CreepyStory

3 место  7500  рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @KatrinAp В надёжных руках. Часть 1

4 место 6500  рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @Koroed69 Адай помещённый в бездну (часть первая из трёх)

5 место 5500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @ZippyMurrr Дождливый сезон

6 место 3500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @Skufasofsky Точка замерзания (Часть 1/4)

7 место, дополнительно, от Моран Джурич, 1000 рублей @HelenaCh Жертва на крови

Арт дизайнер Николай Геллер @nllrgt

https://t.me/gellermasterskya

сделает обложку или арт для истории @ZippyMurrr Дождливый сезон

Так же озвучку текстов на канале Призрачный автобус получают :

@NikkiToxic Заповедник счастья. Часть первая

@levstep Четвертый лишний или последняя исповедь. Часть 1

@Polar.fox Операция "Белая сова". Часть 1

@Aleksandr.T Жальник. Часть 1

@SenchurovaV Особые места 1 часть

@YaLynx Мать - волчица (1/3)

@Scary.stories Дом священника
Очень лесные байки

@Anita.K Белый волк. Часть 1

@Philauthor Рассказ «Матушка»
Рассказ «Осиновый Крест»

@lokans995 Конкурс крипистори. Автор lokans995

@Erase.t Фольклорные зоологи. Первая экспедиция. Часть 1

@botw Зона кошмаров (Часть 1)

@DTK.35 ПЕРЕСМЕШНИК

@user11245104 Архив «Янтарь» (часть первая)

@SugizoEdogava Элеватор (1 часть)
@NiceViole Хозяин

@Oralcle Тихий бор (1/2)

@Nelloy Растерянный ч.1

@Skufasofsky Голодный мыс (Часть 1)
М р а з ь (Часть 1/2)

@VampiRUS Проводник

@YourFearExists Исследователь аномальных мест

Гул бездны

@elkin1988 Вычислительный центр (часть 1)

@mve83 Бренное время. (1/2)

Если кто-то из авторов отредактировал свой текст, хочет чтобы на канале озвучки дали ссылки на ваши ресурсы, указали ваше настоящее имя , а не ник на Пикабу, пожалуйста, по ссылке ниже, добавьте ссылку на свой гугл док с текстом, или файл ворд и напишите - имя автора и куда давать ссылки ( На АТ, ЛИТрес, Пикабу и проч.)

Этот гугл док открыт для всех.
https://docs.google.com/document/d/1Kem25qWHbIXEnQmtudKbSxKZ...

Выбор для меня был не легким, учитывалось все. Подача, яркость, запоминаемость образов, сюжет, креативность, грамотность, умение донести до читателя образы и характеры персонажей, так описать атмосферу, место действия, чтобы каждый там, в этом месте, себя ощутил. Насколько сюжет зацепит. И много других нюансов, так как текст идет для озвучки.

В который раз убеждаюсь, что авторы Крипистори - это практически профессиональные , сложившиеся писатели, лучше чем у нас, контента на конкурсы нет, а опыт в вычитке конкурсных работ на других ресурсах у меня есть. Вы - интересно, грамотно пишущие, создающие сложные миры. Люди, радующие своих читателей годнотой. Люблю вас. Вы- лучшие!

Большое спасибо подписчикам Крипистори, админам Пикабу за поддержку наших авторов и нашего конкурса. Надеюсь, это вас немного развлекло. Кто еще не прочел наших финалистов - добро пожаловать по ссылкам!)

Все, что оставили здесь люди после себя — пустыни. Простирающиеся на много километров. На месте лесов — коричнево-красноватые лишаи пустынь, спекшиеся почвы, потрескавшиеся, в старческих морщинах расселин. Облака — мрачные, стальных оттенков — выглядели грязными и неухоженными. Корабль завис над горной грядой, заканчивающейся заливом продолговатой формы. Морские волны обрушивались на скалы, взбивая темную пену. Ветер усиливался.

— Возьмем образцы здесь, — решил Власов и направил судно к пляжу. Корабль взрыхлил песчаные пласты у самой кромки воды. Зимин первым спрыгнул на песок. Власов еще торчал на борту, проверяя оборудование.

Земной воздух отличался от воздуха Терры в худшую сторону — густой, тяжелый, с непривычным кисловатым привкусом. Одним словом — чужой. Власов уверял, что это выдумки: нет никакого привкуса у воздуха, просто с непривычки мерещится. Кислинка во рту Зимина, однако, никуда не делась.

— Взять образцы минералов? — крикнул Зимин в сторону корабля. Власов не откликнулся. Пляж усеивали огромные валуны. Чтобы развеять тоску, Зимин начал прыгать — и не всегда успешно — с одного камня на другой.

И вдруг заметил группу камней — длиной метра в два, высотой — не меньше метра — оставлявшую впечатление рукотворного объекта: снизу в определенном порядке были уложены камни побольше, сверху — поменьше. Устойчивая конструкция имела форму пирамиды.

Заинтересованный Зимин подошел ближе и присмотрелся. Внутри, между камнями что-то темнело. Зимин просунул пальцы и потащил наугад. В его руке оказалась почерневшая от времени кость с обломанными, острыми краями.

Он покопался в камнях еще и извлек на свет несколько обломков костей. Кости были сплошными, а не полыми, как у людей. Зимин с увлечением фотографировал фрагменты останков, когда подошел Власов.

— Что там потерял?

— Взгляни. Это кости! — с восторгом сказал Зимин.

— С чего ты это решил? — Власов покрутил обломки в руках и бросил, выразив полное пренебрежение находке.

— А что еще это может быть? — опешил Зимин. Он снова поднял с земли найденным им кости. — Вот это — явно остатки берцовой кости, только толще, чем у человека. Ну, и сплошная она.

Он указал на каменную пирамиду:

— Это могила! Иначе быть не может!

— Выкинь этот мусор, — буркнул Власов. — Ни у одного известного людям животного вида нету сплошных костей. Ты это знаешь.

— А если это... новый вид?!

— Ерунда. Это не кости, а что-то другое, на них похожее.

— Ну, и на что именно? — Зимин почувствовал раздражение. Всегда можно понять — кости или не кости, пусть даже необычные.

Но его начальник Власов был непреклонен.

— Чушь. Откуда на мертвой планете взяться новому виду? Не знаю, что это, но оно лежит тут давно, а потому не важно, что ты тут себе придумал!

Он сложил в чемоданчик пробирки с мутной водой.

— Этих образцов хватит. Возвращаемся.

Его уверенность обезоруживала. Зимин кинул прощальный взгляд на странную могилу и подчинился. Настроение у него упало.

***

Зимин осматривал то, что осталось от города: пустые бетонные коробки разваливались без ухода, асфальт потрескался, вздулся и раскрошился. Прежнее жилье стало непригодно для жизни, и хозяева просто бросили его. Они бросили планету, исчерпав ее ресурсы.

Власов дрых в каюте, а Зимину не спалось, решил прогуляться перед сном. Он брел по заваленной сгнившим мусором и ржавым металлом дороге. Датчик на его руке коротко пискнул — на экране замерцала красная точка. Зимин ошалело уставился на прибор. Живое существо? Здесь?! Откуда? Даже крысы передохли после исчезновения растительности. Может, выжили тараканы, хотя им ведь тоже надо чем-то питаться... Однако прибор был упрям: живое существо! Живое существо в пятистах метрах от вас!

Зимин пересек улицу, опасливо поглядывая на сильно накренившийся козырек какого-то здания. Он не слышал ничего, кроме завывания ветра, звука собственных шагов и сигналов прибора. Сто пятьдесят метров до живого объекта! Увы, датчик не сообщал размеры — это многое упростило бы.

Повернув голову, Зимин засек краем глаза стремительное движение. Юркая тень скользнула справа от него. Она показалась Зимину большой, размером с человека.

Зимина охватил азарт. Он начал преследование. Шагал осторожно, аккуратно обходя препятствия. Когда солнце зашло, включил прибор ночного видения.

Тень остановилась и принялась копошиться в груде развалин. Зимин замер за углом небольшого дома. Ему хватило мозгов не подходить ближе. Их разделяла теперь только однополосная дорога, но он мало что сумел разглядеть.

Неизвестное существо отдаленно напоминало человека, но в гораздо большей степени оно походило на саранчу. Гигантскую прямоходящую саранчу. Конечностей у этой штуки — сильных и крупных — было шесть: четыре верхние, которыми оно пользовалось, как руками, и две снизу, на которые оно опиралось. Спина существа горбилась дугой.

Что-то почуяв в воздухе, оно встрепенулось. Пару секунд потопталось на месте, обдумывая что-то, и вдруг... исчезло. Зимин не успел понять, что произошло. Он не уловил движения, словно существо просто телепортировалось. А затем писк прибора сообщил, что объект удаляется на северо-восток. С такой скоростью, что догнать уже не получится.

Тогда он вернулся к челноку и растормошил спящего начальника. Зимин был возбужден и предвкушал взрыв интереса и восторга. Возможно, его даже наградят за научную инициативу!

Власов протер сонные глаза и скривился, выслушивав рассказ помощника.

— Показалось тебе, — зевая, сказал он.

Зимин захлопал глазами.

— Почему вы мне не верите?

Власов размял затекшую шею и спросил:

— Ты же видел данные, что мы собирали. Что они говорят? — лицо начальника не выражало никаких эмоций. Разве что тщательно скрываемое раздражение.

— Помнишь, нет? Условий для жизни не обнаружено, — сказал Власов.

Зимин опустил голову. Его раздирали противоречивые чувства.

А Власов заговорил. И говорил долго, втаптывая все возможные контраргументы помощника глубоко в грязь. Зимин выслушивал этот монолог, сцепив зубы.

— Знаешь такую поговорку: «У страха глаза велики»? Вот знай. На Земле всегда было полным-полно слухов о снежном человеке, чупакабре и прочей ерунде. Монстров этих видели единицы. Доказательства, которые эти якобы очевидцы приводили, всегда были фальшивками, попытками выдать желаемое за действительное. И каждый раз потом выяснялось, что либо очередной очевидец был перепуганным ослом, которому померещилось, либо засранцем, лично заинтересованном хорошенько нажиться на этих выдумках.

Власов говорил так убедительно, что Зимин и сам засомневался: а вдруг все, что он видел — всего лишь игра разума? Когда Власов, наконец, умолк, ему не оставалось ничего другого, как объявить:

— Пойду спать, — плюхнуться на койку и отвернуться к стене.

***

На другой день, Власов, ни о чем не предупредив, ушел куда-то и вырубил рацию, хотя его любимые правила это запрещали. Зимин собирал образцы почвы на пустыре за городом.

Возвращаясь к челноку, он заметил две цепочки следов: небольшие, с нечетким рисунком подошвы, и широкие, полукруглые, на большом расстоянии друг от друга. Если первые следы принадлежат, несомненно, Власову, то кому принадлежат вторые? Зимин двинулся по следам. Может быть, и Власов сделал то же самое? Увидел странные отпечатки и решил выяснить их происхождение?

Спустя сотню шагов датчик движения сообщил: впереди два живых объекта. Они стояли неподвижно, в полукилометре от Зимина. Поблизости не было ни одного укрытия — только открытое пространство. Зимин не стал торопиться. Не желая, чтобы его обнаружили, он лег на землю, вытащил бинокль и, поймав в фокус две далекие точки, принялся наблюдать.

Точкой поменьше был Власов — он сидел на большом камне и активно жестикулировал, а в метре от него... Зимину не хватило бы словарного запаса, чтобы описать эту тварь. Огромная и сгорбленная, с блестящей на солнце жесткой кожей и тремя парами мускулистых рук с трехпалыми кистями. Вытянутая голова, вместо рта — слюнявые жвала, на лбу — пара тонких длинных усов-антенн. Химера — человекообразная саранча.

Власов горячо о чем-то говорил, размахивая руками, а существо его... слушало? Абсолютно недвижимое, пялилось на собеседника, изредка очерчивая в воздухе какие-то фигуры верхней парой рук. В мозгу Зимина щелкнуло: они общаются! Эта тварь — разумна. И вот причина, почему начальник притворялся, что ничего серьезного не происходит. Он с самого начала знал, что планета обитаема! Он... Он в сговоре с этим монстром!

Оставался самый важный вопрос: зачем?

Одной из полезных функций экспедиционного бинокля была возможность записи: Зимин нажал кнопку на корпусе и следил за странной парой собеседников еще минут десять. Ничего нового не произошло: они все так же обменивались жестами. Со стороны это выглядело как разговор двух глухонемых, один из которых потерял еще и половину пальцев. Усилившийся ветер поднял столбы пыли и этим поставил точку в «разговоре»: тварь разогнула кривые ноги, ее спина вздулась и словно треснула, разъехалась на две части, явив миру мощные крылья. Хлопок — и существо взвилось в небо. Власов проследил глазами за тем, как монстр скрылся вдали, отряхнул от пыли комбинезон и пошел восвояси. Зимин не торопился обратно. Ему надо было многое обдумать.

***

Он решил притвориться, что ничего не видел. Вернулся на корабль позже Власова, на вопросы отвечал вопросом:

— А вы сами где так долго были?

Загрузив образцы в хранилище, он скрылся в маленьком камбузе, оставив Власова в одиночестве. Никакого плана в голове Зимина еще не созрело. Одно он знал точно: маленький грязный секрет начальника он хранить не собирается.

Поздно вечером Власов снова ушел. Зимин не исключал, что он опять цацкается со своим человеконасекомым.

Зимин вынул карту памяти из бинокля и прошел в рубку управления. Включил связь и загрузил в память корабля записанное днем видео. Нажал кнопку «Отправить». Корабль думал несколько секунд. А потом...

— Отправка сообщения невозможна! — появилась надпись на экране. Зимин удивился: он по несколько раз на день пользовался связью и ни разу не было никаких накладок. Он повторил манипуляции, но корабль отвечал все тем же: «Отправка невозможна».

Тогда Зимин второй раз отправил вчерашний отчет — корабль подтвердил отправку.

Зимин задумчиво жевал третий энергетический батончик, когда вернулся Власов.

— Думаешь, как отправить компромат на меня? — спросил Власов. Зимин поперхнулся батончиком.

— Какой компромат? — спросил он, старательно изображая удивление. Власов покачал головой.

— Плохой из тебя актер. Так вот... Я внес небольшие изменения в бортовой компьютер и перехватываю все отправляемые сообщения. А некоторые виды сообщений я заблокировал. В частности, видео.

Он сел напротив Зимина. Голос его был ровен и спокоен, а лицо безразлично. Зимин завидовал его выдержке. Сам он едва мог говорить от волнения и злости.

— Зачем ты... — он даже не заметил, что перешел на ты со старшим, с уважаемым начальником и наставником. — Зачем ты скрывал?! И как давно ты это скрывал?! Ведь это не первая твоя экспедиция! Ты здесь уже в шестой раз. Я сразу понял: дело не чисто. Эти чудовища... Насекомые! Ты с ними заодно?!

— Остынь, — сказал Власов.

— Даже не подумаю. И можешь не сомневаться: я найду способ отправить сообщение. Чтобы все на Терре узнали: нашу родную планету оккупировали какие-то насекомые, а ты... Ты им потворствуешь!

— Уймись!

Чем спокойнее говорил Власов, тем сильнее заводился Зимин.

— Предатель! Ты... Ты предал все человечество! Всю человеческую расу! — выкрикнув последние слова, Зимин дошел до того, что угрожающе замахнулся на старика. Ему было очень страшно. Власов это понимал.

— Все. Хватит, — сказал он. С тем, кто слетает с катушек, надо поступать, как с маленькими детьми — отвлекать, переводить внимание на что-то другое. — Пойдем, я тебе кое-что покажу. Ты сам все поймешь.

Зимин упирался и не хотел идти. Но Власов его уговорил. В конце концов, всем хочется верить в добро: так жить спокойнее. Под конец мальчишка даже согласился понести инструменты — Власов объяснил, что они нужны, чтобы все, до последней запятой, разъяснить, наконец. И он, конечно, выполнил свое обещание.

***

— Понимаешь, мой мальчик, — сказал Власов, воткнув лопату в песок, — Людям на Земле все равно не выжить. Здесь нет воды. А значит — нет жизни. Тебе это известно со школы. Ты скажешь, что на Терре люди выживают в не менее экстремальных условиях... А Земля все-таки наша планета. Наша родина. И, может быть, когда-нибудь нам удастся возродить ее к жизни. Придумать что-то... Да, отчасти ты прав.

Но я скажу тебе на это вот что: мы упустили свой шанс на счастливую жизнь. Этот новый вид — ты можешь называть их насекомыми, бездушной саранчой и прочим таким... Но ведь ты видел: они хоронят своих мертвецов. У них сложились свои похоронные ритуалы и, вероятно, загробные представления. Это потому, что они разумны.

Наше время ушло. А они — будущее этой планеты. И мы не вправе лезть в их существование.

Я тебе скажу, когда началась вся та заваруха с переселением... Когда правительства вдруг заявили, что люди должны покинуть планету, потому что это единственный способ спасти свои жизни... Ты этого помнить не можешь. Ты родился уже на Терре, у второго поколения переселенцев. А я это пережил. И помню все, хотя и был тогда совсем сопливым пацаном. На мое счастье, брат отца имел какие-то связи в правительстве. Поэтому вся наша семья сумела погрузиться на один из отбывающих на Терру кораблей. А вот у моих друзей такой возможности не было. Мы жили в небольшом городке под Вологдой. У меня были друзья — Валерка, Сашка, Андрюха, Колька... И девочка, в которую я был влюблен — Аня. Я помню ее платье в синий горох и синие глаза. Мы все дружили. И наши родители дружили. Тетя Таша, она продавала хлеб в ближайшем ларьке. У нее были большие пухлые руки, и от нее всегда пахло выпечкой. Она улыбалась, угощала нас леденцами. Дядя Рома, Валеркин папа — он был шофер и автомеханик. Катал нас на своей машине и учил водить. Любил рассказывать анекдоты, когда выпивал... Мы вместе отмечали все праздники. Мы были как одна семья! Но когда настала катастрофа — подлецы в правительстве сделали подлецами всех остальных, всех, кто спасался, бросая близких. Стариков, больных и слабых, детей. И бедных. Всех, кто не имел возможности заплатить за перелет. Кто не имел связей в правительстве.

Понимаешь ты это, пацан? Ты говоришь — саранча?! Нет! Не они саранча. А вот те самые, кто сидит теперь на Терре! Они высосали Землю, как саранча. Пожрали ее ресурсы, вытянули все соки. И бросили умирать. Вместе с теми, кто был слишком слаб, чтобы отправиться в новый поход, для нового пожирания.

Вот почему я это делаю. Если ты еще не понял. Я скрываю существование новой жизни на Земле. Прячу ее от вас. Чтобы вы никогда сюда не вернулись. Потому что вы, саранча, вы — прошлое.

Власов устал говорить и устал копать. Бросив лопату, боковым зрением приметил горбатую тень. Жук опустился неподалеку, и стоял, замерев, тихо двигая жвалами. Власова коробила эта их особенность — стоять истуканами. Никогда не поймешь, что у них на уме. Ветер усилился и поднял с поверхности струйки песчаной пыли.

— Видишь, — сказал Власов Жуку, — Земля хороша тем, что с радостью принимает всех своих сыновей и дочерей.

