Осень вошла во вкус, к концу октября листья пожелтели и стали опадать. Город Коньиц, упакованный в холмы, готовился к зиме. Алесса тоже. Она сменила куртку на пальто, приготовила запас дров на зиму, перекрасила стены на первом этаже с блеклого серого на зеленый, разобрала хлам в спальнях. А чердак не трогала. Ей казалось, что коробка так и стоит там, дожидаясь ее. Сгнившая, но живая.
Свободное время она проводила с новой компанией, чувствуя себя помолодевшей на 10, а то и 15 лет. Они исследовали городские улицы, старые кафешки и темные уголки, куда не достает свет фонарей. Алесса ощущала уют и безопасность. Она заметила, что отношения между взбалмошным Марко и благочестивой Ясминой стали теплее, а значит, какой-то разговор между ними все же состоялся. Енис уделял Алессе столько внимания и был таким обходительным, что она прониклась к нему симпатией.
В один из серых дней она встала перед зеркалом, взглянула на отросшие темные корни и поняла, что больше не хочет быть блондинкой. Купила самую простую черную краску и кисточку и через пару часов смотрела на себя, довольная новым образом. В ванне остались темные разводы от краски.
Элегантные платья и каблуки валялись на дне шкафа, на смену им пришли свободные толстовки и спортивные штаны. В целом, жизнь стала спокойней и легче, чем была в Риме. Она почти не вспоминала Витторио, однако он сам заявил о себе, написав в соцсетях все, что думает о ее исчезновении, и жалуясь на коллекторов, которые его донимают. Несмотря на желание оправдаться и доказать, в чем он неправ, она воспользовалась волшебной кнопкой «заблокировать» и вновь зажила хорошо.
Тем временем Амина не находила себе места. Она не могла бездействовать, и Джану приходилось контролировать, как бы сестренка ни учудила новую глупость. Выходка с мячом ему не понравилась, он пока что надеялся решить проблему путем переговоров, а если Алесса прознает, что Амина лазит у нее в доме без ведома, она может обозлиться. О случае с несчастной дворняжкой он не был в курсе: Амина уберегла этот секрет ото всех. Она не чувствовала вины или стыда, ведь ее буквально вынудили так себя вести. Амина – хорошая мать, и если она считает, что ее деткам грозит беда… пойдет на что угодно. На что угодно.
Джан настаивал, что сестре нужно дать время. Он был уверен: столкнувшись с первыми трудностями, вызванными уходом за строптивым домом, она сбежит сверкая пятками. Джан знал ее, знал, что она была трусихой. В детстве она многое позволяла. Такое, за что Амина расцарапала бы ему лицо, хотя была младше сестры на 3 года. Издеваться над тем, кто не может дать сдачи, – сплошное удовольствие!
А он совсем забыл это чувство. Такое приятное покалывание внутри. Власть над другим, контроль его эмоций – все равно что держишь в руках чью-то жизнь. После многолетней работы в качестве офисного планктона он потерял власть и возможность испытывать это удовольствие. Может, скоро он вернет его…
– Ну как ты не понимаешь? – ругался он на Амину. – Надо лишить ее комфорта. Показать, как тяжела жизнь в маленьком городе и таком большом доме! Чтобы она сбежала в свою квартиру…
Амина думала, как бы лучше поступить. При Джане она сдерживалась, но в конце концов он ей надоел. Он тоже был слабак. Боялся мамы и своей тупой жены. Уже, наверное, бывшей. Все мужчины в плену у женщин, поэтому положиться можно только на себя. И Амина решила навести сестре визит.
Сосед Хамза раз в неделю приносил Алессе свежий сыр и молоко, таким образом он исполнял просьбу Ламии позаботиться о беспомощной приезжей девушке. За это Алесса старалась почаще навещать его и развлекать разговорами о солнечной Италии. Слушая, он улыбался и заваривал две чашечки черного кофе, такого крепкого, что от пары глотков мир вокруг ускорялся, как в режиме перемотки.
Очередным субботним утром, сидя у Хамзы на кухне, Алесса вдруг услышала шум проезжающего автомобиля. Узкая дорога вела к ее дому, там и оканчивалась, поэтому Алесса пошла посмотреть, что за гости приехали к ней без приглашения. Ответ был очевиден, и шла она с грузом на душе, тянущим вниз, как якорь.
Услышав шум, возмущения, громкий стук в дверь и прочие звуки, что разносились по всему лесу, Алесса погрустнела: ничего хорошего ее не ждет. У крыльца стояла Амина с мужем и их четыре ангелочка, половина из которых истерически вопила. Алесса набрала в грудь побольше воздуха и терпения и подошла ближе. Завидев ее, дети перестали кричать.
– Ну и где тебя носит?! – приветствовала Амина.
