Вопреки разным досужим репликам на тему того, что советские читатели были якобы отрезаны от мировой литературы, в реальности СССР регулярно издавал огромное количество иностранных книг.
Детских книжек это тоже касалось. Особенно в нашей стране любили скандинавскую детскую литературу. Иногда даже складывается ощущение, что советские дети ее читали в куда больших количествах и с куда большим азартом, чем их шведские, норвежские и датские сверстники.
В этой статье хотим вам рассказать о тех скандинавских сказочных повестях, которыми у нас зачитывались лет сорок или пятьдесят назад. Многие из них (а может быть, даже все) вы наверняка тоже читали. Будет здорово, если в комментариях вы поделитесь своими воспоминаниями.
Итак, поехали.
“Малыш и Карлсон”. Астрид Линдгрен
На крыше совершенно обычного дома в Стокгольме живет человечек с пропеллером. Однажды он знакомится с мальчиком, живущим в том же доме. Так начинается их дружба.
Понятия не имеем, зачем мы вам пересказываем сюжет. Это одно из тех произведений. которые вообще не нуждаются в представлении. Разве кто-то у нас не знает Карлсона? Да нет таких вообще!
“Пеппи Длинныйчулок”. Астрид Линдгрен
Книжка шведской сказочницы про сумасбродную рыжеволосую девочку, наделенную фантастической силой, была чуть менее популярной, чем книжка про Карлсона. Но только чуть. Ее тоже расхватывали в библиотеках.
Кстати, в самой Швеции, по слухам, ни Карлсон, ни Пеппи особой любовью не пользовались. А у нас – шли на ура. В 1984 году в СССР даже экранизировали повесть про Пеппи.
“Муми-тролль и комета”. Туве Янссон
Туве Янссон была финской писательницей, а Финляндия к скандинавским странам не относится. Но повести про муми-троллей в оригинале написаны на шведском языке, а на финский и все остальные были переведены. Так что все-таки их можно отнести к скандинавской литературе.
Так вот, книжки про Муми-тролля, Сниффа, Снусмумрика, Фрекен Снорк и прочих забавных и милых обитателей Муми-дола были всегда нарасхват. Их целый цикл, но самой известной повестью была именно “Муми-тролль и комета”.
“Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями”. Сельма Лагерлёф
Мальчик Нильс проказничал, за это гном наказал его – уменьшил в размере. Миниатюрный Нильс вынужден отправиться в путешествие вместе с домашним гусем Мартином, который решает присоединиться к стае диких сородичей.
Эту книгу Сельма Лагерлёф писала как учебник по географии Швеции. В нашей стране популярностью пользовался ее очень сокращенный перевод. Можно даже сказать – пересказ.
“Людвиг Четырнадцатый и Тутта Карлссон”. Ян Улоф Экхольм
Лисенок из нормального лисьего семейства ведет себя совершенно ненормально. Он отказывается разорять курятник и даже заводит дружбу с курицей Туттой Карлссон. Все в шоке – и лисы, и куры. Но потом они все-таки найдут общий язык.
Эту добрую и смешную книжку написал в 1965 году шведский писатель Ян Улоф Экхольм. В СССР повесть издавалась несколько раз. И, кстати, тоже была экранизирована. По ее мотивам снято как минимум два мультфильма и один фильм – лента “Рыжий, честный, влюбленный” режиссера Леонида Нечаева.
“Волшебный мелок”. Синкен Хопп
Сенкен Хопп – норвежская писательница, издавшая в 1948 году сказочную повесть про Юна и Софуса. Юн находит мелок и рисует им человечка на заборе. Человечек оживает, поскольку мелок оказывается волшебным. Ожившего человечка зовут Софус. С этого начинаются их удивительные приключения.
У книги есть еще продолжение, это дилогия. В СССР она вроде бы впервые была издана в восьмидесятые годы в сборнике “Сказочные повести скандинавских писателей”, но сразу пришлась по вкусу советским детям.
“Разбойники из Кардамона”. Турбьёр Эгнер
И еще одна сказка родом из Норвегии. Написал ее Турбьёр Эгнер. Очень милая, веселая и трогательная повесть о трех братьях-разбойниках – Каспере, Еспере и Юнатане. Разбойничают они в городе Кардамон, по соседству с которым живут. И постоянно попадают в разные нелепые ситуации.
У нас эту книгу перевели и издали еще в 1957 году, спустя всего лишь год после ее выхода в Норвегии. А потом переиздали в восьмидесятые.
Ну что ж, на этом остановимся. Хотя список, конечно, неполный. У одной только Астрид Линдгрен можно назвать еще немало повестей, популярных в СССР. И “Рони, дочь разбойника”, и “Мио, мой Мио”, и “Эмиль из Леннеберги”. А что вы вспомните еще?
В самом начале своих литературных размышлений о романе «Мастер и Маргарита» я решила найти прототип Коровьева среди русских писателей или поэтов, в творчестве которых хоть в малой степени присутствует тема насмешек или осуждения чёртового племени. Первым на ум пришёл Гоголь, которого Булгаков считал своим учителем. По собственному признанию Николая Васильевича, главной мыслью всей его жизни и творчества была задача: как чёрта выставить дураком. В письме к Шевырёву из Неаполя от 27 апреля 1847 года он писал: «Уже с давних пор я только и хлопочу о том, чтобы после моего сочинения насмеялся вволю человек над чёртом!» И действительно, Николай Васильевич не раз посмеялся над сатанинским отродьем.
Иллюстрация Лены Солнцевой
Вспомним, как Вакула, оседлав чёрта, ездил на нём в Петербург, а после ещё хорошенько выпорол его. Иными словами, если прототипом Коровьева является Гоголь, то Воланду было, за что обидеться на великого русского писателя. Однако если это допустить, то как объяснить коровий псевдоним, фиолетовый цвет, а главное — рыцарство? Пришлось отказаться от этой идеи. Много имен русских писателей и поэтов я перебрала, пытаясь углядеть в них или в их литературных героях перечисленные выше черты Коровьева.
Поиски были долгими, но безуспешными, пока я не отчаялась и не сообразила поискать прототип Коровьева среди музыкантов или композиторов. Решилась на это потому, что пристрастие Булгакова к музыке известно; к тому же именно у них на слуху звучание музыкальных инструментов, в том числе фагота. Первым на ум пришёл А. Н. Скрябин. Он как никто разбирался в вопросах, какой звук соответствует какому цвету, и вдобавок писал неплохие стихи. Я усердно пыталась разыскать в его творчестве ответ на шараду фиолетового рыцаря. Как ни старалась, не смогла найти ни одного совпадения личности Скрябина с булгаковским героем. Между тем, изучая эту тему, я узнала, насколько сильно его новаторская музыка повлияла на творчество многих русских художников и, в частности, на В. В. Кандинского.
Известно, что ему был очень созвучен эстетический феномен скрябинской светомузыки. Вместе с композитором Ф. Гартманом и танцовщиком А. Сахаровым художник работал над композицией «Жёлтый звук», где реализовал собственное музыкальное восприятие цвета. Стоит уточнить, что Кандинский имел прямое отношение не только к живописи, но и к литературе. Он написал любопытные трактаты по теории живописи, интересные культурологические статьи и даже смелые театральные пьесы.
Может показаться совершенно невероятным, но ответы сразу на три загадки образа Коровьева находятся в книге Василия Васильевича Кандинского «О духовном в искусстве» [1]. Великий авангардист раньше, чем все другие художники, пришёл к убеждению, что в живописи духовное содержание может и должно быть передано на языке красок. Очень глубоки размышления Кандинского о значении и сущности цветов, но особенно любопытно, как он сопоставил цвета со звуками и описал, что из этого возникает [2]. В главе «Язык красок» художник пишет о близком родстве музыки и живописи в том смысле, что «музыкальный тон, как и цветовой, имеют прямой доступ в душу человека». Он подробно рассмотрел, каким звуком отзывается в нашей душе любой из цветов.
Несомненно, роман «Мастер и Маргарита» определённой логической цепочкой связан с воззрениями Кандинского. Всё же что в этом ряду может означать коровья фамилия Фагота? Чтобы короче ответить на этот вопрос, придётся опустить рассуждения художника о взаимопроникновении разных цветов. О том, как, перемешиваясь друг с другом, они образуют оттенки и что эти оттенки означают и как «звучат». Придётся пропустить удивительно интересные мысли живописца о движении цвета внутри себя и о его внутренней и внешней пассивности. На последнем остановимся.
