CreepyStory

3 место  7500  рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @KatrinAp В надёжных руках. Часть 1

4 место 6500  рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @Koroed69 Адай помещённый в бездну (часть первая из трёх)

5 место 5500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @ZippyMurrr Дождливый сезон

6 место 3500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @Skufasofsky Точка замерзания (Часть 1/4)

7 место, дополнительно, от Моран Джурич, 1000 рублей @HelenaCh Жертва на крови

Арт дизайнер Николай Геллер @nllrgt

https://t.me/gellermasterskya

сделает обложку или арт для истории @ZippyMurrr Дождливый сезон

Так же озвучку текстов на канале Призрачный автобус получают :

@NikkiToxic Заповедник счастья. Часть первая

@levstep Четвертый лишний или последняя исповедь. Часть 1

@Polar.fox Операция "Белая сова". Часть 1

@Aleksandr.T Жальник. Часть 1

@SenchurovaV Особые места 1 часть

@YaLynx Мать - волчица (1/3)

@Scary.stories Дом священника
Очень лесные байки

@Anita.K Белый волк. Часть 1

@Philauthor Рассказ «Матушка»
Рассказ «Осиновый Крест»

@lokans995 Конкурс крипистори. Автор lokans995

@Erase.t Фольклорные зоологи. Первая экспедиция. Часть 1

@botw Зона кошмаров (Часть 1)

@DTK.35 ПЕРЕСМЕШНИК

@user11245104 Архив «Янтарь» (часть первая)

@SugizoEdogava Элеватор (1 часть)
@NiceViole Хозяин

@Oralcle Тихий бор (1/2)

@Nelloy Растерянный ч.1

@Skufasofsky Голодный мыс (Часть 1)
М р а з ь (Часть 1/2)

@VampiRUS Проводник

@YourFearExists Исследователь аномальных мест

Гул бездны

@elkin1988 Вычислительный центр (часть 1)

@mve83 Бренное время. (1/2)

Если кто-то из авторов отредактировал свой текст, хочет чтобы на канале озвучки дали ссылки на ваши ресурсы, указали ваше настоящее имя , а не ник на Пикабу, пожалуйста, по ссылке ниже, добавьте ссылку на свой гугл док с текстом, или файл ворд и напишите - имя автора и куда давать ссылки ( На АТ, ЛИТрес, Пикабу и проч.)

Этот гугл док открыт для всех.
https://docs.google.com/document/d/1Kem25qWHbIXEnQmtudKbSxKZ...

Выбор для меня был не легким, учитывалось все. Подача, яркость, запоминаемость образов, сюжет, креативность, грамотность, умение донести до читателя образы и характеры персонажей, так описать атмосферу, место действия, чтобы каждый там, в этом месте, себя ощутил. Насколько сюжет зацепит. И много других нюансов, так как текст идет для озвучки.

В который раз убеждаюсь, что авторы Крипистори - это практически профессиональные , сложившиеся писатели, лучше чем у нас, контента на конкурсы нет, а опыт в вычитке конкурсных работ на других ресурсах у меня есть. Вы - интересно, грамотно пишущие, создающие сложные миры. Люди, радующие своих читателей годнотой. Люблю вас. Вы- лучшие!

Большое спасибо подписчикам Крипистори, админам Пикабу за поддержку наших авторов и нашего конкурса. Надеюсь, это вас немного развлекло. Кто еще не прочел наших финалистов - добро пожаловать по ссылкам!)

-- Я кое-как вынес этот дурацкий разговор, -- признался он. – Какая же она… зануда.

Пьяный Ларс захохотал.

-- Её тоже можно понять, -- пожал плечами Иштван. – Ей пришлось многое пережить. А теперь у неё ещё умер муж. Её последний защитник. Она осталась почти одна. Только Орманд-младший. И вы, Камил.

-- Упаси Господь, подарочек, -- сказал Камил. – Если она будет мне мыть мозги вот так каждый день, я сбегу от неё к той старой баронихе. Может, Жанна специально к тому и клонит… И как Есений её выносил? Не зря же он всё-таки на стену полез!

Ларс совсем расхохотался, почти до слёз. И Мямля заразился его смехом, тоже загрохотал, хоть смеяться над такими вещами нехорошо.

Иштван же грустно вздохнул.

-- Странная смерть, -- повторил он. – Ненормальная.

Камил уже подозревал в смерти брата эксперименты с Изнанкой, о которых Есений постоянно упоминал без особой конкретики в письмах. Но говорить Камил об этом, конечно, не стал – он ещё не понимал, насколько был осведомлён Иштван. Делился ли брат со своим «другом» самыми главными секретами?

-- Да, много в этом мире странных вещей, -- кивнул Камил. – Например, твари в лесах. Я всегда думал, что это сказки.

-- О нет, -- сказал Иштван. – Мы сталкивались с чудовищами в том военном походе. Мир на самом деле полон волшебства и загадок…

-- Это точно.

-- Там уже баня приготовилась, -- напомнил Иштван. – Недавно построили новую – жаркая получилась. Советую опробовать. Заново родитесь. Особенно с долгой дороги.

-- Непременно, -- согласился Камил. – Но сперва устройте мне экскурсию по имению. Хочется знать, как тут обстоят дела. От Жанны ведь ничего, кроме нытья не добьёшься…

-- Она плохо осведомлена, -- сказал Иштван. – Делами всегда занимался Есений. Или я. Жанна же… занималась своими женскими делами. Экономика, торговля и военное дело её никогда не интересовали.

-- Странно, -- сказал Ларс. – Всегда думал, что женщины любят считать деньги. Уж состояние казны-то её должно интересовать!

-- Ей невдомёк, что соболиные шубы появляются не из воздуха, -- фыркнул Камил. – Жанна думает, что они растут на шубных деревьях...

-- Я вижу, вам очень понравилась наша баронесса, -- едва удерживался от шуток Иштван.

Они вышли во двор. В небе уже зажигались первые звёзды, но ещё можно было бродить без факелов.

Сад стал красивее, чем был в детстве. Ухоженней. Как сказал Иштван, Жанна любит цветы, а запустевший сад вызывал у неё тоску, поэтому Есений позаботился о том, чтобы садовники следили за растениями, чтобы привели в порядок пруд, почистили от мха камни на брусчатке, чтобы плотники сколотили лавочки…

-- Немало денег на это ушло? – спросил Камил.

-- Не больше, чем на дружину, -- ответил Иштван.

-- И сколько у нас бойцов?

-- Сто пятьдесят, -- ответил Иштван и Камил ахнул от удивления.

На стенах имения стояли сто пятьдесят бойцов. Из них тридцать умели биться верхом на конях. Тридцать всадников. Не все они были тяжеловооружёны, как, например, гвардейцы князя Искро, но всё равно они являлись грозной силой. Они были элитой в поместье, их Есений снарядил лучше прочих. Мямля распределил в конников самых способных рекрутов. И всё натаскивал их, натаскивал. В десятники Мямля назначил только тех, кто принимал участие в подавлении давнишнего бунта. Чтобы могли учить молодёжь хоть чему-то. Остальные же дружинники битв толком не видали, если не считать редкие стычки с беспокоящими окрестности разбойниками.

Короче говоря, Есений решил не повторять ошибок отца. Он не хотел, чтобы его семью снова разодрали в клочья, поэтому хорошенько постарался.

-- Чёрт возьми, -- ахнул Камил. – Да если бы эти силы были у нас во время восстания Эрна… Мы бы выстояли! Да ведь, Ларс?

-- Выстояли, -- согласился Ларс. – Мы бы их разогнали ещё на той ночной вылазке. Мы ведь и впятером тогда учинили в лагере крестьян страшную резню. А будь нас тридцать… Одно точно – они бы не пробрались на наши стены. Они бы угробились в первом же штурме, а мы бы потом открыли ворота и добили убегающих конницей.

Дружинники хорошо вооружились. Кольчуги имелись у всех, кого-то Есений снабдил ещё и кожаными доспехами. У некоторых Камил приметил даже пластинчатые доспехи, островерхие стальные шлема, полностью закрывающие лицо угрожающие бармицы. На щитах красовался герб Миробоичей – загадочные узоры, опутывающие топорище. Только сейчас до Камила дошло! На гербе Миробоичей были нарисованы символы Изнанки! Только ещё неизвестные Камилу. Да и, скорее всего, нарисованы они были не совсем правильно. Иначе они бы работали.

-- И откуда Есений откопал столько денег?

-- Не жалел доходы, -- сказал Иштван. – Помалу, понемногу накопил. С миру по нитке.

Камил задумался. Всё-таки, Есений, наверное, не обошёлся без Изнанки. Он открыл алхимию? А может тайно грабил караваны? Сложно представить, как можно было бы за семь лет обзавестись таким добром, при этом уплачивая Долг.

Они поднялись на стену.

-- Да и поначалу тётушка Анна помогала своими связями, -- объяснял Иштван. -- Купцы, бояре… Да и сам князь Искро тоже снизошёл однажды – Хмудгард словцо замолвил, что мальчишке бы дать возможность обзавестись силами, чтобы не позволить новым бунтам его так же легко смести. Князь отсыпал монет из своей казны. Всё-таки, восстание Эрна его кое-чему научило – если давить своих баронов, душить их, то они конечно ослабнут и не будут представлять угрозы для него. Но тогда и на защиту земель надеяться не придётся… А вот когда Аннушка умерла, отношение к нам сразу изменилось. Мы с Есением успели урвать куски посочней, успели вырваться из глухой нищеты. Но всё равно. Стало гораздо тяжелее. Искро нас не милует.

-- Он что-то хочет от нас? Преследует какую-то цель? – спросил Камил.

-- Помимо того, чтобы мы своевременно уплачивали Долг?

-- Может, он хочет посадить сюда править своего сынка от Аннушки? Милана?

Иштван задумался. Пожал плечами.

-- Вряд ли он бы стал о таком своём намерении распространяться даже перед своими приближёнными. А я – тем более тогда не могу знать, что у него на уме. Конечно, все мы стремимся к обогащению. Но мне всегда казалось, что Искро не любит Миробоичей потому, что они были верны Царю до самого последнего. Потому, что Святомир угробил много солдат восставшим князьям. Причинил им так много трудностей, страха и ужаса, что, например, Искро до сих пор не остыл…

Они вдруг увидели в тени у бойницы облокотившегося к зубцу дружинника. Боец посапывал. И проснулся только когда они подошли совсем близко. Тут же принял важный, сосредоточенный вид. Но по взгляду его было видно, что он спал.

-- И как вы обходитесь со спящими на посту солдатами? – спросил Камил.

Мямля насупился. Пробасил.

-- ЧЕГО СПИШЬ! А? СТОРОЖИ НОРМАЛЬНО!

-- Я не спал… -- ответил боец. – Я задумался просто…

-- СМОТРИ МНЕ… -- смягчился Мямля. Боец встал к бойнице и принялся глядеть за стену. Команда прошла дальше, к башне.

-- И? – спросил Камил. – Этого разве достаточно? «Смотри мне»?

-- Устал боец, -- сказал Иштван. – Их нельзя оставлять без присмотра. Всегда нужно контролировать.

-- А если враги подойдут к стенам? – спросил Камил. – Этот дружинник мог пропустить врага. И тогда что бы мы делали?.. Мне кажется, за такие проступки нужно назначать наказание посуровей. Чем какие-то слова...

-- Времена нынче мирные, -- сказал Иштван. – Только разбойники бродят по лесам. Но вряд ли они соберутся вместе и отправятся штурмовать стены. Так что... Ничего особенно страшного не вижу. Непорядок, конечно…

На башне они увидели, как арбалетчики играют в кости. Совсем покинули свои позиции. Это уже никуда не годилось.

-- Какого чёрта? – тут же возмутился Камил и рявкнул. – Всем встать!!

Арбалетчики тут же встали, но не при виде Камила – при виде Мямли и Иштвана.

-- Почему на карауле занимаетесь чем попало? – распалялся Камил. – А если враги придут?

-- Но ведь не приходят, -- хохотнул тот, что был в самой дорогой броне.

-- Меньшак, -- обратился к нему Иштван. – Ты же десятник. А занимаешься чем попало. Ты б хоть совесть имел. Жалованье мы тебе за службу платим. А не за игру в кости…

-- Исправлюсь, начальник, -- сказал Меньшак. Мямля ему пригрозил кулаком, но, скорее, как-то шутя.

-- Если будете и дальше так себя вести, -- сказал Камил. – Придётся вас как-то наказывать.

-- А ты кто вообще такой? – спросил Меньшак, как то вызывающе.

-- Тебе показать? – сжал кулаки Камил.

-- Попробуй, -- оскалился десятник.

-- МЕНЬШАК! – тут уже возмутился Мямля. – ЭТО КАМИЛ. ОН ТЕПЕРЬ ЗДЕСЬ ЗА ГЛАВНОГО.

-- Ой! – махнул рукой Меньшак, как-то устало. – Развелось тут главных… Дружинников меньше, чем лордов…

Камил кипел. Но не мог найти слов. Он бы назначил высшую меру наказания. Но вдруг осознал, что не имеет здесь власти. Барон – это лишь слово…

Арбалетчики разошлись по бойницам. Всё плевались вниз стены, да бубнили что-то. Недовольные ублюдки…

Команда прошлась дальше по стенам.

-- Камил прав, -- сказал Ларс, когда они отошли. – Мямля, рожа ты толстая! Расслабил бойцов своих? Дисциплина хромает!

-- ДАК Я… ЭТО… НЕ БИТЬ ЖЕ ИХ…

-- Страшно представить, что бы с этим дружинником сделал Орманд, -- сказал Камил. – Поубивал бы за такие слова. При нём в дружине был полный порядок.

-- При нём и люди были опытные. Почти все воевали, -- подметил Ларс. – А тут… Детишки ещё. Не нюхали войны.

-- Меньшак воевал, -- возразил Иштван. – Вместе с нами. Он особенно отличился в битве с варягами. Хороший солдат. Только малость своеволен.

-- Солдат хороший, -- сказал Камил. – А вот командир – не очень.

Стены хорошо отремонтировали. Теперь они не рассыпались, как помнил Камил из детства. Полы в башнях тоже поменяли, помнилось, как раньше там трещали гнилые доски, а местами даже зияли дыры – бойцы проваливались.

Кирха возвышалась посреди двора. Единственное место, которое никак не изменилось – Есений в Господа не верил и потому не тратился на священную утварь. Камил прошёлся вдоль икон и крестов, ожидая, что, как некромант, начнёт вдруг бесноваться – но совсем ничего не почувствовал. Всё-таки, церковь заблуждалась в своих верованиях…

-- А кто такой Радим Златич? – спросил Камил.

-- Радим?.. Его Есений поставил за главного в поместье Житников, -- ответил Иштван. – А что? Вы с ним уже сталкивались?

-- Да, -- сказал Камил, вспоминая, как и там его не восприняли всерьёз. – И сколько у него войск?

-- У него поменьше, -- сказал Иштван. – Думаю, едва наберётся сотня. Конников у него двадцаток. Есений всё оружие и большую часть сил разместил здесь, в замке. У Житников же стены хлипкие, деревянные. Не стены даже, а высокий забор…. А вообще, Радим подчиняется нам напрямую. Это не «его» люди, как вы выразились, Камил. А ваши.

-- Это разумеется, -- кивнул Камил. – И какие отношения с Радимом были у Есения? Только честно.

Иштван задумался, вспоминая что-то.

-- Союзнические. Радим, конечно, не из дружины Есения. Он – давний друг отца Жанны. И потому знал баронство лучше прочих оставшихся в живых. А ещё он хороший командир. Поэтому так получилось, что Радим у Житников за главного.

-- Я думал Житников перебили подчистую, -- сказал Камил.

-- Радим во время того бунта находился не в их имении. Выполнял какое-то поручение в баронстве Перепутичей. Поэтому ему просто повезло. Но он надёжный человек. Налоги собирает на вверенной ему территории вполне исправно и порядок поддерживает.

-- Выходит, у нас в руках – двести пятьдесят дружинников. Плюс восемь бойцов из моего отряда. Почти двести шестьдесят человек. Верно?

-- Совершенно, -- кивнул Иштван. – Но этого не так много на такие большие земли. До войны у одних лишь Житников имелось столько же солдат. Баронства всё-таки ещё не окрепли после войны. Но, видит Бог, ещё через десять лет мира мы станем наравне с Перепутичами!.. Их земли тоже сильно разорены войной. Богдан убит, Мила ослеплен... Вся Горная Даль обескровлена. Это была ужасная война.

-- Зато князь Искро стал ещё сильнее на фоне всех остальных, -- сказал Ларс. – Хорошо устроился. Собрал в свой кулак всю власть.

-- На то он и князь… Сильные вассалы – тоже ни к чему. Это прямой путь к распрям. Но и у нас хорошее будущее, если мир сохранится на этих землях… -- сказал Иштван. – А вот и банька. Советую пропариться прямо сейчас, пока она не остыла. Ваши дружинники уже сходили в соседние бани, предназначенные для бойцов и придворных. Им понравилось, как мне донесли работяги. А ваша банька – где брёвна новые и светлые – ещё свежа и нетронута.

-- Прекрасно, -- сказал Камил.

Тогда Иштван откланялся и договорился с ним, что с завтрашнего дня они приступят к делам поместным – он покажет и казну, и кабинет Есения со всеми письмами, договорами, грамотами…

Камил давно не посещал бани, поэтому пропарился с большим удовольствием. Вся грязь с дороги – ушла, отмокла. Тело даже заскрипело от чистоты. Хорошо!

