Сказка про Али-Бабу и сорок разбойников - еще одна история из "Тысячи и одной ночи", почти растворившаяся в русской культуре.
По своей литературной судьбе Али-Баба - эдакий брат-близнец Аладдина. Как и владелец волшебной лампы, победитель сорока разбойников впервые приходит к русскому читателю в 1883 году стараниями Александра Степановича Афанасьева-Чужбинского - украинствующего отставного поручика, друга Тараса Шевченко и известного переводчика с польского и французского.
Именно этот уроженец Полтавской губернии выпустил в 1883 году сборник "Тысяча и одна ночь" с пятью переведенными им с французского сказками, среди которых были и "Исторія объ Аладинѣ или о чудесной лампѣ" и "Исторія объ Али-Бабѣ и сорока разбойникахъ, уничтоженныхъ невольницею".
К началу двадцатого столетия эти арабские сказки уже набрали изрядную популярность, и начались их перепевы поэтами Серебряного века. Но если "книгу песен "Лампа Аладдина" сочинил никому не ведомый Александр Корона, то брату жадного Касыма повезло не в пример больше - "Сказание о Али-Бабе" принадлежит перу самого Андрея Белого.
Али-Баба —
Стар:
Устал Коран доказывать:
И негру Мбэбвэ,
Негру Мпонге,
Запрещать ходить
На бой —
С гиппопотамами.
Однажды ночью
Выйдя из дому,
Он в ляписы-лазури неба —
Канул.
Замечу, кстати, что особые отношения с поэтами станут своеобразной "фишкой" Али-Бабы. Но это случится позже, а пока литературная биография сказки про Али-Бабу продолжала дублировать биографию сказки про Аладдина.
В начале 1930-х наш великий востоковед Михаил Салье сделал академический перевод сказки под названием "Рассказ про Али-Баба и сорок разбойников и невольницу Марджану, полностью и до конца", но в 1936 году он же подготовил упрощенную адаптированную версию под простеньким названием "Али-Баба и сорок разбойников".
И этот "перевод для пионеров" был издан "Детиздатом" в 1937 году в знаменитой серии "Книга за книгой".
И вновь все было как с "Аладдином" - именно эта адаптированная версия авторства Салье переиздавалась в СССР сто миллионов раз, ее сюжет стал незыблемым каноном, поэтому именно она послужила основой для всех "отражений" истории про Али-Бабу в самых разных видах искусства.
А их было немало. Правда, именно здесь пути "Аладдина" и "Али-Бабы" разошлись.
Если "Аладдина" попытались экранизировать на следующий же год после появления "народной" версии, то на "Али-Бабу" режиссеры обратили внимание много позже, много позже войны.
Первой попыткой экранизации был мультфильм Григория Ломидзе "Али-Баба и сорок разбойников" 1959 года с прекрасными куклами Романа Гурова - тогдашнего лучшего кукольника страны.
Художник-постановщик фильма Витольд Янович Бордзиловский, кстати, вскоре уйдет в режиссеры и сделает много прекрасных мультиков, в том числе и знаменитый "Мешок яблок".
Но в целом первая советская экранизация сказки событием не стала и ныне прочно забыта.
Чего никак нельзя сказать о второй - советско-индийском фильме 1979 года "Приключения Али-Бабы и сорока разбойников".
О, это было реально эпичное содружество наций! Индийские фильмы тогда были донельзя популярны в Советском Союзе, особенно в республиках Средней Азии, где именно они и делали основную кассу.
И вдруг - такой подарок! Все - в одном флаконе!
И реальные суперзвезды Болливуда Хема Малини и Дхармендра в главных ролях - Марджины и Али-Бабы.
И советские суперзвезды масштаба Ролана Быкова (предводитель разбойников Абу-Хасан)
или Фрунзика Мкртчяна в роли караван-баши Мустафы с его знаменитым зеванием, переходящим в панику: "Разбойники... Разбойники? Разбойники!!! Уважаемые господа разбойники!!!".
Кто из тогдашних подростков, скажите мне, забудет чумовое исполнение песни "Хатуба" в пещере разбойников, где неожиданно обнаружился не рояль даже, а целый цветомузыкальный диско-зал?
Говорят, из-за этого эпизода насмерть разругался режиссерский дуэт фильма - представитель "Узбекфильма" Латиф Файзиев, выступавший за команду СССР и его индийский коллега Умеш Мехра. В споре победил Болливуд, настоявший на том, что петь и танцевать надо красиво, и плевать на правдоподобие.
И оказался абсолютно прав - фильм стал мегауспешным в обеих странах, собрав 52.8 миллиона зрителей только в СССР, получив 32 место по сборам за всю историю советского кинопроката и заработав титул "самого успешного фильма, снятого на региональной киностудии".
Опыт сопродукции был настолько успешен, что в 1984 году Латиф Файзиев и Умеш Мехра попытались повторить успех, сняв ленту "Легенда о любви" - про роман девушки из Индии и юноши из Бухары, но второго чуда уже не случилось.
Зато буквально через несколько лет после фильма 1979 года сказка про Али-Бабу вновь нашумела на весь СССР.
Сначала актер Театра на Таганке Вениамин Смехов, всесоюзный Атос из "Трех мушкетеров", написал о злоключениях Али-Бабы пьесу в стихах. Затем двое бардов - Сергей Никитин и Виктор Берковский - положили эти стихи на музыку.
Получился музыкальный спектакль, который для фирмы "Мелодия" записали лучшие артисты страны - Олег Табаков, Сергей Юрский, Леонид Филатов, Армен Джигарханян и многие другие.