Он столкнул в яму труп Зимина, и принялся закидывать его песком и землей, объясняя своему молчаливому собеседнику:

— Неважно, вели они себя хорошо или плохо. Как настоящая мать, Земля не может отказаться от своих детей. — Он говорил, и ему было плевать, понимает ли его Жук. Главное — выговориться. — Люди должны были спасти свою планету или умереть вместе с ней. Спасти всех или никого. Но они предпочли бежать. И совершили тягчайший грех — предали мать. Теперь человечество расплачивается за все.

Старик закончил работу. Пот градом тек по его лицу. Бросив последний ком земли на могилу Зимина, он сказал:

— Возвращайся сынок, домой.

И повернувшись к Жуку, добавил:

— Не повторяйте наших ошибок.

- Не надейся, - ровно произнес дядя Юра, - Ничего он не скажет. Кажется, он и сам не знает, кто этот парень.

Игорь задержался на разметке, пропуская «эскимо», и шагнул в Баню.

Борис был на месте. Стоять он не мог,  а потому лежал, навалившись на педаль грудью. Высохший, немощный старик...

- Быстрее, - прохрипел он спëкшимися губами, и Игорь побежал.

Выдохнул, обнаружив Ирину у двери под зелёной лампочкой. Сольпуги же нигде было не видать. Закопалась где-то под солому и спит...

- Ты странно дышишь, - произнесла она, - Бежал?

- Борис совсем плох. Торопился...

- Лучше восстанови дыхание. Пригодится, - ответила она.

Игорь не внял совету, пробежал мимо и...

...

... оказался в узком проëме, который, как пробкой, был заткнут валуном с него ростом. Он приложил ладони к поблескивающим кварцем граням и навалился. Тот на удивление легко сдвинулся и перевернулся. Игорь сделал шаг и навалился снова, но камень уже пошел туговато.

Он вспомнил описание. Меняет наклон плоскости. Похоже на то! Он перехватил Камень поудобнее и снова напряг все мышцы, которые уже изрядно подрагивали. Из его горла донёсся сдавленный рык, и он снова перевернул камень. Пол явно накренился, ибо Игорь вдалеке над верхушкой Камня вдруг увидел красный огонек. Ни отпустить, ни отбежать, ни посторониться, пропуская камень вниз. Впереди длинный, чуть шире, чем сам камень, коридор. Только вперёд! Игорь отдышался и снова навалился, обдирая ладони об острые грани. А потом снова и снова... Паника начала сушить рот, в голову полезли сомнения в собственных силах. Сколько до конца? Сколько он уже прокатил? Он видел только лампочку в конце пути, но никак не мог определить расстояние. Двадцать метров? Пятнадцать? Что, если камень меняет не только угол наклона, но и длину подъема?! А ведь ещё как-то придётся найти и держать педаль...

Лампочка медленно приближалась. Так... медленно. Пытаясь дать отдых израненным рукам, он время от времени останавливался и подпирал глыбу спиной, чувствуя, как она давит на него, рвет рубашку, впивается. Ноги тряслись, как у паралитика. Казалось, с каждым поворотом камень становится только тяжелее. Что, если он не выдержит? Может, стоит сдаться и попробовать Баню? Он вспомнил Нюшу и Бориса. Нет... в Бане ему точно ничего не светит. Но мысли о товарищах придали ему немного веры. Они не отступились, выдержали. Значит, выдержит и он!

Он снова навалился на Камень, решив смотреть только под ноги, ибо вид далёкой красной лампочки лишал последних сил. Оборот, ещё оборот, и ещë...

Наконец, он понял, что, как бы ни напрягался, сдвинуть камень больше не может. Он стоял намертво, словно замурованный в бетон... Израненные руки дергались, пере напряжённые мышцы каждую секунду норовили обмякнуть. Он зажмурился, запрокинул голову и, завыв сквозь стиснутые зубы, предпринял последнюю попытку. Бесполезно.

Слабак...

Игорь выдохнул и отпустил руки, готовый принять неизбежное. Но... ничего не случилось. Гора камня не навалилась на него, перемалывая кости... Он открыл глаза и уставился на лампочку. Она была в каком-то жалком метре от него, и она была... зелëной...

Мужчина отступил на шаг назад и упал на колени, тяжело, со свистом, дыша и оглядывая возвышающуюся перед ним глыбу. Коридор у выхода немного расширялся, из-за камня струился серенький свет. Он опустил глаза и понял, что камень своим весом давит на стабилизирующую панель, а пол снова стал горизонтальным. Справился... Даже педаль держать не нужно. Несколько минут можно просто... отдохнуть. Он завалился на спину и прикрыл в блаженстве глаза. Еще бы глоток воды...

Пару минут спустя над ним склонился Потец.

- Живой? – спросил он.

Игорь, не в силах говорить, согласно шевельнул головой.

- Тогда помоги мне.

Игорь кое-как сел, чувствуя сотрясающую тело дрожь. А Потец вытащил из карманов заранее порванную на лоскуты футболку, скатал четыре маленьких шарика и сунул в ноздри и уши, а потом  протянул Игорю рулон скотча. Дождавшись, когда Потец как следует надышится, он заклеил ему рот и глаза и, для надежности, ещё обмотал по периметру голову. На что они надеются? Теперь Потец так же слеп, как Ирина, и дышать почти не может, а времени у него почти нет...

- Удачи, Илья, - ободряюще произнес он. Потец промычал в ответ и вышел.

Игорь снова раскинулся на полу.

Один за другим мимо прошли завсегдатаи кафе. Каждый склонялся над ним и произносил пару-другую ободряющих фраз, которые бальзамом проливались на его издёрганную душу.

- Прямо перед тобой камень, - промямлил он слепой девушке, едва ворочая языком, - Грани острые... не поранься. И прости меня... еще раз...

- И ты меня, - ответила она и, боязливо ощупывая глыбу, протиснулась мимо.

После её ухода он отсчитал пятнадцать секунд и с трудом поднялся на трясущиеся, слабые ноги.

Выбравшись на разметку, он помедлил. Рябенький домик и рубильник были так близко! Если бы была под рукой длинная палка, чтобы дотянуться, или камень, которым можно запустить... Но здравый смысл подсказывал ему, что даже если бы они у него были, затея всё равно провалилась бы. Скорее всего, предмет растворился бы в воздухе, пройдя через последний портал. Он задрал голову к серому, неприветливому небу и шагнул.

... Потец, целый и невредимый, держал ногой педаль, а руками отдирал от лысой головы приставшие кусочки скотча. У его ног бугрилось что-то напоминающее кочку, поросшую темно-синим кудрявым мхом.

- Ты не пострадал?

- Она меня учуяла, когда я уже добрался до панели. Эта твоя прозрачная пленка – вещь! Я смог немного приоткрыть под ней глаза и поэтому добрался быстро! Поделишься?

- Забирай весь рулон, - улыбнулся Игорь и поглядел на распахнутую дверь – Ну, что? Последний рывок?

Он вышел и тут же посторонился. Через секунду рядом появился Потец.

Вся честная компания, теснясь, стояла на последней полосе. Игорь чуть склонился вперед и оглядел их стройные ряды. Он плохо представлял того, кто находился за последней разметкой, но знал, что там их ждет бой. Сердце защемило. Слепая Ирина, хилый, белый от боли Петров, старик дядя Юра, нервно подергивающаяся Люся, коротышка Потец и Нюша с Борисом – оба высушенные, с глубоко ввалившимися глазами. И он сам, еле-еле стоящий на трясущихся от перенапряжения ногах...

Никогда ещё он не ходил в бой таким измученным... и в такой жалкой компании. Он попытался поймать взгляд Бориса, надеясь, что тот, как обычно, возьмёт инициативу на себя, но Борис не ответил на его взгляд. Баня, казалось, высушила не только тело, но и характер.

-Ну, что, бойцы! – бодро, как мог, произнёс он тогда, - Помните? Не пытаемся ему навредить, тем более, покалечить. Задача – просто его отвлечь, удержать. Если получится, то как-то зафиксировать... Еще одну перезагрузку мы допустить никак не можем... Если отхватите по соплям, то придётся с разбитыми соплями и функционировать в дальнейшем. Любую попытку умереть буду расценивать, как дезертирство. Что ж... с Богом! Берёмся за руки и на счёт три шагаем.... Один... Два... Три!

...

Одетый в косматые шкуры, длинноволосый, с заплетëнной в две толстые косы бородой, Страж сидел на полу у дальней стены, положив одну руку на стоящий подле небольшой деревянный ящик.

Он поднял на пришельцев глаза, и Игорь не увидел в них ни агрессии, ни жажды крови. Только дикую тоску и всеобъемлющую скорбь...

«Что в этом ящике? Неужели просто волк?» - подумал он, задержав взгляд на саркофаге. Красивый, испещрëнный замысловатой резьбой, любовно расписанный красками, уже немного поблекшими от времени.  И все ради животного?

Красная лампочка сонно мигала прямо над ним. Значит, Борис верно догадался. Чёртова педаль под гробом...

- Эй, мужик! Мы с миром! – крикнул он в смутной надежде решить вопрос полюбовно, - Передвинь его сам, а? Нам только до педали добраться...

На лице Стража не мелькнуло ни проблеска понимания или внимания. Он всё так же безучастно смотрел на них.

- Ладно. Раньше начнем, раньше и закончим... ..., - Игорь сглотнул и посмотрел на товарищей. А потом заорал: «Вперёд!»

Ринулся вперёд только он сам. Остальные неуверенно топтались сзади.

Страж тут же, единым, неуловимым движением оказался на ногах. Не великан, конечно, но громадный! На две головы выше высокого Игоря и в два раза его шире. Знакомый с рукопашным боем, Игорь зашёл сзади и попытался выполнить захват, но воин тут же стряхнул его, как таракана, и Игорь откатился, приложившись головой о бетон.

- Что глазеете? В бой! – заорал он, чувствуя, наконец, прилив адреналина, и снова подскочил на ноги.

Первой, к его удивлению, опомнилась Нюша. Ощерившись, она вразвалочку подошла к великану и со словами «Иди сюда, котик», встала на цыпочки и сцепила руки в замок на его шее, словно в романтическом танце. Он склонил голову, вскинул руки, намереваясь освободиться, но тут подоспели девчонки и с визгом повисли на них.

«Эх, за пескариков!» – крякнул дядя Юра и, как пудель, вцепился ему в правую ногу. Но не рассчитал, получив мощный удар коленом в лицо. Послышался влажный хруст, и дед упал навзничь, захлебываясь кровью.

- Боря, гроб! – крикнул Игорь и навалился на Стража аккурат в тот момент, когда тот крутанулся вокруг своей оси, раскидывая девушек в разные стороны. Только умница Нюша продолжала безобразным мешком болтаться у него на шее.

Они облепили его, как терьеры медведя. Петров, надавил пальцами на глаза здоровяка и тут же заорал и отвалился, ощупывая собственное лицо. Игорь чертыхнулся сквозь зубы.

- Сказал же, не пытаться покалечить, идиот! – просипел он, повиснув на спине здоровяка, - Просто держать!

Борис же, с вздувшимися на шее жилами, пытался сдвинуть саркофаг, но сил ему явно не хватало. Игорь беспомощно глядел на товарища. Все, что он мог – это постараться не свалиться с широкой, пахнущей мокрой собакой спины странного воина, который крутился на одном месте, отдирая от себя то одного коротышку, то другого.

Неожиданно он закачался и рухнул навзничь, придавив собой Игоря. Тот захрипел, почувствовав, как ломаются под весом Стража рёбра. Нюша перелетела через его голову и с грохотом врезалась в стену.

- Петров! Помоги! – вопил Потец, копошась в ногах у Стража, который уже пришёл в себя и ворочался, пытаясь подняться. Петров, бледный, почти ослепший, придавил своим телом его колени. Сверху на него навалились Ира с Люсей.

Игорь выбрался, сплёвывая кровь, и увидел, что Потец не терял времени даром. Пока они висели на великане, он вспомнил про скотч и ухитрился обмотать им его ноги!

Рядом с Игорем появилось разбитое Нюшино лицо.

- Иди к Борьке..., - прокряхтела она, придавливая плечи здоровяка к полу своим пустым, но по-прежнему тяжёлым телом. Тот раскрыл рот и издал сдавленный, полный отчаянья крик. Игорь, невольно заглянув ему в рот, поёжился. Языка, действительно, не было. Только в глубине виднелся коротенький, серый обрубок.

- Иди же! – закричала Нюша и тут же с томной лаской обратилась к своему пленнику: «А ты лежи, котик. Когда еще доведётся с такой красоткой поваляться?»

Игорь поднялся, кое-как доковылял до саркофага, над которым трудился Борис, и навалился, скрежеща зубами. Гроб, казалось, весил целую тонну, словно был не деревянным, а каменным! Заливая всё вокруг кровью из носа, подоспел дядя Юра и пристроился с Бориной стороны. Мал по малу, короткими рывками, он сдвигался.  Игорь уже видел под ним педаль. На этот раз нужно было не нажать её, а, наоборот, освободить! Ещё немного!..

Мимо, размахивая руками, пролетел Петров и с хрустом обрушился где-то вне поля зрения, но Игорь не отвлекался, даже не пытался оглянуться и посмотреть, как там дела с громилой. Только слышал, как возня, крики и визг сначала достигли своего апогея, а потом как-то разом стихли.

Под днищем заскрежетало, и, наконец, педаль высвободилась. Красная лампочка превратилась в зелёную, и последняя дверь открылась.

Игорь в изнеможении сполз на пол, чувствуя, что ресурс его организма окончательно иссяк. Напротив, из-за гроба, выглядывало осунувшееся, белое, в обрамлении ярко рыжей бороды, лицо Бориса. Губы его задёргались, и Игорь не сразу понял, что тот пытается улыбнуться. Его, Игоря, губы так же задёргались в ответ.

Он кое-как перевернулся и осмотрел остальных. Избитые, измождëнные, они сгрудились вокруг обмотанного скотчем по рукам и ногам Стража. Тот больше не шевелился, уставившись опустевшими глазами в потолок, и напоминал поверженного лилипутами Гулливера.

- Пошли отсюда...

Игорь устало повернул голову на голос. Борис с трудом поднявшись на трясущиеся ноги, покачиваясь, двинулся к двери.

- Развяжите его, - жалостливо попросила Люся, - Он ведь просто защищался...

- Ты спятила?! – воскликнул Петров, нянча сломанную руку, - Этого после того, как...!

- Развяжите, - мрачно кинул Борис через плечо, - Уже можно.

...

Несколько секунд спустя они стояли возле рябенького дома. В спины им сквозь коридор установленных на разметке рамок недовольно зыркало кафе «Берёзка». Борис положил руку на рычаг и оглядел товарищей.

- Ну, что? Момент истины?..

В едином смутном порыве все снова взялись за руки и напряженно застыли.

Борис дёрнул рычаг вниз. Улица не поплыла, не растаяла, как они себе иной раз фантазировали. Просто исчезла, вмиг сменившись знакомым Игорю пейзажем – густой, нехоженой тайгой. Стоял благословенный, прохладный рассвет. Где-то гулко ухала сова, ветер лениво шевелил густые кроны деревьев. Рядом с Игорем упала сосновая шишка и, ударившись обо что-то твёрдое, отскочила. Он опустил глаза и, увидев тот самый металлический щит с предупреждающими надписями, едва подавил порыв встать на колени и поцеловать его.

- Выбрались! – хрипло закричал он и сухо разрыдался, прикрывая лицо руками, - Царю небесный! Выбра...

- Сильно на это не рассчитывай, - послышался голос позади, и он, решив, что кто-то неудачно пошутил, обернулся, широко улыбаясь. Но улыбка тут же увяла.

На крыльце «Берёзки» стоял Грибник и целился в них из пистолета. Девушки завизжали и шарахнулись в разные стороны. Тут же раздался оглушительный выстрел, и Ирина рухнула навзничь.

- Ты спятил?! – заорал Борис, загораживая спиной Люсю с Нюшей.

- Просто выполняю свою работу, - ответил тот.

Грибник теперь мало походил на того инертного и слегка спятившего туриста, к которому все давно привыкли. Глаза его глядели остро, лицо было бесстрастно, своей неподвижностью напоминая резиновую маску.

- Работу? Так ты работаешь на Контору?! – задохнулся Борис и сжал кулаки.

- Так точно. Утиль-команда.

- Подожди! – Игорь лихорадочно соображал, - Ты ведь в курсе, какой сейчас год? Посмотри вокруг! Союз давно распался, и сдаётся мне, твоя Контора тоже! Никто уже не спросит с тебя за исполнение приказов!

Он подтолкнул ногой щит и повёл руками, призывая полюбоваться на остатки колючего заграждения.

- Это не имеет значения, - ответил Грибник и тут же пустил пулю в дядю Юру. Тайга отозвалась новым громким эхом, высоко в кронах с возмущенным граем взлетела стайка ворон.

Старик крякнул и, схватившись за горло, осел на землю. Петров кинулся к нему и с бессвязными проклятиями, уложил на мягкую лесную подстилку, придерживая его голову здоровой рукой.

- Я в курсе, что многие программы были свернуты, - продолжил Грибник, - В начале восьмидесятых прошла масштабная оптимизация. Ресурсов на видеонаблюдение за тестировщиками «Ада» больше не выделялось, поэтому на объект отправили меня. Вести наблюдение на месте. А в случае побега – немедленная утилизация. Но надеяться на то, что Контора загнулась, было бы очень самонадеянно...

Он с лёгким сожалением пожал плечами.

- Признаться, я даже привязался к вам. Поэтому и придержал Макаровну у Сольпуги, а Елисея пристроил в петлю... Чтоб вы, дураки, подольше пожили.

- А с ней теперь что?

- Она в кафе. Была первой.

Он жёстко оглядел стоящих перед ним людей и взял в прицел Игоря. У того по телу тут же разошлись ледяные волны. Вот и всё... Так глупо. Ему бы в этот последний миг подумать о чем-то большом, важном, а он чувствует лишь досаду, что ничего не заподозрил раньше. Да и никто не заподозрил, принимая Грибника за не слишком полезного, но всё же своего – члена клуба, собрата по несчастью...

Он остановил взгляд на его пальце, жмущем на курок, и стиснул зубы.

Раздался выстрел.

Игорь вздрогнул, пытаясь определить, куда попала пуля, и в тот же миг голова Грибника взорвалась кровавыми ошмётками. Он зашатался, выпустил пистолет и повалился лицом вниз с крыльца.

Что? Как?!

Игорь огляделся.

Из-за угла «Берёзки» вышел Миха с ружьем в руках! Его друг и боевой товарищ! Подал знак остальным, и вот уже все его ребята показались из укрытий. Люся с радостным визгом кинулась к ним. Повисла на одном, звонко чмокнула другого, крепко обняла третьего...

- Как же вы вовремя, парни..., - не сдерживая слёз, произнес Игорь.

- Мы тут уже второй день круги нарезаем! – Миха подошел к Грибнику, ткнул его в плечо носком ботинка, но проверять, жив тот или нет, не стал. Не́чего там было проверять, ибо от головы почти ничего не осталось, - Следы-то ваши быстро обнаружили. А потом как сквозь землю провалились! Мы ведь уже собирались уходить, и, если бы этот перец не начал стрелять...

Михаил оглядел выживших.

- Что тут у вас происходит? Кто это?

- Всего два дня... Слава богу..., - хрипло пробормотал Игорь.

- Если бы этот козёл не наделал столько шуму, мы..., - Миха не договорил, подошел и обнял его, - Где же вы были? Вид такой, словно в Аду побывали.

Борис вдруг хрипло расхохотался. К нему присоединились остальные. И даже дядя Юра, крепко зажимая рукой ободранную пулей шею, слабо квохтал, сидя на траве и утирая то и дело набегающие слёзы.