– Здраво, сестра, – ответила Алесса.
– Сколько можно тебя ждать?! Почему мы должны стоять у дверей в такую холодину вместе с детьми? – ругался мужчина, стараясь напугать Алессу своим напором.
– Если бы вы заранее предупредили о приезде, ждать бы не пришлось.
– Мы стоим тут битый час, Ася. А ты еще огрызаешься! – Амина сделала страдальческое выражение лица. Алесса знала, что они стояли не дольше минуты.
– Ладно, все. Заводи детей. Ну что ты смотришь? Открывай дверь, – мужчина отвернулся и высморкался на землю, но сопля повисла под носом.
– Муса, дорогой, не нервничай, – Амина по лицу сестры поняла, что они перегибают палку. – У него куча дел, а мы его задерживаем, – пояснила она.
Алессе стоило больших трудов вести себя в рамках приличия и вежливости. Она снова вздохнула.
– Амина, я не сижу круглые сутки дома. Вам повезло, что я была у соседа и слышала машину. А что вообще случилось? Почему вы приехали?
Пока Алесса открывала дверь, Муса достал из багажника три дорожные сумки и бросил на порог.
– Я поехал, – сказал он и, ни с кем не прощаясь, сел в машину.
Алессу посетило дурное предчувствие. Дети забежали в дом и, не снимая обуви, прыгнули в кресла. Амина занесла сумки.
– Так зачем вы приехали? – повторила Алесса.
– Как зачем? Ты сама нас приглашала! – Амина покрутила пальцем у виска.
Алесса продолжала выжидающе смотреть.
– Ты говорила, что мы можем приезжать с детьми на выходных. Вот мы и приехали! Дети, тащите сумки наверх!
– Амина, ты могла хотя бы предупредить?
– Чтобы ты придумала отмазку? Ну уж нет. Обещала – исполняй. Где твое гостеприимство?
– Ты понимаешь, что у меня дом не готов для гостей?! Кровати не застелены, белье не стирано! Где твои дети будут спать?
– У хорошей хозяйки дом всегда готов принять гостей.
– Ясно. Как тебе моя новая прическа? – сменила Алесса тему, поправляя волосы. – Я теперь брюнетка.
– А что, раньше не так было?
Амина ходила по своим владениям, раздавая приказы и наводя порядки. Алесса позволила ей разыгрывать спектакль, пока у той не закончились силы.
– Сколько ночей вы хотите тут провести? – спросила Алесса, когда сестра угомонилась.
– Сколько ночей? Ну ты и шутница. Завтра вечером Муса заберет нас. Мужа нельзя надолго оставлять одного. Тебе бы пора это усвоить.
– Да. Не привяжешь козла – убежит в горы.
– Что ты сказала? – разозлилась Амина.
– Нет. Мы пьем только тот чай, что готовлю я.
«Впереди чудесные выходные».
Амина всячески старалась показать, что лучше владеет домом, его упрямством и своенравием: она растапливала камин за полминуты, мастерски справлялась с ржавой плитой, бесшумно ступала по скрипучим полам. На сестру она не обращала внимания, и Алесса считала часы, когда нежданное семейство, наконец, исчезнет, чтобы снова сидеть на лавке у реки вместе с Енисом, сплетничая о друзьях, которые все больше времени проводили наедине.
По дому бегали дети, они крушили и пачкали мебель, и Амина позволяла им делать все, что вздумается. День длился бесконечно долго, время тянулось, как неловкая пауза между парой чужих людей. Амина приготовила ужин и предложила Алесса поесть позже, потому что за столом для нее нет места. Несколько раз она упомянула, что с домом что-то не так, он стал другим.
– Я ощущаю здесь дурную ауру. Дом зол, недоволен.
Алесса кивала, сестра уходила, а потом возвращалась.
– Он грязный, здесь, наверно, произошло убийство. Или произойдет. Духи неспокойны. Потрогай стены, они будто плачут. Чувствуешь?
– Нет, – отвечала Алесса.
– Мне страшно ночевать в этом доме. Не знаю, как ты тут живешь.
Амина пожелала занять ее комнату, но Алесса воспротивилась. Она предложила ей спальню дедушки Омара, но Амина настаивала, что именно Алесса должна спать в дедушкиной комнате. Требовала уступить по правилам гостеприимства. Тогда Алесса, за целый день уставшая от команд и неугомонного поведения сестры, просто закрыла дверь своей спальни перед ее носом. Та билась о дверь с обратной стороны.
