CreepyStory

3 место  7500  рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @KatrinAp В надёжных руках. Часть 1

4 место 6500  рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @Koroed69 Адай помещённый в бездну (часть первая из трёх)

5 место 5500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @ZippyMurrr Дождливый сезон

6 место 3500 рублей от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС и сайта КНИГА В УХЕ - @Skufasofsky Точка замерзания (Часть 1/4)

7 место, дополнительно, от Моран Джурич, 1000 рублей @HelenaCh Жертва на крови

Арт дизайнер Николай Геллер @nllrgt

https://t.me/gellermasterskya

сделает обложку или арт для истории @ZippyMurrr Дождливый сезон

Так же озвучку текстов на канале Призрачный автобус получают :

@NikkiToxic Заповедник счастья. Часть первая

@levstep Четвертый лишний или последняя исповедь. Часть 1

@Polar.fox Операция "Белая сова". Часть 1

@Aleksandr.T Жальник. Часть 1

@SenchurovaV Особые места 1 часть

@YaLynx Мать - волчица (1/3)

@Scary.stories Дом священника
Очень лесные байки

@Anita.K Белый волк. Часть 1

@Philauthor Рассказ «Матушка»
Рассказ «Осиновый Крест»

@lokans995 Конкурс крипистори. Автор lokans995

@Erase.t Фольклорные зоологи. Первая экспедиция. Часть 1

@botw Зона кошмаров (Часть 1)

@DTK.35 ПЕРЕСМЕШНИК

@user11245104 Архив «Янтарь» (часть первая)

@SugizoEdogava Элеватор (1 часть)
@NiceViole Хозяин

@Oralcle Тихий бор (1/2)

@Nelloy Растерянный ч.1

@Skufasofsky Голодный мыс (Часть 1)
М р а з ь (Часть 1/2)

@VampiRUS Проводник

@YourFearExists Исследователь аномальных мест

Гул бездны

@elkin1988 Вычислительный центр (часть 1)

@mve83 Бренное время. (1/2)

Если кто-то из авторов отредактировал свой текст, хочет чтобы на канале озвучки дали ссылки на ваши ресурсы, указали ваше настоящее имя , а не ник на Пикабу, пожалуйста, по ссылке ниже, добавьте ссылку на свой гугл док с текстом, или файл ворд и напишите - имя автора и куда давать ссылки ( На АТ, ЛИТрес, Пикабу и проч.)

Этот гугл док открыт для всех.
https://docs.google.com/document/d/1Kem25qWHbIXEnQmtudKbSxKZ...

Выбор для меня был не легким, учитывалось все. Подача, яркость, запоминаемость образов, сюжет, креативность, грамотность, умение донести до читателя образы и характеры персонажей, так описать атмосферу, место действия, чтобы каждый там, в этом месте, себя ощутил. Насколько сюжет зацепит. И много других нюансов, так как текст идет для озвучки.

В который раз убеждаюсь, что авторы Крипистори - это практически профессиональные , сложившиеся писатели, лучше чем у нас, контента на конкурсы нет, а опыт в вычитке конкурсных работ на других ресурсах у меня есть. Вы - интересно, грамотно пишущие, создающие сложные миры. Люди, радующие своих читателей годнотой. Люблю вас. Вы- лучшие!

Большое спасибо подписчикам Крипистори, админам Пикабу за поддержку наших авторов и нашего конкурса. Надеюсь, это вас немного развлекло. Кто еще не прочел наших финалистов - добро пожаловать по ссылкам!)

Живот бурчал, как ворчливый старик, а мой оживший труп шарил рукой по лежбищу и бурчал.

— Что ты говоришь? — появился какой-то тип с косичкой, — что ты хочешь нам сказать?

— Он спрашивает где он находится, — ответил второй, спокойный и холодный как бочка со льдом, — наверное ищет своего друга-недочеловека. Вон туда смотри, отполз и пытается встать. А на вид слабее казался. Понятно почему они войну проиграли с такой-то армией.

Я всё ещё не до конца понимал ситуацию, но точно знал одно. Вон тот персонаж, который поднимается не должен никуда уйти, пока я не очухался. Сейчас, только встану. Мне нужно пару минут.

— Помогу, — сказал человек с хвостиком и подал руку, но я оттолкнул его и показав на «персонажа» зарычал изо всех сил.

— Что? Что нам сделать?

Он отпустил меня и я не выдержав рухнул на колени, жестокая гравитация, чтоб её. Неизвестный противник пошатываясь брел прочь, удаляясь от меня. Одна мысль засела в голове как гвоздь в черепе — "нельзя его упустить, кто бы это ни был". И я завыл, затрясся как психопат в падучей и кинул первое что попалось в руку.

Это нечто неожиданно крякая пролетело мимо его плеча и разбилось об пол кучами брызг. Персонаж остановился на миг, посмотрел на мокрый след, на меня, и скрутил комбинацию из выставленного вверх среднего пальца.

— Остановить его! — крикнул кто-то из-за плеча и надежда вернулась. Они поняли.

Мне оставалось только смотреть. Беглец не стремился к дверям. которые были правее. Он направлялся прямо, туда где в стене были вмонтированы дверки, за которыми что-то ревело и гудело, похожее на огонь.

— Где Яцек? — кричал кто-то сзади, но ответ я уже не услышал. Дальше все произошло очень быстро, мой сонный мозг еле успевал срисовывать происходящее.

Назовем их «персонаж один» и «персонаж два». Первый распрямил плечи и огромными шагами летел к стенке когда перед ним встал персонаж номер два. Этот был ещё страшнее и уверенней, но ему это не помогло.

Второй был объят пламенем и не выглядел жертвой. Может мне так показалось, но он горел весь от пяток до затылка и даже не сожалел об этом, а только руки вытянул, чтобы первого персонажа крепче схватить.

Тот не захотел горячих обжиманий и на секунду встал. А потом вытянул шею, затрясся как змея и открыв пасть вырыгал на горящего человека литров десять воды, поливая его как из пожарной машины с головы до ног. Через мгновения от соперника осталась только горстка мокрого пепла, маленькая, до колена.

В дверь кто-то ударил, пытаясь войти. Первый только посмотрел на неё, длинными, сверкающими как сталь, пальцами щелкнул и клацнул замок. В дверь заколотили так что посыпалась краска со стен, но осилить не вышло, а странный персонаж подошел к одной из печи, откинул засов и открыл заслонку. Там внутри как безумный демон бушевал огонь и сражались огненные всадники. Лицо у чудака раскраснелось, но он даже не отшатнулся, просто наклонился и нырнул рыбкой внутрь. Кто-то за моей спиной присвистнул. Мелькнули сапоги персонажа, и дверца захлопнулась сама собой. Засов прыгнул на место, а я вдруг полетел куда-то, испугался, что в раскаленный ад, запаниковал, взмахнул руками защищаясь и пропал.

***

— Кажется приходит в себя. Уже осмысленно зрачками вращает.

— У них это значит, что восстановился?

— Касьян Любопытный, я не специалист по обычкам. Давай лучше подумаем вместе.

— Так он уже поднимался один раз и какой результат? Его собрат в печку нырнул.

— Я на твоем месте не смотрел бы ему в глаза.

— Я что похож на «обычку»?

— Хватит ругаться, пацаны, «папа» очнулся.

Да, я все вспомнил. Буквально всё до мелочи, кроме одного нюанса в котором я не совсем уверен, о чем и сообщил собравшимся рядом Касьяну, Морфию и Яцеку.

Оказалось, что огненный мужик и правда погиб. Не показалось.

— Это был не глюк, — кивнул Касьян, — ваш друг-обычка и правда убил Гарри вспышку и сам прыгнул в печь.

Я слышал, как зарычал пацан, но не собирался смотреть ему в лицо. Если я его и подставил, то случайно. Я сам верил в невиновность дурака.

— И еще одно, перед тем как поедем дальше. Крылья все видели?

Касьян переглянулся с Морфием и покачал головой:

— Мы ничего не видели. Сумасшедший просто прыгнул в печь и сгорел заживо.

— И он не взмахнул крыльями, которые росли у него из спины?

— Ещё от сна не отошел, — негромко сказал Морфий, — простой человек, что с него взять.

— Ты узнал где дети? — осторожно, будто боялся спугнуть, спросил Касьян.

— Дайте пять минут, — я сел поудобнее и вцепился руками в уши, будто хотел их оборвать, — пока мудак там догорает я проанализирую сны, чтобы понять, что в них общего, кроме перчатки с лезвиями.

Я постарался использовать время, которое дали мне нечистые максимально эффективно, но отвлекало кое-что. Одна мысль, которая как проснувшаяся после зимней спячки муха не давала собраться.

Запах должен был идти из-за заслонки невыносимый, как никак тело человека горит, но никто не реагировал, а я тоже вони жаренной плоти не слышал. Ладно, разберусь с этим позже. Сейчас о другом.

И кажется я понял.

Не прошло и пяти минут. Они втроем сгрудились вокруг меня жадно вглядываясь в лицо. Переживают за своих.

— Товарищ Касьян? Товарищи нечистые? Хорошо, что я выспался, когда по снам придурка бродил, потому что нам нужно опять собираться в дорогу. Вызывайте ваше такси с крестом и двоих таксистов в помощь.

— Что ты понял? — спросил Касьян, которого впору сейчас называть нетерпеливым, но я удержался. Как-то потерял он мое доверие, да и уважение в последнее время.

— Сначала малыша отправьте домой. Поздно уже. Я его сестре обещал.

Волчёнок начал было возмущаться, и даже хотел кинуться на меня и порвать лицо, доказывая, что никуда не уйдет, но в лице патлатого некроманта я нашел поддержку. Малышу пришлось стоять в углу и смотреть на меня, скалясь в бессильной злобе.

Пока не приехала машина и не увезли красного от злобы пацана я молчал, как живой труп под пытками. Молчал, пока не вернулся бус, хоть и ходили вокруг двое изображая волков. Молчал, когда первым сел в машину и подвинулся, уступая место.

— И куда едем? — спросил Касьян, который расположился рядом и я слышал резкий запах его одеколона.

— На кладбище.

— Снова? На тоже самое.

— Даже и не сомневайтесь. Там перед входом колодец стоял, вот к нему и направляемся.

— Ты нашел связующее звено? — повернулся Морфий со своего места.

— Может я и ошибаюсь, не сильный специалист. Но всё указывает на воду. В первом видении были лужи, местность после дождя, и воспитательница постоянно пила воду из маленькой бутылочки. Во втором сне вода была повсюду. Мне даже пришлось искупаться и вспомнить свои самые страшные кошмары, связанные с глубиной. В третьем я ничего такого не увидел поначалу. Долго думал и может это натягивание совы на глобус, но связь все-таки есть.

Машина ехала не быстро, чтобы дать возможность главарям меня допросить, но и не настолько медленно, чтобы дать повод полиции остановить подозрительный фургон. Время для рассказа еще было, но немного.

— Продолжай, — сказал Касьян, — что-то и мне в голову не приходит ничего.

— Ведро с водой в которую кое-кто макал губку, чтобы положить на голову осуждённого. Я сразу и не вспомнил, как стекали по лицу дурака большие капли.

— И правда натянуто.

— Это сон, — сказал Морфеус и отвернулся, — анализируя его и правда нельзя мыслить логически. Обычка может и прав. Сон в руку.

— Кто мешает проверить, — согласился Касьян и откинулся на сидение.