А потом умолкли в смущении, вспомнив про Ирину и Макаровну, с которой Игорю так и не довелось познакомиться.

- Их лучше похоронить здесь, - произнёс он и оглядел товарищей, - Нам сейчас хватит заботы и с живыми... Вы все можете пока у нас с Люсей остановиться. Акклиматизируетесь в новом для вас мире. Да и документы какие-то надо вам намутить... Ты ведь не против?

Игорь встретился глазами с возбужденной, сияющей Люсей и вспомнил про коробочку в рюкзаке. Кольцо... Ему показалось, что сейчас самый удачный и правильный момент, когда стоит достать его. Но он решил ещё немного подождать. Он обязательно соберет друзей  - и старых, и новых – и разделит с ними этот счастливый миг. Но не здесь. Не при Ире. Не рядом с этой душегубкой... Он с отвращением оглядел строение.

Оставь надежду, всяк сюда входящий

Каракули на двери затерянного в тайге кафе по-прежнему выглядели жутко и, одновременно, комично, вызывая серьезные сомнения в кулинарных способностях местного повара.

Протокол содержания: обеспечение полной неприкосновенности 888-1ЕЛА. На случай внутренних диверсий предусмотреть вооружённую охрану.

Описание: Имя мужчины неизвестно, язык иссечен. Многочисленные попытки войти в контакт не увенчались успехом. Реакция нулевая на любые группы языков и диалектов, включая древнескандинавский, иврит и латынь. Продукты жизнедеятельности у объекта отсутствуют. В пище\воде\сне не нуждается.

888 ЕЛА - крупный, крепко сложенный мужчина возрастом 25-35 лет. Одет в звериные шкуры и элементы доспехов, свойственные скандинавским викингам (наколенники, нагрудник, локтевые и коленные пластины). Был обнаружен в 1955 году в одной из пещер у пролива Скагеррак. Подле 888ЕЛА находился деревянный саркофаг (888-1ЕЛА). Попытка изъять саркофаг для изучения  повлекла за собой человеческие жертвы. Совершенно спокойный и даже отстраненный, 888ЕЛА сразу кинулся защищать деревянный ящик. Любой урон, который персонал, наносил Объекту, мгновенно «отзеркаливался» на сам персонал, не причиняя 888ЕЛА значительного вреда.

Бойню удалось прекратить, только отступившись от саркофага. Чрезвычайными ухищрениями  оба объекта были извлечены из пещеры и доставлены в Блок С. При помощи экспериментальной разработки советских ученых - рентген-аппарата МПХ-130 - содержимое саркофага было дистанционно отсканировано, но выяснить удалось только, что в нем находятся останки крупного, хищного животного. Предположительно волка.

- Я правильно понимаю? Если я ему дам по морде, то сам же по морде и получу? – неуверенно спросил Игорь, и мужчины в ответ закивали, - Хорошо, а если не трогать этот его... гроб и просто, ну...

- Нам ещё ни разу не удалось до него добраться, - ответил Борис, - Но что-то мне подсказывает, что просто пройти мимо не получится. Думаю, стабилизирующая панель находится или под саркофагом или на нëм...

- Но тогда как?...

- Понятия не имею... Но думаю, что это как раз тот уровень, где мы потребуемся все.

- Но ведь нельзя одновременно...

- Глянь, - Борис аккуратно отложил свои карты рубашками вверх и подошел к окну, отодвинув занавеску.

Игорь тоже поднялся, оглядел опостылевшую улицу с гуляющим «эскимо» и вопросительно посмотрел на Бориса.

- Видишь разметку пешеходного перехода? Каждая полоса - это что-то вроде островка безопасности, грани, разделяющие объекты. Прошел уровень и перепрыгнул на одну полосочку. Только полоски узкие – вдвоем можно уместиться, да и то с трудом. Мы не раз пробовали вместе собраться – бесполезно. Из помещений разметка кажется пустой, даже если там уже стоит человек. И кто-нибудь обязательно вылезет ногой за полосу или ненароком толкнет и... начинай все сначала. Поэтому у нас и родилась идея с коридором. Сначала по одному стабилизируем все объекты, а потом в том же порядке подтягиваемся в одну точку. Видишь последнюю полосу...?

И верно! Последняя полоса была в несколько раз длиннее остальных. Он мысленно прикинул: если выходить и сразу отодвигаться на край, чтобы не мешать идущим следом, потесниться, втянуть животы и встать бочком, то... Но тут он мысленно запнулся.

- Я, конечно, не хочу показаться бестактным, - прошептал он извиняющимся тоном, - Но как... быть с ней?

Он кинул взгляд за спину, где Нюша по-прежнему с чувством с толком расправлялась с пирожками.

Борис не стал оглядываться, и так сообразив, о ком речь. Хохотнул и тоже шепотом ответил:

- За неё не переживай. Попарится в баньке, и ты её не узнаешь. Но имей в виду, после Бани у нас будет только один шанс. Если провалимся то того, как Нюша зайдет туда, то ничего страшного – соберёмся здесь и попробуем ещё раз, но после... Сколько времени уйдёт, чтобы её по новой откормить!

Нюша, смутно уловив, что говорят о ней, вопросительно уставилась на мужчин.

- Кушай-кушай, - с нежностью произнес Борис и пояснил, - Я то, если не справлюсь, обновлюсь и снова в бой, а Нюша... Её «Баня» высушивает за считанные секунды до состояния узника концлагеря. И требуется значительное время на восстановление. Мы её подкармливаем всем аулом. Даже когда бывают перебои с питанием, стараемся поддерживать в форме, холё-осенькую нашу.

Игорь с сомнением поглядел на Нюшу. Многочисленные подбородки в такт жевательным движениям челюстей колыхались и подрагивали. Чёрная форменная куртка размерами напоминала слоновью попону... Представить эту женщину в роли узника концлагеря Игорь никак не мог.

- А она разве не обновляется? Ну... если...

Борис покачал головой.

- Сами понять не можем, почему! Даже погибнув на уровне, она не возвращается в изначальную форму. Решили, что это связано с тем, что лишний вес - не естественное для неё состояние. Её ведь специально откармливали в Конторе для работы с Баней, гормонами пичкали... А у нас тут... сам понимаешь, только пироги и пиво...

- Но меня больше беспокоит проблема с Мхом..., - продолжил Борис, задумчиво щипая бороду.

- А если... кем-то подменить Илью на этой нейтрализующей панели? Когда он пройдет мышеловку?

- Не получится. Ты сам видел эти смешные педальки. Невозможно перехватить её. Чуть отпустишь, и всё. Сам-то Потец пройдет дальше, но «сменщик» застрянет и сдохнет, и все, уровень проходить по новой. Вот только пройти его уже некому, ибо Потец на следующей разметке. Только всем кончать самоубийством и снова собираться в любимой кафешке!

Они помолчали, глядя в окно. Борис проводил взглядом «эскимо», гуляющий снаружи, и мечтательно произнес: «Был бы фотоаппарат, тогда проскочили бы....»

- Фотоаппарат? Только и всего?! – Игорь кинулся обратно к столу, быстро пролистнул страницы и внимательно вчитался в «Мышеловку».

Объект №305ЕЛА. «Мышеловка».

Протокол содержания: 305ЕЛА должен находиться в камере из бронированного стекла под круглосуточным наблюдением. Не менее 5 видеокамер должны быть направлены на Объект с пяти разных ракурсов. В объективы должно вестись постоянное физическое наблюдение. На случай случайных поломок персонал должен быть обеспечен резервным оборудованием.

- И только?! – воскликнул Игорь, метнулся к своему рюкзаку и достал смартфон, с горечью и отчаяньем видя, что заряда осталось минут на 10 работы. Чëрт! Почему он его не отключил, когда увидел, что «Берёзка» жрёт батарею... Впрочем, он и не подозревал, что он может тут пригодиться... Но в запасе был еще Люсин! Он торопливо выключил смартфон и вернулся с ним к Борису, - Камера есть! Даже две! Но заряд батареи близится к нулю...

- Это еще что за агрегат? – спросил Борис, недоверчиво разглядывая смартфон, - фотоаппарат что ли?

- Ну..., - Игорь мотнул головой, - Я тебе потом расскажу. Ты лучше объясни, как стабилизировать эту хтонь?

-  Это просто. Мышеловка находится везде и, одновременно, нигде... М-м... одним словом, она находится в развоплощенном состоянии, пока в радиусе действия  не появляется живое существо. Но если загодя поймать её в объектив, она проявляется на физическом уровне и фиксируется в пространстве. На открытой местности это совершенно невозможно, но здесь зона её обитания ограничена стенами помещения.

- Сколько у меня будет времени, чтобы ее поймать, прежде чем она меня прихлопнет?

- Объект работает по такому же принципу, как остальные. Пока не сдвинулся с места, в зону действия не попадаешь. Так что у тебя сколько угодно времени...

- Отлично! Я беру этот объект на себя!

- Ладно, там разберëмся..., - Борис с сомнением посмотрел на лежащий на столе чёрный экран в тоненькой оправе, - Если эта твоя фукалка, действительно, работает, то у нас есть реальный шанс, и на этот раз мы его не упустим!

...

Они долго составляли план. Как долго, Игорь не знал, ибо каждый раз, когда кидал взгляд на окно, машинально ожидая увидеть сумерки или глубокую ночь, или рассвет, то видел всю ту же унылую картину – пасмурный денёк на пустынной улице. Не слышал он и тиканья биологических часов – не хотелось ни есть, ни спать, ни в туалет, и его немного тревожило, что Люся ещё не проснулась. Быть может,  она неосознанно прибегла к детской тактике, поверив, что можно проспать все невзгоды и проснуться, когда всё снова станет хорошо?

- Итак, - подытожил Борис, когда скатерть была исписана, фломастер окончательно выдохся, а вся компания собралась за одним столом, - Первой отправляем Люсю. Дадим ей чуть больше времени, чем требуется, поэтому Петров идет через минуту. Через три минуты выдвигаешься ты со своим фотоаппаратом. Тебе тоже дадим больше времени. Скажем... еще три минуты. Значит, Нюша топает через... шесть минут. У нее будет совсем мало времени, может, секунд двадцать, поэтому дядя Юра дышит ей в затылок. Ему с Мойшей ничего не грозит, поэтому Ирина может не торопиться... Да она и не сможет... Напоминаю! Все, кто остаются держать нейтрализаторы, направляют её голосом. На Сольпугу ей дадим пять минут. Если управится быстрее – ничего страшного, подождёт. Потом Потец к Мху, а следом я – к Камню. Последним тащится Грибник и дожидается нас на последней разметке... Слышь, Грибник?

- Я никуда не пойду, - послышался тревожный глас из-за газетки, - Здесь останусь.

- Ладно, - Борис почесал нос, - Может, действительно, пусть остаётся. Если отключим ИСЛА, он так и так освободится. Конечно, у Стража каждый пригодился бы, но силой ведь его не потащишь...

С кухни вышла Люся, оглядела потухшим взглядом всё то же сборище и расплакалась. Детская стратегия не сработала...

- Кончай кукситься, кошечка, - бодро гаркнула ей Нюша, - Скоро выберемся отсюда!

Девушка изучила план действий и затрясла головой.

- Я иду первая! Значит, последней и остаюсь!

- Вовсе ты не последняя. Когда все уровни нейтрализуются, ты первая отпустишь свою панель и пойдешь к последнему пункту. В каждой комнате тебя будут встречать. Вслед за тобой снимутся Петров, Игорь и далее по очереди, пока все мы не соберёмся на последнем рубеже... Вот, скушай пирожок. Специально для тебя приберегла.

Люся поколебалась, но взяла пирог и с угрюмым видом отошла в сторонку. Игорь, наблюдая за ней, видел, как девушка сдала, и почувствовал вину. Да, он хотел приобщить её к экстриму, который так был ему необходим. Хотел посмотреть, как она справится с клещами и отсутствием туалета, со спальным мешком и физическими нагрузками, с походной едой... И она справлялась отлично. Более того, он видел, что ей это нравится! Но он совсем не хотел для неё такого экстрима...

Он покосился на свой рюкзак, брошенный у входной двери. Там, в боковом кармашке, упакованное в красивую бархатную коробочку, покоилось кольцо. Он знал, как она его жаждала. Но... согласится ли она теперь?

...

- Первый пошёл, - скомандовал Борис, и Люся, кинув последний взгляд на Игоря, покорно вышла из кафе, - Один... два... три...

Все молчали. Только Борис зычным голосом чётко отсчитывал секунды. Когда он досчитал до шестидесяти, среди присутствующих прокатился выдох облегчения. Наконец-то у неё получилось!

Не переставая читать, Борис махнул рукой. Закрылась дверь за Петровым.

- Шестьдесят пять, шестьдесят шесть....

На ста восьмидесяти вышел Игорь. Мгновенье помедлил под рамкой, набрал в легкие воздуха и шагнул через разметку. Помещение было всё то же – небольшая комната, оклеенная фотообоями, но самой Банши нигде не было. Только Люся стояла у распахнутой настежь двери, нажимая ногой на педаль.

- Все хорошо, милая! – сразу сказал он, стараясь ее ободрить, - Ты справилась! Скоро все закончится, и мы...

Она стояла лицом к стене, низко опустив голову. Из-под зажмуренных век текли слезы. Ему хотелось задержаться, обнять её, успокоить, но он помнил о тайминге. Задержись он хоть на несколько секунд и за дверью образуется столпотворение.

- Не бойся! Тебе уже ничего не грозит. И одна ты не будешь, ибо следом идут остальные... Только педаль не отпускай...

Проходя мимо, он вытянул руку, желая коснуться её, но не дотянулся и вышел на вторую полосу. Мимо, как ни в чëм не бывало, прошелестело «эскимо».  Он шагнул в надежде наступить на него, но...

...оказался в кабинете доктора. Петров держал педаль ногой, а сам невозмутимо листал страницы какой-то книжонки, которую, видать, по пути прихватил с полки, чтобы скоротать время. Игорь усмехнулся.

- В наше время всё лечат, - произнес он в смутном стремлении его подбодрить.

- Саркома – мразь, вроде моей жены, - ответил Петров, не отрываясь от книжки, - Она так радовалась, что переживёт меня... Интересно, её могилу еще можно найти? Я бы с радостью...

Конец фразы Игорь уже не услышал, выйдя на очередную полоску. Достал из карманов смартфоны и включил. Оба были на последнем издыхании, значит, времени на раскачку нет. Он шагнул и, не осматриваясь, тут же навел обе камеры на пустую и серую бетонную коробку, в которой оказался. Руки тряслись, из-за чего камеры никак не желали фокусироваться. Он каждую секунду ждал, что экраны погаснут, и тогда единственным способом выбраться отсюда, будет лишь очередная смерть. Он невольно втянул голову в плечи, представив внезапный и чудовищный удар, который раздробит ему шею, или голову, или спину.

На одном из экранов вдруг что-то мелькнуло, и Игорь, стараясь унять дрожь в руках, повел перед собой смартфонами. Экранчики были слишком маленькими, и он видел на них лишь части некоей деревянной конструкции. А потом шумно втянул носом воздух, когда перед ним уже «во плоти» материализовалось нечто, больше походящее на средневековый пыточный агрегат, нежели на мышеловку.

Жуткая, громоздкая, чёрная, ощетинившаяся длинными шипами, словно позаимствованными у гигантской акации, она рогаткой раскорячилась в правой половине помещения, подпирая верхними гранями потолок. Застыла, натянулась, недовольная разоблачением и готовая к малейшему промаху, чтобы мгновенно схлопнуться, впиться иглами, размозжить хрупкое тело...

Один из смартфонов тихонько пиликнул, извещая, что заряд батареи приблизился к нулю, и Игорь почувствовал, как спину заливает холодный пот. Время на исходе. Не сводя с Мышеловки прицела камер, он по стеночке, приставным шагом обогнул адскую конструкцию и, нашарив ногой позади себя педаль, наступил на неё. Дверь открылась, и он, мгновение поколебавшись, опустил смартфоны. Мышеловка все еще стояла на месте. Суровая, беспощадная, созданная с единственной целью – убивать... Но кем созданная? Или это реквизит самой Преисподней?

Снова пиликнуло, и Игорь поспешно отключил оба смартфона. В одном оставалось заряда минут на пять, другой уже вряд ли включится... Что ж... если потребуется вторая попытка, то еще будет шанс. Смотреть на Мышеловку было физически больно, но он не смел, по примеру Люси, отвернуться к стене. Слишком велик был риск отпустить при этом педаль.

Слава Богу, ждать пришлось недолго. Через несколько минут в помещении появилась Нюша. Кинула нарочито презрительный взгляд на Мышеловку, усмехнулась и протопала мимо, подмигнув на ходу Игорю. Почти сразу за ней появился дядя Юра.

- Я со счета сбился, - пробурчал он, - Давно она вышла?

- Секунд... 20.

- Двадцать один, двадцать два..., - тут же начал считать он и вышел следом.

Потянулись секунды. Каждая казалась длиной в час. Кто следующий? Почему задержка? Неужели кто-то позади провалился? Он шевельнулся, вытягивая шею, пытаясь рассмотреть за шипастой громадиной противоположную стену. Нога, удерживающая педаль, предательски задрожала, а следом словно задрожала и Мышеловка, подëрнулась рябью.

И тут же он увидел за ней Ирину. Ну, конечно! Как он мог забыть, что за стариком идет слепая девушка, и ей требуется гораздо больше времени! Нога снова стала твёрдой.

- Эй, ты тут? – крикнула она звенящим от напряжения голосом.

- Здесь! Мышеловка слева от тебя. Двигайся вправо по стене.

Девушка кивнула и, касаясь пальцами стены, быстро пошла.

- Стой! Куда! – завопил Игорь, а потом сообразил, - Левее! Я хотел сказать... Чëрт!

Он не успел. Только и заметил обращённые в его сторону голубые глаза, а в следующую секунуду девушка врезалась в Мышеловку и завизжала, схватившись за лицо.

- Прости! – крикнул Игорь, - Ты как? Сильно ударилась?

Ирина осела на пол. Между пальцами струилась кровь...

Игорь застыл, осознав, что... девушка насадилась на иглу глазом... Боже!

- Слушай, я виноват, - пролепетал он вялыми, словно накачанными новокаином губами, - Но тебе надо торопиться! Если сейчас... Помнишь, один держит, а один идёт.

Ирина всё визжала, хватаясь за лицо и раскачиваясь из стороны в сторону.

- Ты не можешь поворотить назад! – выкрикнул он, - Нюша уже вошла в Баню, а значит, попыток больше нет! Богом клянусь, я куплю тебе обалденный протез! А боль... она скоро утихнет! Только, пожалуйста... Иди!

Девушка, наконец,  умолкла и отняла от лица руки. Один глаз исступленно таращился в пустоту, другой – наполненная кровавой плотью выемка. Подвывая, она встала на четвереньки и двинулась на его голос. Зацепилась плечом за торчащий из Мышеловки сучок, потом распорола бедро и, рыдая, ткнулась лицом в пол.

Игорь понимал, что девушке нужно время, но так же понимал, что этого времени у них нет. Сколько Борис дал ей форы? Сколько она уже в комнате? Всё его существо стремилось кинуться к ней, помочь добраться до выхода, но его держала педаль! А ей ещё так далеко идти! И во всём он виноват! Он уже открыл рот, чтобы снова поторопить её, но Ира сжала челюсти и поднялась сама.

- Куда идти? – спросила она с ненавистью.