По мнению Кандинского, наиболее пассивным или бездвижным является зелёный. Художник считает, что «зелёное в царстве красок есть то же, что в царстве людей буржуазия: это бездвижный, собою вполне довольный, со всех сторон ограниченный элемент. Он подобен жирной здоровенной, бездвижно лежащей корове, способной лишь к жеванию и пережевыванию и глядящей на мир глупыми, тупыми глазами».
Беспредельна в своей никчёмности коровьевская готовность помогать Воланду в делах, вообще не требующих никакой помощи, таких как услуги переводчика или различные пояснения и уточнения того, что происходит вокруг. Разве сатана может нуждаться хоть в чём-то подобном? Нет, конечно. Писатель, подчёркивая это, называет Коровьева «самозваным переводчиком», а тот постоянно гнёт свою линию: услужливо снуёт туда-сюда, от вашего к нашим. Вся его бессмысленная суета напоминает бесконечную тупую коровью жвачку. Из выше сказанного следует, что корове, точнее, коровьей фамилии героя нашлось некое местечко в цепи рассуждений об этом образе. Правда, если откровенно, то это местечко носит довольно натянутый характер, ибо зелёный трудно сравнить с фиолетовым…
Однако есть более явные совпадения, доказывающие связь романа и воззрений Кандинского. Так, говоря о фиолетовом цвете, художник замечает, что совсем не случайно на востоке, в частности в Китае, этот цвет употребляют для траурных одежд. По его мнению, фиолетовый цвет «звучит болезненно, как нечто погасшее и печальное [2]. Возможно, именно из этого сопоставления Кандинского писатель вывел «формулу» фиолетового рыцаря как человека совершенно погасшего и безучастного ко всему, которого не трогает ничто на свете. В финале романа он, безразлично опустив печальную голову, скачет навстречу своей будущности. Здесь стоит заметить, что в начале работы над образом цвет рыцаря был иным. Он был назван просто «тёмный». Думаю, что цветовое уточнение явилось результатом изучения книги художника и в частности главы, посвящённой языку красок.
Так рассуждать меня заставляет ещё одно любопытнейшее замечание из книги Кандинского, ставшее одной из ярких характеристик Коровьева, точнее его прозвище. Василий Васильевич пишет, что фиолетовый звучит «подобно звуку английского рожка, свирели и в глубине вообще глубоким тонам деревянных инструментов, как фагот». Итак, следуя за мыслью художника, грустный и печальный фиолетовый цвет «звучит» как фагот. А ещё Кандинский приводит традиционное немецкое выражение ‘ganz violet’, что может означать «живу в соответствии с грустными обстоятельствами» или «живу совсем фиолетово», а если дословно — «весь фиолетовый».
Согласитесь, случайно выше названных совпадений не бывает. В этом явно заметен булгаковский отбор деталей для данного героя, слишком уж однозначны эти характеристики: и фиолетовый цвет рыцаря, и печально звучащий фагот, и некоторая принадлежность к корове. Вспомнив, что художник писал стихи, и неплохие, — я решила, что ответ найден и всё сходится на Кандинском. Оставалось найти главное, то есть разыскать в его поэтическом творчестве каламбур, который мог обидеть Воланда. К сожалению, ничего не нашла. Но!
Во введении к своей книге Василий Васильевич пишет: «…Наша душа только ещё начинает пробуждаться после долго материалистического периода… Не прошёл ещё кошмар материалистических воззрений, сделавших из жизни вселенной злую бесцельную шутку. Пробуждающаяся душа ещё почти всецело под впечатлением этого кошмара… Надтреснута наша душа и, если кому удастся её коснуться, она звучит, как… давшая трещину ваза». Обратите внимание на очень образную мысль художника о жизни вселенной, превращённой материалистическим воззрением в злую шутку. По его словам, эта шутка отзывается в человеческих надтреснутых душах звуком треснутой вазы. Не от этого ли высказывания Кандинского Коровьев-Фагот смотрит на мир через треснутые стёкла пенсне (на балу — через треснутый монокль), а его голос напоминает трескотню? Не в этом ли искомый каламбур?
Конечно, замечание художника о пробуждении души от материалистических воззрений ёмкое и образное, но вряд ли оно могло обидеть сатану. Коротко говоря, поиск каламбура в литературном творчестве Кандинского оказался делом трудным, а вспомнив немецкое выражение ‘ganz violet’, совершенно безнадёжным! Полагаю, что фиолетовый рыцарь не может быть русским, а является иностранцем, иначе был бы назван писателем не рыцарем, а витязем или богатырём. Таким образом, получается: Кандинский не может быть прототипом Коровьева.
Однако совпадение сразу трёх ответов на коровьевские загадки, а также использование некоторых образных выражений убедили меня в том, что образ Коровьева-Фагота является собирательным, как, впрочем, и все другие образы романа. Это своего рода литературная мозаика, в составлении которой Михаил Афанасьевич был асом. Скрупулёзно подбирая для придуманного героя одну деталь за другой, он терпеливо складывал из них драгоценное полотно, и разрозненные черты обретали выразительную художественную реальность. Этот вывод меня вдохновил, и я решила поискать ответы на вопросы, составляющие коровьевскую шараду не в стане «лириков», а обратиться к «физикам», ведь не зря же Булгаков упомянул в «Мастере и Маргарите» одного из выдающихся физиков, а именно Исаака Ньютона. Кстати сказать, его имя произнёс Коровьев, и я полагаю, произнёс неспроста. На грубоватые слова буфетчика Андрея Фокича Сокова о том, что никому не известно, когда он умрёт, Коровьев возразил: «Ну да, неизвестно… подумаешь, бином Ньютона! Умрёт он через девять месяцев, в феврале будущего года, от рака печени в клинике Первого МГУ, в четвёртой палате».
Из школьной программы знаем, что Ньютон прославился своими знаменитым биномом и теорией тяготения. Однако у него был ещё целый ряд открытий в физике, в том числе и о разложимости света на основные составляющие. Он заметил, как световой луч, проходя через призму, преломляется и распадается на несколько других лучей, имеющих каждый свой цвет. Подобное явление происходит при появлении на небе радуги, разноцветной дугообразной полосы, образующейся вследствие преломления солнечных лучей в дождевых каплях [3].
Долгое время это открытие принимали за аксиому, но нашёлся не менее гениальный человек, который спустя почти столетие подверг сомнению вывод великого англичанина. Он не был физиком, но был очень разносторонне образованной личностью: обладал широкими знаниями в медицине, горнодобывающей и лесной промышленности, в Страсбурге получил университетскую степень доктора юриспруденции. А ещё он увлекался рисованием и в 1810 году написал уникальную работу «К теории цвета». Я говорю о величайшем немецком поэте и мыслителе Иоганне Вольфганге Гёте! Именно он был твёрдо уверен в ошибочности опытов И. Ньютона, обнаруживающих радужный состав белого цвета.
Исходя из убеждения, что чувства его не могут обманывать, Гёте считал белый цвет и полную темноту простейшими оптическими явлениями, какими они предстают в нашем восприятии. В своём «Учении о цвете» он объяснил, что все цвета произошли не каждый отдельно, а от перемешивания белого и чёрного. Гёте не сомневался, что любой из цветов зависит только от сравнительной интенсивности света и тьмы (!) и никак иначе. И ещё цвет зависит от условий взаимодействия света с тьмой. Из этого выросла идея Гёте, что живопись, как и музыка, должна выработать свой контрапункт. Работу Гёте о контрапункте Кандинский изучил, и она оказалась очень близка его размышлениям. Умозаключения о языке цвета художник основал на собственных эмпирически-душевных восприятиях, но толчок им, безусловно, дало гётевское «Учение о цвете» и особенно его открытие о контрапункте. Иными словами, Гёте сформулировал идею, а Кандинский углубил и продолжил [4]. Более того, Кандинский считал идею Гёте о контрапункте пророческой. Он писал, что мысль о контрапункте «…есть предчувствие того положения, в котором нынче находится живопись. Это положение есть исход пути, на котором живопись при помощи своих средств должна дорасти до искусства в отвлечённом смысле, и, идя по которому, она в конце концов дойдёт до чисто живописной композиции».