Больше со мной не заговаривали до прибытия на место. Город будто вымер, на дороге мы никого не встретили. Понятно, что ночь, темнота, но всегда кто-то куда-то несется разгоняя темноту фарами. Дорога никогда не спит.

В этот раз все было иначе. В окнах не горел свет, на балконах не курили мужики, мимо не летели фуры и даже патрульная машина не встретилась на пути.

Так и не перемигнувшись ни с кем фарами мы прибыли на кладбище. Хорошо, что похождения во сне дали мне бодрость иначе сейчас я бы двигался как муха в паутине и соображал также, как никак луна уже восседала наверху, являясь единственным источником света в округе. Фонари вокруг предусмотрительно погасили, чтобы не видеть позорно сожженного и не в чем не виноватого домика.

— Люди, — сказал Касьян потягиваясь на фоне обгоревшей стеночки, чудом державшейся в земле, — импульсивные до глупости. Без обид, Игорь.

— Бывает, — сказал я зевая и парировал, — но и вы не лучше. Помню я как-то на войне взяли семью мелкогномов, всех вроде бы повязали, вот только мамашу упустили. Она спала, забравшись в нору, а мы там и не проверили. Короче мы первого пленника…

— Стой, — прервал меня Касьян и наверное первый раз руку на плечо положил, — не надо.

И правда. Не так уж и хорошо я соображаю. Нашел что рассказывать нечистым на кладбище. Язык мой — враг мой.

Он только рукой махнул, и двое здоровяков пошли местность прочесывать, пока мы у машины стояли. Пожарище еще дымилось, вовсю трещал огонь из-под углей и щелкали лопаясь расплавившиеся вещи.

Вокруг полицейские уже успели натянуть свои жёлтые предупреждающие ленты отделяя место пожара и колодец от зевак. Не церемонясь крестатые совали их, но ближе подходить не стали.

— Там горячо, — обернулся один, — не подойти.

— А колодец?

Они развернулись и направились к указанному месту. Обошли кругом деревянное сооружение, позвенели цепью, заглянули вниз и помахали приглашая.

— Здесь нормально.

— Пройдемте, — сказал Касьян и по плечу хотел меня похлопать, но передумал и руку неловко убрал. Так мы втроем и пошли гуськом, освещаемые только фарами из машины и немножко полной луной. Как там мой волчёнок-пацан, сейчас? Наверное сильно злится.

Старый колодец у края заброшенного кладбища выглядел словно портал в иной мир. Его сгнившие, покосившиеся доски, когда-то обрамлявшие каменную кладку, теперь лежали обломками, наполовину погребённые под землёй. Мох и склизкий налёт покрывали его внутренние стены, тянувшиеся вниз в пугающую чёрную глубину. От воды, если она вообще оставалась на дне, веяло ледяным холодом, который пробирал до костей всякого, кто осмеливался подойти ближе.

Вокруг колодца стояла мёртвая тишина, даже ветер обходил его стороной, словно опасаясь потревожить древний сон его обитателя. Говорят, что по ночам из таких колодцев доносится странный шёпот — отголоски голосов тех, кого похоронили на погосте. Старожилы уверяли, что если заглянуть в колодец слишком долго, можно увидеть не своё отражение, а лицо кого-то из покойников.

Никто из живущих близ кладбища не рисковал приближаться к колодцу после захода солнца — ведь именно тогда в нём начинал шевелиться колодезный, хранитель старой воды, который бродил между мирами, забирая тех, кто слишком смело ступил на его землю.

Такие байки слышали наши деды и прадеды в детстве, когда не только электричества, свечи ещё не изобрели. Потом оказалось, что не такие это уж и байки, а некоторые фантазии могут воплощаться в реальном мире. А когда явление стало массовым пришествие было уже не остановить. А потом уже и я застал перемены.

А теперь мы стояли бок о бок. В полнолуние. На кладбище. Человек, простой работник точки выдачи и вот эти вот. Пришельцы. Не такие о которых мечтало человечество.

Так впятером мы и окружили это в принципе несущее добро и утоление жажды допотопное, но еще полезное людям сооружение.

Я подумал о лице мертвеца, смотрящего из глубины колодца, содрогнулся так сильно что нечистые покосились и посмотрел вниз.

Ничего особенного. Не плавает ничего отталкивающего, никто не лезет по стенке желая выбраться наружу. И отражение вполне моё. И четыре чужих отражений по кругу тоже те, что надо.

— Ну и вода, — сказал Касьян, — и что дальше, Игорь? Вода как вода.

— Колодезного нужно вызвать, — сказал вдруг один из здоровяков, — он всё и расскажет, чего гадать? Здесь Глубник обитает — его точка.

Касьян посмотрел на меня (я видел это в отражении на дне) и пришлось кивнуть.

— Поговорим, должно помочь. Он про воду многое знает. Еще и соседи были с этим самоубийцей.

— Ну, раз ты предложил, то сам и призывай его.

— Хорошо, — сказал крестоносец, — отойдите подальше, только не в огонь. Я вроде бы знаю как. Там по разному можно, но принцип один.

Он там еще что-то бормотал пока мы отходили. Я тоже знал пару способов как выманивать колодезных и добывать у них информацию, но решил придержать информацию. Потому что в голове крутилось что-то забытое. Какие-то ассоциации, связь прошлого с будущим.

Тем временем парень с крестом на лице склонился над колодцем и не заглядывая вниз начал бубнить. Он просил воду поговорить с ним, выслушать его и не обижаться, а тем более не сердиться. Он говорил о жажде, о том насколько вкусная вода, когда вытягиваешь ведро и окунаешься в него просто лицом. О живой воде, которую прославляют в сказках. О том насколько священная и почитаемая вода в пустыне. О засухе, которая убивает сотнями без оружия массового поражения, о высохшей земле, о не выросшей пшенице и о не взошедшей картошке. О голоде и о детях со вспухшими животами. О воде, которая могла бы спасти всех, но не смогла. О колодцах в которые плохие люди скидывают трупы или заливают яд, чтобы отравить деревню и убить воду. О надежде. О человеке, который смог одной кружечкой воды из колодца напоить тысячи людей.

Он говорил еще что-то и наконец протянул руку. Его напарник подал ему ему что-то.

— Прими эти дары, хранитель колодца!

И человек с крестом на лице начал кидать вниз полезные вещи. По крайней мере у меня в животе точно забурчало, когда вниз полетела краюха хлеба, кусок колбасы, горстка спутавшихся чайных пакетиков, открытая и на половину пустая пачка сахара, блокнот с черной обложкой, пачка сигарет (эх) и даже жестянка из-под пива, без содержимого внутри.

— Выйди к нам, уважаемый. Давай поговорим, — торжественно произнес крестоносец и отошел на шаг.

Правильно сделал. Если бы мне кто-то в окно кидал пустые банки из-под пива и рассыпал сахар я бы взял ружье.

Подумал об этом, и тоже на шаг отошел. И ещё на два, на всякий случай. Касьян на меня покосился и вижу пятится, повторюшка. Так мы и ждали на расстоянии. Недолго пришлось скучать. Как только мы поняли, что уже перебор и слышно только бурчание в моем желудке Касьян вздохнул.

— Не выходит, — сказал крестоносец, — может съехал? Или охранник прогнал его, запретил здесь хозяйничать? Или хозяин кладбища вверх взял.

— Тогда бы он явился, — сказал Касьян, — реакция должна быть на подарки и на приглашение. Не похоже на Глубника. Не хочет он показываться. Попробуй песню призыва.

«Это должно было быть интересно», — успел подумать я и перехватил взгляды нечистых. Они сфокусировались на мне как автоматчики на пленном и за всех отстрелялся Морфий или как там его.

— Человек закрой уши. Нельзя тебе слышать песнопения рожденных. Объяснять почему?

— Не надо. Не очень и хотелось.

Я закрыл уши поплотнее, прижал ладони и пальцы так воткнул в ушные раковины, что мог бы до мозгов достать при желании. Не хочу даже случайно услышать то, что нельзя, чтобы ненароком в прислужника или последователя этих ребят превратиться. Или как в фильме на тысячу лет постареть за минуту.

«Крестоносец» поднял обе руки вверх и завывал, покачиваясь. Напротив него в такую же позу стал второй и теперь они колыхались как облысевшие осенние деревья. Я не слышал ни звука только гулкий пульс своей крови в ушах и даже не удивился когда Касьян со своим другом тоже присоединились к ритуалу.

Они пели недолго, косичка не выдержал первый, махнул рукой и отошел. Морфей посмотрел на него с удивлением и тоже опустил руки. Дольше всех держался тот, кто первый начал, пока напарник не хлопнул его по плечу и не увел от колодца. Я осторожно убрал руки.

— Еще есть варианты?

— Принести жертву, — задумчиво произнес Касьян.

— Ну это без меня, ребята. Еще что-то?

— Ты кажется сильно раскомандовался, обычка, — буркнул крестоносый, но Касьян успокоил его.

— Не трогай его. Если не выходит, то не нужно отыгрываться на Игоре. Он и так уже познакомился с нашей компетентностью. Будет над чем посмеяться когда все закончится. Его друзьям военным понравится.

— Больно нужно, — ответил я, — мы так-то тоже не всегда можем друг с другом договориться. Подумаешь не выходит из дома. Может он самогонки из водорослей нажрался и храпит. А жена у него есть?

Касьян так на своего воина посмотрел, что даже мне страшно стало, а тот так вообще на голову уменьшился.

— Водянка?

— Забыл. Совсем забыл, шеф. Только я не знаю как её позвать и что она любит. Может стиральный порошок, так у нас нету.

— Игорь? По глазам вижу, что у тебя есть мысль по этому поводу. Я готов выслушать. Время позднее, тебе спать пора, завтра на работу, а дети наши неизвестно где и когда когда еще заснут. Тебе есть что сказать?

Не думал что у меня так на лице всё отражается. Касьян сверлит глазами, Морфий не улыбается и не машет да и вообще версия ничуть не хуже. Если что скажут в очередной раз, что глупый «обычка». Хотелось бы подать это так как Шерлок Холмс подавал свои выводы Ватсону — эффектно и неожиданно, но здесь я скорее случайный свидетель, чем доктор криминалист.

— Конфеты. У вас есть конфеты?

«Конфетки», — постоянно балаболил кладбищенский дурачок и мало того, носил их с собой, заказывал в интернете, раскладывал по конвертикам, угощал детей. Такие люди они же мыслят как по линейке.

— Что? Ты издеваешься, Игорь?

— Я думаю, что эту вашу тётеньку с зеленой прической можно выманить с помощью сладостей, и конфеты будут идеальным выходом.

Касьян переглянулся со своим другом и полез в карман, откуда медленно, немного стыдясь и краснея вытащил кулек.

— Ментоловые сосалки подойдут?

Морфеус хмыкнул не по дружески.

— Ну а что? Обычки знают толк в сладком. Я люблю сосать больше чем курить. И кашель от ментола проходит.

Один из крестоносцев хмыкнул, и, испуганно спрятал улыбку, когда Касьян протянул ему пакет.

— Что крякаешь? Бери подарок для леди и за работу.

