– Ошибся я в самом главном вопросе – «почему или для чего», – сказал он, не обратив внимания на мину удивления. – Это его надо было задавать, а не пытаться в деталях ответить на «что это?..» Думал, этот мир иной природы и характера, какой-то каприз Вселенной, кривая перспектива нашего. Но шёл всё время по ложному пути. Бегал как дурак по вагонам три месяца, теорию свою усложнял, нагромождал не пойми чем, пока не создал настоящего «монстра»…
До жути интересно! Ещё один переворот в мировосприятии – выдержать бы такое. Только начал привыкать к «тамбурной перезагрузке» и «временным моментам поезда», а тут намечалось что-то новенькое.
– Все оказалось намного примитивней.
– Куда уж… – произнёс Дмитрий вслух и сложил на груди руки, приготовившись слушать.
– Другая реальность?! – распалялся он. И скорее всего, если взглянуть на обоих со стороны, говорил он сейчас и спорил с собой. – Хотя… как ещё это назвать, если тут и вправду настолько всё реально… Суть же намного проще! «ГТА». Не мир-паразит без деторождения и технологий, а первая реалистичная «ГТА», биотехнологическая, не виртуальная. Все люди здесь – боты. Продавщицы, милиционеры, проводники, проститутки на станциях «Ростица» и «Сунгур» – кстати, весьма красивые – все сделаны из биоматериала.
– А поезда? – Дмитрий аж подался вперёд. – Вокзалы? Небо? Деревья?
Но Валька поднял палец вверх.
– Часть этого создали «биотехнопрорисовкой». Другую часть запихнули в «раздвинутое» из нашего мира надпространство. Даже стройку здесь замутили обычную, с кранами и самосвалами, тянули настоящие рельсы, прокладывали дороги. Потому хрен тут что отличишь от обычного мира. Если только не дойти до границ – пределов, что лежат в сторонах от ж/д путей. Там можно упереться в ничто. И я дошёл на днях, что б убедиться…
Эко его понесло! Как бульдозер по развороченным траншеям. И хуже всего могло оказаться то, что всё это будет правдой.
Однако для начала – выдержать такое хотя бы мозгом.
– Может, игра из такого уровня разработок эта не первая, – продолжал Валька с жаром, – но мы-то точно играем с тобой впервые. Это иллюзия для нас, что все тут живут давно, выросли и родились, стареют и умирают, радуются, плачут, пускают слюни, сопли, слёзы. Боты – вот, кто они все. Их жизнь – в микрочипах у них в головах. Как жёсткая память. Игре этой три года, я посмотрел, когда её впервые запустили в тестовом режиме. И ботам создают здесь память; не живым людям стирают и перезаписывают – живых тут попросту нет. Мы же с тобой всё помним? Потому что не боты. Я тоже чуть на это не повёлся, решил, что угодили в самопроизвольное отражение мира, или чей-то инопланетный сверхразумный эксперимент. На этом и построил изначально теорию. Свою, вместо того, чтобы разваливать чужую. Пока, наконец, несколько дней назад не нашел пару портов и не сумел подключиться к системам игры через ноут…
Вот это уже конкретно! Долой все теории, которые нельзя пощупать, потрогать. Учёные-физики порой до такого додумывались в своих сухих размышлениях, что вешайся без верёвки и мыла. А тут можно было посмотреть, что скачано в файлах, немного полистать…
– Заметил, что вокзалы и строения на станциях всегда одинаковы? Отличаются общим декором, стилизация под разные времена…
– Конечно, заметил, – ответил Дмитрий – Я же тут первый день…
Увлечённый Фарадей не услышал сарказма.
– Нет тут никакого апокалипсиса. Все страшные дыры в земле и пространстве затягиваются сами. А у «милиционеров» вновь прирастают головы. Прям как у Горыныча в сказке. Тут меч-кладенец нужен, чтобы башку отсечь окончательно. И я этот меч сделаю… В общем, Димка, ДВА МИРА В ЭКСПЕРИМЕНТЕ СОЕДИНИЛИСЬ В ОДИН! Реальный с виртуальным породили вот это игровое уродство. Понятно теперь, где мы?..
