Авторские истории

С тех пор, как я подчинился воле гриба-паразита прошло уже очень много времени. Я уже и не помню той жизни до заражения. Помню только, как меня угораздило выклевать глаз одной интересной особе, коротая шла ночью по лесу. Тогда-то все и началось. Помню как был пленником своего тела и не мог пошевелиться. Помню, как сети грибного мицелия срастили меня с человеком в единый организм. Не смотря на то, что мицелий управлял нашими телами, он не мог общаться с нами напрямую, но потом он научился доносить до нас свою волю через своё дозволение. Это значит, что мы могли двигаться самостоятельно только тогда, когда делали то, что от нас требуется. Тогда мы дали ему имя - Грибар. Со временем мы снова обрели подвижность, когда поняли и приняли уготованную нам участь всем сердцем. А миссия наша заключалась в том, чтоб собрать под контроль Грибара как можно больше живых организмов.

Вербовка.

Инициированные хищники, собранные со всего леса, стали нашими защитниками и ловцами незаражённых животных. Быстрые и ловкие, благодаря мицелию, не нуждающиеся в еде и отдыхе, они разбежались по всему лесу в поисках добычи. Достаточно было небольшого укуса, чтоб Грибар взял контроль над животным и привёл безвольное существо к нам для вербовки. После чего мы, с моей спутницей, разъясняли пленному новые правила жизни и возвращали ему контроль над телом.

Птицы взяли на себя функции разведки. Говорили о грибниках, охотниках, крупных зверях, скоплениях мелких грызунов. Но приоритетной задачей для них, на тот момент, был поиск и поимка косяков перелётных птиц.

Парнокопытным контроль над телом не возвращался. Они против своей воли сращивались в огромные объединённые организмы и использовались мицелием в качестве мощных передвижных крепостей. При атаке на людской посёлок, именно ужасающий вид огромных, сплетённых воедино, в причудливых позах животных, сыграл главную роль. Споры внутри моей спутницы к тому времени ещё не созрели, поэтому пришлось брать посёлок хитростью. Орущее чудовище исполинских размеров, с торчащими во все стороны копытами и рогами, как могло привлекало к себе внимание, и без труда впитывало в себя урон от пуль, вил и рогатин деревенских мужиков. А в это время волки, лисы, рыси и медведи ловили всех, кто пытался убежать в лес. Мы инициировали всех кого находили. Нашли всех.

Миссия нашлась и для мелких грызунов. Они провели большую работу по подготовке захвата города. Грызли провода, нарушали коммуникации, обрубали связь на сотовых вышках. Мыши и крысы без труда проникали в жилища людей. Заражали их пищу и домашних животных, а потом прорастали грибницей где-нибудь в укромных местах, подготавливая почву для полноценного воплощения Грибара.

Захват города.

Процесс созревания спор в организме сильно влиял на физиологию и внешний вид человека, поэтому захват города был намечен на хэллоуин. Никто не обращал внимания на заражённых жителей деревни, лица которых будто таяли, истекая слизью. Их не замечали ровно до тех пор, пока они не раздувались, увеличившись в объёме почти в пять раз, и лопались высвобождая миллиарды грибных спор с моментальным парализующим эффектом. Все споровики полопались одновременно, сразу окутав весь город густым облаком спор, которые, за счёт своего микроскопического размера, проникали везде и всюду. Дальше оставалось только найти тех немногих, кто сумел избежать заражения.

Тем временем, в городе осталась всего одна рабочая вышка сотовой связи, которую люди успели восстановить до заражения. Но это уже не играло роли и вышку решили оставить. Огромные чудовища перекрыли все выезды из города, а птицы и хищники выслеживали всех кто пытался сбежать. Никто не сбежал.

Оборона.

Захват города прошел лучше, чем я ожидал. Из пятидесяти споровиков, мы получили почти пятьдесят тысяч особей, которые уже через неделю готовы будут к взрыву спор. В их случае созревание спор проходит гораздо быстрей, чем у моей спутницы, потому что споры, созревшие в человеческом организме, уже запрограммированы на взаимодействие именно с человеком. Грибар умён. Он быстро учится.