- Сейчас левее. Пара метров, и ты от неё отойдешь, - с облегчением ответил Игорь.

Девушка выполнила его инструкции и вскоре уже стояла на пороге.

- Прости меня! – попросил он, стараясь не смотреть на неё и радуясь, что она его не может видеть.

- Бог простит, - хрипло ответила Ира и вышла.

В ту же секунду в комнате появился Борис и остановился, уставившись на кровавые потëки на бетоне.

- Это я виноват! – выпалил Игорь, - Тебе придëтся немного задержаться.

- Что случилось?! Впрочем, это не важно… Сколько она пробыла здесь?

-  Она... только что вышла.

- Что?!

- Вот только что... Нужно как-то вернуться и предупредить остальных...

- Вернуться?! Ты идиот?!

- Но, может...

- Черт с ним! – Борис сурово сжал челюсти и, не глядя на Игоря, прошагал мимо.

Через несколько секунд прошёл Потец. Он ни о чем не спрашивал, только отсалютовал Мышеловке, как старому другу. А ещё несколько секунд спустя появилась Люся и бросилась Игорю на шею.

- Я обосрался, - глухо всхлипнул он, ткнувшись ей в плечо, - Ира, скорее всего, не успеет...

Люся непонимающее поглядела на него, и он подтолкнул её.

- Иди. Скоро встретимся.

Она с озадаченным видом вышла. Игорь видел, что она довольна хотя бы тем, что обосралась не она, и для неё испытание позади... Но позади ли...?

Ещё несколько секунд и мимо бодро прошагал Петров. Пора было сниматься с места и Игорю, но он медлил. Что-то подсказывало ему, что их затея провалилась. И только по его вине! Он многое мог бы себе простить, но перепутать право и лево, как дошкольник...!

Он отпустил педаль и вышел.

...

Баня оказалась, действительно, просто баней. Приятно пахло березовыми вениками, горячими камнями, древесиной и пивом... Вот только при виде Нюши сразу стало понятно, что объект был испытанием смертельным. Кожа на её голове натянулась, а под подбородком, наоборот, образовался отвратительный, как у пеликана, мешок. Одежда, которая еще пару минут назад была ей в пору и даже немного тесновата, теперь повисла как на вешалке, став размеров на двадцать больше. Она тяжело дышала, опираясь руками о стену и низко опустив голову. Нога в безразмерной штанине, которой она держала педаль, тряслась, от чего зелёная лампочка над её головой тоже дрожала, так и норовя стать красной.

Игорь, понимая, как ей тяжело, не стал тормозить и прошмыгнул мимо, перейдя в обитель Мойши.

Комнатка была обустроена простенько, но со всеми удобствами. Плетëное кресло-качалка, маленький столик на кривых ножках, заваленный журналами и книгами. Рядом шахматная доска, пузатый чайник, корзина с баранками. Тут же тумбочка с граммофоном. Из его раструба неслась, шелестя помехами, лирическая песня. Сам Мойша сидел в кресле с уютным пледом на костлявых коленях и зачитывал дяде Юре какую-то журнальную заметку.

При появлении Игоря, он обрадованно умолк.

- А может, партеечку, а? – с надеждой вопросил он, кивая на шахматы.

- В другой раз, - ответил за Игоря дядя Юра, - Мы торопимся.

- Ну, хоть чаю выпейте! Свежий. Баранки, масло...

Игорь неуверенно поглядел на мужичка, не представляя, как этот жалкий индивид в толстых очках на резинке может кому-то навредить. Если верить описанию, его, Игоря, должно захлестнуть болезненное сочувствие... Впрочем, может, так и есть. Просто сейчас Мойша был... ну, отключен.

- Что с Иркой? – отвлек его дядя Юра и кивнул на крупные кляксы крови на полу.

Игорь прошагал через комнатку и помедлил у распахнутой двери.

- Это я виноват, - пробормотал он, - Ошибся, как...

Он не договорил, стиснул челюсти и вышел.

Ничего. Больно ей, конечно, но ущерб не столь велик, как если бы она была зрячей. А он обещание сдержит. Организует ей самый лучший протез! И не отличить будет от настоящего...

Приготовившись к встрече с девушкой, он шагнул и...

... не увидел её. Над запертой дверью в далёком далеке светилась красная лампочка.

Он замер, когда увидел, что к нему, перебирая лапами по устеленному соломой полу спешит, все увеличиваясь в размере, безобразная Сольпуга. Он запоздало зажмурился и попытался сообразить, что случилось. Ира погибла тут? Но как? Почему? Она ведь физически не могла на неё смотреть! Непрошенная, в голову забралась жуткая картина: Сольпуга, почуяв кровь, вцепляется волосатым хелицерами в наполненную свежей кровью и мясом глазницу...!

Он вскрикнул, почувствовав, как по штанине что-то начало взбираться. Не открывая глаз, тряхнул ногой и скинул тварь. Послышался довольно тяжёлый плюх, а следом шелестящий звук неподалеку. Воображение живо нарисовало картину, как сольпуга – размером с большую крысу – возится в соломе, пытаясь перевернуться.

Игорь уже осознал, что предчувствие его не обмануло. Затея провалилась. Даже если Борис, Потец и Люся с Петровым успели проскочить до того, как с Ириной случилась беда... они никак не одолеют Стража вчетвером... Или все же...?

Он заорал, почувствовав, что на этот раз, мерзкая тварь нашла лазейку и пробралась под штанину. Прохладное, шершавое, многоногое протискивалось в тесном пространстве. Он отчаянно задрыгал ногой и тут же вскрикнул, ощутив болезненный укус.

Он торопливо пошёл вперед, то и дело вскрикивая от боли и омерзения. Укус следовал за укусом! А тварь протискивалась под узкой штаниной всё выше! Он уже чувствовал ее колючие лапки и пухлое, мягкое тело на нежной, внутренней поверхности бедра, совсем близко от...

Нервы сдали, и он принялся лихорадочно расстёгивать ремень, скидывать ботинки, стаскивать штаны. Ещё есть шанс! Если она запутается в тряпках...

В одних трусах он бросился к педали, запнулся о какую-то торчащую из сена корягу и растянулся во весь рост. Тут же по спине и ягодицам забегало. Не запуталась...

Он поднял глаза на дверь. Слишком далеко... Зачем такой маленькой зверюге такой большой террариум? А потом вспомнил...

Сольпуга забралась на его голову, спрыгнула перед лицом и развернулась, уставившись на него чёрными, мёртвыми глазками. Игорь уже не мог ни зажмуриться, ни отвести взгляд. То, что еще мгновение назад было пусть нахальным и кусачим, но, в сущности, довольно безобидным существом... превратилось в настоящего монстра!

Над ним в угрожающей позе возвышалось Чудовище. Передние, длинные, покрытые жестким волосом лапы поднялись высоко над его головой. Пара вертикально расположенных челюстей, распахнулась, и из них в запрокинутое, мокрое от пота, Игорево лицо дыхнуло падалью. Серое, пухлое, похожее на плюшевую обивку дивана тулово нетерпеливо дрогнуло, а потом Сольпуга рванулась к нему.

...

- ... лучше я останусь здесь навсегда, но с двумя глазами. Не хочу выйти не только слепой, но ещё и уродиной.

- Я же обещал сделать тебе протез! – воскликнул Игорь, - Это у вас в 60-ых были кривые стекляшки. А сейчас такие, что не отличишь от настоящего!

Ирина молчала. Оба её глаза, слепые и невредимые, глядели в пустоту.

- Ты всех нас подставила в угоду своему женскому тщеславию! - кипятился он, - Скормить себя Мху, только чтобы сохранить свои голубенькие глазки!

- Так это я всех подставила?!

Игорь отвел взгляд, играя желваками.

- Ладно, братуши, - устало произнес Борис, - Что мы имеем. Нюша отвалилась. Она так слаба, что останется здесь, с Грибником. Есть, что ей дать подкрепиться?

- Пара пирожков, бутерброды со шпротами и пиво, - отрапортовал Грибник, шарясь за стойкой.

- У нас два варианта, - подал голос дядя Юра, - Или мы сдаёмся и прилагаем все силы, чтобы снова откормить её, или бросаемся в бой, пока запал не прошел.

- Кухня работает все хуже, - задумчиво ответил Петров, - Такими темпами у нас уйдет еще несколько десятилетий, чтобы вернуть Нюшу в форму. Что нас там будет ждать, если уже сейчас большинству из нас там делать нечего...

- Философию разводить будем на воле, - строго оборвал его дядя Юра, - Даже если бы мне сказали, что я умру в ту же секунду, как выйду, я бы всё равно постарался выйти. Любая смерть лучше, чем такая жизнь!

- Тебе с твоей социопатией это недоступно, дядь Юра, - Петров с тоской глядел в окно, - Но смысл жизни человека только в другом человеке или людях. Родные, друзья, коллеги, которые топают по жизни рядышком. А мы? Вырвали с корнем и пересадили...

- Будем держаться друг друга, - подал голос Потец, - Организуем свою коммунию и потопаем!

- Ну, уж фигушки! – воскликнула Ира, - Видеть вас всех больше не могу!

Все заулыбались, переглядываясь.

- Куда ж ты пойдешь?

- Плевать! Но только не с вами!

- Ладно, сворачиваем демагогию, - остановил праздный разговор Борис, - Надо продумать рокировку... В Баню пойду я.

- Это самоубийство! – запротестовал Петров.

- А что ты предлагаешь? Жребий из шляпы тянуть? Я после Нюши самый большой. Если у меня не получится, следующим пойдешь ты, Игорь, хотя... это и вовсе безнадежно.

Игорь угрюмо кивнул

- Постой, - не унимался Петров, - Даже если у тебя получится проскочить парилку и не сдохнуть...

- К Камню Игоря отправим. Он крепкий. Сдюжит.

- И что на выходе? К Берсерку выйдет горсточка немощных доходяг?! – он скривился и остановил взгляд на Игоре, - Один из которых даже право-лево не различает... А после Камня он и вовсе будет, как выжатый лимон!

- Нормально, - ответил Игорь, стараясь не реагировать на оскорбление, - Если камень не идеально круглый и есть места для перехвата, я его в лёгкую закачу. Пол там, надеюсь, ровный?

Борис кивнул.

- Подождите! – крикнула вдруг Ира, - А про Мышеловку вы забыли? Если у этого... если у Игоря  разнарядка на Камень, то кто...?!

Все переглянулись, потом Борис с неохотой развернулся на стуле и поглядел на плешивую макушку.

- Эй, Грибник... Без тебя никак...

- Я уже сказал, что участвовать в этом не буду! – ровным тоном отозвался тот, переворачивая страницу газетёнки, - Вам нравится дохнуть, а я жить хочу.

- А выйти отсюда хочешь?

- Не особо, - последовал краткий ответ.

- Я пойду к Банши, а Люся пусть идет к Мышеловке, - послышался усталый голос от стойки.

У Игоря против воли повлажнели глаза. Нюша. Её никто и трогать не собирался в её-то состоянии! Но она нашла в себе силы и выползла из тихого, тёмного нутра кухни, куда её определили отдыхать. Она была в одной футболке, которая теперь превратилась в широкое платье. Но краше от своей неожиданной худобы женщина не стала. Жир вытопился, но кожа осталась, болтаясь пустыми мешками с внутренней стороны плеч, бедер, даже икр. А из-под подола футболки до самых колен свисал бледный фартук-живот.

- Простите, котики, что я в таком виде, - поморщилась она, - Но штаны...

- Ты слишком слаба, - с нежностью произнес Потец, кидаясь к ней и заботливо пододвигая стул.

- Я могла бы пойти к Мышеловке, если вы объясните, как пользоваться этим вашим... оборудованием, но...

- Мы не можем тратить драгоценный заряд на обучение! – заволновался Игорь, - Если его и включать, то только по делу и очень-очень ненадолго!

- Кроме того..., - Нюша в изнеможении опустилась на предложенный стул, - Я, действительно, плохо себя чувствую. Лучше, если я пойду первой и, если провалюсь, то большой беды не случится, и можно будет быстро попробовать снова...

...

Они собрали по закромам всё, что было съедобного, и затолкали в Нюшу, чтобы придать ей сил, а потом отправили поспать. Отдых и еда не слишком отразились на её силах, но женщина, по-прежнему в футболке-платье заняла первое место в очереди.

- Не провались, кошечка, - кинула она через плечо, - Теперь мы все уповаем только на тебя.

Люся испуганно кивнула, прижимая к груди смартфоны. Нюша вышла. Борис начал отсчет. Через 30 секунд пошёл Петров, через минуту дверь закрылась за Люсей. Почти сразу за ней двинулся Борис. Дядя Юра, потом Ирина, потом настала очередь Игоря. Он мысленно отмерял секунды, стараясь не отвлекаться на беззаботное шуршание газетки и шелест потираемых Потцом сухих ладоней за спиной. Очень хотелось считать медленнее, чем нужно, обмануть время, отсрочить... Нет! На этот раз никакого провала! То, что  до сих пор никто не вернулся, уже о многом говорило!

- Давай, не подведи, - шепнул сзади Потец, и Игорь вышел.

Нюша на месте, Петров, как и в прошлый раз, с книжонкой. Следом Люся, сияющая, как медный таз!

- У меня получилось! Даже заряда немного осталось! – затараторила она, и Игорь ободряюще улыбнулся, отметив, что девушка, потерянная и выжатая в начале их странного приключения, теперь явно поймала кураж.

У выхода они потянулись друг к другу почти коснулись губами издав громкий, чмокающий звук.

"Берёзка" (Окончание)

Игорь оторвался от чтения и посмотрел на Рыжего. «Борис», - вспомнил он, - «Его зовут Борис...»

- Что это? – спросил он.

- Это то, с чем нам приходится иметь дело, - с некоторой виной в голосе ответил он, - Читай дальше...

Объект №101ЕЛА. «Книга».

Протокол содержания: 101ЕЛА помещается в камеру, в мельчайших деталях имитирующую кабинет доктора медицины В.П. Круглова (1908-1960 гг.). Уход заключается в ежедневной влажной уборке помещения под пристальным присмотром экспертного состава. Каждый из элементов обстановки после удаления пыли должен быть возвращен в точности на своё место. Удаление пыли с объекта должно производиться строго персоналом, имеющим маркировку «О».

Дескрипция: 101ЕЛА представляет собой учебное пособие «Пропедевтика онкологических заболеваний» для студентов высших и средних медицинских учебных заведений. Издание 1956 года. Автор – В.П. Круглов, заслуженный врач РФСР. До сих пор не выяснено, что явилось причиной возникновения аномалии. Сведения группе захвата были переданы 30 декабря 1960 г. из _______ отдела милиции после ряда подозрительных смертей.

Доктора обнаружила его экономка, пришедшая прибрать в кабинете. Он лежал на полу без признаков жизни. Патолоанатом, производивший вскрытие, в своем отчете указал, что причиной смерти явился повсеместный отказ органов, вследствие множественного метастазирования, хотя Круглова И.В. утверждала, что накануне смерти отец был совершенно здоров. В течение трех дней после смерти доктора в кабинете произошли еще несколько аналогичных смертей. Коллега по кафедре, который хотел забрать на память несколько докторских книг, те самые экономка и дочь. Тела всех троих несли все признаки запущенного онкологического заболевания.

В ходе обследования Объекта удалось установить: в раскрытом виде 101ЕЛА обладает чрезвычайно разрушительным влиянием на человеческий организм, немедленно поражая его онкологической мутацией (Симптомы разнятся в зависимости от того, на какой из страниц жертва раскрыла книгу). Течение болезни молниеносно и стремительно, в считанные мгновения проходя процесс от первичной опухоли до шквального метастазирования и распада метастазов.

В закрытом состоянии «Книга» безопасна для всех классов персонала. В открытом – только для спецперсонала со статусом «О».

- «О» – это онкология? – догадался Игорь.

- Так и есть, - Борис кивнул, - Если у тебя завелась колония злокачественных клеток, то 101ЕЛА станет для тебя лучшим диагностом. Правда, метод сомнительный, ведь если ты доподлинно знаешь, что у тебя рак, то и книга тебе ни к чему. А если только подозреваешь, то это - игра в русскую рулетку...

- Можете меня поздравить. Рака у меня точно нет...

Игорь усмехнулся, удивившись, что еще не потерял такую способность. Водка, пиво, сигарета и лежалый пирожок с ливером постепенно возвращали его к жизни. Борис ободряюще похлопал его по плечу.

- А что с кодом?

- Изначально это был код от докторского сейфа, нацарапанный на полях одной из страниц. А после того, как книжка... ну, изменила свои свойства, этот код постоянно меняется и может появиться на любой странице. Функция совершенно бесполезная, так как из сейфа при помощи спецперсонала уже давно все выгребли и потратили, но наши инженеры при проектировании этой душегубки умудрились заменить сейф дверью, и приспособить код под её открывание.

- Кто-нибудь из вас.., - Игорь сглотнул, - Смог пройти этот... уровень.

- Конечно! Петров у нас как раз такой счастливчик, - Борис оглянулся на карточный стол и подмигнул. Бледный, долговязый тип вяло помахал в ответ, - Читай дальше!

Игорь перелистнул страницу.

Объект №126ЕЛА. «Мышеловка».

Игорь устало поднял на Бориса глаза и попросил:

- Может, ты просто расскажешь, что там дальше...

- Ладно. Это очень опасный объект. Совершенно невидим. Местоположение установить невозможно. Реагирует на выделения потовых желёз. Совершенно случайно его удалось поймать в подвале одной старухи. Пока не додумались, как её стабилизировать, Мышеловка переломала многих наших полевых... Мы им даже прозвище успели придумать - полёвки, - Борис невесело хихикнул и добавил, - Земля им пухом. Остаться в живых в поле действия Мышеловки может только человек, который вообще не потеет, ибо она реагирует даже на малейшие выделения или следы пота на одежде...

- Подожди... мышеловка ведь..., - Игорь неопределенно махнул рукой, - Она же...

- Да, прости, забыл. Если что, объект размером с ЗИЛ-164.

Игорь попытался представить мышеловку в заявленную величину и не смог.

- И... конечно, среди завсегдатаев этого славного кафе, имеется человек, который не потеет?

- Ага, - Борис кивнул в сторону, - Это наш Поте́ц.

Игорь поглядел на лысого, сморщенного коротышку, играющего в нарды с толстухой, которой, чтобы сидеть  с комфортом, пришлось сдвинуть вместе аж три стула.

- Останови меня, если я начну нести чушь..., - произнёс он, - Есть несколько этих ваших секретных объектов, которые можно пройти, только имея какие-то особые качества. И, если я всё правильно, понял, у вас тут, ребята, полный комплект таких особенных персонажей. Какое-то странное совпадение...

- Да, какое там совпадение! – Рыжий расхохотался, - Мы же и обслуживали эти Объекты! До тех пор, пока начальство не решило нас списать. Петров книгу изучал, Потец мышеловку пестовал, дядя Юра, вон, с Мойшей хороводился, а...

- А за что вас?...

- Персонал класса «Е», паря, - Борис зло усмехнулся, - Расходники. Кто-то проштрафился, а кто-то просто стал не нужен. Нас ведь кого-то по хосписам насобирали, кого в тюрьме или психушке. Сам понимаешь, мы в Конторе такого насмотрелись, что выпускать нас в мир никто не планировал. Когда отработали своё, нас и поставили перед выбором – либо пуля в затылок, либо в тестировщики нового ИСЛА. Конечно, все мы выбрали жизнь, хотя, если бы вернуть время вспять...