И началось снова. Опять распинался сладкоголосый певец о могуществе и сладости воды, о том как бедуины устраивают войны вокруг источников, о том какие целебные фонтаны бьют прямо из земли в Грузии, о том как охотники и путешественники обустраивают дикие родники. И так бы долго он продолжал: и сладко врал, и пел соловьем, если бы вверх не ударила струя воды. Без предупреждения, без гудения, земля не затряслась, стенки колодца не задрожали, с них не осыпалась земля. В одну секунду здоровый дядька с татуировкой на лице что-то рассказывает колодцу размахивая руками для уверенности, потом сыпет в горловину конфеты, а пакет оставляет себе, чтобы не засорять экологию (об этом тоже не забывает сказать) и вдруг летит вверх струя, целясь в ночное небо.

— Сработало, — негромко сказал Касьян, — шапки долой.

Головных уборов не было ни у кого, но все опустили головы уважительно, ну и я с ними, а колодец уже дрожал и из глубины раздавались еще далекие, гулкие, но шаги-удары. Будто кто-то лез наверх.

***

Фонтанчик закончился не продержавшись и минуты. Струя воды ослабла, опустилась как согнутый крючок и резко рухнула вниз, а за край колодца схватились две волосатые лапы.

У меня перехватило дыхание настолько это было ожидаемо, но все-таки жутенько. Только лапы с длинными ногтями, покрытые шерстью и кто-то висит по ту сторону каменной бездны в которую так легко сорваться.

Обычный перекинувшийся в свой натуральный облик нечистый. Только есть одно, но — яркий зеленый маникюр с водорослями вьющимися по бокам и татуированные в таком же стиле запястья. Женщина она всегда женщина, даже запертая внутри колодца. Эти милые существа будут краситься, накладывать румяна пудриться даже после ядерной войны. «Охотники с добычей из Новой Москвы приехали, красавцы у которых всего лишь по три руки вместо пяти-шести, а я ненакрашеная».

Утрирую, конечно, но сам видел мертвых невест на каблуках, в шикарных платьях и с подкрашенными глазничными щелями которые рылись среди тел павших воинов в поисках женихов. Так что бывает кое-что и похуже ядерки.

Мир будто замер вокруг. Луна светила ярко и целенаправленно, так чтобы осветить чудище эффектнее. Волосы на руках у меня встали как солдаты перед атакой. Даже на спине зашевелились, хотя их там и было как живых горожан после атомного взрыва.

А потом раздался голос. Негромкий, раскатистый как гром вдали и недобрый, сильно недобрый. Волосы на спине начали прокручиваться вокруг своей оси. Злая женщина — страшная женщина.

— Приветствую, Касьян Уважаемый. Чего хочешь?

— Здравствуй, Водянка. Прости, что без приглашения. Мужу твоему пели пригласительные, а он выйти не захотел. Не услышал, наверное. А вот ты- настоящая хозяйка в своём доме, сомнений нет.

— Не тому ты душевные песни пел Касьян, но вовремя сообразил. Что хотел от ленивца моего?

— Поговорить с ним хочу, Водянка. Позови его.

— Так со мной говори. Я за него отвечу, муж он мне. Не один разрез рука об руку прошли.

Касьян беспомощно оглянулся на меня, будто я мог что-то решить и продолжил.

— Ну выходи тогда, Водянка, а то одни ручки видно. Выходи чайку попьем, у меня термос в машине с горячим чаем припасен и сигареты в багажнике.

— Я бросила, Касьянушка Заботливый, не курю.

Руки так и торчали из колодца вцепившись за края и почему-то мне не хотелось чтобы она выбиралась, хотя видел всякое. Я видел деву с красными горящими глазами и с огромным кокошником на голове, украшенном перьями огненной птицы, я видел как окровавленная голая дева вырывала сердце сапёра, я видел как черные руки затягивали в болото перепуганного солдатика и встретился взглядом с той, кто делал это. Поэтому пусть не выходит — ну её.

— Ну так выйдешь?

— Может быть. Пусть только он уйдет.

И она начала подтягиваться. Пальцы напряглись и впились в колодезный камень, сначала появилась копна зеленых, густых как болотная жижа волос, белые плечи, покрытые тиной, сморщенный лоб и глаза.

Я ожидал увидеть огонь в них, как тогда, как сейчас вспоминал и холод дыхнул страхом, так что пришлось отступить, но нечистая появившаяся из темноты, освещаемая только светом луны была прекрасна.

Я никогда бы не смог передать красоту молодой славянской девушки, но это была она умноженная на волшебство. Широкие, удивленные глазки с длинными ресницами, маленький ротик, рожденный чтобы язвить и издеваться над ухажерами, белая без единого пятнышка, отливающая голубым оттенком кожа, спадающие косы прикрывают пышную грудь.

Дальше подниматься она не стала и выглядывала из колодца как русалка из воды. А какой у девушки был мягкий голос.

— И пусть не смотрит на меня так, иначе быстро лежащим через забор нашепчу, что обидеть меня хочет.

— Игорь, пойди в машине посиди. Выпей чаю, покури.

— Приветствую, Морфей. Как тебе наша провинция, — проворковала девушка, перебив Касьяна и тот отвлекся, забыв обо мне.

— Спасибо. Нравится мне у вас гостить, только неприветливые здесь все, в гости друг к другу не ходят и в глаза не смотрят. Попрятались по домам, только голоса слышны из-за укрытий. Сидят, людей боятся обидеть настолько, что детей потеряли, если ты понимаешь о чем я.

— Нормальный у нас городок. Если бы этих рядом не существовало.

Я молчал, добавить что-то глупое из своего репертуара было бы сейчас неправильно. Типа «вообще-то это наша земля и вы сюда пришли.» Поэтому я молчал пока Касьян уговаривал нечистого «открыть личико».

— Я слышал про твои немного радикальные взгляды, Водянка, но таковы правила и мы принимаем их сейчас и навсегда.

— Я знаю Касьян Шеф, но говорить при этом торгаше не хочу.

— Позвольте…

Касьян обернулся и округлил глаза, но меня уже понесло. Надо было в морду дать чтобы я замолчал, но они не такие. Поэтому я заговорил.

— Позвольте, но я не торгаш, а менеджер точки выдачи — это раз.

Касьян приложил ладонь ко лбу характерным жестом.

— Мы только выдаем посылки, а не продаем их — это два. Я вовсе не торгаш.

Волосы на руках скручиваются в яростные узелки, а по спине гуляет взад-вперед холодная стена ветра. Женщина из колодца не слушает и смотрит мимо меня в темноту, будто там что-то есть интереснее взбесившегося людишки.

— И к слову сказать мы выдаем посылки всем адекватным горожанам без разницы какого цвета у них кожа, кому они молятся, на кого работают, когда спят, когда бодрствуют и за кого голосуют на выборах. А еще нам все равно сколько у клиента конечностей, крыльев или клыков лишь бы с собой был телефон и код для получения посылки.

Я на секунду выдохнул и постарался эффектно закончить свой спич.

— А еще особенные меня любят и и оставляют хорошие отзывы на сайте.

— Это правда, — сказал Касьян. Лапы на краю напряглись и всё так же царапали удлинившимися когтями камень. Красивое личико скривилось, будто девушка сильно хотела в туалет, но стеснялась сказать. А из-за её спины поднимался еще кто-то. Кто-то маленький, плотный и с длинными руками, который стеснительно выглянул из-за спины девушки и я видел только его волосатую черную макушку со свисающими зелеными лианами и горячие красные, пылающие как глаза волков огни. Он смотрел в мою сторону, но сам показываться не захотел, предпочитая прятаться за спиной жены.

— Я жил в Зазимье, — заговорил колодезный, так и не показавшись. Он говорил медленно, с трудом выговаривая слова. Будто пережевывая камни, еле сдерживаясь чтобы выплюнуть их мне в лицо. Да, нечистый говорил именно со мной. — Небольшая деревушка у леса. Ты не знаешь где, городской. Я, жена моя, три дочки русалки, отец водяной. Мы дружили с местными. Вода в моем колодце всегда была кристально чистая и невероятно вкусная, такой не найти на тысячи километров в округе. В озере была рыба, в лесу мои девочки садили грибы и ягоды — все для людей. Все для того чтобы они улыбались. А потом вы начали войну.

— Вообще-то, — начал я, — первыми начали…

— Молчи!

Струя воды из колодца взметнулась вверх и хлестнула меня по щеке как плетка, окатив водой вдобавок.

— Молчи и слушай, гад!

Я промолчал.

— В моё, в наше озеро самолеты скинули восемь тонн глубоководных бомб, чтобы достать Водного Царя. Они думали, что в Зазимье его секретный штаб, дураки. Никого там не было. Кроме моей семьи. Они все погибли. Все кроме нас двоих.

— Мы знаем и скорбим, — вмешался Касьян перед тем как я что-то успел сказать, — все мы пережили свои трагедии. Пришло время мира. Война закончилась.

— Я знаю, Касьян Мудрый, но никто не заставит меня больше общаться в этом разрезе со злобным людским племенем.

Наступила тишина, только работала негромко машина вдалеке, светящая фарами пока еще аккумулятор не посадила.

— Я поговорю с тобой, Касьян когда человек уйдет.

Касьян повернулся ко мне и развел руками.

— Игорь, я тебе не начальник. Просто хочу попросить. Пойди к машине и сядь там, отдохни. Можешь покурить — должны быть еще сигареты в бардачке. Я знаю ты куришь. («Э», — сказал крестоносец недовольно) Не обижайся, парень-консультант, это ради общего дела.

— Ради детей, — сказал я.

— Точно так, ради детей.

Я еще раз посмотрел на пару из колодца и молча развернулся. Гордость — гордостью, а детки где-то спрятаны и надеюсь еще живы. Пусть только не подскажет где и тогда я постараюсь вспомнить, что на войне делали с колодцами и их обитателями.

Пришлось вернуться к машине и я очень старался не оглядываться и не прислушиваться к тому, что там происходит.

Открыл дверцу спереди, уже не стесняясь порылся в багажнике и достал сигарету из пачки. Ну а что, шеф разрешил, а у них сигареты неплохие. Там же была зажигалка, я подкурил и бросил все на место. Захлопнул дверцу и не оборачиваясь (хотя заметил силуэт, высунувшийся из колодца над которым склонились несколько теней) и встав у задней дверцы курил растягивая удовольствие медленно, но большими затяжками.

Интересно, как там отец и что я буду ему рассказывать когда вернусь домой?

У колодца о чем-то негромко разговаривали. Как же мне хотелось сейчас оказаться там, ведь не вытянут нормальный допрос — заговорит он их там: нальёт водички, как раз его специальность, и убедит в своей непричастности и вообще он лилия на воде. «Мы же все свои, вы понимаете, по-братски? А этот чужак у машины он не наш, кого вы слушаете? Какие сны? Он вместе с Крюковым детей и порешил».

Я аж поёжился. А ведь и точно сейчас может им такого навешать, что я в подозреваемых окажусь. Касьян хоть и умный, но наивный, как жук, а злой как носорог в ярости. Я прислушался, так что левое ухо заболело. Нет, это не ухо. Это спина, в позвоночник кто-то яростно тычет твёрдым.

— Попробуй только обернись или начни шуметь, как останешься парализованным до конца своей жизни в тюряге, предатель.

Это был пистолет. И до боли знакомый голос. И много теней вдруг зашевелилось вокруг.

***
Спасибо всем, кто читает.. и комментирует..и плюсует..и получает удовольствие от прочитанного ... и хозяйке спасибо за такое доброжелательное сообщество читателей и писателей

Действия: пересадка гипофиза мексиканской амбистомы и переливание крови амбистомы.

Результат: с 27 сентября по настоящее время — кома.

С 28 по 30 сентября никаких изменений.