Люди в других городах подняли тревогу только спустя шесть часов после начала заражения. За это время мы успели сделать многое. Споры полностью укоренились и проросли в своих носителях, предоставив Грибару полный контроль над всем населением города. Мы нашли и заразили всех, кто смог избежать заражения во время взрыва споровиков. Мы продумали и подготовились к обороне, теперь уже, нашего города. Кроме того, ближе к утру поднялся туман, он снизил и без того плохую видимость. Довольно много новоиспечённых споровиков успели покинуть город до того, как люди окружили территорию заражения. Но военных было слишком мало.

После захвата города, хищники и чудовища стали нашим щитом. Всего одной маленькой дырочки от когтей и зубов на ОЗК разведчиков хватало, чтоб человек был парализован и заражён спорами. А с опрокидыванием тяжёлой техники неплохо справлялась мышечная масса монстров. Без потерь с нашей стороны конечно не обошлось, но Грибар быстро излечивал раны своих бойцов,если это было возможно. Люди же, во время своих атак, только пополняли наши ряды.

При защите города птицы взяли на себя функции контрразведки. Сбитие человеческих разведывательных дронов в условиях тумана, было лёгкой задачей. Противнику нельзя было знать о наших действиях и планах. Кроме того, часть птиц продолжали выводить споровиков из города так, что они не попадались вооружённым патрулям.

Грызуны тем временем занимались привычной диверсионной деятельностью. А именно: порчей армейских ОЗК, оборудования, вооружения и запасов провианта противника. Благодаря им, у солдат провалились наступательные операции с использованием огнемётов и распылением с помощью пожарных машин больших объёмов фунгицидов.

В результате наших совместных усилий, абсолютно все попытки людей проникнуть в окутанный заражённым туманом город, были успешно пресечены.

Солнце уже встало и совсем скоро солнечный свет нагреет туман и поднимет облако со спорами в небо. Тогда заражение разнесётся по огромной территории без нашей помощи. Кроме того, заражённые перелётные птицы уже наверняка добрались до южных стран.

У человечества не будет шансов.

Да прибудет с вами Грибар!

Случайная встреча в парке перевернула всё — собака без хозяина, звонок по номеру с ошейника и неожиданное открытие, что мир тесен настолько, что сводит незнакомцев через одну-единственную нить. Та встреча стала началом чего-то большего, чем просто знакомство. Но каждое начало требует смелости — смелости впустить в свою жизнь того, кто появился случайно.

Собака сидела посреди дорожки — маленькая, рыжая, с ошейником, но без поводка.

Дима остановился, оглянулся — никого.

Парк был почти пуст: только пара пенсионеров у фонтана и бегунья вдалеке.

Собака посмотрела на него — не с надеждой и не со страхом, а с какой-то усталой обречённостью, будто знала, что её давно ищут, но сил вернуться не осталось.

Дима присел. Пахло мокрой листвой и холодным октябрьским вечером. На ошейнике болтался металлический жетон с выгравированным номером телефона.

— Ну что, девочка, позвоним твоим?

Он набрал номер. Длинные гудки. Потом — женский голос, растерянный, быстрый:

— Алло?

— Здравствуйте. Вы не потеряли собаку? Рыжая, маленькая.

— Боже мой! Где вы?! Я сейчас, я еду!

Она даже не спросила, где именно. Дима успел только сказать «центральная аллея», как связь оборвалась.

Он сел на скамейку. Собака устроилась рядом, положив морду на лапы.

Дима достал сигарету, но не закурил — просто держал в пальцах. Ветер шуршал по опавшим листьям.

Через двадцать минут она появилась — высокая, в длинном пальто, волосы растрёпаны, дыхание сбито.

Собака вскочила и побежала к ней. Женщина опустилась на колени прямо на мокрую дорожку, прижимая её к себе.

— Чёрт, Лиза, откуда ты убежала?

Дима неловко убрал сигарету в карман. Она подняла голову. Их взгляды встретились.

Улыбка — усталая, благодарная.

— Спасибо вам. Я даже не поняла, как она ушла... Калитку не закрыла, а потом — тишина.

— Бывает.

Пауза. Женщина поднялась, держа собаку на руках.

— Я Вера.

— Дима.

— Подождите... Катя Соколова — не ваша сестра?

