Когда-то я служила здесь. Давно. Чуть ли не в прошлой жизни. Этот остров — настоящий рай. Божественное место, где должны снимать тысячи «Голубых лагун». И фильмов ужасов про нашествие акул. В подобных местах можно прожить всю жизнь. И даже сейчас я не вполне отдаю себе отчёт, что вынудило меня перевестись на материк, в главный офис компании. Я помнила какие-то малозначительные вещи, при сложении которых в цельную картину проявлялся некий неблаговидный запашок от деятельности здешней лаборатории. Знаете, есть такие вещи, от которых хочется держаться подальше. Как от приятного молодого человека, вполне зло и обыденно смеющегося над стариками, или от детей, втайне истязающих кошку. С виду картинка хорошая, а нутро сгнило.
На материке я сделала неплохую карьеру. Конечно же, до должности директора по безопасности не дослужилась, но статус главного спеца по безопасности всё-таки получила. Хотя, по моему мнению, имелись и более достойные кандидатуры. Но иногда красивая задница и возможность лицезреть её каждый день, обтянутую узкой юбкой или штанами, давали определённые преференции. И возможность заглядывать сидящей коллеге в вырез блузки, подходя сзади якобы с важными документами.
Когда возникли определённые вопросы к этой лаборатории, сюда с проверкой послали, конечно же, меня, учитывая опыт прошлой работы. Я согласилась. И Ганс... Да что уж кривить душой, я хотела увидеть Ганса. Он до сих пор работал здесь. Педантичный, спокойный, милый Ганс. Когда-то я любила это нордическое спокойствие, казавшееся равнодушием. Любил ли он меня? Наверное. Но гордость никогда не позволяла ему выказывать и тени привязанности. А сейчас... Мне представилась возможность увидеть бывшего. Выпить ирландского эля вечерком... Или аргентинского вина... Потом... Ганс умел ухаживать и соблазнять. И трахать. Тонко, чувственно, эротично...
Чувствуя, что мысли принимают ненужный оборот, я отвернулась от насмешливо смотрящего на меня сопровождающего охранника и бросила взгляд в иллюминатор вертолёта. Бескрайний океан, сияющий бирюзовой гладью под солнцем. Уже два часа полёта. Наконец-то снижение. Под нами быстро пробежали берег с полоской белого песка, море сочной зелени, какие-то постройки, и, наконец, вертолёт завис в воздухе и стал снижаться. Мы прибыли на место. Это и был Арауа — одинокий островок в сотнях миль от побережья Австралии. Пожалуй, об этом месте не знал почти никто.
Вертолётная площадка находилась на высоком уступе и практически открыта всем ветрам. Великолепный вид открывался на океан и побережье. Я подошла к перилам и глянула вниз. Высота метров тридцать, внизу тропический лес, чуть далее великолепный пляж и океан. Бешено захотелось искупаться. Но здесь, конечно же, к воде не спуститься.
По центру площадки на турели установлен станковый пулемёт «Баррел» калибра 12,7 мм. Так и стоит старичок. Интересно, стреляли из него хоть раз? При мне — нет. Но то, что оружие исправно и хорошо смазано, было видно отчётливо.
— Идёмте, — сопровождающий сделал приглашающий жест, и я последовала за ним. От вертолетной площадки дорожка вела к проходу, вырубленному в скалах. Насколько я помнила, этот проход защищали две автоматические пулеметные системы, управляемые квази-искусственным интеллектом. К таким системам всегда относишься с некоторым опасением. Если с другой стороны монитора находится человек, с ним хоть как-то можно договориться, от этих же роботизированных систем не знаешь, чего ожидать...
Проход вывел к другой площадке, на которой нас ждал армейский «Хаммер» с водителем. Вокруг площадки простирался густой тропический лес. В воздухе сильно пахло дурманящими цветами, стрекотали цикады. Вечерело. Рай...
Дорога сначала вела по лесу, потом вынырнула из-под полога деревьев, и мы поехали по самому гребню невысокого хребта. По одну сторону виднелся океан с уже начавшим клониться к закату солнцем, с другой стороны — бескрайние ангары, лаборатории, казармы персонала. Ближе к главному корпусу обустроены еще несколько вертолётных площадок, на которые прибывали грузы и местные сотрудники. На той же, где высадилась я, обычно принимали неместных. Гостей, не имеющих отношения к острову. Или тех, во время полёта которых надо было еще хорошо подумать, стоит ли пускать их на остров вообще... Директор Хейнц показывал, что я уже не своя. Та, к которой следовало относиться с настороженностью. Что ж, чёрт побери... Он был прав.