1 октября (спустя 4 дня после операции): Резкое сокращение ударов сердца в минуту — 30 раз в минуту и понижение температуры тела до 20 градусов Цельсия. (Именно такая температура в палате пациента)

5 октября: кожа пациента стала более гладкая, на теле пропали волосы.

8 октября: медсестра при осмотре пациента получила лёгкий ожог ладони руки, коснувшись его спины, что свидетельствует о том, что кожа пациента выделяет ядовитые железы (я начинаю думать, что пациент номер 13 скорее станет саламандрой, чем сможет ходить)

11 октября: наблюдается резкая смена цвета кожи (в 10:00 утра — позеленели ноги, в 12:00 дня — позеленение кожи от полулунной линии живота до акромиально-ключичного сустава, в 13:00 — окончательное позеленение, оставшихся участков кожи и появление на всем теле редких, но ярких красных пятен.)

12 октября: появление отростка хвоста длиной 18 сантиметров!

Дал указание возвести колючую проволоку на заборе перед домом и заменить деревянную дверь в палате пациента на железную — теперь он никуда не уйдет!!!

Это была последняя запись в синей тетрадке.

13 октября. Камера, установленная в палате, показывала темно — зеленого человека с красными пятнами по всему телу, который только что открыл глаза и дёргая головой, что — то кричал, пытаясь привлечь внимание.

«Как же болит голова» — первое что промелькнуло в голове у Джорджа, когда он открыл глаза. Полежав несколько минут, Он решил наконец встать и попытался откинуть одеяло, но не смог шевельнуть рукой, и тут же в ужасе вспомнил про свои ноги и операцию: — «а что, если стало только хуже! Вдруг я теперь не то, что ходить, а даже и рукой пошевелить не смогу, что натворил этот гадкий докторишка!». Джорджу ещё повезло, что он не видел своё позеленевшее тело и красные пятна так как доктор Стив, предупредительно заткнул все края одеяла под матрас. Джордж, окинул комнату взглядом и увидев маленькую камеру на потолке, прямо напротив своей кровати — задергал головой и начал кричать, пытаясь привлечь внимание, человека, сидящего за камерой.

— Здравствуйте Джордж — сказал Стив, вошедший в палату — Я видел, как вы проснулись –, Стив хотел коснуться голой рукой лба Джорджа, но тут же вспомнив ожог медсестры, одел перчатку. — температура в норме.

— Какая температура?! Я не могу пошевелиться! — крикнул Джордж, — что со мною?!

— Успокойтесь, мы проводим наблюдения за вашим организмом — спокойно и с улыбкой ответил Стив и продолжил — Вы некоторое время провели в коме, вашему организму нужно время чтобы прийти в себя.

«Если конечно это ещё твой организм» — подумал про себя Стив.

На следующее утро, проснувшись Джордж почувствовал боль в коленях, потом он согнул ногу и его охватила радость, которая тут же сменилась ужасом, когда он выпрыгнул с кровати чтобы станцевать и наткнулся на собственные зелёные ноги, а затем и руки.

Кожа! О боже почему я зеленый — в ужасе прошептал он, схватившись за голову.

Вдруг необъяснимая злость и ярость охватила Джорджа, он не боялся ее, она приятно разлилась по его телу и тогда он принялся бить по двери, произнося различные ругательства.

В палату вбежали двое санитар — громил и Стив.

— Успокойтесь мой друг, сядьте- сказал Стив

— Что вы наделали! — крикнул Джордж, на глазах которого появились слезы.

— Вы снова можете ходить, а кожа — это побочный эффект, который можно будет исправить.

— Отойдите от меня! — закричал Джордж двум санитарам, которые постепенно зажимали его в углу комнаты.

— Тише, хвостатый, тише — сказал один санитар

— Что? — спросил Джордж — какой «хвостатый»?

Тут Джордж повернул голову назад и увидел, что у него действительно что — то небольшое, похожее на хвост, болтается сзади и воскликнул: — А это как вы исправите?! Мерзкий докторишка!

— Отрежем — спокойным голосом сказал Стив — давайте вы сядете на кровать, и мы с вами поговорим.

— Нет! Верните мой облик обратно! Или я вас убью!

— Ах так, мой друг, вы вздумали мне угрожать, это очень дурно с вашей стороны — спокойным тоном сказал Стив и отойдя к двери крикнул — Схватить его!

Двое санитаров набросились и схватили Джорджа, но тут же, крича от боли и махая покрасневшими руками, на которых появились большие волдыри — бросили его на кровать, а сами выбежали из палаты.

— болваны! — крикнул Стив им в след — а перчатки, кто будет надевать?

Джордж тем временем, с глазами наполненными огнем разрушения, поднялся с кровати и подходил к Стиву, протягивая позеленившую руку к его лицу — что-то злое появилось внутри Джорджа, желавшее вырваться наружу:

— Убью — медленно протянул Джордж

— Пустить газы! — сказал Стив и резко ударив ногой Джорджа в грудь выбежал из комнаты.

Джордж почувствовал во рту сладкий приторный вкус, тело вдруг стало ватным и закрыв глаза он упал на пол. Когда Джордж очнулся над ним стоял доктор Стив, который что — то записывал в синюю тетрадку. Джордж, хотел схватить Стива за горло, но не смог пошевелиться.

— Это бесполезно мой друг — улыбнувшись сказал Стив и указав на наручники, которыми был прикован Джордж, сказал — Вам не вырваться.

— Я вас уничтожу, убью! Верните мне мой облик! — снова принялся отчаянно кричать Джордж

— Вам уже не стать человеком, мой бывший друг, ваш мозг уменьшается, а вы становитесь более примитивным и агрессивным.

— Зачем? Почему я?

— Видите, вы уже не в состоянии задать простой вопрос: «почему вы выбрали меня?» Я вам рассказывал, Джордж — ящер, если позволите я буду вас называть так. Цель моих опытов была восстановление человеческих клеток, его скелета и тд. И отчасти все получилось — вы можете ходить, но, к сожалению, ваше тело меняется вы и сами это видите: кожа, хвост, слизь, которая оставляет ожоги, но есть и более глубокие изменения — мозг и ваши кости. Ваш мозг уменьшился, а кости постепенно вытягиваются, вы этого, пока что не чувствуете, но боли скоро начнутся.

Джордж вдруг тихо заплакал: — А как же Кэтти? Моя Кэтти!

— Вы скоро забудете о ней. Скоро вы будете мыслить, как обычное животное, главные цели которого еда и размножение. Но по поводу еды не стоит переживать — сейчас вам принесут тазик с сырой рыбой и моллюсками.

— Я не буду есть эту гадость!

— До свидания Джордж — ящер — сказал Стив и в комната снова наполнилась газом.

Очнувшись, Джордж пошевелил руками. «наручники сняли» — сказал про себя Джордж, потирая запястья. Он поднялся с кровати и принялся ходить по комнате: из угла в угол. Вдруг раздался звонок и в палату вошли двое санитаров, одетые в герметичные комбинезоны. Они принесли тазик рыбы и моллюсков. Джордж также обратил внимание на то, что на поясе у санитаров висят дубинки.

— Я не буду это есть! Слышите! — снова закричал Джордж

Один из санитаров достал дубинку и подошёл к Джорджу:

— Молчать! — угрожающе сказал он

Джордж, схватил санитара за руку, пытаясь отнять у него дубинку, но ничего не вышло. Санитар оттолкнул Джорджа и тот отлетел в сторону.

— Приятного аппетита, ящерица — засмеялся второй санитар и поставил тазик у входа.

«Я человек, пусть и с хвостом, но я человек» — говорил себе Джордж, сидя на кровати, и смотря на фото Кэтти, решил — «я не буду есть эту гадость»

Чувство голода наступало все сильнее: живот урчал и требовал еды.

«Ну одну рыбёшку и все» — пронеслась в голове мысль.

— Нет! — крикнул Джордж и пнул таз с рыбой, которая разлетелась по всей комнате.

Потом он лег на кровать и укрывшись одеялом и спрятав голову под подушку попытался уснуть.

В два часа ночи он почувствовал дикую боль по всему телу: ломало и крутило руки и ноги, плющило голову, ужасно жгло в гортани, будто кто — то развел там костер, ужасно болел зад.

Джордж плакал и кричал от боли:

— Мне больно, помогите! Стив! Я умираю слышите?!

Всю ночь он кричал и ползал скрюченный от боли по комнате, среди разбросанной рыбы и моллюсков, запах которых заполнил комнату. Появились первые лучи солнца, когда боли наконец отступили и Джордж смог уснуть. Когда Джордж очнулся в нос ударил запах вчерашней сырой рыбы и моллюсков. Чувство голода снова охватило Джорджа, и он принялся, ползая на четвереньках по комнате собирать и есть рыбу.

— Браво Джордж — ящер! — вдруг в комнате раздался голос Стива. — наконец — то вы начали есть, а то я уже боялся, что вы умрёте с голода!

Джордж, принялся искать откуда идёт голос Стива.

— Вы наелись дружище или ещё принести? — снова раздался голос Стива

— Где вы? «Почему я вас не вижу?» —спросил Джордж

— М-да глупеете на глазах, мой друг — с грустью в голосе сказал Стив — микрофон установлен на стене.

«Действительно какой глупый вопрос, а еще я ел сырую рыбу! С пола! Какой ужас!» — с отвращением подумал Джордж и решил, что нужно как-то выбираться от сюда.

— Почему вы не дали мне обезболивающее, когда мне было больно? — спросил Джордж

— Потому что вы напали на меня, а потом на санитаров, которые принесли вам еды, которую затем вы раскидали по комнате, а сегодня съели. Поняли? Это было наказание за ваше отвратительное поведение. Сегодня вы снова будете корчиться от боли, а человек, сидящий за камерой, попивая кофе с молоком и поедая овсяное печенье будет смеяться над вами, тыкая пальцем в монитор, хотите так? Нет?

— Нет, прошу вас! — умоляюще сказал Джордж

— Славно, тогда сегодня вечером вам дадут обезболивающее, но только при одном условии — прекратить попытки напасть на меня или на санитаров, а также дадите вас осматривать, не применяя усыпляющий газ, слышите меня?!

— Хорошо — покорно согласился Джордж, но в это же время в голове Джорджа были другие мысли — «Я убью этого докторишку» — и спустя ещё минуту — «…и найду свою Кэтти».

Джордж тихо и не двигаясь лежал на кровати, когда вечером к нему пришел санитар в защитном костюме и вколол ему обезболивающее. Джордж даже не огрызнулся на ехидную ухмылку, которую видел на лице санитара, когда тот сделал ему укол. «Я буду ждать, как охотник ждёт свою добычу» — сказал себе Джордж и тихо засопев носом уснул.

Каждое утро доктор Нокс навещал своего пациента и предлагал ему поесть, и пока Джордж завтракал, доктор Нокс что — то записывал в синюю тетрадь. После завтрака приходили санитары и несколько медсестёр, которые крепили к телу Джорджа различные присоски и внимательно смотрели на показания приборов, и брали анализы крови. Так прошел месяц. Одним утром, когда Джордж, как обычно, проснулся перед ним также сидел доктор Нокс.

— Здравствуйте Джордж, вы проголодались? — спросил он как всегда

— Здравствуйте Стив — сказал Джордж и выдавил из себя улыбку. — Да.

Стив только щёлкнул пальцами, как тут же открылась дверь, и санитар принес тазик с рыбой.