Он замер.

— Катя? Да, сестра.

— Не может быть. Мы с ней учились вместе.

Она рассмеялась коротко, легко.

Дима тоже улыбнулся.

— Мир тесный.

— Да уж.

Собака зевнула, и напряжение рассеялось.

— Слушайте, можно я угощу вас кофе? За спасение Лизы.

Он хотел отказаться. Но не стал.

— Давайте.

Кофейня на углу парка пахла ванилью и дождём.

Вера рассказывала про Катю, про их студенческие истории.

Дима слушал и чувствовал, как внутри оттаивает что-то давно забытое.

— А вы чем занимаетесь?

— Инженером. Скучно.

— Не похоже, что скучно.

— Почему?

— Вы улыбаетесь.

Он и правда улыбался.

Вера посмотрела на часы:

— Мне пора. Но... можно я вам напишу? Катю давно не видела.

— Конечно.

Она ушла, а Дима остался у окна, глядя, как вечер опускается на парк.

Через три дня — сообщение.

Катя в городе?

Да, но уезжает завтра.

Понятно. Тогда в другой раз.

Пауза.

Как Лиза?

Отлично. Не убегает.

А вы часто гуляете в том парке?

Каждый вечер.

Я тоже.

Он улыбнулся экрану телефона.

Тогда увидимся.

Встречи стали привычкой. Сначала случайно, потом — специально.

Лиза бежала навстречу, Вера приносила чай, Дима — печенье.

Разговоры — простые: про работу, про погоду, про собаку.

Но между словами звучала тишина, которая не давила.

Однажды, когда шёл дождь, Вера сказала:

— Я не верю в судьбу. Но если бы Лиза не убежала, мы бы не встретились.

— И что это значит?

— Не знаю. Может, ничего. А может, что-то важное.

Дождь барабанил по листьям. Дима шагнул ближе.

— А если важное?

Она подняла глаза и тихо улыбнулась.

— Тогда посмотрим.

Лиза залаяла, и они оба рассмеялись.

Прошёл месяц. Потом второй.

Вечера без парка уже не существовали.

Однажды Вера спросила:

— Дим, а что мы делаем?

— Гуляем.

— Только гуляем?

Он посмотрел на неё: покрасневший нос, снежинки в волосах.

— Нет.

— Что тогда?

Он взял её за руку.

— Не знаю. Но не только гуляем.

Она крепче сжала его ладонь.

— Хорошо.

Они пошли дальше по белой аллее, а Лиза бежала впереди, оставляя следы на снегу.

* * *

🌅 Дорогие друзья!

Спасибо, что заглянули ко мне! 🎯Каждый ваш визит — это маленькое чудо для меня.

Знаете, что самое приятное?
То, что мои истории находят отклик в ваших сердцах. И это вдохновляет меня создавать ещё больше интересного контента для вас. 😊

Если вам понравилось, буду рад:

Поставить лайк — это как сказать «спасибо»

Подписаться на канал — чтобы не пропустить новые истории

Поделиться с друзьями — пусть и они получат удовольствие

Каждый из вас особенный, и я ценю каждого читателя. Ваши комментарии делают общение живым и тёплым.

До новых встреч! 🔄Обещаю, будет интересно!

Мои другие рассказы: https://dzen.ru/id/68ac75effbe599335cdbff25

Я работаю четвёртой отрицательной.
Это самая редкая группа крови, если вы ещё не знаете. Таких, как я, — меньше одного процента во всём человечестве. Может, потому мне отлично платят за каждый укус?
Три-четыре визита в бар — и целый месяц можно жить спокойно.

Я приезжаю сюда на трамвае. Выхожу у танцевальной академии в самом центре Города и сразу сворачиваю в подворотни. Меня ждёт тихий двор, и ступеньки, и мрачный подвал.
Кажется, когда-то здесь было узкое окно. Но кирпичи, которыми оно заложено, уже не отличить от остальных.

Бар называется «У Елизаветы». Вывеска, как говорят, пропала лет пятьдесят назад — какие-то хулиганы украли. Владелица не стала заказывать новую. Зачем, если некоторые клиенты ходят сюда столетиями?
За это время могли бы и запомнить.