Они занимались тут чёрт-те чем. В основном, конечно, новыми системами вооружения. Искусственным интеллектом. И всем вместе. Ходили слухи, что компания работала на Министерство обороны, и я даже видела в центральном офисе пару военных в чине полковника. Но все финансовые счета шли через различные частные фонды в оффшорах. Если Минобороны и было причастно к нашим исследованиям, то только на расстоянии, не желая марать руки и пачкать манишку грязью. Тем более всегда существовал риск, что Хейнц будет действовать на свой страх и риск, проводя запретные исследования. Мне, как главному специалисту по безопасности, предстояло всё осмотреть тут и выдать своё резюме — стоит или нет держать лабораторию. Впрочем, займусь всем завтра, торопиться мне некуда. Сначала нужно отдохнуть с дороги.
Машина подкатила к главному административному корпусу. У входа встречал сам Хейнц, стоя на белоснежных плитах входа. Зачем он всегда носит белый халат? Он управленец, а не учёный... Лицо директора изображало напускную веселость.
— Ирена, как хорошо, что прислали тебя, — его голос бы масляным и тягучим. — Ты нам не чужой человек. Даже не представляю, что бы мы делали. Пошли, пошли дорогая, ко мне в кабинет.
Стеклянные двери. Два вооружённых охранника у входа. Широкие мраморные ступени на второй этаж. Долгожданная прохлада.
— О, у вас новый кабинет, — удивлённо-утвердительно протянула я, оглядываясь вокруг.
— Да. Но ты ж знаешь мою страсть к комфорту и новизне,— рассмеялся директор. — Надеюсь, в конторе меня не сильно накажут за это.
Я прошлась по кабинету. Здесь действительно было хорошо. Хай-тек, как я всегда и любила. И который вошёл в моду. Стеклянные панели вместо наружных стен, светящийся пол и потолок. Громадные LCD-мониторы с бегущими символами...
— Ладно, присаживайся, — Хайнц указал на широкое кожаное кресло.— Как всегда?
Директор бросил в низкий четырёхугольный бокал кусочек льда, плеснул виски, протянул напиток, и жестом показал на открытую пачку сигарет.
— Так чем заинтересовалась контора опять? — его острые маленькие глаза в упор глянули на меня, как будто изучая.
— Ничего особенного, обычная плановая проверка, — я осторожно попробовала виски. А он был неплох. Довольно неплох. У Хейнца был вкус.
— Но я все результаты исследований регулярно посылал генералу, с видео отчётами. Мы идём в графике.
— Это так. Но... — нерешительно протянула я, потом отставила недопитый бокал. — Хорошо. Контора недовольна вашими последними экспериментами. С мозгом крысы. Они считают их опасными.
— Но позвольте, позвольте, бионика и биороботы сейчас в приоритете военных разработок почти всех стран. За этими технологиями будущее!
Хейнц вскочил и начал быстро ходить взад-вперёд по кабинету, бешено жестикулируя и споря. В первую очередь сам с собой, ибо я ему нисколько не возражала, и лишь внимательно слушала.
— Все эти эксперименты с дронами — полное дерьмо. Какой искусственный интеллект? Самые лучшие разработки компьютеров в этой области по эффективности чуть выше нуля. Танк с машинным разумом? Ерунда. Любая нестандартная ситуация, любой нестандартный противник, и мы получаем мёртвую груду железа, пытающуюся переварить поток информации, причём такой, к которому его не готовили. Мы решаем одну проблему, перед нами встаёт десять новых. Да. Стационарные системы вооружений можно использовать с электроникой. Распознавание «свой-чужой». Дешёвый древний принцип. То, что должно ездить, летать и плавать, мы никогда не обучим полностью автономным действиям. Мозг крысы. Грёбаной маленькой вонючей крысы в несколько раз умнее, чем самый продвинутый искусственный интеллект. Впрочем, увидишь сама. Пойдём.
Хейнц жестом позвал меня и вышел из кабинета. Чуть дальше по коридору находилась бронированная дверь с контролем допуска. Директор взглянул в датчик, и дверь неслышно скользнула в сторону. Внутри горел неяркий свет, стояло лабораторное оборудование, и прямо в центре лаборатории находилось устройство, отдалённо похожее на терминал для тренировки лётчиков.