Дмитрий ещё раз взглянул на Валькин мачете с засохшими красными пятнами. Если он действительно в своих скитаниях по поезду срубал «милиционерам» головы, то отчего-то их было не жаль. Ну, если все вправду были ботами…
– Более того, нам по-прежнему нужно за Красные Землянки. Вход и выход в игру в надпространстве именно там. Панель на выход я перенастрою, теперь она почти работает. Я видел данные, из трёхсот участников игры за последние полгода двести девяносто пять не выиграли. Пятеро оставшихся – это мы. Все, кто пока не проиграл.
– Могло быть и больше. Оно изначально так было задумано производителем – запускать живых, но опробовали игру на человекоподобных ботах. А вот с людьми она заработала по-настоящему. Живая кровь – живой адреналин для игрока!.. Потому все добрые разговорчивые старички, снежные заносы на рельсах, непонятная мобильная связь с неясными абонентами на другом конце, объекты в небе, бульдозеры, интерьеры – всего лишь часть игры, её прорисовка. Заодно – сбивающие нас с толку детали. Даже ссаная газета, которую вы все тут читаете – одна из таких деталей. Тот, кто это создал – полный псих. Жестокий, бессердечный, но гениальный. И очень богатый. Устроил ебучее сафари. Да тут же бюджет Аргентины!..
Мда… Валька Фарадей был головаст. Если один кто-то что и придумал, другой это разгадает обязательно. Никто не виноват в том, что Валька с чем-то столкнулся впервые, как и все они здесь, потому сначала допустил в расчётах ошибку. Зато сейчас, похоже, распутывал доставшийся ему клубок и крепко вцепился в конец найденной нити. Не ошибался ли он опять? Сложно сказать. Такой уровень знаний был выше понимания Дмитрия, гением он не был и первых мест, как Валька, на олимпиадах и конкурсах не занимал. Большой же разницы, полагал он, в скромном обывательском свете этого вопроса, для них все равно не было. Куда-то ведь они угодили, и, может быть, даже не важно, как точно в деталях всё обозначить. Главное – выбраться отсюда, из игры, из другой вселенной, из мира снов. Самим не под силу, но рядом был Фарадей. Других перспектив у них не имелось.
– Что за «карта»? – спросил его Дмитрий. – На твоем рисунке со схемой панели одно «окно» называлось «карты»…
– Я думал сначала, что это «окно» распределений. Распределять людей на карте города в радиусе Казанского вокзала. Ну, тех, кого переместили из настоящего 22-го в другое пространство, сюда, в этот поезд. Полагал, всё для того, что б затерять следы пропавших. Ну, исчезли и исчезли где-то в городе, сколько их там, людей по всей Москве пропадает? Главное, отвлечь от поезда, пропали, но не в нём. Так было в первой моей теории…
– Но ты действительно пропал в переулке в подземном переходе, – остановил его Дмитрий, подняв палец вверх. – Об этом мы прочли в газетах. В поезд в тот день ты не садился, так написали…
Валька вздохнул, забарабанил пальцами по столу. Чуть ли не с смолящим выражением взглянул, сжал руку в кулак.
– Да не знаю я, не знаю! – сказал он. – Мало пока данных, но разберусь и с этим. Как-то нас здесь по-умному прячут, после чего там, в нашем мире, никто уже не ищет. Три сотни людей пропало!..
– А про «карту», – добавил он, – хорошее слово, нужное, не будем его вычёркивать. И покер с географией подождут. Мы же в игре, ты помнишь?.. Их тут несколько, карт, вернее, ровно восемь. Наверное, заметил, что пассажиры одни и те же появляются. В твоём шестом купе, вместо семьи пропавших, дедок и две тётки иногда столуются. Едят колбасу с яйцами, а этот лысый пенс любит про рыбалку на озере трепаться.
Дмитрий кивнул. Сходилось.