А потом Мямля бахнул воды на горячие камни. И мужики заорали, замахали вениками ещё яростней. Тогда стало ещё лучше…

Железяку, как и ожидалось, оставили у входа на всякий случай. Камил не раз читал в хрониках, как иногда лордов приглашали в бани, там же запирали и поджигали. Конечно, у тех лордов не было кого-то вроде Железяки, которому никакие взятки не интересны. А кто бы тогда осмелился подобраться к неуязвимому латнику?...

Распарившись едва не до смерти, мужики вышли в предбанник, где служанки уже приготовили заранее большие кружки с пивом. Ядов Камил не боялся. Было у него универсальное изнаночное снадобье, которое нейтрализует почти любой яд. Кроме такого же – Изнаночного…

Опрокинули кружки залпом. Какое красивое звёздное небо! Разговорились…

-- Я не чувствую, что имею здесь власть, -- признался тогда Камил. – Даже дружинники не слушаются меня. Конечно, я слишком молод. Но в семнадцать лет некоторые Миробоичи уже водили дружины в битвы. Тот же Есений…

-- Власть – это не просто титул, -- ответил ему Ларс. -- Власть ещё нужно заслужить. Страхом или уважением. А лишь назваться «бароном» -- это ещё не значит, что ты тут же получишь всю положенную тебе власть. В полной мере.

-- Нужно наказывать тех дружинников? -- спросил Камил. – Они ведь не понимают обычных слов. Они как звери. Какое тут уважение…

-- Дисциплина держится на строгости, -- сказал Ларс. -- А власть – либо на страхе, либо на уважении. Вот твоего деда Святомира – уважали. И бились за него, как за отца. Ему не нужно было запугивать бойцов… Но такое уважение ещё нужно заслужить. Такое уважение – это ещё и талант. Не каждый так может… Куда проще – внушать страх, я не спорю. Казнить нарушителей. Связать их верёвками и подвесить вниз головой к дереву, например… Но страх ненадёжен. Потому что он держится на твоей силе.

-- И что теперь? Нянчиться с ними? Допускать панибратство?

-- Вот и нужно найти эту середину между жестокостью и панибратством. Это приходит с опытом. Никто хорошим полканом не рождается… А если исчезнет твоя сила, Камил, и что ты будешь тогда делать? Или если перед тобой восстанет другая сила – более… сильная? Которая внушит твоим солдатам больший страх, чем внушаешь ты? Бойцы твои тут же разбегутся. Может и против тебя настроятся – кто знает… Святомир заслужил уважение. Поэтому он бился с объединёнными войсками князей-изменников, превосходящих кратно, так достойно, что ублюдок Искро до сих пор трясётся, когда слышит имя Миробоичей… Но что выберешь ты, Камил? Зависит от тебя.

Когда мужики отправились по спальням, Камил провёл в замок единственного уцелевшего пса – остальные сгнили по пути и развалились слишком сильно, утеряв всю свою прыть и силу. Камил приказал Железяке утащить тяжёлую бочку с солью поглубже в подземелье. Упрятать в тёмный закуток. Чтобы никто не заметил. Камил запихал пса в бочку с солью – пусть сохнет. Чего добру пропадать? Ещё пригодится. Мертвецы – дорогое удовольствие…

Подземелье никак не изменилось. Оно было таким же тихим и загадочным, как раньше. Камил помнил испуганное лицо Орманда. Помнил и рассказ Есения, о восставших, преградивших вход в подземелье крестами и иконами из кирхи. Помнил и разъярённое лицо Железяки, когда тот ещё был живым человеком – разбойник что-то видел в этих подземельях. Что-то, что ему не понравилось.

Подземелья определённо следовало изучить. Осмотреть каждый закуток. Отворить запечатанные врата...

Но потом. Когда он разгребёт все обрушившиеся на него мирские проблемы, когда получше вникнет в происходящее.

Камил бросил напоследок взгляд в темноту, укрывавшую в себе что-то опасное. Хмыкнул. Это тревожное предчувствие…

И отправился в опочивальню к Лизе.

Нужно было хорошо выспаться. Предстоял тяжёлый день…

***

Спасибо огромное за ЖОССКИЙ ДОНЫЧ!) Размером в чью-то зарплату)! Благодаря таким меценатам могу творить чуть ли не каждый день! Спасибо!

Сергей 30.000 р «От артиллеристов музыкантов»

***

Мой паблик ВК: https://vk.com/emir_radriges

Мой телеграм канал: https://t.me/emir_radrigez

«Темнейший» на АТ: https://author.today/work/316450

- Да не волнуйся. Мы к тебе в гости вот решились прийти. Еле дом твой нашли, - прояснила ситуацию Яна, вставая и поглаживая замлевшие ноги.

- И, честно сказать, мы уже устали ждать и думали уходить, - пожала узкими плечами Катя. - А раз ты, наконец, пришла – значит, останемся? - прозвучало с надеждой и одновременно вопросительно.

- Да, конечно! Оставайтесь, - ответила я, чувствуя, как горят от стыда щёки.

Неудобно-то как вышло, и девчонки явно не с пустыми руками ко мне в гости пришли. А потом себя одёрнула: ведь чего мучаюсь, их к себе не звала. И стыдиться мне нечего. Пусть съёмная хата безо всяких удобств, но плачу за неё из своего кармана. А если им не понравится, то пусть уходят. Зато сразу определю, что из себя подруги, как люди, представляют. Так завела их внутрь, нарочно медленно открывая дверной замок и зажигая все свечи в банках, что уже ожидали меня в коридоре.

- Света нет, связи нет, туалет на улице, - спокойно поясняла я.

- Понятненько, - протянула Яна, и, вообще, они обе как-то притихли.

Катя же достала из пакета вино, фрукты, конфеты, сыр, булочки и полпалки копчёной колбасы. Я пошла к полке за печкой за чашками. Девчонки помыли руки под рукомойником, порезали колбасу, сыр, сделали бутерброды. Я только приборы и тарелки предоставила. Затем они налили вина в чашки и сказали просто:

- Ну, что, подруга, давай выпьем за дружбу!

- Посидим, пообщаемся, - хихикнула Яна и первой выпила глоток вина из чашки.

Я взяла бутерброд, откусила, запила вином и промычала, отметив:

- Вкусно!

- А то! - произнесла Катя с многозначительным видом разбирающегося в винах человека, усаживаясь на табуретку. - В следующий раз к нам пойдём, веселее будет.

- За дружбу! - провозгласила Яна, и мы чокнулись чашками.

А у меня с души, пока глядела на их естественное поведение безо всяких мнительностей, коих я ожидала, словно тяжёлый ком с души спал. Отпустило.

От жары вино быстро ударило в голову.

Разговорились, шутить стали и от шуток смеяться до слёз и икоты. Катя включила весёлую музыку на смартфоне. И первой подпевать стала. Яна начала танцевать и меня за собой потянула. Сами не заметили, как у печки оказались, а там и штору отодвинули, чтобы места для танцев больше было. А тут Яна и Катя ожерелья и бусы увидели и без спроса взяли их, на себя стали надевать, кружиться с ними, хохотать. А мне вдруг жутко стало, голова заболела, а сердце, наоборот, словно в лёд превратилось и застучало сильно-сильно, словно предупреждая о беде.

- Девочки! - протрезвела я. - Хватит! Положите всё обратно! - вскрикнула я.

А они не слушали, кружились, играли с бусами и ожерельями, как дети малые, пока у Яны бусы не порвались, рассыпавшись по полу. Она первой и смеяться прекратила. Остановилась резко, тяжело дыша, сказала:

- Что-то плохо мне! - И согнулась пополам в приступе рвоты.

Катя тоже прекратила танцевать, трезвея. Выключила музыку. Усадила Яну на табуретку, дала воды и приложила к её лбу влажное полотенце.

- Такси вызовем – не переживай, всё хорошо будет, - сказала она то ли мне, то ли Яне.

А я всё собирала и собирала с пола бусины, внутренне понимая, что нет, ничего хорошего уже не будет. А бусинки выскальзывали из пальцев и катились прочь по углам. И больше я уже не могла их найти, как ни старалась, а от расстройства слёзы сами лились из глаз всё сильнее и сильнее. И вот я уже зарыдала и перестала собирать эти проклятые бусы.

Не сразу мы заметили, как быстро стемнело и как в хате сильно похолодало, а ещё запахло сыростью. И дверь чёрного хода стала протяжно и жутко скрипеть, хотя снаружи вроде как и ветра никакого не было.

- Чертовщина какая-то! - перекрестилась Катя.

- А чьи это бусы? - таки поинтересовалась пришедшая в себя Яна.

- Демьяны. Хозяйки. Она к ним даже прикасаться запретила, а ты… - прозвучало укоризненно, хоть я того и не хотела. - Порвала. Вот что теперь делать?

- Я деньгами отдам, сколько твоя Демьяна скажет. Или куплю такие же! Ты прости меня, Глаша, я не хотела, - произнесла Яна с чувством.

Из-под пола у печи раздался тяжёлый, глухой звук. Сильно затрещало, словно под домом ползло что-то большое. Яна взвизгнула. Катя первой показала пальцем на половик, закрывающий доски у чёрного хода. Половик шевелился, как будто снизу кто-то неторопливо сдвигал его.

Мне стало жутко. Холод ледяными пальцами пробежал по позвоночнику, коснулся ног и тоже заставил их заледенеть, обездвиживая. И мысли мои тоже превратились в вязкий студень. Я была словно и не я. Как во сне всё происходило.

Вот услышала далёкий, глухой шёпот из-под пола. Так могла говорить старуха, если бы не дышала. «Никуда, никуда не денетесь!»

- Что? - повторила я одними губами, чувствуя, что совсем не могу шевельнуться, даже пальцы на руках онемели. Половик внезапно взлетел к потолку, а из щелей в досках начал просачиваться белый, густой, зловонный туман, резко пахнущий рыбой.

- Нужно уходить! Немедленно! - крикнула Катя, встряхивая меня за плечи. Яна истерически смеялась, и показывала пальцем в угол.

Внезапно и мгновенно взорвался пол, вылетели доски. Снизу полезло что-то большое, чешуйчатое, с хвостом и мордой, наполовину рыбьей, наполовину человечьей.

Эта морда глянула на нас и предвкушающе ухмыльнулась, и тут свечи погасли.

Мы разом заорали и завизжали от ужаса. Бросились к двери, а я споткнулась, кажется, о табуретку и упала.

Сверху закапала вода, затем она просто полилась. Я оцепенела, словно пребывая во сне.

Громко скрипнула входная дверь. Катя нервно, с истерикой в голосе звала меня и Яну. И я нашла в себе силы ползти и поползла.

Вода хлюпала под руками, лилась на меня со всех сторон, холодная и остро пахнувшая рыбой.

Едва я перевалилась через порог в коридор, смотря в открытый дверной проём, где в сумерках стояла Катя, жара с улицы дохнула пыльным ветром в лицо, и моё сонное оцепенение практически спало.

Я вдруг поняла, что если сейчас же не выберусь из хаты, то пропаду здесь.

В ногу резко впились холодные, крепкие пальцы, сжали. Я повернулась и увидела пасть с мелкими тонкими зубами, огромные рыбьи глаза на меловом лице, лишь формой напоминающем человеческое.

В панике я задёргалась и заорала, а эти мелкие зубы уже кусали за ногу, грызли. Тварь причмокивала, жадно всасывая мою кровь.

Катя бросилась в хату, ко мне, хватая первое, что попалось в руки, – ведро и с диким криком начиная лупить им чудовище по голове.

Воды вокруг вдруг стало больше. Она шумным потоком просачивалась сквозь стены, потолок и поднималась вверх с пола.

На улице загрохотал гром.

Чудовище от удара ведром отпустило мою ногу и крепко полоснуло когтями Катю по плечу, разорвав ей сарафан. Катя, игнорируя рану, насадила твари ведро на голову.

Я увидела Яну с горящей свечой в руке, упорно пробирающуюся сквозь поток воды. Видимо, до сих пор она пряталась в спальне.

Рыбоголовое чудовище с ведром на голове, утратив способность видеть, оставалось на месте. И сильно било хвостом, шумно брызгая по воде.

Я схватила Катю за руку, и прибывшая вода вытолкнула нас в коридор. Чудовище таки избавилось от ведра и следовало за нами. Мы с Катей были на крыльце, куда вода из хаты странным образом не попадала. Она словно замерла на пороге и не могла перелиться через него.

- Яна… - шепнула я одними губами, потому что подруга стояла прямо за спиной рыбоголовой твари, которая раздумала выползать из хаты за нами. И я сообразила: чудовище, вероятно, чуяло, что не все из нас выбрались на улицу.

Снова загрохотало. Мгновенно стемнело, и начался сильный дождь. Засверкали яркие и резкие, зигзагообразные молнии. Чудовище принюхалось и стремительно развернулось. Катя крикнула:

- Яна, уходи! – и крепко, болезненно схватила меня за руку.

Сердце в груди у меня обмерло, потому что я не могла отвести взгляда от коридора, где в этот момент Яна не рванула (как следовало поступить) обратно в хату, чтобы снова спрятаться в спальне. Она двинулась прямо к рыбоголовой и резко поднесла толстую свечу к её морде, тыкая прямо в глаза огнём и растопившимся воском.

Огонь сразу захватил тонкие и пышные белесые волосы рыбоголовой. Ухнуло, занявшись вверх, пламя, словно попав на сухую солому.

Тварь завизжала так сильно, что заложило в ушах. Не слышно мне стало ни ливня, ни грохота грома.

Яна стремительно бросилась к порогу и выскочила на крыльцо, к нам. Вода за её спиной в коридоре вдруг поднялась прямо до потолка и исчезла вместе с рыбоголовой в образовавшемся водовороте в полу. Входная дверь хаты с шумным хлопком закрылась сама по себе.

До остановки мы бежали не оглядываясь, забыв о дожде и не страшась ярких молний, словно раздирающих небо на части.

Только спрятались под крышу остановки, как ливень внезапно кончился, а тучи рассеялись.

Катя вызвала такси, и мы стали ждать автомобиля, молча.

Мой телефон остался в хате, как и телефон Яны.

Я же вообще ни о чём не могла думать, словно внезапно отупела. Пока не оказалась в такси и не поняла, что меня куда-то везут. А куда? Вероятно, к подругам на квартиру. А что дальше? А что, вообще, произошло? Стоило об этом подумать, как засосало под ложечкой и свело живот от страха. Нога заболела, и я, наверное, тихонько, застонала, ибо Катя спросила, глядя прямо мне на ногу:

- Болит?

Я кивнула, а Катя сказала водителю, чтобы вёз нас в травмпункт, а мне тихонько прошептала:

- Доктору скажем, что собака напала и больше ничего.

Мне вдруг нестерпимо захотелось плакать, но я заставила себя натянуто улыбнуться, понимая, что иначе всё: заплачу и не остановлюсь.

В травмпункте в такое позднее время принимал заспанный дежурный врач. Он осмотрел ногу, хмыкнул, спросил, что случилось и есть ли у меня прописка. Я рассказала про нападение собаки и про то, что прописки нет. Он снова хмыкнул, протянул несколько бланков, сказал заполнить, предупредив, что все услуги иногородним платные.

- Без проблем, оплатим, - сказала Катя, мужественно выдержав взгляд врача.

Он полез в медицинский шкафчик за инструментами (сразу сказал, что рану зашить надо и уколы от бешенства тоже нужно сделать обязательно).

А потом ещё раз посмотрел на нас всех очень внимательно, отметив и бледность, и то, что выглядели мы, промокшие от дождя, как потерпевшие кораблекрушение.

Крякнул (вероятно сдержав порыв любопытства как следует расспросить нас) и с искренним сочувствием предложил бесплатно валерьянки накапать, при этом выжидающе одаривая нас вопросительным взглядом и явно ожидая услышать подробности о случившемся. Мы дружно закивали, соглашаясь только на валерьянку.

И, слава Богу, что вежливый доктор не стал настаивать, а просто щедро накапал нам каждой на сахар валерьянки.

После, получив первый, очень болючий укол от бешенства и взяв рецепт на антибиотики, мы с девчонками ушли. До их квартиры снова ехали на такси.

Начало здесь

Проснулся он поздно — далеко за полдень. Из-за двери слышались голоса соседей. В углу тихо урчал холодильник. На столе — шаркали часы. Никаких кошмаров, никакой войны. Обычный день, пока Гроза не выйдет на улицу, где реальность снова смешается с прошлым. Глядя в потолок, он думал, что словно застрял в чистилище — и не помер толком, и к жизни не вернулся. Завис в ожидании, куда его дальше распределят.

Ближе к ночи объявился Лёха. Гроза ещё когда только услышал стук в дверь, сразу понял, что это бывший сослуживец. Чуйка сработала. Ну и здравый смысл подсказывал — за последние несколько дней наследил он мощно.

— Здорово, Борь, — Лёха пожал ему руку.

Зашёл в комнатушку. Осмотрелся, разглядывая нехитрую обстановку.

— А ничего так у тебя, душевно. Сделал из говна конфетку.

Лёха по-хозяйски сел на кресло возле окна. Фоном тихонько играла какая-то кассета с зарубежными балладами.

— Это чё, Металлика?

— Наверное, — Гроза встал так, чтобы его видеть, прислонился к краю стола. — С чем пришёл? Явно же не про музыку поговорить.

— Не про музыку, — согласился Лёха. — Вчера ночью кто-то двух гопников отмудохал. Из одного “динозаврика” сделали, ногу в обратную сторону загнули. Да так, что даже в травме удивились. У второго вроде просто сотряс. Мне птичка на хвосте принесла, что они теперь очень ищут своего обидчика. Они оба дураки конченые, и мне на них глубоко насрать, но вот разыскивают, судя по всему, тебя.

Он в упор посмотрел на бывшего сослуживца. Без осуждения. Скорее, с пониманием. Гроза усмехнулся и пожал плечами.

— Ну раз ищут, пусть приходят. Можешь им адресок подкинуть.