— Иди, посмотри, — Хейнц включил оборудование. Большой дисплей медленно становился всё ярче. Так и есть. На дисплее отображался вид из кабины истребителя. — Вот тут находится крыса.
Я заглянула директору за плечо и чуть не вскрикнула от омерзения. В небольшом сосуде с физиологической жидкостью находилась большая крыса. К её голове был прикреплён пучок тонких проводов, а к телу крепились трубки с циркулирующей кровью и ещё какими-то жидкостями.
— Крыса сейчас в анабиозе. Что-то вроде сна или гибернации. Представь себе, что она находится внутри настоящего самолёта. Итак, я программирую боевой вылет. В пятидесяти милях от аэродрома движется колонна вражеской техники. Наша задача — её уничтожить.
Хейнц сел за столом с ноутбуком и принялся быстро печатать, вводя данные. На большом дисплее отображались символы. Что за язык программирования, я так и не поняла. Всё-таки я не спец в такого рода технике.
— Смотри. Я включаю аппарат. Сейчас мы это делаем вручную, однако в реальном самолёте это будет радиосигнал, — Хейнц щёлкнул каким-то тумблером, и картинка на дисплее стала меняться. Самолёт пришёл в движение. Вот он набирает высоту. Одна, две, три мили. Небольшое подрагивание, истребитель чуть кренится, но тут же выравнивается и, делая крутой вираж, летит по заданному курсу.
— Вот видишь, видишь, — увлечённо вскричал Хейнц, тыкая пальцем в экран. — Тут была воздушная яма, но пилот справился и выправил самолёт. Искусственный интеллект с различной долей вероятности промахивался с пилотированием, и в тридцати процентах случаев мы теряли аппарат. Сейчас стопроцентная надёжность. Дождь, снег, гроза, сильный ветер уже не преграда.
На дисплее среди деревьев на лесной дороге показалась колонна бронетехники. Бронированные машины пехоты, автоцистерны с горючим, зенитная установка. Вдалеке показался вертолёт воздушного сопровождения. Начался бой. Истребитель выпустил несколько самонаводящихся ракет, подорвал вертолёт, цистерну с горючим, потом из скорострельных пушек докончил уничтожение колонны. Всё это произошло в течении нескольких минут.
Потом самолёт повернул на базу. Вот и аэродром. Самолёт снизился, колёса застучали по асфальту взлётной полосы. В конце полосы стоял человек с автоматом в руках, целящийся прямо нам в лицо. Истребитель пушками взял на прицел человека, но тут же раздался сигнал тревоги и роботизированный голос произнёс:
— Адам Хейнц, инженер, стрельба запрещена.
Перед самолётом стояла виртуальная фигура Хейнца. Он смеялся и показал фак.
— Черт, Хейнц, вы запрограммировали машину, чтоб она не причиняла вам вред! — возмутилась я.
— Вот именно, дорогуша, вот именно. Эти дроны подчиняются только мне, — самодовольно засмеялся директор. — Как видишь, Ирена, это оружие будущего. Крысу натренировать не так уж трудно. Чистая физиология. Условные и безусловные рефлексы. Намного легче натренировать, нежели пилота. Но если использовать мозг более высокоразвитого животного, мы получим более впечатляющие боевые навыки. Вот Ганс, например...
Хейнц осёкся и как-то странно посмотрел на меня.
— Что Ганс? Он участвовал в этом проекте? Тренировал крысу? — забеспокоилась я. — Он же вроде был пилотом в иракскую войну.
— Ничего. Да, он участвовал в этом, — замялся Хайнц, чувствуя свою оговорку.
Я чувствовала, что директор врёт. Не стал бы он привлекать к такого рода секретным разработкам обычного охранника. С Гансом случилось что-то нехорошее.
— Ладно. Более мне показать тебе нечего. Завтра можешь осмотреть тут всё, что захочешь, но уверяю тебя, Ирена, остальное всё скучно-уныло. Я показал тебе самое интересное. Надеюсь на твоё понимание и протекцию перед офисом. Сейчас я провожу в твои апартаменты. Отдыхай, делай всё, что хочешь. Но по территории базы я всё-таки советую тебе передвигаться с сопровождающим.
Улыбка Хейнца, более похожая на восковую маску, стала зловещей.
Комната действительно более похожа на апартаменты. Широкая кровать, огромный телевизор, бар с напитками, душ, огромное зеркало. Я не сомневалась, что комната нашпигована видеокамерами и жучками. Слабая попытка поймать профессионала. Когда я ещё работала здесь в службе безопасности, то получила коды ко всем устройствам слежения и сигнализациям. Несмотря на многократные смены паролей, новые версии исправно приходили на моё мобильное устройство.