Из гётевского «Учения о цвете» как бы проросла глава книги Кандинского «Язык красок». Поэтому неслучайно в своём опусе художник вспоминает и великого предтечу Гёте, и традиционно немецкое выражение ‘ganz violet’. Исходя из этого, можно заключить, что хотя и косвенным образом, но все три признака Коровьева (фагот, корова и фиолетовый цвет), имеющие отношение к книге Кандинского, могут быть отнесены и к труду Гёте, посвящённому цвету.
На великом поэте и философе круг рассуждений о загадках образа Коровьева-Фагота замыкается, и в этом нет ничего удивительного. Главным делом жизни Гёте является бессмертное произведение о Фаусте. Сюжет драматической поэмы навеян народной книгой ХVI века об удивительной личности доктора Фауста, который передал свою душу чёрту в обмен на полноту знаний, земное могущество и наслаждение жизнью. Не раз обсуждалось влияние величайшего поэтического творения Гёте на создателя «Мастера и Маргариты», поэтому я опущу эту тему. Однако замечу: Иоганн Вольфганг Гёте — певец рыцарской эпохи, он имеет прямое отношение к фиолетовому рыцарю уже хотя бы потому, что множество рыцарей скачут по страницам его произведений [5]. Немаловажным является то, что Гёте сам был рыцарем и до конца своих дней носил высокое рыцарское звание. Подробнее об этом я расскажу в главе «Масонские мотивы в романе "Мастер и Маргарита"».
К выводу, что возможным прототипом Коровьева может быть Гёте, стоит добавить: немецкий поэт знал множество иностранных языков, то есть вполне мог стать переводчиком Воланда, а ещё он был музыкально образован и играл на многих музыкальных инструментах. Словом, если бы пришлось, он вполне мог справиться с ролью регента в церковном хоре, тем более с ролью запевалы, как однажды Коровьев назвал себя [6, 6а]. И ещё: Гёте с лёгкостью мог организовать концерт в московском варьете, ведь в своё время он курировал дворцовый театр, а там ему приходилось решать и более сложные задачи.
И последнее маленькое дополнение. Литературное творчество немецкого поэта включало в себя не только поэзию и прозу, но и публицистику, поэтому Коровьев мог прикинуться и Скабичевским, и Панаевым. Словом, я считаю, что все ответы на загадки о Коровьеве сошлись на Гёте. Итак, получается, если на этот раз мои рассуждения о прототипе господина Фагота верны, то именно в произведениях Гёте должен находиться искомый каламбур о свете и тьме, который обидел Воланда. Обратимся к его творчеству более целенаправленно.
Гёте прожил огромную творческую жизнь, в начале которой случались и богоборчество, и отвращение к кресту. Было время, когда христианские сюжеты в искусстве представлялись ему антихудожественными, а Евангелия — нелепицей, но всё это происходило на ранних этапах творчества. В зрелом возрасте он принял Бога, стал общаться со священниками и принимать активное участие в делах церкви. В этой связи интересен случай из его жизни, упомянутый во вступительной статье А. В. Гулыги к книге И. В. Гёте «Об искусстве»: «Когда один из долголетних друзей упрекнул поэта, что он высказывает суждения, противоположные тому, что говорил раньше, поэт возразил: Да неужели же я дожил до восьмидесяти лет затем, чтобы всё время думать одно и то же? Напротив, я стремлюсь каждый день думать по-другому, по-новому, чтоб не стать скучным. Необходимо всегда непрерывно изменяться, обновляться, омолаживаться, чтобы не закостенеть».
Непрерывное развитие, обновление и омоложение взглядов Гёте наполнены изменениями. Не было механической смены его различных мнений, а, как утверждает Гулыга, являлось «живым диалектическим процессом, в котором не просто устранялись, бесследно исчезали былые пересмотренные мысли, суждения и предрассудки». Здесь стоит заметить, что подобные процессы, конечно же, не обрадовали бы господина Воланда, но особенно он мог огорчиться, оттого что великий поэт покинул стан его единомышленников-богоборцев и перебрался на противоположную сторону.
Новое отношение Гёте к Божественному Промыслу нашло своё отражение в работе над «Фаустом». Он трудился над ним не один десяток лет, и в процессе работы образ главных героев видоизменялся и конкретизировался в соответствии с изменениями в его мировоззрении. Примерно то же происходило и с Михаилом Афанасьевичем. Он долго и так же скрупулёзно трудился над романом. Интересно, что в «Полной рукописной редакции "Мастера и Маргариты"» (1928‒1937) среди гостей на балу сатаны присутствует Гёте. Он явился почти последним и не один: «…На пустой лестнице ещё оказались двое пожилых людей. Коровьев прищурился, узнал, мигнул подручным и сказал Маргарите:
— Имею честь рекомендовать вам, королева, директора театра и доктора прав — господина Гёте и также господина Шарля Гуно, известного композитора.
— Я в восхищении, — говорила Маргарита.
И директор театра, и композитор почтительно поклонились Маргарите, но колено не целовали» [7].
Далее по тексту Гёте и Гуно были награждены Маргаритой золотыми лавровыми веночками, которые можно было носить в петлице как орден. Эта большая и очень эффектная сцена в последнем варианте романа отсутствует. Почему Булгаков убрал её? Всё просто. Поскольку, как мы выяснили, в образе фиолетового рыцаря с определённого времени стал подразумеваться Гёте, то в сцене бала писатель был вынужден сократить этот прекрасный эпизод. Согласитесь, не мог же Коровьев, прототипом которого подразумевался Гёте, сам себя приветствовать и награждать венками.
Что касается каламбура, произнесённого фиолетовым рыцарем, то он заключён в «Фаусте». Но, прежде чем я назову его, приглядимся к перипетиям, случившимся с доктором Фаустом. Напомню, в начале драмы Бог разрешает Мефистофелю подвергнуть доктора любому искушению, низвести его в любую бездну, веря, что чутьё Фауста выведет его из тупика. На протяжении всего поэтического повествования Гёте описывает, как сатана всеми правдами и неправдами боролся за душу Фауста. Он придумывал различные козни, результатами которых Фауст нагрешил с лихвой.
Коротко говоря, в финале философской драмы главный герой умирает. Предтеча Воланда, Мефистофель, понимая, что наконец-то настал его час, готовится схватить свою долгожданную добычу — душу Фауста. Как только сатана к ней подступился, Гёте неожиданно для него вводит в эту сцену ангелов. Они отвлекают внимание Мефистофеля и уносят душу Фауста в свои владения. Иными словами, «бедному» дьяволу ничего так и не удалось добиться. Он остался с носом! Так остроумно и весело Гёте наказал своего сатану. Это ли не фокус, это ли не шутка?! Как говорится, Иоганн Вольфганг фон Гёте пошутил так пошутил! За такое главный тёмный герой вполне мог серьёзно рассердиться на придумавшего этот остроумный курьёз великого сочинителя.
Полагаю, что на заключительном аккорде «Фауста» сказалась глубокая действительность поэтического мировоззрения Гёте. В самом значимом произведении он показывает читателю, кто вершит все без исключения земные дела и к мнению кого надо хотя бы прислушиваться. Вспомним, ведь Фауст сам вручил свою бессмертную душу Мефистофелю и кровью подписал об этом контракт, затем совершил много грехов, но, несмотря на это, Бог рассудил по-своему. Он смилостивился над грешником и спас его душу, тем самым наказав Мефистофеля за его враньё, нечестные козни против Фауста, беспредельную гордыню и самонадеянность. Допускаю, что в этом состоит своего рода духовное завещание мудрого немецкого старца будущим поколениям, впереди у которых много заблуждений XIX и XX веков, в том числе материализм с атеизмом…
Строго говоря, финал «Фауста», остроумно решённый Гёте, заключает в себе ярчайшую шутку, но шутка эта ещё не есть каламбур. В таком случае, где же находится искомый нами ответ на одну из самых трудных шарад романа? Чтобы ни у кого не возникло сомнения, ещё раз напомню тему каламбура. Он должен быть посвящён одновременно и свету, и тьме — иными словами, добру и злу. По воле Гёте, в самом начале повествования Мефистофель раскрывает тайну своего бытия Фаусту:
«...Так кто ж ты, наконец?
— Я — часть той силы, что вечно хочет зла
и вечно совершает благо».
