Видно, ангел-хранитель у меня с понятием, отвел беду. Да и на что они, мужики эти, сдались? Вари им, стирай, детям их сопливым носы вытирай… Да еще и блюди его, чтоб к другой не удрал. Не, не моё это. Видать, Толик на мне крест «поставил». И «рыжего» чего-то нет… Понятно, отчитался перед начальством о проделанной работе и на этом закончил свои ухаживания. Короче, тот ещё, лис!
Совсем уже хорошо стало, когда я окончательно расправилась с чекушкой. Вспомнила глупое лицо Толика с его не менее глупой речью на суде и тут на меня напал смех, прямо удержу нет. В голове снова пронеслась мысль о расшатанных нервах, но почему-то мне от этих дум стало еще веселее. Так я и валялась на полу, смеясь до икоты, пока в дверь не позвонили.
Все еще смеясь, я открыла дверь и увидела Павла. Он стоял с глупым букетом гвоздик и в глупом гражданском костюме. А лицо… Прощаться, видно, пришел, - подумала я, икая от смеха. Павел метнулся на кухню и принес мне стакан с водой. Полегчало. «Наехала» на него, мол, зачем припёрся, коль суд прошёл. Да ещё с цветами… Посмеяться решил? А тот стоит и с ноги на ногу переминается, будто сказать что-то хочет. Ну, думаю, была - не была. Женись, говорю, на мне, рыжий, пока не передумала, а я тебе лисят нарожаю… Гляжу, повеселел он и в кармашек... коробочку достал маленькую такую, в красной замше. Открой, отвечает, кольцо там, примерить надо бы, вдруг с размером промахнулся. Вот, думаю, увалень нескладный, даже предложение толком не умеет сделать.
*****
Свадьбу сыграли скромную – только свои. С моей стороны – подружки, с его – полрайотдела. Удивились моему выбору подружки, мол, такого мачо променять и на кого? Богатый, с положением, с недвижимостью за границей… А этот? Всего лишь лейтенантик на побегушках… Любка в сторонку отозвала, про Толика спросила. А я ей – жди лет через пять, уехал он на виллу свою, во Францию или Испанию, запамятовала.