— Дурак ты, Гроза. Они же тебя застрелить могут.

— Нашёл, кого смертью пугать, — рассмеялся Гроза. — Ты как будто забыл, откуда мы приехали.

— Там хоть смысл был! А здесь тебя придурки малолетние порешить могут.

— Весь смысл теперь сам знаешь где, — отрезал Гроза. — Или, может, ты мне предлагаешь пойти поискать их и извиниться? А?

Лёха тяжело вздохнул и едва заметно покачал головой. А Гроза, глядя на друга, видел, как далеко разошлись их пути после того, как они оба вернулись домой. Он мог сколько угодно говорить, что Лёху не так потрепало. Что тот прослужил всего полгода, но знал, что неправ. На той земле время по-другому ощущалось. Это на гражданке “всего полгода”, а там за неделю можно было постареть.

— Ты не кипятись, — ровно сказал Лёха. — Мы столько говна из одного корыта выхлебали. Неужели думаешь, что я кошмарить тебя пришёл?

— Да кто знает, — хмыкнул Гроза. — Ты же теперь при погонах, а я общественный порядок нарушаю.

— В этом и дело, — вздохнул бывший сослуживец. — Не от хорошей жизни нарушаешь.

Он помолчал, словно подбирая слова. А когда заговорил, у Грозы возникло стойкое ощущение, что сказал Лёха совсем не то, что собирался.

— Я недели две назад был в Москве. Встретил Аньку, жену Святого… Она там тоже была проездом, и вот представляешь, пересеклись на вокзале. Они сейчас в области живут. Святой священником стал. Сын у них родился.

— Ну, как там говорят, неисповедимы пути Господни, — с усмешкой ответил Гроза. — Не могу сказать, что я его понимаю, но хорошо, что выкарабкался.

— Я к тому и веду, Борь, — сказал Лёха и пристально на него посмотрел. — Тебе если нужна какая помощь, ты скажи. Необязательно в одну рожу в дерьме вариться.

Он снова умолк ненадолго. Гроза тоже молчал. Заметил, что у друга ладони в кулаки сжались — видно, припомнил Лёха что-то из тех времён.

— Да все знают, что если бы не ты, Святой давно в могиле лежал бы вместе со всем его взводом. И наши туда отправились бы следом.

Гроза улыбнулся.

— А чего я? Я же тогда весь лазарет обосрал.

Лёха встал с кресла. Покачал головой и пошёл к выходу. Возле самой двери обернулся.

— С теми придурками я потолкую, — обронил он. — А тебе я уже сто раз говорил, но мне и повторить не в лом. Хорош нарываться. Давай к нам. Хочешь — вообще в ОМОН. Тебя как воевавшего с руками оторвут.

— Меня дядя Коля к себе позвал. Хватит с меня пока оружия.

— Ну смотри. Если передумаешь, дай знать. Ты, главное, сам не пропадай.

— Да куда мне деваться.

Гроза ещё долго смотрел на закрывшуюся дверь. Эх, разворошил Лёха память. Вскрыл как старую могилу, из которой завоняло так, что не спрятаться. Грозе хотелось бы закопать всё, утрамбовать как следует и залить раствором, чтобы не вспоминать. Не дёргаться. Не проживать заново. Лёха ушёл, а Гроза остался наедине с куском кровоточащего прошлого. Завелась среди офицеров крыса. С немалыми звёздами на погонах. Для таких война — это бизнес. Грязный, нечестный, но бизнес. Хрен знает, сколько башляли таким крысам, и стоило ли оно того, но этот уже слил два взвода. Один положили чехи, выживших взяли в плен. Другой поехал их вытаскивать — по договорённости. А вместо обмена его тоже весь положили. Один человек ради бабок полсотни бойцов отправил в могилу.

Кто офицера слил, Гроза не знал. К нему просто как-то подошёл командир. Сказал, что взвод Андрея Святова попал в засаду. А тот самый Егоров собирается договориться об обмене пленными. Гроза хорошо запомнил глаза командира, когда тот рассказывал, где в ближайшие пару дней будет Егоров. Тревога в них была, потому что за такое запросто под трибунал можно было пойти. И надежда, что его поймут. Гроза тогда на самом деле сразу всё понял. Кивнул и взял ярко-красное яблоко, которое ему командир протянул вместе с подсумком с двумя магазинами для СВД.

Когда Гроза вернулся в опорку, там уже все знали, что Егорова снял чеченский снайпер. Договорённость с чехами пошла по пизде, но разве это причина бросать ребят? Командир велел выдвигаться. Своих они вытащили — тех, кто дожил. Андрюху Святого Гроза хорошо запомнил. Тот как неживой был. Может, обкололи чем. Глаза мутные, ничего не соображал. Молодец, что оклемался. А командира и самого Грозу потом ещё слегка потрясли. Но и они, и их военный врач на честном глазу подтвердили, что Борис Морозов территорию не покидал по причине небоеспособности. Обожрался немытых яблок, слёг с подозрением на дизентерию и загадил весь лазарет. Оклемался он только, когда пришло время выдвигаться ребят выручать.

Гроза подошёл к шкафу. Покопался в бауле, вытащил из внутреннего кармана гильзу. Сохранил он её — на память. Командир тогда с запасом боекомплект выдал, а он всего три патрона потратил. Два на пристрелку ушло, а той мрази одного хватило. За спиной с тихим щелчком закончилась кассета. Гроза обернулся. Зря, он, наверное, так с Лёхой. А, может, и нет — зачем кого-то с собой на дно тянуть?

Ночью Гроза снова не видел кошмаров. Утром выбрался до ларька, закупился продуктами. Потрепался с дядей Колей. Пообещал даже подумать про работу. Тот почему-то обрадовался. Как будто так важно было пристроить его хоть куда-то. Дядя Коля вручил пару бутылок “Пепси”, словно Гроза для него по-прежнему оставался детдомовских пацаном, которого он подкармливал.

Гроза забросил закупленное в комнатушку и добрался до рынка. Что-то неуловимо было не так. В многоголосье ему то и дело слышались отрывистые голоса чехов. Пару раз он тряхнул головой, тщетно пытаясь отогнать наваждение. Но наваждение ли? Враг? Здесь?.. А где вообще это — здесь? Грозе на секунду показалось, что он умудрился заблудиться посреди толпы. Но нет… Вот знакомая улочка, вот жилище местного торговца оружием Ахмеда.... Они его взяли почти со всеми подельниками. Стоп, какого торговца?

— Зря ты один на рынок пришёл.

Голос доносился то ли из головы, то ли со стороны. Резко повернув голову, Гроза увидел идущего рядом Гору. Тот мрачно буравил взглядом разношёрстную толпу.

— Зря пришёл. Они только с виду мирные. Подойдут и пристрелят...

— Ничего, мы прикроем, — раздался с другой стороны голос Слепого.

В ноздри ударил запах крови. Гроза аж вздрогнул. Обернулся. Справа на перекладине висела туша свиньи. Частники из области привозили на продажу.

— Твари, — процедил Гора. — Убить их всех нахер.

Гроза сначала не понял, о чём тот говорил. Моргнул и оцепенел — на перекладине, где только что видел тушу, висел мёртвый парень. Подвесили его за руки, до пола болтались синие петли кишок. Рядом с трупом стоял чех с тесаком. Щерился звериным оскалом, смотрел прямо на них. Гроза бы на него бросился, но Слепой остановил.

— Стой! Посмотри, сколько их. Уходи! Сейчас же!

Гора выругался, а Гроза непонимающе огляделся по сторонам. Вроде бы только что обычные люди были. Ну те, которые якобы мирные. А теперь чехи лезли как тараканы. Кто-то их всё-таки сдал! Сучье племя. Одного завалил, так сразу другие нашлись! Ну ничего, он и этого достанет. Гроза, расталкивая людей, рванул домой. Позади слышались выстрелы. Кто-то кричал, что русская собака всё равно не убежит.

В коммуналке Гроза вытащил из-под матраса “тотошку”. Не его калибр. Ему бы родную СВД или хотя бы “калаш”. Вот тогда бы и поговорили на одном языке. Но ладно, справится и так. Гроза привычно проверил магазин. Второй сунул в карман джинсов. Он быстро спустился по лестнице. В подъезде ему дорогу перегородил Тихон.

— Не надо, не ходи туда, — предупредил он. — Тебе нужно спрятаться.

— Не буду я прятаться, — процедил Гроза. — Я этих тварей сейчас всех перестреляю.

Вдали что-то грохотало. Как будто из гранатомёта шмаляли.

— Слышишь? — обеспокоенно спросил Тихон. — Куда ты со своим ТТ против них сейчас пойдёшь? Спрячься пока, а потом уже по одному уберёшь. Ночью. Как тогда в ауле, помнишь?

Мысль виделась здравой, но Грозе всё равно чуть не завыл от досады. Он выбежал во двор дома. За соседним домом что-то горело и дымилось.

— Давай за мной, — скомандовал Тихон. — Я покажу куда.

Гроза бежал за ним следом. Мимо такой же коммуналки — в местный лесочек. Он ушёл бы дальше, но Тихон его остановил. Показал на заброшку старой лыжной базы.

— Спрячься.

— Да там же в первую очередь искать будут!

— Не будут, — сказал Тихон и кивнул в сторону, откуда они только что пришли. — Никто не придёт. Нет там никого.

Первым порывом Грозы было встряхнуть мальчишку. Как это нет?! Они же все только что видели и мёртвого парня, и чехов. Взрывы слышали. Да там до сих пор что-то чадило и горело. Гроза зло посмотрел, куда показывал Тихон, и вздрогнул. Не было ни дыма, ни звуков выстрелов. За ним никто не бежал. О войне напоминал только “тотошка” в руке. Он непонимающе и растерянно посмотрел на Тихона. Тот невесело дёрнул уголком губ и пожал плечами.

— Я дома… — с усилием произнёс Гроза.

— Дома, — кивнул Тихон. — Здесь не с кем воевать.

— Значит, и прятаться не нужно… Разве что от себя.

Гроза медленно зашёл в заброшку. Под ногами похрустывало стекло. Несло ссаниной. Грозу трясло. Это насколько он поехал крышей, что чуть людей не перестрелял? Гроза дошёл до стены и тяжело опустился на пол. Повертел в руке пистолет. Ну вот и решение. Ему тоже одного патрона хватит, а всем сразу спокойнее станет. Перед тем, как нажать на спусковой крючок, Гроза хотел вспомнить что-то хорошее, но не получалось. В голове крутился калейдоскоп из крови и смерти. Хорошее наверняка где-то было, схороненное в самом дальнем уголке душе, но его просто так не найти.

Гроза поднёс пистолет к виску. Да и похер. Как уж есть. Даже и не страшно. Он своё уже отбоялся на сто лет вперёд. Горько немного, что сломался. Он всё иначе представлял, когда возвращался домой. Но как ему тогда сказали в дурке — не он первый, не он последний. Всем тяжело. Там мест нет. Здесь — тоже не нашлось этого места.

В проёме двери появился Тихон. Сделал несколько осторожных шагов.

— Не стреляй, — попросил он. — Ты подожди немного, тебе помогут. Но не стреляй.

— Да кто мне поможет? Очередные чехи что ли?

Тихон подошёл совсем близко. Гроза не боялся, что тот ему помешает. Чего ему сделает собственный галюн? Пока он ещё понимал, что мальчишка — всего лишь результат поехавшей крыши.

— Не надо. Просто поверь мне. Пожалуйста.

От этого “пожалуйста” Грозе как по сердцу полоснули.

— Да не могу я с этим жить, понимаешь?! — сорвался он. — Не могу и не хочу!

Сквозь звук собственного голоса он услышал быстрые шаги. Первым порывом было направить “тотошку” в дверной проём, но сдержался. Он же наверняка сейчас чеха увидит, а там какой-нибудь случайный прохожий. Хватит, настрелялся. Вместо чеха показался Лёха. Друг выглядел растерянным и каким-то расстроенным.

— Гроза? — позвал он. — А ты чего тут задумал?

Лёха показал на пистолет, который Гроза по-прежнему держал у виска.

— Ты положи “ствол”, ладно? Не надо, не делай херни. Давай поговорим?

— Да не о чем говорить, — устало ответил Гроза. — Лёх, я не могу так больше. Я почти каждый день Слепого вижу. Гору. Чехи везде мерещатся. Я всё, Лёх, понимаешь? Всё.

— Ты живой, значит ещё не всё.

— Иди ты нахер, психолог, блядь, доморощенный.

— Сам иди! — неожиданно зло ответил Лёха и почти умоляюще на него посмотрел. — Блядь, Гроза, положи “ствол”. Давай попробуем тебя починить. Не получится — слово даю, я тебе сам оружие достану и мешать не буду. Но не пори ты горячку. Успеешь сдохнуть.

Он медленно подошёл к нему. Смотрел сверху вниз. Как будто не боялся, что бывшему сослуживцу может в башку ёбнуть, и пуля уже в него полетит. Доверял несмотря ни на что. Как будто что-то осталось от того Грозы, который его полгода прикрывал.

— Дай мне пистолет, — попросил Лёха.

Гроза мрачно на него глянул. Внутри насмерть схлестнулись желание закончить всё прямо сейчас и какая-то тупая надежда, что действительно что-то можно поправить. Он тяжело вздохнул, отвёл пистолет от головы и протянул его Лёхе. Тот быстро забрал “тотошку”, вытащил магазин, вытряхнул патрон из ствола.

— Гроза, ну ёб твою мать, — устало сказал Лёха, засовывая пистолет за пояс. — Я же вчера к тебе заходил. По-человечески не мог сказать, что у тебя кукуха отлетает? Думаешь, я не понял бы?

— Да у меня от кукухи одно гнездо осталось, — горько усмехнулся Гроза. — Да не, ты бы понял, только смысл? Я же ходил в дурку. Меня развернули. Я им, конечно, не всё рассказал, но вряд ли это что-то изменило. Да если бы я даже кого завалил, меня скорее посадили бы, чем отправили на лечение.

Лёха наградил его очередным тяжёлым взглядом и повторил фразу, которую сказал ему в коммуналке.

— Дурак ты, Гроза. Вставай давай. Сам тебя отвезу, куда надо. Мне-то никто слова поперёк не скажет. А если попробуют, я быстро кого нужно подключу. Подлатают тебя, и будешь как новенький. Жить сможешь по-нормальному.

Он протянул ему руку. Гроза ухватился за ладонь и поднялся на ноги. Усталость накатила вперемешку с обречённостью. Лёха его успокаивал. Какое там по-нормальному после дурки, но ладно. Лучше уж так, чем свистеть флягой. Обида душила. Почти детская какая-то — ну какого хрена это всё с ним произошло? Гроза молча шёл рядом с Лёхой. Заговорил, только когда в служебный “бобик” сели.

— Как ты меня нашёл?

Лёха нахмурился, заводя машину.

— Да парень какой-то в участок прибежал. Орал как заполошный, что тебе помощь нужна. Сказал, где ты, а потом свалил.

— Парень? — переспросил Гроза. — А как он выглядел?

— Да молодой совсем. Лет восемнадцать, наверное. Светловолосый такой. Знаешь его?

Гроза едва заметно улыбнулся.

— Нет, — он покачал головой. — Видел, но не успел узнать.

— Ну вот он тебе жизнь спас.

Он не ответил, а Лёха, на его счастье, не стал вдаваться в подробности. Довёз до больницы, и дальше всё как-то быстро завертелось. Как по накатанной. Хрен знает, чем им Лёха угрожал, но в тот же день Грозу отправили в психушку в области. А потом дни слились в одинаковые и тягучие отрезки жизни. Его лечили. В более-менее ясном сознании Гроза держался за мысль, что такое бессмысленное существование рано или поздно закончится. Читал книги. Когда разум давили лекарства, спал сутки напролёт. Гора со Слепым ушли. Гроза надеялся, что навсегда. Он будет их помнить, но видеть галюном собственного сознания больше не хотел никогда.

В палате Гроза был один. Может, так совпало, что остальных выписали. Хотя, больше верилось, что это Лёха подсуетился и накапал, кому надо. Гроза попросил не приходить, пока не выпишут. Лёха такой просьбе не обрадовался, но пообещал и держал слово. Посетитель был только один раз. Перед самым отбоем Гроза увидел сидящего на соседней койке Тихона. Несколько секунд он тупо рассматривал взявшегося из ниоткуда мальчишку.

— Ты ведь не глюк? — наконец, спросил Гроза.

Тихон улыбнулся и покачал головой.

— А как? Я же видел… — Гроза ошеломлённо умолк. — Я же сам тебя… Как?

— Задержался за тобой присмотреть, — со смешком ответил Тихон. — Ну и как видишь, не зря. Но ты врачам про меня не говори.

Его появление с трудом укладывалось в голове. И дело было даже не в мешающих соображать колёсах. Гроза всегда мыслил другими категориями. Считал, что после смерти ничего нет. Поймал пулю — всё, досрочный дембель на тот свет. А Тихон выглядел неправильно живым. Да и проще было поверить в очередной сбой в башке, чем в призрака.

— Это ты привёл Лёху? — уже зная ответ, с усилием спросил Гроза.

Тихон кивнул.

— И камень тот тоже ты бросил?

Тот снова качнул головой.

— Зачем? — Гроза нервно дёрнул плечом. — Там столько полегло… Одним больше, одним меньше. Какая разница?

— Мог бы просто спасибо сказать, — добродушно усмехнулся Тихон. — Разве плохо кому-то помочь? Ты и сам так делал.

В груди болезненно защемило. Гроза с трудом, но поверил, что с головой у него всё в порядке. Просто вот так бывает, что иногда смерть — не последняя отметка.

— Не тому ты решил помогать, — едва слышно произнёс он.