– Но ты не в другой временной срез попадаешь, когда видишь их. Ты перемещаешься на другую игровую карту. На ту, где эти трое биоботов – пассажиры с билетами. А карты – в них прорисованы конкретные годы и дни, интерьеры, люди, предметы, мороженщицы и каноэ с вёслами. И на каждой из них обязательно есть отлавливающие тебя «милиционеры». Первый уровень так и называется – «ПОЙМАЙ ПАССАЖИРА». Второй уровень – «АТТРАКЦИОНЫ НА СТАНЦИЯХ», потому «милиционеры» в этой игре – не самое худшее… Новых карт за три месяца, что я здесь, разработчик не добавил, ему не до этого. Есть некий системный сбой, с которым они не могут справится. И сбой этот – единственное, в чем изначально я не ошибся. Вот нас и бросает после тамбуров с карты на карту или на разные их обрывки. В поезде кусок одной карты, на перроне – другой. Люди появляются и исчезают... Понятно? Шесть карт из восьми вообще без людей, ты сам всё видел…
Дмитрий кивнул. Посмотрел, как в конце вагона уже вместе рисовали басист-манекен и их маленький Гномик. Становилось всё сложней и запутанней, но когда объяснял не Саймон, а Валька, воспринимать было как-то проще.
– Но… – подался он вперёд, немного уложив в голове всё то, что получалось уложить. – Как нам понять, где заканчиваемся мы, и где начинается игра? Любой из нас может оказаться ботом. Будь я разработчиком игры, то с этого б даже начал. Ты ненастоящий, я ненастоящий. Такое в сюжет только добавит крови с перцем…
Фарадей сузил глаза. Почесал висок и, хитро улыбнувшись, поднял вверх указательный палец – любимый был его жест.
– А тут ты прав, – сказал он. – И я проверил. После того, как понял, что первая моя теория – полный тупик, и побывал у границ этого мира. А узнал всё через найденный ноут – не все вещи прибрали за настоящими пассажирами. Сбой повредил системную защиту, вот вам и доступ. И три дня только тем и занимался, что считывал информацию и укладывал встававшие дыбом на голове волосы…
– Что… ты узнал? – насторожился Дмитрий, уловив изменения в интонации.
– Я говорил уже, – загадочно произнёс Валька, – в живых осталось только пятеро. Так выдала незащищенная программа. Ты, я, Гномик, Саймон. Но пятый – это не…
Произнести он не успел. Потому что в следующий миг Леся вдруг дёрнулась с места, вскочила, выронив бутерброд, который делала для Сонечки. А Валька, – да-да, худенький щуплый Валька Фарадей!, – который тяжелее шахмат, гитары, ноутбука и волейбольного мяча в жизни ничего не поднимал, схватил правой рукой с барной стойки свой мачете, а левой успел поймать Лесю за волосы. Взмахнул и одним сильным ударом срубил ей голову.
Дмитрий оцепенел. Тело тихо брякнулось на пол, из горла фонтаном забила кровь. Тут же подкатила рвота и он согнулся, выблевав на пол съеденные бутерброды. А когда разогнул спину, Фарадей чуть ли не в лицо тыкал ему отрубленной Лесиной головой. Голова хлопала на него глазами, лицо изображало то улыбку, то грусть – так на нём менялись различные виды привычных реакций.
– Понял, где заканчиваемся мы, – спросил он, – а где начинается игра?
Валька же был прекрасен как никогда. Словно красный бог смерти. По локти в чужой крови, хищно и с азартом улыбался. Заядлого игромана запустили в настоящую игру. Вот-вот от ража штаны задымятся, совсем одичал за три месяца в поезде. Потряс буднично Лесиной головой, ища глазами, где ей заняться подробно. Передразнил её кровавые гримасы своим языком.
И Дмитрий блеванул на пол снова.