Алесса уснула под проклятия сестры и проснулась среди ночи. Кто-то гулял по коридору и стучал в стены. Не желая разбираться, кто из детей хулиганит, она пыталась игнорировать шум, но стук становился настырней и концентрировался у ее двери. Ее дразнили, выманивали, и она сдалась. Сейчас она схватит мелкого засранца за шкирку и вышвырнет из дома. Алесса повернула ключ, взялась за круглую дверную ручку и одернула руку. Одна за другой накатили волны боли. Ладонь покраснела. Ручка была раскаленной, и ожог уже начал проявляться.
– Какого черта?! – закричала Алесса, в коридоре послышался смешок и удаляющиеся шаги.
Она схватила покрывало и повернула ручку. Перед ней стояла тьма. Ночной гость убежал, оставив на полу следы преступления. Алесса присела.
– Газовая горелка? Значит, гаденыши добрались до сарая.
Алесса вскипела, боль стреляла в руку и усиливала ярость. С нее хватит! Завтра же она выгонит Амину и всех ее чертей из СВОЕГО дома. Она заперла дверь, открыла окно и выставила руку наружу. Прохладный ветер вытягивал боль из тела. Алесса засыпала и вдруг услышала знакомый шепот. Он вернулся. Звал ее. Стены скрипели, с чердака доносился легкий хохот и звук шагов, пол качался, как на волнах.
«Алесса… Алесса… Алесса…».
Она захлопнула окно, лучше терпеть боль, чем страх. Но это не помогло. Путы страха сковывали невидимой силой, она не могла пошевелиться. Алесса старалась дышать ровно, но в конце концов стала задыхаться. Комната превратилась в коробку, что стягивается со всех сторон. Звук липкой ленты, пальцы, царапающие картон, спертый воздух… и шепот.
До утра Алесса лежала в оцепенении, ощущая ужас и отчаяние. Она вернулась на 23 года назад и застряла там, не желая принимать реальность. Мир вокруг стал поблекшим, а она чужим для себя человеком. Лишь когда запела мечеть и сумерки стали рассеиваться, ночной кошмар остался позади. Вскоре в доме поднялась суматоха.
Алесса пыталась быть вежливой, больше ради мамы, чем сестры, но человеческое терпение хрупче стеклянной вазы. И ваза разбилась вдребезги. Амина отказывалась признавать, что одно из ее прекрасных чад устроило безобразие с газовой горелкой. Она смеялась над самой идеей, что такое возможно.
– Ты как всегда, Аська! Выдумщица.
Тогда Алесса развязала бинты и показала ожог.
– Ну и что ты мне в лицо суешь? Зная тебя, небось сама и устроила весь этот цирк.
– Проваливай, – сказала Алесса.
Амина наслаждалась бешенством сестры.
– Нет. Вечером нас заберет Муса. До тех пор из дома ни шагу, – немного погодя она добавила: – Не бойся. Я сама не хочу здесь оставаться. В этом доме поселилось зло! Стоит ли удивляться, что ты привезла его с собой?
Алесса замахнулась и чуть не ударила сестру. В тот момент с расшатанными нервами она готова была пойти на убийство.
– Ты с ума сошла?! На свою кровинушку подняла руку! – Амина расплакалась, дети поддержали мать своими слезами. – И деточек расстроила!
Алесса тяжело вздохнула и пошла на кухню, чтобы заварить кофе.
– Тише, детки, у тети не порядок с головой…
– Тетя не в порядке! – раздался злостный смех.
Алесса открыла дверцу кухонного шкафчика, оттуда выпала белая чашка и разбилась на сотни мелких осколков. Она обернулась: два мальчика стояли в углу, посмеиваясь.
– Твои драгоценные дет… – начала она кричать, но остановилась. Зачем? Амина скажет, что Алесса сама виновата, что это она так поставила чашку, а потом забыла. «Тетя не в порядке», скажет она.
– Мелкие ублюдки, – обратилась она тише к мальчикам.
В течение дня Амина не раз подходила и жаловалась на ночной шум. Она утверждала, что всю ночь ей мешали спать какие-то скрипы и шепот из стен. Неприкаянные духи, говорила она. Алесса сомневалась, можно ли ей верить, но ведь она и сама слышала… А если сестра тоже слышала, значит ли это..?
– Ерунда какая-то, – отвечала Алесса.
– В этом доме зло. Я не вернусь сюда! – Амина почему-то считала это угрозой.
Кафель в туалете был измазан фекалиями, и Амина всех убеждала, что это сделала Алесса. Возможно, она же бродила ночью и запугивала ее и деток. Когда Муса наконец приехал, Алесса мучилась острыми головными болями и страдала сильнее, чем после развода с Витторио. Полтора дня, думала она, всего полтора дня, и я раздавлена как блин.
– Беги отсюда, пока не поздно, – сказала Амина вместо прощания.
– Чао, – ответила Алесса и выдворила всех за дверь.
Она схватилась за волосы, выдрала несколько штук и застонала. Нет, нет, нет… больше никогда.