Джордж, привычно, набросился на рыбу, а доктор Нокс, тем временем, иногда поглядывая на Джорджа, принялся что — то записывать в синюю тетрадку, после чего он наконец сказал: — Вы хотите взглянуть на себя в зеркало, вы очень изменились.

Джордж, пережевывая кусок рыбы, кивнул головой. Стив снова щёлкнул пальцами, после чего в палату внесли зеркало и поставили напротив кровати. Из зеркала на Джорджа глядела двухметровая темно — синего цвета ящерица с плоской головой, на которой была копна каштановых волос.

— Ваш организм полностью перестроился и сегодня я хочу показать вас одной комиссии, и, если все пройдет удачно, вы станете знаменитым и вам не придется больше сидеть здесь! — ликующе объявил доктор Нокс — Вы рады?

— Я понимаю, нет боли?

— Верно мой друг — сказал вслух Стив, а про себя подумал: — «да мозг стремительно уменьшается, речь деградирует, дело плохо».

Потом внутри Стива появилось какое — то непонятное странное чувство, возможно это был страх или чувство приближающейся смерти, а может он понял, что совершил глупость решив рассказать Джорджу, о том, что тот «здоров», если можно так сказать, но это уже было не важно. Джордж тут же со всей силой впился когтями в шею Стива, сделав из нее решето, из которого потекли струйки крови, потом он отбросил хрипящего Стива в сторону и принялся ломать железную дверь.

— Нет… — хрипло произнес, держась за окровавленную шею Стив — Не выйдет

— Кислота … дверь — произнес Джордж и раскрыл рот, из которого полилась зелёная жидкость, которая прожгла дверь.

— Откуда? — хрипло произнес Стив.

Джордж — ящер молча вышел в коридор.

Кислота появилась у Джорджа неделю назад, об этом он узнал во время ужина, когда случайно прикусил язык, после чего из — за рта полилась жидкость, которая прожгла тазик с рыбой, после чего Джордж смял тазик чтобы Нокс ни о чем не догадался.

На вопрос доктора Нокса: «зачем смял тазик?»

Он ответил: «рыба плохая»

Как только Джордж — ящер вышел в коридор, тут же заработала сирена и на встречу к Джорджу — ящеру выбежало четверо мужчин в защитных костюмах с цифрами на груди, один из них с цифрой 4 был с какими-то странным ружьем, другой с цифрой 2 был с металлической сеткой, а 1 и 3 имели при себе дубинки.

— Пациент номер тринадцать вернитесь в палату! — крикнул мужчина с цифрой 4 на костюме. В ответ Джордж зарычал и кинулся на него.

Мужчина навёл ружье на Джорджа и нажал на курок после чего раздалась звуковая волна, которая заставила Джорджа — ящера схватиться за голову и упасть на колени.

Вперёд вышел мужчина с цифрой 2, в руках он держал металлическую сеть:

— Хватит баловаться дружок, пора в палату — язвительно произнес номер 2 и накрыл сетью Джорджа — ящера

Номер 1 и 3 взялись за сеть и потащили Джорджа по коридору.

«Нет, не дамся!» — сказал про себя Джордж и принялся вертеться и крутиться, пытаясь разорвать сеть.

Номер четыре снова навёл ружье на Джорджа, но не успел нажать на курок так как Джордж ещё закутанный в сеть резко рванулся вперёд и тем самым влетел в мужчину с номером два, который падая прикрыл собой Джорджа и тем самым попал под выстрел и теперь из его глаз лилась кровь.

Номера 1 и 3 принялись хватать сеть, пытаясь удержать Джорджа, не дав ему освободиться. Джордж открыл пасть, и кислота тут же проделала огромную дыру в сети, после чего Джордж выбрался. Номера 1 и 3, позабыв от страха о номере 4 который валялся на полу, побежали по коридору к лестнице, которая вела наверх из подвала, а оттуда на улицу. Но Джордж, не желавший так просто расставаться со своими мучителями, махнул хвостом и ударил номера 3 в бок, который влетел в стену.

Потом Джордж обхватил его шею хвостом и приблизив к себе раскрыл пасть и откусил ему голову, а тело, из которого фонтаном хлестала кровь отбросил в сторону.

— Ах ты урод! — крикнул номер 4, который, по-видимому, смог подняться и подобрал ружье — получай! — крикнул он и нажал на курок.

Тут же в голове Джорджа снова возникла боль. Он снова заревел и упал на колени, в глазах появились искры, а затем потемнело.

Он шарил по полу своими лапами и наконец найдя сеть кинул её в номер 4, отчего тот отлетел в конец коридора. Боль в голове пропала, а глаза снова показали ему коридор. Джордж одним прыжком оказался у номера 4, после чего разорвав его защитный шлем, и обхватив лапами череп начал его сжимать. Номер 4 закричал от боли, череп начал трещать, а красное лицо от ожогов покрылось большими волдырями.

— Так лучше — произнес Джордж — ящер и кинул на пол, мертвое тело номера 4 на лице которого застыла боль и страдание. Номер 1 умер от удушья на лестнице возле металлической двери, которая вела из подвала в дом. Затем Джордж полный адреналина и ярости выломал металлическую дверь и оказался в доме, из которого в панике выбегали люди.

— Я вас не трону! — громко произнес Джордж — Вы мне ничего не сделали.

Но люди, казалось, не видели и не слышали его, они выбегали, крича на улице: «Ещё не все подождите».

«Что там такое?» — подумал Джордж и выбежал на улицу, раскидав своим огромным хвостом по пути несколько групп людей, которые столпились около выхода из дома. На улице стояло несколько темно-зеленых пятнистых вертолетов, из которых доносились крики: «быстрее, черт вас дери, сейчас всё взлетит на воздух». Джордж — ящер оглянулся и увидел, что у самых стен дома разбросаны динамитные шашки с проводами, которые тянутся к вертолетам.

Вдруг кто — то из вертолета крикнул:

— Внимание объект номер 13 снаружи!

— Поднять вертолеты! — раздалась команда.

Лопасти вертолетов начали вращаться, набирая скорость и вскоре взлетели, затем раздалась команда:

— Взорвать!

И тут же за спиной Джорджа — ящера раздался громкий взрыв, здание испарилось, а на его месте появилась груда битого кирпича и стекла, поле на котором стоял дом было охвачено огнём. Воздухе пахло горелыми волосами и человеческим мясом, люди, успевшие выбежать из дома до взрыва, кричали в ужасе, видя остатки своих коллег и близких людей.

Джорджу было плевать на этих людей, он выполнил цель и отомстил, теперь он был голоден, но он не знал где озеро или река, чтобы добыть рыбы, но зато не далеко от него в пяти метрах сидела на обгоревшей от огня траве, черноволосая девушка с заплаканным лицом, которая стоная произносила: « Дик, мой рыжий Дик» Он медленно подошёл к ней и схватив ее за шею, на которой начали появляться волдыри сказал:

— Не плачь, я избавлю тебя от горя.

Потом он раскрыл пасть и избавил девушку от страданий, а себя от голода. Вытирая кровавые губы, он подобрал валявшийся на обгорелой траве плащ и шляпу, и замаскировавшись отправился к Кэтти, надеясь застать её дома.

Кэтти действительно была сейчас дома и раскинувшись на кровати в черном кружевном белье, потягивала шампанское, слушая новый альбом своей любимой поп группы.

— Эй милая! — раздался голос из ванной — Где у тебя полотенце?

— Возьми в стиралке! — крикнула она в ответ, и наполнив свой бокал, игриво сказала — Ты скоро, я хочу твой бананчик!

— Иду, милая иду!

Из ванной, прикрыв полотенцем все что ниже пупка, вышел Эдвард Браун.

— Давай начнем милая! — ласково сказал он

Кэтти легла на край кровати и раскрыла рот. Эдвард подошёл ближе к краю кровати и скинул полотенце, сегодня был второй четверг ноября. Спустя несколько часов, когда черный звездный купол сменил синее облачное небо, и на улице никого уже не было, за исключением пьяниц и влюбленных парочек, в дверь Кэтти раздался звонок, а за ним последовали громкие удары в дверь.

— Кто это чёрт возьми?! — недовольно пробурчал Эдвард — ты кого — то ждёшь?

— Нет — ответила сквозь сон Кэтти и зарылась глубоко в одеяло.

Эдвард недовольно, бормоча отправился открывать дверь. Открыв дверь, он увидел перед собою двухметрового человека в плаще и в шляпе.

— Эй ты кто такой, а?! — с вызовом спросил Эдвард — и толкнув незнакомца сказал — Проваливай отсюда!

Джордж схватил и резко дёрнул закрывающуюся дверь, так что та сорвалась с петель.

«Вот дрянь!» — подумал Джордж о Кэтти — «Разорву ее красивое тело на части»

— Ты… ты … кто? — забормотал в ужасе Эдвард, пятясь в комнату.

Джордж тем временем скинул плащ и шляпу, и показал свой облик отчего Эдвард, схватился за сердце и побелел.

— Эдвард… — медленно протянул Джордж — Ты гаденыш — и обхватив большой живот Эдварда, своим хвостом он тихо сказал — пожалуйста тише, пусть Кэтти спит и тогда ты умрёшь быстро.

Эдвард не произнес ни слова, а Джордж исполнил свое обещание и одним быстрым движением своей лапы, он свернул шею Эдварду. Затем он прошел в спальню, где спала Кэтти.

— Кто там был? — сквозь сон спросила Кэтти

— хулиганы, но я с ними разобрался — ответил тихо Джордж — спи милая — он тихо нагнулся к ней и коснулся ее губ.

«Слишком красивая, чтобы умереть так рано» — решил он — «я заберу тебя с собой моя любимая Кэтти»

Джордж — ящер обернул ее одеялом и взяв в подмышку выскочил из окна дома и отправился к южному морю, где собирался начать новую жизнь со своей любимой Кэтти.

— Где находится объект номер тринадцать? — Спросил мужчина с перевязанным горлом и скрипучим голосом из монитора

— Его координаты: 11° с. ш. и 62° з. д.

— Значит Карибское море — улыбнувшись сказал мужчина — пусть пока будет там, только не упустите его! — строго добавил он и экран потух.

Ночной лунный свет освещал побережье моря, где сидел, поджав колени Джордж — ящер и смотрел как в воде плескаются трое зелёных малышей с черными волосами.

— У них твои волосы, дорогая — сказал Джордж и поправил деревянный крест, который стоял у берега. — дети, пора в пещеру! — крикнул он и подождав, когда трое зелёных хвостатых малышей выйдут из моря, отправился с ними в пещеру.

Примечание автора.

Стэн Ли я благодарен тебе за своё детство и за Человека-паука (1994), это лучший мультсериал, который мне доводилось смотреть. Этот рассказ отсылка на 1 сезон 1 серию мультсериала "человек паук" 1994г.

Спасибо что дочитали до конца.

Камил, до того, как отдать приказ, занимался подсчётом. Он осознал, что на том участке стены, где хочет совершить прорыв, обороняющиеся сосредоточили шесть сотен городских ополченцев и пять сотен тяжёлой пехоты. Примерные цифры, но всё же… Кажется, обороняющиеся стянули туда подавляющую часть гарнизона. Бросили либо лучшие силы, либо те, которые было не так жалко. Остававшиеся стражники были разбросаны по всем прочим башням, в том числе и на Восточной Стене, хоть с востока угрозы никакой не предвещалось… К тому же князь наверняка оставил в качестве гарнизона для охраны немало бойцов в своём дворце и в крепости…

Защитники стояли у деревянной горы, готовые дать врагу отпор.