Саймон и Соня, рисовавшие в дальнем углу вагона-ресторана, когда всё произошло, на шум не обернулись. На плазме крутился какой-то мульт, и довольно громко. Кажется, из родного мира, Дмитрий его уже где-то видел в гостях. Узнал издалека персонажей. А потом с мультфильма изображение вдруг переключилось на «Терминатор-2». И, примечательно, что в фильме был как раз тот момент, где робот возился с Джоном Конором, поднимал одну ногу и повторял за ним движения. А мать его, Сара, наблюдала за ними со стороны и думала, что с этим запрограммированным на защиту киборгом её сын может быть в безопасности. Саймон тоже сейчас поднимал ногу. И вслед за этим расставлял руки в стороны. Наверное, показывал Сонечке журавля или цаплю. У него даже движения выглядели «железными» и механическими. Но вовсе не оттого, что был надёжным и сильным терминатором, а потому что снова напился. Одно хорошо – с Соней они успели подружиться, и ей было с ним интересно. Ребёнок нуждался в присмотре и новой няньке, боец из Саймана всё равно был никакой. Он – не очкарик Валька. Тот смастерил себе мачете, и, кроме Леси, успел срубить голову кому-то из «белых мундиров». А вечно пьяный басист хорошо срубал пробки с бутылок. И, как оказалось, умел веселить детей.
Тело девушки-бота, улучив момент, они подняли с пола и убрали за барную стойку. Валька чуть отвлёкся и посмотрел несколько мгновений кино. Кажется, в голову ему ранее не приходило включать здесь плазму – лёгкое удивление читалось на его лице. Сделай он это прежде, возможно, раньше сообразил бы, что это игра, а не совсем иной мир. Наверняка бы понял, как только увидел бы фильмотеку своего детства. Но сейчас решил, что просчёт этот был незначительным, мелким, хоть и весьма обидным, и занялся Лесиной головой. Порылся в ней недолго отвёрткой и чем-то железным, извлёк оттуда пару каких-то схем и маленький датчик. Для дела, сказал он, не пояснив, для какого. Зато пояснил охотно следующее.
– Пятый выживший – это тот, кто устроил системный сбой в игре, – сказал он. – Устроил, что б выбраться из этого надпространства. А заодно – разрушить здесь всё к чертям. Он тут дольше нас и лучше разобрался. Я отследил его по запросам. Точное место, понятно, не выяснил, спрятался он надёжно. Но создал канал связи. Написал, жду ответа. Скоро проверим…
– И кто же играет в эту игру?..
Дмитрий рассматривал нож Фарадея и думал, из чего бы себе смастерить такое оружие. Он уже знал, к кому его применит. Лоб его сильно ныл, кровяная корка запеклась на нём толстым слоем. То-то они его догоняли всякий раз, как африканские гепарды. Сраные биоботы. Хорошо, хоть не бессмертны, как жидкий T-1000.
Валька помотал головой на вопрос об игроках этой игры. И как истинный учёный, после хладнокровного убийства человекоподобного бота, со здоровым аппетитом начал уминать недоделанный Лесей бутерброд. Даже кровь не отёр толком с рук.
– Выбор тут безграничен, – ответил он, прожевав. – Какой-нибудь сынок-мажор или очень богатые бизнесмены. Или кто-то, кто сам стоит у истоков разработки и финансирования. Компания, холдинг, НИИ, но при очень серьёзных капиталах. Любой захотел бы поиграть во что-то особенное, и чем выше забираешься, тем больше течёт твоя крыша… Сейчас не играет никто. Игра на ремонте уже несколько месяцев. Из-за сбоя. И отследить из нашего мира всё, что происходит здесь, не так уж просто при серьёзной поломке… Поломанной, игра работает, как может. Поезда по-прежнему собирают, как смерть с косой, людей из мира. А боты делают всё остальное…
– И что же случается с проигравшими – ты знаешь об этом?..
Вопросы становились острее. И Валька перестал жевать.
– Смерть здесь ни разу не видел, – признался он честно. – Отрубленные двум ботам головы не считаю. Но видел её следы. Наблюдал, как бьют живых людей, когда уводят со станций. Бьют так, что не похоже, будто они ресурс и ресурс очень ценный. Их уводили на аттракционы. А я тогда слишком был увлечён своей теорией. Раньше надо было понять, что дурю, сообразить это по таким вот важным мелочам с избиением.