Я посмотрела в зеркало. Высокая брюнетка со стройной, но спортивной фигурой. Приятные черты лица, чёрный официальный брючный костюм, туфли на шпильке, делавшие меня ещё более высокой и подтянутой. Под правым коленом таился длинный тонкий кинжал эпохи Ренессанса. Не люблю армейские ножи, а тем более огнестрел. Это такое грубое оружие...
Я не отказала себе в удовольствии раздеться донага, зная, что за мной наблюдают, и сходить в душ. Единственное, что меня беспокоило — длинные нарощенные ногти ярко-красного цвета. При заварушке эти копыта могли и помешать... Но... Пару раз в год можно доставить удовольствие ощутить себя тупой самкой.
После душа, усевшись в кресло перед телевизором, я налила бокал виски, и позвонила по внутреннему телефону, заказав лёгкий ужин. Слишком наедаться не следовало. Хайнц нисколько не убедил меня. Сегодня ночью следовало выяснить, что скрывает этот хитрец.
Поужинав, я для виду поторчала в смартфоне, а потом якобы уснула, незаметно переведя камеры наблюдения своего номера в закольцованный режим. Около полуночи я почувствовала, что пора. Следовало делать свою работу.
Встав, я быстро оделась. Не стала надевать только туфли. Они только мешали миссии. Босиком так босиком. Вытащив кинжал из-под подушки, я заткнула его в ременную петлю брюк, и пошла к двери. Естественно, она была закрыта и поставлена на сигнализацию. Через программу доступа на смартфоне я открыла дверь. Следующими были коридорные камеры. Тут же поставив их в закольцовку, я выскользнула наружу из комнаты. Здесь было чуть прохладнее — каменный пол приятно холодил ступни.
Расположение всех лабораторий оставалось прежним. Но первым делом следовало посетить ту, где мы были с Хайнцем, и где его крыса произвела на меня впечатление. Ещё днём я заметила несколько дверей из этого помещения. Справедливым было предположение, что этот мерзкий проект, любимое детище директора, разрабатывался только там.
Дверь в лабораторию открылась так же бесшумно, как и ранее. Тот же самый тусклый свет. Видеокамер внутри не было. Ни к чему сохранять тёмные секреты Хейнца для истории. Вытащив кинжал, я крадучись обошла лабораторию. Вот и двери, привлекшие внимание днём. И тут я совершенно потеряла осторожность, что непростительно для профессионала. На дверях не было ни сигнализации, ни систем доступа. Осторожно открыв первую, я сразу же нашла, что искала. Хирургическая комната, больше похожая на пыточную. Ряд небольших дверец, как в морге. Все отсеки для трупов были пусты, кроме одного. Там под белым покрывалом лежал Ганс. Точнее, его тело. С удалённой черепной коробкой. Его мозга не было. Возможно, сейчас он находился в одной из их адских машин. Пилот, сражавшийся в иракской войне... Он-то был им и нужен.
— Ах, Ирена, Ирена, ты всё такая же любопытная тупая сука, — раздался сзади голос Хайнца. И быть бы мне оглушенной мощным ударом, если б инстинктивно я не подалась в сторону, и дубинка лишь вскользь задела плечо. Почему уверенные в себе подонки всегда так многословны в самый неподходящий момент, когда нужно молча действовать, а не точить лясы? Перекатившись в угол морга, я встала, и увидела своих врагов. Хайнц и два накачанных наёмника. У одного дубинка, у другого пистолет.
— Убейте её, идиоты, иначе она порешит нас! — визгливо заорал Хейнц.
Основная слабость и прокол Хейнца была в том, что настоящие профессионалы никогда не оставались здесь работать более года. В этой глухой дыре им попросту нечего было делать. Оставалось только тупое бычье, кому по нраву были ежедневная выпивка и лень.
Всё же громила успел выстрелить два раза. И даже попасть в рукав блузки. Потом мой кинжал прервал его жалкую жизнь, воткнувшись в глазницу. Обычный примитивный удар морпеха. Но качок и его не знал. Почти в это же мгновение я уклонилась от дубинки второго громилы, и воткнула своё оружие ему в горло. Горячая кровь брызнула на блузку и в лицо.