— А это уж не тебе решать, — беззаботно отмахнулся Тихон. — Ну ничего, дальше сам будешь справляться. Мне уж давно пора, а у тебя теперь всё будет хорошо.

Он легко соскочил с кровати, улыбнулся уголком рта и, махнув рукой на прощанье, исчез в коридоре. Гроза нутром чуял, что тоже навсегда. Таблетки таблетками, а в башке и в сердце резало так, словно он вместо успокаивающих всё это время конфеты жрал. Гроза лёг на кровать, с головой накрылся одеялом. Вроде и ничего плохого не произошло, но херово было так, что душу раздирало на части, а глаза жгло огнём. Уже засыпая, он подумал, что зря он бросил институт. Сейчас был бы учителем физкультуры. А вместо этого три года смотрел как вчерашних детей с автоматами в руках убивают на войне. Горькие мысли смыло пустотой без кошмаров. Хоть какая-то польза была от колёс. Сознание просто выключалось до следующего возвращения в реальность. Как старый неисправный телевизор — только что была мешанина из помех и покорёженных картинок, и её сменили чёрный экран и тишина.

Сон отступал неохотно, тяжёлыми волнами. Сквозь забытье Гроза чувствовал холод. Под ногами — влагу, словно лежал в луже или обоссался. Слышал запах сырости, затхлости и гнили. Гроза открыл глаза и тут же вздрогнул. Вместо привычной и опостылевшей палаты он лежал на полу — на отсыревшем одеяле. В незнакомой комнате с обшарпанными стенами. Вдоль них громоздились ржавые остовы кроватей. Гроза почувствовал, как внутри всё словно сдавило ледяным жгутом. Он быстро поднялся на ноги. Со злой растерянностью огляделся по сторонам. Нет, он ошибся. Эта комната была ему знакома. Та же решётка на окне. Две кровати. Краска на стенах, правда, другого цвета. Облупившаяся и замызганная. Гроза машинально потряс головой. Ему же стало лучше, галюны ушли. Неужели снова накрыло? И как-то странно, слишком реалистично. В голове чуток шумело, но не как после таблеток. Скорее, словно он решил днём вздремнуть часок в своей комнатушке, а очнулся только к вечеру, заспанный и слегка потерянный.

Гроза медленно вышел из разбитой палаты и оказался в таком же разбитом коридоре. Окатило неприятным холодом. Он же только вчера ходил здесь туда-сюда как неприкаянный. Просто чтобы размяться после бесконечной лёжки на кровати. А сейчас всё вокруг выглядело так, словно прошло много лет. Гроза, посматривая под ноги и переступая осколки стекла, осторожно пошёл дальше. Повсюду он видел одно и то же: пустые, разорённые палаты, лужи затхлой воды, обвалившиеся потолки. Внутри всё заполняла необходимость найти хоть что-то, что поможет убедиться, что он не сбрендил окончательно. Гроза судорожно метался взглядом по одинаково заброшенным помещениям. Прислушивался, но слышал только шелест дождя. Он добрался до места, где раньше был пост медсестёр и похолодел. На стене возле засыпанной крошкой и мусором стойки он увидел пожелтевший календарь на две тысячи шестой год. Да и сама стойка выглядела иначе. Вместо продавленного дивана возле стены — обитая дерматином скамейка. Гроза с силой схватился за голову. Зажмурился. Снова открыл глаза. Ничего не изменилось. Он по-прежнему стоял посреди заброшенной чёрт знает сколько лет психушки. Злой, растерянный и напуганный. Гроза с силой сжал дрожащие ладони в кулаки. Почувствовал боль от впившихся в кожу ногтей, но реальность не изменилась. Гроза нервно рассмеялся. Может, он просто сдох? Кто-то из персонала перепутал таблетки, и он передознулся. Угодил в какое-то нигде, где нет ничего, кроме разрушенной дурки, как отражения его души. Нет… Так не бывает. Просто не бывает. Гроза снова тряхнул головой и почти бегом рванул по коридору. Он обшаривал каждый уголок больницы в тщетной надежде хоть что-то, что объяснит произошедшее. Но очередная находка, наоборот, ощущалась как удар под дых. Стопка отсыревших журналов с тем же годом выпуска, что и на календаре. Странные штуковины с надписью “при пожаре открой крышку” на стенах. Он такие ни разу не видел. На полу встречались использованные шприцы — пластиковые вместо стеклянных. Пустые пачки от незнакомых ему сигарет.

В крыле, где раньше были кабинеты персонала, со стен смотрели другие таблички с другими именами. Оглушённый, Гроза упрямо шёл вперёд. Знал, что если остановится, страх захлестнёт его с головой. Он добрался до подсобных помещений. Крыша здесь сохранилась получше, с потолка не текло. В одной из комнатушек Гроза увидел сваленную на пол одежду — много разной, слежавшейся и покрытой слоем трухи. Словно кто-то наскоро все вытащил из шкафов вдоль стен, выбрал что представляло ценность, а остальное побросал на пол. Он пошвырялся в тряпье. В воздух тут же поднялось густое облако пыли. Гроза не удержался и чихнул. Звук оказался слишком громким для застывшей во времени, заброшенной психушки. Неуместным, как будто кто-то заливисто рассмеялся на похоронах. Но никто не услышал и не пришёл, словно Гроза был единственным живым человеком здесь или во всём мире.

В тряпичных завалах он отыскал военную форму: футболку, камуфляжные штаны и рубаху. Пошив немного отличался от той, которую он носил. И такую расцветку он раньше не видел. Снова чувство охватило, что он стоит с закрытыми глазами на скользком бревне над бурной ледяной рекой. Чуть дотронься до него — и свалится вниз. Но он зачем-то держался. Балансировал на грани безумия.

Гроза встряхнул форму от пыли и переоделся. Почувствовал себя немного увереннее, чем в белой больничной одежде. Покопался в шкафах. Отыскал потрёпанные берцы. Уже не удивился, что военная обувь тоже слегка изменилась. Он вышел на улицу. Здесь узнавания стало больше. Гроза хорошо запомнил, как они долго ехали в больницу где-то на отшибе области. И как ему стало не по себе, когда он увидел одноэтажные корпуса в окружении леса. Он как сейчас помнил прорезавшую сознание болезненную мысль, что он отсюда никогда не выберется. Видимо, она всё-таки оказалась пророческой. Гроза задрал голову. С затянутого свинцовыми тучами неба, не переставая, лил дождь. Гроза сложил ладони лодочкой, собирая воду. В горле совсем пересохло. Пара глотков не сильно облегчили жажду. Он подумал, что надо вернуться в больницу — найти, во что набрать воды. Пошёл обратно и застыл на месте. Сквозь шум дождя он отчётливо услышал шаги и голоса. Первой мыслью было рвануть в здание. Спрятаться, но ноги словно приросли к земле. Ступор накатил как у срочника, впервые попавшего в замес. Пока он пытался справиться с оцепенением, среди деревьев показались двое. Похожи на военных. В чёрной форме. По лицам оба свои, не чехи. Почему-то в сознании это отозвалось облегчением, пусть Гроза и понимал, что несмотря на все сумасшествие вокруг, он всё ещё находился дома.

Военные его тоже увидели, но признаков агрессии не показывали. Даже оружие не вытащили, хотя у обоих были пистолеты в кобуре. Гроза растерянно блуждал по ним взглядом. Когда они подошли поближе, смог рассмотреть их получше. Оба примерно лет тридцати. У одного взгляд открытый и добрый, не как у человека на войне. У другого, наоборот, тяжёлый. Глаза почти чёрные, зрачков не видно. И стрижка не по уставу — длинные волосы, собранные в хвост. Гроза такие патлы только у неформалов видел. Лица у обоих холёные.

— Это тебя спасать что ли надо? — спросил парень со светлыми добрыми глазами.

— А что, Саш, ты тут ещё кого-то видишь? — усмехнулся длинноволосый и, глядя на Грозу, добавил — Далековато ты забрался. Как тебя звать?

От простого вопроса Грозу пробрало холодом. Ледяным морозом до самых костей. Он растерянно посмотрел сначала на одного военного, потом на другого. Память отозвалась глухой тишиной. Он помнил срочку, помнил два курса института, пока не бросил. Помнил войну. Но ни одного имени — ни своего, ни сослуживцев, словно кто-то тщательно вымарал из сознания всё, что связывало его с другими людьми.

— Всё нормально? — спросил тот, кого назвали Сашей. — Ты не бойся. Мы здесь, чтобы тебе помочь.

— Не помню… — тихо произнёс Гроза. — Вообще никаких имён…

Против воли в его голосе прозвучала растерянность.

— А что помнишь? — спросил длинноволосый. — Как сюда пришёл, знаешь?

Гроза нахмурился и отрицательно головой.

— Давно ты здесь?

— Нет… — в горле запершило, Гроза кашлянул. — Не знаю. Я проснулся тут и всё. Может, час назад.

— У меня так было, когда я сильно перебрал, — усмехнулся темноглазый. — Но ты явно побил мой рекорд по перемещениям в несознанке.

— Тёмный, хорош, — одёрнул его напарник.

Тёмный. Похоже на позывной. Гроза ощущал себя донельзя странно. Вроде бы свои рядом. Живые, настоящие. Ёрничали над ним и над друг другом. И в то же время скреблась мысль — а свои ли? Пока он лихорадочно соображал, что можно говорить, а что нет, чтобы не сделать ещё хуже и без того паршивую ситуацию, Саша вытащил из разгрузки бутылку с водой и протянул ему. Гроза помедлил, но всё-таки взял. Захотят убить — пристрелят и дело с концом. Кто его здесь найдёт? С наслаждением он выпил полбутылки. В голове слегка просветлело.

— Ты не стесняйся, допивай, если хочешь, — сказал Саша. — Ты вообще как? До машины дойдёшь?

— Да здесь идти всего-ничего, — отмахнулся Тёмный.

Гроза посмотрел сначала на одного, потом на другого. Что-то не складывалось. Что-то билось внутри и требовало ответа, прежде чем он пойдёт куда-то в неизвестность.

— Какой сейчас год? — глухо спросил он.

Военные переглянулись.

— Ну, с утра было второе мая две тысячи двадцать первого, — с усмешкой сообщил Тёмный.

Он ещё сказал что-то про просранный выходной, но Гроза уже не уловил суть. Он попытался вдохнуть, но воздух вдруг стал слишком плотным. Давил со всех сторон. Гроза даже не заметил, как Тёмный оказался совсем близко. Только почувствовал укол в шею. Гроза тут же дёрнулся, но тот его удержал. Вроде не качок с виду, а, сука, сильный.

— Тихо-тихо, это чтобы лучше дышалось и спокойнее в штаб ехалось.

— Поспишь, пока едем, а потом на свежую голову поговорим, — успокаивающе добавил Саша.

Злость угасла, не успев разгореться. Сознание заволокло плотной пеленой. Сразу стало как-то безразлично. Не хорошо и не плохо — просто никак. Сейчас мог бы рухнуть весь мир или только его судьба, ему было всё равно. Хотя его судьба уже хлюпала где-то под ногами — в грязи и лужах дождевой воды. В душе это отдавалось полным безразличием. Незнакомые люди куда-то его вели под руки. Может, на смерть. Может, действительно хотели помочь человеку, которого видели впервые. Какие-то незнакомые люди в бесконечно далёком году. Или всё это предсмертный бред, пока его в девяносто шестом пытались откачать? Возможно, уже и не было ни человека, чьего имени он не помнил, ни снайпера с позывным Гроза.

Дождь ливанул ещё сильнее. Где-то вдалеке сверкнуло, а следом — глухо грохнуло. Совсем близко.

Начиналась самая обычная весенняя гроза.

— Ну чё ломаешься, как девка? — хохотнул Слепой. — Дают работу — бери. Бьют…

Он замолчал и с насмешливой улыбкой пожал плечами. Вместо него фразу мрачно закончил Гора.

— … двухсоть всех нахер.

Слова упали тяжело. Озлобленно. Гора всё никак не мог смириться. Ну, его можно было понять. Да каждого из них… Горе всего полторы недели оставалось до стодневки, когда они попали в засаду. По первой машине ёбнули так, что она и заполыхала со всем составом. Гора за рулём сидел. Был водила и нет водилы. Он за жизнь свою ещё поборолся. Выполз. Выскребся, но возле “шишиги” и помер. Теперь вот сидел и смотрел на Грозу. Злой, обожжённый весь. Мёртвый. Вообще тогда много ребят полегло, но из тех двухсотых за Грозой увязался только Гора. Хрен знает, почему. Наверное, потому что очень хотел снова родное небо повидать, вот и приехал в чужой голове.

Слепого Гроза получше знал. Хороший был парень, весёлый. Даже после смерти таким остался. В последний раз Гроза его по частям видел. Рядом с мазутой фугас рванул. Оставили чехи им такой блядский подарочек. Мехвода и ещё одного бойца потом собирали. Мёртвым он объявился целый и невредимый. Первым из всех троих. Гроза только сошёл с попутки в родном захолустье, а Слепой его на пустой остановке встретил. Сидел, лыбился во всю рожу. Жевал травинку. Гроза до усрачки перепугался, когда мёртвого сослуживца увидел. Его как домой отправили, так внутри всё окончательно сломалось. Словно всё держалось на каком-то честном слове, на вере во что-то, а как на гражданке оказался, всё и повалилось как стронутые доминошки.

Вернуться-то вернулся, но всё с собой привёз. Из головы просто так не выбросишь, не забудешь.

Гроза глянул на наручные часы. Вроде только пришёл, а уже шесть вечера. Пора домой. Да и комары жрать начали. Возле воды их хренова туча. На другой стороне озера народа поубавилось. Расходились потихоньку. Все всегда на том берегу отдыхали, там и чище, и широкий песчаный пляж, а здесь к воде вплотную подбирались деревья да строительный забор. Ни подъехать, ни разложиться. Это Грозе, наоборот, хорошо там, где людей нет. Только галюны из прошлого — Гора сидел на поваленном дереве, Слепой бродил по колено в воде. Гроза потёр пальцами веки. Мертвяки исчезли. Было бы настроение получше, пошутил бы, что разошлись по своим мертвячьим делам. В этот раз снова только двое приходили. Третьего не было — совсем молодого парнишки. Гроза его имени или не знал вообще, или не запомнил. Он его видел-то всего один раз — в прицеле своей СВД. Назвал потом Тихоном. Тихий потому что всегда был. Если Слепой и Гора пиздели как не в себя, то этот с ним никогда не говорил. Смотрел только, иногда улыбался. Светло так, с пониманием. От его взгляда хотелось пойти да повеситься нахер. Появился он самым последним. Гроза редко его видел. Если уж только совсем какой пиздец наступал.

Когда Гроза размышлял, почему у него чердак потёк, всегда вспоминал Тихона как один из фрагментов, из которых потом сложилась картина безумия по всей его красе. Добило, конечно, другое — когда дяди сверху решили, что надо договориться. И всё как будто сразу стало зря. Все убитые и искалеченные стали бессмысленными и напрасными потерями. И Слепой с Горой, и сотни таких Тихонов, и даже сам Гроза. По разговорам многие чувствовали себя такими же преданными и брошенными, как он. Но не у всех, к счастью, поехала крыша. Лёхе вот, его бывшему сослуживцу, повезло. Всего на полгода раньше вернулся, пристроился к ментам. Ну, Гроза за него мог только порадоваться. Но где-то внутри грызло, что боевой товарищ покрепче, видать, оказался, и фляга у него так не засвистела. Поэтому у Лёхи теперь и друзья живые, и люди на него не смотрят, как на прокажённого. Раз в ментовку взяли работать, значит всё — здоровый защитник общества.

Зато на Грозу смотрели так… Ну вообще по-разному смотрели. Кому-то всё равно было вроде молодёжи всякой. А некоторые… Как эти типа мирные, сука, чеченцы в ауле, которыми мирными ни разу не были. Дай тем волю — всех перережут. Так и эти. Гроза ещё раз потёр переносицу. Загнался. Опасались его местные да и всё. Ну это понятно. Приехал с войны, вот и сторонятся. Казалось, что всем остальным видно, что по нему дурка плачет. Только в самой дурке почему-то не видели. Он же честно пришёл, когда вокруг него погибшие сослуживцы хороводы начали водить. Про мертвяков не сказал, чтобы надолго не закрыли. Да и на учёт вставать — дело такое. Потом ни водительского не получить, ни лицензию. А с приуменьшенными симптомами его развернули туда, откуда пришёл. Мест нет, всем тяжело, вас таких много, а средств нету. Вот и весь ответ.

А Гроза хорошо помнил, как его всё чаще срывало на ровном месте. На войне ладно — измочалил чеха, свои сделали вид, что не заметили, а то и поддержали. Но иногда бывало въедливое ощущение, что за ним приглядывает контрснайпер. Такой нехороший холодок в затылке. Как иголки покалывали. Пасти его могли — без вопросов. Гроза знал, что его искали. Но это чувство не отпускало и в безопасной зоне, пока он заполнял бумаги и отчитывался за каждый патрон. Один раз он, правда, наоборот, не заметил. Простых выездов на той земле не бывало, но этот был не боевой. До поры до времени. Изначально пошли они информацию разведать. Гроза работал как снайпер группы. В одиночку занял позицию, прикрывал своих. В какой-то момент его словно кто-то по затылку легонько ударил, а потом как будто камень бросили в сторону двери разгромленной квартиры, где он засел. Гроза был готов поклясться, что кинули из помещения, где он был один. Пошёл проверить, это ему жизнь и спасло. Сдали их группу. К нему уже чехи подбирались. Если бы не странный камушек, он бы их не заметил. Изрешетили бы его и всё. Замес тогда нехеровый был. Многих потеряли. А Гроза выжил — каким-то чудом.