Я не слишком часто хожу по барам и не могу сказать, выделяется ли это место среди других. Узкая стойка, высокие табуреты без спинки — мне никогда такие не нравились. Полки, на которых блестят бокалы, непрерывно гудящие холодильники с кровью. И фотографии. Сотни фотографий: от тусклых чёрно-белых снимков до кадров на цветной глянцевой бумаге.
Говорят, их снимает сама Елизавета. Мы с ней встретимся, но чуть позже.
Сначала мне нужно скользнуть в потайную дверь за крайним холодильником и немного поработать.

Укус оказывается быстрым. Клиентка — вампирша средних лет, с которой мы уже несколько раз встречались, — облизывает губы, будто не хочет потерять ни капли. Рана на шее привычно ноет.
В первые разы было страшно. Теперь — не сложнее, чем сдать кровь на анализ.
Клиентка застёгивает пальто, быстро благодарит и уходит в ночь. Я жду. На этом моменте всегда открывается дверь, и на пороге тайной комнаты появляется хозяйка бара.
Елизавета.

Она выглядит моложе меня. Выглядит как студентка, вот правда! Милое личико без морщин, большие карие глаза. Прекрасные тёмные волосы и кожа такая бледная, чуть ли не светится в темноте.
На своей тонкой шее Елизавета всегда носит украшение. Я видела её с серебристой цепочкой, бархатной лентой, простым чёрным шнурком. Одно неизменно — маленький серебряный медальон.
Говорят, это фамильная реликвия.

Она передаёт мне несколько купюр и сообщает дату следующей встречи. Склонив голову набок, взволнованно спрашивает, приду ли я.
Конечно, приду. Где ещё можно получать плату просто за то, кто я есть?

Тоже выхожу в ночь: зажглись фонари, улицы почти опустели. Начинается дождь, но я успеваю спрятаться на трамвайной остановке.
Раны на шее болят. Снова забыла дома пластырь и, наверное, уже запачкала весь воротник. Нельзя тратить настолько ценную кровь — так однажды сказала Елизавета.

Трамвай уносит меня в сторону спальных районов. Прислонившись лбом к холодному окну, смотрю, как особняки сменяются пятиэтажками, а те — новостройками. Город растёт. Город никогда не стоит на месте.
Одно неизменно — тот самый подвал.
И слишком юное лицо хозяйки бара.

186/365
23/31
Одна из историй, которые я пишу каждый день — для творческой практики и создания контента.

Мои книги и соцсети — если вам интересно!

Дмитрий приехал в деревню к бабушке в конце октября, когда земля уже схватилась первым морозом, а воздух пах гнилой листвой и дымом из печных труб. Пять лет он не был здесь. Пять лет, два месяца и одиннадцать дней — если считать с того августа, когда уезжал из Светланиного двора ранним утром, целуя её на прощание и обещая вернуться к Новому году. Не вернулся.

Бабушка встретила его на пороге молча, прижала к груди, пахнущей мятой и старым ситцем.

— Похудел, — сказала она, ощупывая его плечи узловатыми пальцами. — Небось опять не ел ничего, кроме этой ихней доставки?

— Бабуль, — он улыбнулся уставшей улыбкой, — я же взрослый человек. Тридцать два.

— Взрослый, — хмыкнула она и отвернулась к печи. — А толку-то.

Он разбирал сумку в своей старой комнате, когда бабушка крикнула из сеней:

— Вон Светка с мужем идут! С девчонкой своей.

Сердце ударило один раз — тяжело, глухо, словно о него стукнули кулаком изнутри.

Дмитрий подошел к окну. По дороге шли трое. Светлана — всё та же, только волосы длиннее и движения медленнее, рядом незнакомый мужчина в тёмной куртке, а между ними девочка в красной шапке. Четыре года, может, пять. Она прыгала через лужи, и мужчина придерживал её за руку.

— Красивая девочка, — сказала бабушка из-за его спины. — Лизой зовут.

Он не ответил.

— Дима, — голос бабушки стал жёстким, — ты зачем приехал-то?

Он обернулся.

— Просто соскучился.

Бабушка посмотрела на него долгим, колючим взглядом, каким смотрят на лжецов.

— Да, — выдавил он. — Я знаю.