Вдумаемся в смысл этих слов Мефистофеля, ставших эпиграфом к «Мастеру и Маргарите» [8]. Если отрицательная тёмная сила, желая плохого, бесконечно творит не зло, а добро, то в конце концов она изничтожит саму себя. Иначе говоря, тёмная сила выполнит задачу света, а это не что иное, как каламбур. Более обидного и в то же время глубокого по своему философскому наполнению и образности каламбура не придумал ещё ни один поэт! Это остроумная эпиграмма на зло; зло, которое априори не может быть позитивным, но в конечном счёте таковым становится в мире, где правит Божественный промысел, что и показал великий Гёте финалом «Фауста». Условно говоря, Воланд не зря обиделся на Гёте и заставил певца рыцарской эпохи «пошутить немного больше и дольше» в теле Коровьева-Фагота.
Нет, что ни говори, в высшей степени тончайшую ювелирную работу проделал Михаил Афанасьевич, трудясь над «Мастером и Маргаритой». Как мне представляется, делалось это не всегда умышленно. Иногда, видимо, интуитивно. Писатель, опираясь на личный опыт и глубочайшие знания, невольно извлекал из запасников своего подсознания всевозможные сведения и использовал их в тексте или помещал в многочисленные подтексты романа. Этот труд напоминает старинную технику маркетри, когда из маленьких разноцветных кусочков ценных пород древесины толщиной в миллиметр уникальный мастер собирает невиданной красоты картины, на которых изображались великолепные дворцы, даже города и, конечно же, портреты великих людей. Такую же высокую сложность и дивную красоту заключает в себе работа писателя над образом Коровьева-Фагота, как, впрочем, и над всеми иными образами романа.
Не перестаю удивляться уникальной фантазии писателя и его остроумию. Ну кто мог подумать, что этот загадочный каламбур находится не где-то в глубинах текста «Мастера и Маргариты», а на самом видном месте? Он красуется в начале романа, сияя своей философской мыслью. Текст «Мастера и Маргариты» полон сложных, порой просто непостижимых шарад и загадок, а также мистики, поэтому даёт возможность для многочисленных прочтений и толкований образов романа. Однако трудно найти более точный прототип Коровьева, чем Гёте! В нём сошлись воедино все тайны и загадки фиолетового рыцаря.
Примечания:
1. Кандинский «О духовном в искусстве». — Ленинград, 1990 г.
2. Интересно, что Скрябин шёл путём размышлений от звука к цвету, а Кандинский — от цвета к звуку. Думаю, что свои уникальные открытия они неслучайно сделали примерно в одно время. Видимо, эта великая идея созрела и, как говорится, висела в воздухе, ожидая своего явления миру.
3. Эзотерики считают, что каждому из цветов радуги соответствует некая добродетель: фиолетовому — жертвенность. Вспомните детскую считалку про радугу, и вы тут же представите последовательность цветов в радуге. Каждый (1 — красный) охотник (2 — оранжевый) желает (3 — жёлтый) знать (4 — зелёный), где (5 — голубой) сидит (6 — синий) фазан (7 — фиолетовый). А ещё Ньютон вычислил, какому цвету радуги какая нота соответствует. Ноты он расположил по радуге, слегка переставив последовательность цветов: до — красный (1), ре — фиолетовый (7), ми — синий (6), фа — голубой (5), соль — зелёный (4), ля — жёлтый (3), си — оранжевый (2).
4. Кстати сказать, Кандинский долгое время жил в Германии и, в частности, в городе Гёте — Веймаре, где, вероятно, он ознакомился с разносторонним творчеством великого немца.
5. В этой связи стоит напомнить не только о герое драмы «Гец фон Берлихинген» рыцаре Геце — борце за национальные идеалы, но и о некоторых действующих лицах «Фауста».
6. Известно, что Михаил Афанасьевич в пору юности пел в церковном хоре.
6а. В книге «О мёд воспоминаний» Л. Е. Белозерской (второй жены Булгакова) есть воспоминание: когда они жили на Большой Пироговской, 35, у их домработницы Маруси был любовник. Он был не то сантехник, не то водопроводчик, звали его Агеич; и был он запойным пьяницей, а когда напивался, приходил к своей зазнобе и пытался петь церковные песнопения. Особенно ему нравилось исполнять псалмы в присутствии Михаила Афанасьевича, благо коммунальные возможности это позволяли. (В то время Булгаковы занимали две комнаты в большой коммуналке.) Часто Агеич величал себя церковным регентом и сообщал, что ему приходилось не только руководить певчими, но и самому петь в хоре и даже быть запевалой. Вероятно, водопроводчик произвёл настолько неизгладимое впечатление, что эту занимательную деталь из его жизни писатель отдал Коровьеву. К сказанному стоит добавить, что этот Агеич обращался к Любови Евгеньевне очень почтительно. Он говорил: «Богиня, вы только послушайте», — и затягивал свои песнопения. Это обращение писатель подарил тоже Коровьеву. Фагот называет богиней Маргариту…
7. Михаил Булгаков «Мой бедный, бедный мастер…». Полное собрание редакций и вариантов романа «Мастер и Маргарита». — Москва, Вагриус, 2006 г., стр. 569.
8. Мне известны два исследователя «Мастера и Маргариты», которые догадались о каламбуре фиолетового рыцаря. Это Татьяна Позднякова и Фима Жиганец. Так же, как и я, они считают, что каламбуром является эпиграф к роману. Но! Подойдя к разгадке образа фиолетового рыцаря близко, они остановили свои размышления и посчитали, что, если слова о добре и зле произнёс Мефистофель, значит, он и является фиолетовым рыцарем. В этой мысли их укрепило то, что гётевский чёрт упомянул о себе как о рыцаре. Мне кажется этого аргумента маловато. Воланд тоже был рыцарем — и что из этого? Они не ответили на целый ряд вопросов, касающихся Коровьева-Фагота, а именно: почему Мефистофель вдруг стал фиолетовым? Почему получил коровью фамилию и прозвище Фагот? Каким образом Мефистофель руководил театром, в связи с чем стал переводчиком? Почему назвал себя Скабичевским? Я не говорю уж о том, что не могу представить ни один храм, в котором Мефистофель мог бы руководить церковным хором. Словом, их догадку о каламбуре я считаю недоработанной, а точнее, в главном они неправы: Мефистофель никак не может быть Коровьевым.
Редактор: Катерина Гребенщикова
Предыдущую часть «Булгаковских шарад», «Таинственный счёт фиолетового рыцаря», читайте здесь.
Давно, в подростковом возрасте, читала первую книгу Д.Д.Макхейла из серии «Пендрагон», «Торговец сертью». Хочется очень прочесть все остальное, но на Флибусте есть только первая книга из серии, Гугл по запросу выкидывает только на Литрес и Лайфлиб к сожалению. Помогите, пожалуйста, найти остальную серию
В оригинале это произведение называется «There is a Tide…» т.е. «Прилив». Какой прилив, куда прилив? Может прилив чувств в день всех влюблённых?
— Нет. Это название взято из фразы, произносимой предателем Брутом в трагедии Шекспира «Юлий Цезарь»:
There is a tide in the affairs of men, which taken at the flood leads on to fortune…
В переводе эта фраза звучит так:
В делах людей бывает миг прилива; Он мчит нас к счастью если не упущен
На что намекает такое название? Какой такой прилив в делах, который ведёт к счастью? Если брать дела Брута, то для него, видимо, счастье в организации заговора и убийства первосвященника Юлия Цезаря. Типа: «На его месте должен быть я». В народе бытует выражение «Счастье там, где нас нет». Т.е. получается, человек якобы испытывает счастье, когда находится не на своём месте. Или когда находится в погоне за тем, что ему только кажется счастьем, цепляясь за некий миг, случайно подвернувшийся шанс. Как будто счастье даётся не упорной работой, а зависит исключительно от «счастливой случайности».
В общем-то сюжет "Прилива" очень похож на эту историю. И тут целых два персонажа, которые гонятся за неким счастьем. Точнее за иллюзией счастья. В случае с Брутом и Цезарем справедливость была восстановлена его приемником Октавианом Августом. Здесь же за дело взялся друг убиенного Клоуда — месье Пуаро.
Семья Клоудов производит приятное впечатление и, видимо, не просто так с ними дружил Пуаро. Взять хотя бы жену Джереми Клоуда. В кризисной ситуации она ведёт себя очень достойно, — в смысле, пытается помочь мужу, а не пилит его истериками. Очень красивый эпизод. На столько, что заслуживает отдельного рассмотрения.