- Тогда я вообще ничего не понимаю! – вскипел Игорь, - Вы все тут специалисты! И имеете все необходимые для спасения навыки! Так какого же хрена вы сидите в этой лачуге и режетесь в карты?!

- Не все так просто… К объектам можно попасть только поодиночке. Порталы очень узкие, и, как ни старайся, одновременно шагнуть в них даже вдвоём не получится. Кто-то всё равно окажется позади. Тогда Объекты автоматически раздваиваются, и каждый оказывается один на один с собственным Объектом.

- Как это? Они что... размножаются?

- Да чёрт его знает. Я в этом не разбираюсь. Нюш, объясни новобранцу...

- Я тоже не специалист, котик, - отозвалась толстуха гулким, как в трубу, басом, - Но кое-что, в своё время, слышала и на ус мотала. Этот ИСЛА построен по принципу квантовой неопределённости. Проводили эксперименты с субатомными частицами вроде фотонов и электронов и обнаружили забавную вещь. Если направить фотон на картонку с двумя прорезями, то каким-то непостижимым образом априори неделимая частица умудряется пройти через обе прорези, превращаясь из частицы в волну. Так и тут... Но, если, например, «Банши» может пройти любой дурак, обладающий элементарным самоконтролем, то «Пропедевтику» способен преодолеть только онкобольной Петров. Но онкобольной Петров мгновенно сыпется на «Мышеловке», ибо потеет, как боров. Прости, Петров, - Нюша послала ему воздушный поцелуй, - Круг замкнулся - начинай сначала.

Спустя бесчисленное количество попыток мы додумались, что, если идти друг за другом, то объекты не клонируются. Первый проходит, блокирует объект, нажатием на нейтрализующую панель и остается её держать. За ним идет второй, проходит следующий уровень и так же остается на нейтрализующей панели. И так далее, образуя безопасный коридор. Кажется, мозаика сложилась, но…

- Спасибо, дорогая, дальше я сам, - ласково остановил ее Борис, и Нюша вернулась к игре.

Здоровяк сходил за стойку и вернулся с густо исчëрканной фломастером скатертью.

1.  Банши – Грибник

2.  Книга – Петров.

3.  Мышеловка – Потец.

4.  Баня – Нюша\Макаровна

5.  Мойша – д.Юра

6.  Сольпуга – Ирина.

7.  Камень – Борис/Елисей

Мох – Потец.

Страж – __________.

Игорь некоторое время разглядывал список.

- Сечёшь проблему? – уточнил Рыжий.

- Уровней девять, а вас изначально было восемь. Людей не хватает, так? А что с ними?

- Макаровна потерялась..., - Борис покусал губы, - То, что она не вернулась, значит, что по-прежнему жива. Она у Сольпуги. Бог знает, что там приключилось, но мы сошлись во мнении, что она по-прежнему сидит себе в уголке с закрытыми глазами. Все, что ей требуется, это наощупь добраться до панели и выйти, но, видать, это ей не под силу. Фобия.

- Зачем же вы её туда отправляли, если фобия?!

Борис покосился на плешивую макушку, возвышающуюся над краем газеты.

- Грибник дал маху, - понизив голос, ответил он, - Он не говорит, что именно произошло. Но я подозреваю, что он отпустил с панель, пока она еще была в комнате. Со страху или по глупости – история умалчивает. А Макаровна... Видел бы ты её! Нюша по сравнению с ней – щуплая гимназистка. Баню могла бы почти 40 секунд держать... Эх... Словом, её мы можем вызволить только отключив объект целиком. А Елисей с собой покончил.

- А с Грибником-то что не так?

- У него после происшествия с Макаровной произошел нервный срыв, и он не желает большее участвовать. Тоже своеобразный психоз. Как с именем, - Борис пожал плечами и красноречиво покрутил пальцем у виска, - Но мы бы даже всемером всё равно не справились, потому и застряли тут. Впрочем, и с вашим приходом не справимся, даже если снарядим твою девчонку на самое простое – Банши – а тебя отправим к Камню...

- Я туда не пойду! – Люся снова громко разрыдалась и застучала зубами, - Какой смысл еще больше страдать, если мы всё равно умерли! Надо просто дождаться, когда твои друзья найдут наши тела, предадут их земле.... И тогда получится выйти к... Свету!

Повисла минутная неловкая пауза, потом Игорь спросил:

- Затык в последнем, да?

- Нет, это как раз самое простое. Но дойти до него нереально из-за Мышеловки и Мха, которые способен преодолеть лишь Потец...

- Сколько тысяч раз я просил не называть меня так?! – послышался страдальческий голос.

Лысый коротышка, проиграв в нарды монументальной Нюше, почесываясь, направлялся к ним.

- Знакомься, - обрадовался Рыжий, - Это наш Поте́ц!

Игорь протянул руку и пожал сухую до шелеста, хрупкую ладонь. Вблизи он понял, что коротышка не просто лыс. У него полностью отсутствовала на теле растительность. Ни бровей, ни ресниц. От этого его голова напоминала голову сморщенного, резинового пупса.

- Илья, - представился пупс.

- Как ты умудряешься не потеть? – спросил Игорь, - Самоконтроль.

- Врожденная патология. Ангидроз, - ответил тот и потянулся к пиву, - Можно?

- Бери, конечно, - Игорь пододвинул к нему бутылку, и Илья надолго припал к горлышку морщинистыми губами.

- Кухня начала обновляться, так что еще попьём, - прохрипел он, напившись.

- Что значит «обновляться»?

- Ого! – послышался возбуждённый голос Грибника, - Тут с луком и яйцом! Горяченькие!

Он вынес большой поднос, заваленный пышущими жаром пирогами, и поставил на карточный стол.

Поднялся довольный ропот, руки хватали и перекатывали с ладони на ладонь пирожки, рты дули и жадно кусали сочное тесто.

- Мне оставьте немного, - в кафе появилась растрëпанная, удивительно хорошенькая девушка. Курносая, круглолицая, с короткой, а-ля Одри Хепберн, стрижкой и светлыми, голубыми глазами. Ирина – догадался Игорь и машинально отыскал её имя в списке напротив таинственной «Сольпуги».

Ирина, расставив руки и легко касаясь кончиками пальцев окружающих предметов, добралась до карточного стола, нащупала пирожок и вонзила в него мелкие зубы.

Слепая...

Игорь тоже взял пирожок. Горячий и свежий. Вспомнилось далёкое детство, улыбчивая тетя в белом фартуке, достающая из глубины тумбочки-термоса такие же... А на улице мороз и солнце...

- Я не буду это есть! – внезапно закричала Люся, сбрасывая блюдо на пол, - Не желаю в этом участвовать и не буду!

Она вскочила, бросилась к двери, распахнула её и застыла под гудящей рамкой. Дверь мягко закрылась за ней.

Все смущенно молчали. Грибник, возмущенно цокая языком, собирал с пола пирожки.

- Не переживай, сейчас вернётся, - произнес Борис.

- Я уже понял, - устало ответил Игорь, - А что с кафе? Оно тоже... ну, виртуальное?

- И кафе, и улица в точности дублируют поселок для сотрудников Конторы, где мы жили. Ходили сюда отдохнуть после вахты. Цены символические, вкусно, душевно... карты, шашки... По субботам даже фильмы крутили. Думаю, первое время после создания ИСЛА за нами ещё наблюдали, изучали... А потом просто... забыли... Но раз Аномалия ещё держится, а жратва худо-бедно продолжает появляться на кухне...

- А что, если девчонка права? – спросил вдруг Петров, - Что, если вся эта мышиная возня абсолютно бесполезна, и мы, действительно, умерли?

- Это имело бы какой-то смысл, котик, если бы ни Грибник, ни ребята к нам не присоединились, - гулко пробасила Нюша с аристократичным видом на бумажной тарелочке сервируя себе пару пирожков и сомнительный, заветренный салат с майонезом, - У каждого должен быть собственный Ад, разве нет?... Ну, или хотя бы разделение «по интересам»... Да, и Елисеюшка бы не смог умереть дважды.

- Кто сказал? – фыркнул в ответ Потец.

- Пирожки и нарды в Аду?.., - Рыжий многозначительно кашлянул в кулак, и Игорь понял, что такой разговор происходит не впервые.

- И мы не стареем, - отозвался молчащий до этого угрюмый старик дядя Юра, - Когда нас сюда поместили, мне исполнилось шестьдесят. Работал бы на заводе, так и вышел бы себе спокойно на пенсию. Поднимал бы огородишко, ловил пескариков, пока не помер бы к концу 70-ых... Но, если верить новобранцу, мне сейчас... 123 года...

- А мне пенсия и вовсе не грозила... саркома должна была сожрать в течение года..., - поддержал старика Петров, - Может, я все-таки выбрал пулю?.. Но почему тогда и за порогом смерти такие... боли..?

- Не городите чепухи, - оборвал их Борис, - Мы это уже миллион раз обсуждали. Тебе как было шестьдесят, так и осталось. А твоя саркома какой была, такой и осталась. И так оно всё и будет тянуться до Судного дня, если мы не выберемся отсюда.... А как выберемся, так и продолжится обычный отсчёт.

- Вряд ли у нас есть столько времени..., - задумчиво возразила Нюша, - ИСЛА уже давно барахлит.

- Небольшие перебои. И только.

- Борька не желает обращать на это внимание, - перебила она здоровяка, - Но, думаю, это тоже своеобразный психоз. Как у Грибника с его именем... Что ж, каждый сходит с ума по-своему...

- Что за перебои? – заинтересовался Игорь.

- Кухня временами не работает, котик, - пояснила Нюша, орудуя ножом и вилкой, словно перед ней лежало замысловатое ресторанное блюдо, а не простой пирожок, - Вернее, работает, но мы всё равно иной раз подолгу остаемся без еды, ибо то, что она выдаёт, совершенно несъедобно. Вы как раз появились, когда у нас был такой вот вынужденный пост. Пиво в холодильнике оказывалось прокисшим, салаты – протухшими, а выпечка сгоревшей... Как-то все салаты оказались заправлены уксусной эссенцией вместо масла, а вода в бутылках – морской! Нам некоторое время даже приходилось мочиться через собственные майки и пить...

- Так..., - Игорь прищурился, - А как вообще тут появляется еда? Вы что, просто находите её?

- Да, в холодильнике или печке, а бутерброды прямо на витрине появляются... Не смотри ты так. Это же ИСЛА. Или ты думал, что сюда приезжает грузовик общепита? По сути, мы жрём то же самое, что жрали и вчера, и пятьдесят лет назад. В программу заложено небольшое меню, и оно, как бы дико это ни звучало, постоянно самовоспроизводится. Так что эти пирожки были состряпаны задолго до вашего рождения. И уже не раз съедены. И высраны...

- Но они все равно божественны! – мягко произнесла молчавшая до этого слепая Ирина.

Игорь внезапно вскочил, схватил свой стул и, замахнувшись, со всей силы саданул им в окно. Раздался глухой звук, словно тот ударился в бетон, а не в хрупкое стекло. Стул, разбитый в щепки, осыпался рядом.

- Думаешь, самый умный? – хмыкнул Петров, - Мы первым делом и заднюю дверь пытались выбить и окна... Выход здесь только один – на разметку.

У двери с громким воплем рухнула Люся и разрыдалась. Игорь подошел к ней и обнял.

- Тише, родная, - прошептал он.

- Так... больно...  Хочу уснуть и не проснуться...

- Потец, проводи их на кухню, - произнес Борис в ответ на вопросительный Игорев взгляд, - Путь девчонка отдохнёт.

- Меня зовут Илья! – с усталым раздражением отозвался пупс и махнул рукой, приглашая Игоря и Люсю за собой.

Девушку трясло, и Игорю пришлось взять её на руки. Со своей ношей он обогнул витрину и прошагал за провожатым в тёмную кухню.

- Мы тут соорудили пару спальных мест, - Потец кивнул на гору тряпок в углу, - Потому что окон нет. Спим по очереди. Не то, чтобы кому-то хотелось спать... чисто от скуки. Располагайтесь...

- Спасибо... Илья, - произнёс Игорь, и лысик довольно кивнул.

От тряпок пахло потом и затхлостью, но Люся, несмотря на свою брезгливость, тут же закрутилась в них и затихла. Игорь некоторое время смотрел на её слабо вздрагивающие плечи, потом вспомнил и принёс из рюкзака плед, который взял с собой, когда собрался вести свою девушку в «особый» поход... Да уж... Поход, действительно, получился особым....

- Он пахнет нашим костром, - сонно пробормотала она, уткнувшись носом в красно-чëрную клетку... Как там наши мальчики?... Уже хватились?...

Игорь стиснул зубы. Сколько времени они отсутствуют? Два часа? Три? А для внешнего мира? Он отчаянно надеялся, что мужики не пойдут по его следам. Не угодят вслед за ним в эту душегубку. Он достал смартфон и некоторое время глядел на постоянно меняющиеся цифры часов в углу экрана. 06-18 тут же превратилось в 14-22, потом в 22-45, и снова вернулось к 06-18. Батарея же разряжалась на глазах.

Игорь прикрыл дверь, отсекая тусклый свет из зала, и прилёг было рядом с Люсей, но сон не шёл, и он вернулся обратно. За окнами было по-прежнему серенько. Он проводил взглядом ненавистную, гуляющую по проезжей части бумажку. Это отсутствие  перемен угнетало больше всего...

- А вот тебе на погоны! – бодро воскликнул за карточным столом дядя Юра, пристраивая Петрову на плечи карты.

- Как вы с ума до сих пор не сошли? – спросил Игорь, усаживаясь за свой столик и глядя на папку с файлами.

- Психическая устойчивость – главный критерий отбора персонала, - бодро, словно рапортуя, ответил Борис, хрустя костяшками толстых, поросших густым рыжим волосом пальцев, - Поэтому Грибник и сдулся так быстро. Как и твоя подружка.

- Как и ваш Елисей, - без особого яда парировал Игорь.

- Это был его выбор, - пожал плечами Борис, - Многие из нас уже давно последовали бы его примеру, но держатся, чтобы не лишать шанса остальных.

- Но все-таки... шестьдесят лет...

- Здесь это не имеет значения. Я, например, не чувствую, что прошло шестьдесят лет. Когда появился Грибник и заявил, что где-то там 1983 г., я не поверил. Не верю и сейчас, когда речь по 2023... Мне кажется, мы тут всего пару лет.

Игорь подумал, что, может, ощущения Бориса и не подводят, и время за этими стенами бежит в разы быстрее, чем внутри. Он представил, как выйдет году в 2100-ом, когда все, кого он знал, любил и ценил, давно умрут. Жизнь тогда потеряет всякий смысл...

Он отогнал эту жуткую мысль, сделал глоток тёплого пива и продолжил изучать объекты.

Объект №333ЕЛА. «Баня».

Протокол содержания: 333ЕЛА требуется регулярный (каждые 1.5 часа) сброс избыточного пара, давления и температуры персоналом с индексом массы тела ≥ 50. При меньшем индексе персонал подвергается чрезмерным нагрузкам и нуждается в длительном восстановлении в условиях стационара. Персоналу с массой тела менее 80 кг контакт с 333ЕЛА строго воспрещен.

Дескрипция: помещение размером 3х4х2.5 м, внутренняя обшивка – лиственница, внешняя – сосна.  Объект был зафиксирован в с. Горохово на дворовой территории семьи _______. Вечером в субботу 09.09.1953 г. глава семьи Иван _________ отправился париться в баню с парой друзей-односельчан, а через два дня на местной птицефабрике всерьез встревожились отсутствием десятка работников. Впоследствии все были обнаружены в Бане.

Как позднее установило следствие, первыми вслед за _________ сотоварищи погибли их жены, пришедшие звать их домой. Следом -  их дети и близкие. Тела после нескольких фатальных неудач удалось извлечь только персоналом с избыточной массой тела.

Коронëр в неофициальной беседе признался, что подобную степень мумифицирования встретил лишь однажды, когда ему довелось проводить вскрытие тела, обнаруженного в камчатских солончаках.

Игорь перевернул страницу.

Объект №087ЕЛА. «Мойша».

Протокол содержания: 087ЕЛА должен быть размещен в камере размером не более 4 кв.м.

Объект неприхотлив и легок в уходе. Баня раз в неделю, трехразовое питание, исключающее свинину, и собеседник. Собеседник должен проводить с объектом не менее двух часов в сутки. В остальное время 087ЕЛА должен быть в избытке обеспечен печатной литературой, радио, диафильмами и граммофоном с пластинками. В противном случае, начинает проявлять признаки недовольства и радиус его поражения увеличивается со скоростью 15 кв.см\мин.  На период форс-мажорных обстоятельств должна быть предусмотрена зона отчуждения, вдвое превышающая обычный радиус поражения (4 кв.м.).

Персонал, обслуживающий 087ЕЛА, ежедневно перед заступлением на смену, подлежит освидетельствованию у психиатра для подтверждения маркировки «СП». Персоналу положен дополнительный отпуск – 15 календарных дней.

Дескрипция: Мужчина примерно 60 лет. Настоящее имя неизвестно. За отказ от употребления свинины получил прозвище «Мойша». Объект был обнаружен на вокзале в г__________15.07.1945 г. в окружении толпы потерявших рассудок граждан. Среди помешанных помимо случайных обывателей оказались как работники вокзала, так и сотрудники милиции и медицинских ведомств. На нейтрализацию объекта было потрачено 240 человеко-часов. Все,  кто оказывался в зоне поражения, подвергались неопознанному влиянию, вызывающему бурное помешательство, выраженное в стремлении к членовредительству. После изоляции объекта выжившие рассказывали о захлестнувшей их невыносимой и совершенно неконтролируемой эмпатии к объекту, выражающейся (начало цитаты) во всепоглощающем сочувствии и стремлении своими страданиями облегчить его участь (конец цитаты).

Из вещей, изъятых у объекта: карманная библия, початая пачка папирос «Беломор Канал» и извещение о смерти рядового ___________ 1920 г.р. Следствие выяснило, что пехотинец __________ погиб при исполнении боевой задачи в апреле 1945 г.

Личность объекта, как и степень родства или иного отношения к погибшему военному, не установлена по сей день.

С приколотой к листку с описанием фотографии на него смотрел невзрачный и ничем непримечательный мужичок. Потрёпанная шинелька, крупные уши, очки на широкой резинке. За толстыми линзами  - припухшие, полные слёз глаза.

Чувство эмпатии Игорю было не чуждо, хоть оно и значительно притупилось за время Сирийской службы. Но, глядя на снимок, он испытал скорее отвращение, нежели жалость.

Все, изложенное в папке, походило на бред сумасшедшего. И, если бы не собственный печальный опыт общения с этой чертовщиной, он решил бы, что вся эта писанина – плод подростковой фантазии.

Он бегло пробежался по оставшимся «объектам». Сольпуга. Некая противоположность «Банши». Не слишком симпатичное паукообразное, которое хоть и нахально, но довольно безвредно, если на него не смотреть. Но, если хоть мельком взглянуть, мгновенно вырастает до размеров алабая и... следует неизбежная и крайне болезненная смерть.

- А что с этой сольпугой? – обратился он к картежникам, - Неужели так сложно не смотреть на нее?

- Сложно, если учесть, что она постоянно оказывается в поле зрения, - ответил Борис, виртуозно тасуя колоду, - Если же закрыть глаза, она начинает бегать по телу и кусаться, и никому еще не удавалось выдержать это и не открыть глаза... Ну, кроме Ирки, конечно... и, скорее всего, бедняги Макаровны, для которой увидеть Сольпугу гораздо страшнее, чем почувствовать ее укусы.