И вскоре после приказа Камила лица их исказились в ужасе…

-- Как жаль, что я не слышу их криков… -- смеялся Камил, прикладываясь к подзорной трубе. Руки уже устали держать её навесу. Изображение сильно дрожало.

-- Они убегают? – поинтересовался Лазарь. Культисту очень хотелось узнать, чем всё закончится, ибо сам Камил был не уверен в своём гениальном плане полностью, однако, если им повезёт, то…

Камил ответил не сразу. Он сначала перевёл трубу на Шестирукого Трубадура, чтобы убедиться – действительно ли он вопит ли он свою святотатственную «песнь»?

Чудовище разинуло свою бездонную пасть, выполняя приказ повелителя. Широко разинуло. Наверняка с хрустом костей и сухожилий – как тогда, в подземельях. Камил, слава Изнанке, позабыл этот звук, иначе рассудок было не исцелить – существовали в этом мире вещи, которые нужно напрочь вышвырнуть из памяти, если не желаешь сделаться сумасшедшим...

Из грудины твари вырывался звук, способный ввергнуть в ужас не только противников, но и союзников. Всех, кто был жив, способен слышать и испытывать эмоции.

На мертвецов этот звук, естественно, не действовал.

Однако и тяжёлые пехотинцы, почему-то, не бежали со своих позиций. Они лишь зажимали уши и ругались от страха.

-- Не все, -- ответил Камил, разглядывая происходящее на стенах. Люди засуетились, забеспокоились пуще прежнего. Бежали, оставляя позиции. – А вот городское ополчение серьёзно обделалось! Попятились… Жаль, что дружинники стоят на месте. Придётся через них прорываться боем.

-- Что ж. Зря они не побежали. Могли бы спасти свои жизни.

-- Больше мертвецов получится, -- ответил Камил. – Печально, что после битвы в городе останутся только трусливые солдаты.

Ополченцы пытались пробиться к ближайшей башне, чтобы затем спуститься вниз по винтовым лестницам к улочкам города. Они почти потеряли веру в победу и захотели улизнуть, пока не поздно.

Дорогу им немедленно преградили командиры княжеской дружины. Они потеснили трусливых ополченцев и заставили их остаться, выполнить свой долг по защите города. Один из сотников у башен раскрывал свой рот, размахивая руками – к нему тут же присоединился епископ. Им почти удалось своими речами унять панику и хаос, едва зародившиеся на стенах…

Камил скрипнул зубами. Неужели даже ополченцы останутся на стенах?! Вот досада! Но едва ополченцы увидали взбирающегося по склону дровяной горы могучего великана-Кентавра – налегли на командиров с удвоенной силой. Со страхом толпы не совладали ни сотник, ни епископ, ни обнажившие оружие дружинники. Паникёры оттолкнули всех сторону, обошлось без кровопролития. Ополчение  прорвалось к башне. Люди спускались к городу, чтобы спрятаться в своих домах и спасти свои семьи от надвигающейся на стены орды нежити.

Лишь малая часть ополченцев пересилила липкий страх и осталась на стене. Все слышали тяжёлый грохот копыт и сыплющихся поленьев.

Некоторые бойцы из княжеской пехоты тоже попытались присоединиться к бегущим, едва не поддавшись панике, но командиры живо ставили трусливых на место.

Добровольцы-лучники вылезли на вершину дровяной горы и попытались остановить Кентавра своими жалкими стрелами, но сами же оказались сметены ответной стрельбой мёртвых лучников.

Кажется, атаку громадного чудища им не остановить.

-- Идём, -- сказал Камил Лазарю, мысленно приказав Трубадуру замолчать. Они были достаточно далеко от стен, чтобы ничего не услышать. Это спасло их от ужаса. Всадники устремились к пологой дровяной горе, по которой тяжеленный Кентавр взобрался уже почти на самую вершину.

Тяжёлые копыта вонзались в завалы поленьев. Кентавр иногда спотыкался, но удерживал равновесие. Позади него сыпались дрова, сползая вниз небольшими, но опасными лавинами. И Камил приказывал чудовищу взбираться осторожнее, лишь бы не создать большую лавину и не разрушить гору в первые же секунды штурма… Кентавр взбирался осторожно. Медленно, но верно. И мёртвая конница бросилась по горе наверх лишь после того, как великан оказался на самом верху.

Кентавр мощными взмахами массивной булавы разбил деревянные надстройки в щепки. Деревянная стена, защищавшая обороняющихся от стрел и болтов, разлетелась вдребезги. Ударами передних копыт великан отбивал сваленные брёвна – и те отлетали в пятящихся защитников, явно не ожидавших такого напора, такого поворота событий – даже в своих самых наихудших предположениях.

Церковный хор, наполовину разбежавшийся, усиленно пытался перебить ещё витавший ужас сатанинских песнопений Шестирукого своими самыми светлыми стихирами. Но то были всего лишь обычные слова… Этот хор разбежался, когда монахи увидели, насколько легко Кентавр разрушил все выставленные нагромождения баррикад, когда увидели, насколько легко  он разбил «машикули». Кентавр теперь надвигался на дружинников в своей неостановимой атаке…

Баллисты почти синхронно выстрелили. Шесты пронзили Кентавра тяжёлыми шестами.

Все орудия заранее перенесли к месту подъёма ближе, чтобы иметь возможность уничтожать тварей, взбирающихся по дровяному валу. Но баллисты были способны достать врагов только в самый последний момент, когда те взбирались на самый верх дровяной горы.

Само по себе пенье Шестирукого не заставляло убегать. Оно, безусловно, ужасно и невыносимо страшно. Однако должно присутствовать что-то ещё, помимо самого пения.

Например, страх перед чем-то.

Страх или хотя бы малая степень безнадёжности.

Страх, какой испытал Камил в подземельях при первой встрече с чудовищами… И Вальдемар, находившийся под воздействием «слёз» в тот момент, ощутил ужаса не больше, чем если бы просто оказался лицом к лицу с чудовищем в темноте.

Но Трубадур этот страх и безнадёжность многократно усиливал.

Защитники побежали прочь… Трусливые – в самую первую очередь.

-- Не боятся? Значит сейчас напугаем, ха-ха!

Часть тяжёлой пехоты тоже устремилась бежать. Одно дело – стоять и ждать мертвецов, которых ты даже не видишь за валом, а другое – это глядеть на железное чудовище, которое не умирает даже после двух попаданий из баллист. Чего ему вообще можно противопоставить?

Страх защитников усилился в разы, когда Кентавр поднялся на стену и смёл передние ряды парой взмахов.

Но смелые командиры вынимали сабли и топоры, запрещая отступать. И тогда солдаты, под страхом, вызванным жестокими десятниками и сотниками, вновь возвращались на свои места, с ужасом глядя на то, как лихо Кентавр разбивает впереди стоящих бойцов в кровавые брызги, но при этом подгоняемые рёвом своих командиров. Дружинники не были смелы. Просто они разрывались меж двумя страхами.

До тех пор, пока страх перед Кентавром не оказался куда явнее.

-- Стоять! НА СМЕРТЬ СТОЯТЬ!! – кричали самые отважные и бросались в отчаянные, но бесполезные атаки. Но что они могли сделать Кентавру?

Ряды пехоты на стенах дрогнули окончательно и бесповоротно, когда на стены, следом за великаном, ворвались Железяки и закованные в ламелляры мертвецы. Стальные рыцари хлынули на стену и теперь носились по стене между двумя башнями, разрубая пытающихся спастись дружинников.

Таких криков Камил ещё никогда не слышал. Даже в пыточных камерах…

Княжеские арбалетчики на башнях пытались отстреливать штурмующих. Стрелки баллист заряжали новые шесты.

Всё больше и больше всадников взбиралось наверх.

Где это вообще видано, чтобы конница умела взбираться на стены?! Наблюдавшие за побоищем горожане наверняка не выдерживали шокирующего зрелища.

Вдруг раздался грохот. Всё нарастающий и нарастающий с каждым мгновением. Последние конники, не успевшие пробраться на стену, вызвали дровяную лавину. И теперь кубарем сползали по горе вниз, треща своими костями и оказываясь под глубокими завалами. Пешие покойники, готовящиеся к подъёму и стоявшие впереди всех, не успели отбежать по приказу Камила и оказались засыпаны кучей поленьев… Всё случилось слишком быстро. Никто и моргнуть не успел.

Все угодившие в опасную «лавину» мертвецы поломались к чертям собачьим!

Мёртвая «гвардия» осталась на стенах в одиночестве. Заперта без всякой поддержки снизу.

Камил приказал мертвецам немедля взбираться вверх и насыпать новую гору. Покойники ринулись швырять поленья, перекидывая их на самый верх. Нужно было успеть, пока княжеские ублюдки не сосредоточат вновь все свои силы.

На стенах завязалось ожесточённое побоище. Пока «гвардии» ничего не грозило. Защитники бежали.

Дружинники скрывались в башнях, врывались туда в жадной толкучке. Но не всем удалось успеть к башням. Дубовые окованные двери захлопнулись на засовы, заперев несчастных бедняг наедине с монстрами...

Началась давка. Дружинники прыгали со стен в сторону города. Пытались попасть на близстоящие крыши, но ломали ноги и позвоночники, приземляясь на балки, скрывающиеся под присыпанными соломой крышами «отшиба». Зачастую бойцы промахиваясь, не долетая даже до домов. Они разбивались о брусчатку внизу. И стонали, вызывая ужас у горожан, столпившихся внизу и ещё не слышавших «пенья» за стеной.

Горожане кричали от страха, видя, как ополченцы с позором проносятся мимо них, скрываясь в нищих переулках Серебряного Перевала на «отшибе». Большая часть из них бежала к ремесленным кварталам. Дезертиров пытались остановить городские стражники. Но ополченцы заражали своей паникой и их. Решительный настрой гарнизона, кажется, сменился первыми сомнениями.

Если чудовища так легко проникли на стены, если они так легко разбили тяжёлую пехоту, то что будет, когда они проникнут в город?

Самые смышлёные горожане бежали прочь. На восток. К воротам.

Вскоре все запертые на стене тяжёлые пехотинцы либо спрыгнули вниз, либо оказались жестоко перебиты и теперь хрипели в агониях, усеяв своими трупами стену; и копыта чудовищ вонзались в их тела, что и ножи.

Баллисты на башнях работали без устали, вонзая в Кентавра шест за шестом – чудовище не успевало прикрываться щитом, потому что стрелки всаживали снаряды по громкой команде.

Отважные стрелки. Они видят, что могут добиться успеха. От них зависит судьба всего города.

И вскоре чудовище превратилось в ежа. Камил видел, как великан стал более скованным в своих движениях. И это его раздражало не меньше, чем ранение близкого человека. Если он сейчас лишится Кентавра…

Отправлять мёртвую гвардию штурмовать башни?

Камил долго не решался на это, опасаясь потерь среди мертвецов. Но ему пришлось пойти на этот шаг, чтобы заставить баллисты умолкнуть.

Кентавр пробил дубовые двери на башнях. Железяки проникали туда, легко прорубая себе дорогу секирами на тесных коридорах и винтовых лестницах. Мертвецы слезали с мёртвых лошадей и шли следом за латниками.