Сказочниками становятся очень разные люди, и создатель "Старика Хоттабыча" Лазарь Лагин был совсем не похож на сибирского школьного учителя Александра Волкова или киевского режиссера Николая Носова.
Как личность он сформировался в той же стране в те же нелегкие годы, но это был совсем другой типаж.
Во-первых, национальность. Лазарь Гинзбург (псевдоним "Лагин" - соединение первых слогов имени и фамилии) был старшим ребенком в многодетной еврейской семье Иосифа Файвелевича и Ханы Лазаревны Гинзбургов. Жили не сказать, чтобы богато - отец долго работал плотогоном, потом, скопив денег, открыл маленькую скобяную лавку в Минске. Лазарь рос послушным сыном, прилежно посещал хедер, но, как и многие еврейские юноши тогда, искренне увлекся марксистскими идеями.
Настолько, что, закончив школу в 1919 году, в 16 лет ушел добровольцем на Гражданскую войну.
Быстро пошел по партийной линии, был одним из организаторов комсомола Белоруссии, причем, как многие тогда, Лазарь сначала вступил в партию, и только потом - в комсомол, который, как мы помним, был организован далеко не сразу после революции. Менялись только должности - библиотечный инструктор центропечати Западного фронта, инструктор агитпропа ЦБ КП Белоруссии, секретарь управления при СНК БССР...
И здесь вот что интересно - если Носов и Волков в эти буйные годы вели жизнь выживающих обывателей (в хорошем смысле этого слова), и за тектоническими процессами, происходящими в стране, наблюдали пусть изнутри, но со стороны, то Лагин оказался в самой гуще происходящей Смуты и активно в ней участвовал.
Уж он-то в те годы насмотрелся всего, что только можно и даже того, что нельзя. Достаточно сказать, что фраза из биографической статьи в Википедии "затем — на хозработе в Крыму, Москве, Тамбове, Воронеже" в советское время писалась иначе: "По заданию партии участвовал в хлебозаготовительных рейдах в Крыму, Москве, Тамбове, Воронеже".
Но при всем при том, в этом белорусском партийном чиновнике средней руки, ставшим одним из лучших русских сказочников, всегда была какая-то чудинка, которая плохо укладывалась в напрашивающийся образ успешно делающего карьеру администратора.
Так, в 1923 году Лазарь Гинзбург поступил на отделение вокала Минской консерватории. Правда, не потянул теорию музыки и скоро бросил учебу - но сам факт!
Впрочем, от идеи получения высшего образования наш герой не отказался. В 1924 он переезжает на учебу в Москву, в 1925 году заканчивает отделение политэкономии Института народного хозяйства имени Карла Маркса в Москве. После окончания учебы был призван в армию, два года служил красноармейцем Симферопольской полковой школы, затем вернулся в столицу.
Тогда же он окончательно определился со своим будущим, отдав предпочтение журналистике. Вообще-то печататься наш герой начал еще в 1922 году, и не только как публицист. Позже он с присущим ему юмором вспоминал: «Говоря откровенно, у меня имеется немалая заслуга перед отечественной литературой: например, я вовремя и навеки перестал писать стихи. Я мог бы, конечно, усугубить свои заслуги, бросив писать и прозу. Но скромность не позволяет мне столь цинично гоняться за заслугами».
В 1930 году Гинзбург становится заведующим партийным отделом в газете «За индустриализацию», в этом же году начинает учится на экономическом факультете Института красной профессуры. Был оставлен в аспирантуре, готовил диссертацию, но был отозван на работу в газету «Правда», на должность заместителя заведующего экономическим отделом. Позже из "Правды" переходит в журнал «Крокодил», где в 1934 году становится заместителем главного редактора.
Сотрудником "Крокодила", пусть и внештатным, он оставался до самой смерти.
В 1936-м Лагина принимают в Союз писателей СССР, а пару лет спустя, в октябре 1938 года выходит...
Выходит журнал "Пионер".
Обычный такой "Пионер" конца 30-х годов. На первой странице - хрестоматийный портрет Ленина, затем гораздо менее известная картина Ярослава Кравченко "И. В. Сталин и А. В. Косарев".
Картина символизирует одну из двух главных тем номера - 20-летие Ленинско-Сталинского комсомола. Номер вышел в октябре, а уже в ноябре главного комсомольца страны Александра Косарева арестуют при личном участии Лаврентия Берии и расстреляют через полгода.
На третьей странице: вторая масштабная новость - бои с японцами на озере Хасан.
Подпись под фотографией: "Только что окончился бой. Красноармейцы отбросили японских самураев за пределы нашей родины. Бойцы поднимают над сопкой Заозерной боевое красное знамя, пробитое в боях пулями и осколком гранаты".
Внутри номера - советский 1938 год как он есть.
Письма, рисунки и стихи читателей журнала "Пионер", вроде заметки Вити Неймана "И будем бить!", начинающейся словами: "Когда в газетах появилось первое сообщение о нападении японцев на нашу землю, мы все заволновались. Опять, значит, японцы лезут к нам. Уж сколько раз наши пограничники били их, а они все не могут успокоиться. Но на этот раз им тоже не сдобровать, решили мы и, конечно, не ошиблись..." или стихотворенияКоли Полякова "Приезд":
Артек, Черноморье
Под солнцем горят.
Здесь крепнет здоровье
Советских ребят.
Ребята шагают
На пляж золотой,
Где солнце играет
С морскою волной...
Рассказ пионера-орденоносца Миши Кулешова о том, как они выращивали телят, а потом он ездил в Москву, в Кремль, и видел Сталина.
Таджикская сказка "Чудесная книга".
Басня Сергея Михалкова "Акула, гиена и волк", клеймящая еще не завершившееся Тройственным пактом сближение Германии, Италии и Японии.
Кургузая, злая гиена, Акула и волк-живодер Тайком заключили военно- Торгово- Морской Договор.
И значилось в том договоре,
Что землю, и синее море,
И воздух небес голубой
Поделят они меж собой.
Поделят на равные трети
И царствовать будут на свете.
Большой очерк "Артиллеристы" о курсантах военных училищ и рассказ Льва Кассиля "Губернаторский пассажир" - о провокации против советских моряков, подготовленной иностранными спецслужбами при участии прижившегося за границей бывшего белогвардейца.
Большой блок статей, популяризирующих науку, причем написанных на очень высоком уровне.
Фоторепортаж о комсомольцах нашей страны - от комсомолки Шуры Марковой — чабана колхоза «Овцевод» в Ойротии (Ойротская автономная область, нынешняя Республика Алтай) до комсомолки Я. Блок — научного лаборанта Института экспериментальной биологии в Киеве. Которые, как писали в журнале, "встретится могут только на этой странице".
Большой очерк главного редактора журнала "Пионер" Бориса Ивантера "Артек, Артек!".
Продолжение большой повести Сергея Григорьева "Александр Суворов" - к вопросу о том, что только война заставила большевиков вспомнить русскую историю.
"Ледяное поле в июле" - репортаж М. Розенфельда со съемок нового фильма режиссера-орденоносца Сергея Эйзенштейна "Александр Невский"
В большой рубрике "Самоделки" рукастых читателей учат, как собрать двигатель для моделей из "конструктора" и сделать врашающуюся полочку.
Рассказ тренера спортсмена-орденоносца С. Бойченко, чемпиона мира по плаванию.
Непременные во всех журналах "Задачи, загадки, игры и фокусы".
И начало повести Лазаря Лагина "Старик Хоттабыч".
Я не случайно дал столь подробный обзор - просто "Старик Хоттабыч" всегда был самой сиюминутной из всех наших сказок, ставших классикой.
Но прежде - о том, откуда взялся "Старик Хоттабыч".
Продолжаю читать цикл о приключениях вольных космических торговцев. Интриги становятся ещё запутаннее, а планеты — ещё более диковинными.
О сюжете
В романе «Планета Вуду» команда «Королевы Солнца» отправляется с миссией на планету Хатка. Помощник суперкарго, временно ставший и.о. суперкарго Дэйн очень радуется новой командировке. Ведь Хатка считается элитным курортом для богачей. Любители острых ощущений со всей галактики слетаются в этот природный заповедник, чтобы порадовать себя экстремальной охотой.