На гражданке стало хуже… Он ещё по дороге домой с какими-то бритыми придурками рядом с вокзалом так сцепился, что чуть не поубивал их всех. Из-за херни. Покурить попросили, а у него не было. Ну и началось слово за слово… Почему нет? А если поискать? Попрыгай, вдруг деньжата зазвенят. А ему чего трое каких-то выблядков, которые лишь и могут, что гражданских кошмарить? Остановился он, только когда у одного кости из предплечья вылезли. Как будто ветку сухую сломали. И орать тот упырь начал так, словно заживо резали. Тогда отрезвило.

Самым страшным было, что срывало непредсказуемо. Вроде всё хорошо, а через час — уже по пошло по той самой. Поэтому Гроза снова и снова отказывался от предложения дяди Коли, владельца местного ларька, устроить его на работу. Сидел в своей выделенной государством комнате в коммуналке. Пил горькую. Иногда вот выходил подышать. Ни с кем особо не общался. С Лёхой было тяжелее всего. Пиздеть, что всё хорошо, стрёмно. А душу изливать — да нахер это кому нужно?

Странно, что на него та девка запала. Татьяна. Хотя какое там запала. Поначалу он повёлся на её слова, что на самом деле молодой, красивый и всё такое. Пока она не начала затирать, чтобы он ей помог билет в будущее получить, а заодно и от хахаля избавиться. Вилась вокруг него как течная сука, мол, Боренька, мы потом с тобой отсюда уедем. Далеко-далеко. Он, конечно, понимал, что в том далёке ей солдат после войны нахер не нужен. Таньку он послал нахер со всеми её обещаниями. Как будто кроме неё девок не было. Да и уехать он мог один хоть сейчас. Рвануть в Москву или в Питер, а дальше как-нибудь разберётся. В родном городке ничего не держало. Деньги у него были, “боевые” выдали, с войны он пару штук баксов привёз. Награду дали, которая теперь только злость вызывала. Цацки золотые ещё лежали. Можно сгонять в соседний городок и загнать. С ними наебут, скорее всего. Хорошо, если дадут треть цены, но тоже хоть какие-то деньги.

Возможность свалить у него была. Другое дело, что ехать ему некуда. От себя не спрятаться. От выводка мертвецов и проблем в голове — тоже. На самый крайний случай под матрасом лежал “тотошка”. Провёз его с парой магазинов всеми правдами и неправдами. Ему одного патрона хватит, но это уж если совсем припрёт. Пока держался.

Гроза медленно побрёл домой. Тут недалеко — минут пятнадцать до его отшиба. Пожрать надо было ещё взять, а то дома одна тушёнка с гречкой. Шагая вдоль забора, Гроза заприметил впереди мужика за естественным порывом. Наверное, из отдыхающих — культурно отошёл к забору отлить. Места между ним и озером там, как назло, было мало. Гроза, держась поближе к воде, аккуратно обошёл мужика. В спину почти сразу долетело:

— Подождать не мог? Чё попёрся, не видел что ли?

Он не ответил. Слышал, что мужик пошёл следом. Бегло глянул через плечо.

— Чё молчишь?

Обернулся Гроза, когда тот оказался прямо за спиной. Остановился. Смерил внимательным взглядом мужика — с виду крепкий как завсегдатай качалки. Поддатый слегка. Гроза его в первый раз видел. Тот его, скорее всего, тоже. Сюда полгорода съезжалось.

— Мне ждать, пока ты хобот проветришь? Я тебе не мешал.

— За языком следи. Не мешал он.

Мужик потянулся схватить его за футболку, но Гроза резко оттолкнул его тычком в грудь.

— Ты меня не трогай, понял? — сухо произнёс он.

А в душе против воли зашевелилось. Заполыхало. Руки сжались в кулаки.

— Да я тебя сейчас так потрогаю, что размажу, — процедил мужик. — Каждого такого, как ты. Возвращаетесь уроды уродами. Как будто вам всё можно.

Гроза недобро улыбнулся. Вот оно что на самом деле. Он же в камуфляже вышел погулять, не в гражданском. Надел, даже не задумываясь. По привычке. Ей-богу, лучше бы этот качок за свой хер беспокоился, чем гнал на вернувшихся с войны. Остатками здравого смысла Гроза понимал, что оттуда приезжали разными. Кто-то к бандюганам ушёл, кто-то просто творил беспредел. Понимал, но злость шибанула в башку с такой силой, что аж дышать стало сложно. Особенно, когда мужик, видя его замешательство, всё-таки накинулся на него. Гроза легко ушёл от выпада, пробил в солнечное сплетение. Тут же ещё одним ударом — в висок. Качок зашатался… Упал бы, если бы Гроза его за шиворот не схватил и к воде не потащил. Тот как сообразил, куда его волокут, задёргался. Гроза взял его в захват и окунул в воду. Мужик замолотил руками, но Гроза только сильнее его притопил. Животная ярость била по мозгам как тяжёлым молотом. И ощущение какой-то правильности накатывало. Первый же начал, вот пусть и расхлёбывает — прямо из озера.

Гроза бы его утопил. Ещё секунд десять и всё — поплыл бы покойничек. Почувствовал, как ему на плечо легла рука. Обернулся и, его как током прошибло. Тихон. Он мужика сразу отпустил. Тот морду из воды высунул, закашлялся. Сипел что-то, угрожал. А Тихон смотрел, не отрываясь. Не такой, как тогда… в прицеле, а как будто живой.

— Не надо, — попросил он.

В первый раз Тихон заговорил. Гроза думал, что тот всегда молчит, потому что он ни разу не слышал его голос, и разбушевавшееся сознание не смогло придумать.

— Это не враг, оставь его.

Грозу затрясло. Он даже не сразу заметил, что мужик поднялся на ноги.

— Я на тебя… с-суку, заяву напишу, понял? — прохрипел он, торопливо уходя прочь.

— Напишешь, я тебя урою так, что не найдут! — рявкнул вслед Гроза.

Перевёл взгляд на Тихона. Тот ему светло улыбнулся и пропал. А перед глазами снова заметался песок. Ветер тогда был сильный, он как сейчас запомнил. Чехи позабавиться решили. Подвесили пленного за руки на дерево. Исполосованного всего. Гроза даже думать не хотел, сколько тот промучился. Он залёг на позиции, пока бойцы к точке подходили, чтобы раздавить чеченцев к ебене матери. Смотрел на парнишку. Молодой совсем. Школьник поди вчерашний. Не жилец. Он по губам прочитал, что парнишка сказал. А по глазам понял, о чём тот просил. СВД послушно выплюнула две пули. В чеченца, который к нему подходил с тесаком. В парня — прямо в сердце. Вот и всё. Отстрадал мальчишка своё. А Гроза тогда много чехов завалил. Раненый не раненый, сдаётся или нет — всех порешил. Да и свои никого живым не брали. Какой плен для тех, кто людей как баранов резал?

Воспоминания нахлынули с такой силой, что Гроза схватился за голову. Всё снова стояло перед глазами. И опорка та, откуда они боевиков выдавили. И как на следующий день их перебросили на другую позицию. Надо было ехать через аул — либо силой пробиваться, либо хитростью. Выбрали второе. Он тогда сам напросился в вылазку. Даром, что снайпер.

Гроза заставил себя пойти вперёд. Мужика давно уж и след простыл. Напишет заяву — и похуй на него. Через пару шагов снова накрыло — холодом, темнотой нездешней ночи. Они как тени пробрались в аул, чтобы чужие законы вывернуть в свою пользу. Все ему говорили, что его либо сломает, либо он зачерствеет. Правы походу оказались те, кто говорил про сломает. Странно только как-то. Там держался, старался по крайней мере, а домой вернулся и посыпался. Сука… Да что за жизнь-то? Как её жить? Как в неё вернуться? Снайпер с позывным Гроза там своё отслужил, а Борис Морозов здесь, на гражданке, нахуй никому не нужен. Он вот шёл вроде бы домой. Небо родное, озерцо. А видел, как они на рассвете въезжали в аул. В гробовой тишине под взгляды чеченцев. С башкой их старейшины на капоте “уазика”. Видел, как накануне ночью он своими руками эту башку отрезал.

Гроза с силой саданул кулаком об забор. Боль почти не ощущалась.

Дома слегка отпустило. Без топлива злость долго не держалась. Ушла как вода в песок, вместо неё остались усталость и страх окончательно сойти с ума. Следующие два дня Гроза просидел в коммуналке. Жил на гречке с тушёнкой, готовил на электроплитке в комнате. Выходил только на общую кухню посуду помыть, в душ да по нужде. Держался, чтобы не забухать. Слушал зарубежный рок на стареньком кассетнике. Гроза ни слова не понимал, но пели хорошо, душевно. Смотрел старые боевики по телику, читал книги. От предыдущего владельца осталась целая библиотека. Гроза когда после срочки вернулся, ему выдали ключи от комнаты — подошла его очередь на жильё. Соседи сказали, что предыдущий хозяин прямо на диване откис. По запаху поняли, что помер. Наследников не нашлось. Комнату как опечатали, так никто туда не заходил. Гроза тогда радовался до усрачки. В те времена у него каждая копейка была на счету, а тут добра подвалило. Полки с кучей книг по обе стороны окна. Диван с креслом, шкаф, стол. Даже электрочайник с посудой остались. Удивительно, что жэковские не вынесли. Гроза реально на седьмом небе от счастья был, когда всё это увидел. Да и вообще осознание, что у него, наконец, свой дом появился, отдавалось тёплой радостью. Он как в двенадцать лет волей судьбы переехал в детдом, так и почти отвык, что это такое — родной дом. Да и разве могли его испугать байки про покойника? Диван, правда, всё равно пришлось поменять. Но не потому что суеверный, а вонь намертво въелась в матрас. А Грозу от запаха мертвечины на гражданке физически воротило. Он всё залил химозой, чтобы только его перебить.

К вечеру второго дня Гроза решил всё-таки выбраться на улицу. В голове просветлело. Мертвяки не приходили. Сны снились всякие, но с этим уж ничего не поделаешь. По пути с кухни Гроза услышал, что вечером в клубе будет дискотека. Не сказать, что он большой любитель такого отдыха, но решил сходить. Надо же было себя к нормальной жизни возвращать. Гроза порылся в шкафу. Нашёл новые чёрные джинсы — купил в последний день своего прошлого отпуска. Ну, хотя бы штаны его дождались. К джинсам Гроза добавил такую же чёрную футболку с серой надписью и армейские берцы-резинки. Хотел ещё свой любимый лёгкий свитер захватить, но тот за время его отсутствия стал жертвой моли — сожрали его начисто. Перед тем, как уйти, Гроза глянул в зеркало в прихожей. Волосы отросли. Так и не сходил постричься. Всё боялся, а вдруг переклинит на ровном месте. Хотел машинку купить да тоже до сих пор не добрался. Осунулся он сильно. Кто-то на гражданке отъедался, отсыпался, а он словно усыхал.

На улице бухала музыка из открытых дверей клуба. Возле входа тёрлась молодёжь. Все как один — одеты по нынешней моде. Гроза на фоне цветных рубашек и китайских “адидасов” выглядел мрачновато. Заходить внутрь он не торопился. Пока стоял в сторонке, издалека разглядывая тусовщиков. Те беззаботно дымили, передавали друг другу бутылку то ли с вином, то ли с портвейном. Из дверей клуба вывалился парень, с виду ровесник Грозы. На заплетающихся ногах прошёл вдоль стеночки и блеванул. Люди пили и отдыхали. Кто как умел. Гроза подумал, что, может, и у него получится. Найдёт себе девчонку. Хотя бы на вечер. Он же не дебил и не урод. Гроза вытащил сигареты из заднего кармана джинсов, поискал в передних — зажигалку, похоже, он дома оставил. Хотел подойти к людям возле входа, попросить огонька, но краем взгляда заметил, как к блюющему парню приблизился человек в тёмной одежде. С накрученной на голове тряпкой. В тусклом свете опасно блеснуло лезвие широкого ножа. Гроза вздрогнул и выронил пачку. Сердце заколотилось как бешеное. Он даже не раздумывал — рванул вперёд. Успел пробежать пару метров и, как вкопанный, застыл на месте, спугнутый голосом:

— Ну и дурак ты, Саня. Ты бы ещё морилки глотнул.

Человек в тёмной одежде похлопал тошнотика по спине. Не чех, обычный парень. Обернувшаяся на звук шагов девушка с бутылкой в руках и высоченным начёсом на голове скользнула по Грозе безразличным взглядом и снова повернулась к компании. Её друзья смотрели на него как на обдолбанного придурка. Кто-то засмеялся.

Гроза улыбнулся уголком губ. Не дебил он, да. Не урод. Но к клуб ему сегодня дорога заказана. Он развернулся и медленно пошёл обратно. Подобрал с асфальта пачку “Магны”. Сунул в карман. Задержал взгляд на ларьке через дорогу. Подумал, не купить ли зажигалку, и тряхнул головой. Не хватало ещё при дяде Коле галюнов словить. Как там говорят? Курить — здоровью вредить. Вот и прогуляется на свежем воздухе — до соседнего микрорайона и обратно. Гроза неторопливо побрёл по опустевшей к вечеру улице. Прохладно стало, но ничего, не замёрзнет. До ночей в горах здешнему холоду далеко. Впереди мерцал тусклый фонарь — вспыхивал, проливая на на раздолбанный асфальт пятно света, и через какое-то время гас. Когда Гроза подошёл ближе, тот не горел. Одновременно с тем, как лампа с тихим щелчком снова разгорелась, он заметил, как блескануло на укрытом темнотой балконе местной общаги. Усилием воли Гроза заставил себя спокойно идти дальше. Обычная улица, обычный дом. Он даже головой потряс — всё же хорошо было, а сегодня снова всякая херня в башку лезет. Ну ничего, дома его в холодильнике ждал пузырь “Довгани”. Не собирался напиваться, но раз уж в мозгах заискрило, придётся, пока он вместо соседей не начал чехов видеть. Ему мертвяков хватит. Те хоть свои. Можно сказать, родные.

Вокруг такая тишина разливалась — благодать. Не тревожная, застывшая в холодном воздухе, а тоже своя. В небольшом лесочке перекрикивались ночные птицы. Вдалеке затихал шум уходящего поезда. Железка здесь совсем рядом проходила. Что плохо вписывалось в покой тёплой летней ночи, так это прозвучавший девчачий крик. Гроза остановился. Сдвинул брови, прислушиваясь. Крик повторился. На очередной галюн не было похоже, а вот на уличную разборку — очень даже. На гражданке Гроза старался не лезть в чужие дела. Куда ему соваться со своими бедами с башкой? Но сейчас чутьё упрямо твердило, что надо пойти проверить. В конце концов, всегда оставалась возможность развернуться и уйти восвояси. Гроза быстро зашагал в сторону источника звука. Он миновал девятиэтажку, примостившуюся рядом с естественным котлованом, заросшим деревьями и кустарником. Гроза сколько себя помнил, каждой весной в этой яме вода стояла до самого апреля. А летом здесь местные пьянчуги бухали до самое утра или всякие упыри околачивались типа тех, что увидел Гроза. Он в упор посмотрел на двух молодых парней. Гопники или говнари какие-то. Один валял по земле вяло сопротивляющуюся девчонку, второй торопливо расстёгивал ремень на джинсах.

— Отошли от неё оба, — медленно произнёс Гроза.

Те синхронно обернулись, а девчонка даже попискивать перестала.

— Ты откуда такой нарисовался? — с нахрапом в голосе спросил тот, что возился с ремнём.

Повернулся к нему всем корпусом. Набычился. Другой тоже смотрел, но девчонку не выпустил. Гроза уже не понаслышке знал, что пытаться говорить с такими — впустую тратить время. Не понимали они человеческого языка.

— Чё молчишь, когда тебя спрашивают? Ты кто вообще?

Гопник подошёл ещё ближе — вот-вот набросится. Гроза ударил первым. Со всей силы ударил ботинком в колено. Сустав с хрустом вывернулся в другую сторону. Парень истошно заорал. Второй сразу вскочил на ноги, разом позабыв об их развлекушечке на вечер. Гроза пробил ему двоечку в ухо и подбородок, а следом — локтем в солнечное сплетение. Парень без сознания мешком рухнул на землю. Его сотоварищ валялся неподалёку. Блевал и умудрялся орать в перерывах между рвотными спазмами.

— Су-у-ука. Я тебя уро-о-ою падлу…

— Попадёшься мне ещё раз, вторую ногу сломаю, — сухо ответил Гроза.

Больше всех удивила девчонка — даже не попыталась убежать. Когда он подошёл к ней, понял почему. Она была пьяная в стельку.

— Эй, ты как? — спросил Гроза. — Не бойся, я тебя не трону.

Девчонка посмотрела на него абсолютно стеклянным взглядом и кивнула. Гроза вздохнул и поднял её на ноги. Теперь он получше её разглядел. Совсем молоденькая. Лет шестнадцать. Может, даже меньше, если её умыть. Под глазами расползлись чёрные разводы. Колготки разорваны, юбка задрана. Короткая майка болталась на одном плече.

— Они тебе ничего не сделали? — на всякий случай спросил Гроза.

На первый взгляд, не успели, но мало ли. Девчонка помотала головой и пошатнулась. Упала бы, если бы не поддержал её под руку. На земле зашевелился очнувшийся парень.

— Лежи, если жить хочешь, — скомандовал Гроза. — Куртку сними и дай сюда.

Тот нехотя снял оливковую “натовку” и со злостью бросил её в своего обидчика.

— Молодец, хороший мальчик, — с усмешкой похвалил Гроза. — Рыпнешься за мной, ваши трупы завтра менты найдут. Понял?