Она вздохнула и ушла на кухню. А он остался у окна, глядя вслед красной шапочке, пока та не скрылась за поворотом.

Дмитрий узнал случайно. Месяц назад, в Москве, в кафе у Третьяковской, встретил Машу — Светкину подругу. Она замялась, когда он спросил про Светлану. Говорила неуверенно: «Всё хорошо, замужем, ребёнок». А потом — словно сорвалась: «Дима, ты правда не знал? Тогда… в тот август… она забеременела. Хотела сказать, но ты пропал. Телефон сменил, в соцсетях закрылся».

Он помнил. Помнил, как сменил номер после разрыва с Аней. Помнил, как удалил все аккаунты, потому что не хотел видеть её сообщений. Помнил, как Светлана писала последний раз в старый номер — в середине сентября. «Нам нужно поговорить». Он не ответил. Решил, что она просто скучает.

А она была на втором месяце.

Маша говорила дальше — отрывисто, торопливо, словно каждое слово причиняло боль:

— Она пыталась тебя найти. Через общих знакомых, через кого могла. Но ты исчез. А у неё живот рос. Родители устроили скандал. И тогда появился Саша. Её одноклассник. Он всегда в неё был влюблён. Предложил расписаться. Сказал — будет любить ребёнка как своего. И она согласилась. Что ей оставалось?

Дмитрий сидел, сжимая чашку так, что побелели костяшки пальцев.

— Лиза, — сказала Маша тихо, — похожа на тебя. Глаза твои. Родинка над бровью. Все видят, но молчат. Потому что Саша — хороший. И семья у них нормальная. И не надо ничего ворошить, Дим. Пожалуйста.

Он не ответил.

На третий день он встретил Светлану у магазина. Она выходила с пакетами, он шёл навстречу. Они столкнулись взглядами — и замерли.

— Привет, — сказал он.

Она побледнела.

— Привет.

— Можно поговорить?

Светлана сжала ручки пакетов, посмотрела в сторону.

— Не знаю, о чём.

— Света…

— Мне надо идти.

Она развернулась. Он догнал её у дороги, взял за локоть. Она вздрогнула и обернулась. Лицо у неё было жёсткое, но глаза блестели.

— Пусти.

— Почему ты не сказала?

Она усмехнулась — горько, зло.

— Ты серьёзно? Дима, я писала. Звонила. Ты пропал. Как в воду канул. А мне было девятнадцать, ребёнок в животе и родители, готовые выгнать на улицу.

— Я не знал…

— И что теперь? — голос её дрогнул. — Что теперь, Дим? Скажи мне. Что я должна сделать?

— Я хочу увидеть её.

Светлана покачала головой.

— Нет.

— Она моя дочь.

— Она дочь Саши. Он был рядом, когда она родилась. Он вставал к ней по ночам. Он учил её ходить. А ты где был?

Он молчал.

— Уезжай, Дима, — сказала Светлана тихо. — Прошу тебя. Не разрушай то, что мы построили.

Она ушла, а он стоял на обочине, глядя ей вслед. Ветер трепал полы куртки, и где-то вдалеке каркали вороны.

Той же ночью Дмитрий пошёл к их дому. Светилось одно из окон — на первом этаже. Он остановился у забора, прячась в тени старой липы. В окне была видна кухня. Светлана мыла посуду, Саша вытирал тарелки, а между ними — девочка, стоя на табурете, старательно полоскала ложки в раковине.

Дмитрий смотрел — и не мог отвести взгляд.

Девочка смеялась. Саша щекотал её за бок, она визжала и отбрызгивалась водой. Светлана качала головой, но тоже улыбалась. Они выглядели счастливыми. Целыми.

Дмитрий сделал шаг назад. Потом ещё один.

А в окне Лиза обернулась — словно почувствовала его взгляд. И на секунду — всего на мгновение — их глаза встретились.

Она подняла руку и помахала.

Он замер.

Но девочка махала не ему — за его спиной по дороге проходила соседка с собакой.

Дмитрий отступил в темноту.

Утром к бабушке пришла Светкина мать. Дмитрий сидел на кухне, пил чай, когда она вошла — не постучав, просто толкнула дверь, как делала всю жизнь. Увидела его и остановилась.