Однако блуждания по смертельно опасным джунглям сильно отличается от того, что услужливо нарисовало воображение героя. Да и поручение от местного лесничего добавляет хлопот. Тем временем, корабельный врач наживает себе врага в лице могущественного хаткианского колдуна.
Роман «Межзвездная почта» знакомит нас с планетой Трусворлд. Именно на неё экипаж «Королевы Солнца» должен доставить ценный груз, в виде нескольких животных. Однако, в пути груз начинает вести себя непредсказуемо. Какие-то из зверей стремительно регрессируют до самых первобытных форм, другие же наоборот обретают разум и доставляют команде массу проблем.
После высадки на планету странностей становится ещё больше. Герои понимают, что они стали частью незаконного эксперимента. Им предстоит распутать клубок заговора в котором замешаны высшие эшелоны власти Трусворлда и члены могущественных галактических корпораций.
Впечатления
Позади уже четыре романа достаточно объёмного цикла. В качестве промежуточного итога могу сказать, что к третьему и четвёртому роману авторская фантазия разошлась на полную катушку. Пресловутый Трусворлд — это целый парк Юрского периода, да и блуждания в джунглях Хатки получились захватывающими, пусть и немного галлюциногенными.
Что далось автору на мой взгляд гораздо тяжелее, это разного рода интриги и заговоры. Уж очень душными вышли все эти описания коварных планов и планов внутри планов. От этой душноты боевиковая часть сюжета сильно буксует, и все эти погони и дуэли на бластерах дочитываешь уже скорее по инерции.
Ну и немножко не хватило индивидуальности у главных героев. Какие-то они картонные и почти ничего нового о них мы не узнаем. Чуть чуть больше раскрыт доктор Тау, но и то скорее для развития сюжета.
Сложно говорить за весь цикл, но пока прочитанное тянет на твёрдую четвёрку. Читать интересно, но вашу жизнь эта книга точно не перевернёт
Сегодняшний обзор будет нетипичным. Обычно я разбираю компьютерные игры, фэнтезийные книги, а иногда и фильмы с сериалами, но сегодня мы поговорим о работе, выполненной в жанре «нон-фикшн».
Речь идёт о монографии Адама Туза, посвящённой экономике Третьего Рейха. Изначально я планировал пробежаться по ней в нерегулярной рубрике «нудный вторник», созданной специально для произведений подобного формата, но даже совсем-совсем коротенькое обсуждение некоторых аспектов книги превратилось в полноценный и весьма внушительный текст.
А потому ваш покорный слуга принял решение добавить ещё немного объёма и довести это дело до более-менее приемлемого обзора. Ну как приемлемого… я не стал добавлять в текст авторские таблицы, не ссылался на его утверждения установленным образом и не проводил фактчекинга. А потому мы можем говорить исключительно о очень кратком и очень поверхностном рассмотрении этой поистине неординарной монографии.
Автор, потратив много лет на сбор фактологических данных, работая в архивах, изучая подшивки газет, мемуары и статистические сборники, представил на суд читателей работу, изучающую, казалось бы, фундамент любого режима в любой исторический период – экономический базис.
Увы, но из-за одиозности Третьего Рейха этот очевидный вроде бы момент раз за разом отходил на второй план. Историков больше интересовала стальная поступь вермахта, безумная жестокость айнзацгрупп, запредельный кошмар концлагерей, мистические изыскания Аненербе.
Естественно, вопросы экономики поднимались, но зачастую они оставались в тени человеконенавистнической идеологии нацистов. Более того, откровенный перекос в изучении надстроечных элементов породил изрядное количество мифов.
Тут и колоссальный рост гитлеровской экономики в тридцатые, и «чудо Шпеера», и многочисленные инсинуации на тему начала Второй Мировой, и хитрый план нападения на Францию, проработанный до мелочей и ни в коем разе не могущий быть экспромтом, и многое, многое другое.
Автор же решил разобрать все эти моменты исключительно с базисной – материальной стороны, и в результате в своей работе не только предоставил подробную и интересную историю экономики нацистской Германии, но заодно и развенчал массу мифов.
Повторюсь ещё раз, в своей статье я лишь выхватил пару-тройку интересных авторских тезисов, не более того. «Цену разрушения» следует прочесть самостоятельно, а не пройтись по вершкам в пересказе! В этом я убеждён.
Валюта, сталь и зерно
И первое, на что хочется обратить внимание, так это на идущую красной нитью через всю книгу тему дефицита.
Приход Гитлера к власти ознаменовался отказом Германии выплачивать репарации и погашать внешние задолженности. Интересно то, что к 33-му году деньги эти поступали фактически в США. Германия брала кредиты у Америки, чтобы платить по репарациям, а Франция с Британией в свою очередь возвращали их американцам, гася таким образом уже свои долги. Господин Туз постарался этот момент описать предельно аккуратно, но я так понял, что доблестные банкиры Сияющего Града на Холме весьма успешно превратили Веймарскую республику в рынок сбыта для своих товаров, подсадив на кредитную иглу, и очень-очень хотели сделать то же самое и с остальными западноевропейскими государствами. Времена меняются, практики остаются.
Впрочем, не будем отвлекаться.
Отказ от выплаты пусть и был проведён относительно аккуратно, с возможностью для кредиторов в будущем получить хотя бы часть вложенных денег посредством хитрых и крайне выгодных для нацистов махинаций, но привёл к одному неприятному последствию. Третьему Рейху перестали давать в долг.
А Германия в тот момент (да и сейчас, если так разобраться) – это страна, не обладавшая самодостаточной экономикой. В неё завозилась руда из Швеции и Норвегии, нефть, каучук, алюминий, и многое другое. Сюда же добавлялась ограниченность продовольственных ресурсов.
На это всё требовалась валюта, которую следовало где-то доставать. Причём постоянно.
И если первое время удавалось держаться, улучшая до предела систему контроля ресурсов и развивая бюрократический аппарат, то чем дальше, тем хуже становилась ситуация.
Германия начала стремительное перевооружение, с каждым годом тратя всё больше и больше ресурсов, забрасывая их в ненасытную пасть Джаггернаута.
А ресурсов категорически не хватало!
Военная индустрия пожирала железную руду, нефть, каучук, человекочасы, мегаватты и прочее, прочее, прочее, не давая ничего взамен.
Чтобы покупать всё это, требовалось продавая что-нибудь за границу. Экспортными товарами в первую очередь могла быть хорошая сталь, уголь, станки, автотранспорт, радиостанции и прочие товары, остро необходимые всё той же военной индустрии, а также – внутреннему потребителю, ведь одновременно с перевооружением необходимо было выполнять предвыборные обещания.
Уничтожение безработицы, повышение уровня благосостояния граждан, народные дома, народные радио, знаменитые народные автомобили, а ещё многочисленные обещания едва ли не главному избирателю – немецкому крестьянину.
Другими словами, в условиях жёсткого дефицита внутренних ресурсов, усиленного невозможностью получить кредит, приходилось делать выбор между маслом и пушками, который на первых этапах делать было нельзя.
Ответ на этот сугубо экономический парадокс был дан в духе национал-социализма.
Тактика саранчи
Думаю, все прекрасно поняли, о чём идёт речь. Доблестные сверхчеловеки занялись любимым фашистским развлечением - начали грабить ундерменшей.
Первыми под раздачу попали евреи, цыгане и прочие «расово неполноценные». Большой грабёж позволил не только поправить финансовые дела «правильным арийцам», приближенным к власти, но и неплохо пополнить бюджет.
Но как легко догадаться, вкусный передел не помог решить проблему, а лишь отложил её. И что было после? Правильно – возврат демилитаризованной Рейнской зоны, следом – аншлюс Австрии, а после – раздел Чехословакии.
И каждый раз грабёж помогал режиму не просто устоять, но и нарастить военное производство, но трофеи – назовём это так – заканчивались и всё возвращалось на круги своя, толкая нацистов на новые завоевания.
Более того, после захвата Франции, когда нацисты получили в своё распоряжение ресурсы едва ли не самой богатой и изобильной страны в Европе, ситуация стала только хуже!
Как такое может быть?