– А сейчас?.. Сейчас не дуришь?..
Валька посмотрел на него. Развёл ладонями.
– А давай и проверим, – предложил он и взял свой ноут. – Кое-что могу показать, из того, что скачал. Заодно увидим, пришёл ли ответ… Но главное уясни – нам сам по себе этот поезд не нужен. Нам нужно место – станция Красные Землянки. Там обратная лазейка, на ж/д путях, прямо за ней…
В дверь рядом постучали. Не очень сильно, но они услышали. Звук шел из тамбура девятого вагона, как раз, где они с Сайманом забаррикадировали вход. Похоже, что скоро перейдут в атаку, начали уже давить и пробовать дверь на крепость. Валька показал Саймону знаком, чтобы он ещё добавил звука. Тот сразу на что-то нажал, изображение переключилось с Терминатора, и громко заверещал Пумба из «Короля Льва». Гномик перестала рисовать и принялась смотреть мультфильм.
Экран ноута между тем загорелся. Антенна встала рядом. Фарадей смастерил одновременно передатчик сигналов и шифратор, чтобы игра не распознала сигнал, а тот, в свою очередь, уходил по созданному безопасному каналу. И как только система загрузилась, показалось диалоговое окно. В нём уже было для них послание.
«Привет. Вы – четвёрка с 22-го? С вами рядом есть бот…»
Пальцы Вальки застучали по клавиатуре.
«Да, мы. Бот устранён. Что происходит? Это ты веселишься?»
По экрану забегал индикатор набора текста, где-то на другой стороне набивали ответ.
«Да. Повредил систему. Назад не повернуть. Сожалею, но с нами – тоже всё…»
Валька промедлил секунду с ответом. Как это всё? «Пятый» не думал спасаться?
«Может, разберёмся вместе?» – ответил.
Фарадей лихорадочно думал. Занервничал, начал чесаться. Пот выступил на висках.
«Когда?..» – напечатал он.
Снова поскрёб пальцами правый висок, затем быстро набил текст.
Дмитрий пока не вмешивался. И даже не успевал так быстро соображать отбитой дубинками головой.
«Поможешь задержать 21-й на Синих Озёрцах? – барабанил по клаве Фарадей со скоростью швейной машинки. – Пересядем на него с 22-го, в обратную сторону. Попробуем успеть до Красных Землянок, пока всё не схлопнулось. Пойдём вместе с нами. Там выход…»
«Про выход знаю... Но я остаюсь…»
Валька опять завис. Думал.
Дмитрий не стал больше ждать и отобрал у него клавиатуру. Сам напечатал:
Через некоторое время появился ответ.
«Всех разом они отследят. Не дадут до Землянок доехать. Один ещё мог бы проскочить. С чипом Фарадея (знаю про чип!). Я бы «потерял» в системе этого одного после его бегства. Провёл бы как «уничтоженного живого». Но ребёнка вы одного не посадите на 21-й. Ей всего 6. Соня Феоктистова, ехала с родителями…»
Он всё про них знал. И Фарадей был уверен, что это не игра, что это тот самый «пятый» переписывается с ними, живой, настоящий, своими пальцами набивает ответы на другой стороне канала связи. Ещё и оказался умнее Вальки. Сумел-таки «подорвать» систему игры и посылал этот уродливый надмир ко всем зелёным. Дыры в пространстве и глубокие траншеи больше в нём зарастать не будут. «Пятый» запустил «total annihilation».
Дмитрий потянулся было к клавишам, но Валька замотал головой, зацыкал на него. Забрал клавиатуру себе.
«Мы рискнём. Поможешь нам?»
Долгое молчание в ответ. Точки на мониторе застыли и не двигались, наступила экранная тишина. Только вокруг стучали колёса поезда. И время от времени, заглушаемые звуком песен из Короля Льва, барабанили настойчиво в заколоченную наглухо дверь боты-милиционеры. Когда-то перейдут к штурму. А тут ещё и дождь сильный полил – по стёклам снаружи обильно текло, с обеих сторон вагона. Хотя бы погода теперь была везде одинаковой.