Он набросил куртку на плечи девчонки, поправил задранную юбку и, придерживая под руку, повёл её из котлована. Через плечо посматривал на гопников. Парень со сломанной ногой уже не орал, а тихо скулил. Другой подполз к нему. Говорил что-то, но слов было уже не разобрать.

— Помнишь, где живёшь? — спросил Гроза, когда они выбрались из ямы и подошли к девятиэтажке.

Он очень надеялся, что несмотря на опьянение девчонка вспомнит. Иначе придётся её вести к ментам. Участковый пункт давно закрылся. Значит, надо будет идти к Лёхе. А лишний раз видеть бывшего сослуживца вообще не хотелось.

— Эй, приём, — Гроза потормошил девчонку за плечи. — Где мама-папа помнишь?

— С-соседний д-дом. С-след-дующий, — с усилием произнесла она и неопределённо махнула рукой.

— Ну тогда пошли.

Девчонка снова кивнула как заведённый болванчик. Покрепче вцепилась ему в предплечье, и её стошнило. Дали о себе знать алкоголь и стресс. Пока её полоскало, Гроза держал её за плечи, а про себя только снова вздохнул — везло ему сегодня на тошнотиков. Когда девчонке стало полегче, он перехватил её поудобнее и повёл к дому, на который та указала. На его счастье, она уверенно указала подъезд, этаж и квартиру. Стоя перед обитой дерматином дверью, Гроза посмотрел на часы. Первый час. Вот будет смешно, если они пришли не туда. Хотя если и туда — тоже. С родителями разговор наверняка будет весёлый. Он нажал на кнопку звонка. Открыли быстро. Видимо, ещё не спали. Сначала в дверном проёме показался мужчина средних лет, а следом за ним — женщина. На лицах обоих Гроза увидел одинаковые испуг и удивление.

— Ваша? — спросил он.

— Мам, пап… я… это… немножко… — следом промямлила девчонка.

Голос у неё задрожал, и она расплакалась. Как будто включила защитную реакцию, чтобы с порога пиздюлей не ввалили. Мать молча схватила её под руку и утащила вглубь квартиры. Отец буравил Грозу цепким взглядом.

— Что произошло? — напряжённо спросил он.

— На пустыре крик услышал. Пошёл посмотреть, а там она и два парня. Ну сам понимаешь, чего им было надо. Они вроде не успели её тронуть.

Снова показалась мать. Сунула Грозе куртку.

— Говорила же ей, чтобы не связывалась с ними! Говорила! — она всплеснула руками и убежала на голос дочери.

— А эти где сейчас? — спросил отец.

Пристально оглядел его с головы до ног. Было в его взгляде что-то такое… недоверчивое, злое.

— На друзей своих так смотреть будешь, — ответил Гроза и усмехнулся. — Если бы я твою дочь хотел трахнуть, то оттрахал бы и там оставил, а не повёл к маме-папе. Не веришь, иди на пустырь сходи. Только смотри, чтобы и тебя там не нагнули.

Не дожидаясь ответа, развернулся и спустился по лестнице. Вышел из подъезда. Вот тебе и прогулялся — до мордобоя. Чутьё подсказывало, что на этом дело не закончится, но и хрен с ним. Гроза повертел в руках трофейную “натовку” и надел её. Хмыкнул. По размеру как для него шили. Проверил карманы. В одном нашлось немного денег, он переложил их в джинсы. В другом — крутая металлическая зажигалка с откидной крышкой. А вот это уже было хорошо. Гроза вытащил сигареты, закурил и неторопливо пошёл в сторону дома.

В коммуналке на его этаже стояла тишина. Соседи ему попались нормальные — не буйные и не шумные. Гроза сходил в душ, пока там утром не выстроилась очередь. В комнате допил остатки заваренного утром холодного чая и лёг спать. Без водки. С надеждой, что сегодня приснится что-то хорошее или не приснится ничего вместо эха войны, которая до сих пор бушевала у него в голове.

Продолжение здесь

Не сверяясь с картой, я чудесным образом попал на Литлфилд Корт и заглушив двигатель стал ждать. Через несколько минут я увидел первого человека в этом неприветливом местечке. Мужчина, оглядываясь по сторонам, прокрадывался к мусорному баку. Я припарковал машину рядом с его домом и направился к нему. Он странно смотрел на меня, словно чего-то боялся и не хотел заходить внутрь.

— Доброго вам дня, сэр! — сказал я, протянув руку.

Возникла неловкая пауза.

— Меня зовут Стэн, и я писатель в жанре ужасы.

— О-о-о, это ты попал по адресу, дружище. У нас в доме с начала этого года происходит всякая ерунда. Пойдем внутрь, я налью тебе чаю и можешь задавать любые вопросы. — его взгляд источал искорки веры в  то, что вместе с моим визитом все проблемы решатся.

Я молча последовал за ним. Обстановка в доме была вполне уютной: мебель теплых пастельных тонов в стиле минимализм, чистота, ничего лишнего. В общем, среднестатистический американский дом. Мы пришли на кухню, и он жестом указал на длинный стол, вырезанный из большого куска темного дерева.

— Предпочитаешь кофе, Стэн? Или может чай? Если не ошибаюсь, нам с женой кто-то дарил упаковку отличного чая!

— Предпочитаю черный чай без сахара.

Пока кипятился чайник, я сообразил, что не составил список вопросов. Что ж, буду выглядеть круглым идиотом. В голову лезли идеи - одна абсурднее другой. Хоть бы он не посчитал меня сумасшедшим. Хотя то, что он прислал в газету мне явно не переплюнуть. Мои размышления прервала рука, аккуратно коснувшаяся правого плеча.

— Вот твой чай.

— Спасибо. А как вас зовут? Вы не представились. — я медленно достал из внутреннего кармана ручку с блокнотом.

— Меня зовут Кристофер Лойд, — немного угрюмо сказал он.

— Рад знакомству, Кристофер! Я читал в новостной сводке, что в пригороде происходят всякого рода аномальные активности, а именно в одном из домов на вашей улице появляются какие-то тени. Что-то об этом слышали?

Кристофер натянуто улыбнулся и уголки его рта слегка затряслись.

— Тебе сегодня крупно повезло – ты попал в нужный дом. Это мы с моей супругой Кэтрин отправили данную историю во все местные газеты, — он взял паузу, словно собираясь сказать вещи, после которых любой здравомыслящий человек посчитал бы его сумасшедшим, — Зимой в нашем доме начали происходить необъяснимые вещи, Стэн. Я первым увидел это... Обычно для похода на кухню я не включаю свет, чтобы не разбудить жену, стеклянная входная дверь пропускает через себя свет фонарного столба, отлично освещая проход. Но однажды, спускаясь вниз по лестнице, я вдруг почувствовал перед собой какую-то незримую силу - энергию, если так можно выразиться. Не придав этому особого значения, я двинулся дальше. Зайдя на кухню, я увидел в дальнем правом углу темную сущность высотой с человеческий рост. Его призрачный контур едва освещался светом луны. Я закрывал и открывал глаза снова и снова, но оно не исчезало, а напротив, медленно приближалось ко мне. Оно практически коснулось меня, когда я наконец-то смог пошевелиться и в панике ринулся в спальню. Разбудив жену, я взял бейсбольную биту, и мы медленно двинулись вниз. Включив свет на кухне, я резко выпрыгнул из-за угла – пусто! Жена посмеялась надо мной, а я не смог заснуть в ближайшие несколько суток, — Кристофер сделал несколько глотков кофе, пытаясь унять дрожь в пальцах.

Я тоже сделал пару глотков, переваривая услышанное. Бред бредом.

— А что было потом? Вы еще видели это?

— О да-а-а, — жутко протянул он, кивая, — И не раз видел! Сначала онопоказывалось всего пару раз на кухне. Потом стало появляться во всех уголках дома – с каждым разом его образ становился все более четким. Причем раньше оно являло себя только в темное время суток. Как мне кажется, оно хочет мне что-то сказать, но я, признаюсь, очень боюсь и не иду на контакт.

Какая-то дурацкая история алкоголика или наркомана, хотя внешне он выглядит вполне адекватным. Я даже не стал делать заметки в блокноте: тени, призраки пытаются идти на контакт/преследуют. Какая-то скучная и неинтересная история.

— А сейчас оно тоже вас преследует? Я заметил, что вы боялись заходить в дом.

— Стэн, ты абсолютно прав! Мне сорок три года, я не алкоголик, не наркоман, но теперь меня все таковым считают. Первое время жена верила мне, но за полгода ни разу не увидела того, что видел я. Сказала, что я перенапрягся на работе и плохо высыпаюсь. Выспишься тут, когда тебя преследует какой-то призрак! Сегодня, до твоего приезда, я впервые увидел его днем. Я сидел в рабочем кабинете, слушал музыку, расслаблялся, как вдруг опять почувствовал его присутствие – у меня волосы встали дыбом, а по спине пробежал холодок. Я аккуратно повернулся в сторону дверного проема - оно стояло и смотрело на меня, представляешь? Я даже смог различить мужские черты лица. Я не шевелился, оно тоже. Так продолжалось некоторое время, пока его не спугнул стук входной двери.

Скукотища. Он явно не высыпается и перебарщивает с алкоголем. Знакомое чувство... Что-то среднее между наркоманом-алкоголиком-психопатом. Странно, как он еще не убил свою жену? Так и вижу, как Кристофер объясняется в полицейском участке, что в его жену вселилось это, поэтому ему ПРИШЛОСЬ распотрошить ее внутренности своим огромным охотничьим ножом, а после измазаться с ног до головы ее кровью, дабы провести защитный ритуал.

— Кристофер, это была очень занятная история, но боюсь мне уже пора. Хочу проехаться по вашему району. Не знаете ли, о каком доме шла речь на улице Пэриш Корт? Там какие-то животные, у которых глаза светятся красным…

— Вроде бы это был дом № 374. И ты мне не поверил… — его взгляд выражал лишь животный страх остаться одному.

— Конечно же я вам верю и непременно напишу про вашу историю. А что до этой так называемой сущности - советую выйти с ней на контакт. Раз она ничего вам не сделала на протяжении нескольких месяцев, смею предположить, что и дальше не сделает. Вынужден откланяться, Кристофер, приятно было познакомиться! — я пожал ему руку, залпом допил остывший чай и направился к выходу.

— Я не сумасшедший, Стэн! Чувствую скоро случится нечто непоправимое! — закричал он мне вслед.

Пожалуй, на сегодня с меня хватит. Поеду в отель, накидаю зарисовки, выпью бокальчик-другой…

* * *

Тем временем Кристофер встал со стула и вяло поплелся закрывать входную дверь. Через несколько часов стало темнеть и вот-вот должна была вернуться его жена. Только когда она находилась рядом он чувствовал себя в какой-никакой да безопасности. Остерегаясь каждого угла, Кристофер поднялся в свой кабинет, пытаясь отвлечься чтением свежей газеты. На удивление оно не явило себя до возвращения жены. Радостно схватив Кэтрин за руку, он повел ее на кухню. Она рассказала, как прошел ее день, а Кристофер в свою очередь рассказал о странном визите. Кэтрин похвалила его, так как история наконец-то привлекла внимание.

Поужинав, они расположились на диване в гостиной. Посмотрев вместе комедийный фильм, Кэтрин пошла наверх готовиться ко сну. Кристофер обычно ждал около получаса пока жена уснет, а после бежал вниз, откидывал диванную подушку, за которой припрятал две-три банки крепкого пива, и залпом выпивал их все. Так он хотя-бы мог крепко уснуть и не видеть кошмарных снов. Выполнив ставший обыденным ритуал, он, слегка пошатываясь, поднялся на второй этаж, умылся, почистил зубы и направился в спальню. То, что он увидел в спальне, заставило его окоченеть от ужаса – оно наполовину приняло облик Кристофера и с нечеловечески растянутой во все лицо улыбкой медленно залезало под одеяло, аккуратно обняв Кэтрин. Оно ни на миг не отрывало от Кристофера своего взгляда – его глаза светились ярко-красным светом, которого просто не могло существовать в людской природе. Кристофер стоял словно вкопанный, не зная, что делать дальше. Оно смотрело на него не моргая, медленно раскрывая и закрывая свою жуткую пасть, сверкающую острыми клинками желтых зубов. Страх за Кэтрин заставил Кристофера сделать над собой нечеловеческое усилие. Собрав все остатки смелости, он сделал несколько шагов в сторону кровати. В этот момент онорезким движением выпрыгнуло из-под одеяла и пронзило Кристофера своей когтистой рукой. Подняв его тело в воздух словно марионетку, оно поднесло Кристофера вплотную к себе. Тошнотворный запах вызвал у него моментальное помутнение рассудка. Онопрошептало ему, что две маленькие девочки, которых он изнасиловал, а после убил и закопал у себя на заднем дворе, передают ему привет. Кристофер не смог промолвить ни слова, немощно хватая ртом воздух словно рыба, выкинутая на берег. Оно вытащило из него руку, схватило за обе ноги и медленно двинулось в рабочий кабинет, оставляя за собой кровавый след. Кристофер предпринял жалкую попытку зацепиться за комод, но тщетно. Оно имело по истине исполинскую силу. Затащив его в кабинет, оно медленно закрыло за собой дверь, встало на четвереньки и запрыгнуло на Кристофера, хаотично вонзая свои острые зубы в беззащитную плоть, окончательно превращаясь в его точную копию.


* * *


Приехав в отель, я был немного разочарован. Идиотская история, а меня, как назло, еще покинула муза, или вдохновение, или все и сразу. Раньше я бы наверняка придумал из этого небольшой, но вполне себе интересный ужастик. Припарковав машину, я зашел внутрь отеля. Старика снова не было на месте. Медленно шагая по коридору, я заметил, что свет стал мигать чаще. Не успел я дойти до номера, как внезапно все освещение погасло. Непроглядная тьма, сопровождаемая всесторонним поскрипыванием досок, возымела свой эффект: воображение захлестнули невиданные ранее образы, пляшущие где-то в самой пучине этой чертовой бездны. Свет снова зажегся. Боковым зрением мне на мгновение показалось, что фермеры на соседней картине слегка шевельнулись. Вот она - сила бреда! Сам уже начинаю видеть невесть что. Оказавшись в спасительном номере, я первым делом включил свет и меня тут же пробрало холодным потом – пожелтевшая ширма снова была закрыта! Я попытался успокоить разыгравшуюся фантазию – скорее всего приходила уборщица и оставила ее в таком положении. Я подкрался к ширме и аккуратно одернул правый угол – никого. Хватит быть параноиком. Завтра поеду в дом № 374. Животные с красными глазами... У них что, куча кроликов сбежала из зоомагазина?

Продолжение следует.

Страница автора на Литрес

Официальный сайт автора

© Алекс Дитрих, 2024. Все права защищены.

И стоит ли говорить, что я испытал в тот момент, когда нашей семье пришло известие, что из брата собираются сделать очередного безликого. Отец был в ярости. Он кричал и бросался с кулаками на пришедших в наш дом офицеров, уводивших моего брата из родного блока. С тех пор я его больше не видел. Мать сквозь слёзы пыталась объяснить мне, что безликие это наша надежда и защита, что без них мы бы все погибли от ужасных чудовищ, приходящих вслед за каждым прошедшим циклом. Однако маленькому мне было невдомёк, почему ради создания бездушной машины понадобилось забрать именно моего родного и единственного брата.

Отец так и не смог пережить потерю — вечные пьянки и истерики стали частыми гостями в нашем доме. В один из рабочих дней он в очередной раз пришёл на смену, будучи вусмерть пьяным, в результате чего попал прямо под работающий станок. Смерть была мгновенной. После этого происшествия мать окончательно заперлась в себе. Оставленный без присмотра и хоть какой бы то ни было поддержки, я стал искать её среди друзей и знакомых со своего родного двора, однако и там всё было не спокойно, словно бы с уходом из нашей жизни брата всё хорошее, что было в этих стенах, навсегда исчезло. Сергей Астафьев, по прозвищу «Рыжий», сколотил банду хулиганов в отсутствие какого бы то ни было контроля со стороны старших. Взрослые боялись что либо предпринимать — отец Сергея был смотрителем и по наводке сына мог доставить немало бед обычному жителю платформы. Побои, поборы и систематические издевательства стали преследовать почти каждого, кто не состоял в их так называемой банде и я не стал исключением. В очередной раз прячась от хулиганов в технических тоннелях производственного цеха, я полностью ушёл в свои мысли и даже не заметил, как Сергей со своими дружками появились из-за поворота. Не успел я броситься наутёк, как они быстро окружили меня и Рыжий с мерзкой ухмылкой вышел из толпы, поигрывая в руках сделанным из нескольких спаянных болтов кастетом.

— Нехорошо, Саня, нехорошо. Вроде уже взрослый пацан, а так своих друганов кидаешь. Тут слушок прошёл, что тебе пару лишних чеканок от матери перепало. Так это или нет?

— У меня нет с собой денег.

Прозвучало это очень тихо и неуверенно, ведь мать действительно в тот день дала мне несколько чеканок — скудная зарплата столовской кухарки позволяла ей баловать своего единственного оставшегося сына хотя бы раз в цикл.

Как только я это произнёс, один из дружков Рыжего ударил меня под дых, заставив от боли согнулся пополам.

— Не ври мне, чепушило! Я прекрасно знаю, что твоей матери выплачивают пособие за потерю дорогого сыночка.

В груди тут же вскипела ярость. Услышав, как хулиган говорит о брате, я было ринулся вперёд, пытаясь достать его неумелым выпадом, но тот отскочил в сторону и выверенным ударом ноги повалил меня на землю.

— Шутить вздумал? Ну всё малой, допрыгался. Пацаны, покажите-ка нашему герою, где его место.