— Ах ты тварь! — заорал Хейнц и бросился на меня. С голыми руками. Уклонившись от его удара, я почти провела вертушку в голову, но этот подонок как-то умудрился схватить меня за ступню, и рванув за неё, повалить на пол. Кинжал отлетел в сторону.
— Ух ты, какие нежные тонкие пальчики, какой педикюрчик, — зловеще ухмыльнулся Хейнц, и сломал мне два пальца на ноге.
Заорав от острой боли, я лягнула искалеченной ногой директора прямо в рожу. Убить бы тебя... Но не было времени. Надо валить отсюда. Походя я со всей силы ткнула Железным кулаком в рыхлую тушу Хейнца, но почувствовала только жирную как желе плоть. Приём древних китайских мастеров боя не смог пробить это дряблое тело до костей. Да чёрт с тобой...
Ковыляя на искалеченной ноге и постанывая от боли, я кое-как выбралась из здания, благо оно небольшое. Джип стоял тут же. Охранников не было поблизости. Шухер не успел ещё распространиться. Но только я подумала об этом, как ночную тишину острова прервал громкий вопль сирены. Замигали красные всполохи света тревожных фонарей.
На моё счастье джип был простой колымагой, без электронной системы допуска. Вырвав пучок проводов из замка зажигания, я нащупала три самых толстых, и соединила их вместе. Машина завелась. Всё, пора валить. Вокруг засвистели пули. В темноте не видно кто и откуда стрелял.
— Ловите её, стреляйте, мать вашу, миллион баксов за её сиськи! — где-то сзади раздался визгливый голос Хейнца, и в это же время я нажала на газ. Колёса с визгом провернулись, и ускорением меня вжало спиной в сиденье. Дорогу я помнила. Даже в темноте. В лунном свете многое можно увидеть.
Вся надежда была на вертолёт. И он там стоял. Целых два. Правда, перед тем как добраться до них, следовало пересечь тоннель с системами автоматического огня. Над входом в тоннель горела зловещая красная надпись «ARMED».
Я помнила, где находились пулемётные турели. Зигзагами, прыгая из стороны в сторону, скача по стенам среди града пуль, я всё-таки прошла этот рубеж обороны. Зацепило... Горячее разливалось под блузкой. Плечо, мать твою...
Вот и вертолёт. В проёме двери на турели установлена тридцатимиллиметровая пушка. Что за дерьмо??? Где рычаги управления? Один большой дисплей. Коснувшись дисплея, я увидела как он понемногу посветлел, и в глубине появилось... Лицо Ганса. Мать твою! Что эти ублюдки сделали с ним???
— Здравствуй, Ирена, — грустно улыбнулся Ганс. — А я вот сейчас... Вертолёт... Извини уж, любимая.
— Что эти гады сделали с тобой? — истерически заорала я, и ударила рукой об обшивку машины.
— Плохое, Ирена... Они сделали со мной плохое. Но тебе нужно бежать. Летим до побережья.
— Эй ты, сучка, куда это ты собралась? — Хайнц разворачивал оборонительный пулемёт в сторону нас. — Поиграться не хочешь напоследок?
Из проёма выбежало несколько наёмников. Я подбежала к турели пушки вертолёта, нажала на гашетку, но на дисплее поверх лица Ганса появилась красная мигающая надпись «Адам Хейнц, инженер, стрельба запрещена».
— Ну что, Ирена, конец тебе, — зловеще улыбнулся Хейнц и нажал гашетку. Град крупнокалиберных пуль осыпал вертолёт Ганса, я отпрыгнула в сторону, иначе была бы сметена. На счастье, вертолёт бронирован. Но долго так продолжаться не могло. И тут я увидела толстый пучок проводов, подходящий к пушке. Ломая и выдирая с мясом грёбаные нарощенные ногти, я рванула провода. На дисплее загорелась надпись «Оружие неисправно. Включён ручной режим»
А потом я начала стрелять. И за минуту выпустила почти весь боезапас. Бронебойные снаряды с титановым сердечником. Я сама видела, как челюсть Хайнца улетела в море, а жопу оторвало в обратном направлении, прямо в тоннель. Потом рухнул и проход, погребя под завалами охранников.
Ганс и я полетели к побережью. Много разговаривали. И я сказала ему последнее прости перед тем, как прыгнуть в воду перед берегом.
А потом он задействовал систему самоуничтожения. Ганс не хотел существовать в таком обличье... Я сидела на берегу, давилась слезами и смотрела на дымящиеся обломки, медленно погружающиеся в воду. Любимый...