Дмитрий хотел было встать, открыть одно из окон, но на мониторе вдруг забегали долгожданные точки.
«Через час сделаю задержку 21-го на Синих Озёрцах. Через полтора ваш 22-й прибудет туда. У вас будет 30 мин., чтобы пересадить Соню на другой поезд. Панель, которую починил Фарадей, переставьте на 21-й – там тоже коротнуло. Удачи всем…»
Главное – и чуть не упустили! Панель переставить!..
В заколоченную дверь из тамбура в этот миг шарахнуло так, что даже сквозь звук мультфильма не заглушил. Соня и Саймон обернулись из своего конца вагона. Валька же снова сделал знак рукой, чтобы басит добавил звука.
– Может уже уйдём? – предложил Дмитрий. – В хвост поезда. Нам ехать час…
Будто поддержав его слова, из тамбура начали ломиться громко и остервенело. Кажется, у этих ботов появился «доступ» в следующие вагоны – напирали уже всерьёз. Осмелели, наваливались, дубасили ногами и руками. Либо так рушилась сама игра, либо правила против живых людей ужесточалось. А в прочем… без разницы, почему всё так происходило.
– Уже, так скоро?.. А потом?.. На рельсы?.. – Валька от монитора даже не оторвался, продолжал мельтешить пальцами, переписываясь с невидимым пятым пассажиром. – Тут стабильное пространство и одна из слепых зон для наблюдающих. Где-то ещё я ответы не поймаю или их считают. Держи лучше дверь. Пока мне нужно время…
Делать было нечего. Придётся стоять.
Совсем не радовало, но отчего-то в то же время и не пугало, что всё здесь набирало скорость и уверенно стремилось в тартарары. Как они посадят Соню на поезд одну? Что это вообще значило, что можно спастись только одному человеку? Почему нельзя всех живых «запрятать» среди мёртвых, и что за такая система безопасности, которая этого не пропустит? Он не успевал хвататься за те реалии в игре, которые выпускать из рук было нельзя. Если они спасут Соню, с самими-то дальше что будет? Фарадей опять придумает что-то в последний момент?.. А если не придумает?..
Валька закончил через четверть часа. Сложил ноутбук и быстро намотал на него все провода. Закинул в рюкзачок на спину.
– Нам надо найти этого пятого пассажира, – сказал он, будто думал всё время о тех же самых вещах. – Отправим сначала Гномика домой, затем разыщем его. Он там, на Озёрцах, куда мы и едем. Надо лишь поискать. А как найдём, то он отправит нас. И сам уберётся вместе с нами. Как тебе такое?..
Звучало обнадёживающе. Почти как несгораемый план. Но что-либо ответить на это Дмитрий ему не успел. Вероятней всего, у «милиционеров» появился какой-то массивный таран или его подобие, потому что из тамбура шарахнуло так, что дверь в вагон треснула и на пол посыпалось стекло.
Оба с Валькой они тут же бросились к баррикаде, руками впились в приколоченные сверху полки и всё остальное. Упёрлись изо всех сил, не давая их преграде развалиться. Фарадей держался спиной и махал рукой Саймону.
– В четырнадцатый вагон!.. – кричал ему Валька громко, стараясь перекрыть голосом звуки мультфильма. – Через людей не ходите!..
Саймон, пьяный и растерянный, кивнул всё же головой, и взял сразу на руки Сонечку. Гномик был напуган. Не забыл прихватить её карандаши и сумку, а затем юркнул вместе с ней в полумрак. Свет в вагонах поезда горел только слабый верхний. Будто нарочно оставили для них, что б хоть как-то передвигались и зажигали интерес у тех, кто был игроками, наблюдал за их испуганными шараханьями и скитаниями. Сейчас не играл никто, как сказал Фарадей, но задумка была, вероятно, такой…
– Дадим ребятам время!.. – изо всех сил упирался вместе с ним в баррикаду Валька, тогда как с той стороны продолжали бить тараном. Они сдерживали натиск как минимум троих здоровенных охранников. И что-то там опять грохнуло.