- А завязывать глаза не пробовали?

- Пробовали, - Борис поёжился, - На собственной шкуре испытал. Сольпуга, знаешь ли, вскоре оказалась под повязкой, и...

- Не надо, пожалуйста! – страдальческим голосом протянул Петров, - Ты же знаешь, как я этих тварей ненавижу!

«Мох» - значилось на следующем листке.

- Эта хрень смертельна даже для меня, - послышалось над плечом Игоря. Это Потец вернулся к столу за Люсиной бутылкой пива, - Только я умру чуть медленнее, и чуть более болезненно, чем вы, простые смертные.

Объект №0202ЕЛА. «Мох».

Протокол содержания: 0202ЕЛА необходимо содержать в герметичной камере и кормить органической пищей не реже 1 раза в месяц. Во избежание неконтролируемого разрастания, объем пищи не должен превышать 1\100 от номинальной массы объекта.

Пища доставляется в камеру персоналом строго в герметичном костюме, прошедшем обработку в сушильном барабане и протестированном на аппарате СП-458-АНО. При отрицательных результатах тестирования, костюм подлежит немедленному списанию и утилизации. Ремонт изделия недопустим.

К кормлению 0202ЕЛА допускается персонал, имеющий маркировку «АГЗ». В качестве дополнительных мер защиты могут применяются комбинации из ротовых, ушных и назальных тампонад и офтальмолинзы. По окончании кормления персонал помещается на карантин сроком до 2 суток в условия, аналогичные содержанию объекта.

Дескрипция: 202ЕЛА представляет собой растительную субстанцию невыясненного происхождения. Обнаружена в 1925 г. в Заполярье возле обломков упавшего астероида. Стремительно размножается на любой влаге органического и неорганического характера при температуре выше -20ºС.

В случае поражения живого организма спорами 0202ЕЛА, летальный исход неизбежен и наступает в течение 10-20 секунд в зависимости от массы тела и общего физического состояния пораженного субъекта.

Зараженный подлежит немедленной кремации.

Игорь оторвался от чтения и поглядел на Илью.

- Тут сказано, что нужен костюм... Как же ты...

- Ангидроз, помнишь? – Потец приглушенно рыгнул, - Если насухо вытереться, напихать в нос и уши каких-нибудь тряпок, рот закрыть, а глаза максимально зажмурить, я продержусь секунд 15. Этого времени должно хватить с лихвой, чтобы проскочить.

- Если что, у меня в рюкзаке есть прозрачный скотч. Липкая лента. Может пригодиться…

- Читай дальше. Камень, скорее всего, тебе достанется.

- Камень? – Игорь перелистнул страницу и порадовался, что обзор адского аттракциона подходит, наконец, к концу.

- Мы его Сизифовым прозвали, ибо очень уж напоминает..., - Потец наткнулся на недоумëнный Игорев взгляд, - Ну, есть такая старая легенда про Сизифа, который после смерти был приговорен без конца закатывать на гору большой камень. Сам по себе Объект безопасен и даже скучен, но здесь он явно к месту.

Объект №144ЕЛА. «Камень».

Протокол содержания: содержание 144ЕЛА сводится к помещению в камеру, не превышающую его диаметр. Стены камеры должны быть выполнены с расчетом, чтобы выдержать массу объекта.

Дескрипция: 144ЕЛА представляет собой каменный валун неправильной округлой формы диаметром около 180 см. и массой 130 кг. Был обнаружен в 1933 г. в  Монгольской степи группой советских туристов. По свидетельствам выжившего - студента железнодорожного техникума ________ - валун стоял на совершенно ровной местности и был неподвижен, пока молодые люди не приблизились к нему на расстояние нескольких метров. Он описывал это явление так: (начало цитаты) ровная до этого степь вдруг накренилась под углом примерно 30º, и валун покатился на нас. Мы бросились врассыпную, но он словно целился в ближайшего... Сначала он нагнал ________ и прокатился по нему, переломав все кости. Мы хотели ему помочь, но не смогли и близко подойти, так как ландшафт снова изменился. Я не знаю, как это правильно описать, но этот валун... он словно моделировал местность таким образом, чтобы мы каждый раз оказывались в низине, а он - наверху. И так он догонял каждого по очереди. Девчат он просто... сровнял с землей, а мне удалось выжить только потому, что ______ – наш спортсмен – смог остановить камень и держал его, пока я удирал. В какой-то момент я понял, что все закончилось. Я оглянулся и увидел его далеко позади. Он снова стоял совершенно неподвижно в совершенно плоской степи... Я боялся возвращаться и долго звал ____________, пока не понял, что он... (конец цитаты).

144ЕЛА провоцирует искажение пространства, превращая любые поверхности, на которых находится, в наклонные. Искажение происходит только в случае появления в радиусе 20 метров человека\людей. В случае рассредоточения субъектов на местности искажает пространство с прицелом на ближайшего. На иные органические формы жизни не реагирует и находится в покое.

"Берёзка" (часть 3)

Сб.-вс.- 14-00 – 02-00

И всё бы ничего, если бы кафе «Берёзка» не стояло посреди нехоженой тайги в окружении кедров, елей и... остатков дряхлого забора из колючей проволоки. Давно проржавевшего и рассыпающегося в труху.

- Дичь какая-то, - пробормотал Игорь и оглянулся на Люсю, которая позади с отсутствующим видом ковыряла носком ботинка в лесной подстилке, очищая от палой хвои древний щит.

«Стой! Проход запрещён! Высокое напряжение! Уровень секретности 8. Предъяви пропуск в развернутом виде» - тускло кричали выцветшей красной краской слова на щите.

Мало ли этих странных объектов покойного СССР, запрятанных в укромных, необитаемых уголках страны. Почивших в безвестности, забытых, разграбленных, разваливающихся на части...

Но всë-таки... Кафе?...

- Ладно, - нехотя признал Игорь, - Я, действительно, заблудился. Кстати, вашими заботами, мадмуазель.

Люся молчала. Когда Игорь предложил ей этот поход, будь он трижды неладен, она храбро согласилась. Что может с ней произойти в компании любимого и его боевых товарищей – таких же суровых и опытных мужиков со стальным взглядом и кулаками размером с её голову? Она согласилась, зная, как эти вылазки в тайгу важны для Игоря. А сам факт, что он, наконец, позвал её с собой, сулило долгожданные перспективы. Это было всë равно, что... приглашение замуж, и она решила во что бы то ни стало не обмануть доверие своего мужчины.

И первые дни всё шло на удивление гладко. Когда последний проблеск цивилизации в лице огромного и по самую крышу заляпанного грязью РЭМа с трудом развернулся среди деревьев и поморгал на прощание аварийкой, мужчины делали всё, чтобы обеспечить единственной в компании девушке максимальный комфорт.

Когда в первый же час она с непривычки стёрла до кровавых мозолей ноги, они по очереди тащили её на закорках. Снимали с неё огромных, просто исполинских, как ей казалось, клещей, а впоследствии с видом заботливых мамаш терпеливо проверяли, тщательно ли она заправила брюки в ботинки и застегнула энцефалитку.

Ей доставались лучшие кусочки; её учили держать спиннинг; её первой рыбёшке радовались, словно первым шагам малыша. Ей посвящали песни у костра...

А сегодня утром... Она сразу поняла, что этот день будет особенным! Игорь собрал небольшой рюкзак, куда, среди прочего, сунул болтающуюся всё это время без дела бутылку шампанского, и сообщил, что они идут в небольшой «интимный» поход. Только вдвоём. Неужели...? Все-таки...? Значит, и клещи, и мозоли, и отсутствие душа были не напрасны. Игорь созрел! Что касается её, она бы только приветствовала, если бы любимый сделал это при товарищах, но, если ему так важно уединение...

- Уже близко... Там очень красиво, - возбуждённо говорил он, петляя меж деревьев, - Так и мнится, что вот-вот на полянку выпорхнет поющая Белоснежка, и... Стоять!

Люся, обливаясь по́том в душной энцефалитке и мечтая, чтобы «интимный» поход уже, наконец, закончился, в недоумении подняла глаза на широкую спину мужчины. Что еще за «Стоять»?

А в следующий миг ноги приросли к земле, волоски на предплечьях поднялись дыбом. Впереди, в сумраке густых елей, низко опустив голову, шевелил огромным кирзовым носом... медведь...

- Отходим, - прошептал Игорь, делая шаг назад, - Не поворачивайся спиной, не ори и не смотри ему в глаза. Поняла?

Люся кивнула, но не сдвинулась с места. Просто не могла. Медведей она видела разве что в цирке. И там это были миленькие, безобидные зверушки, катающиеся в ярких юбочках на велосипедах. Бледные и жалкие подобия мощного зверя, преградившего им путь.

- Не бойся. Август. Он жирный и сытый. Нам просто надо убраться с его дороги..., - бормотал он, - Какого чёрта я не послушал Миху и не прихватил с собой ружьë...

Люся вскрикнула, когда Игорь, отходя, случайно наступил ей на ногу. Её крик был для медведя, словно стартовый выстрел. Секунду назад он разве что неуверенно водил по воздуху носом и близоруко их разглядывал, а теперь двинулся вперёд, угрожающе загребая перед собой огромными лапами.

Игорь тихо выругался, что-то сказал, но Люся его уже не слышала, с головой поглощённая надвигающейся на них Смертью. А когда зверь задрал верхнюю губу, демонстрируя чудовищные зубы, и стал подниматься на задние лапы, нервы сдали, она завизжала и бросилась наутёк.

Деревья мельтешили перед глазами, в ушах шумело, спину заливало по́том. Она перепрыгивала через коряги и торчащие из земли древесные корни, падала и поднималась, петляла, как заяц, врезалась в древесные стволы. А потом запас адреналина как-то разом иссяк, и она упала без сил, уткнувшись лицом в землю.

Игорь...

Она еще толком не успела накрутить себя и проникнуться жуткими фантазиями о кончине любимого в когтях неистовой зверюги, когда услышала его запыхавшийся, раздражённый голос:

- Я же сказал - не орать...

Девушка села, вцепилась в своего мужчину и разревелась. Он поглаживал её по спине и успокаивал:

- Медведи редко нападают на человека. Разве что с голодухи... Успокойся. Он и трёх метров за нами не прошёл. Отдохни и пойдём...

- Обратно в лагерь? – с надеждой просила Люся.

Игорь кивнул, неуверенно оглядываясь.

- Ты ведь знаешь, куда идти?! – её захлестнул новый страх

- Ну, конечно, знаю..., - ответил Игорь и снова растерянно осмотрелся.

...

- Ты ведь не собираешься туда? – спросила девушка, настороженно наблюдая за Игорем, когда он подошëл к «кафе» и, приставив ладони к вискам, стал заглядывать в окна.

- Ни черта не видать, - отозвался он и стукнул в чудом уцелевшее стекло.

- Ну, и пошли в лагерь..., - Люся заметно нервничала, разглядывая щит под ногами.

Игорь подумал, что, вероятно, когда-то это был некий секретный блокпост, рядящийся по туманным причинам под кафе «Берёзку». Скорее всего, лет семьдесят назад он был нашпигован аппаратурой, за которой нёс вахту солдатик в наушниках. Перехватывал сигналы, делал расшифровки, передавал данные... Потом Союз распался, а следом за ним распалась и мощная военная машина. Что он найдет внутри? Скорее всего, лишь гору ржавого железа и разбухшие от влаги пачки нечитаемых инструкций.

-  Навигатор остался у мужиков, а я понятия не имею, насколько мы далеко отошли от тропы. Чёрт! Я даже не представляю, в какую сторону двигаться. А в доме может быть карта или...

Он не договорил, повернулся боком и приподнял плечо, собираясь вынести дверь.

- Может, не заперто? – подсказала Люся, нервно обкусывая заусенец.

Игорь помедлил, усмехнулся и, взявшись за простую латунную ручку, опустил её вниз. Замок щелкнул, полотно поддалось, и он распахнул дверь.

На него в немом изумлении уставились несколько пар глаз.

Меньше всего на свете Игорь ожидал увидеть за дверью именно... кафе. Около десятка маленьких квадратных столиков, накрытых белыми, плохо отглаженными скатертями. За ними сидели люди в чёрной форменной одежде. За одним  столом  расписывали Тысячу. Другой был пуст, но скатерть на нём была неряшливо расчерчена под шахматную доску, а на клетках, вместо фигур, стояли вразнобой водочные стопки, сухарики, кусочки сахара и сигаретные окурки. За третьим лысый коротышка и исполинская, невероятно жирная тётка играли в нарды. А в глубине стояла допотопная витрина, где за стеклом даже угадывалась какая-то жратва. За столиком у витрины некто читал засаленную, с грязно жёлтыми страницами газетëнку.

Здоровенный, рыжий мужик за карточным столом, справившись с потрясением, хрипло каркнул:

- Какого лешего ты...?!

- Дверь..., - Игорь сглотнул, - Не заперта...

Тут же он почувствовал, как на его рукаве повисла Люся.

- Слава Богу, - залепетала она, - Я так испугалась! Ты открыл дверь и...

Она умолкла. Игорю не нужно было смотреть на неё, чтобы понять, что она в таком же шоке.

- ... исчез..., - закончила девушка едва слышно.

- Мужики..., - Игорь облизнул губы и покосился на толстуху, - И дама, конечно... Мы не хотим проблем и совершенно ничего не видели... Мы... немного заплутали, а навигатор остался на стоянке... Словом, если подскажете, как до Ивановской тропы добраться, то будем безмерно благодарны... Хотя бы направление, если...

Рыжий хмыкнул, не спуская с него глаз, и с непонятной интонацией пробормотал в бороду: «Везунчики, однако...»

Потом положил карты на стол и кивнул куда-то Игорю за спину.

- А вон улицу перейдёшь и, считай, что выбрался.

- Улицу...? – Игорь недоумённо развернулся и застыл, глядя в окно.

Это было совершенно необъяснимо, но вместо сумрачного таёжного массива, из которого они вышли несколько секунд назад, за усиженным мухами стеклом, действительно... маячила асфальтированная улица. Даже с разметкой узенького пешеходного перехода...

Не веря своим глазам, он подошёл к окну и отдёрнул занавеску.

Ничем не примечательные деревянные и панельные домики тянулись в обе стороны. Он приметил по первым этажам некоторых зданий незамысловатые вывески «Бакалея», «Дары природы», «Парикмахерская».

Ни прохожих, ни машин...

Игорь невольно втянул голову в плечи, когда почувствовал у лица пахнущее пивом горячее дыхание:

- Видишь рябенький домик напротив? У подъезда лампочка мигает. Дойдёшь туда, дёрнешь рубильник вниз и, гуляй, салага.

Игорь смотрел на покрытый деревянной чешуёй старый, советский барак.

Не может этого быть. Просто невозможно! Он только что вошёл в эту самую дверь из тайги. Это всё... просто какой-то розыгрыш. Видимо, вместо окон – видеопанели, потому он снаружи и не мог разглядеть, что внутри.

- Как скажешь, бро, - ровно произнёс он и открыл дверь.

Ничего не изменилось. Все та же прямая, уходящая в два конца улица. Лёгкий ветерок гнал по проезжей части мятую бумажку с бледно-розовой надписью «Эскимо»...

Правда, здесь – снаружи – появилось еще кое-что, что в окно не было видно. У «Берёзки» появилось своеобразное крытое крыльцо. Металлическая рамка, как в аэропорту, только издающая низкий гул, от которого тут же завибрировали зубы, а в ухе защёлкало и стало мокро. Он испуганно сунул в него палец и поднëс к глазам, уверенный, что увидит кровь. Но... всего лишь немного потёкшей ушной серы..

Узенький, пешеходный переход превратился в коридор из аналогичных рамок.

- Не ходи! – пискнула Люся, высовываясь из-за спины Рыжего, - Это какая-то ловушка!

Игорь перевёл неуверенный взгляд на здоровяка. Тот пожал плечами, дескать, решай сам...

Игорь шагнул на разметку и...

...

... тут же очутился в просторном и совершенно пустом помещении. Застыв в изумлении, он разглядывал стены, оклеенные дешёвыми фотообоями с изображением какого-то дремучего леса. Замшелые исполинские стволы, зелёный туман и сумрак. Впереди по центру мигает красная лампочка, а на полу под ней – простая педаль, как у мусорного ведра! Он пытался найти этому какое-то простое объяснение, но мозг отказывался работать, искрясь и щёлкая перегоревшими контактами.

Он оглянулся, собираясь потребовать от Рыжего объяснений, но за спиной не было ничего, кроме глухой стены.

Что ж... Он сделал шаг вперёд, и тут же у стены что-то закопошилось. Было ли оно там раньше, незамеченное, или появилось только сейчас, Игорь не знал, но ему показалось, что оно просто отделилось от стены, словно вышло из нарисованного на ней леса. Существо расправлялось, наполнялось, пока не превратилось в сидящую на корточках женщину в зелёных лохмотьях. Длинные седые космы трепыхались на несуществующем ветру, губы плаксиво и недовольно поджались, как у старой девы, ногти со сдержанной яростью скребли бетонный пол.

Он застыл, не зная, как себя вести. Было совершенно очевидно, что  с женщиной не всё в порядке. Да, что там! С ней ВСЁ было не в порядке. Эти крепко сжатые губы, эти огромные, окруженные густыми тенями, исступленно сверкающие глаза... От неё веяло первобытной жутью, которая тут же высушила рот, а сердце превратила в перепуганного зайца.

Игорь подобрался и сжал кулаки, приготовившись к неизбежному нападению, но шли минуты, а женщина и не думала нападать. Может, и вовсе не опасна? Может, это что-то вроде высокотехнологичного аттракциона? Виртуальная комната страха? Но как им удалось создать такое полное погружение?!

Не спуская с женщины глаз, он шевельнулся и хрипло шепнул: «Эй... вы как там?»

Женщина не ответила, но он видел, что она его услышала. Ноздри её затрепетали, словно от еле сдерживаемого гнева, а ногти активнее заскребли по бетону.

- Ладно... я просто... нажму на ту педаль..., – он секунду помедлил и, так и не дождавшись ответа, отвел от неё глаза и сделал шаг к двери.

В тот же миг женщина раскрыла рот и заорала. Игорь отшатнулся обратно к стене, зажал уши и с ужасом наблюдал, как рот женщины всё увеличивался в размерах. В первую секунду он напоминал пасть маски из «Крика», а в следующую уже заполнил весь мир. Чёрная дыра, исторгающая дикий, невыносимый вой.

В голове у него что-то начало лопаться. Один глаз взорвался дикой болью и тут же ослеп. Он повалился на пол, чувствуя, как его кишечник и мочевой торопливо вываливают накопленное в штаны. Горлом пошла какая-то пена и...

....

... на него снова уставились несколько пар глаз. На шее повисла Люся. Он пошатнулся и рухнул на задницу, одной рукой прижимая к себе девушку, а другой ощупывая голову и глаз.

- Что за...? Что нах...! – рвалось между его прыгающих губ, пока он суматошно оглядывал кафе «Берёзку» и его посетителей.

Раздались единичные смешки.

- Я ж говорил, что он скоро вернётся, - произнёс Рыжий, склонившись над ним и уперев огромные, веснушчатые ручищи в колени, - Ну, как? Навалил в штаны?

Чёрт...

Игорь украдкой ощупал себя сзади... Сухо!

- Что у вас тут... происходит? – с трудом спросил он, когда буквы во рту снова начали складываться в слова, - Это какая-то... игра? Квест-комната?