Толпа смеясь и гогоча стала медленно смыкаться надо мной, как вдруг откуда-то раздались грузные шаги и протяжный лязг металла. По коридору неторопливой походкой шёл один из безликих, медленно приближаясь в нашу сторону. Хулиганы на секунду застыли в изумлении, не зная, что же делать дальше. Рыжий лишь ухмыльнулся и, выпячив грудь, шагнул вперёд, став зачитывать один из протоколов, которыми смотритель отдавал приказы безликим, явно подсмотренный в выданных отцу инструкциях.

— Приказываю продолжить патрулирование! Идентификационный код три пять девять шесть а, три девять… Ээээй, отпусти!

Безликий взял хулигана за грудки и поднял так высоко, что тот едва ли не доставал головой до потолка. Свита дворового хулигана тут же разбежалась в разные стороны, в мгновение ока скрывшись среди запутанных технических тоннелей.

Я заворожённо наблюдал, как стальной истукан буравил Сергея взглядом своих отсутствующих глазниц. Что то едва знакомое читалось в его движениях, будто бы я уже видел их прежде множество раз. Меня охватило странное чувство, похожее на ностальгию, очень и очень печальную, пропитанную горем и бессонными ночами, но в то же время переполненную надеждой. Когда динамик на гладкой стальной маске начал издавать прерывистые шипящие звуки, я сразу всё понял. Среди помех и статики отчётливо слышался грозный человеческий голос. Слов разобрать было невозможно — многие посвятили жизни на то, чтобы систематизировать речи безликих, но мало кто смог достигнуть в этом хоть каких то результатов. Тем не менее, этот голос я узнал бы из тысячи. Он принадлежал моему старшему брату. С силой отбросив Сергея, безликий продолжил своё патрулирование и направился дальше по коридору, даже не оглянувшись. Мне только и оставалось смотреть ему вслед, в то время как слёзы ручьём текли по моему лицу.

***

Прошло три недели. Сергей со своей свитой меня больше не тревожили — после произошедшего во дворе стали ходить слухи, что мне в руки попал очень секретный и очень могущественный протокол, способный заставить безликого выполнить любой приказ, из-за чего даже самые отвязные хулиганы побаивались иметь дела с имеющим такую власть мальчишкой. В рассказы о том, что я как-то смог подчинить своей воле патрульного никто из взрослых так и не поверил — сломанную руку Сергея списали на неудачное падение, что, однако, было не так далеко от правды. Более того, смотритель лично отчитал сына за несоблюдение правил безопасности и проникновение на охраняемую территорию. Я же с тех пор стал внимательнее всматриваться в патрулирующих нашу платформу безликих. Они больше не казались мне бездушными машинами, напротив — в некоторых их действиях я видел проявления индивидуальности, можно даже сказать, человечности. Кто-то подолгу задерживался возле жилых блоков, слушая голоса прохожих и крики малышни. Кто-то стоял задумчиво, изредка пошаривая рукой по отсутствующим карманам, словно пытаясь выудить оттуда пачку сигарет. А кто то лишь смотрел на огромные ворота периметра, будто бы вслед давно ушедшей мечте. Однажды, в один из таких моментов, мне хватило смелости подойти к нему и взять за руку. Тот лишь на несколько секунд повернул голову в мою сторону, после чего продолжил смотреть на закрытую гермодверь, осторожно сжав протянутую ему ладонь своими стальными пальцами.

Она была невысока, но фигура её была безупречна, которую хорошо подчёркивало короткое голубое платье с глубоким декольте. Длинные русые волосы завитыми кудрями ложились на открытые плечи. Большие карие глаза игриво блестели, бегая по сторонам, и она всё время улыбалась.

- Простите, мужчина, - обратилась она к Максу, - вы поухаживаете за дамой? – Она указала глазами на пустой бокал, а её пышные губы расплылись в улыбке, оголив верхний ряд маленьких ровных зубов.

Макс учтиво кивнул, потянувшись за бутылкой шампанского

- О, нет, нет, - бархатным тоном возразила женщина, - я пью вино.

Макс, так же молча, взял бутылку красного сухого вина, наполнив ей бокал. Себе же он положил салат и налил рюмку коньяка, тут же опустошив её. Не став закусывать, Макс сразу налил себе вторую, столь же быстро проглотив. К салату он приступил только после третьей рюмки.

- Вы, верно, хотите наверстать то, что пропустили? – Прищурилась женщина.

- Пусть будет так, - тихо пробормотал Макс, вновь наполняя себе бокал.

- А может у вас что-то случилось? – Заинтересовалась дама.

- Может быть, случилось, а может быть нет, - заворчал Макс, - вас это точно не касается.

- Прошу прощения за то, что вмешиваюсь, - холодно ответила женщина, - наверное, это всё алкоголь.

Макс, молча, кивнул и выпил очередную порцию коньяка, неохотно заедая его салатом. Он упорно пытался отвлечься от своих навязчивых мрачных мыслей, но толку от этого было мало. Макс угрюмо сидел и смотрел на веселящихся людей, на различные конкурсы, слушал поздравления, продолжая пить, не сбавляя темпа.

Так он просидел целый час. Коньяк почти не давал результата. Макс направился на улицу покурить.

Он присел на лавку радом с входом, достал сигарету и снова ушёл в свои мысли. Следом за ним вышла женщина в голубом платье, расположившись рядом с ним.

- Вы угостите меня сигареткой? – Её губы снова расплылись в улыбке.

Макс, не проронив ни звука, достал ей сигарету.

- Мне бы ещё огоньку.

Он, так же, молча, достал спички, протянув их ей.

- Кетти, - она затянулась, пристально изучая взглядом потенциального собеседника.

- Макс, - сухо представился он, уставившись глазами в асфальт.

- Ты всегда так разговорчив? Или только по праздникам? – Ехидно спросила Кетти.

- Просто сегодня был тяжёлый день, - вздохнул Макс.

- А ты расслабься, ведь этот день уже прошёл! – Она снова засверкала своей неотразимой улыбкой, - отдыхай и веселись, ты всё же на свадьбе, а не на похоронах!

- Да, наверное, ты права, - немного приободрился Макс, - этот день уже прошёл.

- Привет, дружище! – лёгкой походкой подошёл к ним Алекс, - я безмерно рад, что ты пришёл!

Высокий, статный мужчина, с приятным басом. Он буквально выдернул Макса с лавки, крепко обняв его.

- Сколько лет мы с тобой не виделись? – Продолжил Алекс, отпустив Макса из объятий, - пять-шесть?

- Я и сам не помню, - вздохнул Макс, - поздравляю с большим событием, очень рад за тебя.

- Благодарю, - улыбнулся Алекс, - пойду к невесте, не буду прерывать ваше знакомство.

Жених, учтиво поклонившись, спешно направился в кафе.

- Значит, ты тоже друг Алекса? – Улыбнулась Кетти, - он почему-то никогда не говорил о тебе.

- Быть может ты просто не давала ему и слова вставить? – Съехидничал Макс.

- Может быть, - задумалась женщина, - а откуда вы друг друга знаете?

- Мы учились в одном классе, там и подружились, - быстро ответил Макс, выбросив окурок, - может быть, вернёмся в зал и продолжим беседу внутри?

- Охотно, - игриво улыбнулась Кетти, - жутко хочется десерта.

Ведущий как раз произносил тост, когда они вошли в зал. Заметив их, он подождал, пока те займут свои места и продолжил.

- ... Ещё я пожелаю этой прекрасной молодой паре, чтобы в их семейной жизни всегда хватало мудрости, силы, любви и, конечно, взаимопонимания! Выпьем же за это!

По залу раскатился звон бокалов вперемешку с беспорядочными выкрикиваниями различных пожеланий.

- Может быть, лучше прогуляемся? – Шепнула Кетти Максу на ухо.

- Да, пожалуй. Душновато здесь, - улыбнулся он.

У выхода их нагнал Алекс.

- Вы уже уходите? – нахмурился он.

- Да, - тихо ответил Макс, положив руку ему на плечо, - счастья вам в семейной жизни.

- Что ж, благодарю, что пришли, - вздохнул Алекс, - до новых встреч.

На улицу давно опустился вечер. Сухой пыльный воздух ещё не остыл после жаркого дня. Редкие фонари угрюмо освещали узкие и пустынные улицы маленького города.

Макс и Кетти медленным шагом прогуливались по ночным дворам и скверам, молча наслаждаясь этой немой красотой.

- Может, возьмём вина и махнём к тебе? – Сверкнула глазами Кетти, прервав длительное молчание.

- Да, я как раз живу неподалёку, - неловко произнёс Макс.

- У нас небольшой город, - улыбнулась Кетти, взяв его под руку, - мы все здесь рядом живём.

Они зашли в ближайший магазин за бутылкой красного сухого вина. Дом Макса находился всего в паре кварталов, и они неспешно двинулись в его сторону, наслаждаясь тишиной спящего городка.

По пути они открыли вино, вдавив пробку в бутылку, при помощи дверного ключа и пили из горла.

- Какой прекрасный вечер, - вздохнула Кетти, передавая бутылку.

- Да, хотелось бы растянуть его на вечность, - вздохнул Макс и приложился к горлышку.

- Не увлекайся, друг мой! Ты мне ещё сегодня нужен!

Поднявшись на шестой этаж пешком, так как лифт не работал уже давно, они вошли в однокомнатную квартиру. Она была почти пустой. На кухне стоял небольшой круглый стол, пара стульев, узкий шкаф для посуды, плита и маленький холодильник в углу, рядом с раковиной. Комната ограничилась раскладным диваном, тумбочкой и комодом для одежды.

- Добро пожаловать в моё скромное жилище, - Макс жестом пригласил Кетти войти.

Она осмотрелась. Затем повернулась к нему, охватив руками его шею.

- А быть может, мы пойдём сразу в спальню? - Шепнула на ухо Кетти, покусывая мочку.

Макс, молча, взял её на руки и унёс на кровать. Кетти с жадностью впилась в его губы, тихо постанывая от удовольствия. Одежда полетела в разные стороны, цепляясь за люстру, падая на пол, комод и тумбочку. Сладкая агония страсти усиливалась с каждой секундой, как и их дыхание.

Осталось расстегнуть и выбросить, куда подальше, лишь бюстгальтер, как в дверь раздался звонок.

Макс, с тихой руганью, оделся и направился к двери.

За порогом его ожидал Алекс, с яркой озабоченностью на лице. Они вышли в подъезд, прикрыв дверь квартиры.

- Что стряслось? – Удивился Макс, застёгивая на себе рубашку.

- У меня пропала жена, - растерянно отвечал Алекс, - мы лежали в постели, обсуждали то, как прошла свадьба, планы на медовый месяц, вспоминали момент, как познакомились. Однако момент знакомства ни кто из нас вспомнить так и не смог, но это полбеды. Она вдруг исчезла, словно испарилась. Я на мгновение отвернулся, и её не стало, как сквозь землю провалилась.

- По-моему ты несёшь какой-то бред, Алекс, - скептично заметил Макс, - мне кажется, что ты перебрал с алкоголем на сегодня, плюс напряжённый день, ты не в себе.

- Ты считаешь, что такое может почудиться? - Возмутился Алекс, - плюс я не пил ни грамма со студенческих пор!

- Ну, ты подумай сам, если бы я пришёл к тебе с таким заявлением посреди ночи, ты бы поверил? Поставь себя на моё место и просто представь, насколько это всё безумно звучит!

- Тут ты прав, - немного успокоился Алекс, - и всё же я прошу тебя поверить мне.

- Слушай, может ты просто задремал, а она вышла прогуляться, подышать свежим воздухом.

- Я тоже сначала так подумал. Телефон она, в таком случае, оставила дома. Ещё я прождал её два часа, но так и не дождался.

- И что ты сейчас от меня хочешь?

- Помоги мне найти её, - вздохнул Алекс.

- Сейчас, только скажу Кетти, что отлучусь, пусть ложится спать или идёт домой.

- Хорошо, я подожду.

Макс скрылся за дверью. Алекс нервно расхаживал из стороны в сторону по площадке, выкуривая сигареты одну за другой.

Через несколько минут Макс вышел из квартиры со столь же озадаченным видом, с каким пришёл к нему Алекс.

- Кетти исчезла, - тихо проскрипел он, доставая сигарету, - как будто бы и не было.

- Хрень! Здесь происходит полная хрень! – завёлся Алекс, - что будем делать?

- Может, позвоним в полицию? Заявим о пропаже людей, - задумчиво предложил Макс.

- В полицию? Ты в своём уме? Что ты им скажешь? Что женщины испаряются прямо из постели? Да это будет самым топовым анекдотом про неудачников!

- Да, пожалуй ты прав. Тогда ничего не остаётся, как искать самим.

Алекс, молча, кивнул, и они отправились на поиски пропавших женщин.

Поскольку ни кто из них не знал, куда идти, они решили начать поиски с ближайших баров и магазинов. Таким образом, обойдя кварталов десять, они добрались до окраины города, где перед ними раскинулось бескрайнее зелёное поле, над которым багряным светом восходило солнце.

Вдалеке, на востоке, они заметили деревянный дом, не дальше пяти километров.

- Ты тоже думаешь его проверить? – Нерешительно спросил Алекс.

- Я думаю, что лишним не будет, - сплюнул на дорогу Макс, пытаясь избавиться от неприятного привкуса во рту.

У него началось похмелье, сопровождающееся слабостью, рвотными позывами и острой головной болью. Алекс двинулся вперёд, к одинокому дому, который уже почернел от времени. Макс опёрся руками о колени, чтобы справиться с одышкой.

- Ты идёшь? – Позвал его Алекс.

- Да, дай мне минуту, пожалуйста.

Они двинулись полем. Солнце быстро нагревало прозрачный воздух и, через четверть часа, стояла невыносимая жара, от которой негде было спрятаться. Запахи полевых цветов смешивались в один и, словно липкой массой, душили путников.

Дом представлял собой давно заброшенную халупу в два этажа, совершенно без окон, а крыша напоминала голые рёбра огромной рыбы.

До него оставались не более пятидесяти метров, как поле, подобно резинке, растянулось, отдалив Макса  с Алексом от дома, километров на пять.

Они, с выражением полного недоумения на лицах, посмотрели друг на друга, в надежде, что спутник даст объяснение тому, что произошло. Но его не было ни у того, ни у другого.

- Ч-что за? – Выжал Алекс неповоротливым языком, словно у него появились кости.

- По-твоему я должен это знать? – Растерянно спросил Макс.

- Может, померещилось? – Тихо спросил Алекс.

- Нам обоим, сразу?

- Нет, это какой-то бред сумасшедшего! Этого не может быть! Какого чёрта здесь происходит?! – Завёлся Алекс.

- Поверь, у меня те же вопросы в голове, - спокойным тоном говорил Макс, - ты можешь взять себя в руки?

Он сам был близок к тому, чтобы запаниковать, но старался не подавать вида.

Алекс, молча, пожал плечами.

- Меня больше интересует вопрос – что мы будем сейчас делать? – С той же интонацией продолжил Макс.

Алекс снова пожал плечами и осмотрелся вокруг.

Вокруг них расстилалось бескрайнее поле. Казалось, что на сотни километров здесь нет ни единой живой души. Лишь крыша старого заброшенного дома виднелась из высокой травы на востоке. Солнце с каждой минутой набирало высоту, всё яростней раскаляя сухой воздух.

- Пойдём к дому, - пробубнил Алекс, прервав длительное молчание, - других вариантов я не вижу.

На этот раз Макс, осмотревшись вокруг, молча, пожал плечами.

Они медленно двинулись на восток, с великим трудом пробираясь сквозь густые заросли. Мошки лезли везде. В глаза, в нос и рот, осыпая путников бесконечными укусами. Отмахиваться от них едва хватало сил. Ноги запутывались в траве, а от невыносимой жары жутко мучила жажда.

Друзья шли настолько медленно, что им казалось, будто они топчутся на месте. Время шло, солнце припекало всё сильнее, а на горизонте по-прежнему виднелся скелет крыши старого дома, словно они так и не приблизились к нему ни на йоту.

Алекс упал на землю, тихо постанывая и проклиная это поле, это солнце, мошкару, да и всё, что происходило в его жизни.

- И ты считаешь, что этим делу поможешь? - Проскрипел Макс, присев рядом с ним.

- Да какая разница, Макс? – Завопил Алекс, - ты оглянись вокруг! Мы же в заднице! В самой большой, вонючей, тёмной заднице!

- И лучший вариант для того, чтобы выбраться отсюда, для тебя это упасть на землю и рыдать, как маленькая девчонка, у которой отобрали леденец? – Резко бросил Макс.

- А что предлагаешь ты? – Приподнялся Алекс.

- Встать и идти дальше, - холодно ответил Макс, - я не собираюсь здесь подыхать.

Алекс  медленно встал, что-то буркнув себе под нос.

- Уже лучше, - спокойно сказал Макс, вставая на ноги.

- Предлагаю идти обратно, - собрался с мыслями Алекс.

- Да, пожалуй, - отозвался Макс после недолгой паузы.

Они двинулись на запад, так же медленно и лениво пробираясь сквозь зелёную гущу.

Пройдя несколько километров, на горизонте показалась та же самая крыша старого дома.

- Ты тоже её видишь? – Настороженно спросил Макс.

- Я до последнего надеялся, что это мираж, - вздохнул Алекс.

Они, молча, переглянулись и развернулись в обратную сторону.  Уставившись взглядом вперёд, перед ними, вдали, виднелась крыша. Они, охваченные паническим страхом, начали метаться по сторонам, но куда бы, ни посмотрели, везде виднелась эта проклятая крыша. Затем Макс заметил, что всё вокруг крутится вместе с ними. Куда бы он ни повернулся, везде солнце светило ему прямо в лицо. Ровно так же и с Алексом.