– Почему в 14-й?.. – впопыхах бросил Дмитрий, не успевая бить молотком по потянувшимся вдруг из-за заграждения рукам. Таран отложили, первая дверь начала поддаваться.
– Я там оставил кое-что!.. Заберёшь потом с собой…
Как они ни держались ногами, руками и спинами, оба понимали, что раунд этот проигрывали. Неизвестно, через сколько ещё вагонов могли теперь пройти за ними охранники, но отступать нужно было прямо сейчас.
Не сговариваясь и поняв друг друга без слов, отбили последнюю атаку. Дмитрий раздробил молотком чью-то кисть, заставив бота взвыть, а Валька успел взмахнуть заточенным остро мачете. Отсеченные пальцы рубленой морковкой осыпались на пол. Упёрся напоследок спиной в баррикаду, дабы проверить всю тщетность усилий, но ноги его сразу поехали. «Вроцлав же... Твою Голованово!..» – выругался он, оставив эту пустую затею.
В следующий миг побежали оба. Ветром вылетели из ресторана в тамбур десятого вагона и резко открыли дверь.
Людей оказался полный коридор. Пассажиры. Только никто из них не был теперь занят своими делами, не спал и не ел, не читал газету и не шёл умываться, не ругался с соседом из-за кипятка. Все боты смотрели только на них. Дружелюбие и будничность с их лиц исчезли. Будто стёрли кухонной губкой.
– Так я и думал! – улыбнулся своей догадке Валька. – На станции будем сходить на безлюдную карту!
Закрыл дверь. «Перезагрузились» и снова открыл. Люди в десятом вагоне исчезли.
Позади, в ресторане, боты-милиционеры, похоже, успешно разобрали завал-баррикаду. Послышался топот бегущих ног. Рванули от них в опустевший вагон как сумасшедшие.
Остановились только, что б оглянуться на миг, когда пробежали через весь коридор и были готовы уносить ноги дальше. Но преследователи их тоже встали. Будто натолкнулись на невидимую преграду. Мерзко улыбались издалека, а один даже карикатурно пригрозил дубинкой. Упёр затем руки в боки. Гримасничал, сука, думал, смешно. Теперь им был доступен вагон-ресторан, но запретным пока оставался хвост поезда – последние семь вагонов.
Валька выдохнул удовлетворённо, хохотнул, и не остался в долгу – показал «милиционерам» в белом сначала руку по локоть, затем и ногу по колено. И дальше, к 14-му вагону, они двинулись уже без суеты.
В 13-й, перед ним, зашли лишь с пятого раза. Та же картина перед глазами – недружелюбные боты не желали пропускать и были готовы наброситься, если б только к ним сделали шаг. Но на пятый проход через тамбур пассажиров не стало. И в нужный 14-й вагон они вошли спокойно.
Он не был пуст – в самом конце из открытого купе выглядывала настороженная голова Саймона. От сердца сразу отлегло. Гномика доставили в пока ещё безопасное место.
– Задержись, – взял его Валька за локоть, не дав идти дальше. Саймону же привычно махнул рукой, чтобы ждал их с Соней там – тот как собака выучился понимать его команды. Затем открыл купе, возле которого они остановились.
– Прошу, – пригласил Фарадей.
Дмитрий вошёл. В купе было темно, тусклый верхний свет горел только за спиной в коридоре. Потому человека сразу и не увидел. Зато едва не подпрыгнул до потолка, когда услышал.
– Здравствуйте, Дмитрий! – поприветствовал его человек своим хорошо поставленным голосом. – Я знал, что мы ещё увидимся. И с вами, и с Валентином.
Вот это поворот! В темноте сидел не кто иной как Валентин Иванович! Тот самый милый собеседник, который знал другого физика Хокинга, но что уже было совсем не важно, потому что вся эта реальность была порождена не вселенной, а выдумкой разработчиков биотехнологической игры, в которую все они угодили.