- Я не знаю, что такое квест-комната, - Рыжий обернулся и свистнул, - Эй, грибник, может, ты слышал, что за квест?

Газетка у витрины немного опустилась, являя взору невзрачного очкарика. Он покачал головой.

- Ладно, салаги, - Рыжий пригладил бороду, - Вы тут с нами застряли, поэтому давайте знакомиться. Меня зовут Борис. За карточным столом Петров и дядя Юра. В нарды шпилят Поте́ц с Нюшей. С газеткой - Грибник. Есть еще Ирина, но она пока на кухне. Спит. А вы?

- Я понял! – вдруг воскликнул Игорь, пропустив процесс знакомства мимо ушей, - Я от неё взгляд отвёл, ведь так?

Рыжий удивленно кивнул.

- Не отводить глаза, нажать на педаль... дверь и откроется, так?

-  Так...

- О чем вы говорите? – всхлипнула Люся.

- Помолчи, - негромко буркнул Игорь, не глядя на неё, и девушка, изумлённая его неожиданной грубостью, умолкла. Он едва ли это заметил, сверля взглядом Бориса...

- Слушай, мужик..., - произнёс тот, - Ты зря силы не расходуй. Лучше ознакомься сначала с объектами...

- Плевать, я уже всё понял. Не отводить взгляд, нажать педаль, потом дёрнуть рубильник на чешуйчатом доме. Меня другое сейчас интересует. Какие шансы, что мы после этого не получим пулю в затылок?

- Зуб даю..., -  Рыжий хохотнул, - Даже все отдам... Только... ты не понимаешь...

- От нас что при этом требуется? Молчать, само собой, до гробовой доски. А ещё?

- Ты почему не слушаешь? – Борис посуровел, - Впрочем... валяй. Грибник тоже не сразу смирился...

Он широким приглашающим жестом указал на дверь.

- Люся, идём! - Игорь поднялся на по-прежнему трясущиеся ноги и подошел к двери, за которой маячил серенький, пыльный день на пустынной улице. Когда девушка вцепилась в его руку, он провёл краткий инструктаж: «Когда мы выйдем, то окажемся в комнате. Там женщина. Жуткая, но совершенно безобидная, если не спускать с неё глаз...»

- Совет. Идите по очереди, - встрял Борис, - Первый идёт, второй считает до десяти и идёт следом. Примерно десять секунд надо, чтобы нейтрализовать объект.

- Я больше одна не останусь! – испугалась Люся, - С тобой пойду!

Игорь неуверенно посмотрел на Бориса, потом на Люсю и вышел на крыльцо.

Зубы снова завибрировали, а Люся рядом взвизгнула, схватившись за голову.

- Не бойся. Это какое-то поле. Видимо, оно и генерирует изображение в том квесте. Просто помни, что та баба ничего тебе плохого не сделает, пока ты на неё смотришь. Но даже если... Словом, самое худшее, что с тобой случится – виртуально обосрёшься и окажешься обратно в кафе «Берёзка».

- Обосрусь? – Люся подняла на него изумлённые глаза.

- Шагаем на «два», - Игорь притянул её к себе, чтобы вместе протиснуться в узкий проем, - Один... Два!

...

Рука его всё ещё хранила ощущение холодной Люсиной ладошки, но самой Люси рядом уже не было.

Чёрт! Видно, Борис, не пытался их разделить и, действительно, вместе не пройти. Что ж, остаётся надеяться, что Люся усвоила его инструкции, и они встретятся у рябенького дома.

Он набрал в лёгкие побольше воздуха и сделал шаг. Женщина тут же материализовалась из оклеенной лесными обоями стены. Только совершенно в другом месте. Почти у самой педали.

Игорь сжал челюсти, не отрывая взгляда от скорчившейся фигуры, зашагал к двери и помедлил только, когда остался последний шаг. Потому что на педаль, женщина мягко положила красивую, хрупкую руку.

Ладно...

Он опустил на неë тяжёлый ботинок и надавил, ломая тонкие косточки. Лампочка тут же загорелась зелёным, а в лесном убожестве на стене появился узкий проём. В помещение пролился серенький свет,  а женщина пропала, снова слившись с фотообоями...

Он торопливо вышел.

...

Рябенький домик продолжал маячить на другой стороне издевательски узкой проезжей части. Игорь не сдвинулся ни на метр, хотя сделал, как минимум, десять шагов!

Он оглянулся. Позади стояло, как ни в чем не бывало, кафе «Берёзка». Даже корявая надпись на месте. Та, которую в порыве вдохновения придумал некогда Данте... Напрасно всё!

Он не сразу заметил, что стоит на второй полосе разметки. Значит, всё-таки сдвинулся! Но где Люся? Неужели не прошла? Он посмотрел вперёд, считая полоски. Вместе с пройденной – девять...

А что, если? Он подобрался и рванул, надеясь, что искусственный интеллект, программа, или что там отвечало за визуализацию, не успеет затащить его в новое испытание, но в следующее же мгновенье оказался в...

...

... меблированной комнате. Старомодные деревянные, выкрашенные зелёной краской шкафчики. За стёклами  - склянки с белёсой жидкостью, в которой плавает какой-то малопривлекательный биоматериал... У окна, завешенного тяжёлой портьерой, стол, заваленный бумагами и уставленный безделушками. На стенах фотографии людей в белых халатах, дипломы и грамоты в рамках... Набитые книгами шкафы.

Внутренне настроившись на неизбежные скримеры, Игорь стиснул зубы и боязливо сделал шаг. Потом другой. Никаких чудовищ, выползающих из стен. Он на цыпочках прокрался к окну и отдёрнул портьеру, без особого удивления обнаружив за ней бетонную стену. Ну, ещё бы...

Что теперь? Тишина. Разве что тикают винтажные часики с кукушкой. Осмелев, он подошел к единственной двери. Она казалась мёртвой, совершенно бесполезной. Такие до сих пор еще встречаются в старых домах. Двери, которые не открывались долгие десятилетия, а если их всё же открыть, то, скорее всего, не обнаружишь за ними ничего, кроме крошащейся кирпичной стены.

Красная мигающая лампочка на месте, а вот педаль... Никакой педали не было!

Он прошëлся по периметру комнаты, безрезультатно заглядывая под шкафы и мебель. Стены, казалось, дрогнули и начали медленно сдвигаться. Тиканье набатом грохотало в ушах. В горле пересохло.

- Что мне делать?! – заорал он в потолок и прислушался. Ничего...

Накатила паника.

- Как выйти?! – снова заорал он и кинулся сшибать со стен рамки с фотографиями. Приступ клаустрофобии затмил сознание, и он не сразу заметил, что под одной из рамок оказалась небольшая ниша с кодовым замком. Из тех, где нужно крутить колëсики с цифрами, чтобы составить верную комбинацию.

Испытывая лёгкий стыд за собственную несдержанность, он вернулся к столу и принялся рыться в ворохе заметок, писем, журнальных вырезок, блокнотов. Ненароком коснулся взглядом книжных шкафов и почувствовал, что паника возвращается... Даже если код где-то в кабинете, у него вечность уйдёт на то, чтобы его найти!

Пытаясь сосредоточиться, он еще раз оглядел стол. На почётном месте – в центре – лежала толстенная книга.

«В.П. Круглов. Пропедевтика онкологических заболеваний» - извещала матерчатая, коричневая обложка.

В порыве слабого любопытства Игорь открыл её наугад и не поверил глазам. В уголке над печатным текстом корявым докторским почерком значились жирные цифры 757831.

Мужчина шумно выдохнул, сделал было шаг в сторону двери и вдруг застыл. Лёгкие в момент лишились воздуха, из носа мощным потоком хлынула кровь. Но самое страшное происходило с черепом, на котором что-то росло, вернее... прорастало! Он схватился за голову, уверившись, что обнаружит рога или гребень, как у стегозавра, но вместо этого под кожей нащупал какие-то небольшие кочкообразные уплотнения. Что бы там ни росло, оно явно росло не изнутри наружу, а... снаружи внутрь... Он еще не успел определиться, хорошо это или плохо, когда ноги вдруг под ним пропали. В поисках опоры он навалился грудью на стол, глядя, как страницы «Пропедевтики» заливает кровь из собственного носа. А потом пропало всë остальное тело. Он ещё успел почувствовать запах дерьма, которое вывалилось ему в штаны, и даже горько усмехнуться про себя – после посещения «Берёзки» это уже вошло в привычку...

...

Он стоял в дверях кафе и, хватая ртом воздух, обозревал уже знакомые лица. Разве что Люся не висела на шее. Она сидела за столиком у окна, сжимая в руках гранëный стакан, икала и заливалась слезами.

- Быстро запишите код, - прохрипел он, - 757831.

Картёжники, как и прежде, резались в карты, нардисты – в нарды, очкарик читал газетёнку. И это ударило его гораздо больнее, чем только что пережитая очередная смерть.

Он ожидал какой-то реакции. Может, даже благодарности или восхищения его выдержкой. Ведь он, будучи при смерти, не растерялся, добыл и запомнил ценную информацию!

Да и чёрт с ними!

Он доковылял до карточного стола, отобрал у одного из игроков фломастер, нацарапал себе на ладони код и двинулся обратно к двери.

- Игорёха, остынь, - позвал его Рыжий.

Игорь обернулся. Он что? Называл ему своё имя? Нет, конечно. Люся выложила. Но это всё не важно. Надо выбираться! Умирать, конечно, неприятно, но...

- Сколько всего таких... комнат? – спросил он и сжал губы, чтобы окружающие не видели их нервной пляски, - Девять?

- Девять. Сядь, и поговорим спокойно....

Игорь отрицательно мотнул головой, но у двери помедлил и спросил:

- Что за кабинетом?

- Мышеловка, - отозвался один из картёжников, долговязый и болезненно бледный, с глубокими складками у рта.

- И что там? Как пройти?

-  Там легко – просто не потей, - ответил тот и сдавленно хихикнул.

- А в следующей?

-  Мойша...

Игорь нахмурился и открыл дверь, отчаянно мечтая, чтобы морок развеялся, и вместо пустой и серой поселковой улицы он снова увидел солнечную тайгу. Даже если за дверью его будет ждать медведь... Но улица, которую он успел возненавидеть, была на месте. Ветерок лениво тащил мимо пресловутую обертку от мороженого.

Что ж... если время здесь отсутствует, то это может только радовать.

...

Десять секунд на визжащую бабу, и вот снова кабинет... Он тут же снял нужную фотографию и, сверившись с надписью на ладони, покрутил колёсики.

Ничего... Дверь, по-прежнему пустая и статичная, составляла единое целое со стеной... Не может быть, чтобы он перепутал цифры! Он ввел код ещё раз и ещё - тщетно!

С тревогой он посмотрел на стол. Книга по-прежнему лежала по центру. Толстая, коричневая и противная... И закрытая, хотя он прекрасно помнил, как поливал кровью её страницы... Неужели придётся снова?...

Он подошёл, пытаясь вспомнить, на какой странице тогда открыл. Кажется, 56.... А может, и нет. Он поймал себя на том, что нервно грызет ноготь. Да, судя по всему, у него неограниченное количество попыток, но... так не хотелось снова умирать. Если бы он знал, как это больно и страшно, то никогда бы не пошёл в военные. Там, в Сирии, глядя на умирающих товарищей, он был уверен, что организм предпринимает всё возможное, чтобы сделать этот процесс максимально приятным. Отсюда и туманные рассказы об ощущениях лёгкости, встречах с почившими родственниками и свете в конце тоннеля....

Впрочем, может так и есть. Просто здесь у него ненастоящие – фиктивные – смерти, и поэтому...

Он взял книгу. Если очень постараться, то можно успеть. Сощурившись, словно надеясь отгородиться прикрытыми веками от губительного влияния книги, он стал листать страницы стараясь уловить чёрные, жирные цифры в уголке. А когда уловил, то задержал дыхание и быстро глянул на страницу.

Какой-то бред... страница 33.

223048

- Не было там двоек, - растерянно пробормотал он, чувствуя, как рот и носоглотка торопливо и почти безболезненно наполняются кровью.

Пытаясь опередить смерть, он кинулся к двери и глухо вскрикнул, когда на половине пути у него внезапно сыграла кость в ноге, словно это и не кость, а сучок трухлявого дерева, и переломилась.

На одной ноге он кое-как допрыгал до замка и начал быстро крутить колесики. В кабинет заструился свет пасмурного дня.

Вторая нога хрустнула в районе лодыжки,  Игорь упал, скрежеща зубами от чудовищной боли, но геройски продолжил ползти к вожделенному свету, чувствуя, как под весом его тела одно за другим крошатся рëбра... В приоткрытую дверь он видел улицу, видел разметку, видел лениво гуляющее по асфальту «Эскимо», но это всё, что ему оставалось. Сил преодолеть порог у него уже не было. В шее громко хрустнуло, наполняя голову звенящей болью, и он...

... снова стоял в дверях кафе «Березка». Карты, нарды, газетки. Люся икает над гранëным стаканом...

Все еще чувствуя в теле фантомные отголоски только что пережитых страданий, он доковылял до стола, забрал у девушки стакан и понюхал. Слава Богу, не вода!

В три больших глотка он осушил его, чувствуя, как по пищеводу и желудку разливается успокоительное тепло. Сердце замедлило свой бег. Он  сел и, пошарив трясущимися руками по карманам, достал сигарету. Закурил, глядя в окно на ненавистную улицу...

В поле зрения попала огромная, как лопата, веснушчатая лапа, заботливо поставила на стол железную пепельницу, а рядом шлепнула какой-то талмуд. Игорь невольно отшатнулся, испугавшись, что это та самая книга, которая дважды его убила. Но нет - просто папка из кожзама, перетянутая резинкой.

- Успокоился? – спросил Рыжий.

Игорь безразлично кивнул.

- Тогда давай поговорим, - здоровяк запнулся, почесал бороду, потом спросил, - Вы, может, жрать хотите? Мы так некоторое время хотели...

- Некоторое время?

- Ну, это выражение такое, - пояснил он, - Некоторое время.

Недавние потрясения и водка сделали свое чёрное дело. На Игоря вдруг навалилось безразличие ко всему и полное опустошение. Хотелось просто сидеть в пыльном полумраке, курить и глядеть на неуместно весëленькую герань на подоконнике.

Не дождавшись ответа, Рыжий полуобернулся и крикнул:

- Эй, Грибник! Сообрази пожрать абитуре!

Очкарик с сожалением отложил газетку и скрылся за стойкой.

- Ты не подумай чего, - Рыжий понизил голос, - Он сам не говорит, как его зовут. Говорит, это его способ не свихнуться. А по мне так, если ты прибегаешь к таким методам, то, считай, уже свихнулся. Завалился как-то с целой корзинкой обабков. Вот мы и зовем его Грибником...

Рыжий причмокнул, словно смакуя воспоминания о былом. С отсутствующим видом подошел очкарик, поставил на стол тарелку с пирожками, пару бутербродов с сыром и два стакана с жидким чаем.

- Пироги остались только с ливером. А сыр - старый, - доложил он, - Чай пришлось разводить, ибо весь выхлебали. Так что... пока, что есть.

Игорь поглядел на сыр. Действительно, старый. Края подсохли и загнулись кверху, а середина, наоборот, покрылась росой.

- Ты им лучше пива дай, болван! Мужик совсем плох!

- «Жигулевское» только. «Колос» закончился.

- Так неси!

Грибник исчез и через несколько секунд вернулся с двумя бутылками «Жигуля». Игорь с вялым удивлением рассматривал древнюю этикетку. МПП РСФСР, Росглавпиво...

- Восьмидесятые? – спросил он безразлично.

- Мелковато..., - Рыжий горько усмехнулся, - 1965, брат... Это Грибник 1983 года выпуска.

Игорь должен был почувствовать какую-то сильную эмоцию от этих слов, но не почувствовал ничего. Протёр пальцами горлышко и пригубил. Вкусное и свежее... несмотря на 1965 год.

- Мы умерли, - захныкала Люся, - Это медведь был, да?

Мужчины молча смотрели на неё.

- Нам только показалось, что мы убежали, да? А на самом деле, с разорванными горлами валяемся в кустах, и... И это Ад! Мы будем коротать вечность в советском кафе! Боже!

Она закрыла покрасневшее лицо руками и снова разрыдалась.

Рыжий смущённо пощипал бороду, снял с папки резинку и пододвинул ближе к Игорю.

- Кое в чëм она права. Этот объект – 328ИСЛА. И он, действительно, называется «Ад». Аббревиатура ИСЛА – Искусственно созданная Самообеспечиваемая Локальная Аномалия. А те объекты, что тебе не посчастливилось повидать, имеют аббревиатуры ЕЛА – Естественные Локальные Аномалии.

Меньше всего Игорю хотелось вступать в эту игру. Но что еще ему оставалось? Он открыл папку и уставился на лист бумаги, с отпечатанным явно на допотопной машинке текстом.

"Берёзка" (часть 2)

А вот сама Божена, тощая, высокая и молчаливая, на лицо помнилась плохо. Зато в её хате, на полках, красовались разные поделки из соломы, а за скатерти и вышитые картины на стенах, Павел помнил, мама, глядя на них, с восхищением в голосе назвала Божену рукодельницей.

Название деревни, Залесье, Павел тоже, к собственному удивлению, хорошо помнил, хотя остальное: как отмечали юбилей прабабки и чем он там занимался, – напрочь вылетело из головы. Словно ластиком стёрли. Ещё он хорошо помнил, что после возвращения из деревни стал панически бояться собак. И эта боязнь с годами не проходила.

Вещей у Павла в общежитии было немного, поэтому собрался быстро. Но перед поездкой решил заехать в райцентр, в отцовскую квартиру, чтобы, как уже стало привычкой, когда оттуда съехал, оставить там новогодний подарок отцу.

Сидя в автобусе, Павел жалел, что у Божены в деревне нет телефона. Иначе почему его родители никогда ей в деревню не звонили? А адрес Божены отец случайно нашёл среди писем бабушки Любы, которые мама хранила в стопке на антресолях. Так мысли Павла сами собой вернулись к дилемме: а что будет, если прабабка давно умерла, а их семью просто об этом не оповестили, и он поедет в деревню впустую? Только потратит деньги, с трудом заработанные в свободное от учёбы время. Он покачал головой, отгоняя в сторону неприятные мысли. Раз решился, так стоит поехать, тем более что давно хотел Божену проведать. Ещё со школьных лет, но все разговоры с родителями на эту тему заходили в тупик или просто обрывались без объяснений.

В квартире отца не было: он после развода, чтобы не спиться, стал работать на двух работах, а ещё замкнулся в себе и с сыном, как и с бывшей женой, практически не общался. Павел из-за этого даже в гости к отцу на выходные и каникулы приезжать перестал, но подарки дарил, потому что любил отца, который в детстве всегда с ним возился и играл, как бы сильно на работе ни уставал.

Оставив подарок отцу на кухонном столе, Павел ушёл, заперев за собой дверь.

Примерный маршрут до деревни Залесье Павел в приложении телефона скоординировал ещё утром. Сейчас оставалось только купить билеты на поезд, гостинец для Божены – и в путь.

Только вот он сам не понимал, почему азарт от предстоящей поездки внезапно сменился унынием и тревогой. И списывал смену своего настроения на всплывшие в памяти постоянные недомолвки родителей о Божене и о том, как они всегда игнорировали все его вопросы о прабабушке. Словно нарочно игнорировали её существование.

Павел до сих пор не мог понять родительского отношения к прабабке, резко изменившееся после их единственной совместной поездки, в которой, как он считал, ничего плохого не произошло. Но, может, он просто этого плохого не помнил?