Стрелки баллист продолжали вонзать шесты в Кентавра до самого последнего момента, пока Железяки не пробивались к ним наверх. Они не оставили попыток перезарядиться даже когда латники подошли вплотную и принялись их рассекать на части – лишь бы посильней изранить чудовище внизу…

Защитники уносились из башен вниз, выбегая в город. Но те, кто оставался наверху, отрезанные от пути вниз мертвецами, через которых не могли пробиться – выпрыгивали в бойницы и окна. Дружинники пытались карабкаться по выступам наружных стен, то и дело соскальзывая вниз, напоровшись на ледяные корки, оставшиеся ещё после осенних дождей.

Тогда осталась последняя башня с баллистой. К ней тут же перенаправились мертвецы. От последней баллисты Кентавр уже успешно прикрывался массивным щитом, однако и у стрелков закончились снаряды…

Кентавр оказался серьёзно поврежден. Камилу, несомненно, придётся его латать после штурма Перевала.

Мертвецы захватили две башни. И на этом дальнейшее продвижение было вынуждено временно затихнуть. Камил не мог захватывать город вслепую.

Защитники, сообразив, что дровяной вал обрушился, а на стенах осталось лишь малое количество мертвецов, изолированных от оставшихся внизу – немедля попытались перехватить инициативу.

Командиры собрали гарнизоны с соседних башен и дальних участков стен. Кажется, те бойцы не так хорошо расслышали «пенье», а поэтому действовали достаточно смело и решительно.

Набралось народу не так уж и много – человек двести… Ещё неясно было сколько в это же время подбиралось снизу, врываясь в захваченные башни.

Камил приказал мертвецам отойти с башен, предварительно сбросив шесты с баллист в ров. Он намеревался собрать покойников в одном месте, на стене. Иначе он не смог бы управлять обороной. Иначе тупые мертвецы быстро окажутся окружены, перехитрены и разрублены, особенно если десятники смышлёные и знающие.

Ведь даже после штурма башен приличная часть мертвецов «гвардии» не вернулась на стену – в тесных коридорах и на винтовых лестницах мертвецов заманивали на невыгодные для них участки, а затем расправлялись с ними. Камилу повезло, что смельчаков среди защитников нашлось немного.

Защитники снова занимали башни. Они высовывались из бойниц. Стреляли по бронированным мертвецам, прикрывающимся щитами с гербами Миробоичей.

Передышка получилась слишком большая. Защитники вновь обнаглели, собрались с духом. Камил видел даже, как возвращаются некоторые ополченцы – пусть тех и было гораздо меньше первоначального числа…

Дровяную гору скидали снова. Относительно быстро, но всё же недостаточно для того, чтобы не потерять темпов.

Мёртвая пехота наконец поползла по куче дров наверх, шагая осторожно, не всем скопищем, а небольшими группами. Камил избегал образования новых «лавин».  

Защитники наглели и наглели, особенно когда раздались крики по поводу восстановленного дровяного вала. Они попытались быстро потеснить мертвецов со стены, но Железяки стойко противостояли им.

Камил плохо видел происходящее наверху, поэтому и управлять боем не мог, проявляя полезные тактики боя в строю.

Защитники сбивали Железяк с ног. Пытались проколоть их латы. Безуспешно. Кто-то даже успел снять Нарникелю шлем…

Поваленных мертвецов рубили на части. Их постепенно отодвигали от башен.

-- Заваливай ход! – кричали командиры. – Заваливай ход!!

Бойцы, потеснив мёртвых, принялись стаскивать брёвна, заваливая входы в башни. И Кентавр не мог дотянуться до спрятавшихся в башне своей булавой – он был слишком большим, чтобы пролезть в арки. Сражаться приходилось покойникам.

Но вот на стену взобралась вся Дружина Смерти. Мертвецов стало больше, чем бойцов гарнизона, успевших занять надёжные оборонительные позиции.

Но их сопротивление проломили, как и свежие баррикады, когда Камил, с несомненным риском для себя, поднялся на стену вместе с Лазарем. Камил командовал боем, чередуя выстрелы плечистых лучников с налётами Железяк и с запуском метательных топоров мёртвыми варягами. Вскоре две башни были вновь отбиты, с минимальными потерями. Защитники вновь были обращены в бегство.

Камил отыскал Нарникеля. Воителю лишь начисто содрали щеку. Видно, главарь наёмников всё же успел подняться и парировать удары. Жив – и слава Изнанке!

Кентавр хромал. Пострадала и правая рука, в которой он держал булаву. Он стал бить ею вполсилы. Конная часть, особенно самый зад, который было проблематично скрыть за щитом, пострадала больше всего. Чудовище несколько потеряло в скорости, но всё ещё было боеспособным.

Доспехи Железяк были помяты так, как их ещё никто никогда не мял, кроме Кентавра тогда в подземельях... Им пришлось сражаться с огромной толпой людей. Некоторых Железяк придётся менять. Но сейчас времени на это не было…

Камил взобрался на самый верх башни. Баллисты теперь принадлежат ему, вот только в кого стрелять? Зато с башни было бы удобно командовать боем. Если бы его приказы доходили до обычных мертвецов на большие расстояния... Только вблизи от этой башни он мог бы наводить страху. Это можно как-то использовать… В башне он будет в относительной безопасности и при этом сможет управлять боем.

Сколько бы Камил не разглядывал Западную Стену – больших отрядов княжеского гарнизона на ней не оставалось. Все либо уже перебиты, либо бежали вниз.

Отбившие башни дружинники оказались последними силами, брошенными в пекло потому, что осаждающие даже не пытались пробиться на других участках. Только на воротах замерла горстка бойцов – к ним же приближался небольшой отряд с самой дальней части стены. Человек пятьдесят – не больше…

-- Внизу, -- показал Лазарь пальцем в бойницу, выводящую внутрь города. Он показывал в самый центр Перевала. Далеко-далеко… Люди казались отсюда жалкими муравьями.

Войско Бронислава и Мната Перепутича стояло у стен Перевальского Монастыря на перекрёстке главных городских дорог, готовое либо занять оборону в монастыре, либо же броситься в любую точку Перевала и прибыть туда немедля, чтобы спасти горожан от прорвавшегося за стены Миробоича…

**

Спасибо за поддержку с воздуха!) Вы меня прикрываете донатами, а я смело пишу целыми днями, по-моему прекрасный план ;)

ArcterniuS 500 р

Константин Викторович 300р

Ахмед Нигматуллин 200р

На вдохновение: 4276 6735 5880 1026

Мой телеграм канал: https://t.me/emir_radrigez

Хотя понятно зачем, Надька позвала. Точнее предложила, они едут лазить по разрушенной церкви в брошенной деревне, атмосферные фотки, костёр и шашлык, на утренней электричке домой. Женя согласился, а что ещё делать. С девчонками у него не складывалось, они почему-то шарахались от него, впрочем, и друзей-мужчин у него не было, только пара приятелей со школы.

Женя иногда думал, что с ним что-то не так, но причину так и не находил: лицо симпатичное, без прыщей, стрижка нормальная — в барбершопе делал мастер. Одежда брендовая, хоть и недорогая, но не масс-маркет. Дело точно не во внешности. Впрочем, и в остальном проблем нет. Отец хорошо зарабатывал и обещал на двадцать лет подарить машину. Язык у Женьки хорошо подвешен, и обычно первые полчаса незнакомые девчонки ему в рот смотрят, вот только дальше в их глазах начинает появляться отвращение, а потом шарахаются и больше желания встретиться не выражают. И непонятно, что им ещё надо, а спрашивать позорно. Дуры, короче. Надька, конечно, не красотка, зато нормально с ним всегда общалась, вот он и решил, а может, это шанс.

Первые сомнения в правильности решения появились, когда группа малознакомых ему парней и девушек, сойдя с электрички, ушла вперёд, весело болтая и не обращая на него внимания. Надька чуть ли не первая бежала и, размахивая руками, что-то объясняла толстому увальню с лохматой бородкой. Женя, не привыкший к таким вылазкам, отстал. Остановился в раздражении, заметив, что запылились белые кроссовки, да и пара репьёв прицепилась к носкам. Под ногами хрустело, вокруг жужжало, солнце слепило, а остальные не смотрели в его сторону. Плюнув на приличия, Женя отошёл к какой-то покосившейся мраморной плите и поссал, целясь в запылившуюся искусственную розу. Давно хотел, а в электричке туалет такой, что и мимо проходить противно. Над головой раздалось противное карканье.

Когда Женя застегнул джинсы, вокруг никого не оказалось. Страх кольнул сердце. Он ускорил шаг, сейчас догонит. Заросшие бугорки, местами сухостой по пояс, репей и бузина. Женя почти нагнал группу, когда его что-то дёрнуло за штанину так, что он едва не заорал от ужаса. Это оказался железный штырь из ограды могилы. Пришлось наклоняться и отцеплять, заодно убирать новые репьи с джинсов. Женя достал из поясной сумки влажные салфетки и начал оттирать кроссовки от пыли и зелёных полос, оставленных травой. Через минуту он понял, что голоса стали совсем тихими. Женя поднял голову и увидел группу вдали, эти гады и не заметили, что он давно отстал. Может, и забыли о нём совсем. Женя бросился вперёд, сейчас он их догонит и всё выскажет Надьке, а то возомнила себя… Кем себя возомнила Надька, Женя решить не успел, под ногой что-то хрустнуло. Кроссовок застрял в дыре. Женя упал на колени, выматерился. Джинсы испорчены. Женя подёргал ногу, ничего не вышло, только щиколотке стало больно, туда впились щепки по краям дыры.

Женя осмотрел ловушку, вода подмыла могилу, и гроб оказался совсем неглубоко, уж непонятно, почему он не сгнил полностью за столько лет, но оставшиеся в земле доски держали ногу крепко, норовя воткнуться в плоть. Женя осмотрелся, никого вокруг не оказалось, каркнула ворона, и наступила тишина. Женя достал смартфон, но тот порадовал его красной полоской заряда, а когда он попытался набрать номер Надьки, экран моргнул и погас. Да чтоб тебя! Забыл зарядить, а в электричке смотрел ролики, вот и потратил последний заряд. Значит, Женя теперь один и без связи.

Около ногтя на пальце неприятно кольнуло, Женя заметил тонкий жёсткий заусенец и сунул палец в рот, аккуратно обгрызая мешающую сухую кожу. Разжёвывая кусочек собственной плоти, немного успокоился. Вот чего он понадеялся на Надьку, девки дуры, сколько раз Женя в этом убеждался. Вспомнились его разборки с Танькой, она продержалась неделю, прежде чем заявила, что они не подходят друг другу. Они сидели в кафе, куда Танька его затащила лишь для того, чтоб сообщить, что бросает.

— Да чего тебе ещё надо?! — заорал Женя. — Гуляем, в кино вожу, подарки делаю? Я тебя даже отцу показал.

— Слушай, какая разница, — замялась Танька. — Давай разбежимся по-тихому и всё, ну, подумаешь, неделю встречались, мы же не в детском саду.

— Это всё потому, что я тебе телефон не подарил, да? Из-за этого? Переспали, а я тебе не подарил, вот ты и бесишься.

— Да какой телефон?! Я что, шалава, по-твоему? За телефон сплю? — заорала в ответ Танька. — Да ты просто мерзкий! Мерзкий! Ты, пока никто не видит, вечно ногти свои грызёшь, до мяса их ободрал уже. Да сколько раз уже видела, как ты сидишь и жрёшь себя, ты даже с ладоней что-то сгрызть умудряешься. Да меня тошнит уже, думала, парень ты хороший, я привыкну, отучу потом как-нибудь. Но не могу! Не могу! Понятно?