Двойная грампластинка вышла в 1982 году и стала невероятно популярной - продано было более трех миллионов экземпляров.
Впрочем, гораздо показательнее продаж былтот факт, что спектакль ушел в народ и разошелся на цитаты - от прилипчивого "Съешь апельсин!" до незабываемых славословий в адрес польщенного атамана разбойников Хасана с растроганным лицом Армена Джигарханяна:
— Обскачи весь белый свет —
Никого храбрее нет
Нашего Хасана!
— Браво, браво!
Ну что вы, право!..
— Есть ещё один куплет:
Никого скромнее нет
Нашего Хасана!
— Очень правильный куплет!
Никого скромнее нет
Вашего Хасана —
Вашего меня!
На волне успеха аудиоспектакля и было принято решение в 1983 году сделать видеоверсию - с бюджетом рублей, как минимум, в тридцать, а то и в пятьдесят!
Но странное дело - этот снятый за три копейки для передачи "Будильник" телеспектакль вспоминается до сих пор.
А вот его римейк, сделанный в 2005 году как "новогодний мюзикл" с роскошными костюмами, дорогими декорациями и натурными съемками в Бахчисарае, сегодня помнят только родственники и знакомые Кролика, извините, продюсера Роднянского, запустившего в "тучные нулевые" все это действо по заказу телеканала НТВ.
Ну и напоследок - обещанный сюжет "про поэтов и Али-Бабу".
Почему-то отечественные крайне неравнодушны к сюжету про "сим-сим", он же "сезам". Сразу поясню разницу. И то, и другое - обычный кунжут, тот самый, мелкий и застревающий в зубах, которым посыпаны булочки во "Вкусно и точка" и беглых зарубежных аналогах.
Во французском оригинале Галлана волшебные слова, открывающие вход в пещеру с сокровищами, звучат как Sésame, ouvre-toi, то есть «Сезам, откройся!». Но Михаил Салье в своем переводе использовал, разумеется, не французское именование присыпки, а арабский аналог سمسم, который на русском звучит как "сим-сим". В итоге в русском языке утвердились оба варианта пароля (не считая нашего собственного кунжута, происходящего от персидского слова "кунджат").
И оба варианта вспоминаются весьма часто - потому что история Касыма, жадного брата Али-Бабы, который уже добрался до сокровищ, но забыл от потрясения волшебное слово и потому был зарублен вернувшимися разбойниками, похоже, производит на творческих людей очень глубокое впечатление.
По крайней мере, поэты пишут одно стихотворение за другим.
Вот Семен Кирсанов, который, правда, зачем-то назвал стихотворение "Аладин у сокровищницы".
Откройся, Сезам!
Я тебя очень прошу — откройся, Сезам!
Ну, что тебе стоит,- ну, откройся, Сезам!
Знаешь, я отвернусь,
а ты слегка приоткройся, Сезам.
Это я кому говорю — «откройся, Сезам»?
Откройся или я тебя сам открою!
Ну, что ты меня мучаешь,- ну,
откройся, Сезам, Сезам!
У меня к тебе огромная просьба: будь любезен,
не можешь ли ты
открыться, Сезам?
Сезам, откройся!
Раз, откройся, Сезам, два, откройся, Сезам, три…
Нельзя же так поступать с человеком, я опоздаю,
я очень спешу, Сезам, ну, Сезам, откройся!
Мне ненадолго, ты только откройся
и сразу закройся, Сезам…
Стоят ворота, глухие к молящим глазам и слезам.
Я медленно учился жить,
ученье трудно мне давалось.
К тому же часто удавалось
урок на после отложить.
Полжизни я учился жить,
и мне за леность доставалось —
но ведь полжизни оставалось,
я полагал, куда спешить!
Я невнимателен бывал —
то забывал семь раз отмерить,
то забывал слезам не верить,
урок мне данный забывал.
И все же я учился жить.
Отличник — нет, не получился.
Зато терпенью научился,
уменью жить и не тужить.
Я поздно научился жить.
С былою ленью разлучился.
Да правда ли, что научился,
как надо, научился жить?
И сам плечами лишь пожмешь,
когда с утра забудешь снова:
не выкинуть из песни слова
и что посеешь, то пожнешь.
И снова, снова к тем азам,
в бумагу с головой заройся.
— Сезам,- я говорю,- откройся! —
Не отворяется Сезам.
На стихи Левитанского, кстати, первый состав группы "Альянс" в 1983 году написал неплохую песню, которая до сих пор живет в моем плей-листе вместе с "Не позволяй душе лениться" группы "Круиз" тех же примерно лет.
Ну и во что все в итоге вылилось?
Да в песню выпускника "Бауманки" и когда-то неплохого джазового басиста с профильным образованием Аркадия Укупника на стихи тогда еще не тестя Леонида Агутина Юрия Варума:
Целый месяц мы с тобой женаты,
Сеpафима, как ты не пpава,
Мне ещё не pазу не дала ты
Pеализовать свои пpава.
Я поднатоpев в делах амуpных,
Шуpы-муpы мне не по нутpу,
Отчего же каждый вечеp штуpмом
Кpепость непpиступную беpу.
Сим-Сим, откpойся, Сим-Сим, отдайся,
Да ты не бойся и не стесняйся.
Я не насильник, повеpь мне, Сима,
Hо жить так дальше невыносимо.
Как говорил персонаж другой сказки: "Вино переходит в уксус, а Мюнхгаузен в Феофила. Очевидно, в этом есть какое-то непонятное свойство природы".
Вот к Мюнхгаузену, наверное, и перейдем.
Моя группа во ВКонтакте - https://vk.com/grgame