Очень просто. Следите за руками: Франция капитулирует, из неё вывозятся все запасы нефти, немалая часть подвижного железнодорожного состава и автотранспорта, избытки каучука и другого ценного сырья, запасы продовольствия, трофеи кажутся неисчислимыми, но вот проходит год…
И сельское хозяйство Франции коллапсирует, выдавая урожаи в два раза меньше, чем год назад. Почему? Во-первых, потому что для хороших урожаев требуются удобрения, а вся селитра в Третьем Рейхе отправляется на оружейные заводы, ибо нужны миллионы снарядов. Во-вторых, потому что выросшее и собранное необходимо доставить сперва на сборные и распределительные пункты, а после – перевезти в другую страну, вот только с ободранными железными дорогами и кастрированным автотранспортом такое не провернуть.
Лишних локомотивов и вагонов взять неоткуда – Германия, разграбив французские железные дороги кое-как спасла свою сеть от краха. Так бывает, когда долгие годы вообще не занимаешься ремонтом подвижного состава, отдавая приоритет постройке и эксплуатации автобанов и непрерывно наполняя всё ту же ненасытную пасть армии. Не забрать у французов их паровозы и вагоны было невозможно – зимой с 1939-го на 1940-й Германия не смогла в достатке снабжать углём Берлин. Германия. Углём! И повторения этих событий в Берлине никто не желал.
Таким образом, раз за разом Рейх справлялся с сиюминутными проблемами, перенося их решение в будущее, отчего те, естественно, накапливались.
Разрубить этот гордиев узел можно было лишь одним способом.
Неизбежность войны
Способ этот мы все знаем, но не раз и не два люди задавали вопрос: «а почему именно в 39м?», после чего частенько следовал второй: «и зачем было нападать на СССР?».
Ответ на оба был дан автором книги в первых главах, а вашим покорным слугой выше. Третий Рейх уже попросту не мог остановиться, он должен был грабить, грабить и ещё раз грабить, чтобы не упасть под собственной тяжестью.
А потому сперва была уничтожена Польша, затем – Норвегия, а после настал черёд Франции.
Один занятный факт из списка указанных в книге связан с тем, что подготовка Германии к войне носила откровенно припадочный характер и во многом зависела от того, кому именно удастся получше присесть на уши Гитлеру и его ближнему кругу. Отсюда и вливание колоссальных средств в бесполезный надводный флот (приличная часть которого отправилась на дно зимой-весной 1940-го года), и откровенная нехватка снарядов, на что ещё в девяностые упирали проходимцы вроде Резуна, лихорадочно покрываемая после захвата Польши и перед нападением на Францию. Последнее, кстати, свидетельствует об отсутствии глобального понимания концепции блицкрига как минимум у политического, а как максимум и у военного руководства страны.
Впрочем, это лирическое отступление. Куда важней иное.
Германия не могла не начать войну в 1939-м году по двум причинам. Первую я уже озвучил и заключалась она в банальной нехватке ресурсов едва ли не всех типов, начиная от качественного железа, и заканчивая валютой. Система была слишком сильно оптимизирована, изымать резервы уже было неоткуда.
Вторая причина является производной от первой, но не следует считать её менее важной. Заключается она в том, что к 1939-му году Третий Рейх в целом завершил цикл перевооружения и имел определённое превосходство над противниками, однако на второй такой же виток гонки вооружений ресурсов у страны не осталось. Их получение и было главнейшей целью Гитлера.
Нападение на Советский Союз, кстати говоря, также объясняется экономическими причинами.
Во-первых, вторгаться в Британию было не на чем. Приличная часть флота не вышла из норвежских фьордов, а значит, добиться превосходства на море, необходимого для десантной операции через Ла-Манш в 1940-м – 1941-м годах было попросту невозможно.
Во-вторых, Германия всё больше и больше начинала зависеть от советских поставок, а значит, их одномоментное прекращение во время противостояния с Британией и США означало крах экономики. Эти поставки следовало защитить любой ценой.
Счёт же безумная нацистская идеология выставила «неполноценным народам», они должны были платить за благополучие Рейха.
Работа и голод
И в завершении краткого пересказа некоторых тезисов книги упомяну одну кошмарную страницу Второй Мировой – систему нацистских концлагерей, а также насильственное перемещение работников из оккупированных территорий в Рейх.
Причина массового использования труда военнопленных, а также остарбайтеров давно известна. Германия, оптимизировав до предела систему и забрав всех, кого можно было безболезненно забрать в армию уже к началу 1939-го года, достаточно быстро столкнулась с колоссальной проблемой. В год можно было призвать не более 600 тысяч юношей, достигших соответствующего возраста и не задействованных в критически важных отраслях промышленности. А уже к началу 1942-го года потери многажды перекрыли эту цифру.
Требовались миллионы мужчин, но их должен был кто-то заменить за станками. Женщины уже не могли, потому что они и так уже массово работали (напоминаю, тотальная оптимизация всех сфер жизни страны полным ходом шла все тридцатые, резервов просто не осталось). Именно поэтому нацистским бонзам пришлось выкручиваться. Но при этом действовали они поразительно нелогично. По крайней мере, так всегда казалось мне.
Судите сами. Зачем морить голодом работников, изготавливающих оружие и машины? Для чего избивать и недокармливать шахтёров? Это же идиотизм! Добыча угля напрямую связана с количеством потребляемых калорий. Невозможно обмануть природу! А холокост? Неужели его целью были лишь сумасшедшие теории нацистской верхушки?
Отчасти – да. Всё это было связано именно с бредовыми воззрениями Гитлера, Гиммлера, Геринга и прочих. Любой ундерменш рассматривался ими как животное, которое можно использовать пару месяцев, а после - выбросить труп на свалку. А ещё лучше – сварить из него мыло или сделать удобрения. Тем более что рабы, в общем-то, в какой-то момент казались бесконечными.
Но нельзя данное поведение объяснять одними лишь воззрениями партийной верхушки Рейха. Помимо идеологии своё веское слово говорила и экономика. Нацисты попросту не могли прокормить такое количество военнопленных и подневольных работников. Им неоткуда было взять столько еды, ведь требовалось необходимо поддерживать приемлемый уровень питания как в самой Германии, так и в оккупированных странах Западной и Центральной Европы с неславянским населением, урожаи в которых обрушились стараниями самих завоевателей. Да и про союзников забывать не следовало. И про армию.
А без подневольных работников уже было не обойтись. Поэтому уже к 1942-му году на смену бессмысленному и бесполезному расходу человеческого материала пришёл хвалёный немецкий орднунг во всём своём кошмарном великолепии.
Была создана система, позволяющая сохранять жизни ценным специалистам и в целом выдерживать плановые показатели без увеличения расходов продовольствия. Как?
Естественно, как и всё в Рейхе – за счёт смерти других.
За перевыполнение нормы работникам полагалась повышенная пайка. Она выдавалась за счёт тех, кто «депремировался» по причине неспособности уложиться в нормативы. Как легко догадаться, такие люди обрекались на смерть, потому что для истощённого организма даже незначительное снижение поступающих калорий означает ещё большее снижение работоспособности, что приводит к попаданию в петлю с положительной обратной связью, отправляющую в газовую камеру.
Заключение
Как я и писал выше, данный текст не претендует ни на полноту, ни на особую глубину. Ваш покорный слуга лишь пробежался немного по вершкам, подхватил парочку фактов и поместил их в статью.
И мой текст даже рядом не стоит с великолепной работой господина Туза.
Я настоятельно рекомендую прочесть её всем и каждому! Да, она не очень проста, да, книгой можно убивать, такой у неё объём, однако данная работа не просто выдёргивает несколько горячих фактов и интерпретирует их в угодном автору свете, нет, она позволяет комплексно и очень подробно взглянуть на то, как экономика влияла на принятие политических решений верхушкой Третьего Рейха и на то, как бесчеловечная нацистская идеология в свою очередь прогибала экономический базис под себя.
Это действительно выдающийся пример качественной исторической монографии, вскрывающий причины и их следствия, не сводящий комплекс сложнейших факторов к примитивной идеалистической интерпретации формата «плохой диктатор хотел сделать всем плохо».
Книгу Адама Туза «Цена разрушения: создание и гибель нацистской экономики» следует читать в обязательном порядке. Это фундаментальный труд, проходить мимо которого – настоящее преступление.
На днях мы выложили здесь текст под заголовком «Почему Пушкин великий» Только это был не текст из журнала «Лучик», а другой под таким же названием – «только для взрослых». Соответственно – возникли вопросы. И хотя слово не воробей – топором не поймаешь, попробуем исправиться. Вот настоящий текст. Итак...
Почему Пушкин великий?