— Так и знала, что ты здесь, — сказала она.

— Здравствуйте, Галина Петровна.

Она села напротив, положила руки на стол — тяжёлые, натруженные руки с короткими ногтями.

— Зачем ты приехал, Дима?

— Я имею право…

— Ты не имеешь ничего, — перебила она жёстко. — Ты бросил мою дочь беременной. Ты пропал. Теперь она замужем. Счастлива. У ребёнка есть отец. И ты появляешься — зачем? Чтобы всё разрушить?

— Я не знал, что она беременна.

— Знал бы — остался? — она прищурилась. — Честно ответь. Знал бы — взял на себя ответственность? Или испугался и сбежал ещё быстрее?

Дмитрий молчал.

Галина Петровна вздохнула.

— Ты хороший парень, Дим. Но ты не был готов. И сейчас не готов. А Саша — готов. Он любит Лизу. И она любит его. Это её папа. Не на бумаге — в жизни.

— Но она моя…

— Она не твоя. Ты не заработал её. Понимаешь? Отцовство — не биология. Это про то, кто рядом. Кто утирает сопли, лечит ангину, читает сказки перед сном. Ты готов на это? Готов разрушить их семью, забрать ребёнка у единственного отца, которого она знает, — ради чего? Ради своей совести?

Она встала.

— Уезжай, Дима. И не возвращайся. Если хоть немного любишь Свету — дай ей жить спокойно.

Галина Петровна ушла. Бабушка, стоявшая в дверях, посмотрела на него с жалостью.

— Она права, Димуля, — сказала тихо.

Он не ответил.

Дмитрий прожил в деревне ещё неделю. Каждый день видел Лизу — издалека. Она играла во дворе, каталась на велосипеде, помогала Саше колоть дрова. Один раз он подошёл ближе — встал у магазина, когда они втроём выходили оттуда. Лиза заметила его, остановилась.

— Мам, а кто это? — спросила она.

Светлана побледнела. Саша напрягся.

— Никто, солнышко, — сказала Светлана. — Пойдём.

Дмитрий отвернулся и пошёл прочь. Сердце билось так, что, казалось, вот-вот выскочит.

А вечером того же дня к нему пришёл Саша. Без звонка, без предупреждения. Постучал в дверь, вошёл, остановился на пороге. Они стояли друг напротив друга — молча.

— Я знаю, кто ты, — сказал Саша наконец. — Всегда знал. С первого дня, когда увидел Лизу в роддоме. Она не похожа на меня. Но она моя. Потому что я выбрал её. Я выбрал их обеих.

Дмитрий сжал кулаки.

— Я не хочу её забирать.

— Тогда зачем ты здесь?

— Не знаю, — признался Дмитрий. — Честно — не знаю. Просто… хотел увидеть.

Саша кивнул. Помолчал.

— Понимаю, — сказал он. — На твоём месте — тоже бы хотел. Но есть разница между хотеть и иметь право. Я не запрещаю тебе смотреть. Но если ты решишь вмешаться — я буду драться. За них обеих. Понял?

Дмитрий посмотрел ему в глаза — усталые, честные глаза человека, который знает, что такое нести ответственность.

— Понял, — сказал он.

Саша развернулся и ушёл.

Дмитрий уехал на следующее утро. Бабушка проводила его до калитки, обняла.

— Ты вернёшься? — спросила она.

— Не знаю, — ответил он.

Она вздохнула, поцеловала в лоб.

— Смотри не задуши себя этим, Димуля. Жить надо. Даже когда больно.

Он кивнул, сел в машину. Поехал по деревенской дороге, мимо огородов, мимо Светкиного дома. У калитки стояла Лиза — в красной шапке, с игрушкой в руках. Она помахала ему. Просто так, по-детски, как машут всем проезжающим.

Дмитрий помахал в ответ — и уехал.

В Москве он прожил ещё три месяца — тихо, механически, как прежде. Работа, дом, сон. Иногда доставал телефон, смотрел на фотографию Лизы, которую тайно сделал у магазина. Родинка над бровью. Его глаза. Его улыбка.

А потом позвонила бабушка.

— Дим, — сказала она, — Света с Сашей разводятся.

Сердце провалилось.