Женя посмотрел на свои руки. Обычные руки, ну, бывает, мешает ему жёсткая кожа, а ножниц под рукой нет, и что? Кто так не делает, все грызут и в носу ковыряют. Обычное дело. Причину выдумала, шлюха!

Вот и сейчас Женя прислушивался к тишине кладбища и нервно грыз раздражающий кусок кожи. Медленно жуя, он ещё раз осмотрел застрявшую ногу и попытался раскопать землю вокруг, чтоб понять, что её держит. Ничего не вышло, сухая земля с краёв ямы сыпалась в дыру, закрывая ему обзор.

Женя приподнялся и понял, что группа ушла далеко; минуту помолчав, он закричал. Сначала тихо, думая о том, как они будут смеяться, когда вернутся и найдут его в таком положении. Но когда понял, что его никто не слышит, заорал во всё горло. Он орал и орал, чувствуя боль в лёгких и связках, но не мог остановиться, боясь услышать ответную тишину. Он остался один.

«Бросили меня! Бросили! Твари!»

Он задёргался, но ногу сдавило, Жене показалось, что это покойник в своём прогнившем гробу схватил его за ногу и держит. Сквозь кожу форса он чувствовал холодные костлявые пальцы. Но больше его пугало не это.

«Ненавижу! Ненавижу! Бросили меня одного!»

По щекам потекли слёзы, взгляд затуманился, а сердце забухало, заглушая тихие звуки кладбища. Он, дыша, как рыба на берегу, забился, выпучил глаза, пытаясь уловить взглядом хоть какое-то движение на кладбище. Чуть дальше кусты дрогнули, из зарослей бузины вылез облезлый пёс, пугающий выпирающими в боках рёбрами, слезящимися глазами и слюнявой обвисшей пастью. Собака посмотрела в сторону Жени и оскалилась.

— Кис-кис, — прошептал Женя, забыв, как следует приманивать собак. — Хорошая собака. У тебя есть хозяин?

Собака сделала пару неуверенных шагов к Жене и утробно зарычала. Пёс боялся человека, но здесь была его территория, и он должен прогнать захватчика — понял Женя, словно мысли собаки проявились у него в голове размазанными картинками. В глазах собаки Женя выглядел огромным несуразным чудовищем.

— Помоги, и я уйду, — заныл Женя, демонстративно начав дёргать ногу из дыры.

Собака перестала рычать и склонила голову набок, а потом попятилась обратно в кусты. Женя вновь оказался один. Страх, едва отступив, навалился с новой силой, пройдя спазмами слабости в низ живота. Женя всегда боялся оставаться один, хоть и не помнил причину этого страха. Но в десять лет подслушал, как бабушка рассказывала соседке, что, когда Жене был год, его отец уехал в командировку, а мать, почувствовав свободу, ушла в загул. Её не смутил годовалый ребёнок, она оставила маленького Женьку одного в квартире, привязав верёвкой к батарее и поставив рядом бутылочку со смесью и миску с манной кашей. Никто не знает, сколько Женя так просидел, мать клялась отцу, что отлучилась всего на пару часов. Но нашла Женьку, на счастье, решившая навестить их бабушка, мать отца. Смеси в бутылке не было, а каша в миске засохла. Отец закодировал мать и больше одну с ребёнком не оставлял, но Женька ещё долго после этого сосал пальцы так, что кожа слезала. Сам Женя этот момент жизни не помнил, но стоило ему почувствовать одиночество, как на него накатывала чёрная волна паники, в глазах темнело, а сердце билось о рёбра так, что мешало вдохнуть хоть каплю воздуха.

Силы орать закончились, ноги не держали, и Женя повалился в сухую траву, почти вывихнув застрявшую ногу из сустава. Но боль в ноге не могла перекрыть мучительную пытку от впившихся в горло холодных когтей ужаса. Кусты снова дрогнули. Женю окатила волна радости, может, вернулись друзья, хотя он рад и собаке. Это оказался человек. Невысокий худой старик в старой военной форме: выцветшей гимнастёрке и брюках галифе.

— Помогите! — заорал Женя и с трудом сел, чтоб его было видно в траве. — Я застрял!

За стариком из кустов выбрался пёс, значит, понял и привёл хозяина на помощь. Женя не любил собак: грязные, шумные, жрут чужое дерьмо. Как их вообще можно любить? Но сейчас задумался о том, что польза от них какая-то есть, поумнее бесполезных кошек. Старик подошёл поближе, и Женя понял, что тот не столько стар, сколько худ, словно его высушили и кожа обтянула кости. Молча старик осмотрел застрявшую в земле ногу.

— Потревожил зачем? — спросил он, зло посмотрев на Женю ввалившимися глазами.

— Не могу ногу вытянуть, а друзья ушли, — сказал Женя, — попросил твою собаку позвать.

— Позвал, я пришёл. Чего надо?

— Ты дурак совсем или в деменции? Говорю — помочь, нога застряла, — взбесился Женя, отступивший ужас переродился в злость на оставившую его группу, на кладбище, на этого тупого мужика. — Есть у вас какой инструмент?

— Зачем мне инструмент?

— Издеваетесь? — взвыл Женя. — Надо ногу откопать. Лопата у вас есть? Сами не хотите помочь, дайте мне.

— Зачем потревожил могилу? На кладбище пришёл зачем?

— Не тревожил, просто наступил неудачно, а она провалилась. Я не на кладбище пришёл, мне к церкви, — словно умственно отсталому медленно объяснил Женя.

Старик обошёл его и замер, словно прислушиваясь. Где-то надсадно закаркал ворон, будто жалуясь на свою птичью жизнь. Кивнув чему-то, мужик отвернулся от Жени, собираясь уйти.

— Ты! Я в полиции скажу про тебя! Знаешь, статья такая есть: оставление в опасности, — не выдержал Женя. — Тебя накажут!

— Меня накажут? — удивился старик. Собака зарычала. — Я Хозяин здесь, я наказываю. Кто пришёл, осквернил, помощи просил, но дара не принёс. Сам теперь станешь даром, заплатишь страхом, что тебя давно изнутри пожрал.

Мужик словно подёрнулся туманом, размазался серой дымкой и исчез. Пёс хрипло гавкнул и скрылся в кустах.

— У меня от страха галюны начались, — сам себе вслух сказал Женя. — Чушь какая, исчез. Бросил. Зачем, в чём я виноват? Надо помочь. Я тут совсем один. Пёс тоже убежал. Надька — шалава. Мудаки они все. Одного, одного, одного оставили…

Женька говорил и говорил, понимая, что, как только замолчит, окажется совсем один в тишине кладбища. Он не выдержал, ощутив, как поднимается волна страха, грозясь затопить его с головой, заорал. Женя кричал, пока не сорвал голос, потом задёргался, но нога онемела и не чувствовала его попыток освободиться.

Он замолчал, скрючился, его найдут, они же не навсегда ушли к церкви, будут ужинать и заметят, что его нет, не могли же они про него совсем забыть, совсем бросить. Или могли? Его знала только Надька, но у неё ветер в голове, их отношения и дружбой особо не назовёшь, так, с одного двора, бывало, сидели в одной компании, когда были помладше. Женя даже удивился, когда она ему предложила эту вылазку. Впрочем, она со многими общалась, дружелюбная, чтоб её. Забудет о нём? Не вспомнит, остальные точно не вспомнят. Женя крутил и крутил эти мысли в голове, пока не почувствовал вкус крови во рту.

— Что за?

Оказывается, всё это время он жевал жёсткую кожу на руках, обглодав её всю, он дошёл до мяса. Вздрогнув, Женя посмотрел на струйку крови, стекающую на землю. Он остался один и истечёт тут кровью, ему никто не поможет. За ним никто не придёт. Женя никому не нужен в этом мире. Мать сбежала из дома, когда Женьке было пять, и отец отдал сына бабушке, возмещая отцовскую заботу деньгами и подарками, а зарабатывал он последние годы много. Бабушка умерла год назад, сердцем стало плохо ночью. Женька и сделать ничего не успел, как она его бросила, и он остался один на один с её телом. Тогда у Жени был телефон, и он вызвал скорую, ему сделали какой-то укол, и страх разжал свои когтистые лапы у него на шее, он смог дышать. Но сейчас скорая не приедет, никто к нему не приедет. Огромная бескрайняя тьма вселенной, для которой Женя лишь песчинка, навалилась невыносимой тяжестью, заставив захлебнуться бескрайней пустотой.

Женя скрючился над ногой, стал помогать себе руками, тянуть, как репку из сказки. Носок пропитался кровью, нога поцарапалась о гнилые доски. Не пускает — настоящий капкан. Женя выл и качался из стороны в сторону, пока не почувствовал во рту вкус крови и земли. Он грыз свои руки, в попытках успокоиться. А что, если перегрызёт. Капкан перегрызёт. Как звери спасаются из капкана. Женька вновь скрючился над ногой. Он не останется один, не позволит себя снова бросить!

В морге над рабочим столом светила голубоватая лампа дневного света, заставляя белую плитку на стенах отражать холод. Савелич, судебный медэксперт, достал папку и протянул сидевшему напротив Дьяконову.

— Вот отчёт по твоему кладбищенскому трупу. Нашли утром грибники, они тут от электрички ходят в лес. Руки такие были и нога, — достал Савелич пару снимков из папки.

— Думаешь, звери обглодали труп? — спросил Дьяконов. Служил он следователем давно, в его ведении находилось несколько деревень и село. Так что погрыз зверями тела в его практике случался. В этот раз он приболел, и на выезд отправился следак с соседского участка. Так что на месте тело Дьяконову осмотреть не удалось.

— У него рот в крови весь, а в желудке нашли частички плоти. Сам он это. Аутоканнибализм по-научному или самоканнибализм. Хотя я первый раз такое вижу.

— Бр-р, но он же недолго там проторчал, вряд ли голод сильный был. Чего он, ну, ногу ладно, выбраться, может, так хотел, а руки?

— С рук он начал… Да, не голод. Псих, наверно, это не ко мне, консультацию психиатра запроси, проверь, может, на учёте состоял. Его-то теперь не спросишь зачем, он же знал, что друзья вернутся на электричку и найдут его. Впрочем, они и не вспомнили о покойном, пока их к следователю не вызвали. Говорят, что словно совместная амнезия случилась. Девчушка одна сильно плакала. Странное это дело, ногу легко достали, дерево совсем гнилое, и почему ему сил выдернуть не хватило, непонятно.

Дьяконов взял папку и кивнул. Нет тут никакого дела, парня никто не трогал, а то, что он с ума сошёл, бывает. Кладбище там нехорошее, людям в тех местах всякое мерещится. Местные стороной обходят, только городские напрямую через него в лес ходят. Остался парнишка один, занервничал, нынче городская молодёжь на голову слабая, чуть что и паническая атака, вот и покалечил себя. А насчёт учёта у психиатра — всё возможно. Обострение в таком месте получить легче лёгкого, и здоровые люди боятся оставаться одни на кладбище. Уже по дороге от морга к машине мелькнула мысль, что не парень себя сожрал, а одиночество, превратившееся в голодного зверя. Холодный озноб пробежал по спине.

— Вот же я придумал, — сказал Дьяконов.

Остановился и достал сигареты, надо перекурить, успокоиться. Над Дьяконовым раздражённо закаркала ворона.