С детских лет нам рассказывают, что Пушкин великий. Почему? Что такого он сделал? Почему его творчество лучше, чем у других?
Ведь были и другие писатели в его время. Были Булгарин и Загоскин, авторы очень популярных романов. Был поэт Баратынский, которого многие современники ставили выше Пушкина. Был Николай Полевой, придумавший слово «журналистика». Но их сейчас почему-то мало кто помнит. А Пушкина знают все. Почему?
Два русских языка
Говорят, Пушкин обновил русский литературный язык. Да, безусловно, это так. Пушкин внёс очень значительный вклад в изменение языка.
Обычно люди говорят и пишут по-разному. Говорить у нас выходит легко и просто, а вот писать… Например, сочинения… Семь потов сойдёт! Почему? Потому что говорить мы не боимся, а писать – боимся. А почему боимся? Потому что «письменный русский» (он же – «литературный») – это совсем другой язык!
Например, мы говорим другу:
– Не, ну ты чё, совсем, что ли? Ты давай мне это! Держись, короче, ага?
И друг прекрасно нас понимает.
Но в письме же так не напишешь! Там другие слова нужны. И фразы нужно совсем по-другому строить. Мы начинаем думать, как это сделать, и… оказываемся в положении сороконожки, которая не может сдвинуться с места, потому что задумалась, как же она ходит! С какой ноги?
Что же сделал Пушкин?
Он приблизил письменный язык к языку устного общения. Давайте сравним два отрывка из литературно-критических статей, один написан в середине XVIII века, а другой – Пушкиным.
Первый:
«Сочинителя труд столь больше хвален, что с необыкновенною стихотворцам умеренностию представляет опыт свой к испытанию и исправлению тех, кои из нас имеют какое-либо искусство в стихотворстве».
И второй:
«Баратынский принадлежит к числу отличных наших поэтов. Он у нас оригинален, ибо мыслит. Гармония его стихов, свежесть слога, живость и точность выражения должны поразить всякого хотя несколько одарённого вкусом и чувством».
Догадались, где Пушкин? Почувствовали разницу? Пушкин сделал литературный язык более естественным, а значит – более понятным и доступным для выражения мыслей и чувств.
Хотя не Пушкин начал это полезное дело. Реформу русского языка начал Михаил Васильевич Ломоносов и продолжил Николай Михайлович Карамзин. Они были первыми! А одновременно с Пушкиным существенный вклад в «реформу языка» внесли Иван Андреевич Крылов и Александр Сергеевич Грибоедов…
Однако мы всё равно ставим Пушкина выше их всех. Почему?
Слёзы и грёзы
Во времена Пушкина русская литература была в основном подражательной. Повести Карамзина были скопированы с английских и французских, баллады Жуковского перепевали немецкие баллады, а прекрасные басни Крылова в большинстве своём были просто авторизованными переводами французских басен Лафонтена...
Пушкин точно угадал литературное направление, в котором нужно двигаться дальше.
И.Е. Репин. Пушкин читает стихи на лицейском экзамене в Царском Селе 28 января 1815 года
Литература пушкинских времен сочетала сентиментальные слёзы с романтическими грёзами. Это были два главных, ведущих «тренда». Можно было написать повесть про какую-нибудь бедную девочку, которая умерла от несчастной любви. Либо можно было написать поэму про угрюмого изгнанника. Пушкин был знаком с этими двумя сюжетами и использовал их. Но не так, как все!
Он брал «литературный приём» (например, модный сюжет) – и окунал его в гущу русской реальной жизни. Не придуманной специально «красивой», «литературной», «письменной» жизни – а такой, какая она есть на самом деле. И в результате – жизнь побеждала. Жизнь оказывалась ВАЖНЕЕ, ПРАВДИВЕЕ, ИНТЕРЕСНЕЕ литературы.
Читатель в то время брал «почитать книжечку или журнальчик», чтобы «развеяться, развлечься». Да, иногда и поплакать тоже – но «понарошку». Ведь это же литература, это же не на самом деле! А у Пушкина получалось –на самом деле.
Ну вот представьте – открываете вы книгу со словами: «Так, ну что там у нас за милая безделица?», а оттуда – бах! – вылетает кулак и бьёт вас прямо в лицо! Шок!
В.А. Дрезина. Пушкин читает М.Н. Волконской «Послание в Сибирь
«Так нечестно!» – кричали одни. «Это не по правилам!» – кричали другие. (Да-да, далеко не всем современникам Пушкин нравился.) А третьи, отдышавшись, придя в себя после шока, задумывались…
И именно эти третьи были теми людьми, которые «правильно угадывали будущее». Это будущее называлось «литература реализма».
Что такое реализм?
Скажем коротко. Русский реализм – это вот что: художественная литература более чем на сто лет заменила русским людям философию и общественно-политическую жизнь. В русской реалистической литературе соединялись все важнейшие проблемы, которые волновали людей. В ней содержались ответы на все вопросы о жизни, которые возникали у общества и у каждого отдельного человека.
Вот что такое «русская реалистическая литература». А придумал её Пушкин! Первый русский реалист.
«Повести Белкина», непревзойдённый образец русской реалистической прозы. Издание 1831 года
Копировать реализм с западных образцов было невозможно – просто потому, что на Западе это литературное направление ещё только зарождалось (и, забегая вперёд, скажем: такой мощи и такого общественного значения, как в России, никогда не достигло). Пушкин не «подсмотрел» реализм. Пушкин его угадал. Приблизительно за 10–15 лет до того, как он стал популярным на Западе.
Пушкин не только угадал реализм, но и научил ему других русских писателей. Скажем «компьютерным» языком: создал открытый код, который начали активно использовать другие писатели.
Пушкин сделал литературу русской
Важно понимать, что в начале XIX века Россия переживала странные времена. Очень похожие на наши нынешние. Образованные люди говорили между собой по-французски (сегодня – мода на «американский английский»). Воспитателями детей были французские гувернёры. Кумиром юношей был Наполеон. (Враг!.. И всё равно кумир.) Девушки зачитывались французскими романами (на французском, разумеется, языке).
В.В. Верещагин. Наполеон в Кремле. (Фрагмент)
Пушкин это сломал. Он начал активно использовать национальные сюжеты, стал находить их в анекдотах (так тогда называли курьёзные исторические случаи), в песнях и сказках Арины Родионовны, в народных (а не официальных) свидетельствах о пугачёвском восстании, в архивных справках... (Вот почему под конец жизни Пушкин уже не поэт, а историк: он пишет фундаментальный исторический труд «История Пугачёва» и принимается за «Историю Петра Великого».)
Всё у него дышало Русью, «русским духом». «Хватит подражать Западу! – как бы говорил Пушкин своим творчеством. – Хватит гнаться за модой, давайте сами создавать моду. Давайте будем русскими, а не французами!»
Повторим: в конце XVIII – начале XIX веков русское «образованное общество» ощущало себя культурной колонией Франции – и было вполне этим довольно. Всё было французским – от одежды до языка общения и литературы. Юноши грезили Наполеоном – это был образец для подражания, всеобщий кумир!
И вот на экзамене в Лицее совсем юный Пушкин читает смесь оды и элегии «Воспоминание о Царском Селе». Стихотворение завершается славой русскому народу. Идёт 1814 год – в этот год русская армия вошла в Париж. Началась новая эра в истории России.
Всё удачно сложилось
Ну и последняя причина, последний ответ на вопрос «почему Пушкин великий».
Часто бывает так: человек что-то угадал или придумал, но никакой пользы из этого не извлёк. Скажем, изобрёл паровую машину, но добиться того, чтобы паровые машины начали выпускать в больших количествах и заменили ими «конную тягу» на фабриках и в шахтах, не смог. Не хватило энергии.
Или бывает так: у человека очень хорошие планы, но увлечь своими планами других людей он не смог – не хватило красноречия.
Или так: человек добрый, хороший, и намеренья у него прекрасные, но… получается у него совсем не то, чего он хотел, потому что он хоть и добр, но глуповат.
Или так: человек умный, но жадный, эгоистичный и злой. Какая от него польза? Вред один…
А в Пушкине удачно соединилось всё, что необходимо! Он был человеком энергичным. Он был умён. Он был добр. Он был красноречив. И поэтому всё, за что он брался, у него получалось. И не просто получалось, а получалось хорошо!
А.С. Пушкин издавал литературный журнал «Современник», при его содействии была учреждена «Литературная газета»