Валька зажег фонарик. Протянул.
– Посвети, – попросил он и обратился уже к старику: – Валентин Иванович, наклоните, пожалуйста голову.
– Конечно, тёзка, с удовольствием помогу вам, – произнёс пожилой мужчина и послушно положил свой лоб на столик, предоставив взамен затылок.
Дмитрий не понимал, что происходит, но смотрел молча и ждал объяснений.
– Я много успел за последние три дня, – серьёзно, без хвастовства, произнёс Валентин Лоскутов – Валька Фарадей. Приподнял с затылка Валентина Ивановича волосы. И открыл на верхней части его шеи… маленькую крышечку-дверцу.
– Этого бота я перепрошил, забрал его недавно с другой карты игры. Нужно только заменить пару сгоревших схем. С ним Соня будет в порядке, довезёт её и вернёт домой. Он – бот, другие боты его не тронут…
– А Соню? – спросил Дмитрий, пока Валька ковырялся в голове Валентина Ивановича и вставлял туда то, что достал из головы Леси.
– У Сони будет вот это, – произнес Фарадей, закончив возиться с Валентином Ивановичем, достал из кармана нечто и показал на ладони.
– Тот самый чип, про который написал нам пятый пассажир. Я называю это «глушилкой». Поможет не «отсвечивать» – игра будет воспринимать носителя чипа за бота. Собрал один кое-как из деталей другого ноута. И прошивал через систему игры. Потому все мои действия «пятый» отследил. Но только он, и лишь потому, что я позволил. Понял, что он существует, и надо как-то убедить его мне поверить. Позволил отследить себя, чтобы выследить самого…
– Куда ты сейчас?.. Снова один?.. – спросил Дмитрий, поняв, что Валька опять собирается уйти. Забрал с его руки вещицу, похожую на обычные часы с самодельным браслетом, но без экрана. Валентин Иванович по-прежнему сидел вниз лбом. А Фарадей сжал губы и поправил на глазах очки. Одна дужка на них была погнута.
– Схожу за панелью, – ответил он не сразу. – Вставлю в неё последнюю схему и заберу целиком. В кабину управления попаду через верх, по вагонам – уже попадал так. Поднимусь, когда поезд начнет сбавлять ход на Озёрцах. Времени останется мало, «пятый» не всесилен. Он сделает задержку 21-го поезда, но вечно она длиться не будет. Внутренняя безопасность игры не все манипуляции спишет на сбой. Пусть всё и летит к херам, но система будет защищаться до последнего. Уничтожать всех, кто против воли попал в игру, чтобы быть уничтоженным. Вот почему этой дорогой выход есть только у одного. Игра отвлечётся на остальных. На нас. Чтобы убить…
Дмитрий промолчал с пониманием. Отпускать Фарадея одного ему не хотелось, но и возложить всё на плечи вечно пьяного Саймона было нельзя. Он уже примерно представлял, что и когда потребуется от перепрограммированного бота, а также от него самого. Времени у них действительно не было.
– Давай проговорим всё с самого начала. Что б вышло без ошибок… Чтобы домой попала не только Соня, но и мы следом за ней. У нас будет полдня в лучшем случае…
Едва он произнёс эти слова, как за окном вдруг появилась небольшая, но яркая крохотная искорка. Словно маленькая звёздочка, красно-оранжевая и с длинным хвостиком, она летела где-то вдалеке по начинавшему светлеть небосклону. И оставляла за собой длинный и тонкий смазанный след.
И не успела она коснуться горизонта, как появились ещё две или три, точно такие. А вслед за ними ещё, и ещё. И все они неслись к земле, словно струйки метеоритного дождя или какого-то гигантского салюта. Этот чуждый мир биоигры, если и разрушался столь зрелищным и необычным образом, устраивая в небе подобные светопредставления, то делал это весьма эффектно и ярко. Вид огненного дождя не мог не радовать глаз. Потому что отсветами фейерверков в них отражалось недавно ушедшее детство…