— Что?

— Не из-за тебя, — добавила бабушка быстро. — У них проблемы были. Саша начал пить. Светка не выдержала. Она переезжает в город, снимать квартиру. С Лизой.

— И… что мне делать?

— Ничего, — ответила бабушка. — Или всё. Выбирай сам.

Дмитрий сидел с телефоном в руках ещё долго — пока не стемнело, пока не зажглись фонари за окном, пока город не погрузился в свой бесконечный шум.

А потом набрал номер Светланы.

Длинные гудки. Один, второй, третий…

— Алло? — её голос был усталым.

— Света, — сказал он. — Это я.

Молчание.

— Я знаю, — сказала она тихо.

— Я хочу помочь. Если ты позволишь. Не как… не знаю, как кто. Просто — помочь. Деньгами, жильём, чем смогу. Мне не нужно ничего взамен. Просто… позволь.

Ещё одно молчание. Дмитрий слышал её дыхание — частое, сбивчивое.

— Хорошо, — сказала Светлана наконец. — Но с одним условием. Лиза не узнает. Пока не узнает. Когда вырастет — скажу. Но не сейчас. Сейчас ей нужна стабильность. Ясно?

— Ясно, — кивнул он, хотя она не видела.

— Тогда… спасибо.

Она повесила трубку.

Дмитрий опустил телефон на колени, закрыл глаза. За окном шумел город. В груди было пусто и тяжело одновременно — словно кто-то вырезал оттуда кусок, но вместо боли оставил странное облегчение.

Он не будет папой.

Не будет читать сказки на ночь, учить кататься на велосипеде, встречать из школы.

Он будет тенью. Просто тенью.

Но иногда тень — это всё, что можешь дать. И если любишь по-настоящему — даёшь именно то, что нужно другому. Даже если это — твоё отсутствие.

Прошло два года.

Дмитрий переводил деньги каждый месяц. Светлана присылала короткие сообщения: «Спасибо. Лиза пошла в первый класс». «Спасибо. Лиза заняла первое место на конкурсе рисунков». «Спасибо. У Лизы день рождения».

Он не отвечал.

Только переводил деньги.

А однажды пришло сообщение без слов — просто фотография. Лиза, семь лет, в школьной форме, с огромным букетом. Улыбается. Родинка над бровью.

Дмитрий сохранил фотографию, выключил телефон и долго смотрел в окно.

За окном падал снег. Город сиял огнями. Где-то там — в другом городе, в другой жизни — росла его дочь. Без него. Но живая, здоровая, счастливая.

И этого, решил он, достаточно.

Этого хватит, чтобы дышать дальше.

* * *

🌅 Дорогие друзья!

Спасибо, что заглянули ко мне! 🎯 Каждый ваш визит — это маленькое чудо для меня.

Знаете, что самое приятное?
То, что мои истории находят отклик в ваших сердцах. И это вдохновляет меня создавать ещё больше интересного контента для вас. 😊

Если вам понравилось, буду рад:

Поставить лайк — это как сказать «спасибо»

Подписаться на канал — чтобы не пропустить новые истории

Поделиться с друзьями — пусть и они получат удовольствие

Каждый из вас особенный, и я ценю каждого читателя. Ваши комментарии делают общение живым и тёплым.

До новых встреч! 🔄 Обещаю, будет интересно!

Мои другие рассказы: https://dzen.ru/id/68ac75effbe599335cdbff25

Как-то папа сказал Странной девочке: если что, кривая вывезет.
Папа не объяснил подробнее «если что». И куда повезёт кривая, тоже не рассказал.

Встретив кривую, Странная девочка решила, что «если что» наступило.

В обычной истории в мире кривых обязательно существовала бы легенда. Легенда о Странной девочке, которую должна вывезти Избранная кривая.

Но в нашей странной истории не было никаких легенд. Не ожидавшая подвоха кривая извивалась, визжала, но продолжала везти Странную девочку.

— Какая же это странная девочка, что выезжает на визжащей кривой, — сказали люди.

А Странная девочка и кривая ничего не сказали, потому что из-за визга этого бы всё равно никто не услышал.

✦

Жанна «Юла» Коробкина
История из книги «Пятнашки с Чудом».