Пожав плечами в очередной раз, отгоняя невесёлые мысли, Павел купил на вокзале билеты на поезд. Затем посмотрел на вокзальные часы: до прибытия поезда оставалось полтора часа. Значит, он как раз успевает сходить в алкогольный дискаунтер за гостинцем для прабабки, а ещё – себе взять что-нибудь из еды в дорогу.

Поезд отбыл от станции, когда совсем стемнело. За окном моросил снег вперемешку с дождём, а в плацкартном вагоне было приятно тепло и уютно.

Павел немного послушал через наушники музыку с телефона и ещё раз просмотрел карту. В животе заурчало от голода, но он не спешил поужинать, дожидаясь проводницы, голос которой уже был слышен в начале вагона.

Ехать до глухой деревни, по пути минуя несколько городов, Павлу предстояло всю ночь.

Показав билет, он сходил за чаем и возле купе проводников (на откидном столике рядом с водонагревателем) кипятком заварил себе на пару с чаем лапшу быстрого приготовления прямо в квадратной упаковке. Затем заплатил за постельное бельё.

Пассажиры на станциях прибывали, и вскоре все места в вагоне оказались заняты. Стало шумно, у кого-то из новеньких загавкала собака. Лай сразу вызвал у Павла дискомфорт. Накатил неведомый, острый, тревожный страх, а с ним и злость на всех на свете собак, которых по иррациональной причине он с детства боялся.

Лай перебило громкое радио, и он стих. Зашуршали пакеты, заскрипела снятая верхняя одежда, появился звук расстегивающихся молний, заговорили шёпотом. Кто-то вдруг шумно и неприятно закашлял. Кашель сменился кряхтением, смешком и снова стихшей болтовнёй.

Вскоре по жарко натопленному вагону прокатился острый запах пота, сырости от верхней одежды, а затем потянуло едой: сыром, сыровяленой колбасой и чищеными яйцами – такой вот нехитрой, но сытной снедью, обычной для ссобойки в дорогу.

Лапшой с говядиной Павел не наелся, пусть и вприкуску были чёрствые пирожки с капустой, купленные на вокзале.

Оттого он позавидовал чужим пахучим бутербродам и укорял себя за глупость, что тоже не сварганил себе подобного в дорогу. Ведь прекрасно знал собственный зверский аппетит, как у отца, когда постоянно ешь как не в себя, но не толстеешь. И сразу подумал, что ещё можно себе купить у проводницы в буфете – может, чипсы или какие сухарики, чтобы дозаморить разбуженного запахами еды червячка.

Но сладкий горячий чай неожиданно отогнал разбушевавшийся от запахов еды аппетит. Павел зевнул. За окном дождь со снегом плотно залипал на стекло, оттого ничего снаружи не различишь. Перед тем как лечь спать, он поставил будильник и принялся расстилать на матрас простыню.

Перед пробуждением Павлу приснился кошмар – злая, грозно лающая большая чёрная собака. А с ней ощущение смертельной опасности. Остальных деталей сна Павел не запомнил, но неприятное, почти болезненное ощущение от кошмара осталось вместе с выступившей на коже липкой плёнкой пота.

Он выключил будильник, натянул свитер и джинсы. Затем сходил за чаем.

Сеть не ловила. Пришлось отложить телефон, допить чай и собраться. До прибытия на станцию оставалось восемь минут.

На улице было очень холодно, и этот холод в безветрии буквально обволакивал тело Павла, пробираясь сквозь вязаную шапку к ушам, кусал пальцы в тонких перчатках, обжигал щёки.

И вот единственный фонарь на станции остался позади. Под подошвами ботинок Павла скрипел снег, а к автобусной остановке вела узкая, едва протоптанная тропинка через пролесок, где в густой предутренней темноте словно сами собой возвращались прежние беспокойные мысли и тревоги.

Ему всё думалось о бесполезности спонтанного приезда в деревню и о пустой трате денег, кои и так давались нелегко. И если так, то, изрядно намаявшись дорогой сюда, вскоре придётся возвращаться обратно.

Когда он вышел из пролеска к полю и на чистом небе показались проблески рассвета, то его внимание переключилось на красоту природы вокруг: на пышное снежное кружево глубокого снега и какой-то дикий первозданный простор, вызвавший у Павла улыбку и чувство что что-то необычное должно случится. А тревога и озабоченность исчезли сами по себе.

Старенький, тарахтящий выхлопной трубой красный «икарус» остановился на остановке, распахивая двери и впуская Павла в салон.

Водитель – небритый мужик, средних лет, в шапке-ушанке, слушал хиты девяностых по радио, сменившиеся прогнозом погоды, который передавал понижение температуры и сильную метель вечером.

Из пассажиров «икаруса» на заднем длинном сиденье дремали закутанные в шерстяные тёмные платки да длинные пальто плотные и угрюмолицые пожилые женщины с котомками, сумками и корзинками, поставленными прямо на пол.

Но они все вышли раньше Павла, который, задумавшись о своем, немного задремал, так что даже не слышал, как останавливался по пути автобус.

Только когда водитель на конечной громко окликнул, Павел осознал, как крепко заснул.

На выходе он спросил про мобильную связь в этих краях, вспомнив, как ещё на остановке за лесом и полем обнаружил, что сигнал не ловит.

Водитель на то пожал плечами, ответив, что вышек здесь нет, пояснив: мол, они деревенским без надобности.

- Понятно, - разочарованно протянул Павел, посмотрев в окно на заметно нахмурившееся от тёмных туч небо, и спросил, как часто ходит сюда автобус.

Услышав вопрос, водитель ни с того ни с сего крепко нахмурился и после затяжной паузы, словно нехотя, с настороженностью во взгляде пояснил: по будням автобус приезжает в деревню утром и вечером, но на зимние праздники сюда рейсов нет.

- А ты чего спрашиваешь, ведь сам раз приехал должен об этом знать? Пригласили местные родичи, не так ли? - серьёзным тоном поинтересовался водитель.

- Я к прабабке в гости, - ответил Павел, не понимая ни любопытства, ни внезапно возникшей настороженности водителя.

Водитель на то насупился, словно обдумывая ответ Павла, но своих мыслей не обозначил и промолчал. Затем резко махнул рукой – мол, опаздываю, и поспешил закрыть двери, торопливо развернуться и уехать.

Впереди, на обочине, виднелся какой-то шест. Павел от остановки по широкой наезженной дорожной колее с трудом добрался до него: шагать приходилось глубоким, нечищеным и нехоженым снегом. В темноте едва разглядел узкую, чуть приметную тропинку, уходящую куда-то на холм. Наконец, приблизившись к шесту, Павел обнаружил на нём частично залепленный снегом ржавый дорожный знак. Знак указывал на деревню.

Идти Павлу было тяжело как из-за сугробов, так и от внезапно усилившегося холодного и кусачего за щёки ветра. Из-за тёмных и низких свинцовых туч, с бешеной скоростью гонимых ветром, стремительно темнело. Когда Павел, продираясь сквозь снег, поднялся на холм, совсем стемнело, и началась сильная метель. Пришлось ещё больше замедлить темп ходьбы и, ссутулившись, наклонить голову, закутать половину лица шарфом, спасаясь от ветра и метели.

Оттого он по сторонам не смотрел, только мельком отметил контуры здания, похожего на церковь, рядом с кладбищем, и разросшиеся, словно в запустении со всех сторон, насупленные грозные ели. А впереди, внизу холма, уже едва-едва виднелась деревня. Ветер со снегом принёс запах едкого от брикета печного дыма. Раздался глухой и далёкий собачий лай, зато идти Павлу внезапно стало легче: дорогу с холма чистили, а ещё метель ослабла.

Он смутно помнил крепкий, с высоким фасадом дом Божены, но в такую сильную метель сомневался, что найдёт его. Поэтому как разглядел впереди себя сутулого мужика в фуфайке и рукавицах, медленно семенящего в сторону едва видной сквозь метель хаты, так сразу громко его окликнул.

- Эй! Подожди! - и оторопел.

Мужик остановился, медленно обернулся, повёл головой, словно принюхивался, а затем резко бухнулся в снег, издав странный звук, напоминающей шипящий нездоровый смех, вперемешку с писком: «И-и-и!» От этого смеха и, по сути, от поведения мужика Павлу стало так сильно не по себе, что он пожалел, что вообще того окликнул. Теперь вот мужика было не обойти. Тот проворно, по-пластунски пополз через снег, Павлу наперерез, издавая сильный нетерпеливый писк. Ненормальный, что ли, попался? Или? Вдобавок – пьяный?

- Да, хорош, - выдохнул Павел, инстинктивно отступая назад, но вдруг за спиной, как из-под земли, выскочил ещё один мужик, внешне (судя по росту и одежде) брат-близнец первого. Тоже сутулый и в фуфайке, выставивший вперёд руки и при виде Павла издавший такой же противный нетерпеливый писк: «И-и-и!», одновременно резво двигаясь навстречу.

«Да чтоб вам пусто было!» - мысленно выругался Павел. Ведь от второго мужика деться было некуда, сугробы вокруг расчищенной дороги лежали исполинские. Поэтому второй мужик таки добрался до него. Заверещал, захрюкал, прыская вокруг себя слюной, словно зверь, и норовил то на плечи запрыгнуть, то под ноги кинуться. У Павла от дикости происходящего мороз прошёлся по коже и ощущение возникло, будто в кошмаре очутился. Мужик ведь оказался юркий и ловкий, как угорь. Павел его от себя отталкивал, а он ещё больше со звериной яростью на него кидался и слово «перестань» вообще не понимал.

Когда ещё спереди сильное сопение раздалось и Павел услышал противное, громкое, полное некого скрытого томления внутри: «И-ии!», не выдержал, крепко матюгнулся и в челюсть напирающему (первому из увиденных на дороге мужику) кулаком треснул. Тот с рыкающим стоном боли в снег рухнул. И Павел сразу занялся вторым, шустро подползшим по снегу и проворно вскочившим ему на спину, при этом норовя Павла за шею ухватить, чтобы душить. И только отбиваться стал, как баба толстая – настоящая бочка в пальто и косынке, на дороге оказалась. И кричать истошно и гневно на Павла стала, и руками махать с зажженной керосиновой лампой:

- Не тронь сыновей моих, ирод треклятый! Они же безобидные, слабоумные! Ослеп ты, что ли? - и, подойдя, помогла встать из сугроба сыну. Второй же мужик при появлении толстухи хватку с плеч Павла внезапно разжал и на дорогу сполз.

Павел выдохнул с облегчением, чувствуя, что сейчас сказать толстухе о её слабоумных детях: «Они первыми на меня напали» себе в оправдание будет нелепо. Поэтому, кое-как мысленно переварив случившееся, успокоившись, спросил, как найти дом Божены Иннокентьевны.

- А зачем тебе наша Божена? ‑ полюбопытствовала женщина.

- Так она моя прабабка, – ответил прямо Павел.

- Родная кровиночка, значит! Неужели в гости по приглашению приехал? А время-то сейчас нехорошее для гостей, праздничное… - всплеснула руками женщина, тряхнув керосиновой лампой, тут же сказав: «Цыц!» заверещавшим было присмирённым сыновьям, стоявшим, ссутулившись подле неё. - А ну, домой пошли! - приказала и ногой топнула, потому что сыновья недовольно что-то замычали, но, послушавшись, засеменили в сторону хаты.

- Давай тебя проведу, заплутаешь ещё в метели… - шумно выдохнув, неожиданно предложила Павлу толстуха, словно вдруг ощутила вину за недружелюбное поведение сыновей.

Он отказался, но женщина упорствовала, и поэтому Павел решил уточнить расположение дома прабабки, чтобы толстуха поняла, что её помощь не нужна, и отстала.

- Спасибо, не надо. Я прямо, как сказали, пойду, никуда не сверну, – ответил Павел, желая скорее отделаться от любопытной толстухи. Уточняя по памяти: - Дом Божены крайний у леса, так ведь?

- Да. Стоит на месте, у леса, где ещё быть, - хмыкнув, ответила женщина и, пожав крепкими и по-мужски широкими плечами, поспешила следом за сыновьями.

Метель, как назло, снова усилилась, и Павел добрался до перекрёстка с каменным колодцем по центру, ссутулившись и пряча лицо в шарф. Но здесь хоть было светлее, горел тусклым жёлтым светом фонарь на просмоленном деревянном столбе. А ещё фонарь и колодец пробудили воспоминания о продуктовом магазине, который был здесь раньше, если свернуть от колодца налево. Больше ничего о деревне не помнилось, словно он и не приезжал однажды сюда с родителями погостить.

Павел шёл прямо, как подсказала толстуха, а холодный ветер пронизывал куртку, игнорируя два толстых свитера, специально надетых с утра в поезде.

Вскоре расчищенная дорога кончилась, сменилась узкой тропинкой. Как исчезли из виду и огороженные заборами хаты. Метель стихла, унеся с собой все звуки, кроме скрипа снега под ногами. И вот уже Павел двигался по тропинке прямо к лесу, подсвечивая себе путь фонариком телефона, к деревянной хате напротив раскидистых ёлок, укрывшейся за высоким и крепким с виду забором. Забор определённо выглядел новым. А тусклый свет в занавешенном окошке хаты отливал болотно-зелёным цветом, что означало, что прабабка дома и, вероятно, бодрствует.

Остановившись, Павел вздрогнул, чувствуя, что сильно замёрз. Желудок противно заурчал от голода. «Вот сейчас прабабка и покормит чем-нибудь вкусненьким, и согреюсь», - приободрил себя Павел.

Подойдя к калитке, он оглянулся, услышав поскрипывающий на снегу звук близких шагов, и поспешил дёрнуть за ручку, распахивая калитку, потому что в тишине различил вдобавок к поскрипыванию снега треклятое визгливое «и-ии».

Павел быстро вошёл во двор, закрывая за собой калитку, успевая порадоваться тому, что она вообще оказалась открытой. Затем по вычищенной от снега дорожке добрался до крыльца хаты и громко заколотил в дверь.

Неужели Божена заснула и не слышала его стука? Он постучал ещё раз со всей силы и резко оглянулся, вдруг почувствовав, что кто-то на него смотрит. Так и стоял, замерев, вглядываясь и вслушиваясь сквозь возобновившийся мелкий колючий снег.

За высокой калиткой кто-то стоял и сопел, но открыть калитку не решался. И тут за дверью хаты громко спросили:

- Кто там?

И Павел, обернувшись, назвался.

Дверь открыла высокая, сухощавая пожилая женщина. На ней шерстяное длинное платье, обвязанное на талии передником. А в руках керосиновая лампа. Женщина была хоть и похожа на его прабабку из детства, но ей быть точно никак не могла. Ибо выглядела она не немощно, как положено по возрасту, а напротив – моложаво и крепко, словно с тех пор, как виделись, наоборот поздоровела и помолодела.

Она возвышалась над среднего роста Павлом горой, заставляя его почувствовать себя на её фоне хилым дитём. Светлые глаза женщины смотрели на Павла пристально, оценивающе и, казалось, всё подмечали.

- Я Павел Емельянов, сын Аркадия и Зины… - замешкался Павел. - Однажды приезжал к вам с родителями погостить зимой. Мне лет семь было, - от её молчания и тяжёлого взгляда совсем растерялся Павел.

- Аркадия и Зины сын, значит? – наконец соизволила заговорить прабабка. - Вот как вырос, значит. А я помню тебя, ещё мелкого, хилого, и родителей твоих помню. Вы давно приезжали, чего уж там. А я хоть и старая, - кашлянула она, - а на память грех жаловаться. А чего ты сюда приехал, на ночь глядя, без предупреждения – письмом, как положено? - вдруг злостно взъелась Божена.

Иной реакции – чего уж там! – Павел ожидал от прабабки, а тут… Не только удивила, но и испугала своим недовольством.

- Хотел приятный сюрприз вам сделать. И письма уже никто никому давно не пишет, у всех телефоны, интернет есть, - устало ответил он, думая про себя: неужели и в хату не пустит? И сразу холодом пробрало, как представил дорогу обратно до остановки в темноте, мимо тех полоумных мужиков-преследователей, которым, видимо, погода была нипочём.

- Заходи. Поди, ведь совсем окоченел на ветру? – смилостивилась Божена. - Переночуешь, так и быть. А завтра ранним утром на последнем перед праздниками автобусе обратно уедешь. Нельзя тебе, ой никак нельзя, Павлуша, в праздники у меня гостить, - напустила туману Божена и, пошире распахнув дверь, впустила правнука в хату.

Стоило войти, как накатили воспоминания. Тем более в хате Божены, словно вопреки пролетевшим годам, практически ничего не изменилось. Так же чисто, аккуратно, уютно. Но вот сама Божена, в этом Павел мог бы поклясться, выглядела иначе. И дело было не в волосах, прежде седых, а сейчас тёмно-каштановых и совсем не редких (как вспомнилось), которые она могла и покрасить. От прабабки так и пёрло здоровьем, а ей ведь, как прикидывал Павел, давно перевалило за девяносто.

- Я вот гостинцы привёз.

Раздевшись и разувшись у вешалки рядом с печкой, выложил на стол из рюкзака купленный набор минибальзамов на травах, кои Божена одарила скептическим взглядом и выдавила: «Пригодится». Вместо хотя бы ожидаемого Павлом «спасибо».

- На печи, как поешь, постелю, - указала в сторону рукомойника, чтобы правнук помыл руки.

Сама же принялась разогревать суп на газовой плите в коридоре, затем достала из маленького старинного холодильника марки «Саратов» трёхлитровую банку с молоком и жирный творог в тарелке, а к нему подала малиновое варенье в маленькой стеклянной вазочке.

- А вот хлеба извини, нет. Магазин перед праздниками закрывается, но могу тебе блинков спечь, хочешь? - без энтузиазма предложила прабабка.

- Не откажусь, - искренне улыбнулся Павел, вспомнив, какие вкусные тонкие блинки пекла раньше прабабка. И с аппетитом начал есть горячий наваристый борщ, в котором, кроме овощей, щедро плавало жареное сало с мясной прослойкой.

Ел он нарочно медленно, хоть и был голодный, но так можно было задавать вопросы прабабке, ведь сама она расспрашивать Павла отчего-то не хотела. Узнать бы, отчего так, какую обиду на его родителей держала или ещё чего. Но так в лоб спросить он не мог, не хватало смелости, вот и довольствовался простыми вопросами о самой Божене, начав с банального: похвалив за вкусный борщ, стал расспрашивать о здоровье, затем поинтересовался, как, вообще, сейчас живётся в деревне. А ещё держит ли по-прежнему скотину?

Божена поначалу отвечала скупо и односложно, но, как напекла блины и сама села за стол, налив молока как Павлу, так и себе, разговорилась. Сказала, что в непогоду зимой в деревне часто перебои со светом, а так живёт себе потихоньку.

- Не жалуюсь, справляюсь, как видишь. И скотину держу, только меньше, вместо поросёнка теперь овцы, а корова и куры – без них в деревне никак, с голоду помрёшь. Молоко и яйца всегда продать можно и себе для здоровья полезно. Не сравнить, Павлуша, деревенские яйца, настоящие, куриные, с магазинным суррогатом, как и молоко в пакетах, то из порошка. Никакой от него нет пользы для зубов и костей.

- Понятно, - примирительно сказал Павел, чувствуя, что нехотя зацепил Божену за живое, и стал рассказывать про себя, попутно запивая блины молоком, предварительно щедро намазав их вареньем.