Осознав всю безысходность ситуации, они сломя голову побежали вперёд, надеясь на то, что всё же им удастся добежать до старого дома и спрятаться в его тени от этого беспощадного солнца. Но сколько бы они, ни бежали, скелет крыши так и оставался едва заметным на линии горизонта.

- Я больше так не могу! – Завыл Алекс, упав лицом в землю, тяжело дыша.

Макс, не издав ни звука, присел рядом, переводя дыхание.

- Почему ты так спокоен?! – Раздражённо спросил Алекс, - тебе будто бы плевать!

- А чего ты от меня хочешь? – Задыхаясь, отвечал Макс, - что изменится, если я сейчас буду похож на тебя? Вот ответь мне!

- Да, ни хрена не изменится, ты прав, прости, - он перевернулся на спину и уставился в небо, - что будем делать теперь?

- Я не знаю, - вздохнул Макс, - даже малейшего представления не имею.

- Видимо, так мы и подохнем, - забурчал Алекс, - никому ненужные, в этом проклятом, забытом Богом, поле, от этой нескончаемой жары и неутолимой жажды.

- Или нас сожрут эти назойливые насекомые, - иронично вставил Макс.

- Слушай, - немного возбуждённо начал Алекс, - а что, если этот проклятый домишка и правда мираж, иллюзия? Что, если мы здесь капитально перегрелись на солнце и нам всё это мерещится? Сколько времени мы здесь уже находимся?

- Ты и правда думаешь, что нам обоим мерещится одно и то же, вплоть до мелочей? – Прищурился Макс.

- А ты считаешь, что этого не может быть? - Усмехнулся Алекс, доставая из кармана мобильный телефон, - если верить технике, то мы торчим здесь уже двое суток.

- Да ты бредишь, - Макс закатил глаза, - этого просто быть не может.

- А всё, что здесь происходит, по-твоему, вполне себе реально, да? Обычная, рядовая прогулка на природе.

- Хорошо, предположим, что всё, что ты сейчас сказал – правда и, поскольку, мы без воды уже двое суток, то жить нам осталось пару-тройку часов.

- Да, наверное.

- И коли время летит здесь с такой скоростью, то счёт можно свести к минутам.

- В общем, мучиться нам осталось немного.

- По мне - так ты спятил.

- Мы здесь оба спятили, Макс. Ты посмотри на это странное место. По-твоему нормальный человек может увидеть то, что видим мы?

Макс промолчал. Его глаза закрывались. Клонило ко сну.

- Не вздумай подыхать раньше меня, - буркнул Алекс, ткнув Макса локтем в бок.

- Я и не собираюсь здесь почить, в отличие от тебя… - Проскрипел Макс, поднимаясь на ноги, - … Это что ещё за хренотень?! – Вскрикнул он от удивления.

- Что там ещё?

Макс стоял молча и неподвижно. На лице его застыло полное недоумение.

Любопытство Алекса взяло верх, заставив его подняться с земли. Он замер в том же недоумении, что и Макс.

Они стояли на поросшем травой газоне, посреди небольшого двора из четырёх многоэтажных домов и одного заброшенного дома дух этажей. У одного подъезда, на старой лавке, которая уже давно посерела от старости, сидело двое мужчин, которые пристально наблюдали за пришельцами. Они напоминали покойников, одетых в ветхие коричневые тулупы и трико. Их кожа был дряблой, цвета лавки, на которой сидели, неподвижные тела расслабленно опирались на спинку скамейки, руки лежали на подгнившей доске сидения, ладонями вверх, рты открыты, а выцветшие мутные глаза, не моргая, смотрели на Макса и Алекса.

- А давай мы отсюда пойдём, - Алекс аккуратно дёрнул Макса за штанину, - не нравятся мне эти двое.

- То есть это единственное, что тебя смутило? - Прошептал Макс.

- Вообще нет, но эти двое производят особенное впечатление, - столь же тихо ответил Алекс.

Они медленно двинулись к выходу из двора, который находился в стороне заброшенного здания. Наблюдавшие мертвецы проводили их своим зловещим взглядом.

- А тебе не кажется, что это тот самый дом, который мерещился нам вдалеке? – Задумчиво спросил Алекс.

- Да, кажется, но заходить в него у меня нет ни малейшего желания.

Выйдя из двора они оказались в промышленной зоне. Она представляла собой огромный завод с великим множеством цехов и ещё больше единиц техники. Однако царившая здесь разруха придавала этому месту жутковатый вид. Царила гробовая тишина. Молчал даже ветер. Вокруг не было ни души. Это место было похоже на мёртвый город.

Алекс шёл, постоянно оборачиваясь. Его не покидало ощущение того, что за ними кто-то следит. Он не находил себе места. Макс же шёл медленно и спокойно, внимательно осматривая груды металлолома, который когда-то был внушительной техникой.

Взгляд Алекса приковался к какому-то непонятному силуэту вдали. Он напоминал женщину, которая махала рукой им вслед. Она была вся чёрная, и даже рука её была чёрной, как смола, что показалось Алексу очень странным, особенно в такую жаркую солнечную погоду.

Из задумчивости Алекса вывел сильный рывок за воротник. От неожиданности он вскрикнул, попятился назад и упал на спину, споткнувшись об свою же ногу.

- Ты обалдел?! Какого чёрта?! – Крикнул Алекс на Макса.

- Это ты обалдел! – Парировал Макс, - под ноги я за тебя смотреть должен?

Алекс поднялся и посмотрел вперёд. Перед ним располагался крутой обрыв в пропасть. Дно пропасти скрывалось в густом тумане, который белым покрывалом раскинулся там, на сотнях метров в глубине, от чужих глаз укрывая собой всё, что таится в самом низу.

- Спасибо, Макс, большое. Прости, - прошептал Алекс.

- Ни чего страшного, - сухо ответил он, - пойдём, посмотрим, можно ли обойти эту бездну.

Туман быстро наполнял бездну, вырываясь оттуда большими клубами пара, постепенно закрывая собой всё вокруг. Становилось тяжело дышать, несмотря на то, что воздух свежел от прохлады. Солнце постепенно спряталось где-то за облаками, и воцарилась серая мгла. Кирпичные верхушки заводских труб словно парили над белой дымкой. Поднялся лёгкий ветерок, насвистывая мрачные мелодии, цепляясь за искорёженное железо строительных машин и обшивки стен цехов.

У Алекса из головы не выходил образ чёрной женщины, что, в совокупности со зловещей атмосферой вокруг, нагоняло на него ещё больше страха.

- Я вижу мост, - прошептал Макс, напряжённо вглядываясь в густой туман.

Алекс едва не подпрыгнул от испуга.

- Что с тобой? – Усмехнулся Макс.

- Жутковато здесь, не находишь? – Дрожащим голосом выдавил Алекс.

- Нахожу. Ну, так что? Идём к мосту?

- А ты уверен, что это хорошая идея?

- Сейчас я уверен в том, что какую идею сейчас не предложи, она будет дерьмовой настолько, насколько это возможно. И если бы ты ко мне не припёрся со своими проблемами с женой, нас бы тут вообще не было. Так что сейчас мы, либо идём, на этот чёртов мост, либо я сбрасываю тебя к чертям с этого чёртового обрыва, а сам иду, на этот чёртов мост!

- Хорошо, хорошо, чего ты завёлся то?

- Да потому что меня достала эта непонятная хрень, которая происходит вокруг!

Алекс сохранил молчание, и они двинулись в дорогу.

Мост представлял собой огромное архитектурное сооружение из металла и бетона. Железные арки вырастали из тумана и тянулись к серому небу, снова теряясь где-то в молочных облаках. Старый асфальт на мосту покрывался глубокими трещинами, а по бокам натягивались толстые металлические тросы, натянутые до предела, удерживая всю эту великую конструкцию.

Они медленно двигались по нему, по большей части потому, что туман закрывал обзор на столько, что едва было видно, что находится под ногами.

Миновав мост, они вновь очутились в поле. Это их уже не останавливало, они продолжали идти вперёд уже безо всякой надежды на лучшее.

Впереди, из глубин белого пара, послышались детские голоса. Алекс, в тот же миг, радостно припрыгивая, перешёл на бег. Макс пустился за ним.

Они попали в небольшой посёлок, где отмечался какой-то праздник. У них горел большой костёр, вокруг него водили хоровод, а за хороводом стояли столы, изобилующие едой и напитками.

Первым делом путники попросили воды. Высокий мужчина проводил их к колодцу, набрав им, полное ведро холодной свежей водицы, на которую они, с нескрываемой жадностью, набросились.

- Вы будто неделю воды не видели, - добродушно усмехнулся мужчина, - прошу к столу, вы, верно, не ели и того дольше.

Макс и Алекс слегка поклонились, в знак благодарности и направились к столу.

Расположившись за большим столом, они скромно наполнили себе тарелки, положив туда по куриной ножке и овощей, запивая всё это ягодным морсом.

- Как думаешь, - начал Алекс, откусывая курицы, - что это за место?

- Понятия не имею, - Макс запил кусок мяса, застрявший в горле, - но, думаю, что задерживаться, здесь не стоит.

Алекс утвердительно кивнул, продолжая трапезу.

Несколько минут спустя к ним подошёл тот же мужчина, с весьма озабоченным видом.

- Что-то случилось? – спросил Алекс.

- Вам нужно немедленно уходить, - почти шёпотом ответил мужчина.

Макс решил убраться немедленно и незаметно, без лишних вопросов, но Алекс, со своим любопытством, так скоро уходить не собирался.

- А что, собственно, стряслось, уважаемый? – с живым интересом спросил он.

- Не важно, вам нужно идти.

- Пойдём, Алекс, не нужно лишних вопросов, раз хозяева просят, значит так нужно.

- Хорошо, Благодарим вас за гостеприимство, - улыбнулся он и встал.

С противоположной стороны стола вдруг появилась мерзкая фигура старой бабки. В её глазах горел какой-то странный огонёк, который становился всё сильнее и живее. Дыхание её учащалось, что можно было понять по тому, как она громко сопит.

- Вот, эти двое замечательно подойдут для нашего ритуала! – Противным голосом проскрипела она, указав на них пальцем.

После этих слов, за спиной бабки, один за другим начали вырисовываться множество силуэтов, мужских и женских.

- Теперь бежим, - шепнул Макс и тут же бросился на утёк, в сторону моста.

Алекс, не думая ни секунды, побежал вслед за ним.

Толпа двинулась в погоню.

- Тупой ублюдок, - запыхаясь, ворчал Макс, не сбавляя темпа, - надо было сбросить тебя с обрыва, чтоб ты разлетелся в ошмётки об эти скалы.

- Ну, откуда мне было знать? – оправдывался Алекс, так же не сбавляя хода, - у них что, на лице написано, что прикончить нас хотят?

- Лучше заткнись, не то я сам тебя прикончу, ей Богу!

Перебежав через мост, они остановились, чтобы немного отдышаться и послушать, нет ли за ними погони. Макс нашёл на земле кусок арматуры, с куском бетона на конце.

- Отличная дубинка, - отметил он, подобрав оружие, так что будешь много говорить, испробую на тебе!

Тут из тумана появился силуэт того самого мужчины. Макс уже готов был напасть, но увидел у него на руках девочку, лет пятнадцати. Арматура сама выпала из рук.

- Почему ты не с ними? – Спросил Алекс, когда мужчина приблизился.

- Потому что они хотели принести в жертву её.

- Но зачем? – Встрял Макс.

- Они верят, что когда проливается кровь, туман рассеивается.

- Это понятно. А как они выбирают жертву? - Подхватил Алекс.

- Они не трогают своих людей. Убивают они только тех, кто приходит из внешнего мира и изменников, вроде меня.

- Как тебя зовут? – спросил Макс.

- Крисс, - едва заметно улыбнулся мужчина.

- А девочку? – Заинтересовался Алекс.

- Ева.

Крисс поставил её на землю, но она так и не отходила от него ни на шаг.

- А вы здесь как оказались?

Алекс поведал Криссу с Евой всё с самого начала и до настоящего момента, немного приукрашивая некоторые моменты, на что указал Макс.

- Да, почти так оно всё и было, - подытожил он.

- В посёлок женщин не заходило, помимо этой девочки, - отметил Крисс,  - поэтому в той стороне можно ни чего не искать.

- Я вообще не думаю, что они ушли за пределы города, в это проклятое место! – Завёлся Алекс, - какого чёрта нас-то сюда потащило?

- Нет толку сейчас разоряться по этому поводу, - заметил Макс, - всё же я предлагаю заглянуть в заброшенный дом, который попадался нам постоянно. Не просто так же он был на пути.

- Может, ещё и тех двоих зомби опросим? – Не унимался Алекс.

- Выбор у нас всё равно не велик, - так же спокойно продолжал Макс.

- Как же? Здесь ещё целый завод! Может, и его ещё обыщем? – Алекс перешёл на крик.

Макс не сдержался и с силой ударил его кулаком по лицу.

- Твоя жена тоже пропала, а ты ведёшь себя, как истеричка во время месячных! Ева ведёт себя мужественнее, чем ты! Соберись и будь мужиком, иначе я тебе всю башку об асфальт разобью!

Крисс быстро вмешался в конфликт, разведя их в стороны руками.

- Меньше всего нам сейчас надо ссориться, ребята, - спокойным тоном сказал он.

- Да ты прав, Крисс, - Опустил голову Алекс, стирая манжетой рубахи кровь с разбитой губы.

Макс кивнул, не проронив ни слова.

Они направились к тому самому дому, в который не решились войти в первый раз. Теперь они двигались туда именно с намерением войти, полны смелости и решимости. Быть может потому, что теперь их на два человека больше, или может потому, что пятнадцатилетняя девочка вела себя настолько мужественно, что стыдно было бы взрослому мужчине трусить, особенно в её присутствии.

Халупа стояла окутанная туманом. Дома, которые стояли рядом, скрывались в этой непроглядной белой дымке.

Они не спеша вошли в дверной проём, друг за другом. Так же медленно они ходили по многочисленным комнатам, не отставая ни на шаг от компании.

- Снаружи она смотрится куда меньше, - заметил Алекс.

- Не удивлюсь, если эта хибара имеет вход, но не имеет выхода и комнат здесь бесконечное множество, - меланхолично пробубнил Макс.

Послышался женский плач где-то поблизости.

- Держимся рядом, все, желательно за руки, - скомандовал Макс, - не хочу потом искать остальных.

- Согласен, - коротко ответил Крисс.

Они взялись за руки и медленно пошли на звук. Он доносился из комнаты рядом, но в этой комнате ни кого не оказалось, когда они туда вошли. Все собрались уходить и Макс, в последний момент, заметил дыру в стене.

- Стойте, - прошептал он, - кажется, я её нашёл.

Они осторожно подошли к этой стене и прислушались.

- Ломаем, - Предложил Крисс.

Со скрипом, с треском отрывались доски и летели в разные стороны. Разрушив стену, перед ними открылась ещё одна  комната. В дальнем углу, в позе эмбриона, там лежала Кетти. Увидев Макса, она тут же кинулась к нему на шею, покрывая его многочисленными поцелуями.

- Мама? – Робко спросила девочка.

- Ева, дочь моя! – Они срослись в крепких объятиях, обмениваясь самыми тёплыми словами, которые только может сказать человек.

- «Неужели только в таких ситуациях люди понимают, как они на самом деле дороги друг другу?» - подумал про себя Крисс, - «почему в уютной домашней обстановке самые родные люди ведут себя, как самые заклятые враги?»

- Теперь надо отсюда выбираться, - прервав раздумья Крисса и объятия матери с дочерью, сказал Макс.

- Ни чего не выйдет, Макс, - сквозь зубы процедила Кетти.

- Это ты о чём? – Впутался Алекс.

- Отсюда сможешь выбраться только ты и ещё один человек, Макс, - продолжила женщина, полностью проигнорировав вопрос Алекса.

- Это ещё почему? – Растерянно спросил Макс.

- Это потому, что все, кто стоит в этой комнате, рядом с тобой, давно мертвы, кроме одного.

- О чём ты говоришь, Кетти? Ты из ума вышла!

- Кто этот второй человек, не знает даже он сам, - продолжала Кетти, игнорируя всё, что ей говорят, - ты должен раскрыть все тайны своих снов, Макс, только ты можешь это сделать и ни кто другой.

- Откуда ты знаешь про сны? – По-прежнему недоумевал Макс.

- Мне рассказали, - продолжала женщина, - ты и только ты, Макс, слышишь? Если ты разгадаешь эту тайну, то сможешь отпустить наши души из этого плена.

- Допустим это правда, что мне нужно сделать для этого?

- Оставаться в живых ровно столько, сколько для этого потребуется, и только тогда ты поймёшь суть своих кошмаров.

- Ересь какая-то…

- Ты должен мне поверить, - зарыдала Кетти, - я так больше не могу! Вспомни, каким образом ты выходил из своих снов, Макс!

- Я умираю… каждый раз.

- Вот именно! Поэтому ты не можешь понять всей сути. Помоги нам, пожалуйста, ты даже не представляешь каково нам в этом аду!

- Думаю, что я очень даже представляю, Кетти. Я сделаю всё, что в моих силах.

- Тогда пора просыпаться.

- Что ты имеешь в виду под этим? – Занервничал Алекс.

Кетти, молча, отвернулась, достала из кармана маленькую бутылочку с керосином и коробок со спичками. Вылив содержимое бутылки на пол, она шаркнула спичкой, бросив её на пол. Вспыхнуло пламя. Каждый из них понимал, что выбраться отсюда нельзя, поэтому все смиренно ждали своей участи. Пламя быстро распространялось по сухому дереву. Кожа быстро превращалась в уголь. Причиняя нестерпимую боль, огонь пожирал плоть всех присутствующих в комнате. Всё здание наполнилось криками людей, умирающих в страшных муках.